Санта–Барбара IV. Книга 2

ГЛАВА 6

Перл получает неожиданную помощь со стороны миссис Макинтош. Правду о Брайане нужно искать у Элис. Сантана терроризирует собравшихся на пляже. СиСи и София с мастерством профессионалов организуют побег Келли. Свадьба откладывается. Сантана не желает прислушаться даже к советам Ника Хартли.

Перл с торжественным видом вошел в гостиную, где за столиком с ничего не подозревающим видом сидела София.

Она медленно отпивала кофе из маленькой голубой чашечки, когда Перл громко произнес:

— Мэм, господа офицеры хотят подождать мисс Келли здесь.

Она поставила чашечку и гостеприимно указала полицейским на стол.

— Здесь? Ну что ж, прекрасно. Может быть, вы присядете? Думаю, что так будет веселее. Мистер Кэпвелл сейчас разговаривает по телефону в своем кабинете. К сожалению, вопрос столь щекотлив, что ему необходимо обсудить с судьей Конвей все подробности. Сами понимаете, что это занимает некоторое время.

Перл, быстро войдя в роль дворецкого, уже основательно подзабытую им в последнее время, стоял в углу гостиной с каменным, ничего не выражающим лицом.

Инспектор Шульц беспокойно огляделся по сторонам.

— Простите, мэм, — обратился он к Софии, — вы не могли бы нам сказать, где сейчас находится мисс Перкинс? По–моему, еще совсем недавно она была здесь.

София улыбнулась. Лицо се излучало такую радость, будто посетившие дом Кэпвеллов офицеры полиции были в нем самыми желанными гостями. Ну, может быть, после президента Соединенных Штатов…

— О, господа, — сказала София. — Я решила, что не стоит беспокоить вас по таким пустякам. Келли поднялась наверх. Я сказала, что она может подняться в свою комнату, чтобы переодеться и принять душ, пока отец занимается решением ее дел по телефону. Я не думала, что вы будете возражать против этого.

Шульц и его помощник выразительно переглянулись.

София тут же обеспокоенным голосом спросила:

— Что, господа, я сделала что‑то не так?

Не произнося ни слова, полисмены угрюмо топтались возле столика.

Чтобы хоть как‑то спасти ситуацию, Перл предложил:

— Может быть, я налью вам еще кофе?

Спасительный звонок в дверь позволил ему покинуть гостиную.

— Простите, господа, — учтиво произнес Перл. — Я должен открыть дверь.

Гордо выпрямив спину, он прошествовал из гостиной в прихожую и распахнул дверь. Изумлению его не было предела — перед ним стояла Присцилла Макинтош–Роулингс.

На сей раз она выглядела гораздо лучше, чем несколько дней назад в психиатрической клинике маленького мексиканского городка Энсенадо. Вместо белого медицинского халата на ней был одет элегантный белый костюм с брошью в виде бабочки на лацкане пиджака. Костюм кремового цвета очень подходил к ее светлым, почти рыжим волосам. Аккуратно нанесенный на лицо макияж подчеркивал некоторые достоинства и хорошо скрывал недостатки.

Перл был весьма приятно удивлен происшедшей с миссис Макинтош переменой.

Увидев его, она тоже несколько оторопела. Очевидно, она не ожидала вот так сразу же найти Перла.

— Миссис Роулингс!.. — все еще не веря своим глазам, воскликнул он.

Она смущенно улыбнулась.

— Здравствуйте, мистер Брэдфорд. Я и не надеялась найти вас так быстро. Очевидно, мне просто повезло.

Перл с опаской оглянулся и, решив не искушать судьбу, шагнул за порог и закрыл за собой дверь.

— Я очень рад вас видеть, миссис Макинтош, — сказал он. — Вы должны извинить меня за то, что я не могу поговорить с вами в более удобном месте. К сожалению, сейчас мне не позволяют это сделать некоторые обстоятельства. Но я невероятно рад видеть вас! После того, как вы помогли нам вырваться из лап Роулингса там, в Мексике. Я, честно говоря, думал, что у вас крупные неприятности. Но вижу, что с вами все в порядке, миссис Роулингс…

Она утвердительно кивнула, при этом мягко заметив:

— Я предпочитала бы, чтобы вы называли меня миссис Макинтош. Это моя девичья фамилия, и она мне нравится значительно больше, особенно после того, как я несколько лет прожила с доктором Роулингсом.

Извиняясь, он приложил к груди руки.

— Простите, вы, конечно, имеете на это полное право. Я просто не подумал об этом. Но я действительно очень опасался за вашу жизнь. Ведь вы тогда остались наедине с доктором Роулингсом… Надеюсь, он не причинил вам вреда?

Не скрывая своей озабоченности, она сказала:

— Если бы я не осознавала, насколько велика угроза, я бы не сбежала бы от мужа. Так что сейчас я в некотором смысле нахожусь на нелегальном положении, и мое пребывание в Санта–Барбаре довольно небезопасно. Послушайте, — она посмотрела на Перла умоляющим взглядом. — Доктор Роулингс ни в коем случае не должен узнать о том, что я здесь была. Иначе, вы сами понимаете, что мне угрожает.

Перл решительно мотнул головой.

— Он не сможет узнать об этом даже у моего трупа. Я прекрасно понимаю, какой опасности вы себя подвергаете. Клянусь вам — я буду молчать, как телеграфный столб.

Миссис Макинтош так внимательно разглядывала его лицо, что Перл, хотя он и не относил себя к особо чувствительным, стыдливым натурам, вынужден был опустить глаза.

На лице Присциллы Макинтош тоже выступила краска смущения.

— Вы не должны удивляться, — тихим голосом сказала она. — Просто ваш брат очень много значил для меня. Я много думала о Брайане. Если вы душой так же похожи на него, как и внешне, то мы смогли бы поставить точку в этой истории… Вы и я…

Перл с благодарностью взглянул ей в глаза.

— Ну конечно, миссис Макинтош. Вы ни минуты не должны сомневаться в том, что Брайан был мне очень дорог, — он на мгновение умолк, а затем добавил: — Впрочем, как и вам… Расскажите мне, что произошло.

Дрожащими от волнения руками она теребила сумочку.

— Понимаете, Майкл…

Перл уже настолько отвык от своего прежнего имени, что обращение миссис Макинтош вызвало у него волну самых разнообразных чувств.

— Да–да… — пробормотал он. — Говорите. Конечно же, я вас очень внимательно слушаю.

— Ну, в общем, мне известны кое–какие факты, — нерешительно продолжила она. — Но я не знаю, что за ними стоит. Вся эта история очень запутана и, к сожалению, мне многое неизвестно. Честно говоря, я не совсем понимаю, почему вы вышли на меня.

Перл пожал плечами.

— Но у нас была единственная зацепка — ваша фамилия. Об этом мне сказал парень, которого я совершенно случайно встретил в клинике вашего бывшего мужа.

Она с сомнением спросила:

— Он называл вам имя Присциллы Макинтош?

Перл на минуту задумался.

— Нет, — продолжил он. — О вашем имени он вообще ничего не говорил, он сказал, что о судьбе моего брата знает Макинтош. Все, что нам удалось узнать, это то, что вы, миссис Макинтош, были женой доктора Роулингса и я решил… — он растерянно умолк.

Присцилла отрицательно покачала головой.

— Очевидно, этот пациент имел в виду моего отца, доктора Макинтоша. Он тоже психиатр и одно время работал с Роулингсом. Кроме моего отца, существует лишь один человек, который может рассказать вам все. Я‑то, в общем, ничего не знаю. Я бы с удовольствием помогла вам, если бы мне было известно хотя бы немного больше.

— Кто же это?

Миссис Макинтош несколько мгновений колебалась.

— Я бы предпочла не называть ее имени, — наконец сказала она, — поскольку эта женщина нуждается в защите. Вели я хотя бы могу позаботиться о себе, то она не в силах сделать это.

Перл недоуменно пожал плечами.

— От кого? Что, снова доктор Роулингс кому‑то угрожает?

Миссис Макинтош тяжело вздохнула.

— Вы не должны оказывать на нее давления и не должны судить о ней так жестоко как обо мне.

Перл понимающе кивнул.

— Ах, вот вы о чем. Да, вы правы. Когда я оказался в Энсенадо, моя встреча с вами показалась вам, наверное, не слишком приятной. Но вы не должны осуждать меня за это. Я просто был в отчаянии, я был в безвыходном положении. Пожалуйста, примите мои искренние извинения. Я уверен в том, что единственный человек, который несет ответственность за смерть моего брата Брайана — это доктор Роулингс. Он подтверждает это всем своим поведением. К тому же, зачем ему было изымать письма моего брата и прятать их в своем архиве? Я не думаю, что он решился бы на такой поступок, если бы ни в чем не был виноват. Наверняка, вы тоже разделяете мое мнение.

Несмотря на его горячий тон, Присцилла не согласилась с его мнением.

— Не спешите с выводами, мистер Брэдфорд, — с сожалением сказала она. — Я не уверена в том, что если вы узнаете всю правду о жизни и смерти Брайана, вы будете довольны.

Перл сокрушенно покачал головой.

— Наверное, вы меня за кого‑то другого принимаете, миссис Макинтош. Поймите, я не репортер, который жаждет горячих сенсаций. Я не частный детектив, который занят расследованием дела за большие деньги. Я даже не герой комиксов Дик Трейси. Брайан был моим братом. Неважно, что мы с ним были не родные братья, а сводные. Мы жили одной семьей. Брайан был частью моей жизни и без него я уже не чувствую себя самим собой. Я сменил имя, манеру говорить, жилье, я полностью исчез из прежней жизни… Пожалуйста, не пытайтесь убедить меня в том, что жизнь не настолько изменилась, чтобы отчаиваться. Я знаю, что говорю. После того, как погиб Брайан, я сделал все, чтобы доказать себе и другим, что я не могу с этим смириться. Она растерянно молчала.

— Ну, хорошо… — сказала она. — Я верю вам.

Перл немного успокоился.

— Вы можете назвать мне имя этого человека?

Миссис Макинтош задумчиво вытянула губы.

— Наверное, вы уже видели ее, мистер Брэдфорд. Вы могли встречать ее в клинике доктора Роулингса. Она была рядом с моим бывшим мужем в течение нескольких лет. Он привез ее с собой из Бостона.

Перл с горячностью воскликнул:

— Она сейчас в больнице? Она работает вместе с ним? Кто это? Медсестра миссис Ходжес или, может быть, миссис Коллинз?.. Насколько я знаю, они давно работают вместе с ним.

Присцилла Макинтош отрицательно покачала головой.

— Нет. Это не медсестра и не врач, это пациентка.

Перл ошеломленно застыл на месте.

— Так что, какая‑то пациентка в клинике знала моего брата? Кто же это? Говорите поскорей!..

— Это девушка по имени Элис. Вы, наверное, должны были встречаться с ней в больнице. Это худенькая темнокожая девушка с испуганным лицом. По–моему, у нее есть родинка на шее. Насколько я знаю, она перенесла в детстве какую‑то семейную драму, и из‑за этого ее психика нарушилась.

Перл был так потрясен услышанным, что долго не мог вымолвить ни единого слова.

— Как?!! Неужели Элис?..

Молчаливая хрупкая девушка с грустными, словно от вечного испуга, глазами, имеет какое‑то отношение к смерти Брайана? Может быть, именно поэтому она всегда молчала? Она не производила впечатления психически неполноценной. Возможно, доктор Роулингс насильно держал ее в больнице только потому, что ей было что‑то известно о Брайане. Если она до сих пор находится в клинике доктора Роулингса, то у Перла не остается никакого иного выхода, как только вернуться туда.

Сантана стояла посреди танцевальной площадки, держа в трясущихся руках револьвер.

— Не подходите ко мне! — визжала она. — Если кто‑то сделает попытку дернуться — я тут же выстрелю! У меня еще полный барабан…

Вообще происходившее на пляже выглядело довольно дико, особенно если учесть, что пульт ведущего радиомарафона был по–прежнему включен и над пляжем громко разносилась музыка. Однако, застывшие фигуры резко контрастировали с веселыми ритмами и гитарными соло.

Сантана направила пистолет на Иден и с мстительной улыбкой спросила:

— А ты ничего не хочешь мне сказать?

На лице Иден не дрогнул ни один мускул.

— Нет, — спокойно ответила она. — Если тебе нужна я, то отпусти остальных. Не надо держать под прицелом ни в чем невиновных людей.

В их разговор неожиданно вмешался окружной прокурор.

— Сантана, тебе в первую очередь надо подумать о себе. Неужели ты не понимаешь, что это просто так не сойдет тебе с рук?

Иден смело вышла из‑за спины Круза, который пытался заслонить ее собой, и обратилась к Сантане.

— Кейт прав, ты должна в первую очередь подумать о себе. Ты только представь себе, что ты можешь наделать.

Сантана нервно вертела головой.

— А при чем тут Кейт? — возбужденно воскликнула она. — У меня еще будет время с ним расквитаться. Он виноват передо мной, может быть, как никто другой здесь. А ты, Иден, боишься меня?

Та смело смотрела на Сантану.

— Да, — откровенно ответила она. — Я боюсь. Но в первую очередь — боюсь за тебя.

Круз снова заслонил собой Иден и смело шагнул навстречу Сантане.

Но она в истерике завизжала:

— Не подходи ко мне, у меня есть еще пять патронов!

Круз замер на месте.

Джина с ее страстью к разговорам не могла остаться безучастной к происходившему на площадке.

— Сантана, — укоризненно сказала она. — Если бы ты пришла сюда для того, чтобы кого‑нибудь убить, ты бы давно уже сделала это. Скажи, чего ты хочешь?

Окружной прокурор, который стоял рядом со своенравной Джиной, дернул ее за рукав.

— Да не трогай ты ее.

Джина возмущенно всплеснула руками.

— А почему я должна молчать? Почему мне все затыкают рот? Почему никто не может заставить замолчать ее? Все это только из‑за того, что у нее в руках револьвер? Ну и что? А я не боюсь! — Джина обвиняюще ткнула пальцем в Сантану. — Да тебе никто в жизни не отдаст Брэндона после того, что ты здесь учинила! Ты думаешь, что тебя ждет снисхождение? Ничего подобного!

Как ни странно, но Сантана до конца выслушала эту гневную речь Джины. Затравленно озираясь, она отступила на несколько шагов назад и, переводя револьвер с Джины на Иден, произнесла:

— Я не знаю, кого из вас я ненавижу сильнее. Вы все словно одичавшие собаки, которые готовы на меня наброситься и разорвать на части! Я вам всем мешаю. Вы все хотите от меня избавиться. Я мешаю собственному мужу и его любовнице, я мешаю этому мошеннику Кейту и авантюристке Джине… Я всем мешаю…

Голос Сантаны стал дрожать все сильнее и сильнее, из глаз покатились слезы.

Почувствовав, что его жена совершенно упала духом, Круз решительно шагнул ей навстречу.

— Сантана, не надо!

Но она отскочила в сторону, словно ужаленная, и резко дернула револьвером.

— Не подходи ко мне!

Тиммонс, стараясь продемонстрировать свои добрые намерения, поднял вверх руки и доверительным тоном сказал:

— Сантана, пожалуйста, не надо нервничать. Отдай мне револьвер. Уверяю тебя, здесь никто не желает тебе зла. Никто не хочет, чтобы ты навредила кому‑то и, в первую очередь, себе. Подумай над тем, что ты делаешь! После такого, тебе наивно будет рассчитывать на снисхождение суда присяжных. А если ты плохо себя чувствуешь, тебе нужно вылечиться. Отдай мне пистолет, и я помогу тебе.

Говоря эти слова, Тиммонс медленно приближался к Сантане, которая, словно загнанный в угол зверь, яростно сверкала глазами.

— Нет! Остановись! — воскликнула она. — Все отойдите назад! Круз, ты тоже отойди!.. Идите все туда, в угол!..

Когда все, кому выпало несчастье находиться на танцевальной площадке, столпились в дальнем углу, Сантана злобно усмехнулась.

— Ну вот, а теперь я выведу всех на чистую воду! Круз, который вместе с Иден оказался впереди, обратился к жене:

— Сантана, прошу тебя, одумайся! Ты же не хочешь совершить преступление? Неужели ты пришла сюда именно для того, чтобы кого‑то убить? Это же глупо, я не верю, что ты могла бы так поступить!

Она нервно рассмеялась.

— Ты действительно в это веришь? Если ты и вправду веришь в то, что я не убийца, что я не хотела причинить зла Иден, тогда почему бы тебе не сделать шаг вперед? Не хочешь рискнуть?

СиСи осторожно вышел из своего кабинета и, убедившись, что в коридоре пусто, прошел к комнате Келли. Из гостиной доносились голоса Софии и полицейских офицеров, которые были вынуждены слушать ее рассказ о театральной жизни в графствах Южной Англии. София знала, о чем говорила. В свое время она несколько лет была актрисой не слишком известного, но и не очень захудалого театра в Сассексе. Затем труппа сменила прописку, и София Армонти оказалась актрисой в театральном коллективе Южного Лондона. Здесь она и познакомилась с СиСи Кэпвеллом, молодым американским богачом. Лирическими историями из своего прошлого София могла отвлекать полисменов сколь угодно долго. А потому Ченнинг–старший был уверен в успешном исходе предпринятой им авантюры.

Он без стука вошел в дверь комнаты Келли и, закрывая дверь, еще раз выглянул в коридор, чтобы убедиться в том, что там никого нет.

— У тебя все в порядке, дорогая?

Келли торопливо собирала самые необходимые вещи из одежды в легкую спортивную сумку. Увидев отца, она торопливо сказала:

— Папа, я уже почти готова. Осталось совсем немного.

Он стал помогать ей укладывать платья. Когда эта процедура была закончена, СиСи распрямился и поправил слегка примявшийся костюм.

— Дорогая, ты взяла паспорта?

Келли достала из заднего кармана джинсов две тонкие книжечки в темно–синей обложке.

— Вот, мой и Иден.

Он сунул документы во внутренний карман пиджака.

— Ну вот и хорошо. Все идет по плану. Думаю, что через четверть часа ты будешь далеко отсюда.

— Папа, скажи мне все‑таки, что ты задумал, я не совсем понимаю, что происходит.

СиСи снисходительно улыбнулся.

— Чем меньше ты будешь знать, тем легче будет для тебя. Главное, доверься мне. Я знаю, что делаю.

Келли осуждающе покачала головой.

— Это неправильно, папа.

Но он упрямо повторил:

— Правильно.

Она все еще колебалась.

— Папа, ну пожалуйста, подумай, может, не стоит этого делать, ведь это очень рискованно.

Он пожал плечами.

— Почему?

— Ну, потому что из‑за меня у тебя могут быть крупные неприятности. Что будет, если они узнают о том, кто помог мне бежать?

СиСи беспечно махнул рукой.

— Когда ты исчезнешь, я сделаю такой вид, как будто и для меня это оказалось невероятной неожиданностью. Келли, успокойся, уверяю тебя, все будет хорошо.

Он ласково обнял дочь и погладил ее по голове. Она прижалась к нему, как маленький ребенок.

— Папа, но полиция наверняка заподозрит, что ты и мама как‑то связаны с моим исчезновением. Они не оставят тебя в покое до тех пор, пока ты сам не признаешься в этом. Они могут даже возбудить уголовное дело против тебя.

СиСи хитро улыбнулся.

— Они могут делать все, что угодно. А я уже сделал все, что от меня зависело. Ты должна думать только о себе. Неужели тебе кажется, что Кейт Тиммонс сможет меня одолеть. Да я ведь, если нужно будет, здесь всех растопчу, пусть только кто‑нибудь попробует тебя тронуть. Они узнают, что такое гусеницы танка.

Келли восхищенно взглянула на отца.

— Да, в это охотно верю. Уж на что, на что, а на это ты способен.

Дверь комнаты Келли распахнулась, и туда осторожно вошла София.

— Как ваши дела?

— Неужели ты оставила наших милых офицеров в одиночестве тосковать за чашкой кофе?

София улыбнулась.

— Нет, я оставила их на попечение Перла, который решил провести с ними научную беседу о вреде какого‑то мексиканского кактуса, по–моему, пейота.

Келли рассмеялась.

— Да, в этом деле он настоящий специалист. Когда‑то Перл уже рассказывал мне о том, что это такое.

София подошла к дочери и с любовью обняла ее за плечи.

— Келли, помни, что мы всегда будем думать о тебе. Мы с отцом предпримем все возможное для того, чтобы ты могла вернуться домой поскорее.

Келли прослезилась.

— Мама, я буду очень скучать. Как жаль, что мы не можем остаться вместе. Ну ничего, все дурное проходит, остается лишь хорошее. Мы обязательно встретимся. Правда, я до сих пор не знаю, что придумал папа и поэтому немного боюсь.

София нежно поцеловала ее в щеку.

— Зато он знает. Келли, если я не сомневаюсь в его способностях, то тебе и подавно не стоит этого делать. Он ведь у нас крупный организатор.

Келли усмехнулась.

— Да, для этого нужен особый талант — развить такую бурную деятельность под носом двух полицейских инспекторов, да так, чтобы они ничего не заметили.

Все рассмеялись.

— Кстати, — сказала София, — Перл послал меня проверить, все ли в порядке?

Услышав это имя, Келли почувствовала приступ какой‑то острой жалости. Она понимала, что ей в скором времени предстоит расставание и, возможно, это расставание окажется вечным…

— СиСи, ты звонил во Флоренцию? — спросила София.

СиСи кивнул.

— Да, там все готово. Келли будут ждать, правда, я еще не совсем четко представляю себе, что делать с этими полицейскими в холле. Надо их как‑то отвлечь.

София задумчиво потерла лоб.

— Честно говоря, не знаю. Но у меня есть одна идея.

— Какая? — тут же уцепился СиСи.

— Все происходящее, — ответила София, — напоминает мне сейчас сцену из одного спектакля, в котором я когда‑то играла в Сассексе.

СиСи на мгновение задумался.

— А, помню. Кстати говоря, мне эта постановка не очень понравилась. То есть, пьеса‑то была неплохая, но режиссер у вас был откровенно слабый. Он так и не смог подняться выше провинциального уровня.

София укоризненно посмотрела на мужа.

— Мы сейчас собрались здесь для того, чтобы обсуждать спектакль, в котором я когда‑то играла?

Она покачала головой.

— СиСи, по–моему, тебя иногда заносит.

Он упрямо мотнул головой.

— Но ведь это же правда, спектакль‑то был плохонький. Я честно говорю, что он мне не понравился.

София не удержалась от смеха.

— Я думаю, что он не понравится и этим двум полицейским в холле. Наверное, нам сейчас есть смысл разыграть несколько сцен из этой пьесы. Во всяком случае, начало уже положено. Перл делает первый ход, а мы подхватываем.

Келли ошалевшими глазами смотрела на отца с матерью, которые вели себя, как шаловливые ребятишки.

— Ну вы и даете, — только и смогла проговорить она. — Я, конечно, всякого могла ожидать от вас, но чтобы вот так организовывать побег из‑под носа полиции, да еще при этом разыгрывать сцены из пьес, это уж слишком. Вы поневоле заставляете меня гордиться вами.

СиСи польщенно улыбнулся.

— Ну ладно, — сказала София. — В сторону шутки. Теперь о том, что важно тебе сейчас знать. Экономку на вилле зовут Адриана. Она очень плохо говорит по–английски и вообще не любит английского языка, так что ты практически не будешь общаться с ней. И вообще, она мало будет беспокоить тебя. Адриана — человек очень спокойный по натуре и никогда не любила задавать лишние вопросы. Ее мужа зовут Хуго. Он встретит тебя в аэропорту.

Келли кивнула.

— Хорошо, я все поняла. А как я попаду в аэропорт?

СиСи предостерегающе поднял руку.

— Тебе сейчас рано об этом думать. Все в свое время. Мы сообщили Адриане и Хуго о том, что ты художница, так что у тебя будет все необходимое для работы — кисти, краски, холсты. Думаю, что тебе там понравится.

Келли благодарно кивнула.

— Спасибо, папа.

СиСи покопался в карманах, достал оттуда пачку стодолларовых банкнот и сунул их дочери.

— Вот тебе на карманные расходы, а когда будешь спускаться вниз, загляни в мой кабинет и возьми из сейфа еще денег. Если тебе понадобится, я пришлю.

Келли как‑то печально посмотрела на пачку денег в руке и упавшим голосом сказала:

— У меня такое чувство, как будто я уезжаю навсегда. Все это выглядит так, словно…

София ободряюще взяла ее под руку.

— Нет, нет, Келли. Почему ты так подумала? Ты уезжаешь только до тех пор, пока мы не сможем доказать, что ты не сделала ничего противозаконного. Если ко всему прочему нам удастся доказать, что доктор Роулингс, действительно, так опасен, как ты нам об этом рассказывала, то суду станет ясно, почему ты уехала. Сейчас мы посвятим все наше время тому, чтобы заняться сбором доказательств. Разумеется, это может продлиться даже несколько недель, но, я думаю, что это не такой уж большой срок. Ну, и к тому же, там очень живописные места. Горы, снег, ослепительно яркое солнце. Тебе не будет там скучно. Ты сможешь заниматься тем, чем захочешь: рисовать, гулять, кататься на лыжах. Там великолепные места. Вот увидишь, тебе понравится.

У Келли на глазах проступили слезы.

— Да, конечно, мама. Я все понимаю, но… — она умолкла и опустила голову.

Стук в дверь заставил их насторожиться. СиСи жестом приказал Софии и Келли спрятаться за шкафом, а сам неторопливо направился к двери. Это был Перл.

— Не пугайтесь, это я. Что нужно делать? — деловито сказал он.

СиСи несколько остудил его пыл.

— Уходи.

Возникла немая сцена, которая была нарушена появлением Келли. Вынырнув из своего укрытия, она сказала:

— Папа, я доверяю Перлу также, как и тебе.

СиСи без особого энтузиазма согласился. Закрыв за Перлом дверь, он обратился к дочери:

— Ты уже все собрала? Тогда тебе пора отправляться.

В разговор вмешался Перл.

— Да, лучше не задерживаться. Эти полицейские уже начинают проявлять беспокойство. Я едва отвязался от них. Но тот, который постарше званием, сейчас торчит на лестнице.

СиСи тяжело вздохнул.

— Ну ладно, — хмуро сказал он. — Я скажу тебе, что нужно делать. Идем.

Они подошли к кровати Келли, на которой стояла спортивная сумка с ее вещами, СиСи снял сумку и протянул ее Перлу.

— Возьми это и поставь в кухонный лифт.

Затем СиСи стащил с постели одеяло и, скомкав его, сунул в руки ничего не понимавшему Перлу.

— И это тоже возьми.

Дворецкий пожал плечами.

— Зачем?

СиСи с таким укором посмотрел на Перла, словно перед ним стоял полный идиот.

— Если что, объяснишь, что ты несешь это в чистку.

Перл кивнул.

— Понятно. Что дальше?

— Дальше? Положишь сумку в машину и отвезешь ее к дому Локриджей. Задача ясна?

— Ясна.

СиСи покопался в карманах и протянул Перлу ключи от машины.

— Держи. Подождешь меня внизу, поедем вместе.

Перл, до самой макушки нагруженный вещами, медленно потащился к двери. Тем временем СиСи обнял дочь за плечи.

— Келли, выйди через черный ход и беги, что есть сил. Потом, когда нам удастся избавиться от полицейского хвоста, мы с мамой отвезем тебя к нашему самолету.

Перл остановился у двери.

— Ладно, я попробую задержать их, отвлеку их внимание, — сказал он. — Полицейские — народ простодушный, их ничего не стоит поймать на простейшую уловку. Так что, у вас есть еще время попрощаться. Думаю, пяти минут вам хватит?

СиСи кивнул.

— Да.

— Ну вот и отлично! — воскликнул Перл, захлопывая за собой дверь.

Когда Перл ушел, Келли, уже не заботясь о том, чтобы сдерживаться, бросилась на шею матери.

— Я буду очень скучать, — сквозь слезы промолвила она. — Мне будет очень не хватать вас…

— Что же ты, Круз? — с горькой улыбкой сказала Сантана. — Боишься?

Дело было не в том, что Круз боялся. Просто, он не был уверен в том, что Сантана, действительно, не намеренно совершила наезд на Иден. Пока он колебался, Сантана с мрачным удовлетворением воскликнула:

— Да, я опасная женщина! Я — убийца! Если Круз Кастильо верит в это, значит, так и есть.

Круз, наконец, решился и смело шагнул вперед.

— Я так не говорил.

Однако, это отнюдь не успокоило Сантану.

— Стой на месте! — заверещала она. — Я знаю, ты хочешь отвлечь мое внимание, чтобы забрать у меня пистолет. У тебя ничего не получится.

Он замер на месте, а Джина обеспокоенно крикнула:

— Круз, не глупи! Ты же видишь, у нее не все дома.

Они по–прежнему стояли друг напротив друга — муж и жена. У жены в руках был револьвер, направленный ему прямо в грудь. Кастильо осуждающе покачал головой.

— Я и не думаю, что ты выстрелишь.

Сантана, из глаз которой полились необъяснимые для нее слезы, сквозь всхлипывания бросила:

— Почему же?

Он показал рукой на сгрудившуюся за его спиной толпу.

— Если все эти люди уйдут отсюда, и мы с тобой останемся наедине, то нам не составит никакого труда решить все наши проблемы. Мы сможем спокойно поговорить и найти выход. Подумай, это будет наилучшее решение в сложившейся ситуации. Тебе не стоит совершать глупостей.

Забинтованной рукой она вытерла слезы.

— И что ты мне на этот раз пообещаешь, Круз? Что‑нибудь такое, что я до сих пор не слышала — хороший дом, светлое будущее? — надрывно выкрикнула она.

Иден вышла из‑за спины Круза.

— А чего ты хочешь, Сантана? Мы можем тебе это дать. Тебе нужен Брэндон? Ты хочешь вернуть себе сына? Ты этого хочешь?

Сантана решительно перевела револьвер на Иден.

— Вы хотите заговорить мне зубы? Вы хотите, чтобы я забыла, для чего пришла сюда? У вас ничего не выйдет! — запальчиво вскричала она. — Джина уже пробовала сделать такое.

В этот момент музыка, разносившаяся над пляжем громким эхом, вдруг умолкла.

— Что случилось? Что такое? — забеспокоилась Сантана. — Что произошло с аппаратурой? Давайте, кто‑нибудь разберитесь с этим!

Хейли еще ничего не успела ответить, как в дело вмешался окружной прокурор.

— Хорошо, хорошо! — торопливо воскликнул он. — Я сейчас все сделаю, потерпи минутку, не надо нервничать. Только спокойно.

Все оказалось весьма просто — закончилась запись на компакт–диске. Тиммонс подошел к проигрывателю, нажал на кнопку, достал диск и продемонстрировал его Сантане.

— Вот, ничего страшного. Просто нужно сменить музыку, — успокаивающе сказал он.

Сантана, тяжело дыша, кивнула.

— Хорошо, только не вздумай делать глупости, Кейт, а то я немедленно выстрелю.

Он наигранно рассмеялся.

— Да что ты! О каких глупостях идет речь? Неужели ты думаешь, что я могу метнуть в тебя этим диском?

Сантана взбешенно завизжала:

— Прекрати издеваться надо мной! Я этого не потерплю!

Тиммонс тут же вскинул вверх руки.

— Ладно, ладно, я приношу свои извинения, только успокойся. Но я надеюсь, ты позволишь мне поставить новую пластинку?

Она махнула револьвером.

— Давай! Но только побыстрее!

Тиммонс неторопливо сменил пластинку, а затем, как бы невзначай, положил руку на пульт.

Бдительно следившая за ним Сантана тут же закричала:

— Эй, эй! Ты что там делаешь?

Он пожал плечами.

— Да так, ничего. А почему ты испугалась? Это же не оружие какое‑нибудь? Я просто поправил тут кое‑что.

— Что? — подозрительно спросила Сантана.

— Уровень зашкаливает, — объяснил Тиммонс.

Он едва заметно наклонился над микрофоном и практически незаметным движением пальцев вывел заглушённый прежде уровень микрофона.

— Да успокойся же, Сантана, — обиженно сказал окружной прокурор. — Не надо нервничать. Норд–бич — это очень людное место. Сюда в пляжный бар могут в любой момент войти и увидеть тебя с пистолетом в руке.

Он говорил это так ясно и отчетливо, что Сантана мгновенно догадалась, в чем дело.

— Ах ты негодяй! — закричала она и, бросившись к пульту, стала в истерике вырывать из него провода.

— Кейт, тебе это даром не пройдет! — кричала Сантана, расправившись с пультом и направив револьвер в грудь Тиммонса. — Ты снова предал меня, но это случилось в последний раз.

И хотя револьвер в ее руках ходил ходуном, угроза того, что она выстрелит, была более, чем вероятной. Круз осознал это раньше других и, резко шагнув в сторону, заслонил собой окружного прокурора.

— Сантана, послушай его, он прав, — доверительно произнес Кастильо. — Они знают, что ты здесь, ты губишь себя.

Сантана растерянно вертела головой.

— Ну почему, почему ты защищаешь его? — чуть не плача, воскликнула она. — Ты же ненавидишь Кейта Тиммонса не меньше, чем я? Круз, воспользуйся этим шансом. Ты даже не будешь виноват. Поэтому отойди в сторону и позволь все сделать за тебя твоей ужасной и неверной жене.

Круз помрачнел.

— Думай, что ты говоришь, Сантана. Ведь все вокруг потом повторят эти твои слова. Вокруг столько народу. Ты хочешь заранее вынести себе приговор?

Сантана невпопад рассмеялась.

— Ну и что же? Что из этого? Неужели ты боишься за мое блестящее будущее? Какой же ты дурак, Круз. Ведь Кейт ненавидит тебя. Он использовал меня, чтобы навредить тебе, он смеялся над тобой, над твоей глупостью. Он лез ко мне, когда хотел и где хотел. Мы вытворяли такое, что ты бы поседел, если бы узнал. Круз, ты ничего не видел, кроме своей идиотской работы и своей ненаглядной Иден. Ты забыл обо всем, что между нами было. А я решила тебе отомстить. Знаешь, Круз, ты даже порой не подозревал о том, что происходит рядом с тобой. Мы могли все втроем сидеть за столом в ресторане, и Кейт приставал ко мне, а ты даже не замечал этого. Его ничто не останавливало. А ты даже не смотрел в мою сторону. Знаешь, где мы однажды занимались любовью? В твоем кабинете, на твоем столе. Что, Круз, радостно тебе узнать об этом?

Он потрясенно молчал, а лицо его темнело все больше и больше. Иден почувствовала, что Круз не в силах защитить себя, и потому воскликнула:

— Боже мой, Сантана, как ты разговариваешь с единственным человеком, который еще на твоей стороне?

Сантана снова нервно расхохоталась.

— Кто на моей стороне? Круз? Да ты, наверное, бредишь, Иден. Этот человек с самого начала делал все, чтобы меня упекли в тюрьму. Он даже не постарался помочь мне, когда я была арестована. Наверное, ему помешало чувство служебного долга.

Иден смело возразила:

— Это не правда. Как ты могла подумать, что Круз предавал тебя? Скажи, как?

— Он всегда только и делал, что восхищался тобой.

Лицо Сантаны покрылось крупными каплями пота.

Было видно, что она находится на последней стадии психического и нервного истощения. А в таком положении человек способен на все. Именно поэтому никто не осмеливался решиться на отчаянный поступок и попробовать обезоружить Сантану. Но Иден, презрев опасность, упрямо спорила с Сантаной.

— Это еще ничего не значит! — воскликнула она. — Если ты думаешь, что когда вы были женаты, он изменял тебе со мной, то я могу тебе сказать, что этого не было. Он просто–напросто отказался делать это.

Сантана вдруг растерялась.

— Что ты имеешь в виду? — пробормотала она. — Я не понимаю.

Внезапно появившийся за спиной Сантаны Ник Хартли осторожно подбирался к ней сзади, явно намереваясь выбить из ее руки револьвер. Сантана пока не замечала его.

— Что это значит: когда мы были женаты? — пролепетала она. — По–моему, мы еще и сейчас женаты.

Возможно, задуманное Ником увенчалось бы успехом, однако ему помешала Джина. Возможно, она руководствовалась благими намерениями, однако результат оказался прямо противоположным.

— Ник, осторожно — крикнула она.

Сантана мгновенно дернулась и отскочила в сторону. Увидев рядом собой Ника Хартли, она тут же направила на него револьвер и завопила:

— А ну‑ка отойди! Кто еще с тобой?

Он обезоруженно поднял руки.

— Что ты здесь делаешь, Сантана?

Она тяжело дышала. Однако, это не мешало Сантане держать револьвер, направленным в грудь Ника.

— Я… Я ничего против тебя не имею, — растерянно пробормотала она. — Зачем ты сюда приехал?

Он едва заметно подался вперед.

— Я искал тебя повсюду, чтобы помочь.

Она испуганно отскочила назад и снова закричала:

— Не подходи ко мне! Стой там, где стоишь! О какой помощи ты говоришь? Ты хотел помочь мне попасть в тюрьму или в клинику? Или помочь мне стать наркоманкой? Или помочь мне потерять сына?

Ник сокрушенно покачал головой.

— Да, Сантана. У тебя, действительно, очень много поводов для обид. Но ведь это еще ничего не значит.

Сантана зло усмехнулась.

— Ник, не пытайся остановить меня. Ты ведь друг Круза. Этим для меня все сказано.

Он уверенно кивнул.

— Да, я его друг. Но я не закрываю глаза на его ошибки и считаю, что у тебя есть повод обижаться почти на всех присутствующих здесь.

Ник оглянулся и, посмотрев на Кастильо, многозначительно сказал:

— Даже на тебя, Круз.

Как ни горько было Крузу выслушивать эти обидные слова, однако в глубине души он понимал, что Хартли прав. Именно его поведение в последние месяцы вынудило Сантану наделать массу глупостей. Она, действительно, хотела только любви, и больше ничего. Но он, целиком погрузившись в свои служебные дела и не разобравшись со своими чувствами по отношению к Иден и Сантане, стал виновником того, что произошло. Если бы он вовремя определился со своими женщинами, то случившегося можно было избежать.

Круз и сам укорял себя в этом, однако теперь уже было поздно сокрушаться и жалеть о происшедшем. Нужно было срочно что‑то предпринимать, пока Сантана не совершила непоправимую ошибку…

— Келли, подожди минутку, мне нужно кое‑что показать тебе, — сказала София. — Я вернусь через минуту.

Она стремительно направилась к двери и спустя несколько мгновений Келли услышала, как на лестнице раздались ее шаги.

— Папа, куда она пошла? — обеспокоенно спросила Келли.

Тот недоуменно пожал плечами.

— Я и сам не знаю. Наверное, перед расставанием она хочет сообщить тебе нечто важное.

Спустя несколько мгновений София вернулась с продолговатым белым конвертом в руке.

— Вот, Келли, это тебе, — сказала она, ласково посмотрев на дочь.

Та взяла конверт и недоуменно повертела его в руках.

— А что это? Здесь ничего не написано.

София улыбнулась.

— Открой и посмотри.

Келли достала из конверта сложенную вдвое открытку с двумя тисненными золотыми кольцами и прочитала надпись внутри:

— Ваше присутствие будет большой честью…

Выражение удивления на ее лице сменилось широкой улыбкой.

— Неужели это свадьба?

Келли быстро прочитала текст на открытке и радостно воскликнула:

— Мама, я просто глазам своим не верю! Вы снова решили пожениться? Папа, неужели это правда? У меня такое ощущение, что это какой‑то сон. После всего, что было вы наконец‑то снова решили жить вместе?

Не дожидаясь ответа, она с восторгом бросилась на шею матери.

— Я так рада за вас, мои дорогие! Я бы никогда не могла об этом подумать.

СиСи гордо улыбнулся.

— Я тоже рад, дорогая. У нас, наконец‑то, все получилось. Но должен заметить, что твоя мама долго сопротивлялась, и мне пришлось приложить немало усилий к тому, чтобы убедить ее в искренности своих намерений.

После обмена объятиями с Софией и СиСи, Келли протянула матери конверт и пригласительный билет. София недоуменно пожала плечами.

— Нет, нет, Келли, не нужно отдавать это мне. Ведь это твой пригласительный билет. Оставь его у себя. Оставь это у себя, и когда ты вернешься, ты будешь самым желанным гостем.

Келли нерешительно повертела в руках открытку.

— Мама, но ведь здесь написана дата… К этому времени я не успею вернуться. Остались уже, буквально, считанные дни.

СиСи решительно махнул рукой.

— Не обращай внимания на число. Без тебя свадьбы не будет. Я просто не могу поступить иначе. Ты моя любимая дочь, и я лучше отложу свадьбу, чем сыграю ее без твоего присутствия.

Но Келли все еще сомневалась.

— Папа, однако о свадьбе уже объявлено, и я не хочу, чтобы все вокруг подумали, будто свадьба откладывается именно из‑за меня. Я вообще не хочу, чтобы кто‑то знал о том, где я.

СиСи уверенно кивнул.

— Мы подумаем о том, как сделать это.

Келли решительно помотала головой.

— Нет, нет, вы не должны откладывать свадьбу из‑за меня. Как же так — из‑за меня у вас нарушится вся личная жизнь? Нет, я не могу на это согласиться.

София успокаивающе обняла ее за плечи.

— Детка, мы заберем тебя назад, как только это станет возможно.

Скрепя сердцем, Келли вынуждена была согласиться.

— Хорошо, — тихо сказала она. — И все равно, мама, мне кажется, что вам было бы лучше не думать обо мне.

— Мы не можем не думать о тебе, — возразила София. — Ты наша дочь. Наша любимая дочь. И если не думать о тебе, то о ком же думать?

Келли снова прижалась к ее щеке.

— Спасибо, мама. Я так люблю вас. В больнице мне было хуже всего, когда доктор Роулингс сказал, что я не могу с вами видеться. Я чувствовала себя такой одинокой. Но теперь я понимаю, что ошибалась. Я ведь никогда не оставалась одна, правда?

София нежно гладила ее по голове.

— Конечно. У тебя не должно быть никаких сомнений по этому поводу.

Испытав прилив нежности к дочери, СиСи тоже обнял Келли.

— Дочка, ты никогда не была и не будешь одинокой, — уверенно сказал он. — Это я тебе обещаю, малыш. Я так буду скучать по своей прелестной девочке. Даже если ты уедешь, все будет совсем по–другому. Ты ведь теперь находишься под нашей опекой, и мы заботимся о тебе. Никакие врачи–эксперты не смогут говорить нам О том, кто ты такая и как надо относиться к тебе, как надо любить тебя.

Она прижалась к груди отца, и тонкий ручеек слез полился ему на лацкан пиджака.

София вдруг обеспокоенно взглянула на часы.

— Келли, тебе пора, — скрывая слезы нежности, сказала она. — У нас уже нет времени.

Келли забрала со стола маленькую китайскую сумочку и вместе с конвертом сунула ее к себе под мышку.

— Хорошо, я пойду, — слабым голосом сказала она. СиСи проводил ее в коридор.

— Обойди холл и выйди через черный ход, — сказал он. — Там внизу тебя будет ждать Перл. Только постарайся не попасться на глаза полицейским. Возможно, снаружи за домом следят. Иди через сад. Когда мы избавимся от назойливого внимания стражей порядка, мы еще увидимся с тобой. Перл все знает.

Не оборачиваясь, Келли зашагала по коридору. Сейчас никто не видел, что лицо ее заливают слезы.

СиСи вернулся к Софии. Тяжело вздохнув, он опустил голову и отвернулся к окну.

— Да, жаль, что приходится расставаться с ней. Но у нас нет другого выхода, — глухо произнес он.

София подошла к нему сзади и положила руки на плечи.

— А знаешь, СиСи, ты молодец, — чуть дрожащим от волнения голосом сказала она. — Я от тебя такого никогда не ожидала.

СиСи обернулся к ней и печально усмехнулся.

— Ты еще многого обо мне не знаешь. Кстати говоря, ты тоже настоящий боец.

Она посмотрела на него с невыразимой нежностью.

— Это правда. И правда то, что ты сказал Келли. Теперь она с нами, и теперь уже я так не боюсь за нее.

СиСи тоже был расстроен, но старался держаться спокойно.

— Родная, — сказал он, обнимая Софию. — Нам теперь есть чем гордиться.

Она улыбнулась.

— Я‑то знаю, но вот полицейские вряд ли будут того же мнения.

СиСи махнул рукой.

— Ладно, ладно. Сейчас я спущусь по запасной лестнице и войду в другую дверь. Им ни в чем не удастся заподозрить меня. Хотя, не думаю, что они такие уж наивные простачки. Конечно, эти ребята быстро догадаются, что к чему, но, надеюсь, нам удастся еще хотя бы десять минут отвлекать их внимание, прежде, чем они сообразят, что к чему. Ладно, я думаю, что мы справимся с этим.

Он ласково погладил ее по щеке.

— Я люблю тебя, София.

— Я тоже люблю тебя.

Они обменялись поцелуями, и СиСи вышел из комнаты. Оставшись одна, София не смогла сдержать рыданий и вволю дала себе выплакаться. Затем, немного успокоившись, она вышла на балкон и проводила взглядом исчезавшую среди деревьев фигуру Келли.

— Беги, родная, беги, — прошептала София.

СиСи уверенным шагом вышел в холл, где по–прежнему находились пребывавшие в полной растерянности полицейские офицеры.

— Прошу прощения, господа, — спокойно сказал Ченнинг–старший. — Мне очень жаль, что я заставил вас ждать. К сожалению, телефонный разговор с судьей Конвей занял слишком много времени. Мне казалось, что я никогда не смогу избавиться от Аманды. Она очень разговорчивая женщина.

Он вдруг сделал озабоченный вид и оглянулся.

— Кстати, господа, вы нигде не видели Келли?

Инспектор Шульц пожал плечами.

— Нет. Мы думали, что вы знаете, где она.

Словно в хорошо отрепетированном спектакле, на сцене появилась София.

— СиСи, а где Келли? Она с тобой? — также спокойно и уверенно спросила София.

СиСи развел руками.

— Нет, дорогая, я думал, что она находится в своей комнате.

София озадаченно взглянула на мужа.

— Но я только что была там. Келли нет в комнате. Может быть, она пошла куда‑нибудь погулять?

Шульцу и его помощнику стало ясно, что их надули. Обвиняюще ткнув пальцем в СиСи, он произнес:

— Для вас было бы лучше, если бы она нашлась. Ладно, — он повернулся к своему помощнику, — ты пока обыщи дом, а я посмотрю снаружи. Может быть, нам удастся ее найти.

Когда он направился к двери, младший офицер угрожающе произнес:

— Если она сбежала, и мы сможем выяснить, что кто‑то из вас причастен к этому, то…

Не дожидаясь окончания этой угрожающей тирады, СиСи возмущенно возвысил голос:

— Прошу прощения, молодой человек, но я всегда был законопослушным гражданином. Мне непонятно, почему вы до сих пор не знаете об этом.

Тот уже сделал попытку уйти, однако СиСи довольно бесцеремонно ухватил полицейского за локоть и, наставительно помахивая пальцем, сказал:

— В городе меня уважали еще до вашего появления на свет, неправда ли, дорогая?

Они обменялись столь выразительными взглядами, что лишь идиот не мог бы понять, в чем тут дело.

София едва удержалась от того, чтобы не прыснуть со смеху.