Счастье за грош

ГЛАВА 9

— Маме-то напишу обязательно, но ты с какого тут боку? И ни о чём мы не договаривались, Олег! — начала она и двинулась на кухню. — Но раз уж ты здесь… Кофе? Чай?

— Лучше потанцевать, — мгновенно откликнулся он, запер дверь, стащил полуботинки «Salamander», повесил куртку на крючок и направился за ней. — Я обещал перезвонить, но ты отключила айфон.

— Надо было выспаться, и потом, некоторые просто достали любовными посланиями. Мог бы и на городской, если ты у нас всезнайка…

— Я не такое всемогущее существо, что бы интересоваться твоим домашним, — улыбнулся Олег, убедившись, что его роза цветёт и благоухает в самой красивой вазочке, из тех, что нашлись в доме.

— А руки сегодня мыл? Там, в ванной, синее полотенце… — уточнила она, хлопоча у кухонного столика.

— Вот это по-нашему, по-русски! — похвалил Волоцкий приготовления. — Сперва накорми, напои, … хммм. А потом и спрашивай добра молодца.

— Ещё одно слово, и я за себя не отвечаю! — пригрозила Настя, и хотя уже привыкла к манере Олеговой речи, мысленно продолжив его тираду, зарделась.

Пока Волоцкий плескался, запустила айфон и набрала коротко родителям: «У меня всё хорошо. Я дома». Посыпались и встречные сообщения, ночные нежности — от Валентина, ещё не уколотого Ленкой, уведомления о двух пропущенных звонках с неизвестного номера, видимо, Олегова, довершили всё две смс-ки — от лучшей подруги. Первая гласила: «Тебе, Настя, лечиться надо! Уже на людей кидаешься! Хорошо, у Эда сменка есть в машине», и, отправленная через пять минут. «Ты будешь смеяться, но мы снова едем в «Дежавю»! Присоединяйся вместе с Волоцким!».

Она подумала-подумала и написала: «Не. Мне в Москву надо! А почему с Волоцким?». Ответ пришёл незамедлительно: «Сама вчера говорила, что он третий и последний».

Заслышав шаги, хотя Олег не соизволил взять тапочки и передвигался в носках, а выдала его скрипучая паркетная доска, Настя удалила всю переписку со Светкой.

И своевременно, гость стоял уже вплотную, сзади, а его ладони неспешно ползли по Настиной талии, пробуждая первобытные инстинкты.

— Руки! — сказала она строго и слегка стукнула по шаловливым пальцам. — Садись! — указала на табурет.

Волоцкий неожиданно послушался и занял отведённое ему место.

Настя двинула в его сторону по столу блюдце с чашкой кофе, а сама уселась напротив, ловя себя на мысли, что еще чуть-чуть, и пустилась бы во все тяжкие, не понимая, почему. Если третий поцелуй и сказался таким образом на Волоцком, он хотя бы держал себя в рамках, в отличие от некоторых.

— Всё верно, — подтвердил Олег, словно бы угадав мысли, попивая кофе и посматривая на одноклассницу. — Жизнь похожа на древо, по которому можно только взбираться, совершая выбор за выбором. Ничего возвратить нельзя, почти никто не имеет шанса, вернуться к предыдущей развилке и продолжить карабкаться по другой ветке или расти вместе с ней.

— Мне надо в Москву, — повторила Настя вслух и отвела глаза.

— Поехали, — просто ответил он.

— Спасибо за цветы. Роза великолепна, — проговорила она.

Не сидеть же молча, а мысли путались, и на уста просились совсем иные слова.

— Пустяки. Надеюсь, приживётся.

— Если цветы дарят от чистого сердца, они долго стоят, — вымолвила Настя.

Олег кивнул и покосился на печенье, конфеты, и … бутерброды.

— В землю воткни, она еще и прорастёт… Похоже, ты сама на диете со вчерашнего вечера?

Настя сглотнула и из вежливости потянулась за печенкой.

— Когда в дверь с утра начали ломиться, я решила, что это ты. Извини, — сказала она и отломила кусочек «Юбилейного» с дырочками, рассыпая крошки по скатерти.

— Я бы, конечно, предпочёл звёздный вечер, окно и верёвочную лестницу, — улыбнулся Волоцкий в ответ. — А утром просто не хотел прерывать чужую серенаду. Пришлось наступить на горло собственной.

— Ты что же это, получается, здесь с самого начала? И не вмешался? Ах, ты… — вспыхнула Настя.

— Но всё пошло своим чередом. Путь свободен. Нам пора. Да и тебе в этом классном свитере, похоже, жарковато. В горле не жмёт?

— Нам?

— По дороге куда-нибудь заглянем и перекусим всерьёз, — предложил Волоцкий, не сводя с Насти глаз, но игнорируя её полувопрос, а затем продолжил. — Выходной предстоит суетный, хотя уже скоро полдень.

— Хорошо, — согласилась она, не зная, куда себя деть от этого взора. — Я, как видишь, уже собралась. Но только не в «Дежавю»! Ноги моей там больше не будет! И да, мне надо позвонить, — предупредила Настя.

— Набирай. Я буду во дворе у машины. Благодарствую за кофе.

Притворив за Олегом дверь, она ещё раз подумала, что, наверное, может вполне ему довериться. «Третий» не являл бурной и показной страсти поцелованного Эдуарда, не страдал на публику и не облизывал брови, как Валентин. И если так всё складывается, и всем сёстрам, что называется, досталось по серьгам, может и не надо ей тащиться в этот Кривоколенный, и даже напоминать о своём существовании той, у которой веретено на визитке?

Но что-то всё равно тревожило. Например, вновь наполнившаяся фляга у Светки.

«Это выходит, ни с того ни с сего и она получила ещё пару попыток на грошовое счастье. Да и мало ли кто там ещё чего прикупил из полезных вещиц похожего назначения!

А Ленка? Подберётся, стерва, да из вредности как уколет её Олега! Тоже ведь неизрасходованный шанс.

Её? Олега?

Эх, и зачем только врезала ему по рукам! Пусть бы продолжал, а я бы посмотрела… Как есть дура, а ещё и трусиха страшная!

Опять же Светка, твердившая, какой он настоящий… Блин! Опоит же, когда с Эдуардом надоест возиться! Хорошо, что Волоцкий всё время за рулём.

Нет! Надо ехать с претензиями! Консультироваться! Иначе этим сомнениям конца не будет и края.

А, может быть, Олега, раз уж он третий и последний, ещё раз поцеловать, и покрепче? Чтобы действие химии не рассосалось!? Есть же кумулятивные яды?

Хотя какая к чертям химия, если Светкина фляга сама собой потяжелела!»

На всякий случай снова подвела губы, хотя к свитеру фиолетово-сиреневый цвет ну никак не подходил. После занялась ресницами и бровями.

Снизу раздались три протяжных унылых гудка.

«Подождёт!» — решила Настя и взялась за расчёску.

Когда с основными приготовлениями было покончено, она полезла в сумочку за визиткой. Но, ужас-ужас! Перерыла всю. В который раз высыпала содержимое на диван и… увы. Либо куда-то завалилась, хотя Настя была готова поклясться, что держала её — маленькую, чёрную, с серебристыми блёсками — вот в этих самых пальцах, когда Эдуард штурмовал дверь. Либо её кто-то взял, когда она отвлеклась. Кто? Может, Светка, а может, и Волоцкий.

— Ну, я ему покажу! — с этими словами Настя снова затолкала в сумку все извлечённые оттуда полезные вещи, не считая айфона и той самой мелочи — тюбика с помадой, накинула куртку с капюшоном, с трудом, из-за чёртовых джинсов, застегнула поверх материи молнию на сапогах, и, разобравшись с замками, рванула вниз по лестнице.

— О, Всеотец! Наконец-то! — обрадовался Олег. — Сезам, откройся!

— Волоцкий! Ты зачем визитку взял? Думал, если не дозвонюсь, так мы здесь зависнем? — набросилась она почти с кулаками на одноклассника, подбежав к нему по такому же скриплому, как половицы, снегу, искрящемуся всеми цветами радуги на солнце.

— Стоп, стоп! Объясни толком, что за визитка. И ничего я не брал, — оправдался тот. — Делать мне больше нечего.

Настя с подозрением глянула ему в лицо, и тут же почуяла: «Нет! Не он». Выражение было из тех, когда кладут ладонь на Священное Писание и дальше повторяют: «Клянусь говорить правду и только правду…»

— Мне ну просто очень надо в Москву! А телефон остался на визитке.

— Адрес помнишь?

— Кривоколенный девять, строение, по-моему, три, а, может, два.

— И в чём же дело? Едем! Дольше рассуждать.

— А если там никого не будет? — всхлипнула Настя.

— Спросим на месте, как связаться с хозяевами этого места. Особые приметы есть?

— Ага. Она высокая, на вид чуть больше сорока, огненные волосы. И ещё веретено.

— Что за веретено? — переспросил Олег.

— Было на визитке, — ещё раз всхлипнула Настя. — А Светка предательница. Это она визитку стырила.

— Что за выражения — «стырила»? — укоризненно заметил Волоцкий, помогая Насте забраться на сидение, рядом с его, водительским. — Пристегнись.

— Придётся нарушить обет и съездить в «Дежавю» снова. Светка там сейчас празднует.

— Ну что же, в прошлый раз я не успел насладиться местной кухней. Можем попробовать, — согласился Олег, но вдруг добавил. — Только бы не пожалеть об этом, сперва разомлеем от сытной жизни, потом встанем в пробках, поздно в Москву обернёмся.

Заслышав эту оговорку, Настя живо представила себе другое, как входят они такие красивые в ресторан, подсаживаются за столик к одноклассникам. А Светка из фляги своей прихлёбывает бальзамчику, а потом исподтишка и Волоцкому подливает, подливает…

— Тронулись? — спросил он.

— Погоди. Олег?

— Да? — Волоцкий глянул на неё с некоторым удивлением.

— Ты вчера, когда уже прощались, обмолвился… Словом, ты как догадался о полезных мелочах?

— Это важно? Ну, например, я ехал с тобой в одном вагоне, — огорошил он.

— Но я тебя не видела! — возразила Настя.

— Просто не заметила, — пояснил Олег и, протянув руку, набросил на неё капюшон.

— Не поняла, — ответила она и скинула капюшон за спину, туда, где он только что и находился.

— Ты так презрительно на меня посматривала. Как на отверженного что ли, прокажённого. Ну! Вспоминай. Сидел, классику слушал.

— Наркоман в наушниках???

— И вовсе я не наркоман, — обиделся Волоцкий.

— Никогда бы не поверила! Ни малейшего сходства! Да ты вундеркинд!

— Теперь веришь?

— Как тесен мир! — воскликнула Настя.

— И как трудно найти в нём человека, — отозвался Олег.

— Так у тебя ж вездеход! Чего не на машине?

— Электричка ходит без пробок.

Потом еще какое-то время сидели молча.

— Олег? — совсем тихо позвала Настя и бросила мимолётный взгляд в зеркало, справа за стеклом. — Но зачем тогда, если ты всё слышал и понимал…

Она не договорила, смахнула непрошеную слезу и, отщёлкнув ремень безопасности, который просто душил её в этот момент истины, повернулась к Волоцкому.

— Но ведь я же, смею надеяться, лучше Эдуарда, — улыбнулся Олег, хотя и не без грусти в очах.

— Он пустой. Это так. И где были мои глаза, когда я его ждала столько лет и выбирала! Но ты же понимаешь… на что себя обрёк?

— Разве?

— Быть третьим, — вымолвила она.

— Плохая доля, — согласился Волоцкий. — Сезам, закройся! И ты, Настя, всё же пристегнись.

— Тогда для верности, если тебе и точно нечего терять… — прошептала она. — Что там у классика? Ах, да! «Как сердцем я слаба…»

С этими словами она положила маленькую холодную белую ладонь на горячую длань Олега и потянулась к нему всем телом, чтобы украсть с уст ещё один умопомрачительный, волшебный поцелуй, и вновь ощутить всей душой и ликование, и упоение, испытанное накануне.

Олег ответил точно сам бог любви, заплутавший на белом свете, но не истративший магии. Настя вдруг поняла, что сгорела бы или расплавилась сейчас на месте, яви её возничий всё своё умение. И оценила, что тот не принудил просить пощады, а сам умерил пыл, выпустив из объятий.

Он перевёл дыхание первым и сказал:

— Пора!

Машина тронулась.

— Сразу в Москву, — промолвила Настя вдруг.

— Ты уверена? — взглянул на спутницу Волоцкий.

— Абсолютно, — подтвердила она, потом отвернулась и уставилась в окно.

Ехали ещё минут пять или все десять — молча, словно переживая, переосмысливая случившееся километр за километром.

Впереди на дороге Yandex-пробки спрогнозировали какой-то затор, и не было ни единого пути объезда. Внедорожник Волоцкого размеренно полз в гору.

— Очень душно! Я приоткрою? — спросила Настя.

— Сам, — ответил Олег и нажал какую-то кнопку на панели.

Стекло поехало вниз.

Вместе с лучами солнца и свежим воздухом в салон ворвался пронзительный свист, нарастающий по мере того, как машина продвигалась метр за метром по наклонной вверх.

— Дьявольщина! Похоже, мы основательно задержимся, — предположил Олег и рассмеялся.