Санта–Барбара IV. Книга 2

ГЛАВА 7

Сантана не помучает того, на что надеялась. Джина нарывается на неприятности. Иден становится заложницей. Горестное расставание. Рола пытается остановить дочь. Перл возвращается в клинику доктора Роулингса. Предательство скрыть нельзя. Встреча с Элис.

Услышав гневные слова Ника Хартли, обращенные к Крузу, Сантана с ехидством воскликнула:

— Ну, что ты на это скажешь, Круз? Смотри‑ка, кто‑то считает, что и ты небезупречен.

Круз еще ничего не успел ответить, как Ник снова сказал:

— Сантана, я хочу, чтобы ты сама разобралась во всем, без посторонних подсказок. Если ты не сможешь этого сделать сама, то, боюсь, что все наши разговоры напрасны.

Она судорожно сглотнула.

— Кажется, я начинаю понимать, — растерянно пролепетала Сантана. — Мне уже многое становится ясным. Но я ожидала…

Круз не сдержался.

— Я даже не знаю, чего ты ожидала.

Его перебила Иден:

— А я знаю, чего ты ожидала! — гневно воскликнула она, обращаясь к Сантане.

Ствол револьвера переместился с Круза на Иден, словно в голове у Сантаны работала автоматическая система наведения на любого говорящего.

— Ты… Ты… — запинаясь, сказала Сантана. — Какое ты имеешь право?

Но Иден решительно махнула рукой.

— Я имею на это право. Я знаю, чего ты хотела. И знаю, на что ты рассчитывала. Мы давно знакомы с тобой, Сантана. И все, что происходило с тобой, происходило на моих глазах. Я знаю, что говорю. Ты ожидала, что тебе подадут мир на блюдечке с золотой каемочкой. У тебя были Брэндон и Круз, и ты думала, что все будет хорошо. А меня ты считала эгоисткой.

Сантана попыталась раскрыть рот, чтобы что‑то сказать, однако Иден, не желая слушать ее возражений, продолжила:

— Да, может быть, я эгоистка. А ты сама? Посмотри па себя. Рубен и Роза хотели, чтобы их дети жили беззаботно, и они добились этого. Тебе ничего не надо было делать. А потом ты обнаружила, что жизнь идет совсем по другому сценарию. И что должен был делать Круз? Ты выдержала испытание, которое тебе пришлось пережить в связи с Брэндоном, но большая заслуга в этом была, несомненно, Круза. А что случилось потом? Потом, когда все стало спокойно, ты решила, что о семейном счастье можно больше не заботиться, что все придет само собой. Ты забыла о том, что за это нужно бороться каждый день и час, это нужно поддерживать и укреплять, а иначе… Ведь ничто на этом свете не вечно. Я не знаю, о чем ты думала, когда тебе в голову пришла мысль изменить мужу. По–моему, в тебе начали говорить инстинкты, а не разум или чувства.

Ник попытался вступиться за Сантану.

— Круз, я не говорю, что ты не старался наладить отношения в своей семье, но, представь себе, как можно жить, если знаешь, что тебя окружает со всех сторон ложь? Как можно жить, когда знаешь, что человек, который говорит, что любит, на самом деле хочет сбежать от тебя? Только тогда понимаешь, что, может быть, все происходящее — это сплошной обман.

— Может быть, это и так, — осторожно заметила Хейли, — но ведь это не оправдание, Ник? Разве можно из‑за такого угрожать оружием?

Ник немного помолчал.

— Да, это верно. С этим трудно не согласиться.

Он повернулся к Сантане.

— Ведь ты тоже так считаешь?

Она отступила на шаг и растерянно пробормотала:

— Может быть, оно и так. Но, — она вдруг повысила голос, — я скажу вам, что может служить мне оправданием.

Сантана кивнула в сторону Кейта и Джины.

— Эти двое, — обвиняюще сказала она. — Я всем мешала: Иден и Крузу, и Джине. Но с этим я как‑нибудь справилась. Однако, все получилось по–другому. Джине или Кейту понадобилось все взять в свои руки. Они заменили мои таблетки от аллергии на наркотики, чтобы заставить меня делать то, что было нужно им.

Круз с сомневающимся видом развел руками.

— Сантана, я бы мог понять это, если бы вчера не видел собственными глазами гору таблеток, найденных в нашем доме.

Сантана возбужденно взмахнула револьвером.

— Их туда подбросили! — закричала она. — Джина или Кейт, я не знаю, кто из них. Это мог сделать любой из них. Но ты, конечно, в это не поверишь, Круз. Ведь это так?

Он тяжело вздохнул.

— Было бы гораздо проще поверить в это, если бы ты убрала пистолет. Прошу тебя, послушайся моего совета — отдай мне оружие. Если не хочешь отдать мне, то отдай его Нику. С каждой минутой ты только ухудшаешь свое собственное положение.

Сантана мстительно рассмеялась.

— Да, я понимаю. Вам было бы гораздо легче. Но ведь пистолет помогает мне, не правда ли? Разве кто‑нибудь раньше согласился бы слушать меня? Все вы либо отмахивались, либо делали вид, что вам некогда. А ты, Круз, вовсе отказывался меня слушать. Я не могла рассчитывать ни на чью поддержку, но зато теперь, — она снова рассмеялась, — смотрите, какие вы смирные. Никто не возражает.

Ник повернул к Джине побледневшее лицо.

— То, что она сказала на счет наркотиков, это правда?

Стараясь выглядеть, как можно более спокойной, Джина с напускной улыбкой заявила:

— Да ладно, подумайте сами, где бы я достала наркотики? И как бы я могла подсунуть их Сантане? — оправдывающимся тоном сказала она. — Кейт Тиммонс вам ведь не мошенник какой‑нибудь, а окружной прокурор. Неужели он поставил бы под удар свою карьеру? Меня тошнит от того, как вы тут с ней нянчитесь, слушаете нытье Сантаны! Когда последний раз кто‑нибудь слышал, чтобы она говорила правду? Она лжет уже на протяжении нескольких недель. Она и раньше лгала, добиваясь к себе жалости.

Круз Кастильо попытался заткнуть этот фонтан красноречия.

— Джина, замолчи! — воскликнул он. — По–моему, ты слишком много на себя берешь!

Но та своенравно взмахнула руками.

— Да? Черта с два!

Потеряв всякое чувство страха и реальности, она растолкала стоявших перед ней и смело шагнула навстречу Сантане.

— Пусть меня лучше застрелят, чем я буду слушать ее бредни! К тому же я знаю, что будет дальше. Вы все вытащите носовые платочки и начнете причитать: «Бедная Сантана! Ай–ай–ай!» Посмотрите на себя! Вы просто смешны… Зачем вы ее жалеете? В конце концов, окажется, что это я во всем виновата, так как я плохая, а Сантана хорошая. Она просто несчастливая, ей просто не повезло…

Джина выдержала эффектную театральную паузу и, пока она молчала, все собравшиеся в баре услышали завывание приближающихся к пляжу полицейских машин.

— Ну, так вот, — возмущенно продолжила Джина. — Она меня ненавидит, она может говорить все, что угодно, но она меня ненавидит!

Дрожа от возбуждения, Сантана направила револьвер в сторону Джины.

— Ты никогда не узнаешь, насколько сильно я тебя ненавижу! — нервно выкрикнула она.

Джина гордо вскинула голову.

— А за что? За то, что я вырастила маленького мальчика, а ей лень было позаботиться даже о себе самой? Почему бы тебе не ненавидеть саму себя? — зло сказала она. — Для этого есть гораздо больше причин. Да ты на коленях должна благодарить меня! Ты ведь знаешь, что Брэндон был намного счастливее до твоего появления в его жизни. А когда ты принялась за его воспитание, он тут же заболел. Как ты думаешь, что он почувствует, когда узнает, что его мать полусумасшедшая террористка, которая бегает по городу, размахивая револьвером, и пытается свести счеты с неугодными ей людьми? Неужели ты думаешь, что ему это понравится? Или, может быть, он будет в восторге, узнав о том, что Сантана, забыв обо всем на свете, металась между мужем и любовником только потому, что ее, видите ли, не понимали?..

Окружной прокурор, почувствовав, что разговор принимает нежелательный для него оборот, со злобой прошипел:

— Джина, заткнись.

Но она вела себя, как разъяренная фурия, сметая на пути все преграды. С презрением взглянув на Тиммонса, она воскликнула:

— С чего бы это? Почему вы все затыкаете мне рот? Почему я не имею права высказаться? Я что, требую от вас выслушать меня, угрожая револьвером? Я не буду молчать! И вообще, вся эта дешевая игра закончена! Вы что, не слышите полицейских сирен?..

Сантана потрясенно отступила назад.

— Ты! Ты…

Джина снисходительно махнула рукой.

— Все кончено, Сатана. Можешь убрать свою игрушку, она тебе больше не понадобится. Все уже в прошлом. После того, как я выступлю свидетелем против тебя в суде, тебя, Сантана, надолго упрячут в тюрьму.

Оказавшись у последней черты, Сантана окончательно потеряла голову. Она решительно шагнула навстречу Джине.

— Так значит, вы все хотите, чтобы меня отправили в тюрьму?.. — злобно сказала она. — Всем вам не терпится увидеть меня за решеткой!.. Ну, тогда я постараюсь, чтобы было за что!..

Ник, который оказался ближе всех к Сантане, понял, что нельзя медлить ни секунды. Он бросился ей наперерез, но успел только перехватить ее руку.

Сантана нажала на курок, и толпа бросилась врассыпную. Пуля попала Джине в ногу, чуть ниже колена.

Джина охнула и медленно опустилась на дощатый пол. Темно–красное пятно стало быстро расплываться на брючине.

Круз Кастильо и Кейт Тиммонс бросились ей на помощь. Пока все были заняты Джиной, Сантана поспешно отскочила назад и застыла в углу, словно затравленный зверь. Она по–прежнему держала пистолет в руке, бессильно повисшей вдоль тела.

Паника на площадке продлилась недолго. Половина заложников успела разбежаться, остальные занялись срочным оказанием помощи раненой Джине.

Ник Хартли разорвал пропитавшуюся кровью брючину на ноге Джины. Хейли торопливо схватила подсунутый кем‑то широкий носовой платок и бросилась перевязывать ногу тетки.

Сантана трясущейся рукой вытерла со лба крупный пот и стала плаксиво канючить:

— Я не хотела… Я не хотела… Я не нарочно… Это получилось случайно.

Ник быстро осмотрел рану на ноге Джины.

— Давай. Хейли, побыстрее перевязывай. Не знаю, задета ли кость, но времени терять нельзя! Посмотри, как хлещет кровь…

Как ни странно, Джина не потеряла сознания. Она лежала на руках у Круза и как‑то удивленно хлопала глазами, словно ребенок, который случайно поранился, и теперь не понимает, почему из дырочки на ноге течет густая красная жидкость. Очевидно, она была в таком шоке, который не позволял ей отключиться.

Круз знал, что при пулевых ранениях такое часто бывает — раненый не может потерять сознание до тех пор, пока глаза его не станут закрываться от большой потери крови. Не слишком опасная, на первый взгляд, рана могла привести к смерти спустя несколько минут, если бы не удалось остановить кровь.

— Я не нарочно… — продолжала оправдываться Сантана. — Вы же видели — я не хотела!..

Пока остальные были заняты оказанием помощи Джине, Иден, также склонившаяся над ней, вдруг выпрямилась и порывисто шагнула навстречу Сантане. В ее глазах было столько мрачной решимости и безумного самопожертвования, что Круз, забыв об истекающей кровью Джине, оставил ее и бросился следом за Иден.

— Ты куда? — закричал он, хватая ее за руку.

Но Иден решительно высвободилась и подошла к Сантане на расстояние вытянутой руки.

— Иден, погоди! — безуспешно кричал Круз. — Что ты делаешь?

Кастильо попытался оттащить ее в сторону, но Иден стояла как вкопанная.

— Да отпусти ты этот чертов пистолет! — заорал Круз, обращаясь к Сантане. — Ты что, хочешь, чтобы еще кто‑нибудь пострадал?

Но Сантана обреченно держала револьвер у самой груди Иден. — Не подходи! Не подходи… — побелевшими от страха губами бормотала она.

Иден, покачиваясь, словно сомнамбула, стояла перед Сантаной и как заведенная повторяла:

— Сантана… Сантана… Что ты наделала?.. — Переминаясь с ноги на ногу, та закричала:

— Уберите ее от меня! Скажите ей, чтобы она оставила меня в покое!

Круз снова попытался оттащить Иден в сторону, но и на этот раз ему ничего не удалось сделать. Складывалось такое впечатление, что Иден решила пожертвовать собой, лишь бы защитить остальных от обезумевшей Сантаны.

Хейли, которая теперь вместо Круза держала на руках Джину, в слезах воскликнула:

— Заберите у нее пистолет! Она сошла с ума!.. Сантана, как ты можешь обвинять во всем Джину? Никакие твои страдания не могут оправдать этого!

Полицейские сирены внезапно утихли, и над пляжем раздался многократно усиленный мегафоном голос:

— Говорит лейтенант Редке из полицейского управления Санта–Барбары. Мы слышали выстрел. Пострадавшие есть?

Круз, не оставлявший Иден, сложил руки рупором и изо всех сил закричал:

— Да, Редке. Говорит инспектор Кастильо. У нас здесь раненая женщина. Срочно вызовите по рации скорую помощь.

Никто не обратил внимание на то, как из‑за угла подсобного помещения на площадку бара вышла Роза Андрейд, мать Сантаны. Она оцепенело смотрела на события, происходившие на площадке.

— Все в порядке? — спросил лейтенант Редке. — Вы можете ее вынести?

Едва сдерживаясь от возбуждения, Круз взглянул на жену.

— Да! — громко крикнул он, а затем тихо добавил: — Думаю, что моя жена больше никому не причинит вреда. Она не хочет, чтобы кто‑нибудь еще пострадал. Она хочет сдаться…

Сантана истерично взмахнула пистолетом и завизжала:

— Нет! Ни за что! Я не хочу возвращаться туда! Им наплевать, что будет со мной!..

Кровь вдруг опять ударила ей в голову и она с истинно сумасшедшей логикой сказала:

— Но им не наплевать, что будет с тобой, Иден…

С этими словами она схватила Иден за руку и, притянув к себе, приставила ей револьвер к груди.

Такого безумного шага от Сантаны не ожидал никто. Она действительно вела себя, как террористка, и действовала по законам терроризма. После неудачной попытки совершения террористического акта она взяла Иден в заложники, чтобы обеспечить себе бегство.

Такого в Санта–Барбаре еще не видали.

Уже одним этим поступком Сантана заслужила право быть навечно внесенной в городские анналы — как первая террористка, которая взяла заложника.

Все, кто сейчас находился на танцплощадке бара, с ужасом взирали на то, как Сантана, прикрываясь Иден, словно щитом, отступала к дальней стене.

В ожидании, пока появится Келли, Перл молча стоял у окна в пустом доме Локриджей.

С тех пор, как СиСи Кэпвелл отнял этот дом у Лайонела Локриджа, здесь никто не жил. Правда, ощущения заброшенности в этом доме Перл не испытывал, наверное, потому, что, несмотря на отсутствие мебели и вообще каких‑либо вещей, за домом присматривали.

Перл старался не думать о том, что сейчас ему предстоит расставание с Келли. Он знал, что стоит ему всерьез задуматься над этим — и нервы его не выдержат.

Келли сейчас для него слишком много значила. После всего, что им пришлось испытать вместе, он проникся к ней такими глубокими чувствами, что ему невыносима была одна только мысль о предстоящей разлуке.

Самым удивительным было то, что Келли сейчас испытывала те же самые чувства. Они, еще ни разу не успевшие признаться друг другу в том, что влюблены, уже не мыслили жизни порознь. Предстоящая разлука была ужасна для обоих.

Когда в доме хлопнула входная дверь, Перл направился в прихожую.

Келли, раскрасневшаяся от быстрой ходьбы, радостно воскликнула:

— Это я!

Он грустно улыбнулся.

— Привет, Келли. Все прошло удачно? Тебя никто не заметил?

Прежде чем ответить, она нежно обняла его. Но не так, как это делают влюбленные, а скорее, как сестра обнимает брата.

— Мне пару раз пришлось остановиться по дороге, — наконец, объяснила она. — Я видела пару полицейских машин на пути сюда, которые пронеслись мимо, завывая сиренами. Я уже было подумала, что они гонятся за мной. Но, слава богу, все обошлось.

Не скрывая своей печали, Перл держал ее за руки.

— Ну, вот и хорошо.

Келли оглянулась на дверь.

— Как ты думаешь, у родителей все в порядке?

Перл убежденно кивнул.

— Да, конечно, я верю в них. Думаю, что все нормально. Ты с собой все взяла?

— Да. Папа обо всем позаботился…

Они оба умолкли, не в силах продолжать разговор. Первым это неловкое молчание нарушил Перл:

— Я слышал, что ты улетаешь в Европу… — неопределенно сказал он. — У тебя есть место, где можно остановиться?

Келли грустно опустила глаза.

— Да. Но там не будет тебя…

Перл пытался храбриться.

— Да. Но я думаю, что в этом нет ничего страшного. Все в порядке. Я тебе больше не нужен.

Келли отрицательно покачала головой.

— Как сказать, Перл… Как сказать…

Перл понял, что чувства одерживают верх в борьбе с разумом, и глаза его наполнились слезами.

— Я буду скучать по тебе… — дрогнувшим голосом едва выговорил он. — Ты даже не представляешь, как мне будет не хватать тебя.

Келли тоже едва не разрыдалась.

— И я буду скучать… — со слезами на глазах сказала она. — Мне действительно тяжело расставаться с тобой. Я понимаю, что это звучит глупо.

Он удрученно покачал головой.

— Нет. Это совсем не глупо. Это очень приятно слышать. Но, как ни жаль, от этого становится только еще грустнее.

Келли теребила пуговицу на его пиджаке.

— Ты знаешь, — несмело сказала она, — мне кажется, что это очень нечестно с моей стороны — ты столько сделал для меня, а я ничем не смогла тебе отплатить.

Перл сделал попытку улыбнуться, однако, это больше напоминало болезненную гримасу.

— Да нет, мне не нужна помощь, — неубедительно сказал он.

Келли с сомнением посмотрела ему в глаза.

— Мне она тоже не нужна… Но, знаешь… Перл, мне кажется, что ты был рядом со мной очень давно, еще до моего рождения. Я даже не могу вспомнить как, когда и где мы познакомились. У меня такое ощущение, что ты был со мной всегда. Я даже не знаю, чем это объяснить. Я не знаю, что это значит, но мне от этого хорошо.

Перлу все‑таки удалось сделать над собой усилие и улыбнуться по–настоящему.

— Ты не поверишь, это звучит очень забавно, но я сегодня видел об этом сон, — сказал он.

Эта улыбка подняла настроение и Келли.

— Послушай, — ободренно сказала она. — Когда я вернусь, мы обязательно разыщем Макинтош и еще кого‑нибудь, кто сможет нам рассказать все о твоем брате.

Улыбка снова исчезла с его лица, и он грустно кивнул.

— Наверняка…

Еще секунда — и он готов был разрыдаться.

Время, остававшееся у него на последнюю встречу, столь стремительно истекало, что, казалось, где‑то рядом стучат огромные часы, каждым ударом отсчитывающие неумолимую судьбу.

— А пока, — печально сказала она, — ты будешь писать мне?

Перл смущенно опустил глаза.

— Ты знаешь, мне кажется, что этого не стоит делать. Понимаешь, тебя будут искать, поэтому они, наверняка, будут за мной следить…

Разочарование, которое постигло Келли, невозможно было описать.

Единственное, что она смогла выговорить, были слова:

— Да. Наверное, ты прав.

Звук поворачивающихся в замке ключей заставил их обернуться.

Дверь в прихожую распахнулась, и на пороге показались СиСи и София.

— А, вот она где!.. — радостно воскликнул Ченнинг–старший.

Келли обеспокоенно посмотрела на мать.

— Как вы добрались?

— Все нормально.

— Мама, а как тебе удалось выскользнуть из дома?

София беспечно махнула рукой.

— Мне удалось убедить их в том, что ты, наверное, отправилась к себе, но они скоро начнут искать тебя, детка. СиСи подошел к Перлу.

— Ключи от машины у тебя?

— Да.

Он отдал Ченнингу–старшему ключи и отступил на шаг назад.

Келли возбужденно спросила:

— Как? Разве ты не поедешь с нами?

Он молча покачал головой.

СиСи вместе с Софией направились к двери.

— Мы проедем вокруг дома и выедем со стороны пляжа. Поехали…

Но Келли стояла посреди прихожей рядом с Перлом. СиСи на пороге остановился и с удивлением посмотрел на дочь.

— Келли…

Она успокаивающе подняла руку.

— Папа, идите. Я сейчас приду. Мне нужно еще на несколько минут остаться.

СиСи с таким недоумением уставился на дочь, как будто она только что попросила у него сто миллионов долларов наличными.

— Келли… — непонимающе повторил он.

— Я сейчас приду, — с нажимом сказала она. — Иди, папа.

Софии даже пришлось приложить некоторые усилия, чтобы вытолкать изумленно таращившегося на Келли Ченнинга–старшего из дома. Похоже, что его не устраивал роман дочери с каким‑то дворецким.

Когда родители вышли за дверь, Келли попыталась, что‑то сказать Перлу, но он опередил ее.

— Тебе пора ехать, — с горечью произнес он. Она обиженно посмотрела на него.

— Перл, но я хочу сказать тебе…

Он мрачно покачал головой.

— Нет. Не надо. Пожалуйста, Келли, не нужно…

Он отвернулся.

Девушка на несколько мгновений ошеломленно застыла, а потом, словно поняв все, кивнула.

— Хорошо. Я не буду.

Но когда она решительно развернулась и направилась к двери, Перл окликнул ее:

— Келли… Она обернулась.

Из глаз Перла катились крупные слезы, а губы дрожали, словно он испытывал глубочайшую скорбь.

— Ты знаешь, — еле слышно произнес он, — что ты теперь свободна. Я уже давно не пускал в душу к себе ни одного человека… Ты — первая, после моего брата. Знаешь, мне кажется, что я снова прощаюсь с ним.

Келли едва смогла сдержать свои чувства, чтобы не разрыдаться точно так же, как Перл.

— Но я вернусь, — твердо пообещала она.

Перл прикрыл глаза рукой, чтобы Келли не видела его слез. Голос его был едва слышен:

— Я знаю. Я верю тебе…

Она шагнула ему навстречу.

— Ты знаешь, сейчас я стала намного лучше. Раньше я не знала, что может быть так больно…

Они не выдержали и бросились в объятия друг друга. Перл рыдал на ее плече, словно ребенок. Она вынуждена была успокаивать его:

— Не плачь, Перл… Я ведь вернусь, я обязательно вернусь… Я буду скучать там по тебе. Теперь ты для меня очень много значишь.

Немного совладав со своими чувствами, он опустил руки.

— Келли, тебе пора. Ступай.

Она, не оглядываясь, зашагала к двери.

— Пока!.. — крикнул ей вслед Перл. — Мы еще увидимся…

Когда Келли ушла, Перл еще долго не мог успокоиться. Прислонившись к дверному косяку, он вытирал рукавом пиджака горькие слезы, лившиеся из его глаз.

Через некоторое время взор его прояснился и он с мрачной решимостью вышел из лома. Теперь у него оставалась только одна дорога: назад, в клинику доктора Роулингса… Он должен был найти Элис и выяснить у нее судьбу брата.

Сантана, держа пистолет у груди Иден, пятилась, отступая от стоявшего посреди танцплощадки Круза.

— Сантана! — обратился к ней окружной прокурор. — Дай нам вынести Джину отсюда. Она может умереть от потери крови.

Хейли перепуганно посмотрела на Тиммонса.

— Тише, Кейт. Джина может услышать тебя и от этого ее состояние не улучшиться.

Круз хмуро посмотрел на окружного прокурора.

— Конечно, Сантана отпустит Джину. Разве не так?

Сантана едва заметно кивнула.

— Хейли и другие здесь ни при чем, — уверенно сказал Круз. Он повысил голос. — Хорошо, Редке. Мы сейчас выйдем. Не стреляйте.

Спустя несколько мгновений раздался усиленный мегафоном голос лейтенанта Редке:

— Мы готовы. Выносите.

Тиммонс только сейчас заметил прятавшуюся за стойкой бара Розу Андрейд. Он глазами показал Крузу в ее сторону.

Кастильо оглянулся и, увидев Розу, кивком головы показал окружному прокурору, что заметил ее.

Тиммонс поднял на руки Джину и направился вместе с ней туда, где за скоплением желто–синих машин с трехцветными фонарями на крышах виднелись фигуры полицейских. Рядом с ним шагала Хейли.

— Джина, все будет в порядке, — успокаивающе говорила она. — Мы отвезем тебя в больницу.

Ник бросился к Крузу.

— Что мне делать?

Тот покачал головой.

— Не знаю. Ничего не нужно делать.

Ник удивленно развел руками.

— Но… Как? Я не могу оставить ее здесь. Сантана сейчас в таком состоянии, что ей обязательно требуется помощь.

Круз снова покачал головой.

— Ничего, Ник, — убежденно повторил он. — Мы справимся сами.

Услышав голос Сантаны, Круз и Ник обернулись к ней.

— Ну, как Джина? — спросила она.

— Сантана, — обратился к ней Ник. — Лучше отпусти Иден.

Та упрямо мотнула головой.

— Нет. Уходите, пока я не передумала.

Вместе с окружным прокурором, Длиной и Хейли площадку покинули все, кто не успел это сделать раньше. Остались лишь Круз, Сантана и Иден.

— Инспектор Кастильо, — раздался над площадкой голос лейтенанта Редке. — Сколько еще человек осталось на площадке?

— Трое, — включая меня, — ответил Круз.

— Секундочку… — сказал Редке. — Мне сообщили, что четверо.

Сантана стала растерянно озираться по сторонам.

— Что это значит? Что ты опять задумал, Круз?

Он успокаивающе поднял руку.

— Хорошо. Хорошо, Сантана… Только успокойся. Роза, подойди сюда.

На площадку вышла прятавшаяся до сих пор мать Сантаны. Она дрожащим голосом сказала:

— Убери револьвер и отпусти Иден.

Оуэн Мур брел с потерянным видом по коридору клиники доктора Роулингса.

Вышедшая ему навстречу медсестра миссис Коллинз с удивлением посмотрела на Мура.

— Оуэн… — обратилась она к пациенту. — Когда это вас выпустили из изолятора?

Он испуганно прижался к стене, словно его уличили в каком‑то неблаговидном поступке.

— Сегодня утром, — прошамкал он. Миссис Коллинз победоносно улыбнулась.

— С возвращением…

Когда она зашагала дальше по коридору, Мур воспользовался универсальным языком жестов, чтобы выразить свое отношение к ней. Он скрутил кукиш и нагло выставил в спину удалявшейся медсестре.

В следующее мгновение он едва не потерял равновесие, когда кто‑то схватил его сзади за пижаму и потащил за угол.

Перепуганно закрываясь руками, Мур едва не закричал от страха. Но затем, увидев, кто перед ним стоит, он облегченно вздохнул.

— О, Перл… — пролепетал он. — Что ты здесь делаешь?

Перл сверлил его испытующим взглядом.

— Ну, что ты мне скажешь, Оуэн? — холодно произнес он.

Мур кисло улыбнулся.

— Значит, доктор Роулингс не нашел тебя? Даже не позаботившись о том, чтобы поздороваться,

Перл ответил:

— Если быть совершенно честным, то — нашел.

Мур побледнел.

— О, нет! А с Келли все в порядке? — сдавленным голосом произнес он.

Перл выглядел мрачнее тучи.

— Сейчас — да, — ответил он. — Ты подвел нас, Оуэн.

Тот попытался возразить:

— Нет.

Перл укоризненно покачал головой.

— Я все знаю, Оуэн.

— Нет… — взмолился Мур. — Понимаешь, когда доктор Роулингс пришел на яхту, я сказал, что вы с Келли отправились в Панаму. Но он мне не поверил.

Перл не сводил с него строгого взгляда.

— Конечно, не поверил. Просто доктору Роулингсу уже было известно, что мы с Келли пытаемся найти его бывшую жену

Мур стал трястись еще сильнее.

— Но как?

Перл смотрел на Мура таким пронизывающим взглядом, что Оуэн не выдержал и отвернулся

— Все очень просто, — холодно сказал Перл. — Потому что ты ему рассказал об этом и от тебя он узнал, кто я такой…

Мур готов был разрыдаться.

— Ты не наш… — слабым голосом произнес он. — Ты приходишь и уходишь, когда захочешь. Ты не понимаешь, что это такое!..

Перл немного помолчал, а потом сочувственно похлопал Мура по плечу.

— Ладно, Оуэн. Все в порядке. Не пугайся, я не собираюсь тебе мстить…

Ему на самом деле было очень жаль этого маленького, удушенного страхом и собственной слабостью человечка. И для того, чтобы добиться его расположения, нужно было не запугивать Оуэна, не пытаться растоптать его, а наоборот — взбодрить его и дать ему веру в собственные силы. Именно это и хотел сделать Перл.

— Я провел в больницах полжизни, — обиженно сказал Мур. — Я даже привык к ним… Пока ты не появился, не вытащил нас оттуда. Помнишь?

С этими словами он взглянул на Перла. И тот увидел, что в глазах Мура светится слабый огонек надежды. Чтобы подбодрить его, Перл широко улыбнулся и снова похлопал собеседника по плечу.

— Конечно. Ты о нашей вылазке в ресторан?

Тот кивнул.

— Но вода поднималась и поднималась как на картине… Я бы сделал все что угодно, лишь бы не возвращаться сюда, — он опустил глаза и смущенно добавил: — Прости меня, пожалуйста.

Перл сочувственно заглянул ему в глаза.

— Он пообещал выпустить тебя на свободу? Он говорил, что ты снова сможешь жить как свободный человек?

Мур с несчастным видом кивнул.

— Да. Он говорил, что я смогу снова жить в обществе, среди людей. Но для этого мне нужно будет доказать ему, что я на это способен. Он заставлял меня шпионить за тобой и доносить на тебя. Роулингс запугивал меня. Но я и сам виноват. Я доверился не тому человеку. Но поверь мне, Перл, — Мур поднял на него полный раскаяния взгляд, — я доверился ему только потому, что он человек, который может принимать решения. Но ты заботился обо мне, а раньше никто ко мне так не относился. Я все исправлю… Пожалуйста, Перл позволь мне.

Перл прищурившись кивнул.

— Хорошо, Оуэн. Я верю тебе. Мне нужна твоя помощь. Я хочу знать, где сейчас находится Элис. В комнате ее нет.

Оуэн стал оживленно трясти головой.

— Они перевели ее в другое место — после того, как Келли сбежала из больницы.

— И где же она? — поинтересовался Перл.

Оуэн заговорщицки наклонился к нему и прошептал:

— Пойдем, я проведу тебя к ней.

Он осторожно высунулся из‑за угла и, убедившись в том, что в коридоре пусто, махнул рукой последовавшему за ним Перлу. Через несколько поворотов они остановились возле ничем не примечательной двери с зарешеченным тонкой проволокой окошком. Осторожно повернув ручку, Оуэн убедился в том, что дверь открыта и, едва слышно ступая по больничному полу, вошел в палату.

Элис в угрюмом одиночестве сидела на кровати у дальней стены комнаты, обхватив руками колени. Увидев неожиданно появившихся посетителей, она перепуганно отвернулась, закрыв лицо руками.

Перл широко улыбнулся и приветственно взмахнул рукой.

— Здравствуй, Элис.

Услышав его голос, девушка немного успокоилась и опустила руки.

— Я прослежу за тем, чтобы в коридоре никого не было, — торопливо сказал Мур. — Вы можете положиться на меня. Если будет какая‑нибудь опасность, я дам вам знать.

Перл кивнул.

— Хорошо. Спасибо, Оуэн.

Когда они остались вдвоем с Элис, Перл с некоторым смущением объяснил:

— Келли не смогла вернуться. Но ведь она пообещала, что кто‑то из нас обязательно придет еще раз. Вот поэтому я здесь.

Перл осторожно подошел к кровати и доверительно заглянул в лицо Элис.

— Ну, как твои дела? Ты поправляешься?

Девушка молча кивнула.

— С тобой все в порядке?

Она как‑то неопределенно пожала плечами и отвернулась. Перл сделал понимающее лицо.

— Ясно. Скучаешь по Келли? Так ведь? Да, я знаю. Могу тебя уверить в том, что это чувство знакомо не только тебе. Я тоже скучаю по ней.

Когда Элис вновь подняла на него недоверчивый взгляд, Перл быстро достал из‑под пиджака небольшой сверток, который он держал под мышкой.

— Элис, посмотри сюда. У меня кое‑что есть для тебя.

Перл показал сверток девушке.

— Конечно же, нужно было красиво упаковать его… Но извини, — Перл развел руками. — У меня не было времени. Я слишком торопился снова вернуться сюда.

Он положил сверток рядом с Элис, но она сидела, не шелохнувшись.

— Я не очень разбираюсь в женских размерах, — сказал Перл. — Но мне кажется, если ты примеришь, это должно быть красиво.

Элис как‑то неуютно поежилась и даже отодвинулась подальше от свертка.

Перлу пришлось использовать весь свой дар убеждения для того, чтобы заставить девушку принять подарок.

— Элис, это для тебя, — доверительно сказал он. — Ты знаешь, после того, как я вырвался на свободу из этой больницы, я понял, чего нам здесь не хватало. Нам не хватало нормального человеческого отношения друг к другу. Ведь мы не могли даже делать друг другу подарки, а мне так хотелось доставить многим из нас приятное. Сейчас, наконец, у меня есть такая возможность. Возьми, Элис. Я принес это специально для тебя.

Девушка уже не отшатывалась от Перла, но по–прежнему не принимала подарок.

— А… — улыбнулся он и понимающе кивнул головой. — Я знаю, чего ты опасаешься. Не бойся, я не буду подсматривать. Видишь, я отвернулся и закрыл глаза руками.

Для пущей убедительности он отошел в самый дальний угол комнаты, закрыл глаза руками и стал там спиной к Элис. Убедившись, что никакого подвоха здесь нет, Элис развернула сверток и достала оттуда нарядное шелковое платье с мелким цветным рисунком.

Улыбка озарила ее лицо…