Саймон и программа Homo sapiens

25

Что ж, я и правда был неосторожен. Я оставил целую кучу подсказок, так что не стоит удивляться, что Блю сообразил, что к чему. Может, я даже хотел, чтобы он понял.

Кстати, Jacques a dit — это «Саймон говорит»[41] на французском. Не так уж и хитро, как мне казалось.

Но по-настоящему я все запорол своими намеками на Кэла. Честное слово, я редкостный придурок. Серьезно, сам понять не могу, с чего я так решил. Синезеленые глаза и интуиция, подсказывающая, что Блю — это Кэл? Классический пример логики Саймона. Неудивительно, что я так ужасно, эпично ошибся.

Тем утром я провел минут двадцать, глядя в экран ноутбука на письмо Блю, прежде чем смог ему ответить. А затем просто сидел, обновляя страницу в браузере, пока Нора не постучала в дверь. Но в школу мы все равно приехали за пять минут до начала занятий. Так что еще пять минут я провел сидя в припаркованной машине и уставившись на свое письмо в телефоне.

А ведь он даже не видел тот пост на «Тамблере». Уже неплохо. Точнее, очень даже круто.

Я захожу в школу со звонком, все вокруг как в тумане. К счастью, руки сами набирают нужную комбинацию на замке шкафчика, потому что мозг в отключке. Люди разговаривают со мной, и я киваю, но не воспринимаю ни слова. Вроде бы двое парней — из тех, что ездят на пикапах, — называют меня Семя Квир. Не знаю. Мне уже все равно.

Я могу думать только о Блю. Наверное, в глубине души я надеюсь, что сегодня что-то произойдет. Что он откроется мне. Мне не верится, что Блю оставит свою личность в тайне, ведь он уже знает, кто я. В общем, я ищу знаки повсюду. На уроке французского Лиа передает мне записку, и у меня колотится сердце: вдруг это сообщение от него? «Встретимся у твоего шкафчика. Я готов». Что-то в этом духе. Но это оказывается на удивление реалистичный рисунок в стиле манги, на котором наш француз сосет багет. К слову о том, что напоминает мне о Блю.

И когда кто-то дотрагивается до моего плеча на уроке истории, сердце подпрыгивает, как шарик в пинболе. Но это просто Эбби.

— Тсс, послушай.

И я слышу, как Тейлор объясняет Мартину, что она ничего специально не делает, чтобы добиться просвета между ногами, это просто ее метаболизм, и она понятия не имела, что некоторые девушки стремятся к тому же. Мартин кивает, почесываясь, и скучающе смотрит по сторонам.

— Она ничего не может поделать со своим метаболизмом, Саймон, — говорит Эбби.

— Совсем ничего.

Пусть даже Тейлор и оказалась тайным ниндзя, противостоящим хулиганам, но она все равно довольно ужасна.

Чуть позже Эбби толкает меня в бок и просит подобрать ручку, которую уронила. Внутри меня начинается новый раунд пинбола. Ничего не могу поделать. Во мне зародилось странное предвкушение, которое я не в силах подавить.

Поэтому, когда школьный день подходит к концу и ничего особенного не происходит, я чувствую разочарование. Это как вечером в день рождения понять, что никто не устроит тебе вечеринку-сюрприз.

В четверг после репетиции Кэл вдруг как бы невзначай упоминает, что он бисексуал. И что, возможно, нам стоит куда-нибудь сходить. Он застает меня врасплох. Милый Кэл с его медлительными движениями, хипстерской челкой и океаническими глазами.

Но есть одна проблема: он не Блю.

А Блю теперь с неохотой отвечает на мои письма.

Поразительно, но я вспоминаю о Кэле только на следующий день, когда прихожу на английский. Я вхожу в класс: мистера Вайза нет на месте, и наши нерды совсем разошлись. Пара ребят спорят о Шекспире, а затем один из них забирается на стул и принимается орать на ухо другому монолог Гамлета. На диване сегодня особенно много народу. Ник уселся на колени к Эбби. Широко улыбаясь, она выглядывает у него из-за спины и подзывает меня:

— Саймон, я тут рассказываю Нику о том, что случилось вчера на репетиции.

— Да, — подхватывает Ник. — И кто такой, скажите мне на милость, сей юноша Кэлвин?

Я краснею и качаю головой.

— Никто. Он из театрального кружка.

— Никто? — Ник наклоняет голову набок. — Уверен? Потому что одна птичка мне напела…

— Заткнись! — кричит Эбби, закрывая ему рот рукой. — Прости, Саймон. Я просто так за тебя рада… Это же не секрет, правда?

— Нет, это не. Короче, ничего не будет.

— Ну, посмотрим, — самодовольно улыбается Эбби.

Не знаю, как ей объяснить, что, по сути дела, у меня уже кое-кто есть. Он тезка одного из американских президентов и малоизвестного персонажа комиксов. Он не любит рисовать, у него не голубые глаза и он пока не катал меня по коридору на компьютерном кресле.

А еще он тот, кому я, судя по всему, нравился больше, пока он не знал, кто я.