Сделай шаг

Глава 25

Тело невесомо парило в шоколадном пространстве. Оно укачивало, погружая в сон, где к нему приходила девушка. Нежно гладила по лицу, мягко шептала на ушко его имя, обжигая горячим дыханием щеки.

Блаженство заполняло каждую клеточку. Она здесь рядом. Протянуть руку. Прикоснуться.

Она наклоняется. Ниже. Ближе. Поцелуй. Он ждет поцелуя. Её сладкие губы в одном мгновении.

И вдруг...

Темнота густая, тягучая. Давит на грудь. Сжимает легкие. Не дает вздохнуть. Он задыхается. Открывает рот. Вздох. Темнота проникает в горло, в глаза, в уши, черными щупальцами всасывается в руки, ноги. Он не может пошевелиться. Он не может дышать. Его больше нет. Теперь он сам темнота.

Боли нет. Ничего. Нет ничего.

Нет. Нет. Нет.

Он не хочет.

Он хочет чувствовать. Он хочет свет. Он сопротивляется. Темнота тащит вниз в бездонную черную пустоту.

Нееееет!!!! Безмолвный крик...

Макс резко открыл глаза. Яркий белый свет ослепил. Больно резанул по радужке. Зажмурился. Свет проникал свозь тонкую кожу век. Темноты нет. Медленно приоткрыл глаза. Осматривался из-под опущенных ресниц, привыкая к свету.

Яркому. Теплому.

Взгляд уперся в белый потолок. Медленно скользнул дальше. Сероватые стены. Где он? Приподнял голову. Кровать. С одной стороны медицинское оборудование моргает огоньками. С другой рядом капельница. Тонкие трубочки тянутся к нему. К его руке. Опустил глаза. Из вены торчит игла.

О, черт! Он в больнице.

Тяжелая голова рухнула на подушку. Тихий стон вырвался из груди.

Блять? Как он оказался здесь?

В поисках ответов, медленно повернул тяжелую голову. Туда откуда лился свет.

Окно. Большое огромное. Сквозь стекло яркое солнце. На фоне света силуэт. Девушка. Стоит к нему спиной. Лучи слепят.

Он не может рассмотреть цвет её волос собранных в высокий хвост. Надо позвать. Окликнуть. Разлепил пересохшие губы. Язык отказался подчиняться. Распух. Занял все пространство во рту. Кто она? Подняться, подойти к ней заглянуть в глаза.

Сжал пальцами матрас. Противный писк. Над самым ухом. Девушка оглянулась.

– Привет, – быстро подошла к нему, взяла за руку, на лице напряжение.

Он узнал голос. Родные знакомые интонации. Но их ли он надеялся услышать? Отогнал от себя эгоистичную мысль. Не быть сволочью на больничной койке.

– Как же ты нас напугал, – без укора, а с беспокойством. Нежно коснулась лица, смахнула прилипшую прядь волос. Забота. Он чувствовал её. Приятно.

Макс попытался воспроизвести что-то похожее на улыбку. Сухие оковы сковали рот, причинили боль.

– Ой, прости, – волнение отразилось на лице посетительницы, – ты, наверное, хочешь пить.

Чуть заметно кивнул головой. На большее не было сил. Девушка потянулась к тумбочке, что-то взяла в руки. Прохладный носик специальной кружки коснулся губ. Спасительная влага заполнила пересохшее пространство рта.

Дэвис жадно глотал воду. Давно не пил ничего вкуснее. Жидкость заполнила каждую пересохшую клеточку. Принесла облегчение.

– Привет, Ребекка, – прохрипели связки после долгого молчания. Вытащил руку из её пальчиков и накрыл её ладошку. Благодарил.

– Как ты себя чувствуешь? – смутилась, и так было видно его состояние. Как бы извиняясь за неуместный вопрос, провела пальцами по его лбу. – Мы так переживали за тебя.

Ободряюще улыбнулся. Но почему она говорит во множественном числе. Заволновался. Кто ещё здесь? Она? Метнул взгляд по палате. Разочарованно поджал губы, но тут же вернул улыбку на лицо.

В углу напротив его кровати стоял мягкий диванчик, на нем откинув голову на спинку, спал блондин, а на его коленях положив две ладошки под щёку, сопела темноволосая девушка. Брюс Батлер и Вивиан Льюис. Ребекка проследила за взглядом Дэвиса.

– Мы дежурили возле тебя по очереди весь день и ночь, – удивленный неон таращился на блондинку.

– Сколько я здесь? – размытые картинки кружили в памяти.

– Со вчерашнего дня. Как и предполагали врачи, что ты очнешься через сутки, – облегченный вздох. – Надо сообщить доктору, что ты проснулся, – потянула руку к стене у него над головой. По всей вероятности там располагалось устройство вызова медперсонала.

Дэвис не возражал. Он и сам хотел бы выяснить, как долго ему валяться на больничной койке. Но больше всего Макса интересовало то, что произошло до того как он очнулся в этих белых стенах, и правда ли то, что подсовывает ему его память.

– Как я здесь оказался? – взгляд напряженный.

– Ты не явился на репетицию. Не отвечал на звонки. Крис не стал с нами разговаривать. Бросил трубку, предварительно отправил меня в эротическое путешествие.

При упоминание бывшего друга пальцы произвольно сжались в кулаки. Ребекка заметила, но не стала выяснять причину. Они ещё успеют поговорить о директоре по кастингу.

– Козел. Он никогда мне не нравился. Придурок, – злобные нотки в голосе Бекки вызвали одобрительную ухмылку на лице. – Мы поговорим об этом позже.

Соглашаясь, прикрыл веки. Ребекка не отстанет, пока не выяснит все, что произошло с её нерадивым подопечным. А он впервые не собирался ничего скрывать. Ему необходимо выговориться поделиться с кем-то тем, что в сердце, в голове, в мыслях, в душе.

– Когда я приехала к тебе, дверь твоего дома была открыта, – продолжила рассказ девушка. Макс напрягся. – Я вошла и обнаружила тебя в гостиной избитого, с кровавыми подтеками на лице и без сознания.

– Ты была в доме одна? – с надеждой ждал ответа.

– Да… – насторожилась Ребекка. – Не пугай меня Дэвис, – голос дрогнул. – Кто был ещё в доме? – взволнованно передернула плечами.

– Девушка. Ты не встретила там девушку? – недоверие в глазах.

– Нет, Макс, – расстроенно поджала губы. – Ты шептал что-то, когда я нашла тебя, но я не поняла. Прости.

Разочарование тяжелым вздохом вырвалось из груди. Воображение зло пошутило над ним. Уголки губ печально опустились в низ.

Девушка стоящая рядом осторожно дернула за руку. Вопросительно сдвинула брови. Почему её слова так расстроили приятеля.

Говорить о Лили он не готов. Не хотел. Да и не о чем. Он все испортил. Память услужливо вернула неприятные воспоминания. Никто не виноват. Только он. Он.

– Тебе не за что извиняться, Бекка.

– Я нашла в доме фотографии, – блондинка внимательно смотрела в голубые глаза. Если в них отразится недовольство, то она сейчас же прекратит расспросы о причинах, по которым он оказался в больнице. Но предупредит, что ему рано или поздно придется рассказать правду.

Макс знал этот взгляд Ребекки. Выдохнул. Предстоят объяснения.

– Мистеру Бэнку не понравился мой отказ от предложения, – девушка дернула бровью. Ответ не принят. – Он приехал выразить недовольство неудачной фотосессией с его подстилкой, – удовлетворённый кивок менеджера, и взгляд предлагающий продолжить объяснения. Другого выхода нет. – Его друзьям тоже не понравились снимки, – неудачно пошутил Дэвис. Шутка не нашла поддержки. Ребекка хмурила брови. – Да ладно тебе, Бекка, – приподнял голову, но она тут же упала на подушку, – я вполне нормально себя чувствую, – неодобрительно вздохнула, – скоро буду, – согласно моргнула. – Теперь скажи мне, что здесь делают Брюс и Вивиан? – скосил взгляд на парочку.

Проигнорировала вопрос.

– Макс, надо сообщить…

– Никому не надо сообщать, – резко перебил, – никакой полиции, – громко напрягая связки. Закашлялся.

– Дэвис, – настаивала блондинка. Негодование в глазах.

– Ребекка, – требовательно сипели интонации. Лицо сосредоточено. Пальцы сжимают матрас. Напряжение во всём теле. Больно. Скривился от неприятных ощущений.

– Хорошо, – торопливо согласилась Ребекка. Видела её настойчивость, причиняет боль. Не подходящее время. Поговорит об этом позже. Обязательно.

– Так что же эти двое делают в моей палате? – быстро перевел тему разговора. Неон умолял не касаться причин, уложивших на больничную койку. Он сказал достаточно.

– Брюс приехал вечером сменить меня, – поглаживала руку Макса, успокаивая. – Он хотел отменить шоу, но Вивиан сказала, что ты был бы против.

Удивление на лице. Оказывается бывшая подружка очень хорошо его знает. Уголок губ довольно дернулся.

– Ви примчалась в больницу почти сразу же после выступления, сменить Батлера. Он остался с ней, а когда утром приехала я, они отказались уходить, – Ребекка по-доброму смотрела на Дэвиса.

Призрение и ненависть к себе волной цунами поднимались внутри. Смотреть в глаза Ребекки не позволила совесть. Она, оказывается, ещё у него есть. Прикрыл веки.

– Спасибо, – шепотом, почти одними губами.

Сильно зажмурился. Черт. Черт. Черт. Как же приятно осознавать, что ты не одинок. До слез. До маленьких соленых капель готовых бурным потоком ринуться из глаз.

Сжал веки до черных кругов. Стыдно показывать свою слабость перед друзьями. Да у него есть друзья. Он не должен доставлять им ещё больше хлопот и заставлять переживать. Глубоко в сердце, в душе, в потаённом месте, уверенный тихий шепот: они поймут, не осудят, не засмеют, поддержат, помогут, не бросят, не отвернутся.

Друзья. Несмотря ни на его безразличие к Ребекке, грубое общение с Брюсом, подтрунивание над Вивиан. Последние несколько лет равнодушия к тем, кто начинал с ним этот путь, и продолжают идти одной дорогой, рядом, подставляя плечо в трудную минуту. А он забил на всех. Воспринимал их как должное. Считал – все обязаны ему. Только ему. Своим благополучием. Взлетел высоко и сорвался в пропасть. Падал, обдирая бока об острые стены. Волна негодования к самому себе захлестнула, заполнила, выдавливая так сильно скрываемые слезы.

Чертов Крис оказался прав. И эта правда душила. Сдавливала горло. Сжимала веки. Маленькая капелька скользнула по морщинкам у глаз. Блять. Только не это. Расклеился как девчонка. Соберись. Мягкие подушечки смахнули слезинку. Открыл глаза. Столкнулся с понимающим взглядом Ребекки. Хотел что-то сказать. Прервал звук отрывающейся двери.

На пороге доктор. Ослепляя белоснежной улыбкой, подошел к кровати.

– Ну что же, вижу, что ваши дела продвигаются отлично, – продолжая улыбаться, внимательно изучил показания приборов, что-то записал в карту. Добродушный взгляд на больного. Успокаивающие интонации. – Через недельку вернетесь домой. Серьезных повреждений нет, организм молодой, быстро восстанавливается, но голова ещё один два дня будет тяжелой, а потом всё вернётся в норму. Сотрясение это вам не насморк, с головой надо быть осторожней, – хохотнул, поправил капельницу, – Через минут тридцать пришлю сестричку убрать, она вам больше не понадобиться, – уловил вопрос в глазах пациента. – Витамины и все необходимое при ваших травмах, – постучал пальчиком по прозрачным пакетикам, с лекарством, прикрепленных к штативу капельницы. Ещё раз улыбнулся больному. Через плечо взглянул на проснувшеюся парочку. Вивиан и Батлер ерзали на диване. Повернулся к Ребекке. Без улыбки. Строго. – Ваша очередь отдохнуть, – кивнул в сторону двери, – в больнице мест на всех не хватит, – вернул взгляд на Макса, подмигнул, улыбнулся и вышел.

Дэвис удивленно таращился на друзей.

– О чём он говорил? – ткнул пальцем в закрывшуюся за врачом дверь. В неоновых глазах непонимание. Вопрос повис в воздухе.

– Привет, – ласковый взгляд карих глаз Вивиан, усмиряет нарастающее раздражение. Батлер рядом с ней. Пожал руку, безвольно лежащую на белой простыне. – Как ты? – устало моргнула глазами, прижалась к своему парню.

Оба выглядят устало. Темные круги под глазами. Волосы блондина всегда идеально уложенные, в полном беспорядке. На щеки подружки слегка осыпалась тушь. Губы бледные без постоянной помады. Ребекка на их фоне просто красотка, но присмотревшись заметны замаскированные косметикой следы волнения.

Смущенно смотрит на друзей. Не хотел доставлять им кучу проблем.

– Как дела чувак? – Брюс напомнил о своем присутствии.

– Нормально, – неуверенно пожал плечами, – голова вот только...

– Да с головой стоит быть осторожней, тем более с так... – задохнулся, получив толчок локтем в грудь от Вивиан, и строгий взгляд.

– Макс, – солистка шоу присела на край кровати.

– Не надо, Ви, – сейчас самое время выразить признательность друзьям, – я доставил вам массу хлопот...

– Не об этом, Дэвис, – оборвала, укоризненно смотря на молодого мужчину, – ты должен сообщить в полицию.

– Пожалуйста, Вивиан, не вмешивайся в это дерьмо, – недовольно закатил глаза. – Пообещайте мне, что никто из вас не полезет в это дело, – ждал согласия. Парень и девушки молчали. – Я знал чем все может закончиться, но моя самодеятельность подвела. Сам во всем виноват, – обвел взглядом притихших друзей. Они знали о фотографиях. Он уверен. – Пожалуйста, – с мольбой, – давайте забудет о случившемся, – недоверие в трех парах глаз. – Обещаю, больше никаких сомнительных девиц и предложений, – торопливо закончил неприятный разговор.

Брюс, Вивиан и Ребекка с такой искренностью переживали и заботились о нем, что с непривычки тревога друзей тяготила. О нем уже давно никто так не волновался. Смущался. Хотел отправить молодых людей домой отдыхать. У них есть дела важней эгоистичной сволочи.

– Девчонки, – пришел на выручку Брюс, – Максу надо отдохнуть. Оставим нравоучения на потом, – незаметно подмигнул руководителю шоу. Понимал насколько могут быть утомительны женские сетования.

Спасибо. Одними глазами. Надо же! Дэвис благодарит Батлера. Мир закрутился в другую сторону? Или...

– Но в коридоре, – Ви прервала размышления бывшего приятеля и вопросительно смотрела на своего парня.

– Что? – потянулся до руки солистки, чтоб его вопрос опять никто не проигнорировал.

Вивиан заерзала на краешке кровати, считала неуместным сейчас беспокоить Макса. А как же быть томившимся за дверью. Ребекка и Ви переглянулись. Их мнения совпадали.

Блондин опередил подружек не давая им никакой возможности к сопротивлению.

– Там в коридоре, – кивок в сторону двери, – весь твой коллектив,– секундная пауза, оценил реакцию приятеля. Удивление. Нет. Гораздо больше.

Директор клуба расплылся довольной улыбкой. Эмоции на лице Дэвиса не подавались описанию.

– Персонал ужасно ругается, что они совершенно не дают работать, заполонив всю больницу, – причмокнул губами от удовольствия произведенным эффектом.

– Категорически отказываются расходиться по домам. Хотят знать о твоем состоянии,– без всякого умысла добавила Вивиан. Её слова, как контрольный выстрел в голову.

Макс накрыл глаза руками. Последняя капля в переполненный сосуд ненависти и призрения к себе. Сжал челюсть. Тихо застонал. Он срывал на участниках злость, упражнялся в сарказме, грубил, оскорблял, развивал свои необузданные амбиции, а они стоят у дверей палаты волнуются о здоровье... его самочувствии... и кто он после этого... мудак... гребанный неотесанный мудак. Сволочь.

– Арррр, – приглушенный рык свозь сжимающее лицо ладони.

– Макс, что с тобой? – заволновалась Вивиан. Схватила его руки и оттянула от лица. Сжала запястья маленькими пальчиками.

– Я полное дерьмо, – прямой взгляд в глаза сначала Вивиан, потом Ребекки и Брюсу.

– Мы знаем, – вот так просто без упреков, претензий и обид. Теплые улыбки в глазах блондинки и на бледных губах Вивиан. Как признание...

– За это они тебя и любят, – Брюс положил руку на плечо Ви. – Может мне тоже стать такой занозой в заднице, тогда мне будут больше уделять внимания, – лукавые морщинки в уголках глаз.

– Даже не думай. Такой как есть, ты мне больше нравишься.

Вивиан подскочила с кровати, поднялась на цыпочки и поцеловала парня в щёку. От такого домашнего проявления чувств, лицо директора клуба стало пунцовым. Все вчетвером рассмеялись.

– Слышу у вас тут весело, – в дверях показалась голова Эмили.

Участники коллектива с тревожными лицами заходили в палату руководителя небольшими компаниями. Несколько минут общения, и озабоченность сменялась радушными улыбками.

Дэвис искренне благодарил танцоров за переживания. Извинялся за доставленные неудобства, чем вызывал недоумение в головах участников. Некоторые присматривались. А точно ли Макс Дэвис лежит на больничной койке или какой-то положительный клон.

– Последствия травмы, не уберёг голову, – отшучивался руководитель шоу. И сам смеялся своей самой наиглупейшей шутке. Но в душе было не до веселья.

Так прошла первая половина дня. Вторую Дэвис провел в размышлениях. Поводов было предостаточно. Он скрупулёзно пытался выяснить в какой же момент своей жизни он стал эгоистичной сволочью.

Когда Вивиан предпочла Батлера.

Отверг предположение. До расставания он проявлял первые признаки сволочизма. Что и подтолкнуло девушку к внимательному и заботливому Брюсу.

Когда шоу стало иметь огромный успех.

Опять не правильно. К этому времени. Макс Дэвис – оброс сволочизмом, просто покрылся коркой. Непробиваемой, как панцирь черепахи.

Самокопания привели к неожиданному выводу. Он нацепил на себя маску. Удобную маску. Скотины и сволочи. Эгоиста и самовлюбленного придурка. Тщеславного мерзавца.

И вот, неожиданно, люди, окружающие его, сорвали маску. Разорвали её в клочья заботой и вниманием.

Теперь ответ был за ним. Достойный ответ. Искрений. И он был готов сделать шаг навстречу друзьям. Навстречу любви.

Любовь. Дэвис устало опустил веки. Дверь палаты тихонько скрипнула. Распахнул глаза. Уставился на вошедшую медсестру.

– Простите, я вас разбудила, – робко пожала плечиком. – Я принесла вам поесть,– поставила поднос с ужином на тумбочку. – Вы должны покушать.

Сверкнул глазами. Сурово сжал губы. Получилось не произвольно. Хотел извиниться. Но молоденькая девушка стушевалась и быстро покинула помещение.

Кретин. Печально смотрел на закрытую дверь. Минут пять или десять, а возможно и больше. Ужин остыл. А он все пялился на белое дверное полотно. Не хотел обидеть сестричку.

Он просто ждал. Ждал. Надеялся. Откроется дверь и войдет она.

Появление медсестры с подносом разрушило надежду. Глупую. Пустую. Наивную. Надежду. Он лелеял её – весь чертов день. Обманывал себя.

Пришло время признаться. Лили не появиться на пороге палаты. Не кинется в его объятия. Не согреет теплом. Не подсластит горьковатый привкус от самого себя.

Он сам вычеркнул её из своей жизни.

Макс зло сжал пальцы. Беспомощность раздражала. Гребанный Бэнк со своими амбалами. Отправил на больничную койку.

Стукнул кулаком по матрасу. Он исправит. Изменит. Как только выйдет из больницы. Он вернет себя. Он вернет Лили. Заслужит её прощения.

С благими намерениями Дэвис заснул.