Сборник по ЧЖ:NGE

Дождь

Мы тоже верим в мифы

Откройте нам в Валгаллу дверь!

(с) Гэльд, барон Эрнарский.

На перевале дождь!

Дождь над Токио — вода с прослойкой воздуха.

Иногда в воде попадаются люди — несомые ветром, захлестываемые полами плащей, геройски отбивающие наскоки воротников, капюшонов и поясов. Но чем сильнее тайфун, тем больше людей прячутся под крышу, и уже весьма скоро на дорогах их не остается вовсе. Змеи-электрички встают. Котята-малолитражки тычутся под навесы и в проезды: пусть заливает пол, если перевернет — будет хуже.

Под небом — вечным и просторным, единым для Родных Островов, Жемчужной Гавани и Великой Степи — остаются равнодушные горы, бесстрашные поезда-шинкасены, ленивые супертанкеры…

Да еще тяжелая техника, которая не успеет убраться до прихода тайфуна и не боится опрокидывания — даже под молотом ветра в горлышке перевала.

Восемнадцать бочонков-колес; низко-низко сидящая кабина — судя по количеству ручек, огоньков и кнопок на пульте, свинченная целиком с космического корабля; за кабиной к черной глыбе гидропроцессора прижаты четыре опорные лапы — а над всем этим баллистическая ракета «Тополь-Мать-его-так». Ну, то есть, раздвижная стометровая стрела. Подъемный кран Лейбхерр, именуемый в просторечии «удочка». Прошу любить и жаловать.

Перед краном две машины сопровождения цветов Токийской полиции, со смешными в молниях тайфуна красно-синими огнями; перед краном армейский трехосный грузовик с закрытым кузовом — выше крана чуть не вдвое. За краном урчит дизелем самосвал с шинами в рост человека. Сбоку от крана, в карман загнали танковоз с горелым остовом боевой машины — изуродованной до того, что уже не определить ни типа, ни флага на броне — черная копоть потоками на черном асфальте, гривки белой пены вокруг бахил.

В бахилах и оранжевом дождевике перед краном медленно-медленно пятится человек и светящимися жезлами в обеих руках показывает водителю «удочки»: давай, помалу на меня… Давай, давай! Человеку в суперкабине даже не до тайфуна: он видит только желтые свечи указателей перед капотом и слышит один лишь двигатель. Дизель стучит ровно… Ровно… Ровно… Проходим, проходим… Проходим…

Во все лобовое стекло — небо! Черное небо тайфуна; далеко на горизонте белопенное море.

Между ними город.

Город, ежемесячно горящий и избиваемый крупными калибрами.

Город, ежемесячно восстающий из пепла.

Город, где всегда есть работа тяжелой технике.

Токио-3.

А началось все с Мисато. Кто бы сомневался! Как вбила себе в голову, что надо поддерживать светлый образ простых и доступных обычному человеку служащих НЕРВ… «Уж если ее императорское высочество принцесса Мори катается на горных лыжах всего с двумя охранниками… Которых, к тому же, легко обставил залетный smorenskiy росиадзин Ба-ды-му, хи-хи… Пилот Синдзи Икари не может задирать нос. Тем более, что девушки там, Синдзи, краси-и-и-вые. И да, Аска, не надо сверкать очами. Ты тоже едешь. В форме. Нет, я сказала — в форме. С наградами. Меч? Ну, Синдзи, в прошлый раз ты его брал. Не вижу ничего плохого… Опять же, милашка Тодороки… Что? Ас… Асакура? Ну да, это ее мысль. Хотите, чтобы она поехала с нами? Хм… Что это вы скисли? Ну-ка живо собираться, не то и правда позвоню Нагато!»

Вот и вышло, что грозные герои, победители Ангелов, надежда и опора самой ООН, и прочая, прочая — тихо, как мышки, и быстро, как кошки — расселись по привычным уже местам. Мисато и Кадзи впереди, Синдзи Икари и Аска Сорью Лэнгли на втором ряду, Рей, Нагиса и Габриэлла — на просторном диване последнего ряда.

Откуда у Мисато в машине третий ряд сидений?

Кадзи на свадьбу подарил майору новую машину. Где нашел деньги, неохота даже спрашивать. В конце концов, у тройного агента — кроме трех шефов с клизмами наперевес — должны быть хоть какие-то плюсы?

Артем по службе отсутствовал, а Чихиро О’Хара застрял на подработке в отделе доктора Акаги. Сама доктор Акаги из-за тайфуна застряла в доме у мужа — Ларри О’Брайана. Как-то раз бравый сержант нес Акаги на руках — и, видимо, понравилось. Прости, Габриэлла!

Как Икари Гендо это пережил?

А пес его знает. Никто командующего не видал — с тех самых минут, когда в штаб-квартиру ворвалась Странная Компания. Ох, там и завертелось! Но с последнего боя прошло добрых полгода. Война практически закончилась. Все отплакали, кто дождались, недождавшиеся — отревели. Даже начали отстраивать окраины, до которых первые несколько ангелов руки не доходили, а потом уже просто и не возились — один черт, через месяц снова раскатают.

А теперь настало время починки сломанного и исполнения обещанного. Встреча, да. С японскими школьницами из клуба фанатов Икари, Аски, Нагисы. Автографы, фотографии с красотками. Приятно, что там! Крутит Кадзи баранку, улыбается Мисато, стелется дорога под колеса… По обочинам дворники метут листья, сучья, тащат спиленные деревья.

Час назад закончился, наконец, тайфун.

Тайфун отошел и душный дождевик можно скинуть. Черт, резковато содрал — на вороте пуговицы отлетели. Жаль.

Да и еж с ним, китайцы еще пластика наварят. Кран прошел перевал с холодным немецким достоинством, за ремлетучку не боялись — за трехосный-то КрАЗ переживать? — а карьерному БелАЗу так и вовсе здешние уклоны — разминка. Шины прогреть перед главным стартом.

Главный старт у него впереди. Далеко впереди. Сейчас можно отдохнуть — заслужили. И поесть. Вот миновали поселение горячих источников, отходящий за тайфуном ветер полощет плакат: «Рекомендовано офицерами НЕРВ!» Значит, скоро появится кафе «Нелегкий вечер». Пообедаем!

— Майор, мэм?

— Хикари?

— Внешний круг охраны. Спецколонна: тяжелый кран, самосвал и машина с бытовкой. Они будут останавливаться в кафе.

— Да… Мелочевку, конечно, можно было попросить проехать чуть подальше… Укажите им площадку с закатной стороны, но предупредите, что кафе снято на весь вечер школьным клубом, так что ужина им придется подождать.

В кафе шум и гам. Беличий выводок? Ерунда! Белкомуравейник не желаете? «Синдзи, распишись здесь, ну пожааалуйста!» «Симатта! Мое платье!» «Еще два пива» «Сожалею, красавица, но я женат» «Да. Точно. Кадзи женат. На мне!!!» «Сорью-сама, можно с вами сфотографироваться? О, прошу вас!»

Два класса старшей школы. На сорок девочек восемь парней. Девочки все поголовно фанатки Синдзи. Парни стеснительно мнутся вокруг Рей и Нагисы — к Аске подходить опасаются после того, как Тодороки в очередной раз выпросила у Икари катану «посмотреть». Парни тоже посмотрели, прониклись — и Аска не то, чтобы скучает от невнимания — но все же вызывает легкую оторопь в обществе. Как же, девушка вон того зверя с катаной. К-как это рубанет от плеча до… до пояса.

Габриэлла уже накушалась вволю и смотрит на мельтешение сквозь ресницы. Мисато откровенно ржет. Кадзи улыбается — открыто и без страха. Видимо, закончились его тайно-секретные дела, развязаны узелки, можно отдыхать. Рей улыбается спокойно — чему-то внутри себя. Мыслями сестренка определенно не здесь. Хотя автографы рисует охотно и фотографов не избегает.

А вот и спецколонна, о которой Мисато с большой важностью и секретностью на все кафе разговаривала по телефону. На площадку степенно, в три приема, складываясь, словно такса в будку, заползает желто-оранжевый автокран невообразимой длины. За ним, как в насмешку, широкий, высокий, кургузый карьерный самосвал. Ну и грузовик с крокодильей мордой и примелькавшимся зеленым кунгом — наверняка купленный у вояк по списанию — на их фоне вообще мелочь. Как и пара черно-белых седанов токийской полиции. Убедившись, что быстро перекусить не светит, полицейские вообще разворачиваются — здесь их ответственность закончилась. Дальше режимная зона Токио-3.

— Проснись, насяльникама! Вона указателяма: «Токио-3», аднака!

— Дошутишься, Барри, правда джамшутом сделаю… Так! Орлы, а встали, как орланы… Бобраны… Бараны!!! Почему еще колодок нет? Покатится, ты ху… Худосочными лапками своими его останавливать будешь? Эдик, ставь вторую канистру. Этот скат откати в кювет. Сам знаю, что запрещено, скажи — сейчас поменяем вторую пару и сразу приберем. А ты сходи поесть возьми. Что значит: кафе снято? Так и еж с ним! Пусть нам с кухни вынесут, а стол выньте из бытовки и поставьте на воздухе, в кунге духота до немогу.

Когда из машин полезли строители, и знаменитые гости, и официантки, и школьницы-фанатки — все на миг повернули головы к закатной стоянке. А Синдзи не повернул головы. Синдзи на Аску глядел, и не было ему решительно ни до кого дела.

Так что Рей пришлось тихонько потянуть брата за рукав:

— Синдзи! Синдзи! Это, похоже, тот…

Нагиса Каору голос понижать даже не подумала. Мисато в ухо шептать без толку, в таком гаме разве из пушки шарахнуть:

— Сестраааа!!!

— Убью, мелкая! Так орать! Что такое?

Нагиса оттянула сестру в уголок, где Синдзи наслаждался мгновением покоя. Рей уже что-то объясняла брату на ухо, и лицо у Икари вытягивалось все сильнее.

— Сестра… Мисато… Этот человек на подножке машины… Старший колонны, или как он там называется… Это он — комроты.

— Те танкисты, которых вы не опознали ни на одной фотографии.

— Ну да!

— Так… А у моста и кусков не осталось. Ну да после Странной Компании удивляться… Ладно. Тихо всем. Раздавайте автографы. Улыбайтесь! Телефон мне! Хикари!

— Майор, мэм!

— Номера техники: кран этот и прочее. Откуда она, где зарегистрирована, кто владелец… Быстро, быстро…

— Я перезвоню, майор, мэм!

— Хорошо… Кадзи, милый.

— Для тебя что угодно.

— Вон те парни у машин. Поговори с ними.

— Мягко посоветовать уехать?

— Нет! Наоборот. Возьми официантов. Извинись, что занято кафе. Сделай, чтобы они тут задержались. Габриэлла!

— Что случилось?

— Случилось… Случилось… Пойдем со мной. Нет, дробовик оставить, это приказ… Что, Хикари?

— Майор, мэм. Обещайте, что не станете ругаться.

— Еще чего! А ну говори — что там?!

— Это компания «Пингвин-строй». У них на логотипе такой э-э… Пингвин… С таким э-э… На спине рюкзаком…И надпись: пен-пен.

— Я так долго… Хотела с вами увидеться. И вот… Не знаю, что спрашивать.

Собеседник пожимает плечами:

— Спрашивайте, не стесняйтесь.

— Наверное, самое главное — почему вы здесь?

— Почему именно здесь, или почему нам дома не сиделось?

Габриэлла не улыбается. Маленький медвежонок на столе перед ней — и тот веселей глядит.

— И то, и другое.

Стол гладкий: строганные и полированные доски. Минуту назад из кафе прибежали девушки. Поставили чашки с бульоном и рисом. Чайник с чаем. Зеленое мороженное из чайного листа, которое по-настоящему делают лишь в одном на Земле переулке.

— Обычно спрашивают: почему жив.

Габриэлла вздрагивает и натурально прячется за медвежонка:

— Я… У меня не было выбора. Что в моих извинениях теперь толку…

— Стоп! Извиняться должен я. Неудачно сказанул. Вовсе не считаю вас виноватой.

— Но я же вас вызвала.

— А мы приняли вызов. Никто не просил нас, образно говоря, снимать трубку.

Ферраро выдвигается из-за медвежонка — словно из окопа встает:

— Так почему?!! Почему, синьор?! Что вас двигало сюда?! Что мы вам значим?! Ведь была не только ваша рота. Еще три группы вашего spetznaz в самой штаб-квартире!

— То, что Мисато назвала Странной Компанией?

Странная Компания перед щитом; за щитом уже вход в ангар с EVA, куда нужно доставить пилота Икари. Сам Синдзи собран и спокоен: если в кабине самурайский клинок — как валидол под языком. Габриэлла позади: очки разбиты осколком, лицо перемазано, волосы поверх разгрузки, руки исцарапаны, но не дрожат. Ферраро держит коридор. Добежали!

Щит поднимается. Компания входит в ангар. Слышен топот сапог по металлу — подмога? Погоня? Габриэлла успокаивает дыхание, выбирает слабину на спусковом крючке.

И тут из-за угла появляется…

Она сама — Габриэлла. Так же разбиты тактические очки, так же подрезаны волосы. И с ней парень — младший брат Синдзи. На лицо точь-в-точь, но взгляд больше добрый, чем твердый; и идут в обнимку. И та, вторая Габриэлла, шепчет «Синдзи, любимый, дошли! Вот и ворота!» — и тоже вскидывает дробовик, и тоже застывает, пораженная зеркальным сходством противника.

А из-за второго угла выходит второй — то есть, уже третий — Синдзи. Видит одинаковых девушек, наставивших друг на друга стволы… Видит самого себя…

Вскидывает руку с крестиком — Габриэлла еще успевает подумать, что где-то она видела такой простой гладкий четырехсторонний крест — а новый Синдзи кричит: «Мисато!» — и вспышка.

Пламя белое!

И все — потом подобрали без сознания. Хорошо хоть — свои подобрали. Чем закончилось? Кто все эти люди? Ферраро-два из иного мира, влюбленная в Синдзи-два, судя по улыбке до ушей — влюбленная счастливо и взаимно. Синдзи-три в окровавленной рубашке с подарком Кацураги в руке. Говорящий кот — пингвину брат — и невесть откуда вылезший лесной еж, на которого, по слухам, удачно сел вражеский пулеметчик в ключевом коридоре пятого сектора…

Тигр! Громадный тигр, встретивший Странную Компанию в Догме…

И еще…

— И еще такой был парень в кожанке. Майя его особенно благодарила. Огнемет потом растоптал. Сказал, кто меня-де еще раз назовет огнеметчиком — сокрушу!

— А тигр-то куда делся?

— А пес его вместе с Икари-старшим знает… Вот ведь нахваталась… А что за песня?

— Мы счастливее очень многих… И японских богов сильней… Вашу землю творили боги — мы творим города на ней! Каждый месяц, после каждого ангела так вот и творим…Смелость города берет — смелость строит города! Понимаете, Габри, ну так вот все рвутся оружие носить! Я вот тоже думал… Ствол в руки — крутой Уокер. Идиот…

— Вот уж что понимаю! Но меня-то даже и не спросили!

— Что-то они долго беседуют.

— Ну, надо же Габри парень вместо О’Брайана.

— Мисато! У тебя одно на уме.

— Подойдите к чуду трезво. Зачем вообще нужно чудо? Чтобы тому, кому плохо, стало хорошо. А Габриэлла испереживалась, я-то знаю. Пусть хотя бы теперь порадуется! Да, он из иного мира. И что? Вот к нам на Острова приплывали корабли из неведомых стран. Это ведь в самом деле люди из иного мира. Живут по-иному. Думают по-иному. Мы их гайдзинами зовем. Но ведь не кушаем же с рисом! И вообще, Аска! Помнишь, что Габри рассказывала про встречу в штаб-квартире во время боя?

— Если я не ошибаюсь, у каждого из нас были… Встречи?

— Да, Рей. Я вот сам себя видел. Ну и… В общем… Хорошо, что я этот… А не тот.

— Давно хотела спросить… Почему же я ничего не видела?

До сих пор молчавшая, Нагиса кривится:

— Мы с тобой были физически в другой стороне. Сильно не совпали по месту-времени. И знаешь? Я тоже очень-очень-очень рада. Что я, как выразился наш взводный, «этот» человек. А не «тот»… Совсем не человек.

— Вот и Рицко что-то отмалчивается. — Мисато мотает головой. — А Кадзи вовсе не понял, о чем речь.

— О чем речь! Конечно, вы можете позвонить в любое время. Мы же официально зарегистрированы и все такое. Напишут нам повестку, и пусть выспрашивают хоть сутки напролет… Сейчас-то мы при деле, пора ехать. Да и ваши уже коситься начали.

— Ну да. Аска, наверное, как это… «Na hvoste skatchet». А я еще сколько хотела спросить… Что же это получается, теперь наш мир — это сумма, результат… Как говорила Акаги, superpositia… Наложений соседних миров? И мы сами — мы сумма нас же… Наших же отражений?

— Люди очень долго жили, не подозревая о существовании Америк. Потом научились сосуществовать — одни с индейцами, другие с белыми захватчиками. Потом научились ждать зеленых человечков с Луны. А тут всего-то соседи из параллельного мира.

— Ну, иногда за чисткой оружия я думаю — уж лучше бы зеленые человечки. Синьор! Вы так и не ответили. Почему вы здесь? Почему именно вы? Почему именно здесь?

— А как я остался в живых, уже не интересно?

— Я думаю, что если узнать ответы на первые три вопроса, ответ на этот четвертый будет сам собой.

— Да… Разговоры, разговоры. Никакого действия… Почему вы носите дробовик, а не ридикюль? Потому что вы хотели этого.

— Не забывайте, что в Школе меня воспитывали мужчины. Они воспитали не такую девушку, каковы они обычно. А такую, какую мужчинам было бы приятно видеть рядом. Они-то и дали мне дробовик вместо сумочки.

— А мне всю жизнь впаривали сумочку вместо дробовика. Когда представился случай и Засядько предложил — я не колебался. Своих не спрашивал — уверен, что не колебались и они… Вон тот парень — видите, не сводит глаз с Мисато, даже Кадзи занервничал?

— Вижу. И что?

— Он прибился зимой. Неплохо в компьютерах разбирается. Сказки рассказывает славно. Например, говорит, что из Находки по льду пришел на север Хоккайдо. Просто так вот взял — и пришел. Потому что очень хотел.

— Но… если это правда?

— Если это правда, Токио-три нас никогда не отпустит. Год прошел — те же, там же. И возвращаться никакого желания. Интересно, что в этой Вселенной рисует Хидэаки Анно?

Габриэлла смеется. Впервые за весь разговор — громко, радостно. Из кармана достает конверт со старомодным в некоторых мирах компакт-диском:

— По мотивам ранобэ — «Хлад». Три сезона. Урадзимиру-сан такой… Такой… Кавайный!

На перевале дождь.

На этот раз не тайфун — обычный тропический ливень. Даже разметку видно.

Спецколонна прошла, регулировщики свернулись и освободили дорогу. Снизу, от давно угомонившегося кафе и города, мелькают фары: идет грузовик с крокодильей мордой. С обеих дверей кабины светящейся краской, бело-золотым пятном — улыбается Пен-пен, при неизменном ранце на спине. Дождь настолько притих, что слабое свечение от нарисованного пингвина бликует на мокрой дороге.

Грузовик останавливается у платформы танковоза. Тягача нет: видимо, сгоревшую машину решили оттащить потом, при лучшей погоде. Паленый танк не суперценный кран, может и постоять на перевале несколько дней.

Из кабины грузовика тяжело выбирается человек, не обращая внимания на потоки воды, ковыляет к сгоревшему танку. Прикасается кончиками пальцев. Смотрит на пятнышки копоти. Шепчет:

— Полковник, помните Скалат?…

Потом, наплевав на копоть, прижимается к грязному катку лбом.

(с) КоТ

Гомель, 5.04.2013