Счастье за грош

ГЛАВА 8

Ближе к рассвету Настя возблагодарила небо и папу с мамой, что у неё всё-таки две комнаты. Светка после водки безбожно храпела в родительской. И если лечь на бок и заткнуть открывшееся ухо подушкой, то это было ещё сносно.

Проснулась Настя, во-первых, оттого, что не по-зимнему жаркие солнечные лучи, проникли сквозь тюль и занавески в квартиру, отразились в наследственном хрустале, пылившемся за стеклом восточногерманской стенки, и легли причудливыми бликами на всё вокруг. Ну, а во-вторых, под самым балконом кто-то неплохо поставленным голосом начал знакомую каждой романтической девочке серенаду Трубадура. Это был, конечно, не Магомаев, но, слава богу, и не Шевчук.

При уверении, что «ночь пройдёт, наступит утро ясное…», она усилием воли разомкнула слипшиеся веки и глянула на старинные часы. Было что-то вроде десяти с четвертью, поскольку часы эти то спешили, то отставали, и трудно было понять, что у них там за настроение.

А когда Валентин, ибо она узнала певца, в следующей строке сообщил, что их ждёт обоюдное счастье, так и захотелось выйти эдакой гордой испанкой и подарить тому цветы с горшком по случаю вчерашнего дня рождения. Родители почему-то предпочитали кактусы, и утверждали, что эти колючие создания спасают от радиации. Так что боезапас на подоконнике был внушительный.

— Утро доброе, подруга моя! — в дверях возникла Светка с революцией на голове, и тоже, по всему видать, пробуждённая лучом солнца золотого. — Это что за концерт?

— Собирайся! Он просто так не отлипнет. Надо звонить нашей общей рыжей знакомой из электрички, договариваться, и пилить в Москву.

— Чего-то неохота, — призналась одноклассница. — Голова какая-то мутная.

— Предательница! Лучше было уж шампусик из бокалов медленно тянуть, чем водку из чашек залпом!

Светка кивнула, выражая полное согласие, но обосновала свою точку зрения:

— К тому же мне пока не горячо и не холодно. Разве только Эд высосал из фляги весь бальзамчик, а эффекта ноль.

— А дай-ка мне почитать! Вдруг, там что-то снаружи написано? — предположила Настя, прислушиваясь, как перестали петь птицы.

— Прямо в постель подать? Ты в зеркало себя видела? Что, и по делам сходить не дашь? — атаковала вопросами Светланка, но как-то вяло, позёвывая.

— Сама возьму, — ответила Настя, нырнула в домашние тапочки и пошлёпала в прихожую, где обреталась дамская сумочка подруги.

По пути на кухню она едва не полетела через хлипкий деревянный порожек — зачирикал дверной звонок. Коротко, но внезапно.

— Не, я всё, конечно, понимаю… — возмутилась она, разворачиваясь и решительно направляясь к двери. — Но вламываться утром к двум неодетым и непричёсанным дамам, это не по-мужски!

— Вот-вот, — отозвалась Светка из ванной. — Ты бы хоть какой сарафан накинула, а то встречать суженого-ряженого в нижнем белье и впрямь тлетворное действие западной моды.

Чириканье повторилось, и в нём даже слышалась некая решимость.

Почему-то ночью, перед сном, Настя еще раз вспомнила совет Волоцкого, и перестраховалась. Кроме верхнего и нижнего замка закрыла дверь на цепочку, так что высадить её с первого удара плечом не удалось бы никакому одинокому путнику, забредшему на огонёк. А под дверью для верности стояло ещё и ведро воды литров на девять, дополняя комплекс обороны.

Она прильнула к глазку и уставилась в мир по ту сторону. На лестничной клетке в шикарном новом смокинге, покачиваясь вперёд-назад от нетерпения, стоял Эдуард, держа на манер веника огромный букет белых роз, перевязанный лентами.

Настя в ужасе отпрянула от двери: «Обложили!»

— Ну, чего там? — спросила Светкина голова, уже слегка причипуренная, выглядывая из ванной комнаты.

— Там к тебе кавалер явился. Должно быть с предложением руки и сердца, — пробормотала Настя.

— Вот здорово! А почему ко мне? — уточнила Светка, показываясь целиком, но всё ещё в «ночнушке».

— Потому что подействовал твой бальзамчик. Вот почему! — задумчиво объяснила Настя, вчитываясь в текст на этикетке поверх фляжечки.

— Что? Так быстро? — воскликнула та. — Да я ж ещё не накрашена! Ой! А посмотреть можно?

— Только не отпирай! — зашипела Настя на подругу.

— Я, конечно, дура, но не настолько, — успокоила её Светка и тоже прильнула к дверному глазку.

— Да кто тебя разберёт!

— Ой! Их там двое! Как интересно! — с этими словами Светка захлопала в ладоши, живо напомнив подруге ту, прежнюю одноклассницу, с которой сидели за одной партой, списывали одна у другой контрольные, строили глазки молодому преподавателю математики…

— Кто там второй!? Дай посмотреть!

— Валя, и тоже с цветами! И шампанским!

«Нам только Волоцкого здесь не хватало для полного комплекта…» — облегчённо выдохнула Настя. — «Но не милицию же вызывать?»

— Мы в западне, подруга! И надо что-то делать! — сообщила она Светке.

— Это ты в западне, — уточнила она. — Давай, я к ним выйду, и одним мужиком под дверью станет меньше.

— Тоже вариант, — согласилась Настя. — Ты их пока разговорами займи, а я хотя бы оденусь.

— Какими разговорами? — не поняла Светланка.

— Дай мне время. Спроси, чего им надобно, старчам, в конце-то концов!

— А, поняла. Вдруг они оба ко мне?

Настя опешила от такого поворота и грозно спросила:

— Надеюсь, ты Валентину ничего не в чай не добавляла из своей чудесной фляжечки?

— Ещё чего? Насть! Да когда бы я успела? Ведь сама же и сватала за тебя, глупую, там, в ресторане! Хотела тебе счастья!

— В гробу я это счастье видала! — отрезала та и бросилась к шкафам, выбрать что-нибудь «поспортивнее», потому как беготни в этот воскресный день ожидала много.

Из всего приданого глянулись некогда чёрные джинсы в обтяжку, и даже не протёртые во многих местах, как пищала мода. К джинсам подошёл полосатый свитер с длинным горлом, еще и подворачивать пришлось. Зато эта часть тела гарантировано была защищена от засосов, только их не хватало накануне рабочей недели. Она дорожила доброй репутацией.

Проверив, на месте ли визитка с веретеном, а огнекудрой хозяйке она намеревалась перезвонить по дороге, что бы не терять времени, Настя схватила Светкину фляжку, с так и не дочитанной инструкцией, что бы вернуть подруге.

Но что это! Ранее казавшаяся до самого дна опорожнённой, она собственными глазами видела, как Эдуард стряхивал на ладонь последние капельки бальзама и потом слизывал их, ныне вещица снова обрела вес. Сперва у Насти мелькнула было мысль, что она не заметила, как Светка позаимствовала из холодильника «Столичной» в дорогу, но ведь ещё несколько минут назад фляга была пуста! И она всё время находилась в Настиных руках!

«Этим бальзамом вы можете привлечь к своей персоне не более трёх или только трёх опоённых лично вами лиц…» — прочитала она на этикетке, прилепленной к Светкиной фляжечке, в самом низу.

— Самонаполняемая! — озарило Настю, и она поспешила в прихожую, поделиться своим открытием, а заодно поскорей избавиться от полезной мелочи, ей не предназначенной.

— Ты только не волнуйся! — начала подруга. — Мы обо всём уже договорились! У Эдика там машина, и мы едем для начала чего-нибудь перекусить, а дальше решим. И вас с Валей можем прихватить с собой, а, впрочем, сама смотри…

И верхний и нижний замок она уже открыла, возилась только с цепочкой, поскольку с той стороны напирали одноклассники, и это было последнее препятствие на их пути к «любимым и единственным». В образовавшийся проём протиснулся шикарный белый букет, который с визгом ухватила Светка и принялась прыгать по прихожей.

— Он не пройдет! — возмутилась Анастасия и налегла на дверь со всей силой, прищемив по самое плечо не успевшую снять цепочку руку в смокинге.

— За что! — воскликнул Эдуард.

— Просто настроение с утра плохое! — прорычала Настя.

— Эдичка! Эдичка! Дорогой мой! Я сейчас! Уже бегу к тебе, — завопила Светка, напяливая на себя кое-как зимнюю одежду, разбросанную с минувшей ночи по прихожей.

— На! Пригодится! Она снова наполнилась сама по себе, — с этими словами Настя всучила подружке её драгоценную флягу с бальзамчиком, и наклонилась за отставленным в сторону ведром.

Цепочка с печальным дзыньком лопнула, дверь распахнулась во всю ширь, словно встречали самого дорогого гостя, стукнув краем о подзеркальник.

Это окончательно выбесило Настю.

— Поберегись! — взвыла она и, качнув ведро, выплеснула две трети его содержимого на обладателя смокинга, уже раскрывающего объятия новой пассии.

Эдуарда отшвырнуло на лестничную клетку, где он всё же не упал, поскольку наткнулся спиной на второго влюблённого, следовавшего за ним в образовавшуюся брешь непрочных женских бастионов, и впечатал того в такую же мягкую советскую соседскую дверь. С дипломата заструились ручьи, как апрельская капель со старых крыш.

«Хорошо ведро оцинкованное, да и вода из-под крана, чистая, можно сказать…» — извинила себя Настя.

Немая сцена длилась недолго. По лестнице, с размерностью шага Командора, стучали каблучки: «Цок!», потом ещё раз «цок!», и ещё.

Вместе с этим звуком возник и запах дорогих дамских сигарет. Настя никогда не курила, но картинка почему-то так и нарисовалась у неё перед глазами. Вальяжная незнакомка в широкополой шляпе, обязательно мундштук, дымок плывёт, плывёт по ресторану, куда пускают только аристократов…

— Привет, одноклассники!? Развлекаемся? — не без издёвки спросила брюнетка на высоких каблуках, причём ноги её, возможно, росли от самой шеи, да только длинный серебристый плащ, перехваченный таким же стильным поясом, мешал это уточнить.

Она медленно спускалась к ним, озабоченным мелкими заботами смертным, точно богиня с Олимпа, вернее с верхней лестничной площадки.

— Опа! И Елена Прекрасная в гости к нам! — огласила Настя явление бывшей соперницы.

— Вчера вы к нам, — парировала Ленка, картинно пуская дым в пространство и вновь поднося тонкую длинную сигарету к губам. — А сегодня мы к вам!

— Ничего не понимаю! — протиснулась в дверной проём Светланка и заняла оборону подле Насти.

— А тут и понимать нечего, — прокомментировала Ленка, покуривая.

Оказавшись перед мокрым, несчастным, ошарашенным Эдуардом, она протянула блондинчику связку ключей и сообщила: «Любовь ушла, завяли помидоры…»

Эд торопливо спрятал ключи в карман.

— Пропустите даму, гражданин! — приказала она, шагнула вперёд и очутилась лицом к лицу с Валентином, почти не пострадавшим, сухим и каким-то наивным. В одной руке он по — прежнему цепко сжимал бутылку шампанского, в другой у него был изрядно помятый букет, из числа тех, что разные умелицы собирают только «на заказ».

Светка выскочила за порог и принялась успокаивать Эдичку. Настя посматривала на ведро, в котором ещё оставалось достаточно чистой воды.

Брюнетка смерила Валентина взглядом сверху вниз, приподняла за донышко бутылку, вчитываясь в марку, и потом, когда упёрлась указательным пальцем с длинным ногтем в грудь эстрадной звезды, заявила, обернувшись к Насте:

— А этого я, пожалуй, забираю! Извини, если что не так.

— Ой! — пискнул Валентин и уже через пару мгновений расплылся в улыбке, во все глаза уставившись на «Елену Прекрасную», как её дразнили со школы.

— Да на здоровье! — хмыкнула Настя и захлопнула дверь, а потом ещё в такт удалявшимся каблучкам принялась щёлкать замками.

Когда по ту сторону всё стихло, она сперва подумала послать прощальный поцелуй одноклассникам и их спутницам с заснеженного балкона, заодно поглядеть, как разъедутся, и успокоиться на сём. Но в ту же секунду её посетила альтернативная идея. Чтобы день не пропал даром, надо выпить кофе, заглотнуть какой-нибудь бутерброд, только не с икрой минтая… брррр. Потом позвонить этой странной женщине из вагона, и дуть в первопрестольную, на Кровоколенный девять, строение забыла.

Бордовая роза Волоцкого с ночи прямо расцвела. Она и вчера радовала глаз, но сейчас, попивая маленькими глотками кофе без сахара, Настя прямо не могла прервать её созерцание, и все бутерброды к тому моменту, когда напиток иссяк, остались в целости на тарелке.

— Чирик! Чирик! — засвиристел дверной звонок.

— Нет! Это никогда не кончится теперь!

Настя решительным шагом проследовала в прихожую, поглядела в глазок, хмыкнула, нагнулась за ведром, отворила дверь и, высоко качнув тару, выплеснула остатки… на пустую лестничную площадку.

— Так моют окна в Бурятии! — уточнил Волоцкий, выступая из-за угла и пряча очки в нагрудный карман кожанки. — Ещё палубу на судах, — добавил он, переступая через порог.

— Ну, а тебе-то что? — она устало глянула на флегматичного, но подчёркнуто вежливого Олега.

— С добрым утром! Я, собственно, за тобой, как и договаривались, — сообщил Волоцкий. — Карета подана. И не забудь маме отписать, что всё в полном порядке.