Счастливые времена

ГЛАВА ТРИНАДЦАТАЯ Жанна

Дома Елену ждала Жанна. Девочка была одета в какой-то странный спортивный костюм. На вопрос матери она капризно заявила:

— Ты сама спрятала куда-то одежду, а я в чем должна была в школу идти. И куда ты шкаф с моими учебниками дела?

— Какой шкаф?

— Книжный. У нас двух шкафов нет, кто-то унес. Если не ты с папочкой, то я не знаю — кто.

Елена вошла в комнату, даже не разувшись. Действительно, двух шкафов не было, да и вообще, наметанным взглядом хозяйки квартиры она сразу определила, что мебель стоит немного не так, как она расставляла. Во второй комнате тоже изменений было больше, чем хотелось бы. Ей стало ясно, что это- жилище молодого Евгения Никонова. В шкафах были только вещи Жени и его родителей. Вдруг что-то переключилось внутри Елены. Какие-то забытые ощущения нахлынули откуда-то из глубин памяти, и она на мгновение вспомнила свою девичью влюбленность в молодого, умненького учителя истории. Как она с бьющимся сердцем ожидала его появления в классе, как стеснялась своей ученической формы, когда он внезапно проходил рядом, как звонила ему и молчала в телефонную трубку, когда он ушел из школы и стал преподавать в университете.

Так вот как он жил. Это, значит, его письменный стол, его шариковая ручка, которой он пишет, берет при этом ее в свою руку. А ей тогда так хотелось положить свою ладошку в его ладонь. А как ей хотелось тогда с ним целоваться. Даже снилось во сне. Такие сны были…

Среди папок в выдвижном ящике она увидела отрывной календарь на предстоящий 1983 год. Странная идея зародилась в ее мозгу. Наплевав на то, что она вмешивается в ход прошедших событий, Елена открыла календарь на страничке "Пятница, 30 декабря" и написала:

"Женечка, позвони 35-57-46 Лене".

— Что ты пишешь, мамочка? — послышалось сзади.

— Записку папе, чтобы он нас с тобой нашел, — ответила Елена, обернувшись к дочери и обняв ее.

— А просто сказать нельзя?

— Увы, нет.

— Ма, а ты, может, скажешь, где мой магнитофон?

— Твой "Панасоник"? — Лена улыбнулась. — Его, дочка, еще не сделали. Мы ведь не у себя дома.

— А у кого? — округлила глаза девочка.

— У бабушки Вали, у молодого папы…

И Елена, как умела, объяснила дочери историю их перемещения во времени. Для детей фантастика — та же реальность. Ничему не удивившись, Жанна сказала:

— Ну, так это значит, что у нас с тобой история типа, как в американском фильме "Назад в будущее"? Класс!! Завтра Нелльке Хамидуллиной расскажу — она от зависти треснет. Только мне надо какое-то доказательство путешествия предъявить, — решила практичная девочка.

— А ты думаешь завтра уже вернуться назад?

— А ты думаешь, мы здесь на долго? Ур-р-а! Значит, и в школу ходить не надо! — обрадовалась дочь.

— Почему?

И девочка рассказала матери о своем походе в школу.

Кое-как одевшись и прихватив с собой такую интересную "Кама — сутру", чтобы показать ее Хамидуллиной, Жанна пошла за новыми знаниями.

В раздевалке ее ожидала первая неожиданность. В спортивном костюме, кроме Жанны, никто не ходил. Все остальные девочки, независимо от возраста, как на подбор были одеты в коричневые платьица и черные фартуки, как героини старых выпусков "Ералаша". А на нее, пришедшую без такой формы, смотрели с удивлением. Неужели родную 9-ю школу сделали гимназией с единой формой одежды? Во, круто! Но почему же ее никто не предупредил.

Поднявшись на четвертый этаж, Жанна пошла к своему классу. Там ее ждало новое чудо. В кабинете не было ни одного знакомого лица. Все ребята — чужие. Сколько она не смотрела, но не увидела не только кого-то из своих одноклассников, но даже вообще кого — либо знакомого. Этих учеников Жанна никогда до этого не встречала. Словно она попала в чужую школу.

Постояв удивленная в дверях, Никонова-младшая спросила у сидевшего на ближней к ней парте пацана про то, кто здесь занимается. И неожиданно услышала, что именно ее класс. Тут зазвенел звонок, все бросились по своим местам, и ее парту у второго окна заняли двое мальчишек в синеньких форменных костюмчиках. Так что девочке пришлось выйти в коридор. Там Жанна надеялась увидеть свою классную руководительницу — Анну Сергеевну. Но в кабинет вошла совсем незнакомая учительница. В некоторых соседних классах она, правда, заметила знакомых учителей, но все они выглядели как-то странно.

Да, дела! Столько учеников и все чужие. Хотя до этого из кабинета химии, расположенного на том же четвертом этаже, вышла одна старшеклассница, которая почему-то показалась девочке знакомой. К этой девице обратился какой-то парень и громко спросил: "Лесневская, ты домашку по английскому сделала? Дай, я его сегодня дома спишу". Странно знакомой показалась Жанне и фамилия девушки и, особенно, ее голос, когда она ответила: "Хрунов, ты мне уже надоел своим списыванием, спроси у Василенко."

Теперь-то, после объяснения матери, все встало на свои места, и, вспомнив об этой встрече, Жанна сообщила Елене: "Так, значит, это я тебя сегодня в школе видела? Тогда ты, значит, еще в десятом классе училась? А я-то думаю, где я эту девочку видела, а оказывается, на твоих школьных фотографиях. Ну, ты, ма, клевой ученицей была, модненькой такой."

Лена не нашлась, что ответить на эту реплику, и тема школы была закрыта. Тем более, что Жанночке совсем не хотелось сообщать матери о своих дальнейших приключениях. О том, в частности, что, оставшись в одиночестве после звонка в коридоре и не зная, что делать, она от скуки продолжила чтение "Кама-сутры". Да так увлеклась, надо заметить, что была застигнута за этим занятием завучем школы Мариной Васильевной. Марина Васильевна тоже выглядела как-то не так, но узнаваемо. Сейчас- то Жанне стало ясно, что просто завуч была на тринадцать лет моложе, но тогда-то она этого не понимала. Учительница ее не признала, но отобрала сшивку и раскричалась, попутно выясняя, почему девочка пришла в школу без формы, отчего не на уроке, и в каком она классе учится. Когда Жанна попыталась объяснить ей, что не нашла ни своего класса, ни своей учительницы, Марина Васильевна крайне удивилась и сказала, что никакой Анны Сергеевны — преподавательницы начальных классов — в школе нет и никогда не было, так что девочке надо перестать врать. Предъявив пойманную ученицу во все третьи классы, завуч выяснила, что новоявленную школьницу никто не признает за свою, следовательно, она — чужая и ей нужно покинуть помещение школы. А то ходят тут чужие, а потом пальто из раздевалки пропадает. Косвенно обвиненная в воровстве, Жанна, усвоившая в школе 90-х годов права ребенка, обиделась и надерзила, узнав дополнительно в ответ, что она — паршивка, у которой на губах молоко не обсохло, и что ей надо не права качать, а быстро убираться, пока для нее милицию не вызвали.

Вот так и закончилось ее путешествие в школу прошлого. То, что она ничего нового сегодня не узнала, ее не волновало, а то, что отобрали недочитанную до конца "Кама-сутру"- огорчило.

Прогнав чужую девочку, Марина Васильевна удосужилась, наконец, заглянуть в отобранный журнал и ужаснулась тому, что читают современные третьеклассницы. В ближайшую субботу "Кама-сутра" была предъявлена на педсовете как разлагающая западная литература, которую какие-то чужие дети приносят в школу. Потом, рукопись из стола завуча исчезла и ходили слухи, что видели ее то ли у молодой физички в сумке, то ли в кабинете физруков.

— А пока, дочь моя, нам надо заняться уборкой, — предложила Елена.

— У-у-у.

— Ты что не понимаешь, что мы не можем оставить папе бардак. Ведь после нашего посещения все должно остаться так, как и раньше, как если бы нас здесь никогда не было. Иначе будущее может пойти совсем по — другому, вплоть до того, что ты не родишься, уговаривала мать.

— Так бы сразу и сказала, что это не просто уборка, а заметание следов, — обрадовалась дочь новой игре.