Санкция Айгер

Нью-Йорк, 14 июня

— … тяготы грешной плоти, а, Хэмлок?

Дракон как бы пребывал в невесомости под черными шелковыми простынями, его хрупкая голова лишь чуть приминала подушку цвета черного дерева, по которой разметались его влажные, похожие на овечье руно волосы. Джонатан смотрел, как длинные белые руки слабо дрожат, сжимая кромку черного пододеяльника. Небольшой свет, необходимый тем, кто лечил его и ухаживал за ним, причинял Дракону боль, и на глазах у него была толстая черная маска.

Над ним склонилась миссис Цербер. От озабоченного выражения на ее чешуйчатом лице проступили морщины. Она извлекла из бедра Дракона большую иглу. Дракон сморщился, но тут же преобразил это выражение в кислую улыбку.

Джонатан впервые оказался в спальне за кабинетом Дракона. Это маленькое помещение было целиком задрапировано черным, а больничная вонь здесь была просто нестерпимой. Джонатан неподвижно сидел на деревянном стуле возле кровати.

— Уже несколько дней после переливания меня кормят внутривенно. Раствор сахара и соли. Согласитесь, меню не для гурмана. — Дракон повернул голову на подушке, черная маска уставилась на Джонатана черными комками, скрывающими глаза. — По вашему арктическому молчанию я понимаю, что мой стоицизм и похвальное терпение на вас особо сильного впечатления не производят.

Джонатан не отвечал.

Взмахом руки, столь слабым, что земное притяжение тут же потянуло руку вниз, Дракон отослал миссис Цербер. Она прошла мимо Джонатана, скрипнув накрахмаленным халатом.

— Как правило, мне очень нравится беседовать с вами, Хэмлок. Ваше недружелюбие весьма тонизирует… — Он говорил прерывисто, с придыханиями, при необходимости останавливался на полуслове. При натужной оживленности Дракону уже не хватало сил правильно строить, фразы. — Я в состоянии этом вам не соперник. Извините, поэтому я прямо перейду к делу. Где мисс Браун?

— О? Так это действительно ее фамилия?

— Как ни странно, да. Где она?

— Это вы у меня спрашиваете?

— Она вчера передала деньги мистеру Поупу. После этого исчезла бесследно. Вы меня простите, но я подозреваю вас.

— Я не знаю, где она. Но мне это интересно. Если найдете, будьте любезны уведомить меня.

— Понятно. Помните, Хэмлок, она — одна из наших. А кому как не вам знать, что происходит с теми, кто тронет наших людей.

— Поговорим о задании.

— Мисс Браун должна остаться невредимой, Хэмлок.

— Поговорим о задании.

— Очень хорошо. — Дракон вздохнул, содрогнувшись от усилий, затраченных на вздох. — Но мне жаль, что вам изменило чувство спортивной борьбы. Как это у американцев говорится — умей выигрывать, умей и…

— У вас в детстве не было привычки выщипывать мухам крылышки, Дракон?

— Разумеется, нет. Каким еще мухам?

Джонатан решил эту тему не развивать.

— Я полагаю, что санкция связана со вторым человеком из Монреаля. С тем, который получил рану в борьбе с этим… как его?

— Агентом Стрихнин. Да. Когда мы послали вас в Монреаль, Спецрозыск об этом втором почти ничего не знал. Они до сих пор по кусочкам собирают крупицы сведений — слухи, обрывки из записных книжек, сообщения информаторов, куски телефонных разговоров, которые удалось записать, — словом, все те крупицы, из которых складывается доказательство виновности. Честно говоря, на сей раз мы вынуждены начинать действовать, располагая куда меньшей информацией, чем обычно. Но этого человека абсолютно, жизненно необходимо санкционировать. И быстро.

— Но почему? Ведь не в первый же раз ваши люди остаются с носом. Почему этот человек так важен?

Фосфоресцирующее чело Дракона сморщилось — какое-то мгновение он взвешивал все за и против, потом сказал:

— Очень хорошо, я поясню. Может быть, тогда вы поймете, почему мы с вами так резко обошлись. И, может быть, тогда вы разделите наше беспокойство по поводу этого человека. — Он замолчал, прикидывая, с чего начать. — Скажите, Хэмлок, исходя из опыта службы в армейской разведке, как бы вы охарактеризовали идеальное биологическое оружие?

— Это светская беседа?

— Исключительно деловая.

Джонатан заговорил с интонацией школьника, читающего стихи наизусть. Голос его приобрел ритм метронома:

— Болезнь должна убивать, но убивать не сразу. Инфицированным должна требоваться госпитализация, чтобы в каждом случае заболевания вместе с больным из строя выбывало еще несколько лиц обслуживающего персонала. Заболевание должно распространяться путем контакта — чтобы выйти за пределы непосредственной зоны атаки и посеять панику. При этом болезнь должна быть такой, чтобы можно было надежно защитить от нее собственные войска.

— Совершенно точно. Короче, Хэмлок, идеальной была бы некая вирулентная форма бубонной чумы. Так вот, в течение многих лет противник разрабатывает оружие на основе бубонной чумы. Они достигли больших успехов. Им удалось разработать средство доставки, изолировать штамм вируса с идеальными характеристиками и получить инъекцию, иммунизирующую собственные войска.

— В общем, как я понимаю, с ними лучше не залупаться.

Дракон поморщился — неуместное слово вызвало у него боль.

— А, трущобы? Слой лака на поверхности у вас ведь очень тонок, а под ним — трущобы? К счастью, наши тоже не ленились. Мы сделали значительный скачок в том же направлении.

— В оборонительных целях, разумеется?

— Оружие возмездия — исключительно для ответного удара.

— Естественно. Мы же в белых шляпах.

— Боюсь, что не понял вас.

— Американизм.

— Понятно. В настоящий момент обе стороны зашли в тупик. Наши люди не могут найти прививку от вируса. Та сторона не может найти подходящую среду, способную сохранить жизнеспособность вируса в экстремальных температурных и механических условиях, с которыми сопряжена доставка вируса на межконтинентальной баллистической ракете. Мы работаем над раскрытием их процесса иммунизации, а им очень бы хотелось узнать состав нашей питательной среды.

— У вас не было мысли о бартере?

— Хэмлок, прошу вас, не считайте себя обязанным развлекать больного шутками.

— И какое же отношение это миленькое дельце имеет ко мне?

— ЦИР получил задание воспрепятствовать успехам той стороны.

— И такая задача поручена ЦИРу? ЦИРу, столь блистательно провалившему вторжение на Кубу, устроившему инцидент в Газе, оскандалившемуся со спутниками-шпионами? Похоже, нашему правительству очень нравится играть в русскую рулетку с автоматом вместо револьвера.

Дракон заговорил решительно:

— Фактически, доктор Хэмлок, мы очень существенно продвинулись к тому, чтобы эффективно свести на нет всю их программу биологической войны в целом.

— И как же вы добились таких чудес?

— Позволив им перехватить нашу формулу питательной среды. — В голосе Дракона слышалось нечто, похожее на гордость.

— Но не настоящую, — предположил Джонатан.

— Но не настоящую.

— И они такие идиоты, что этого не поймут.

— Дело не в идиотизме. Переданная им среда проходит все лабораторные испытания. Когда наши люди случайно на нее набрели…

— Вот это на наших людей похоже!

— …когда наши люди открыли эту среду, им показалось, что они нашли способ сохранения вируса в любых условиях. Мы провели исчерпывающие испытания. И если бы нам не представился случай проверить ее в боевых условиях, мы никогда бы не выявили ее дефект.

— В боевых условиях?

— Это вас не касается.

Дракон был зол на самого себя, что проговорился.

— Кстати, о белых шляпах, — заметил Джонатан. Казалось, Дракон внезапно рухнул от усталости, хотя никакого движения он не сделал. Он как бы обвалился изнутри, опал в груди, осунулся лицом и несколько раз мелко вздохнул.

— Так вот, Хэмлок, — продолжил он, придя в себя. — Теперь вы понимаете, насколько это важно и спешно.

— Честно говоря, не понимаю. Если мы в этой гадской гонке так здорово вырвались вперед…

Он пожал плечами.

— Недавно, — сказал Дракон, — мы понесли тяжелую утрату. Трое самых ведущих наших ученых умерло в течение месяца.

— Убийства?

— Не-ет. — Дракон определенно испытывал некоторую неловкость. — Я же говорил вам, что мы еще не разработали эффективной иммунизации и… Хэмлок, смех здесь просто неуместен!

— Простите.

Джонатан вытер слезы и постарался взять себя в руки.

— Простите, но высшая справедливость…

И он снова расхохотался.

— Что-то вы не в меру смешливы, — ледяным голосом произнес Дракон. — Мне можно продолжать?

Джонатан махнул рукой — дескать, валяйте — и еще раз хихикнул про себя.

— Метод, который мы использовали, чтобы дать нашей питательной среде попасть в руки противника, был не лишен блистательности. Мы передали формулу одному из наших агентов, этому Стрихнину, в Монреале.

— И сделали все, чтобы об этом узнал противник?

— Потоньше, Хэмлок, потоньше. Мы, напротив, сделали все, что в наших силах, чтобы они не перехватили сведения. Все, кроме одного. Мы для этого дела использовали совершенно неумелого агента.

— То есть, толкнули этого олуха на мостовую под проезжающий автомобиль?

— Способности Стрихнина были крайне малы, малы в опасной степени. Рано или поздно… — Он сделал жест, долженствующий показать неизбежность. — И вот тут вступаете в действие вы. Чтобы наша маленькая хитрость была успешной, убийство Стрихнина должно быть отмщено так, чтобы все поверили, будто его потеря ив самом деле нас чрезвычайно огорчила. Более того, учитывая важность информации, та сторона естественно будет ожидать, что эти санкции мы начнем проводить значительно энергичней, чем обычно. И мы не должны их разочаровать. ЦИР считает жизненно необходимым для обороны страны, чтобы наш Отдел выследил и ликвидировал обоих убийц. И — в силу определенных причин — вы являетесь единственным, кто может осуществить вторую санкцию.

Дракон замолчал, просчитывая своим математическим умом, не упустил ли он чего-нибудь важного в предшествующем разговоре. Наконец он решил, что не упустил.

— Теперь вы понимаете, почему мы оказали на вас столь чрезвычайное давление?

— Почему я — единственный, кто может провести эту санкцию?

— Стоп. Сначала — вы принимаете это задание?

— Принимаю.

Ватные брови приподнялись на долю дюйма.

— Что, вот так просто? Где же ваша обычная агрессивность?

— Вы за это заплатите.

— И предполагаю заплатить. Но, разумеется, в пределах разумного.

— Посмотрим. Расскажите об объекте.

Дракон помолчал, собираясь с силами.

— Разрешите начать с подробностей убийства Стрихнина. В нем участвовали двое. Активную роль играл Гарсиа Крюгер, которого более нет с нами. Вероятно, именно он нанес первый удар. Почти определенно, именно он разрезал Стрихнину горло и живот перочинным ножом, чтобы достать проглоченную агентом резинку. Второй был явно не готов к кровопролитию на таком уровне. От всей этой операции его вырвало, прямо на пол. Я все это говорю вам, чтобы вы могли себе представить, с человеком какого склада вам придется иметь дело. Судя по его действиям в номере Стрихнина и после того, Спецрозыск пришел к выводу, что это — не профессионал с той стороны. Есть вероятность, что он был вовлечен в это дело из-за денег. Этот мотив вам, я полагаю, близок и понятен.

— Имя объекта?

— Мы не знаем.

— Где он сейчас?

— Мы не знаем.

С растущим сомнением Джонатан спросил:

— Но описание-то у вас есть?

— Увы, лишь самое приблизительное. Нам известно, что объект — мужчина, не гражданин Канады и, очевидно, высококлассный альпинист. Все это мы смогли вычислить из одной невразумительной записки, доставленной в отель через несколько дней после его отъезда.

— Очень мило. Вы, значит, хотите, чтобы я перебил всех альпинистов, которые не имеют счастья быть канадцами.

— Не совсем. Объект будет этим летом участвовать в одном восхождении в Альпах.

— Круг сужается. Остается всего-то три-четыре тысячи человек.

— Не совсем, Хэмлок. Мы знаем, на какую гору он пойдет.

— Ну и?..

— На Айгер.

Дракон ждал, какой эффект произведут его слова.

После паузы, наполненной картинами самых страшных моментов своего альпинистского прошлого, Джонатан с уверенностью фаталиста спросил:

— Северный склон, разумеется?

— Совершенно верно.

Услышав явную обеспокоенность в голосе Джонатана, Дракон торжествовал. Он знал о двух отчаянных попытках восхождения по этой предательской стене, предпринятых Джонатаном. В каждой из этих попыток ему почти чудом удалось избежать смерти.

— Если этот человек нацелился на Айгерванд, то, скорее всего, мое дело будет сделано и без моего участия, — сказал Джонатан, не скрывая своего восхищения объектом, кем бы он ни был.

— Я не пантеист, Хэмлок. Если Бог, по всеобщему признанию, на нашей стороне, то в Природе у нас уверенности куда меньше. В конце концов, вы сами дважды штурмовали склон, а все еще живы, — напомнил ему Дракон с явным удовольствием и с еще большим добавил: — Конечно, обе ваших попытки успехом не увенчались.

— Я оба раза спускался с этого склона живым. Для Айгерванда это своего рода успех.

Джонатан перешел к делу:

— Скажите мне, сколько групп готовится сейчас к восхождению по северной стене?

— Две. Одна итальянская…

— Эту скинем со счетов. После той катастрофы в пятьдесят седьмом с итальянцами в гору полезет только полоумный.

— К тому же выводу пришла моя исследовательская группа. Другая попытка намечается ровно через полтора месяца от сего дня. Международная Ассоциация Альпинистов выступает спонсором международного же «восхождения доброй воли», которое будут совершать представители Германии, Австрии, Франции и Соединенных Штатов.

— Я читал об этом.

— Америку должен был представлять мистер Лоуренс Скотт.

Джонатан расхохотался.

— Я прекрасно знаю Скотти. Мы не раз ходили вместе в гору. Если вы воображаете, что он каким-то боком причастен к этой монреальской истории, то вы с ума сошли.

— Я не сошел с ума. Мой недуг не по части психиатров. Я полностью разделяю вашу веру в невиновность мистера Скотта. Вспомните, я же сказал, что он должен был представлять Америку. К несчастью, он вчера попал в автомобильную катастрофу, и теперь если и сможет ходить в горы, то лишь спустя много-много лет.

Джонатан вспомнил непринужденный, размашистый стиль Скотти — сочетание балета и высшей математики.

— Какое же вы все-таки говно.

— Пусть так. Американская Ассоциация Альпинистов скоро свяжется с вами на предмет замены мистера Скотта. У международной ассоциации возражений не будет — у вас слава альпиниста мирового класса.

— ААА не станет со мной связываться — я столько лет не ходил в горы, и им это известно. Они понимают, что к Айгеру я не готов.

— И тем не менее такое предложение от них поступит. Госдепартамент оказал на них определенное давление. Итак, Хэмлок, — сказал Дракон, как бы подводя итог всей беседе, — ваш объект — француз, немец или австриец. У нас есть способ определить, кто именно из них, еще до начала восхождения. Однако, чтобы добавить вашей легенде правдоподобия, вы начнете тренировки — как если бы действительно собирались участвовать в восхождении. К тому же не следует исключать возможности, что санкцию придется провести непосредственно во время штурма. Кстати, в Швейцарии с вами будет ваш старый друг, мистер Бенджамен Боумен.

— Биг-Бен?! — Несмотря на обстоятельства, мысль о том, что он снова сможет выпить пива и перекинуться шуточками с Биг-Беном, обрадовала Джонатана. — Биг-Бен не сможет пойти на Айгер. Он для Айгера староват. Как и я, кстати.

— Ассоциация Альпинистов и выбрала его не в качестве непосредственного участника восхождения. Он будет подбирать оборудование, следить за перевозками, в общем, руководить. Это еще как-то называется.

— «Руководитель базы» или просто «базовый».

— Значит, базовый. Мы питали некоторую надежду, что мистер Боумен знает о нашей с вами совместной работе. Это так?

— Разумеется, нет.

— Жаль. Вам было бы полезно иметь при себе преданного помощника, если получится, что мы не сможем точно указать вам объект до начала восхождения. Может быть, вам следовало бы ему кое в чем довериться?

Джонатан незамедлительно отверг это предложение.

— Бен, с его простой и здоровой нравственностью, никогда не понял бы и не принял убийства ради денег. Иное дело — рисковать жизнью ради спорта. Это-то было Бену очень даже понятно.

Упоминание Дракона о том, что Джонатан встретит старого знакомого, мгновенной вспышкой вызвало в мозгу Джонатана образ Майлза Меллафа. Джонатан вспомнил, что и при прошлой встрече Дракон вскользь упомянул о нем.

— Какую роль во всем этом играет Меллаф?

— Я так и знал, что спросите. Откровенно говоря, мы не вполне знаем. Он прибыл в Монреаль за два дня до убийства Стрихнина и уехал через день после убийства. Мы оба слишком хорошо знаем мистера Меллафа, чтобы допустить здесь простое совпадение. Я лично предполагаю, что он действовал в качестве курьера при передаче формулы питательной среды. Естественно, мы ему не мешали — пока он не передал информацию дальше. Теперь же, когда это сделано, я не имею никаких возражений против того, чтобы он пал жертвой ваших героических представлений о верности и чести — как было с тем греком. Более того, мы предлагаем вам мистера Меллафа в качестве дополнительного стимула.

— Полтора месяца, — задумчиво произнес Джонатан — Мне придется очень здорово поработать, чтобы набрать форму.

— Это ваша проблема.

— У Биг-Бена в Аризоне есть школа подготовки. Я хочу съездить туда на месяц.

— Как угодно.

— За ваш счет.

Голос Дракона исполнился сарказма, который он приберегал для тех случаев, когда его агенты с особым бесстыдством демонстрировали свои меркантильные наклонности.

— Разумеется, Хэмлок.

Он протянул руку вверх, к звонку, с тем, чтобы вызвать миссис Цербер. С его стороны разговор был закончен. Джонатан следил за его тщетными усилиями, но помощи не предложил.

— Теперь, когда вам известна суть дела, Хэмлок, вы понимаете, почему нам нужны вы и только вы для проведения этой санкции. Вы и альпинист хороший, и столько ваших знакомых тем или иным образом замешаны в это дело. Похоже, в этот клубок судьба вас впутала крепко.

Вошла миссис Цербер, назойливо шурша накрахмаленным одеянием. Она прошагала мимо Джонатана, задев его стул мощным бедром. Ему стало любопытно, не состоит ли эта жуткая парочка в половой связи. Кого же еще мог бы заполучить себе Дракон? Он посмотрел на них и решил, что, если бы они произвели кого-нибудь на свет, из их отпрыска получился бы идеальный натурщик для Иеронима Босха.

На прощанье Дракон сказал:

— Я буду информировать вас в той степени, в какой сочту нужным.

— Вас не удивляет, что мы как-то обошли вопрос оплаты?

— А, конечно же! Мы намереваемся проявить особую щедрость, учитывая исключительно тяжелые условия задания и те… эмоциональные трудности, которые сопутствовали нашей небольшой психологической дуэли. По проведении санкции вы получите тридцать тысяч долларов. Разумеется, похищенные у вас двадцать тысяч в настоящий момент уже на пути к вашему дому. Что же касается Писсарро, то мисс Браун позавчера в телефонном разговоре ясно дала понять, что выполнит свое задание только в обмен на обещание передать эту картину вам безвозмездно, в качестве подарка. И мы на это идем. Уверен, что вы рассчитывали на меньшее.

— Откровенно говоря, да. Но это значительно меньше, чем я получу от вас.

— Да-а?

Миссис Цербер, беспокоясь за кровяное давление Дракона, успокаивающе погладила его по руке.

— Да, — не смущаясь продолжил Джонатан. — Писсарро я получаю немедленно, а сто тысяч долларов — после выполнения работы. Плюс, естественно, все расходы.

— Но вы сами понимаете, что это просто возмутительно.

— Понимаю. Но все это я рассматриваю как выходное пособие. Ведь это последняя работа, которую я у вас беру.

— Тут, конечно, мы не вправе за вас решать. В отличие от той стороны, мы не имеем желания удерживать вас после того, как вы перестали нам симпатизировать. Но содержать вас всю жизнь мы тоже не намерены.

— Ста тысяч мне хватит только на четыре года.

— А потом?

— К тому времени что-нибудь придумаю.

— Нисколько не сомневаюсь. Но о ста тысячах долларов не может быть и речи.

— Э нет, еще как может. Я вот вас терпеливо слушал, как вы мне расписывали важность этой санкции и почему для ее проведения вам нужен я и только я. У вас же нет выбора — вам лишь остается заплатить столько, сколько я запрошу.

Дракон задумался.

— Это вы нас наказываете за мисс Браун, так ведь?

Джонатан ужасно разозлился.

— Платите — и все тут!

— Я, признаться, давно уже ожидал, что вы нас покинете, Хэмлок. Не далее как сегодня утром мыс мистером Поупом обсуждали такую возможность.

— И вот что — если не хотите, чтоб ваш Поуп сильно пострадал, держите его от меня подальше.

— Э-э, да вы в своем гневе готовы разить направо и налево. — Дракон на мгновение призадумался. — У вас еще что-то на уме: прекрасно ведь знаете, что я сейчас пообещаю вам деньги, а потом или не заплачу, или каким-нибудь образом верну их себе.

— Это больше не повторится, — с холодком сказал Джонатан. — Деньги вы переводите в мой банк немедленно с указанием выплатить мне их лично, не ранее чем через семь недель, или по вашему последующему распоряжению. Если я не смогу провести санкцию, то, скорее всего, буду к тому времени мертв, и чек не будет предъявлен к оплате. Если же я ее проведу, я забираю деньги и ухожу в отставку. В противном случае вы распорядитесь, чтобы банк выплатил деньги вам по предъявлении доказательств моей смерти.

Дракон прижал черные тампоны к глазам и принялся искать во тьме хоть какие-нибудь изъяны в плане Джонатана. Потом он уронил руки на черный пододеяльник.

— Ха. Ха. Ха. А знаете, Хэмлок? По-моему, вы нас обставили. — В его голосе удивление мешалось с восхищением. — Чек будет послан в ваш банк в соответствии с вашими указаниями; картина же будет ждать вас дома.

— Хорошо.

— Я полагаю, что имею удовольствие общаться с вами в последний раз. Мне будет недоставать вас, Хэмлок.

— У вас всегда есть миссис Цербер.

— Да. — В этом ответе слышалась усталость и печаль.

Джонатан поднялся, чтобы уйти, но его задержал последний вопрос Дракона:

— Вы абсолютно уверены, что никоим образом непричастны к исчезновению мисс Браун?

— Абсолютно уверен. Но подозреваю, что рано или поздно она даст о себе знать.