Сделка

Глава 9

Уезжали мы рано утром, чтобы не устраивать представление для жителей городка. Вопрос о том, чтобы водрузить меня на лошадь, Артур решил очень просто. Приторочив к сёдлам лошадей (одна из заводных была под седлом — видимо, у рыцаря всё ещё оставалась надежда пересадить меня от себя), он просто вскочил в седло, и, как-то обидно легко подняв меня, посадил перед собой, причём сидела я не в седле, да ещё и боком. Нет, я, конечно, понимаю, что в седле должен сидеть всадник, чтобы контролировать лошадь и ситуацию, но он мог бы меня хотя бы предупредить? Когда я, пыхтя, пыталась устроиться поудобней, мой взгляд упал вниз на землю. Мне всегда казалось, что я не боюсь высоты. А я, оказывается, — боюсь, ещё как. Почему-то, находясь на спине этой относительно невысокой кобылки, я ощутила острый приступ паники. Зажмурившись, я умудрилась слегка развернуться и вцепилась в рыцаря. Обхватив Артура за шею, я прижалась к нему настолько сильно, насколько мне позволила лука седла, которая разделяла нас. Мне было абсолютно наплевать, что я ему мешаю, что он не может даже как следует взять поводья, чтобы уже тронуться в путь, что…

— Гвен, — прошептал рыцарь, — отпусти меня.

Я замотала головой, зажмурившись ещё больше.

— Гвен, мы так не сдвинемся с места. — Рыцарь отпустил поводья и попытался расцепить мои руки. Наивный. Он что, действительно думает, что сможет это сделать? Мои руки просто свело судорогой, и расцепляться они совершенно не хотели. Я приросла к тебе, рыцарь, делай теперь что хочешь, но я вот так теперь и буду жить. — Гвен, отпусти меня. Я буду тебя поддерживать, ты не упадешь, ну же, — Артур продолжал меня уговаривать, одновременно пытаясь освободиться.

И тут лошадь, почувствовав относительную свободу, переступила с ноги на ногу и всхрапнула. Я тут же разжала руки и приготовилась спрыгнуть. Артур как будто ждал этого мгновения. Он одной рукой перехватил повод, а другой, обхватив меня за талию, притянул к себе, надежно зафиксировав, просто вжав мою поясницу в луку седла, а всё, что находилось выше пятой точки, прижал к своей груди, затянутой в простой кожаный доспех.

И мы тронулись. Вначале лошадь шла шагом, затем она побежала. Кажется, такой шаг называется рысь, а может, я что-то путаю — я совершенно ничего не понимаю в лошадях.

Я не знаю, сколько мы проехали — просто не следила за дорогой, сосредоточившись только на своих ощущениях. Как-то отстранённо отмечала, что спина уже болит от неудобства посадки, ноги затекли, да и рука у рыцаря тяжелая, а грудь в кожаном панцире очень твёрдая и неудобная. Ещё через некоторое время я и ощущать что-либо перестала. Отметила только, что мы ехали сначала по широкой дороге (скорее всего, это был тракт), а затем свернули на дорогу более узкую и менее людную, точнее совсем безлюдную, безтележную и безлошадную.

Когда Артур решил всё-таки устроить привал, я уже своего тела не чувствовала, и после того, как лошадь остановилась, а с моего живота исчезла тяжесть рыцарской руки, я просто сползла по боку лошади на землю и встать сразу не смогла. Именно это меня и спасло.

Во многих книгах писали (а в фильмах показывали) благородных разбойников, ну или относительно беспринципных, которые обязательно выходили навстречу своим жертвам и пропитыми голосами требовали: «Кошелёк или жизнь». Я в который уже раз отметила про себя, что это неправильный мир. И люди здесь живут неправильные, и принцы странные, и никакого соблюдения законов жанра. Вместо того чтобы спасать мир или бороться с Тёмным властелином, я с размаху вляпалась в семейную разборку правящего дома. А вместо школы магии, в которой я развивала бы свой охренительно сильный дар, и где от меня бы все были без ума (ну ладно, не все: пара эльфийских владык и симпатичный вампир, ну ладно-ладно, ещё обаятельный оборотень, чего уж мелочиться), я получила полудохлого рыцаря и презерватив из поясной сумочки друга, использованный не по назначению. И до кучи, в нагрузку, так сказать, мне досталась эта самая масса проблем, связанных с сильной братской любовью.

Обо всём этом я думала, лежа за мертвой лошадью, которая была у нас третьей и без седла, и которую так подло подстрелили местные совсем охреневшие и очень неблагородные разбойники, которые без всяких определений своих намерений, сразу же начали стрелять. Вот только снайперы они были так себе, но мимо лошади не промазали.

Артур, между тем, приготовился к схватке. Вообще быстрота его реакции была феноменальной. Не успел ещё арбалетный болт вонзиться в незащищенный бок лошадки (все-таки интересно, какой урод настолько косой, что, промахнувшись, подстрелил невинное животное), как рыцарь был уже на земле, я отшвырнута подальше, а меч находился в левой руке рыцаря.

Причём рыцарь также не стал изображать благородного идиота и вызывать атамана на честный бой, а просто присел, спрятавшись за нашу кобылку, к которой я совсем недавно практически приросла, тем самым уйдя с линии огня.

Я же тем временем, как заправский казак-пластун, подползла к уже прекратившей биться в агонии лошадке и спряталась за её неподвижным телом.

На поляне наступило некоторое затишье, во время которого рыцарь внимательно осматривал окрестности, стараясь при этом особо не высовываться.

В какой-то момент в моей голове мелькнула мысль: а вдруг это не разбойники? Может, это братец Артура пожаловал, чтобы добить недобитого рыцаря. Мы же вообще не прятались в том городке с труднопроизносимым названием. Ну и что, что там нет бургомистра? Может какой-нибудь стражник решил отличиться, и так некстати вспомнил, где он видел этого рыцаря, и доложил куда следует, а братец и подсуетился. Не сам пришел, конечно, он же сейчас уже, скорее всего, король. Не царское это дело по лесам за недобитыми братцами гоняться, а вот приказать кому-нибудь это сделать братец вполне мог. Или всё-таки разбойники?

А с этой привычкой Артура срезать дорогу нужно что-то делать, вот куда он торопился на этот раз?

Осторожно выглянув из-за своего такого ненадёжного убежища, я увидела, что диспозиция на поляне слегка изменилась. Разбойники (а это, судя по всему, были именно они), поняв, что нас болтами не достать, решили действовать в открытую. Правильно, кого бояться-то? Одного рыцаря и одну слабую женщину? Из глубины леса показалось около десятка рыл. Назвать эти заросшие физиономии лицами у меня просто язык не повернулся бы. А сколько их было вообще? Слегка повернувшись, я ощутила врезавшийся в бок жезл, который носила за ремнем, под рубашкой. Куртка в связи с теплой погодой осталась в сумке. Значит, так: хоть в храме и опасно, но не опаснее, чем здесь, поэтому нужно подползти к рыцарю, умудрившись при этом подвести к нему вторую лошадь и предварительно сняв сумки с погибшей лошадки, что-либо дарить этому сброду я не собиралась, и переместиться всем вместе в храм.

Пока я, стараясь не привлекать лишнего внимания, отстёгивала сумки, точнее перерезала ремни, которыми они крепились к крупу лошади, первые десять рыл вступали в схватку.

Ненадолго отвлёкшись, я залюбовалась Артуром. Точные стремительные движения гибкого сильного тела… да, вот так и влюбляются наивные дурочки в таких вот принцев. Двое разбойников валялись в отдалении — похоже, рыцарь приземлил их метательными ножами, которые торчали у них из глоток. Вообще, на фоне Артура разбойники не смотрелись. Махали какими-то ржавыми железяками с претензией называться мечами, как топорами, а то, что рыцарь был левшой, явно не добавляло нападавшим уверенности в себе.

Рыцарь расправился с первым десятком достаточно быстро и успел нырнуть обратно за лошадь, прежде чем разбойники снова начали стрелять. Видимо, разбойникам очень нужен был транспорт, потому что по лошадям они больше не стреляли, зато выскочившие из леса десятка два рыл, с завываниями кинувшиеся на рыцаря, заставили меня пошевелиться. Я прекрасно осознавала, что каким бы Артур не был подготовленным бойцом, с этой оравой ему не справиться. Они просто задавят его количеством. Рыцарь тоже это понимал, и его ненормальная магия, похоже, осознавала бесперспективность положение ее носителя, потому что начал подниматься ветер. И это мне не нравилось ещё больше, чем неблагородные разбойники.

Я подползла к лошади номер два. Мне пришлось подняться с такой хорошей удобной земли, чтобы с трудом сгрузить сумки на лошадку и кое-как прикрепить их ремнями. И всё равно я привлекла к себе ненужное внимание головорезов, один из которых умудрился ранить Артура, пропахав своей грязной железкой правую руку рыцаря. Наверное, он подставил её вместо щита, если я хоть что-то понимаю в подобных боях. Разбойники, почувствовав кровь, совершенно озверели. Они наскакивали на крутящегося рыцаря со всех сторон и при этом умудрялись материться, грозя рыцарю сделать с ним такое… Странно, неужели они все нетрадиционной ориентации? Нет, я понимаю, что рыцарь при ближайшем рассмотрении оказался довольно симпатичным, но обидно же. Когда дикие мужики в присутствии дамы выказывают открытое восхищение и желание другому мужчине, то даме нужно как минимум задуматься о том, что ей что-то нужно менять в своем имидже.

К счастью, рыцарь тоже успел взглянуть в мою сторону. Он всё понял абсолютно правильно, всё-таки интеллект у Артура, похоже, покруче даже его же воинской выучки оказался. Я снова остро почувствовала собственную неполноценность, когда рыцарь, резко развернувшись, просто снёс чью-то грязную башку с довольно приличных плеч, обладатель которых ломанулся в мою сторону. Меня затошнило. Впервые за этот неудачный день я поняла, что рыцарь убивает. Он не просто оглушает противников, он действует наверняка. Схватив за уздцы лошадь, Артур попытался двинуться в мою сторону, но его снова окружили. И тут магия рыцаря всё-таки вышла из-под контроля. И кто после этого будет утверждать, что подобное невозможно?

Ветер был настолько сильным, что сбил с ног не только людей, но и лошадей. Оставалось только надеяться, что животные не переломали себе ноги. Нашу кобылку очень удачно потащило в мою сторону, вместе с уцепившимся за узду рыцарем.

И тут я зачем-то посмотрела на небо. Зачем я это сделала? Наверное, потому что внезапно начало стремительно темнеть. Смерч, собравшийся в классическую воронку, целенаправленно и очень быстро двигавшийся в нашу сторону, заставил меня заорать и схватить жезл. Мы переместились в тот самый миг, когда завопившие от ужаса разбойнички, увидев надвигающуюся на них стихию, понеслись почему-то в нашу сторону. Из леса выскочили ещё с десяток мужиков. Большая банда — сомневаюсь, что рыцаря бы хватило, чтобы все их извращенные фантазии удовлетворить.

Оказались мы на уже знакомом внутреннем дворе заброшенного храма. Лошади практически сразу после перемещения вскочили на ноги и понеслись к колодцу. С ногами у них оказалось все в порядке, что не могло не радовать. Они шумно пили и стригли ушами, вздрагивая от каждого шороха.

А я, похоже, подхожу этому ненормальному миру со своими странными мыслями, мелькнуло у меня в голове, когда я, развернувшись к рыцарю, решила закатить ему образцово-показательный скандал.

— Значит, магия никогда не выходит из-под контроля, да? Значит, это невозможно? И какие трахнутые черти понесли тебя через этот лес? Ты куда-то спешишь? Или тебе для нормального функционирования необходимы ранения раз в день? Так ты попроси меня, я… — я не закончила, потому что рыцарь вдруг глухо проговорил.

— Гвен, уйди. Дай мне пять тактов, чтобы прийти в себя, всего пять тактов, — его зрачки были расширены, как у наркомана; рыцаря била мелкая дрожь, и он не отводил от меня тяжелого взгляда. Тут до меня дошло, что он ещё не отошел от горячки боя и невольного применения магии. Адреналин в его крови, скорее всего, зашкаливает, и в таком состоянии он способен на многое. Многие ужасы войн, особенно изнасилования, происходят именно из-за подобных причин, а не из-за того, что солдаты все сплошь мерзавцы и подонки. А это значит, что мне нужно ненадолго убраться с траектории обзора рыцаря, чтобы он не совершил того, о чем мы впоследствии будем жалеть.

Развернувшись, я бросилась к знакомой двери и с грохотом захлопнула её за собой.

Я подошел к колодцу, от которого уже отошли лошади, и сунул голову в ледяную воду. Я явно потерял форму, позволив одному из этих ублюдков меня ранить. А ещё я завелся. Со мной явно что-то происходит, потому что раньше я никогда не терял головы в схватках. Нам нужно будет ненадолго здесь остановиться — благо, запасы еды и овес для лошадей я брал с запасом на несколько дней, значит, мы сможем остаться и попытаться разыскать библиотеку храма. Я глубоко сомневаюсь, что маги смогут объяснить мне, что же со мной происходит, потому что это не попадает ни под какие каноны классической магии. К тому же, я должен немного потренироваться, чтобы вернуть утраченную форму. Встряхнувшись, я подошел к лошадям, которые чувствовали угрозу, исходящую от стен, и держались в центре двора. Вытащив один из свитков малого исцеления, я разорвал его. Ранение руки нужно было убрать, чтобы не доставлять Гвен еще больше проблем, у нее и так из-за меня нет ни одного спокойного дня. Я давно не был в бою, настоящем бою, где ты убиваешь и упиваешься гибелью своих врагов. Я забыл, какое состояние посещает воина после битвы, и присутствие рядом женщины заставило меня пережить несколько неприятных моментов, когда всё, чего мне хотелось, это швырнуть её на землю и снять напряжение, заставляющее кровь буквально кипеть в жилах.

Пока происходило заживление раны, я прокручивал в голове то, что произошло. То, что такая большая банда орудовала совсем недалеко от границы, заставляло задуматься. К тому же это был какой-то обнаглевший сброд, плохо вооружённый и неорганизованный. Что они там делают? Почему с ними еще не разобрались егеря? Такое чувство, что это кому-то выгодно. Выгоден этот очаг напряжения, этакий легкий дискомфорт на границе. Я знаю эльфов: они не будут терпеть, они ответят и ответят довольно жестоко, а это в свою очередь может вызвать некоторое напряжение со стороны Кситиона, потому что эльфы — увлекающиеся натуры, и в процессе ответа они могут пересечь границу. А если это всё санкционировано новым королем… Неужели Бэрт хочет развязать войну? Но зачем? У меня очень мало информации. Если я вначале лишь хотел показать Гвен какой-нибудь приграничный эльфийский городок, то сейчас думаю, что нужно будет проехать немного вглубь страны.

Меня все больше и больше поражает Гвен. Её действия были достаточно продуманными и правильными. Вначале она отползла подальше, чтобы не мешать мне (не побежала, а именно отползла, лишив тем самым арбалетчика шанса прикончить её). Затем, поняв, что разбойников слишком много, она не ударилась в панику, а приготовила и осуществила наш уход с опасного участка. Такое чувство, что она привыкла решать все проблемы самостоятельно. Если это так, то её реальность — не самое приятное место, раз женщина в ней вынуждена много учиться, работать, и вообще полностью заботиться о себе самостоятельно. Чем тогда там занимаются мужчины? Даже сейчас она все поняла правильно, а это странно. Любая другая на её месте не смогла бы нормально со мной общаться после того, что гипотетически могло произойти, просто начала бы бояться и избегать любого контакта со мной. Но во взгляде Гвен не было неприязни или страха, когда она уходила, лишь легкое сочувствие. Вообще, её, похоже, больше раздражает моя непонятная магия, которая проявилась так внезапно, хотя все двадцать шесть лет моей жизни она не давала о себе знать.

То, что дар каким-то образом связан с кольцом и отчасти с мечом, было очевидно, но почему воздух? Те маги, которые специализируются на ведении боевых действий, чаще всего владеют огнём, или, в крайнем случае, водой, но воздух даже в виде исключения не встречается. А этот ураган… что это вообще было? Я не знаю подобных возможностей ветра — на Кситионе по крайней мере ничего такого никогда не встречалось. А вот Гвен, похоже, известно, что это была за воронка. Когда она её увидела, на её лице отразился ужас. Что же сейчас творится в том месте, которое мы в такой спешке покинули? Почему-то мне не хочется об этом знать, хотя, когда через несколько дней нам нужно будет возвращаться, мы увидим все своими глазами. И еще одно обстоятельство, заставляющее меня задуматься. Я совершенно не чувствую никакого проявления дара. Вообще ничего. Даже странно, что ветер каким-то образом связан со мной — может, это всего лишь какое-то странное совпадение? Мне нужна храмовая библиотека, но где её искать?

В этот миг с той стороны, куда ушла Гвен, послышался визг. Выхватив меч, я рванул в ту сторону, боясь даже представить себе, с чем моя спутница могла столкнуться в этом опаснейшем месте.

Пробежав пару знакомых по прошлому посещению комнат, я ворвался в следующую. Гвен стояла, прижавшись к стене, и отчаянно визжала, а рядом с ней завис самый настоящий призрак и что-то пытался сказать явно испуганной женщине. Почувствовав присутствие в комнате ещё одного живого, призрак повернулся в мою сторону и быстро поплыл в сторону двери, у которой я остановился. Увидев меня, Гвен перестала визжать и теперь с каким-то нездоровым любопытством смотрела на привидение. Кстати, сильно испуганной она не выглядела, скорее обескураженной (и зачем тогда было так вопить?). Я, похоже, никогда её не пойму, но не могу сказать, что я разочарован этим обстоятельством. Я никак не могу предугадать ее последующие действия, и это интригует и, надо быть честным с самим собой, заводит сильнее крепкого вина. Призрак тем временем подплыл ко мне, и я смог его как следует разглядеть.

При жизни он был маленьким и пухлым, с каким-то невыразительным лицом. Зависнув недалеко от меня, этот тип сразу же начал предъявлять мне претензии, или, если пользоваться лексиконом Гвен «наезжать», — очень емкое определение на самом деле.

— Слышь, страж, заткни свою бабу. Она что, никогда привидений не видела?

— Простите, но, во-первых, я не страж, а во-вторых, эта женщина не «моя баба», — я читал, что с призраками нужно разговаривать вежливо, потому что стать после смерти привидением мог только очень сильный маг, который и после кончины своей физической оболочки мог доставить грубияну массу неприятностей.

— Да чего ты заливаешь, страж? Цацки стражеские абы кто не нацепит, да и перо у тебя характерное, так что не парь мне мозг, парниша.

— Э… простите, я не совсем вас понимаю, — начал я, недоуменно посмотрев на призрака.

— Да что ты с этим гопником разговариваешь? — вдруг подала голос Гвен. — Не слышишь, это мурло на фене ботает. Ты, вообще, откуда здесь взялся, чучело?

— Ой, как мы заговорили, а чё тогда вопила, как целка в борделе?

— Повторяю для особо недоразвитых: ты как сюда попал, убогий? — в голосе у Гвен прозвучали стальные нотки. Я попытался было её остановить, но не успел: призрак резво подплыл к Гвен, и теперь они находились друг напротив друга и выясняли отношения.

— Да я всегда здесь жил, поняла, коза? Архивариус я здешний, библиотекарь то есть… хотя кому я это говорю? Ты же, поди, слов-то таких не знаешь.

— Зато ты очень много слов знаешь, которые к этой реальности никакого отношения не имеют.

— А, так ты из того ненормального мира, — протянул призрак, — вот что за люди, что за люди, хотел знаниями другого мира блеснуть, и то не получилось. Это потому, что я неудачник по жизни — вот здесь столько лет торчу, а чего торчу, непонятно.

— Так, давай-ка, мил человек, пардон приведь, с самого начала. Откуда ты про мой мир знаешь, кто такие стражи, почему ты неудачник и как пройти в библиотеку? А начнём мы, пожалуй, со знакомства. Рыцаря зовут Артур, меня Гвиневра, а ты кто?

— Ух, ты, — призрак вдруг захохотал, — слышь, Артур, не повезло тебе, мало того, что баба у тебя ненормальная, так ещё и Гвиневра, прям как та самая.

— Я не вижу ничего плохого в имени Гвен, — я задумчиво смотрел на архивариуса и думал о том, что такого везения просто не существует, это ненормально, и это пугает.

— Видишь ли, Артурчик, само по себе имя Гвиневра ничего не значит, оно действительно красивое и всё такое, но вот в сочетании с именем Артур оно как-то подозрительно звучит. У той Гвиневры тоже мужика Артуром звали, только вот у неё была, эм… проблема с выбором, — и призрак снова захохотал.

— Артур, одолжи мне свой меч на время, будь ласков, — от улыбки Гвен мне почему-то стало не по себе.

— Зачем тебе меч, ты им себе маникюр испортишь, — пробурчал призрак и немного отплыл в сторону от чем-то разгневанной женщины. Кстати, о проблемах с выбором я уже слышал от самой Гвен, знать бы ещё, о чём они говорят. — Ладно, пошутили и будет. Меня зовут Кваетус Зангиль и сядьте уже куда-нибудь, история долгая будет, или, как в реальности Гвиневры говорят: «В ногах правды нет».