Самураи - военное сословие Японии

Военное снаряжение

Развитие военного снаряжения Японии имеет свою историю и свои отличительные особенности. Если доспехи европейских рыцарей претерпевали в разные периоды существенные изменения в соответствии с духом и модой времени, в результате введения различных технических и конструктивных новшеств, то военная одежда японских воинов на протяжении веков оставалась почти неизменной. Многие элементы боевого снаряжения, характерные для самурайских доспехов средневековья, были известны уже в бронзовом и железном веках японской истории (т. е. в первые века н. э.)[68].

В своих наиболее существенных чертах военное обмундирование буси оформилось уже к XII в. — времени начала длительных междоусобных войн. Несколько веков феодализма, последовавших за этим, дали лишь частичные изменения формы и конструкции, целью которых было усовершенствование уже данных образцов доспехов. Объясняется это рациональностью японского военного снаряжения, которое позволяло воину быть более маневренным и подвижным в бою.

Отдельные пластинки, скрепленные между собой шелковыми шнурами, делали возможным свободное движение самурая. В японском военном костюме было не очень жарко летом и не холодно зимой. К тому же, в отличие от западноевропейских лат, изготовленных для рыцарей по индивидуальным заказам, эти доспехи было легче приспособить к любой фигуре. В «Нихонги» есть даже упоминание об одевании одного панциря на другой [166, Bd 3, с. 131].

Военное снаряжение пользовалось большим уважением и почитанием. Оно передавалось от отца к сыну по наследству. При большой подвижности отдельных частей доспехов было возможно ношение костюма наследниками и при иной конституции их тела.

Начиная с эпохи Камакура, именно искусство изготовления доспехов и вооружения начало очень быстро развиваться, поскольку власть перешла в руки сословия самураев, которые, естественно, придавали большое значение военному снаряжению [53, с. 78].

В комплекс самурайского военного костюма (ёрои, или оёрои) обычно входили (рис. 12): шлем с подвижной защитой затылка и шеи; полумаска с прикрепленными (или удерживаемыми шнурами) пластинами для защиты шеи спереди; панцирь; наплечники на левое и правое плечо; латные нарукавники, набедренник; наголенники и обувь. К этому прибавлялись еще две пластинки с изображением фамильных гербов воина, которые носили на груди.

Шлем (кабуто) изготовлялся из вертикальных склепанных между собой узких металлических пластин, поверхность которых покрывали иногда тонким слоем керамики или лаком. В процессе развития конструкции шлема число полос металла изменялось, что было обусловлено стремлением увеличить сопротивляемость поверхности к удару без увеличения веса [166, Bd 3, с. 135], равнявшегося приблизительно 2,5–3 кг.

К собственно шлему прикреплялись сзади горизонтальные подвижные пластины (от 3 до 7 шт.), защищавшие шею (сикоро) (рис. 12, II, 1). Верхняя из этих пластин выдвигалась вперед и отгибалась в виде отворотов (фукикаэси) (рис. 12, II, 2) с обеих сторон шлема. Возможно, что они делались по традиции с тех времен, когда шлемы изготовлялись из кожи. На металлических шлемах отвороты могли служить как пружинящее приспособление для смягчения удара мечом. Обычно на фукикаэси прикреплялись фамильные гербы самураев. На передней части шлема заклепками удерживались козырек для защиты глаз (махисаси) (рис. 12, II, 3) и держатель мотыгообразных отростков (кувагата) (рис. 12, II, 4), предназначенных для ослабления ударов, наносимых противником в голову. Между отростками часто укреплялись украшения, символические изображения или металлические зеркала[69]. Считалось, что зеркало имеет магическую силу против всего злого. Скорее всего, это поверие пришло в Японию из Китая, где бронзовые зеркала служили для отпугивания от живых и мертвых нечистой силы [98, с. 67][70]. Верх шлема венчала чеканная розетка, имевшая вентиляционное отверстие или изображение демонического животного (обычно у даймё). Внутренняя сторона козырька и пластин назатыльника окрашивалась, как правило, в красный цвет, что должно было устрашающе действовать на противника. В качестве подкладки кабуто использовалась холщевая материя; на голове шлем удерживался с помощью двух длинных и толстых матерчатых шнуров.

Перед надеванием шлема самураи обвязывали голову наголовной повязкой — хатимаки, служившей чем-то вроде прокладки между головой и шлемом. Кроме чисто практической надобности, хатимаки повязывались воинами с определенным духовным смыслом, который как бы ассоциировался с подготовкой к умственному или психическому действию, к борьбе [142, с. 40]. Хатимаки была символическим выражением готовности перейти от обыденности к священности, повязывание ее являлось как бы предпосылкой вдохновения воина и обретения им храбрости[71].

Лицо защищалось забралом (хоатэ) или металлической полумаской (хаппури) (рис. 12, II, 5), часто со съемным носом, закрывавшей щеки и подбородок. Маскам придавались черты человеческого лица, но с сильной гиперболизацией отдельных черт, создававшей отталкивающее впечатление. Маска или забрало должны были не только защищать лицо, но и внушать оскаленным ртом и напряженными мышцами лица ужас неприятелю. Однако боевые маски самураи применяли не всегда, о чем может свидетельствовать многочисленный иллюстративный материал эпохи средневековья, изображающий буси в битве с открытым лицом. Горло закрывалось тремя или более пластинами (нодоатэ) (рис. 12, II, 6), позднее прикреплявшимися к маске.

Панцирь (ко) состоял из большой кованой металлической грудной пластины (мунаита) (рис. 12, II, 7), иногда обтягивавшейся материей с прикрепленным к ней рядом железных поперечных пластинок, скрепленных разноцветными шелковы» ми (кожаными) шнурами[72], которые образовывали набрюшник (харамаки) (рис. 12, II, 8), и спинной части, твердо соединенной с передом слева и разъединенной справа. Эти две части стягивались толстым шелковым шнуром. К нижней части панциря свободно крепилась шнурами юбка-оборка, закрывавшая низ тела (кусадзури) (рис. 12, II, Р). Она состояла из 4–8 частей и собиралась также из полос металла, соединенных между собой. На теле каркас (до) (рис. 12, II, 10) с прилегающими к нему частями удерживался при помощи изогнутых полос листового железа, накладывавшихся на плечи. Цвет шнуров и окраска пластин были различными у самураев разных феодальных кланов. Это позволяло отличать своих воинов от воинов противника. Грудная часть лат нередко обтягивалась парчой с нанесенными на нее рисунками. На верху спинной части панциря, на широкой, богато украшенной полосе жести, прикреплялось металлическое кольцо со шнурами, дававшее возможность привязывать к нему сзади колчан со стрелами или нолевой военный знак самурая (нобори).

В XVI в. при Тоётоми Хидэёси произошли некоторые изменения в производстве панцирей. Появилось усовершенствованное легкое снаряжение, изобретенное Хисахигэ Мацунага, состоявшее из пластин тонкого железа, расположенных чешуеобразно [144, с. 138]. Панцири этого времени получили название «гусоку».

Приблизительно в тот же период на грудные пластины, выработанные из целого куска металла, начали наносить чеканные изображения.

Пластины с гербами (рис. 12, II, 11–12) укреплялись спереди, на уровне ключиц.

Защита плечевого пояса осуществлялась при помощи наплечников (содэ) (рис. 12, II, 13), имевших форму четырехугольников и составленных из нескольких продольных пластин, соединенных шнурами. Левый и правый наплечники носили разные названия (сяко содэ — наплечник направления стрельбы и мэтэ содэ — наплечник правой руки), так как первоначально защищалась только левая рука, вытянутая в сторону неприятеля при стрельбе из лука. Предплечья закрывались латными нарукавниками (котэ) (рис. 12, II, 14).

Нижняя часть тела прикрывалась набедренником (хаидатэ) (рис. 12, II, 15), имевшим вид раздвоенного передника, укреплявшегося на поясе двумя лентами, завязываемыми сзади. Низ набедренника напоминал кольчугу с прикрепленными к ней металлическими пластинками; верх делался только из материи и замши, потому что на него находила сверху нижняя часть панциря. С внутренней стороны набедренник имел лямки для его фиксации на бедрах. В более раннее время набедренник не применялся, его функцию выполняла юбка-оборка панциря, которая имела большее число рядов поперечных пластин и была длиннее. Ноги от колена до щиколотки закрывались наголенниками (сунэатэ) (рис. 12, II, 16) или полосами металла, прикрепленными к кожаному основанию в виде ножных шин.

Все подвижные части снаряжения, а также панцирь украшались чеканными бронзовыми накладками и заклепками; замшевые поверхности лат орнаментировались геометрическими изображениями или стилизованными рисунками, воспроизводящими части растений.

В походных условиях доспехи самурая дополнялись, кроме того, еще и полевой накидкой (дзимбаори). Знатные воины надевали иногда поверх лат цветное кимоно.

Обувь изготовлялась из кожи, шкур и т. п. и удерживалась на ногах кожаными или шелковыми ремнями.

Доспехи на протяжении веков изготовлялись оружейниками без отступления от определенных канонов, принятых еще в период расцвета феодализма. Одним из знаменитых родов начиная с XII в., занимавшихся производством военного снаряжения, был род Миотин. Работы Миотин были признаны классическими и служили своеобразным мерилом и примером для подражания среди других мастеров [166, Bd. 3, с. 134].

Оригинальный пример преемственности традиций в деле изготовления доспехов являют собой надписи тушью, которые наносились на отдельные части доспехов самурая. Надписи встречаются на замшевой подкладке панцирей, наплечниках, подвесных пластинах с гербами, набедренниках и т. д. Так, на набедреннике одного из самурайских военных костюмов, хранящихся в фондах Музея антропологии и этнографии в Ленинграде [коллекционный № 5947–2(6)], начертана надпись: «Тэмпё, 12-й год, 8-й месяц, 1-й день». Тэмпё — название годов правления императора Сёбу, соответствующих периоду с августа 729 по март 749 г. Такие надписи наносились на кожу доспехов в период Эдо. Кожа называлась «тэмпёгава», она была окрашена в стиле, принятом в VIII в. (подражание древнему периоду Тэмпё) [18, с. 1552]. На другом доспехе [коллекционный № 5947–4 (а, б, в, г), 11] помещен ряд одинаковых надписей: «Сёхэй, 6-й год, 6-й месяц, 1-й день». В данном случае это уже эпоха Сёхэй (декабрь 1346 — июнь 1370). «Кожей сёхэй» называлась крашеная кожа военных доспехов — бугу. Такой тип рисунка и иероглифической надписи разрешил наносить на доспехи сёгун Канэнака из семьи принцев крови провинции Хиго (нынешняя префектура Кумамото) [18, с. 1108].

Надпись с датой могла говорить об основании в указанное время самурайского рода (например, посвящение в дворянство), о каком-нибудь знаменитом событии или подвиге предка.

Военное снаряжение хранилось в специальном деревянном сундучке для доспехов, называемом ёрои карабицу. Перед началом кампании латы надевались в следующей последовательности: нижнее платье, шапочка, перчатки из кожи и напульсники, верхнее платье, затем икры ног обвязывались обмотками и надевались наголенники, далее шла меховая обувь и панцирь и уже под конец закреплялись наплечники и защита для шеи [166, Bd. 3, с. 138]. Шлем одевался только непосредственно перед битвой. Однако часто в бою самураи снимали свой шлем и использовали его вместо щита, защищая лицо от стрел противника.

Ручные щиты применялись в бою редко, так как это препятствовало употреблению двуручного меча. Щитами пользовались обычно только пехотинцы. Большие деревянные щиты (татэ) воины ставили на землю и укрывались за ними от стрел врага.

Непременной принадлежностью костюма воина был военный веер — оги, собранный из ряда пластин и носимый воинами за поясом[73]. Веер использовался самураями не только для обмахивания в жаркое время года, но и для сигнализации и управления войсками во время боевых действий[74]. Складной веер делался из материи, бумаги, иногда с железными накладками. Украшением сигнального военного веера почти всегда являлся красного цвета круглый диск, нанесенный на желтый фон. Диск, символизирующий солнце, на обратной стороне выполнялся желтым цветом по красному фону.

Наряду со складными веерами высшее дворянство и командный состав применяли жесткий нескладной веер, часто изготовленный из железа. Этот веер, называвшийся «гумбай-утива», служил полководцам и военачальникам в качестве командирского жезла. Он считался знаком феодала и использовался при необходимости (нападение с мечом или копьем) для самообороны, о чем есть упоминания во многих японских исторических книгах (166, Bd 3, с. 139].

В снаряжение конного воина (рис. 13), помимо перечисленных выше атрибутов, добавлялась еще специальная накидка — хоро, прикреплявшаяся сзади на доспехи для защиты всадника от стрел противника, которые могли попасть в стык между частями лат. Хоро, известная уже в период Дзёкан (859–877), получила наибольшее распространение в период Гэмпэй, продолжая состоять на вооружении самураев вплоть до позднего периода развития японского феодализма. Эта накидка приблизительно двухметровой длины делалась из материи и укреплялась на шлеме и талии воина. Во время движения хоро раздувалась потоками воздуха парусообразно, гася ударную силу стрелы при попадании в нее. Подобная уникальная форма защиты спины воина от стрел не была известна нигде, кроме Японии.

На спине всадника укреплялось на длинном стержне и небольшое знамя со знаком, по которому можно было издали различить принадлежность воина к дружине того или иного феодала, узнать имя самурая.

Боевой конь (рис. 14) — маленькая и выносливая порода лошади — зачастую покрывался шкурами диких животных. Иногда его тело защищалось стеганой попоной или кольчатым панцирем. На груди коня укреплялись металлические пластины, соединенные шелковыми шнурами; на голову надевалась кованая маска (умадзура), выполненная в виде головы быка, что должно было наводить ужас на врага. Такое снаряжение было характерно для периода правления Ода Нобунага и Тоётоми Хидэёси [137, т. 2, с. 176–177]. В комплект боевой амуниции коня (багу) входили также лакированное деревянное седло (кура), стремена (абуми), круглые удила (кан) и т. д. [135, с. 171].

Обмундирование обыкновенных солдат — самураев низшего ранга (пехотинцев, или асигару) — было намного проще. Оно состояло из грудных лат, ножных шин, сандалий, шлема, который чаще (в XVI в.) заменялся каской из дерева или металла (дзингаса), и полевого военного знака (хата сасимоно).

Повседневная и церемониальная одежда самураев

Показателем общественного положения самурая в социальной структуре феодальной Японии, особенно в эпоху Токугава, являлся его костюм. Самураи отличались от массы населения особым платьем, которое разрешалось носить лишь сословию воинов. Только в редких случаях (свадьба, похороны, большие праздники) в виде исключения и особой милости представителям низших сословий (торговцам, ремесленникам и т. д.) позволялось одевать хакама — принадлежность костюма самурая, в то время как на ношение церемониальной одежды буси был наложен для «низов» строжайший запрет, нарушение которого влекло за собой наказание.

В повседневной жизни самураи носили одежду, состоявшую из трех основных частей: плечевого халата — кимоно, поясного элемента — хакама и накидки — хаори, имевшей такой же прямой покрой, что и кимоно. Все эти части (в комплексе — рэйфуку), исполненные в темном или черном цвете, могли также использоваться в качестве парадного костюма.

На верхнее кимоно, надеваемое на белое нижнее кимоно с узкими рукавами (косодэ), и хаори нашивались фамильные гербы (мои) самурая, считавшиеся привилегией господствующего класса[75]. Такая одежда с гербами называлась «монцуки». В соответствии с правилами герб нашивался на одежду в пяти местах: на спине, между плечами, на груди (справа и слева), на обоих рукавах. Однако были известны случаи, когда самураи заказывали себе верхнюю одежду, которая вся была покрыта вытканными или нанесенными краской фамильными гербами [134, с. 64]. Такая одежда имела название «тобимон».

Фамильный герб (камон) (рис. 15) представлял собой большую ценность для самурая, так как он был элементом родословной воина и передавался по наследству вместе с именем. Многие из родовых гербов буси имеют древнее происхождение, уходящее своими корнями в начало II тысячелетия н. э. и в еще более раннее время. Возможно, что мон появился в результате развития орнамента одежды или же, как предполагал П. Швинтек, это остаточное явление, порожденное тотемизмом [166, Bd 1, с. 117; 173, с. 693][76].

В качестве собственно гербов буси камон первоначально появились на флагах. На доспехи и шлемы гербы начинают наносить уже в период Инсэй, эпоху правления экс-императоров (XI–XII вв.). Приблизительно с того же времени фамильные гербы стали изображать на холодном оружии (большие мечи), конском снаряжении, щитах и т. д. [134, с. 6, 64, 66–69].

Фамильные гербы часто жаловались феодалами самураям или просто переходили от сюзерена к вассалу, находящемуся у него на службе. В середине междоусобицы Гэмпэй белые флаги рода Минамото и красные флаги (и знаки) рода Тайра стали переходить в качестве личных знаков к подданным этих родов [134, с. 6]. То же произошло в провинции Мусаси в объединении Кодама, имевшем на своем знамени герб в виде круглого веера. Три клана, вышедшие из упомянутой партйи, переняли этот герб, ставший затем у многих самураев фамильным [134, с. 6–7].

Сюжетами для самурайских гербов могли быть небесные светила и элементы звездного неба, представители восточноазиатской флоры и фауны, предметы культа, геометрические фигуры и т. д., которые подчас наделялись магическими свойствами и должны были служить обладателю мона талисманом, спасающим от сил зла и неудач в жизни.

Поверх кимоно буси надевали хакама (рис. 16) — юбкообразные, часто плиссированные, штаны, похожие на широкие шаровары. Хакама были отличительным элементом одежды самурая. Они шились разной длины, что зависело от положения буси в социальной организации сословия. Если, например, рядовые самураи носили малые хакама (кобакама), то даймё и хатамото на приемах у сёгуна появлялись в нагабакама, имевших длинные штанины, которые волочились по полу (рис. 17).

В военных походах и путешествиях хакама, а также длинное кимоно самураи поднимали и затыкали для удобства за пояс. Хакама могли заправлять и в наголенники.

На кимоно и хакама сверху надевалось хаори, как правило, темного цвета. Несходящиеся полы хаори скреплялись спереди белым бантом, который гармонировал с белыми фамильными гербами. Хаори самурая имело особый покрой, отличительной чертой которого был небольшой разрез внизу на спине [131, с. 437]; в комплексе с хакама оно составляло японский официальный костюм — «хаори-хакама».

Во время важных церемоний самураи надевали поверх своего официального костюма еще и плотную накидку без рукавов с накрахмаленными плечами, называвшуюся «катагину». Обычно хакама и катагину делались из одного материала. Такое сочетание образовывало камисимо — парадный костюм самурая, надевавшийся в особо торжественных случаях (рис. 18).

Выделялись самураи среди остального населения Японии также и своей прической. Типы прически являлись показателем социальной градации населения; всякое нарушение установленных правил грозило провинившемуся наказанием. Низшие сословия обязаны были носить только те прически, которые определялись для них. Внутри сословий господствующего класса прическа была своеобразным мерилом, определявшим ранг человека. Высшая знать и даймё отличались от рядовых самураев; низшие самураи и челядь в свою очередь — от самураев, стоявших выше.

В древности прическа японского воина была проста, что уравнивало ее с прической основной массы населения. Волосы собирали в пучок и связывали шнурком в один узел на макушке или в два узла на висках 1131, с. 244; 137, т. 1, с. 30–31] (рис. 19, 1, 2). Впоследствии буси стали выбривать переднюю часть головы и делать прическу, получившую название — «сакаяки». Обычно такую прическу самурай начинал носить после обряда инициации — гэмбуку. Сакаяки делали самураи всех возрастов [131, с. 244]. Выбривание волос у лба представителями военного сословия, скорее всего, было обусловлено заимствованием этого вида прически, как, впрочем, и других элементов культуры, у айнов, с которыми военные поселенцы VII–VIII вв. находились в непосредственном контакте[77].

Тории Рюдзо указывал, в частности, на заимствование японцами у айнов некоторых видов причесок, сущностью которых было выбривание волос с темени [177, с. 143–149][78].

В конце XVI в. самураи носили особую прическу с выбритыми у лба и на темени волосами (рис. 19). Волосы на висках, которые буси специально оставляли не сбритыми, получили в эдо название «кобин»— «локон, оставляемый сбоку» [131, с. 252] (рис. 19, 5). Кобин был характерной чертой прически самурая. Ремесленники и торговцы обязаны были сбривать его. В Киото и Осака прическа с выбритыми висками стала называться «дэбитай» — «выпуклый лоб» [131, с. 252]. В то время как кобин свободно овисал с висков, все оставшиеся на голове волосы собирались назад и связывались в толстый узел (магэ).

В годы Бунроку (декабрь 1592 — октябрь 1596) после открытия порта Иокогама буси вернулись к старым обычаям, завязывая себе на голове большой узел волос. Горожане и крестьяне также примкнули к этой моде, однако их прически, несмотря на подражание самураям, не были подобны магэ военных [131, с. 252].

Бороду и усы самураи этой эпохи, как правило, не отпускали; щеки и подбородок, как и волосы у лба, брили ежедневно. Тем не менее в более раннее время борода и усы были очень популярны у буси, потому что бородатых мужчин называли мужчинами «с мерзким внешним видом» [131, с. 258], а это считалось необходимым для воина. Вероятно, тем же было обусловлено изготовление военных полумасок с неприятным и отталкивающим выражением лица, снабженных усами и бородой иногда неестественного цвета, которые должны были внушать ужас и отвращение противнику. Старинные описания приводили наиболее распространенный среди воинов вид стрижки бороды и усов: бороду оставляли только на кончике подбородка, концы усов опускались вниз, как у Сугавара-но Митидзанэ, и назывались «тэндзинхигэ»[79].

Наиболее частой среди самурайской молодежи этих же времен (эпоха Тэнна, сентябрь 1681 — февраль 1684) была прическа, называвшаяся «дзиин», т. е. «буддийский храм» (рис. 19, 8). Позднее, в годы Гэнроку, эта прическа несколько изменилась, но суть ее осталась прежней — волосы выбривались только на темени [137, т. 3, с. 128–129; 131, с. 266; 148]. У лба их оставляли, завязывали в маленький узел и объединяли с большим узлом, который делали на затылке.

Самураи, утратившие вассалитет и ставшие ронинами, или роси, не делали сакаяки и отпускали длинные волосы [137, т. 3, с. 128–129; 138, с. 65] (рис. 19, 11, 12). Это являлось как бы внешним показателем отсутствия у воина господина (покровителя).

При посещении двора сёгуна и феодала самураи надевали головные уборы, которые должны были соответствовать их рангу. В повседневной жизни и во время путешествий буси носили большие конусообразные соломенные шляпы (каса), полностью скрывавшие их лицо. В такой шляпе самурай мог ходить по улицам города, занимаясь покупкой необходимого, мог войти и выйти из купеческой лавки неузнанным[80].

Самураи и ронины пользовались также плетенными из соломы или бамбука шляпами амигаса, имевшими вид низкого широкого конуса. Такая шляпа имела в своей передней части небольшое плетеное окошечко, позволявшее видеть окружающее при скрытом лице. Иногда буси носили шляпу, сплетенную из осоки. Она называлась «сугэгаса».

Своеобразным был головной убор (тэнгай) членов братства «Комосо» — ордена странствующих монахов, в который принимали только самураев [144, с. 124]. Его плели из бамбука и придавали форму пчелиного улья. Тэнгай предпочитали носить и многие ронины.

Во время непогоды и при ярком солнце самураи употребляли складные зонты (каса), изготовленные из бамбука и промасленной бумаги (рис. 20).

Обычной обувью, носимой сословием воинов, были сэтта — соломенные сандалии на кожаной подошве или плетеные сандалии — дзори. В дождливую погоду применялись деревянные тэта или асида, различавшиеся по высоте цокольных опор. К этой обуви прилагались цумагакэ — кожаные щитки со шнурами для защиты пальцев ног от дождя и грязи.

Все указанные виды обуви были снабжены ремнями и приспособлены для ношения специальных носков с вырезами — таби.

Вооружение буси

Основным наступательным оружием самурайских дружин средневековья были копье и меч, применявшиеся для ближнего боя, и лук со стрелами, использовавшиеся в борьбе с противником на расстоянии.

Наибольшей ценностью для самурая был меч — и как вооружение профессионального воина, разящее врага и защищающее одновременно жизнь его обладателя, и как символ сословия воинов, эмблема доблести, чести, могущества и храбрости, неоднократно воспетый в легендах, рассказах, песнях и стихах.

С глубокой древности меч рассматривался японцами как священное оружие — подарок «солнечной богини» своему внуку, которого она послала править на земле и вершить с помощью этого меча дело справедливости, искоренять зло и утверждать добро. Именно поэтому меч стал принадлежностью синтоистского культа, он украшал храмы и священные места; приносимый верующими в качестве пожертвования богам, он сам являлся святыней, в честь которой воздвигались храмы.

В литературных источниках упоминается, что в VIII в. священники синто сами принимали участие в производстве мечей— занимались их чисткой и полировкой [159, с. 21].

Древний японский меч (цуруги, или кэн), находимый часто при археологических раскопках в дольменах и гробницах среди другого сопроводительного похоронного инвентаря, напоминал старинные китайские обоюдоострые мечи. Для него была характерна прямая форма лезвия и двусторонняя заточка. Такой меч воины носили на спине (наискось), а когда его нужно было пустить в ход, брались за рукоять обеими руками [155, с. 42]. Впоследствии клинок стали затачивать с одной стороны. Приблизительно к VII в. была создана новая форма меча с легким изгибом на спинке лезвия [166, Bd. 3, с. 144]. Мечи такого вида позднее получили название «нихонто» — «японский меч» и дошли до нашего времени, не изменив формы, которая считалась идеальной и характерной только для мечей Японии.

Японский меч изготовлялся всегда людьми, принадлежавшими к господствующему классу, и был в феодальное время выражением во всех отношениях привилегий этого класса. Ковали мечи обычно родственники самураев или придворных [159, с. 20–21].

С началом междоусобиц спрос на мечи резко возрос; могущественные феодалы начали покровительствовать знаменитым оружейникам.

Ковке мечей придали вид богослужебной церемонии, при которой производился ряд сложных действ религиозного характера. Они должны были оградить меч и соответственно его будущего владельца от сил зла.

Прежде чем японский кузнец (катанакадзи) приступал к делу, он совершал ритуальный акт очищения своего тела. Перед алтарем, который в каждой кузнице имел свое постоянное место, кузнец морально готовил себя к предстоящей работе, чтобы гарантировать успех предприятия [159, с. 25]. В ответственные моменты изготовления меча он облачался в парадную одежду — кугэ, а сама мастерская после тщательной уборки обвешивалась симэ — ритуальными украшениями, сплетенными из рисовой соломы (рис. 21). Пучки симэ являлись атрибутом синтоистских храмов и символизировали собой чистоту и безопасность.

Сложна была технология производства мечей. Оружейную сталь для них получали путем выплавки металла из магнитного железняка и железистых песков. Собственно клинок формировался из многих слоев железных полос с разным содержанием углерода, сваренных между собой в процессе плавления и ковки [35, с. 70; 166, Bd. 3, с. 144].

В результате проковки, вытягивания, многократного складывания и новой проковки полос металла образовывался тонкий брус, состоявший из огромного числа прочно соединенных тончайших слоев разноуглеродной стали. О. Мюнстерберг, ссылаясь на Хюттеротта, говорил о миллионах таких слоев, наложенных один на другой [166, Bd. 3, с. 144]. По теории геометрической прогрессии, это вполне может быть, если принять во внимание то, что некоторые кователи самурайских мечей средневековья тратили на изготовление одного меча по нескольку лет. В. Серошевский, в частности, отмечал, что мастер ковал хороший клинок десять лет, вкладывая в это дело свою душу [95, с. 235].

Низкоуглеродистый металл, соединенный с высокоуглеродистым, приобретал значительною твердость и в то же время вязкость. В дальнейшем клинок шлифовался на нескольких грубых и тонких шлифовальных камнях и подвергался закалке.

Подобные клинки не уступали по прочности дамасским и считались лучшими на всем Дальнем Востоке.

С конца XVII в. для изготовления мечей кузнецы стали употреблять металл, привозимый в Японию из Европы. Этот материал японцы называли «намбантэцу», т. е. «привозной металл» или «металл южных варваров» (так как корабли португальцев приходили в Японию с юга).

Режущие качества клинка и твердость руки самурая проверяли обычно на трупах убитых в бою противников или трупах преступников. Хорошим мечом самурай мог перерубить три положенных один на другой трупа [119, с. 366]. В поединках и на войне буси старались ударить мечом так, чтобы разрубить тело врага наискось от плеча до пояса или от плеча до сердца.

На многие мечи мастера ковки наносили символические рисунки, имевшие смысл магических формул. Назначением этих рисунков было отгонять все злое и призывать благо, поставить хозяина меча под влияние благих сил и избавить его от воздействия дурных. Первостепенную роль играли изображения небесных светил, способных оказать в соответствии с воззрениями китайской мифологии влияние на земную жизнь людей [75, с. 35].

В период господства сёгунов Асикага утвердилась традиция ношения воинами двух мечей, которые стали общей привилегией самурайства. К этому времени мечи стали принадлежностью не только военного костюма и снаряжения, но и гражданского платья буси и носились всем сословием самураев, начиная от рядового дружинника и кончая сёгуном.

Первоначально второй меч считался запасным, но потом это положение утвердилось как обычай двумечия. Оба меча назывались «дайсё-но косимоно», т. е. «большой и малый мечи», носимые (заткнутыми) за поясом (сокр. — дайсё) (рис. 22). Большим мечом (катана, или дайто) считался тот, который был длиннее двух сяку (рис. 22, I), малым (вакидза-си, или сёто) — короче двух сяку (рис. 22, II) [74, с. 29–30]. Длинный меч предназначался для ведения боевых действий, короткий — для отрезания голов убитых и харакири [149, с. 161][81]. Кроме двух мечей, самураи носили иногда и третий — танто, служивший кинжалом [74, с. 30].

Боевые мечи самураев времен феодальных войн (XII–XVII вв.) были просты в исполнении, их носили обычно в деревянных ножнах (сая). Оба меча самурая, как правило, делались в паре одним мастером-оружейником. К вспомогательным инструментам, вставляемым в ножны мечей, относились: маленький нож кодзука[82], или когатана (рис. 22, II, 5; IV, а), и когай (рис. 22, IV, б). Кодзука употреблялся самураями в походной жизни для подсобных целей. Иногда его использовали как метательный нож. Применение когая было более широким. Он мог служить как хаси при еде, как принадлежность письма в старину (для выцарапывания иероглифов), как орудие для подтягивания конской упряжи и т. п., в качестве шпильки для волос или ложечки для чистки уха; на поле сражения когай оставляли воткнутым в тело или голову убитого противника с целью установления затем имени победителя, когай использовался также для того, чтобы укрепить голову убитого врага на поясе [144, с. 147; 157, с. 173].

Существенной деталью военного меча[83] являлась круглая гарда (цуба), защищавшая кисть руки (рис. 22, III). Со временем цубы и украшения меча (эфесы — цука, головки рукояти — футигасира, мэнуки и т. д.) стали изготовляться особыми мастерами-оружейниками и превратились в настоящие произведения искусства, собираемые коллекционерами многих стран.

Длина лезвий самурайских мечей не была стандартной, она колебалась довольно значительно[84]. Борьба рыцарей, особенно на начальной стадии феодальной децентрализации, не была еще единой битвой войска, а становилась чаще схваткой одиночек, поэтому каждый самурай заказывал себе то оружие, которое было для него удобным и отвечало его вкусам, вносил в исполнение меча свои собственные идеи [166, Bd. 3, с. 147].

В начале XVII в., после прекращения междоусобных феодальных войн и объединения страны под властью Токугава, в производстве мечей происходят значительные изменения. Этот вид оружия практически уже не применяется и становится лишь символом сословия воинов. Появляются «новые мечи» (синто) в противоположность «старым мечам», отмеченным под собирательным названием «кото»[85]. Самураи стали предъявлять повышенные требования к художественному оформлению мечей этого периода, богатству декора, украшениям из драгоценных металлов, затрачивая на покупку некоторых образцов огромные суммы. Самурай, как бы беден он ни был, мог иметь клинок хорошей стали и в превосходной оправе, считая, что лучше страдать от голода, нежели не иметь эмблемы, подчеркивающей его сословное положение [154, с. 225]. Ради меча самурай мог пожертвовать и своей собственной жизнью, и жизнью членов своей семьи [160, с. 8]. Такое отношение привело к тому, что обычное почитание меча переросла в его культ. В своем «завещании» (своде законов по управлению страной 1615 г.) Токугава Иэясу приказал (ст. 35): «Каждый, кто имеет право носить длинный меч, должен помнить, что его меч должен рассматриваться как его душа, что он должен отделиться от него лишь тогда, когда он расстанется с жизнью. Если он забудет о своем мече, то он должен быть наказан» [144, с. 141; 159, с. 19].

Культ меча породил этику меча и относящиеся к нему строгие законы, нарушение которых смывалось только кровью. В дом самурая с длинным мечом за поясом мог войти только глава клана (т. е. даймё) или буси, стоящий рангом выше хозяина, причем оружие вошедшего клали на подставку для меча невдалеке от гостя. Во всех других случаях меч следовало оставлять в прихожей, иначе это могло быть расценено как оскорбление. Так же строго следили за обнажением клинка, который можно было вытащить из ножен только тогда, когда владелец меча или коллекции мечей хотел показать лезвие другу [144, с. 141]. Для рассмотрения меча полагалось вытаскивать из ножен только часть клинка, находившуюся рядом с грифом. Обнаженный меч (сираха или хакудзин) означал враждебность и разрыв дружбы. Если владелец меча все же хотел показать весь клинок, то он отдавал оружие другу с тем, чтобы тот сам с многократными извинениями и комплиментами по полагающемуся этикету вынул меч из ножен [159, с. 20].

То же самое было действительно и для другого холодного оружия. Копья, например, положено было держать в футляpax, так как обнаженное на улице оружие (суяри) в глазах японцев являлось смертельным оскорблением [155, с. 44].

С мечом была связана масса суеверий, в некоторых случаях слово «меч» не произносилось; на оружие в данном случае накладывалось табу. Например, короткий меч вакидзаси в буквальном переводе означает «[на] боку воткнутое» [100, с. 58].

Самурай никогда не расставался со своими мечами, они всегда занимали самые видные места в его доме: в специальной нише (токонома) в главном углу комнаты на подставке для мечей, называемой «татикакэ», или «катанакакэ». Ночью мечи клались в изголовье на таком расстоянии, чтобы их можно было легко достать рукой [167, с. 122][86].

Во время переправ через реки и небольшие озера самураи обращались со своим оружием крайне бережно: старались по возможности не погружать его в воду, надевали на рукояти мечей специальные чехлы, чтобы предохранить их от влаги. Такое отношение к мечу сохранилось и в императорской армии после буржуазной революции Мэйдзи вплоть до разгрома империалистической Японии во второй мировой войне[87].

Токугавские власти ревностно следили за исполнением закона о праве ношения мечей (тайто-гомэн). Только придворной аристократии Киото, военному и гражданскому чиновничеству сёгуната и самураям разрешалось носить два меча. Ученым, ремесленникам и крестьянам позволялось носить лишь короткий меч и то только по особому разрешению во время больших праздников или путешествий [144, с. 142]. Мелким лавочникам, нищим и париям (эта) было категорически запрещено ношение любого меча.

Несмотря на то что меч представлялся самураями как символ чистоты, добра и справедливости, карающей зло, несмотря на осуждение кодексом бусидо беспорядочного применения оружия, правила которого считали бесчестьем обижать невинного и слабого, меч на протяжении всей его истории служил инструментом насилия, несправедливости и жестокости.

Ярким примером несправедливого и бесчестного употребления меча, помимо применения его в захватнических феодальных войнах, являлся зверский обряд пробы нового меча — тамэсигири, или цудзигири (букв, «убийство на перекрестке дорог»). Сущность обряда заключалась в том, что новый, не бывший в употреблении меч обязательно надо было испытать на человеке. Нередко нищие, беспомощно лежавшие на обочине дороги, крестьяне, поздно возвращавшиеся с полей, становились жертвами тамэсигири, погибая от руки негодяев, выходивших в сумерках на свое ужасное дело.

Местные власти, пытаясь предупредить беззаконие, выставляли на улицах ночные посты и устраивали караульные помещения на перекрестках дорог. Однако охрана относилась к своим обязанностям небрежно, а потому число убитых самураями прохожих и путников исчислялось тысячами [137, Bd. 3, с. 71]. Самураи, не желавшие испытывать меч на невинных людях, практиковали другой способ тамэсигири. Они отдавали свой меч палачу для того, чтобы тот опробовал их оружие (за определенную плату) на осужденном преступнике.

Не менее важным, чем меч, в вооружении самурая был большой лук (оюми) (рис. 23), сохранивший свои размеры и форму с древних времен[88]. Наиболее характерным для больших японских луков было расположение места для стрельбы, которое помещалось не в середине, а немного ниже центра лука [135, с. 123]. Уже у древнейших луков верхняя их часть имела 36 обмотанных тростником участков, по сравнению с 28, помещавшимися ниже места, за которое брались рукой [166, Bd. 3, с. 139].

В отличие от лука колчаны для стрел были весьма разнообразны. Их изготовляли из дерева с матерчатой обивкой, плели из ивовых прутьев или бамбука. На войне самураи носили два колчана: на боку — маленький, сплетенный из ивы, а на спине — большой. Спинной колчан прикреплялся сзади с таким расчетом, чтобы стрелы возвышались над плечом и их можно было легко выхватить [166, Bd. 3, с. 139–140]. Больше других был распространен колчан, обшитый снаружи мехом— эбира (рис. 23, 6).

В эпоху Гэмпэй и позже применялись также колчаны уцубо, кувшинообразные цубо янагуи и плоские колчаны хира янагуи [137, т. 1, с. 244–245]. К носящим ремням колчана подвешивался рулон с запасной тетивой (гэн) для лука. Однако чаще ее прикрепляли к поясу, на котором носили меч. В комплект снаряжения для стрельбы из лука входил также кожаный нарукавник томо, предохранявший руку от удара тетивы (рис. 23, 3).

Стрелам (я) в зависимости от их назначения (военные, охотничьи, учебные, сигнальные) придавались самые разнообразные формы (рис. 23, 2). Материалом для наконечников служили железо, медь, рог или кость, бамбук и т. д. Боевые стрелы имели стальные наконечники, тренировочные — роговые (для стрельбы по соломенным мишеням) или деревянные (для упражнения при инуомоно — преследовании собак) (рис. 23, 4).

Перед началом битвы в воздух выпускалась свистящая стрела с насадкой из оленьего рога (кабурая) (рис. 23, № 5). Ею стреляли для вызова и оповещения неприятеля о начале боя.

Веретено стрелы делалось из ивы или бамбука; оперение состояло из двух-четырех перьев орла.

Кроме обычных стрел, каждый самурай имел в своем колчане особую «родовую стрелу» с его собственным именем, которая не употреблялась как оружие. По этой стреле узнавали убитого на поле битвы, она забиралась победителем в качестве трофея [166, Bd 3, с. 141].

О стрелках из лука были сложены в Японии легенды еще в древние времена. В них превозносились боевые качества японских луков и искусство стрелков. В феодальное время лук становится основным оружием самурая. Среди 28 видов военных искусств XVII в. искусство стрельбы из лука занимало первое место, а понятия «война» и «лук и стрелы» (юмия) считались равнозначными. Даже с введением огнестрельного оружия лук не утратил своего значения, так как был более скорострельным и надежным, нежели заряжающиеся со ствола пищали [166, Bd 3, с. 141–143].

Наряду с зоркостью глаза лучник должен был обладать также большой мускульной силой и выносливостью. Выдержка, сила и меткость стрелков проверялись обычно во время тренировок, религиозных праздников и состязаний отдельных воинов. В этом плане наиболее показательны стрельбы Дайхати Вада, выпустившего в 1686 г. в течение суток 8133 стрелы, и Масатоки, стрелявшего 19 мая 1852 г. 10 050 стрелами, 5383 из которых достигли цели [166, Bd. 3, с. 142].

В феодальных средневековых войнах всадники и пехотинцы применяли также копья (яри) — короткие у конных самураев и длинные (около 4–6 м) у асигару — и алебарды. Последние особенно часто употреблялись не только самураями, но и монахами.

Начиная с XVI в. в войсках феодалов распространились пушки и ружья с кремневыми замками (тэппо), завезенные португальцами. Однако это оружие за 300 лет существования не претерпело почти никакого изменения и вплоть до 1860 г. оставалось в том же исполнении, что в XVI — начале XVII в. [166, Bd 3, с. 180]. При этом лук и особенно меч не были вытеснены огнестрельным оружием и продолжали оставаться основными в вооружении самурая.