Самый неправдоподобный роман

Глава XIII

Кинг-Риверз,1984

Весна вступала в свои права. Природа постепенно просыпалась от долгого зимнего сна, и от земли шел пряный запах прошлогодних листьев. Все возрождалось к жизни. Снег стаял; то там, то здесь бежали ручьи, и вода в них звенела, точно хрусталь. Мир стряхивал с себя зимнюю хандру. Воздух был по-весеннему свежим, а небо становилось нежно-голубым. Дэн много времени проводил на природе, жадно вдыхая аромат весны. Первое время Жаклин вывозила его в небольшой садик возле дома и оставляла один на один с природой и с самим собой. Дэн читал или размышлял. Иногда девушка составляла ему компанию, и их прогулки становились более длительными. Они гуляли вдоль полей, возле леса и разговаривали, с каждым разом все больше узнавая друг друга и привязываясь друг к другу.

Для Жаклин эти прогулки стали полным откровением. В лице Дэна она обрела такого друга, которого у нее никогда не было. Он стал ей одновременно и другом, и старшим братом. С ним она могла говорить обо всем — даже о своем парне, с которым тайком встречалась вот уже пять месяцев. Дэн был хорошим слушателем, и она могла часами говорить о Николасе Стенхоупе — сыне богатого фермера, земли которого находились рядом с их деревней. Стенхоупы были весьма зажиточным семейством для такой деревни, как Кинг-Риверз. Отец Николаса владел также продовольственным магазином в Солт-Лейк-Сити, где единственный сын Фредерика работал управляющим. Так что в глазах бедной деревенской девушки, чья семья, как и все в округе, работала на этих фермеров, Николас Стенхоуп был принцем из сказки. Жаклин была влюблена в него; все помыслы ее были только о Нике, а Дэн молча слушал ее мечты и от всей души надеялся, что они сбудутся.

Они многому учились друг у друга — сын миллиардера и дочь крестьянина. Избалованный и разочаровавшийся в жизни мужчина учился доверять людям и ценить в них то, что даровано Богом и природой: ум, чуткость, отзывчивость, взаимопонимание. Наивная, но очень добрая деревенская девушка перенимала опыт у человека, который вовсе и не считал это опытом, но охотно делился с ней всем, что знал и что пережил. Оба любили, но Дэн уже мысленно простился со своей любовью, а Жаклин была вся во власти этого всемогущего чувства, а потому многого не видела. Дэн прекрасно понимал, что значит быть безумно влюбленным; знал, каково это, когда любимый человек становится дороже отца и матери, а все, что имеешь, теряет свою цену. Сейчас все это было для него в прошлом, и он сначала не хотя, потом с радостью переживал все заново вместе с Жаклин. Дэн слушал ее восторженные отзывы о Николасе, ее планы на будущее, видел счастливый блеск ее темных глаз и будто начинал жить.

Да, он постепенно обретал жизненную силу, переосмысливая прожитую жизнь и открывая для себя ее новые грани. Конечно, он и раньше знал, что настоящая жизнь не в стенах особняка на Грин-стрит, и не в офисе "Уайтхорн Интерпрайзис", и даже не в его квартире на Хайд-стрит. Настоящая жизнь была именно здесь в маленькой деревушке с гордым названием Кинг-Риверз в ста километрах от Солт-Лейк-Сити. И сейчас, вспоминая свой разговор с Робертом Монтгомери перед роковым полетом, Дэн вдруг подумал, что это сама Судьба занесла его сюда, чтобы он не умер, но познал жизнь, умерев для других.

Каждый день Жаклин вывозила Дэна на прогулку; даже если шел дождь, они терпеливо дожидались, пока он кончится, и обязательно проводили час или больше на лоне природы. Жаклин ухаживала за Дэном, как за маленьким беспомощным ребенком, но он, как своенравный мальчишка, каждый раз твердил ей, что в состоянии справиться со всем самостоятельно. Он еще не умел как следует пользоваться инвалидным креслом и всякий раз, если торопился преодолеть какое-либо препятствие, падал из-за собственного нетерпения. Жаклин же терпеливо поднимала его и вновь усаживала в кресло, а Дэн каждый раз злился на свою неуклюжесть и беспомощность, прекрасно понимая, что он слишком тяжел для такой маленькой и хрупкой девушки, как Жаклин.

Удивительно, но она всегда была рядом. Приносила ему завтрак, обед и ужин в комнату, так как он практически всегда отказывался садиться за стол вместе с Каннингемами, считая, что не должен нарушать привычный образ жизни семьи. Она вывозила его на прогулки в любую погоду, учила управляться с инвалидным креслом, поднимала, если он падал, и терпеливо сносила его плохое настроение и вспышки гнева. Не важно, во сколько она возвращалась с работы — уставшая или бодрая — она непременно заходила к нему в комнату, и они разговаривали. Однажды он спросил ее:

— Жаклин, чего ради ты со мной возишься, как с маленьким ребенком? Ведь я тебе никто!

На что она посмотрела на него своими черными, как ночь, глазами и ответила:

— Ты говорил, что я спасла тебе жизнь. Теперь я несу ответственность за тебя.

И больше они никогда не заговаривали на эту тему. Так они жили день за днем. Но однажды случилось кое-что непредвиденное, что заставило Дэна по-новому взглянуть на жизнь. Казалось бы, что еще могло заставить его смотреть на мир иначе — ведь он пережил саму смерть, умерев и оставшись в живых. Но жизнь всегда умеет преподносить сюрпризы. Вот и в тот апрельский день Дэн совсем не ждал, что его судьба повернется к нему новой своей стороной. А все начиналось как обычно. В 6:30 утра Жаклин принесла ему завтрак и уехала на работу в больницу. Разговаривая с ним, она мило улыбалась, и Дэну показалось, что она безоблачно счастлива. Они договорились, что после обеда, когда девушка вернется из больницы, погуляют вместе. Жаклин работала в той самой больнице, где Дэну поставили страшный диагноз. Только так он мог тогда избежать огласки. Там, в качестве медицинской сестры Жаклин получала полставки, а во второй половине дня подрабатывала на ферме Стенхоупов, помогая родителям. Дэн прекрасно понимал, что две работы, да еще уход за ним, выматывали ее до предела, но он никогда не слышал, чтобы она жаловалась на что-то. Странно, но для Дэна, привыкшего к роскошной жизни, общавшегося с разными людьми от клерков до кинозвезд, Жаклин стала ясным солнышком в его маленьком мирке. Он всегда ждал ее с нетерпением ребенка; она стала для него другом, лучшей в мире сиделкой, младшей сестренкой, на которой сосредоточилась вся его жизнь. Дэн привязался к ней, как собака привязывается к своему хозяину, и старался терпеливо выполнять все ее указания. И было кое-что еще: Жаклин буквально спасала его от мыслей о доме и о Джессике.

Но сегодня, в погожий апрельский день, Дэну никак не удавалось отделаться от навязчивой тоски по отцу, которого он, оказывается, любил больше, чем думал, и еще большей тоски по Джессике. Ему не с кем было поговорить: Жаклин была еще на работе, а ее родители — Джон и Элеонора — с самого утра работали на ферме Стенхоупов. Дэн читал, смотрел в окно, колесил в одиночестве по дому, не зная, чем себя занять. Было тоскливо, и на душе царила необъяснимая тревога. Он распахнул в своей комнате окно, впустил свежий весенний ветерок и сидел, глядя в безоблачную даль. Мысли его были полны небом. Ему казалось, он сможет прожить без полетов, без головокружительной высоты, но в руках его еще жило чувство штурвала. Дэн был уверен, что его силы, напрасно сейчас копившейся в нем, еще хватило бы на то, чтобы поднять в воздух самолет. Однако полеты теперь для него были табу. Как и возвращение домой. Как и любовь, ибо любовь заключалась для него в единственной женщине, так и не ставшей его женой, — Джессике Бичем.

Так, в размышлениях прошел почти весь день. Была половина пятого вечера. Скоро вернутся Элеонора и Джон, а Жаклин все не было. Дэна охватило необъяснимое беспокойство. Конечно, Жаклин могла запросто задержаться в больнице или остаться на дежурство. В этом отношении она была чересчур добросовестной, да и автобус из Солт-Лейк-Сити мог опоздать. Дэн услышал, как открылась входная дверь и выехал из комнаты навстречу родителям Жаклин, так как видел их из окна.

Джон и Элеонора о чем-то разговаривали, но, увидев Дэна, оба улыбнулись ему.

— Как вы тут один, Дэн? — Поинтересовалась миссис Каннингем. — Наверное, скучали?

— Мне вас не хватало, — искренне признался Дэн.

— А Жаклин еще не приходила? — Поинтересовался Джон.

— Нет, к сожалению, — ответил Дэн, стараясь не выдать своего волнения.

Он знал, что отец у Жаклин был суровым воспитателем и наставником. К тому же Джон был весьма вспыльчивым человеком. Поэтому нельзя было, чтобы он что-то заподозрил. А Джон тем временем повез Дэна в гостиную со словами:

— Я надеюсь, вы составите мне компанию, пока Нора приготовит ужин.

— Но я хотел… — Запротестовал было Дэн.

— И Жаклин мы там подождем, — непринужденно продолжал Джон. — Уверен, она скоро вернется.

После ужина Жаклин так и не появилась. Было еще светло, и Дэн решил выехать на прогулку один — в первый раз. Он не хотел далеко уезжать, но и под опекой Джона и Элеоноры долго находиться он не мог. Ему казалось, что еще немного, и они поймут, что его гложет тревога. Дэн выехал на дорогу и остановился, думая, куда бы ему поехать. Конечно, один он далеко не уехал бы; поэтому очень осторожно и очень медленно он стал продвигаться к развилке между дорогой на Солт-Лейк-Сити и дорогой на ферму Стенхоупов. Отсюда он ни за что не пропустит Жаклин. Но оставаться на самом видном месте ему не хотелось, и тогда мужчина свернул на маленькую тропку, ведущую в лес. Он хорошо знал, что за деревьями есть совсем маленькая тихая речушка без названия — Жаклин часто возила его туда. Оттуда хорошо было видно обе дороги, но сам наблюдатель был незаметен для других. Дэн не стал подъезжать близко к реке — берег был покатым, неровным; он запросто мог упасть, и никто не додумался бы искать его здесь. Поэтому он выбрал место, где деревья росли наиболее густо, и стал смотреть на дорогу.

От леса и воды веяло свежестью, и Дэн мысленно поблагодарил миссис Нору, которая заставила его надеть свитер. Изредка он поглядывал на свои часы "роллекс" — единственное напоминание о той, прошлой жизни, которое у него осталось. Часы исправно ходили и сейчас показывали половину седьмого вечера. Время ожидания тянулось несоизмеримо медленно. А Жаклин до сих пор не появилась. На дороге вообще никто не показывался с тех пор, как он сам по ней проехал.

Размеренное журчание бегущей в реке воды успокаивало. Мысли постепенно приходили в норму, и Дэну уже стало казаться, что ничего особенного действительно не случилось. Вполне возможно, что Жаклин осталась на ночное дежурство, а он, точно маленький ребенок, прячется в кустах и ждет ее. Он вовсе не собирался шпионить за ней и терпеть не мог, когда это делали другие. При этой мысли ему настолько стало не по себе, что он стал осторожно выбираться из своего укрытия. К тому же быстро темнело. Пора было возвращаться домой. Не хватало еще, чтобы миссис Нора и Джон начали его искать. Тем не менее прогулка благотворно сказалась на нем: он успокоился. Не известно откуда взявшаяся тревога улеглась, и на обратном пути Дэн уже улыбался своим мыслям. Вероятно, скоро он избавит Жаклин от необходимости гулять с ним, и она сможет больше времени уделять родителям и своему молодому человеку. Дэну даже понравилась эта прогулка в одиночестве.

И все же в этой вечерней деревенской тишине, охваченной быстро сгущавшимися сумерками, он невольно напрягал слух, надеясь уловить звук легких девичьих шагов. Было бы так здорово, если бы вдруг на дороге показалась Жаклин и окликнула бы его, а потом повезла бы домой и тихонько укоряла его за то, что он не дождался ее дома, а поехал встречать один. Так она развеяла бы его страхи и прогнала прочь тоску. Но все дело в том, что у Жаклин была своя жизнь, такая непохожая на его собственную, что ему хотелось волком выть на луну. Конечно, Дэн много раз напоминал себе, что он сам выбрал этот путь. Он может в любой момент вернуться домой и там усложнять жизнь по крайней мере близким ему людям. А здесь он был никем для Жаклин — разве что лишней работой да хорошим собеседником в короткие минуты досуга. Ее отец спас ему жизнь, взяв в дом, когда он едва не замерз насмерть, Жаклин выходила его, дав ему еще один шанс на выживание. В сущности, она выполнила свой долг медицинской сестры; больше она ничего ему не должна. Так почему же он, Дэн, так привязан к ней во всех смыслах этого слова? Ведь не может быть, чтобы он влюбился в эту хрупкую, как ребенок, девочку только потому, что она помогла ему выжить? Это абсолютно исключено!!! Он любит Джессику и всегда будет любить, даже если никогда не увидит ее!!! Именно потому, что он любит Джес больше собственной жизни, он отказался от нее ради ее же счастья! И все-таки… все-таки что же было в Жаклин такого, отчего она почти сразу заняла маленький уголок в его сердце, принадлежавшем Джессике Бичем?..

Размышляя над этим, Дэн подъехал к дому Каннингемов, который теперь стал и его домом. Он остановился на мгновение, раздумывая, как бы ему подняться по крыльцу. Не очень-то хотелось ему просить Джона внести его в дом, ведь обычно это делала Жаклин. А здесь… Дэн свернул в сад. Наверное, потому, что ему было стыдно просить Джона помочь ему. Видимо, он еще не совсем привык к тому, что не может передвигаться самостоятельно, хотя со дня катастрофы прошло почти четыре месяца.

В саду было спокойно. Из окон дома ярко горел свел, освещая сад, и Дэн на мгновение пожалел об этом. Лучше было бы, если бы кругом были тишина и покой, как в саду его отца. Там можно было так спрятаться, что никто и не узнал бы об этом… Где-то залаяла собака. У соседей в саду кто-то разговаривал вполголоса, а потом и голоса смолкли. Видимо, люди ушли в дом. По темному небу с криком, кружась над деревней в поисках ночлега, пролетела стайка птиц. Все, как обычно. Изо дня в день, из вечера в вечер. Дэн уже подъехал было к одному из окон, чтобы постучать и позвать Джона, как вдруг чуткий слух его уловил какой-то странный звук. Он прислушался, но не сразу понял, что это. Потом мужчина попробовал угадать, откуда доносится этот звук. Это было где-то в глубине сада, и он направился туда. Он добрался до самого забора, отделявшего владения Каннингемов от владения их соседей, и вдруг в самом дальнем углу увидел Жаклин. Похоже, девушка не слышала его. Она сидела, вся сжавшись в комочек, и о чем-то горько плакала.

…- Жаклин, — тихо позвал он ее, стараясь не напугать своим внезапным появлением.

Девушка испуганно вздрогнула и уставилась на него. Она надеялась, что в темноте он не разглядит ее глаз, покрасневших от слез, и не поймет, что она плачет здесь уже несколько часов.

— Ч-что ты здесь делаешь? — Спросила она.

Голос ее еще дрожал от долгих и бурных слез.

— Гуляю… — Нерешительно ответил Дэн. Ему не хотелось признаваться Жаклин в том, что он уже давно дожидается ее. — А ты?

— И я… — глухо отозвалась она.

— Сидя на сырой земле? Что-то не похоже, — в голосе Дэна все же проскользнули нотки иронии, но он вовсе не хотел насмехаться над ней; просто очень боялся выдать собственное волнение и не мог подобрать лучшие слова.

— Мне хотелось побыть одной.

— И ты не нашла лучшего места, кроме сада, где тебя в любой момент могли найти? — С укоризной проговорил мужчина. — Что если бы тебя нашел не я, а твои родители? Как бы ты объяснялась с отцом? По-моему, он не стал бы с тобой церемониться, увидев, что ты плачешь.

— Сейчас это уже не важно. Меня никто не нашел бы, — ответила Жаклин, чувствуя, что при звуках мягкого голоса Дэна начинает постепенно успокаиваться.

— Ну, я же нашел… — Возразил Дэн и тут же добавил: — Ладно, хватит об этом. Давай, поднимайся. Пора возвращаться домой. И нечего сидеть на сырой земле, а то простудишься. Как я тогда буду обходиться без своей сиделки?

Жаклин повиновалась. Он протянул ей руку, и она встала. Рука Дэна была крепкой и горячей. Ей вдруг подумалось, что несколько часов назад она казалась самой себе очень одинокой, несчастной и всеми покинутой, а ведь Дэн более одинок, чем она. И в целом мире у него сейчас нет никого, кроме нее. Даже если он нуждается в ней всего лишь как в сиделке, она будет рада быть с ним рядом. За работой забываешь об одиночестве и о любой боли. Где-то она об этом читала или ей говорили. Пришла пора самой постигать эту истину. Но все-таки мысленно девушка поблагодарила Дэна за то, что он не стал задавать ей никаких вопросов. Может быть, позже она наберется смелости и сама расскажет ему о том, как погубила свою жизнь, а пока надо возвращаться в дом и придать своему лицу как можно более безмятежное выражение. Только бы ни мать, ни отец не заметили покрасневших от слез глаз.

Поздно вечером в доме стояла глубокая тишина. Все спали, так как фермеры рано ложатся и рано встают. А Дэн напряженно прислушивался, ожидая услышать отзвук хоть какого-то движения. Больше всего он надеялся услышать движение в спальне Жаклин, ибо был почти уверен, что и она не спит. Их спальни разделяла тонкая деревянная стенка, и обычно он слышал все, что происходило за ней, но сейчас было тихо, как в могиле. Не очень-то подходящее сравнение, но самое верное. Будто в доме жил только он один, будто весь мир опустел, оставив его одного посреди пустыни, в которой царит вечный мрак. На какие-то безумные мгновения это напомнило Дэну о тех днях, когда он был в забытьи. Но это был, скорее, спасительный мрак. Ведь тогда было легче. А сейчас кругом царило безмолвие. В конце концов Дэн перестал ждать Жаклин и попытался заснуть. Едва он задремал, в дверь кто-то осторожно по стучал. Сначала Дэн решил, что ему это приснилось, но стук повторился. Он удовлетворенно улыбнулся и негромко сказал:

— Входи, Жаклин. Я не сплю.

Девушка бесшумно проскользнула в комнату и закрыла за собой дверь. Затем всмотрелась в лицо Дэна и прошептала:

— Откуда ты знал, что это я?

— Я ждал тебя, — просто ответил мужчина и протянул ей руку. — Иди сюда, садись, — он показал на постель рядом с собой. — Думаю, наш разговор будет долгим.

Пару секунд девушка поколебалась, раздумывая, где бы ей расположиться, и в конце концов выбрала кровать Дэна.

— Я хотела поблагодарить тебя за то, что ты подыграл мне, когда мы вернулись домой, — начала она.

— Все в порядке, — мягко проговорил Дэн, заметив, что глаза ее даже припухли от слез. — Я знаю, что тебе это было необходимо. Бывают моменты, когда боль так сильно терзает человека, что лучше сделать вил, будто ничего не замечаешь, и не задавать ему никаких вопросов. По-моему, сегодня в саду был как раз один из таких моментов?

— Да.

— И об этом ты хотела со мной поговорить?

— Ну, в общем, да.

Дэн видел, что даже сейчас ей трудно говорить. Можно было бы предложить ей отложить разговор на завтра, но он знал, что и завтра ее будет терзать та же боль. И завтра, и послезавтра, и через месяц, и через год, а возможно, и всю оставшуюся жизнь. Скорее всего, даже он не в силах ей помочь, но он может хотя бы разделить эту боль, подсказать, как выбраться из тупика, выхода из которого она, наверное, сейчас не видит. Дэн почти знал, что причина ее боли кроется в любви, или, вернее, в нелюбви. Хотя чем он может ей помочь? Он, самолично лишивший себя любви прекраснейшей из женщин?!.

— Дело в том, что у меня… — Начала Жаклин, запинаясь, — что я… У меня будет ребенок…

Ну, конечно! Какой же он дурак! Ему следовало бы и раньше догадаться, что ее отношения с этим Стенхоупом закончатся именно так. Мерзавец затащил ее в постель, а когда узнал, что она беременна, бросил ее. Типичная история, в которую попадали многие, даже самые осторожные, девушки во все времена. Наверняка этот парень, Николас Стенхоуп, довольно мило проводил время подобным образом не с одной девушкой. Скорее всего, и действовал он по одной и той же однажды разработанной схеме. Ему, видимо, глубоко наплевать, что у Жаклин теперь сломана жизнь. Ее уволят с работы, а отец выгонит из дома, потому что ни общество, ни такие отцы, которые являются частью этого общества, не прощают таким девушкам, как Жаклин, такого "аморального" поведения. Вот только вся беда в том, что это общество порой само бывает аморальным и очень жестоко к тем, кто совсем другой.

— От Николаса Стенхоупа? — Осторожно спросил Дэн.

Девушка кивнула головой, давясь слезами.

— А он бросил тебя и не признает ребенка?

Жаклин закрыла лицо руками, и плечики ее затряслись от рыданий. Дэн не мог видеть ее слез. Он вообще не переносил, когда женщина плакала в его присутствии, и бесился от злости, если не мог ничем помочь. Слава богу, сегодня не тот случай! Он не допустит, чтобы Жаклин страдала. Она спасла ему жизнь, а он спасет ее, потому что она — единственный лучик света в его окошке. Правда, Дэн еще не знал, как именно он будет спасать Жаклин с его-то беспомощностью, но необходимо было что-то придумать. Времени оставалось не так уж и много.

А девушка по-прежнему плакала навзрыд, уже не заботясь о том, что ее могут услышать родители. Миссис Нора и так странно смотрела на дочь за ужином, будто догадывалась, что та что-то скрывает. Поэтому Дэн всеми силами старался отвлечь не только Элеонору, но и Джона. Не хватало еще, чтобы Жаклин застали в спальне у Дэна ночью, когда все порядочные люди спят. Джон не посмотрел бы на то, что Дэн прикован к инвалидной коляске… И тогда мужчина призвал Жаклин успокоиться именно с помощью этого весомого аргумента:

— Жаклин! — Негромко проговорил он, приподнимаясь на постели. — Прекрати это! Ты, что, хочешь разбудить родителей? Как мы с тобой все это объясним, если они увидят нас вместе в такой поздний час? Придется сказать всю правду.

Она почти перестала плакать и посмотрела на него испуганными глазами, в которых еще блестели слезы.

— Я не смогу сказать отцу правду! — Прошептала она и прижала пальцы к губам, как бы запрещая себе говорить лишнее.

— Поэтому успокойся для начала. Слезами все равно горю не поможешь.

Видимо, он говорил с ней немного резковато, так как она закусила губу, сдерживая слезы. Одной рукой Дэн приподнял ее лицо за подбородок, чтобы посмотреть в темные, как ночь, глаза. В них было столько боли, отчаяния, разочарования и одиночества, что у него сжалось сердце от обиды. Как может Жаклин считать себя одинокой, когда он, Дэн, так нуждается в ней, когда она стала смыслом его мрачного существования? Как может она разочаровываться в любви, когда это самое прекрасное, что может преподнести Бог в дар Человеку? Не важно, что Стенхоуп отказался от своего ребенка — возможно, своего сына, первенца! Если уж на то пошло, это практическая сторона вопроса, закон, который выдумало пресловутое общество. Главное, что ребенок этот, зачатый в любви, будет очень счастливым, ведь в эти мгновения родители его были счастливейшими людьми на земле. И это тоже дар и благословение Божье. Жаклин будет очень счастлива, когда осознает, какое это чудо — иметь ребенка от любимого человека.

— Не надо разочаровываться в любви, — уже мягче проговорил мужчина. — Это самое прекрасное, что у нас может быть. А если мы лишаемся возможности любить и быть любимыми, мир становится мраком. Ведь когда мы любим, мы отдаем этому человеку свое сердце, а когда…

Дэн вдруг оборвал себя на полуфразе. Внезапно его осенила одна мысль, о которой он забыл почти на полгода. А этого не следовало забывать!..

— Сердце! — Ошалело повторил он.

— Что сердце?! — Испугалась Жаклин. — Тебе плохо? У тебя болит сердце?

Ее слезы мгновенно высохли; она внимательно всматривалась в лицо Дэна, боясь увидеть признаки боли, но оно выражало только удивление. Внезапно он нащупал на своей шее золотую цепочку и снял ее, удерживая на ладони и глядя так, будто видел впервые в жизни.

— Вот оно, сердце, — глухо сказал мужчина.

Жаклин увидела в широкой ладони Дэна небольшое золотое сердечко. Оно было инкрустировано рубинами и пронзено маленькой золотой стрелой с рубиновым наконечником.

— Как красиво! — Прошептала она, забыв о своих слезах.

— Мне его подарила Джессика в день нашей помолвки, — ответил Уайтхорн. — Было где-то около трех часов ночи. Мы сбежали от гостей в сад и сидели в беседке — целовались и разговаривали. А потом она подарила мне свое сердце…

Девушка смотрела на него, широко раскрыв глаза. Ее собственные горести отошли на дальний план, ведь впервые за все это время Дэн в ее присутствии сам заговорил о Джессике. Обычно если и начинался подобный разговор, то он всегда сводился к одному: Дэн ни за что не хотел возвращаться домой. А сегодня он сам вдруг вспомнил о своей невесте, и Жаклин застыла, будто стоя на страже его страхов и боли. Она настолько привыкла опекать его, что каждую минуту напряженно ждала — не причинят ли ему боли эти воспоминания — будто могла запретить ему, даже ради его собственного благополучия, думать, вспоминать, тосковать.

Трудно было сказать, в какое мгновение Жаклин почувствовала, что Дэн смотрит на нее. Более того, она поняла, что он догадался об ее мыслях, и смутилась.

— Не думай, что это больно, — произнес он, сжимая ладонь с цепочкой в кулак. — Сегодня и сейчас мне не больно вспоминать о том, что было в прошлой жизни. Возможно, потому что я смирился.

— Смирился?! — Недоумевая, воскликнула Жаклин. — Ты же сам говорил мне только что, что не надо разочаровываться в любви. А теперь ты говоришь, что смирился?

— Это тебя я хотел убедить в том, что любовь стоит того, чтобы жить ради нее и быть счастливой вопреки всему. У тебя еще вся жизнь впереди, а для меня она уже кончена. Мне пора забыть все это. Я обязательно придумаю, как тебе помочь, потому что ты должна быть счастлива. А я… я уже испытал свою долю счастья. Хорошего должно быть немного, чтобы человек не успел к нему привыкнуть…

Было около трех часов ночи, когда уставшая от потрясений Жаклин уснула на его плече, доверчиво прижавшись к нему. Они слишком долго проговорили сегодня, поэтому Дэн не стал ее будить, чтобы отправить в свою комнату. До утра время еще есть, пусть и не так много. А вот ему самому спать совсем не хотелось, и он лежал, глядя в темноту. В кулаке у него было по-прежнему зажато сердце, подаренное Джессикой.

Дэн не спал всю оставшуюся ночь. Под утро он убрал цепочку с сердечком в ящик тумбочки, которая стояла рядом с кроватью. Это была решающая ночь; наверное, самая важная в его жизни. Он принял решение, о котором никогда не должен будет жалеть, что бы ни случилось в дальнейшем. Мужчина посмотрел в окно, затем на часы, стоявшие на каминной полке. Было еще очень темно — половина пятого утра; но Джон и Элеонора скоро должны были встать, чтобы пойти на ферму Стенхоупов. А до их ухода Дэн собирался поговорить с ними. Он и не думал рассказывать им обо всем, что произошло с Жаклин; иначе из-за вспыльчивого характера Джона родители ее могли остаться без работы, а виноват во всем будет он, Дэн. Поэтому он предпочел единственный, как ему показалось, выход, который устраивал всех.

Дэн осторожно отвел прядь волос, упавших на лицо Жаклин. Она спокойно спала. Все переживания остались позади. И если сегодня все пойдет так, как он задумал, он будет оберегать ее сон всю оставшуюся жизнь. И никогда, никогда не должен жалеть об этом! Даже если жизнь вновь сведет его с Джессикой!.. Джессика! Жаклин! Как они не похожи друг на друга! Какие они разные, женщины, подаренные ему судьбой! Джессика — его любовь, его жизнь, его дыхание, его страсть, его безумие, его мечта! В ней воплощено все, что он хотел бы видеть в любимой женщине, и в то же время она всегда была для него тайной, загадкой, всегда удивляла, околдовывала. С ней он забывал обо всех и обо всем: об отце и о компании, о друзьях и о небе. Даже о небе. Ради нее он решил отказаться от неба… Но небо сделало это за него. Видимо, оно не прощает тех, кто его предает. Оно лишило его всего, что он имел раньше, взамен подарив ему эту девушку, попавшую в большой переплет из-за своей наивности. Жаклин стала его спасением, маленьким лучиком света в его окошке, который заставлял его тянуться к жизни. Она стала утренней зарей, дающей надежду, но не требующей ничего взамен. И хотя бы в благодарность ей и ее отцу за то, что они спасли ему жизнь, он должен ей помочь.

…- Жаклин… — Очень нежно позвал Дэн девушку, кончиками пальцев касаясь ее щеки.

Она заулыбалась во сне, но не проснулась.

— Жаклин, пора вставать. У нас сегодня очень важный день.

— Ник… — Пробормотала она во сне и тут же проснулась, испуганно глядя на Дэна. — Что ты делаешь в моей кровати?

— Доброе утро для начала, — улыбнулся мужчина. — Вообще-то, это ты в моей кровати бесцеремонно уснула.

— Я? — Жаклин вскочила. — О, господи! Который час?

— Не кричи так, — спокойно проговорил Уайтхорн. — Еще только пять утра.

— Слава богу! — Она спрятала лицо в ладонях, протирая сонные глаза.

Дэн сразу заметил, что Жаклин не выспалась. Под глазами у нее были темные круги, лицо осунулось, веки припухли от долгих жгучих слез. Он поставил это себе в вину и решил, что если сегодня Джон даст согласие на их брак, для начала отправит свою новоиспеченную невесту как следует выспаться.

— Я, наверное, пойду к себе, — произнесла она. — Мне надо привести себя в порядок — ведь скоро на работу. К тому же я не хочу, чтобы родители видели, как я выхожу из твоей комнаты. Скоро я принесу тебе завтрак, а потом ты обязательно должен поспать. Я тебя совсем замучила… Видно, никчемная из меня сиделка…

Она направилась было к двери, но Дэн остановил ее:

— Подожди минутку, Жаклин. Мне нужно сказать тебе пару слов.

— А может, отложим их на потом? У меня не так много времени, — поинтересовалась девушка.

— Нет, — решительно возразил Дэн. Сначала он не хотел говорить ей о своем намерении просить у Джона ее руки, но потом, подумав, понял, что нельзя решать судьбу Жаклин, не посоветовавшись с ней. — Иди сюда.

Девушка неуверенно подошла к нему.

— Садись, — попросил Дэн.

Она послушно села.

— Пока ты спала, я долго думал, как тебе помочь, и не нашел другого выхода, чем этот.

— Какой? Сделать аборт? — Глухо проговорила Жаклин.

Вероятно, эта жуткая мысль не раз приходила ей в голову за эти часы, так как в глазах ее Дэн увидел боль и отчаяние.

— Конечно, нет! Даже думать об этом не смей!

— Но что же тогда мне делать? Ведь скоро живот начнет расти, а если отец узнает, мне конец!

— Не надо бросаться в крайности. Джон узнает об этом тогда, когда ему положено будет узнать. А я для начала предлагаю тебе выйти за меня замуж.

— Ты с ума сошел! — Выпалила она, не задумываясь.

— Вовсе нет, Жаклин, — спокойно возразил Дэн. — На мой взгляд, это единственный разумный выход из сложившейся ситуации.

— Но отец нам не поверит! Он сразу поймет, что здесь что-то не так.

— Не думаю. Я ведь давно живу в вашем доме. Наверняка вся округа шепчется по этому поводу. И потом, у меня не работают только ноги. В остальном я совершенно здоров.

Дэн заметил, что при этих его словах щеки Жаклин порозовели. Видимо, он был чересчур настойчив и откровенен.

— Я… Я не знаю, — заколебалась она.

Ее вспыльчивость уже прошла. Теперь она могла спокойно обдумать слова Дэна. Правда, времени на раздумья было не так уж и много.

— Почему бы тебе не сочинить красивую историю о том, как ухаживая за мной, ты влюбилась в меня без памяти? Я надеюсь, что смогу правдоподобно сыграть роль пылкого влюбленного. Тем более некоторый опыт в этом у меня уже есть.

— Опыт? — Переспросила Жаклин. — Но ведь родители знают, что у тебя есть невеста!

— Они также знают, что она больше мне не невеста. Я уже говорил: вряд ли Джессика решилась бы связать свою судьбу с инвалидом. И я ее прекрасно понимаю. А ты познакомилась со мной уже после катастрофы. Все вполне правдоподобно.

— Я не знаю, что делать, — сомневалась Жаклин. — Мне кажется, что все это пустая затея. Ведь мы с тобой из разных миров и сами абсолютно разные. Одно дело, когда люди действительно любят друг друга, а другое, — когда это брак по расчету.

— Никакого расчета здесь нет, — возразил Дэн. — Я просто хочу обеспечить спокойное будущее твоему ребенку, — он задумался на пару секунд, потом добавил: — Ну, разве что я не хочу терять такую хорошую сиделку. А в остальном — решать тебе.

Жаклин внимательно всмотрелась в поразительно красивые голубые глаза. Уже четыре месяца Дэн жил в их семье. Она выходила его, ухаживала за ним, он был ее самым лучшим собеседником, но, оказывается, что она совсем не знала его. Зачем Дэн переворачивает жизнь себе и ей? У него же есть любимая женщина, по которой он, несомненно, тоскует. У него есть своя семья — очень богатая и известная. Зачем ему становиться членом семьи крестьянина, у которого из собственности только маленький клочок земли? В конце концов зачем ему нужна она сама, Жаклин, если, вернувшись домой, он может получить самый лучший уход и наблюдение высококвалифицированных специалистов? Зачем ему все это? Неужели он так настойчиво хочет порвать с миром, в котором родился и вырос? Но какая судьба ожидает его здесь, в забытой богом деревне?!.

— Так ты выйдешь за меня замуж? — Снова спросил Дэн.

— Я… — Начала Жаклин и смолкла. Затем встала и прошлась по комнате, нервно ломая руки. — Господи, боже мой! Я же совсем не знаю тебя!

— Узнаем друг друга в браке, — сказал Дэн, видя, что она по-прежнему колеблется. — К тому же мы не так уж и плохо знаем друг друга.

— А может, мне еще раз поговорить с Ником? Да и что скажет твоя невеста? Вдруг ты однажды решишь вернуться домой, а я со своим ребенком стану большим препятствием на пути к твоему счастью? — Не унималась Жаклин.

— Ник, Джессика!.. — Процедил сквозь зубы Дэн, который тоже начинал злиться. — Тебе так не хочется выходить за меня замуж, что ты ищешь любую причину, которая заставила бы меня отказаться от своего решения?

Девушка подняла на него глаза, полные отчаяния. На его лице читались раздражение и беспомощность. Ей вдруг стало совестно за то, что она отталкивает помощь Дэна. В порыве благодарности Жаклин шагнула к нему, опустилась на пятки возле кровати.

— Прости меня, Дэн! — Проговорила она, сжимая его горячую сильную ладонь обеими руками. — В твоих глазах я, должно быть, беспросветная дурочка, раз отказываюсь выйти замуж за сына очень богатого человека. Но я просто не хочу привязывать тебя к себе данным когда-то обещанием, если ты однажды решишь вернуться домой. Да и такие родственники, как мы, если уж говорить откровенно, не особенно порадуют твоего отца.

— Вообще-то, мы уже обсуждали тему моего возвращения домой, — сказал Дэн, глядя на нее сверху вниз. — Неужели не ясно, что я не собираюсь возвращаться в Лос-Анджелес?

— Дэн… — Вновь начала Жаклин.

— Сейчас речь не об этом, — напомнил он ей. — Я прошу тебя выйти за меня замуж. Согласна?

— Да, Дэн, — ответила девушка. — Я согласна, потому что использовала все, чтобы ты отказался от этой безумной затеи. Но ты слишком упрям для меня.

— Вот и отлично, — улыбнулся мужчина. Затем поднес к губам ее дрожащую ладонь. — И не переживай так. Все будет хорошо!..

Через полчаса Дэн и Жаклин были в гостиной в ожидании Джона и Элеоноры. Чувствуя, что девушка волнуется, он произнес вполголоса:

— Положись на меня! Все будет хорошо!

Он сказал это вовремя, так как в гостиную вошли ее родители. Они собирались отправиться на ферму Стенхоупов и были в рабочей одежде.

— Доброе утро, Дэн! — Поздоровался Джон, пожимая ему руку.

— Доброе, сэр! — Ответил Дэн. — Здравствуйте, миссис Нора!

— Здравствуйте, Дэн! — Отозвалась она, улыбаясь ему теплой материнской улыбкой.

— Мистер Джон, миссис Нора, — обратился к ним Уайтхорн, — у вас не найдется несколько минут? Я хотел бы поговорить с вами. Это очень важно.

Мистер и миссис Каннингем удивленно переглянулись, а потом Джон произнес:

— Да, Дэн, конечно.

Они уселись в кресла, а Жаклин робко примостилась на краешке дивана.

— Я… — Начал Дэн и закашлялся, прочищая горло.

Он никак не мог свыкнуться с мыслью, что голос его тоже никогда не будет прежним.

— Может, я скажу, Дэн? — Неуверенно вставила Жаклин.

— Нет. Я сам.

Он коротко улыбнулся ей, заговорщически подмигнул и вновь заговорил:

— Прежде всего я хотел бы поблагодарить вас, Джон, за то, что вы спасли мне жизнь.

— Ну, вот опять! — Наигранно возмущенно всплеснул руками мистер Каннингем. — Мы ведь уже говорили с вами об этом, Дэн. Зачем вы возвращаетесь к этому снова?

— Вы сейчас поймете, почему я вновь заговорил об этом, — пояснил Дэн. — И вас, миссис Нора, я хотел поблагодарить за то, что вы решились приютить в своем доме незнакомого человека.

— Вы так говорите, Дэн, точно собираетесь покидать нас, — заметила Элеонора. — Может, вы все-таки надумали вернуться домой?

— Вовсе нет, мэм, — Дэн отрицательно покачал головой. — Как раз наоборот. Я, если не возражаете, хотел бы остаться здесь и в вашей семье на всю жизнь. Вы теперь стали мне как родители, и я вас обоих очень люблю. Но в вашей семье есть человек, которого я люблю немного иначе, чем вас.

— Насколько я понял, речь идет о Жаклин, — произнес Джон, сурово глядя на дочь.

— О да, сэр! — Ответил Дэн, стараясь изобразить пылко влюбленного.

У него это получалось настолько правдоподобно, что Жаклин смотрела на него, широко раскрыв глаза. Сейчас они оба, и правда, были очень похожи на двух влюбленных. А Дэн тем временем продолжал:

— Ваша дочь просто ангел. Она буквально вернула меня к жизни. Жаль, что не в ее власти вернуть мне способность полноценно двигаться. Но я бесконечно благодарен ей и за то, что она сделала.

— К чему вся эта тирада, Дэн? — С мягкой улыбкой спросила миссис Каннингем.

— За это время я полюбил вашу дочь, — искренне признался Дэн, ведь Джон и Элеонора не знали, что он любил Жаклин всего лишь как сестру.

— А я полюбила Дэна, — вставила девушка, чувствуя, что от волнения сердце вот-вот выскочит из груди.

— Она полюбила меня таким, какой я есть, — беспомощный инвалид, у которого никого нет, кроме семьи, которая его приютила. А за это я люблю ее еще больше, чем можно представить, — продолжал Дэн. — К сожалению, я не могу ничего ей предложить, кроме своей любви и своего сердца. Но если для нее и для вас имеет значение искренняя любовь, то я прошу у вас руки вашей дочери.

Джон и Элеонора переглянулись изумленно, затем миссис Нора сказала:

— Все это очень неожиданно, Дэн. Мы совсем не думали о таком повороте событий.

— Насколько я помню, у вас в Лос-Анджелесе есть невеста, которую вы тоже очень любили, — напомнил Джон.

— О нет, сэр! Уже нет! Для нее я умер. Я больше, чем уверен, что дома меня похоронили. И единственный дом, который у меня теперь есть, — это ваш дом.

— Возможно, вы и правы, Дэн, — произнесла Нора, вспомнив статью в "Солт-Лейк-Сити таймс". — Что скажешь, Джон? — Обратилась она к мужу.

— За это время ты стал нам как сын, — подтвердил Каннингем.

— Так вы позволите мне жениться на Жаклин? — Спросил Дэн, заметив краем глаза, что девушка вся замерла в ожидании ответа отца.

— Это должна решать Жаклин, ведь она хозяйка своей судьбы, — ответил Джон, глядя на дочь.

— Что ты скажешь, дочка? — Спросила Элеонора.

Девушка подняла глаза на родителей. Несколько секунд она пристально смотрела на них, точно спрашивала у них мысленно, правильно ли поступает. Потом перевела взгляд на Дэна.

— Жаклин, ты согласна выйти за меня замуж?

— Да, — ответила она после паузы, которая была такой короткой, что только Дэн заметил ее, — согласна.