Санта–Барбара IV. Книга 2

ГЛАВА 5

Повторная попытка Сантаны отомстить Кейту и Джине вновь не приносит успеха. Келли должна объясниться с Ником Хартли. Любовь осталась позади. Джина навлекает на себя подозрение семьи Кэпвеллов. Келли угрожает арест. О чудо — СиСи подчиняется чувствам, а не разуму. Сантана в порыве отчаяния идет ва–банк.

Не сводя пистолета с Кейта Тиммонса, Сантана выбралась из машины.

— А ну, выходите, — скомандовала она. Кейт и Джина повиновались.

— Ладно, ладно, только успокойся, — сдержанно сказал окружной прокурор. — Не надо нервничать. И особенно не балуйся со спусковым крючком.

Сантана нервно взвизгнула:

— Не болтай чепухи! Идите в дом.

Когда все трое вошли в прихожую, Тиммонс снова повторил:

— Успокойся, опусти пистолет, дорогая.

Она истерично завопила:

— Да, как ты смеешь называть меня дорогая! Я что, твоя любовница? Ты подними руки. Оба поднимите руки.

Она с такой ненавистью ткнула стволом в грудь окружного прокурора, что он вынужден был попятиться.

— Тише, тише, Сантана, — не теряя присутствия духа сказал он. — Тебе нужно успокоиться. А еще лучше было бы, если бы ты вернулась в больницу. Ты должна отдохнуть.

Джина, прятавшаяся за спиной окружного прокурора, испуганно выглядывала из‑за его плеча.

— Не тебе судить, где я должна находиться, — бросила Сантана. — Ты вообще не имеешь права говорить. Отойди к столу.

Она стояла посреди гостиной, не сводя пистолета с Тиммонса.

Несмотря на это окружной прокурор опустил руку и потянулся к стоявшему на столе графину с водой.

— Не надо так нервничать, — с лицемерной улыбкой сказал он. — Хочешь воды?

Она тут же резко дернула пистолетом.

— Не надо мне никакой воды, — взвизгнула Сантана. — Подними руки, а то я сейчас выстрелю.

Стараясь убедить ее в том, что его намерения не опасны для нее, он отступил на шаг от стола.

— Ну, хорошо, только не кричи, послушай меня…

— Я не хочу тебя слушать, — заверещала она. — Ты и так достаточно наговорил мне.

Он укоризненно покачал головой:

— Не надо кричать, успокойся. Пожалуйста, приди в себя. Возьми себя в руки. А я вернусь к тому, что делал до сих пор, то есть поеду на пляж и буду слушать музыку.

Он подошел к окну и повернулся спиной.

— Нет, нет, отойди, — закричала Сантана. — Повернись ко мне лицом. — Я прекрасно осознаю, что делаю. Я беру правосудие в свои руки и отбираю правосудие из рук таких негодяев, как ты. Ты называешься окружным прокурором, а на самом деле ты обманщик и мошенник, ты не сдержал данного мне слова.

Тиммонс опустил руки.

— Я же тебе объяснял, почему у нас ничего не получилось.

— Не смей перебивать меня, — закричала Сантана. Тиммонс опустил голову:

— Извини.

Сантана обвиняюще ткнула в него пальцем, словно произносила речь в зале суда.

— Он убедил всех, что я была в машине одна, но это не так, — свирепо вращая глазами сказала она. Кейт Тиммонс в тот вечер был в машине вместе со мной. И он об этом прекрасно знает. У меня с тобой никогда в жизни не было бы никаких отношений, если бы не эти проклятые таблетки. Эти чертовы пилюли, которые вы мне вдвоем подбрасывали. Я знаю все об этих наркотиках.

Она вдруг опустила револьвер и схватилась одной рукой за живот, словно приступ резкой боли сковал ее. Джина тут же торопливо воскликнула:

— Нет, нет, Сантана, я же сказала тебе…

Но Сантана тут же встрепенулась:

— Да заткнись ты! Замолчите вы оба когда‑нибудь в конце концов или нет? — не обращая внимания на брызнувшие из глаз слезы, закричала Сантана. — Теперь настало время отплатить вам за все, что вы со мной сделали. Поэтому я здесь.

Тиммонс все еще пытался отвлечь ее внимание:

— Ладно, Сантана, если ты не хочешь, чтобы говорили мы, пусть хотя бы радио поможет тебе успокоиться.

Он протянул руку к стоявшему на подоконнике приемнику и нажал на кнопку. Из динамика донесся голос Хейли: «Итак, вы слушаете радиостанцию Кей–Ю-Эс–Би. Мы продолжаем нашу передачу. Сейчас к вам обратится инспектор полиции Санта–Барбары Круз Кастильо. У него есть важное сообщение».

— Тихо, — сказал окружной прокурор. — Давайте послушаем, что скажет Круз.

Сантана на некоторое время умолкла. После небольшой паузы из динамика раздался голос Круза: «Сантана, если ты слышишь меня, я хочу обратиться к тебе с просьбой. Где бы ты ни была, отправляйся в ближайший полицейский участок или позвони им. Скажи кто ты и они встретят тебя и придут тебе на помощь. Никто не хочет причинить тебе вреда. Мы хотим только, чтобы ты поправилась. Но если ты примешь неверное решение, мы не сможет тебе помочь. Ты должна понять насколько это важно…»

Сантана вдруг разъяренно закричала:

— Выключите это! Я не хочу его слушать! Сейчас он еще начнет говорить, что любит меня и хочет, чтобы я вернулась к нему.

Тиммонс сделал понимающее лицо:

— Нет, нет, послушай его. Он говорит правду.

Но вместо того чтобы успокоиться, она бросилась к подоконнику и ударом рукоятки револьвера, сшибла приемник на пол.

— Я не желаю его слушать. Этот голос мне противен.

Несмотря на всю тяжесть ситуации в которой он сейчас оказался, окружной прокурор все еще пытался уговорить Сантану отказаться от своих намерений.

— Ты не права, — доверительным тоном сказал он. — Все‑таки тебе стоит прислушаться к тому, что только что сказал Круз Он ведь говорил правду. Тебе не обязательно делать то, что ты намереваешься сделать. Мы сами пойдем и расскажем полиции все, что ты только захочешь. Я гарантирую тебе…

Она вдруг сломалась. Опустив пистолет, который она держала в одной руке, другой Сантана принялась размазывать по лицу лившиеся из глаз слезы и, всхлипывая произнесла:

— Я думала… Я думала, что ты мне друг. Я хотела только, чтобы мне помогли.

Тиммонс почувствовал, что теперь моральный перевес на его стороне.

— Да, я твой друг, — уже более уверенно и спокойно сказал он. — И я хочу помочь тебе.

Джина высунулась из‑за его плеча и поспешно добавила:

— Да, да и я тоже хочу тебе помочь. Я все сделаю так, как говорит Кейт. Я пойду к СиСи и …

Тиммонс осторожно шагнул вперед и протянул руку к револьверу. Однако Сантана неожиданно отскочила на шаг назад и снова вскинула пистолет.

— Вы оба лжете, — истерично завизжала она. — Вы никогда не говорили правду. Вы не можете быть честными даже когда вам угрожают оружием. Вы ничего не сделаете, чтобы помочь мне. Я чуть было не совершила еще одну ошибку.

Резкие перепады ее настроения не оставляли никаких сомнений в том, что с психикой у Сантаны, действительно, не все в порядке. Ее бурные слезы мгновенно сменились каким‑то диким безумным хохотом.

— Боже мой, — свирепо вращая глазами воскликну-1а она. — Я чуть было вам не поверила. Какая же я дура.

Тиммонс с ненавистью посмотрел на Джину:

— Господи, когда же ты научишься нормально вести себя, идиотка! — в сердцах сказал он. — Твоя болтливость доведет нас до беды.

Джина принялась оправдываться:

— Я только хотела, чтобы Сантана знала, что я тоже на ее стороне.

— Заткнись! — закричала Сантана. — Это неправда. Ты ничего не сделаешь, чтобы помочь мне. Один раз ты уже перехитрила меня. Второй раз я не позволю тебе сделать этого.

Она направила пистолет в сторону Джины, которая замерла с широко раскрытыми глазами.

— Теперь тебе конец, — зловеще сказала Сантана. — Молись.

Но и на этот раз ей ничего не удалось сделать. Правда теперь на помощь Джине пришел окружной прокурор.

Он метнулся к Сантане и успел ударить ее по рукам.

Револьвер, описав в воздухе широкую дугу, упал возле двери. Сантана тут же бросилась за ним. Джина закричала:

— Кейт, быстрее за ней! Отбери у нее револьвер.

Но окружной прокурор, проявляя странное хладнокровие, остался на месте. Очевидно у него были на это какие‑то веские причины, потому что Сантана, схватив валявшийся возле двери револьвер, выскочила из его квартиры.

— Беги за ней, догони ее! — кричала Джина. — Что же ты стоишь, как телеграфный столб?

Тиммонс спокойно махнул рукой:

— Пусть бежит. Ее там наверняка кто‑нибудь поджидает. Не зря ведь Круз поднял на ноги весь город.

Мгновенно забыв о том, что произошло буквально секунду назад. Джина грозно посмотрела на Тиммонса и, размахивая руками воскликнула:

— Ты кого это назвал идиоткой? Что ты себе позволяешь? Думаешь, если я занята и не могу возразить, значит можно распускать язык?

Он примирительно протянул ей руку:

— Джина, мне же нужно было чем‑то отвлечь Сантану. Она ведь очень любит оскорблять тебя и слушать, как тебя оскорбляют другие. Вот я и подумал: почему бы ей не доставить такое удовольствие? Ей ведь все равно не сегодня–завтра предстоит отправиться в тюрьму.

Джина ошеломленно отступила назад:

— А если она натворит еще какие‑нибудь глупости? У нее ведь заряженный револьвер.

Окружной прокурор пожал плечами:

— Ну и что, тем хуже для нее. Ко всем остальным обвинениям добавится еще и вооруженное нападение. Ты ведь, наверняка, хочешь, чтобы она подольше оставалась в тюрьме. А то подумай сама, вдруг ее оправдают или амнистируют и ока через пару месяцев вернется назад. Что тогда с тобой будет? Она ведь обязательно захочет отомстить тебе. Ведь она уже два раза пыталась сделать это. Думаю, что в конце концов, она доведет дело до конца.

Джина в ужасе хлопала глазами:

— Да ты, что, Кейт, ты понимаешь, что ты говоришь! Она ведь сумасшедшая. Неужели тебе не жалко меня?

Тиммонс победоносно улыбнулся:

— Я еще не закончил. Такое может случиться и только в том случае, если Сантана выйдет из тюрьмы. Но ведь я окружной прокурор и я позабочусь о том, чтобы этого не случилось. Положись на меня и все будет хорошо. Сантана сама наделает столько глупостей, что ее с удовольствием изолируют от общества и без моего участия. Так что, давайте не будем ей мешать. Ей осталось уже совсем не много гулять на свободе. Своей безумной выходкой она только подтвердит предварительное заключение судьи Уайли о ее виновности. Нам она уже ничем не сможет навредить.

Джина с сомнением посмотрела ему в глаза:

— А я в этом совсем не уверена. Думаю, что она еще не отказалась от своей идиотской мысли отомстить мне. Что если она вернется?

Тиммонс беспечно махнул рукой:

— Она не может вернуться. Я ее напугал так, что в лучшем случае она забьется в какую‑нибудь конуру, а в худшем, совсем потеряет голову и тут же попадется в руки полиции.

С улыбкой он подошел к Джине и, обняв ее за талию, притянул к себе.

— А ведь это было так возбуждающе! Неправда ли?

Она возмущенно оттолкнула его от себя:

— Кейт, прекрати. Сейчас не то время, чтобы так беспечно вести себя.

Но он не унимался

— Джина, после того, что произошло, как раз самое время расслабиться. Если ты будешь постоянно заводить себя мыслью о том, что Сантана снова может вернуться сюда, то сама станешь такой же истеричкой как она.

Однако на сей раз Джина не намерена была уступать:

— Кейт, я расслаблюсь и успокоюсь только тогда, когда эта психопатка будет в тюрьме. По–моему ей даже сумасшедший дом не поможет. Я просто мечтаю увидеть ее за решеткой.

Тиммонс пожал плечами:

— По–моему об этом мечтает сейчас весь город. Я не удивлюсь, если выйдя сейчас на улицу, мы не увидим там ни одной живой души. Хорошо еще, что он не сказал, что Сантана вооружена. Иначе над городом давно уже гремели бы выстрелы.

Джина наморщила брови:

— Какие еще выстрелы? Тиммонс рассмеялся:

— Предупредительные, в воздух. А может быть под шумок кое‑кто стал бы сводить собственные счеты. Ну да ладно. — Он махнул рукой. — Все это из области предположений. А пока, я думаю, нам нужно развеяться. Мы точно рехнемся, если останемся в квартире.

Джина со страхом посмотрела на дверь:

— А если она там? Если она опять прячется в машине?

Тиммонс весело рассмеялся:

— Ладно, поскольку ты у нас особа, наиболее пострадавшая от происков Сантаны, я разрешаю тебе пока не выходить из моего дома. Я спущусь вниз и сам проверю все. Если все будет в порядке, я вернусь за тобой.

— Ну, хорошо, — нерешительно сказала она. — Только не забудь запереть дверь.

Ник Хартли сидел в своем кабинете и работал над документами, когда раздался звонок в дверь. Когда на пороге перед собой он увидел Келли, его глаза засветились радостью.

— Здравствуй, Ник, — тихо сказала она. Радостно улыбаясь, он жестом пригласил ее войти.

Неожиданностью для него было то, что следом за ней в квартиру вошел Перл. Первая же ее фраза насторожила Ника. Он понял, что его опасения оказались не беспочвенными еще тогда, после посещения больницы доктора Роулингса, Ник понял, что отношения между ними уже не будут такими, как прежде. Правда, он надеялся, что когда‑нибудь со временем, когда память вернется к ней, Келли сможет вспомнить о тех отношениях, которые их связывали. Надежда на это была маленькой, но она все же оставалась. И эта встреча должна была подтвердить или рассеять его опасения.

— Я очень рад тебя видеть, — сказал он.

Свое намерение обнять Келли Ник оставил после того, как увидел ее глаза. Да, без сомнения, она все вспомнила, но это отнюдь не означало, что она готова к этому вернуться.

— Я даже не могу поверить, что это ты.

Он осторожно взял ее руками за плечи и внимательно осмотрел с головы до ног, словно стараясь убедиться в том, что перед ним находится не бесплотный призрак, напоминающий его возлюбленную, а настоящая девушка из плоти и крови.

— Да, это действительно ты, — наконец, с удовлетворением произнес он. — Мне кажется, что мы не виделись уже целую вечность. Как ты себя чувствуешь?

Она сдержанно улыбнулась:

— Вроде бы неплохо, Никки. Спасибо. Он взял ее руку в свою ладонь.

— Вот и чудесно.

Затем Ник повернул голову и, словно только сейчас увидел вошедшего вместе с Келли Перла, сказал:

— Здравствуй, Перл. Как дела.

— Здравствуй, здравствуй, Никки, — улыбнулся тот и похлопал Хартли по плечу. — У нас все нормально, а ты как?

— Хорошо, спасибо.

Ник снова повернулся к Келли и пристально посмотрел ей в глаза.

— Я хочу поговорить с тобой кое о чем, — смущенно отводя глаза в сторону, сказала Келли.

— Да, — вмешался в разговор Перл. — У нее к тебе важный разговор.

Они до сих пор стояли в прихожей. Вспомнив об этом только сейчас, Ник радушно махнул рукой.

— Проходите в гостиную. Здесь, разумеется, не слишком удобное место для разговоров.

Когда они вошли в большую, светлую комнату, Келли повернулась к Нику:

— У меня есть для тебя хорошая новость.

— Вот как, — улыбнулся он. — Это всегда приятно слышать. Особенно журналисту.

Она немного помолчала, словно не зная с чего начать. Ник ждал не говоря ни слова. Наконец, Келли сказала:

— Я вспомнила все, что произошло со мной в тот вечер, когда погиб твой брат Дилан.

Он потрясенно покачал головой.

— Неужели! Не могу поверить своим ушам. Честно говоря, когда я в последний раз навещал тебя в клинике доктора Роулингса, то мне и в голову не могло прийти, что ты так быстро все вспомнишь. Ты выглядела тогда такой, такой… — он запнулся, пытаясь найти подходящее слово, — такой потерянной, такой одинокой, что я и не мечтал увидеть такую перемену в тебе.

Она улыбнулась:

— Как видишь, это произошло. Спасибо Перлу. Это он помог мне.

Ник снова положил ей руки на плечи:

— Я невероятно рад слышать это. Так что же ты вспомнила?

— Почти все. Только некоторые детали еще отсутствуют. Но, в общем, я думаю, что мне потребуется еще немного времени и я смогу восстановить в памяти абсолютно все.

Он возбужденно подался вперед:

— Келли…

— Нет, нет, погоди, Никки, — она подняла руку и остановила его. — Не надо. Дай мне сначала высказаться.

Он тут же кивнул:

— Да, конечно.

Келли на мгновение умолкла.

— Я вспомнила и о том, какие чувства связывали нас с тобой до того как погиб Дилан, — после некоторых колебаний сказала она.

— Вот как? — радостно произнес Ник. — Дорогая, ты не представляешь, как я жаждал услышать это.

Она торопливо продолжила, словно боясь, что у нее не хватит духу сказать это:

— Никки, подожди. Теперь все по–другому.

Он почувствовал, что, к сожалению, начинают сбываться его худшие опасения.

— По–другому? — переспросил Ник. — Как это?

Она смущенно опустила глаза:

— Ну, теперь я другая. Именно поэтому нам с тобой и нужно поговорить наедине.

Она обратилась к стоявшему неподалеку Перлу:

— Извини, ты не мог бы оставить нас вдвоем. Это очень личный разговор.

Он пожал плечами:

— Конечно, конечно. Какие могут быть разговоры. Я просто думал, что ты еще пока нуждаешься во мне. Однако теперь вижу, что я здесь просто лишний.

Хотя тон его голоса был как обычно беззаботным и веселым, Келли почувствовала какую‑то напряженность в его поведении. Ей не стоило большого труда догадаться, чем это вызвано. Однако перед ней сейчас стояла гораздо более сложная задача — объясниться с Ником так, чтобы он все понял, ни на что не обижался и ни на что не претендовал.

— Хорошо, — закончил Перл. — Я буду где‑нибудь рядом на лестнице. Рад был увидеться с тобой, Никки.

Он дружески похлопал по плечу Хартли и направился к двери.

— Да, да. Спасибо Перл, я тоже — рассеянно ответил Ник, все мысли которого были заняты предстоящим разговором.

Точнее, разговора он не ожидал. Это, наверняка, должен был быть монолог Келли. Ему же в этом случае отводилась роль пассивного слушателя, которого ставят перед свершившимся фактом.

Когда дверь захлопнулась и Ник остался наедине с Келли, она долго не знала с чего начать. Наконец, отвернувшись, девушка тихо сказала:

— Так вот, Ник, я вспомнила…

Она снова надолго умолкла и Хартли решил прийти ей на помощь:

— Так ты говоришь, что вспомнила о всех наших прежних отношениях? — осторожно сказал он.

Келли повернулась и несмело взглянула на него. В ее глазах Ник прочитал какую‑то глубокую, невыразимую горечь и тоску.

— Извини, Ник, — растерянно сказала она. — Я не хочу причинить тебе боль. Я знаю, что раньше делала тебе больно и не хочу, чтобы это повторилось. Ты прекрасный человек, добрый, терпеливый, понимающий…

Ник предостерегающе поднял руку:

— Келли, я прошу тебя, не надо, — слегка возбужденно сказал он. — Не надо лишних слов. Ты мне только скажи, как сейчас ты относишься ко мне?

Она кусала губы.

— Никки, я всегда буду хорошо относиться к тебе. Я испытываю к тебе глубокое чувство нежности. Да и как может быть иначе, после того, что между нами было. Но сейчас…

— Но сейчас ты меня больше не любишь? — спросил Ник.

Она на мгновение умолкла.

— В общем это не так, как раньше. Никки, тс чувства, которые мы испытывали друг к другу, привели к гибели Дилана и, в результате этого, я потеряла рассудок. Я не думаю, что у меня хватило бы мужества испытать еще раз те же самые чувства, которые были у меня по отношению к чему‑либо или к кому‑либо в прошлом.

Хартли старался держать себя в руках, однако предательская бледность поползла по его щекам.

— Ты не можешь вернуться даже к тем чувствам, которые раньше испытывала ко мне? — дрогнувшим голосом спросил он.

Келли не скрывала своей глубокой горечи:

— Мне очень трудно сейчас разговаривать с тобой, Никки. У меня прямо сердце разрывается. Я прекрасно помню, что между нами было раньше. Это были твердые, настоящие чувства…

Она надолго замолкла, но Ник не решался ничего сказать. Наконец, Келли вскинула голову и смело посмотрела ему в глаза, продолжив:

— Ты же знаешь, как я не люблю перемены и когда что‑то заканчивается… Но это просто ушло и я не могу создать это снова.

Он безнадежно опустил глаза:

— Я надеялся, что этого не произойдет.

В его голосе были такие безнадежные тоска и отчаяние, что Келли почувствовала себя даже в чем‑то виноватой.

— Извини меня, Ник, извини, — торопливо сказала она. — Мне было очень трудно говорить об этом, но ты должен меня понять. И еще, я по–прежнему нуждаюсь в твоей помощи. За мной еще осталось право просить тебя о помощи?

Его продолжительное молчание она приняла за знак согласия.

— Это касается того вечера, — тихо сказала Келли. — Как я тебе уже творила, я вспомнила почти все за исключением некоторых деталей. Но это очень важные детали, которые могут оказать влияние на ход судебного процесса. Ведь мне скоро придется предстать перед судом. После того, как повторное медицинское освидетельствование подтвердит, что я абсолютно здорова, меня ждет суд присяжных. Я вспомнила, что привело меня в ту ночь в президентский номер. Ведь я собиралась встретиться с тобой, ждала тебя. И я теперь понимаю, почему Дилан пришел вместо тебя.

Ник непонимающе мотнул головой.

— А мне об этом ничего неизвестно. Келли продолжила:

— Так вот, знай, Дилан нашел записку, которую я тебе написала и его захлестнула ревность. Он ревновал меня к тебе все время, еще задолго до этого вечера.

Ник мрачно кивнул:

— Да, я знаю об этом. Но, к сожалению, от меня в этом деле ничего не зависело.

Келли грустно опустила глаза:

— Знаешь, это было так давно, а кажется, что только вчера. Картина того, что произошло со мной в тот вечер в президентском номере, явственно стоит у меня перед глазами. Но кое‑что, я все‑таки не могу вспомнить.

Ник выглядел таким несчастным и подавленным, словно это он был виновен в гибели брата.

— Но чем же я могу тебе помочь? — спросил он. — Ведь я не был свидетелем того, что произошло между тобой и Диланом, я появился в номере уже намного позже.

Она с надеждой подняла на него взгляд:

— Именно об этом я и хочу тебя спросить. Никки, когда ты пришел в номер, ты нигде не видел там пистолета?

Ни секунды не раздумывая он сказал:

— Нет, а разве там был пистолет?

Келли тяжело вздохнула:

— Ну хорошо, а Джину ты не видел?

Ник снова отрицательно мотнул головой:

— Нет.

Келли разочарованно отвернулась.

— Наверно, к тому времени, Джина уже ушла, — в полголоса сказала она. — Очень жаль, что вы не встретились.

Келли снова подняла глаза и, уже почти без всякой надежды в голосе спросила:

— Но ты действительно уверен, что нигде не видел там пистолета?

Ник мрачно усмехнулся:

— Дорогая, если бы я его видел, я бы уже давно об этом рассказал всем и полиции и в суде, ведь это настоящая улика, которая позволила бы тебе оправдаться. Я не мог скрыть такое.

В голосе его появились обиженные нотки. Келли озабоченно прошлась по комнате.

— Нет, но я же знаю, я же точно знаю, что там был пистолет. Должно быть кто‑то взял его или спрятал. И это произошло до того, как ты пришел. Никки, если нам удастся найти этот пистолет и доказать, что Дилан принес его туда, это поможет мне оправдаться. Это докажет, что я права. И что у меня не было никакого намерения убивать Дилана. Я знаю, что он угрожал мне этим пистолетом и я не понимаю, зачем кому‑то понадобилось забрать его и спрятать. Или кто‑то хочет использовать эту улику против меня?

Ник пожал плечами:

— Я не знаю, — как‑то отстранение ответил он. — Я ничего не знаю…

Он вдруг посмотрел на нее таким пожирающим взглядом, что Келли в смущении опустила голову.

— Я ничего не знаю, — повторил Ник. — Я сейчас не могу ни о чем думать. Не знаю, как я буду без тебя. Мне сейчас хочется только обнять тебя и прижать к себе. Ты не представляешь, как сильно я этого хочу!

Он шагнул ей навстречу, но она испуганно отступила на шаг назад.

— Никки, пожалуйста, — умоляюще сказала она. Он протянул к ней руку:

— Келли…

Она снова отступила назад.

— Я не хочу ни от кого зависеть, — с неожиданной для Ника твердостью в голосе, сказала Келли. — Я снова чувствую в себе силы. Я здорова.

Ник почувствовал, что несмотря на свою принадлежность к противоположному полу, он сейчас был готов разрыдаться как женщина. Но он постарался изо всех сил взять себя в руки.

— Да, я понимаю, — слабым голосом сказал Хартли. — Ты хочешь жить одна.

А вот Келли не скрывала своих чувств. По щекам ее покатились крупные слезы и она некоторое время молчала, не в силах произнести ни слова. Потом, немного успокоившись, Келли промолвила:

— Ник, ты не должен обижаться на меня. Так бывает в жизни и никто не застрахован от того, что все может вокруг поменяться. Думаю, что еще не все потеряно…

Она снова умолкла, а потом, вдруг, переменила тему:

— Я знаю, что я права насчет этого пистолета. Я просто не могу сейчас думать ни о чем другом. Я хочу быть свободной… Никки, я знаю, что причиняю тебе боль. Прости меня.

Он тоже смог совладать со своими нервами и, даже найдя в себе силы улыбнуться, сказал:

— Ничего, Келли, не нужно извиняться, все нормально. Я вижу, что ты стала намного сильнее.

Она кивнула:

— Да, я сильная и снова хочу стать независимой. Ник осторожно взял ее руку в свою ладонь и задумчиво посмотрел на нее.

— Я все понимаю, Келли, тебе не нужно ничего объяснять. Слова здесь излишни. Я только хочу, чтобы тебе было хорошо. Для тебя сейчас важно научиться жить самостоятельно. Я уверен, что у тебя все получится. Я искренне желаю тебе удачи.

Она взглянула на него просветлевшим взглядом:

— Знаешь, Никки, ты так добр ко мне, ты всегда был таким, с самого начала.

Хартли мрачно усмехнулся:

— Легко быть добрым по отношению к любимому человеку.

Она молчала не находя подходящих слов. Неловкая пауза была нарушена появлением Перла. Открыв дверь квартиры Ника, он смущенно вошел в прихожую и, пожав плечами сказал:

— Извините, ребята, прошло уже слишком много времени и я начал беспокоиться. Мне показалось, что вы уже должны были закончить разговор.

Не отрывая пристального взгляда от Келли, Ник крикнул:

— Ничего, Перл, мы уже закончили.

Хартли смотрел на девушку так, словно видит ее в последний раз и ему не терпелось снова и снова запечатлеть ее образ в своей памяти. Не выдержав его взгляда, Келли опустила голову и быстрым шагом направилась в прихожую.

— Мы еще увидимся, Ник, — не оборачиваясь сказала она. — Пока.

Ник ответил только тогда, когда дверь за гостями закрылась.

— Пока, Келли, но я не знаю, когда мы снова увидимся…

Когда они спускались по лестнице, Перл обеспокоенно посмотрел на Келли. У нее был такой вид, словно она только что резала по живому.

— Ну как? — тихо спросил Перл. Она сокрушенно покачала головой:

— Я сделала ему больно. Я… Он… Он такая же жертва ситуации как Дилан или я.

Перл сочувственно взял ее за руку:

— Грустно, да?

Губы у нее задрожали.

— Да.

Когда она начала плакать, Перл обнял ее и прижал к себе.

Неподалеку от пляжа, откуда шла трансляция радиомарафона, остановился черный «роллс–ройс». Из машины вышел СиСи Кэпвелл и София Армонти и направились к бару. Увидев родителей, Иден зашагала навстречу им.

— Папа, мама. Как вы оказались здесь?

— Я услышал по радио обращение Круза к жене и решил, что сейчас лучше будет, если сейчас мы окажемся рядом с вами. Ситуация очень не простая и думаю, что наша поддержка вам не помешает.

Иден с благодарностью взглянула на отца.

— Спасибо, папа, ты совершенно правильно решил.

Увидев, как в стороне от площадки Иден разговаривает с родителями, Круз направился к ним. Не дожидаясь его вопроса, Иден объяснила:

— Мои родители решили, что их присутствие поможет нам справиться с неприятностями.

Круз наклонил голову:

— Благодарю вас, СиСи. Спасибо, София.

Ченнинг–старший ободряюще положил ему руку на плечо:

— Мы услышали твое обращение к Сантане по радио.

Круз хмуро кивнул:

— Надеюсь, что и она его слышала.

София тяжело вздохнула:

— Думаю, что шансы на это не велики. Маловероятно, чтобы у Сантаны сейчас было время и возможность для того, чтобы слушать радио.

Круз задумчиво посмотрел в ту сторону, где за пультом сидела Хейли.

— Не знаю, пожал он плечами, но еще с тех пор, как Тэд работал на радио Кей–Ю-Эс–Би, она любила слушать эту станцию. Кто знает, если она сейчас находится в какой‑нибудь машине, может быть она услышит.

СиСи тяжело вздохнул:

— Мне не хотелось бы сейчас говорить насчет Тэда. А вот, что касается Сантаны, то вполне возможно, что ты прав.

Он вдруг повернул голову и удивленно воскликнул:

— Смотри‑ка, кто идет!

Из остановившейся неподалеку машины вышли окружной прокурор и Джина Кэпвелл. Опасливо оглядевшись по сторонам, они зашагали по направлению к бару.

Увидев бывшую супругу Ченнинга–старшего, София предупредительно сказала:

— СиСи, постарайся не выходить из себя. Думаю, что сейчас не время для демонстрации неприязненных чувств.

СиСи криво усмехнулся:

— Не знаю, смогу ли я с собой справиться. По–моему, это выше моих сил. Когда я вижу Джину, во мне закипает кровь.

Джина подошла к СиСи и, не обращая внимания на его надменный вид, сказала:

— Мы слышали обращение Круза к Сантане.

СиСи демонстративно сунул руки в карманы брюк и смерил свою бывшую жену презрительным взглядом.

— Ну так что? — неприветливо сказал он. Джина попыталась было что‑то сказать, но ее опередил окружной прокурор:

— Круз, — обратился он к Кастильо. — Я связался с полицейским участком и мне сообщили, что твоя жена вооружена.

Окружной прокурор решил, что пока не стоит распространяться о дважды повторявшейся попытке покушения на убийство Джины Кэпвелл со стороны Сантаны. Это были не слишком незначительные события, но Тиммонс решил приберечь информацию об этом для того, чтобы воспользоваться ею при удобном случае.

— Я думаю, то, что у нее есть оружие, многое меняет, — продолжил окружной прокурор. — Сантана становится опасной для всего города.

Круз мрачно опустил голову.

— Да, я объявил общегородскую тревогу, — холодно сказал он. — Так что можешь не беспокоиться.

Джина заискивающе посмотрела на Иден:

— Тебе, наверно, очень неспокойно? Раз уж Сантана вышла на охоту, то скорее всего, она охотится на тебя. Я тебе очень сочувствую.

Круз ответил Джине вместо Иден.

— Я думаю, что ее жертвой может стать любой из нас и даже ты, Джина, — со злой усмешкой сказал он. — Так что всем стоит позаботиться о мерах безопасности.

Джина растерянно развела руками.

— Но я думаю, что в большей безопасности, чем здесь, мы нигде не сможем находиться, — со страхом сказала она. — Вряд ли Сантана захочет появиться в этом баре, при таком стечении народа. Да и потом, как она сюда сможет попасть?

— Не знаю, не знаю, — протянул окружной прокурор, — по–моему Сантана сейчас способна на многое.

Тиммонс как в воду глядел. Но об этом всем станет известно позже. А пока, чувствуя неприязненное отношение к себе в этой компании, он поспешно сказал:

— Мне нужно отлучиться на некоторое время. Пойду свяжусь с полицейским участком и узнаю, нет ли у них каких‑нибудь новостей. К тому же, мне нужно отдать несколько распоряжений. Так что, — он натянуто улыбнулся, — не скучайте без меня.

СиСи хотел было отпустить колкость по адресу окружного прокурора, но выразительный взгляд Софии помешал ему сделать это.

Круз после некоторых колебаний заявил:

— Пожалуй мне тоже нужно сделать звонок в участок. Возможно, появилась какая‑нибудь новая информация.

Когда он зашагал к стойке бара, где на стене был установлен телефонный аппарат, Джина с сомнением посмотрела ему вслед и недовольно фыркнула.

— Им что, там всем медом намазано, в этом полицейском участке, что ли? Лучше бы подумали, как защитить нас.

Воспользовавшись тем, что София на минуту отвлеклась, разговаривая о чем‑то с Иден, СиСи без особых церемоний схватил Джину и, крепко сжав ее локоть, потащил в сторону.

— Что происходит, — недовольно пробормотала она. — СиСи, ты мог бы быть и повежливее. Можно подумать, что ты имеешь дело с преступницей вроде Сантаны, а не с честной женщиной.

СиСи пропустил мимо ушей эту оправдательную речь.

— Мне надо поговорить с тобой, — сухо сказал он. Джина кокетливо поправила прическу.

— Вот как, но ведь это же замечательно, а то я уж было подумала, что все разбегаются от меня. Так что же ты хочешь?

СиСи смерил ее высокомерным взглядом.

— Можешь не заблуждаться относительно своей драгоценной личности, — холодно сказал он. — Меня интересуют чисто прагматические вопросы.

Джина жеманно вытянула шею.

— Прекрасно, СиСи, ты ведь знаешь, что я деловая женщина. Я всегда готова к сотрудничеству. Особенно, — она понизила голос, — к сотрудничеству с тобой.

Но СиСи не намеревался кокетничать со своей бывшей супругой.

— Прекрати, — грубо оборвал он ее. — Стой спокойно и слушай то, о чем я тебе буду говорить.

Она обиженно надула губы и умолкла.

— Ну так вот, — сказал Ченнинг–старший. — Насколько мне известно, сегодня утром, еще до того, как она вернулась домой, Келли встречалась с тобой и разговаривала насчет того вечера в президентском номере отеля «Кэпвелл», когда погиб Дилан Хартли.

Джина давно ожидала этого разговора. Стараясь скрыть охватившее ее возбуждение, она сдержанно ответила:

— Да, мы разговаривали с ней. Келли сказала мне, что все вспомнила. За исключением некоторых деталей. Мне было очень приятно услышать от нее, что она совершенно выздоровела, и что память вернулась к ней. Думаю, что теперь она может спокойно предстать перед судом и оправдаться, но только в том случае если ты, СиСи, не пожалеешь денег и наймешь для нее лучших адвокатов.

Он брезгливо поморщился, недвусмысленно демонстрируя свое отношение к этому словоизлиянию.

— Я рад, что ты так переживаешь за мою дочь, — с откровенным скепсисом произнес он. — Но Келли мне сказала, что ты ничем не смогла ей помочь.

Джина мило улыбнулась.

— Да, к сожалению, я оказалась не в силах вспомнить ничего существенного, такого, что могло бы существенно прояснить картину того, что произошло в тот вечер. Я бы очень хотела сделать это, однако… — она развела руками. — К сожалению, мне нечего было ей сказать.

СиСи смерил ее таким пронизывающим взглядом, что несмотря на жаркий полдень, Джина почувствовала, как ее начинает знобить. Натужно улыбнувшись Джина сказала:

— Келли молодец. Она выглядит уже совершенно здоровой.

СиСи хмыкнул.

— Мы пока оставим Келли в стороне. Джина растерянно развела руками.

— Но ведь я уже рассказала тебе все что знала. К сожалению, я мало что помню. И Келли я ответила то же самое.

— Ладно, — СиСи предостерегающе поднял руку. — Я просто хочу тебя предупредить. Если я узнаю, что ты что‑то скрываешь, тебе придется очень дорого за это заплатить.

Джина оскорбленно вскинула голову.

— По–моему, не очень разумно с твоей стороны, СиСи, угрожать мне. На твоем месте я бы лучше подумала о том, как завоевать мое доверие.

Он едва удержался от смеха.

— Ты шутишь?

Гордо подбоченясь. Джина выпятила грудь.

— Если бы я на самом деле знала что‑то, угрозы сделали бы меня менее сговорчивой.

СиСи усмехнулся:

— Ах вот как?

Он положил руку на шею Джине и стал медленно сжимать пальцы.

— Запомни раз и навсегда, — угрожающе произнес он, не скрывая своего желания задушить ее. — Ради Келли я готов пойти на все. На все, чтобы ее оправдали. Запомни это.

Оставив на ее шее следы своих пальцев, СиСи убрал руку.

— Я запомню, — обиженно сказала Джина, растирая то место, где только что лежала рука ее бывшего мужа. — Хотя я в этом и не сомневалась, СиСи.

Он удовлетворенно улыбнулся.

— Ну и чудненько.

Оставив Джину в растерянности стоять посреди площадки, он направился к жене и дочери.

— София, нам пора домой. Она кивнула:

— Да, я только хочу попрощаться с Крузом.

Она обняла Иден.

— Дочка, прошу тебя, будь осторожнее. Мне очень не нравится то, что происходит сегодня в городе. Ты понимаешь, о чем я говорю.

Иден поцеловала Софию в щеку:

— Спасибо, мама. Я позабочусь о себе. Не беспокойся.

София жестом попросила СиСи подождать ее, а сама направилась к Крузу, который с угрюмым видом расхаживал возле стойки бара.

— Есть какие‑нибудь новые сведения?

Он отрицательно покачал головой:

— Пока нет. Никто не видел ее. Я попробую еще несколько раз повторить свое радиообращение. Возможно она услышит его.

— Ну, что ж, если будут новости, непременно сообщи нам, — попросила София.

— Конечно, — кивнул Круз. Она показала на СиСи.

— Мы уже уезжаем. Желаю тебе удачи.

Круз махнул рукой Ченнингу–старшему:

— Спасибо, я буду держать вас в курсе.

Сантана, прятавшаяся в подсобке, заваленной старой кухонной утварью, напряженно прислушивалась к разговорам, доносившимся к ней через широкую щель в дощатой стене. В одной руке она держала револьвер, а другой беспрерывно вытирала катившийся градом со лба пот. Почувствовав острый приступ тошноты и слабости, она прислонилась к стене и постепенно съехала на пол.

Когда Перл и Келли вернулись в дом Кэпвеллов, здесь никого не было.

— Эй, — воскликнул Перл. — Есть кто‑нибудь живой?

— Наверное родители поехали в город, — высказала предположение Келли. Что ж, для нас это даже лучше, можно спокойно поговорить.

Перл усмехнулся:

— Тебе еще мало разговоров?

Не обратив внимания на его замечание, она сказала:

— Ты знаешь, ситуация складывается так, что самый близкий человек для меня — это ты.

Он комично наморщил нос:

— Что, дела так плохи? Должно быть, да. Она смущенно опустила глаза.

— Нет, Перл, просто меня это немного удивляет. Хотя, впрочем, не должно. Ведь мы вместе прошли через столько испытаний. Никто не знает меня так, как ты. Никто не сделал для меня столько, сколько ты. И именно благодаря тебе, ко мне вернулась память. Если бы не ты, я бы, наверное, до сих пор была бы в клинике доктора Роулингса. Даже подумать страшно, что бы там со мной сейчас делали.

Перл улыбнулся.

— Да я вовсе не лекарь, я не умею врачевать раны, — сказал он. — И утешать я не умею. Ничего особенного я не сделал. Знаешь, в чем секрет, — он наклонился к ней и доверительно посмотрел в глаза, — ты все это сделала сама. Именно так. Ты ведь сама сказала, что стала сильной.

Она пожала плечами:

— Мне и самой бы хотелось в это верить. Знаешь, я много отдала бы для того, чтобы оказаться такой же независимой как ты. Твой пример для меня очень многое означает.

Он выкатил на нее глаза:

— Да ты что? О каком примере ты говоришь? Разве я могу служить для кого‑то образцом для подражания. Мне жаль тебя разочаровывать, но я плохой пример для подражания. То есть я хочу сказать, что большую часть своей жизни я посвятил тому, чтобы убежать от действительности. Именно ты подсказала мне, что нужно остановиться, задуматься, посмотреть правде в глаза.

Она с надеждой посмотрела ему в глаза:

— Правда?

Он уверенно кивнул:

— Да, конечно.

Она улыбнулась:

— Ну вот, мне стало значительно легче. Перл, как ты думаешь, мы сможем остаться друзьями после того, как это все закончится?

Он вопросительно посмотрел на нее:

— А что ты имеешь в виду под словом все? Ведь мы уже освободились из плена Роулингса, к тебе вернулась память.

Келли как‑то грустно улыбнулась.

— Как ты думаешь, после того, как ты узнаешь всю правду о своем брате Брайане, мы сможем остаться друзьями? И после того, как я пройду через все отведенные мне испытания?..

Перл пожал плечами и лукаво улыбнулся.

— А ты как думаешь? Конечно, сможем… Келли неуверенно покачала головой.

— Знаешь, после того, как исчезает что‑то связывающее людей, они удаляются друг от друга. Может быть, это происходит не сразу, а как‑то постепенно… Но результат, в конце концов, один и тот же. Я этого очень боюсь.

Перл протянул ей руку с отставленным в сторону мизинцем.

— Дай мне руку.

Когда Келли сделала так, как он просил, они сцепились пальцами, как дети, заключающие союз о дружбе.

— Пока я жив, — уверенно сказал он, — ты будешь иметь во мне друга.

Келли улыбнулась.

— То же самое относится и ко мне. И если у тебя будут неприятности, ты придешь ко мне. И я надеюсь, что смогу помочь тебе так же, как ты помог мне.

Перл хитро прищурился.

— Будь осторожна с обещаниями! А то пообещаешь, а у меня такое свойство — я вечно попадаю в неприятности…

Келли упрямо мотнула головой.

— И все равно, знай, что мои слова в любом случае остаются в силе. Что бы ни случилось с тобой и мной, я всегда приду тебе на помощь, если она тебе понадобится. Мне очень жаль, что я не могу отплатить тебе добром прямо сейчас. А может быть это даже и лучше…

Перл с нежностью гладил ее по волосам, не в силах выразить словами все чувства, которые он сейчас испытывал к Келли. Было что‑то грустное в словах девушки. Как будто очень скоро они должны были расстаться и не по собственной воле.

После того, что произошло между ними, Келли тоже боялась потерять Перла. Они ведь так до конца и не высказали друг другу то, что хотели сказать.

Звонок в дверь отвлек их от невеселых размышлений. Келли направилась к двери.

— Интересно, кто бы это мог быть?

Но Перл решительно преградил ей дорогу.

— Эй, эй!.. — весело воскликнул он. — Оставайся здесь. Ты что, забыла, кто в этом доме дворецкий? В конце концов, раз уж мы вернулись сюда, то я должен приступить к исполнению своих служебных обязанностей. Договорились?

Не дожидаясь ответа от нее, Перл отправился к двери. На пороге стояли два молодых человека, внешний вид которых недвусмысленно говорил о том, что они из органов охраны правопорядка.

Перл важно надул щеки.

— Чем могу служить, господа?

Спустя несколько секунд он уже имел возможность рассматривать полицейские значки и удостоверения.

— Инспектор Рейни Шульц, — представился один из них. — Я — офицер из отдела по расследованию убийств полицейского департамента Санта–Барбары. А это — мой помощник. У нас есть ордер на арест мисс Келли Перкинс–Кэпвелл.

Перл ошеломленно отступил назад.

— Что? У вас есть ордер?

Помощник инспектора Шульца достал из внутреннего кармана пиджака бумагу.

— Вот, здесь стоит подпись окружного прокурора.

Когда СиСи и София вошли в прихожую своего дома, из гостиной доносились странные голоса.

— Нет, я никуда не пойду!.. — упрямо повторяла Келли.

— Успокойся, — говорил Перл. — Разве женщины не имеют права на адвоката?

Незнакомый мужской голос ответил:

— Она может встретиться с адвокатом в участке, после задержания.

Но Перл не сдавался.

— Ваши действия больше напоминают произвол. Покажите‑ка мне еще раз ваш ордер… Что‑то подпись окружного прокурора вызывает у меня сомнения…

Когда СиСи и София вошли в гостиную, их взгляду предстала странная картина.

Перл, загородив собой Келли, пререкался с двумя молодыми людьми, одетыми в строгие черные костюмы.

Один из них возмущенно воскликнул:

— А вы кто такой, черт побери?! Почему вы не даете нам исполнять наш служебный долг? У нас есть законный ордер на задержание Келли Перкинс Кэпвелл. Если она не хочет идти с нами добровольно, нам придется применить силу.

Перл возмущенно махнул рукой.

— Я не кто‑нибудь, а дворецкий в этом доме!.. Я мог бы вообще не пустить вас дальше порога! А сами‑то вы кто?

— Мы — кто?..

Неизвестно, сколько бы они еще препирались, если бы не появление в гостиной СиСи и Софии.

— Прошу прощения, — с нажимом сказал СиСи Кэпвелл. — Прошу прощения…

Когда спорившие обернулись к нему, Ченнинг–старший продолжил:

— Господа, я приношу извинения за поведение своего дворецкого.

Затем СиСи бросил на Перла строгий взгляд.

— Вы почему не в ливрее?

Перл демонстративно вытянулся.

— Прошу прощения, сэр, — гордо, с чувством собственного достоинства, сказал Перл. — Просто я не успел переодеться после наведения порядка в доме.

СиСи благосклонно махнул рукой.

— Ну, хорошо. Но вы должны немедленно привести себя в порядок.

Демонстрируя перед полицейскими свою преданность хозяину, Перл даже щелкнул каблуками.

— Слушаюсь, сэр.

СиСи внимательно посмотрел на инспектора Шульца.

— Итак, чем могу служить?

— Извините, мистер Кэпвелл, — сказал тот, — но у нас имеется ордер на арест вашей дочери Келли.

Келли испуганно посмотрела на отца.

— Папа, они хотят забрать меня!..

СиСи развернул протянутый ему документ.

— Ничего страшного, Келли, — успокаивающе сказал он, вглядываясь в строки официальной бумаги. — Так, что тут у нас написано?..

Он на мгновение умолк, а затем продолжил:

— Господа офицеры, наверное, так замучены бесконечными распоряжениями начальства и загружены работой, что не знают об истинном положении дел…

Он сложил бумагу и протянул инспектору Шульцу.

— Мы с Амандой Конвей обо всем уже договорились. Судья Конвей дала свое согласие на проведение повторного освидетельствования Келли. Так что ваш ордер несколько не к месту и не ко времени.

Но инспектор Шульц ничуть не смутился.

— Возможно, все это так, мистер Кэпвелл, — сказал он. — Однако, нам был дан приказ — арестовать мисс Перкинс.

СиСи нахмурился.

— Вот как? Что ж, я в очередной раз убеждаюсь в том, что наши органы правопорядка часто не согласуют свои действия друг с другом. Как говорится — левая рука не знает, что творит правая… Я договорился с судьей о проведении повторного освидетельствования, а окружная прокуратура выдает ордер на арест моей дочери. Я не понимаю, что это означает. Неужели вы еще не получали никаких распоряжений на этот счет?

Инспектор Шульц вежливо наклонил голову.

— Простите, мистер Кэпвелл. Возможно, в ваших словах есть какая‑то доля правды. Мы и сами вынуждены иногда возмущаться по этому поводу. Однако, работа есть работа. Здесь все зависит не от нас, а от начальства. Мы же подчиняемся дисциплине — что приказано, то и делаем. Раз у нас есть ордер на арест вашей дочери, то мы должны выполнить это распоряжение. Мы не нарушаем никаких законов. Надеюсь, вы хорошо понимаете это.

СиСи шумно вздохнул.

— Ну что ж, в таком случае, я думаю, мне придется переговорить с судьей Конвей и выяснить, в чем дело, чтобы избежать путаницы и ненужных волнений. Я надеюсь, вы не обидитесь, если я попрошу вас подождать немного? Надеюсь, что судья Конвей сейчас на месте и мы сможем оперативно решить с ней все вопросы. Да, кстати, — он повернулся к Перлу, — господа офицеры, наверное, голодны. Позаботься, пожалуйста о том, чтобы принесли кофе или еще что‑нибудь в этом роде. Проводи их в столовую, пока они ждут. Перл с готовностью кивнул.

— Да, конечно, мистер Кэпвелл.

Пока полицейские офицеры в растерянности стояли посреди гостиной, СиСи вместе с Софией направился в свой кабинет.

— Господа, пройдите за мной, — вежливо сказал Перл. — Столовая — в другой стороне.

Они нерешительно переглядывались друг с другом, и Перлу пришлось еще раз, но уже более настойчиво, повторить:

— Сюда, господа.

Наконец, вдоволь потоптавшись посреди гостиной, офицеры направились за Перлом.

Келли осталась стоять в одиночестве. Она растерянно побрела в отцовский кабинет следом за родителями, не заметив, как за ней увязался инспектор Шульц.

Вслед за девушкой он вошел в кабинет и, словно соглядатай, застыл у двери.

СиСи удивленно поднял брови.

— Прошу прощения, офицер?.. Вы не возражаете, если я поговорю с судьей Конвей без вашего участия?

Тот смущенно вышел за дверь.

— Да–да, сэр, конечно, простите…

— София, закрой, пожалуйста, дверь, — попросил СиСи. — Я думаю, что мы можем обойтись и без лишних ушей.

Келли с благодарностью посмотрела на отца.

— Спасибо, папа. Я думала, что они собираются сразу отправить меня назад, в клинику Роулингса. Ты не представляешь, как я перепугалась…

СиСи успокаивающе погладил ее по плечу.

— Не бойся, дочка. Я не позволю им сделать это. София вопросительно посмотрела на мужа.

— А что ты собираешься делать? Почему ты не звонишь судье?

СиСи в задумчивости покачал головой.

— У них есть вполне законное право на арест. Ордер подписан окружным прокурором и этим парням ничего не остается, как подчиниться его приказу. Но если мы выставим их сейчас, то они придут снова и, вполне вероятно, что их новый приход обернется для нас более крупными неприятностями.

Келли упавшим голосом спросила:

— Это означает, что я должна идти с ними?

СиСи решительно шагнул навстречу дочери и обнял ее за плечи.

— Нет. Не придется, — уверенно сказал он. София с недоумением посмотрела на него.

— Как это?

СиСи улыбнулся.

— Да–да. Твои догадки совершенно верны. Впервые в жизни я собираюсь сделать то, что подсказывают мне чувства. Келли, иди к себе в комнату и сложи чемодан с вещами. Потом зайди в комнату Иден и возьми ее паспорт. Свой тоже захвати.

Келли широко открыла глаза.

— Ты предлагаешь мне..?

СиСи утвердительно кивнул.

— Да… Да, именно это я тебе и предлагаю. Сейчас у нас нет другого выхода. Ты должна бежать.

София не скрывала своих опасений.

— Погоди, а ты уверен, что мы правильно поступаем? Не будет ли Келли от этого хуже? Они ведь начнут разыскивать ее, поднимут на ноги всю полицию.

СиСи медленно, но веско произнес:

— Я уверен. Сейчас мы должны поступать так, как диктуют нам обстоятельства. Если мы желаем добра Келли, значит нужно обязательно спрятать ее.

София растерянно развела руками.

— А где же мы ее спрячем?

СиСи слегка нахмурился.

— Я пока еще не знаю. Но в одном я твердо уверен — я не допущу, чтобы ее снова упекли за решетку… Будь то больница или тем более тюрьма… Келли ни в чем не виновата, но, к сожалению, чтобы доказать это, сейчас у нас нет ни времени, ни возможности. К тому же, окружная прокуратура имеет собственные виды на Келли. Я не собираюсь отдавать ее на съедение только потому, что я всегда был законопослушным гражданином.

София так преданно посмотрела на Ченнинга–старшего, что он почувствовал, как у него исчезают последние сомнения по поводу своего поступка.

— Ты все правильно решил, — сказала она, дружески взяв его за руку. — Только сейчас нам надо договориться, где мы ее спрячем.

СиСи мгновение помолчал.

— Скорее всего Келли придется отправиться за границу. Оставаться в Соединенных Штатах — небезопасно. Федеральные власти без особого труда смогут найти ее хоть в Бостоне, хоть в Филадельфии. Может быть, Келли, тебе снова придется отправиться в Мексику.

Девушка тяжело вздохнула.

— Но если я сейчас покину страну, то у них будет повод думать, что я не напрасно скрываюсь от правосудия. Они решат, что я действительно виновата в этом преступлении, а потому скрываюсь от властей.

СиСи задумчиво потер подбородок.

— Не знаю. Вполне возможно, что они могут подумать и такое. Но мне кажется, что сейчас они видят это дело совсем по–иному, нежели мы. Ведь ты еще не проходила повторного освидетельствования, и уверенности в том, что ты душевно здорова у них нет. Они знают только, что ты сбежала из клиники доктора Роулингса. А это для них, скорее всего, будет подтверждением твоей психической болезни. Если ты сейчас исчезнешь, они подумают, что ты находишься теперь в состоянии сильного душевного смятения. Мы позволим им так думать до тех пор, пока не соберем достаточно улик в твое оправдание.

Келли с сомнением покачала головой.

— Папа, я даже не знаю, сможем ли мы найти какие‑либо улики. Я разговаривала и с Ником, и с Джиной… Только они могли что‑то знать о вещественных доказательствах. Кроме них в тот вечер в президентском номере никого не было, но ни один из них не смог мне ничем помочь. Я уверена, что Ник говорил правду. Он действительно ничего не видел. Ведь он по–прежнему меня любит и не стал бы умалчивать о вещественных доказательствах, которые говорили бы в мое оправдание. А вот Джина… — она на некоторое время умолкла. — Перл говорит, что Джина знает больше, чем пытается показать. Может быть, он прав. Я не знаю…

СиСи отрицательно покачал головой.

— Нет. Скорее всего, Джина ничего не знает. Ведь для нее это было бы настоящим подарком. Зная ее натуру, я не могу поверить в то, что она до сих пор не воспользовалась этим.

Келли с тоской взглянула на отца.

— Если это так, то в моих руках практически нет никаких оправданий, — безнадежно сказала она.

СиСи поторопился успокоить ее.

— Нет, Келли. Давай немного подождем. Я уверен в том, что улики найдутся. Мы обратимся к инспектору Кастильо и поднимем материалы этого дела. Наверняка, должно что‑то быть, какая‑нибудь зацепка. Ведь не могло все исчезнуть бесследно… Если ты говоришь, что видела в руках Дилана пистолет, значит куда‑то он подевался. Возможно, что его нашел кто‑то в гостинице. Может быть, Дилан вместе с пистолетом выпал из окна?.. А поиски были организованы не слишком тщательно… В общем, шансы у нас еще есть. Давай пока оттянем начало судебного процесса. Тебе нужно отдохнуть и попытаться вспомнить подробности. А мы будем делать все от нас зависящее, чтобы помочь тебе здесь. Главное — не падай духом.

София любовно погладила Келли но руке.

— Доченька, помни, что мы всегда на твоей стороне, мы всегда рядом с тобой.

Келли дышала так тяжело, словно собиралась расплакаться. И лишь ободряющие слова матери позволили ей сдержаться.

— Но куда же мне отправиться? В Мексику я больше не поеду. Местные власти с точно таким же успехом могут выслать меня оттуда или выдать доктору Роулингсу.

София улыбнулась.

— Келли, ты забываешь о том, что у меня есть вилла в Италии, в горах Тосканы. Там сейчас никого нет, и никто не будет задавать лишних вопросов. Даже если Келли попадется кому‑то на глаза, это ни у кого не вызовет подозрений, потому что она там никому неизвестна.

СиСи радостно обнял Софию.

— Ты — молодец!.. Ты отлично все придумала! Келли, ты не должна волноваться. Сейчас мы обсудим некоторые технические детали, и на этом вопрос будет закрыт, доверься мне.

Келли с надеждой взглянула в глаза отцу.

— Папа, я верю тебе. Ты не должен обижаться на меня из‑за моих сомнений. Просто я слишком хорошо помню, как в первый раз сбежала из клиники и пришла домой… Тогда ты уговорил меня вернуться к Роулингсу. Это едва не закончилось для меня полной потерей памяти. Но теперь я вижу, что ты действительно желаешь мне добра и хочешь мне помочь. Спасибо тебе…

Количество народа в баре на пляже, откуда велась трансляция радиомарафона, все увеличивалась.

Молодые люди и девушки с выразительными формами весело отплясывали на дощатой площадке, перед пультом, за которым сидела Хейли.

Окружной прокурор сидел за одним из ближних столиков и, периодически прикладываясь к высокому стакану, наполненному минеральной водой, с любопытством посматривал на длинные ноги и высокие бюсты.

Джина, сидевшая напротив, ревниво следила за каждым его взглядом.

Когда Тиммонс особенно хищно посмотрел на продефилировавшую мимо блондинку с двухметровой длины ногами, Джина возмущенно воскликнула:

— Кейт, ты отвлекаешься от главного! Нам нужно убираться отсюда, и поскорее!..

Он поморщился.

— Это почему же? Мне здесь нравится…

Джина недовольно всплеснула руками.

— Как это, почему? Ты еще спрашиваешь? Потому что я не могу думать ни о чем ином, кроме Сантаны, которая разгуливает где‑то рядом с заряженным пистолетом! Неужели нет более безопасного места?

Тиммонс рассеянно слушал Джину, не в силах оторваться от созерцания миловидных длинноногих особ. Джина рассерженно дернула его за рукав.

— Ты слушаешь меня или нет? Поехали отсюда!..

Тиммонс недовольно дернул плечом.

— Да отстань ты. Где ты сейчас собираешься прятаться? В ресторане «Ориент Экспресс»?.. Сантана может появиться в любом месте и в любое время. Здесь хоть народу побольше… И вообще, тебе что, неизвестна поговорка: в единении — сила?

Она недоуменно пожала плечами.

— Что за вздор ты несешь, Кейт? Какое здесь единение? Мы с тобой находимся практически на открытом месте… Эта сумасшедшая может выстрелить даже из‑за ближайшей пальмы. Мы здесь представляем с тобой две отличные мишени. Уж лучше отправиться в «Ориент Экспресс». Там хоть под стол можно спрятаться… А здесь что?.. Или ты хочешь, чтобы я зарылась в песок, как ящерица?

Тиммонс рассмеялся.

— Думаю, что это была бы занятная картина. Мне только интересно, какую часть своего тела ты прятала бы в первую очередь?.. То, что сверху или то, что снизу?.. Что для тебя более ценно?

Джина удрученно махнула рукой.

— Я не делю себя на верхнюю и нижнюю половины. И вообще, почему они до сих пор ее не поймали? Черт знает что творится! Прошло уже полдня с тех пор, как Сантана, вооруженная револьвером, разгуливает по городу, задумав неизвестно что! Она уже два раза пыталась меня убить… А ты до сих пор молчишь!.. И мне запретил говорить об этом. Почему я должна скрывать, что на меня как на свидетеля было совершено нападение? Это, наоборот, развязывает ей руки и доказывает нашу виновность. Мы же должны сейчас трубить тревогу на каждом углу, бить в барабаны, поставить на ноги каждого полицейского и прочесать всю Санта–Барбару!.. Она же маньячка, и ты сам это прекрасно знаешь.

Тиммонс лениво отмахнулся.

— Вся полиция и так поставлена на ноги, — после громкого зевка сказал он. — Об этом позаботился никто иной, как муженек Сантаны. Ей не удастся скрываться долго. Где она может прятаться? Ну, разве что в каком‑нибудь заброшенном доме или в камнях на пляже… Вот и все. Не бойся. У нас слишком небольшой городок, чтобы она смогла долго остаться незамеченной. У Сантаны нет никаких шансов. Тебе нужно только немного потерпеть.

Джина скривилась.

— Мне? Почему это только мне? Ты думаешь, что тебя она уже навсегда оставила в покое? То, что она сбежала из твоего дома, еще ничего не значит. Через пять минут ей могло что‑нибудь стукнуть в голову, и она начнет охотиться за тобой точно так же как и за мной.

Тиммонс равнодушно отмахнулся от Джины.

— Да перестань ты трястись! В третий раз Сантана не станет на тебя покушаться.

Джина мрачно усмехнулась.

— Я завидую твоему оптимизму, Кейт. Но, к сожалению, мне никак не удается убедить себя в том, что я теперь нахожусь в полной безопасности. Я вздрагиваю каждый раз, когда кто‑нибудь проходит у меня за спиной. Думаешь, это очень приятно?

Окружной прокурор тяжело вздохнул.

— Джина, ты могла бы помолчать? Из‑за тебя даже музыки не слышно… Не говоря уже о том, что я пропускаю множество интересных событий, которые происходят прямо перед моими глазами…

Джина оскорбленно подняла голову.

— Ты называешь событиями эти мелькающие задницы? Кейт, ты дождешься, что я на тебя обижусь.

Возбужденное поведение Джины не осталось незамеченным. Круз, который стоял вместе с Иден у стойки бара, с подозрением сказал:

— Иден, тебе не кажется, что эти двое как‑то странно себя ведут?

Иден бросила пристальный взгляд на Джину.

— Почему ты так думаешь? По–моему, они всегда в таком состоянии. Тем более, что в данной ситуации этому вряд ли можно удивляться. Сам понимаешь, что побег Сантаны не мог обрадовать ни Джину, ни Кейта. К тому же, у нее в руках пистолет. Кому это понравится?

Но Круз хмуро покачал головой.

— Нет. Я совсем не об этом. Похоже, что они знают значительно больше, чем хотят показать. Посмотри на их лица. Они явно напуганы. Наверняка, им известно значительно больше.

Иден удивленно посмотрела на Круза.

— Что ты имеешь в виду?

Круз по–прежнему с подозрительностью смотрел в сторону окружного прокурора.

— Я думаю, что им очень много известно о Сантане. И вообще обо всем остальном…

Круз не успел рассказать Иден обо всех своих подозрениях, потому что в следующее мгновение на танцевальную площадку с револьвером в руке выскочила Сантана.

Она возбужденно размахивала оружием и громко кричала:

— Всем оставаться на своих местах! Если кто‑нибудь шевельнется — я нажму на курок!

Сначала она направила ствол пистолета на Джину, которая перепуганно закрылась сумочкой. Но в следующий момент, заметив боковым зрением, как стоявший у стойки бара Круз двинулся навстречу ей, Сантана перевела оружие на него.

— Ни с места, Круз! Иначе, я буду стрелять!

— Успокойся, — тихо сказал он. — Никто не хочет причинить тебе вреда, опусти пистолет.

Сантана в истерике закричала:

— Не подходи ко мне! Не подходи! А не то я выстрелю!..

По тому, что она отвела назад боек в револьвере. Круз понял, что это не пустые слова.