Сборники рассказов

ТИГР МИССИС ПЭКЛТАЙД

Миссис Пэклтайд решила, что ей доставит удовольствие, если она пристрелит тигра. Это вовсе не означало, что на нее вдруг снизошла страсть к убийству или будто она почувствовала, что оставит Индию в большей целости и безопасности, чем нашла по приезде, если на миллион жителей станет одним диким зверем меньше. Побудительным мотивом к тому, чтобы принять столь неожиданное решение, явилось то обстоятельство, что Луна Бимбертон пролетела недавно одиннадцать миль в аэроплане, ведомом авиатором-алжирцем, и только об этом теперь и говорила. Этому с успехом можно было противопоставить лишь тигровую шкуру, добытую лично, а также обильный урожай снимков в газетах. Миссис Пэклтайд мысленно уже обдумала, как она устроит ланч в своем доме на Курзон-стрит специально в честь Луны Бимбертон, повесит шкуру тигра и только о нем говорить и будет. Она также явственно воображала брошь из тигриного когтя, которую собиралась поднести Луне Бимбертон ко дню рождения. Миссис Пэклтайд была не исключением в мире, которым, как полагают, правят голод и любовь. В своих действиях и поступках она руководствовалась главным образом неприязнью к Луне Бимбертон.

Фортуна была к ней благосклонна. Миссис Пэклтайд пожертвовала тысячу рупий за возможность пристрелить тигра без излишних усилий и риска. К тому же соседняя деревня оказалась излюбленным местом прогулок зверя с приличной родословной, которого усугублявшаяся старческая немощь вынудила отказаться от охоты за диким зверем и ограничить рацион своего питания мелкими домашними животными. Перспектива заработать тысячу рупий возбудила спортивные и коммерческие страсти обитателей деревни.На окраине местных джунглей денно и нощно сторожили дети, дабы преградить тигру путь к отступлению, ежели тот, что, впрочем, маловероятно, вознамерится потащиться куда-нибудь в поисках свежего охотничьего угодья. С преднамеренной беспечностью всюду были расставлены самые тощие козы, а предметом наибольшей заботы было то, чтобы он не умер от старости прежде, чем госпожа в него выстрелит. Матери, возвращавшиеся домой из джунглей после работы в поле с детьми на руках, теперь пели тише, дабы не потревожить мирный сон почтенного похитителя домашних животных.

В должное время наступила великая ночь, при этом светила луна и небо было безоблачно. На дереве, произраставшем в удобном и надежном месте, было устроено укрытие, куда и забрались миссис Пэклтайд и ее компаньонка мисс Меббин, услуги которой были оплачены. На подходящем расстоянии была привязана коза, отличавшаяся даром блеять так пронзительно, что в тихую ночь ее вполне смог бы услышать даже тугой на ухо тигр. Точно нацелив ружье и достав колоду карт величиной с тигриный коготь, наша спортсменка принялась ожидать приближения добычи.

– Я полагаю, нам угрожает опасность? – спросила мисс Меббин.

На самом деле она не столько опасалась дикого зверя, сколько испытывала болезненный страх оттого, что ей придется сделать хоть на крупицу больше того, за что ей заплатили.

– Чепуха, – ответила миссис Пэклтайд, – тигр очень стар. Сюда ему не запрыгнуть, даже если бы он и захотел.

– Раз уж тигр старый, то можно было бы и поменьше заплатить. Тысяча рупий – большая сумма.

По отношению к деньгам вообще, независимо от их национальной принадлежности и достоинства, Луиза Меббин придерживалась позиции старшей сестры-попечительницы. Благодаря своему энергичному вмешательству она спасла не один рубль от проматывания в качестве чаевых в какой-то московской гостинице, а франки и сантимы безотчетно прилипали к ней в обстоятельствах, при которых они стремительно исчезали из менее разборчивых рук. Ее рассуждения насчет обесценивания на рынке останков тифа были прерваны появлением на сцене самого животного. Едва завидев привязанную козу, оно распласталось на земле, по-видимому, не столько из желания получше затаиться, сколько с целью немного передохнуть, прежде чем ринуться в решающую атаку.

– Да он, кажется, болен, – громко произнесла Луиза Меббин на хинди, главным образом затем, чтобы ее расслышал деревенский староста, находившийся в засаде на соседнем дереве.

– Тсс! – произнесла миссис Пэклтайд, и в эту минуту тигр начал подкрадываться к своей жертве.

– Ну же! – в некотором волнении проговорила мисс Меббин. – Если он не притронется к козе, нам не нужно будет платить за нее. (Стоимость приманки оплачивалась дополнительно.)

Грянул ружейный выстрел, и большой коричнево-желтый зверь отпрыгнул в сторону и свалился замертво. Спустя минуту толпа возбужденных туземцев высыпала на место действия, и радостную весть громкими криками разнесли по деревне. Победоносно застучали тамтамы. Всеобщий восторг и радость победы без труда нашли отзвук и в сердце миссис Пэклтайд; предстоящий на Курзон-стрит ланч показался уже несравненно ближе.

Именно Луиза Меббин обратила внимание на то обстоятельство, что коза, вследствие смертельного пулевого ранения, мучилась в предсмертных судорогах, тогда как на тигре не смогли обнаружить следов гибельного выстрела из ружья. Очевидно, поражен был не тот зверь, а животное, назначенное в жертву, умерло от разрыва сердца, вызванного неожиданным выстрелом и ускоренного вследствие старческой немощи. Миссис Пэклтайд, узнав об этом, была раздосадована, что и понятно. Но как бы там ни было, она стала обладательницей мертвого тигра, и деревенские жители, которым не терпелось получить свою тысячу рупий, с радостью ухватились за выдумку о том, что это она убила зверя. Между тем мисс Меббин была ее компаньонкой, услуги которой, как известно, были оплачены. Поэтому миссис Пэклтайд с легким сердцем предстала перед фотокамерами, и слава о ней, размноженная в фотоснимках, распространилась со страниц «Тексас Уикли Снэпшот» и дошла до иллюстрированного приложения к «Новому времени», выходившего по понедельникам. Что до Луны Бимбертон, то она в продолжение нескольких недель отказывалась читать иллюстрированные журналы, и ее письмо с благодарностью за подарок в виде броши из тигрового когтя явилось образцом сдержанных эмоций. На ланч она прийти отказалась: есть пределы, за которыми сдержанные эмоции становятся опасны.

С Курзон-стрит тигровая шкура совершила путешествие в поместье, где ее должным образом осмотрели местные жители и выразили свое восхищение. Казалось вполне уместным и пристойным, что на костюмированный бал миссис Пэклтайд отправилась в образе Дианы. Она, однако, отказалась принять соблазнительное предложение Кловиса устроить вечеринку с танцами в одеждах первобытных людей, когда на каждом должна быть шкура убитого им зверя.

– Я бы оказался в довольно щекотливом положении, – признался Кловис, – со своей парой жалких кроличьих шкурок, в которые мне пришлось бы завернуться. Однако, – прибавил он, бросив весьма ехидный взгляд на внушительную фигуру Дианы, – я сложен не хуже русского танцовщика.

– Вот бы они позабавились, если бы узнали, что произошло на самом деле, – сказала Луиза Меббин спустя несколько дней после бала.

– Что вы имеете в виду? – быстро переспросила миссис Пэклтайд.

– То, что вы пристрелили козу и до смерти перепугали тигра, – сказала мисс Меббин, до неприятности мило усмехнувшись.

– Никто этому не поверит, – произнесла миссис Пэклтаид, и цвет ее лица начал быстро меняться.

– Луна Бимбертон поверит, – сказала мисс Меббин.

Лицо миссис Пэклтаид сделалось до неприличия зеленовато-белым.

– Вы ведь не выдадите меня? – спросила она.

– Неподалеку от Доркинга я присмотрела домик, который мне хотелось бы купить, – как бы между прочим проговорила мисс Меббин. – Шестьсот восемьдесят за все про все. Довольно дешево, только вот денег у меня сейчас нет.

Прелестный домик Луизы Меббин, названный ею«Les Fauves»[2]и окруженный в летнюю пору ярко цветущими тигровыми лилиями, вызывает изумление и восхищение у ее друзей.

– Просто удивительно, как это Луиза ухитрилась приобрести его, – говорят все в один голос.

А миссис Пэклтайд больше не охотится за крупным зверем.

– Побочные расходы столь обременительны, – делится она с друзьями, отвечая на их расспросы.