Сага о Хродвальде

Глава 8. Разговор с богом

— Я же за тебя, Брагги, на все готов! — пьяно бормотал Атли.

— Я знаю, знаю, Атли, дорогой ты мой человечек — успокаивающе поглаживал его Брагги. Нежно, как отец сына. А потом добавил своим особенным, глубоким голосом — А теперь поспи, отдохни.

Атли уронил голову на руки, и захрапел. Атли пил как все, но был очень слаб, и потому пьянел быстро и сильно.

Хродвальд, хоть и пил осторожно, но тоже чувствовал себя сонным, и с трудом держал голову прямо. Воля бога тут была не причем. Дело было в обильном угощении. Печеная брюква с потрохами, жирный свиной бок, лесные ягоды и грибы, не говоря уже о похлебке и каше. И всего вволю, хоть заешься! И уж больно хорош был хмельной мед Брагги. Они и успели то пару рогов выпить. При этом Клепп, опять наглупил — хотел было от второго кубка отказаться, будто не знает что это оскорбление хозяину пира. Хорошо что Нарви успел перехватить рог, и вместо Клеппа выпить. Да и первый то рог, Клепп с девкой своей разделил. Нарви не зря с ними пошел, еще на входе сумел подтолкнуть девку к женской скамье, не за один стол с воинами. Она ведь, хоть и явно знатная, но рабыня, как ни крути.

Чертог Брагги все же произвел на Клеппа впечатление. И хоть Атли и дергал его, показывая то на четыре выложенных камнями огромных очага, в каждом из которых можно было зажарить быка, то на двадцать четыре огромных деревянных столба, что держали крышу — Клепп все время пялился на Старый Дуб. Только тут, внутри чертога, становилось понятно, насколько же Старый Дуб огромен. Говорили, что и девять взрослых мужчин, взявшись за руки, не смогут обнять его ствол у основания полностью. Дуб уходил в круглое отверстие в середине потолка. Довольно просторное. Даже слишком, по мнению Хродвальда. Такая дыра в крыше есть во всех длинных домах, туда уходит дым от очагов и факелов. Но, в отличии от обычных домов, из-за Старого Дуба в Чертог Брагги не попадал ни снег, ни дождь. Потому что дальше, над крышей Чертога, раскинулась пышная крона Старого Дуба, которая сохраняла часть листьев и в холода. Внутри Чертога из дуба росло только несколько старых и аккуратно подпиленных ветвей, которые помогали поддерживать свод. А еще на них можно было вешать людей в дар Одину. Но такого уже давно не случалось.

Накрыт был только один стол, зато тот самый, за который Хродвальд попасть и не надеялся — стол самого Брагги. У дальней стены, самый массивный, самый красивый, весь покрытый затейливыми узорами. Брагги сидел в середине, на большом стуле, под стать ему. Чтобы люди за столом Брагги тоже могли сидеть, был устроен специальный помост. И вот туда то и посадили Хродвальда и остальных. Для шумного застолья их было мало. Хродвальд решил, что это даже хорошо, ведь так можно выпить больше, чем мог бы он выпить, когда надо поить многих.

Брагги впрочем, напоить их и не стремился. Между тостами бог долго, в подробностях, выспрашивал про их путешествие, задавая неожиданные вопросы, вроде “А что было посажено у них на полях?”, или “А какие окна были в домах тех южан? Широки ли двери?”. Иногда, словно забывая свои вопросы, Брагги спрашивал то же самое, но по другому.

Отвечали обстоятельно, дополняли друг друга. Даже обычно тихий и молчаливый Айвен, под ободряющую улыбку Брагги, много чего рассказал, что и сам Хродвальд не заметил.

Принесли третий рог. Хродвальд и в третий раз им залюбовался. Красивый, хитрозакрученный, да еще и с золотыми украшениями. Хродвальд таким рогом в стадире и без золота бы гордился, а тут…

Неслыханная роскошь. Хродвальд сделал большой глоток, и крякнул от удовольствия.

— Я дам тебе драккар! И один кнорр! По душе ли тебе будет такая цена! Да и хочу от чистого сердца подарить тебе… — говорил Брагги Хродвальду, и молодой ярл довольно улыбался и кивал.

— Нет! — грубо прервал бога Клепп. Хродвальд вздрогнул, и осоловело посмотрел на здоровяка. Клепп отпил от своего рога, посмотрел на Хродвальда, и попытался объяснить, как и всегда путаясь в словах:

— Это, ну… Мало! — сидящий с другой стороны Нарви толкал здоровяка локтем в бок, чтобы тот заткнулся.

— Да обожди. — Клепп отмахнулся от Нарви, и подсел к Хродвальду поближе.

— Ты Хродвальд смотри. Вот за сколько можно добрый меч купить?

— Ну за шесть коров — сказал Хродвальд, и тряхнул головой, освобождаясь от приторносладкой сонливости.

— А твой меч, что тебе на юге сломали, за сколько бы продал? — продолжал Клепп.

— Ну, в хороший торговый день, меньше чем за двенадцать коров бы не отдал. — Хродвальд виновато оглянулся на Брагги. Ну прости мол, дурака моего, лезет, со своими вопросами…

— А за сколько бы ты продал… — Клепп поискал глазами, и указал на копье Оддруна — Вот сколько бы ты, Оддрун, попросил за свое копье?

Повисла тишина. Такой вопрос граничил с оскорблением. Херсир не спеша прожевал кусок мяса, и ответил настолько же близко к оскорблению.

— Глупый вопрос. Зачем мне продавать мое копье, если я могу взять с него все, что мне понравится? — Хродвальд с облегчением отметил, что синий огонь в глазах херсира не разгорался. И пусть бы так и оставалось дальше.

— Послушай ты меня Клепп! — рявкнул Хродвальд — Когда люди вырастают, они перестают болтать всякий вздор, как дети! И может так статься, что некоторые люди становятся взрослыми уже после того как вырастают! И как мне кажется, ты Клепп…

— Не горячись Хродвальд. Кажется я понял твоего гребца — перебил Хродвальда бог. Улыбнулся и сказал — Если бы я отдал тебе свой меч, Ангурву. За сколько бы ты его продал?

Хродвальд похолодел, машинально посмотрев на Ангурву, которая, как и всегда, висела на поясе Брагги. Он долго подбирал слова.

— Это меч? — опять ляпнул глупость Клепп. Впрочем, в этой глупости была толика мудрости, ведь Ангурва и в прям была похожа на большой нож.

— Да жаткнись, Клепп-глупец! — не выдержал Нарви. Клепп недоуменно посмотрел на Нарви, и замолчал.

Атли всхрапнул особенно громко, и проснулся, растерянно оглядываясь. Как заметил ярл, старый скальд всегда чувствовал опасность.

— Такие вещи нельзя ни подарить, ни продать, мой бог — наконец ответил Хродвальд.

— Видимо это и пытается нам сказать Клепп! — хохотнул Брагги. И, уже обращаясь к Клеппу, сказал — Я прав, мой слабый языком, но не телом, друг?

— Да — кивнул Клепп. и запнувшись добавил — мой бог.

— Мы услышали тебя — мягко сказал Брагги, и сняв руку с плеча Хродвальда, сказал — Но к счастью галера, что ты захватил на юге не Ангурва, так что у неё есть цена. Это, пусть и странная, но лодка, которая наверно стоит четырех драккаров, если считать по тому, сколько в неё влазит добра. Но не стоит и одного драккара в бою, как ты сам это показал Хродвальд. Я дам тебе за неё драккар, молодой ярл, и это будет верно, и каждому из твоих гребцов, и семье тех, что уже не пируют с нами, цену еще четырех хороших драккаров. По корове, и по две дюжины овец!

Нарви шумно выдохнул. Это много. С таким количеством скота средний стадир, с семьей из пяти человек и тремя рабами сможет не только перезимовать, но и увеличить свое добро.

— Ну, и как тебе моя цена, Хродвальд, сын Снорра? Такую сделку одобрил бы и твой отец! — все улыбнулись.

— Что-то мало — снова заговорил Клепп — Если драккар хорош, то трудно его купить и за триста коров. Но пусть будет двести. У нас тридцать два гребца с одной долей, и еще Кленг с двумя долями, и еще Атли с пятью долями. У Хродвальда десять долей как у ярла.

— И десять за драккар — подсказал Хродвальд, и тут же осекся, искоса глянув на Брагги. Лицо бога было обманчиво спокойным, вот только привычная улыбка увяла. Хродвальд посмотрел на Атли. Старый скальд сидел молча, с бледным лицом. Оддрун тщательно вытер руки, и небрежно подвинул копье ближе к себе.

— Значит у нас… Так… Пятьдесят девять долей. Нарви ты говорил за корову шесть овец дают? Если ты даешь цену четырех драккаров, то на одну долю приходится… — Клепп на некоторое время замолк, подняв взгляд к потолку.

Хродвальд медленно повернулся к Клеппу, и попытался посмотреть на него так, что бы он понял, что следует заткнуться. Естественно он ничего не заметил.

А ведь предупреждение было ясным, поскольку его поняли и Нарви, и даже Айвен, тихонько отодвинувшиеся от Клеппа.

Только глупец спорит с богом. И если уж ты решил вразумить глупца, значит их теперь двое. Хродвальд перестал корчить рожи, и отвернулся, устремив взгляд на стол. Между тем Клепп продолжил:

— На одну долю выходит по тринадцать коров, и по две овцы. Или по одной корове, и семьдесят четыре овцы.

Клепп наконец посмотрел на остальных. Только глупец не знает, что слова важно говорить в то время, когда они нужны. Но еще важнее знать время, когда нужно молчать. А понять, когда говорить, и какие нужны слова, можно только смотря на того, с кем ты говоришь.

Но Клепп и был глупцом. Хоть и не совсем. Поняв что все молчат, он тоже опустил взгляд на стол, и невпопад добавил:

— Мой бог. Если я правильно посчитал.

— Принесите мне счетные камни — рявкнул Брагги.

Хродвальд не стал поднимать взгляд, опасаясь навлечь на себя гнев Брагги. Краем глаза он увидел, как пленница подошла к столу воинов, испуганно поглядывая на Брагги, прокралась за их спинами и положила руку на плечо Клеппа. Хродвальд очень удивился такой храбрости. Но ничего не сказал. Ничего не сказал и Брагги, хотя Атли потом рассказал, что бог удивился не меньше других. Атли смотрел в лицо бога чаще других, и не было причин, по которым ему нужно было бы лгать в таких вещах.

И только Клепп не удивился, а только успокаивающе похлопал свою рабыню по руке.

Слуги принесли счетные камни. В родном стадире Хродвальда, который теперь принадлежал его старшему брату Торвальду Большие Объятия, было много добра. Самые разные вещи, и даже некоторые, которым не нашли дела. Среди них похожие счетные камни. Но раб, который умел ими пользоваться, умер еще при их отце, и с тех пор никто не знал как заставить спящую в них магию работать. Хотя, старики говорили, что с ними было лучше…

Но что недоступно смертным, может сделать бог. Хотя и для Брагги эта магия не была легкой. Он пыхтел, тяжело вздыхал, и постоянно тер лоб. Хродвальд осторожно взглянул в лицо бога, и с ужасом заметил, что Брагги перестал улыбаться. Совсем. А ведь даже во время схватки с Эгилем Черным, с губ бога не сходила легкая улыбка. Но сейчас бог был серьезен. Если не сказать, зол.

Прошло много времени, которое Хродвальд провел слишком плохо, чтобы о таком рассказывать Наконец Брагги сказал:

— Семьдесят… Эм… Хм… Точно семьдесят… И одна. Да! Семьдесят одна овца на каждую долю.

Тревожная тишина наступила после этих слов. И даже слуги с кубками пропали. Брагги недоуменно посмотрел на прячущих глаза воинов за столом, и повторил:

— Ну, как я и сказал, я дам за каждую долю по одной корове и две дюжины овец….

— Хорошо! — тут же выпалил Хродвальд, и остальные закивали.

— В этом году — поморщившись, закончил Брагги — и столько же в следующем. А тебе молодой ярл, в счет твоих долей, я дам Рафнсвартр, у которого по двадцать весел с каждого борта, сейчас, и еще один драккар, который строят мне в Фьерде Синего Волка, в следующем году.

— Вот моя рука! — вскочил Хродвальд, и протянул руку Брагги — Все видят, это честная сделка!

Остальные, даже дурак Клепп, одобрительно загудели. Брагги пожал руку Хродвальда, и заулыбался.

— А что вы заскучали, друзья мои? Вы вернулись из неизведанных, новых земель с богатой добычей и великой ратной славой! Сегодня ваш пир, сегодня я сам буду петь вам песни! Веселитесь! Пейте мед! Эй, несите рога! И принесите еще еды, какой только пожелает славный Хродвальд, и его… — Брагги внимательно посмотрел на Клеппа — Смелая команда!

— За Брагги! — закричал Атли, принимая рог с медом у слуги, и шумно делая глотки. Остальные присоединились к нему.

Они еще немного поели, и обильно запили это медом. Оддрун словно спохватившись, прикрикнул на рабыню Клеппа, указывая ей на женскую скамью. Но Брагги остановил её, и велел ей остаться. И даже сесть за их стол. Это было неправильно, ведь пока она не села за весло драккара, она не была такого достойна, но если уж таково благоволение бога…

— Я смотрю на вас, и мне кажется я опять слышу, как смеется Фрея… — непонятно сказал Брагги, наблюдая как Клепп дает пленнице отпить меда из кубка.

Хродвальд немного успокоился. И сам не заметил, как уже хохотал над шутками Брагги. Прошло еще немного времени и Брагги велел принести лиру.

— Сегодня я спою вам песню, которую не пел уже давно. Но сегодня у меня настроение именно для неё…

Пока слуги бегали за лирой, Брагги взял со стола два свиных ребра, и вырезал на них руны. Никто не стал спрашивать зачем. А бог оставил их на столе, вытер руки о рубаху слуги, и только после этого взял лиру.

И бог запел.

Хродвальд уже слышал эту песню. Про волка и волчицу, её сочинил скальд много лет назад. Когда Хродвальд слышал её в первый раз, она ему не понравилась. Глупая история о том, что волк потерял свою волчицу, и не смог жить без неё, бросившись со скал в море. Конечно, в этот раз её пел бог, и Хродвальд рыдал в голос, размазывая по лицу слезы и сопли, и с удивлением прислушиваясь к бешено бьющемуся от горя сердцу. К счастью, песня была не длинная. Брагги закончил, и по своему обыкновению, замолк, давая время для тишины и мыслей.

Хродвальд с трудом успокоился. И подумал, что песня все равно глупая, и он любит совсем другие, те где есть борьба, и то, ради чего бороться. А потом подумал что, пожалуй, будет правильно, если эту мысль он навсегда оставит запертой за воротами своего рта.

Они выпили, и начали вспоминать истории о хороших свадьбах. Разговор быстро съехал на приданое, и самых красивых невест в Браггиленде.

— Халльгерд Длинноногая! — зычно рыкнул Оддрун, и с грохотом ударил по столу кулаком — Кто мне скажет, что не она лучшая из невест Браггиленда, тот скажет ложь!

— Это не она ли убила своего мужа? — пьяно удивился Атли.

— Нет, её мужа убил её дядя. Но говорят, суж Халльгерд был груб с ней. Или слаб в постели. Или не следил за снедью, и в доме кончилось вяленое мясо… Не важно! — Оддрун сделал широкий взмах ладонью, словно отметая от Халльгерд подозрения — Важно что она очень красивая!

— Насколько красивая? — заинтересовался Атли.

— У её мужа, не считая её приданого, было четыре больших стадира, и земля от Совиного камня, до Рыбьей косы — вполголоса ответил Оддрун — А еще у неё длинные волосы, до самой…

— И хорошая семья — вмешался Хродвальд. Ему казалось что он все еще не плохо соображает, только вот язык слегка заплетался — Когда брат её мужа приехал за вирой, то отец Халльгерд Длинноногой не стал сбивать цену, а выплатил все, и сразу, и не стараясь подложить добро хуже чем то, которым стал бы пользоваться сам.

Все согласились, что это очень честный поступок. Разговор зашел о людской щедрости. Атли рассказал историю о том, как один человек отдал за раба три коровы, а потом выменял его на глянувшуюся рабыню у соседа, хотя все знают что женщина в работе хуже мужчины. Люди это обсудили, и решили, что бывает так, что одна и та же вещь, нужна разным людям, по разному.

Тут Брагги спросил у Клеппа:

— А что бы ты дал, мой ловкий умом друг, за возможность понимать свою рабыню?

— Многое — осторожно ответил Клепп. Хродвальд облегченно улыбнулся. Все же Клепп не совсем дурак, и хотя бы осторожность ему не чужда.

— У тебя ведь не так много и есть. — улыбнулся Брагги — Разве что твоя часть добычи. Неужели отдал бы её?

— Ну… Половину точно! — почти не задумываясь кивнул Клепп. Хродвальд с размаху ударил себя ладонью по лицу, и с силой провел рукой вниз, стирая улыбку. Клепп неисправимый дурак, и Хродвальду пора бы это понять.

— Хорошо! — широко улыбнулся Брагги. И потом взял со стола свиные кости, и положил их перед Клеппом и его пленницей.

— Возьмите их в руки. Ну же. Зажмите в кулаке. А теперь Клепп, спроси её, понравилась ли ей моя песня?

— Эммм… — растерянно посмотрел на Брагги Клепп. Но послушался. Повернулся к девке и сказал:

— Только что наш бог пел песню. Тебе понравилась эта песня?

Девка охнула, и выронила кость. Потом снова схватила её и затараторила. Хродвальд и сам почти не понимал её диалект, улавливая только некоторые слова. Поэтому он и не смог расспросить её на галере. Да и Клепп мешал. Изъяснялась она очень необычно, наверное она была еще дальше с юга. Вот и сейчас, как Хродвальд не прислушивался, понял только “домой”, “пожалуйста” и “выкуп”. Последнее слово ярла заинтересовало.

— Тише, тише. — ласковым голосом заговорил Клепп, сжимая в кулаке свиное ребро — Ты не бойся! — Клепп оглянулся на сидящих за столом, быстро добавил — Потом поговорим! — и отнял у девки кость.

— Ну что же, мой многомудрый друг, теперь ты станешь еще чуть мудрее. Ведь теперь ты знаешь, что даже если вокруг друзья, то ты останешься хозяином слову, что останется в тебе. И ты же станешь слугой слова, которое ты выпустишь из себя! Я скажу это тебе снова, через год, когда ты придешь за оставшейся половиной своей доли! — И Брагги весело и заразительно рассмеялся. Остальные, все кроме Клеппа и его пленницы, присоединились к божественному веселью.

Они посидели еще недолго, но успели выпить два рога, чтобы стать пьяными. Потом слуги отнесли их в длинный дом, и уложили спать. Говорят Атли изверг многое из того что съел, да так ловко что сумел запачкать Оддруну почти все копье. Но этого Хродвальд уже не помнил.