Самый неправдоподобный роман

Глава XX

Лос-Анджелес, 1989

В этот самый обычный, ничем не примечательный январский день Максвелл Колфилд ехал в аэропорт. На нем была вычищенная и отглаженная летная форма; на пассажирском сиденье рядом лежала папка с документами и фуражка. В салоне "бентли" играла легкая, светлая, ни к чему не принуждающая музыка. Да и настроение у него было такое же радостное и легкое. Жизнь складывалась просто великолепно. Вот уже три года он был женат на самой красивой женщине в мире. У него была чудесная дочка — самый умный и очаровательный на свете ребенок, пусть и не его родная дочь. Он старался забыть о том, что Джулия — дочь Дэна Уайтхорна. Старательно внушал себе это с самого первого дня ее жизни. Макс вообще стремился изо всех сил забыть о существовании Дэна Уайтхорна. И у него бы получилось. Ей богу, получилось бы! Если бы Джефферсон Уайтхорн не приезжал навестить свою внучку. Девочке почему-то никто не говорил, что она его внучка, и она, повинуясь инстинкту множества детей, называла его "дядя Джефф". Он привозил ей дорогие игрушки и сладости. Максвеллу это очень не нравилось, потому что Джефферсон своими визитами напоминал всем, чья дочь Джулия, а дорогими подарками унижал его самого. Невыносимо было видеть, как девочка тянется к этому человеку, хоть и не знает, что он ее кровный родственник. А Джессика буквально расцветала, когда приезжал Джефферсон. Больно признавать, что в эти дни она становилась прежней — такой, какой была при жизни Дэна. Максвелл так и не смирился с этим, но прятал свою боль. И тем не менее, когда Джефферсон Уайтхорн появлялся на горизонте, подсознательно искал любой предлог, чтобы не присутствовать при общении Джулии с дедом.

Но думать об этом сейчас Колфилд совершенно не хотел. Не хотелось портить такое светлое состояние души и воспоминания о нежном и страстном прощании с женой. Всякий раз, как он отправлялся в полет, Джессика трогала его до слез своей нежностью, граничащей с отчаянием. Она никогда не просила его оставить свою работу, потому что знала, что это бесполезно. Однако всякий раз волновалась за него и с нетерпением ждала его возвращения. Максвелл понимал, что он здесь не причем. Это из-за гибели Дэна она так беспокоится за него. Ну и пусть! В конце концов она — его жена, хоть и не любит его. А как было бы прекрасно, если бы она смогла его полюбить!.. Может, и полюбит со временем. Ведь у них вся жизнь впереди. Пока же его любви хватит на них двоих. Он уверен в этом.

До полета оставалось два с половиной часа. Макс припарковал машину на стоянке аэропорта. Не спеша отправился в здание, насвистывая какую-то мелодию. Пройдя через терминал, поднялся на четвертый этаж. Здесь, как это ни странно, были летчики. Собираясь группами, они что-то оживленно обсуждали. Максвелл приветствовал всех. Однако все разговоры неожиданно замолкали, едва коллеги замечали его. Это было необычно, но Колфилд не придал этому особого значения. Лишь удивленно пожал плечами и решительно прошел в кабинет Роберта Монтгомери. Но там его не оказалось, и он отправился в кафе для персонала аэропорта, чтобы выпить чашечку кофе и скоротать время в ожидании полета. Там все столики были заняты, но за одним из них сидел Бен Спадс. Он увидел Максвелла и махнул ему рукой, подзывая к себе.

— Привет! — Поздоровался Колфилд, подойдя к нему.

— Привет! — Отозвался Бен. — Присаживайся. Все равно все столики заняты. Время ленча.

Макс заказал себе кофе и пару свежих булочек с маслом. Больше он есть не хотел. Так было всегда перед полетом.

— Джеймс здесь? — Спросил Колфилд, имея в виду их третьего пилота Джеймса Уинтера.

— Пока нет, — отозвался Бен. — Молод еще. Никак не нагуляется. Вот и тянет время до полета. У него, кстати, новая девушка. Сам сказал. Двадцать шесть лет, а он еще и не думает о женитьбе.

— Значит, еще не нашел такую женщину, которая стоит, чтобы на ней жениться. Это приходит со временем. Правда, потом начинаются другие проблемы… — Добавил Колфилд, с каждым словом замедляя темп речи.

Что-то было не так. В кафе что-то было не так. И, наверное, не только в кафе. Наверное, это началось с тех пор, как он приехал в аэропорт. Было необычайно тихо. Обычно в этом кафе всегда стоит легкий гул голосов, а сейчас Макс вдруг понял, что говорят практически одни они с Беном. Остальные посетители кафе чуть ли не в открытую сидят и слушают их разговор. Но стоило только Максу бросить взгляд в чью-либо сторону, все тут же отводили глаза, точно совершили преступление. Даже официанты и официантки в этом кафе и те косились на него.

— Я что-то не понял… — Проговорил Колфилд. — Почему сегодня все смотрят на меня так, будто я совершил преступление?

Бен Спадс, который все это время старался вести себя с Колфилдом естественно, будто ничего не произошло, вдруг растерялся. Он очень не хотел сообщать Максу "новость века", но, видимо, придется.

— Тут произошло кое-что… — Неопределенно начал он.

— Что? — Коротко спросил Макс, которого все это уже начало раздражать.

— Ну… как бы это сказать… В общем, Дэн Уайтхорн жив.

Колфилд едва не подавился своим кофе. Пару секунд он молча сидел, глядя в никуда, будто не понял, что ему сказал Бен. А потом все-таки тупо переспросил:

— Что? Кто жив?

— Дэн Уайтхорн, — удивленно ответил Спадс. — Наш капитан… Он чудом спасся в ту ночь.

Макс чувствовал себя так, будто совсем рядом, в шаге от него, в землю ударила молния, и он сам, а не этот призрак из прошлого, чудом избежал смерти.

— Где он? — Коротко бросил Колфилд.

Есть ему уже больше не хотелось. В голове стоял какой-то туман, точно его оглушили кувалдой. Он даже свой голос слышал откуда-то издалека.

— Здесь, в Лос-Анджелесе. Приехал только вчера и сразу же отправился к мистеру О'Ниллу, — произнес Бен.

Максвелл отхлебнул кофе, но он показался ему горьким и невкусным. Комок сдавил горло. Даже говорить ему было трудно и не охота. Зато теперь он понял, почему все летчики, стюардессы и официанты так смотрели на него. Колфилд даже мог бы, наверное, воспроизвести их мысли. И, безусловно, всем им жутко хотелось присутствовать при их встрече. Ему стало до тошноты противно находиться в этом кафе. Ведь даже Бен смотрит на него именно так и думает так же. Он не знал, что сидел смертельно бледный, что руки у него тряслись, и от этого чашка тоненько позвякивала о блюдце, ударяя этим нежным звоном по натянутым до предела нервам. Невыносимо. Невыносимо сидеть здесь. Невыносимо чувствовать на себе все эти взгляды и знать их мелкие, злорадные мысли. Невыносимо в течение пяти лет казаться себе преступником, а потом вдруг узнать, что жертва твоего преступления жива. Невыносимо считать бесконечные минуты до этой встречи и не знать, что скажет Дэн Уайтхорн, не знать, каким будет его взгляд. Невыносимо ждать… фактически не известно чего…

Дрожащей рукой Максвелл подозвал официанта, чтобы тот принес ему счет. Ему просто жизненно необходимо сейчас оказаться на свежем воздухе, чтобы осознать произошедшее, собраться с мыслями и подготовить себя к полету. Иначе весь остаток дня пойдет кувырком. Хотя, что уж тут говорить, этот день и так уже разлетелся вдребезги. И может, не только день…

Расплатившись, Колфилд обратился к Бену:

— Извини, но мне нужно прогуляться. Я буду рядом. Если что, рация при мне.

— Да-да, конечно, — пробормотал в ответ Спадс, напряженно следя за каждым движением своего капитана.

Максвелл практически бегом бросился вон из кафе, никого не видя, не обращая внимания на удивленные взгляды людей, встречавшихся ему на пути. Он вообще мало что видел перед собой; шел напролом к своей цели, как разъяренный, ослепленный болью бык на корриде. Сейчас ему нужен был только один человек — Роберт Монтгомери, лучший друг Дэна Уайтхорна.

Когда Максвелл ворвался в кабинет Роберта, тот, как обычно, сидел за своим рабочим столом, склонившись над какими-то документами. Рядом на одной из тумбочек стоял магнитофон, из динамиков которого звучала музыка в стиле диско. Боб негромко подпевал популярной песне. Услышав, что кто-то вошел, Монтгомери поднял глаза.

— О, Максвелл, привет! — Радостно поздоровался он. — Ты принес полетный лист мне на подпись?

Но Максу сейчас было не до полетов. Его волновал совсем другой вопрос.

— Ты знал, что он жив?!

Это был почти крик отчаяния, почти мольба о том, чтобы возвращение Дэна оказалось чьим-то диким розыгрышем. Даже Роберту, который уже пережил этот шок, стало не по себе от слов Колфилда. Да и вид у того был страшный: какой-то блуждающий взгляд и искаженное гримасой душевной боли лицо. Казалось, он готов был сокрушить все на своем пути, смести с лица земли любого, кто осмелится заявить с радостной улыбкой, что Дэн Уайтхорн жив.

— Проходи, Макс, — как можно спокойнее сказал Монтгомери, хотя ему самому не очень-то хотелось начинать этот разговор, и он от всей души надеялся избежать его. — Кофе выпьешь? Я как раз собирался на ленч в кафе. Хочешь со мной?

— Я только что оттуда, — буркнул Колфилд, проходя в кабинет и усаживаясь в одно из кресел. — Получил удовольствие, которого хватит мне до скончания веков.

— Что случилось? — Невозмутимо спросил мужчина, отлично зная ответ.

Со вчерашнего дня в коридорах, курительных и дамских комнатах для персонала обсуждалась история чудесного спасения Дэна. Стюардессы, секретарши и официантки при мысли об этом томно вздыхали и шептались о том, как это, должно быть, романтично. А летчики и другие работники аэропорта перешептывались между собой по поводу отношений Максвелла и Дэна. И сейчас Боб вдруг понял, что в этой истории Максу будет хуже всего. Ведь Дэн больше не вернется в авиакомпанию, его не коснется волна сплетен, а вот Максвеллу еще долго придется чувствовать на себе косые взгляды окружающих.

— Можно подумать, ты не знаешь, что случилось, — ответил Макс. — Все смотрят на меня так, будто я вызвал призрака с того света, или разбудил демона.

— Ну, ты, пожалуй, перегнул палку с определениями, — негромко рассмеялся Монтгомери. — Скорее уж, призрак сам решил уйти с того света. Там ему, похоже, надоело.

Он ухмыльнулся своей шутке. У него было отличное настроение оттого, что его лучший друг жив и здоров. Каждый нерв радостно дрожал в предвкушении сегодняшнего ужина и разговора по душам. Ему хотелось обнять весь мир и всех встречных людей, и он ничего не мог с этим поделать. Но Максвелла ему было искренне жаль. Возможно, если бы пять лет назад между Максом и Дэном не произошла размолвка из-за любви к Джессике, все было бы иначе сейчас. Макс тоже теперь от всей души радовался бы возвращению друга домой.

— А если серьезно, — продолжал Боб, — все очень просто объяснить. Люди любят жизненные драматические спектакли. И учитывая, что твоя ссора с Дэном была известна абсолютно всем, им интересно, что вы скажете друг другу при встрече. Это пройдет через пару дней, как только станет известно, что Дэн больше не будет работать в авиакомпании.

— Это правда?

— Да.

— С чего бы это? Неужели надоело выпендриваться перед папочкой? — Не удержался мужчина.

— Прекрати! — Прикрикнул на него Роберт. — Это уже не смешно! Не дай бог тебе пережить то, что пережил Дэн. Он пять лет был инвалидом.

Повисло напряженное молчание. Максвелл растерянно и даже виновато всматривался в лицо своего собеседника, словно пытаясь понять, правда это или очередной розыгрыш персонально для него. Оказалось, это правда. Роберт на этот раз говорил абсолютно серьезно.

— Что с ним случилось?

— В отличие от вас с Беном он не удачно приземлился. В итоге отказали ноги. Он совершенно не мог ходить. Плюс к этому он пролежал долго без сознания на морозе. Едва не остался без голоса.

— О, господи, я не знал! — С искренним сожалением в голосе произнес Макс.

— Так что не думаю, что на его месте тебе после такого "приключения" захотелось бы летать дальше.

— Нет уж, увольте, — произнес Колфилд.

— И, кстати, я не знал, что Дэн жив. Никто не знал. Поэтому для меня, как и для всех было шоком его возвращение.

— Что ж, прости, если я тебя обидел, — Колфилд встал с кресла, собираясь уходить.

За разговором время пролетело быстро. Он даже немного успокоился. Одна мысль все же терзала его сознание, не давая покоя. И об этой мысли он не хотел даже думать, боясь, что если он подумает об этом, все именно так и произойдет. Сейчас важным был лишь полет в Чикаго. Значит, надо сосредоточится именно на нем. Если получится…

— Все в порядке, — пожал плечами Монтгомери. — Без обид.

— Я, пожалуй, пойду. Скоро в полет, — Макс взглянул на свои наручные часы. Половина второго пополудни. Вылет через час.

— Ты все-таки принеси мне полетный лист, — напомнил ему Боб. Без него вы не сможете улететь.

— Конечно. Сейчас, — отозвался летчик и вышел из кабинета.

Когда Колфилд ушел, Роберт задумался: "А интрига-то сохраняется… Дэн не знает, что Джессика родила ему дочь и вышла замуж за Макса. Макс от всей души боится, что в его отсутствие Дэн встретится с Джес, и их любовь вспыхнет с новой силой. Но Дэн-то женат, и у него уже есть сын. И его жена наверняка знает, что он был безумно влюблен в Джессику… Что-то будет дальше!.. Пожалуй, все это похоже на начало мыльной оперы, в которой мне отведено место судьи между непримиримыми сторонами. Ладно. В принципе, ничего страшного не случилось. Все, как прежде. Все возвращается на круги своя…"

Клер уже была на девятом месяце беременности. Ей стало тяжело передвигаться, и поэтому она давно не покидала дом Стефенсов, в котором вновь поселилась. Но ежедневно выбиралась в сад на прогулку с помощью Дерека. Он просто души в ней не чаял и готов был носить на руках. Однако это ему давалось с трудом, поскольку Клер очень располнела за время беременности. Ведь едва исчезли малейшие признаки утренней тошноты, она стала поглощать пищу в огромных количествах. Скоро Клер превратилась в очаровательнейшую пышечку. Ей ужасно не нравился ее новый вид, но она ничего не могла с этим поделать, ибо чувство голода с каждым разом появлялось все чаще. Клер мысленно успокаивала себя, что после родов с помощью строгой диеты и фитнеса она быстро придет в норму. Дерек тоже утешал ее, как мог. Говорил, что она жутко нравится ему и такой. И Клер с удовольствием слушала его лесть, продолжая взращивать свой аппетит. Клер была абсолютно счастлива и от всей души полагала, что находится на вершине счастья. В семье Стефенс никто больше и не вспоминал о том, что Дерек когда-то вел разгульный образ жизни, не думал о будущем, причиняя боль людям, которые его любили. Никто и не вспоминал о том, что Клер и Дерек разошлись однажды. Все вели себя так, будто ничего этого не было. Будто с молчаливого согласия все запретили себе вспоминать прошлое. И, наверное, это было правильным решением, если бы прошлое само не напомнило о себе.

В то утро в конце января у Клер начались первые схватки. В доме было тихо, потому что все еще спали. Она осторожно села на кровати и разбудила Дерека.

— Дерек! — Позвала она мужа.

— Мммм?.. — Пробурчал он, поворачиваясь на другой бок.

— У меня начались роды.

— Ну, еще минутку… — Попросил ее Дерек, не до конца проснувшись и не поняв, что говорит жена.

— Какую минутку?! — Возмущенно растолкала его Клер. — Я не могу ждать минутку. Я рожаю.

Как ошпаренный Дерек вскочил на кровати, протирая сонные глаза.

— Что?!

— Дерек, проснись. Твои дети уже просятся на свет. Вези меня в больницу.

Он пулей бросился к двери, по пути схватив ключи от машины.

— Дерек, ты повезешь меня голым?

— Черт!.. — Выругался Стефенс, открыв дверь. — Стивен!!! — Закричал он так, что из своих спален выскочили Итон и Лаура.

— Что случилось?! — Испуганно в один голос спросили они.

— Клер… — Задыхаясь, выпалил мужчина. — Роды… У нас начались роды!!! Надо машину.

Лаура первая метнулась вниз, а Итон быстро сказал:

— Одевай Клер и одевайся сам. Я звоню в клинику.

Дерек бросился обратно в спальню. Хорошо, что есть отец и сестра. Хорошо, что сейчас они могут думать и решать за него, поскольку едва Клер сказала ему о родах, его собственное сознание застопорилось на месте и отказывалось работать. И, наверное, он еще не до конца понял, что происходит, поскольку ощущал в душе какое-то блаженное спокойствие. Да и двигался он как-то спокойно, размеренно, методично. Это было странно.

С каждым движением Клер становилось все труднее, она вся покрылась испариной, дышала неровно, все чаще гримаса боли искажала ее напряженное лицо. Ей уже не терпелось быстрее родить, чтобы избавиться от этой тяжести и жуткой, раздирающей боли, которая с каждым разом все нарастала. В конце концов, она не выдержала и прикрикнула на мужа.

— Дерек, если ты будешь шевелиться в таком темпе, я рожу прямо здесь.

Он остановился как вкопанный, в упор глядя на нее и испуганно хлопая глазами, будто только теперь до него дошло, что его дети родятся сегодня.

— Нет, пожалуйста… — Пробормотал он. — Я не умею принимать роды.

— Тогда шевелись, Дерек! Дети не могут ждать!

В комнату вошла Лаура.

— Машина готова, отец ждет… О, господи! — Выдохнула она и рассмеялась, глядя на брата. Вид у него был весьма экстраординарный. Вместо брюк он надел штаны от пижамы, пуговицы на рубашке были застегнуты не на своем месте, на ноги он натянул носки разных цветов.

Клер, поглощенная своими проблемами, не видела, как оделся муж, но, услышав смех Лауры, бросила короткий взгляд на Дерека. Она тоже начала смеяться, но смех отозвался болью приближающихся родов. Причем на этот раз боль была намного сильнее всех предыдущих приступов.

— О-о-о! — Простонала она. — Пожалуйста! Вы можете быстрее?..

— Дерек, вот твои штаны! — Распорядилась Лаура, бросая ему брюки. — Снимай пижаму. Я помогу Клер спуститься вниз и пришлю тебе Стивена. И пошевеливайся! — Скомандовала она. — Иначе нам придется принимать роды здесь.

Общими усилиями, удачно избежав пробок, Итон, Лаура, Дерек и Клер добрались до клиники. Медсестры быстро забрали Клер в родовую, оставив всех ее домочадцев в комнате ожидания. И пока Дерек бесполезно метался в нетерпении и волнении, Итон и Лаура позвонили Джефферсону, чтобы предупредить его о том, что сегодня они не приедут в офис.

— Джефферсон, доброе утро! — Приветствовал его Итон. — Как ваше здоровье?.. Правда? Это замечательно. Я хотел сказать, что мы с Лаурой сегодня не сможем приехать в офис… Клер рожает… Да, уже в клинике… О, ну, что вы! Не стоит так беспокоиться… Что-о?!! Этого не может быть!.. Когда вы узнали? И что?.. Джефф, это же потрясающая новость!!! Я поздравляю вас! Да… Да, хорошо. Договорились… Конечно… До свидания, Джефф.

Лаура, сгорая от любопытства, как маленькая девочка, дергала отца за рукав. Всем своим существом она рвалась к брату, но умом понимала, что все равно ее присутствие рядом с ним бесполезно. Когда озадаченный Итон положил трубку на рычажки и отошел от стойки регистратуры, она спросила:

— Ну, что там, пап? Что случилось у дяди Джеффа?

— Ты не поверишь… — Сказал Итон, беря дочь под руку и направляясь в комнату ожидания. — Дэн вернулся домой живым.

— Что? — Ошарашено спросила Лаура.

— Что слышала, — отозвался Стефенс-старший. — Дэн Уайтхорн жив. Он вернулся домой спустя пять лет.

— Но как? Ведь его искали. Все были уверены, что он погиб.

— Джефф ничего толком не объяснил. На это не было времени. Но сказал, что они сегодня вместе с Дэном приедут в клинику.

— Невероятно, — говорила Лаура, идя с отцом рядом. Дэн жив! В это просто не верится! И это счастье!

— Да, — подтвердил Итон. — Теперь Джефф снова станет прежним, а то на него смотреть было больно. Будто призрак ходил по офису. А самое обидное, что в смерти сына Джефф винил только себя.

— Это из-за многолетней размолвки? — Спросила Лаура.

— Угу, — отозвался Стефенс. — Дэн тогда был молод и упрям. Я не знаю, что с ним случилось в том полете, но почти уверен, что он вернулся домой совсем другим.

— Но надеюсь, что он не забыл о старых друзьях. Я безумно хочу его увидеть.

Когда они пришли к Дереку, вид у него был потерянный и какой-то безумный, точно он не до конца понимал, где находится и что происходит.

— Где вы были? Я ничего не знаю о Клер.

— Успокойся, Дерек, — произнесла Лаура, садясь рядом с ним. — Мы ходили звонить Джеффу, что не приедем в офис. А с Клер все в порядке. Я в этом уверена. Ведь если бы было что-то плохое, мы сразу узнали бы. Нам остается только ждать.

— Я не могу! — Простонал Дерек. — Я здесь с ума сойду. Я должен быть с ней!

Он вскочил и рванулся было по коридору в ту сторону, куда увезли Клер и едва не сбил с ног медсестру.

— Осторожнее, сэр, — обратилась к нему девушка.

— Моя жена… Клер Стефенс… — Взволнованно заговорил мужчина.

— Значит, вы мистер Стефенс? — Уточнила та в ответ.

— Да!

— Тогда я вас поздравляю! У вас родились очаровательные близнецы — сын и дочь. Вы можете пройти в родовую, но не надолго. Миссис Стефенс очень устала.

— Дети здоровы? — Спросил Итон.

— Конечно. Роды прошли благополучно. И мать, и дети в полном порядке.

Сам не зная толком, куда идти, Дерек бросился дальше. Он готов был открывать все двери подряд, пока не найдет жену и детей.

— Мистер Стефенс, вы же не знаете, куда идти, — остановила его медсестра. — Прямо по коридору, третья дверь налево.

— Спасибо, — бросил он и понесся в родовую.

Клер родила без всяких осложнений, но так устала, что, казалось, у нее не было сил даже дышать. Она обессилено лежала в родовом кресле, пытаясь сфокусировать взгляд на тех, кто суетился возле нее: доктор Адамс, медсестры заботливо протиравшие ее влажным полотенцем. Слезы усталости и счастья катились по ее лицу. Где-то совсем рядом кричали ее только что родившиеся дети.

— Дайте мне моих детей, — еле слышно попросила Клер бесцветным голосом. — Позовите Дерека.

— Я здесь! — раздался рядом его такой любимый голос. А через секунду сквозь туман усталости, застилающий глаза, она увидела его сияющее лицо. — Я здесь, любовь моя.

Им подали чистых, вымытых малышей, завернутых в пеленки. У Клер в руках оказался мальчик, у Дерека — девочка. Медсестры показали, как надо держать детей. А секунду спустя Клер увидела, как в глазах мужа блестят слезы. Он склонился к ней и коротко шепнул:

— Спасибо! Я люблю тебя!

Больше она ничего не помнила, ибо веки ее сомкнулись, и она уснула, держа в руках сына.

— Клер! — Испугался Дерек. — Что с тобой?

— С ней все в порядке, мистер Стефенс, — ответила ему одна из медсестер. — Она просто спит, потому что очень устала.

— Отвезите ее в палату, — попросил Дерек. — Предоставьте ей все самое лучшее.

— Конечно, мистер Стефенс.

Клер отвезли в палату, малышей — в детскую, где находились и другие недавно родившиеся дети. Дерека вежливо отправили к родственникам. Когда он вышел в комнату ожидания, его обступили Лаура и Итон

— Ну что, как Клер? Ты видел детей? — В один голос спросили они.

— Она спит, — ответил он. — А дети замечательные…

У него от напряжения и волнения тряслись руки; он едва держался на ногах. Но постепенно, по мере того как Дерек осознавал, что стал отцом, все это уходило, уступая место какому-то странному отупению. Его мало волновало происходящее вокруг. Он хотел быть рядом с женой и держать на руках своих малышей. Все остальные его не волновали.

Отец и сестра что-то возбужденно говорили, но голоса их звучали глухо и отдаленно, словно в ушах у него была набита вата. В конце концов Итон понял, что его сын сейчас не восприимчив ни к чему, и сказал, похлопав его по плечу:

— Что, сын, переволновался?.. Кажется, я знаю, как помочь тебе успокоиться. Тут за углом есть один уютный бар. Пойдем туда. А Лаура останется здесь, на случай, если Клер вдруг что-нибудь понадобится.

Дерек поднял на отца возмущенный взгляд и заявил:

— Нет! Я нужен Клер и детям. И я буду с ними.

— Но она спит, Дерек, — вмешалась Лаура. — Ты сам сказал. Вряд ли ты ей сейчас сможешь чем-нибудь помочь.

— Нет! — Упрямо возразил мужчина. — Я должен быть рядом с ней.

Он развернулся и вновь направился в родовую. Там все еще оставались медсестры. Итон и Лаура услышали, как он спрашивал:

— В какую палату поместили мою жену, Клер Стефенс?

Ему ответили, и Дерек пошел дальше в глубь коридора. В уютной палате Клер спала сладким сном младенца. Дерек опустился на колени рядом с кроватью, взял ладонь жены и поднес к губам. Она не ответила на прикосновение — сон ее был слишком глубоким. Дерек с нежностью смотрел в ее красивое с правильными чертами лицо, решив про себя, что будет охранять ее сон. Но потом голова его склонилась на кровать, и он тоже уснул.

Клер проспала почти восемнадцать часов. Все это время Дерек не уходил от нее. Как его ни уговаривали медсестры и доктор Адамс, он упрямо оставался на своем посту, точно хотел возместить жене свое отсутствие добрую половину ее беременности. Когда она проснулась, в палате мягко горел ночник, а Дерек спал в неудобной позе в кресле напротив. Вид у него был ужасно усталый, лицо слегка обросло щетиной, веки были воспалены. Она сладко потянулась, прогоняя остатки сна. Потом поняла, что хочет пить. Рядом на тумбочке стоял графин со свежей водой и стакан. Но стакан выскользнул у нее из пальцев и, с глухим стуком покатившись по поверхности тумбочки, упал на ковер на полу. Дерек, вздрогнув, проснулся.

— Что?

— О, прости, я не хотела тебя разбудить, — тихо проговорила Клер. — Я всего лишь хотела попить воды.

— Я сейчас! — Бросился к ней Дерек. — А ты лежи.

Он налил ей воды, приподнял, чтобы ей удобнее было пить.

— Ты как? — Спросил он жену.

— Выспалась на неделю вперед, — ответила Клер. — А вот тебе, похоже, просто необходимо отдохнуть. Как дети?

— С ними все хорошо. Правда, они жутко голодные. Тебя будить было бесполезно, поэтому их кормили специальной смесью.

— Я хочу видеть детей, — сказала миссис Стефенс. — Попроси, чтобы их принесли.

— Сейчас три часа ночи, Клер, — произнес Дерек. — Все дежурные медсестры спят и дети тоже. Но скоро их принесут на кормление. Тогда ты их и увидишь.

— А документы на оформление свидетельств о рождении приносили? — Поинтересовалась Клер.

— Да. Они у меня. Но я не стал ничего заполнять без тебя. Ведь мы так и не придумали им имена.

— Тогда давай займемся этим прямо сейчас, чтобы впредь обращаться к ним по имени.

— Согласен. У меня предложение: ты будешь выбирать мужские имена, ну а я — женские.

— Договорились, — сказала женщина. — А имена двойные или достаточно будет одного имени?

— Пусть у них будет по одному имени, — решил Дерек.

— Как ты относишься к имени Фрэнк? — Спросила Клер.

— Мне нравится, — ответил Дерек. — А тебе нравится имя Рейчел?

— Да, красивое, — произнесла миссис Стефенс.

— Значит, решено? — Уточнил он. — Фрэнк и Рейчел Стефенс?

— Решено, — заверила его Клер.

В дверь осторожно постучали.

— Входите, — ответил Дерек.

В комнату вошла медсестра, которая дежурила в отделении в эту ночь.

— О, вы уже проснулись, миссис Стефенс, — обратилась она к ней. — Как самочувствие?

— Замечательное, — ответила Клер, улыбаясь. — Только я жутко голодная и хочу видеть своих малышей.

— Я сейчас принесу вам поесть, а потом принесу ваших детей, чтобы поели они.

Медсестра вышла. Через десять минут принесли еду, и Клер с жадностью набросилась на нее. Почти сразу после того как она поела, эта же медсестра принесла малышей, показала Клер, как нужно их кормить. Когда молодые родители остались наедине со своими детьми, Клер сказала:

— Какие же они крошечные и беззащитные, — наши малыши.

— Они просто чудо. Очень похожи на тебя, — сказал Дерек, державший на руках сына.

— И на тебя, — отозвалась Клер, глядя на дочку. — Я, к сожалению, одна такое чудо сотворить не могла. Потребовалась твоя помощь.

Дерек радостно усмехнулся и произнес:

— Никогда не думал, что в нашей семье именно у меня родятся близнецы.

— В семье Уайтхорн или Стефенс? — Подтрунила над ним Клер, помня об их давней перепалке.

— Конечно, Стефенс, — спокойно отозвался Дерек. — Уайтхорны никогда не имели в роду близнецов. Это ведь передается через поколение генетически. Мой прадед Натаниэль Стефенс был близнецом.

— Ясно, — пожала плечами Клер. — Похоже, мне придется узнавать тебя и твою семью заново. Хотя, в сущности, я никогда никого и не знала толком. Кто знает, какие ты еще преподнесешь мне сюрпризы.

— Да, в общем-то, никаких. Разве что еще пару близнецов.

— Поживем — увидим, — сделала вывод миссис Стефенс. — Пока я безумно счастлива, что у меня есть ты и эти две очаровательные крохи.

Пару дней после родов Клер еще провела в клинике вместе со своими малышами, пока обследования не показали, что мать и дети полностью здоровы. За это время у нее побывали самые разные посетители. Джефферсон приехал с огромным букетом цветов и сообщил, что он и Итон открыли трастовый фонд для Фрэнка и Рейчел. Несколько раз за это время к молодым родителям приезжал Роберт Монтгомери, все еще не забывший о своем желании стать крестным отцом новорожденным. Клер всякий раз была очень рада визитам своего давнего друга и мечтала о том, чтобы Боб и Дерек стали друзьями. Однако она заметила так же, что Монтгомери чем-то постоянно озадачен, порой даже возбужден. Но приписывала такое состояние проблемам на работе, а спрашивать ничего не стала. Приезжали Максвелл и Джессика, и Клер упросила ее стать крестной матерью малышей Стефенс. Казалось, они снова подружились. Ушли в прошлое давние разногласия из-за Дэна Уайтхорна. О них было позабыто с молчаливого согласия обеих сторон. И никто из них — ни Клер, ни тем более Джессика — не знал о том, что Дэн вернулся домой. Максвелл просто-напросто струсил и ничего не сказал жене, но глубоко в душе переживал страшную муку, боясь, что, узнав об этом, Джессика захочет вернуться к Дэну. А Клер никто не сказал потому, что боялись ее расстраивать. Ведь после родов некоторые женщины очень впечатлительны.

Но однажды Дэн все-таки приехал к Клер в клинику. По пути туда он купил большой букет цветов и написал простую записку: "Поздравляю с рождением детей! Дэн Уайтхорн" Попросил одну из медсестер отнести цветы в комнату Клер. Она спокойно отнеслась к появлению очередного букета. Кстати, когда его принесли, у нее был в гостях Роберт Монтгомери. Цветы были составлены в великолепнейший букет, и мужчина сразу понял, от кого они. Но ничего не сказал. Хотел посмотреть на реакцию Клер. Она понюхала цветы и положила их на тумбочку возле кровати. Затем взялась за записку. Роберту стало не по себе, и, чтобы скрыть свое замешательство, он предложил:

— Давай я поставлю цветы в вазу. Не хочется, чтобы такая красота быстро увяла.

— Если тебе не трудно, — машинально ответила она, разворачивая записку.

Мужчина встал, достал вазу и отправился в ванную набирать воду. Когда он вышел оттуда, миссис Стефенс сидела на постели смертельно бледная — ни кровинки не было в ее застывшем, как маска, лице. Записка из букета трепетала в ее дрожащих руках.

— Это, что, чья-то шутка? — Удивительно ровным голосом спросила она.

Роберт повернулся к ней, держа в одной руке вазу с водой, в другой — букет, присланный Дэном Клер. Внимательно всмотрелся в ее помертвевшее лицо. Помедлил секунду, прежде чем ответить:

— Нет, Клер, не шутка.

Она вновь посмотрела в записку, будто видела впервые. Да, наверное, так и было, ибо Клер вдруг только сейчас осознала, что то, к чему она стремилась долгих четыре года, прежде чем влюбиться в Дерека, теперь случилось. Дэн Уайтхорн вернулся домой. Наконец, губы ее дрогнули в улыбке, и она медленно проговорила:

— А я знала, что он жив.

Монтгомери вышел из оцепенения, поняв, что говорит Клер.

— Откуда? — Спросил он.

— Не в том смысле, что он мне звонил или как-то дал знать о себе, — пожала плечами миссис Стефенс. — Понимаешь, в то время я так сильно его любила, что, когда произошла трагедия, я сразу поняла, что он жив, — она говорила спокойно, но с каждым словом темп ее речи ускорялся, точно она стремилась поскорее выплеснуть всю накопившуюся боль обиды и ожидания. — Вся эта похоронная панихида, все эти слезы были для меня фарсом. Я одна не плакала. И мне было до тошноты противно смотреть на Джессику, которая строила из себя убитую горем вдову. Как она могла не понять, что Дэн жив?! Ведь она так любила его!

— Джес сильно переживала с тех пор, как узнала, что их самолет пропал с экранов радаров. Если ты помнишь, она была беременна, и от своих переживаний угодила в больницу. А ты узнала об его исчезновении намного позже.

— Знаю, Боб, — ответила Клер. — Сейчас я не виню ее ни в чем. Я простила ей даже то, что она увела у меня Дэна. Но тогда, как мне казалось, ее бесчувственность, бесила меня до невозможности… Когда он вернулся? — Спросила она, помедлив немного.

— Три дня назад, за день до рождения твоих детей.

— Где он сейчас?

— Полагаю, что здесь, — произнес мужчина. — Не зря же тебе принесли такие шикарные цветы.

— Да, он, как всегда, в своем репертуаре.

В дверь постучали. Клер и Роберт на мгновение замерли, так как оба отлично знали, кто стучал.

— Войдите, — дрогнувшим от волнения голосом пригласила Клер.

В комнату вошел Дэн — потрясающе красивый в темных брюках и голубой рубашке, так великолепно подчеркивающей голубизну его глубоких глаз. Он совсем не изменился за эти пять лет. Правда, в тридцать шесть лет на висках у него уже серебрилась легкая седина. Но это только придавало еще большее очарование.

— Живой! — Выдохнула Клер и вскочила с кровати, бросившись ему в объятия.

Дэн крепко обнял ее, вдруг внезапно осознав, насколько сильно ему не хватало этой роковой красавицы, с которой у него было много хороших мгновений. Было так необычно, что взбалмошная, порывистая, импульсивная Клер Хьюстон теперь остепенилась — вышла замуж и родила двоих детей сразу — да от кого — от Дерека Стефенса, еще более безумного человека, чем Клер. И уж совсем было трудно поверить в то, что они любят друг друга, эти двое таких похожих людей. Все изменилось вокруг него. И, пожалуй, ему трудно будет привыкнуть к этому новому миру, из которого он когда-то так стремился сбежать.

— Господи, живой! — Лепетала Клер, повиснув на его шее. — Я знала, я верила!.. Живой!.. Живой!..

— Да, живой! — Радостно отозвался Дэн, отстраняя ее от себя и всматриваясь в красивое лицо. — И мне это очень нравится.

Мертвенная бледность сошла с лица Клер, на ее пухлых щечках появился румянец. Она смотрела на него сияющими глазами и не могла насмотреться. Бурная радость отчаянно колотилась в ее сердце, просясь вырваться наружу. И Клер не выдержала: стала осыпать его лицо поцелуями, пока не нашла его губы, когда-то такие страстные, обжигающие, трепетно-нежные. Господи, как она истосковалась по этим губам! А вновь обретя их, Клер забыла обо всем на свете. Как будто время повернулось вспять, и она снова стала двадцатитрехлетней девчонкой, вознамерившейся отомстить всему миру, выйдя замуж за наследника ювелирной империи. Не стало Джессики, Дерека, авиакатастрофы, перевернувшей жизни стольких людей. Остались лишь губы Дэна, отвечавшие на ее поцелуй с такой готовностью, что у нее кружилась голова. Они забыли даже о Роберте, который так и стоял, глядя на них во все глаза. Реальность потеряла значение. Главное — Дэн вернулся домой… к ней! Да и Роберт забыл обо всем на свете, пораженный происходящим. И уж тем более никто не заметил и не услышал, как дверь в палату распахнулась, и на пороге появился Дерек. Клер и Дэн продолжали отчаянно целоваться. Никто не видел Дерека, никто не слышал его прихода. Он несколько секунд смотрел на эту идиллию, потом развернулся на каблуках и, хлопнув дверью, вышел вон.

Звук хлопнувшей двери среди этой пронзительной тишины вывел их из забытья. Роберт вздрогнул, уронив вазу и разлив воду; Дэн и Клер, наконец, выпустили друг друга из страстных объятий. Испуганно уставились на дверь, будто она хлопнула сама по себе. Доли секунды длилось молчание. Потом Роберт спокойно сказал:

— Это был Дерек. Он все видел.

— Боже мой! — Ахнула Клер, прижав ладонь к губам. — Что теперь будет? Он же всегда ревновал меня к тебе! Он меня не простит! Никогда не простит!

Слезы градом катились по ее щекам. Она в ярости начала молотить кулаками по груди Дэна, точно желая повернуть вспять прошедшие пять минут, чтобы изменить ход событий.

— Это ты виноват! — Кричала она на него. — Ты! Ты испортил мне жизнь! Дерек меня никогда не простит! Никогда!

— Клер, пожалуйста, успокойся, — попросил ее Уайтхорн. — Ничего страшного не случилось…

— Ничего страшного? — Бросила ему в лицо миссис Стефенс. — да неужели ты не понимаешь, что Дерек больше ко мне не вернется?! Он думает, что я лгала ему все это время! Что я предала его!

Ее пухлые кулачки отчаянно колотили по его груди, пока, наконец, Дэн не поймал ее за запястья и не встряхнул как следует, чтобы она пришла в себя.

— Прекрати! — Прикрикнул он на нее. — Не сходи с ума! Я приведу Дерека обратно. Если он тебя любит, он должен тебе доверять.

— Да пошел ты к черту со своим доверием! — Зло проговорила Клер, пытаясь вырваться из его рук.

Однако хватка Дэна была железной. Она совсем забыла об этом. Он умел быть нежным и жестоким.

— Я же сказал, прекрати! — Снова встряхнул он ее. — Все будет хорошо. Мне-то ты доверяешь?

Клер встретила пронзительный взгляд голубых глаз, которые когда-то так любила. Пару секунд они вот так стояли и смотрели друг другу прямо в глаза: Дэн держал ее за запястья, а Клер гневно сжимала руки в кулаки. Но потом что-то в его взгляде заставило ее успокоиться. Она расслабилась, и Дэн отпустил ее.

— Да, — тихо ответила Клер. — Только, пожалуйста, приведи Дерека обратно. Пусть он верит мне! — Взмолилась она, в отчаянии ломая руки.

— Все будет хорошо, — повторил Уайтхорн. — Дерек вернется домой. Я обещаю.

И он шагнул обратно к двери, распахнул ее. Потом вдруг вполоборота повернулся к ней, словно хотел что-то сказать:

— Прости меня, — почти умоляюще произнес Дэн.

И вышел из палаты, закрыв за собой дверь.

Все это совсем выбило из колеи Роберта. Он по-прежнему стоял возле лежавшей на полу вазы, слегка приоткрыв рот от удивления. Клер наконец повернулась к нему.

— Ведь Дерек вернется, правда? — Спросила она его.

— Не знаю, — искренне сказал Боб. — Не знаю…

Дерек пропал из дома. Он не появлялся там вот уже четвертую ночь подряд с тех пор как поехал в клинику навестить Клер. Итон и Лаура, давно отвыкшие от прежних исчезновений Дерека с ума сходили от неизвестности. Они ничего не знали о появлении у Клер Дэна, о том, что Дерек видел, как целовались бывшие любовники. И поэтому испуганные, уставшие от напряжения и ожидания, они по очереди обзванивали больницы, морги, обратились в полицейский участок, где комиссар Ллойд выслушал их и, пожав плечами, спокойно сказал, что он может объявить Дерека в розыск, но учитывая его прежний образ жизни, вряд ли станет это делать. Ведь ничего особенного с ним случиться не могло. Лаура и Итон обзвонили всех друзей Дерека, хотя таковых у него практически не было, разговаривали с его коллегами в офисе "Уайтхорн Интерпрайзис", с которыми он хоть как-то был близок. Все было тщетно. Никто ничего не знал. Клер категорически отказалась что-либо говорить и изо всех сил делала вид, что ничего страшного не произошло. Все время она проводила с детьми. Ее выписали из клиники; домой ее опять же забирали отец и сестра Дерека. Сам он так и не появился. О нем по-прежнему никто ничего не знал.

Но самым странным во всей этой истории было то, что вслед за Дереком пропал и Дэн. Он не появлялся ни в особняке на Грин-стрит, где обосновался вместе с женой и сыном, ни в своей квартире на Хайд-стрит. Однако Жаклин и Джефферсон хранили молчаливое спокойствие. Жизнь там текла тихо, без потрясений, поскольку они-то знали, что Дэн отправился искать Дерека. Они всячески поддерживали Клер, и их спокойствие постепенно вернуло ей уверенность в том, что все будет хорошо.

Дэн нашел Дерека на исходе шестого дня их исчезновения в захолустном баре на восточной окраине Лос-Анджелеса с борделем на верхнем этаже. Входя в бар, Дэн чувствовал себя грязным, уставшим и голодным. А прокуренное подвальное помещение бара вызвало у него приступ тошноты, подступившей к горлу. Он подошел к стойке и заказал чашку крепкого черного кофе. Бармен машинально подал ему заказ, но, конечно, заметил, что это новый человек. Дэн сделал глоток. Кофе был скорее похож на омерзительное горькое пойло. Он поморщился и отодвинул чашку.

— Эй, приятель… — Позвал Уайтхорн бармена.

— Да, сэр, — отозвался тот. — Я могу вам чем-нибудь помочь? — Спросил он, многозначительно глядя на Дэна.

— Пожалуй. Я тут ищу кое-кого.

— Может, вам стоит подняться наверх? — Намекнул бармен.

Дэн мгновенно понял намек. Помолчал секунду, делая вид, что думает. Потом ответил:

— Наверное, я сделаю это позже.

— О' Кей, — пожал плечами бармен. — У нас тут большой спектр услуг.

Дэн достал из нагрудного кармана рубашки фотографию Дерека. Положил ее на стойку перед барменом.

— Видел этого парня? Он заходил в ваш бар? — Спросил Уайтхорн.

Бармен решил, что Дэн из полиции и сразу пошел напопятную.

— Нет, сэр. И забудьте о моих словах.

Он все понял и достал из бумажника стодолларовую купюру. Положил на фотографию.

— Я не коп, — сказал Дэн. — Этот человек на фотографии — мой кузен. Его ищет жена. А я обещал ей привезти брата домой.

Бармен нагнулся к Дэну через стойку; его быстрые пальцы цапнули купюру.

— Я видел его, — произнес бармен.

— Когда?

— Пару дней назад он зашел сюда. Пил до закрытия. Потом с одной из девушек поднялся наверх.

— А потом? Куда он пошел потом? — Заинтересовался Уайтхорн.

— Никуда, — ответил бармен. — За девушек обычно расплачиваются со мной. А он еще не заплатил.

— В какой он комнате?

— Это строго конфиденциальная информация, — заартачился бармен.

— Ясно, — Дэн достал еще двести долларов.

Его собеседник радостно цапнул деньги со стойки. Хотя было очевидно, что он ожидал больше.

— Комната номер пять, — был ответ.

— У вас есть запасной ключ?

— Да, сэр, — сказал бармен, доставая ключ из-под стойки. — Второй этаж, пожалуйста.

— Спасибо, — коротко бросил ему Дэн, забирая фотографию.

На втором этаже было более менее чисто. Но воздух насквозь пропитался сигаретным дымом и его уже, наверное, было не выветрить. Он въелся в стены, двери, линолеум на полу. Сюда доносились звуки музыки из бара. Он нашел дверь с цифрой 5 и осторожно вставил ключ, повернул его в замке. Дверь со скрипом открылась, заставив его вздрогнуть. Комната была совсем маленькой. Оклеена бумажными обоями. На окне висели простые занавески, а ночных штор не было вовсе. На полу опять же был постелен линолеум. Посреди комнаты стояла двуспальная кровать, рядом с ней — тумбочка, а на ней — пустые бутылки из-под дешевого коньяка и пара стаканов. В углу на кресле беспорядочной кучей лежала мужская и женская одежда. В кровати было двое — мужчина и женщина. В мужчине Дэн сразу узнал Дерека.

— Дерек, вставай! — Позвал его Уайтхорн.

Никакого ответа. Только женщина повернулась лицом в сторону Дэна, закинув руку на обнаженный торс Дерека.

— Давай просыпайся! — Еще громче сказал Дэн, толкнув его в плечо.

Стефенс промычал что-то нечленораздельное, но не встал. Женщина подняла глаза на Дэна. Пару секунд она тупо смотрела на него. Потом сонно пробормотала:

— Какого черта?..

— Простите за беспокойство, мисс, — проговорил Дэн. — Я к вашему спутнику.

— Дерек! — Пихнула его женщина. — Дерек, проснись! — Тут к тебе какой-то тип пришел.

— Мммм? — Вновь промычал Стефенс.

— Вставай! — Пихнула она его. — К тебе пришли.

Он приподнялся на локтях.

— Чего тебе?

— Я же говорю, к тебе пришли, — раздраженно ответила она. — Вон! — Она указала на Дэна.

Дерек повернул голову, удивленно, почти испуганно всмотрелся в своего гостя, с трудом сфокусировав взгляд. Некоторое время он смотрел на Дэна так, будто видел впервые. Потом лицо его искривилось в какой-то дикой гримасе, и Стефенс процедил сквозь зубы:

— Пошел к дьяволу, Уайтхорн!

И снова плюхнулся на кровать.

— Мисс, — обратился Дэн к девушке, которая все это время с интересом разглядывала его, сидя на кровати и одной рукой придерживая одеяло на обнаженной груди., - вы не могли бы оставить нас с мистером Дереком наедине? Я очень прошу вас, — он вежливо улыбнулся ей.

— Хорошо, — пожала она плечами. — Если что, я буду в ванной.

И проследовала туда, завернувшись в одеяло.

— Эй! — Закричал ей вслед Дерек. — А ну, верни одеяло!

Но дверь в ванную уже захлопнулась Дэн прошел к креслу, нашел одежду Дерека, кинул ему.

— Одевайся!

— Пошел к черту! — Снова послал его Стефенс, но одежду все же взял и начал одеваться.

— Ты уж определись, куда мне идти: к черту или к дьяволу, — улыбаясь, сказал Дэн.

— Мне все равно, куда, — произнес Дерек. — И вообще, что тебе здесь надо?

— Я приехал за тобой, — спокойно ответил Дэн. — Клер очень волнуется, не говоря уже о твоем отце и Лауре.

— Говоришь, Клер волнуется?! — Спросил Дерек, и губы его скривились в злобной усмешке. — А что же она не волновалась, когда вы так страстно целовались на глазах у Роберта Монтгомери? Ах да, забыл! Он ведь твой друг и всегда покрывал твои похождения. И когда ты уводил Джессику у Максвелла, и когда ты решил присвоить себе мою жену…

Он надел брюки, заправил рубаху, затянул ремень.

— Перестань паясничать, Дерек, — произнес Уайтхорн. — Тебя совершенно не касается то, что произошло между мной, Джессикой и Максвеллом. Это только наше дело.

— Да-а?! — Протянул Стефенс. — И даже если я скажу, что через три года после твоей "смерти" Джессика вышла замуж за Макса, ты скажешь, что тебе все равно?

Улыбка мгновенно сошла с лица Дэна. Он побледнел, но изо всех сил постарался скрыть чувства, нахлынувшие на него. После короткой паузы, не заметив, что руки его сами собой сжались в кулаки, сказал:

— Это уже меня не касается. Ведь я тоже женат.

Дерек присвистнул от удивления.

— А ты даром времени не терял!

— Можно сказать и так. Моя жена спасла мне жизнь.

— Тогда понятно, — протянул Дерек.

— Что тебе понятно?

— Ты женился из благодарности.

— Сейчас не об этом речь, — категорично отрезал Дэн. — Я приехал за тобой. Клер ждет тебя.

— Зря потратил время. Я к ней не вернусь. Пусть делает, что хочет.

— Ты не прав, Дерек! — Настойчиво сказал Дэн. — Клер очень любит тебя. Если хочешь знать мое мнение, я никогда не думал, что она когда-нибудь сможет так полюбить.

Дерек поднял на него свои холодные серо-голубые глаза, смерил его тяжелым, убийственным взглядом.

— Вот как… — Язвительно проговорил он. — А ты никогда не думал о том, что Клер всегда любила только тебя? Ты с ней встречался, а она была в тебя влюблена. Ты умер, а она все равно ждала только тебя. Даже когда тебя уже никто не ждал, она все равно ждала тебя. Она и замуж-то вышла за меня только потому, чтобы отомстить тебе. Чтобы ты обратил на нее малейшее внимание. А когда мы были женаты в первый раз, она всегда в моих объятиях представляла, что я — это ты. Здорово, да? Как будто нас в постели было трое: я, она и ты. А теперь все! Хватит! Я устал! Мне надоело быть третьим лишним. Тем более, что вернулся главный претендент на ее руку. Ты! Я устал с тобой бороться. Ты выиграл. Вот и забирай свой приз.

В его словах звучала такая жгучая, такая острая боль, что Дэну стало не по себе от колких слов Дерека. Неужели его троюродный брат был настолько влюблен в Клер, что так мучительно переживает эту историю?! Поразительно! Ведь ему самому, Дэну, всегда казалось, что Клер и Дерек способны любить только себя. И только сейчас, глядя на боль своего кузена, Дэн понял, что Клер действительно тогда любила его. Может, она и хотела стать богатой и жить в достатке — этого желания ни у кого не отнимешь. Но она не была такой жестокой, беспринципной, алчной и бесчувственной, как ему думалось. Клер могла и испытывала очень сильные чувства. А он причинил ей невыносимую боль, бросив ее ради ее подруги. Более того, он постоянно сравнивал Клер и Джессику, превознося достоинства второй в присутствии первой, тем самым унижая ее. Господи, как же Клер должна была бы ненавидеть его сейчас за всю эту мерзость! И после всего этого он еще смеет заявляться к ней и портить ее семейную жизнь!

— Ты ведешь себя так, будто Клер — игрушка, — сказал Дэн.

— Вот как раз для меня она никогда не была игрушкой, — запальчиво заявил Дерек. — А ты именно так с ней все время и обращался.

Дерек был прав, и в глубине души Дэн полностью осознавал это, но никогда не признался бы в этом вслух.

— Я же все время был с ней рядом, переживая ее боль, как свою. Видел, что она из кожи вон лезет — лишь бы заполучить тебя, не меня. Это всегда бесило меня до крайности. И после этого ты смеешь заявлять, что я обращаюсь с ней, как с игрушкой?!

В пылу спора мужчины совсем забыли о девушке в ванной, и когда она высунулась из-за приоткрытой двери и сказала, обращаясь к Дэну: "Простите, сэр, вы не дадите мне мою одежду?..", оба резко замолчали и удивленно уставились на нее, будто она появилась в ванной из ниоткуда.

— Что? — В один голос спросили они.

— Моя одежда, — повторила девушка. — Вы на ней сидите.

— О, — растерянно произнес Дэн, потом встал и торопливо подал ей одежду.

Дверь в ванную снова закрылась.

Дэн смело встретил взгляд Дерека, гордо вскинув голову. Они смотрели сейчас друг на друга, как два соперника, влюбленные в одну женщину. Но ситуация на самом деле была несколько иной: Дэн совершил ошибку, а его собственная непомерная гордость не позволяла ему признаться в этом своему кузену. Он сидел сейчас в этом неудобном кресле, думая о том, как Дерек не может понять, что между ним и Клер ничего не может быть просто потому, что он, Дэн, связал свою судьбу с Жаклин Каннингем. Другого уже не дано. Ни с одной женщиной в мире. Даже с Джессикой Бичем… вернее, с Джессикой Колфилд…

Чувствуя, что больше не может сидеть в этом кресле и что разговор зашел в тупик, Дэн встал и подошел в окну. Раздвинул занавески, выглянул в окно. Вид отсюда открывался не самый идеальный. Прямо напротив окон стояли мусорные баки. Уайтхорн усмехнулся, думая о том, насколько сильно Дерек мог обидеться на Клер, что сбежал от нее в эти трущобы. Он задвинул занавески обратно и повернулся к своему кузену. Тот сидел на кровати, устало уронив голову на руки. Мучительно медленно текли секунды молчания. И каждая из них казалась обоим мужчинам вечностью. Надо было что-то решать: или расходиться каждому своей дорогой, или каждому признаваться в своих ошибках. Но кто из них должен сделать первый шаг? Дерек? Вряд ли. Он, скорее, выставит его вон, чем признается в своих ошибках. Значит, придется ему, Дэну. Но примет ли Дерек его извинения? Придется принять. В противном случае он возьмет его за шиворот и волоком потащит домой к Клер.

— Я был не прав, Дерек, — произнес Уайтхорн. — Я действительно обращался с Клер не самым лучшим образом. Она не заслуживает такого обращения. Ни одна женщина не заслуживает. И, наверное, пять лет назад я был не самым лучшим человеком, раз причинил людям столько боли. А тогда в клинике… — Мужчина на мгновение замолчал, подбирая слова. — В клинике… Вернее, в том, что там случилось, виноват только я. Не Клер. Я не имел никакого права так поступать ни с ней, ни тем более с тобой. Может, ты простишь меня и дашь мне второй шанс?..

Дэн замолчал, переводя дыхание. Выжидающе посмотрел на Дерека. Тот медленно, тяжело поднял голову. Их глаза встретились. И, наверное, то, что увидел Дерек в глазах Дэна, заставило его переменить отношение к нему.

— Я очень люблю Клер, — сказал, наконец, Стефенс. — Возможно, я бы хотел к ней вернуться. Мне все равно не жить без нее. Но вся беда в том, что я не знаю, любит ли она меня. Особенно теперь, когда ты вернулся.

— Любит, — уверенно сказал Дэн. — Я никогда не думал, что она вообще кого-нибудь сможет полюбить. Но я уже признал свою неправоту. Она любила меня, а я причинил ей боль. Ты был рядом, и она снова смогла полюбить. Тебя.

Видя, что Дерек, усмехнувшись, мотнул головой, Дэн с обидой в голосе сказал:

— Не веришь мне? А ведь я еще никогда не был таким искренним. Мне было очень трудно признаться в том, что Клер любила меня пять лет назад. Еще труднее — в том, что я был не прав. Я надеялся, что наш разговор закончится в пользу Клер и вашего брака. Она ведь очень любит тебя, Дерек. Ты бы видел, что с ней творилось, когда ты ушел из клиники. Я думал, что она убьет меня — честное слово! В те минуты я несколько раз пожалел о том, что решил вернуться домой.

— Надо было раньше думать о последствиях, — не очень вежливо проговорил его кузен. — Что толку жалеть об этом теперь, когда дело сделано?

— Знаю, Дерек, но ведь я не только признал свои ошибки, но и пытаюсь исправить их.

— Вижу. И ты думаешь, я должен встретить тебя с распростертыми объятиями?

— Нет. Я тоже был бы не в восторге, если бы бывший парень моей жены устроил подобную сцену. Но я же сказал, я признаю свою вину. В случившемся виноват только я.

— Ладно, хватит оправдываться. Поехали домой, — решительно сказал Дерек, поднимаясь с кровати. — Уверен, что ты пообещал Клер во всяком случае привезти меня домой. Так?

— Да, — пожал плечами Дэн.

— Мэдлин! — Закричал Стефенс девушке, которая все еще занималась своим туалетом в ванной. — Как закончишь, закрывай номер и спускайся вниз. Я все оплачу у бармена. Счастливо оставаться!

И мужчины вышли из комнаты.

Клер измучилась в ожидании. Она почти не спала ночами — в первую очередь из-за детей, потому что их надо было кормить каждые три часа, а то время, что ей надо было спать, она тратила на мучительные угрызения совести. Она почти разуверилась в том, что Дэн вернет Дерека домой. Клер знала, что Дерек очень упрям, и если заартачится, то никто и ничто не сможет его переубедить. Но Клер также знала, что и Дэн упрям не меньше. Чем закончится это упрямство, было не известно. Она изнервничалась, про себя проклиная свое безрассудство. Здесь была виновата только она. Дэн не причем. Хотя зная благородный характер Дэна, Клер могла бы с уверенностью сказать, что он возьмет всю вину на себя. Знать бы о чем они говорят. Превратиться бы в невидимку и подслушать их разговор. И снова увидеть бы Дэна… Опасная, предательская мысль, которая может привести к непоправимым последствиям. Ведь и тогда, в клинике, на нее будто затмение нашло, едва она встретила пронзительный взгляд глубоких, как небо, голубых глаз. Прошло пять лет с тех пор, как Клер видела Дэна, но он был по-прежнему головокружительно красивым мужчиной. И совсем не изменился. Разве что виски стали слегка серебряные, но это только придавало ему еще большее очарование. А самое главное — он по-прежнему подчинял своей власти женщин. Этого было у него не отнять. Возможно, если бы Клер не влюбилась бы в своего мужа так страстно и необузданно, она снова влюбилась бы в Дэна Уайтхорна. А тогда все началось бы заново.

Клер открыла глаза и посмотрела на будильник, стоявший на тумбочке возле кровати. Была половина одиннадцатого вечера. Пора кормить малышей. Она встала и потянулась. Заснуть у нее так и не получилось, хотя все это время она лежала в какой-то полудреме. Голова была удивительно светлой, мысли работали ясно, но сам организм пребывал в состоянии полусна. И так с тех пор, как ее муж исчез из дома по ее вине.

В дверь спальни осторожно постучали.

— Войдите, — ответила Клер.

В комнату на всех парах влетела Лаура.

— Там подъехали машины Дэна и Дерека.

— Он нашел его?! — То ли воскликнула, то ли спросила миссис Стефенс.

И опрометью бросилась вниз. В гостиной еще горел свет, но никого не было. Клер подошла к одному из окон, в которое видны были ворота и подъездная дорога. Там стояли две машины: ярко-красный "ягуар" Дерека и черный "ситроен" Дэна, на котором он ездил еще пять лет назад. Она с замирающим сердцем обратила свой взор на парадную дверь. Через мгновение она распахнулась, в дом вошли двое мужчин: Дэн Уайтхорн и Дерек Стефенс, встали в прихожей, будто не решаясь пройти дальше. Потом почувствовали, что за ними наблюдают и подняли глаза. Клер смотрела на них, ожидая, что скажут они. В гостиной стояла звенящая тишина. Казалось, еще немного — и они услышат мысли друг друга. Женщине стало не по себе: мурашки поползли по коже. А вдруг Дерек приехал только для того, чтобы сказать ей о том, что уходит от нее? Мысленно она рвалась навстречу мужу, но тело отказывалось повиноваться и цепенело в ужасе перед непоправимым, перед боязнью совершить очередную ошибку. А наверху, на галерее второго этажа в ожидании застыл еще один человек — Лаура Стефенс. Она смотрела вниз на Дерека, Дэна и Клер, готовая в любую секунду предотвратить какой-либо неблаговидный поступок со стороны брата и Клер.

— Вот видишь, — сказал, наконец, Дэн, первым нарушив молчание, — я привез твоего мужа назад, — обратился он к Клер.

Женщина посмотрела на своего мужа. Он ответил ей таким долгим вопросительно-внимательным взглядом, точно пытался проникнуть в самую ее душу, чтобы выяснить, кто лгал ему — жена или кузен. Но в глазах Клер он увидел лишь огромную радость, всепоглощающую нежность и отчаянную страсть. Большего ему было не надо. Дерек стремительно шагнул навстречу Клер, а она бросилась ему в объятия. Их губы слились в жгучем поцелуе. Все снова стало на свои места.