Саламандры

I В осаде

Клубящееся облако пепла медленно таяло у серого горизонта — последний след собранного Н'келном отряда, ушедшего из лагеря Саламандр. Брат Аргос сумел освободить машины из трюма «Гнева Вулкана». Н'келн вместе с Огненными Змиями, своей Инфернальной Гвардией и капелланом Элизием заняли «Лендрейдер», «Огненную наковальню». Даже Фугис отправился с ними. Апотекарий думал было остаться, чтобы присмотреть за ранеными, но его место рядом с Н'келном, и боевым братьям понадобится его помощь в грядущей битве с Железными Воинами, так что Фугис впервые после Стратоса решился вернуться на передовую.

Еще четыре «Носорога» везли все три отделения Опустошителей плюс тактическое отделение брата-сержанта Кловия. Капитан подбирал оперативную группу, руководствуясь огневой мощью отделений. Он собирался пробить стены крепости издалека, а не штурмовать их. Опустошители отлично подходили для этого, а так как отделение Кловия могло похвастаться двумя ракетными установками и плазмаганом, то и стало идеальным выбором для четвертого отделения в отряде.

Последним элементом оперативной группы стал Варго со своим штурмовым отделением. Его воины отправляются пешком, используя свои прыжковые ранцы, чтобы не отстать. Как только стена крепости будет пробита, штурмовики смогут моментально проникнуть в брешь.

Дак'ира оставили следить за лагерем. Сержант был бы не против присоединиться к отряду, но он знал свой долг и чтил волю капитана. Оставшиеся в лагере отделения продолжали заниматься своими обязанностями, поочередно откапывая «Гнев Вулкана», охраняя медицинские палатки и ища тех, кто выжил. Бывшее отделение Навима проводило большую часть времени в разбитых внутренностях корабля, вскрывая отрезанные зоны и извлекая мертвых из этих закупоренных железных могил. Брат Ганнон временно взял на себя командование, хотя сержантского опыта у него не было.

Агатон не возражал против того, чтобы остаться. Нужно было провести кремацию Валека, и Агатон ни за что не пропустил бы церемонию.

Мысли медленно сыпались одна за другой сквозь разум Дак'ира, точно хлопья пепла с вершин далеких вулканов Скории. Когда он устремил взгляд в серое пространство, пейзаж перед глазами словно поплыл и стал изменяться…

…некогда далекие горы внезапно стали огромными и близкими, смыкаясь над головой, точно скрюченные пальцы, пока не образовали купол из камня. Пепел, который до этого был повсюду, исчез, точно убегая сквозь трещины мира, чтобы спастись от неминуемого уничтожения, и под ногами остался лишь твердый камень. Дак'ир оказался в пещере. Она напомнила ему об Игнее. Туннель вел вниз, в самое сердце Скории, в котором скрывался огонь обетованный, отбрасывая на стены отсветы, похожие на пляшущие красные призраки. Эти воображаемые привидения заманивали его все глубже, в самые недра планеты, где текли реки густой лавы, мерцая от сильного жара. Озера жидкого огня излучали мрачный, безрадостный свет, который словно лип к стенам и прятался, вместо того чтобы светить. И там, в огромной пещере, в окружении огненных провалов, похожих на погребальные костры, разворачивал кольца своего тела дракон. Чешуя его поблескивала в свечении лавы, точно капли крови. Нечестивое дыхание перебивало даже зловоние горы.

Дак'ир стоял на противоположном конце пещеры с длинным копьем в руке. Их разделяло озеро огня. Охотник и зверь посмотрели друг на друга через пламенную бездну, которая вспыхнула, откликнувшись на их взаимную ярость.

— Ты убил моего капитана. — Голос прозвучал как будто издалека и незнакомо, но Дак'ир знал, что это его собственный голос. Это было больше утверждение, чем обвинение.

Ярость придала ему такие силы, о которых он и не подозревал, и Дак'ир переметнулся через огромное огненное озеро и припал к земле на другой его стороне.

Вызов был брошен и принят: окутанный черным пламенем дракон ринулся на него, клыкастая пасть исторгла звериный рев.

Дак'ир заорал, призывая Вулкана, и ощутил, как передалась ему сила примарха. Зверь прыгнул вперед, от ударов его лап задрожали скалы и треснул камень. Дак'ир перехватил копье и ударил им в брюхо дракона. Тот издал пронзительный вопль, и пещера вздрогнула. Крик, полный гнева и боли, обрушил горы и расколол крышу. Открылось серое небо, которое постепенно стало краснеть.

Со скрежетом пропахивая когтями глубокие борозды в камне, дракон сопротивлялся. Дак'ир надавил на копье в последний раз и спихнул дракона в огненное озеро. Чудовище перевалилось через край и, колотя лапами и крыльями, вспыхнуло в жадных объятиях взметнувшегося пламени. Дракон умер, и в горячем мареве и дыму собственного погребального костра он изменился и превратился в человека. Человека в красных, как чешуя дракона, доспехах, с клыкастым, как пасть дракона, ртом, в оскверненных одеяниях бывшего ангела, отрекшегося от своего долга и клятвы, чтобы принять порчу Хаоса. Тело, от которого не осталось ничего, кроме пепла и костей, распалось, и огненное озеро проглотило эту скромную пищу. И вместе с телом распался на куски мир. Могучий толчок потряс землю, и Скория раскололась. Из-под пепла, точно взрывы зажигательных снарядов, взметнулись огненные столбы, и гора ушла под землю. Дак'ир смотрел, как умирает мир, пожирая самого себя. Затем огонь добрался и до него, и Дак'ир тоже вспыхнул…

— Я чувствую в тебе колебание.

Вырванный внезапно из видения, Дак'ир вздрогнул. Однако сумел сдержаться, и движение было едва заметным. До этого момента он думал, что находится в одиночестве.

— Это не колебание, брат-библиарий, — ответил он хладнокровно, вынырнув из остатков видения.

Пириил подошел и встал рядом.

Они стояли где-то в сотне метров от границы лагеря, осматривая дюны, простирающиеся за неустанно патрулирующими «Громобоями» и полосой зарытых гранат.

— Скорее, недостаток решительности. Я что-то чувствую, но никак не могу ухватить — что?

И это не было ложью. Во время видения он чувствовал, что понимает что-то, но подсознание задавило это понимание.

— Что там, под пеплом, есть что-то, чего мы просто не видим, — констатировал библиарий.

— Да. — Дак'ир ждал пояснений и не мог понять, почему его так удивило предвидение библиария. Пириил уставился в горизонт, непроницаемый, как скала.

Не дождавшись пояснений, Дак'ир решил продолжить:

— С тех самых пор, как мы приземлились, после крушения, я чувствую себя так, словно за мной… наблюдают.

Теперь Пириил повернулся к нему:

— Продолжай.

— Не пепловые твари, что напали на нас, — пояснил Дак'ир. — Ни даже собственно враги, а просто что-то… другое.

— Я тоже это почувствовал, — признался библиарий, — проблеск сознания, неизвестного мне. То, что я почувствовал, не было разумом ксеноса. Как и не было порчей Хаоса, излучаемой предателями, которых обнаружил брат Тсу'ган. Это, как ты сказал, «другое».

Библиарий побуравил пристальным взглядом Дак'ира, затем снова отвернулся.

— Взгляни туда, — велел он, указывая на горизонт. Дак'ир повиновался. — Что ты видишь?

Дак'ир открыл рот, но Пириил поднял руку, не дав ему ответить.

— Подумай хорошенько, — посоветовал он. — Не что там есть, а что ты видишь.

Дак'ир настроился и посмотрел очень внимательно. Но увидел лишь пепел, пирамиды далеких скал, увенчанные темными тучами, и серый горизонт, испачканный умброй и красным там, где изверглись вулканы.

— Я вижу… — начал он, но прервался, чтобы по-настоящему открыть глаза. — Я вижу Ноктюрн.

Пириил кивнул. Движение было едва заметным, но вполне ясно передало его удовлетворение.

— То же, что вижу и я. Под слоем пепла лежат скалы. Вулканы извергаются так давно и непрерывно, что хлопья пепла превратили эту планету в безжизненный серый мир под мрачным небом. Моря — а я считаю, что в глубоких впадинах пепельных пустынь были некогда крупные водные массы, — давно высохли. Может быть, остались еще подземные истоки, но сомневаюсь, что их хватит, чтобы питать хоть сколь-нибудь значимую жизнь. Скория, я подозреваю, была когда-то очень похожей на Ноктюрн, только опережающей его по геологическому циклу.

Пириил умолк и приложил руку к земле. Затем жестом предложил Дак'иру сделать то же самое.

— Чувствуешь? — спросил библиарий, закрыв глаза, чтобы отсечь обоняние и слух и сосредоточиться только на осязании.

Дак'ир кивнул, хотя не знал, увидит или поймет библиарий его согласие. Сквозь землю ощущались толчки, слабые, но непрерывные, точно пульс в венах.

— То последние удары сердца умирающего мира, брат.

Дак'ир раскрыл глаза и вскочил. Вспомнив недавнее видение, он подумал, не увидел ли Пириил его каким-нибудь образом, не заглянул ли библиарий в его разум и не узнал ли о тех самых видениях.

— Ты что, хочешь сказать, библиарий, что Ноктюрн постигнет та же судьба? — Вопрос получился более резким, чем он рассчитывал.

— Все миры умирают, Дак'ир, — прагматично ответил Пириил. — Смерть Ноктюрна может произойти через тысячи лет, а может стать вопросом нескольких столетий. Я думаю, не привел ли наш предок нас сюда затем, чтобы мы увидели кое-что похожее на судьбу нашего домашнего мира? — Его глаза вспыхнули голубым огнем. — Это ты увидел, брат?

Но прежде чем Дак'ир успел ответить, с места крушения крейсера донесся подземный грохот. Несмотря на то что до эпицентра толчка было несколько сотен метров, обоих космодесантников едва не бросило на землю. Когда они рванули к поднявшейся в воздух пелене пепла, «Гнев Вулкана» вздрогнул и погрузился еще глубже. Бегущих к кораблю Саламандр накрыло серое облако, обдав силовые доспехи волной клубящегося пепла.

Дак'ир натянул шлем и врубил люминатор, переключая оптические спектры, чтобы разглядеть хоть что-то в густом облаке. Пириил в подобных ухищрениях не нуждался. Его глаза сверкали во тьме, точно голубые маяки, проникающие дальше, чем любая люмолампа.

— Туда. — Едва повысив голос, он указал на темнеющую тушу ударного крейсера.

Дак'ир прекрасно расслышал его и разглядел сквозь ураган пепла размытые силуэты. Некоторые из них двигались, другие лежали, скрючившись и прикрывая голову.

— Ба'кен, доложи обстановку! — крикнул сержант в устройство связи.

Какое-то время раздавался лишь треск помех, но, когда клубящаяся серая волна стала рассеиваться, большой воин откликнулся:

— Произошел сейсмический сдвиг, брат-сержант. Из-за него сдвинулся весь корабль.

— Потери?

— Только легкие ранения. Я отозвал раскопочные бригады, едва почуял, что судно начинает двигаться. — Затем наступила пауза, точно Ба'кен обдумывал, что сказать дальше. — Ты не поверишь, что там вытряхнуло.

Серая пыль почти улеглась, накрыв тонким слоем равнину, как будто ее никогда и не тревожили, но одежда сервов и доспехи Саламандр были покрыты доказательством обратного. Силуэты, выступившие из пепельной завесы, оказались Ба'кеном и членами одной из раскопочных бригад. Кашляя и отплевываясь, лежащие на земле люди жадно хватали ртом воздух. Сервиторы стояли рядом, невозмутимые и безразличные ко всему Ба'кен оставил их и двинулся навстречу приближающимся Дак'иру с Пириилом.

Он был без доспехов, в рабочей одежде. Покрытые каплями пота мускулы еще бугрились от работы; в руке Ба'кен нес плоскую лопату.

— Братья, — произнес он и поприветствовал их, прижав руку к широкой черной груди.

— Прямо как дома, да, Ба'кен? — спросил Дак'ир.

— Так точно, сэр. Напомнило сбор урожая камней после Сезона Испытаний. Хотя там обычно приходится копать снег и лед, а не пепел.

— Покажи свою находку, — велел сержант.

Ба'кен отвел их туда, где явно было видно, что «Гнев Вулкана» изменил свое положение во время сейсмического сдвига. Между корпусом ударного крейсера и поверхностью пепельной равнины образовался глубокий, будто бездонный разлом. Слабые струйки серой пыли стекали вниз и быстро терялись из виду в темноте. Разлом был узким, но не настолько, чтобы воин в силовых доспехах не смог туда протиснуться.

— Я чувствую жар, — сказал Пириил, глядя через край в темноту. — И сознание, которое я ощущал ранее. Здесь оно сильнее.

— Думаешь, там что-то есть, брат? — спросил Дак'ир, встав рядом.

— Если не считать хитиновых тварей? Да, я уверен в этом.

— Насколько тут глубоко, по-твоему? — Ба'кен склонился над краем, чтобы лучше разглядеть, но дневной свет проникал лишь метров на пятьдесят и терялся в черноте. Даже острое зрение Астартес не могло проникнуть глубже. Если Пириилу и было известно что-то еще, он держал это при себе.

— Разлом может достигать самого центра Скории, чего доброго, — ответил Дак'ир. — В любой случае я собираюсь это выяснить. — Он повернулся к Ба'кену. — Надевай доспехи, брат, и возвращайся сюда. Я хочу знать, что скрывается в темноте у нас под ногами. Возможно, там найдется какой-то ответ на то, зачем мы здесь.

Колонна громоздких силуэтов остановилась у верхней точки гребня.

Выпуская из выхлопных отверстий струи дыма, моторы машин рычали, точно боевые псы, рвущиеся с поводка. Прибыл Н'келн со своими воинами.

Тсу'ган наблюдал за ними из редута в магнокуляры. Сержант переключился на ночное видение, которое рисовало картину перед ним в ярких и размытых зеленых пятнах. Штурмовые трапы «Лендрейдера» и «Носорогов», лязгнув в унисон, откинулись; отделения выгружались единым согласованным отрядом. Тсу'ган посмотрел, как Саламандры развертывают огневой рубеж вдоль гребня, и выругался.

— Ближе, — прошипел он, внутренне застонав от явной чрезмерной осторожности Н'келна. — Твои орудия за дальностью эффективной стрельбы.

Через несколько секунд Саламандры открыли огонь. Флуоресцирующие лучи мультимелт пронзали мрак копьями раскаленной докрасна ярости. Ракеты уносились по нисходящей дуге вниз с гребня, держась на извивающихся хвостах серого дыма. Треск выстрелов катился от тяжелых болтеров, бортовых установок и вспомогательного оружия. Послышалось тяжкое «чуг-чанк, чуг-чанк» лобовой штурмовой пушки «Огненной наковальни», постепенно перейдя в визг, когда орудие вышло на максимальную скорость стрельбы. Сверкающая яркая буря снарядов и хлещущих лучей рвала темноту в клочья, точно залп осветительных патронов. Пока длился обстрел, Железные Воины затаились. Не желая рисковать понапрасну, они не высовывали головы, позволив стенам крепости выдерживать атаку.

Обстрел продолжался почти три минуты, прежде чем Н'келн — далекая фигурка под защитой кормового люка «Лендрейдера» — приказал прекратить огонь, позволив рассеяться дыму от выстрелов. Открылось немногое: лишь пятна обожженного металла и случайные бесполезные воронки. Ни одной бреши, ни одного мертвеца. Ворота были по-прежнему целы. Штурм провалился.

— Зубы Вулкана, да подведи их ближе! — зло зарычал Тсу'ган. Он не хотел использовать вокс на тот случай, если Железные Воины отслеживают передачи и могут узнать, что в редутах засел диверсионный отряд.

Даже во время передышки предатели продолжали бездействовать. И только когда Н'келн отдал приказ оставить позиции и перейти в наступление, Железные Воины показали свою стратегию обороны.

Сначала за зубцами стены появилась безобидная на вид одинокая ракета «охотник-убийца на автоматической установке». Сгорающее топливо издало громкое «шу-ум», двигатель ракеты заработал, и она на полной скорости спиралью ринулась к цели. До перегруппировывающихся Саламандр она не долетела несколько метров, и на какое-то мгновение Тсу'ган решил, что головка самонаведения ракеты дала сбой. Но затем вдоль гребня пепельной дюны прокатилась цепочка разрывов спрятанных под землей зажигательных бомб. Поморщившись от внезапно вспыхнувшего яркого пламени, Тсу'ган отвернулся. Затем быстро перенастроил зрение и, когда повернулся обратно, увидел, как рушится гребень под собственным весом — его основание уничтожил одновременный подрыв бомб. Во тьме раздались крики падающих вместе с ним Саламандр. Земля уходила из-под ног, и тяжелые доспехи увлекали боевых братьев Тсу'гана вниз. Размахивая руками и чертыхаясь, Саламандры посыпались с все уменьшающегося гребня, остановившись как раз перед тем, как множество прицельных лучей пронзило тьму и подсветило попадавших Саламандр. Раздались единичные ответные выстрелы болтеров, но снаряды просто отскакивали со звоном от бронированных панцирей автоматических оборонительных орудий, с урчанием поднявшихся на позиции вдоль всей стены. Над головой у Тсу'гана посыпался отрывистый грохот — тяжелые болтеры и автопушки принялись заглатывать ленты с боеприпасами.

Закричав от ярости и душевной муки, Тсу'ган смотрел, как трех его боевых братьев изрешетило снарядами. Силовые доспехи были крепкими, крепкими достаточно, чтобы выдержать огонь такого оружия, но скорострельность усиливала мощь попаданий втрое.

К сожалению для Тсу'гана, Н'келна среди тех, кто попал в оползень пепла, не было. Выкрикивая торопливые команды с остатков вершины гребня, брат-капитан пытался восстановить слаженность своих сил. Однако прижатых огнем ко дну низины раненых Саламандр начали уничтожать.

— Используй транспорт как бронированный щит! — взмолился Тсу'ган. — Пошли их вниз, в низину. Наши братья умирают, будь ты проклят!

Вдоль гребня взметнулись огненно-дымные столбы: штурмовое отделение Варго поднялось в воздух. Это был акт отчаяния, попытка ослабить безжалостный град огня, летящий в воинов на дне низины, заставив врага разделить свое внимание между двумя целями.

Варго приземлился в нескольких метрах от стены, перед самыми редутами, именно так, как и предполагал Тсу'ган. Застрекотали цепные мечи, замигали активированные мелтабомбы на магнитных замках — и штурмовое отделение приготовилось к новому прыжку.

Вдоль стены взметнулась цепочка взрывов, обдав отделение Варго тучей разлетающихся осколков. Это было средство сдерживания первого удара, предназначенное для ошеломления и ослабления тех торопливых нападающих, кто стремится взять укрепление с первого наскока. Дым и пламя осели, показав жертв этого непродуманного плана. Брат-сержант Варго остался на ногах, хотя явно был контужен, его доспехи почернели и потрескались с краев. Трое штурмовиков лежали неподвижно. Еще четверо явно получили ранения: они хромали и придерживали руки, когда пытались тащить своих павших братьев к стене, за пределы обстрела караульных орудий, которые принялись прошивать строчками снарядов то место, где они ковыляли. Прыжковые ранцы, похоже, были разбиты, турбины смяты или забиты обломками.

Тсу'ган уже был готов покинуть свой редут, когда наконец по полусползшему склону с ревом съехали машины.

— «Адское пламя»! — рявкнул Тсу'ган в устройство связи, обращаясь ко всем четырем боевым звеньям. — Выполнять!

Брат Станг грохнул по кнопке детонатора, который достал из своего снаряжения, и кинулся ничком на землю вместе с остальным звеном.

По границе редутов прокатились взрывы, выбрасывая высоко в воздух густые фонтаны земли вперемешку с огнем и дымом.

Штурмовая группа Саламандр была к этому готова благодаря подробным инструкциям брата-сержанта Тифоса. Воспользовавшись тем, что противник отвлекся, зажатые в низине космодесантники сумели перегруппироваться.

Тсу'ган выскочил из редута первым. Обломки от взрывов гранат еще продолжали падать, когда он бросился к стене, паля из болтера. У него за спиной машины развернулись в передвижной щит, принимая огонь на себя. Сверху рявкнула вторая ракетная установка, один из «Носорогов» подорвался на шаре огня, опрокинулся и вспыхнул. Из-под обломков машины выбрался экипаж и укрылся за остатками корпуса от обрушившейся на них со стен лавины выстрелов.

— Сосредоточить огонь! — крикнул Тсу'ган, затормозив подошвами и упав на одно колено, чтобы принять более устойчивое положение. Сквозь прицел болтера он нашел караульную автопушку, рявкающую, выплевывая свой боезапас. Тсу'ган обрушил на нее ярость своего болтера, братья Лазарь и Станг присоединились, — автопушка затряслась от попаданий и осела.

Покончив с орудием, Тсу'ган отдал приказ продолжать движение, чтобы не дать автоматическим установкам прицелиться как следует.

— Вперед! — заорал он. — Они переключились на нас.

Тиберона настиг меткий выстрел болтера. Снаряд попал в коленное сочленение, мгновенно выведя Саламандра из строя.

— Станг, — приказал Тсу'ган, увидев, что Тиберон упал, — помоги ему.

Станг повиновался без промедления, броском преодолел, виляя из стороны в сторону, короткое расстояние до Тиберона и затащил раненого в воронку, оставшуюся от взрыва гранат.

Сверху засвистели выстрелы, принявшись за Тсу'гана и остальные боевые звенья всерьез: Железные Воины поняли, что в непосредственной близости появилась более серьезная угроза. У Тсу'гана уже не было времени, чтобы вывести из строя второе караульное орудие: ему и его звену пришлось пошевеливаться, чтобы автономные орудия не разнесли их на куски.

Решение пришло со звуком громыхающего адамантия: «Огненная наковальня», разогнавшись со склона, пропахала только что оставленные Саламандрами редуты, превратив их в месиво, и развернулась перед братом-сержантом.

Остальные боевые звенья проявили инициативу и без команды устремились к грозному штурмовому танку. Сверху свистнула ракета и ударила в крышу «Лендрейдера», выбросив шквал осколков и пламени. Дым рассеялся быстро. Невредимая «Огненная наковальня» начала разворачиваться, заблокировав одну гусеницу и вращая другую.

— Огнеметы! — крикнул Тсу'ган, поняв, что должно сейчас произойти.

Брат Гонорий и другие огнеметчики двинулись вперед, держась у кормовой брони «Лендрейдера».

— Жги и очищай! — взревел Тсу'ган, когда спонсонные огнеметные орудия «Пылающий шторм» извергли струи ослепительного пламени. В тот же момент Гонорий с собратьями выступили из-за танка и добавили своего огня к разрушительному огненному шквалу.

Ревущий прометий окатил стены, выплескиваясь сквозь бойницы и щели, всепроникающий и всепожирающий. Огненная атака была вознаграждена заглушёнными криками, и Тсу'ган ухмыльнулся: предатели горели.

Кормовая рампа «Лендрейдера» откинулась, и наружу выступил ветеран-сержант Претор со своими Огненными Змиями в полных терминаторских доспехах, с потрескивающими от разрядов энергии громовыми молотами и штормовыми щитами.

Повсюду ожило тяжелое вооружение Саламандр. Тяжелые болтеры обстреливали укрепления, разбивая караульные орудия в металлическое крошево. Мультимелты, доставленные на смертоносную дистанцию, жгли стены, испаряя слои керамита. Ракеты метили в башни, разрывая в клочья неподатливые тела внутри.

— Сосредоточить огонь на защитниках стен! — проревел Тсу'ган на оперативной частоте, так, чтобы услышали все сражающиеся войска. Приближаясь к крепости, брат-сержант понял то, что само собой напрашивалось еще в редутах.

— Милорды, — поприветствовал он, поворачиваясь к Огненным Змиям.

— Я в твоем распоряжении, брат-сержант, — пророкотал Претор. Его отделение стояло сзади, похожее на безмолвных зеленых часовых.

— Сломаем ворота — прорвем оборону, — сказал ему Тсу'ган.

Он снял мелтабомбу с магнитного замка на поясе. Сержант Де'мас сделал то же самое, несколько боевых братьев достали крак-гранаты.

— У нас хватит взрывчатки на трое ворот, — не стал скромничать Тсу'ган, окидывая взглядом кусок открытого пространства между «Лендрейдером» и стеной. — Только нужно, чтобы вы доставили меня туда и закончили дело.

Претор кивнул, хотя понял ли он план Тсу'гана или просто целиком доверился ему, брат-сержант не знал.

Удар еще одной ракеты на этот раз осветил бок «Огненной наковальни», даже несмотря на сияние огнеметных орудий, продолжающих изрыгать горящую смерть из закопченных глоток.

— Выступаем под прикрытием огня! — Тсу'гану приходилось кричать, чтобы его услышали.

— Значит, в пламя битвы, брат… — донеслось из потемок «Лендрейдера». Голос был резок и полон стали. Капеллан Элизий вышел на свет, хотя казалось, что тьма танкового трюма окутала его, точно саваном. Ухмыляющийся череп маски его шлема придавал ему мрачно-веселый вид.

— На наковальню войны! — закончил Тсу'ган. — Это честь для меня, брат-капеллан.

Элизий выхватил из ременной петли свой крозиус арканум и с яркой вспышкой активировал его силовое поле, затем знаком велел Тсу'гану продолжать.

Брат-сержант повернулся обратно к Претору:

— Можете вы сделать передвижную стену из щитов, брат?

Хохот Претора прозвучал, словно раскат грома. С превосходной четкостью он и его Огненные Змии образовали заслон из штормовых щитов, закрыв спереди и с боков Тсу'гана, Де'маса и еще семерых боевых братьев. Элизий шагнул за пределы защитного кордона.

— Берите их на себя, братья! — крикнул Элизий громогласно и уверенно. — Мой щит — Император и воля Вулкана!

Претор не стал терять времени.

— Вперед, штурмовой порядок «Эгида»! — пророкотал он, и Огненные Змии начали движение.

На терминаторов обрушился огонь тяжелого вооружения, но снаряды, не причиняя вреда, отскакивали от воздетых сцепленных штормовых щитов. Элизий шагал сбоку, в ногу с тяжелым шагом терминаторов, швыряя в предателей гимны веры и литании железа, точно зазубренные копья.

— …И вот на наковальне Вулкан сокрушил еретиков, его молот — точно комета, что обрушилась с небес. В кровь горы Смертного Огня они ушли…

Поле розариуса мерцало от попаданий, но капеллан, даже не дрогнув, продолжал идти вперед.

— …Трепещите, подлые предатели, и примите обещанную кару за свое вероломство! Горите, преступники, горите! Очиститесь в огне перед сиянием Императора!

К диатрибам Элизия присоединилось грохочущее стаккато выстрелов. Тсу'ган услышал его внутри защитного панциря из штормовых щитов. Четверо терминаторов образовали основную часть бронированной стены, сцепив щиты в единый барьер. Энергетические поля щитов в местах сцепления трещали и плевались голубыми искрами, оставляя запах озона. Еще по два Змия охраняли каждую сторону, подняв щиты и соединив их в импровизированную крышу со штормовыми щитами еще двух братьев, которые шли в середине и служили хребтом всего построения.

Саламандры в силовых доспехах, пригнувшись и сжимая в руках гранаты, разместились между ними: по пять космодесантников с каждой стороны «хребта» под командованием сержантов, прикрытые терминаторами с обоих флангов.

Тсу'ган отсчитал пятнадцать шагов. С каждым шагом огонь усиливался. За пределами передвижного редута из армированного керамита Тсу'ган слышал зубодробительный ответ оружия Саламандр и чувствовал над головой жар пламени, изрыгаемого огнеметами.

— …И карайте врагов Империума болтером и клинком!.. — продолжал Элизий. В его голосе, обычно похожем на холодное железо, сейчас пылала фанатичная ярость. Жгучие речи усиливались вокс-репродукторами его шлема, и пылкие проповеди разносились вокруг отчетливо и мощно, словно из громкоговорителя.

— …Предайте их мерзкие тела очищающему огню!..

Еще десять шагов.

— …Сбросьте презренных в бездну, где их разорвут в клочья когти беззакония!..

Еще пять.

— …И принявшие порчу будут гореть в преисподней, познавши кару на земле!..

Три.

— Услышьте меня, предатели, и трепещите!

Ворота были прямо перед ними.

Стена из щитов разошлась. В керамитовом заслоне открылась щель, пропуская Тсу'гана и его диверсантов вперед. Линия разделилась надвое, штормовые щиты были направлены в стороны, терминаторы отражали огонь автоматических пушек, сколько могли.

Из замаскированных бойниц, активированные близостью врага, появились «охотники-убийцы». Де'мас выбил одну из ракет: ее топливо взорвалось внутри стены, выбросив сноп осколков, похожих на железный град. Вторая стартовала: ее целью был капеллан, который двинулся вперед, чтобы присоединиться к братьям у ворот.

Элизий исчез в облаке огня и осколков. Тсу'ган был уверен, что тот погиб, но, когда дым рассеялся, появился капеллан, опустившийся на одно колено, но вполне живой. Поле розариуса мерцало вокруг него. Пусковая установка «охотника-убийцы» ушла внутрь и через пару секунд вернулась с новым боеприпасом.

— Ты посмел бросить меня на колени, трусливое орудие ереси! — крикнул Элизий с яростью, выпрямляясь. — Гневом Прометея я сокрушу тебя!

Его болт-пистолет рявкнул голосом проклятия, и «охотника-убийцы» не стало.

Вернувшись к отделению у ворот, капеллан отстегнул с пояса собственную мелтабомбу.

— Пусть принявшие порчу очистятся, — нараспев произнес он. Из доспехов, там, где взрыв ракеты пробил его щит веры, вился дым.

Стоя у ворот, Тсу'ган ощутил, точно жар, губительное воздействие, которое источала центральная эмблема. Чистое пренебрежение и агрессия, обещание разрушения и кровожадная угроза. Брат-капеллан Элизий подавлял его одним своим присутствием, но все же потребовалось усилие воли, чтобы воспротивиться злобе, которую вселял железный символ. Тсу'гану и его братьям пример капеллана придал сил, и они обратились к вере внутри себя, чтобы перебороть зловещее влияние. В мыслях осталось одно убеждение: крепость должна пасть.

Саламандры одновременно прикрепили к воротам свои гранаты и бомбы, установили запалы на три секунды и отступили обратно за терминаторов и их штормовые щиты. Огненные Змии снова сомкнули строй.

Пронесшийся над головами взрыв был похож на огненное крещение. Тсу'ган с наслаждением принял его и захохотал гулко и громко.

— Что такого забавного, брат? — поинтересовался брат-сержант Де'мас. У ворот рассеивались огненные сполохи.

Глаза Тсу'гана запылали, точно адский огонь, внутри шлема, хотя линзы остались темными.

— Наконец-то война, брат, — отозвался он. — Только война.

Хотя ворота чудесным образом остались стоять, но они были погнуты и местами разорваны. Когда терминаторы чуть раздались в стороны, Тсу'ган сквозь трещины в створках шириной в кулак увидел внутреннюю часть крепости.

— Готов встретить гарнизон предателей, брат?! — воскликнул Претор с бешеным блеском предвкушения в глазах.

На лице у Тсу'гана было такое же выражение, он хищно улыбнулся под маской шлема.

— Это ерунда. Но давайте взглянем на них, лорд Огненный Змий.

Претор улыбнулся: словно тонкая трещина разломила твердый как камень лик — и воздел свой громовой молот.

— Сломать их! — взревел он, и терминаторы у ворот ударили как один.

II Пленники

— Я иду первым, — объявил Дак'ир, пробуя в руке стальной трос, уходящий от лебедки вниз. Один из технодесантников установил механизм для спуска по стенам, и каждый из шести огнерожденных, стоявших на краю разлома возле «Гнева Вулкана», пристегнулся к нему. Пропустив толстый трос сквозь петли на боевой обвязке, Саламандры приготовились к спуску в неизвестное.

Ба'кен, которого сержант отправил надеть доспехи, не заставил себя ждать. С собой он прихватил свой увесистый огнемет, приторочив его к спине и упрямо утверждая, что громоздкое оружие вполне пролезет в узкую щель, ведущую в недра Скории. К отряду присоединился брат Емек, который переложил оставшиеся медицинские операции на хирургеонов-людей с ударного крейсера. Его навыки ограничивались полевой хирургией, и ему недоставало опыта, чтобы проводить сложные манипуляции. Тем более что времени космодесантника можно найти гораздо лучшее применение, чем возня с ранеными и умирающими.

Братья Апион и Ромул тоже были из отделения Дак'ира, их выбрал сам брат-сержант за боевой опыт. Последнее место в небольшой экспедиции досталось Пириилу. Библиарий будет следовать за Дак'иром, точно ищейка, идя по психическому следу, который источал разлом.

— Включить люминаторы. Соблюдать вокс-молчание, пока не достигнем дна и не узнаем, с чем имеем дело, — распорядился Дак'ир. Луч люмолампы, закрепленной на его шлеме, протыкал темноту разлома. Вытянув на себя трос, Дак'ир решительно нырнул в адскую тьму.

Датчики шлема, ослабленные атмосферными условиями планеты, зарегистрировали небольшое повышение температуры, когда Дак'ир двинулся вниз. Показания холодно высветились на внутренней стороне линзовых дисплеев. Тесное пространство заполняла оглушительная тишина, нарушаемая лишь монотонным гудением разматывающейся лебедки. Острые выступы на стене разлома со скрипом царапали по доспехам. Дак'ир прошел сквозь струи пара, испускаемые с частично ушедших под землю нижних палуб ударного крейсера; доспехи покрылись тонкой пленкой конденсации. Вскоре надежный адамантий внешней брони корабля уступил место абсолютной тьме. Точно погружаешься в недра потустороннего мира, который уходит вниз бесконечно.

Спустя час мучительно медленного спуска пятно света от люмолампы Дак'ира упало на твердую землю. Наконец коснувшись дна разлома, брат-сержант сообщил по воксу о своей находке. Отцепившись от троса, Дак'ир отошел в сторону, чтобы не мешать своим братьям, и, достав оружие, принялся осматривать кромешную тьму вокруг. Люминаторы шлема высветили голый каменный коридор, который обрывался на границе дальности луча люмолампы, поглощенный чернотой.

— Туннель, похоже, искусственный, — сообщил негромко Емек. Он провел перчаткой по стене, осматривая поверхность под светом люминатора.

Ба'кен спускался последним. Упрямо пытаясь протиснуться вместе со своим тяжелым огнеметом, он повредил шлем об каменный выступ. Периодические помехи на дисплеях линз — результат столкновения шлема со скалой — надоели ему до смерти, так что, достигнув дна, Ба'кен снял шлем и прицепил к поясу. В ответ на упрек во взгляде Дак'ира огромный воин буркнул что-то и поправил баки с прометием за спиной.

Пройдя несколько сотен метров по коридору, брат Емек, который шел первым, держа огнемет наготове, заметил, что структура туннеля изменилась. Остальные Саламандры собрались вокруг.

— Округлый и гладкий, будто отшлифован инструментом или шахтерской машиной, — прибавил он.

— Неслабое, наверное, было оборудование, раз пробурило такой проход, — откликнулся Ба'кен, который, стоя спиной к Емеку, наблюдал за той стороной, откуда они пришли. Братья Аннон и Ромул, перейдя в голову отряда, пока Емек осматривал стену, нацелили болтеры по направлению движения.

Дак'ир был согласен с Ба'кеном. По туннелю легко могли пройти все шестеро Астартес плечом к плечу; что же касается высоты, даже почтенному брату Амадею не пришлось бы пригибаться.

— Определенно, работа машины, — заключил Емек, вновь занимая место во главе отряда.

Пириил не сказал ничего. Его глаза были закрыты, лицо — сосредоточенно.

— Брат-библиарий? — окликнул Дак'ир.

Пириил открыл глаза — и небесно-голубой свет в них погас.

— Это не хитиновые чудища, — прошептал он, еще не придя в себя после психического транса, и прибавил: — Это что-то другое…

Поняв, что иных разъяснений от библиария ждать не приходится, Дак'ир приказал продолжать движение.

Разрубленный толстым клинком, шлем Железного Воина развалился на две части, когда Тсу'ган толкнул его бронированным башмаком. Лицо внутри было искажено предсмертными судорогами, темная рваная рана рассекала его надвое. От носа осталось месиво, сморщенную кожу украшали цепочки и высеченные символы, в прорезях которых виднелась желтая кость. Что бы ни убило предателя, случилось это давным-давно.

— Этот такой же, — сказал Тсу'ган, оставив полуоткинувшееся назад тело.

Обрушивая, один за другим, удары громовых молотов, Огненные Змии разбили ворота, которые и так еле держались после взрыва гранат. Внутри, вопреки предсказанию Претора, никакого гарнизона предателей не оказалось. Вместо врагов Саламандры обнаружили лишь трупы, расставленные на посты для имитации обороны. Те предатели, что не пали во время штурма, остались стоять на страже или сидеть за смолкшими установками — точно так же, как стояли воины в редутах: мертвые, но продолжающие поддерживать иллюзию численности и несения службы. Лишь пять трупов Железных Воинов были свежими. Остальные представляли собой лишь омертвевшие останки, гниющие внутри доспехов.

Пятеро космодесантников Хаоса и несколько автоматических оборонительных установок сдерживали отряд, насчитывающий более восьмидесяти человек. Трое Саламандр были убиты во время этого плохо продуманного штурма. Двое из них были из отделения Варго, третьим стал водитель уничтоженного «Носорога». Космодесантника нелегко убить, но штурмовиков почти разорвало на части — они приняли на себя основной удар мощного взрыва. Водителя БТР нашпиговало осколками, и он схлопотал дырку от пули в голове, когда пытался выбраться из обломков машины. Их прогеноиды были извлечены Фугисом еще под огнем противника и сейчас надежно хранились в накопителе апотекарского редуктора. Еще несколько Саламандр получили ранения, ими занимался апотекарий, пока остальные осматривали крепость.

— Они были мертвы еще до того, как мы начали штурм… — В голосе Н'келна, раздавшемся за спиной Тсу'гана, послышалась едва заметная досада.

— Они были мертвы задолго до этого, милорд. — Голос брата-сержанта прозвучал резко. Тсу'ган винил в бесполезной смерти своих боевых братьев капитана, его трепет перед первым сражением и нежелание ввести войска в бой как положено в начале штурма.

— Пятеро Астартес на всю крепость, — размышлял вслух Н'келн. — Что они здесь делали, брат-сержант?

— В летописях говорится, что во времена Великого крестового похода сыны Пертурабо занимали множество пограничных укреплений, похожих на это, — произнес Претор, неумолимой глыбой появляясь в поле зрения Тсу'гана. — Гарнизоны численностью в одно отделение не были чем-то необычным, но просуществовать больше десяти тысяч лет… — Огненный Змий умолк. Его пламенный взор обратился к цитадели внутри железной крепости — приземистому сооружению из широких бастионов и серого металла. Из плоской, усеянной зубцами крыши торчали трубы, изрыгающие клубы дыма. Вход в цитадель преграждали еще одни ворота. Сержант Де'мас со своим отделением устанавливал заряды, чтобы пробиться внутрь.

Глядя на вторые ворота, Тсу'ган внезапно испытал острое чувство опасности. Даже просто стоя в обширном дворе, в окружении тел Железных Воинов, он ощущал, как предчувствие беды то ослабевает, то усиливается, точно прощупывая его оборону.

Его внимание привлекла вспышка пламени. Брат-капеллан Элизий приказал собрать трупы в кучу и сжечь. Команды огнеметчиков, набранные из тактических отделений, окатывали прометием погребальный костер, сложенный из покалеченных тел.

— Их убили снаружи, используя грубую силу, — вторгся в размышления Тсу'гана голос Претора, проследившего за взглядом брата-сержанта.

— Следовательно, после боя они затащили тела обратно? — предположил Н'келн. — Надо полагать, одержав победу, хотя я не вижу никаких следов убитого врага.

— Железные Воины тоже сожгли трупы своих врагов, брат-капитан, — заметил Претор. — Пережитки старых обычаев легиона, которых еще придерживаются некоторые боевые банды.

— Они лишь пепел. — Тсу'ган старался обуздать свой гнев. — Как и наши братья, которые вскоре им станут.

Если Н'келн и почувствовал колкость, он этого не показал. Претор тоже не стал делать замечания.

— Они одержали победу — это верно, брат-капитан, — сказал Огненный Змий. — Но над кем и какой ценой?

— Те ксеносы, что мы встретили на месте крушения, не такой враг, чтобы стать проблемой для Астартес, — заявил Тсу'ган. — Других лагерей, следов посадки корабля или перемещения армии я не видел.

Он снова бросил взгляд на горящую гору трупов: пятьдесят или около того Железных Воинов. Изменников, да, но все же Астартес, некогда созданных Императором, по-прежнему грозных воинов, которых убили в ближнем бою, и убили жестоко. Такой враг не исчезает так просто. И просто так не сдается.

Голос Тсу'гана прозвучал тихо и зловеще:

— Я думаю, что в земле под нами скрывается нечто иное, кроме хитиновых тварей. И это иное принесло смерть предателям.

Еще триста метров в темноте — и туннель превратился в лабиринт. Несколько коридоров ответвлялись от главного коридора, словно сетка ходов внутри гигантского улья. Дак'ир вспомнил о хитиновых, но за все время исследования подземной сети они пока не встретили ни одной твари.

Ба'кен осматривал каждый проход, запальник его тяжелого огнемета отбрасывал тусклый отсвет в сумрак. Саламандры держались центрального туннеля. Дак'ир предположил, что он должен привести их к некоему центру или месту слияния коридоров.

Ба'кен двинулся к следующему перекрестку. Медленно и осторожно водя огнеметом из стороны в сторону, он вдруг подскочил, когда из темноты вылетел какой-то предмет и подкатился к ним.

— Контакт! — мгновенно предупредил Саламандр, приготовившись обдать то, что могло оказаться гранатой, струей прометия. Но остановился, заметив маленькую фигурку, вынырнувшую из темноты в сектор его обстрела. Это был мальчишка, а «граната» оказалась резиновым мячом.

Ба'кен отвел палец от спускового крючка как раз вовремя. Из сопла огнемета выскочил, точно отрыжка, крохотный язычок пламени, но в полную силу огнемет полыхнуть не успел.

Резко затормозив подошвами от неожиданности, мальчик уставился на громилу в зеленых доспехах, который держал в руках огонь. В секундной вспышке пламени Ба'кен разглядел, что темнокожий ребенок был одет в грубую серую рабочую одежду. Одежда была вся в заплатах, точно сшитая из нескольких разных комплектов, а башмаки, стянутые ремнями на ногах, выглядели на несколько размеров больше. Глаза мальчика расширились от страха, когда Ба'кен выступил вперед, опустив тяжелый огнемет.

— Не бойся, — протянул Саламандр низким и гулким в тесноте туннеля голосом. Шагнув в темноту, он протянул раскрытую ладонь; красное пламя в глазах Саламандра вспыхнуло, осветив дьявольским блеском его ониксово-черную кожу.

Затрепетавший мальчишка пискнул и кинулся прочь, забыв о мяче.

Ба'кен уронил руку, и гримаса ужаса исказила его лицо.

— Дитя… — произнес он, ощутив присутствие подошедшего сзади Дак'ира. Ба'кен повернулся к сержанту. Остальные подтянулись ближе, услышав внезапное предупреждение. Емек встал рядом с Дак'иром, Апион с Ромулом принялись внимательно следить за сумраком сзади. Библиарий Пириил остался в нескольких шагах позади остальных, глаза его тлели психической силой.

— Человек. — Это было утверждение, не вопрос, но Ба'кен все равно ответил:

— Да, мальчик.

— За ним, — приказал Дак'ир негромко. — Следить в оба, — предупредил он, помня о том последнем случае, когда они встретили человеческое дитя при схожих обстоятельствах. Это случилось тогда, на Стратосе, и мальчик завел их в ловушку. Дак'ир еще помнил грохот взрыва и штрихи осколков, летящих мимо визора.

Оставалось надеяться, что в этот раз все закончится по-другому.

Огромный железный зал был первым помещением, куда попали Саламандры, пробив ворота цитадели. Зал был пустым, но гораздо глубже и шире, чем можно было предположить снаружи. Вход зиял, точно раскрытая пасть; армированные пластальные створки висели, сорванные с петель; ковер из потревоженной пыли еще клубился на выложенном плитами полу, когда внутрь вступил Претор. Остальные Огненные Змии шли сразу за сержантом, с поднятыми штормовыми щитами, по громовым молотам струились электрические заряды.

За терминаторами следовали три тактических отделения, только что воссоединившиеся. Отдавая короткие приказы, сержанты быстро рассредоточили отделения для разведки. От Де'маса и Тифоса поступили отрицательные доклады — им было дано задание очистить ниши и ближайшие комнаты. Чуть погодя к Саламандрам у входа в зал присоединились брат-капитан Н'келн и Инфернальная Гвардия.

Опустошители Лока встали на страже у разбитых ворот цитадели; отделения братьев-сержантов Омкара и Ул'шана патрулировали стены. «Огненная наковальня» и один из «Носорогов» перекрыли главные ворота крепости. Убитых из отделения Варго и погибшего водителя почтительно уложили во второй бронетранспортер, припаркованный в глубине двора. Третий «Носорог» стоял с работающим двигателем. Как только Саламандры выяснят, чем занимались здесь Железные Воины, он отправится обратно, чтобы забрать Аргоса или одного из его технодесантников, в надежде, что они смогут отобрать и освятить что-то из техники предателей.

— Помещение проверено и взято под охрану, брат-капитан, — доложил Претор, когда Н'келн вошел в зал и встал с ним рядом, — но остались другие помещения, идущие от главного зала, которые тоже следует прочесать…

Доклад Претора был прерван внезапным появлением вернувшегося из разведки Тсу'гана.

— Есть еще кое-что, милорды, — сообщил он, шагая к ним. В голосе Тсу'гана сквозила враждебность, подсказывая, что Железные Воины, которых сжигали сейчас во дворе, были не единственными, кто населял крепость.

У Н'келна вздулись желваки на скулах: припомнилась старая вражда. Железные Воины были тогда на Исстваане.

— Показывай.

Поспевать за убегающим мальчишкой было нелегко. Тот двигался проворно и вел Саламандр извилистой дорогой по темным туннелям, преследуемый лучами люминаторов. От поспешных движений Дак'ира и остальных зернисто-белые лучи подпрыгивали и пересекались, разрезая мрак мятущимися полосами света.

— Глядеть в оба, — вполголоса предупредил Дак'ир через вокс.

Пириил следовал за сержантом по пятам. Емек шел рядом с Анионом и Ромулом, намеренно приотстав на несколько шагов на случай засады.

Несмотря на поразительную силу Ба'кена, тяжелый огнемет замедлял движение космодесантника, особенно в тесноте узких туннелей. Огромный Саламандр шествовал в арьергарде Дак'ира.

Свернув за крутой поворот в более обширную пещеру, Дак'ир потерял мальчишку из виду. Дальше он двинулся медленно и осторожно, осматривая нагромождения мусора по обеим сторонам постоянно сужающегося прохода. Кучи камня, шахтерские вагонетки с железными кузовами, металлические ящики, брошенные люмолампы и прочий хлам с обеих сторон окружали Саламандр, растянувшихся в колонну по одному.

Заметив движение справа, Дак'ир чуть было не отдал приказ к отражению засады, но его остановил Пириил.

— Пусть подходят, — ментально предупредил он боевых братьев. — И опустите оружие.

Дак'ир хотел возразить, но сейчас был не тот момент. Ему пришлось вверить жизнь отряда инстинктам библиария и надеяться, что тот не ошибся.

— Делайте, как велел брат Пириил, — приказал он тихо.

Емек шепотом отозвался:

— Пять целей слева. Наблюдают за нами.

Следом в разговор вступил Апион:

— Еще пятеро… не двигаются… в моем секторе огня.

Затем Ромул:

— Я засек еще шестерых, медленно окружают.

И наконец — Ба'кен:

— Замечена угроза: десять сзади.

Дак'ир знал, что еще пятеро находятся спереди: лежат в засаде у пересечения туннелей. Саламандры могли бы обезвредить их за несколько секунд.

Еще через пятьдесят метров пути наблюдатели, затаившиеся в тенях, захлопнули свою «ловушку». По всему туннелю вспыхнули спрятанные осветительные приборы, испуская резкий натриевый свет. Группы людей, вооруженных старинными на вид лазганами и огнестрельными ружьями, появились из своих укрытий за ящиками и под кусками покрытого пылью брезента. Каждый Саламандр оказался под прицелом вражеского отряда, хотя боевые порядки людей были далеки от строевых. Люди были хорошо организованы, их умение устраивать засады хотя и находилось на зачаточном уровне, но было не хуже, чем у хорошо подготовленного полка СПО, однако их движения выдавали грамотно обученных любителей, но не солдат. Одетые в грубую серую одежду, всю в заплатах и сильно поношенную, как у мальчишки, с темной кожей, они выглядели суровыми людьми, которые вели еще более суровую жизнь, если судить по природным условиям Скории. Некоторые носили старинную броню поверх грубой ткани: тусклые стальные нагрудники и наплечники. У каждого была пара темных защитных очков. Они явно надеялись получить преимущество над противником, ослепив его внезапной вспышкой света, но не ожидали встретить здесь космических десантников, чьи оккулобы мгновенно среагировали на изменение окружающей среды.

Пара машин, по виду — горных комбайнов, с грохотом выкатилась на толстые шпалы, блокируя туннель с обоих концов. Спереди машины состояли по большей части из строенных буровых головок, водителей прикрывали толстые броневые плиты и пластековые гласисы.

— Сдавайтесь и сложите оружие, — раскатилось эхо сурового голоса. — Вы окружены, и нас пятеро на каждого.

Дак'ир проследил, откуда доносится голос, и увидел человека, вышедшего из передней группы. Человек был одет так же, как и остальные, но вдобавок носил короткий рваный плащ, который показался Саламандрам странно знакомым. Толстые рифленые сапоги доходили почти до колен, прикрытых круглыми металлическими пластинами. Лазган он держал в опущенных руках с легкостью человека, который знает, что надежно защищен своими бойцами. Когда он поднял очки на лоб, Дак'ир увидел перед собой человека средних лет. Лучики морщин у глаз придавали ему выражение постоянной нахмуренности. Коротко стриженые волосы были усеяны каменной пылью, хотя по большей части серый цвет был его собственным. Несмотря на возраст, предводитель отряда выглядел внушительно, в его мышцах было еще достаточно упругости, а в теле и подбородке — твердости.

— И снимите шлемы, — прибавил он. — Посмотрим, все ли вы такие, как этот. — Человек указал на Ба'кена, и тот сердито зыркнул в ответ.

«Мы могли бы обезоружить их с минимальными потерями», — подумал Дак'ир и заколебался, раздумывая, что делать дальше.

Пириил оборвал его размышления:

— Делай, как он говорит, брат-сержант. Прикажи отряду сдаться.

Дак'ир, в бессилии сжав рукоять цепного меча, услышал скрип своих пальцев.

— Ты всерьез предлагаешь сдаться этому сброду? — прошипел он в вокс.

— Именно это в точности я предлагаю. Отдай приказ немедленно, пока они не начали дергаться. — Библиарий чуть повернул голову к брату-сержанту. — Мы должны завоевать их доверие.

Хотя это шло вразрез с его инстинктом и подготовкой, Дак'ир все-таки дал приказ сложить оружие. Саламандры подчинились без промедления, несмотря на явное опасение, и вслед за братом-сержантом сняли шлемы.

— Я брат-сержант Хазон Дак'ир из ордена Саламандр, третья рота, — представился Дак'ир предводителю людей.

Тот натянуто улыбнулся и ответил:

— Зоннар Илиад. — Затем указал на другого из своей группы, высокого мужчину с приплюснутой головой, шрамами на лице и черной щетиной на широком подбородке и голове. — Смотритель Акума и его люди соберут ваше оружие.

Высокий человек и еще четверо других осторожно двинулись вперед.

Ба'кен за спиной сержанта разозлился.

— Ни один Астартес не отдаст своего оружия, если только оно не взято из его мертвых рук! — прорычал он сквозь сжатые зубы.

По поведению других боевых братьев было видно, что они с ним согласны. Трон, да сам Дак'ир тоже был с ним согласен! Пириил настоял, чтобы они опустили оружие, — они опустили. Но на это они не пойдут.

— Ты можешь взять мой клинок и пистолет как знак честных намерений, — ответил Дак'ир тому, кто назвался Илиадом.

Смотритель тут же остановился и оглянулся на командира, ища указаний. Поединок воли начался — между Дак'иром и человеком. На лице Зоннара Илиада это читалось так же ярко, как сияние плазмы.

— Хорошо, — согласился наконец Илиад, затем махнул Акуме. — Забирай.

Дак'ир вынул свое оружие и протянул смотрителю.

— Обращайся с ними почтительно, — предупредил он. — Ибо очень скоро я заберу их обратно.

Акума старался не показывать страха, но, явно опасаясь близкого контакта с красноглазым Саламандром, получив оружие, быстро отступил назад.

Брат-сержант повернулся к человеку, назвавшему себя Илиадом:

— Мы сдались. Что дальше?

Тсу'ган жестами приказал отделению окружить люк, спрятанный в дальнем конце гигантского зала. Сделанные из толстого железа створки выглядели надежно, явно предназначенные для того, чтобы не пускать никого внутрь… или наружу. Покрытые слоем пыли и ржавчины, они не были замечены во время беглого осмотра. Люк был завален пустыми ящиками и бачками из-под патронов и накрыт драным куском брезента. Тот факт, что запас боеприпасов был истрачен, многое говорил об отчаянной обороне Железных Воинов. Они использовали почти все, что у них было, чтобы отбиться от нападения. Тсу'ган почти не сомневался, что патронные ленты и магазины, заряженные в автоматические орудия, тоже были последними.

Он поднял руку, сжатую в кулак, приказывая отделению ждать.

Претор и брат-капитан Н'келн стояли рядом с оружием наготове.

Ауспик захлебывался помехами, биоследы, казалось, появлялись и исчезали, словно дым на сильном ветру, поэтому Тсу'ган велел Иагону пока выключить прибор. Вместо него он воспользовался собственными органами чувств, пытаясь определить присутствие врага, и тут засек сквозь железную дверь еле слышный лязг металла о металл.

Показав себе на ухо, Тсу'ган довел этот факт до остальных, сделал рубящий жест, затем точно потянул что-то одной рукой — вторая была занята болтером. Братья Станг и Норган, срезав замки плазменным резаком, взятым из инструментального отсека одного из «Носорогов», с усилием подняли крышку люка. Протиснувшись на нижний уровень так тихо, как могли, оба Саламандра быстро подались в стороны, чтобы позволить Тсу'гану и брату Гонорию с огнеметом взять на прицел открытый настежь вход. Звон ударов по металлу стал громче, но в сумраке никакие враги не прятались, была только лестница со стальными ступенями, которая уходила в покрытую мраком глубину.

Тсу'ган повернул ладонь параллельно земле, давая знак, что все чисто, затем растопырил пальцы и снова сжал в кулак: половина отделения отправляется с ним вниз, вторая половина остается на поверхности и охраняет вход. Претор и Н'келн остаются тоже: терминатор слишком велик и громоздок, чтобы пройти в возможно узкие ходы внизу, капитан же слишком ценен, чтобы рисковать жизнью в разведывательной операции в неизвестное.

Выставив два пальца, Тсу'ган дважды быстро рубанул воздух: Тиберон и Лазарь, ожидающие у края, спустились друг за другом по лестнице и нырнули вниз. Как только двое Саламандр спустились, Тсу'ган поднял палец, сжал кулак, затем поднял два пальца и снова дважды рубанул воздух. Он спустился следующим, зная, что Гонорий с Иагоном спустятся следом, прикрывая тыл.

Держа люминаторы притушенными, боевое звено Саламандр осторожно двинулось вниз по узкому коридору, пропитанному запахом сырости и меди. В воздухе висела странная дымка: невидимая, но осязаемая, — доспехи точно покрылись второй кожей.

Тсу'ган шел на звон металла, по-прежнему не прекращающийся, но, казалось, отодвинувшийся дальше, чем когда брат-сержант в первый раз услышал его сверху. Хотя оптический спектр был выставлен на ночное видение, а затем на инфракрасное, темнота осталась странным образом непроницаемой, словно поглощала весь окружающий свет. Лишь звук вел их, пока Саламандры осторожно брели сквозь густой мрак.

— Сир, — прошептал Гонорий.

Тсу'ган развернулся, разъяренный тем, что боевой брат нарушил вокс-молчание.

Огнеметчик тут же встал и нацелил оружие в боковой коридор.

— Ты будешь нарушать вокс-молчание только по моей команде, рядовой, — тихим, но разъяренным голосом велел Тсу'ган.

Гонорий удивленно повернулся:

— Я ничего не говорил, сержант.

— Сир, — проскрежетал Тиберон.

Боевой брат, шедший первым, целеустремленно шагал вперед и явно не замечал, что уходит от остальных все дальше и дальше.

Тсу'ган собрался сделать ему замечание, но вместо этого скомандовал в вокс:

— Отряд, стой!

Ауспик Иагона вспыхнул, множественные отпечатки тут же заполнили помутневший экран.

— Контакты! — рявкнул Иагон, развернув болтер и целясь в сумрак.

— Вижу движение, — прошипел Лазарь.

— Сюда… — прошептал незнакомый Тсу'гану голос.

Брат-сержант нацелил свой комбиболтер в ту сторону, откуда шел голос, и положил палец на спусковой крючок огнемета.

— Сир, — снова послышался голос Гонория, на этот раз издали, однако боевой брат стоял прямо рядом с ним, готовый к бою. Он никак не мог сказать это так, чтобы голос слышался издалека.

— Сэр, множественные контакты, приближаются, — сообщил Иагон, дергая болтером из стороны в сторону в поисках целей. Запах сырости и меди усилился.

Тиберон продолжал идти вперед. Тсу'ган его почти уже не видел. На какой-то момент брат-сержант поддался чувству, чем-то похожему на страх, полный глубокого убеждения, что если Тиберона проглотит тьма, он никогда не вернется и они никогда не смогут его найти.

— Стой, брат! Стой! — заорал Тсу'ган, но его голос утонул в сводящем с ума грохоте ударов по металлу и предупреждающих криках бойцов.

— Сюда…

Буммм!

Снова этот незнакомый голос…

— Противник движется! Атакую!

Буммм!

Тиберон исчезает во тьме впереди…

— Контакты приближаются, целей не вижу!

Буммм!

В голове все кружится…

— Сир…

Буммм!

Внезапный порыв положить этому конец…

— Сир, помогите нам…

Буммм!

Болтер в его руках, прижатый к голове, орудие его избавления…

Буммм!

Единственный способ прекратить это…

— Прошу, прекрати, — задыхаясь, произнес Тсу'ган. Дуло холодило мокрый от пота лоб. Звук медленно нажимаемого спускового крючка был оглушительным, точно гром.

— Пламя Вулкана горит в моей груди! — затянул могучий голос, заглушая металлические удары. — С ним я сокрушу врагов Императора!

Ощущения, поначалу смутные и расплывчатые, стали возвращаться к Тсу'гану. Он едва-едва различал чье-то обнадеживающее присутствие рядом, магнит, за который он мог уцепиться.

— Ибо мы — ангелы Императора, слуги Золотого Трона, и будет неведом нам страх!

Тсу'ган ухватился за голос, громогласный и повелевающий, вцепился в него, как в спасительную веревку. Рядом с ним возвышалась сияющая фигура, держащая в выставленной руке потрескивающий разрядами жезл.

— Из пламени битвы рождены мы!

Нет, не жезл — воин с ликом смерти, облаченный в черные как смоль доспехи, держал в руке молот.

— На наковальне войны мы выкованы!

Пылающий ореол расходился от него, точно огненная волна, прогоняя тьму и выжигая призраков, которые пытались вцепиться в десантников, словно паразиты.

— Повторяйте за мной! — рявкнул брат-капеллан Элизий. — Повторяйте за мной — и обретете мужество, Саламандры!

Тсу'ган и весь отряд одновременно затянули слова литании, и туман безумия растаял.

Капеллан успокаивающе хлопнул по наплечнику Тсу'гана.

— Сгодится, брат-сержант. Дальше поведу я. Верни на место свой шлем и следуй за мной.

Тсу'ган опустил взгляд на шлем, который прижимал к груди, и разинул рот. Он даже не понял, когда снял его. Вытерев пот, который был вполне реальным, Саламандр надел шлем обратно и последовал приказу. Остальные братья тоже пришли в себя и двинулись за капелланом, держа оружие наготове. Даже Тиберон остановился. Он дождался, пока капеллан его нагонит, затем пошел следом.

Элизий прикрепил обратно к поясу Печать Вулкана — артефакт еще светился оставшейся силой. Без сомнения, капеллан спас им всем жизнь. Какие бы злобные твари ни охотились в этих нижних катакомбах, они едва не заставили Тсу'гана и его воинов повернуть оружие против самих себя. Еще несколько секунд, и все было бы кончено.

— Еретики близко, — проскрежетал Элизий. Его крозиус вспыхнул, точно пылающий факел, зажатый в бронированном кулаке.

До Тсу'гана дошло, что тяжелый металлический лязг вновь сопровождает обычный шум. Он был по-прежнему громким и исходил из-за закрытого люка впереди.

В нескольких шагах от люка капеллан поднял свой болт-пистолет.

— Приготовиться, — предупредил он.

Странный недуг, заразивший туннель, вернулся, но держался на границе сознания Тсу'гана, точно не желая лезть дальше. Брат-сержант для уверенности крепче сжал болтер и провел бронированным пальцем по символу огня, вытесненному на ложе. Пробормотав литанию защиты, Тсу'ган открыл глаза и увидел, как капеллан отошел от люка. Вход был заперт и закрыт решеткой.

Тсу'ган дал знак Тиберону и Лазарю. Те выступили вперед с активированными крак-гранатами. Прикрепив с глухим металлическим стуком взрывчатку, оба Саламандра вернулись назад. Гонорий встал перед ними, но пригнувшись и на безопасном расстоянии. Тсу'ган прижался к стене. Он заметил, что капеллан сделал то же самое с противоположной стороны, на этот раз больше доверяя крепкому железу, чем своему розариусу.

Когда отделение заняло позиции, рассыпавшись по обеим сторонам туннеля и уйдя с дороги ударной волны, Тсу'ган дал знак, проведя ладонью поперек горжета.

Иагон прицелился и сделал единственный выстрел в одну из примагниченных крак-гранат. Мгновение спустя люк взорвался.

Волна дыма и огня хлестнула вдоль коридора, царапая осколками доспехи Саламандр.

Шагнув в грязное облако, капеллан Элизий первым вступил в помещение за люком. Тсу'ган следовал сразу за ним. Они вышли в подвал с перехваченным металлическими балками сводом, тускло освещенный и провонявший медью и железом. Стены были покрыты потеками ржавчины, похожей на кровь. Шипастые крючья, вделанные в металл, гудели запечатленной болью. Изъеденные ржавчиной кандалы безвольно болтались, точно висельники.

Это было место ужаса и смерти.

Скрип сервомоторов предвестил внезапное нападение квартета омерзительных дронов. Серолицые, с кожей, опутанной ярко-красными венами, автоматы походили, хотя и в искаженном варианте, на сервиторов с «Архимедес Рекса». Жалкие пародии вопили в мучениях, идя на незваных гостей, точно их тела продолжали испытывать боль от глубокой технохирургии, с помощью которой их создали. Болевые синапсы вспыхивали при каждом движении, подпитывая жуткую ярость, лишь усиливающуюся от пролитой крови и разорванной плоти.

Раздутые от безобразных мышц, чудовищные упыри-дроны размерами походили на огринов. Они бросились на воина в черной броне, который внезапно появился среди них. Элизий, не обращая на них никакого внимания, устремился к закованной в железо фигуре, трудившейся над каким-то устройством в задней части помещения и явно не обращающей внимания на бой.

Тсу'ган видел только фрагменты таинственного техника за фигурой шагающего капеллана: серворука, присоединенная к генератору на спине; цвет грязной стали; желтые и черные шевроны на доспехах; позолоченные поножи с ржавчиной вокруг болтов; трубки и кабели, извивающиеся, словно живые; струйки гидравлических газов, которые шипели, точно ругаясь.

От этого существа исходило зло. Каждый удар, сопровождавший его непрерывную работу, был похож на удар страшного сердца. Даже приблизившись, Тсу'ган не мог сказать, над чем так неистово трудится кузнец войны. Его работу скрывали плотная тень и еще более плотный кусок черного как уголь пластека.

Слева от Тсу'гана полыхнул болтер — упырь-дрон разлетелся фонтаном масла и внутренностей. Боевые братья прикрывали брата-сержанта, пока тот следовал по пятам за капелланом, зная, что не может оставить Элизия один на один с кузнецом войны.

Еще один упырь-дрон вспыхнул, окутанный пламенем из огнемета Гонория. Его биологически нестабильное тело жутко съежилось от неистового жара. Мышцы спеклись и взорвались кроваво-красными фонтанами. Третий монстр тащил за собой обрезки зазубренной, как пила, цепи, торчащие из обрубка руки. Обжигающая желчь поднялась в горле Тсу'гана, когда он понял, что цепи на самом деле были сделаны частично из плоти, частично из сухожилий и часть зубьев была из человеческой кости. Взревел болтер, разорвав мерзкую тварь пополам, и Тсу'ган сокрушил ногой останки. Ударив четвертого, он отбросил тварь в сторону, стараясь не отстать от капеллана. Кровь и обугленное мясо покрывали доспехи Тсу'гана отвратительными брызгами. Не снижая скорости, Иагон вогнал в череп упыря заряд из болтера, взорвавшийся внутри и уничтоживший восьмиконечную звезду, выжженную на лице твари.

Все упыри были мертвы, но их дьявольский хозяин еще оставался жив.

Наконец кузнец войны, похоже, осознал грозящую опасность и потянулся за комбинированным мелтаболтером, который лежал на верстаке сбоку. Выпустив дугу молнии из крозиуса, Элизий перебил пучок кабелей, соединяющих оружие с термоядерным генератором Железного Воина. Даже не моргнув, кузнец войны развернулся, явив пушку «Жнец», которая формировалась в этот момент из частей его правой руки. Пока материализовывался длинный ствол, Железный Воин злобно буравил взглядом капеллана: раскаленная желтая полоса точно прожгла смотровую щель в угловатом шлеме, полностью закрывавшем голову кузнеца.

Элизий ударил еще раз, но кузнец войны отбил удар левой рукой — бионической, так же как его ноги, конечностью: эта тварь была больше машиной, чем человеком. Заработали клапаны, выпуская струйки газа — в аугментику пошла энергия. Рукой, оканчивающейся острой как бритва клешней, Железный Воин вспорол доспех капеллана.

Охнув от боли, Элизий вскинул болт-пистолет, но серворука, развернувшаяся из-за правого наплечника кузнеца, точно змея, метнулась вниз. Когда она схватила запястье капеллана и медленно раздавила, Элизий закричал. Все это время «Жнец» неторопливо принимал очертания. Коагулированная плоть и железо сливались в твердый тусклый металл. Образовывались внутренние механизмы, жуткий штамм вируса облитератора действовал быстро и всюду. Если позволить орудию полностью сформироваться и выстрелить, оно превратит Саламандр в клочья мяса и осколки доспехов.

Тсу'ган не мог этого допустить. Он догнал Элизия и с ревом бросился врукопашную. Разряжая обойму в тело кузнеца войны, он наблюдал, как между отрывистыми вспышками и грохотом разрывных снарядов Железный Воин дергается и вздрагивает от попаданий. Трансмутация остановилась: необходимость самосохранения ненадолго перевесила жажду убивать.

Серворука отпустила запястье капеллана, Элизий пошатнулся и выронил болт-пистолет. Измочаленный выстрелами Железный Воин рухнул на спину, завывая от боли и ярости. Металлический вой резонировал под сводами подвала. Было в нем что-то древнее и потустороннее. В голове Тсу'гана всплыли образы рваного металла и вековой ржавчины. Брат-сержант, желая довести дело до конца, вставил новый магазин и собрался выпустить последний, смертельный, выстрел, но Элизий его остановил:

— Стой!

В Тсу'гане кипела кровь — он не собирался уступать.

— Предатель должен понести кару.

— Стой. Если ты не подчинишься, пощады не жди, — резко заявил капеллан. Темная жидкость струилась по нагруднику Элизия. Когда его мотнуло вперед, жидкость потекла сильнее. Запястье капеллана безвольно болталось, прижатое к боку.

— Опусти оружие, брат-сержант.

Затрудненный и хриплый тон Элизия тем не менее ясно давал понять, что это приказ. Капеллан подошел к лежащему навзничь кузнецу войны. Нагрудник Железного Воина был изуродован дырами и ожогами. Неподвижный, без сознания, кузнец войны был едва жив.

— Я хочу сначала допросить его, — прибавил капеллан, — и выяснить, что он знает об этой крепости, каковы его цели и что произошло с гарнизоном.

Тсу'ган отступил, слыша, как позади него Саламандры проверяют помещение.

Элизий произнес в устройство связи:

— Брат-капитан, прикажите спустить сюда огнеметы. Нужно счистить с этих стен порчу. — Капеллан почти выплюнул последнее слово.

— И мне понадобятся мои инструменты, — прибавил он. — У нас с пленником есть что обсудить.