Сделай это (ЛП)

Эпилог

Шесть месяцев спустя

Во время сцены мой взгляд все время был прикован к Блисс. Она была такой прекрасной и радостной, что мне пришлось приложить все усилия, чтобы не броситься к ней. Наша режиссер написала свою собственную адаптацию классического романа «Гордость и предубеждения», и я сомневался, что она одобрит мою, где в конце Элизабет оказывается вместе с Бингли, а не с этим угрюмым мистером Дарси. Взгляд Блисс встречался с моим, и, несмотря на то, что я должен был ухаживать за сестрой ее героини, мой персонаж был последним, о ком я думал. Мы двигались в танце, где постоянно передвигались и вращались. Каждый раз, когда мы с Блисс проходили мимо друг друга, наши глаза встречались, руки соприкасались, и я проклинал директора по кастингу, который не сделал меня Дарси. Я же мог быть угрюмым.

Как только занавес упал, я тут же нашел Блисс за кулисами и заключил в объятия.

— Гаррик, — выдохнула она, обнимая меня. От ее слов воздух завибрировал на уровне моей груди, и я сжал ее еще сильнее.

Я прошептал ей на ухо:

— Ты должна позволить мне сказать, как пылко я тобою восхищаюсь и люблю.

Она засмеялась.

— Ты говоришь это каждый вечер после спектакля.

Я отклонился назад, и моя щека скользнула по ее. Кудри вокруг ее лица защекотали мне лоб.

— Ну что я могу сказать? Я настойчивый.

Она промычала, крепко сжав губы.

— Настойчивый? Я бы сказала, лишенный воображения. Ты бы мог, по крайней мере, придумать что-то свое.

Я провел пальцами по ее спине. Я почувствовал косточки ее корсета. Боже, как бы я хотел увидеть ее в нем. Только в нем.

— Хочешь что-нибудь оригинальное, милая?

— Хочу. Завтра я жду от вас самую лучшую реплику, на которую вы только способны, мистер Тейлор. А сейчас мне нужно идти переодеваться.

Она отступила от меня и направилась в женскую раздевалку. Она взглянула на меня через плечо, и я ощутил, как этот взгляд пронзил меня насквозь. У меня в голове пронеслись несколько оригинальных фраз, но ни одну из них я не мог произнести вслух. Ее улыбка ясно дала понять, что ей совершенно точно было известно, о чем я думал.

— Поторопись, — произнес я.

— Терпение есть добродетель, мистер Тейлор.

Она знала, что это имя сводило меня с ума. Я снова чувствовал себя ее учителем, и это приводило в ярость, и в то же время было чертовски сексуально. Именно это я и хотел сказать, но она уже нырнула в раздевалку.

Какое-то время я переводил дыхание и освобождал голову от разных мыслей.

Мой план начинался сегодня вечером. Если бы не он, то все закончилось бы тем, что я просто выболтал все без каких-либо предупреждений. А с особенностью Блисс начинать паниковать это, определенно, был не выход.

Я переодел свой костюм и так быстро, как только мог, повесил его для бригады техобслуживания. Завтра у нас выходной, а значит, день стирки.

Тоже хорошо, потому что мой костюм до этого, определенно, пах лучше. Несколько коллег по сцене пригласили нас что-нибудь выпить, но я отказался. Надеюсь, что Блисс — тоже. Мне хотелось, чтобы сегодня вечером она целиком принадлежала мне.

Я за рекордно короткое время переоделся и стал ждать Блисс. Когда вышла первая девушка, то она засмеялась и покачала головой. Она заглянула внутрь раздевалки и сказала:

— Блисс, твой парень здесь буквально пускает слюни.

Парень. Я до сих пор еще не привык к этому. Даже после того, как Блисс закончила колледж, ощущалась некая неловкость, когда люди видели нас вместе. Здорово, что у нас появилось что-то новое в Филадельфии. Нам не приходилось прятаться.

Каждая девушка, что выходила, понимающе мне улыбалась, но Блисс не торопилась, даже дольше обычного.

— Блисс! — позвал я сквозь закрытую дверь. — Ты пытаешься меня мучить?

Дверь снова открылась, появилась еще одна ухмыляющаяся актриса, но не Блисс. Я вздохнул. Девушка сказала:

— Уверена, что да.

Я простонал и прижался лицом к стене. Дверь отворилась, но я даже не посмотрел в ту сторону.

— Заходи, герой-любовник. Я последняя осталась.

Я обернулся и увидел Элис, пожилую женщину, играющую миссис Беннет. Я улыбнулся и потянулся к двери. Элис рассмеялась.

— Удачи!

Я даже не задумался над ее ответом, пока не зашел в раздевалку.

Черт возьми!

Блисс все еще в корсете сидела на стуле, глядя на меня в зеркало. Ее грудь была поднята вверх и выступала наружу, а глаза оставались темными, когда она смотрела на меня. Он подняла руку и начала вытаскивать заколки из волос. Они рассыпались по ее плечам, и у меня пересохло во рту.

Она была потрясающей.

— Я думала, что попросила тебя быть терпеливым.

Я с трудом двинулся вперед и подошел к ней сзади. Я протянул руку и помог ей вытащить заколки. Боже, как же я люблю ее волосы. Я намотал на палец один локон и произнес:

— У меня хорошо получается быть терпеливым. Но не очень хорошо, чтобы держаться подальше от тебя. Наверняка, ты теперь уже знаешь об этом.

Она улыбнулась и откинула голову назад в мои руки.

— Думаю, это было очевидно с самого начала.

Я опустил руки с ее волос на шею, прижав к коже большие пальцы и нежно массируя. Ее веки затрепетали, а губы приоткрылись. Она понятия не имела, насколько была сексуальной. В этом корсете она выглядела как красотка 1950-х годов.

Я нагнулся и прижался губами к изгибу ее плеча. Несмотря на пребывание в течение нескольких часов на сцене под жаром софитов, она все равно пахла божественно. Я провел губами вверх по шее к тому месту за ухом, которое сводило ее с ума.

Она выдохнула, будто мой поцелуй забрал весь воздух из ее легких. Ее рука обвилась вокруг моего затылка, притягивая меня ближе. Я улыбнулся, прижимаясь губами к ее коже.

Она произнесла:

— Ты околдовал меня.

Я усмехнулся и провел пальцем по ее тонким ключицам. Я мог днями исследовать строение ее тела, и мне это не надоест.

— Тело и душу? — спросил я, цитируя пьесу.

Я раскрыл губы и попробовал на вкус ее кожу. Она была такой же восхитительной, как и стон, последовавший за этим.

— Определенно, — сказала она.

— И кто теперь из нас двоих не оригинален?

Внезапный стук в дверь разрушил наши чары. В комнату просунулась голова Бенджи, помощника режиссера. Я повернулся так, чтобы закрыть собою Блисс и этот развратный корсет.

— Ребята, вы уже готовы? А то я собираюсь закрывать.

— Извини, Бен. Мы выходим буквально через секунду. — Выражение лица Бенджи оставалось скептическим. — Обещаю. Две минуты.

Как только Бенджи закрыл дверь, Блисс встала. Мне пришлось закрыть глаза, чтобы не дотронуться до нее. Этот корсет… Боже мой. Я держал глаза закрытыми, потому что только так мы выйдем отсюда через две минуты. Но даже звук того, как она переодевается, был для меня пыткой. Каждый шорох ткани и звук застегиваемой молнии вызывал яркие картинки у меня в голове. Несмотря на то, что я не мог ее видеть, я ощущал ее присутствие, особенно, когда она встала передо мной.

Ее рука обвилась вокруг моей шеи, наклоняя мою голову вперед. Я продолжал держать глаза закрытыми, но мое лицо ласкал жар ее дыхания.

— Пойдемте домой, мистер Тейлор.

Опять это имя. Я открыл глаза, и она ухмылялась. Ну что ж, мы могли бы сыграть в эту игру.

— О, мисс Эдвардс, думаю, вы заслужили остаться после уроков. — У нее сузились глаза. — Или, может, небольшого наказания.

Мне доставляло такое удовольствие видеть румянец на ее щеках.

— Ты же этого не сделаешь.

Вместо того чтобы ответить, я нагнулся и закинул ее себе на плечо. Она взвизгнула и постучала меня по спине.

— Гаррик!

— Тише, мисс Эдвардс. Я несу вас домой.

У двери за кулисами их нетерпеливо ждал Бенджи. Его хмурый взгляд усилился, когда он увидел нас.

— Во-первых, прошло три минуты. Я считал. А во-вторых, вы оба отвратительны. Такое ощущение, будто я смотрю какой-то фильм на «Лайфтайм», — сказал он.

Я лишь рассмеялся и пожелал ему спокойной ночи. Блисс же сначала только дулась, но когда я продолжал держать ее на плече, выйдя из здания, она начала сопротивляться.

— Ну ладно, Гаррик, ты уже все доказал.

— Не знаю, о чем ты говоришь. Я ничего не доказывал. Мне просто нравится носить тебя.

— Ну ладно, тогда ты уже получил свою порцию веселья. Опусти меня.

На мгновение я остановился, делая вид, что думаю. Я воспользовался возможностью, чтобы провести рукой по задней части ее бедра.

— Я, например, считаю, что веселее его получать, — ответил я.

Я снова пошел, и то ли Блисс была парализована, то ли она действительно заинтересовалась тем, куда в следующий раз двинется моя рука, но она даже не шелохнулась.

Это продолжалось до тех пор, пока я не стал спускаться к метро, а потом она начала брыкаться ногами и быстро и предупреждающе ударила меня по спине.

— Гаррик, я не позволю тебе тащить меня еще и в метро. Опусти сейчас же.

Я мог представить ее лицо, красное от злости, и мне внезапно захотелось увидеть это. Раскрасневшиеся щеки. Прищуренные глаза. Поджатые губы. Спустившись вниз, я нагнулся, позволив ее телу соскользнуть с плеча. Я держал руки на ее талии, чтобы замедлить скольжение. Движение ее тела по моему было божественным. Она задержала дыхание, а когда наши лица оказались на одном уровне, ее глаза не были прищурены, они были закрыты. Губы не сжаты, но она закусила нижнюю губу, отчего у меня пересохло в горле. Ее щеки все еще горели, но полагаю, больше не от злости.

— Ты сделал это специально, — сказала она.

Я рассмеялся, и смех получился скрипучим. Не только ее так взволновала наша близость.

— Я точно сделал это специально. Думаю, нам действительно следует сделать это своего рода ритуалом после спектакля.

Она покачала головой и улыбнулась, но не сказала «нет». Даже в тусклом освещении станции метро она сияла. Я до сих пор не мог поверить, что могу дотрагиваться до нее. Никто не мог нас разлучить.

У нас не будет никаких неприятностей. У меня появился соблазн объявить о своей любви при всех остальных пассажирах, но мне не хотелось разрушать это мгновение. Мне нравилось, как тихо она смотрела на меня, ее глаза были полны больше, чем просто желанием. Она сделала меня счастливым, и я надеялся, что прямо сейчас вижу в ней, то же самое. Внезапно я почувствовал волнение от того, что собирался дома привести свой план в действие.

Я зарылся пальцами в ее волосы и притянул к себе для поцелуя. Ее руки сжали мои плечи, ногти вжались в кожу. И пока мы ждали поезд, я не торопился, наслаждаясь вкусом ее губ и растворяясь в ней.

Как только мы приехали домой, я сказал Блисс, что собираюсь принять душ. По воскресеньям у нас проходило по два спектакля, поэтому он, конечно же, был мне нужен. Но ее я пропустил первой почистить зубы, дождался, когда включится вода и начал действовать. Я нашел игрушку с перьями Гамлет (единственная причина, по которой она была готова добровольно приблизиться к Блисс) и закинул ее под кровать. Потом подошел к шкафу и отыскал карман пиджака, где спрятал кольцо. Открыв крышку коробочки, я еще раз посмотрел на него.

В нем не было ничего особенного. В конце концов, я всего лишь актер. Да и Блисс обычно не носит много украшений. Оно было простым и сверкающим, и я надеялся, что она полюбит его так же, как я любил ее. У меня внутри будто что-то лопнуло, как тот дурацкий сахар-кандис, который так любит Блисс.

Что, если я слишком на нее давлю?

Нет. Нет, я все продумал. Это самый лучший способ. Я открыл верхний ящик тумбочки и сунул коробочку к задней стенке. В ванной прекратила шуметь вода, и я ринулся к шкафу, скидывая рубашку. Я сунул ее в корзину для белья в тот момент, когда Блисс вошла в комнату.

Она подошла ко мне сзади и положила ладонь на мою обнаженную спину. Легонько поцеловав меня в плечо, она спросила:

— Достанешь мне Гамлета перед тем, как пойдешь в душ?

Я улыбнулся и кивнул.

Блисс решила приручить Гамлета, поэтому каждый вечер перед сном играла с кошкой, по меньшей мере, полчаса. Гамлет крутилась рядом до тех пор, пока в воздухе болталась ее игрушка с перьями, но когда Блисс пыталась дотронуться до кошки, та убегала.

Я нашел Гамлета на кухне, она пряталась под столом. Я протянул к ней руку, и она, замурлыкав, ткнулась мордой в мои пальцы. В тот момент, когда я поднял ее, Блисс спросила:

— Малыш, ты не видел кошачью игрушку?

Я прошел в комнату и опустил Гамлета на кровать. Она села на задние лапы и с недоверием посмотрела на Блисс.

— А где ты ее видела в последний раз? — спросил я ее.

— Я думала, что оставила ее на комоде, но не могу там найти.

Я разок погладил Гамлета, чтобы успокоить ее, а потом быстро чмокнул Блисс в щеку.

— Не знаю, дорогая. А ты не думаешь, что могла оставить ее где-нибудь еще?

Она вздохнула и стала искать в других местах комнаты. Я отвернулся, спрятав улыбку, и вышел. Я кинулся в ванную комнату и включил душ. Подождал несколько секунд, а потом вернулся в коридор.

— Блисс? — позвал я.

— Да?

— Посмотри в ящиках тумбочки! Я вспомнил, что она среди ночи играла с ней, и я, похоже, забрал у нее игрушку и сунул куда-то туда.

— Хорошо!

Сквозь открытую дверь я наблюдал за тем, как она обошла кровать. Потом я на несколько секунд вернулся на свое место, протопав немного громче, чем требовалось, открыл и закрыл дверь, будто вошел в ванную. А после спрятался между дверью в спальню и стеной, откуда мог сквозь петли видеть все происходящее. Она выдвинула ящик, и мое сердце забилось как большой барабан. Не знаю, когда оно начало колотиться так сильно, но сейчас я слышал лишь этот стук.

Таким образом, я не просил ее выйти за меня замуж прямо сейчас. Я просто знал Блисс, знал, что она склонна к панике. Я давал ей очень большой, явный намек, чтобы у нее было время свыкнуться с мыслью прежде, чем я по-настоящему попрошу ее руки. А потом через несколько месяцев, когда она, по моему мнению, уже все обдумает, я снова сделаю ей предложение. Таков был мой план. Предполагалось, что это просто, но, на самом деле, довольно… сложно. Внезапно я подумал о тысячах возможностях, когда все могло пойти не так. Что, если она разволнуется? Что, если она сбежит как в нашу первую ночь вместе? А если убежит, то вернется в Техас? Или отправится к Кейду, который жил в Северной Филадельфии? Он позволит ей остаться до тех пор, пока она во всем не разберется, и что, если потом между ними что-нибудь произойдет?

Что, если она просто открыто скажет мне «нет»? До этого момента все было хорошо. Даже идеально. Что, если этой выходкой я все только разрушу?

Я настолько погрузился в свои предсказания конца света, что даже не видел того момента, когда она нашла коробочку. Однако слышал, как она ее открыла, выдохнула и произнесла:

— Боже мой.

Если до этого у меня пересохло во рту, то теперь я даже не мог сглотнуть. У меня тряслись руки. А она просто стояла спиной ко мне, и я не мог видеть ее лица. Я лишь видел ее напряжение, прямой позвоночник. Она слегка качнулась.

Что, если она упадет в обморок? Что, если я настолько напугал ее, что она действительно потеряет сознание? Я стал придумывать различные оправдания. Друг попросил меня подержать кольцо у себя?

Это реквизит для спектакля?

Это… это… черт, я не знал.

Я мог только извиниться. Сказать ей, что знал, что это слишком быстро.

Я ждал, пока она что-нибудь сделает: закричит, убежит, заплачет, упадет в обморок. Все, что угодно, будет лучше, чем ее неподвижность. Я просто должен быть с ней честен. У меня не очень хорошо получались подобные вещи. Я говорил то, что думал, без всяких планов и манипуляций.

В конце концов, когда я уже подумал, что мое тело вот-вот рассыплется от одного напряжения, она повернулась. Она смотрела на кровать, мне был видеть лишь ее профиль, но она закусила губу. Что это значило? Она просто думала? Думала о том, как отказать мне?

А потом медленно, как солнце всходило на горизонте, она улыбнулась.

Она захлопнула коробочку.

Она не закричала. Не убежала. Не потеряла сознание.

Возможно, она немного всплакнула.

Но самое главное… она танцевала.

Она раскачивалась, подпрыгивала и улыбалась так же, как когда объявили актерский состав для «Федры». Она забылась так же, как после премьеры, прямо перед тем, как мы впервые занялись любовью.

Может, мне все-таки не придется ждать несколько месяцев.

Она сказала, что завтра после спектакля хочет услышать от меня самую лучшую реплику, и теперь я знал, что скажу ей.