Сборник материалов Чрезвычайной Государственной Комиссии по установлению и расследованию злодеяний немецко-фашистских захватчиков и их сообщников

ПРОЦЕССЫ 1945—1946 ГОДОВ

В этом разделе представлены отчеты ТАСС о ходе первых восьми послевоенных открытых судебных процессов над военными преступниками, проходивших в наиболее пострадавших от войны городах Советского Союза: Смоленске, Брянске, Ленинграде, Николаеве, Минске, Киеве, Великих Луках и Риге. В ходе процессов было осуждено 85 человек[102], из них к смертной казни 67 человек.

Москва, 30 октября 1943 г.

Великобритания, Соединенные Штаты и Советский Союз получили из различных источников свидетельства о зверствах, убийствах и хладнокровных массовых казнях, которые совершаются гитлеровскими вооруженными силами во многих странах, захваченных ими, из которых они теперь неуклонно изгоняются. Жестокости гитлеровского господства не являются новым фактом, и все народы или территории, находящиеся в их власти, страдали от худшей формы управления при помощи террора. Новое заключается в том, что многие из этих территорий сейчас освобождаются продвигающимися вперед армиями держав-освободительниц и что в своем отчаянии отступающие гитлеровцы-гунны удваивают свои безжалостные жестокости. Об этом теперь с особой наглядностью свидетельствуют факты чудовищных преступлений на освобождаемой от гитлеровцев территории Советского Союза, а также на территории Франции и Италии.

В соответствии с вышеизложенным три союзные державы, выступая в интересах тридцати двух объединенных наций, торжественно заявляют и предупреждают своей нижеследующей декларацией:

В момент предоставления любого перемирия любому правительству, которое может быть создано в Германии, те германские офицеры и солдаты и члены нацистской партии, которые были ответственны за вышеупомянутые зверства, убийства и казни или добровольно принимали в них участие, будут отосланы в страны, в которых были совершены их отвратительные действия, для того, чтобы они могли быть судимы и наказаны в соответствии с законами этих освобожденных стран и свободных правительств, которые будут там созданы. Списки будут составлены со всеми возможными подробностями, полученными от всех этих стран, в особенности в отношении оккупированных частей Советского Союза, Польши и Чехословакии, Югославии и Греции, включая Крит и другие острова, Норвегии, Дании, Нидерландов, Бельгии, Люксембурга, Франции и Италии.

Таким образом, немцы, которые принимали участие в массовых расстрелах итальянских офицеров или в казнях французских, нидерландских, бельгийских и норвежских заложников, или критских крестьян, или же те, которые принимали участие в истреблении, которому был подвергнут народ Польши, или в истреблении населения на территории Советского Союза, которые сейчас очищаются от врага, должны знать, что они будут отправлены обратно в места их преступлений и будут судимы на месте народами, над которыми они совершали насилия. Пусть те, кто еще не обагрил своих рук невинной кровью, учтут это, чтобы не оказаться в числе виновных, ибо три союзных державы наверняка найдут их даже на краю света и передадут их в руки их обвинителей с тем, чтобы смогло совершиться правосудие.

Эта декларация не затрагивает вопроса о главных преступниках, преступления которых не связаны с определенным географическим местом и которые будут наказаны совместным решением правительств-союзников.

РУЗВЕЛЬТ, СТАЛИН, ЧЕРЧИЛЛЬ.

21.11.1945

п.132

Строго секретно

1. Провести в течение декабря 1945 — января 1946 г. открытые судебные процессы по делам изобличенных в зверствах против советских граждан бывших военнослужащих германской армии и немецких карательных органов в городах: Ленинграде, Смоленске, Брянске, Великие Луки, Киеве, Николаеве, Минске и Риге.

2. Все дела заслушать в открытых судебных заседаниях Военных Трибуналов.

3. Руководство организацией, подготовкой и проведением судебных процессов возложить на Комиссию в составе: т.т. Вышинского (председатель), Рычкова (зам. Председателя), Голякова, Круглова, Абакумова, Афанасьева (Гл. Воен. Прок.).

4. Обязать НКВД (т. Круглов), НКГБ (т. Кобулов), Главное Управление СМЕРШ (т. Абакумов), Прокуратуру Союза ССР (т. Горшенин) провести предварительное следствие и подготовить следственные материалы в сроки, обеспечивающие начало рассмотрения указанных в п.1 дел в суде не позже 15 декабря с.г.

5. Обязать НКЮ СССР (т. Рычков) и Верховный Суд СССР (т. Голяков) обеспечить соответствующий состав членов суда, выделенных для рассмотрения всех указанных выше дел, а также необходимое количество защитников.

Обязать Прокуратуру СССР (т. Горшенин) выделить необходимое количество прокуроров для участия в указанных процессах в качестве обвинителей.

6. Обязать секретарей соответствующих ЦК КП(б) союзных республик и обкомов оказать необходимое содействие в организации и проведении упомянутых выше открытых судебных процессов.

7. Ход судебных процессов систематически освещать в местной печати и кратко освещать в центральной прессе.

8. В отношении всех обвиняемых, признанных виновными в совершении зверств, применить Указ 19 апреля 1943 г. (о применении к фашистским злодеям, уличенным в совершении убийств и истязаний советского гражданского населения и пленных красноармейцев, смертной казни через повешение).

_{РГАСПИ. ф.17. оп.162. д.37. л.159—160. Подлинник. Машинопись.}

СМОЛЕНСК, 15 декабря. (ТАСС).

15 декабря в г. Смоленске в Военном Трибунале округа началось слушанием дело группы бывших военнослужащих германской армии, обвиняемых в массовых убийствах и истязаниях гражданского населения и пленных красноармейцев в период временной оккупации Смоленска и Смоленской области в 1941—1943 гг.

К ответственности привлечены 10 человек: военнослужащие охранных батальонов германской армии Вайс Вилли, Гаудиян Курт, Генчке Фриц, Мюллер Эрих, Краузе Вилли, Винклер Гейнц, Эвертс Эрих, лекарский помощник германского военного лазарета Модиш Рудольф, переводчик смоленской комендатуры Киршфельд Роберт и военнослужащий 350 пехотного полка германской армии Райшман Иозеф.

Дело рассматривается Военным Трибуналом на открытом судебном заседании под председательством генерал-майора юстиции т. Горячева, Государственное обвинение поддерживает старший советник юстиции т. Смирнов. Защитниками подсудимых по назначению от суда выступают адвокаты т.т. Казначеев, Белов, Луговой и Сидоренко[103].

* * *

На утреннем заседании было оглашено обвинительное заключение, в котором указывается, что, совершив вероломное нападение на Советский Союз и оккупировав город Смоленск и Смоленскую область, немецко-фашистские войска приступили к планомерному истреблению советских граждан: расстреливали, вешали и умерщвляли газами мирных жителей, в том числе женщин, стариков и детей, зверски уничтожали советских военнослужащих, сжигали и разрушали города и деревни, грабили и уничтожали промышленные предприятия, колхозы и культурные учреждения, а так же угоняли в немецкое рабство советских людей.

Следствием установлено, что зверства, насилия и грабежи чинились в городе Смоленске и Смоленской области офицерами и солдатами немецкой армии по приказам командующего войсками по охране тыла армейской группы «Центр» генерала фон Шенкендорф (не разыскан), действовавшего по общим планам и указаниям верховного командования германской армии.

Специальная комиссия под руководством академика Н. Бурденко, выезжала в Смоленск и производившая раскопки ям-могил и изучавшая участки территории массовых погребений, установила, что в период временной оккупации немцами гор. Смоленск и Смоленской области немецко-фашистскими злодеями умерщвлено свыше 135 000 советских граждан.

Следствием установлено, что непосредственное участие в организованном уничтожении мирного советского населения и военнопленных принимали различные воинские части германской армии, дислоцировавшиеся в Смоленске, в том числе 335 и 490 охранные батальоны и привлеченные по делу в качестве обвиняемых: Киршфельд Роберт, Модиш Рудольф, Вайс Вилли, Гаудиян Курт, Генчке Фриц, Мюллер Эрих и Райшман Иозеф.

Материалами следствия устанавливается, что система истребления немцами мирных советских граждан в гор. Смоленске и Смоленской области была такой же, как и на всей другой территории Советского Союза.

Показания обвиняемых свидетельствуют о том, что истребление советских людей производилось по прямым указаниям гитлеровского правительства и командования германской армии.

Мирные жители, независимо от их пола и возраста, немецкими военнослужащими без причины хватались прямо на улицах города Смоленска и доставлялись в комендатуру или другие германские карательные органы, где в процессе допросов подвергались нечеловеческим издевательствам и пыткам, а затем уничтожались.

Установлены также факты, когда участники немецких карательных отрядов не ограничивались расстрелами, а заживо сжигали свои жертвы.

Наряду с массовыми расстрелами в гор. Смоленске немцы для истребления мирных советских граждан широко применяли специально оборудованную автомашину, так называемую «душегубку».

В июне 1942 года немецкие фашисты истребили все население, в том числе детей, стариков и женщин, городского района Верхние Садки и разграбили принадлежащее им имущество.

Наряду с истреблением мирных советских граждан немецко-фашистские войска чинили массовые расправы над советскими военнопленными в Смоленском пересыльном лагере военнопленных №126, именуемом немцами «Дулаг-126», и в Смоленском лагере №21, а так же при конвоировании в октябре 1941 г. колонны военнопленных через г. Смоленск и при перевозках по железным дорогам.

В германские лагери военнопленных, как установлено показаниями арестованных и свидетелей, заключалось так же и мирное гражданское население, в том числе старики, женщины и дети.

Обвиняемые Вайс, Мюллер, Гаудиян, и другие показали, что на батальоны по охране тыла германской армейской группировки «Центр», в которых они служили, было возложено, наряду с проведением карательных мероприятий против мирного гражданского населения, так же охрана лагерей и конвоирование военнопленных.

Выполняя эти функции, арестованные по приказам своих начальников, а так же по собственной инициативе, проявление которой поощрялось германским командованием, методично расстреливали и вешали советских военнопленных и гражданских лиц, содержащихся в этих лагерях.

В конце октября 1941 года, при конвоировании большой группы советских военнопленных из г. Вязьмы в Смоленск, военнослужащие 335 и 490 охранных батальонов германской армии учинили над военнопленными расправу, в результате которой на трассе и в самом городе Смоленске было убито до 10 000 человек.

Следствием вскрыты и установлены так же факты зверств над русскими военнопленными находившимися в германском военном лазарете №551, дислоцировавшимся в период с сентября 1941 года по апрель 1943 года в г. Смоленске.

Следствием установлено, что на советских военнопленных производилось первичное испытание не опробованных ранее биологических и химических препаратов, причем, как правило, подвергавшиеся этим экспериментам уничтожались.

Как установлено следствием, немецко-фашистские войска за время пребывания в Смоленске и Смоленской области угнали на каторжные работы в Германию несколько тысяч советских мужчин и женщин, в том числе подростков.

Угон мирных советских граждан в Германию сопровождался массовыми расстрелами советских людей.

В период временной оккупации Смоленска и Смоленской области немецко-фашистские войска варварски разрушали города, деревни и грабили имущество государственных учреждений и мирных жителей.

Установлено, что немцы разрушили на территории города Смоленска 96 промышленных предприятий, 7 300 домов, а в районах области свыше 125 000 жилых домов.

Так, в Сафоновском районе из 9 119 домов разрушили 8 314, в Кордымовском из 5 655 — 5 123, в Ярцевском из 6 000 — 5 065.

Наряду с этим немцы уничтожили Смоленскую городскую электростанцию, 326 магазинов и баз, телеграф и телефонную станцию, железнодорожный узел ст. Смоленск, железнодорожное депо, 18 больниц и амбулаторий, 3 кинотеатра, 21 школу, 6 институтов, 3 музея и т.д. При этом оборудование и имущество этих учреждений полностью разграбили.

Разрушение и грабежи, совершенные немцами на территории города Смоленска и Смоленской области, подтверждены актами Государственной Чрезвычайной Комиссии.

Далее в обвинительном заключении приводятся конкретные преступления в которых изобличены материалами следствия привлеченные по настоящему делу в качестве обвиняемых военнослужащие германской армии Модиш Рудольф, Киршфельд Роберт, Вайс Вилли, Гаудиян Курт, Генчке Фриц, Эвертс Эрих, Мюллер Эрих, Краузе Вилли, Винклер Гейнц и Райшман Иозеф.

Вечернее заседание 15 декабря

На вечернем заседании начинается допрос подсудимых. Первым допрашивается подсудимый Модиш Рудольф. Являясь лекарским помощником в 551 германском военном лазарете в городе Смоленске с сентября 1941 года по апрель 1943 г., он принимал участие в истреблении пленных раненых бойцов и офицеров Красной Армии. Он лично умертвил не менее 23 советских военнопленных. Модиш признает себя виновным в преступных экспериментах, производившихся над советскими военнопленными, а так же в том, что после произведенных экспериментов умерщвлял советских граждан, участвовал в ограблении медицинских учреждений, государственных и частных владений в Смоленске[104].

Он признал себя так же виновным в том, что брал кровь у советских детей для лечения германских военнослужащих. Модиш признал себя виновным и в том, что с целью так называемых экспериментов участвовал в искусственном заражении крови у раненых советских воинов.

Ежедневно таким способом убивали по 180—200 человек, а всего за время службы Модиша в лазарете было, умерщвлено 3500—4000 советских военнослужащих[105].

Отвечая на вопрос государственного обвинителя, подсудимый Модиш показывает об убийстве одного из советских офицеров-танкистов. Он говорит, что советский офицер был перенесен в операционную, где гитлеровские студенты, приехавшие на практику из Германии, производили эксперименты[106]. В результате большой потери крови во время «операции» офицер лишился сознания. Подсудимый Модиш, по его заявлению, перенес ослабевшего от потери крови лейтенанта в морг и умертвил его впрыскиванием большой дозы строфантина.

Далее подсудимый Модиш показывает, что для лечения раненых германских офицеров у советских детей брали большое количество крови, которое явно обрекало этих детей на смерть[107]. Они умирали либо сразу после взятия у них крови, либо впоследствии, так как были истощены.

Государственный обвинитель спрашивает: Под каким предлогом заманивали советских детей в лазарет №551 для обескровливания?

Модиш: Родителям объясняли, что это необходимо для лечения их детей[108].

Далее Модиш показывает, какими средствами и способами он пользовался, чтобы вызвать заражение крови у легко раненых красноармейцев.

На вопрос государственного обвинителя, с какой целью это производилось. Модиш отвечает: для экспериментов, чтобы испытать на больных новые лечебные средства. Модиш показывает далее, что в лазарете у здоровых людей извлекали части роговой оболочки глаза, которая затем пересаживалась раненым немецким офицерам. Он приводит случай, когда профессор Мюллер взял у русской девушки кусочек роговицы глаза, и девушка ослепла.

После небольшого перерыва суд приступает к допросу обвиняемого Киршфельда Роберта.

Переводчик германской военной комендатуры в Смоленске Роберт Киршфельд, неоднократный участник карательных экспедиций, лично расстреливал советских граждан, сжигал советские села и деревни[109].

— Партизаны — показывает подсудимый Киршфельд, — были неуловимы, и немецкое командование решило подавить партизанское движение массовым расстрелом ни в чем не повинного мирного населения. Выясняется, что Киршфельд участвовал в угоне советских людей в германское рабство[110].

Допрашиваемый затем подсудимый Эвертс Эрих показывает суду о чудовищных злодеяниях карательных экспедиций, участником которых он был[111].

Эвертс показывает, что он был свидетелем расстрела группы малолетних детей, подозреваемых в связи с партизанами. Дети были убиты выстрелами из пулеметов в затылок[112].

Следующим дает показание подсудимый Вайс.

— Под моим руководством, — показывает он, — солдаты подвергали расстрелу, повешению и сжиганию заживо советских людей[113].

Допросом подсудимого Вайса заканчивается вечернее заседание.

Утреннее и вечернее заседания 16 декабря

Утреннее заседание 16 декабря начинается допросом подсудимого Краузе — военнослужащего 335 охранного батальона. Краузе признает себя виновным в том, что избивал советских военнопленных, принимал участие в расстрелах, в ограблении русских деревень, изнасиловании к избиении русских женщин и девушек. Он признает также, что участвовал в карательных экспедициях в деревне Каспля, Смоленской области[114], в деревнях, расположенных в районе города Осиповичи[115], и других. Во время этих экспедиций осуществлялось массовое истребление мирных советских граждан, угон колхозников в немецкое рабство, ограбление их имущества и сожжение их домов. При этом Краузе лично застрелил несколько десятков человек и поджег несколько домов.

Государственный обвинитель рядом вопросов устанавливает многочисленные факты злодеяний Краузе.

Подсудимый показывает, что с октября 1941 года по май 1942 года в небольшом лагере на Восточном вокзале Смоленска было уничтожено больше 1 тысячи военнопленных[116]. Вместе с военнопленными уничтожались женщины и дети, уклонившиеся от отправки в Германию.

В 1941 году в Смоленске стояла суровая зима, морозы доходили до 40 градусов. Советские военнопленные содержались в товарных вагонах без печей. Им выдавали раз в день тарелку бурды и кусочек эрзац-хлеба с опилками. Тех, кто не мог подняться от истощенна, немцы на глазах у всех расстреливали.

Краузе показывает далее, что в деревне Каспля он и солдаты его роты расстреливали мирных жителей.

Подсудимый признает, что не дожидаясь приказа, он сам проявил инициативу в истреблении людей.

Представитель судебной медицинской экспертизы спрашивает, не знает ли подсудимый Краузе, чем болели советские военнопленные и в каких условиях они находились.

Краузе вынужден признать, что военнопленные, заболевшие сыпным тифом, оставались в вагонах, никакой медицинской помощи им не оказывалось, в результате чего они заражали и здоровых.

Суд допрашивает далее подсудимого Курта Гаудияна, военнослужащего охранного батальона. Гаудиян признает себя виновным в предъявленных ему обвинениях. Гаудиян показывает, что он принимал участие в расстрелах и повешении советских людей, в том числе 60 человек убил лично, участвовал в конвоировании колонны военнопленных из Смоленска в лагерь, при этом лично расстрелял 6 человек. В ряде деревень Смоленской области Гаудиян грабил мирное население, насиловал и убивал советских девушек[117].

Подсудимый Гаудиян вынужден признать, что он вместе с Генчке и другими военнослужащими охранного батальона активно участвовал в расстрелах мирных жителей, ограблении деревень, в насиловании женщин и девушек.

Подсудимый Генчке начинает свои показания с пространного перечисления совершенных им злодеяний. Он участвовал в расстреле советских военнопленных при транспортировке их из Вязьмы в Смоленск, из Смоленска в Минск и в лагере №126-юг[118]. Он занимался ограблением советских деревень, участвовал в диких насилиях над мирными гражданами, сжег заживо крестьян одного села. В лагере, где содержались советские военнопленные, Генчке застрелил за 8 дней 15—18 человек.

Государственным обвинитель: Какой же порядок существовал в лагере?

Генчке: Заключенным давали в день немного бурды и кусок хлеба, смешанного с опилками.

В ходе допроса выясняется, что жители Смоленска, узнав о тяжелом положении заключенных, пытались с риском для жизни передать им через колючую проволоку продукты. Когда измученные, голодные заключенные приближались к ограде, в них стреляли.

Генчке «оправдывается», заявляя, что он убивал в среднем 2—3 человека в день, тогда как в лагере ежедневно убивали, примерно, 50 человек.

Государственный обвинитель: Было ли это только в лагере №126-юг?

Генчке: Такое положение было во всех лагерях.

Уточняя обстоятельства дела, государственный обвинитель начинает перекрестный допрос подсудимых.

И ходе этого допроса выясняется, что по приказу Вайса мирные жители, в том числе дети, расстреливались из пулемета.

Вайс: Я подтверждаю. Я отдавал такой приказ.

Показания Вайса и Краузе изобличают подсудимого Генчке, который пытался отрицать свое участие в расстреле мирных жителей.

Допросом Генчке утреннее заседание заканчивается.

* * *

На вечернем заседании первым допрашивается Эрих Мюллер.

— Я принимал участие в массовом расстреле советских военнопленных в ночь с 20 на 21 октября 1941 года, — показывает подсудимый. — В сентябре 1943 года я принял участие в карательной экспедиции в деревне, расположенной недалеко от города Осиповичи. Во время этой экспедиции были заживо сожжены 50 местных жителей.

В ходе допроса выясняется, что Мюллер, так же как и Генчке, участвовал в расстреле мирных жителей деревни Каспля.

Суд переходит к допросу подсудимого Гейнца Винклера. Винклер признает, что он принимал участие в расстрелах военнопленных и гражданского населения, в насильственной отправке мирных жителей на работу в Германию.

Отвечая на вопрос государственного обвинителя, подсудимый дал показания о Ярцевском лагере для советских военнопленных. Зимой, при 40-градусном морозе, помещение не отапливалось. «Выстрелы облегчения» — так издевательски назывались убийства заболевших от истощения, лишенных медицинской помощи советских военнослужащих. Винклер лично убил 4 заболевших красноармейцев[119]. Подсудимый подтверждает, что ежедневно из германской комендатуры в гор. Смоленске отправлялось на казнь 35 советских военнопленных.

В ходе судебного заседания устанавливается, что подсудимый Вайс насиловал советские женщин, хотя на предварительном следствии он отрицал этот факт.

Допросом подсудимого Винклера вечернее заседание закрывается. Объявляется перерыв до 12 часов дня 17 декабря.

Утреннее заседание 17 декабря

Утреннее заседание начинается допросом подсудимой Иозефа Райшмана из 350-го пехотного полка 14-й пехотной дивизии германской армии, Райшман — активный участник многих злодеяний, совершенных немцами в Смоленске и окружающих деревнях. В одну из октябрьских ночей 1941 года по улицам Смоленска двигалась колонна советских военнопленных. Райшман вместе с другими гитлеровскими бандитами открыл стрельбу по колонне. Утром на Рославльском шоссе, по которому двигалась военнопленные, лишь на протяжении 500 метров было обнаружено более 50 трупов. Вся дорога была усеяна убитыми. Райшман вынужден признать, что в эту, по его выражению, «кровавую ночь» были уничтожены тысячи советских воинов.

Райшман участвовал в массовом расстреле мирного гражданского населения в поселке Монастырщина и в нескольких деревнях под Смоленском, в городе Борисове, где было истреблено свыше 12 тысяч советских граждан. В ходе судебного следствия устанавливается также, что Райшман насиловал советских женщин и девушек.

Государственный обвинитель (обращаясь к подсудимому): Были ли среди расстрелянных мирных жителей Монастырщины дети?

Райшман: Были.

В результате дополнительных вопросов подсудимому устанавливается новый чудовищный факт — факт натравливания армейских служебных собак на женщин, стариков и детей[120].

Затем суд переходит к допросу свидетелей.

Показания свидетелей рисуют чудовищную картину массового истребления советские военнопленных и гражданского населения Смоленска и Смоленской области.

Свидетельница М.М. Алексеева показывает, что немцы систематически 2 раза в неделю — по четвергам и субботам — привозили на расстрел большие группы мужчин, женщин и детей. Обреченных подводили к могиле. Из рук матерей вырывали младенцев и бросали их в яму, а взрослых убивали выстрелам в голову. Могилы засыпали и маскировали дерном.

Перед расстрелом несчастных раздевали, забирали у них все ценные вещи.

— Как-то утром. — продолжает свидетельница, — пришла машина темносерого цвета, остановившаяся возле ямы. Сопровождающие машину гитлеровцы стали выбрасывать трупы, которые тут же были зарыты. Серая машина — «душегубка» стала регулярно появляться в этом районе: с марта и до конца августа 1942 года она доставляла сюда трупы убитых.

Жительница Смоленска П.В. Брызгалова была свидетельницей массового убийства советских военнопленных на Большой Советской улице. Свидетельница показывает, что, узнав о расстреле военнопленных, она побежала разыскивать среди убитых своих родственников, так как на фронте у нее было 14 племянников, муж и сын. К убитым ее не допустили, она заметила лишь, что трупов было очень много.

Осенью 1941 года, узнав о том, что немцы гонят советских военнопленных, свидетельница Брызгалова напекла пирожков, сварила картофель и пыталась приготовленную пищу передать русским людям. Но ее не подпустили близко к колонне. Она видела, как упал один военнопленный, и хотела оказать ему помощь. Знаком она дала понять немецкому патрулю, что хочет взять военнопленного на несколько дней к себе подкормить и привезти в лагерь. В ответ на это немецкий солдат выстрелил красноармейцу в голову и убил его наповал. Живя недалеко от лагеря военнопленных, свидетельница видела, как оттуда выносили ежедневно по 40—50 трупов. Их хоронили раздетыми.

В заключение свидетельница приводит факт расстрела гитлеровцами 180 мирных жителей — женщин, мужчин и детей — в деревне Курченово.

Свидетеля Я.Д. Гаврилова в числе других мужчин деревни Красильщино пригнали в Смоленский лагерь. Здесь в сарае в невыносимых условиях находилось 3 тысячи военнопленных и гражданских лиц. Было так тесно, что люди спали сидя. Кормили гнилой картошкой и какой-то бурдой. Ежедневно в лагере умирало до 100 человек. Остававшиеся еще в живых были до того истощены, что едва волочили ноги. Гитлеровцы сознательно создали в лагере такие условия, в которых советские люди были обречены на неизбежную смерть.

Далее дает показания свидетельница Е.А. Ефименко.

— В 1941 году, — говорит она, — я проживала в Смоленске по улице Коммуны в доме №9. Осенью, как-то ночью, мы услышали выстрелы. Дождавшись рассвета, я вышла на улицу и увидела ужасную картину. Вся Советская улица была завалена трупами расстрелянных военнопленных красноармейцев и командиров Красной Армии. Мои дети побежали разыскивать среди убитых своего отца. Вскоре они возвратились и рассказали мне, что среди расстрелянных много тяжело и легко раненых. Легко раненые старались уползти кто куда мог. Но немцы начали рыскать по всему городу, собрали их к Дому Красной Армии и там расстреляли.

Отвечая на вопрос прокурора, свидетельница Ефименко приводит рассказ Ф.И. Лядниковой, жившей в Монастыршине. Она рассказывала ей, как гитлеровцы под Монастырщиной согнали в яму женщин, стариков и детей и расстреляли их. Фашисты никого не щадили. Даже грудного ребенка, которого мать положила на край могилы, думая, что хоть он останется живым, немец ударом сапога сбросил в яму.

Свидетельница А.И. Петрова сообщает суду, что немцы, ворвавшись в Смоленск, начали жестоко расправляться с советскими людьми. Целыми семьями люди выгонялись из родных домов. Лишенные питания и тепла, люди болели и ежедневно умирали сотнями. В ночь с 14 на 15 июля 1942 года немцы окружили район Верхних Садков. На утро всех жителей этого района выгнали из домов. Через некоторое время подошли две темносерые машины без окон с задней дверью. Жители поняли, что это «душегубки», что попавших туда ожидает страшная смерть. И вот несчастных стали загонять и машины. У матерей отнимали детей и бросали в машины, как дрова. Свидетельнице удалось спрятаться. Мимо нее несколько раз прошли немецкие машины, слышались приглушенные стоны. К 2 часам дня 15 июля все жившие в Верхних Садках были вывезены немцами. Позже стало известно, что их привезли в деревню Магелянщина и там уже мертвыми закопали в ямы. Чтобы скрыть свои преступления, немцы сравняли могилы с землей и утрамбовали тракторами.

После занятия Смоленска немцами, показывает свидетель И.С. Богданов, в городе исчезли продукты. 23 сентября 1941 года свидетель отправился в район села Бобыри. Возвращаясь назад по Рославльскому шоссе, он увидел большую колонну советских военнопленных. Люди с трудом передвигали ноги, так как были сильно истощены. Позади колонны шла группа немецких автоматчиков. Они расстреливали всех отставших военнопленных. На всем пути до Смоленска по обеим сторонам шоссе лежали трупы.

В первых числах октября Богданов видел колонну советских военнопленных, которую гнали из Рославля в Смоленск. И снова всюду по дороге валялись трупы.

Немецкое командование, показывает свидетель, приказало всему мужскому населению Смоленска явиться на биржу труда. После регистрации Богданов был направлен на Смолгэс, где он раньше работал. Теперь в помещении электростанции был устроен лагерь дли военнопленных. В выгоревшем здании поместили 350—400 человек. Их кормили болтушкой из костной муки и давали кусок эрзац-хлеба. От голода люди опухали, не могли передвигаться. Рабочих — жителей Смоленска и военнопленных, ослабевших от непосильного труда, гитлеровцы беспощадно расстреливали. После расстрела некоторые еще живыми лежали по нескольку часов, а потом их засыпали горячим шлаком.

Допросом свидетеля Богданова утреннее заседание заканчивается.

Вечернее заседание 17 декабря

На вечернем заседании продолжала допрос свидетелей.

Свидетельница М.А. Ляхова заявляет, что находившийся в Смоленске немецкий госпиталь для советских военнопленных был настоящим «домом смерти», где от голода, истощения, отсутствия лечения ежедневно погибали десятки людей.

Следующим дает показания свидетель С.А. Ладнов, колхозник хутора Титово, Духовщинского района.

— Немцы заняли деревню Титово и сразу же стали грабить и убивать жителей, — показывает он. — 20 мая 1942 года все колхозники были выгнаны из домов и согнаны на окраину. Гитлеровцы расстреляли людей около рва из ружей и пулеметов а деревню полностью сожгли. Сам Ладнов случайно спасся от смерти. Жена и дочь его в этот день погибли. Из 130 жителей хутора Титово уцелело всего 38 человек.

Одни за другим проходят перед судом свидетели. Свидетельница А.А. Перебякина, жительница села Каспля, рассказывает о кровавых злодеяниях немцев в этом селе. Гитлеровцы забрали из села 157 человек, в том числе ее мужа, и в тот же день их расстреляли.

Свидетельница Н.Г. Виткина, жительница деревни Боровки. Глинковского района сообщила суду о чудовищных преступлениях фашистских палачей в поселке Глинка, где немцы, согнав в школу много женщин, стариков и детей, учинили над ними кровавую расправу. Маленьких детей убивали ударом об стену, матерей и старших детей расстреливали. Такие же расправы над мирными жителями были устроены в деревнях Мончино и Ляхово.

Свидетельница Е.И. Баранова, жительница гор. Смоленска, в 1942 г. была насильно угнана в Германию. Она рассказывает о том, какие тяжелые муки испытала по дороге на фашистскую каторгу.

Следующий свидетель, старейший смоленский врач П.И. Кесарев, дал показания о зверских насилиях немцев над советскими женщинами и детьми, а также о сознательном уничтожении и ограблении гитлеровцами учреждений здравоохранения.

Допросом свидетеля Кесарева вечернее заседание заканчивается.

Утреннее заседание 18 декабря

Сегодня на утреннем заселении продолжался допрос свидетелей, которые приводили все новые и новые факты чудовищных злодеяний гитлеровцев.

Свидетельница Т.И. Чихиркина показывает, что уже перед отступлением в сентябре 1943 года немецкие солдаты и офицеры загнали в колхозное овощехранилище села Дудино свыше 170 мирных жителей и сожгли их заживо.

Свидетель С.Г. Антман показывает, что немецкие военнослужащие без причины хватали мирных жителей независимо от их пола и возраста, доставляли в комендатуру или другие германские карательные органы, где во время допросов подвергали мучительным пыткам и затем уничтожали. Антман сам подвергался пыткам в гестапо и лишь случайно спасся от смерти. В селе Каспля немцы повесили 3 мужчин, зацепив крючьями за челюсти. Люди погибли медленной смертью в страшных муках.

Свидетельницы А.П. Гришанова и П.Е. Денисова в своих показаниях дополнили новыми фактами картину страшных злодеяний, совершенных фашистскими бандитами на территории Смоленской области. Пытки, расстрелы мирных жителей, грабежи, сожжение домов — все это осуществляли гитлеровские палачи в каждом населенном пункте.

В суд поступило заявление Е.М. Чернышовой, которая явилась жертвой преступных экспериментов немецких врачей, извергов из лазарета №551, о котором говорил в своих показаниях подсудимый Модиш. Военный Трибунал постановил вызвать Чернышову в суд для допроса в качестве свидетеля. Е.М. Чернышова показала, что фашистский профессор Мюллер произвел над ней эксперимент, в результате которого она лишилась глаза.

Допрос свидетелей закончен. Председательствующий и государственный обвинитель ставят в заключение ряд вопросов перед судебно-медицинской экспертизой для уточнения обстоятельств умерщвления гитлеровцами советских военнопленных и мирных жителей.

На этом утреннее заседание заканчивается.

Вечернее заседание 18 декабря

Вечернее заседание начинается оглашением акта судебно-медицинской экспертизы, который является ответом на вопросы, поставленные государственным обвинителем. Судебно-медицинская экспертная комиссия на основании эксгумации и исследования трупов из 87 мест захоронений установила, что количество умерщвленных советских граждан на территории Смоленска и Смоленской области за период их временной оккупации немцами, несомненно, превышает 135 тысяч человек.

После короткого перерыва с речью выступил государственный обвинитель старший советник юстиции Л.Н. Смирнов.

Речь государственного обвинителя старшего советника юстиции Л.Н. Смирнова

Свою речь государственный обвинитель начинает с характеристики чудовищных преступлений, содеянных немецко-фашистскими захватчиками в древнем, исконно русском городе Смоленске.

— Мы слушали на судебном следствии, — говорит он, — показания свидетелей, устанавливающие факты преднамеренного уничтожения немцами города Смоленска. Об этом свидетельствуют сами развалины Смоленска. За 2 года оккупации фашисты разрушили больше, чем 9/10 зданий города, взорвали электростанцию, разрушили мосты через Днепр, вырубили Парк культуры и отдыха, увезли в Германию исторический памятник М.И. Кутузова, сожгли Дом Красной Армии, взорвали обсерваторию, осквернили древний смоленский Кремль.

Государственный обвинитель приводит выдержку из акта судебно-медицинской экспертизы при вскрытии мест захоронения 5 тысяч советских людей, злодейски умерщвленных немцами близ здания радиостанции. Профессоры Прозоровский и Смольянинов и старейший судебно-медицинский эксперт доктор Семеновский на вопрос обвинения экспертизе указывают, что число жертв немецких злодеяний значительно превышает 135 тысяч человек.

10 гитлеровских убийц, находящихся ныне на скамье подсудимых, пришли на советскую землю вместе с миллионами подобных им гитлеровских солдат — подлых преступников, без сердца и без чести, опустившихся, как справедливо сказал в свое время товарищ Сталин, «до состояния животных», прежде всего, для того, чтобы физически уничтожить народы Советского Союза.

На судебном следствии экспертами, продолжает обвинитель, был полностью охарактеризован арсенал зверских, недостойных человека, приемов, которыми немецкие изверги уничтожали советских людей. В этом арсенале — сожжение людей заживо, потрясающие своей холодной жестокостью случаи умерщвления людей во время медицинских экспериментов, умышленное заражение их разного рода инфекциями, умерщвление 5-летних детей путем обескровливания. В этом повинны сидящие перед нами 10 немецких злодеев. За это же отвечают и преступники на Нюрнбергском процессе. Как те, так и другие являются участниками одного и того же сообщничества, как те, так и другие в неравных ролях, но в течение длительного времени состояли в одной и той же преступной шайке. 10 представших перед Военным Трибуналом обвиняемых преступную волю своего начальства неизменно дополняли собственной преступной инициативой, стараясь превзойти друг друга в зверствах и издевательствах над беззащитными людьми.

Обращаясь к истории расстрела 10 тысяч советских военнопленных, конвоировавшихся из Вязьмы в Смоленск, и участия в этом черном деле обвиняемых по данному процессу, государственный обвинитель, основываясь на материалах следствия, заявляет:

— Вайс Мюллер, Краузе и другие, подобные им, вполне сознательно, без каких либо принуждений приняли на себя роль палачей, совершали убийства безоружных советских военнопленных, находя в этом удовольствие для себя. Мы воочию увидели здесь, как осуществлялись действиями подсудимых каннибальские установки фашистских главарей. Профессионалы криминалисты встречаются со многими тягчайшими преступлениями. Но редкие из преступлений по своему цинизму и общественной опасности подобны тем, которые были совершены Райшмоном и другими подсудимыми.

Считая полностью установленной, юридически обоснованной ответственность перед уголовным законом всех подсудимых, государственный обвинитель дал подробную характеристику преступлений отдельных обвиняемых. Модиш, награжденный за усердие в кровавых и гнусных преступлениях железным крестом второй степени, не просто убивал советских людей, а старался увеличить физическую и моральную боль подвергавшихся невероятным мукам советских людей. Уничтожение поступивших на излечение советских военнопленных и малолетних детей, превращенных в доноров, было сознательным и преднамеренным. Лично Модиш, как это он сам признал, умертвил не менее 24 советских граждан.

Каждый из подсудимых принимал участие в карательных экспедициях, которые по-существу явились зверской расправой над беззащитным мирным населением, в расстрелах советских военнопленных и гражданского населения, сожжении заживо советских людей, и грабежах.

Уничтожение мирного населения Смоленска, как и других городов Советского Союза, производилось также путем применения так называемых «газенвагенов», или «душегубок».

Государственный обвинитель предъявляет обвинения всем подсудимый в преступлениях, предусмотренных Указом Президиума Верховного Совета СССР от 19 апреля 1943 г. Судебное следствие полностью установило преступность каждого подсудимого в отдельности, и все они должны понести суровое наказание. Их путь, начатый 22 июня 1941 года, может окончится только на виселице.

— С чувством презрения и гнева смотрят на подсудимых присутствующие в зале жители многострадального Смоленска. — говорит прокурор т. Смирнов. — так смотрят на обезвреженных ядовитых гадин.

Весь советский народ ждет вашего приговора, граждане судьи. Злодеи достойны смерти, и пусть смерть падет на их головы во имя святой памяти советских людей, злодейски умерщвленных немецко-фашистскими преступниками, во имя торжества права и справедливости!

После речи прокурора объявляется перерыв до следующего дня.

Вечернее заседание 19 декабря

На вечернем заседании председательствующий предоставляет слово адвокату С.К. Казначееву, защищающему по назначению суда на процессе подсудимых Модиша, Вайса и Эвертса.

— Если мысленно, — говорит защитник Казначеев, — всех гитлеровских военных преступников посадить на одну скамью подсудимых и представить себе, что всех их одновременно судит один и тот же суд, то станет ясным, что на одном конце скамьи окажутся главные немецкие военные преступники, на другом же найдут место Модиш, Эвертс и другие обвиняемые по настоящему процессу. Знак равенства не может быть поставлен между всеми этими лицами. Думаю, что злодейские преступления моих подзащитных явились итогом трагической дрессировки и муштровки мысли которой поневоле изо дня в день они подвергались в гитлеровской Германии.

Основываясь на этом, защитник Казначеев высказывает надежду, что теперь, когда победоносно завершена Великая Отечественная война, к его подзащитным не будет применена высшая мера наказания.

Адвокат Н.П. Белов, признавая чудовищность злодеяний своих подзащитных Киршфельда, Генчке и Райшмана, просит суд о снисхождении.

Защитник Гаудияна и Винклера адвокат Н.Т. Сидоренко, подробно разбирая ход судебного следствия, указывает, что преступления его подзащитного Винклера менее тяжки, чем преступления других обвиняемых по данному делу. В своей речи он характеризует своих подзащитных как жертвы гитлеровской пропаганды, которая уничтожила в немцах совесть, мысль, человечность. Защитник просит суд учесть молодость его подзащитных, полное признание подсудимыми их злодеяний.

Отметив, что подсудимых Мюллера и Краузе толкало на совершенные ими поступления командование немецко-фашистской армии, адвокат А.А. Луговской указывает, что военные преступники должны понести возмездие. Однако защитник просит суд о снисходительности к подзащитным Мюллеру и Краузе.

После речей защиты председательствующий предоставляет последнее слово подсудимым.

Выслушав последние слова подсудимых, суд удаляется на совещание для вынесения приговора.

* * *

В ночь на 20 декабря представительствующий председатель[121] Военного Трибунала генерал-майор юстиции А.Д. Горячев огласил приговор по настоящему делу.

Военный Трибунал признал доказанной виновность подсудимых Киршфельд Роберта, Модиш Рудольфа, Вайс Вилли, Гаудиян Курта, Генчке Фрица, Мюллер Эриха, Краузе Вилли, Эвертс Эриха, Райшман Иозефа, Винклер Гейнца в совершении зверств и насилий над мирным советским населением и пленными красноармейцами, т.е. в преступлениях, предусмотренных ст.1 Указа Президиума Верховного Совета Союза ССР от 19 апреля 1943 года.

Руководствуясь статьей 4 УК РСФСР[122] и ст.ст. 319 и 320 УПК РСФСР и учитывая степень виновности каждого, Военный Трибунал приговорил: Киршфельд Роберта, Модиш Рудольфа, Вайс Вилли, Гаудиян Курта, Генчке Фриц, Мюллер Эриха, Краузе Вилли — к смертной казни через повешение;

Райшман Иозефа — к 20 годам каторжных работ, Эвертс Эриха — к 15 годам каторжных работ, Винклер Гейнца — 12 годам каторжных работ.

Приговор был встречен присутствующими в зале суда трудящимися гор. Смоленска единодушным одобрением.

Приговор по делу о немецко-фашистских зверствах в городе Смоленске и Смоленской области приведен в исполнение

20 декабря с.г., в 12 часов, в г. Смоленске на городской площади был приведен в исполнение приговор Военного Трибунала округа над приговоренными к смертной казни через повешение немецко-фашистскими злодеями — Модишом Рудольфом, Киршфельдом Робертом, Вайсом Вилли, Гаудияном Куртом, Генчке Фрицом, Мюллером Эрихом, Краузе Вилли за зверское истребление мирных советских граждан, в том числе женщин, детей и стариков в г. Смоленске и Смоленской области.

Приведение в исполнение приговора было встречено присутствовавшими многочисленными трудящимися единодушным одобрением.

15—20 декабря 1945 г.

БРЯНСК, 26 декабря. (ТАСС).

Сегодня здесь в Военном трибунале округа началось слушанием дело группы бывших военнослужащих германской армии, обвиняемых в массовых истязаниях и убийствах гражданского населения и пленных красноармейцев, в грабеже, разрушении сел и городов в период временной оккупации Орловской, Брянской и Бобруйской областей в 1941—1944 гг.

К ответственности привлечены 4 человека: генерал-лейтенант германской армии Бернгард Фридрих-Густав, бывший командующий тылового округа 2-й танковой, а затем 9-й пехотной армии; генерал-майор германской армии Гаманн Адольф, бывший комендант городов Орла, Брянска и Бобруйска, одновременно являвшийся командующим Орловским административным округом, а затем командующим Бобруйским укрепленным районом; Штайн Карл-Теодор и Лемлер Мартин-Адольф — военнослужащие германской армии.

Дело рассматривается Военным трибуналом в открытом судебном заседании под председательством генерал-майора юстиции т. Микляева и членов трибунала — полковника юстиции т. Хрякова и полковника юстиции т. Кипарисова. Государственное обвинение поддерживает гвардии подполковник юстиции т. Максимов.

Защитниками подсудимых по назначению от суда выступают адвокаты тт. Миловидов, Долгополов, Коваленко.

На вопрос председательствующего подсудимые заявляют, что они получили обвинительное заключение, изложенное на немецком языке, что оно им полностью понятно.

Подсудимые Штайн и Лемлер полностью признали себя виновными, Гаманн — лишь в том, что отдал приказ мобилизовать мирное население Бобруйска для работы на оборонительных сооружениях. Гаманн заявляет, что он лишь выполнял приказы непосредственного начальства и никаких преступлений, которые нарушили бы международную конвенцию, подписанную в Гааге, он не совершал. Подсудимый Бернгард признал себя виновным в создании жестокого режима в концентрационных лагерях, в мобилизации мирных граждан на работу по разминированию полей и в угоне мирного населения на работы в Германию.

Затем было оглашено обвинительное заключение, в котором указывается, что немецко-фашистские захватчики совершали в Орловской, Брянской и Бобруйской областях массовые зверские расправы с мирными советскими гражданами, в том числе женщинами, стариками и детьми: массовое истребление и истязание граждан, грабежи, разрушения городов и других населенных пунктов, уничтожение культурно-просветительных учреждений, промышленных предприятий и других материальных ценностей.

Следствием установлено, что наряду с другими немецко-фашистскими преступниками в этих злодеяниях, совершенных в Орловской, Брянской и Бобруйской областях, виновны: генерал-лейтенант германской армии Бернгард Фридрих-Густав, бывший командующий тылового округа 2-й танковой, а затем 9-й пехотной армии, и генерал-майор германской армии Гаманн Адольф, бывший комендант городов Орла, Брянска и Бобруйска, одновременно являвшийся командующим Орловским административным округом, а затем командующим Бобруйского укрепленного района.

Действуя по общим планам и указаниям верховного командования германской армии, они осуществляли непосредственное руководство установлением в указанных областях гитлеровского так называемого «нового порядка», т.е. режима убийств, насилий и ограбления советского населения.

В числе непосредственных участников этих злодеяний были обвиняемые по настоящему делу обер-ефрейтор 529 пехотного полка 299 пехотной дивизии Карл Штайн и ефрейтор 134 пехотного полка 211 стрелковой дивизии Мартин Лемлер.

На основе многочисленных документальных данных Чрезвычайной Государственной Комиссии по установлению и расследованию злодеяний немецко-фашистских захватчиков, актов экспертизы, показаний свидетелей и обвиняемых установлено, что обвиняемые генералы германской армии Бернгард и Гаманн установили на оккупированной территории Орловской, Брянской и Бобруйской областей варварский режим для населения, при котором советские граждане подвергались зверским расправам.

По распоряжениям и указаниям обвиняемых Бернгард и Гаманн военнослужащие подчиненных им воинских частей, и карательные органы, различными способами истязали и истребляли мирных советских граждан и военнопленных.

Расследованием установлено, что немецкие оккупанты за время оккупации Орловской и Брянской областей расстреляли и замучили около 90 000 мирных советских граждан, в том числе 4 565 детей и, кроме того, убили и замучили в лагерях более 56 тысяч военнопленных.

По Бобруйской области расстреляно и замучено до 40 000 гражданского населения и около 40 000 военнопленных.

Расследованием установлено, что в лагерях для гражданского населения и военнопленных немецкие захватчики морили заключенных советских граждан голодом, содержали их в холодных бараках, совершенно непригодных для жилья, в крайне антисанитарных условиях. Все это приводило к эпидемическим заболеваниям и массовой смертности заключенных.

Помимо убийств и истязаний советских граждан, руководимые обвиняемыми Бернгард и Гаманн немецкие воинские части и карательные органы производили массовый насильственный угон советских людей в рабство в Германию.

Актами Чрезвычайной Государственной Комиссии и другими доказательствами установлено, что за попытки уклониться от угона в немецкое рабство фашистские варвары выжигали целые села и зверски уничтожали захваченных людей.

Документальными данными и актами Чрезвычайной Государственной Комиссии установлено, что всего войсками генералов Гаманн и Бернгард и другими частями немецкой армии из Орловской, Брянской и Бобруйской областей угнано в немецкое рабство 217 859 человек[123].

За время оккупации немецко-фашистские захватчики почти совершенно разрушили и разграбили древний русский город Орел, города Брянск, Бобруйск, Карачев, Жиздру и ряд других городов и населенных пунктов этих областей.

Это делалось планомерно, причем заранее предусматривалось уничтожение заводов, фабрик, больниц, санаториев, учебных заведений, музеев и других культурных учреждений.

По Орловской области материальный ущерб, причиненный немецко-фашистскими захватчиками государственным предприятиям учреждениям, колхозам и гражданам, по данным Чрезвычайной Государственной Комиссии, составляет многие миллиарды рублей по Брянской области, по неполным данным, — свыше 22 миллиардов рублей, а по Бобруйской области свыше 7 миллиардов рублей.

По настоящему делу в качестве обвиняемых привлечены: Бернгард Фридрих Густав, Гаманн Адольф, Штайн Карл-Теодор и Лемлер Мартин-Адольф.

* * *

После оглашения обвинительного заключения суд приступил к допросу подсудимых.

Первым допрашивается подсудимый Лемлер. Он показывает, что, будучи командиром группы, принимал участие в истреблении мирного населения и уничтожении общественных зданий и жилых домов в Жиздре, Брянске, в селе Зикеево и других населенных пунктах. В селе Зикеево Лемлер со своей группой участвовал во взрыве вокзала и 10 домов. Когда немцы откатывались под натиском Красной Армии на запад, Лемлер со своей группой отошел в Жиздру, где его группой было взорвано около 60 жилых домов с людьми, продовольственные склады и другие здания. Затем Лемлер со своей группой прибыл в Брянск, где участвовал в уничтожении Восточного вокзала и домов, расположенных поблизости моста, соединяющего вокзал с городом, а также зданий в самом городе. Затем Лемлер выехал за 15 километров от Брянска. Немецкие бандиты в этом районе расстреляли или повесили до 200 человек.

На все задаваемые вопросы Лемлер отвечает заученной фразой: «Мы выполняли приказ начальства». Однако под давлением неопровержимых улик он вынужден сознаться, что часто убивал, грабил, жег дома по собственной инициативе.

Следующим допрашивается подсудимый Штайн. Он признает себя виновным в том, что лично расстреливал советских людей и поджигал дома. Подсудимый подробно рассказывает о том, как под видом борьбы с партизанами он и другие военнослужащие германской армии уничтожали мирное население советских сел и деревень. Деревню Михайловка немецкие изверги сожгли целиком. В деревне Вельяминово были расстреляны 40 мирных жителей, в том числе старики.

Штайн признает, что на всем пути отступления немецко-фашистских захватчиков от Орла до Клинцов было сожжено множество деревень и истреблено много мирных жителей.

— Все это делалось под видом борьбы с партизанами, но самих партизан я не видел, — вынужден признать на суде Штайн. Это было планомерное истребление мирного населения.

Вечернее заседание 26 декабря

На вечернем заседании продолжался допрос подсудимого Гаманн, начавшийся в конце утреннего заседания.

Подсудимой всячески пытался изобразить себя «маленьким человеком», прикрыть свои преступные действия приказами командующего второй немецкой танковой армией генерал-полковника Шмидта. Более того, Гаманн стремился доказать, что он сознательно не выполнял ряда приказов вышестоящего командования об истреблении советских граждан и разрушении советских городов.

Однако факты говорят о другом. С 8 июля 1942 года по 4 августа 1943 года, в период, когда Гаманн был комендантом города Орел, в орловской тюрьме и в лагере для военнопленных было расстреляно около 5 тысяч советских граждан, истреблено 72 больных, находившихся психиатрической больнице[124].

Документы уличают фашистского генерала и в том, что по его приказу советские граждане угонялись на каторжные работы, расстреливались при появлении на улицах с наступлением темноты, подвергались казни через повешение «за плохую работу».

В Орле группа рабочих была отравлена ипритом. Как установлено судебно-медицинской экспертизой, это чудовищное преступление было совершено с целью «изучения» действия отравляющих веществ на живых людей. В 1943 году в лагере Марьина Горка у группы детей, насильно отнятых у родителей, бралась кровь для переливания раненым германским военнослужащим. По приказу Гаманна на еврейском кладбище около деревни Яловики были расстреляны заключенные советские граждане, доставленные из Бобруйска. В ходе судебного следствия Гаманн вынужден признать, что мирные советские граждане использовались также в качестве миноискателей, результатом чего были смерть и увечья.

Следующим допрашивается подсудимый Бернгард. Он показывает, граждане действительно использовались для разминирования дорог.

Документы уличают Бернгарда в том, что он руководил карательными экспедициями, истреблением мирных советских граждан, сожжением деревень.

В Почепе, Локоте, Жуковском и других районах Брянской области после наездов туда Бернгарда усилились массовые расстрелы советских людей. В Брасовском районе, контролировавшемся Бернгардом, было расстреляно 5 тысяч советских граждан. Только в Кисловском сельсовете, Жуковского района, были сожжены заживо более 140 жителей.

После допроса подсудимого Бернгарда суд переходит к допросу свидетелей.

Первой дает показание свидетельница В.Д. Пушкарева.

— 7 октября 1941 года. — показывает она, — в поселок Навля ворвались немцы. Сразу же начался массовый грабеж и расстрелы. Такой же участи подверглась соседняя деревня.

Свидетельница далее говорит о расстрелах советских военнопленных, о кровавых расправах фашистских бандитов над мирными жителями деревень и сел.

Допросом свидетельницы Пушкаревой вечернее заседание заканчивается.

Утреннее заседание 27 декабря

На утреннем заседании продолжался допрос свидетелей, которые в своих показаниях приводят все новые и новые факты чудовищных злодеяний гитлеровских оккупантов — военнослужащих немецких частей, действовавших по призам подсудимых Бернгарда и Гаманна.

Свидетель В.И. Скворцов — житель деревни Еловики, Бобруйской области, — показывает, что в 1941 году оккупанты осуществляли в области массовые расстрелы советских граждан. В одном из пригородов Бобруйска, в районе так называемого урочища Лысых Гор, немцы почти ежедневно расстреливали большие группы мирных жителей. Нередки были случаи, когда они приказывали зарывать людей еще живыми. Одного заживо погребенного свидетелю пришлось видеть лично, когда тот выбирался из ямы тяжело раненым. С приближением в августе 1943 года наступающих частей Красной Армии немцы, стараясь скрыть следы своих злодеяний, начали вырывать из могил трупы расстрелянных советских граждан и сжигать их. Сжигание трупов продолжалось в течение месяца.

Свидетель В.М. Сахаров приводит факты массовых расстрелов гражданского населения в районе брянского аэродрома, продолжавшихся в течение нескольких месяцев. Перед отступлением из Брянска гитлеровцы угнали почти все трудоспособное население, в том числе жену и сына свидетеля, в Германию на фашистскую каторгу. Перед бегством из Брянска немцы взорвали промышленные и культурные предприятия, жилые здания[125].

Свидетельница И.С. Сахарова показала суду, что, как только немцы заняли Брянск, военной комендатурой был издан приказ, которым все мужчины от 14 до 60 лет обязывались к явке на биржу труда для регистрации. Биржа отправляла людей в лагери, а оттуда на работы, главным образом оборонительного характера — рытье окопов, траншей и ремонт дорог. Советские люди подвергались в лагерях избиениям, пыткам, на них натравливали собак.

Свидетельница жительница города Орла В.С. Толкачева заявляет суду, что она видела в Орле подсудимого Гаманн и читала его приказ о явке населения на биржу труда для регистрации. Явившиеся отправлялись на тяжелые оборонительные работы или угонялись в рабство — в Германию.

Далее дает показания свидетель А.М. Устименко:

Свидетели — бывшие немецкие военнослужащие Фукс, Бетке, Пфайфер и Кроль показывают суду о том, как немецкие оккупационные войска, подчиненные подсудимому Бернгарду, наводили «порядок и спокойствие». Часть, где служил Бетке, сожгла дотла 15 деревень и расстреляла сотни мирных советских людей. В районе станции Почеп батальоном, где служил свидетель Фукс, было захвачено 50 мирных жителей, которые были направлены в штаб Бернгарда, а затем бесследно исчезли.

О чудовищных злодеяниях гитлеровцев рассказывают суду малолетние свидетели 13-летние Иван Фомичев и Мария Гаридова.

Осенью 1942 года в районе Навли гитлеровцами было расстреляно из автоматов до 50 мирных жителей — женщин, стариков и детей. Лишь случайно удалось спастись взрослому и трем малолетним, в том числе и свидетелям. Свидетель Ваня Фомичев спасся тем, что его мать, упав, сраженная автоматной очередью, прикрыла его своим телом.

Председательствующий (обращаясь к подсудимому Бернгарду): Вы показывали, что действовали в связи с немецким военным уставом. Такие операции, о которых показывали свидетели Фомичев и Гаридова, предусматривались военными уставами германской армии.

Бернгард: Нет.

Председатель: Значит, такие операции являлись выражением политики немецкого фашизма, преследующей истребление советского народа?

Бернгард: Так точно.

Свидетели Беднягин и Чернов, сражавшиеся против немецких оккупантов в составе партизанских отрядов, показывают суду, что гитлеровцы расстреливали советских людей без суда и следствия, беспощадно расправлялись с женщинами и стариками, родственники которых были отнесены к числу «неблагонадежных».

Свидетель И.А. Антошин в своих показаниях воспроизвел картину повешения немцами в поселке Тросна, Жуковского района, восьми ни в чем не повинных учителей.

Свидетельница Голенкова М.Б. рассказала о расстреле немецкими жандармами около 300 жителей поселка Воронов Лог, Брассовского района.

Свидетель Н.А. Марченко, старый орловский врач, и свидетельница, жительница Орла Е.П. Селихова-Демиденко показали, что чудовищный террор в Орле осуществлялся под руководством немецкой военной комендатуры, которую возглавлял подсудимый Гаманн.

Показаниями свидетельницы Селиховой-Демиденко утреннее заседание заканчивается.

Вечернее заседание 27 декабря

На вечернем заседании продолжался допрос свидетелей. Свидетельницы З.А. Байбакова и П.Ф. Кульбинская в своих показаниях привели факты расправ и насилий немецких оккупантов над советскими гражданами. В немецких концлагерях, куда заключались мирные граждане, людей морили голодом, подвергали пыткам и избиениям. Все это делалось по прямому указанию подсудимого Гаманна. Свидетельница Кульбинская 5 месяцев провела в Бобруйском лагере, после чего была насильно вывезена в Восточную Пруссию и в мае 1944 года продана как рабыня немецкому купцу из города Югенсбург.

Свидетель — бывший военнослужащий немецкой армии И. Зандер подтверждает факты многочисленных расстрелов немецкими солдатами и офицерами советских граждан, в том числе женщин и детей.

Свидетель М.Ф. Михайлов сообщил суду, что немецко-фашистские захватчики за несколько дней до своего бегства из Брянска начали планомерно взрывать и поджигать общественные здания и жилые дома. Бывшая работница орловского музея И.С. Тургенева, свидетельница А.И. Сафронова рассказала суду о варварском ограблении и уничтожении гитлеровцами книг и других ценностей этого музея. Свидетельница М.Г. Борисенко, пробывшая 8 месяцев в лагере смерти — Майданеке, рассказала суду о массовом истребления гитлеровцами советских людей.

Жуткие факты издевательств немцев над мирными жителями и военнопленными приводит в своих показаниях свидетель А.С. Сахненко. В марте 1942 года немецкий карательный отряд угнал из деревни Малое Полнино, Брянского района, все население — около 500 человек. Несчастные были помещены в концентрационный лагерь №142, находившийся под Брянском. В этом лагере от сыпного тифа и голода ежедневно умирали сотни людей.

В этом же лагере находились и советские военнопленные. В июле началась разгрузка лагеря. Всех, кто выжил и мог двигаться, отправляли в рабство в Германию, остальных истребляли.

Свидетельницы А.Я. Троянова и А. Харлапова в своих показаниях воспроизвели картины последних дней пребывания гитлеровцев в Брянске, когда, озлобленные поражениями на фронте, оккупанты всячески вымещали свою злобу на беззащитном мирном населении. Под дома, где жили люди, немцы закладывали мины замедленного действия, которые взрывались уже после прихода в город Красной Армии. В результате таких взрывов у обеих свидетельниц погибли дети.

Допрос свидетелей закончен.

По ходатайству государственного обвинителя суд оглашает ряд имеющихся в деле документов — показания бывших военнослужащих германской армии, изобличающие подсудимых Бернгарда и Гаманна в зверском обращении с советскими военнопленными и мирным гражданским населением. Оглашенные документы изобличают также подсудимых в преднамеренном разрушении жилых домов, зданий общественных и культурно-бытовых учреждений, промышленных предприятий в Брянске, Орле, Бобруйске и в районах Брянской, Орловской и Бобруйской областей.

Утреннее заседание 28 декабря

Утреннее заседание началось с показаний подсудимого Гаманна, дававшего объяснения по поводу оглашенных документов — письменных свидетельских показаний бывших военнослужащих германской армии и актов судебно-медицинской экспертизы. Затем объяснения давал подсудимый Бернгард. Оба подсудимых пытаются отрицать свою причастность к преступлениям, которые перечислены в оглашенных документах, считая, что ответственность за эти преступления должны нести командование войск СД и батальонов так называемой народной стражи, командование германской армии и, в частности, командующий второй танковой армией генерал-полковник Шмидт.

Председательствующий задает вопросы подсудимым Лемлеру и Штайну.

— Подсудимые Гаманн и Беригард, бывшие генералы германской армии, пытаются уверить трибунал, что они ничего не знают о фактах злодеяний немецких войск, которые приведены в оглашенных документах. Как вы, военнослужащие, оцениваете показания подсудимых Бернгарда и Гаманна?

Подсудимый Штайн отвечает:

— По моему мнению, показания генералов неправильны. Мы, военнослужащие, выполняли их приказания. Все, что нами делалось, не могло не быть известно им.

Подсудимый Лемлер подтверждает слова Штайна.

Председательствующий объявляет, что судебное следствие закончено. На этом утреннее заседание заканчивается.

Вечернее заседание 28 декабря

Вечернее заседание начинается прениями сторон. Слово предоставляется Государственному обвинителю, прокурору округа гвардии подполковнику юстиции тов. Максимову.

Речь Государственного обвинителя гвардии подполковника И.М. Максимова

В начале своей речи Государственный обвинитель воспроизводит картину чудовищных злодеяний немецко-фашистских захватчиков, совершенных ими над мирными гражданами нашей родины и советскими военнопленными.

— Злодеяния, совершенные немецкими захватчиками на временно оккупированных ими территориях, — говорит Государственный обвинитель, — настолько чудовищны и бесчеловечны, что перед ними блекнут все ужасы и пытки средневековья.

Свои чудовищные злодеяния немецкие военные преступники, — говорит тов. Максимов, — пытаются оправдать тем, что они выполняли приказы своего правительства и вышестоящего военного командования, что к этому их обязывала воинская дисциплина, их воинский долг. Но разве воинский долг и воинская дисциплина обязывают убивать детей, бросать в огонь, поджигать и взрывать здания вместе с находящимися в них мирными жителями, убивать больных и раненых военнопленных, уничтожать женщин, стариков и детей в газовых камерах и душегубках, закапывать живых людей в ямах и рвах?

Касаясь злодеяний, совершенных немецко-фашистскими преступниками на территории Орловской, Брянской и Бобруйской областей, Государственный обвинитель напомнил, что гитлеровские бандиты здесь замучили, повесили и расстреляли около 130 тысяч мирных советских граждан, замучили голодом и убили более 96 тысяч военнопленных, угнали в немецкое рабство свыше 217 тысяч советских граждан, разграбили и разрушили Орел, Брянск, Бобруйск и многие другие населенные пункты.

— Подсудимые по настоящему делу — генералы бывшей германской армии Бернгард и Гаманн, являющиеся старшими войсковыми начальниками немецкой армии на территории Орловской, Брянской и Бобруйской областей В период оккупации, руководили установлением в этих областях гитлеровского так называемого «нового порядка», т.е. режима зверского убийства, насилия и ограбления советского населения. — говорит Государственный обвинитель. — По указаниям и под руководством подсудимых Бернгард и Гаманн немецкие военнослужащие истязали и истребляли мирных советских граждан и военнопленных, угоняли советских людей в немецкое рабство, уничтожали и разграбляли богатства, созданные трудом нашего народа.

Государственный обвинитель указывает, что как установлено следствием, немецкие карательные органы и войсковые части, входившие в состав тылового округа, которым командовал генерал Бернгард, совершали массовые истребления ни в чем не повинных мирных советских граждан, в том числе стариков, женщин, детей.

Подсудимый Гаманн, будучи комендантом города Орла и командующим Орловским административным округом, а затем военным комендантом Брянска и Бобруйского укрепленного района, руководил деятельностью подчиненных ему немецко-фашистских частей, местных комендатур, карательных органов и органов управления. Все эти органы, действуя по приказу Гаманна, насильственно вменяли на оккупированных территориях зверский режим, направленный на порабощение и истребление советского народа. По приказам и распоряжениям Гаманна советские люди под угрозой расстрела вынуждены были работать на немецко-фашистскую армию. Уклоняющиеся от принудительных работ заключались в тюрьмы и лагери, где расстреливались или гибли от голода и истязаний. По приказу Гаманна, как установлено следствием, у жителей Бобруйска насильственно отбирали детей и отправляли в «Марьину Горку», где у них выкачивали кровь для лечения немецких солдат и офицеров. Сам подсудимый Гаманн фактически признал массовый угон мирного советского населения в немецкое рабство. Там, где Гаманн был комендантом, разрушение и уничтожение городов и населенных пунктов проводилось по разработанным и утвержденным им планам.

Обращаясь к суду, Государственный обвинитель в заключение говорит:

— С исчерпывающей полнотой вы рассмотрели все доказательства, изобличающие подсудимых Бернгарда, Гаманна, Штайна и Лемлера, совершивших на нашей земле чудовищные злодеяния. Виновность всех подсудимых доказана полностью. Ответственность за подобные злодеяния предусмотрена статьей 1-й Указа Президиума Верховного Совета СССР от 19 апреля 1943 г.

Чудовищные злодеяния, совершенные подсудимыми Бернгардом, Гаманном, Штайном, Лемлером, лишают их права жить среди людей. Им место только на виселице!

* * *

После окончания речи Государственного обвинителя председательствующий предоставляет слово адвокату Н. Н. Миловидову, защищающему по назначению от суда подсудимого Бернгард.

Адвокат Б.Н. Долгополов, перечисляя злодеяния немецко-фашистских захватчиков, говорит об истоках и причинах этих чудовищных преступлений, считая, что они являются результатом политики немецкого фашизма, мечтавшего превратить нашу родину в огромную латифундию, где бы рабы-славяне работали на немецких господ. Анализируя конкретную вину своего подзащитного Гаманна, защитник просит это обстоятельство принять во внимание при вынесении приговора.

Защищающий подсудимых Штайна и Лемлера адвокат Я.П. Коваленко говорит о вредном влиянии гитлеровского режима на немецкую молодежь, просит суд о снисхождении к его подзащитным.

Выступлением защитников вечернее заседание заканчивается.

БРЯНСК, 30 декабря. (ТАСС).

30 декабря в 11 часов утра председательствующий — председатель военного трибунала генерал-майор юстиции А.М. Микляев огласил приговор. Военный трибунал округа установил виновность каждого из подсудимых в следующем:

Бернгард и Гаманн в период 1942—1944 годов на территории Орловской, Брянской и Бобруйской областей, попирая установленные международным правом правила ведения войны, установили для населения режим кровавого террора, подвергали мирных советских граждан и военнопленных массовому истреблению и истязанию, угоняли советских людей в немецкое рабство, разрушали города и населенные пункты, грабили и уничтожали имущество, принадлежащее государству, колхозам, общественным организациям и советским гражданам. Штайн и Лемлер, находясь в составе частей германской армии, непосредственно принимали участие в массовом убийстве советских граждан и в разрушении населенных пунктов т.е. в преступлениях, предусмотренных ст.1 Указа Президиума Верховного Совета Союза ССР от 19 апреля 1943 года.

Руководствуясь ст.4 УК РСФСР и ст.ст.319 и 320 УПК РСФСР и учитывая степень виновности каждого, военный трибунал приговорил: Бернгард Фридриха-Густава, Гаманн Адольфа и Лемлер Мартина-Адольфа — к смертной казни через повешение, Штайн Карла-Теодора — к 20 годам каторжных работ.

Приговор был встречен присутствующими в зале суда трудящимися гор. Брянска единодушным одобрением.

* * *

Сегодня в 15 часов на городской площади был приведен в исполнение приговор Военного трибунала округа над приговоренными к смертной казни через повешение немецко-фашистскими злодеями — Бернгардом Фридрихом-Густавом, Гаманном Адольфом и Лемлером Мартином-Адольфом за массовое истязание и истребление мирных советских граждан, в том числе детей, женщин, стариков, в Орловской, Брянской и Бобруйской областях.

Приведение в исполнение приговора было встречено единодушным одобрением собравшихся на площади многочисленных трудящихся города.

26—30 декабря 1945 г.

ЛЕНИНГРАД. 28 декабря. (ТАСС).

Сегодня здесь в военном Трибунале Ленинградского военного округа началось слушанием дело группы бывших военнослужащих германской армии, обвиняемых в массовых убийствах, истязаниях и угоне мирных советских граждан в немецкое рабство, в грабежах, варварских разгромах и уничтожении городов и сел и других злодеяниях, совершенных на территории Ленинградской области в период временной оккупации ее немцами.

К судебной ответственности привлечены 11 человек: генерал-майор германской армии Ремлингер Генрих[126], капитан германской армии Штрюфинг Карл-Герман, старший лейтенант Визе Франц, лейтенант Зоненфельд Эдуард, военнослужащие германской армии Энгель Фриц, Дюре Арно, Бем Эрнст, Герер Эрвин, Скотки Эрвин, Янике Гергард, Фогель Эрих-Пауль[127].

Дело рассматривается в открытом судебном заседании под председательством генерал-майора юстиции т. Исаенкова Члены Трибунала — подполковники юстиции т.т. Комлев и Петров, Государственное обвинение поддерживает генерал-майор юстиции т. Петровский. Защитниками подсудимых по назначению от суда выступают адвокаты т.т. Зимин, Галепский, Борохов, Короленко, Волков[128].

На утреннем заседании было оглашено обвинительное заключение[129], в котором говорится, что на подвергавшейся оккупации немецко-фашистскими захватчиками территории районов Ленинградской области выявлены многочисленные факты истребления мирных советских граждан, в том числе женщин, стариков и детей, угона советского населения в немецкое рабство, уничтожения и разрушения советских городов, сел и разграбления имущества в этих районах.

Следствием установлено, что немецкими палачами было расстреляно, повешено, сожжено и замучено в тюрьмах и лагерях 52 355 человек мирных жителей.

За период оккупации Ленинградской области немецко-фашистскими захватчиками под угрозой расстрела было насильно угнано в немецкое рабство 404 230 мирных советских граждан.

Ленинградская область была отнесена фашистами к категории областей, подлежащих разрушению. За время своего «хозяйничанья» в Ленинградской области немецко-фашистские захватчики полностью или частично разрушили 20 городов, 3 135 сел, деревень и других населенных пунктов.

В Ленинградской области немцами сожжено, разрушено и повреждено 152 338 домов, 3 783 промышленных предприятия, 1 933 школы, 256 лечебных учреждений, 235 детских домов, садов и яслей, 1 019 театров, кинотеатров, клубов, красных уголков и музеев, 795 магазинов и большое количество других зданий и сооружений.

Варварскому разрушению, пожарам и безудержному грабежу подверглись прекрасные пригородные дворцово-парковые комплексы Ленинграда, временно оккупированные немцами и их сообщниками — Гатчина, Павловск, Пушкин, Петергоф и др.

Немецкие захватчики сожгли разрушили древний русский город Новгород. Из 2 346 жилых домов в городе сохранилось только 40.

Превращен в груды развалин — древний русский город Псков, где немецкими захватчиками взорваны, сожжены и разграблены культурные учреждения промышленные предприятия, памятники музеи и древние соборы и церкви.

Колоссальный ущерб нанесен гитлеровцами хозяйствам колхозов области.

Преступления немецких захватчиков являются вопиющим нарушением законов и обычаев войны, установленных международными конвенциями, и общепринятых правовых норм. Эти преступления совершались офицерами и солдатами германской армии.

В качестве обвиняемых по настоящему делу привлечены 11 бывших военнослужащих германской армии генерал-майор Ремлингер Генрих, капитан Штрюфинг Карл, обер-фельдфебель Энгель Фриц, военнослужащий Дюре Арно, командир взвода Бем Эрнст, лейтенант Зоненфельд Эдуард, военнослужащие Герер Эрвин, Скотки Эрвин и Янике Гергард, обер-фельдфебель Фогель Эрих-Пауль, ст. лейтенант Визе Франц[130].

Следствием установлено, что массовое истребление, истязания и угон в немецкое рабство советских граждан, а также разрушение и разграбление советских городов и сел на оккупированной территории Ленинградской области наиболее зверски производились военнослужащими комендатур и отрядов «особого назначения» немецкой армии.

Обвиняемый Ремлингер в 1943—1944 годах, являясь военным комендантом города Пскова и одновременно осуществляя руководство подчиненными ему районными комендатурами и частями «особого назначения», участвовал в массовом истреблении, истязании и угоне в немецкое рабство мирных советских граждан, а также в уничтожении и разрушении городов и населенных пунктов Ленинградской области.

Далее в обвинительном заключении приводятся конкретные преступления, в которых изобличены материалами следствия привлеченные по настоящему делу в качестве обвиняемых бывшие военнослужащие германской армии.

В заключении указывается, что обвиняемые Штрюфниг, Бем, Фогель, Энгель, Зоненфельд, Янике, Скотки, Герер и Дюре признали себя виновными в предъявленном им обвинении и дали подробные показания о своей преступной деятельности.

Ремлингер же виновным себя не признал, однако его участие в кровавых злодеяниях против ни в чем не повинных советских граждан, сожжении сел и деревень, в насильственном угоне на немецкую каторгу десятков тысяч советских граждан, полностью подтверждается показаниями обвиняемых, привлеченных по настоящему делу, свидетельскими показаниями и актами Государственной Чрезвычайной Комиссии.

Также не признал себя виновным Визе.

Утреннее заседание 28 декабря.

Первое заседание открывается в 11 часов утра[131]. Члены трибунала занимают свои места, и председательствующий приказывает ввести подсудимых.

Вводят Ремлингера. Затем один за другим занимают указанные им места Штрюфинг, Бем, Энгель, Зоненфельд, Янике, Скотки, Фогель и прочие.

Начинается опрос подсудимых, устанавливается их личность.

Вот 63-летний невысокий человек с ехидно сжатыми губами и глубоко сидящими, будто спрятанными от света глазами. Это Генрих Ремлингер, генерал-майор немецкой армии, верный служака германской империалистической военной машины, свыше 25 лет занимавший командные офицерские должности. Он был гитлеровским комендантом Пскова и зверствовал на исконных русских землях. Его последняя должность на службе фашизму — комендант Будапешта.

Следующий — Карл Штрюфинг, рослый 33-летний капитан. У него лицо кинематографического злодея. а манеры мелкого воришки.

Янике, Скотки, Фогель, Энгель и другие — воспитанные гитлеризмом профессиональные убийцы.

После установления личности подсудимых оглашается обвинительное заключение. Читается оно на русском языке, и все присутствующие в зале заседания Трибунала слушают его, затаив дыхание, и снова гневом и ненавистью против немецко-фашистских бандитов наполняются сердца[132].

Материалы следствия раскрывают картину чудовищных злодеяний гитлеровских извергов на нашей земле. Массовым истреблением советских людей, огнем и кровью устанавливали фашистские мерзавцы свой «новый порядок», пытаясь поработить наш народ. Показания самих бандитов, сидящих на скамье подсудимых, неопровержимо свидетельствуют о том, что они лично, непосредственно виновны в неслыханных кровавых преступлениях, и никакими увертками не удасться им уйти от заслуженной кары.

Обвинительное заключение на немецком языке было заблаговременно вручено каждому обвиняемому[133], и потому на вопрос председателя, нужно ли еще раз переводить оглашенный текст, подсудимые ответили отрицательно.

— Подсудимый Дюре, признаете ли вы себя виновным? — спрашивает председатель.

— Признаю.

И один за другим — Герер, Скотки, Янике, Зоненфельд, Энгель, Фогель, Бем, Штрюфинг признают себя виновными в предъявленных им обвинениях. Только Визе и Ремлингер отвечают:

— Не признаю.

После краткого перерыва Трибунал преступает к допросу подсудимых.

Первым дает показания Бем.

Подобострастно наклоняясь при каждой фразе, он прикидывается простачком. Но вот, отвечая на точные вопросы государственного обвинителя, Бем рассказывает о себе такое, что полностью характеризует его как гитлеровского выкормыша, пришедшего на нашу землю расправляться с мирными советскими людьми. Еще в 1933 году, во время гитлеровского переворота в Германии, Бем, будучи полицейским, нес охранную наружную службу, участвовал в арестах антифашистов, препровождал их в тюрьмы. На советско-германском фронте он командовал взводом «особого назначения», угонял советских людей на фашистскую каторгу, сжигал деревни, грабил, расстреливал мирных жителей. Пытаясь умалить свою вину, он говорит, что все эти злодеяния его взвод совершал по приказам командиров «совместно с другими взводами, другими подразделениями, другими батальонами»[134]. Однако Бем признает, что со своим взводом принимал непосредственное участие в сожжении поселка Дедовичи и трех деревень в районе Новый Кривец. Названий деревень он не помнит. Но он старательно перечисляет, будто вспоминая, как в свое время рапортовал о своих разбойничьих делах, что в первой деревне было сожжено 9 домов, в следующих трех — 65, затем — 20 и, наконец, были уничтожены все уцелевшие дома. В этих деревнях было расстреляно 65 советских граждан. Вопрос государственного обвинителя припирает Бема к стене, и он вынужден признать:

— Я лично расстрелял шесть человек. Да, это были женщины, старики и дети.

Фашистскому палачу не удалось увильнуть от прямого признания своих преступлений. И дальше он рассказывает, как разбил свой взвод на группы, как применял для поджога домов солому и бумагу, как уничтожал скот. Он приказывал поджигать дома, заведомо зная, что в них оставались люди. Он руководил расстрелами беззащитного мирного населения на деревенских улицах. За эти чудовищные зверства, за убийства русских детей Бем получил от Гитлера награды — железный крест II класса, штурмовой значок, крест за военные заслуги II класса и медаль «За зимнюю битву на Востоке»[135].

Следующим допрашивается фельдфебель Фогель, бывший член «Союза гитлеровской молодежи», командир взвода «особого назначения», служивший под начальством подсудимого Штрюфинга. Он тоже, подобно Бему, пробует прикинуться ничего не знающим и не понимающим, хотя в материалах следствия есть неопровержимые доказательства его преступлений. Он с готовностью сообщает, что Штрюфинг, Энгель, Дюре, Янике и неизвестно где находящийся капитан Финг, бывший командир его батальона, убивали мирных советских граждан, однако старательно умалчивает о себе. Наконец, он признает, что принимал участие в сожжении одной из деревень и расстреле ее жителей.

Государственный обвинитель спрашивает:

— Сколько вы лично убили мирных советских граждан?

— Около десяти человек.

Далее Фогель признает, что по приказу капитана Штрюфинга стрелял из карабина по старику, шедшему в стороне от дороги, на которой находились каратели, но оговаривается, что не знает, попал ли он в старика. Он категорически отрицает свое участие в убийстве детей. Но тут вскакивает подсудимый Дюре и заявляет, что фельдфебель Фогель лжет[136].

Выясняется, что возле одной деревни Фогель лично расстрелял прячущуюся в кустах группу мирных жителей, в которой были женщины и дети. Старика он убил двумя выстрелами из карабина, а в деревне Юдино застрелил двух мальчиков.

Суд переходит к допросу подсудимого Энгеля. Командир взвода «особого назначения», еще в 1936 году добровольно вступивший в гитлеровскую армию, Энгель ничего не отрицает. С циничной откровенностью он перечисляет одно чудовищное злодеяние за другим. Спокойно рассказывает он, как в районе Дедовичи—Остров сжигались десятки деревень, как силой угонялось население и как расстреливались все, кто уклонялся от выполнения приказа гитлеровских бандитов. Взвод Энгеля расстрелял 100 человек и 80 заживо сжег в домах. Энгель лично застрелил 11 человек.

На вопрос государственного обвинителя, точны или приблизительны эти цифры, матерый фашистский изверг развязано отвечает:

— Может быть меньше, а может быть и больше... Подсчетом я не занимался.

В ходе дальнейшего допроса устанавливается, что под руководством Энгеля в закрытых снаружи домах заживо сжигались все, кто противился отправке на фашистскую каторгу. Сжигались женщины, старики и дети. По заявлению Энгеля, одних только детей он лично сжег приблизительно двадцать.

Подсудимый говорит об этом, как о чем-то естественном. Фашистскому извергу недоступны человеческие чувства, у него нет совести, нет морали. Объясняет Энгель это зверское преступление очень просто. Он должен был сжигать дома. В домах находились дети. Вот он и сжигал дома вместе с детьми.

Допросом Энгеля закончилось утреннее заседание.

Вечернее заседание 28 декабря.

На вечернем заседании первым допрашивается подсудимый Штрюфинг. Он командовал ротой в батальоне «особого назначения», который находился недалеко от города Острова.

Каково было «особое назначение» подчиненной ему роты, обвиняемый обстоятельно показал еще на предварительном следствии. Он признал, в частности, что в ночь с 20 на 21 июля 1944 года, во время отступления немцев в направлении Остров—Опочка, его рота уничтожила две деревни из 30 дворов и расстреляла 25—35 мирных жителей. Сам Штрюфинг принимал непосредственное участие в убийствах советских людей. По его собственному признанию он лично расстрелял 4-х мирных граждан.

Однако теперь подсудимый изворачивается. Он пытается смягчить тяжесть совершенных им злодеяний. Он всячески стремится доказать, что его рота не выполняла карательных функций, эти все убийства — дело случая. Но буквально следующий ответ Штрюфинга говорит о том, что массовое истребление советских людей было преднамеренным и систематическим. На вопрос государственного обвинителя, получал ли он приказы о сожжении всех населенных пунктов, уничтожении советских людей, подсудимый заявляет:

— Да, получал.

— От кого исходил этот приказ? — спрашивает государственный обвинитель.

Подсудимый объясняет, что приказ дивизия получила из армии, и он, видимо, был подписан генералом Линдеманом.

Отвечая на вопрос, какие задачи ставились в этом приказе, подсудимый говорит: сожжение всех деревень на пути отступления немецкой армии, расстрел мирного населения. В приказе говорилось, что каждый советский человек, который будет сопротивляться уводу на работу в Германию, должен быть расстрелян.

Рассказывая о том, как его рота сожгла деревню Юдино, Штрюфинг признает, что при подходе к деревне по его приказу была открыта стрельба по одинокой мужской фигуре.

Мужчина был убит. Подсудимый увиливает от поставленного государственным обвинителем вопроса, знал ли он, что убитый был безоружным стариком.

— Я не знал этого, — упорствует подсудимый. — Может быть, это был партизан или красноармеец.

Подсудимый отрицает также, что по его приказу было расстреляно еще 8 мирных советских граждан. Он отрицает и другое злодеяние, сделанное по его указке: убийство двух мальчиков 10 и 13 лет.

Штрюфинга изобличают другие подсудимые.

Фогель заявляет, что старик-крестьянин был застрелен по прямому приказу Штрюфинга. Дюре показывает, что по приказу Штрюфинга были убиты два русских мальчика.

— Кем именно убиты?

— Фогелем, — говорит Дюре. — Он выполнил приказ командира роты.

Из показаний Штрюфинга вырисовывается картина кровавых деяний гитлеровских заплечных дел мастеров. В этих показаниях, как в капле воды, отражается преступная, варварская система, осуществлявшаяся командованием германской армии: уничтожать все русское, советское, безжалостно истреблять тех, кто воспротивится угону на немецкую каторгу, сеять повсюду смерть и опустошение, оставляя за собой зону пустыни.

И как бы ни увиливал Штрюфинг — организатор расстрелов советских людей, предававший огню их жилища, грабивший их имущество, — злодей в мундире германского офицера бессилен опровергнуть уличающие его факты.

Следующим допрашивается подсудимый Дюре, солдат той самой 2-ой роты, которой командовал Штрюфинг. Вместе с другими подсудимыми Дюре поджигал деревни, расстреливал мирных советских граждан. Отвечая на вопросы, он излагает жгучие подробности зверских расправ с женщинами, стариками, детьми.

— Какие задачи выполнял ваш батальон?

— Сначала был на передовой линии, а потом при отступлении получил приказ сжигать деревни и расстреливать мирное русское население.

Дюре и другие подсудимые охотно выполняли этот приказ. Дюре показывает, как после убийства двух детей и старика они подошли к одной деревне и здесь увидели в кустах мирных советских граждан. Штрюфинг приказал стрелять.

— С какого расстояния?

— С 20 метров.

— Из какого оружия?

— Из пулемета и карабинов.

— Кто подвергался расстрелу?

— Старики, женщины, дети.

— Вы стреляли?

— Да.

Допрос подсудимого Дюре отчетливо показал, как гитлеровское командование готовило своих солдат убийц и палачей мирного населения. Дюре и другие подсудимые попали в батальон «особого назначения». Им было сказано, что они должны «оправдать себя и поэтому сжигать деревни и расстреливать людей». Так говорил Дюре и в военной тюрьме в Торгау, где он находился по ноябрь 1941 года[137].

В ходе судебного заседания выясняется, что тогда комендантом тюрьмы был тот самый Ремлингер, который сидит сейчас на скамье подсудимых.

— Когда вы были в тюрьме, Ремлингер говорил вам, как нужно вести себя на Восточном фронте? — спрашивает государственный обвинитель.

— Мы должны оправдать себя на Восточном фронте, а для этого надо быть безжалостными и не останавливаться перед уничтожением мирного населения.

Из допроса Дюре выясняются новые данные о чудовищном злодеянии фашистов в Катынском лесу. В сентябре 1941 года он был переброшен в район Катыни и здесь вместе с другими по ночам рыл ямы. Эсэсовцы на автомашинах привозили трупы людей и сбрасывали их в подготовленные рвы. Туда, по показаниям Дюре, были сброшены тысячи трупов.

— Кто был в числе расстрелянных? — спрашивает государственный обвинитель.

— Это были польские офицеры, русские, евреи.

— Вы можете приблизительно определить, сколько расстрелянных было уложено в могилы?

— От 15 до 20 тысяч человек.

Дюре показывает, что в Германских газетах он видел снимок этой могилы, причем под снимком было написано, что это сделали русские.

Суд переходит к допросу подсудимого Янике, военнослужащего 2-го батальона «особого назначения» 21-й авиаполевой дивизии.

Он также прошел обстоятельную подготовку для массовых убийств мирного советского населения, поджога сел и городов.

Подсудимый показал, что в районе Плюссы специальной роте, в которую он входил, был прочитан приказ генерал-майора Ремлингера, в котором говорилось, что в районе деятельности партизан Луга—Псков необходимо сжигать все населенные пункты, а гражданское население, которое там остается, расстреливать.

Рота приступила к выполнению приказа Ремлингера. Затем последовали новые поджоги и расстрелы. Везде, где не проходили гитлеровские каратели, оставались трупы и пепел. Потом они начали подрывать землянки, в которых проживали старики, женщины и дети. Из допроса выясняется, что в землянки бросали связки гранат. Кроме гранат саперы подвозили еще и мины. Так было в районе Больших Ляд, Плюссы, Струг Красных, Малой Плюссы, Потороченного, Заполья, Николаева, Углы.

— Сколько деревень всего было сожжено? — спрашивает государственный обвинитель.

— От 25 до 30.

— А сколько домов?

— 500—600.

— Сколько всего расстреляли людей?

— Полторы—две тысячи.

— Сколько лично вы уничтожили?

— Около 300.

Все это делалось по приказу генерал-майора Ремлингера, который был прочитан в декабре 1943 года.

Подсудимый Янике пытается оправдать себя тем, что до приказа Ремлингера он якобы не занимался расстрелами гражданского населения. Но под перекрестным опросом вынужден признать, что и расстреливал мирных жителей, и сжигал дома, и угонял на каторгу в Германию советских людей, и грабил их имущество.

Из показаний Янике выясняется руководящая роль Ремлингера в чудовищных зверствах, которые творились на временно оккупированной территории Ленинградской области.

Допросом Янике заканчивается вечернее заседание.

Утреннее заседание 29 декабря.

Утреннее заседание Военного Трибунала началось с допроса подсудимого Скотки.

Сын ярого фашиста-эсэсовца, Эрвин Скотки с 1935 года состоял в «Союзе гитлеровской молодежи», где готовился к роли «завоевателя мира», проходил военную подготовку и усваивал бандитскую мораль бесноватого фюрера:

— Мы стреляли там по тарелкам, — невинно заявляет Скотки.

А через минуту фашистский выкормыш под возмущение всего зала говорит:

— Нас учили, что Россия является некультурной страной, поэтому ее надо культивировать...[138]

Для чего Скотки тренировался в стрельбе и какую «культуру» он нес в нашу страну, наглядно показывают материалы следствия. Скотки принимал активное участие в зверских налетах гитлеровских карателей на мирное советское население. Только в районах Псков—Луга и Остров—Опочка каратели сожгли более 20 деревень. В огне погибли деревни Букино, Подборовье, Милютино, Мараморка, Борки, Новоселье, Трошкино, Ростково, совхоз «Андромер» и другие. И всюду с охапками соломы и факелами усердствовал Скотки. Палачи беспощадно расстреливали женщин, стариков, детей. И каждый раз Скотки выпускал по беззащитным очереди из своего автомата. Только в перечисленных деревнях Скотки лично сжег около 40 домов и расстрелял свыше 30 советских граждан.

А ведь Скотки побывал со своей бандой еще в деревнях Мачково и Сегелицы и во многих других деревнях возле Пскова, возле Луги, возле Плюссы и Порхова. В одном месте он застрелил 15 русских женщин и детей, а в другом — 20, в третьем — еще больше.

Сначала подсудимый пытается утверждать, что он участвовал только в перестрелках с партизанами. Но председательствующий напоминает Скотки его показания на предварительном следствии, когда тот заявил: «Я расстреливал все советское население, которое попадалось мне по пути, причем я стрелял в каждого, независимо от пола и возраста».

Председатель: Вы подтверждаете, свои показания?

Скотки: Да, подтверждаю, людей я расстреливал.

Государственный обвинитель: Вы подтверждаете, что расстреливали мирное советское население?

Скотки: Да.

И вслед за этим Скотки рассказывает, что приказы о расстрелах стариков, женщин и детей приходили в батальон «особого назначения» из Пскова, за подписью подсудимого генерал-майора Ремлингера[139]. Вспоминает Скотки и конкретные приказы о сожжении деревень и расстрелах мирного населения, отданные подсудимым Штрюфингом и Визе. По этим приказам было сожжено 8 деревень и расстреляно 80 человек. Скотки лично видел, что Штрюфинг расстрелял не то 6, не то 8 человек. Визе потребовал еды в одном доме и, получив отказ, расстрелял всю семью.

Допрос вновь выясняет преступные действия самого Скотки. На поставленные в упор вопросы гитлеровский бандит вынужден признавать свои кровавые злодеяния. Он с тупым напряжением вспоминает даты, названия и цифры. Цифры, от которых стынет кровь и содрогается сердце.

Вот голый перечень фактов из показаний Скотки:

— Вблизи Плюссы была деревня, в которой убито 100 человек и часть сожжена.

— Я принимал участие в уничтожении 120 землянок между Псковом и Лугой в декабре 1943 года. Мы подрывали землянки, в которых находилось гражданское население, подрывали минами или гранатами. Мы находили землянки, выгоняли из них жителей и расстреливали, а тех, которые не выходили из землянок, забрасывали гранатами или взрывали минами.

— В апреле 1944 года мы совершили такую же операцию в районе Плюссы.

— В ноябре 1943 года недалеко от Пскова я участвовал в расстреле 120 мужчин и женщин. Лично я застрелил 5 или 15, не могу точно сказать.

— В январе 1944 года в деревнях между Псковом и Лугой я сжег 15—20 домов и расстрелял 40 или, может быть, 60 человек. Среди них были женщины и дети. Они не хотели покидать свои дома.

— В феврале 1944 года в районе Плюссы я участвовал в расстреле 80 человек.

— В марте 1944 года в совхозе «Андромер» мы сожгли 25 домов и расстреляли 40 мужчин и женщин. Там были также и крестьяне из местных колхозов, которые не хотели покидать свои дома. Я лично убил там только 4 человек, потому что был занят — угонял скот.

Это далеко не все. Но и эти ответы исчерпывающе характеризуют человекоподобного зверя Скотки и воспитавший его по своему образцу гитлеровский режим.

Отвечая на вопросы председателя и государственного обвинителя, подсудимый продолжает:

— В деревне Букино, в январе 1944 года, я участвовал в расстреле 70 человек. На этот раз я убил всего четырех. Опять был занят угоном скота.

— В районе Ляды в самом начале 1944 года мы убили примерно 45 мирных жителей.

— Еще я участвовал в массовых расстрелах населения. Трупы мы сжигали в сараях или кучах соломы[140].

Как же оценивает Скотки свои бесчисленные преступления? Фашистский изверг говорит:

— Я признаю, что поступал некрасиво, нехорошо.

И только под напором прямых вопросов государственного обвинителя выдавливает из себя:

— Поступал преступно.

Стремясь оправдаться, он добавляет:

— Меня обязывали убивать мирных советских граждан. В 94-м охранном полку мы проходили специальное обучение, как нужно вести себя на территории противника.

Государственный обвинителя спрашивает:

— Что же, вас обучали уничтожению мирного советского населения?

И Скотки признает:

— Да, это был специальный учебный курс для карателей.

Начинается допрос подсудимого Герера[141]. Карательный отряд «Айнграйф», в котором он служил, в начале 1944 года свирепствовал в районе Славковичи. Каратели врываясь в мирные села, насильственно угоняли жителей на немецкую каторгу, расстреливали стариков, женщин, грабили, жгли. После их ухода на месте деревень оставались руины и пепелища. Только в этом районе, как показывает подсудимый, было угнано в Германию до 600 советских граждан.

— Кого отправляли в Германию? — спрашивает государственный обвинитель.

— Угонялись все трудоспособные, — отвечает Герер.

Государственный обвинитель: А как поступали с детьми, стариками?

Подсудимый: Тот, кто не мог передвигаться, расстреливался.

Рота, в которой служил Герер, расстреляла 250 мирных граждан — стариков, женщин, детей.

Среди своих собратьев по злодеяниям Герер был одним из наиболее свирепых. Во время 14 карательных операций, в которых он участвовал в районе Славковичи, Герер лично убил около 100 мирных граждан, вся вина которых была в том, что они не хотели покидать насиженных мест, не хотели отдавать своего имущества.

— Кто были убитые вами люди? — спрашивает государственный обвинитель.

— Это были старики и женщины, — отвечает подсудимый.

С середины 1944 года злодейская «работа» Герера продолжалась во 2-ой роте батальона «особого назначения»[142]. Этой ротой командовал подсудимый Штрюфинг. Рота систематически поджигала населенные пункты, расстреливала мирных граждан.

Допросом подсудимого Герера утреннее заседание заканчивается.

Вечернее заседание 29 декабря.

Первым на вечернем заседании допрашивается подсудимый Зоненфельд, лейтенант германской армии. Это — не рядовой исполнитель преступных приказов фашистского командования. Зоненфельд получил высшее образование, он инженер-кораблестроитель. Задолго до войны он был агентом гестапо. Перед тем как попасть на Восточный фронт, прошел специальное обучение. Он быстро отличился в кровавых расправах над мирным населением и был назначен командиром карательной группы.

В ходе судебного следствия устанавливаются подробности чудовищных злодеяний Зоненфельда, этого матерого палача, руководившего планомерным уничтожением деревень, массовыми расстрелами женщин, стариков, детей. Неопровержимые улики вынуждают подсудимого признаться, что он лично участвовал в истреблении мирных советских людей.

На вопрос государственного обвинителя, сколько было расстреляно мирных советских граждан во всех деревнях, где действовала его группа, Зоненфельд отвечает:

— При моем пребывании больше 100 человек.

— Сколько в том числе было детей?

— Приблизительно от 20 до 30.

Зоненфельд, как и другие подсудимые, пытается оправдать свои преступные действия приказами, которые он получал свыше, в частности, от генерал-майора Ремлингера, и которые требовали расстрела всех жителей, уклоняющихся от угона в Германию. Так было в Лядах, где было расстреляно около 35 человек. По показанию самого Зоненфельда, это главным образом женщины и дети.

— Зачем же вы расстреливали женщин и детей? — спрашивает государственный обвинитель.

— Они отказывались уходить вместе с нашей ротой, тогда мы расстреляли их из пулемета. Приказ гласил, что население не должно иметь никаких сношений с партизанами.

— Следовательно, вы по своему усмотрению определяли, кто имеет связь с партизанами и должен быть расстрелян? — спрашивает государственный обвинитель.

— Мы вообще не думали, просто действовали, — бесстрастным голосом отвечает фашистский убийца с высшим техническим образованием.

Под давлением улик он признает, что по его приказу в деревне Заполье было расстреляно 45 человек, а имущество их разграблено. Деревня была сожжена.

Зоненфельд старательно избегает ответа на вопрос, сколько мирных людей расстрелял он лично.

— Я не могу сказать точно, — увиливает он. — Я принимал участие в расстреле два раза. Стрелял из пистолета и из автомата.

Далее Зоненфельд показывает, что его рота подчинялась непосредственно Ремлингеру. Выясняется также, что Зоненфельд прошел выучку головореза еще в военной тюрьме в Торгау, где комендантом был тот же Ремлингер.

Подсудимый подробно показывает, как была построена система «воспитания» кадров фашистских убийц и насильников, подготовлявшихся для Восточного фронта. Ремлингер и его подручные ежедневно вдалбливали им, что они, не считаясь ни с чем, должны выполнять любые приказы командования[143].

Попытки Зоненфельда приуменьшить свою роль в массовых расстрелах мирного советского населения опровергаются изобличающими показаниями подсудимого Янике, входившего в группу Зоненфельда. На вопрос председателя суда Янике показывает, что Зоненфельд лично участвовал в расстреле 50 человек в лесу, около деревни Николаев-Брод.

Суд переходит к допросу подсудимого Визе.

Материалы следствия и показания других подсудимых характеризуют Визе, обер-лейтенанта германской армии, как ярого гитлеровца, ретивого приверженца фашистского режима.

Двадцати лет этот гитлеровский выродок, бросив работу в книготорговой фирме, поступает на службу в полицию. Окончив в Киле специальную полицейскую школу, он затем несколько лет служит полицейским вахмистром. В 1935 году Визе добровольцем вступает в Германскую армию. Начальство доверяет ему подготовку рекрутов для летных частей. С начала войны обер-фельдфебель, а затем лейтенант и обер-лейтенант, Визе попадает сначала в захваченную фашистами Голландию, а затем на Восточный фронт.

Несмотря на неопровержимые факты, свидетельствующие о его злодеяниях, Визе виновным себя не признает. Он избрал одну линию поведения: отрицать все и вся, отрицать во что бы то ни стало. И на каждый вопрос государственного обвинителя он тупо твердит:

— Нет... не делал... Этого я не совершал...

Но со скамьи подсудимых поднимается Скотки и другие обвиняемые. Они вновь приводят факты преступных действий роты, которой командовал Визе.

В частности, Скотки показывает, что Визе действовал очень активно и сам возглавлял карательные операции. Он руководил сожжением деревень и расстрелами.

— Я видел, как Визе лично расстреливал русское население, — говорит Скотки.

Когда государственный обвинитель спрашивает Визе, отдавал ли он приказы об угоне скота и изъятии продуктов у гражданского населения, Визе отрицает и это. Председательствующий зачитывает показания подсудимого на предварительном следствии о том, что при отступлении из района Устья на Остров 2-й батальон «особого назначения» отбирал у населения хлеб, продукты и скот.

Уличенный этим сопоставлением собственных показаний, Визе признает, что дело обстояло именно так.

— Значит, вы занимались грабежом мирного населения?

— Это не грабеж.

Председательствующий поочередно спрашивает у подсудимых Дюре, Бема и Янике, что они знают о карательных функциях роты, которой командовал Визе?

Все говорят о том, что рота Визе при отступлении сжигала советские села, а трудоспособное население угоняла в Германию.

Допросом подсудимого Визе вечернее заседание заканчивается.

Утреннее заседание 30 декабря.

Заседание начинается допросом подсудимого генерал-майора Генриха Ремлингера.

Выйдя к барьеру, Ремлингер старается держаться так, будто он попал на скамью подсудимых по какому-то недоразумению. Вот-вот это недоразумение разъяснится и он, Ремлингер, из подсудимых превратится просто в военнопленного генерала. Он непрестанно повторяет, что никогда не интересовался политикой, что он только солдат.

Что же представляет собою этот «стоящий вне политики солдат Ремлингер»? Ему 63 года, из них 43 он прослужил в немецкой армии. Находясь «в стороне от политической жизни», Ремлингер, однако еще в 1919—1924 гг., активно участвовал в подавлении революционного движения трудящихся. В 1919 году этот верный служака разбойничьего германского империализма во главе кавалерийского эскадрона зверски расправляется с восставшими рабочими в Аугсбурге и Мюнхене. Вслед затем он не раз выслуживается перед оголтелой реакцией, выполняя одно жандармско-палаческое поручение за другим.

После прихода к власти Гитлера подсудимый верой и правдой служит фашистскому режиму. С 1936 по 1943 год он — начальник первой образцовой военной тюрьмы в Торгау. На эту должность палача Ремлингер пришел подполковником, ушел он с нее генералом[144]. По его собственным словам, он был назначен в Торгау «как лучший офицер-воспитатель». И он оказался самым подходящим кандидатом на пост начальника тюрьмы — образцовой в стране тюрем, концлагерей и каторги.

Членом национал-социалистической гитлеровской партии Ремлингер, по его утверждению, никогда не был. Однако о том, как ценили его фашистские главари, говорит хотя бы тот факт, что только за время войны он получил два железных креста II класса, и два креста первого класса, причем один из них с почетными мечами.

На одном из допросов Ремлингер, увлеченный воспоминаниями о своей подлой жизни, проговорился: «Моя военная тюрьма, — сказал он, — действительно являлась образцом, по которому строились новые военные тюрьмы. Начальники, которые назначались во вновь организуемые тюрьмы, приезжали ко мне, чтобы ознакомиться с постановкой дела».

Шесть лет Ремлингер воспитывал попадавших к нему людей. Тех, кого выращивал этот «лучший офицер-воспитатель», можно видеть здесь же, на процессе. Вот они, его выученики, сидящие перед Трибуналом на одной с Ремлингером скамье подсудимых. Это — Янике, убийца боле трехсот русских детей, женщин, стариков, поджигатель, грабитель и садист, заживо сжигавший ни в чем не повинных мирных людей. Это — Скотки, взрывавший землянки с русскими семьями, сжигавший деревню за деревней. Это — Зоненфельд, инженер по образованию, добровольно ставший агентом гестапо и затем руководителем карательных налетов на псковские и лужские деревни, организатором поджогов крестьянских домов и атаманом фашистско-бандитской шайки, занимавшейся беспощадным уничтожением русских людей.

В 1943 году Ремлингер направляется на временно оккупированную немцами советскую территорию и становится сначала ненадолго комендантом Опочки, а затем комендантом Пскова.

Предварительное следствие и два дня судебного процесса неопровержимо показали, что Ремлингер был на Псковщине непосредственным организатором и главным руководителем чудовищных злодеяний[145]. Подчиненные ему каратели угоняли на фашистскую каторгу десятки тысяч советских людей. Он приказывал дотла сжигать русские деревни, беспощадно расстреливать мирных жителей без разбора пола и возраста, расстреливать за отказ от «эвакуации» в Германию, за появление вне своей деревни, расстреливать по любому поводу и без всякого повода.

Многие десятки сожженных в районе Пскова, Луги и Плюссы деревень, тысячи замученных, расстрелянных, заживо сожженных, разорванных гранатами и минами детей, женщин и стариков — таковы факты людоедских злодеяний Ремлингера на русской земле.

Эти факты неопровержимы. Подсудимые один за другим заявляют суду, что приказы о расстрелах были подписаны Ремлингером, а он, как и в первый день процесса, отвечает:

— Виновным себя не признаю.

Прибегая ко всяческим уверткам, он все отрицает, от всего открещивается.

На вопрос государственного обвинителя, как он, Ремлингер, относился к зверскому террору, который проводился гитлеровцами в самой Германии, подсудимый отвечает:

— Мы ничего не знали об этом.[146]

Весь мир знает о кровавых злодеяниях гестапо, о кошмаре гитлеровских концлагерей, о пытках, погромах и убийствах, и только Ремлингер ничего не заметил.

Суд переходит к выяснению преступной деятельности Ремлингера в бытность его комендантом Пскова.

Государственный обвинитель спрашивает:

— Отдел контрразведки входил в состав комендатуры? Чем он занимался?

Ремлингер: Это был отдел «1-Ц». Его обязанностью было распределять литературу, организовывать театры и охранять их.

Государственный обвинитель: А чем занималась подчиненная вам полевая жандармерия?

Ремлингер: Регулированием уличного движения... Ну, и некоторыми полицейскими мероприятиями, которые требовались в таком городе как Псков...

Так неприкрыто лжет Ремлингер. Пытаясь выгородить себя, он утверждает, что комендатуры в Карамышеве, Новоселье и других пунктах, находившиеся в его подчинении, занимались угоном советских людей в Германию и зверскими расправами без его ведома. Они выполняли, заявляет Ремлингер, приказы, полученные свыше.

Государственный обвинитель: Но приказы, относившиеся к вашим подчиненным, не могли не касаться вас?

— Да.

— Значит, вы их выполняли?

И Ремлингер, наконец, признается:

— Постольку, поскольку приказы были, — я их выполнял.

— Вы знали, что вы этим совершаете тягчайшее преступление, что вы нарушаете международную Гаагскую конвенцию, подписанную в свое время и Германией?

— Нет не знал.

Так же ведет себя Ремлингер и дальше. Он отрицает все, даже самые неопровержимые факты. Он утверждает, что ничего не знал о расположении возле Пскова лагерей для военнопленных, о смертности в этих лагерях, уносившей в могилу десятки тысяч человек, о массовых расстрелах военнопленных без суда и следствия. Он заявляет, что ему ничего не было известно о расстрелах женщин, детей, стариков. Он вообще не знает ничего, что могло быть поставлено ему в вину.

По просьбе государственного обвинителя суд повторно допрашивает подсудимых Зоненфельда, Скотки и Янике. Они вновь подтверждают, что приказы о сожжении деревень, расстрелах мирного населения отдавались Ремлингером, что именно по его приказам были сожжены десятки деревень, убиты тысячи женщин, стариков и детей. Ремлингер пробует отрицать эти показания[147]. Тогда Зоненфельд, не выдержав и указывая на своего бывшего генерала, кричит:

— Ремлингер лжет!

К концу допроса под давлением оглашенных государственным обвинителем и председателем суда материалов предварительного следствия, уличаемый другими подсудимыми, Ремлингер признает себя виновным в ряде преступлений. Он подтверждает, что отдавал приказы об угоне советских людей в немецкое рабство и о сожжении деревень. Он признает, что во время организованных по его приказам экспедиций против партизан, карательные отряды уничтожали мирное население, расстреливали стариков, женщин и детей.

Допросом Ремлингера заканчивается утреннее заседание.

Вечернее заседание 30 декабря.

На вечернем заседании суд переходит к допросу свидетелей. Их показания рисуют картину жестокого произвола гитлеровцев, массовых убийств, грабежей и насилий над мирными советскими гражданами на временно оккупированной территории Ленинградской области.

Первым дает показания свидетель В.Ф. Федоров — 58-летний колхозник деревни Ростково Новосельского района. Он приводит факты чудовищных злодеяний гитлеровских бандитов, которые систематически убивали крестьян этой и близлежащих деревень. Беспощадную расправу с жителями деревни Ростково учинил немецкий карательный отряд 23 декабря 1943 года. Рано утром староста пригнал работоспособное население на работу под угрозой наказания и штрафов. Тем временем каратели спалили Ростково дотла. Оставшихся в деревне женщин, стариков и детей — всех от мала до велика — фашистские мерзавцы согнали в сарай и сожгли заживо. Тех, кого не успели сжечь, — расстреляли. У свидетеля в это страшное утро погибла вся семья: жена, невестка и 4-летняя внучка.

— Сколько всего людей сожгли и расстреляли немцы в вашей деревне? — спрашивает государственный обвинитель.

— 64 человека погибло от руки злодеев, — говорит свидетель. — из них 33 — малолетние ребята.[148]

Жительница той же деревни Е.Е. Сергеева, спасшаяся благодаря тому, что находилась на работе вдали от Ростково, называет фамилии сожженных: вся семья Трофимовых, жена и трое детей колхозника Андреева, девушка Мария Федорова и многие другие. У самой свидетельницы немцы сожгли мать, трех малолетних братьев, двух племянниц.

Свидетельница Н.П. Филиппова из деревни Замошье, Карамышевского района, пряталась со своей 8-летней дочерью Клавдией и другими колхозниками в лесу, спасаясь от угона на немецкую каторгу. Это было в феврале 1944 года, накануне прихода Красной Армии. Полагая, что наши части уже заняли деревню, крестьяне группами стали возвращаться по домам, но были перехвачены гитлеровцами.

Фашистские бандиты открыли стрельбу по безоружным людям, по детям, женщинам, старикам. В результате было убито 24 человека. Многие из них подверглись зверским мучениям. Особенно надругались звери над Модестом Захаровым. Лицо его было изуродовано ножевыми ранами, голова расплющена. Девочка Нина и годовалый Миша Петуховы были растоптаны ногами.

Затем дает показания свидетель В.И. Пакулин. Он рассказывает как 18 февраля 1944 года гитлеровцы угоняли население из деревни Заполье, Плюсского района.

— «Эвакуация» происходила так, — говорит свидетель. — Поставили нас всех в ряд около сельской церкви и начали расстреливать. 35 человек каратели убили, 15 тяжело ранили. Получила ранение и моя жена. А среди убитых было 12 детей и 65-летний Макар Сергеев.

Картину чудовищных зверств Пакулин дополняет фактами расправы, учиненной немцами в деревне Седелицы. Там фашисты забросали гранатами землянки, в которых находились 50 мирных жителей. Все они погибли[149].

Свидетель показывает также, что немцы угоняли весь колхозный скот. Только из деревень Скорицы, Подгорье, Заплюсье, Замошье, Милютино и Староверский Луг было угнано более 400 коров и 35 лошадей.

Представитель защиты просит свидетеля сказать, кого из подсудимых он может назвать как участника зверской расправы с населением деревни Заполье.

Пакулин называет Зоненфельда.

Председательствующий: Подсудимый Зоненфельд, вы в деревне Заполье были?

Зоненфельд: Да.

— Сжигали эту деревню?

— Да.

— Участвовали в расстреле мирных граждан?

— Да, — вновь вынужден признать подсудимый.

Жительница деревни Волково Карамышевского района П.Н. Цвекова рассказывает о немецких зверствах в деревне Пикалиха, которая находится рядом с Волково. Расстреляв мирных жителей, гитлеровцы сожгли деревню.

О варварском сожжении поселка Карамышево вместе с его жителями подробно показывает суду свидетельница В.Л. Егорова. Она говорит, что только в двух домах было обнаружено 180 трупов.

Свидетель Я.К. Кузьмин рисует картину злодеяний, совершенных гитлеровскими выродками в деревне Мачково Порховского района. Эту деревню немцы сожгли. Они сожгли также заживо много мирных жителей, а некоторых, в том числе малолетних, расстреляли. Свидетель опознает как карателей, участников этих зверств сидящих на скамье подсудимых Герера и Скотки.

Эти же факты подтверждает и свидетель — житель этой же деревни В.Е. Егоров. Он называет имена тех же подсудимых.

Факты поджога деревень, факты жестокого, бесчеловечного обращения с советскими людьми в лагерях для военнопленных приводит в своих показаниях свидетельница А.П. Стогаева[150].

Свидетельница А.И. Лукинина, жительница деревни Шилово Порховского района, сообщает суду о зверской расправе немцев над мирными жителями деревни. Приехавшие немцы согнали около 80 человек в одну избу, якобы для проверки документов, закрыли двери, наставили пулеметы, а потом бросали внутрь гранаты. После взрыва гранат немецкие бандиты подожгли избу. Сгорело 48 человек, в том числе мать свидетельницы и две ее дочери.

О методическом сожжении поселка Струги Красные и планомерном истреблении мирного населения, показывает суду 58-летний свидетель П.Е. Астафьев.

— Когда немцы стали отступать в феврале 1944 года, они долго жгли наш поселок, пожалуй, с неделю, — говорит Астафьев. — Лежал снег, постройки не загорались, каждую зажигали отдельно соломой, керосином. Сожгли все дотла. Население угоняли в Германию. Нас осталось не более 100 человек, а было в поселке около 5 тысяч.

Гитлеровские палачи зверски замучили 73-летнего старика Василия Астафьева, брата свидетеля. Он скрывался в лесу. Немцы его захватили, когда он шел за продуктами, и потребовали, чтобы он указал, где находится население и партизаны. Русский человек отказался это сделать. Ему отрубили топором руку. Он и тогда ничего не сказал. Злодеи отрубили старику вторую руку, потом отрубили ноги и голову.

Свидетельница Т.М. Лаврентьева, колхозница из деревни Малые Пети Славковского района, была очевидицей расстрела немцами в этой деревне 50 мужчин и подростков.

Свидетельница А.Е. Малышева, колхозница из деревни Заполье Плюсского района, передала подробности расстрела большой группы женщин и детей за то, что они отказались ехать в Германию.

— Нас выстроили в саженях десяти от дороги и стали стрелять. Мы взялись за руки: умирать так вместе. Когда выстрелили, моей племяннице оторвало ноги. Немцы дали еще очередь. Попали ей в голову. Мне обожгло глаза. Муж лежал раненный. Всего было убито 30 человек и 15 ранено.

О массовом сожжении мирных советских граждан в деревне Красуха Порховского района показала суду свидетельница М.Л. Павлова. Немцы согнали женщин, детей и стариков в два гумна и там сожгли. Тех, кто пытался бежать, они застрелили. Погибло две дочери свидетельницы: одна 12 и другая 7 лет.

Жуткие факты массовых расстрелов мирных жителей и сожжения населенных пунктов привели в своих показаниях и свидетели И.И. Иванов, С.И. Воробьев и В.И. Иванов. У последнего немецкие каратели сожгли жену, 13-летнего сына и 7-летнюю дочь.

Значительная часть чудовищных злодеяний, о которых говорили свидетели, происходила в Карамышевском и Новосельском районах, подчиненных коменданту Пскова подсудимому Ремлингеру[151].

Утреннее заседание 31 декабря 1945 г.

На утреннем заседании продолжается допрос свидетелей. Первым допрашивается свидетель Д.В. Васильев, колхозный счетовод из деревни Молостово, Славковского района:

— В середине февраля 1944 года, — рассказывает Васильев, — я вместе с двумя товарищами шел в лес, где наши семьи, выгнанные немцами из домов, жили в окопах. Возле деревни Рудаково нас встретили немцы и приказали спуститься в овраг. Там они отобрали у нас теплую одежду и приказали уходить. Едва мы отошли шагов на пять, как гитлеровцы открыли стрельбу из автоматов. Меня ранило в ногу. Я пополз. Меня снова ранило в руку, потом в грудь, потом в нижнюю челюсть. Я притворился мертвым. Стрельба стихла. Один немец ударил меня сапогом в бок. Я не пошевелился. Немцы ушли. Тогда я приподнялся и увидел, что мои товарищи убиты. Истекая кровью, я отполз в сторону. Меня подобрали местные жители.

Государственный обвинитель спрашивает у свидетеля, почему его и товарищей задержали немцы, требовали ли они предъявления документов? Васильев отвечает:

— Нас просто так забрали, а потом начали расстреливать.

Следующим суд допрашивает свидетеля Н.И. Сердюка, служившего в немецкой комендатуре в Крестах, возле Пскова. Свидетель показывает, что видел подсудимого Ремлингера когда тот, принимая должность коменданта Пскова, приезжал в Кресты, чтобы ознакомится с подчиненной ему комендатурой. Опровергая утверждения Ремлингера, свидетель заявляет, что находившийся в Крестах лагерь для гражданских заключенных — жителей Пскова и окрестных деревень, — был в ведении псковского коменданта и что Ремлингер, приехав в Кресты, осматривал этот лагерь. В лагере было не менее 150 заключенных, которых морили голодом, нещадно избивали, держали в карцерах. В лагере медленной смертью погибали люди, не знавшие за собой никакой вины. Многие арестованные за неподчинение немецким властям, за уход с работы, опоздания, направлялись в Псков и по указанию генерала Ремлингера расстреливались или подвергались жестоким наказаниям. Сообщения об этих расправах передавались псковским радиоузлом и всегда подписывались Ремлингером.

Свидетель Курт Дитмар, бывший командир отделения из 2-го батальона «особого назначения», служивший под командой подсудимых Фогеля и Штрюфинга, показывает, что в июле 1944 года, во время отступления немцев из-под Пскова, он видел, как Фогель и Штрюфинг из карабинов расстреливали мирных советских людей, старух и стариков[152].

— В одной деревне, у реки Великой, по приказу Штрюфинга, — показывает свидетель. — Фогель, Янике и я расстреляли 20—25 мужчин и женщин.

Свидетель Эмиль Вибуш сообщает суду, что вместе с подсудимым Зоненфельдом проходил в Луге специальное обучение. Их учили, как должны действовать карательные группы.

— Уже находясь в советском лагере для военнопленных, — говорит Вибуш. — Зоненфельд рассказывал мне, что ему в карательном отряде жилось хорошо. Они поджигали деревни, весь народ расстреливали, ели и брали что хотели. Женщин перед расстрелом насиловали.

Государственный обвинитель обращается к суду с ходатайством вызвать дополнительно свидетелей. Он говорит, что имеются многочисленные документы о немецко-фашистских зверствах на территории Ленинградской области в период ее оккупации, о варварском разрушении немцами величественных памятников архитектуры и искусства в Пушкине, Петродворце, Новгороде, Пскове.

Для ознакомления с этими материалами суд решает вызвать дополнительно свидетелей: Н.Н. Белехова — начальника государственной инспекции по охране памятников Ленинграда, С.Н. Давыдова — начальника специальной проектно-реставрационной мастерской Комитета по делам архитектуры при Совнаркоме СССР, П.П. Тарасова — настоятеля кафедрального Николо-Богоявленского соборе и секретаря митрополита Ленинградского и Новгородского. Кроме того, в качестве судебно-медицинского эксперта суд решает вызвать подполковника медицинской службы А.П. Владимирского — судебно-медицинского эксперта Ленинградского военного округа, принимавшего участие в расследовании немецко-фашистских зверств и, в частности, обследовании могил, где похоронены замученные немцами советские граждане.

Свидетель Пауль Хейзе вместе с подсудимыми Бемом и Энгелем служил батальоне «особого назначения». Отступая под натиском Красной Армии, батальон сметал с лица земли десятки населенные пунктов, грабил села, угонял скот, расстреливал мирных людей, оставляя за собой «зону пустыни».

— На пути от Устья до Дедовичей, — показывает свидетель, — я не видел ни одной уцелевшей деревни, все кругом пылало.

Особенно свирепствовал специальный лыжный взвод, которым командовал подсудимый Бем.

В этих зверских операциях, как показывает свидетель, помимо Бема участвовали подсудимые Дюре и Энгель.

Государственный обвинитель: Подсудимый Бем, правду ли говорит свидетель?

Бем: Да.

Подтверждают также показания свидетеля подсудимые Дюре и Энгель.

Об активном участии подсудимых Бема и Энгеля в уничтожении сел и деревень говорит также свидетель Вернер-Целинский, бывший военнослужащий батальона «особого назначения».

После пленения его Красной Армией свидетель содержался вместе с подсудимыми Скотки, Янике, Зоненфельдом и другими. Здесь, уже в плену, недавние соучастники по кровавым преступлениям хвастались своими чудовищными злодеяниями.

Скотки, цинично смакуя подробности, рассказывал о том, как он расстрелял из автомата 60 женщин. Зоненфельд говорил о том, как под его руководством, группа солдат бросала гранаты в мирных граждан, загнанных в один из домов.

Эти показания свидетеля не опроверг ни один из подсудимых.

Свидетель Н.Н. Белехов — начальник и главный архитектор государственной инспекции по охране памятников Ленинграда — рассказывает о варварском разрушении и уничтожении немецко-фашистскими захватчиками исторических, художественных памятников, музеев пригородов Ленинграда.

— Историческим ценностям Ленинграда и его замечательных пригородов, — показывает свидетель, — немецко-фашистские варвары нанесли непоправимый урон. В Ленинграде имеется до 300 памятников искусства. В результате варварских обстрелов города и бомбежек 187 из них в той или иной мере повреждены. Чудовищный разгром произведен в пригородах Ленинграда. Дворцы Павловска, Пушкина, Гатчины были сначала разграблены немецкими войсками, а затем разрушены почти до основания.

Ограблению и варварскому разрушению подверглись десятки других исторических памятников и культурных ценностей нашей области.

На этом судебное заседание 31 декабря заканчивается.

Утреннее заседание 2 января 1946 г.

На утреннем заседании продолжался допрос свидетелей, дополнительно вызванных судом по ходатайству государственного обвинителя.

Первым дает показания свидетель С.Н. Давыдов, начальник специальной проектно-реставрационной мастерской Комитета по делам архитектуры при Совнаркоме СССР. В январе 1944 года он участвовал в расследовании фашистских злодеяний в Новгороде и Пскове, и видел потрясающую картину разрушений, нанесенных немцами древнейшим памятникам русского зодчества в этих городах. Немецкие варвары сознательно разрушали и оскверняли памятники русской национальной культуры. Старинные здания с изумительной стенной живописью были превращены захватчиками в доты, казармы, конюшни. Уникальная утварь и иконы были разграблены.

Свидетель протоиерей П.П. Тарасов, настоятель центрального Николо-Богоявленского собора и секретарь митрополита Ленинградского и Новгородского, сообщил суду о многочисленных фактах кровавых злодеяний немецко-фашистских захватчиков и надругательствах над русской православной церковью. В частности в Петродворце под развалинами церквей погибло до 1 000 женщин, детей и стариков, которые искали убежища от немецких бомбежек и обстрелов.

Затем дает показания свидетель подполковник медицинской службы Владирмирский, судебно-медицинский эксперт Ленинградского военного округа. По приглашению Чрезвычайной Государственной Комиссии он исследовал трупы советских людей, замученных и уничтоженных гитлеровцами. Он присутствовал при раскопках мест захоронения бесчисленных жертв фашистских кровавых преступлений, видел тысячи трупов, сваленных в огромные рвы.

В лесу, расположенном в 38 километрах от Гатчины, было обнаружено место массового расстрела советских людей. В гигантском рву лежали штабелями около 3 тысяч трупов, женщины прижимали к себе грудных детей.

Свидетель приводит десятки таких фактов. Немецкие бандиты использовали все способы для массового уничтожения мирного советского населения. Людей расстреливали, морили голодом, заживо сжигали, отравляли. В Гатчинской больнице немецкие врачи ввели трупный яд 850 больным. Чтобы замести следы чудовищного злодеяния, фашисты перед отступлением заставили советских военнопленных вырыть трупы и сжигать их. Две недели продолжалась эта страшная процедура. Когда она была закончена, немцы живыми сожгли военнопленных - свидетелей их преступлений.

Государственный обвинитель задает свидетелю Владимирскому вопрос:

— В каком районе вы находили больше всего могил замученных и расстрелянных немцами советских граждан?

— Центром уничтожения людей в пределах Ленинградской области, - отвечает свидетель, - был Псков. Я нигде в другом месте не видел столько кровавых следов немецко-фашистских злодеяний.

По ходатайству государственного обвинителя после перерыва был продемонстрирован документальный фильм о немецко-фашистских злодеяниях на территории Ленинградской области.

Кадры, заснятые кинооператором Ленинградского фронта, начиная с 1941 года, документально подтверждают чудовищные преступления немецко-фашистских злодеев в ленинградской земле.

На экране возникают руины Пскова, Новгорода, Луги, Гатчины, Гдова, десятков других городов, тысячи сел, сметенных немцами с лица земли. Воскрешаются картины страшных мучений, пережитых советскими людьми под пятой оккупантов. Кинооператоры, проникающие в тыл врага, засняли пылающие села, подожженные немцами. Жители их, женщины, дети, старики, лишенные крова, уходят в леса, селятся в землянках. Фильм воспроизводит десятки приказов немецкого командования, издававшихся в оккупированных районах. Каждый из приказов неизменно заканчивается словами — «подлежит расстрелу». Под одним из этих приказов размашистая подпись — Ремлингер. Еще одна неопровержимая улика против фашистского карателя, сидящего на скамье подсудимых.

Фильм заканчивается короткими цифрами: на территории Ленинградской, Новгородской и Псковской областей немцы расстреляли, сожгли, замучили, повесили больше 67 тысяч мирных граждан.

После демонстрации фильма государственный обвинитель задает дополнительные вопросы подсудимому Ремлингеру, о преступной деятельности которого свидетели дали новые показания.

Государственный обвинитель предлагает подсудимому рассказать, кто приводил в исполнение в Пскове приговоры над советскими гражданами. Ремлингер пытается отрицать свое участие в расстрелах.

— Я ни одного человека не расстрелял, — с тупым упорством продолжает твердить гитлеровский генерал.

Но в конце концов он подтверждает, что расстрелы мирных граждан производились жандармерией, находившейся в его подчинении.

Затем по ходатайству государственного обвинителя зачитываются акты о сожжении деревни Пикилиха, Карамышевского района, находившегося в подчинении у Ремлингера, о злодеяниях немцев в деревнях Мачково и Малые Пети. Эти документы приобщаются к материалам следствия.

Председатель суда задает несколько дополнительных вопросов подсудимым и объявляет, что судебное следствие по делу закончено. Следующие заседание назначается на 18 часов 3 января.

Вечернее заседание 3 января.

Вечернее заседание открывается под председательством подполковника юстиции Комлева, который по решению суда заместил председательствующего генерал-майора юстиции Исаенкова ввиду болезни последнего.

Затем с речью выступает государственный обвинитель генерал-майор юстиции Петровский.

Речь государственного обвинителя генерал-майора юстиции Петровского.

Свою речь государственный обвинитель начинает с характеристики чудовищных злодеяний, совершенных немецко-фашистскими захватчиками на территории Ленинградской области в период ее оккупации.

— Происходящий в Нюрнберге процесс главных военных преступников, — говорит государственный обвинитель, — точным языком документов раскрыл перед всем миром, что злодейские планы вероломного и внезапного нападения на нашу Родину, разграбления ее богатств, истребления и порабощения советских людей, долго и тщательно разрабатывались гитлеровскими людоедами. Авторы этих планов — держат ответ за свои преступления перед Международным Военным Трибуналом. Здесь на скамье подсудимых сидят исполнители этих варварских планов, те, кто осуществлял их.

— На территории Ленинградской области в период ее оккупации фашистскими палачами было расстреляно, заживо сожжено и замученно более 60 000 мирных советских граждан, том числе детей, женщин и стариков. Угнано на фашистскую каторгу свыше 500 000 советских людей. Фашистские бандиты уничтожили тысячи населенных пунктов. Они разрушили и повредили свыше 150 000 домов, 3 783 промышленных учреждений, 1 933 школы, 256 лечебных учреждений, 235 детских садов и яслей, множество театров, научных учреждений, памятников и музеев. Древнейшие русские города Псков и Новгород превращены в развалины. Варварскому разорению, взрывам, пожарам и разграблению подверглись известные всему миру новгородские и псковские соборы и церкви, исторические дворцы, музеи в Пушкине, Петергофе, Павловске и Гатчине. Много тяжелых ран фашистские разбойники нанесли Ленинграду, варварскими бомбежками и артиллерийскими обстрелами.

— Предварительным судебным следствием доказано, — продолжает государственный обвинитель, — что к числу гитлеровских палачей и бандитов, совершавших расправы над советскими людьми, принадлежат все сидящие на скамье подсудимых одиннадцать военнослужащих германской армии: Ремлингер, Штрюфинг, Фогель, Энгель, Бем, Зоненфельд, Янике, Герер, Дюре, Скотки и Визе. Все они совершили на территории Ленинградской области такие злодеяния, как массовое истребление населения, массовый угон советских людей в немецкое рабство, сплошное сожжение населенных пунктов, разрушение и разграбление имущества.

При этом они не только выполняли преступные приказы высшего командования, но проявляли свою личную преступную инициативу, действуя с изощренной нечеловеческой жестокостью: они без всяких причин расстреливали женщин, стариков и малолетних детей. То, что нам удалось установить в отношении привлеченных по настоящему делу обвиняемых, — это далеко не все. Сидящие на скамье подсудимых людоеды тщательно скрывают свои преступления. Но и то, что бесспорно установлено, ужасает и возмущает, как кровавый кошмар.

Государственный обвинитель переходит к рассмотрению вины каждого подсудимого в отдельности, напоминая суду имеющиеся в деле документы, показания свидетелей, признания самих обвиняемых.

— Подсудимый Ремлингер бывший военный комендант города Пскова и примыкающих к нему районов, генерал-майор германской армии, ревностно служил Гитлеру, с изощренной жестокостью производил кровавые расправы над советскими людьми. В период с июля 1943 года по август 1944 года Ремлингер проводил политику истребления мирного населения Ленинградской области и советских военнопленных, сожжения и разрушения населенных пунктов, угона советских граждан на немецкую каторгу.

Матерый бандит Штрюфинг, капитан германской армии, будучи командиром роты в батальоне «особого назначения», руководил поджогами деревень и расстрелами стариков, женщин и детей, принимая в расстрелах личное участие.

Охарактеризовав далее преступления подсудимых Бема, Фогеля, Дюре и Визе, государственный обвинитель подробно останавливается на злодейских действиях Янике, Герера и Скотки, доказанных их собственными признаниями, а также показаниями свидетелей и других подсудимых. Янике лично расстрелял более трехсот мирных советских граждан и сжег до 30 населенных пунктов. Герер во время 14 карательных операций в районе Славковичи лично убил более 100 женщин, стариков и детей. Скотки, бывший активный член «союза гитлеровской молодежи», лично убил более трехсот мирных советских людей.

— Не воскресить расстрелянных, сожженных, замученных немецко-фашистскими злодеями советских граждан, — говорит государственный обвинитель. — Ничем не утолить горе советских людей, потерявших своих близких, своих родителей, жен и детей. Не сразу встанут из развалин и пепла разрушенные немцами города, сожженные села и деревни. Весь наш народ, — ждет от вас, граждане судьи, справедливой, суровой кары виновникам этих злодеяний. Совесть человеческая не может примириться с тем, что эти изверги, хладнокровные убийцы стариков, женщин и детей, живут на земле. Пусть злодеи услышат суровый приговор советского суда. Преступления всех подсудимых предусмотрены статьей 1 Указа Президиума Верховного Совета СССР от 19 апреля 1943 года. В соответствии с этим Указом я прошу приговорить всех подсудимых к смертной казни через повешение.

* * *

Присутствующие в зале судебного заседания около двух тысяч представителей трудящихся Ленинграда, колхозников Ленинградской, Псковской и Новгородской областей, всеобщим одобрением встретили это требование государственного обвинителя.

Затем председательствующий предоставляет слово защите.

Адвокат Зимин, защищающий по назначению суда подсудимого Ремлингера, отмечает, что за кошмарные преступления, совершенные немцами на территории, подведомственной коменданту Пскова, несет ответственность не только его подзащитный, так как здесь действовали также части, не находившиеся в его подчинении. Защитник просит учесть это обстоятельство при определении меры наказания подсудимому Ремлингеру.

Адвокат Борхов, защищающий подсудимых Бема, Янике, Фогеля и Визе, просит суд при вынесении приговора учесть неодинаковую степень преступлений его подзащитных.

Адвокат Галепский просит суд снизить меру наказания его подзащитным Энгелю, Зоненфельду и Гереру, основываясь на том, что они были лишь непосредственными исполнителями преступных приказов высших командиров германской армии.

С такой же просьбой обращается к суду адвокат Крольков, защищающий подсудимых Дюре и Скотки.

Председательствующий объявляет, что прения сторон закончены, и предоставляет последнее слово подсудимым.

Подсудимые Бем, Энгель, Скотки, Штрюфинг, Янике, Герер, Фогель полностью признают предъявленные им обвинения и просят суд о снисхождении. Подсудимый Визе снова пытается отрицать свою вину. Подсудимый Дюре от последнего слова отказывается.

На этом заседание заканчивается.

Вечернее заседание 4 января.

Сегодня на вечернем заседании председательствующий предоставил последнее слово подсудимым Ремлингеру и Зоненфельду.

В 19 часов 30 минут суд удалился на совещание, для вынесения приговора.

Поздно вечером председательствующий — подполковник юстиции т. Комлев огласил приговор военного трибунала.

Военный трибунал Ленинградского военного округа признал бывших военнослужащих германской армии Ремлингер Генриха Генриховича, Штрюфинг Карл-Германа, Визе Франца, Энгель Фрица, Герер Эрвин-Эрнста, Дюре Арно, Зоненфельд Эдуарда, Бем Эрнста, Скотки Эрвина, Янике Гергарда, Фогель Эриха-Пауля виновными в совершении массовых расстрелов, зверств и насилий над мирным советским населением, в сожжении и разграблении городов и сел, в угоне советских граждан на немецкую каторгу, т.е. преступлениях, предусмотренных ст.1 Указа Президиума Верховного Совета Союза ССР от 19 апреля 1943 года.

Руководствуясь статьей 4 Уголовного Кодекса РСФСР и статьями 319 и 320, Уголовно-Процессуального Кодекса РСФСР и учитывая степень виновности каждого из подсудимых, военный трибунал приговорил:

Ремлингер Генриха Генриховича, Штрюфинг Карла-Германа, Бем Эрнста, Энгель Фрица, Зоненфельд Эдуарда, Янике Гергарда, Скотки Эрвина, Герер Эрвина-Эрнста — к смертной казни через повешение;

Фогель Эрих-Пауля и Визе Франца — к ссылке в каторжные работы сроком на 20 лет каждого;

Дюре Арно — к ссылке в каторжные работы сроком на 15 лет.

Присутствующие в зале трудящиеся Ленинграда, Ленинградской, Новгородской и Псковской областей встретили приговор единодушным одобрением.

ЛЕНИНГРАД. 5 января. (ТАСС).

Сегодня в 11 часов утра в г. Ленинграде на площади у кинотеатра «Гигант» был приведен в исполнение приговор над немецко-фашистскими злодеями — Ремлингер, Штрюфинг, Бем, Энгель, Зоненфельд, Янике, Скотки, Герер, приговоренными военным трибуналом Ленинградского военного округа за совершение ими массовых расстрелов, зверств и насилий над мирным советским населением, сожжение и разграбление городов и сел, угон советских граждан в немецкое рабство — к смертной казни через повешение.

Тысячи трудящихся, присутствовавших на площади, встретили приведение приговора в исполнение единодушным одобрением.

28 декабря 1945 г. — 5 января 1946 г.

НИКОЛАЕВ. 10 января. (ТАСС).

Сегодня здесь, в Военной Трибунале Одесского военного округа[153] началось слушанием дело о злодеяниях, совершенных немецко-фашистскими захватчиками в г. Николаеве и Николаевской области в период временной оккупации их 1941—1944 гг.

К судебной ответственности привлечены 9 человек: генерал-лейтенант германской армии, комендант г. Николаева Винклер Герман; оберштрумфюрер СС, б. начальник управления полиции безопасности (СД) Санднер Ганс; майор б. начальник жандармерии Николаевской области Бютнер Макс; капитан, б. начальник жандармерии г. Херсона Кандлер Франц; б. начальник жандармского поста[154] майор Михель Рудольф; б. начальник охранной полиции Николаевской области Витцлеб Франц; б. заместитель начальника охранной полиции Николаевской области Шмале Генрих и военнослужащие Берг Роберт[155] и Хапп Иоган[156].

Дело рассматривается в открытой судебном заседании под председательством полковника юстиции т. А.С. Зотова. Члены Трибунала — полковник юстиции т. Г.П. Михно и подполковник юстиции т. В.А. Мошев. Государственное обвинение поддерживает полковник юстиции т. И.Ф. Семашко. Защитниками подсудимых по назначению от суда выступают адвокаты тт. Деритерский, Быков, Степаненко, Белостоцкий, Петинцев.

На утреннем заседании было оглашено обвинительное заключение[157], в котором говорится, что немецко-фашистские захватчики во время оккупации значительной части Украинской ССР, в том числе и Николаевской области с г. Николаевом, попирая установленные международным правом правила ведения войны, последовательно проводили в жизнь намеченные правительством фашистской Германии и командованием германской армии чудовищные планы истребления и ограбления советского народа.

Материалами Чрезвычайной Государственной Комиссии по установлению и расследованию злодеяний немецко-фашистских захватчиком и данными следствия установлено, что за время своего «хозяйничания» в г. Николаеве и Николаевской области немецко-фашистские изверги расстреляли, повесили и замучили свыше 105 тысяч советских граждан, угнали в рабство более 60 тысяч человек и причинили материальный ущерб народному хозяйству области на сумму свыше 17 миллиардов рублей.

Следствием установлено, что с момента занятия немецкими захватчиками гор. Николаева — 16 августа 1941 года — там начались массовые аресты и убийства мирного населения, а так же советских военнопленных. Все это проводилось по заранее разработанному плану гитлеровского верховного командования.

Расстрелы производились изо дня в день. Для устрашения мирного населения гор. Николаева и области немецкие карательные органы систематически производили публичное повешение ни в чем невиновных советских граждан. Казням советских людей предшествовали пытки, беспримерные по своей нацистской жестокости.

Помимо истребления советского населения в городе Николаеве и Николаевской области, немецко-фашистские захватчики также систематически насильственно угоняли советскую молодежь, в германское рабство.

За время оккупации гор. Николаева немецко-фашистские захватчики систематически разрушали и уничтожали заводы, фабрики и предприятия, в том числе сожгли два крупных судостроительных завода — имени Марта и имени 61 коммунара, завод «Дормашина», вокзал. При оставлении города оккупанты взорвали три хлебозавода, кондитерскую фабрику, маслозавод, пивоваренный завод и ряд других предприятий.

Такому же варварскому разрушению подверглось и городское хозяйство.

Немецко-фашистские оккупанты разграбили музей, причем украдена и увезена в Германию большая часть экспонатов, в числе которых уникальные произведения живописи — картины Верещагина, Айвазовского, Шишкина и других.

Оккупанты разрушили и разграбили сельское хозяйство Николаевской области и личную собственность граждан.

Далее в обвинительном заключении приводятся конкретные преступления, в которых изобличены материалами следствия привлеченные по настоящему делу в качества обвиняемых: Винклер Герман, Санднер Ганс, Бютнер Макс, Кандлер Франц, Михель Гудольф, Витцлеб Франц, Шмале Генрих, Берг Гоберт, Хапп Иоган[158].

Утреннее заседание 10 января.

После оглашения обвинительного заключения суд переходит к допросу подсудимых. Все подсудимые, кроме Шмале, признают себя виновными в предъявленных им обвинениях.

Первым дает показания подсудимый Санднер[159]. Он признает, что в Киеве он по заданию командования СС возглавил команду, которая в сентябре 1941 года расстреляла около тысячи советских граждан. В ноябре 1941 года Санднер получил назначение в Николаев, где, руководя полицией безопасности, был организатором и непосредственным участником массовых расстрелов советских граждан.

В декабре 1941 г. Санднер во главе карательного отряда выехал в село Ново-Александровка, Баштанского района, где по его приказу было расстреляно 54 человека, в том числе дети, женщины и старики.

Санднер неоднократно выезжал также в лагерь советских военнопленных в окрестностях Николаева. Его приезд сюда обычно сопровождался многочисленными расстрелами, пытками, истязаниями. По его приказу за короткое время было расстреляно 200 человек.

В 1942 году Санднер дает указание для устрашения населения города Николаева повесить 10 советских граждан. По указанию Санднера было также расстреляно 20 врачей и 22 члена их семей[160].

— В чем чем были виновны эти люди? — спрашивает прокурор.

Обвиняемый: Ни в чем.

Отвечая на вопросы председательствующего, Санднер вынужден признать, что органами СД было уничтожено 200 больных, находившихся на излечении в лечебнице.

Перекрестным допросом подсудимый также уличается в расстреле 1 500 мирных граждан, массовом применении пыток и истязаний, поголовном истреблении еврейского населения области и цыган[161].

Пытаясь умалить свою вину, Санднер говорит, что он все это делал, подчиняясь приказам немецкого командования[162]. На вопрос прокурора, как же можно назвать эти действия, Санднер ответил:

— Действиями убийц и насильников.

Допросом Санднера заканчивается утреннее заседание.

Вечернее заседание 10 января.

Заседание открылось допросом подсудимого Берга, сотрудника полевой жандармерии. Это — убийца и грабитель с большим стажем — он принимал участие в походах против Польши, Франции, Греции и других стран.

В сентябре 1941 года Берг вместе со своей частью полевой жандармерии прибыл в Николаев. До этого он успел побывать в городе Бендерах, где за 3 дня при его участии полевая жандармерия расстреляла до 16 000 мирных жителей[163].

В первые же дни пребывания в Николаеве он принял участие в расстреле 28 рабочих, которых обвинили в том, что они якобы хотели подложить мину под здание Николаевской электростанции.

На вопрос председательствующего, было ли произведено расследование виновности советских людей, обвиняемый ответил:

— Нет, нам это не нужно было. Мы расстреляли, а виновны ли они были или нет, это нас не интересовало.

В Бахчисарае также было много «работы». Вблизи железнодорожной станции в то время организовывался лагерь для русских военнопленных. Но там были не только военнопленные, было много и гражданского населения. 200 обреченных отсюда отправляются в Севастополь на расстрел, а Берг со своей командой занимается приготовлением кладбищ.

В феврале 1942 года здесь было расстреляно 18 человек гражданского населения, в том числе дети. Берг заявляет, что эти люди были виновны, якобы, в саботаже. Прокурор задает вопрос:

— А за что были расстреляны дети, какая их вина? — Подсудимый молчит.

В ходе судебного следствия устанавливается также, что подсудимый Берг принимал личное участие в пытках и расстрелах ни в чем не повинных мирных советских граждан в Очакове, Симферополе, Бахчисарае, Севастополе и других городах.

Допросом Берга закончилось вечернее заседание.

Утреннее заседание 11 января.

Заседание начинается с допроса подсудимого Михель, бывшего заместителя начальника жандармерии Больше-Александровского района, а позднее начальника жандармерии Березнеговатского района. Это — типичный гитлеровский полицейский служака, у которого бандитизм является основным ремеслом. Находясь в Больше-Александровском районе, он вместе со своими подчиненными жандармами устроил массовую облаву на мирных советских граждан. Во время облавы было задержано более 250 ни в чем не повинных людей, которые были переданы так называемой полиции безопасности для расправы.

Стремясь умалить свою вину, Михель отрицает факт расправы жандармов над мирными людьми. Тогда председательствующий оглашает выдержку из показаний Михеля на предварительном следствии, где он говорил: «Жандармы систематически избивали советских людей — кулаками, плетью, резиновыми дубинками. Это было у нас обычным явлением». Уличенный во лжи, обвиняемый вынужден подтвердить свои показания, данные на предварительном следствии.

— Они не давали нам нужных показаний, — нагло заявляет Михель, — мы клали их на пол или скамью и били резиновыми палками, кулаками и ногами, пока ни добивались нужных сведений.

Михель, однако, пытается отрицать, что людей при этом раздевали.

— Они сами раздевались. Я не помню случая, чтобы они отказались раздеться.

Спокойного, с чисто немецкой точностью, подсудимый рассказывает о расстрелянных им пяти советских гражданах, среди них одна женщина.

— Она вела пропаганду. — говорит Михель. — Она говорила, что Красная Армия скоро вернется.

— Ну и что ж, она ошиблась? — спрашивает председательствующий.

Михель молчит. На вопрос прокурора, были ли еще случаи расстрела советских граждан, обвиняемый заявляет, что помнит еще 10—15 расстрелов.

— А за что были расстреляны шесть человек цыган? — спрашивает прокурор.

— Они были расстреляны в связи с эпидемией тифа. Цыгане не имели возможности соблюдать личную чистоту, и их уничтожили. Это была семья — отец, мать и дети 16, 14, 7 и 6 лет.

Получив «повышение», Михель был переведен в Березнеговатский район. Здесь он организовал массовый угон населения в немецкое рабство. За короткое время Михель насильственно отправил в Германию более тысячи советских граждан, в том числе подростков, женщин, детей, глубоких стариков. Михель и его жандармы систематически учиняли кровавые расправы над мирными жителями и военнопленными. Гитлеровские бандиты произвели, например, дикую расправу над 10 задержанными советскими военнопленными, бежавшими из лагеря.

Далее допрашивается Кандлер, бывший начальник жандармерии г. Херсона. Возглавляя жандармерию, он осуществлял все карательные меры, направленные против советских граждан, являлся инициатором всех расправ, грабежей, насилий. На суде Кандлер пытается увильнуть от ответственности, однако под перекрестным допросом председательствующего и прокурора, он изобличается во многих злодеяниях. Весной 1943 года по указанию обвиняемого, жандармы арестовали, а затем расстреляли 15 агрономов.

В Херсонской жандармерии была введена система избиений, пыток, утонченных издевательств. Все это поощрялось и вдохновлялось подсудимым, принимавшим личное участие в кровавых расправах.

Особенно разнузданный характер принял террор накануне отступления немцев из Херсона. По приказу Кандлера ежедневно устраивались массовые облавы. За короткое время при облавах было задержано свыше 1 000 советских граждан. Больше половины из них было передано в органы «СД» для расстрела, остальные угнаны в Германию — на фашистскую каторгу. Всего жандармами Херсонского округа было угнано в немецкую неволю более 8 000 советских граждан.

В Херсон часто приезжал Бютнер — начальник жандармерии Николаевской области, сейчас сидящий на скамье подсудимых. Бютнер давал указания своему подчиненному Кандлеру проводить самую жестокую, беспощадную политику в отношении советских граждан. Кандлер в точности выполнял все эти указания, а вместе с тем проявлял и личную инициативу, стараясь выслужиться перед начальством.

Допросом подсудимого Кандлера заканчивается утреннее заседание.

Вечернее заседание 11 января.

На заседании продолжился допрос обвиняемого Кандлера. Шаг за шагом суд устанавливает виновность подсудимого в издевательствах, пытках, истязаниях, которые систематически практиковал Кандлер. Кандлер изобличается не только судом, но и обвиняемым Санднером.

Затем суду дает показания Бютнер — майор, бывший начальник жандармерии Николаевской области. Это одна из центральных фигур процесса. Он — старый член гитлеровской партии, в которую вступил еще в 1933 году, опытный заплечных дел мастер. Бютнер пытается умалить свою вину, ссылаясь на приказы командования. Однако в ходе судебного заседания и материалами предварительного следствия он полностью изобличается в предъявленных обвинениях.

Будучи начальником жандармерии Николаевской области, Бютнер имел в своем подчинении 13 жандармских округов. Подсудимый лично объезжал подчиненные ему жандармские участки, инструктировал их. Он учил своих жандармов, как нужно убивать, вешать, истязать, грабить мирных советских граждан. Обвиняемый Бютнер принимал личное участие в карательных экспедициях. Эти экспедиции заканчивались расстрелами сотен людей, угоном советских граждан в немецкое рабство. Бютнер лично расстреливал и лично возглавлял одну из крупнейших карательных экспедиций против мирного населения ряда районов Николаевской области. В результате этой экспедиции, здесь было сожжено 6 населенных пунктов, расстреляны сотни советских граждан.

По приказу Бютнера жандармы арестовывали сотни людей, бросали их в застенки. Пытки здесь носили утонченный характер: людей лишали пищи, подвешивали вниз головой, жгли пятки раскаленным железом, били по голове резиновыми дубинками. За короткое время по приказу Бютнера в Николаеве было арестовано 1 500 ни в чем не повинных людей. Из них более 500 были переданы полиции безопасности «СД», откуда они не возвратились.

Руководитель жандармерии Бютнер производил массовый угон советских граждан в Германию. Проводившиеся при этом облавы сопровождались кровавыми расправами над населением. Всего николаевская жандармерия угнала из Николаевской области в Германию около 50 тысяч советских людей.

Допросом подсудимого Бютнера заканчивается вечернее заседание.

Утреннее заседание 12 января.

Заседание суда начинается допросом подсудимого майора Витцлеба, бывшего начальника охранной полиции гор. Николаева.

На вопрос председательствующего, признает ли он себя виновным в предъявленных обвинениях, подсудимый отвечает утвердительно.

Охранная полиция, руководимая Витцлебом, устраивала облавы на советских граждан, угоняла их в немецкое рабство, проводила массовые аресты, изымала продукты у населения. В январе 1942 года Витцлеб лично участвовал в повешении 10 советских граждан в Николаеве.

Подсудимый признает, что охранная полиция за время, когда он ее возглавлял, насильно угнала в Германию 10 000 советских граждан. Для этой цели систематически производились массовые облавы. Планы их разрабатывал лично Витцлеб. Людей, уклонявшихся от угона в немецкое рабство, охранная полиция подвергала жестоким избиениям и пыткам, затем они направлялись в «полицию безопасности» «СД», где, как правило, расстреливались. Чтобы скрыть следы своих преступлений, немецкие власти сжигали казненных.

Далее суд допрашивает подсудимого капитана Шмале, бывшего заместителя начальника охранной полиции г. Николаева.

Шмале, будучи заместителем начальника охранной полиции, не только выполнял приказы начальства — он проявлял и собственную «инициативу». Он — организатор и участник массовых облав, проводившихся в Николаеве, внушал подчиненным, чтобы людей, уклоняющихся от угона в Германию, немедленно расстреливали. В августе 1943 года Шмале выезжал с карательной экспедицией, которую возглавлял Бютнер. Каратели сожгли несколько населенных пунктов, расстреляли сотни советских граждан. Возглавляя полицию вместо уехавшего Витцлеба, подсудимый принимал активное участие в сожжении домов, в разрушении предприятий, школ, больниц. Только 26 и 27 марта 1944 года в Николаеве полицией было расстреляно более 150 человек.

Суд переходит к допросу обвиняемого Винклера[164] — генерал-лейтенанта, бывшего коменданта Николаева, находившегося в городе около двух лет. Через подчиненные ему воинские части и карательные отряды Винклер осуществлял систематическое истребление советских людей, массовый угон мирных граждан в немецкое рабство, руководил разрушением предприятий, учреждений, больниц, музеев города.

В марте 1944 года, накануне бегства немцев из Николаева, Винклер издал приказ, в котором сообщалось, что все граждане, сопротивляющиеся угону в Германию, будут объявлены партизанами и расстреляны. Выраженная в приказах угроза широко осуществлялась полицией и жандармерией.

На суде генерал-лейтенант Винклер пытался изобразить себя «слепым исполнителем», осуществлявшим только указания высшего командования, однако в результате перекрестного допроса и предъявления документов Винклер изобличается как организатор и руководитель всех разрушений, произведенных в Николаеве немецкими оккупантами.

— Известны ли вам решения союзников о наказании военных преступников? — спрашивает председатель Трибунала подсудимого Винклера.

Подсудимый пытается объяснить, что он об этом не знал.

— Но вы ведь работали в генеральном штабе германской армии? Как офицер генерального штаба, вы должны были знать о международных правилах ведения войны, — продолжает председатель.

— Да, эту войну мы вели нечисто, — деловито констатирует сам подсудимый.

Допросом подсудимого Винклера утреннее заседание заканчивается.

Вечерние заседание 12 января.

На заседании продолжился допрос подсудимого Винклера. Отвечая на вопросы прокурора, обвиняемый вынужден признать, что он принимал участие в насильственном угоне в Германию трех тысяч квалифицированных рабочих, под угрозой репрессий посылал жителей города на тяжелые оборонительные работы.

В Николаеве было расквартировано более 60 тысяч немецких солдат. Для них по распоряжению Винклера были предоставлены лучшие городские здания — школы, клубы, техникумы, музеи. Все имущество, находившееся в этих помещениях, расхищалось. По его же указанию ценные экспонаты художественного музея — редкостные картины Айвазовского, Шишкина, Верещагина и других русских художников — были отданы в офицерский кабак.

Выполняя приказ Винклера, немецкие саперы, накануне бегства гитлеровцев из Николаева, заминировали жилые дома, школы, корпуса завода имени Марти и другие.

Суд приступает к допросу подсудимого Хапп, бывшего обер-ефрейтора 783 охранного батальона. Хапп признает, что он принимал участие в массовом истреблении мирных советских граждан и военнопленных, истязаниях и пытках.

В лагере военнопленных, по словам подсудимого, за короткое время было расстреляно более 2 000 человек.

— Ваше участие?

— Лично расстрелял 20 чел.

— За какие преступления?

Хапп несколько минут молчит, а затем, потупив взгляд, вполголоса бормочет:

— Не могу сказать...

Допросом подсудимого Хаппа вечернее заседание заканчивается.

Утреннее заседание 13 января.

Суд переходит к допросу свидетелей. Их показания рисуют страшную картину жизни советских людей под игом немецких оккупантов, издевательств, массовых расстрелов советских военнослужащих и мирного населения, осуществлявшихся немцами в гор. Николаеве и Николаевской области.

Первым дает показания свидетель Г.Г. Перегуда, старый рабочий морского порта, ныне инвалид труда. Он рассказывает о зверских методах, которыми сопровождался угон советских граждан в немецкую неволю. Под видом розыска оружия и партизан немцы устраивали в городах и селах массовые облавы. Задержанных бросали пачками в товарные вагоны. Тех, кто уклонялся от отправки в Германию, расстреливали.

Об угоне молодежи на каторгу показывает также на судебном заседании свидетель Н.Л. Вышеславский, заведующий кафедрой электротехники Николаевского кораблестроительного института. Он был также свидетелем планомерного, преднамеренного уничтожения гитлеровцами культурных учреждений и учебных заведений Николаева. Немецко-фашистские варвары разрушили и разграбили Николаевский кораблестроительный институт, судостроительный техникум, пединститут и др.

Свидетель Папахомова В.Ф. рассказывает о том, что за две недели до оставления города немцы начали сжигать дома, в том числе и жилые, не считаясь с тем, что в них было население. Лиц пытавшихся тушить пожар в своих жилищах, солдаты забрасывали гранатами и стреляли в них.

После занятия немцами Николаева, показывает суду свидетельница учительница Н.А. Крыжановская, гитлеровцы начали разрушать школьные здания, детские учреждения. Так были взорваны прекрасные здания новых школ №№8, 10, 13, уничтожена богатейшая детская библиотека, насчитывающая около 20 000 томов.

Свидетель М.К. Левашев, житель села Октябрьское, Октябрьского района, рассказывает о большой трагедии, которая произошла в его семье. Когда немцы уходили из села, вечером в его дом ворвались несколько гитлеровцев. Они выгнали на улицу трех сыновей, в том числе 14-летнего сына Ваню. Спустя несколько дней Левашев нашел обезображенные трупы своих сыновей в яме, возле элеватора. Здесь насчитывалось не менее 70 трупов детей, стариков, старух.

Далее дает показания свидетельница Л.П. Тищенко, научный сотрудник Николаевского художественного музея им. Верещагина, рассказывающая суду о варварском разграблении и разрушении немцами этого музея.

Председательствующий спрашивает подсудимого генерал-лейтенанта, бывшего коменданта гор. Николаева, Винклера:

— Вы заслушали показания шести свидетелей, которые говорили о бесчинствах воинских немецких частей. Считаете ли вы себя виновным за эти преступные деяния?

— Да, — отвечает Винклер.

Показания свидетельницы Барг повествуют о жутких станицах истории оккупации Николаева — о расстреле 20 советских врачей и 22 членов их семей.

— Немцы расстреляли моего мужа, — говорит свидетельница Е.И. Барг. — Он был председателем научной секции врачей. Вместе с ним расстреляли 20 других местных врачей. Делали это фашистские изверги, которыми командовал сидящий здесь подсудимый Санднер.

Председательствующий (обращаясь к подсудимому Санднеру): Подтверждаете ли вы этот факт?

Подсудимый Санднер: Да. Я арестовал и расстрелял этих врачей.

Далее дает показания свидетель, священник православной церкви А.М. Свиридовский:

— Жандармы арестовали мою жену, — говорит он. — Ее держали в жандармерии Баштанского района, где подвергали нечеловеческим мучениям и пыткам, а затем расстреляли. Я был также очевидцем зверского отношения немцев к военнопленным. Как-то по херсонской дороге на Николаев шла большая группа пленных красноармейцев. Они были почти раздеты, еле держались на ногах. Я видел, как один из охраны подошел к обессилившему красноармейцу и тут же пристрелил его. Затем палач отбросил труп в кювет.

Свидетель говорит об осквернении немцами русской церкви. Гитлеровцы разрушили храмы в селах Воскресенске, Константиновке, Погореловке и др. В селе Бормасове немцы устроили в церкви конюшню.

Свидетельница В.И. Капран рассказывает о том, как она была угнана в немецкое рабство и испытала на себе, как и другие невольники, издевательства и унижения.

Свидетельницы М.М. Лещенко и Ф. Саркисова привели ряд фактов фашистских расправ над мирным населением, жертвами которых явились они сами и их семьи.

Вечерние заседание 13 января.

Продолжается допрос свидетелей.

Свидетельница М.С. Ацеховская, жительница местечка Березнеговатое, подтверждает, что неоднократно видела, как подсудимый Михель жестоко избивал арестованных советских граждан, которые после этого оставались навеки калеками.

Свидетельница говорит о трагической судьбе ряда ее знакомых, арестованных Михелем. Вера Санченко после допроса сошла с ума, местный врач после зверского истязания покончил жизнь самоубийством.

Михель пытается опровергнуть показание свидетельницы, он заявляет, что при допросах лишь иногда бил арестованных. Но суд факт за фактом устанавливает, что истязания советских людей в жандармском посту села Березнеговатое были систему[165].

Врач-невропатолог О.А. Доброславская показывает суду, что немцы уничтожили прекрасно оборудованную психолечебницу в Херсоне, расстреляв около 900 больных.

Свидетельница рассказывает о значительном увеличении психических заболеваний в годы оккупации. Затравленные, доведенные до отчаяния люды — жертвы фашистского террора, подвергались тяжелой психической травле.

— Я знаю много случаев. — говорит Доброславская — когда матери, потерявшие своих детей, угнанных на немецкую каторгу, не только сходили с ума, но и умирали.

Свидетель, житель местечка Баштанка, П.С. Гапон, рассказывая о зверствах жандармерии, приводит факт расстрела гитлеровцами в апреле 1943 года в Каменоломне более 150 советских граждан.

После допроса Гапона суд допрашивает свидетеля В.С. Захарова, работника старообрядческого кладбища г. Николаева. Захаров рассказывает суду о похоронах замученных в гестапо людей. Могилы казненных имели 30 метров длины, 2.5 ширины и полтора мера глубины. Каждый раз эти ямы были наполнены до краев убитыми женщинами и детьми.

Свидетель М.С. Балушкин, работник лагеря военнопленных «Темвод», приводит факты массовых расстрелов гитлеровцами советских военнопленных, трупы которых затем сжигались в целях сокрытия следов преступлений. Холод голод, невыносимая грязь и скученность в помещениях лагеря вели к заболеваниям людей, ежедневно уносили сотни человеческих жизней. Весь режим в лагере был направлен на уничтожение находившихся там советских граждан[166].

Подсудимым предоставлено право задавать вопросы свидетелям. Но им нечего спрашивать, нечем опровергнуть показания очевидцев их преступлений.

Допросом свидетеля Балушкина вечернее заседание заканчивается.

Утреннее заседание 14 января.

В начале утреннего заседания, перед продолжением допроса свидетелей, слово предоставляется подсудимому Хапп, который добавляет к своим прежних показаниях некоторые факты нечеловеческого отношения в военнопленным в Кировоградским лагере. За два месяца тут было убито 11.000 чел. Ежедневно вывозили 120—130 мертвых военнопленных.

Подсудимый Хапп заявляет, что бывший военный комендант Николаева подсудимый Винклер должен был хорошо знать о том, что творится в Кировоградском лагере, также, как он знал о каторжных условиях в лагерях для военнопленных в Николаеве, Новом Буге и Херсоне[167].

Свидетель Чиж А.П. рассказывает о зверской расправе немцев над мирным населением хутора Буда, Чигиринского района, Кировоградской области, происшедшей 18 тоня 1943 года. Все здоровое население хутора было угнано в Германию, остальные жители были расстреляны, а хутор сожжен. Самому свидетелю и еще трем жителям хутора чудом удалось спастись.

Следующим дает показания свидетель врач Гричановсний П.Д. из села Казанка. Буквально через несколько дней после вступления немецких войск в село, жандармами были расстреляны все проживающие в Казанке евреи. На школьном дворе была воздвигнута виселица. В июле 1942 г. был зверски замучен и убит священник Ярославский. В июле 1943 года, карательной группой СД в селе было арестовано 150 человек.

Перед уходом из района немцы угнали около 12 000 чел. местного населения в возрасте от 14 до 60 лет.

О насильственном угоне населения Елисаветградковского района, Кировоградской области рассказал Трибуналу свидетель Кротенко Т.Я.

Следующей дает показания свидетельница Вдовиченко Е.Ф., жительница хутора Вдовичин, Чигиринского района. Вдовиченко рассказывает о поголовном истреблении населения хутора, о нечеловеческих расправах немецких карательных органов над крестьянами[168]. В живых остались только двое. Хутор был сожжен. Среди подсудимых Вдовиченко узнает майора Бютнера, который лично руководил этой карательной группой.

Допросом свидетельницы Вдовиченко заканчивается утреннее заседание Трибунала.

Вечернее заседание 14 января.

На вечернем заседании, государственный обвинитель обращается и суду с ходатайством о вызове дополнительных свидетелей по данному процессу: Эрнста Буссе, и Рихарда Ботмуса. После короткого совещания суд удовлетворяет ходатайство прокурора.

Допрашивается свидетель Буссе Эрнст, который с октября 1943 года по март 1944 г. работал во втором отделе областной жандармерии, которой руководил майор Бюгнер. Буссе разоблачает подсудимого Бютнера, как руководителя и вдохновителя карательной экспедиции в районе Кировоград — Знаменка — Александрия, во время которой были зверски истреблены сотни ни в чем неповинных советских граждан. Свидетель также подтверждает показания свидетелей о зверской расправе над мирными жителями хутора Буда и утверждает, что и этой операцией руководил лично майор Бютнер.

Далее Буссе разоблачает Бютнера, как отъявленного грабителя, который отбирал у населения продовольствие и награбленное отсылал на родину, в Германию. Только во время отступления немецкой армии Бютнер увез в Германию 16 ящиков с мануфактурой, обувью, продовольствием и ценную картину, извлеченную из Николаевского художественного музея.

Свидетель Рихард Ботмус, который служил в охранной полиции, рассказывает, что в организации повешения мирных граждан в Николаеве участвовали лично подсудимые Витцлб и Шмале.

Последним на вечернем заседания дает показания свидетель Гнездовский В.И. из села Арнаутовка, Белозерского района, который рассказал о расстреле немецкой жандармерией нн в чем неповинных 15 советских агрономов.

Утреннее заседание 15 января.

На заседании продолжился допрос свидетелей.

Свидетель Ф.И. Белоус показывает, что в апреле 1943 года к нему в дом пришли жандармы и забрали сына. Кандлер, к которому обратился Белоус с ходатайством об освобождении сына, избил его. Позднее сын был вторично арестован и в числе одиннадцати других граждан расстрелян[169].

Свидетель И.Д. Ковальчук рассказывает суду, что он был свидетелем повешения трех советских граждан в Снигиревке в августе 1943 года. Руководил этой казнью подсудимый Кандлер.

Свидетельница В.И. Косоуровой уличает подсудимого Кандлера в убийстве ее мужа. Гитлеровцы также зверски замучили ее несовершеннолетних детей[170].

Фельдшер Херсонской психиатрической больницы, свидетель Д.Я. Шрамко, рассказывает суду, что 21 октября 1941 года в больницу приехали жандармы, забрали около ста человек, вывезли за город и расстреляли. Через некоторое время они приехали снова и забрали новую партию больных для расстрела. Всего немцы расстреляли около тысячи больных, а здание больницы сожгли.

Эксперт — председатель городской плановой комиссии тов. Коваленко рассказал суду об огромных разрушениях, причиненных немцами Николаеву, — эти разрушения производились планомерно и без всякой связи с боевыми действиями. Особенно сильно пострадали культурно-просветительные и бытовые учреждения города.

Государственный обвинитель просит суд приобщить к делу многочисленные телеграммы, поступившие в адрес Трибунала от граждан, пострадавших во время немецкой оккупации Николаева, а также фотографии разрушений города, совершенных гитлеровцами. Трибунал удовлетворил ходатайство государственного обвинителя.

* * *

После перерыва суд переходит к прениям сторон. Председательствующий предоставляет слово государственному обвинителю полковнику юстиции И.Ф. Семашко.

— На протяжении 6 дней судебного следствия, — говорит государственный обвинитель, — перед нами раскрылась страшная картина чудовищных преступлений немецко-фашистских оккупантов, массового истребления и злодейских убийств советских людей, зверских насилий над ними, насильственного угона в немецкое рабство, картина безудержного ограбления и уничтожения заводов, фабрик, институтов и других культурных учреждений в городе Николаеве и Николаевской области.

Показаниями обвиняемых и свидетелей подведены страшные итоги хозяйничанья банды фашистско-немецких грабителей и палачей в одной из плодороднейших областей Украины. 32 месяца немецкие варвары опустошали Николаевщину, терзали население, а при отступлении оставили за собой реки крови, потоки слез, горы трупов, бездну безысходного народного горя. Свыше 105 тысяч мирных советских граждан Николаевской области, среди которых подавляющее большинство старики, женщины и дети, пали жертвой дикого разгула немецко-фашистских бандитов.

За время фашистского хозяйничанья только по городу Николаеву без какой бы то ни было военной необходимости было сожжено и взорвано 316 зданий, разрушены десятки школ, институты, театры, медицинские учреждения, крупнейшие предприятия.

Суду были предъявлены бесспорные доказательства тех чудовищных злодеяний, которые творились немецкими захватчиками на протяжении 1941—1944 годов. Говоря о преступной деятельности каждого из подсудимых, я считаю нужным, — говорит государственный обвинитель, — подчеркнуть, что большинство подсудимых занимали высокие руководящие посты в системе немецких карательных органов — они направляли преступную работу рядовых немецких палачей.

Государственный обвинитель подробно говорит о персональной ответственности подсудимых Винклера, Санднера, Бютнера, Кандлера, Михеля, Витцлеба, Шмале, Берга, Хаппа, считая абсолютно доказанным их виновность в массовом истреблении советских людей, в грабежах, в угоне советских граждан на немецкую каторгу.

За преступления, совершенные сидящими на скамье подсудимых против нашей Родины, Указом Президиума Верховного Совета СССР от 19 апреля 1943 года предусматривается одно наказание — смертная казнь через повешение.

Во имя справедливости, именем 105 тысяч мирных советских людей, замученных фашистскими оккупантами на территории Николаевской области, я прошу Военный Трибунал для всех подсудимых определить суровую и справедливую меру наказания: смертную казнь через повешение.

После перевода речи государственного обвинителя на немецкий язык, председательствующий предоставляет слово адвокату Беклешеву, защищающему по назначению от суда подсудимого Винклера. Анализируя конкретную вину обвиняемого, адвокат находит смягчающие вину обстоятельства и просит Трибунал учесть это при вынесении приговора его подзащитному.

Выступлением адвоката Беклешева заканчивается утреннее заседание.

Вечернее заседание 15 января.

На заседании продолжались прения сторон. Адвокат Быков, защищающий по назначению суда подсудимых Бютнера и Хаппа, ссылаясь на то, что подсудимый Бютнер признал свою виновность и осознал совершенные им тягчайшие преступления, защитник просит Трибунал учесть это обстоятельство при вынесении ему приговора. Хаппа защитник рассматривает, как автомата, не имевшего права думать, чувствовать. Хапп, по заявлению защитника, полностью признал свою вину. Учитывая, что он рядовой, защитник считает возможным ходатайствовать о снисхождении к нему.

Защитник подсудимых Санднера и Шмале, адвокат Шерешевский, анализируя преступления подзащитных Санднера и Шмале, отмечает, что Санднер полностью и безоговорочно признает свои преступления. На суде он пришел к выводу, что гитлеровские карательные органы — это банда убийц. Хотя подсудимый Шмале, говорит защитник, и не хочет признать себя виновным, но надо учесть, что действовал он не самостоятельно, а как подчиненная личность.

Адвокат Белостоцкий, защищающий подсудимых Михеля, Витцлеба и Кандлера, говоря о подсудимом Витцлебе, отмечает, что он полностью признал свою вину и, кроме того, он занимал не первое место среди военных преступников. Защитник считает, что эти обстоятельства могут быть учтены при вынесении приговора. В отношении подсудимого Кандлера защитник считает необходимым учесть его признаете своей вины и то обстоятельство, что он австриец и не был даже, представлен к награде в то время, как, другие обвиняемые были награждаемы за свою работу. Михель, говорит защитник, полностью признал свою вину, он не главный военный преступник, не руководитель.

Подсудимый Берг, отказавшись от защитника, в своем слове признает полную свою виновность за совершенные преступления.

Председательствующий объявляет прения сторон законченными и предоставляет последнее слово подсудимым.

Подсудимый Винклер, признавая свою вину за совершенные преступления, просит Трибунал учесть, что за все эти чудовищные злодеяния должны в первую очередь нести ответственность главные преступники, сидящие ныне на скамье подсудимых в Нюрнберге. Подсудимые Санднер и Бютнер полностью признают свою вину и просят суд о снисхождении. Подсудимые Витцлеб и Шмале в своем последнем слове пытаются, как и раньше, на судебном следствии, возложить ответственность за совершенные ими злодеяния на верховное командование германской армии. Подсудимый Кандлер, признавая свою вину, также просит суд о снисхождении.

Последним словом подсудимого Кандлера заканчивается вечернее заседание.

Утреннее заседание 16 января.

На заседании суда было заслушано последнее слово подсудимого Хаппа. Обвиняемый, считает себя виновным в том, что расстреливал военнопленных. Он просит суд принять во внимание, что ему, как солдату, приходилось выполнять приказы, которые издавали офицеры, сидящие здесь, на скамье подсудимых.

Председательствующий объявляет перерыв до 10 часов 17 января.

Заседание 17 января.

На сегодняшнем заседании суда было заслушано последнее слово подсудимого Михеля. Обвиняемый, полностью признав свою вину, просил суд о снисхождении. Полностью признал свою виновность в совершенных им злодеяниях также подсудимый Берг. Он просил суд учесть это признание при вынесении приговора и проявить к нему снисхождение.

Затем Трибунал удалился на совещание для вынесения приговора.

* * *

Сегодня в 13 часов председательствующий — председатель Военного Трибунала полковник юстиции тов. А.С. Зонов огласил приговор.

Военный Трибунал Одесского военного округа установил виновность каждого из подсудимых в следующем:

Попирая установленные международным правом правила ведения войны, бывшие военнослужащие германской армии Винклер, Санднер, Бютнер, Кандлер, Михель, Витцлеб, Шмале, Берг и Хапп в период оккупации гор. Николаева и Николаевской области в 1941—1944 гг. установили для населения режим кровавого террора, подвергали мирных советских граждан и военнопленных массовому истреблению и истязаниям, угоняли советских людей в немецкое рабство, разрушали города и населенные пункты, грабили и уничтожали имущество, принадлежащее государственным и общественным организациям, колхозам, советским гражданам, т.е. в преступлениях предусмотренных статьей 1 Указа Президиума Верховного Совета СССР от 19 апреля 1943 года.

Руководствуясь статьей 2 Уголовного Кодекса и ст.ст. 295, 297 Уголовного Процессуального Кодекса УССР и учитывая степень виновности каждого, Военный Трибунал приговорил:

Винклера Германа, Санднера Ганса, Бютнера Макса, Михель Рудольфа, Витцлеба Франца, Шмале Генриха, Берга Роберта — к смертной казни через повешение;

Кандлера Франца и Хаппа Иоганна — к 20 годам каторжных работ каждого.

Присутствующие в зале суда трудящиеся гор. Николаева встретили приговор Военного Трибунала единодушным одобрением.

* * *

Сегодня в 17 часов на Базарной площади был приведен в исполнение приговор Военного Трибунала Одесского военного округа над осужденными к смертной казни через повешение немецко-фашистскими преступниками — Винклер Германом, Санднер Гансом, Бютнер Максом, Михель Рудольфом, Витцлеб Францем, Шмале Генрихом и Берг Робертом за чудовищные злодеяния, совершенные ими против советского народа.

Приведение в исполнение приговора было встречено единодушным одобрением собравшихся на Базарной площади трудящихся Николаева.

10—17 января 1946 г.

МИНСК. 15 января. (ТАСС).

Сегодня здесь, в Военном Трибунале округа, началось слушанием дело о злодеяниях, совершенных немецко-фашистскими захватчиками в Белорусской ССР.

К судебной ответственности привлечены 18 человек: генерал-лейтенант германской армии Рихерт Иоган Георг — бывший командир 286 охранной и 35 пехотной дивизии; генерал-майор полиции, бригаденфюрер «СС» — Герф Эдгард — бывший начальник полиции Белоруссии и заместитель начальника главного штаба по борьбе с партизанами; генерал-майор германской армии Эрмансдорф Готфрид Генрих — бывший комендант г. Могилева и Могилевского укрепленного района; подполковник полиции Вайсиг Георг Роберт — бывший командир 26 полицейского полка; капитал полиции Фальк Эрнест Август — бывший командир батальона 26 полицейского полка; майор Молл Рейнгард Георг — бывший комендант гор. Бобруйска и Паричи; капитан германской армии Лангут Карл Макс — бывший заместитель начальника лагеря 131 в Бобруйске; обер-лейтенант «СС». Криминал-комиссар гестапо Кох Ганс Герман — бывший начальник полиции безопасности в Орле, Орше, Борисове и Слониме; Бурхард Рольф Оскар — зондерфюрер бобруйской комендатуры; капитан германской армии Битнер Август Иозеф — зондерфюрер, бывший комендант сельхозкомендатуры бобруйского района; капитан германской армии Гетце Бруно Макс — бывший заместитель коменданта бобруйской комендатуры; капитан германской армии Айк Пауль Карл — бывший заместитель коменданта гор. Орша, и бывшие военнослужащие немецкой армии Митман Бруно Франц, Гесс Франц Карл, Фишер Гайнц Иоганн, Хехтль Ганс Иозеф, Гетерих Алоиз Кильян и Роденбуш Альберт Иоганн.

Дело рассматривается в открытом судебном заседании Военного Трибунала в составе председательствующего генерал-майора юстиции т. Кедрова и членов — полковника юстиции т. Виноградова и полковника юстиции т. Сахарова с участием военного прокурора генерал-майора юстиции т. Яченина и защитников по назначению от суда — адвокатов тт. Гаврилова, Татаринцева, Савенко, Плевако, Жудра, Бедросова, Михальского, Малахова и Петренко.

На заседании было оглашено обвинительное заключение, в котором говорится, что немецко-фашистские захватчики, оккупировав в июне—сентябре 1941 года территорию Белорусской Республики, в соответствии с планами и указаниями преступного гитлеровского правительства и верховного командования германской армии, проводили массовое истребление и истязание советских граждан, угон их в немецкое рабство, а также разрушали города, деревни, промышленные предприятия, школы больницы, поликлиники, научные учреждения, музеи и исторические памятники.

Как установлено Чрезвычайной Государственной Комиссией, немецко-фашистские захватчики истребили свыше 2 200 000 мирных советских граждан и военнопленных, угнали в немецкое рабство около 380 тысяч человек, разрушили и сожгли 209 городов, в том числе столицу белорусского народа — город Минск, города Гомель, Полоцк, Витебск, Оршу, Борисов, Слуцк и многие другие, в 9 200 сел и деревень, разрушили и вывезли в Германию 10 338 промышленных предприятий, разрушили и разграбили 10 000 колхозов, 92 совхоза, отобрали и угнали в Германию 2 800 000 голов крупного и 5 700 000 голов мелкого скота; уничтожили 1 136 больниц, поликлиник, амбулаторий, 1 085 театров, клубов, школ, высшие учебные заведения и музеи.

Все перечисленные злодеяния были совершены по заранее разработанному плану гитлеровского правительства и верховного командования германской армии и направлены на истребление и порабощение советского народа и овладение его богатствами.

Для организации и проведения в широком масштабе террора и грабежей и других злодеяний правительство фашистской Германии и высшее командование германской армии направило в Белоруссию многочисленные карательные органы и специальные части.

В составе этих Карательных органов и частей прибыли в Белоруссию обвиняемые по настоящему делу, которые осуществляли злодеяния сод общим руководством генерального комиссара Белоруссии Кубэ (убит партизанами), командующего войсками «СС» и полиции Белоруссии группенфюрера Готберг (не разыскан), командующего армейской группой «Центр» — генерал-фельдмаршала Буш и командующего войсками «СС» по охране тыла армейской группы «Центр» — генерала фон Шенкендорф.

Немецко-фашистские преступники, в том числе и обвиняемые по настоящему делу, установили для советских граждан на оккупированной территории Белоруссии, невыносимо тяжелый режим, именовавшийся ими «новым порядком» — режим организованных злодеянии, массового истребления и ограбления населения.

Одним из основных орудий порабощения и истребления советских людей были концентрационные лагери, организованные в Белоруссии в большом количестве под различными наименованиями: лагери эвакуированных, военнопленных, трудовые, «гетто» и т.п.

Мирные советские граждане десятками тысяч заключались в лагери вместе со своими семьями без суда и всякого определения сроков наказания. Условия удержании в лагерях — голод, холод, непосильные работы, побои и истязания — были рассчитаны на то, чтобы довести всех заключенных до смерти, а потому ряд лагерей получил название «лагерей смерти».

Немецко-фашистские преступники, в том числе в обвиняемые по настоящему делу, применяли различные способы уничтожения советских граждан.

Помимо расстрелов, повешения, сожжения заживо, фашистские садисты истребляли советских людей путем удушения в специально оборудованных газовых машинах «душегубках».

Гитлеровские захватчики проводили массовый угон мирных советских граждан и военнопленных на рабский труд в Германию, причем это делалось такими методами, что во время нахождения в лагерях и транспортировки в Германию гибли десятки тысяч советских людей. Большая часть вывезенных в Германию заключенных от непосильного тяжелого труда истощалась и заболевала, после чего подвергалась истреблению.

Встречая повсеместное сопротивление мирных советских граждан угону в рабство, немецко-фашистские преступники, в том числе и обвиняемые, по настоящему делу, проводили карательные экспедиции, сопровождавшиеся: массовыми расстрелами, сожжением заживо мирных советских граждан, в том числе стариков, женщин и детей; сожжением и опустошением большого количества сел и деревень; грабежами и насилиями над советскими гражданами, у которых отбирался скот и другое имущество для вывоза в Германию.

Эти кровавые злодеяния над мирным населением совершались под видом борьбы с партизанами.

Злодеяния, совершенные обвиняемыми, являются вопиющим нарушением правил ведения войны, установленных международными конвенциями, общепринятых правовых норм и преступлениями против человечности.

В обвинительном заключении приводятся конкретные преступления, в которых изобличены материалами следствия привлеченные, по настоящему делу и качестве обвиняемых Рихерт, Герф, Эрмансдорф, Вайсиг, Фальк, Молл, Лангут, Кох, Бурхард, Битнер, Гетце, Айк, Митман, Гесс, Фишер, Хехтль, Гетерих и Роденбуш.

Утреннее заседание 16 января.

На заседании начался допрос подсудимых. Первым дает показания подсудимый Рихерт. До начала войны подсудимый командовал 35-м пехотным полком германской армии, который находился в Раненбурге. За 10 дней до нападения на Советский Союз Рихерт принимал участие в инструктивном совещании, где присутствовали командиры немецких полков и дивизий.

За активное участие в разрушении советских городов и сел, в уничтожении ни в чем не повинных советских граждан в апреле 1942 года Рихерт получил повышение — он был назначен командиром 286-й охранной дивизии, в которую входил 35-й пехотный полк. Этой дивизии было поручено «усмирить партизан».

Руководя операциями против партизанских отрядов, Рихерт осуществлял истребление ни в чем не повинных советских людей, уничтожение населенных пунктов. Сейчас на суде он пытается доказать, что он «лишь исполнял приказы верховного командования». Материалами судебного следствия установлено, что по приказам Рихерта сжигались населенные пункты в целях образования «пустынных зон», а разоренное население угонялось в немецкое рабство. Всего с ведома и по приказам обвиняемого было угнано в Германию около 5 тысяч мирных советских граждан, а имущество населения разграблено.

— Сколько, во время ваших операций, было арестовано советских граждан, подозреваемых в связи с партизанами? — спрашивает прокурор.

Рихерт: 1 300 человек было арестовано и заключено, 900 человек расстреляно и 500 направлено в концлагери Германии.

Прокурор: Кто допрашивал этих людей?

Рихерт: Директор полиции Трост.

Прокурор: Кто принимал окончательное решение: в лагерь или расстрел?

Рихерт: Я утверждал лично.

В ходе судебного следствия выясняется, что в результате приказов Рихерта подчиненные ему войска и тайная полевая полиция расстреляли более 2 300 человек.

После нападения партизан на железнодорожную станцию Славное был получен приказ Гитлера — расстрелять сто человек и сжечь деревни, расположенные поблизости от станции. Рихерт ревностно выполнил и этот приказ. Были арестованы и расстреляны сто ни в чем не повинных людей.

Нить за нитью разматывается клубок преступлений, осуществлением которых руководил или лично совершал подсудимый Рихерт. Во время многочисленных карательных экспедиций села Белоруссии подвергались артиллерийскому обстрелу и сжигались. В горящих домах погибали мирные люди.

Судебным следствием установлено, что Рихерт приказал разминировать дороги, принуждая к этому население. Под угрозой смерти мирных жителей заставляли тянуть бороны по заминированным дорогам. Многие при этом погибали.

Далее из показаний подсудимого выясняется, что из Орши, Кричева, Лепеля, Борисова и других районов расположения подчиненных Рихерту частей, население насильственно угонялось в Германию.

Судебным следствием также установлено, что Рихерт лично организовал Озаричский лагерь смерти, где было уничтожено около 10 тысяч советских людей, среди которых было большое количество стариков, женщин и детей.

На этом утреннее заседание заканчивается.

Вечернее заседание 16 января.

На заседании продолжался допрос подсудимого Рихерта.

В ходе судебного следствия выясняется, что Озаричский лагерь был типичным лагерем смерти. По приказу Рихерта этот лагерь был организован на 500 человек, а содержалось в нем вначале 1 500 заключенных, а впоследствии — более 10 тысяч.

Заключенные в лагере были обречены на голод и смерть. Под давлением улик подсудимый вынужден признать себя виновным во всех этих преступлениях.

Как установлено Чрезвычайной Государственной Комиссией, кровавые расправы над мирным населением осуществлялись ортскомендатурами и фельдкомендатурами.

— Эти комендатуры подчинялись вам? — спрашивает председательствующий.

— Так точно, — отвечает Рихерт.

Председательствующий: Значит, кто несет ответственность за расстрелы и угон в рабство мирных советских граждан?

Рихерт: Такие деяния комендатуры не могли совершать без приказов командира дивизии.

Председательствующий: А командиром дивизии были вы?

— Так точно, — отвечает Рихерт.

По ходу судебного следствия суд допросил свидетелей Третьякову, Баранчик и Нурутдинова.

Первой дает показания свидетельница Третьякова, жительница деревни Крюково. Она подробно рассказывает об ужасающих условиях в Озаричском лагере, куда она, как и тысячи других женщин, была заключена по приказу подсудимого Рихерта.

Свидетели Баранчик и Нурутдинов приводят новые факты, изобличающие подсудимого Рихерта в кровавых расправах над мирными гражданами и в других преступлениях.

Далее суд переходит к допросу подсудимого Вайсига.

Утреннее заседание 17 января.

На заседании допрашивается подсудимый Вайсиг, подполковник полиции, командир 26 полицейского полка, состоявший в гитлеровской партии с 1933 года.

На временно оккупированной советской территории Вайсиг провел четыре карательных экспедиции. Во время первой экспедиции — в сентябре 1943 года, в районе города Друя и южнее Двинска, было захвачено 400 человек мирных советских граждан. 60 человек из них было расстреляно, а остальные переданы в «СД», и судьба их неизвестна.

Вайсиг признает, что районы, где действовали его войска, были ими совершенно опустошены: деревни сожжены, нетрудоспособное население отправлено к линии фронта, скот и имущество конфискованы.

Прокурор: Расскажите, подсудимый, о назначении карательных экспедиций в районе станции Зябки.

Вайсиг: Операция в районе станции Зябки носила название «Весенний праздник». Она проводилась под командованием генерала третьего танкового корпуса Ронгарт. Во время операции было сожжено 40 населенных пунктов, арестовано около двух тысяч мирных советских граждан. Число убитых неизвестно, но оно было очень большим. Все население, обнаруженное в населенных пунктах, причислялось к партизанам и расстреливалось.

Отъявленный гитлеровский головорез, старый полицейский службист, Вайсиг пытается умалить свою вину, ссылаясь на то, что он «лишь точно выполнял приказы командования».

Под давлением неопровержимых улик он вынужден, однако, признаться, что территория, которую «прочесывала» его оперативная группа, была целиком превращена в «зону пустыни». Население обычно уничтожалось или угонялось в рабство, а имущество забиралось.

Полк, которым командовал Вайсиг, уничтожал исторические памятники, культурные учреждения, церкви.

Отвечая на вопрос прокурора, Вайсиг дает показания о чудовищном злодеянии немецких извергов в районе города Глубокое, где для разминирования дорог было использовано местное население. Мирных граждан здесь обрекали на верную смерть.

Прокурор: Считаете ли вы, что такой метод противоречит правилам ведения войны?

Вайсиг: Да, это противоречит всем законам ведения войны.

Суд допрашивает далее подсудимого Фалька.

Командуя батальоном, входящим в состав 26 полицейского полка, Фальк выполнял прямые указания Вайсига, осуществлял карательные экспедиции против мирного населения. Такие экспедиции проводились в районе города Луцк, в деревнях Вербаев и Новый Став, которые полностью сожжены. При прочесывании деревень, как указывает Фальк, расстреляно 30 человек.

— Куда же девалось остальное население? — спрашивает прокурор.

Фальк: Бежало.

Прокурор: Удалось им бежать?

— По ним стреляли мои солдаты, — уклоняясь от прямого ответа, говорит Фальк.

После того, как прокурор оглашает показания Фалька на предварительном следствии, подсудимый вынужден признаться, что деревни были полностью сожжены, население, в том числе дети, расстреляно, имущество разграблено, скот угнан.

Затем подсудимый Фальк дает показания о карательных экспедициях в районе Глубокое, которые продолжались четыре недели. Он показывает, что эти экспедиции были направлены исключительно против мирного населения. Здесь также дома сжигались, а население расстреливалось или угонялось в концлагери. Из одной только деревни Буреки было заключено в концлагерь 8 тысяч человек.

Отвечая на вопрос прокурора о карательных экспедициях в районе города Себеж, Фальк показывает, что уничтожение мирного населения проводилось здесь под руководством Вайсига. При этом было расстреляно 220 ни в чем не повинных советских граждан, в том числе 20 человек расстреляны подчиненными Фалька.

Следствием установлено, что во время карательных экспедиций на территории Молодечненской области, которыми руководили Вайсиг и Фальк, было сожжено 40 деревень, расстреляно более 400 человек мирных жителей и угнаны в немецкое рабство тысячи человек. Имущество пострадавших полностью разграблено.

Далее прокурор спрашивает подсудимого Вайсига, подтверждает ли он показания Фалька. Вайсиг отвечает утвердительно.

По ходу судебного следствия суд допрашивает свидетелей.

Первым дает показания житель деревни Лепейки, Полоцкой области, П.А. Федькович. Он приводит факты зверских расправ гитлеровских бандитов над колхозниками.

В апреле 1944 года немецкие карательные отряды ворвались в деревню Шарочи. Все мирное население, которое не успело эвакуироваться, было расстреляно. У свидетеля от руки фашистских палачей погибли отец 70 лет, брат, его жена и трое детей — младшему из них было 4 месяца.

Свидетель С.А. Хверенец из деревни Надозерье, Плисского района, рассказал о расстреле гитлеровцами весной 1944 года населения этой деревни.

Свидетель И.Г. Счастный, священник прихода Псуя, Полоцкой области, в своих показаниях рассказал о экспедициях, которые проводили гитлеровцы в апреле—мае 1944 года. Деревни Дуброва, Шо, Хролы, Прудники и другие подверглись зверским бомбежкам с воздуха и были стерты с лица земли. Сотни мирных жителей были расстреляны из автоматов и пулеметов в других деревнях прихода.

На вопрос прокурора, не опознает ли свидетель Счастный кого-либо из участников злодеяний, священник указывает на подсудимого Вайсига, сидящего во втором ряду.

Свидетель С.Ф. Даргаль из деревни Замон, Браславского района, Полоцкой области, был очевидцем расстрела 10 малолетних детей и 40 стариков. Он показывает также, что гитлеровцы сожгли 35 деревень района, истребив всех мирных граждан.

На этом утреннее заседание заканчивается.

Вечернее заседание 17 января.

Заседание началось с допроса подсудимого Эрмансдорфа. Подсудимый дает подробные показания о действиях подчиненных ему частей, с момента прибытия в Советский Союз, и о своей деятельности в должности коменданта Могилевского укрепленного района и города Могилева.

Прибыв в Могилев, Эрмансдорф тотчас же отдал приказ сгонять население для строительства крепости, организовав для этой цели два лагеря. Жандармерия организовала облавы на базарах, в домах, на улицах Могилева. В лагерь было согнано до тысячи жителей города. По указанию Эрмансдорфа было взорвано 600 домов и уничтожены деревни в районе линии обороны. По его же приказу в городе было уничтожено 25 промышленных предприятий, которые могли быть использованы наступающей Красной Армией.

В апреле 1944 года в Минске, у фельдмаршала Буша, состоялось совещание комендантов укрепленных районов, на котором было решено создать охранные зоны вокруг укрепленных районов, а населенные пункты, находящиеся в этих зонах, «освободить от гражданского населения».

Тысячи мирных граждан были лишены крова, подверглись издевательствам, пыткам и уничтожению.

По приказу Эрмансдорфа трижды предпринимались карательные экспедиции, сопровождавшиеся кровавыми расправами над мирным населением. Часть людей расстреливались, а остальные отправлялись в германские концентрационные лагери.

В ходе судебного следствия устанавливается, что Эрмансдорф приказал расстреливать военнопленных командиров Красной Армии. По его приказу было отправлено в немецкое рабство 10 тысяч советских граждан. За свои кровавые злодеяния на территории СССР подсудимый получил от гитлеровского правительства несколько высших наград.

Отвечая на вопрос прокурора, Эрмансдорф показывает, что в числе других генералов и адмиралов вооруженных сил Германии он прошел специальные высшие политические курсы, на которых в качестве преподавателей выступали Кейтель, Розенберг, Гиммлер и Гитлер.

В числе немногих генералов он был ознакомлен с приказом Гитлера о вероломном нападении на Советский Союз еще за 10 дней до события.

Далее по делу Эрмансдорфа дают показания свидетели. Свидетель протоиерей могилевской церкви Трех святителей Радзинович показал, что на строительстве Могилевского укрепленного района население принуждалось работать до полного истощения. Тех, кто не мог выти на работы, расстреливали или заключали в лагерь смерти, а молодежь отправляли на каторгу в Германию.

Свидетели Рябцев и священник Агеев привели многочисленные факты кровавых расправ гитлеровцев над мирным населением в городе Могилеве.

На этом вечернее заседание заканчивается.

Утреннее заседание 18 января.

На заседании допрашивается подсудимый Кох, криминал-комиссар гестапо, бывший начальник полиции безопасности в городах Орел, Орша, Борисов, Слоним.

Кох подтверждает все свои показания, данные на предварительном следствии.

Зимой 1942—1943 гг. этим гитлеровским палачом было умерщвлено в душегубках 60 советских граждан; он расстрелял 39 человек, том числе 8 детей, уничтожил в душегубках большое количество мирного населения. Кох руководил лагерем «Орехи», где содержалось до 3 000 советских граждан, умерших от голода, пыток и истязаний.

Список кровавых преступлений Коха велик. Он отправил в Майданек для уничтожения 700 советских граждан, арестовал в Борисове 250 человек, из которых 30 были расстреляны, а остальные были также отправлены в лагерь. По приказанию Коха, в городах Орша и Борисов было сожжено свыше 3 000 тысяч трупов расстрелянных и удушенных советских граждан.

— Я должен кое-что добавить к моим показаниям, данным на предварительном следствии. Я вижу провал всего нашего дела. Утаивать бесполезно, — заявляет в начале допроса подсудимый Кох.

С первых дней нападения на Советский Союз Кох был начальником особой команды гестапо которая по приказу Гитлера и Гиммлера уничтожала еврейское население и советский актив.

Прокурор: Какое количество людей было уничтожено за время вашего пребывания в особой команде?

Кох: Я считаю, что 30 тысяч человек.

Прокурор: Почему такая округленная цифра?

Кох: Я подсчитал приблизительно.

Прокурор: Скажите суду подробнее — как осуществлялись аресты и преследования?

Кох: Это делалось быстро. Евреев мы выгоняли из своих домов, загоняли в гетто и немедленно их уничтожали. Жилые дома после этого сжигались. Это делалось в каждом населенном пункте Белоруссии.

Далее Кох показывает о своих злодеяниях, совершенных в лагерях, в которых заключались ни в чем не повинные мирные советские граждане. Один из таких лагерей был создан в гор. Орле. Кох показывает суду, что в целях маскировки этот лагерь смерти был назван «рабочим лагерем».

Председательствующий: Скажите, что это за лагерь «Орехи»? Какое вы имели к нему отношение?

Кох: Я был комендантом лагеря деревни Орехи, в котором находилось 3 тысячи человек, подозреваемых в связях с партизанами, а также партизанские семьи: дети, женщины и старики. Этих людей мы умерщвляли с помощью душегубок, а также тем, что содержали их на голодном пайке. Обычно дети очень быстро умирали от голода. Мужчин мы отправляли на работы в Германию, а женщин и детей в Майданек.

Председательствующий: Какое участие вы принимали в расстрелах советских людей и сколько лично расстреляли?

Кох: 500 человек. (Шум в зале).

Прокурор: Расскажите о случае расстрела в 1943 году 15 человек, среди которых были 3 женщины. Сколько вы лично расстреляли?

Кох: Всегда при расстрелах я сам расстреливал лично первые 3—4—5 человек для того, чтобы показать своим подчиненным, каким должен быть гестаповец.

Прокурор: Это было наглядное преподавание?

Кох: Так точно.

Прокурор: Скажите, Кох, помимо 2 000 человек, расстрелянных в Орле, вы дополнительно расстреляли еще 40 человек, среди которых были дети? За что вы их расстреляли?

Кох: Эти люди имели коммунистическое мировоззрение. Среди них были 9 женщин и 8 детей от 2 до 10 лет.

Прокурор: У детей тоже было коммунистическое мировоззрение?

Кох: У нас был принцип, чтобы уничтожать и детей.

Прокурор: У вас дети есть?

Кох: Да, имею 3-х.

Прокурор: Какого возраста?

Кох: 1 год, 3 года и 5 лет.

Прокурор: Их можно в чем-либо политическом обвинить?

Кох: Нет, конечно нет.

Прокурор: По какому принципу вы расстреляли 8 советских детей? Они ни в чем не повинны.

Кох: Это было уничтожение населения другой расы.

Отвечая на вопрос прокурора, Кох говорит об обстоятельствах расстрела 3 офицеров Красной Армии.

Прокурор: В чем же вы их обвиняли? В том, что они русские?

Кох: Да, это была просто ненависть к русским.

Председатель Трибунала: Скажите, какие методы вами применялись при допросах?

Кох: Допрашиваемым мы заламывали руки назад, подвешивали на дверь, загоняли иглы под ногти, избивали палками, пытали электричеством, загоняли шомпола в заднюю часть тела.

Далее Кох показывает, что его командой практиковались пытки при допросах, массовое истребление заключенных в лагере «при попытке к бегству». С целью скрыть свои преступления команда Коха сожгла в районе Орла и Борисова около 6 тысяч трупов.

Прокурор: Это трупы тех, которые были расстреляны органами гестапо?

Кох: Да.

Прокурор: По чьему приказу производилось сжигание трупов?

Кох: По совершенно секретному приказу Гиммлера. Делалось это для того, чтобы впоследствии нельзя было установить, сколько советских граждан нами было уничтожено.

Прокурор: Что вы делали с людьми которых заставляли раскапывать могилы и сжигать трупы? Вы их впоследствии уничтожали?

Кох: Да, уничтожали.

Прокурор: Как вы расцениваете все свои преступления, которые с такой жестокостью совершались?

Кох: Это зверские преступления, совершенные против всех международных прав. Но я был нацист, и это была моя практическая работа по осуществлению расовой теории.

Далее суд переходит к допросу свидетелей по делу Коха.

Первым дает показания И.А. Киселев, рассказывающий суду о кровавых расправах гестапо над мирным населением в гор. Орше.

Другой свидетель — житель гор. Борисова, инвалид 2-й группы Д.Т. Мерук рассказывает суду:

— Я был арестован гестапо 14 апреля 1944 года и заключен в Борисовскую тюрьму, а затем переведен в концентрационный лагерь, где меня неоднократно избивали до потери сознания. Перед приходом Красной Армии арестованных стали выводить большими партиями на расстрел. К 28 июня 1944 года в лагере оставалось только 1 500 советских граждан. Их выстроили и стали расстреливать из автоматов и пулеметов. Я находился в числе расстреливаемых. Раненный тремя пулями в грудь и в ногу, я упал между трупами. Отсюда с огромным трудом мне удалось выползти и пробраться в сарай, из которого я наблюдал дальнейшую расправу гестаповцев над заключенными. Фашистские бандиты добивали раненых гранатами, приканчивали их штыками и пристреливали из пистолетов. Чтобы скрыть следы своих страшных преступлений, гитлеровцы облили трупы какой-то жидкостью и сожгли их.

Вечернее заседание 18 января.

На заседании первым допрашивается свидетель А.П. Лысухо, работающий регентом хора поселка Альбертин.

— Однажды в Альбертин прибыл карательный отряд гестапо, — показывает свидетель. — Начались аресты. Немцы арестовали и нашего ксендза, о судьбе которого до сих пор ничего не известно. При отступлении гитлеровцы сожгли монастырь, бумажную фабрику и все большие каменные здания.

После окончания допроса свидетелей по делу Кох, председатель Трибунала удовлетворяет просьбу Кох, который решил дополнить свои показания. Он признает, что, находясь на территории СССР, «добивался быстрого получения состояния». Немецкое командование предоставило ему вблизи города Орла имение Некраши, он имел своих рабов, лошадей и чувствовал себя «господином».

Председательствующий: Во имя получения «состояния» вы встали на путь убийств, угона в рабство советских граждан?

Кох: Да, я уже об этом сказал. (Шум в зале).

Далее Трибунал переходит к допросу служащего жандармерии Митмана, неоднократно участвовавшего в расстрелах мирных советских граждан.

Подтвердив свои показания, данные на предварительном следствии, Митман пытается вместе с тем изобразить себя рядовым исполнителем «приказов начальства», говорит о том, что к службе в жандармерии у него «никакого интереса» не было. Однако, в ходе судебного следствия устанавливается, что Митман проявлял исключительное рвение, что его расправы над мирными советскими людьми отличались особой жестокостью. 28 сентября 1941 года команда, в которой служил Митман, расстреляла в деревне Марьина Горка 1 200 советских граждан. Митман лично расстрелял несколько человек. На вопрос прокурора, участвовал ли подсудимый в расстреле 100 душевнобольных Минска и 1 300 человек на станции Койданово, Митман отвечает утвердительно.

Прокурор: Много было детей, стариков и старух среди расстрелянных 1 300 человек на станции Койданово?

Митман: Да, было очень много, но в цифрах я не могу выразить, не знаю.

Далее выясняется, что Митман со своей командой жандармов повесил 8 советских граждан, заподозренных в связи с партизанами. За это злодеяние Митман получил повышение в чине. Митман подтверждает свое личное участие во многих расправах над мирным населением, о которых не говорил на предварительном следствии. По дороге в деревню Вишневка он расстрелял встретившегося ему 12-летнего подростка. В совхозе Вишневка он расстрелял 7 человек, в том числе 2 женщин и 2 детей.

Военный Трибунал переходит к допросу свидетелей по делу Митман.

Первой дает показания главный врач психиатрической больницы в Новинках Н.Н. Акимова.

— 5 ноября 1941 года, — говорит она, — к больнице подъехало несколько автомашин с жандармами и полицейскими. Они приказали поместить 200 больных в баню при больнице. Когда двери были закрыты, жандармы соединили генераторы автомашин через шланги с помещением бани и включили моторы. Баня быстро заполнилась газом, и больные погибли. 100 душевнобольных были расстреляны.

Свидетельница Акимова безошибочно указывает на подсудимого Митмана, сидящего на скамье подсудимых 4-м справа в первом ряду, как на одного из организаторов этого чудовищного злодеяния.

Неизгладимое впечатление а присутствующих в зале произвел рассказ свидетельницы О.И. Андросик, жительницы местечка Марьина Горка, Пуховичского района, Минской области. В это местечко немцы ворвались 1 июля 1941 года и сразу же начали кровавую расправу над советскими гражданами. Первыми жертвами фашистского террора были евреи. Гитлеровцы подвергли истязаниям, а потом расстреляли поголовно всех жителей местечка, в том числе сына и всех родственников свидетельницы.

Утреннее заседание 19 января.

Заседание началось допросом свидетелей по делу Митман. Первым дает показания свидетель, житель поселка Марьина Горка, Пуховичского района, Минской области, М.Д. Шматуха.

В сентябре 1941 года, заявляет он, в районе совхоза «Индустрия» происходили массовые расстрелы советских граждан. Немецкие бандиты принуждали арестованных, привезенных на автомашинах, ложиться в глубокие ямы и выстрелами в голову убивали их.

Председательствующий: Скажите, сколько всего здесь было расстреляно?

Свидетель: Из местечка Марьина Горка 700 человек, из местечка Пуховичи 500 человек.

Председательствующий: Когда вы были у места расстрела, не запомнили ли вы кого-нибудь из немецкой полиции, которые сейчас находятся на скамье подсудимых?

Свидетель: В первом ряду четвертым справа от переводчика сидит немец, который ходил с пистолетом вокруг ямы, которая была заполнена трупами, и добивал раненых.

Председательствующий: Это — Митман.

Свидетель: На моих глазах Митман застрелил 8-летнего мальчика.

Свидетель С.И. Агейчик — кузнец совхоза «Вишневка», Минской области, так же опознает Митмана.

— Карательный отряд, которым руководил Митман, сжег деревни Лесины, Колоница, Вышково, Булаши, — показывает свидетель Агейчик, — этот же карательный отряд в деревне Лесины согнал колхозников в 2 сарая и сжег заживо. Немцы схватили мою 18-летнюю дочь, в то время как она перевязывала раненых бойцов Красной Армии, и отвезли ее в минскую тюрьму, где она погибла.

Затем дает показания свидетельница В.Р. Иотко, воспитательница детского дома совхоза «Вишневка», Минской области. Она подтверждает факты зверств и издевательств над мирным населением, чинившихся Митманом и командой его полицейских.

Затем допрашивается свидетель В.В. Чуевский — учитель из деревни Кокшевичи, Дзержинского района, Минской области. Он рассказывает, как в 1942 году немецкая жандармерия г. Дзержинска заставляла население города рыть ямы, в которых потом расстреливались мирные советские граждане. В ноябре в этих ямах расстреляли 25—30 человек, привезенных на автомашинах из Руденского района, в декабре там расстреляли 2 жителей деревни Каменка. Затем на железнодорожную станцию Койданово был доставлен эшелон из 40 вагонов с советскими людьми. Немецкая жандармерия доставила этих людей к ямам и всех расстреляла. Многие не сразу погибли, а с тяжелыми ранами свалились в ямы и молили о пощаде. Среди них было много детей. Озверевшие фашистские палачи забросали их гранатами.

Суд переходит к допросу подсудимого Айк.

Айк — член национал-социалистской партии с 1933 года, офицер особых поручений, заместитель коменданта гор. Орши и начальник тюрьмы. В Орше он создал гетто. Находившиеся в нем 1 700 евреев были расстреляны при личном участии Айк. Будучи начальником тюрьмы, он истязал советских граждан и лично участвовал в расстрелах их. Он отправлял молодежь в немецкое рабство. При отступлении немецких войск Айк руководил взрывом бумажной фабрики «Спартак» в Шклове.

Сейчас перед Трибуналом Айк пытается умалить свою вину, отрицает свои показания, данные им на предварительном следствии.

Прокурор: Согласно приказу Рихерта, вы, подсудимый Айк, были в течении 6 месяцев в г. Орше председателем комиссии по учету рабочей силы и отбору всех трудоспособных к отправке в Германию?

Айк: Да, я был председателем комиссии.

Прокурор: За это время сколько вы отобрали людей для отправки в Германию?

Айк: Я сейчас не помню.

Прокурор: На предварительном следствии вы назвали цифру свыше 100 человек.

Айк: Если я назвал, значит правильно.

Айк пытается отрицать свои преступления, совершенные в гор. Орше, однако, под давлением улик вынужден признать, что он организовал для евреев гетто и что по его приказу все население гетто было истреблено.

Прокурор: Скажите, подсудимый Айк, в чем было виновато еврейское население?

Айк: Ни в чем. Это выполнялась программа нацистской партии Германии.

Прокурор: Членом которой вы состояли?

Айк: Да.

Прокурор: Значит, это было выполнение программы фашистской партии?

Айк: Да.

После долгих запирательств и отрицания своих показаний, данных им на предварительном следствии, Айк вынужден подтвердить, что он работал совместно с жандармерией и выполнял все приказы, которые давались местной комендатурой гор. Орша.

Допросом Айка заканчивается утреннее заседание.

Вечернее заседание 19 января.

Заседание начинается допросом свидетелей по делу подсудимого Айка.

Свидетель А.С. Скакун показывает, что кровавый террор был установлен в Орше немецкой военной комендатурой, одним из руководителей которой был Айк. Особенным гонениям подвергалось еврейское население.

Айк создал также в Орше лагерь, где содержалось 12 тысяч военнопленных. Заключенные находились без пищи. Каждый день из лагеря выносили десятки трупов, которые хоронились в городском саду. Айк как полновластный хозяин города в принудительном порядке отправлял мирных советских граждан на каторгу в Германию, руководил расстрелами мирных граждан в Орше.

О всех этих зверствах Айка показывает Трибуналу и свидетель И.С. Гладкий.

Свидетельница В.П. Роговская показывает:

— С приходом немецких бандитов в город Шклов, начались массовые аресты, расстрелы, угон советских граждан на работу в Германию. Особенно зверствовали гитлеровцы после того, как в феврале 1944 г. комендантом был назначен Айк.

Далее Трибунал приступает к допросу подсудимого Гесса — военнослужащего частей СС, неоднократно участвовавшего в расстрелах советских граждан, истреблении их в «душегубках».

Прокурор: Расскажите о вашем участии в уничтожении больных в психолечебнице.

Гесс: Мы приехали в эту больницу на трех грузовых машинах. Было также несколько легковых машин. Мы погрузили около 100 человек душевнобольных и вывезли их за Минск, где эти люди были расстреляны. Я лично участвовал в этом.

Прокурор: Расскажите о вашем участии в расстрелах заключенных Минской тюрьмы.

Гесс: Когда мы прибыли в тюрьму, там находилось несколько служащих СД, которые отбирали заключенных для расстрела. Располагая 4 грузовыми машинами, мы помести по 30—40 человек в каждой. Заключенные были вывезены туда, где раньше расстреливали душевнобольных, т.е. за 30 километров от Минска. За заключенными ездили два раза. Они были плохо одеты, почти половина из них замерзла в пути. Возглавляли эту операцию по расстрелу заключенных обершарфюрер Гользер и унтерштурмфюрер Бугдорф. Всего было расстреляно приблизительно 250 человек.

Далее Гесс подтверждает, что он участвовал в расстреле 2 тысяч человек, вывезенных из гетто города Минска, и в погроме, организованном в городе Вилейка в марте 1942 года, во время которого было уничтожено 600 советских граждан-евреев. Из допроса подсудимого выясняется также, что он участвовал в расстреле советских граждан в городе Долгиново, причем лично уничтожил 80 человек, в том числе женщин, стариков и детей. Кровавые расправы над мирными жителями были учинены особой командой Гесса также в районе Илия, в городе Воложине, в Вишневке и в других местах. Расстрелы, сожжение людей заживо, отравление газами в «душегубках» — таковы методы истребления мирных, ни в чем не повинных граждан.

Свидетельские показания суду дает священнослужитель города Вилейка, член Областной Чрезвычайной Государственной Комиссии по расследованию злодеяний немецко-фашистских захватчиков Л.А. Белявский.

Он приводит факты зверских расправ гитлеровцев над мирными жителями. Население облагалось непосильными налогами, несвоевременная уплата которых влекла за собой тяжелое наказание вплоть до расстрела. Свидетель приводит случай, когда 62-летний священник Владимир Назаревский был жестоко избит палками за то, что не внес налог. Железнодорожница Бронислава Жеймо была убита немцами за то, что она не вовремя закрыла шлагбаум. 12 июля 1943 года в г. Вилейка было расстреляно свыше 140 граждан. Когда в Вилейке было организовано местное отделение гестапо, массовые уничтожение советских граждан приняло систематический характер. Жертвы кошмарных злодеяний не закапывались, а сжигались.

— Я сам видел обгоревшие человеческие кости и остатки черепов, — говорит Л.А. Белявский. — Кровь стынет при воспоминании об этом ужасном зрелище.

Показаниями свидетеля Белявского вечернее заседание заканчивается.

Утреннее заседание 20 января.

На заседании продолжается допрос свидетелей по делу подсудимого Гесса. Первым дает показания врач-психиатр О.И. Ольшевская, заявляющая, что осенью 1941 года в психиатрическом отделении второй клинической больницы было около 400 больных, которые были расстреляны гитлеровцами на станции Колодище.

О зверствах, которые чинили немецкие полицейские над еврейским населением в местечке Вишнево, Молодечненской области, рассказал суду свидетель И.В. Авласевич.

Свидетельница из местечка Долиново, Молодечненской области, М.Ю. Ходыс также приводит факты расправ гитлеровцев над мирным населением, в том числе еврейским.

О массовом уничтожении еврейского населения в местечке Илия, Молодечненской области, показала свидетельница О.И. Войтеховская. Свидетели М.М. Ястомб и П.Я. Добин показывают суду об уничтожении мирного населения в гг. Минске и Вилейка.

После показаний свидетелей Военный Трибунал переходит к допросу подсудимого Герфа, генерал-майора полиции.

Следствием установлено, что будучи начальником «полиции порядка» Белоруссии, а затем начальником главного штаба по борьбе с партизанами, Герф отдавал приказы жандармерии и полиции об арестах и расстрелах советских граждан. По его приказам производились в городе Минске и Минской области массовые убийства. Тысячи советских людей бросались в концлагери и там истреблялись. Герф принимал активное участие в угоне советских людей в немецкое рабство, приказывал сжигать города и села, грабить имущество населения.

В 1942—1943 годах в концлагерях Минска и поселка Дрозды, по личному распоряжению Герфа, полицией расстреляно насколько тысяч советских граждан, среди которых были дети, женщины и старики. Значительная часть их была заключена в лагерь тайной полиции, находившийся в местечке Малый Тростинец, и там расстреляна.

Прокурор: Расскажите об организации карательной экспедиции под именем «Герман».

Герф: Экспедицию организовал обергруппенфюрер Бах на границе Белоруссии и Украины. Когда он выехал оттуда, я получил задание лично доложить Гитлеру о результатах экспедиции. Во время этой карательной экспедиции было уничтожено 5 или 6 тысяч человек.

Прокурор: Сколько тысяч человек вы отправили в Германию?

Герф: 20 тысяч человек.

Далее из допроса Герфа выясняется, что под видом борьбы с партизанами по его приказу уничтожались деревни, расстреливались сотни тысяч ни в чем не повинных советских граждан, а молодежь угонялась в немецкое рабство.

Прокурор: Ответственность за действия своих подчиненных вы несете?

Герф: Да.

На этом утреннее заседание заканчивается. Следующие заседание Военного Трибунала состоится в 11 часов утра 22 января.

Утреннее заседание 22 января.

На заседании продолжается допрос подсудимого Герфа — начальника полиции в Белоруссии и заместителя начальника главного штаба по борьбе с партизанами.

По его указанию в четырех концентрационных лагерях в Минске и близ Минска были заключены десятки тысяч мирных советских граждан и военнопленных. Огромная скученность, голод, ежедневные побои и издевательства приводили к большой смертности. Особенно страшным местом казни и пыток был концлагерь Малый Тростинец.

Прокурор: Почему Тростинецкий лагерь назывался лагерем смерти?

Герф: Здесь производилось наибольшее количество расстрелов.

Далее суд устанавливает виновность Герфа в массовых расстрелах мирных советских граждан по всей Белоруссии. По неполным данным, немецкой полицией за время оккупации было расстреляно свыше 100 тысяч мирных советских граждан.

Однажды в Минске в столовой СД произошел взрыв. Вскоре сюда прибыл Герф. Немецкие полицейские и команды СД провели облаву, арестовав свыше 600 жителей Беломорской и Арктической улиц. Все эти ни в чем не повинные мирные граждане были вывезены в лагерь смерти Тростинец и там уничтожены.

Герф был также организатором и участником кровавых злодеяний в городе Сталино и в Крыму.

Прокурор: За время пребывания в Крыму сколько человек вы уничтожили?

Герф: Было истреблено приблизительно тысяча человек. Сюда входило и мирное население.

«Полиция порядка» города Сталино, возглавляемая Герфом, осуществляла расстрелы ни в чем не повинных советских людей, насильственно угоняла молодежь в Германию.

Когда партизанское движение в Белоруссии приняло широкий размах, Герф был переброшен командованием в Минск для расправы над партизанами. Подсудимый признает, что им была получена инструкция под названием «Борьба с партизанами». Во исполнение этой инструкции Герф проводил карательные экспедиции против белорусских партизан. За оба периода пребывания Герфа в Белоруссии подчиненными ему жандармами и полицией были арестованы и уничтожены тысячи советских граждан, сожжено около 70 деревень.

В ходе судебного следствия устанавливается связь подсудимого Герфа с генеральным комиссаром Белоруссии Кубе, под общим руководством которого осуществлялись все злодеяния немецко-фашистских захватчиков.

После убийства фашистского палача Кубе в Белоруссии усилились репрессии. На другой день в Минске были произведены массовые облавы, в результате которых было схвачено несколько тысяч советских граждан. Они были заключены в подведомственные Герфу концлагерь и тюрьму, а затем расстреляны, как заложники.

Прокурор: Теперь скажите, кто, когда, где и при каких обстоятельствах говорил вам об уничтожении 20 миллионов русских людей?

Герф: Когда я прибыл вторично в Белоруссию, я пришел к генеральному комиссару Кубе. Он говорил со мной о моей деятельности. Кубе мне сказал, что он получил приказ Гиммлера — уничтожить 20 миллионов русских, белоруссов и других славян.

Отвечая на вопрос члена Военного Трибунала полковника Сахарова, какие задачи перед подсудимым поставил Гиммлер, Герф показывает:

— В июле 1943 года, когда я был в Берлине, Гиммлер мне сказал, чтобы немецкая полиция и войска действовали в России так, как когда-то действовал Чингиз-хан.

Далее суд переходит к допросу свидетелей по делу Герфа. Первой допрашивается свидетельница Е.Г. Мазаник.

— С 1941 по 1943 год я находилась в Минске, — говорит она, — и своими глазами видела зверства, которые чинили немецкие войска. В 1941 году, перед годовщиной Октября, в Минской городской комендатуре было повешено много советских граждан. На улицах я видела многочисленные трупы расстрелянных военнопленных. Незадолго перед этим немцы собрали жителей города и публично повесили заключенных, привезенных из тюрьмы.

Кровавые расправы над мирными жителями осуществлялись гитлеровцами также на стадионе «Динамо», на еврейском кладбище и в других местах.

Председательствующий: Вы можете указать Герфа среди подсудимых?

Свидетельница: Он сидит в первом ряду слева третьим.

Допросом свидетельницы Мазаник утреннее заседание заканчивается.

Заседание 23 января.

Суд допрашивал подсудимого Бурхарда, которому немецкое командование поручило надзор над трудовым лагерем. Зондерфюрер Бурхард отправил на каторжные работы в Германию около 2 500 советских граждан, руководил сожжением деревень, истреблением оставшегося без крова мирного населения и расстрелами советских военнопленных.

Подсудимый пытается, однако, смягчить свою вину, ссылаясь на то, что он был «рядовым человеком».

Факты, документы изобличают Бурхарда как кровавого палача, организатора расстрелов мирного населения и военнопленных, стиравшего с лица земли деревни «для устрашения» населения.

Утреннее заседание 24 января.

На заседании начался допрос свидетелей по делу подсудимого Бурхарда. Учительница г. Бобруйска Н.Ф. Макаренко показала:

— В мае 1944 года я была арестована немецкой контрразведкой и содержалась 10 дней в Бобруйской тюрьме. Там меня пытали электрическим током, травили собаками, а потом повели в «трудовой лагерь» местной комендатуры. 17 мая 1944 года в этом лагере была учинена кровавая расправа над арестованными. Людей вызывали по спискам в коридор, избивали, связывали руки колючей проволокой и обратно вталкивали в камеру. На утро всех ни в чем не повинных людей погрузили на машину и увезли в неизвестном направлении. Больше их никто не видел. В июне 1944 года меня перевели в так называемую «пожизненную тюрьму». Заключенных в эту тюрьму детей, стариков и больных посадили в машины и увезли неизвестно куда. Всех остальных заключенных, в том числе и меня, погнали по направлению к Минску.

Нас гнали все время бегом, а тех, кто отставал, расстреливали. Я видела, как убивали знакомого адвоката Руднева, гражданина Мирошникова и многих других. В местечке Марьина Горка нас заперли в сарай и ночью хотели расстрелять, однако этому помешал налет советской авиации. Среди гитлеровцев поднялась паника, мне удалось бежать.

Колхозница, жительница Кировского района, Бобруйской области, Е.П. Габруева рассказала суду о чудовищной расправе гитлеровцев над мирным населением деревни Козуличи. В огне погибли 70-летний отец и 65-летняя мать свидетельницы, сестра, а также брат с женой, их дочь и сын. На пепелищах было обнаружено 318 обгоревших трупов.

Свидетельница Е.А. Михеева, жительница г. Бобруйска, испытавшая на себе ужасы немецкой неволи, привела факты, которые изобличают Бурхарда как организатора угона населения в рабство, как инициатора кровавых расправ над мирными жителями.

Колхозник сельхозартели «Рассвет», Осиповичского района, П.И. Чаропка рассказал суду о злодеяниях, учиненных немецкими бандитами в деревне Лучицы.

Затем суд переходит к допросу подсудимого Молл — майора германской армии, бывшего коменданта г.г. Бобруйск и Паричи, отправившего на каторжные работы в Германию свыше 12 тысяч советских людей. Он заставлял мирное население разминировать дороги и поля путем боронования их, вследствие чего погибло 100 человек. По его приказаниям арестовывались и расстреливались мирные советские граждане, грабилось и уничтожалось народное имущество.

Председательствующий: Ваши показания, данные на предварительном следствии, вы подтверждаете?

Молл: Да.

Прокурор: Сколько за время вашего пребывания в должности коменданта было расстреляно арестованных?

Молл: Всего 4 человека.

Прокурор: Расскажите о расстреле по вашему приказу 8 человек. Вы при этом присутствовали?

Молл: Такой приказ я не давал и при расстреле не присутствовал.

Молл старается замести следы кровавых злодеяний, которые он чинил над мирными советскими гражданами, но под давлением улик сознается, что он издал приказ расстрелять 8 человек и принимал личное участие в осуществлении этого приказа. В Паричи и Бобруйске Молл утвердил более 2 тысяч приговоров, среди которых были приговоры о расстреле.

Далее суд выясняет обстоятельства мобилизации населения для разминирования дорог.

После долгих уверток Молл признает, что при бороновании люди подрывались, что примененный им «способ» разминирования противоречит всем международным законам и является преступлением. Молл вынужден также сознаться, что им было насильно послано на каторжные работы в Германию из Бобруйского района 6 тысяч человек и из Паричского района — 3 тысячи человек.

Прокурор: Вы бывший комендант Бобруйска, несете ли вы ответственность за угон советских людей в рабство в Германию?

Молл: Да.

На прямой вопрос прокурора, — подтверждает ли Молл факт преступлений, совершенных его подчиненным Бурхардом, подсудимый отвечает также утвердительно.

Суд устанавливает далее, что в та называемые трудовые лагери были согнаны целые деревни. Там были дети, старики и женщины, испытавшие на себе все кошмары лагерной жизни, ставшие жертвами фашистского террора.

Педседательствующий: Теперь скажите, давались ли вами указания в августе 1943 года о разрушении домов в районе Березинского предместья в городе Бобруйске?

Молл: Да, я давал такой приказ.

Отвечая на вопрос адвоката Татаринцева, Молл показывает, что его близким знакомым в национал-социалистской партии является Герман Геринг, с которым в первую мировую войну он служил в одном полку.

На этом утреннее заседание суда заканчивается.

Вечернее заседание 24 января.

На заседании начинается допрос свидетелей по делу подсудимого Молл. Жительница г. Бобруйска свидетельница М.Д. Виноградова показала:

— В 1943 году, без всякой причины, немецкие жандармы арестовали меня и посадили в тюрьму при местной комендатуре. Там много раз меня избивали до потери сознания, требуя от меня заявления, что я связана с партизанами. Так продолжалось 3 недели. Однажды меня и еще семь человек втолкнули в машину и повезли за город. Машина остановилась на опушке леса. Нам приказали выйти. Полицейские стали по бокам, а жандармы сзади. Подвели нас к яме и приказали ложиться в нее. Я была в середине мужчин, когда всех нас уложили и начали стрелять. Пуля попала мне в грудь, но я осталась жива. Жандармы не переворачивали нас. Полицейские взяли лопаты и стали закидывать яму землей. Когда машина уехала, я выкарабкалась из ямы. Я не чувствовала никакой боли, только шумело в голове и горела грудь. Вернувшись в город, я скрывалась на чердаке и лечилась домашними средствами с помощью сестры. Таким образом, я скрывалась 11 месяцев — до прихода Красной Армии.

Свидетель А.И. Евдокимов, испытавший на себе чудовищные пытки и издевательства гитлеровцев, заявил:

— Я был перевозчиком на пароме и своими глазами видел, что в 1942—43 годах, в бытность Молла комендантом, ежедневно 3—4 автомашины были заняты на отправке советских людей к месту расстрела.

Свидетель опознает сидящего на скамье подсудимых Молла, который вызвал его на допрос и подверг избиению.

Свидетельница З.П. Королькова рассказала Трибуналу, что в 1943 году она лично много раз видела расклеенные по городу приказы о расстрелах советских граждан. Она показывает:

— В помещении тюрьмы, где находилась полиция, не вмещались все арестованные. Дополнительная тюрьма была открыта в школе, возле моей квартиры. В ней было заключено очень много стариков, женщин с грудными детьми. Их вывозили на допрос в полицию, а потом под вечер расстреливали.

Свидетельница Г.Г. Козик показала, что после того, как Молл в начале 1942 года появился в Паричах в качестве коменданта, начались еще более жестокие расправы и зверства над мирным населением. Каждую ночь людей на машинах вывозили за деревню и расстреливали.

Свидетель Абрамчик, мобилизованный в свое время для разминирования дорог, рассказал суду о зверских пытках, которым он подвергался в немецкой жандармерии.

Свидетельница Е.И. Лепешкина привела новые факты массовых расстрелов ни в чем не повинных людей, которые осуществлялись по приказу Молла.

Суд переходит к допросу подсудимого Битнера — капитана германской армии, бывшего зондерфюрера Жлобинского района, а затем коменданта Бобруйского сельскохозяйственного района, члена гитлеровской партии. Этот фашистский бандит и убийца истреблял советских людей, уничтожал промышленные предприятия и культурные учреждения. В Бобруйском районе по его указанию было расстреляно 240 человек и направлено в рабство более 1 200 советских граждан.

На допросе Битнер подтвердил свои показания, данные им на предварительном следствии.

Под руководством Битнера работал большой аппарат комендатуры — 46 человек. Подсудимый признал, что в задачи комендатуры входило снабжение продовольствием немецких полевых частей, наблюдение за снятием урожая и изъятие всех видов продуктов у населения, подбор и назначение старост и применение репрессивных мер к населению.

Политика, которую проводили немцы через свою сельскохозяйственную комендатуру, сводилась к разорению и разрушению хозяйства страны, к истреблению мирного населения.

В ходе судебного следствия выясняется, что Битнер передавал в местную комендатуру списки неплательщиков налога, после чего люди арестовывались, имущество их конфисковывалось, а сами они подвергались зверским расправам.

На этом вечернее заседание Военного Трибунала заканчивается.

Вечернее заседание 25 января.

На заседании продолжился допрос подсудимого Гетце. Затем суд переходит к допросу подсудимого Лангут, бывшего заместителя начальника лагеря военнопленных №131 в городе Бобруйск.

Выясняется, что 20 тысяч военнопленных осенью и зимой содержались под открытым небом, а остальные ютились в нескольких полуразрушенных бараках без окон, дверей и полов. Заключенные в лагере были обречены на голодную смерть. В октябре и ноябре 1941 года ежедневно умирало от 600 до 800 военнопленных, а с наступлением зимы — до тысячи человек в день.

Прокурор: Какое же количество заключенных погибло в лагере?

Лангут: За зиму 1941—1942 года от голода, болезней и расстрелов погибло 30 тысяч военнопленных.

Прокурор: Чудовищные условия, созданные вами в Бобруйском лагере №131, являлись результатом обдуманного плана немецкого командования, имеющего целью уничтожить как можно больше военнопленных? Так?

Лангут: Да.

Прокурор: Вы, как лицо, которое осуществляло этот план, считаете себя виновным?

Лангут: Да, я полностью признаю себя виновным.

Далее, отвечая на вопросы прокурора, Лангут показывает, что в 1941 году, накануне годовщины Октябрьской революции, им был подготовлен провокационный поджог казарм, в которых размещалось 18 тысяч военнопленных. Фашистские палачи хотели уничтожить тысячи людей, чтобы, по выражению Лангута, «избавиться от лишнего расхода продовольствия». За день до осуществления этого злодеяния в казармы, предназначенные для поджога, были помещены все больные военнопленные, а вокруг лагеря расположены пулеметы. Как только загорелись казармы, пулеметы открыли огонь. Расстреливались все выбегающие из горящего здания и военнопленные, находившиеся на территории лагеря.

Через несколько дней оставшиеся в живых были направлены в Слуцк, но по дороге их также расстреляли. Таким образом, все 18 тысяч советских военнопленных лагеря №131 были уничтожены.

Далее подсудимый Лангут показывает, как им в декабре 1941 года в 50 открытых вагонов было погружено 3 200 советских военнопленных и отправлено на запад. Эти люди в дороге замерзли, трупы их были сброшены под откос.

Суд устанавливает также, что среди 5 тысяч мирных советских граждан, находившихся в лагере, было 600 детей в возрасте от 10 до.15 лет. Они были доставлены в 1942 году вместе с эшелоном военнопленных. Около 250 детей умерло в лагере от болезней, а остальные были вывезены в тыл немецкой армии, и судьба их неизвестна.

Выясняется также, что в Бобруйском лагере №131 фашистский «профессор»-палач Борман получил от Лангута 50 мужчин и 50 женщин для проверки на них действия лекарства против сыпного тифа и других преступных экспериментов.

Утреннее заседание 26 января.

На заседании, Военный Трибунал перешел к допросу подсудимого Хехтль — военнослужащего германской армии, участника двух карательных экспедиций против мирного населения.

Прокурор: Расскажите о первой карательной экспедиции.

Хехтль: В ноябре 1942 года мы атаковали одно село в 4—5 километрах с. Оболь. Эта деревня была сожжена вместе с ее жителями.

Только в феврале 1943 года часть, в которой служил Хехтль, сожгла в Полоцкой области 70 деревень и расстреляла 2 200 мирных жителей. В этой операции Хехтль лично сжег 40 домов и расстрелял 280 человек.

Вечернее заседание 26 января.

На вечернем заседании суд удовлетворил просьбу прокурора о приобщении к делу 18 протоколов допроса свидетелей и двух справок, изобличающих в преступной деятельности подсудимого Гетце при выселении жителей 13 деревень.

Затем по просьбе прокурора суд приобщил к делу о злодеяниях, совершенных немецко-фашистскими преступниками в Белорусской ССР, ряд заявлений, поступивших во время процесса от граждан Белоруссии.

После этого был показан документальный фильм о зверствах немцев на территории Белорусской ССР. Военный Трибунал определил приобщить также этот фильм к следственному делу в качестве вещественного доказательства.

Подсудимый Эрмансдорф в начале судебного следствия возбудил ходатайство о вызове на судебное заседание в качестве свидетеля бывшего лейтенанта германской армии Гейса. Ввиду того, что по полученным телеграммам Гейс в числе военнопленных не значится, Военный Трибунал определил в ходатайстве Эрмансдорфа отказать.

На этом вечернее заседание суда заканчивается.

На очередном заседании начнутся прения сторон.

Заседание 29 января.

На утреннем заседании продолжалось слушание последних слов подсудимых. Обвиняемые Роденбуш, Фишер, Хехтль, Бурхард, Молл, Гесс, Гетерих, Гетце, Витнер и Айк признают предъявленные им обвинения и просят военный Трибунал о снисхождении. Подсудимый Кох полностью признал свою вину.

Затем военный Трибунал удалился на совещание для вынесения приговора.

Приговор.

Военный Трибунал признал всех подсудимых виновными в преступлениях, предусмотренных ст.1-й Указа Президиума Верховного Совета СССР от 19 апреля 1943 года.

Руководствуясь ст.ст. 319 в 320 Уголовного Процессуального Кодекса Белорусской ССР, Военный Трибунал приговорил:

Рихерта, Герфа, Эрмансдорфа, Вайсига, Фалька, Коха, Лангута, Митмана, Гесса, Молла, Бурхарда, Битнера, Фишера — к смертной казни через повешение;

Гетце, Хехтля — к 20 годам каторжных работ;

Гетериха, Роденбуша — в 15 годам каторжных работ.

МИНСК. 30 января. (ТАСС).

Сегодня в 14 чесов 30 минут на ипподроме был приведен в исполнение приговор Военного трибунала Минского военного округа над немецко-фашистскими преступниками — Рихертом, Герфом, Эрмансдорфом, Вайсингом, Фальком, Кохом, Айком, Лангутом, Митманом, Гессом, Моллом, Бурхардом, Битнером, Фишером, присужденной к смертной казни через повешение за чудовищные злодеяния совершенные ими в Белорусской ССР.

Жители Минска, присутствовавшие на ипподроме встретили повешение приведение в исполнение единодушным одобрением.

15—30 января 1946 г.

КИЕВ, 17 января. (ТАСС).

Сегодня здесь в Военном Трибунале округа, началось слушанием дело о злодеяниях, совершенных немецко-фашистскими захватчиками, на территории Украинской ССР в период временной ее оккупации.

К судебной ответственности привлечены 15 человек: бывший начальник охранной полиции и жандармерии Киевской и Полтавской областей, генерал-лейтенант полиции Шеер Пауль Альбертович; бывший комендант тыла 6 армии, действовавшей на территории Сталинской и Днепропетровской областей, генерал-лейтенант Буркхардт Карл Карлович; бывший командир 213 охранной дивизии, действовавшей в Полтавской области, а в последствии — комендант главной полевой комендатуры №392 генерал-майор фон Чаммер унд Остен Экхард Ганс; бывший гебитс-комиссар (окружной комиссар Мелитопольского округа) оберштурмбандфюрер «СС» Хейниш Георг Юзефович; бывший ортскомендант (местный комендант) Бородянской межрайонной комендатуры Киевской области, капитан Валлизер Оскар; бывший военный комендант городов Первомайск, Коростышев, Коростень и других населенных пунктов УССР, подполковник Трукенброд Георг Генрихович; бывший начальник «СД» (службы безопасности) Днепродзержинского района Днепропетровской области, обершарфюрер Геллерфорт Вильгельм Вильгельмович; бывший командир полевой жандармерии 44 пехотной дивизии и комендант лагерей военнопленных, лейтенант Кноль Эмиль Эмиль; бывший сельскохозяйственный комендант Бородянского района Киевской области, зондерфюрер Бенкенгоф Фриц Фрицович; бывший военнослужащий дивизии «СС» «Викинг» обер-ефрейтор Изенман Ганс Вильгельмович; бывший командир подразделения полевой жандармерии, обер-лейтенант Иогшат Эмиль Фридрих; бывший командир отделения 323 отдельного охранного батальона, унтер-офицер Майер Вилли Вилли; военнослужащий 73 отдельного саперного батальона 1 немецкой танковой армии, обер-ефрейтор Лауэр Иоган Пауль; бывший начальник канцелярии Бородянской межрайонной ортскомендатуры Киевской области, обер-ефрейтор Шадель Август; бывший зам. командира отделения полицейского батальона «Остланд», вахмистр полиции Драхенфельс-Кальювери Борис Борис Эрнст-Олег.

Дело рассматривается в открытом судебном заседании Военного Трибунала в составе: председательствующего полковника юстиции т. Сытенко и членов Трибунала полковника юстиции т. Жлобина и подполковника юстиции т. Индыченко, с участием военного прокурора генерал-майора юстиции т. Чепцова и защитников по назначению от суда; адвокатов тт. Казначеева, Белова, Ветвинского, Луговского, Бонкина, Никифоренко, Попова-Юдикова, Жилова и Железовского.

На заседании было оглашено обвинительное заключение, в котором говорится, что в соответствии с планами и указаниями преступного гитлеровского правительства и верховного командования германской армии на оккупированной территории Украинской ССР проводилось массовое ограбление населения и обречение его на голод и вымирание, разрушение городов и сел, насильственный угон в Германию на каторгу миллионов советских людей, ликвидация национальной культуры.

— Украинская ССР, — говорится далее и обвинительном заключении, — с первых дней Отечественной войны испытала на себе весь ужас немецко-фашистской оккупации.

Материалы Чрезвычайной Государственной Комиссии СССР по установлению и расследованию злодеяний немецко-фашистских захватчиков свидетельствуют о том, что немцы в период оккупация Украины убили и замучили свыше 4 000 000 советских граждан, в числе которых были старики, женщины, дети и военнопленные; угнали в рабство на каторгу в Германию свыше двух миллионов советских граждан, из коих значительное количество погибло в неволе от голода, истязаний и непосильного труда.

Немецко-фашистские захватчики разрушали промышленные предприятия, а оборудование их вывезли в Германию. В Донбассе разрушили 140 шахт, вывели из строя мощную энергосистему Днепра, Донбасса, Харькова и Киева. Уничтожили заводы «Азовсталь» в Мариуполе, имени Кирова — в Макеевке, Днепровские алюминиевый, магниевый и электродный заводы Рубежанский химкомбинат, Краматорский, Ворошиловградский и Харьковский машиностроительные заводы, Харьковские тракторный, электро-механический и велосипедный заводы и тысячи других предприятий различных областей промышленности и транспорта; систематически ограбляли села, отбирая у крестьян все продовольствие, обрекая их на голод. За невыполнение непосильных поборов и поставок советских людей расстреливали, заключали в концентрационные лагери и сжигали дотла целые села.

В колхозах Украины и у местного населения немцы насильственным путем изъяли 12 млн. тонн сельскохозяйственных продуктов, в том числе — 9,5 млн. тонн зерна и муки, 2,8 млн. голов лошадей, 7,3 млн. голов крупного рогатого скота, 5,9 млн. овец, 9 млн. свиней и свыше 36 млн. голов разной птицы.

За время оккупации Украины немцы разрушили и сожгли 647 тыс. жилых зданий, взорвали, сожгли и разрушили десятки тысяч культурных учреждений — университеты, институты, музеи, школы, театры, клубы и исторические памятники культуры, разграбили и разрушили значительное количество монастырей, церквей и синагог.

В обвинительном заключении приводятся конкретные преступления, в которых изобличены материалами следствия привлеченные по настоящему делу в качество обвиняемых: Шеер, Буркхардт, фон Чаммер унд Остен, Хейниш, Валлизер, Трукенброд, Геллерфорт, Кноль, Беккенгоф, Изенман, Иогшат, Майер, Лауэр, Шадель, Драхенфельс-Кальювери.

После оглашения обвинительного заключения председательствующий — полковник юстиции тов. Т.Л. Сытенко приступает к персональному опросу подсудимых — признают ли они себя виновными.

Подсудимые Драхенфельс-Кальювери, Шадель, Беккенгоф, Валлизер, Майер, Лауэр, Иогшат, Геллерфорт, Изенман, Хейниш, Шеер признают себя виновными в предъявленных им обвинениях. Подсудимые Кноль и Буркхардт признают себя виновными частично. Подсудимый Трукенброд виновным себя не признает. Подсудимый Чаммер унд Остен признает себя виновным по одному пункту обвинения.

На этом вечернее заседание Военного Трибунала заканчивается.

Утреннее заседание 18 января.

На заседании начался допрос подсудимых. Первым допрашивается оберштурмбанфюрер СС Хейниш.

Это одна из наиболее зловещих фигур на этом процессе. В бытность свою гебитскомиссаром Мелитопольского округа он снискал себе известность, как кровавый палач украинского народа. По его приказу в Мелитопольском округе было арестовано 1 200 советских граждан, которые затем были расстреляны. В октябре 1942 года по его приказанию были расстреляны 3 000 детей. Хейниш насильственно угонял тысячи советских граждан на каторгу в Германию, а тех, кто сопротивлялся, беспощадно расстреливал.

Хейниш издал приказ о закрытии всех школ в Мелитопольском районе и ввел трудовую повинность для детей школьного возраста. Непосильными поборами он обрекал советских людей на голод и вымирание. По его же приказу немецкие солдаты и полиция во время отступления произвели массовые разрушения в промышленности и сельском хозяйстве Мелитопольщины, сожгли ряд окрестных сел, в том числе Константиновку и Вознесенку.

Допрос подсудимого Хейниша начинает прокурор генерал-майор юстиции А.А. Чепцов. Рядом вопросов он устанавливает подробности преступной деятельности подсудимого до назначения его гебитскомиссаром Мелитопольского округа.

Прокурор: Когда вы вступили в партию национал-социалистов?

Хейниш: В 1923 году.

Отвечая далее на вопросы прокурора, Хейниш показывает, что он был руководителем отрядов СА, а с 1935 года занимал пост заместителя начальника штаба министерства Гесса.

Во время войны с Советским Союзом Хейниша вызвали в главное управление национал-социалистской партии и предложили выехать в город Мелитополь на должность гебитскомиссара.

Прокурор: Почему выбор пал именно на вас?

Хейниш: Потому, что я был старым членом национал-социалистской партии, очень активным, и вообще фанатично относился к идеям Гитлера. На Украину отправляли наиболее опытных членов национал-социалистской партии.

Выясняя подробности преступной деятельности подсудимого в городе Мелитополе, прокурор предлагает Хейнишу рассказать о совещании, которое имело место в Мелитополе под председательством генерального комиссара Крыма генерала Фрауэнфельда.

Прокурор: Расскажите подробно, какие вы указания получали от Фрауэнфельда.

Хейниш: Во-первых, Фрауэнфельд заверил нас официально, что после окончания войны Украина будет полностью включена в состав Германии. Он поставил перед нами задачу изъять как можно больше продуктов и промтоваров для германской армии. Во-вторых, отправить из Украины как можно больше рабочей силы в Германию. Фрауэнфельд предупредил, что мы не должны считаться ни с чем для достижения этой цели, не останавливаться перед массовыми расстрелами и уничтожением городов и сел.

Такие же «директивы» подсудимый получил и на совещании, которое имело место в городе Ровно у рейхсминистра Коха. Когда Хейниш возвратился после совещания в Мелитополь, он начал активно проводить в жизнь «установки» Коха.

— В моей практике, — говорит подсудимый Хейниш, — было немало случаев, когда я предавал суду крестьян за невыполнение непосильных поставок — все они были осуждены на смерть.

Прокурор: Сколько человек было арестовано вами за невыполнение ваших приказов?

Хейниш: Около 4 000.

Прокурор: Какова их судьба?

Хейниш: Большинство из них — расстреляно, а остальные отправлены на каторгу в Германию.

Прокурор: Вы утверждали приговоры местного суда?

Хейниш: Да.

Далее суд устанавливает какими методами действовал подсудимый Хейниш в вопросах «вербовки» рабочей силы в Германию. Полиция и жандармерия по приказу Хейниша оцепляли целый ряд улиц и районов в городах, районных центрах, селах. Все жители выгонялись из домов и арестовывались. Трудоспособное население под охраной полиции отправлялось в специально организованный Хейнишем лагерь в селе Константиновка, близ Мелитополя. Там формировались эшелоны, и люди в запломбированных вагонах под конвоем отправлялись в Германию.

Суд переходит рассмотрению следующего пункта обвинения, предъявленного подсудимому Хейнишу, — расстрел 3 тысяч детей в городе Мелитополе. Эти дети, якобы родившиеся от смешанных браков, были собраны полицией и жандармерией, а затем вывезены к противотанковому рву за городом и расстреляны.

Хейниш пытается увильнуть от ответственности за это злодеяние, и ссылается при этом на начальника СД Шмидта. Однако прокурор рядом вопросов устанавливает полную ответственность подсудимого за уничтожение советских детей. Хейниш знал о готовящейся расправе и одобрил ее.

Прокурор: Скажите, сколько за время вашей работы гебитскомиссаром было угнано населения на каторгу в Германию?

Хейниш: В течении одного года моего пребывания в Мелитополе было угнано 7 000 человек.

Далее прокурор выясняет подробности ареста в Мелитопольском округе 1 200 советских граждан в ночь под рождество 1942 года. Подсудимый Хейниш сперва пытается доказать, что он не причастен к этим арестам. В ходе судебного следствия выясняется, что Хейниш знал и раньше о готовящемся аресте.

Под тяжестью неопровержимых улик Хейниш вынужден признаться, что он просил доставить в Мелитополь газовую машину, так как расстрелы населения вызывают «большой шум». Только приход Красной Армии помешал этому обербандиту осуществить свои злодейские планы.

В заключение допроса Хейниш признает себя виновным в том, что он был организатором и исполнителем массового истребления советских людей, угона их в рабство и массового ограбления населения Мелитопльского района.

Прокурор: Что вам было обещано Гитлером и руководством фашистской партии в случае победы Германии?

Хейниш: Было ясно сказано, что после того, когда германской армии удастся захватить Украину, там расселится немецкое население. Особый почет будет оказан тем, кто принимал участие в походе на Советский Союз. Мне было предложено, чтобы я подыскал в Мелитопольском районе большое поместье, которое навсегда останется моим.

Председательствующий: Вы говорили, что Украина должна быть присоединена к Германии. Что предполагалось сделать с украинским народом?

Хейниш: Имелось намерение часть населения полностью уничтожить, а стальную часть переселить в северные районы Советского Союза.

В процессе допроса Хейниш рассказывает о своей встрече с начальником лагеря Освенцим. Этот концентрационный лагерь был организован исключительно для уничтожения населения оккупированных областей. В Освенциме находились люди различных национальностей — поляки, чехи, русские, украинцы, евреи. Для массового уничтожения пленных были организованны газовые бараки, к которым железнодорожными составы подвозили людей. Всем выгруженным заключенным объявляли, что в первую очередь они должны пройти дезинфекцию. Привезенных людей раздевали и заводили в бараки. Там открывались газовые краны, и людей удушали газом. Трупы сжигались в крематориях.

На утреннем заседании был начат допрос подсудимого Иогшата, который был командиром полевой жандармерии и действовал на временно оккупированной территории УССР с марта 1942 по июнь 1944 года.

Вечернее заседание 18 января.

На заседании продолжился допрос подсудимого Иогшата.

Рядом вопросов председательствующий полковник юстиции Ситенко выясняет подробности преступлений, совершенных подсудимым в г. Артемовске. Разъезжая на автомашине, Иогшат расстреливал толпы беззащитных людей. Он сам признает, что расстрелял от 10 до 15 групп лично. Среди них были старики, женщины и дети.

На вопрос адвоката Никифоренко, как вы расцениваете свои действия, подсудимый отвечает, что считает их преступными.

Затем суд переходит к допросу подсудимого Буркхардта, генерал-лейтенанта германской армии, который с марта 1943 года являлся комендантом тыла 6-й немецкой армии, действовавшей на территории Сталинской и Днепропетровской областей. Под видом борьбы с партизанами и «подозрительными» по приказанию Буркхардта ежедневно арестовывалось огромное число советских граждан, которые затем расстреливались. Большинство арестованных до расстрела подвергались пыткам.

В марте—сентябре 1943 года подсудимый Буркхардт дал директиву угнать все население Сталинской и Днепропетровской областей в тыл, в результате чего десятки тысяч советских людей были обречены на голод и вымирание. Не выполнявшие приказ об эвакуации расстреливались на месте. В организованных Буркхрдтом в зоне тыла 6-й немецкой армии лагерях для военнопленных был введен режим, рассчитанный на массовое истребление людей.

В бытность комендантом тыла Буркхардт организовал демонтаж многих предприятий Сталинской области. Демонтированное оборудование было вывезено в Германию. Люди, мешавшие выполнению этого мероприятия, уничтожались.

Этот матерый бандит на суде пытается прикинуться невинным ягненком. Он всеми силами старается доказать, что выполнял лишь приказы гитлеровского командования. Однако, отвечая на прямые вопросы прокурора, подсудимый вынужден признать, что приказом Гитлера, изданным после поражения немцев под Сталинградом, он, Буркхардт, был облечен правами абсолютного диктатора и, следовательно, несет ответственность за все преступления, совершенные на территории его комендатуры.

Подсудимый Буркхардт создавал специальные «охотничьи команды» якобы для борьбы с партизанами. Каждая такая команда представляла собой группу из 10 вооруженных жандармов, имевших в своем распоряжении автомашину. Под видом борьбы с партизанами уничтожалось мирное советское население, выражавшее непокорность немецким оккупационным властям. Преступная деятельность подсудимого полностью изобличается материалами Государственной Чрезвычайной Комиссии и материалами судебного следствия.

Далее суд подробно выясняет вопрос о положении советских военнопленных в лагерях, организованных подсудимым Буркхардтом. Смертность в них была исключительно высокой.

Прокурор: Скажите, сколько на территории, которой вы ведали, было лагерей военнопленных?

Буркхардт: Всего было 6 лагерей. Из них 2 лагеря стационарных и 4 пересыльных.

Однажды в такой лагерь прибыл для «инспектирования» подсудимый Буркхардт. Он обратил внимание на две свежевыкопанные ямы на территории лагеря. Когда он спросил коменданта, что это за ямы, тот ответил: здесь похоронены 300 военнопленных, они погибли от истощения. В лагерях свирепствовали инфекционные болезни, но медицинский персонал не предпринимал ни каких мер для борьбы с ними.

Под непосредственным руководством Буркхардта производилось насильственное изъятие у населения продуктов и вещей, «так-как, — заявляет подсудимый, — германская армия должна быть обеспечена всем необходимым». Немало вещей советских граждан попало на квартиру самого Буркхардта.

Подсудимый вынужден признать, что он культивировал закон грабежа и насилия над советскими людьми.

Еще до наступления Красной Армии Буркхардт организовал демонтаж многих промышленных предприятий для вывоза их в Германию.

Судом устанавливаются далее подробности сожжения немцами сел Вознесенка и Костантиновка, близ Мелитополя. Подсудимый Буркхардт упорно отрицал на суде свое участие в этом злодеянии. Однако его уличает подсудимый Хейниш, который подымается с места и заявляет, что эти села были сожжены по прямому приказу Буркхардта.

Когда прокурор задает вопрос, в чем себя признает виновным подсудимый, Буркхардт.отвечает, что несет ответственность за уничтожение 200, а затем 500 мирных граждан, за расстрелы невинных людей, за содействие отправке в рабство в Германию 25 000 девушек, за насильственную отправку в Германию 3 000 специалистов горного дела, за демонтаж оборудования и взрыв предприятий, а также за угон скота и ограбление населения.

Допросом Буркхардта вечернее заседание закончилось.

Утреннее заседание 19 января.

На заседании продолжался допрос подсудимого Буркхардта. Адвокат тов. Белов уточняет биографические данные подсудимого, этапы его службы в германской армии.

Адвокат Белов: Вчера на вопрос прокурора вы сформулировали пункты, по которым признали себя виновным. По каким мотивам вы совершали эти преступления?

Буркхардт сначала уклоняется от прямого ответа на поставленный вопрос, но затем вынужден признать, что совершал преступления, как представитель гитлеровского командования, назначенный на пост коменданта тыла. За свою.службу в немецкой армии он неоднократно отмечался высшими наградами и повышался в чинах.

На вопрос председательствующего подсудимому Буркхардту, подтверждает ли он свое показание на предварительном следствии: «Сколько расстреляно и повешено советских людей в Донбассе, я сказать затрудняюсь, так как учета не вел, однако я считал, что чем больше будет уничтожено советских граждан, тем легче будет нам, немцам, проводить свою колониальную политику», — подсудимый отвечает утвердительно.

Военный Трибунал переходит к уточнению обстоятельств гибели 75 000 невинных советских граждан, уничтоженных на территории шахты 4-бис.

Подсудимый Буркхардт пытается свалить с себя ответственность за это кошмарное злодеяние, ссылаясь на то, что массовое уничтожение советских людей было организованно органами СД. Однако, в процессе судебного следствия Военный Трибунал устанавливает, что Буркхардт знал об этом расстреле, который был произведен в зоне действия тыла его армии, и несет за него полную ответственность, точно также как и за сожжение сел Константиновка и Вознесенки.

Далее суд приступает к допросу подсудимого Валлизера, члена так называемой национал-социалистской партии с 1935 года, бывшего капитана германской армии, который состоял в должности ортскоменданта (местный комендант) в с. Бородянка, Киевской области. Валлизер не только руководил массовыми расстрелами советского населения Бородянки и окружающих сел, но и лично принимал в этих злодеяниях самое активное участие.

Прокурор напоминает подсудимому, что в Бородянке вскрыто 9 массовых могил, в которых обнаружено около 2 000 трупов.

Подсудимый Валлизер признает, что это дело его рук, что он сам организовал этот расстрел при помощи своих подчиненных, а также жандармерии и полиции.

Прокурор: Кому подчинялась жандармерия и полиция?

Подсудимый: Полиция и жандармерия имели двойное подчинение: непосредственно подчинялись мне как ортскоменданту, а также руководителю полиции генералу Шееру, находившемуся в Киеве.

В ходе судебного следствия выясняется, что подсудимый Валлизер принимал и личное участие в пытках и расстрелах мирных граждан.

С глубоким возмущением слушают присутствующие в зале суда откровенные, циничные признания подсудимого Валлизера о расстреле старого учителя местечка Бородянка — Креминского. Этот 60-летний старик «провинился» перед Веллизером только в том, что пришел в комендатуру узнать о судьбе своего сына, арестованного немецкими палачами.

Прокурор оглашает акт медицинской экспертизы, в котором говорится, что на трупе старого учителя обнаружены следы пыток, грудь обожжена, сорваны ногти на руках, череп пробит, на руках рваные раны.

Подсудимый Валлизер признает себя также виновным в сожжении заживо 40 советских граждан, среди которых были женщины, старики и дети.

На суде устанавливается также второй случай сожжения заживо людей — в селе Мирча.

Подсудимый Вализер возглавлял несколько карательных экспедиций. Одной из них была экспедиция в с. Кодра. Под предлогом борьбы с партизанами село сожгли дотла. Уцелевшие жители спрятались в лесу. По приказанию Валлизера 370 человек, задержанных в лесу близ с. Кодра, были расстреляны, 70 человек были до расстрела подвергнуты страшным пыткам. Подобные кровавые расправы совершались в с. Расках, где было расстреляно 600 советских граждан, и в других селах.

Когда прокурор задает подсудимому вопрос, чем он объясняет такую неслыханную жестокость, — Валлизер отвечает, что как национал-социалист он «должен был уничтожать советское население для обеспечения немцам более широкого жизненного пространства».

Все больше и больше вскрывается фактов чудовищных расправ Вализера над мирным населением. 3 000 человек угнаны им из Бородянки на каторгу в Германию, по его приказу были взорваны вокзал, зернохранилище и другие здания.

Суд переходит к допросу обвиняемого Беккенгорфа, бывшего сельхозкоменданта Бородянского района, Киевской области. Под давлением улик Беккенгоф вынужден признать, что он отобрал у населения 5 000 тонн хлеба, 10 000 тонн картофеля, 3 000 коров, большое количество продовольствия, а также уничтожил множество сельскохозяйственных машин.

Беккенгоф лично совершал зверские расправы над населением. Приехав с жандармами в одно село, он арестовал трех человек, в том числе старика 65 лет, затем завез их в лес и там расстрелял.

Факты, установленные на предварительном следствии, свидетельские показания, акты Государственной Чрезвычайной Комиссии заставляют Беккенгофа признать себя виновным в тягчайших преступлениях: в расстрелах ни в чем не повинных людей, в угоне из Бородянки 3 000 советских граждан, в избиении советских людей, уничтожении сельскохозяйственых машин, разрушении зданий и грабежах.

На этом утреннее заседание суда закончилось.

Вечернее заседание 19 января.

Заседание началось допросом подсудимого Шаделя, оберфельдфебеля германской армии, служившего с января по ноябрь 1943 года начальником канцелярии Бородянской ортскомендатуры. Вместе с подсудимым Валлизером он участвовал во всех мероприятиях, направленных против жителей Бородянского района.

Валлизер ценил своего усердного помощника, возил за собой при перемещениях по службе. Вместе они орудовали в Могилеве, Любачеве, Полтаве, Умани и, наконец, в Бородянке.

Подсудимым Шаделем были предприняты карательные экспедиции, во время которых сожжены до основания села Кодра и Раски.

Прокурор: Что обещало вам ваше командование в случае победы?

Шадель: Каждому из нас было обещано поместье на Украине.

В ходе допроса Шадель вынужден признать себя виновным в предъявленных ему обвинениях.

Суд переходит к допросу одного из главных подсудимых по данному процессу Шеера, генерал-лейтенанта немецкой полиции, состоявшего с 15 октября 1941 года по март 1943 года начальником охранной полиции и жандармерии на территории Киевской и Полтавской областей.

По его приказам уничтожались тысячи советских граждан, угонялось в рабство большое количество населения, по его приказам производились массовые облавы в населенных пунктах, люди угонялись в специальные лагери, где подвергались пыткам, а затем отправлялись в Германию. Руководимые Шеером жандармы и полицейские разоряли города и села, грабили имущество колхозов и колхозников, а 3 ноября 1941 года взорвали Успенский собор Киево-Печерской лавры. На всем протяжении допроса, подсудимый Шеер, старается возложить свою вину а других лиц. Но это ему не удается — конкретные факты говорят о том, что именно он создавал опорные пункты полиции и жандармерии под видом борьбы с партизанами, угонял рабочих на германскую каторгу, насильственно изымал продукты у населения, руководил массовыми расстрелами советских граждан.

Прокурор: В мае 1942 года вы участвовали в аресте мирных граждан?

Шеер: Да.

Прокурор: Сколько человек было арестовано?

Шеер: Несколько тысяч.

Прокурор: Какова их судьба?

Шеер: Большинство из них расстреляно.

В ходе судебного следствия выясняется, что подсудимый Шеер знал также о расстреле 75 000 советских граждан в Бабьем яру г. Киева и о расстреле 25 тысяч мирных жителей в гор. Ровно.

Выясняется, что во время пребывания Шеера в Киеве произошел, по его же словам, существенный перелом в деятельности карательных органов. Полиция и жандармерия начали применять более репрессивные меры к мирному населению на Украине, не считаясь со средствами и формами репрессий. На введение более жестких мер натолкнуло Шеера совещание, происходившее на главной квартире Гиммлера, недалеко от Житомра. На этом совещании Гиммлер заявил, что Украина должна быть полностью заселена немцами.

Прокурор: Как Гиммлер поставил вопрос о судьбе украинского населения?

Шеер: Он говорил, что здесь, на Украине, нужно расчистить место для немцев. Украинское население должно быть истреблено.

Прокурор: Вы проводили карательные экспедиции, сожжение сел, уничтожение населения этих сел?

Шеер: Да. Летом 1942 года в районе устья реки Десны была произведена карательная операция. Там было уничтожено 3 села. Жители этих сел были расстреляны.

Такие же карательные экспедиции были организованы летом 1942 года в районе Коростеня. В районе южной границы реки Припять Шеер произвел карательную операцию и лично на самолете корректировал движение полицейских. Близ одного села на Житомирщине был убит пилот личного самолета Гиммлера. За это село было сожжено, а население истреблено. Шеер лично выезжал контролировать исполнение этого злодеяния.

На этом вечернее заседание суда закончилось.

Утреннее заседание 20 января.

На заседании продолжался допрос подсудимого Шеера. Он рассказывает о карательных экспедициях, направленных якобы против партизан, об истреблении мирного населения, насильственном изъятии продуктов и вещей. Подробно останавливаясь на совещании в Киеве, которое проводили Розенберг и Кох, подсудимый указывает, что получил «установку» увеличить отправку в Германию рабочей силы и продовольствия. После совещания Шеер принял «твердые меры» для осуществления полученных установок.

Прокурор: Сколько было угнано в Германию мирных жителей Киева?

Шеер: Как мне стало известно, около 142 000 человек.

Прокурор: Люди шли добровольно или приходилось применять к ним меры репрессий?

Шеер: Никто не шел добровольно. Мы устраивали облавы на улицах, в кино, на базарах.

Прокурор: Это значит, что вами был создан такой режим, что человек ежедневно мог быть схвачен и отправлен на каторгу?

Шеер: Да это верно.

На суде во всей полноте раскрылась ужасная картина взрыва Киево-Печерской лавры. За несколько дней до взрыва немцы выселили всех жителей окрестных улиц для того, чтобы скрыть следы этого гнуснейшего преступления. Немцы предварительно заминировали Успенский собор и другие корпуса, ожидая удобного момента для взрыва. В ноябре 1941 года Киево-Печерскую лавру посетил предатель словакского народа Тиссо. Это послужило подходящим моментом для провокации. После того, как Тиссо 3 ноября 1941 года вышел из лавры, она была взорвана. Впоследствии взрыв немцы приписывали советским патриотам, которые якобы покушались на Тиссо. Но даже такой матерый бандит, как подсудимый Шеер, должен был признать в суде, что это дело рук немецко-фашистских захватчиков.

Жуткие условия были созданы в концентрационных лагерях. Сырецкий лагерь, охраняемый жандармерией и полицией, превратился в «лагерь смерти». Ежедневно там умирали от голода, лишений и издевательств сотни людей. Такое же положение было и в других лагерях.

В ходе судебного следствия выясняется, что Шеер был организатором истребления советских людей.

Подсудимый Шеер признал также, что массовое истребление мирного населения, отправка людей на каторгу в Германию, ограбление населения, издевательства являются грубым нарушением требований Женевской и Гаагской конвенций о законах ведения войны.

Следующим допрашивается подсудимый Кноль, лейтенант немецкой армии, служивший командиром полевой жандармерии 44-й пехотной дивизии и комендантом лагеря военнопленных. В селе Андреевка, Балаклеевского района, Харьковской области, Кноль и его подчиненные систематически расстреливали военнопленных и гражданских лиц, создавая для находящихся в лагере людей невыносимые условия, приводившие к неизбежной гибели.

Военный Трибунал приступает к допросу подсудимого Изенмана, участника бесчисленных массовых расстрелов советских граждан на территории Украины во время ее оккупации. В начале войны подсудимый добровольно вступил в СС-овские войска, которые были призваны душить, уничтожать и грабить мирное население, порабощенное немцами.

Рядом вопросов прокурор уточняет личное участие подсудимого Изенмана в расстрелах советских граждан в городах Львове, Бердичеве, Тараша.

Прокурор: Расскажите подробно, как производились расстрелы?

Изенман: Расстрелы производились следующим образом: примерно 45—50 человек подводились к ямам. Они стояли лицом к нам, и та мы их расстреливали из пулеметов, автоматов и карабинов.

Прокурор: Сколько вы лично расстреляли в это время?

Изенман: Во Львове около 120 человек.

Выясняется также, что подсудимый участвовал в расстрелах мирных граждан в Бердичеве, Тараша и других местах.

Допросом подсудимого Изенмана утреннее заседание заканчивается.

Следующие заседание суда — 22 января.

Утреннее заседание 22 января.

Первым на заседании допрашивается подсудимый Драхенфельс-Кальювери, сотрудник полиции. В составе полицейского батальона «Остланд» в ноябре 1941 года этот фашистский головорез прибыл на временно оккупированную территорию УССР. Профессиональный убийца, окончивший специальную полицейскую школу, он по прибытии в г. Ровно Участвовал в расстреле 25 000 мирных граждан, в Житомирской области — в сожжении ряда сел, грабежах и экзекуциях.

Военный трибунал устанавливает факт личного участия подсудимого в ровенской трагедии, когда за два дня гитлеровские изверги уничтожили более 25 000 советских граждан.

Многотысячную толпу, в которой было много женщин, стариков и детей, немцы погнали к оврагу в 9 километрах восточнее г. Ровно. Перед расстрелом пьяные гитлеровские бандиты срывали с обреченных одежду, заставляли ложиться на дно оврага и убивали выстрелами в затылок. Детей вырывали из рук матерей и уничтожали зверским образом.

После расстрела в г. Ровно Драхенфельс-Кальювери сопровождал эшелон с украинским населением, угоняемым насильно на каторгу в Германию. Людей погрузили, как скот, в товарные вагоны по 50 человек в каждый. В этих вагонах не было даже соломы. Люди в пути не получали пищи.

Прокурор: Какие вы получили указания в отношении этих людей?

Подсудимый: Обращаться с ними только посредством ударов, а сопротивляющихся расстреливать.

Прокурор: И вы расстреливали?

Подсудимый: Так точно.

По возвращении на Украину подсудимый был отправлен в г. Овруч, где он под видом борьбы с партизанами истреблял мирных жителей окрестных сел. При его непосредственном участии были сожжены села Славечное и Антоновичи. Жители этих сел, в том числе старики, женщины и дети, были истреблены. На суде устанавливается виновность подсудимого также и в других злодеяниях, совершенных в разные периоды на территории Украины.

Военный Трибунал приступает к допросу подсудимого Майера, члена фашистской организации «Юнгфольк», военнослужащего германской армии. В июне—июле 1942 года во главе так называемого «Боевого отряда» он принимал участие в массовых расстрелах, поджогах и грабежах в районе г. Сарны, Ровенской области.

Подсудимый Майер вместе со своим отрядом участвовал в расстреле 14 000 граждан г. Сарны.

Прокурор: Сколько вы лично расстреляли человек?

Подсудимый: В первый день я расстрелял 80 человек, а во второй день — 140 человек.

Выясняется еще одна подробность чудовищного злодеяния в городе Сарны. Свыше тысячи человек — женщин, стариков и детей, узнав о расправе, пытались укрыться в бараках, недалеко от лагеря. Фашистские бандиты оцепили эти бараки и сожгли их вместе с людьми.

Следующим допрашивается подсудимый Лауэр — служащий ортскомендатуры, побывавший в разных городах временно оккупированной Украины. После нашествия Лауэра и его банды на окраинах городов, во рвах и карьерах оставались сотни трупов расстрелянных и замученных людей. Только за один день вблизи Львова в песчаном карьере его бандой было расстреляно 300 человек, в том числе женщины, старики и дети.

Прокурор: Вы лично расстреливали?

Лауэр: Да.

Прокурор: Какие еще преступления вы совершали во Львове?

Лауэр: Мы взорвали тюрьму вместе с людьми.

Кровавыми злодеяниями отмечено пребывание палача Лауэра в Тернополе, Виннице, Полтаве, Сталино, Мариуполе.

На утреннем заседании был допрошен также подсудимый Геллерфорт, состоявший в должности начальника СД (служба безопасности) Днепродзержинского района, Днепропетровской области. Он прошел выучку в полицейской школе, добровольно вступил в полицию. Прибыв в Днепропетровск в июне 1942 года, Геллерфорт беседовал с начальником полиции безопасности Гусманом.

Прокурор: Какие он дал вам установки и указания?

Геллерфорт: Беспощадно уничтожать население.

В Днепропетровске Геллерфорт получил назначение в г. Днепродзержинск уполномоченным СД.

Прокурор предъявляет подсудимому документы, показания свидетелей, в которых изобличается преступная деятельность Геллерфорта.

Прокурор: Скажите конкретно, сколько вы арестовали, избили и отправили на смерть людей?

Геллерфорт: Около 300 человек.

Председательствующий предъявляет обвиняемому через переводчика ряд документов, говорящих о фактах злодеяний Геллерфорта. Подсудимый вынужден признать себя виновным.

Допросом подсудимого Геллерфорта закончилось утреннее заседание суда.

Вечернее заседание 22 января.

Заседание Военного Трибунала было посвящено допросу бывшего начальника СД службы безопасности Днепродзержинского района немецкого подполковника Трукенброд и свидетелей по его делу.

Утреннее заседание 23 января.

Все заседание суда было посвящено показаниям свидетелей.

Свидетельнице Т. Дураковой прокурор задает вопрос: Что вам известно о зверствах обвиняемого Геллерфорта в г. Днепродзержинске? Вы знаете его?

Дуракова: Знаю, он арестовал меня.

Тамара Дуракова рассказывает что Геллерфорт, арестовавший ее долго допрашивал ее в кабинете. Однажды вечером, часов в 9 ее снова вызвали на допрос. Геллерфорт сразу сказал: «Вы сегодня расскажете все». На все вопросы она отвечала «нет», «не знаю». Тогда он приказал позвать двух агентов, — в кабинете стоял диван, — продолжает рассказ Дуракова, — меня насильно заволокли на него. Один из агентов держал меня за руки, другой за ноги, а Геллерфорт сек меня плетью со свинцом. Я потеряла сознание. Это проделывали и с другими заключенными.

В начале августа нас отправили в лагерь на Игрен, а оттуда в лагерь Магтхаузен (Австрия). Потом всех женщин отправили в Освенцим, а мужчин оставили на месте. В Освенцим нас привезли поздно ночью.

Нас ввели в холодное помещение с выбитыми стеклами. Там нас раздели догола, остригли и провели через зал под холодный душ. Мы стояли мокрые и раздетые в течение 5 часов. Наконец нам выдали полосатые длинные платья, завшивленное белье, на ноги — деревянные колодки, на головы — тряпки. Отовсюду сыпались удары.

Потом нас привели в длинный барак, выстроили по 5 человек. Эсэсовки расположились рядом и приказали по 3 человека подходить к каждой. Когда я подошла, мне, как и другим, на левой руке вытатуировали номер.

Прокурор: Какой был ваш номер?

Дуракова: 65163.

Тамара Дуракова отворачивает рукав, и все с содроганием смотрят на ее номер.

Подсудимого Геллерфорта опознает, также свидетель Павел Огурцов. Этот свидетель также перенес «допросы» Геллерфорта. Огурцова подвешивали, били нагайками и шомполами. Об издевательствах гитлеровцев над мирными жителями рассказала и подруга Тамары Дураковой — Ванда Воловская.

Допросом Воловской закончилось утреннее заседание суда.

Вечернее заседание 23 января.

На заседании продолжался допрос свидетелей.

О жуткой трагедии, разыгравшейся в селе Кодра, Макаровского района, рассказывает Военному Трибуналу свидетель Куровский,

— 21 апреля 1943 года, — говорит свидетель, — на рассвете в село Кодра прибыл карательный отряд. Вначале вошли бронемашины, затем появилась пехота. Немцы окружили село, согнали все население в район школы и кладбища. В это время каратели начали жечь жилые здания. В течение трех часов Село Кодра было в огне.

Прокурор: Сколько домов было сожжено в селе?

Свидетель: Шестьсот сорок домов, два стекольных завода, школа, амбулатория и клуб.

Свидетель Э.Б. Баумвальд рассказал суду о массовых зверствах немцев во Львове.

Утреннее заседание 24 января.

На заседании продолжался допрос свидетелей. Свидетель по делу подсудимого Лауэра, техник-строитель М.И. Соколов рассказал суду об огромнейших разрушениях, произведенных гитлеровцами в Виннице. Немцы с первого дня хозяйничания в городе планомерно разрушали квартал за кварталом.

Особенно свирепствовали фашистские поджигатели и убийцы перед отступлением из города. Они разрушили самый лучший район Винницы — Садки, улицы Льва Толстого, Розы Люксенбург. Они уничтожили огромное здание медицинского института, дом облпотребсоюза, все гостиницы, телеграф, кинотеатры. За время пребывания в Виннице немцы расстреляли, повесили и замучили более 30 000 мирных жителей.

Председательствующий: Подсудимый Лауэр, сколько человек было при вашем участии расстреляно в Виннице?

Лауэр: Примерно 400 человек.

Следующим дает показания свидетель по делу подсудимого Иогшата, учитель из г. Артемовска В.П. Замковой-Батрак.

— 3 января 1943 года, — показывает свидетель, — жители Артемовска были потрясены жуткой картиной: на здании городского театра было повешено 10 ни в чем не повинных граждан. Трупы повешенных были изуродованы, на лицах виднелись следы побоев.

Прокурор: Что вам еще известно о зверствах немецких оккупантов в г. Артемовске?

Свидетель: 22 месяца немецкой оккупации Артемовска были сплошным кошмаром. Мы были свидетелями уничтожения 3 000 мирных граждан. Среди них были русские, украинцы, евреи. Этих людей немцы погнали к алебастровым карьерам, где имелись подземные тоннели: часть людей была расстреляна, а часть замурована в тоннелях.

Прокурор: Они были живыми замурованы?

Свидетель: Да, живыми.

Далее Замковой-Батрак рассказывает о насильственном угоне граждан г. Артемовска на каторгу в Германию.

В заключение своих показаний свидетель от имени граждан г. Артемовска обращается к Военному Трибуналу с просьбой приобщить к делу страницу областной газеты «Радянська Донеччина», где изобличаются подлые дела немецких оккупантов в Донбассе.

Суд удовлетворяет ходатайство свидетеля.

Свидетели Н.Н. Яковец и Г.И. Перельштейн рассказывают суду о зверской расправе немцев в г. Сарны, где было уничтожено свыше 14 000 мирных граждан.

Следующим дает показания суду свидетель — профессор Киевского университета им. Т.Г. Шевченко В.М. Артоболевский, подробно рассказывающий суду о том, как немецкие громилы сожгли одно из старейших учебных и научно-исследовательских учреждений страны — Кевский университет, разрушили исторические памятники. Во время пожара погибла и личная библиотека профессора, состоявшая из 3,5 тысяч экземпляров редчайших книг, все научные труды и рукописи, над которыми он работал многие годы.

В конце утреннего заседания дал показания свидетель В.М. Тверской, служащий музейного городка на территории Киево-Печерской лавры.

Прокурор: Скажите, свидетель, какие ценности оставались в лавре?

Свидетель: В лавре, главную ценность которой составлял Успенский собор, построенный в XI веке, имелось множество ценностей. В первый же день вступления в Киев они отобрали у нас, служащих, ключи от здания. На второй день лавру стали посещать немецкие офицеры и солдаты, которые варварским образом стали уничтожать и расхищать ценности. С октября 1941 года немцы начали систематический вывоз ценностей из лавры. Они вывезли лаврские ризницы, реликвии русских князей, московских царей — все вплоть до мебели. Когда лавра была разграблена до конца, немцы взорвали Успенский собор.

Допросом свидетеля Тверского закончилось утреннее заседание.

Вечернее заседание 24 января.

На заседании продолжался допрос свидетелей. Свидетельница Белокриницкая рассказывает о черных днях немецкой оккупации в Киеве. 29 сентября 1941 года, — один из памятных дней для киевлян. В этот день собрали на Лукьяновку еврейское население города, которое затем было расстреляно в Бабьем Яру. Немцы ходили по квартирам расстрелянных и грабили.

Об уничтожении душевнобольных в Киевской психиатрической больнице им. академика Павлова рассказал бывший главврач этой больницы свидетель Танцюра.

В зал суда входит старая работница Киевского кабельного завода Д.Л. Руденко. Свидетельница рассказала суду о чудовищных преступлениях гитлеровцев. Она была арестована немцами 28 сентября 1941 года. Ее привели на допрос на ул. Мельника, д. №48. Перед домом играл оркестр, а внутри дома проходили допросы, истязания, в саду — расстрелы. После допроса, который сопровождался побоями, Руденко была сведена жандармами на первый этаж. Ее взору, через окно, предстало страшное зрелище: к огромной яме подводили людей и в затылок их расстреливали.

— Когда стемнело, — продолжает показания Руденко, — мне велели раздеться. Выстрелили мне в затылок, я упала в яму и почувствовала, что ранена в плечо. Меня засыпали землей. Через некоторое время я разгребла землю, и, убедившись, что немцев уже нет, выбралась из могилы. С большим трудом я дошла к своим знакомым и таким образом спаслась.

Свидетельница Д.М. Проничева дает показания о расстреле гитлеровцами мирных жителей в Бабьем Яру:

— 28 сентября 1941 года немцы издали приказ, в котором говорилось, что все евреи города Киева должны явиться 29 сентября к 8 часам утра на Дегтяревскую улицу, взяв с собой ценности и теплые вещи. 29-го утром я, как и все, вместе с отцом, матерью и сестрой пошла к месту назначения, решив, что нас будут вывозить из Киева. Таким образом мы дошли до ворот еврейского кладбища. У ворот уже были заграждения. Туда проходили все свободно, но обратно уже никто не возвращался.

Прокурор: Много было женщин, детей, стариков?

Проничева: Были и старики, и женщины с грудными детьми. Когда мы пошли под небольшой уклон, увидели цепи немцев. Толпа ничего не знала до тех пор, пока не дошла до того места, где приказали всем раздеться. У каждого полицейского была дубинка, и проходящему устраивали палочный бой. Если кто падал или спотыкался, на несчастного спускались собаки, которые рвали, кусали, давили. Я видела людей, которые за несколько минут становились седыми. На кладбище начался расстрел…

Дальше Проничева рассказывает, как она еще до расстрела бросилась в яму и упала на трупы, как, не поверив, что она уже мертвая, один из немцев ткнул ее сапогом, другой встал ногами на грудь, раскровянил ей руку, но она молчала. Много мучений вынесла Проничева, пока ей удалось убежать и спрятаться в Дарнице. Ее снова ловили, сажали, мучили. Невозможно в кратких словах передать те ужасы и страдания, которые пережила эта мужественная женщина.

Не менее страшным был рассказ свидетеля С. Берлянда. Будучи раненым, он попал в плен. В числе нескольких сот других военнопленных его заковали в кандалы и заставили в августе 1943 года сжигать трупы расстрелянных в Бабьем Яру — немцы перед отступлением хотели замести следы своих гнусных злодеяний. Сожжение трупов продолжалось в течение двух месяцев. Берлянда и его товарищей ожидал расстрел, однако ночью перед расстрелом им удалось бежать.

Свидетельница Ткаченко, проживавшая в поселке Сыреп, около Бабьего Яра, подтверждает показания Проничевой и Берлянда. Она также видела расстрелы мирных жителей.

О трагедии, разыгравшейся в гг. Василькове, рассказал свидетель И.С. Самарай. На территории Заготзерна были расстреляны тысячи советских граждан.

Допросом свидетеля Самарай закончилось вечернее заседание суда.

Вечернее заседание 25 января.

На заседании давал свидетельские показания профессор Чатугин.

Будучи членом Чрезвычайной областной комиссии, профессор Чаругин присутствовал при извлечении трупов из шахты 4-бис. С огромными трудностями были подняты на поверхность 113 трупов, так как немцы при отступлении взорвали шахту и затопили ее. Исследовав трупы, врачебная экспертиза установила, что жертвы предварительно подвергались пыткам; многих бросали в шахту живыми, связывая по 3—4 человека веревками. Комиссия установила, что в шахту 4-бис было сброшено 75 тысяч человек. Кроме того, было расстреляно 20 тысяч военнопленных, похороненных затем в общих могилах.

Все эти чудовищные злодеяния были совершены по прямому приказанию Буркхардта.

Отвечая на вопрос прокурора, подсудимый Буркхардт вынужден признать, что он несет ответственность за все эти преступления.

Суд переходит к допросу подсудимого Чаммер унд Остен, генерал-майора немецкой армии, бывшего командира 213 охранной дивизии.

По указанию подсудимого Чаммер унд Остен в ноябре—декабре 1941 года в городе Ново-Московске, Днепропетровской области, были произведены массовые расстрелы советских граждан.

В Знаменке, Кременчуге, Краснограде — всюду, где появлялись подчиненные Чаммера, рекой лилась кровь невинных людей.

В марте 1942 года, будучи главным, комендантом полевой комендатуры №392 в Западной Белоруссии, Чаммер под предлогом борьбы с партизанским движением, отдал приказ о массовом истреблении белоруссов. В городе Лида, местечках Щукино, Воронов, Новоселье, Ивье и многих других населенных пунктах гитлеровцами были расстреляны, повешены, сожжены или замучены по приказам Чаммера тысячи мирных советских граждан.

Махровый фашистский бандит всячески пытается уйти от неопровержимых фактов и документов, изобличающих его.

Логика фактов неумолима, и Чаммер вынужден в конце концов признать себя виновным в том, что уничтожал советских граждан, угонял жителей городов и сел на каторгу в Германию, грабил у населения продовольствие.

Вечернее заседание 26 января.

На заседании продолжался допрос свидетелей по делу о преступлениях, совершенных подсудимым Чаммером унд Остен в Кременчуге.

В 1941 году, захватив Кременчуг, гитлеровцы организовали в городе лагерь военнопленных, который, по общему признанию, заслужил названия «лагеря смерти».

Свидетельница — врач В.П. Богданова, испытавшая на себе все ужасы лагерной жизни, показывает, что в этом лагере от голода, пыток и болезней погибали тысячи советских военнопленных.

Прокурор: Кому был подчинен лагерь?

Свидетель: Насколько мне известно, он был подчинен 213-й охранной дивизии, которой командовал генерал Чаммер унд Остен.

Суд заслушал также показания свидетеля П.И. Гриценко, рабочего насосной станции г. Кременчуг, — очевидца массовых расстрелов гражданского населения.

После допроса свидетеля Гриценко Военный Трибунал объявляет судебное следствие законченным.

Утреннее заседание 27 января.

На заседании начались прения сторон. Председательствующий полковник юстиции Т.Л. Сытенко предоставляет слово государственному обвинителю — заместителю главного прокурора Красной Армии генерал-майору тов. А.А. Чепцову.

Речь государственного обвинителя.

Свою речь государственный обвинитель начинает с характеристики грабительских планов фашистской Германии, подготовившей и развязавшей войну против демократии, цивилизации и культуры, вероломно напавшей на Советский Союз.

Украинская ССР испытала на себе весь ужас фашистского нашествия. Гитлеровцы убили и замучили на Украине свыше 4 миллионов советских граждан, в том числе стариков, женщин и детей. Они угнали на каторгу в Германию свыше 2 миллионов человек, значительная часть которых погибла в неволе от голода, истязаний и непосильного труда. Немецкие захватчики разрушили промышленность Украины и вывезли ее оборудование в Германию. В колхозах и у колхозников они забрали 12 миллионов тонн сельскохозяйственных продуктов, огромное количество скота и иного добра.

Прокурор отмечает в своей речи, что настоящий процесс тесным образом связан с Нюрнбергским процессом. На материалах настоящего дела можно наглядно проследить, как практически осуществлялись на оккупированной территории человеконенавистнические планы гитлеровской клики. На территории Киевской и Полтавской областей эти планы осуществлял подсудимый Шеер, в Донбассе — подсудимый Буркхардт, в Первомайске — Трукенброд, в Мелитополе — Хейниш, в Новомосковске, Кременчуге, Знаменке — подсудимый Чаммер унд Остен, в других городах — подсудимые Валлизер, Геллерфорт, Кноль, Беккенгоф, Изенман, Иогшат, Майер, Лауэр, Шадель, Драхенфельс-Кальювери.

195 000 жертв кровавого фашистского террора покоятся в Бабьем Яру Киева, в многочисленных могилах Дарницы и Сырца. Столица Украины, многострадальный Киев, не забудет трагедии Бабьего Яра, о которой свидетельствовали суду свидетельница Проничева, работница кабельного завода Руденко и многие другие.

Государственный обвинитель подробно анализирует вину каждого подсудимого, останавливаясь на фактах истребления мирных советских граждан и военнопленных, на разрушениях городов и сел, уничтожении культурно-исторических ценностей.

За все эти преступления несут ответственность подсудимые Шеер, Буркхардт, Чаммер унд Остен, Хейниш, Валлизер, Трукенброд, Геллерфорт, Кноль, Беккенгоф, Изенман, Иогшат, Майер, Лауэр, Шадель, Драхенфельс-Кальювери, которые являлись организаторами и прямыми исполнителями злодейской программы гитлеровской клики.

— Чтобы не оскорблять память тех, кто погиб в борьбе с фашизмом, — говорит в заключение прокурор, — чтобы оградить свободолюбивые народы мира от коричневой чумы, во имя счастья всего человечества и его грядущих поколений, я, представитель государственного обвинения, от имени миллионов замученных жертв, от имени всего советского народа требую подвергнуть всех подсудимых на основании Указа Президиума Верховного Совета СССР от 19 апреля 1943 года единственной заслуженной ими каре — сметной казни через повешение.

* * *

После речи государственного обвинителя слово предоставляется адвокату С.К. Казначееву, защищающему по назначению суда подсудимого Шеера. Указывая, что его подзащитный является лишь исполнителем указаний гитлеровского командования, адвокат просит суд не применять к его подзащитному смертной казни.

Речью адвоката С.К. Казначеева закончилось утреннее заседание суда.

Заседание 28 января.

В ночь на 29 января председательствующий полковник юстиции Т.Л. Сытенко огласил приговор по делу о злодеяниях немецко-фашистских захватчиков на территории Украинской ССР.

Военный трибунал признал доказанной виновность подсудимых Шеера, Буркхардта, Чаммера унд Остена, Хейниша, Валлизера, Трукенброда, Геллерфорта, Кноль, Беккенгофа, Изенмана, Иогшата, Майера, Лауэра, Шаделя и Драхенфельса-Кальювери в совершении массовых расстрелов, зверств и насилий над мирными советскими гражданами и военнопленными, разрушений городов и сел, ограблении населения и угоне в рабство, т.е. в преступлениях предусмотренных в ст. 1 Указа Президиума Верховного Совета СССР от 19 апреля 1943 года.

Руководствуясь ст. 2 Уголовного кодекса УССР и ст.ст. 296 и 297 Уголовно-процессуального кодекса УССР и учитывая степень виновности каждого, военный Трибунал приговорил: Шеера, Буркхардта, Чаммера унд Остена, Хейниша, Валлизера, Трукенброда, Геллерфорта, Кноль, Беккенгофа, Изенмана, Иогшата, Майера — к смертной казни через повешение; Лауэра — к 20 годам каторжных работ; Шаделя и Драхенфельса-Кальювери — к 15 годам каторжных работ каждого.

Приговор был встречен присутствующими в зале суда трудящимися города Киева с единодушным одобрением.

КИЕВ, 29 января.

Сегодня в 17 часов в г. Киеве на Крещатике был приведен в исполнение приговор Военного Трибунала Киевского военного округа над приговоренными к смертной казни через повешение немецко-фашистскими злодеями — Шеером, Буркхардтом, Чаммер унд Остеном, Трукенбрдом, Хейнишем, Валлизером, Геллерфортом, Беккенгофом, Кнолем, Изенманом, Майером, Иогшатом — за зверское истребление мирных советских граждан и военнопленных, за разрушение городов и сел, угон в рабство населения Советской Украины.

Многочисленные трудящиеся, присутствовавшие на Крещатике, встретили приведение приговора в исполнение всеобщим одобрением.

17—29 января 1946 г.

ВЕЛИКИЕ ЛУКИ. 24 января.

Сегодня здесь[171] в Военном Трибунале Ленинградского округа началось слушанием дело о зверствах немецко-фашистских захватчиков в Великолукской области. К судебной ответственности привлечены 11 человек: генерал-лейтенант германской армии фон Раппард Фриц, бывший начальник гарнизона города Великие Луки и командир 277 пехотного полка, а затем командир 83 и 7 пехотных дивизий; полковник германской армии фон Засс Эдуард, бывший начальник гарнизона гор. Великие Луки; майор германской армии Зонневальд Вильгельм — бывший комендант гор. Великие Луки; Куленкамп Элард — старший лейтенант германской армии; Кнауф Вальтер — капитан германской армии; Ганн Гуго — зондерфюрер, лейтенант германской армии; Вольф Фридрих — зондерфюрер, лейтенант германской армии, бывший переводчик немецких карательных органов в Себеже, Идрице и Невеле; Пешель Карл — фельдфебель германской армии, бывший начальник полевой жандармерии г. Невель; Герш Макс — оберефрейтор, Ратц Эрнст — фельдфебель и Кункель Вильгельм — оберефрейтор.

Дело рассматривается в открытом судебном заседании Военного Трибунала в составе председательствующего генерал-майора юстиции тов. Марчук и членов Трибунала подполковника юстиции т. Петрова и майора юстиции т. Ракова с участием военного прокурора полковника юстиции т. Дунаева и защитников по назначению от суда — адвокатов тт. Кроленко, Борхова, Михеева, В.Г. Маркова, Ткаченко, Старкова, Волкова, В.В. Маркова.

На заседании оглашено обвинительное заключение, в котором говорится, что после изгнания Красной Армией немецких войск с территории, ныне входящей в состав Великолукской области, было установлено, что немецко-фашистские захватчики, в соответствии с планами преступного гитлеровского правительства и командования германской армии, попирая установленные международным правом правила ведения войны, совершали зверства ад мирным советскими гражданами, в том числе женщинами, стариками и детьми, а также над военнопленными. Они совершали массовые убийства и истязания, угоняли советских людей в немецкое рабство, грабили, разрушали города и населенные пункты, уничтожали культурно-просветительские учреждения, промышленные предприятия и другие материальные ценности.

Актами Чрезвычайной Государственной Комиссии по установлению и расследованию злодеяний немецко-фашистских захватчиков и материалами предварительного следствия по настоящему делу установлено, что на территории Великолукской области, немецкими захватчиками истреблено около 60 тысяч мирных советских граждан и советских военнопленных; угнано в немецкое рабство свыше 45 тысяч советских людей; нанесен материальный ущерб народному хозяйству и гражданам на сумму около 20 миллиардов рублей.

Следствием установлено, что на территории Великолукской области немецкими захватчиками, в том числе обвиняемыми по настоящему делу, планомерно производилось разрушение городов и населенных пунктов, уничтожение и разграбление промышленных предприятий, культурно-бытовых учреждений, сельского хозяйства и имущества граждан. Немецкие захватчики почти полностью сожгли и разрушили города Великие Луки, Пустошка, Холм и свыше 1 000 сельских населенных пунктов.

На территории области немцы разрушили и разграбили сотни промышленных предприятий, уничтожили 137 электростанций и подстанций, свыше тысячи школьных зданий, 220 зданий больниц, поликлиник, амбулаторий, свыше 60 тысяч колхозных строений, уничтожили и разграбили огромное количество промышленного и сельскохозяйственного оборудования, около 140 тысяч голов крупного рогатого скота, свыше 80 тысяч лошадей, около 200 тысяч голов мелкого скота и много другого имущества, принадлежавшего советскому государству, колхозам и советским гражданам.

В обвинительном заключении приводятся конкретные преступления, в которых изобличены материалами следствия привлеченные по настоящему делу в качестве обвиняемых фон Раппард, фон Засс, Зонневальд, Куленкамп, Кнауф, Ганн, Вольф, Пешель, Герш, Ратц и Кункель.

Приказами обвиняемых фон Раппарда и фон Засса в городе установлен кровавый режим для населения допускавший и оправдывавший любые зверства немцев. Комендатура города, возглавляемая обвиняемым Зонневальдом, через подчиненную ей полевую жандармерию и полицию производила массовые аресты, расстрелы и истязания советских людей. Убийства мирных граждан производились без всякого повода, а просто по прихоти фашистских извергов.

В январе 1946 года Чрезвычайной Комиссией произведена раскопка ям на территории крепости города Великие Луки, откуда извлечено свыше 500 трупов, в числе которых имеются женские и детские трупы.

Обвиняемый Герш, будучи командиром отделения «яхт-команды», 1 апреля 1942 года участвовал в расстреле мирных жителей деревень Шипки и Борисиха. С участием Герш каратели в один день сожгли полностью пять русских деревень: Шипки, Скреплянка, Борисиха, Крутовраг, Дудницы. Зверское поголовное истребление мирного населения под видом борьбы с партизанами учинили немецкие каратели и в деревне Андрюково.

После оглашения обвинительного заключения суд приступил к допросу подсудимых.

Первым был допрошен обвиняемый Герш.

Утреннее заседание 25 января.

На заседании продолжился допрос подсудимого Герш — оберефрейтора германской армии, состоявшего с января 1942 года по январь 1943 года командиром отделения 277 пехотного полка. Он обвиняется в том, что, будучи в составе карательного отряда, под видом борьбы с партизанами осуществлял кровавые расправы над мирным советским населением. Герш и его подчиненные истребляли советских граждан, грабили их имущество, сжигали дома. Такие расправы были учинены в деревне Платоново, где было убито 30 и заживо сожжено 16 человек, в деревне Максимиха убито 16 человек, в деревнях Бубново и Бабчино — 6 человек. В одной только деревне Козулино Герш лично расстрелял 5 человек.

На судебном следствии обвиняемый Герш вначале пытался отрицать свое участие в этих злодеяниях. Однако под давлением улик он вынужден признать, что участвовал в 4-х карательных экспедициях и сожжении 8 деревень, и в том, что он лично принимал участие в расстреле 6 человек.

Отвечая на вопрос государственного обвинителя, Герш показывает, что в деревне Платоново каратели расстреляли все мужское население — 45—48 человек, а затем деревню сожгли.

Суд переходит к допросу обвиняемого Ратц — фельдфебеля германской армии, командира взвода 277 пехотного полка. Обвиняемый принимал участие в карательных экспедициях против мирного советского населения. В деревне Крюково карателями было уничтожено гранатами и выстрелами из автоматов более 30 человек, в том числе женщины, старики и дети. В деревне Заподорье каратели убили 4-х мирных жителей, предварительно подвергнув их пыткам. Этим же отрядом была сожжена деревня Меленки, где убито несколько жителей.

Подсудимый Ратц старается свести свою роль до уровня участника сторожевого охранения, утверждая, что он охранял карателей, оперирующих в той или иной деревне от внезапного нападения красноармейцев. Однако в ходе допроса вынужден признать, что сожжением деревни Меленки руководил именно он. Получив задание сжечь деревню, он обеспечил свой взвод бутылками с горючим и после артиллерийской подготовки двинулся в Миленки. В деревне вооруженных людей не было обнаружено. Однако деревня была сожжена — от нее остался всего лишь один дом[172].

Следующим суд допрашивает обвиняемого Куленкамп — старшего лейтенанта германской армии. Командуя карательным отрядом, он совершал карательные экспедиции против мирного населения. Им были учинены кровавые расправы в деревнях Лахты и Линепка, сожжены деревни Заречье, Китово, Лахниха и другие.

Куленкамп показывает, что его рота, так называемая «ударная», действовала по особым заданиям, в частности занималась сожжением деревень.

— Я лично получил от Раппард задание совместно с полицией истребить несколько деревень в направлении Новосокольники — показывает подсудимый, — это задание мы выполнили, деревни сожгли. Жителям мы приказали покинуть дома.

Государственный обвинитель: Значит жители должны были погибнуть с голода?

На этот вопрос обвиняемый отвечает уклончиво.

Подтверждая свое участие в сожжении дер. Линепка, обвиняемый говорит, что на окраине деревни они увидели группу мужчин. «Кто они были — партизаны или из регулярных войск — я не знаю. Я дал приказ стрелять по ним».

Государственный обвинитель: А они в вас стреляли?

Обвиняемый: Нет.

Обвиняемый вынужден также подтвердить факт сожжения деревень Жастки, Козулино, Платоново, Конь, Богородицкое.

Следующим суд допрашивает обвиняемого Кункеля — оберефрейтора германской армии, который также принимал участие в карательных экспедициях против мирного советского населения, проводившихся под видом борьбы с партизанами. Эти экспедиции сопровождались истреблением советских граждан, сожжением населенных пунктов. Он участвовал в экспедициях против жителей деревень Крюково, Заподорье, Меленки. Эти деревни были сожжены вместе со всем имуществом граждан[173].

На этом утреннее заседание Трибунала заканчивается.

Вечернее заседание 25 января.

На заседании допрашивается подсудимый Раппард, генерал-лейтенант германской армии, бывший начальник гарнизона города Великие Луки[174].

Этот фашистский палач установил для населения Великих Лук режим кровавого террора, организовал массовое истребление мирных советских граждан и военнопленных. По его приказу в январе 1942 года были расстреляны все заключенные, находившиеся в тюрьме в городе Великие Луки.

Отвечая на вопросы государственного обвинителя, подсудимый говорит о приказах гитлеровского военного командования, касающихся «методов ведения операций на Востоке». Обвиняемый упоминает об известном приказе Гитлера о борьбе с партизанским движением. В этом приказе говорилось о том, что солдаты должны уничтожать не только партизан, но и всех дающих им приют, невзирая на пол и возраст[175]. Будучи начальником гарнизона, Раппард издал несколько приказов: приказ об уничтожении всех окрестных селений, а также жителей их, дающих приют партизанам; приказ, запрещающий после захода солнца появляться на улице, что каралось расстрелом; приказ, запрещающий под страхом расстрела собираться больше чем 2—3 жителям.

Обвиняемым Раппардом был также подписан приказ об обязательном участии населения в строительстве оборонительных сооружений, которое осуществлялось под непрерывным артиллерийским огнем.

Приказ об угоне мирного населения на немецкую каторгу был подписан Раппардом в соответствии с директивой Заукеля. 7—8 тысяч мирных жителей были после этого отправлены на каторгу в Германию. Наконец, в одном из приказов Раппарда говорилось об обязательном изъятии у крестьян урожая 1942 года.

— Этим приказом вы обрекали жителей на голодную смерть? — спрашивает подсудимого государственный обвинитель.

Подсудимый вынужден признать, что его приказы вели к гибели населения.

Далее обвиняемый показывает, что по его приказу было расстреляно 35 рабочих завода им. Макса Гельца[176].

На судебном следствии выясняется, что ответственность за совершение казни над 35 рабочими завода им. Макса Гельца несет также бывший комендант города Великие Луки, обвиняемый по этому же делу, Зонневальд. Устанавливается также, что другой обвиняемый по данному делу — Ганн, будучи назначен немцами директором завода им. Макса Гельца, одновременно являлся агентом немецкой разведки и именно по его доносу были произведены аресты и расстрел рабочих.

Давая суду показания о борьбе с партизанами в Брянских лесах, обвиняемый Раппард признает, что он, будучи командиром 7-й пехотной дивизии, участвовал в операциях против мирных жителей Брянской области, прятавшихся от немцев в лесах[177].

В конце заседания государственный обвинитель зачитывает приказ, которым руководствовались немецкие каратели, оперировавшие в Брянских лесах. Этот приказ гласил:

После вопросов защиты к обвиняемому объявляется перерыв до следующего дня.

Утреннее заседание 26 января.

На утреннем заседании к делу по просьбе Государственного обвинителя приобщается протокол допроса первого писаря штаба Раппарда Веде. В этом протоколе записаны показания о пяти массовых расстрелах жителей города Великие Луки.

Затем Трибунал переходит к допросу подсудимого Зонневальда — майора германской армии, бывшего коменданта города Великие Луки. Через подчиненную ему полевую жандармерию и полицию он производил массовые аресты, расстрелы и истязания мирных советских граждан.

Выполняя приказы подсудимых Раппарда и Засса, Зонневальд принуждал жителей города, в том числе и детей, строить военные сооружения на передовой линии обороны под артиллерийским обстрелом. Зонневальд называет эту часть своей деятельности помощью воинским частям в мобилизации рабочей силы. Однако под давлением улик вынужден признать, что им сознательно посылались советские люди на передний край обороны, где многие погибали.

Далее выясняется, что в подчиненных Зонневальду лагерях для военнопленных был установлен жестокий режим. Людей морили голодом[178].

Обвиняемый показывает, что по распоряжению Раппарда в феврале 1942 года он собрал в помещении госбанка и станционных бараках всех жителей Великих Лук мужского пола, включая детей от 14 лет и стариков[179]. Всех согнанных переписали и выдали бирки — рабочие номера, которые они должны были носить при себе вместо документа. С ведома Зонневальда в городе был существовал штрафной лагерь для гражданского населения, где был установлен режим насилия, голода и холода.

Из дальнейшего допроса Трибунал устанавливает, что по указанию Зонневальда полиция и жандармерия систематически производила аресты и облавы на мирных жителей Великих Лук. Подчиненные ему люди участвовали в расстрелах арестованных.

Суд переходит к допросу обвиняемого Гуго Ганна, лейтенанта германской армии, состоявшего в период немецкой оккупации с 1941 года по 15 января 1943 года директором завода им. Макса Гольца. Он установил для рабочих завода каторжный режим. За невыполнение норм люди жестоко наказывались. В лагере, созданном при заводе, рабочие, в том числе и дети, умирали от голода, холода, эпидемических заболеваний.

В начале допроса Ганн пытается всячески умалить свою ответственность за совершенные злодеяния. Ганн пытается доказать, что ему был неизвестен характер режима, существовавшего для рабочих в лагере на заводе[180]. Но государственный обвинитель оглашает собственноручно написанные Ганном показания о человекоубийственном режиме, существовавшем в лагере. Эти показания Ганн снова подтверждает.

Далее допрашивается подсудимый Вальтер Кнауф, капитан германской армии, командир роты 277 пехотного полка. Осенью 1942 года он принуждал жителей гор. Великие Луки к работе на опасном для жизни строительстве оборонительных сооружений. Жестоко обращаясь с принужденными работать советскими людьми, он требовал того же и от своих подчиненных.

Давая показания Трибуналу, Кнауф подтверждает, что на его участке обороны в строительстве укреплений принимали участие советские женщины и дети.

На этом утреннее заседание Трибунала заканчивается. Объявляется перерыв до 11 часов 27 января.

Утреннее заседание 27 января.

На заседании суд приступает к допросу обвиняемого фон Засс, полковника германской армии, бывшего во время немецкой оккупации — с 1 ноября 1942 года по 16 января 1943 года — начальником гарнизона Великие Луки. Предшественником его на этом посту был обвиняемый по настоящему делу фон Раппард.

В ходе судебного следствия выясняется, что по приказам фон Засса советские люди принуждались к работе на немецкую армию, продолжалось планомерное уничтожение города. Жилые здания разбирались на дрова.

В ходе судебного следствия выясняется, что по приказам фон Засса был разрушен завод им. Макса Гельца, взорваны железнодорожный путь, станция со всем пристанционным хозяйством и железнодорожный мост.

На судебном заседании подсудимый фон Засс, старается отрицать свою ответственность за злодеяния совершенные немцами в Великих Луках.

Следующим допрашивается подсудимый Вольф, переводчик немецких карательных отрядов и комендатур в городах Себеж, Идрица и Невель.

Показывая суду о своих преступлениях, он говорит, что его обязанностью были переводы во время допросов арестованных в комендатурах и во время карательных экспедиций против партизан, а так же при изъятии имущества и продовольствия у мирного советского населения.

Из показаний подсудимого Вольфа выясняется, что в деревне Забелье, куда прибыл карательный отряд, жандармами была расстреляна русская медицинская сестра[181].

Вольф перечисляет множество случаев, когда на допросах арестованных без всякого основания жестоко избивали резиновыми палками, стремясь к нужным немцам показаниям. Подсудимый приводит факт расстрела в Идрице двух советских граждан. Их допрашивал капитан Штукрат. Сам подсудимый показывает, что эти люди были ни в чем не были повинны.

Подсудимый Вольф пытается отрицать свое личное участие в расстрелах советских людей. Однако, изобличенный фактами и документами, он вынужден признать себя виновным. Он признает так же, что ему было поручено руководство одной карательной экспедицией[182].

Следующим допрашивается подсудимый Пешель, фельдфебель германской армии, начальник полевой жандармерии в г. Невеле. Пешель арестовывал и истязал мирных советских граждан, обрекая их на смерть.

На следствии Пешель признает, что им лично было арестовано пять советских граждан, а так же подтвердил свое участие в других арестах, производимых жандармами. В августе им были арестованы учительница Алеферко, гражданин Новиков вместе с женой и дочерью и ряд других советских граждан. При допросах Пешель и его жандармы пытали арестованных.

Подсудимый пытается отрицать свое участие в конвоировании жителей Невеля и Невельского района в Германию. Однако тут же на следствии его уличает в этом подсудимый Вольф, бывший переводчик Невильской комендатуры.

Допросом Пешеля заканчивается утреннее заседание.

Вечернее заседание 27 января.

На вечернем заседании начался допрос свидетелей. Первыми были допрошены военнопленные Эрнст Отто Гаман, Гуго Вестфаль и Фриц Гайдемайер. Свидетель Гаман — санитар роты, показывает, что с апреля по октябрь 1942 года немецкие подразделения часто совершали вылазки за черту города в западном направлении. В деревнях солдаты забирали скот, сжигали дома, а население уводили в Великие Луки. В случае, когда экспедиция была направлена против тех, кто помогал партизанам, она заканчивалась расстрелом людей[183].

Свидетель опознает Куленкампа, известного ему командира карательного отряда, и подсудимых Кункеля и Герша — участников карательных экспедиций.

Показаниями свидетеля, военнопленного Вестфаля, служившего под командой обвиняемого по настоящему делу Кнауфа, еще раз устанавливается, что Кнауфом был отдан приказ, запрещающий солдатам брать русских в плен. Это показание подтверждает свидетель Гайдемайер. Далее выступают свидетели, советские граждане, показания которых раскрывают чудовищную картину злодеяний, которые были учинены немецкими извергами на временно оккупированной территории Великолукской области и в городе Великие Луки.

Свидетельница И. Иванова рассказала суду о налете карателей на деревню Санники, где она тогда проживала. Под предлогом борьбы с партизанами гитлеровские солдаты расстреляли всех мужчин, после чего пришла очередь женщин и детей. Всего в этот день погибло около 300 человек. Сама свидетельница будучи раненной была позже подобрана партизанами.

Жительница Великих Лук, свидетельница А.Г. Евдокимова рассказывает как при ней немецкие солдаты убили больного старика. Одна старуха была убита только за то, что пыталась взять с собой какие-то вещи, когда ее выгоняли из дому. Сама Евдокимова по принуждению работала на строительстве оборонительных сооружений и часто подвергалась избиениям.

Свидетельница А.В. Новикова рассказывает суду, что своими глазами видела в крепости ямы заполненные трупами убитых, и людей роющих себе ямы перед расстрелом. Свидетельница рассказывает о повешенных, чьи тела долго висели на центральной площади города.

О чудовищных преступлениях немецких захватчиков показывает Трибуналу и свидетельница А.Ф. Кириллова. Она рассказывает суду, что большая группа русских женщин была избита только за то, что женщины посмотрели на колонну военнопленных, которых гнали по улице Розы Люксембург, говорит о расстреле ни в чем не повинных людей на улицах Великих Лук.

Свидетельница Е.К. Иванова, работавшая во время оккупации переводчицей в городской полиции, показывает, что она хорошо знает подсудимого Зонневальда, ей известно, что в начале 1942 года он выражал недовольство работой подчиненной ему полиции, которая, по его мнению, мало арестовывала людей. После этого в городе начались массовые облавы, аресты и расстрелы. Свидетельница Иванова подтвердила суду, что ни один арест и расстрел в городе не производился без санкции Зонневальда.

Далее были допрошены свидетели М.Е. Шиповалова, М.И. Дейнеко, Е.А. Мошина и Е.А. Егорова. На этом закончилось вечернее заседание.

Утреннее заседание 28 января.

На заседании продолжился допрос свидетелей. Свидетельница А.С. Симонова рассказывает о страшных мучениях, которые пришлось испытать ей с пятью детьми:

— Немцы, — говорит она, — стали жечь дома на нашей улице. Ко мне на квартиру пришли два солдата с автоматами и выгнали нас на мороз, не дав захватить с собой ничего. Пристанище мы нашли на Зеленой улице. Лишившись всего, я и мои дети стали пухнуть с голоду. Я ходила по свалкам и разыскивала остатки пищи.

Отчаявшись она пошла в комендатуру за пропуском в район, где раньше находился ее дом, надеясь найти там остатки овощей. В комендатуре ее и детей жестоко избил плетью подсудимый Зонневальд. Свидетельница узнает его на скамье подсудимых.

Свидетель Н.И. Смирнов был, в числе других, арестован в феврале 1942 года. Арестованных связывали, подтягивая руки и ноги к шее. На допросах их избивали, заставляли зимой голых маршировать во дворе. В марте группу арестованных расстреляли с ведома подсудимого Зонневальда.

— Немцы отняли у жителей Великих Лук все, — показывает свидетель И.Е. Слесарев. Баней, в которой он работал, пользовались только немцы. В церкви захватчики устроили конюшню. В городе установили виселицы.

16-летний свидетель А.И. Смирнов вместе с матерью — работницей завода им. Макса Гольца был заключен в штрафной лагерь при заводе. Работать приходилось с 5 утра до темноты. Свидетель был избит за то, что не мог таскать тяжелые баллоны для автогена (в то время ему было 13 лет).

Рабочим переводчик зачитал приказ, подписанный в том числе обвиняемыми по настоящему делу Ганном и Зонневальдом. В приказе говорилось, что отлучка с завода будет караться в плоть до расстрела. Для устрашения рабочих тут же были повешены два рабочих завода.

Об истреблении военнопленных свидетельствуют показания жителя Великих Лук В.С. Митиенкова.

— В январе 1942 года, — говорит он, — через Великие Луки прогоняли колонну военнопленных, отставших безжалостно расстреливали.

Сам свидетель видел расстрелянных разрывными пулями в затылок[184].

Гр. Митиенков рассказывает, что около 200 военнопленных были выгнаны на улицу из Дома Советов во время артиллерийского обстрела, люди гибли от огня.

О злодеяниях Раппарда в бытность его командиром 7 пехотной дивизии, оперировавшей в составе группировки немецких войск против партизан и мирного населения в брянских лесах, дает показания свидетель А.Ф. Князев, бывший комиссар партизанской бригады. Бойцы этой бригады, прошедшие по следам дивизии Раппарда, видели пепелища сожженных деревень, видели более 2 500 трупов мирных жителей, в основном стариков, колодцы, забитые трупами женщин и детей, детей, которым немецкие изверги выдавили зубы, в партизанском госпитале — раненных, с отрезанными носами и ушами.

— В Суземском районе, — говорит свидетель, — до немецкого нашествия было 60 000 жителей, осталось же не более 3 500 человек. Остальные убиты или угнаны на немецкую каторгу.

Свидетель подтвердил, что немцы использовали мирное население при разминировании дорог. В числе других привел случай разминирования дороги в районе Красная Слобода-Смелиж. Немцы собрали детей и пустили их шеренгой по заминированной дороге. Дети подрывались на минах.

Свидетель П.В. Балашев, рабочий завода им. Макса Гольца, опознает в сидящем на скамье подсудимых Ганна, которого знал в качестве директора завода.

Далее перед судом проходят свидетели О.П. Антонова, В.К. Алеферко, Н.С. Новикова, Н.А. Матвеев, З.В. Толстоухова, Н.Н. Тишина, Н.И. Мазан, Т.Н. Сидоренкова, С.И. Новиков, А.И. Иванова, И.М. Могалев, Д.И. Лавренова. Они свидетельствуют о том, что немецкие изверги применяли массовые расстрелы советских людей, сожжение их живыми, повешение, пытки.

На этом судебное заседание заканчивается.

Утреннее заседание 30 января.

На заседании 30 января оглашается акт судебно-медицинской экспертизы. Экспертиза показала, что эксгумация 500 трупов, разрытых в городе Великие Луки, и 300 трупов в городе Себеж свидетельствует о насильственном характере смерти людей, как взрослых, так и детей.

Далее по ходу следствия адвокатура поставила ряд вопросов перед подсудимыми, затем в порядке дополнения к судебному следствию подсудимые Раппард, Кнауф, Ганн, Зонневальд ставят вопросы друг другу. Ответы на эти вопросы ничего нового в ход следствия не вносят. Подсудимые Кнауф, Зонневальд, Куленкамп возбуждают ходатайство о вызове в суд дополнительно ряда свидетелей. Суд, рассмотрев ходатайство подсудимых, не нашел нужным удовлетворить их просьбу.

Председательствующий объявляет судебное следствие законченным. Слово предоставляется государственному обвинителю полковнику юстиции тов. Дунаеву.

Речь государственного обвинителя.

В начале своей речи государственный обвинитель приводит перечень чудовищных злодеяний, совершенных фашистскими палачами в городе Великие Луки и на территории области. За время оккупации гитлеровцы убили и замучили 36 107 советских граждан. Жертвами фашистских палачей стали не только ни в чем не повинные взрослые мужчины и женщины, но даже грудные дети. Немецко-фашистские злодеи замучили, кроме того, 21 474 советских военнопленных. Немцами сожжены и разрушены города Великие Луки, Пустошка, Холм и свыше тысячи других населенных пунктов. По данным, которыми располагает Чрезвычайная Государственная Комиссия, материальный ущерб, причиненный немецко-фашистскими захватчиками народному хозяйству области и отдельным гражданам, определяется миллиардами рублей.

Переходя к установлению злодеяний каждого из обвиняемых по настоящему делу, государственный обвинитель, основываясь на данных предварительного и судебного следствия, считает бесспорно доказанной виновность подсудимых в инкриминируемых им преступлениях.

— Я прошу, граждане судьи, сурово наказать всех находящихся на скамье подсудимых. Я обвиняю Раппарда, фон Засса, Зонневальда, Ганна, Кнауфа, Куленкампа, Ратца, Герша, Пешеля, Вольфа, Кункеля в преступлениях, предусмотренных пунктом первым Указа Президиума Верховного Совета СССР от 19 апреля 1943 года. Именем закона и справедливости, именем всего человечества, я прошу вас, граждане судьи, приговорить всех 11 сидящих на скамье подсудимых к смертной казни через повешение.

На этом утреннее заседание заканчивается.

Вечернее заседание 30 января.

На заседании первым выступает адвокат Короленко, защищающий по назначению от суда подсудимого Раппарда. Защитник просит суд при вынесении приговора учесть, что его подзащитный является, по существу, рядовым генералом германской армии, что он не может нести ответственность в ой мере, в какой должны понести ее главные военные преступники, сидящие на скамье подсудимых в Нюрнберге. Защитник обвиняемого Засса тов. Борхов, адвокат тов. Михеев, защищающий Зонневальда, защитник подсудимого Кнауфа тов. Ткачев и адвокат тов. Марков, защищающий обвиняемого Куленкампа, приводят некоторые, по их мнению, смягчающие вину обстоятельства и просят суд о снисхождении к их подзащитным.

На этом заканчивается вечернее заседание.

Утреннее заседание 31 января.

На заседании продолжались выступления защитников. Защитник подсудимого Ганна тов. Марков просит суд при определении меры наказания учесть, что его подзащитный совершил меньше злодеяний, чем другие, сидящие вместе с ним на скамье подсудимых.

— Хотя у защиты нет оправдательных материалов, которые можно было бы противопоставить государственному обвинителю, — говорит адвокат Стариков, защищающий по назначению от суда обвиняемых Вольфа и Кункеля, — однако я прошу учесть, что мои подзащитные, как и многие другие военнослужащие германской армии, встали на путь грабежа, убийств и жестокости в результате фашистской пропаганды, отравившей их сознание.

Адвокат Волков, защищающий подсудимых Герша, Пешеля и Ратца, говорит, что его подзащитные признали себя виновными в преступлениях против советского народа, и настаивает на утверждении, что указанные лица были только исполнителями преступных приказов гитлеровског командования.

Затем предоставляется последнее слово подсудимым. Подсудимые Раппард и Засс, давая объяснения причин, вызвавших совершение преступлений, просят суд учесть это при вынесении приговора.

Подсудимые Зонневальд и Ганн просят суд о смягчении им наказания. Подсудимые Кнауф, Куленкамп, Герш, Нешель, Ратц, ссылаясь на то, что они лишь выполняли приказы старших начальников, просят суд учесть это обстоятельство при определении им меры наказания.

На этом заканчивается утреннее заседание.

Вечернее заседание 31 января.

На заседании последнее слово предоставляется подсудимому Вольфу, который просит суд о смягчении ему приговора.

Суд удаляется на совещание.

Приговор.

Все обвиняемые по данному делу признаны виновными в совершении ими преступлений, предусмотренных статьей 1-й Указа Президиума Верховного Совета Союза ССР от 19 апреля 1943 года. На основании статьи 4-й Уголовного Кодекса РСФСР и, руководствуясь статьями 319 и 320 Уголовно-Процессуального Кодекса РСФСР, суд приговорил:

подсудимых Раппарда, Засса, Зонневальда, Куленкампа, Ганна, Вольфа, Пешеля, Герша — к смертной казни через повешение;

подсудимого Кнауфа — к 20 годам ссылки на каторжные работы;

подсудимых Ратца и Кункеля — к ссылке в каторжные работы сроком на 15 лет на каждого.

Присутствующие в зале жители Великих Лук и пригородных колхозов встретили приговор с большим удовлетворением.

ВЕЛИКИЕ ЛУКИ. 1 февраля.

Сегодня в 12 часов, на Базарной площади был приведен в исполнение приговор Военного трибунала Ленинградского военного округа над осужденными к смертной казни через повешение немецко-фашистскими злодеями Раппардом, Зассом, Зонневальдом, Куленкампом, Ганном, Вольфом, Пешелем, Гершем за массовое истребление и истязание ими советских граждан и военнопленных в городе Великие Луки и на территории Великолукской области.

Приведение приговора в исполнение было встречено присутствующими на площади жителями города и окрестных деревень единодушным одобрением.

РИГА. 26 января.

Сегодня здесь в Военном Трибунале округа[185] началось слушанием дело о злодеяниях, совершенных немецко-фашистскими захватчиками на территории Латвийской, Литовской и Эстонской ССР в период их временной оккупации.

К судебной ответственности привлечено 8 человек: бывший верховный руководитель СС и полиции на территории Прибалтики, обергруппенфюрер СС, генерал полиции Еккельн Фридих; бывший военный комендант Риги и крепости Виндава, генерал-лейтенант германской армии Руфф Зигфрид; бывший командир 167 полка 86 пехотной дивизии, 206 пехотной дивизии, командир 42 пехотной дивизии, командир 391 охранной дивизии, комендант крепости Либава, генерал-лейтенант германской армии Дежон фон Монтетон Альбрехт; бывший командир 403 охранной дивизии, а затем комендант гор. Курска, генерал-лейтенант германской армии фон Дитфурт Вольфганг[186]; бывший комендант полевых комендатур №№189 и 186, начальник строительства обороны в районе Риги и Рижского взморья, командир береговой обороны 16 армейского корпуса по охране побережья.Рижского залива, генерал-майор германской армии Вертер Фридрих; бывший командир 81 пехотного полка, командир 15 пехотной дивизии, начальник управления лагерей советских военнопленных в Прибалтике, начальник управления главной полевой комендатуры в Минске, начальник тыла 4 германской армии, генерал-майор германской армии Павель Бруно; бывший комендант полевых комендатур №№818 и 810 в Двинске—Лиелварде—Мадлицин, Салдус, Кулдига, а затем военный комендант города Салдус, генерал-майор германской армии Кюппер Ганс; бывший гебитскомиссар уездов Таллин, Валга, Выру и Печеры Эстонской ССР, штандартенфюрер СА Беккинг Александр.

Дело рассматривается в открытом судебном заседании Военного Трибунала в составе председательствующего полковника юстиции т. Панкратьева и членов Трибунала полковника юстиции т. Кире и майора юстиции т. Якобсона, с участием военного прокурора полковника юстиции т. Завьялова и защитников по назначению от суда тт. Санникова, Миловидова, Долгополова, Дивногорского и Маркевича.

На заседании оглашено обвинительное заключение, в котором говорится, что немецко-фашистские захватчики по преступным планам, заранее разработанным германским правительством и командованием германской армии, поставили своей целью ликвидацию государственной самостоятельности Латвии, Литвы и Эстонии и превращение их в немецкую колонию, уничтожение национальной культуры этих республик, разрушение и разграбление промышленности, сельского хозяйства, лишение народов этих республик политических и экономических прав и массовое истребление советских людей. Сразу же после оккупации Латвии, Литвы и Эстонии немецкие захватчики приступили к осуществлению этих людоедских планов.

Как установлено материалами дела, Гиммлер, давая общие указания об отношении к народам "Остланда" (Прибалтики), подчеркнул, что латыши, литовцы и эстонцы — низшие расы и этим должно определяться отношение к этим народам.

Гиммлер заявил, что основную массу латышей, литовцев и эстонцев необходимо выселить в Германию для использования на работах, а освободившееся пространство заселить немцами.

Материалами следствия и актами Чрезвычайной Государственной Комиссии установлено, что в Латвийской ССР немецкие оккупанты истребили свыше 600 тысяч мирных советских граждан и военнопленных, и угнали в рабство в Германию около 280 тысяч советских граждан.

В Литовской ССР немецкие захватчики истребили около 700 тысяч мирных советских граждан и военнопленных, и угнали в рабство в Германию свыше 36 тысяч советских граждан.

В Литовской ССР немецкие захватчики разрушили свыше 80 тысяч строений, в том числе около 2 тысяч промышленных зданий, 56 электростанций и подстанций, свыше 26 тысяч жилых домов, 72 больницы, поликлиники и амбулатории, 30 театров, клубов и красных уголков, 682 здания школ и высших учебных заведений, 15 зданий научных учреждений, 26 детских учреждений, свыше 200 церквей, костелов, синагог, около 20 тысяч магазинов и складов; уничтожили и вывезли в Германию оборудование промышленных предприятий, около 640 тысяч голов крупного рогатого скота, свыше 230 тысяч лошадей, свыше миллиона свиней, овец и коз, огромное количество сельскохозяйственных орудий, инвентаря и другого имущества.

В Латвийской ССР немцы разрушили около 140 тысяч строений, в том числе 5 790 промышленно-производственных зданий, 53 электростанции, свыше 47 тысяч жилых домов, 133 здания больниц, поликлиник и амбулаторий, 922 здания школ и высших учебных заведений, 41 детское учреждение, 15 музеев, 189 церквей и костелов; уничтожили и вывезли в Германию оборудование промышленных предприятий, свыше 800 тысяч голов крупного рогатого скота, свыше 100 тысяч лошадей, до миллиона свиней, овец и коз, десятки тысяч сельскохозяйственных орудий и другое имущество, уничтожили около полумиллиона фруктовых деревьев.

Немцами варварски разрушены города: Рига, Лепая (Либава), Даугавпилс (Двинск), Валмиера, полностью уничтожены города Резекне и Елгава (Митава).

У Эстонской ССР немецкие захватчики разрушили свыше 57 тысяч строений, в том числе 870 промышленных зданий, 43 электростанции и подстанции, около 20 тысяч жилых домов, 76 тысяч зданий больниц, поликлиник и амбулаторий, около 400 зданий школ, высших учебных заверений и научных учреждений, 95 театров, клубов, красных уголков, 15 детских учреждений, 103 церкви и других зданий религиозных культов; уничтожили и вывезли в Германию оборудование промышленных предприятий, свыше 58 тысяч голов крупного рогатого скота, свыше 15 тысяч лошадей, 80 тысяч свиней, овец и коз, большое количество сельскохозяйственных орудий и другого имущества.

В обвинительном заключении приводятся конкретные преступления, в которых изобличены материалами следствия привлеченные по настоящему делу в качестве обвиняемых Еккельн, Руфф, Дежон фон Монтетон, фон Дитфурт, Вертер, Павель, Кюппер и Беккинг.

Утреннее заседание 27 января.

Заседание начинается допросом генерала немецкой полиции, подсудимого Еккельна. Судебное следствие устанавливает, что обвиняемый Еккельн, вступивший в национал-социалистскую партию в 1929 году, был приближенным Гитлера и Гиммлера.

Вскоре после вероломного нападения на СССР Еккельн назначается верховным руководителем СС и полиции так называемого «Остланда» — территории Советской Прибалтики и части Белоруссии, и осуществляет там насильственное насаждение «нового порядка». Отвечая на вопрос государственного обвинителя о политических установках, полученных им от Гиммлера при его назначении на пост руководителя СС в Прибалтике, Еккельн показывает:

— Гиммлер в одной из бесед сказал мне, что территория Латвии, Литвы, Эстонии является объектом давних притязаний немцев. Поэтому нам необходимо проводить политику заселения этих территорий немцами. Часть местного населения должна быть уничтожена, часть — германизирована, а подавляющее большинство — вывезено на работы в Германию.

Общее мнение Гиммлера, Геринга и Розенберга было таково, что надо уничтожить государственную самостоятельность Прибалтийских республик и включить их в состав Германии. Еккельн, являясь верховным руководителем войск СС и полиции в Прибалтике, создал здесь режим, при котором советские люди истреблялись сотнями тысяч. На территории Латвии, Литвы и Эстонии было уничтожено свыше миллиона 400 тысяч мирных советских граждан.

Председательствующий зачитывает ряд документов, вскрывающих чудовищные злодеяния гитлеровцев в различных городах Прибалтики. По показаниям самого Еккельна, по далеко не полным данным, в концлагерях Прибалтики было истреблено и замучено свыше 50 тысяч латышей, литовцев и эстонцев. В районе Риги было обнаружено 300 тысяч трупов мирных советских людей, явившихся жертвами фашистского террора.

Далее судебное следствие устанавливает участие Еккельна в провокационном убийстве митрополита Сергия.

За период временной оккупации Прибалтики немцы организовали под видом борьбы с партизанами крупные карательные экспедиции для истребления советских людей. Во время этих экспедиций расстреливались тысячи мирных жителей, сжигались десятки населенных пунктов.

Далее государственный обвинитель оглашает письма свидетелей и показания бывшего командира 26 полицейского полка Вайсига. Прокурор оглашает акт т.н. бюро гражданских записей в Риге об умерщвлении в психиатрической больнице в Либаве 700 душевнобольных.

На этом утреннее заседание суда заканчивается.

Утреннее заседание 28 января.

На заседании начался допрос свидетелей по делу обвиняемого Еккельна.

Первым дает показания свидетель Ю.К. Акменс — старший научный сотрудник химического факультета Рижского университета, продолжительное время находившийся в тюремном заключении во время немецкой оккупации.

Из показаний свидетеля раскрывается жуткая картина истребления немцами советских граждан, заключенных в многочисленных фашистских застенках Прибалтики. В тюрьмах гитлеровцы искусственно распространяли инфекционные заболевания, морили людей голодом, а потом расстреливали. Среди замученных советских патриотов свидетель называет имена депутата Верховного Совета Латвийской ССР Лиекниса, писателя-драматурга Лукса и других общественных деятелей.

Затем допрашивается свидетель Берг — главный врач Елгавской психиатрической больницы.

— В августе 1941 года, — показывает Берг, — по приказанию немецкого командования отряд эсэсовцев расстрелял 540 больных нашей больницы. 440 человек были расстреляны немцами за один день в Елгавской больнице.

Свидетель Е.Е. Бриедис, старший врач 1-й больницы в городе Риге, показывает, что в Прибалтике немцы под руководством Еккельна в широких масштабах осуществляли стерилизацию женщин.

Далее суд заслушивает свидетельские показания Юста, генерал-майора германской армии, бывшего начальника главной полевой комендатуры Литвы. Свидетель показывает, что части СС и СД готовили крупную операцию против партизан в районе Минск—Вильнюс. Партизаны, заранее узнав об этом, ушли из районов предполагаемой операции. На большой территории остались только дети, старики и женщины. На них и обрушились каратели. За исключением небольшого количества угнанных под конвоем людей, все остальные — старики, женщины и дети — были уничтожены. Все это, говорит свидетель, делалось с ведома и одобрения Еккельна.

Далее свидетель сообщает, что подсудимый Еккельн был широко известен своей жестокостью. Он смещал подчиненных, которые в какой-либо мере не выполняли его требований о беспощадной расправе с мирным населением — литовцами, латышами, эстонцами, а также с партизанами.

Следующим дает показания свидетель Я.Я. Каулиньш, рассказывающий суду о зверском режиме, который существовал в Саласпилском лагере смерти.

На этом утреннее заседание заканчивается.

Вечернее заседание 28 января.

На заседании продолжался допрос свидетелей по делу обвиняемого Еккельна. Первым допрашивается свидетель И.У. Адлер. В своих показаниях он воспроизводит картину массового истребления немецкими оккупантами советских военнопленных и мирного населения в городе Риге. Следующим дает показания 14-летняя свидетельница Марьяна Папп. Гитлеровцы в лагере замучили ее мать и бабушку. Все присутствующие в судебном зале с затаенным дыханием выслушали показания свидетельницы о том, как ее вместе с другими детьми немцы вывозили из лагеря на расстрел. Детей вырывали у матерей. Дети тщетно молили о пощаде. Девочке только чудом удалось бежать из-под расстрела и затем до прихода Красной Армии скрываться у знакомых.

Свидетель — председатель епархиального совета православной церкви Латвии Н.А. Македонский в своих показаниях приводит многочисленные факты кощунственного ограбления немецкими оккупантами церквей, ареста и угона в Германию церковных служителей, в том числе православных и католических епископов.

Свидетель И.И. Терентьев в своих показаниях рассказывает о чудовищных расправах гитлеровцев над мирными жителями города Резекне, деревень Аудини и Мортуки.

После этого допрашивается свидетель — военнослужащий германской армии Центрграф, оберштурмбаннфюрер, бывший начальник военного суда СС и полиции в так называемом Остланде.

Показаниями свидетеля полностью подтверждается то обстоятельство, что все злодеяния немцев в Советской Прибалтике производились под руководством или с ведома Еккельна.

На этом вечернее заседание заканчивается.

Утреннее заседание 29 января.

На заседании продолжался допрос свидетелей по делу обвиняемого Еккельна. Медицинский работник свидетельница М.Г. Бризкман рассказывает о чудовищных пытках, о массовых расстрелах гитлеровцами женщин и детей.

Бризкман сообщила также суду о том, что немецкие убийцы согнали в костел большую группу женщин, облили костел керосином и подожгли его.

Далее был допрошен бывший руководитель строительной группы войск СС и полиции оберштурмбанфюрер СС Блашек.

— На одном из банкетов на квартире у Еккельна, — показывает он, — Еккельн изложил нам свою программу действий в Остланде. По этому плану предполагалось полностью уничтожить латышей, литовцев и эстонцев, и заселить земли Прибалтики немцами.

Блашек осуществлял одну из многочисленных так называемых «пересыльных» операций, проводимых по заданию Еккельна. Осенью 1941 года из Риги отправили многотысячную колонну советских женщин, стариков, детей и военнопленных. В 8 километрах от Риги ни в чем не повинных людей расстреляли и зарыли в специально подготовленных для этого рвах. Многие жертвы были зарыты живыми.

Суд переходит к допросу подсудимого Руфф — генерал-лейтенанта германской армии, бывшего военного коменданта Риги.

Суд устанавливает, что Руфф совместно с Еккельном 6 и 7 октября 1944 года провели Риге одну из многочисленных массовых облав с целью захвата и угона в Германию мирных советских граждан. Войска и полиция оцепили целый район, хватали людей и отправляли в порт на пароходы. Сопротивлявшихся избивали или расстреливали.

Председательствующий оглашает выдержку из акта Чрезвычайной Государственной Комиссии, из которого явствует, что в Германию из Риги было угнано более 76 тысяч жителей.

Затем суд переходит к выяснению обстоятельств, связанных с приказом Руффа о разрушении Риги. Подсудимый показывает, что он издал приказ о подготовке многочисленных объектов к взрыву до 10 октября 1944 года.

В течении 11 и 12 октября в городе производились разрушительные работы. Были разрушены заводы «ВЭФ», «Вайрогс», «Квадрат», цементный, фанерная фабрика, крупнейшая в Латвии Кегумская гидроэлектростанция, стерт с лица земли порт, взорваны железнодорожные и понтонные мосты, рижский железнодорожный узел, гостиницы, школы, жилые дома и ряд других промышленных и культурных объектов.

На этом утреннее заседание заканчивается.

Утреннее заседание 30 января.

На заседании суду давал показания по делу подсудимого Руффа, свидетель Мутуль.

В результате судебного следствия суд установил полную ответственность подсудимого Руффа за все злодеяния, совершенные в Риге, в бытность его комендантом города.

Далее суд переходит к допросу подсудимого Дежона фон Монтетона, генерал-лейтенанта германской армии, бывшего коменданта города-крепости Лепая.

С декабря 1942 года по июль 1944 года подсудимый командовал 391-й охранной дивизией. В этот период под видом борьбы с партизанами по его приказу выжигались целые районы вдоль железных дорог, мирное население — старики, женщины и дети — расстреливалось, уцелевшие жители угонялись на каторгу в Германию, а их имущество подвергалось разграблению.

В июле 1944 года 391-я охранная дивизия была разгромлена наступающими частями Красной Армии. Отступая с остатками дивизии, Дежон фон Монтетон приказал уничтожать на пути жилые дома, школы, монастыри, промышленные предприятия. В октябре 1944 года этот фашистский палач, отличившийся в расправах над мирным населением, был назначен на должность коменданта города-крепости Лепая и находился в этой должности до капитуляции Германии.

По приказам подсудимого в городе проводились массовые облавы на мирных жителей.

Как показывает сам Дежон фон Монтетон, из Лепая было угнано в германию более 12 тысяч советских граждан, оставшееся мирное население в принудительном порядке отправлено на сооружение оборонительных укреплений. Жители, не выполнившие приказ коменданта о выходе на оборонительные работы, обрекались на голод, пытки и расстрел.

Подсудимый признает, что по его приказу были минированы и приготовлены к разрушению все промышленные предприятия города, портовые сооружения, маяк и другие объекты.

Далее прокурор оглашает свидетельские показания гражданок Павловой и Щегловой о массовых расстрелах мирных граждан в деревнях, через которые проходили части, подчиненные Дежону фон Монтетону.

Подсудимый под давлением улик подтверждает, что эти факты действительно имели место.

В ходе судебного следствия установлено, что части 391-й охранной дивизии, которой командовал подсудимый, по его приказу под видом борьбы с партизанами занимались массовым истреблением мирного населения, сожжением деревень и грабежами. Это подтверждают в своих показаниях вызванные на суд свидетели А.П. Ковалев и бывшие военнослужащие германской армии Вайн и Шейфер.

На этом утреннее заседание суда заканчивается.

Вечернее заседание 30 января.

Заседание началось допросом обвиняемого Вертера, генерал-майора германской армии, бывшего коменданта полевых комендатур №№189, 186, командира обороны 16 армейского корпуса по охране побережья Рижского залива.

Суд устанавливает, что находившийся в Ленинградской и Калининской областях Вертер под предлогом борьбы с партизанами издал приказ о массовых расправах над мирным советским населением. Немецкие убийцы расстреливали население десятков деревень, а деревни стирали с лица земли. Зарегистрированы многочисленные факты, когда немецкие каратели, руководимые Вертером, загоняли советских граждан в дома и заживо сжигали.

Полевая комендатура №186, которой командовал Вертер, с марта по июнь 1944 года отправила на каторгу в Германию 17 000 советских граждан из городов Валмера и Цесис, 4 с половиной тысячи человек из г. Слоки. В апреле 1945 года войсками и жандармскими частями было угнано в Германию все латышское население из прифронтовой полосы.

Являясь начальником строительства обороны г. Риги и Рижского взморья, Вертер насильственно привлекал к тяжелым земляным работам мирных граждан и советских военнопленных. Немцы заставляли их работать под артиллерийским обстрелом.

Подсудимый является также соучастником разрушения промышленных предприятий, культурно-бытовых учреждений и других сооружений в городах Рига, Валмера, Цесис, Алуксне, Лимбажи и других.

Подсудимый Вертер подтверждает показания, данные им на предварительном следствии.

Свидетельница 72-летняя жительница г. Слоки Абикис в своих показаниях рассказала суду о том, как в начале осени 1944 года по приказу Вертера мирное население угонялось на строительство оборонительных сооружений, возводившихся под артиллерийским обстрелом.

Этот факт подтверждает свидетельница А.Г. Рослова, работавшая на строительстве оборонительных сооружений в районе г. Слоки вместе со своим сыном. Она говорит также о расстрелах немцами мирных граждан. От руки фашистских убийц погиб и ее муж.

По ходатайству прокурора оглашается текст акта комиссии по вскрытию мест захоронения трупов в г. Слоки. В акте говорится, что при вскрытии ямы было обнаружено 19 трупов с пулевыми ранениями и со следами страшных пыток.

Свидетель Быков показывает суду о преступлениях подсудимого Вертера, совершенных им на территории Псковской области.

— По приказу комендатуры, возглавляемой Вертером, все население района должно было явиться на определенный сборный пункт для отправки в Германию. Люди не явились. Тогда в район была направлена карательная экспедиция, которой придали полевую артиллерию. Карательный отряд в течении нескольких дней сжег дотла деревни Высоково, Акатьево, Костелево, Букино и многие другие.

— Затем немцы, — продолжает свидетель, — все население района объявили «партизанами» и запретили хождение из одного населенного пункта в другой. Нарушение этого приказа каралось расстрелом.

Допросом свидетеля Быкова вечернее заседание заканчивается.

Утреннее заседание 31 января.

Заседание начинается с допроса подсудимого Кюппера, генерал-майора германской армии, бывшего коменданта полевой комендатуры №818 в Даугавпилсе, военного коменданта города Саллус.

Отвечая на вопросы прокурора, подсудимый вынужден признать, что в августе—сентябре 1942 года, являясь представителем командующего тылового района армейской группировки на Украине, он осуществлял выселение всех жителей из 50-и километровой полосы. Это «выселение» заключалось в полном уничтожении населенных пунктов, истреблении людей и разграблении всего их имущества.

В Даугавпилсе на должность коменданта полевой комендатуры №818 Кюппер прибыл в феврале 1943 года. Будучи старшим военным начальником в отношении всех частей и учреждений немецкой армии, дислоцировавшихся в Даугавпилсе. Кюппер беспощадно расправлялся с мирным населением. В 1943 году им лично были организованны и под его руководством проведены карательные экспедиции под названием «венский лес» и «зимнее волшебство». Подсудимый признает, что эти экспедиции проводились крупными войсковыми силами с участием артиллерии и танков, что на протяжении многих десятков километров каратели выжгли селения, расстреляли жителей этих селений и что скот, сельскохозяйственный инвентарь, домашняя утварь увозились немцами.

В конце утреннего заседания, а также на вечернем заседании суду давали показания свидетели.

Вечернее заседание 31 января.

Суд переходит к допросу подсудимого Павеля — генерал-майора германской армии.

Судебным следствием устанавливается, что Павель в бытность командиром 15 пехотной дивизии при отступлении от Нарофоминска до Вязьмы, в конце 1941 года и в начале 1942 года, подвергал опустошению районы, через которые следовала дивизия.

В конце 1942 года подсудимый был назначен начальником лагерей советских военнопленных. Ему подчинялись все лагеря на территории Латвии, Литвы, Эстонии и части Белоруссии.

Зверский режим, установленный в лагерях, голод, болезни, пытки и издевательства приводили к огромной смертности среди военнопленных.

Выясняется также, что в апреле 1943 года во время карательной экспедиции против партизан в районе северо-восточнее Минска немецкие части сожгли много сел и деревень, уничтожили до 15 тысяч мирных жителей, которых в сводке верховного командования выдали за партизан.

Все эти кровавые злодеяния осуществлялись по прямым указаниям подсудимого Павеля.

На этом вечернее заседание заканчивается.

Утреннее заседание 1 февраля.

На заседании продолжался допрос свидетелей по делу подсудимого Павеля.

Далее суд переходит к допросу подсудимого Беккинга — штандартенфюрера СА.

Судебное следствие устанавливает, что Беккинг, будучи областным комиссаром в Эстонии, с беспредельной жестокостью проводил ограбление советских территорий. Путем террора и насилий он выкачивал у эстонского крестьянства все продовольствие, обрекая людей на голод и нищету.

Устанавливается также, что под контролем Беккинга находилось 2 концлагеря, где томились тысячи мирных советских граждан, согнанных из Сталинградской и Псковской областей. Зверский режим, установленный в этих лагерях, приводил к массовой гибели людей.

Допросом подсудимого Беккинга утреннее заседание заканчивается.

Вечернее заседание 1 февраля.

Заседание начинается показаниями свидетеля Трейар, вызванного по делу подсудимого Беккинга. Затем показания дают свидетели Анолик, иеромонах Псковско-Печерского монастыря Серафим Розенберг.

По просьбе прокурора оглашается заключение судебно-медицинской экспертизы. Экспертизой установлено, что массовое истребление мирных советских граждан и военнопленных на территории Прибалтики происходило в течении всего периода немецкой оккупации. С приближением наступающей Красной Армии немцы, пытаясь замести следы своих преступлений, разрывали могилы, сжигали трупы, места массовых погребений сравнивали с землей, запахивали и засеивали хлебами, переносили старые кладбищенские кресты на могилы своих жертв и т.д. Экспертиза считает установленными факты массовой стерилизации женщин и кастрации мужчин, осуществлявшихся гитлеровцами.

На этом вечернее заседание суда заканчивается.

Утреннее заседание 2 февраля.

На заседании начались прения сторон. Председательствующий предоставляет слово государственному обвинителю полковнику юстиции тов. Н.П. Завьялову.

Речь государственного обвинителя.

В начале своей речи государственный обвинитель подчеркивает, что чудовищные преступления подсудимых являются составной частью преступных планов германского фашизма, ставившего своей целью превращение всех свободолюбивых народов мира в рабов немецких империалистов.

Гитлеровские захватчики, оккупировав Советскую Прибалтику, упразднили государственную самостоятельность латышского, литовского и эстонского народов. Территория этих республик была объявлена частью немецких провинций «Остланд».

Немецкие захватчики ввели здесь колониальный режим, покрыли страну сетью тюрем и концентрационных лагерей, сотнями и тысячами истребляли советских граждан.

За годы немецкой оккупации в Советской Прибалтике от рук фашистских убийц погибло 1 миллион 435 тысяч 410 человек.

Огромный ущерб нанесли немецкие оккупанты народному хозяйству. В Риге, Вильнюсе, Каунасе, Таллине. Нарве и в десятках других городов Прибалтики немцы уничтожили несколько тысяч промышленных и коммунальных предприятий, железнодорожные станции, разрушили десятки тысяч жилых домов. В руины превращены города Нарва, Елгава, Тарту, Резекне и др. Только в Литве и Латвии немцы разрушили около 150 тысяч крестьянских хозяйств, отняли у крестьян земли, полученные ими в 1940—1941 годах от советской власти.

Немецкие вандалы уничтожили национальную культуру латышей, литовцев и эстонцев. Они разгромили Вильнюсский и Литовский университеты, разграбили и уничтожили сотни и тысячи школ, музеев, картинных галерей, библиотек, зверски расправились со многими лучшими представителями интеллигенции.

За все эти злодеяния несут ответственность подсудимые Еккельн, Руфф, Дежон фон Монтетон, Вертер, Кюппер, Павель и Беккинг. Они были организаторами и исполнителями злодейских замыслов гитлеровской клики, сидящей сейчас на скамье подсудимых в Нюрнберге.

— Перед вами, граждане судьи, — говорит государственный обвинитель, — на скамье подсудимых сидят преступники, но счету которых самые отвратительные, самые гнусные преступления против народов Прибалтики — литовцев, эстонцев, латышей и других народов нашей советской отчизны, преступления, которые по своей омерзительности превосходят самые чудовищные злодеяния средневековых инквизиторов.

— Именем замученных, убитых и растерзанных гитлеровцами советских людей, именем народов Латвии, Литвы и Эстонии, именем народов всего Советского Союза я обвиняю всех сидящих на скамье подсудимых в преступлениях предусмотренных статьей 1 Указа Президиума Верховного Совета СССР от 19 апреля 1943 года, и как государственный обвинитель требую, граждане судьи, приговорить всех их к смертной казни через повешение.

Речью прокурора утреннее заседание заканчивается.

Вечернее заседание 2 февраля.

На заседании слово предоставляется защите. Выступают: по делу подсудимого Еккельна — адвокат тов. Миловидов, по делу подсудимого Руффа — адвокат тов. Долгополов, по делу подсудимого Дежона фон Монтетона — адвокат тов. Санников, по делу подсудимых Вертера и Кюппера — адвокат тов. Маркевич, по делу подсудимых Павеля и Беккинга — адвокат тов. Дивногорский.

Затем председательствующий предоставляет слово подсудимым. Подсудимые Еккельн[187], Руфф, Дежон фон Монтетон[188], Вертер[189], Кюппер, Павель и Беккинг, признавая свою вину, просят суд о смягчении приговора.

Затем суд удаляется на совещание для вынесения приговора.

Приговор.

Военный трибунал признал подсудимых Руффа, Еккельна, Дежона фон Монтетона, Вертера, Кюппера, Павеля и Беккинга виновными в преступлениях, предусмотренных статьей первой Указа Президиума Верховного Совета СССР от 19 апреля 1943 года, и, руководствуясь статьей 4 Уголовного Кодекса РСФСР, действующего на территории Латвийской, Литовской и Эстонской ССР, и статьями 319 и 320 Уголовно-Процессуального Кодекса РСФСР, приговорил:

Еккельна, Руффа, Дежона фон Монтетона, Вертера, Кюппера, Павеля, Беккинга — к смертной казни через повешение.

РИГА. 3 февраля. (ТАСС).

Сегодня в 3 часа дня был приведен в исполнение приговор Военного трибунала Прибалтийского военного округа[190] над осужденными к смертной казни через повешение немецко-фашистскими злодеями: Руффом, Еккельном, Дежоном фон Монтетоном, Вертером, Кюппером, Павелем и Беккингом.

Приведение приговора в исполнение было встречено всеми присутствующими на площади единодушным одобрением.