Сборник рассказов

Объект-18

— Девятый, на связь. Получен приказ о вашем переводе. На «Звездной-8» аварийная ситуация, они запросили звездолет техподдержки, вас выводят из состава экспедиции для оказания помощи. Как поняли?

— Я девятый. Повторите сообщение.

— Девятый, у вас проблемы с передатчиком? Получен приказ о вашем переводе на «Звездную-8».

— Нет проблем. Принято.

— Расчетное время следования до пункта назначения два часа, передаю координаты и схему маршрута. Конвой, внимание. Перестроение по моей команде на счет ноль. Старт звездолету техподдержки через пять минут. Девятый, подтвердите готовность.

— Я девятый. Выполняю расчет оптимальной траектории. Старт на счет «ноль» подтверждаю. Запрашиваю канал руководителя экспедиции.

— Минута на прощание, — сказал главный пилот, словно отговаривая, но канал дал.

Щелчок в коммуникаторе.

— Владимир Викторович! — голос пилота девятки мгновенно утратил бодрость и металлический оттенок, — что происходит? Почему меня сняли?

— «Звездная» запросила корабль техподдержки через систему быстрого реагирования. Их техничка не вернулась на базу. Пилот утратил контроль, истерил перед тем, как связь оборвалась. Ищут звездолет из тех, что поблизости, для проведения поисковой операции. Как будто у меня каждый человек не на счету!

Руководитель экспедиции даже не пытался скрыть недовольство.

Тридцать секунд до конца сеанса связи.

— И что, больше некого… — голос сорвался, Ева прикусила губу. Надо было просто попрощаться. Сказать что-нибудь достойное, пожелать удачи, отпустить шуточку насчет истерики чужих пилотов. Бывалый космический рейнджер наверняка так бы и сделал. Но у Евы это первая экспедиция… Приводной маяк на гипер-прыжок запищал так противно и в то же время жалобно, что у нее внутри как будто что-то оборвалось.

— Ева, мне жаль, правда, жаль.

Оставшиеся двадцать пять секунд, пока Ева еще могла с гордостью называть себя пилотом экспедиции, научрук честно потратил на искреннее сочувствие своей несостоявшейся подчиненной.

— У нас еще один эвакуатор в составе, а у них — нет. Какие твои годы… Слетаешь.

Конечно. На втором звездолете техподдержки пилот Александр Истомин. Десять лет стажа, две межзвездные экспедиции и орден мужества. Эвакуаторщиком его даже задиристые разведчики не называли — понимали, на кого будут молиться, случись что.

— Ясно. Что ж… до свидания, Владимир Викторович. Успехов вам. Режим связи — «Космос». Девятый — главному. К старту на «Звездную-8» готов.

Ее вывели из аудиорежима экспедиции. Переговоры, которые велись по ближней связи, разом оборвались, и Ева все-таки не удержалась — захлюпала носом. Бортовой Искин поинтересовался психоэмоциональным состоянием пилота.

— В ожидании чуда, — буркнула Ева.

— Черный юмор? — уточнил Искин.

— Нет, логика. Текущая реальность — дерьмо!

Ева мечтала о звездолетах космической разведки с детства и, надо отдать ей должное, упорно шла к цели. Закончив Институт Космических исследований, она сдала все тесты на высшие баллы и наивно полагала, что в закрытый клуб участников межзвездных экспедиций можно попасть, вежливо постучав в дверь и предъявив диплом. О связях, деньгах и служебных романах, закрученных с целью продвижения по карьерной лестнице, она задумалась всерьез только начав получать отказ за отказом. Эта проигрышная серия Еву отрезвила. Она засунула в задницу мечту о звездолете-разведчике и романтику дальних перелетов… то есть до поры до времени похоронила все это глубоко в сердце и пошла переучиваться на управление звездолетом техподдержки, который разведчики пренебрежительно называли эвакуатором. Шансы попасть в межзвездную возрасли в разы, но не хватало опыта работы в космосе, который Ева нарабатывала, ползая на транспортнике по солнечной системе.

Два с половиной года она коллекционировала вакансии пилотов, успешно сданные тестовые задания, пройденные медкомиссии и красные штампы «отказано» на анкетах. Пока, наконец, в лице Владимира Викторовича ей не улыбнулась удача. Одного ее конкурента забраковали медики, другой успел получить более выгодное предложение, и Еву допустили до этапа собеседования с главным пилотом, который с сомнением качал головой всякий раз перед тем, как задать вопрос. На третьем вопросе в кабинет неожиданно заглянул руководитель экспедиции. Его внезапное заступничество решило дело.

— Как не нужен? Что значит обойдемся? — сказал он. — Очень нужен второй эвакуатор! Жизненно необходим, — и подмигнул Еве.

В тот момент она была готова за него умереть или заняться с ним любовью прямо на глазах у изумленного главного пилота, но жизнь Евы Владимиру Вкиторовичу оказалась без надобности, а секс у него был с утра с ксенологом Оленькой. Во время общего собрания Оленька бросала на Еву такие взгляды, что та мысленно сочувствовала инопланетным хищникам, которых Оленьке предстояло изучать в перерывах между сексом с руководителем, привлечением внимания руководителя и отваживанием от руководителя конкуренток.

Сегодня Владимир Викторович оказался бессилен. Именно в тот момент, когда экспедиция стартовала, а из глубин сердца Евы всплыл помутневший от времени образ звездолета-разведчика, выяснилось, что космические дали могут и без нее обойтись. А Ева поедет на своем эвакуаторе страховать корабли, роящиеся вокруг какого-то дурацкого артефакта. Гнилая ступенька в карьерной лестнице… Разочарование, отравленное утратой веры в мечту… Далее — нецензурно.

Искин что-то бубнил про допустимый уровень стресса, который является естественной реакцией человека на изменение ситуации. Ева зло размазала слезы по щекам и утерла нос. Звездные разводы гипер-перехода, всегда приводившие ее в состояние легкой эйфории, обернулись безвкусной мазней.

— Я звездолет техподдержки. Бортовой номер 9/4312. Курс на Крабовидную туманность изменен. Следую курсом «Плутон — „Звездная-8“». Время до перехода в конечную точку один час восемнадцать минут, — Ева отправила рапорт, сообразила, что ничего не знает о цели своего путешествия и о своем временном пристанище и добавила:

— Запрос на ретранслятор: характеристика пункта назначения.

«Звездная-8» мобильная исследовательская станция, построенная методом вакуумного монтажа… Интернациональный проект… — Ева листала справки со скоростью Искина, перепрыгивая строчки и абзацы. — Артефакт, впервые обнаруженный на расстоянии 0,35пс от Солнца удаляется от солнечной системы… имеет форму неправильной спирали и хвост, аналогичный кометному… Всплески активности и выбросы вещества сменяются состояниями относительного покоя, в которые возобновляется деятельность по изучению Объекта… Резкие колебания параметров отмечались при попытке провести пилотируемый корабль через мультиспиральное ядро. Программа исследований была приостановлена ЦИА (Центр изучения аномалий) … Принято решение о возобновлении постоянного мониторинга силами сменных экипажей мобильной станции с учетом периодической активности Объекта…

Пятнадцать лет назад тема Объекта, случайно обнаруженного одной из экспедиций на границе Солнечной системы, обсуждалась бурно. Еве тогда было одиннадцать. Она не пропускала ни одной сводки новостей из космического пространства, знала наизусть имена и послужные списки всех знаменитых капитанов и космических разведчиков, и по ночам, свернувшись под одеялом, представляла себя в их ряду. Об аномалии, разраставшейся на границе солнечной системы она, конечно, слышала. Разглагольствования диванных экспертов и комментаторов, сыпавших жареными фактами, маленькая Ева принимала за откровения чистого разума и, затаив дыхание, вглядывалась в схематичные изображение Объекта, похожего на головастика, собранного из скрученных спиралей. Но эфирные страсти остыли так же быстро как вскипели, и постепенно интерес к Объекту сошел на нет.

— Десять минут до гипер-прыжка, погрешность 72 %. Произведена стандартная коррекция курса для безопасного выхода к пункту назначения, — сообщил Искин.

Ева подскочила в кресле и вывела на боковой дисплей навигационную систему. Будет тут погрешность… Расчетом оптимальной траектории она и не начинала заниматься.

— База «Звездная-8». «Девятый», ты что, мать твою, вытворяешь?! О дистанции выхода из гипера не слышал? У нас спутник наблюдения снесло от возмущений.

— Я девятый. Координаты точки выхода рассчитаны в пределах минимальной допустимой дистанции. Наблюдаю спутник. Схода с траектории не обнаружено. Рада приветствовать, готова к работе.

— Тьфу! Баба за рулем — обезьяна с гранатой, — зло сказал сипловатый мужской голос.

— Я девятый. Осуществлен маневр торможения. Угрозы станции нет. Жду вводную.

Ева прикусила губу и покачала головой. Погрешность она едва успела скомпенсировать, но из гипер-прыжка вышла чисто.

Вот куда они пропадали? Все те мальчишки с летного факультета НИИ Космических исследований, которые вместе с ней тряслись перед экзаменом, помогали, если что-то не получалось, с благодарностью принимали помощь, если что-то не получалось у них, отмечали вместе первые победы, влюблялись в нее, в конце концов! Неужели всем им так же как обладателю хрипловатого голоса со «Звездной» суждено заразиться женоненавистничеством? А она-то наивно полагала, что предупреждение инструктора летной подготовки: «Ты не представляешь, что тебя ждет, девочка» относилось к перегрузкам и бытовым проблемам!

— Я «Звездная-8». Передаю карту региона, уточненную схему Объекта, разбивку по спутникам, схему расположения рабочих стыковочных узлов Станции.

Теперь с ней говорили механическим голосом.

— Принято.

— Квадрат, в котором находился аварийный звездолет, в момент потери связи, обозначен желтым. Согласно последней полученной телеметрии, пилот жив, но недееспособен. Требуется буксировка из зоны активности Объекта. Квадраты, обозначенные красным, обходить! Сквозь витки не ломись — там гравитационные аномалии, ищи бреши.

На какие-то сотые доли градуса голос «Звездной-8» потеплел, когда его обладатель произносил предупреждение. А может быть, Еве это показалось.

— Разрешите приступить к выполнению задания?

— Разрешаю.

Ева развернулась, мельком взглянула на железный бок станции, ощетинившийся антеннами, и пошла прямо на Объект. Искин «Девятки» подключился на частоту «Звездной-8». В эфире бессильно матерились разлетевшиеся разведчики — все слишком далеко. По самым оптимистичным подсчетам первый из них пробьется к зоне бедствия через несколько часов. Отбуксировать тяжелый звездолет он все равно не сможет. Будет стыковаться, терять время на беготню по шлюзам, эвакуацию пилота, все это время оба звездолета будут неуправляемо висеть, уповая на милость бортовых систем…

Ева понимала чужую досаду и злость, но эфир ей нужен был чистым.

— Общий канал в текстовый режим, отфильтровать по актуальности, — сказал она. — Приоритет связь с базой «Звездная-8» — оставь на аудио.

— Рациональное решение, — одобрил Искин, пустив на боковой дисплей бегущие строчки чужих переговоров.

Гигантское колесо светящегося газа катилось по дисплею внешнего обзора, вспыхивая мелкими завихрениями, напоминавшими протуберанцы звезд. Внутрь было вложено еще одно, поменьше, вращающееся в противоположную сторону. И еще одно, и так до бесконечности, словно в детстве смотришь на волчок и не понимаешь, куда исчезают тщательно отслеженные линии. Только здесь было несколько волчков, вставленных один в другой. И вращались они разнонаправлено.

Непознаваемая бездна. Пятнадцать лет исследований, десятки зондов, дронов и кораблей, потерянные человеческие жизни, сломанные судьбы ученых… Затаив дыхание, Ева погасила скорость, включила маневровые двигатели, отыскала щель, приоткрывшуюся в подвижном лабиринте, скользнула в нее и словно провалилась сквозь пылевую бурю в торжественную первозданную темноту как в колодец. За «колодцем тьмы», волшебные танцы сужающихся колец возобновлялись. Витки взрывались вращением, сжимались, распускались, змеились по пространству в стремлении охватить бесконечность… Был во всем этом невероятный нечеловеческий ритм и смысл.

— Нам туда, Девятый, — тихо сказал Ева своему звездолету. — Волнуешься?

— Хорошая шутка, — одобрил Искин. — Согласно статистике семьдесят процентов пилотов прибегают к ней в экстремальных ситуациях. Ты в норме.

— Отлично. Теперь отключи свою дебильную программу общения и работай!

Системы ориентации барахлили, Искин выдавал предупреждения одно за другим. Дроны, брошенные на разведку, путались в аномалиях, не успевая обнаружить аварийный звездолет. Его маяки Ева пока не запеленговала, хотя если верить схеме сварливого диспетчера «Звездной», она прошла заданный квадрат Объекта дважды. Секунду поколебавшись, Ева двинула звездолет сквозь еще один виток и получила возможность посмотреть «волчок» изнутри. Ладони стали влажными. Цепляясь за привычные понятия, она придумывала, на что все это похоже. На галактику? На пылевые кольца планет? Пожалуй. И еще — на туманность. Да, точно, на диффузную… Нет, вот здесь — на планетарную…

Коррекция курса.

Страх медленно отступал и вновь брал за горло. Звездные скопления? Господи, да ни на что оно не похоже! Свалка колец Мебиуса! Или весь космос сразу. Где же этот чертов звездолет…

Прошла гравитационная волна, зацепила краем и бесследно растаяла, крутанув тяжелую машину как скорлупку. Полыхнула метеоритная защита, разбивая космический мусор, который притянуло следом. Разглядев крохотную щель свободного пространства, Ева скользнула туда и обнаружила аварийный корабль.

— База, я «Девятый», — сказала Ева, не сводя с него глаз. — Вижу звездолет техподдержки со «Звездной»! Передаю координаты. Звездолет не управляется. Сохраняет положение в пространстве за счет работы маневровых двигателей. Похоже, на автоматическую подстройку. Связи с пилотом нет. Приступаю к буксировке.

— …вятый…нял… …тори конец сообщения! — донеслось сквозь треск помех.

— Приступаю к буксировке, — сказал Ева и подошла ближе, рассматривая находку.

Звездолет техподдержки, потерявшийся в витках спирали, был одного класса с ее «Девяткой». Передние механизмы захвата намертво держали помятый беспилотник с разбитым маршевым двигателем. Стало ясно, почему «Звездная» не справилась своими силами и запросила помощь со стороны. Спасателя спасать.

Ева кралась за дрейфующим звездолетом, не обращая внимания на облако мелких обломков, которое притащило с очередным вздохом живого лабиринта и газовые протуберанцы, крутившиеся вокруг. Искин поднял щиты. Ева не позволила себе отвлечься на мигающую приборную панель, дрожь корпуса и вспышки противометеорной защиты.

Десять метров, пять… Два… Толчок, напряженный гул механизмов, выдвигающих тяжелые захваты. Звездолет тряхнуло. Неужели сорвала?!

— Контакт осуществлен, сцепные устройства в работе, — доложил Искин.

Ева выдохнула и взглянула на дисплей, словно спрашивая играющие спирали, ну что, отпустишь?

Обратный путь до «Колодца тьмы» был нелегким, но провалу Ева обрадовалась как родному. Просторно, тихо, есть связь. По корпусу не барабанят обломки астероидов, пробившие щиты. Чего она так испугалась, влетев сюда в первый раз…

— База, я «Девятый», осуществляю буксировку аварийного звездолета. Как слышите?

— Наконец-то!

Пауза в эфире.

Вздох облегчения и тихая ругань в сторону от микрофона, которую как обычно в таких случаях слышит весь космос.

— Ладно… Тебя как зовут, Девятка?

— Пилот второго класса Ева Платонова.

Грубоватому голосу «Звездной-8», надолго потерявшемуся в треске помех, Ева тоже обрадовалась.

— Ева… Ишь ты! Валентин Поремов — командир летного подразделения. Заходи к четвертому шлюзу параллельным курсом. В километре груз отпустишь. Я его на автоматике причалю. Соблюдай дистанцию, «Девятка»! Будь на связи. Всем остальным не засорять эфир!

Валентин Поремов оказался невысоким здоровяком с заметной сединой в волосах, суровым и неприветливым. Он сухо поздоровался и отошел к носилкам, возле которых суетились медики. В стыковочную зону сбежались сотрудники станции. Еве оставалось только робко выглядывать из-за широкой спины нового начальника. Носилки уплывали в медотсек. Чтобы рассмотреть спасенного пилота Ева встала на цыпочки и вытянула шею… Женщина! Так вот в чем причина неласковой встречи.

— Ты еще здесь? — обернулся Поремов. — Я же сказал марш отдыхать! Через диспетчерскую. Там оформят, каюту тебе определят. — Он потер рукой нахмуренный лоб. — Хорошая работа… Молодец, Ева.

И ушел. Сослуживцы, приглушенно переговариваясь, двинулись за носилками. Кто-то хлопнул Еву по плечу, кто-то горячо поблагодарил. Техники занялись осмотром причаливших звездолетов. Ева отключила связь с Искином, сняла клипсу наушника, сделала несколько шагов и растерянно остановилась посреди ангара.

— Ева, да?

— Да, — губы еле шевелились от усталости.

— А я Кевин, — улыбнулся немного нескладный темноволосый парень, — пойдем, провожу. Уж куда-куда, а в диспетчерскую я — с закрытыми глазами. Я там работаю. На ты — можно?

— Угу, — они зашагали по коридору, — А… она… Что случилось с вашим пилотом? — спросила Ева, кивнув в сторону гермодверей, за которыми скрылись носилки.

— Лариса Вязигина. Что случилось — никто не понял. Сначала навигация накрылась, потом крики, а дальше — такой бред! Ева, у тебя дети есть? — неожиданно спросил Кевин.

— Нет… еще.

— А у нее — двое. Она с ними разговаривала до самого обрыва связи, — Кевин передернул плечами, — звала их, звала, пока не вырубилась… умоляла дождаться… Как будто видела… Жуть!

В предоставленной коморке Ева, у которой от усталости дрожали коленки, рухнула на кровать и закрыла глаза. Голову разрывало от впечатлений. Разговор о детях ее неожиданно взбудоражил. Стресс, о котором Искин «Девятки» так благодушно отзывался как о нормальном состоянии пилота, нашел трещинку, в которую потоком хлынули все впечатления, накопленные за день, и все подавленные эмоции. Сон выглянул из темноты и умчался прочь. Перед глазами неслась бездна, уложенная в волчки Объекта.

Подсвистывала система вентиляции, по переборкам прокатывался далекий гул поворотных механизмов гигантских уловителей частиц, закрепленных на корпусе станции. Где-то на этаже периодически шипел гермолюк. Голоса бортового Искина отчаянно не хватало. Все звуки были чужими. Люди, которые ее встречали, оформляли и угощали ужином — незнакомыми. С дальнейшим назначением полная неопределенность. На «Звездной-8» есть свой эвакуатор. Вязигину в случае чего наверняка найдут, кем заменить. Вторая машина техподдержки и лишний пилот здесь не нужны — на двоих здесь попросту не хватит аварийных ситуаций.

Ева грустно улыбнулась, вспомнив, как в детстве мечтала попасть в настоящую аварию в космосе. Начало всегда было трагическим — отказ противометеоритной защиты или двигателей звездолета. Вариантов развития сюжета предполагалось два. Первый — раненую Еву спасает знаменитый звездный капитан. Второй — Ева спасает знаменитого звездного капитана — мужественного красавца, звали которого не Петя и не Коля, а Рональд или Райан. Либо еще как-нибудь в зависимости от настроения, но непременно с благородной раскатистой «р» в имени….

Ева придумала его очень давно, когда в детстве навернулась с летних коньков «Антиграв-стритлайн». Защита — для слабаков! Сузить полосу антигравитации на подошвах до тоненького лучика считалось у ребят в парке особым шиком. Вот она и сузила. Земля-небо, земля-небо… бах! Ева открыла глаза и поняла, что встать сама не сможет. Черная дырка на колене заполнилась красным до краев. Кровь сначала закапала, потом полилась. Кто-то из старших ребят вызвал скорую. Коленку забрызгали шипучими антисептиками и утыкали регенераторами. Было бы очень страшно, если б не мужественный капитан, в присутствии которого она не могла позволить себе плакать как маленькая…

Ева натянула одеяло до подбородка и уткнулась носом в подушку. Это сейчас ей смешно. А в детстве, особенно в переходном возрасте она была влюблена в своего воображаемого покорителя космоса похлеще, чем девчонки из класса в звезд шоу-бизнеса. Его образ при любом удобном случае всплывал перед глазами, заставляя сердечко сладко замирать, и потускнел только во время обучения в «НИИ Космических исследований», где девушки были в дефиците, и Ева не уставала влюбляться в совершенно реальных персонажей, которые отвечали ей такой же непродолжительной, но горячей взаимностью.

Утром ее вызвал Поремов. Своего кабинета у командира летного подразделения не было. Если он находился на станции, то сидел в диспетчерском центре за отдельным пультом, отгороженным перегородкой. Он хмуро признался, что отправил в ЦИА запрос насчет лишнего эвакуатора и на время ожидания распоряжений поручил Еве помочь с доставкой грузов, которые транспортники скидывали неподалеку от точки выхода, а Вязигина таскала к шлюзам.

«Стоило ради этого заканчивать факультет летной подготовки НИИ Космических Исследований», — подумала Ева, посмотрела на гигантскую схему Объекта-18, распластавшуюся по вогнутым экранам диспетчерской, и сказала:

— Конечно.

Следующие два дня неопределенности и разовых поручений ей после смены скрашивал Кевин — показывал станцию. Хороший парень, лишь бы не вообразил себя чем-то большим, чем друг.

— У нас тут здорово на самом деле, только тесно немного. Большую махину строить нельзя. Объект постепенно ускоряется — будет не угнаться. Останешься, если предложат? — спросил он.

— Я еще не решила, — ответила Ева с таким скучающим выражением лица, что Кевин заметно погрустнел и не пошел ее провожать.

Вот так вся жизнь и пройдет. Не в экспедициях, а между доставкой грузов, разовыми поручениями, бесконечным ожиданием назначения и работой на транспортниках. Ни звездолета-разведчика в перспективе, ни красавца-капитана — черт дернул его вспомнить, теперь из головы не идет! Прямо как на третьем курсе, когда Ева впервые села за штурвал учебной машины без инструктора.

Стыковку на тот момент курсанты еще не освоили, стартовали с вакуумной палубы списанного флагмана, который наматывал круги в плоскости эклиптики, превратившись в учебно-тренировочный центр. Ева торопила ночь перед полетами, была в себе уверена как никогда, последовательность действий, многократно отработанную на тренировках, помнила как таблицу умножения. Беды ничто не предвещало.

— Шестой учебный, доложите готовность.

— Я шестой учебный. Готов. Разрешите взлет?

— Разрешаю.

В точности как в симуляторе стартовая палуба качнулась и ушла назад. Ева взглянула на далекий шарик солнца, облизнула пересохшие от волнения губы и неожиданно запаниковала. Потерялась. Не смогла поверить, что все происходит не в кресле симулятора, что все это — штурвал, дисплеи обзора, консоли управления двигателями — теперь ее жизнь. Абсолютный реал.

«Не разворачивай маневровые, у тебя взлетный режим. Ответь диспетчеру», — нарочито буднично посоветовал ей звездный капитан.

Ева заметалась взглядом по панели управления. При чем тут диспетчер?!

«Ответь, парень нервничает похлеще тебя. Поймешь, когда поменяетесь с ним местами».

— Диспетчер, я шестой учебный, готов к построению, — сказала Ева.

— Шестой, передаю схему построения, — таким же дрожащим от волнения голосом откликнулся одногрупник, координировавший действия курсантов.

«Теперь убирай тягу. Маневровые двигатели — в нейтраль».

— Маневровые двигатели в нейтраль! — одновременно с призрачным собеседником прошептала Ева, разом вспомнив всю тщательно заученную последовательность действий.

На краю сознания мелькнула мысль, что капитан выглядит усталым, он словно размывался с течением времени. Мысленно поблагодарив его за ту зацепку, которая помогла справиться с волнением, Ева вошла во вкус, и первый полет захватил ее без остатка.

Очнувшись от внезапно нахлынувших воспоминаний, она рассеянно скользнула взглядом по грубым сварным швам на стенах. На «Звездной-8» следы недофинансирования были заметны повсюду, начиная со стыковочных устройств и кончая столовой.

«Твой максимум — это Кевин, — сказала себе Ева и кисло улыбнулась. — Парень со станции, мчащейся рядом с Объектом, который из-за своей непознаваемости давно не интересен никому, кроме горстки ученых».

Остаться у них, если предложат? Шагая по узким переходам станции, она впервые задумалась о возможном назначении всерьез. Здесь хотя бы загадка космоса по соседству. Это многое искупает. Не хотелось признаваться, но Объект-18 ее заворожил с первой секунды, как она увидела его вблизи. Все эти витки, гравитационные аномалии, дробящиеся в пыль астероиды, участки свернутого пространства и черные просветы свободного снились ей обе ночи, что она здесь провела.

— Ева! — позвал Объект, пробившись сквозь многотонные щиты обшивки.

Она вздрогнула и остановилась в двух шагах от своей комнатенки. Перед дверью стояла незнакомая женщина. Тусклый свет потолочных ламп, которые работали через одну, высвечивал у нее под глазами темные тени. Волосы были растрепаны. Она куталась в накинутую на плечи спецовку не по размеру. В коридорах станции было прохладно.

— Ты Ева?

— Да.

— Я Лариса.

— Ох! Рада познакомиться… А как же… Тебя уже выписали?

— Я ненадолго. Спасибо тебе, — Лариса нервно поправляла спецовку, сползавшую то с одного плеча, то с другого и говорила короткими предложениями, словно выстреливала словами, боясь сбиться при построении длинных фраз. Она была очень бледна, взгляд блуждал по стенам. Ева почуяла неладное.

— Зайдем ко мне в каюту, Лариса? — предложила она и нащупала в кармане инком, который ей выдали как временному сотруднику. — Здесь холодно стоять.

— Нет, — та отрицательно качнула головой и привалилась плечом к стене. — Мне надо вернуться в медблок. Еле уговорила. Ева, это ребенок! Он ведет себя как ребенок.

— Кто?

— Объект. Он учится, познает пространство и время…

— Лариса, тебе нехорошо? Я сейчас позову кого-нибудь.

— Это жестокие игры, но он не понимает… Или пока не умеет… Мои дети старели у меня на глазах… Не надо, Ева! — сдавленно крикнула она, заметив инком в руках собеседницы. — Они и так сейчас придут, я не успею, — она сжала виски руками. — Я здесь больше не могу!

— Лариса! — в плохо освещенном конце коридора замаячил силуэт.

С хриплым всхлипом включился и басовито загудел звуковой сигнал, оповещающий о маневре станции. «Звездная-8» корректировала курс. Пол и стены вздрогнули. Заскрипели переборки.

— Звездолет, Ева, — прошептала Лариса. — Там внутри аномалии звездолет и дети. Что-то из них не настоящее… Нужен эвакуатор. Я хочу домой. Хочу видеть, как они растут…

— Какой звездолет? Чей?!

— Здесь все меняется. Объект меняет… Я туда не пойду снова… больше не могу…

Лариса сползла по стене на пол. Ева стряхнула оцепенение и бросилась к ней, чтобы поддержать, но мужчина успел раньше. Следом за ним в коридор ворвался парень в медицинской форме. На Еву никто не обращал внимания. Мужчина орал на медика. Тот оправдывался. Очнувшаяся Лариса плакала, просилась домой и проклинала мужчину, который бережно держал ее на руках, за то, что заставил ее выбирать между собой и детьми.

«Муж»! — догадалась Кристина, вспомнив, что на двери одной из лабораторий видела табличку с фамилией начальника — Вязигин.

Безобразная сцена закончилась тем, что все трое отступили к лифту, унося с собой звуки утихающей ссоры. Сигнал оповещения смолк.

— Кевин… — почти неосознанно сказала Ева в инком, который все еще сжимала в руке. — Мне нужна твоя помощь.

— Не вопрос, что случилось?

— Дети, — прошептала Ева, которую вдруг пробил холодный пот и озноб, словно это она, а не Лариса только что вышла из комы. — Дети не настоящие! Их здесь нет, они на Земле. Как я в свое время. С ними говорила призрачная мама, а со мной… Кто же ты…

— Что? Ева, я не расслышал, повтори.

— Я хотела спросить, у вас есть архив?

— Конечно есть. Целых три. Научных исследований, эксплуатации станции и летного подразделения.

— Последний. Сможешь открыть его для меня?

— Н-ну… Это архивы внутреннего пользования, а ты все-таки не сотрудник, — засомневался Кевин.

— Почти сотрудник. Медики говорят, Вязигиной предстоит долгая реабилитация, станция осталась без пилота эвакуатора. Завтра буду решать вопрос с Поремовым, — соврала Ева. — Не волнуйся, Кев. Тайны Станции и разработки ваших ученых меня не интересуют, мне б войти в курс дела и понять, оставаться или нет. Ты поможешь?

Под архив, не подключенный к сети станции, была выделена подсобка, заставленная вышедшей из строя аппаратурой точно запасник музея. Перед дисплеем стояло обшарпанное кресло, в которое Ева скользнула, благодарно улыбнувшись Кевину, примостившемуся на откидном стуле.

Архив Летного подразделения открывался краткой историей о том, как из точечного источника излучения на краю Солнечной системы вдруг раскрылась удивительная спираль, позже получившая название Объект-18. Ева пробежалась глазами по фамилиям разведчиков первой экспедиции, вглядываясь в лица… не то. Командиры подразделений? Их тут столько сменилось… Не то… Вкладка «Зал славы». Сердце замерло и ухнуло вниз как при входе в гипер с погрешностью, в два раза превышающей допустимые значения.

Он смотрел на нее, стоя вполоборота чуть прищурив широко расставленные глаза. Шрам на щеке, короткая прическа, возраст, фигура, китель с воротником стойкой, орденская планка…. Цвет глаз не разглядеть. Должны быть серо-зелеными…

«Капитан Даррел Менсон. Пилот-разведчик объединенных ВКС США и Великобритании. Пропал без вести при попытке прохода сквозь внутренние витки спирали 14 июня 250Згода» — гласила подпись.

— Даррел!

Ева вцепилась в подлокотники кресла.

Все прежние имена казались пафосной фальшивкой, потому что маленькая Ева так и не угадала.

— Ева, ты чего? — обеспокоенно спросил Кевин.

Дрожащими руками она нацепила клипсу, вызвала Искин «Девятки» и запросила медицинскую карту пилота.

— Ты забыла самое себя? — поинтересовался проснувшийся Искин.

Тот, кто писал программы общения для бортовых компьютеров эвакуаторов, должен за это поплатиться.

— Сбрось мне ее, живо!

Пикнул браслет управления. Ева раскрыла файл со своими данными.

Прививки… заболевания… Травмы… Травмы! «Рваная рана области правого коленного сустава. Разрыв передней крестообразной связки. Не госпитализировалась. Не относится к разряду противопоказаний». Дату можно было не смотреть.

14 июня 2503.

Она бы закричала, если б не боялась спугнуть Кевина.

— Спасибо, Кев, ты мне очень помог, — ровным голосом сказала она.

— Э-э… Приняла решение? — растерянно уточнил Кевин.

— Да.

— Платонова, где ты пропадаешь? — спросил Поремов в инком. — Транспортник в одном гипер-прыжке от нас. Почему тебя нет в стыковочной зоне?

— Буду на месте через пять минут, — Ева встала и развернулась к поднявшемуся с места парню. — Кевин, передай Вязигину, что Лариса не сошла с ума. Ваш Объект — ребенок. Зародыш галактики или даже целой новой Вселенной. Он играет во «взрослый» космос: осваивает пространство и время, хватает все, до чего может дотянуться, впитывает информацию… потом ломает, бросает или отдает то, к чему потерял интерес. До людей он тоже дотянулся, взаимодействовал с Ларисиными детьми. Детская модель поведения для него более понятна, а для них практически безопасна, потому что они воспринимают ментальное воздействие не как угрозу, а как игру. Обязательно скажи Ларисе, что с ее детьми все в порядке. Разве что вырастут с мечтой о космосе.

— Ева…

— Извини, мне пора. Объект развивается, он переходит на следующий уровень. Уводите Станцию!

— Что-о?!

— Ты будешь не один, — ободряюще улыбнулась Ева, — как отстыкуюсь, я сброшу запись нашего разговора Поремову, иначе, боюсь, меня не выпустят без медицинского освидетельствования. А у него почти не осталось времени.

— У кого?! Ева, что все это значит?!

— У Даррела. Найди Вязигина! Сейчас же.

Она порывисто обняла сбитого с толку парня, горячо и искренне чмокнула в щеку и помчалась в стыковочную зону станции, на бегу крикнув Искину.

— Разводи котлы, Девятый! Через пять минут стартуем.

Груз, предназначавшийся мобильной станции «Звездная-8», кувыркаясь, улетел в пустоту. Ева отключила связь с диспетчерской и перевела корабль на ручное управление, оставив Искину вспомогательные функции и лишив его голоса. Это космос для двоих.

Она взялась за штурвал и нырнула в «Колодец» сквозь первое пылевое кольцо, прошив его на форсаже. Завыли от натуги маневровые двигатели, передавая вибрацию на корпус. Ныряя по узким просветам между спиралями, Ева рвалась в квадрат, где нашла аварийный эвакуатор. Потерявшийся разведчик Даррела где-то рядом. Лариса видела его звездолет, если не объективами камер, то ближней локацией. Иначе Лариса Вязигина, целью которой был потерявшийся зонд, просто не придала бы значения еще одной отметке на дисплее — здесь полно обломков, в том числе и рукотворных. За годы исследований здесь что только не пропадало. Радар тревожно пищал, поисковые дроны дезориентировались. Искин захлебывался информацией, «Девятка» просаживала энергию, едва удерживая щиты.

— Время! — воскликнула Ева.

Время должно остановиться. Она росла, а Даррел не менялся, всегда оставался парнем с той фотографии в возрасте чуть за тридцать. Ева в отчаянии бросила взгляд на цифры часов, мигающие у нижнего среза консоли управления. Нет, эти хронометры не остановятся, даже если все вокруг полетит в тартарары. Пока жив Искин «Девятки», он будет их перезапускать, цифры будут прыгать и врать, но не замрут.

Ева протянула руку к пульту, отключила гравитацию в кабине, почувствовала, как приподнимается над креслом и подтянула ремни страховки.

— Отключить вентиляционные системы! — скомандовала она.

Ток воздуха прекратился. Замигала красная лампочка под решеткой воздушного фильтра.

«Девятка» превратилась в мертвую железяку, беспрекословно выполнявшую приказы. По-другому нельзя. Искин посчитает действия пилота безумием и перехватит управление. Ева достала пластиковую бутылку с водой, хорошенько взболтала и вытряхнула содержимое. Полностью лишенный голоса и наполовину — личности, Искин, наверное, сходил с ума, наблюдая за действиями пилота.

Еще один квадрат — пусто. Не выпуская штурвал, Ева помахала одной рукой в воздухе, разогнав летавшие вокруг шарики воды, и опустила забрало шлема, чтобы не расходовать кислород кабины.

Обломки астероидов кончились. Она провалилась в зону ослепительного сияния, состоявшую из острых пучков света, уходящих в бесконечность. Объект-18 нашел себе занятие по возрасту — звезды. Он касался их, тянул их излучение на себя и, кажется, всерьез ими увлекся. Щиты «Девятки» плавились под потоками частиц. Датчики показывали нагрев обшивки.

— Здорово, — хрипло одобрила Ева. — Классная игрушка.

Голос словно растворился в вакууме. Что-то вокруг неуловимо изменилось. На панели застыли мигающие датчики и сводки параметров. От рева двигателей осталось густое эхо, звучавшее на одной изматывающей ноте. Затаив дыхание, Ева разжала пальцы, отпустила штурвал и оглянулась на импровизированный индикатор. В воздухе недвижно висели водяные шарики, до того беспорядочно летавшие по кабине. Все замерло, кроме тени чужого звездолета, которая наползала на дисплей, перекрывая световую завесу.

Вот он!

Ева отключила консоль управления маршевыми двигателями. Эхо гудящих маневровых стало чуть громче. «Девятка» поплыла по вогнутой поверхности лучевого зеркала, приближаясь к цели. Разведчик Даррела выглядел мертвым. Корма всмятку. Радиомаяки молчали, ходовые огни отключились. Пятнадцать лет… Ева посмотрела на свои руки, сжимавшие штурвал и упрямо качнула головой. Даррел Менсон не был мертв все это время. Нет! Каким-то непостижимым образом они общались… Он гонял от нее вполне себе реальных парней, которые не выдерживали сравнения. Пусть только попробует теперь оказаться покойником!

Скользя по застывшим лучам, она аккуратно подвела эвакуатор к разведчику. На буксировку отсюда не хватит энергии десяти эвакуаторов. Не вытащить. Ева вернула из небытия Искин «Девятки».

— У нас аварийная стыковка. Управление по-прежнему на мне до выхода из аномальной зоны. Проконтролируй герметичность шлюзов. Приберись здесь: включи гравитацию и вентиляцию. Запитай приемный отсек и откачай оттуда воздух. Не подведи меня, Девятый! — крикнула она на бегу, как будто электронный напарник оставался в кабине и мог ее не услышать.

Единственный шанс Даррела Менсона — анабиозная камера. Пилоты звездолетов разведчиков лезут в такие дебри, где не спасет никакая спасательная капсула, хоть трижды в ней отстрелись. В аварийных ситуациях их единственная надежда — мощный маяк и пришедший по нему эвакуатор. Или следующая экспедиция, которая идет за первопроходцами. С развитием технологии гипер-прыжков анабиозные камеры превратились в средства спасения тех, кто работает в дальнем космосе, решив проблему мучительной смерти от голода, обезвоживания и нехватки кислорода. Сон, даже вечный, выглядел куда предпочтительнее.

Индикатор батареи на камере Менсона горел красным. Сколько он тлел на этой отметке, если учесть нулевой энергоресурс разбитого звездолета …

— Время, — напомнила себе похолодевшая Ева, неосознанным движением смахнув иней с массивной крышки. — Здесь нет времени.

Она погрузила камеру на роботизированную тележку, протащила через шлюз, подключила к бортовой сети «Девятки», ворвалась в кабину и прыгнула в пилотское кресло. Изогнутое зеркало света, во внутренней кривизне которого увяз эвакуатор, присосавшийся к мертвому кораблю, истончилось до прозрачности.

— Девятый, не смей анализировать аномалию. Ты нужен для пилотирования! Весь! Справишься?

— Сделаю все, что смогу.

— Отстыковываемся и двигаем!

Ева вспомнила, что отключила связь, только выскочив в «Колодец». На ее частоте орал Поремов. Рвал, метал и грозился сделать с человеком, пустившим баб в космос нечто чрезвычайно неприличное. Это было слишком даже для сурового командира летного подразделения. Что-то не так…

Она вдруг поняла, что не слышит маяков мобильной станции «Звездная-8».

— Что у тебя с энергией, герметичностью и ходовой? Повреждения? — спросил Поремов.

— Герметичность и ходовая в норме. Энергия… Ох… Десять процентов! Повреждения…

— Повреждений нет, — подсказал Искин.

— Понятно. Цепляйся, некогда тебя заправлять. Шевелись, Ева! Что ты там копаешься. Почему я тебя до сих пор не вижу?!

Просадив еще два драгоценных процента, она вырвалась из пылевого кольца Объекта, которое сжирало «Колодец». В пустом космосе висел эвакуатор со «Звездной-8», нетерпеливо мигая проблесковыми маячками.

— Спасибо, Валентин Николаевич, — сдавленно сказала Ева. Ей перехватило горло. — Вы давно ждете?

— Вторые сутки, — мрачно буркнул Поремов. — Цепляйся. Объект нестабилен. У нас эвакуация.

Гул механизмов захвата. Толчок. Подтверждение срабатывания на пульте. Подтверждение от Поремова. Ева заглушила двигатели и сняла гермошлем.

Значит, Вязигин поверил Кевину и своей жене, которую едва не потерял. Руководство «Звездной-8» и Центра Изучения Аномалий прислушалось к его мнению. К тому же активность Объекта так заметно изменилась, что это было бессмысленно отрицать. Разведчиков и автопилотируемые аппараты отозвали. Станция ушла. То есть врубила все двигатели на торможение, отпустив Объект. Поремов убедился, что со станцией и с его людьми все в порядке, взял Ларисину машину и в одиночку рванул за Евой. Геройский у них командир… Вокруг вообще одни герои.

— Девятый… — позвала Ева. — Он… Ты… Не посмотришь, как он?

— Системы жизнеобеспечения анабиозной камеры не пострадали. Функционируют.

— Хорошо, — почему-то шепотом сказал Ева. — Кажется, у меня недопустимый уровень стресса… Чего ты молчишь, Девятый?

— Согласен с оценкой ситуации.

— Тебе, наверное, тоже досталось. Ничего, устроим тебе полную диагностику, как приедем.

— Равно как и пилоту разведчика, чье состояние тебя так волнует, — полувопросительно сказал Искин.

— Э, да ты ревнуешь, парень, — улыбнулась Ева, подождала, пока звездолеты выйдут из гипер-прыжка, собралась с духом, проскользнула в приемный отсек и заглянула в узкое смотровое окно анабиозной камеры…

— Ева, ты же об этом так мечтала!

Она молча закрыла лицо руками и уткнулась Даррелу в плечо, сраженная Вселенской несправедливостью.

— Не хочу расставаться. Не могу!

— Э-э, нет, так не пойдет. Ты же не думала, что я как раньше, буду являться тебе по щелчку пальцев?

— Даррел! Мне так тяжело. Зачем ты…

— Извини, хотел пошутить.

— Чувство юмора у тебя примерно как у моего бывшего Искина!

Ева отстранилась, но Даррел удержал, привлек ее к себе, обнимая за талию и чуть ниже лопаток.

— Это краткосрочный проект. Наберешься опыта. Тем временем, я покончу с формальностями… Мне тоже совсем не сладко от всего, что происходит в последнее время.

Ева в который раз постаралась представить, каково это: все вокруг постарели на пятнадцать лет. Отец умер. Сослуживцы разлетелись, кто куда или выбрали Землю. Кто-то погиб. Кто-то женился на твоей бывшей девушке. С тебя не слезают репортеры и медики, все документы, включая лицензию пилота, потеряли силу. Единственный плюс от ситуации заключался в том, что кое-кто из знакомых, сделав карьеру, остался верен старой дружбе. Даррел подергал за ниточки, и Еву без всяких проволочек включили в международный экипаж. Сегодня она прошла тесты, получила зеленый штамп «Зачислена» на анкету, посидела в кресле пилота своего звездолета-разведчика и познакомилась с его Искином. А теперь ее сердечко разрывалось на части, от того, что она улетала без Даррела, которого до сих пор таскали по комиссиям. Только он мог выдержать аварию, анабиоз, пятнадцать лет забвения и вот это вот все. Ева на его месте давно слетела бы с катушек.

Их первая встреча состоялась в ЦИА по просьбе Даррела Менсона, пожелавшего лично поблагодарить пилота техподдержки, отыскавшего его разбитую машину в аномалии.

Еву трясло как в лихорадке.

Даррел потом признался, что тоже волновался. А по нему не скажешь. Впрочем, он всегда был таким…

Выслушав дежурные слова благодарности, Ева пересказывала версию, которую сто раз озвучивала для руководства ЦИА:

— Пилот Лариса Вязигина во время эвакуации зонда заметила еще один звездолет, но не смогла оказать помощь, так как попала под психогенное воздействие Объекта-18. После того, как она пришла в себя и рассказала мне о второй аварийной машине в том же секторе, я приняла решение о вылете…

— Да, я смотрел отчет, — перебил ее Даррел Менсон. — Отличная работа. Не то что тренировочный старт с палубы флагмана…

Они встретились взглядом. Момент узнавания в серо-зеленых глазах Даррела. Ева решила, что сходит с ума, еще не осознав в полной мере, что происходит.

— Надо было дать тебе время на адаптацию. Мне не следовало вмешиваться, подсказывать и давить на тебя. Ты бы сама справилась, — сказал он, понизив голос.

— Так ты меня… тоже…

У нее первый раз в жизни закружилась голова.

— Тише, тише. Все хорошо, Ева, — Даррел поддержал ее за локоть. — Я никому об этом не говорил, чтобы из спасительницы и легенды мы не превратились в двух списанных пилотов. Пойдем посидим где-нибудь. Здесь слишком много глаз и ушей.

Они так и не смогли расстаться в тот вечер.

Шрам, кстати, у не призрачного капитана обнаружился не только на щеке, но и на шее — с этой же стороны сползал по ключице на грудь. На старом фото его прикрывал стоячий воротник кителя. В детстве Ева смаковала бы эту деталь как символ мужества, но сейчас рубцы Даррела вызывали у нее щемящее чувство, хотелось стереть их с кожи, изменить ту реальность, в которой ему было больно. Увы, больше она не могла менять реальность Даррела.

За ним, кажется, таскались все девицы мира, причем начали они это делать еще когда его мутило от слабости после анабиоза. Ева оказалась к этому не готова. Даррел оказался не готов к тому, что она больше не девочка. Они знали друг друга как облупленные, в то же время не знали совсем, и при всем том соврать или что-то скрыть можно было даже не пытаться.

Оба понимали, что будет непросто и уже дважды ссорились. Мирились бурно и страстно — долго валялись потом в постели, вполне довольные друг другом. Делились воспоминаниями, выясняли кто что помнит. Гадали, куда подевался Объект-18, развивший сверхсветовую скорость.

А теперь впервые в жизни им предстояло испытание расставанием.

— Я не останусь, — устало сказала Ева, положив ему голову на плечо.

— Я знаю, — сказал Даррел. — Ничего. В следующий раз полетим вместе.