Сделка

Глава шестая

Зависший над взлетной полосой «Ми-24» несколько секунд покачивался в мощном воздушном потоке, затем медленно, словно допотопный лифт, пошел вниз и лениво коснулся асфальта колесами. Кое-кто из техников бросил работу и обернулся, разглядывая вертолет. Сулимо махнул рукой: «Работайте». Рыжий Эдик прикрыл глаза ладонью и хмыкнул:

— Знать, нелады у нашего капитана.

— Да ну его в задницу, — буркнул кто-то из стоящих рядом.

— Работай давай, а то начальство вздрючит, всех своих забудешь.

— Да плевал я на него, — гыкнул Эдик, однако к работе все-таки вернулся.

Вертолет грузно осел, едва не коснувшись полосы светло-серым плоским брюхом. В ту же секунду дверь пассажирского отсека открылась, и из нее выбрались трое в защитных десантных камуфляжах, в высоких бутсах и толстых зимних куртках. Все, как на подбор, высокие, широкоплечие, хоть сейчас на значок ГТО или на плакат, пропагандирующий здоровый образ жизни. На плече у каждого болтался «АКМС». Вслед за людьми выскочила собака — огромная, черная как смоль овчарка. Это был отлично выдрессированный пес. Повинуясь знаку проводника, он обежал группу людей и устроился у ног хозяина, вывалив розовый лопатообразный язык. Солдат защелкнул на ошейнике карабин поводка.

Рыжий Эдик, нет-нет да и поглядывавший в сторону новоприбывших, криво усмехнулся:

— Смотри-ка, и волкодава своего притащили.

Пес, словно скучая, поглядывал на хозяина, вопрошая глазами: «Что, хозяин, когда начнется настоящая работа?»

Сулимо наклонился к дверце пилота и закричал, перекрывая свист винтов и рокот вихревого потока:

— Глуши давай свою шарманку! А ты бери своего волка и пошли, — буркнул он проводнику. — Остальных, кстати, тоже касается.

Молчаливая группа направилась к концу взлетной полосы. Лишь пес тихо повизгивал, то ли принимая происходящее за игру, то ли радуясь, что утомительный полет наконец закончился и он вновь стоит на твердой земле.

В кунге, куда капитан привел десантников, трупа Поручика уже не было, зато старший лейтенант Артур все еще зажимал окровавленной горстью снега разбитую переносицу.

— А вот и наш пострадавший, — хмуро бросил Сулимо, проходя к перевернутому столу. — Ну что, супермен, мало не показалось? — Тон его был язвительным, откровенно насмешливым.

Лейтенант взглянул на капитана с неприкрытой злостью.

— Я его умочу, заразу! — Лейтенант оторвал от лица алый снежный комок, аккуратно коснулся переносицы двумя пальцами, со свистом втянул воздух между сомкнутых зубов и поморщился: — Больно, бляха муха, — выдохнул он.

— А ты как думал?! — жестко хмыкнул Сулимо. — Это тебе не сопляков в учебке мудохать.

Артур покачал головой и снова прижал снежок к распухшему лицу.

Стоявшие у двери десантники за время этого короткого разговора не проронили ни слова. На их лицах застыло одинаковое равнодушное выражение. Овчарка нервно вздрагивала, вдыхая черным влажным носом запахи свежей крови и смерти, все еще витавшие в жарко натопленном кунге.

Капитан повернулся к солдатам и, указав на изуродованный гермошлем Алексея, коротко скомандовал:

— Ладно, давайте работайте.

Проводник подвел пса к гермошлему и тихо, почти ласково скомандовал:

— След, Буран. След.

Овчарка жадно втянула влажными ноздрями воздух, потопталась на месте, принюхиваясь, и вдруг резво рванулась к выходу.

Лейтенант вскочил:

— Я с ними, капитан.

— Сядь уже, — спокойно посоветовал тот.

— Но капитан… — чуть ли не взмолился лейтенант. — Дай я этой тварью займусь. Гадом буду, он у меня до Ростова на карачках поползет.

— Сядь, я сказал, — неожиданно жестко рявкнул Сулимо. — Мордой вон лучше своей займись. Смотреть страшно.

Он еще не успел закончить фразу, а десантники уже выскользнули за дверь, в темноту.

— Ничего, ребята сами его найдут, — уже спокойнее, почти примирительно добавил капитан, глядя на черный морозный дверной проем. — А ты мне здесь понадобишься. Сворачиваться пора, а у нас еще дел невпроворот.

Лейтенант посмотрел в потолок и издал горлом звук, похожий на хриплый яростный рев.

— Да ладно, кончай, — вновь жестко посоветовал Сулимо. — Яриться, Артур, надо было, когда этот летун на тебя прыгнул. А ты все прихорашивался. Позы красивые принимал. Теперь ходи с разбитой рожей. — Он вдруг мгновенно успокоился. Вообще смены настроения происходили у него абсолютно непредсказуемо и резко. — Ладно, проехали. Давай-ка, иди… — капитан пощелкал пальцами.

— Куда? — не понял тот.

— Ну, иди там… — Сулимо цыкнул сквозь зубы. — Иди скомандуй, пусть аппаратуру сворачивают. А я за техниками погляжу. Сниматься пора. Давай, давай, давай.

Лейтенант нехотя поднялся и потопал к двери.

Десантники углубились в жиденький лесок. Здесь снег был глубже, однако они даже не сбавили шага, а прорывались сквозь неверный покров с нахальством и напором самоходных установок. Похоже, их абсолютно не трогало то, что идти стало сложнее. Преследователи бежали и бежали с монотонностью хорошо отлаженных механизмов. В принципе здесь, в посадках, они вполне могли бы выследить беглеца и без собаки. Но это заняло бы больше времени. Пришлось бы отыскивать следы самим: лишние секунды, складывающиеся в минуты.

Черный пес хрипел и рвался вперед. След Алексея был совсем свежим, и овчарка держала его без труда. Ни один из десантников не сомневался в том, что через полчаса — минут через сорок беглец появится в пределах прямой видимости. И уж тогда ему никуда не деться.