Сделай это (ЛП)

Глава 9

— Клянусь, в воздухе от неловкости ощущалось такое напряжение, что казалось, вот-вот грянет молния.

В студенческой столовой я прижалась лицом к столу, в то время как Келси пыталась накормить меня картошкой фри и другими замечательными углеводами.

Она равнодушно похлопала меня по спине. В Келси не было ничего, хоть отдалённо напоминающего материнскую заботу, но, по крайней мере, она попыталась меня приободрить.

— Ты преувеличиваешь, Блисс. Единственное напряжение, которое чувствовалось в воздухе, это сексуальное. Я имею в виду, что он смотрел на тебя не часто, но когда это происходило… Привет, обморок!

— Я не доживу до конца семестра в его классе.

— Не смеши меня. Ты же актриса. Все актёры постоянно спят друг с другом, и ничего, живут с этим дальше. Чёрт, разве ты не помнишь первый год обучения, когда не хотела обжиматься с Домом в одной сцене, и Эрик отправил вас в другую комнату целоваться до тех пор, пока вам не станет комфортно друг с другом?

— И зачем ты вспоминаешь второй на сегодняшний день самый ужасный момент в моей жизни?

Она закатила глаза.

— Потому что ты пережила его.

— Я никогда не переживу язык Дома в своей глотке. Я до сих пор чувствую привкус дерьма.

— Всё будет в порядке, Блисс. Всего лишь пять месяцев. И ты будешь его видеть всего лишь три часа в неделю. Все закончится, не успеешь оглянуться. А потом ты сможешь ещё разок перепихнуться с ним прежде, чем отправиться в путешествие по миру со мной.

— В твоих словах так много сумасшедших идей, что я не знаю, с какой начать.

— Начни с еды, или мы опоздаем на Режиссуру.

Всё ещё ворча, я сунула в рот несколько кусочков картофеля фри, чтобы успокоить её. Она стала рыться в сумке в поисках телефона, но её руки нащупали что-то ещё:

— Ой, я совсем забыла. У меня есть Эдвил[6]… тебе нужно?

Я проглотила картошку и спросила:

— Зачем мне таблетки?

Кэлси наклонила голову набок.

— Тебе разве не плохо после… ну ты знаешь… твоего вчерашнего события?

Блисс, ты — тупица. Ужасная тупица.

— Ах, да! Верно. Нет, я в порядке. Я выпила пару таблеток утром. Я себя нормально чувствую, спасибо.

— Вот это моя девочка.

Оставшуюся часть дня я провела на автопилоте, готовая в любой момент вернуться домой, залезть в свой кокон и забыть всё, как сон. Я даже не потрудилась снять одежду прежде, чем плюхнуться на кровать.

Пару часов спустя меня разбудил телефонный звонок. Это был Кейд.

— Привет, детка. Готова потусить?

Я спросонья посмотрела на часы. Только семь часов вечера.

Я зевнула.

— Ага… конечно. Какие есть идеи?

— Ну, я подумал…

— Только никакой выпивки, — перебила я Кейда. — Я не вынесу.

Он засмеялся.

— Не хочешь похмелиться? Хорошо… Сегодня вечером Линдси выступает в Гринде. Как насчёт чашечки кофе?

Я снова зевнула. Линдси тоже была с театрального факультета. Вечер, проведённый за прослушиванием её музыки, будет лёгким и приятным. Именно то, что мне нужно.

— Кофе — то, что надо.

Когда двадцать минут спустя я вышла на улицу, то стала параноидально оглядываться вокруг, боясь столкнуться с Гарриком. Убедившись, что рядом никого нет, я быстро добежала до стоянки и запрыгнула в старую побитую Хонду Кейда.

Он встретил меня улыбкой. Я подавила в себе желание посмотреть в сторону квартиры Гаррика.

— Я забыл сказать до этого, что ты отлично выглядела сегодня. То есть, не считая твоего чудесного похмелья. Ты никогда не надеваешь юбки на занятия.

Мне хотелось сказать: «Давай, езжай уже!», но это прозвучало бы ненормально даже для меня. Поэтому я ответила:

— О, я обожгла ногу, и мне не рекомендуется носить облегающую одежду.

— Серьёзно? — спросил он. — Что случилось?

Совершенно точно я не могла назвать ему настоящую причину. Потому что ему захотелось бы узнать, чей это был мотоцикл, почему я была с ним и бла-бла-бла.

— Ну, я обожгла её своим выпрямителем.

— Ты обожгла ногу выпрямителем? Насколько у тебя длинные волосы на ногах?

Если вы думаете, что после двадцати четырёх часов вранья, у меня стало получаться лучше, то вы ошибаетесь.

— Ха-ха. Как смешно! — я поморщилась. — Я задела и скинула его с тумбочки, дурак, и он ударил меня по ноге.

Я возилась с отверстием кондиционера, который едва работал в его рухляди.

— Только не пролей на себя кофе. Или даже… кофе со льдом.

Я ответила:

— Есть, капитан.

Гринд представлял собой маленький симпатичный домик на окраине кампуса, который несколько лет назад превратили в кофейню. Внутри можно было заказывать кофе, а снаружи располагалась веранда, где большинство вечеров играла живая музыка. Сегодня внутри было людно. Я отправила Кейда на улицу, чтобы он нашёл нам места, а сама решила заказать напитки. Я взяла себе мокко со льдом и смузи для Кейда. Он даже не любит кофе, но приходит сюда из-за меня.

В очереди я стояла десять-пятнадцать минут, так что к тому времени, как вышла на улицу, я понятия не имела, где находился Кейд. Я проходила мимо столов, кивая людям, которых знала, стараясь не встречаться глазами с остальными. Я поймала взгляд Линдси, находящейся на сцене, и та ухмыльнулась мне.

Наконец, я заметила, что Кейд стоит у столика впереди. Замечательное место, учитывая то, как переполнено это кафе.

Я подошла к нему сзади и толкнула локтём в спину.

— Боже, Кейд, я думала, что никогда не найду тебя здесь. Ты не мог, по крайней мере, написать?

Кейд бросил на меня взгляд через плечо, потом обнял меня за плечи и забрал смузи из моей левой руки.

— Извини, детка, я разговаривал и отвлёкся. Смотри, кто у нас там!

Он вытащил меня вперёд. Передо мной стоял Гаррик.

На этот раз мне повезло не настолько, чтобы мой кофе уже стоял. Поэтому, когда я увидела Гаррика, стаканчик выскользнул у меня из руки и облил все ноги.

Кейд со своей супер-быстрой реакцией едва увернулся, чтобы не забрызгать свои Томс[7].

— Ё-моё, Блисс. Я пошутил насчёт кофе со льдом, но рад, что ты прислушалась. Клянусь, раньше ты не была такой неуклюжей.

Я всё ещё не могла говорить. Мои ноги были холодными и липкими. Но лицо, похоже, сильно горело.

— Сюда, — сказал Кейд. — Садись. Мистер Тейлор сказал, что мы могли бы присоединиться к его столику.

— Гаррик, Кейд.

Уверена, он сказал это Кейду уже десять раз.

Но парень проигнорировал его и повернулся ко мне.

— Сбегаю внутрь и принесу тебе несколько салфеток. Хочешь другой напиток?

— Нет, нет. Со мной всё хорошо, Кейд. Останься. Я пойду, приведу себя в порядок.

— Забудь об этом. Ты же любишь музыку Линдси гораздо больше меня. Все эти песни: «Перемены», «Девичья сила» и прочие. Не хочу, чтобы ты пропустила их. Садись.

На этот раз его руки давили мне на плечи, пока я не плюхнулась на стул. Тогда он удалился, и я снова осталась наедине Гарриком.

— Что ты здесь делаешь? — мой вопрос вышел сердитым.

Для сравнения, он же был милым и спокойным и, возможно, слегка грустным.

— У меня в квартире ещё не подключили интернет, а мне нужно проверить электронную почту. Я могу уйти, если хочешь.

ДА.

— Нет, — выдохнула я. — Я не собиралась тебя прогонять. Мне бы просто не хотелось, чтобы ты приглашал нас за свой столик.

— Ну, Кейд не говорил, что он здесь с тобой. Я просто пытался быть любезным.

— Прости… Просто я… Мне неудобно. Кейд не в курсе…

— Я не собираюсь ничего ему говорить, если ты об этом беспокоишься. Я хотел бы сохранить эту работу, ну и, кроме того, твоя личная жизнь не моё дело. То, что произошло между нами, окончено.

Когда он говорил, его голос звучал твёрдо.

Окончено? И почему это похоже на удар в живот? Он сжал зубы, что привлекло мой взгляд к его сильной, гладкой линии подбородка.

— Ты побрился, — сказала я. Определённо… не подумав.

Он разжал зубы и в замешательстве посмотрел на меня.

— Ну да.

Мы сидели молча, и я не могла перестать его разглядывать. Его глаза были синими как океан, и без щетины он выглядел моложе: менее невероятно сексуальный и больше похожий на жаркого соседского парня.

Взгляд Гаррика остановился на моих губах, и я поняла, что закусила нижнюю губу. Боже, как же я хочу снова поцеловать его.

Я вскочила со своего места.

— Это была плохая идея. Я пойду. Скажи Кейду, что я заболела или что-нибудь в этом роде.

Гаррик тоже встал.

— Нет, Блисс, подожди. Прости. Не уходи. Я… Чёрт, даже не знаю, что я буду делать. Я просто буду тихо сидеть здесь, можете не обращать на меня внимания. Обещаю.

В этот момент Линдси снова поднялась на небольшую импровизированную сцену, зажёгся свет, и ей начали аплодировать.

Если я собиралась уйти, то это нужно сделать сейчас. Если я встану посреди выступления, Линдси заметит это и разозлится.

Но вопреки голосу здравого рассудка я села обратно на своё место.

Гаррик сдержал своё обещание и сидел, не отрывая глаз от монитора. Пока Линдси играла, я сидела тихо, держа шею в напряжении, чтобы снова не начать его разглядывать.

Кейд вернулся именно в тот момент, когда Линдси представлялась.

— Эй, — прошептал он. — Рэнди был занят, но разрешил мне взять полотенце. Я подумал, что это лучше, чем целая куча салфеток.

Затем Кейд поднял одну из моих липких ног себе на колени, снял туфлю и стал вытирать кофе влажным полотенцем. Я захихикала, когда он коснулся самого щекотного места. В этот момент я услышала, что Гаррик перестал печатать. Инстинктивно я взглянула на него, но тот смотрел на Кейда… и на мои ноги. Я закашлялась и отдёрнула ногу, одновременно забрав полотенце из рук Кейда.

— Спасибо, но думаю, что я справлюсь сама. Ты делаешь мне щекотно.

Гаррик вернулся к своему компьютеру, Кейд сосредоточился на Линдси, а я наклонила голову, чтобы получше рассмотреть свои ноги. Убедившись, что они не смотрят, я зажмурила глаза и издала беззвучный крик. Настоящий крик, конечно, был бы лучше, но в данном случае выбирать не приходилось.

Я узнала первые несколько песен Линдси, так как слышала, как она исполняла их несколько раз до этого: на сцене и в артистическом фойе по время репетиции и между занятиями. У неё было такое великолепное несовершенное акустическое звучание, а слова всегда являлись своего рода публицистикой, призывающей людей на всякую чепуху. Вот почему, когда она наклонилась к микрофону и объявила свою следующую песню, я была крайне удивлена.

— Следующая песня немного отличается от остальных. Чудесный владелец этого заведения, — она указала куда-то в сторону. — Помаши им, Кенни. — Он принуждённо на неё посмотрел, но все же замахал. — В любом случае… Кенни попросил, чтобы я сыграла, по крайней мере, одну песню, которая не была бы… Как ты выразился, Кенни? Суровой и политичной, кажется, так он сказал. А так как я не умею писать ничего подобного, то спою песню, написанную моим другом, пожелавшим остаться анонимом. Она называется «Сопротивление».

Песня началась мягко с простым нарастанием аккордов, похожим на обычное звучание Линдси. Но потом она изменилась, стала печальной, страстной, почти отчаянной. Она запела… И я пожалела, что не ушла, когда у меня была возможность.

Тихие разговоры, до этого заполнявшие кафе, прекратились. Это было настолько резкое изменение, что все глаза устремились к ней. Но могу поклясться, что один взгляд я чувствовала на себе.

Его взгляд буквально физически ощущался на коже. Моё сердце глухо застучало в груди, а дыхание стало прерывистым. Я не хотела сопротивляться. Я ничего не могла с этим поделать. Я посмотрела на него.

Но Гаррик не смотрел на меня. Он не печатал, но был сосредоточен на компьютере и выглядел таким… незаинтересованным. Может это я? Просто придумала все?

Внезапно мне не захотелось больше здесь находиться. Я не могла быть так близко к нему. Я просто сойду с ума. Это глупо… даже глупее, чем связь на одну ночь, которая могла бы быть, но он мне нравился. Он не любил Шекспира, ездил на мотоцикле и был моим учителем… но он мне нравился.