Сэкигахара: фальсификации и заблуждения

Токугава Иэясу

Миф:

Токугава Иэясу был скупым и расчетливым. Он выбирал только полезные хобби — охоту, рыбалку, медицину, физические тренировки. Тоётоми Хидэёси выделялся своей яркой и пестрой одеждой, а Токугава Иэясу, напротив, носил темные цвета, на которых малозаметна грязь.

Факт:

На музейных выставках обоим деятелям приписываются аналогичные бордовые кимоно с цветочным узором. Историк Фукусима Масако в книге «Одежда Токугавы Иэясу» показывает, что Токугава был франтом [67].

Костюмы в фильмах имеют мало общего с мужской модой периода Адзути-Момояма. В музеях сохранилось множество экземпляров одежды, приписываемых Токугаве Иэясу. Часто это подарки вассалам и родственникам, возможно, с барского плеча. Токугава предпочитал белый цвет, носил преимущественно белые кимоно с мелким цветочным рисунком.

Скромность и скупость ему приписали потомки — государство призывало к ограничению роскоши, и публицисты ставили первого сёгуна в пример самураям: буси из Микавы — настоящие воины, они презирали роскошь, они были практичны и суровы [178, с. 139]. Те самые Микава буси, по легенде, подарили золоченые доспехи своему молодому господину, тогда еще Мацудайре Мотонобу.

Шлемы у Токугавы не отличаются практичностью. Украшение на шлемах «Итинотани» представляет собой согнутый противень. У Токугавы сверху противня был укреплен штык.

Шлем, в котором Токугава ходил на Сэкигахару — это амулет: он символизирует капюшон бога Дайкоку, которого Токугава увидел во сне.

Его боевым штандартом был золотой веер, и этот символ соответствовал действительности: в Микаве был золотой рудник, и с расширением территории Токугава получал контроль над золотыми рудниками в провинциях Тотоми, Суруга, Каи, Синано, Сагами, Симоса, Идзу [276, Fig. 2].

Врач Ямасина Токицунэ записывал в дневнике: «Пришел к нему, они с Хидэтадой и Хидэясу слушают «Повесть об Исэ»… Пришел к нему, он жалуется на гонорею и не выходит из комнаты. Смотрели представление с марионеткой обезьяны. Я был впечатлен работой мастера». За месяц до этой записи Токицунэ был впечатлен дороговизной марионетки — 9 моммэ серебром.

По вечерам Токугава проводил сеансы ароматерапии — покупал ингредиенты в странах Юго-Восточной Азии и делал благовония. Он заказывал агар, а остальные контракты купцы заключали сами [203].

Консерватором не был, а, напротив, увлекался заморскими новинками: у него был компас, часы, очки, карандаш — и, прежде всего, европейские доспехи. Один комплект возил с собой на Сэкигахару.

Был первым человеком в Японии, который пользовался подзорной трубой спустя всего пять лет после ее изобретения. В 1608-м голландский оптик Липперсгей запатентовал подзорную трубу, а в 1613-м делегация Британской Ост-Индской кампании привезла эту трубу «императору огосёсама». Это известно из дневника капитана Джона Сариса [52, с. 113]. В переговорах участвовал и знаменитый Уильям Адамс, который писал из Японии на родину: «Я стал обучать его [Иэясу] азам геометрии, искусству математики и другим вещам» [59].

Токугава был медиком и фармацевтом. Он собирал лекарственные травы (450 бумажных мешков с травами), делал препараты, лечил себя и своих приближенных, варил сладкое саке с лекарственными травами (золотисто-серебряная жимолость), распространял медицинскую литературу. Обожествленный Токугава Иэясу был закономерно назван воплощением Якуси, Будды Медицины [259, с. 335].

Есть миф, что он мало говорил и заикался — хотя в источниках болтал с гостями до утра. Бывало, мог проболтать 12 часов подряд («Токицунэ кё-ки», «Хонко кокуси никки»).

Тренировался в разных видах театрального искусства: трагедия но, комедия кёгэн, комедия саругаку, песни и танцы ковакамай. Влияние Хидэёси сильно преувеличено: Токугава держал при себе учителя но еще с того периода, когда жил при Имагаве Ёсимото. Двор Имагавы был культурным центром региона. Токугава рос в изящном окружении; его воспитывали как приближенного господина, и он мог бы сделать хорошую карьеру, если бы Имагава не погиб в бою. В связи с Имагавой нельзя не упомянуть миф, что его черные зубы — это смешная и старомодная попытка подражать хэйанским кугэ. По словам Хидэёси, чернить зубы было актуально. Сохранилось письмо Хидэёси фрейлине Нэнэ: «Я на охоте, пришли мне набор для чернения зубов» [142, с. 107].

В дневниках кугэ говорится, что в пьесе «Футари Сидзука» Иэясу играл одержимую женщину, а Хидэёси — женщину-подселенца, и они исполняли синхронный танец в одинаковых костюмах.

Танцевал он и без Хидэёси: на новый 2-й год Бунроку (1593) исполнил ковакамай и подал гостям запеченного журавля, которого сам приготовил. Токицунэ в своем дневнике отметил сам факт, но не похвалил кулинарные способности Токугавы — зато хвалил рыбные блюда, которые готовил Хосокава Юсай.

Луис Фройс, 1585 г.:

Ричард Кокс, глава британской фактории, 1613 г.:

Миф:

Токугава не любил бесполезную поэзию и писал стихи только на чужих поэтических вечеринках, чтобы не отстать от других гостей.

Факт:

В 1604 г., когда он был на горячих источниках в Атами и писал там стихи, его творчество критиковал поэт Соё. Некому было принуждать Токугаву к стихотворчеству: он сёгун, источники в Атами — это его территория, полуостров Идзу.

Токугава добровольно писал стихи вака и рэнга. Брал уроки по «Повести об Исэ» и «Повести о Гэндзи». В стихах полагалось делать отсылки к «Повести о Гэндзи» — и у Токугавы был конспект (утамакура обоэгаки).

Его учителем поэзии был кугэ Рэйдзэй Тамэмицу, которого выгнали из Киото. Он провел Токугаве кокин дэндзю — посвящение в секреты мастерства. К такому посвящению Хосокава Юсай готовил принца Тосихито, когда Юсая осадили западники.

Даже в день битвы на Сэкигахаре Токугава вручил листок со своими стихами монаху с горы Коя, который пришел на поле боя молиться за воинов и просить подаяние. Эти стихи сохранились в храме Дзёкоин [76].

Написал в одиночку поэму-рэнга из ста куплетов про залив Тагоноура в Сумпу. Возвел там башню в полтора раза выше, чем в замке Эдо. Планировал провести 15-километровый судоходный канал из порта Симидзу к замку Сумпу и сделать там международный порт, но окончательное решение зависело от заморских партнеров — так ни Эдо, ни Сумпу не стали портами международного значения.

Уже в Сумпу, будучи отставным сёгуном, каждый вечер разучивал пьесы. Предпочитал играть роли женщин, страдавших от несчастной любви: например, Рокудзё-но-миясудокоро в пьесе «Нономия» и Фудзивара Такако в пьесе «Какицубата».

Историк Касая Кадзухико предполагает, что Токугава думал о своей матери Одай [203]: отец с ней развелся, потому что ее родственники вступили в союз с его врагами. Потом он отдал сына в заложники. Иэясу познакомился с матерью и ее детьми от второго брака, когда уже вырос. В 1600 г. Одай находилась в замке Эдо.

Если Токугава представлял себя покинутой женщиной, то имеет смысл выяснить, был ли у него любовник.

Дж. Нейлл опровергает миф о том, что самураи относились к мужеложству так же, как древние греки. Он пишет, что японцы не обращали внимания, какого возраста пассив, если актив считался достойным. В тогдашней литературе нередки шутки, что все мужчины хотят быть пассивами, и полностью отсутствует любой намек на общественное неодобрение или высмеивание пассивов и желающих таковыми быть. Пассивная роль в акте считалась глубоко приятной [153, с. 292].

В англоязычных монографиях перечисляются даймё-бисексуалы; Токугава Иэясу значится в списке этих имен, но никаких цитат или баек авторы не приводят. У японцев считается, что его первым мужчиной был вассал Ии Наомаса, моложе господина на 18 лет. Якобы Токугава не разрешал Ии взять взрослое имя и сделать взрослую прическу до 22 лет, то есть не хотел, чтобы он женился. Ии прожил всего 41 год и умер в 1602 г. от раны, полученной на Сэкигахаре. О близких отношениях Токугавы с Ии Наомасой и Сакакибарой Ясумасой говорится в «Коёгункан»; одним из составителей этого письменного памятника считается вассал Токугавы Обата Кагэнори, который ходил на Сэкигахару под командованием Ии. Возможно, автор «Коёгункан» хотя бы видел своих героев, в отличие от автора «Син Адзума Кагами» (1772), где рассказывается, как престарелый Токугава Иэясу, приговаривая к сэппуку своего вассала Андо Наоцугу, напомнил, что уже прощал его два раза, когда заставал его в постели Ии Наомасы сорок лет назад.

Сам Токугава писал своей невестке Го:

Миф:

Токугава возил женщин с собой в походы. Атя-но-цубонэ сопровождала господина в битве при Комаки-Нагакутэ: он посадил ее на коня, одел в доспехи и вооружил луком, но в походе у нее случился выкидыш, и после чистки у полкового лекаря она больше не могла иметь детей. На Сэкигахару с ним ездила Кадзи — потомок основателя города Эдо.

Факт:

В свидетельствах современников говорится только о том, что Токугава брал с собой женщин на охоту: «С ним фрейлины, три паланкина и 18 всадниц» («Датэ но кироку», «Гэнна никки»). Миф про Атю-но-цубонэ с луком вырос из эпизода, как она в 1614 г. ездила на переговоры с посланницами Ёдо-доно и якобы приказала обшить свой паланкин листами железа.

Сыновья Токугавы Иэясу

Миф:

Токугава Хидэтада напал на замок Уэда вопреки приказу отца, потому что завидовал своему старшему брату Юки Хидэясу, успешному командиру, и хотел тоже отличиться. Хитроумный Санада Масаюки с двумя тысячами гарнизона задержал 38 тысяч Хидэтады, и тот проиграл осаду, пренебрегая советами опытных вассалов. Он не успел на Сэкигахару, а когда наконец добрался — восточники уже победили, и разгневанный отец угрожал приговорить его к сэппуку. Помиловав Хидэтаду по просьбе вассалов, Иэясу устроил совещание, кого из сыновей выбрать в наследники.

Возникает вопрос, как он после этого сделал Хидэтаду сёгуном.

Одна из попыток ответить — миф, что Хидэтада был резервистом. В свете данных, что Хидэёси сам назначил Токугаву Иэясу своим преемником, возникла новая версия: Иэясу захватывает власть не для себя (он и так уже официально руководит страной), а для Хидэтады. Это подарок сыну. Отец сам сказал ему не торопиться на Сэкигахару — если армия Иэясу проиграет, Хидэтада продолжит борьбу.

Эта версия выглядит правдоподобно — ведь отсутствие Хидэтады не помешало восточникам выиграть Сэкигахару, и бурные эмоции Иэясу с угрозой казни кажутся неуместными. Но если посмотреть на переписку самого Хидэтады, миф о резервисте рушится.

Факт:

Токугава Иэясу писал Мори Тадамасе 23.08, что отправил Хидэтаду в поход на замок Уэда, а 28.08 Хидэтада написал Куроде Нагамасе, что добрался до замка Уэда и, когда уладит дела с Санадой, продолжит путь к столице. Он не получал от отца инструкций мчаться вперед не отвлекаясь.

Замок Уэда защищает месторождения серы и серебра.

Штурм замка Уэда, где 2 тысячи Санады побили 38 тысяч Хидэтады — выдумка. В документах зафиксированы небольшие стычки по пути следования. Осадив замок, Хидэтада проводил переговоры, а самовольный штурм и нелепый проигрыш Хидэтады был придуман летописцем клана Санада. 14.09 Хидэтада писал Тодо Такаторе, что на пути половодье, армия увязла в грязи. Дороги размокли, мостов не было: Хидэтаде пришлось два раза переходить вброд реку Тонэ. С Хидэтадой в поход вышел боеспособный состав, но после форсированного марша по бездорожью без времени на отдых от его солдат было мало толку.

В данном случае ошибка Токугавы Иэясу в том, что он отправил сына в поход, а сам проигнорировал плачевное состояние дорожно-транспортной инфраструктуры. В «Курода кафу» рассказывается, как Курода Нагамаса просит у Токугавы лошадей, потому что по пути из Эдо в Киёсу и обратно переправляется через реки вброд — и далее, ведя боевые действия в Овари и Мино, восточники постоянно ищут местных и выясняют, где брод, форсируют реки верхом. Найти местных было сложно: крестьяне убегали и прятались, узнав о приближении самураев.

После Сэкигахары Токугава приказал мостить дороги между гор и по побережью, и все даймё, по чьим территориям проходили дороги, назначили своим крестьянам трудовую повинность. Ремонт дороги Накасэндо, где увяз Хидэтада, начался в 1602-м, когда Иэясу под угрозой смертной казни запретил цудзигири — убийства прохожих[3]. Без налаженного транспорта не может быть прагматичных управленческих связей. Разобщенное население говорило на разных языках. Общий язык начал вырабатываться только в Эдо благодаря системе санкин-котай.

Миф:

У Токугавы Иэясу был блестящий сын Юки Хидэясу. Он должен был быть наследником по старшинству, но родной отец презирал его, отдал бездетному Хидэёси, а потом тестю на усыновление, и сделал наследником Хидэтаду.

Отец не взял Юки Хидэясу на Сэкигахару, чтобы тот не затмил Хидэтаду. К тому же Хидэясу мог перейти на сторону Тоётоми, ведь он несколько лет был приемным сыном Хидэёси.

Факт:

В 1600 г. у победителя было пять сыновей — Юки Хидэясу (26), Токугава Хидэтада (21), Мацудайра Тадаёси (19), Такэда Нобуёси (17), Мацудайра Тадатэру (8). Мацудайра — фамилия для младших родственников. Юки Хидэясу стал приемным сыном своего тестя — в стране от четверти до трети мужчин становились мукоёси. Такэда Нобуёси возглавил клан Такэда по женской линии.

Единственный носитель отцовской фамилии, Хидэтада, был выбран в наследники с самого рождения и получал соответствующее воспитание. Хидэтаду выбрали в наследники по статусу матери — она была из семьи, авторитетной в Микаве, а мать Хидэясу была прислугой. Наследнику требуется поддержка влиятельного деда и дядюшек.

Если бы отец считал Хидэясу ненадежным, то не доверил бы ему в 1600 г. охрану северной границы своего удела. Это была важнейшая граница — оттуда мог напасть Уэсуги.

Хидэясу умер молодым от болезни. Возвеличивание его — метод дискредитации сёгуна Хидэтады. Например, миф о выборах наследника после Сэкигахары восходит к «Окубо-кэ томэгаки». Дом Окубо ускромнили в 1614-м, и их летописец дискредитировал всех врагов одним ударом, написав, что отец и сын Хонда голосовали за Юки Хидэясу, а Ии Наомаса — за своего зятя Мацудайру Тадаёси.

Миф:

Во время войны 1600 г. Токугава Иэясу постоянно упрекал себя, что казнил своего старшего сына Нобуясу, способного юношу, а вместо него остался недалекий Хидэтада.

Факт:

Хидэтада носил титул Эдо тюнагон не просто по месту обитания: он и есть отец города. Иэясу мало времени проводил в Эдо. Большую часть времени он находился при Хидэёси — в Осаке, Киото, Нагое (Карацу) на Кюсю, а строительство города Эдо поручил вассалам. Над ними стоял Хидэтада — с 11 лет, когда получил взрослое имя и переехал с отцом в Эдо среди соленых бухточек и комариных болот, где пронзительные равнинные ветры швыряли красный песок по комнатам, а термиты разъедали дерево. Пресной воды не хватало, и люди Токугавы занялись осушением болот, строительством муниципального водопровода с бамбуковыми трубами, порта и судоходного канала. Отвели русло реки Тонэ, чтобы заболоченная местность превратилась в житницу. Срыли холм и засыпали соленое болото, но это привело к разливам ближайшей реки, и тогда построили канал для отвода. Засыпали прибрежные отмели, и залив приобрел нужную для судоходства глубину. Сам Иэясу не захотел там жить: выйдя в отставку с поста сёгуна, он поселился в другой провинции, в замке Сумпу с видом на Фудзияму.

Современные историки уже опровергли миф, что Тоётоми сослал Токугаву в захолустье, чтобы тот был занят благоустройством своей территории и не покушался на власть. Эдо — пиратская гавань, база каперов Ходзё [85].

Но вернемся к человеку, которого в мифах называют хорошим сыном.

Старший сын Нобуясу был назван в честь Оды Нобунаги и женат на его дочери Готоку. Согласно летописям, Готоку оклеветала свою свекровь Цукияму, пожаловавшись отцу, что та злоумышляет против него с врагами (клан Такэда), а Нобуясу развлекается убийствами прохожих. Вассал Токугавы, ответственный за связи с домом Ода, подтвердил истинность жалоб Готоку. Ода Нобунага приказал Токугаве казнить жену и сына, и Токугава послушался.

Ламерс и Элисонас в предисловии к переводу «Синтё коки» фантазируют, что летописец Ота Гюити умолчал о приказе Оды Нобунаги, потому что побоялся писать, как «подхалим» Токугава «пренебрег своими родительскими инстинктами» [43, с. 38–39]. Рассуждая о холуйстве Токугавы, авторы игнорируют современную японскую версию событий: Токугава Иэясу казнил свою жену Цукияму и сына Нобуясу из-за заговора вассалов, решивших убить Иэясу и посадить сына на его место. В тот момент они воевали с Такэдой Кацуёри. Его отец Сингэн тоже казнил своего сына Ёсинобу за попытку восстания. Это не самый знаменитый эпизод из жизни Сингэна, а в случае семейства Токугава сказители пошли другим путем: авторство приказа возложили на Оду Нобунагу. В летописи «Тодайки» Ода предложил Токугаве поступать с непокорным сыном по своему усмотрению.

Приказ Оды сочинили с целью обелить вассалов Токугавы: ведь они успешно управляли его землями в Канто, пока господин занимался большой политикой при Хидэёси. Образ Микава буси — сплоченные, надежные, ответственные, суровые воины, которых ставили в пример самураям. Микава буси не могли злоумышлять против господина.

Данные о заговоре вассалов опубликовал Тэнкю Горо в книге «Иэясу, стертое прошлое: почему он убил жену и сына?» еще в 1998 г., и с тех пор заговор вассалов в Окадзаки присутствует в современных биографиях Токугавы [206].

Во время войны с Такэдой Кацуёри Токугава перенес свою базу из Окадзаки в Хамамацу, а старшего сына оставил в Окадзаки. Произошел серьезный конфликт между резидентами Хамамацу (ближе к линии фронта) и Окадзаки (отвечали за контакты с Одой Нобунагой). Среди резидентов Окадзаки возник заговор, и они планировали ликвидировать господина. Сначала Токугава казнил коменданта Окадзаки за сговор с врагами, выслал сына из замка и взял с вассалов клятву не контактировать с ним. Спустя три года после казни коменданта Токугава казнил жену и сына. Многих вассалов он приговорил к сэппуку или ссылке.

Фантазии о надежных микавских самураях и покорном Токугаве Иэясу, казнившем сына по приказу сильного соседа — частное проявление одного большого мифа: самураи — это роботы без капли самостоятельности. Раньше считалось, что внутренними противоречиями раздирался только дом Мори, поэтому и проиграл Сэкигахару, да еще дом Тоётоми — провосточная Нэнэ и прозападная Ёдо.

И то, и другое — мифы.

Нэнэ и Ёдо

Миф:

Ёдо-доно родила наследника и поэтому стала выше Нэнэ по статусу. Хидэёси так влюбился, что исполнял все прихоти наложницы — построил ей замок Ёдо, признал ее детей от любовника, бросил законную жену Нэнэ. Она жила, забытая господином, а Ёдо блистала, купаясь в роскоши, и, гордясь родством с Одой Нобунагой, высмеивала Нэнэ за происхождение из невыдающейся самурайской семьи.

Факт:

Современники называли Ёдо женой Хидэёси [66, с. 5–6, 165–166].

Текст, гласящий, что у господина есть только одна жена и наложницы-служанки — это «Стостатейные уложения Токугава» [44]. В эпоху Эдо сёгуны контролировали брачные союзы своих вассалов: у даймё была одна жена, которая жила под крылом сёгуна, а муж приезжал по расписанию: год в Эдо, с женой, год в своем уделе с наложницами.

Согласно «Истории Японии» Фройса, в гареме Хидэёси было свыше 300 женщин — в Осаке и других замках.

В мифах Хидэёси заводит большой гарем из-за «комплекса неполноценности», вызванного низким происхождением. На деле большой гарем — это еще один метод собирания земель, способ породниться с влиятельными кланами. Хидэёси заводит полезные связи. Женщины в гареме — послы, и им не имеет смысла «соперничать за любовь повелителя»: статус женщины определяется могуществом ее родственников. Например, брат Нэнэ, Киносита Иэсада, был хозяином замка Химэдзи — это морской порт, туда по реке сплавляли серебро с рудника Икуно Гиндзан.

Историк Фукуда Тидзуру считает, что у Хидэёси было пять жен — пять дам, паланкины которых первыми внесли на Дайго-ханами. Эти дамы — Нэнэ, Ёдо, Кёгоку Тацуко, Санномару (дочь Оды Нобунаги) и Маэда Маа, а за ней внесли паланкин ее матери Мацу. Это был последний праздник в жизни Хидэёси. Он руководил строительством парка при храме Дайго и устроил там пышное празднество (ханами) среди прудов и водопадов, под 700 цветущими вишневыми деревьями, привезенными из других провинций. Хидэёси предложил даймё одеться простолюдинами и изображать лавочников, торговцев-разносчиков и трактирщиков. Учрежденный им праздник до сих пор проводится при храме Дайго.

На этом празднике зафиксирован единственный случай конфликта между спутницами Хидэёси. Он налил Нэнэ саке, и Кёгоку Тацуко потребовала, чтобы он налил теперь ей: дом Кёгоку знатнее, чем дом Асаи. Ёдо возразила, что она мать наследника, поэтому Хидэёси должен налить ей, а потом уже Тацуко. Помирили их старшие женщины — Нэнэ и Мацу.

Хидэёси сделал Нэнэ даймё и назначил ей отдельную статью дохода, выделяя из житниц тайко отдельные суммы на содержание Нэнэ [142, с. 134]. Она черпала доход из шелководства и торговли другими товарами: Хидэёси закрепил за ней несколько рынков возле Киото.

Фройс называл Нэнэ королевой. Он отмечал, что секса между ними уже нет, но статус Нэнэ неоспорим, и все дамы слушаются ее, невзирая на знатность их родителей. Сам он не общался с Нэнэ — его информаторами были фрейлины-христианки.

Когда Хидэёси позвал Ёдо в лагерь под Одаварой, он написал не ей самой, а Нэнэ. Именно Нэнэ через свою фрейлину сообщила Хидэёси, что Ёдо беременна, и через Нэнэ Хидэёси передал Ёдо, что назовет родившегося ребенка Хирои — детское имя Хидэёри [138].

Не существует свидетельств современников о конфликте между Нэнэ и Ёдо. История об их споре из-за черной лилии появилась в «Книге с картинками о тайко» («Эхон тайкоки») спустя 200 лет после событий.

Миф:

Нэнэ, проиграв в борьбе с Ёдо, переехала из Осаки в Киото и в знак поражения постриглась в монашки.

Факт:

Нэнэ переехала по двум причинам:

• Распоряжение Хидэёси. В 6-м месяце 1598 г. тайко планировал: сам он, Токугава Иэясу и Маэда Тосииэ будут руководить из Осаки, удерживая заложников. Там же будут жить даймё с востока. Тем временем Нэнэ, Мори Тэрумото, Укита Хидэиэ и другие даймё с запада поселяются в Фусими.

• В 13 обвинениях говорится, что Токугава Иэясу изгнал Нэнэ из Осаки. Нэнэ переехала после праздника хризантем, когда Токугава обнаружил заговор и решил перебраться в Осакский замок, опасаясь за свою жизнь. Он временно остановился в доме Исиды Масадзуми на территории замка. Через две недели Нэнэ переехала в Киото, а Токугава вселился в ее бывшую резиденцию. В этот же момент он уволил Асано Нагамасу, мужа ее сестры, заподозрив в нелояльности. Токугава объявил, что Асано Нагамаса (агент Нэнэ) и Оно Харунага (агент Ёдо) заодно — знают о подготовке покушения и поддерживают заговорщиков. Он отправил Асано Нагамасу под домашний арест. Юки Хидэясу, сын Токугавы, взял под стражу Оно Харунагу. Таким образом Токугава предотвратил нежелательные действия обеих дам и их приближенных.

Нэнэ приняла постриг по обычаю, как и многие вдовы самураев. Она поселилась во дворце Киото Синсиро, современное название — дворец Сэнто Госё, площадь 89 тыс. квадратных метров. Когда Нэнэ умерла, ее масштабную резиденцию занял Го-Мидзуноо, и с тех пор там жили отставные тэнно.

Нэнэ была богата, уровня даймё. Она контролировала несколько рынков. Жила в столичном дворце рядом с дворцом тэнно. Сам Хидэёси определил ее доход. Сёгуны Токугава Иэясу и Хидэтада жертвовали Нэнэ 500 коку в год — эта сумма составляла всего 3 % от доходов Нэнэ.

Миф:

Ёдо покровительствовала своим землякам из провинции Оми — Исиде Мицунари, Отани Ёсицугу и Нацуке Масаиэ. Тем временем Нэнэ покровительствовала самураям из Овари: она вырастила младших кузенов мужа — Фукусиму Масанори и Като Киёмасу, заложника Куроду Нагамасу, приемного сына Кобаякаву Хидэаки. На этом основании она могла влиять на их военно-политическую деятельность. Нэнэ сагитировала всех этих даймё воевать за Токугаву, и тот отблагодарил скромную монахиню, назначив ей щедрую пенсию.

Факт:

Нэнэ не контактировала с восточниками перед войной 1600 г. — зато ее окружали западники. Биограф Исиды Сиракава Тору выдвинул аргумент, что на этом основании имеет смысл считать Нэнэ сторонницей западной коалиции. Приемными детьми Нэнэ были Маэда Го и ее супруг Укита Хидэиэ. Хидэёси и Нэнэ удочерили Маэду Го, когда ей было два года, и растили ее в своем замке. Когда ей было 9 лет, они обручили ее с 11-летним Укитой Хидэиэ. Это был 1582 год, то есть у Нэнэ давние тесные отношения с Укитой.

При жизни тайко Нэнэ курировала его транспортную и коммуникационную службу. В те времена гонец не только доставлял письма, но и был дипломатом — множество писем весьма лаконичны: получил твое письмо, все понял, мой ответ тебе гонец устно передаст. Фрейлины Нэнэ ездили с поручениями и доставляли письма, в том числе на другие острова — например, в ставку Хидэёси в Нагое (совр. Карацу) и в штаб-квартиру миссионеров на Кюсю. Эти фрейлины —

• Хигаси, матушка Отани Ёсицугу и двоюродная сестра Нэнэ,

• Коя, дочь Хигаси,

• Магдалена, матушка Кониси Юкинаги.

Старшая фрейлина Кодзосу возглавляла дипломатическую службу Нэнэ, передавала влиятельным лицам устные сообщения от своей госпожи и вела переписку с различными даймё [142, с. 95, 116, 182–185]. Во время войны она была связной между Ёдо в Осаке и Нэнэ в Киото.

У Кодзосу был племянник Ока Хамбэй, женатый на Коиси — второй дочери Исиды Мицунари. До замужества она была фрейлиной Нэнэ.

После смерти мужа Нэнэ удочерила Тацуко — третью дочь Исиды. Спустя 10 лет Кодзосу выдала ее замуж в дом Цугару, которым уже служил один из сыновей Исиды.

В первых числах 6-го месяца 1600 г. Токугава приказал арестовать Окура-Кё-но-цубонэ, кормилицу Ёдо и мать Оно Харунаги, по обвинению в заговоре. Нэнэ поехала в Осаку и обратилась к Токугаве с просьбой о помиловании, и Токугава согласился («Гиэн Дзюго никки», «Китано сяка никки», «Токиёси ки»). Следовательно, Нэнэ и Ёдо поддерживали хорошие отношения.

После Хоннодзи у Нэнэ служила фрейлина Огура Онабэ, бывшая наложница Оды Нобунаги. После Сэкигахары победители конфисковали у Онабэ земельный надел на 500 коку, но Ёдо и Нэнэ вместе ей помогали: Ёдо давала ей 50 коку, а Нэнэ — 30 коку [60, с. 285].

Хидэёси хотел стать богом войны и выбрал себе имя Новый Хатиман, но Го-Ёдзэй сделал его богом плодородия и дал имя Тоёкуни Даймёдзин, Бог Изобильной Страны. В 18-й день месяца, день смерти Хидэёси, в посвященном ему храме Тоёкуни проводился ритуал поминовения, и Нэнэ совершала паломничества в храм, жертвовала деньги и общалась с покойным мужем посредством ютатэ — окропление медиума водой из кипящего котла. Целью ритуала было добиться одержимости божеством.

Настоятель этого храма, Бонсюн, зафиксировал в дневнике, что 05.07.1600 Хигаси встретилась с Укитой Хидэиэ в храме Тоёкуни. Этот факт дает повод предположить, что паломники обсуждали будущее дезертирство Отани и образование западной коалиции. Спустя неделю Отани и Исида восстали.

Во время осады Фусими Нэнэ вместе с Укитой Хидэиэ приходила помолиться за успех осады, а 02.08.1600, когда Фусими пал, Мори Тэрумото заказал в том же храме танец кагура в знак благодарности богам, а Нэнэ заказала танец в клубах пара — ютатэ-кагура. На следующий день аналогичный заказ был сделан от имени Хидэёри (то есть заказала Ёдо), но курильница лопнула, и ритуальный танец исполняли три дня подряд.

Ёдо и Нэнэ сотрудничали при ведении переговоров о сдаче замка Оцу, обе посылали на переговоры своих фрейлин. Нэнэ предлагала Кёгоку Такацугу сдаться западникам. 15.09 кугэ Нисинотоин Токиёси записал, что Кодзосу, посланница Нэнэ, все еще не вернулась из Оцу; Нэнэ и придворные волнуются за нее, и не слышно, будет ли празднование победы.

После войны Токугава ополчился на посланников, ездивших в Оцу по заданию Нэнэ: ее фрейлина Тогёкусай лишилась должности, а фрейлину Кодзосу объявили в розыск. В Киото ходили слухи, что Хигаси и ее дочь Коя арестованы, но выяснилось, что Ёдо защитила их и поселила в Осакском замке («Бонсюн никки»). Историк Атобэ Нобуаки заключает, что один этот факт уже рушит миф о провосточной Нэнэ.

С ее фрейлинами на переговоры в Оцу ездил монах Мокудзики Ого. «Мокудзики» означает, что он держал строгий пост, питаясь только орехами и плодами деревьев. Он является автором учебника по стихосложению «Мугонсё».

Когда Хидэёси планировал операцию против монастырского комплекса на горе Коя, Мокудзики Ого уговорил его не трогать монастырь. Так началось их сотрудничество. В дальнейшем Ого ездил от его имени на переговоры с монахами храма Нэгоро. Дружил с Исидой Мицунари. После путча, пока Исида находился под домашним арестом, Мокудзики Ого пешком ходил к нему в гости, а на обратном пути зашел в храм Тоёкуни и пожертвовал деньги от имени Исиды. После войны Мокудзики Ого сбежал в провинцию Оми и поселился в одном из тамошних храмов. Его нашли и допросили люди победителя. Ого заявил, что его целью было спасать человеческие жизни, поэтому он договаривался, чтобы победители отпустили Кёгоку из Оцу и Томиту из Аноцу в монастырь на гору Коя. Монаха оставили в покое, и он устраивал судьбу младшего сына Исиды, тоже ставшего монахом [100, с. 5–7].

Киносита Иэсада во время войны отправился из Осаки в Киото защищать свою сестру Нэнэ. У Иэсады было восемь сыновей. Один из них, Киносита Нобутоси (зять Хосокавы), примкнул к восточной коалиции и получил удел на Кюсю; другие — Киносита Кацутоси, Тосифуса, Тосисада, Хидэно-ри — после войны стали ронинами. Все они пережили своего единокровного брата Кобаякаву Хидэаки.

28.08, еще до начала осады Оцу, Нэнэ приказала снести свой дворец под предлогом, чтобы близстоящий дворец тэнно не пострадал в боях. Стали разбирать каменные стены и башню (ягура), а также укрепления кугэ («Гиэн Дзюго никки», «Токиёси ки», «Токицунэ кёки»).

Узнав, кто выиграл на Сэкигахаре, Нэнэ распорядилась перевезти вещи покойного мужа в храм Тоёкуни. Нэнэ заявила, что сожжет свой дворец, а сама укрылась в доме Кадзюдзи Харуко — матери Го-Ёдзэя («Китано сяка никки», «Оюдоно никки»). Бонсюн пишет, что Нэнэ прибежала в ужасе, босая. Она боялась, что ее ограбят солдаты. Дневники киотцев полны записями, что солдаты опять «учинили беспорядки» на территориях храмов, каменноугольных месторождений, в угодьях тэнно и т. д., будь то действующая (западная) армия, победители, проигравшие — уровень дисциплины не отличался.

После казни Исиды, Кониси и Экэя Нэнэ перевезла в храм Тоёкуни и свои ценности [60, с. 253]. Она не рассчитывала на защиту победителей.

Представления, что Нэнэ была провосточным агитатором, основаны на одной строчке из письма Куроды и Асано к Кобаякаве: «Мы оба не можем не просить вас об услуге ради мандокоро-сама [Нэнэ]». В свете данных, что Нэнэ была прозападной и боялась победителей, эта строчка читается так: «Защитите тетушку Нэнэ».

Ёдо не была замечена в сотрудничестве с выходцами из Оми. Отани — родственник Нэнэ. Отец Исиды служил дому Кёгоку, врагам дома Асаи, следовательно, Ёдо не была по рождению госпожой Исиды. Нет синхронных источников о ее деловых или любовных отношениях с Исидой, совместных интригах. Ёдо не защищала Исиду Мицунари от эшафота.

«Ёдо очень умная, — говорит историк Касая Кадзухико, — она не оставила никаких доказательств, что поддерживала западников. Она сделала вид, что была нейтральной. Объявив войну Токугаве, три бугё считались военными преступниками, но Ёдо попала в плен, оказалась заложницей Исиды Мицунари, совсем ни при чем. Токугава знал правду, но решил не обострять» [202].

Токугава писал Маэде Тосинаге, что планировал осадить Осаку, но не стал, потому что там Хидэёри [227, с. 8]. После Сэкигахары в дневниках кугэ появились записи, что Токугава прибыл в Осаку и заключил мир с Хидэёри («Токицунэ кёки», «Такасукэ ки»).

Дом Мори

Миф:

Исида Мицунари составил блестящий план боевого построения, дававший западникам преимущество на местности; если же возникает противоречие с утверждением, что самураи презирали Исиду как гражданского чиновника, пороху не нюхавшего, и никто не хотел воевать под руководством малоопытного командира — поэтому Исиде пришлось позвать Мори и сделать его номинальным главнокомандующим — тут же приходит на помощь мудрый вассал Сима Сакон, у которого Исида учился, отдавая ему половину своего дохода. Этот вассал и помог Исиде спланировать битву на Сэкигахаре — ведь главнокомандующий Мори бездельничал и не прибыл к месту решающего сражения.

Авторы обеих англоязычных книг под названием «Сэкигахара» рассматривают войну 1600 года как материал для собственного творчества. Энтони Брайант писал, будто бы Мори был «отличным командиром», но Исида «запретил» ему участвовать в боевых действиях; в отместку клан Мори буквально выполнил это распоряжение на поле Сэкигахара [122, с. 21]. Крис Гленн писал, что холм Сасао «был заранее выбран и рекомендован стратегами Мори как идеальное место, откуда Мицунари стал бы командовать» [134].

Факт:

План боевого построения был составлен спустя 300 лет: ни Исида Мицунари, ни Сима Сакон, ни вассалы Мори не имели к нему отношения.

Поскольку западного главнокомандующего упрекают в неявке на Сэкигахару, необходимо выяснить, когда Мори Тэрумото собственной персоной присоединялся к действующей армии? Против Амаго в 1570-м, воюя за серебряные рудники. Ему тогда было 17 лет, фактически командовали дядюшки Киккава Мотохару и Кобаякава Такакагэ.

Он подходил с армией к замку Биттю Такамацу в 1582-м, но не стал устраивать кровавое шоу: отправил вассалов на мирные переговоры.

В кампаниях Хидэёси на Сикоку и Кюсю вассалы Мори воевали под командованием дядюшек Киккавы и Кобаякавы, а также посла Куроды Камбэя, выражавшего волю Хидэёси.

Отчет Луиса Фройса, 1588 г.:

Сам Мори в походе на Кюсю занялся ростовщичеством. Он прислал в провинцию Хюга корабли, груженые оружием, сдал его в аренду участникам похода с условием, что те его вернут на общем собрании в Киото, когда вернутся с войны. Но те отказались платить за пользование, и Мори не стал забирать у них выщербленное оружие. Они уже потратились: Хидэёси заставлял их покупать у него оружие и провиант за большие деньги.

Армия и флот Мори участвовали в походе Хидэёси против Ходзё. И снова командовал Кобаякава Такакагэ, а Тэрумото в поход не ходил. Согласно «Кавасуми тайкоки» (1615–1624), Хидэёси оставил на Мори Тэрумото и Тоётоми Хидэцугу замок Дзюракутэй, пока ходил осаждать Одавару — сделал Мори комендантом Киото и объявил: «Относитесь к нему, как к правителю (тэнка-доно)».

В первой корейской кампании Мори был главой оккупационной администрации в провинции Кёнсан, ближайшей к Японии. Он не удержал японские перевалочные базы, порты и дорогу на Сеул, и в итоге корейцы оттеснили его в Пусан — порт, через который японцы прибывали в Корею [176, с. 143–144]. Мори изрядно потратил ресурсы, сам заболел и во второй корейской кампании лично не участвовал, но выставил 30 тыс. солдат под командованием своего двоюродного брата Мори Хидэмото.

Обоими походами в Корею номинально руководили представители дома Мори — юноши, связанные родством с тайко. В первой кампании (1592–1593) главнокомандующим был Кобаякава Хидэаки, во второй (1597–1598) было два командующих: Мори Хидэмото возглавлял Правую армию, Укита Хидэиэ — Левую. Юношам предстояло набираться опыта, слушаться вассалов.

Проверяющие слали в Японию отчеты о деятельности экспедиционного корпуса в Корее, и на основании этих отчетов Хидэёси формулировал приказы. Он мог бы назначить сёгуна и не создавать сложную, неповоротливую систему отчетности, но решил никого не усиливать.

Миф:

Токугава Иэясу более чем в два раза богаче Мори Тэрумото.

Факт:

Мори Тэрумото контролировал самую большую территорию из всех даймё: был правителем провинций Аки, Суо, Нагато, Бинго, Идзумо, Оки, Ивами, половины Биттю, половины Хоки. В сферу его влияния входили земли дядюшек и кузенов, которых он контролировал как глава рода, на Кюсю, и вассала Анкокудзи Экэя на Сикоку.

Эти цифры даны без учета доходов от морской торговли, серебряного и железного бизнеса (татара). Японские рудники давали треть мирового производства серебра, а львиная доля его приходилась на серебряный рудник Ивами Гиндзан в уделе Мори. Месторождения в горах Тюгоку давали 80 % японского железа, а также золото и медь, свинец, олово и другие металлы. Официальные цифры 1,2 млн коку сильно занижены.

В 17-м году Тэнсё Мори Тэрумото потратил на одни только подарки 4600 серебряных монет.

В начале 1599 года Мори привел в Осаку 30 тысяч солдат, 12 тысяч рабочих — всех их надо было кормить, а еще Мори почти каждый день оплачивал золотом и серебром молитвы в местных храмах.

Киккава Хироиэ контролировал регион Санъин — северную половину Тюгоку, где разрабатывались месторождения. Кобаякава Такакагэ, шестой регент и дядя Тэрумото, отвечал за знаменитый флот Мори: его вассалы налаживали отношения со своевольными каперами с островов Внутреннего Японского моря.

Что же касается Токугавы Иэясу, то его кокудака, напротив, завышена. Хидэёси разбил дом Ходзё, бывших владетелей Канто, и переселил на их место Токугаву. Его предшественники Ходзё установили низкие налоги, и если бы Токугава их поднял, последовало бы восстание. Возможно, у Токугавы Иэясу на деле 1,5 млн коку. Налоги оставались на том же уровне до реформы восьмого сёгуна Ёсимунэ.

Ресурсы Токугавы Иэясу — золото и сера; одно из серных месторождений находится в Сумпу, куда он переехал, оставив замок Эдо Хидэтаде.

Миф:

После смерти Кобаякавы Такакагэ в доме Мори не утихали конфликты. Всему виной некомпетентность Мори Тэрумото.

Факт:

Инициатор этих конфликтов — сам Хидэёси. Поскольку он воевал руками их солдат, можно рассматривать его походы как средство обескровить дом Мори и вытянуть у них как можно больше денег. Он еще до корейской кампании убеждал Мори Тэрумото отдать ему земли на Хонсю, а самому перебраться на Кюсю [156, с. 184–186]. Перед корейской кампанией Хидэёси потребовал оплатить серебром приобретение оружия, селитры, пороха и провианта для его 185-тысячной армии, и в начале 1591 г. потребовал, чтобы Мори передал его назначенцам управление серебряным рудником Ивами Гиндзан [157, с. 183, 186–187]. Во время корейской кампании Хидэёси озвучивал планы переселить Мори на Кюсю, а кюсюских даймё в Корею. Так в клане Мори усиливались реваншистские настроения.

Мори долгое время был бездетен. Он женился в 15 лет на десятилетней двоюродной сестре, их дети не выжили. Хидэёси напомнил Мори, что пора заводить наследника, и тот усыновил своего двоюродного брата Хидэмото, но в 1595 г. у Тэрумото родился биологический сын. Тогда Хидэмото женился на племяннице тайко — дочери его покойного брата Хидэнаги. Чтобы обеспечить зятя и племянницу, Хидэёси потребовал передать Хидэмото треть территории Мори — серебряные рудники, которые контролировал Киккава Хироиэ, а самому Киккаве вырезать другой кусок из удела Мори.

Когда Такакагэ ушел в отставку, его удел (провинции Тику дзэн и Тикуго на севере Кюсю) достался приемному сыну Хидэаки, а сам Такакагэ дожил свои дни в скромном уделе (50 тыс. коку) с центром в замке Михара близ Хиросимы. После его смерти Михара осталась без управляющего, и Исида Мицунари предложил переселить туда Киккаву. По тем временам Михара была важным портом, но «серебряный принц» Киккава воспринимал такое понижение, как крах [87, с. 240].

Мори Тэрумото писал Киккаве в Корею, как Хидэёси и его послы меняют и пересматривают проект кадровой перестановки: Тэрумото пытался предложить взамен другие провинции, но тщетно.

Хидэёси отстранил Куроду Камбэя, предыдущего посла (торицуги) к клану Мори, и назначил послом Исиду Мицунари.

Мори оказывал Исиде мелкие услуги — например, Исида захотел себе вакидзаси работы Садамунэ, принадлежавший вассалу Мори по имени Кодама Сабуроэмон, и Исида попросил Мори добыть для него этот вакидзаси, чтобы Тоётоми Хидэцугу его себе не забрал.

Курода Камбэй, Исида Мицунари и Кониси Юкинага были управляющими торгового города Хаката — восстанавливали его после войн, прокладывали каналы и дороги. Во время корейской кампании Курода и Исида спекулировали на военных поставках, за счет чего приобрели репутацию гениальных математиков и финансовых гениев. К примеру, Исида в Нагое на Кюсю давал рис и деньги в долг Сатакэ, Уэсуги и другим даймё. Он завязал тесные отношения с местным купечеством и сам брал большие проценты со своих должников.

Хаката была сердцем удела Кобаякавы Хидэаки. В 1594 г. Исида праздновал с Кобаякавой его вступление в права наследования, помогал обустроиться [94, с. 265–266] и знакомил с отцами города Хаката [106, с. 174–175]. Устроили десятидневное празднество с катанием на лодках, соколиной охотой, спектаклями но. Мори Тэрумото танцевал и играл на барабане, а Киккава Хироиэ в тот раз не мог сыграть на своей флейте — он был в Корее.

Исида после смерти тайко оставался ответственным за проект кадровой перестановки в Тюгоку, и Мори Тэрумото требовалось поддерживать взаимовыгодные отношения с новым послом. Мори рассчитывал присоединить порт Михара к своей территории, а для этого ему требовалась помощь Исиды. Тайко предпочитал сделать своего зятя Хидэмото наследником дома Мори и только перед смертью признал наследником маленького Хидэнари, сына Тэрумото. Найто Такахару, кузен Тэрумото, писал в письме, что Исида Мицунари добился от умирающего тайко признания прав Хидэнари на наследство [87, с. 277–278].

«Категорически запрещено крупным и мелким даймё заключать соглашения и обмениваться письменными обязательствами», — «Записи на стенах Осакского замка» (1595). Это был первый указ, подписанный пятью богатейшими даймё [49, с. 464].

Мори первым нарушил этот указ и свою письменную клятву, данную умирающему тайко — не заключать тайных соглашений и политических союзов. Мори был последним, с кем тайко решил попрощаться. Исида Мицунари и Масита Нагамори привели его, с ними сидел пятилетний Хидэёри. Подавали хурму и мандзю. Хидэёси предложил гостю сесть под котацу, тот отказался, и тогда Хидэёси сам взял Мори за руки и держал их под котацу, согревая («Хаги бацуэцуроку»).

Спустя 10 дней после смерти тайко Мори подписал кровью договор с бугё. Сначала он написал:

Но Исида Мицунари внес правки, и итоговый вариант стал выглядеть так:

Мори требовалось решить вопрос с кадровой перестановкой, а занимались ею Исида и Масита. В архиве Мори сохранился подписанный ими план перестановки от 23.01.1599 — Мори Хидэмото получает три провинции: Идзумо, Хоки и группу островов Оки.

В провинции Хоки тоже был серебряный рудник. Совсем недавно Хидэёси подписывал Киккаве Хироиэ документ на управление этим месторождением. Близ рудника вырос город — 700–800 домов торговцев и ремесленников. В 1598 г. дому Тоётоми сдали полторы тонны серебра.

После путча, когда Исиду отстранили от занимаемой должности, 21.03.1599 Мори написал Токугаве письмо, что считает его своим отцом; Токугава ответил, что Мори для него младший брат. А кадровую перестановку Токугава предложил свернуть: Киккава Хироиэ продолжает править своим уделом, а Мори Хидэмото наследует провинции Нагато и Суо за своим покойным отцом [86, с. 29–32].

Миф:

Когда Кобаякава Хидэаки командовал японскими войсками в Корее, подчиненные Исиды Мицунари подали Хидэёси негативный отчет о действиях Кобаякавы в битве за Ульсан. На основании отчета Хидэёси наказал племянника переселением с острова Кюсю в провинцию Этидзэн на Хонсю. Новый удел оказался в два раза меньше.

Теперь прежним уделом Кобаякавы на Кюсю правил Исида Мицунари, и многие вассалы перешли на службу к новому хозяину.

Кобаякава Хидэаки считал, что Исида оклеветал его, чтобы завладеть его землями и отнять вассалов.

Готовясь к борьбе за власть, Токугава Иэясу вербовал себе сторонников. Когда Хидэёси умер, Токугава самовольно отменил указ о переназначении Кобаякавы, и тот вернулся на Кюсю.

Вариант:

Токугава Иэясу помирил Хидэёси и Хидэаки, и тайко смилостивился, позволив племяннику вернуться на Кюсю.

Факт:

Назначив Кобаякаву главнокомандующим, Хидэёси рассчитывал, что тот будет слушаться своих старших вассалов, и их совместные успехи можно будет записать на счет Кобаякавы — но тот в Корее поссорился с вассалами. Его десятитысячная армия бездействовала, а ставка Кобаякавы не функционировала как штаб главнокомандующего. Сначала Хидэёси написал племяннику письмо с призывом к благоразумию, но призыв не подействовал.

Кобаякава не участвовал в битве за Ульсан: он не значится в списке японских командиров из архива Куроды.

Еще до битвы за Ульсан Хидэёси отозвал с фронта Кобаякаву и его старшего вассала Ямагути Мунэнагу на разбирательство. Теми же бугё, с которыми Хидэёси принимал решение, были Масита Нагамори и Нацука Масаиэ [84, с. 44–48].

Поскольку Кобаякава был отстранен от участия в войне, Хидэёси снял его с перевалочных баз на Кюсю и услал в тыл. На Кюсю должны были жить непосредственные участники корейской кампании. Ямагути Мунэнага поселился в регионе Хокурику, «под крылом» Маэды.

Конфисковав удел Кобаякавы в свою пользу, Хидэёси поначалу предложил Исиде стать там даймё. Исида отказался, объяснив в письме Симадзу, что не на кого оставить его удел Саваяма, и он не хочет терять работу при Хидэёси [91, с. 52]. Тогда бывший удел Кобаякавы превратился в житницу тайко, а Исида Мицунари и Асано Нагамаса служили там управляющими.

Тайко планировал и дальше использовать Кюсю как пункт переброски войск, начать третью волну экспансии и назначить главнокомандующими Исиду Мицунари, Фукусиму Масанори и Маситу Нагамори — вероятно, поэтому он и решил сделать Исиду даймё в провинциях Тикудзэн и Тикуго [94, с. 359].

Так Исида стал ближайшим соседом клана Мори и управляющим изъятыми у них землями. В переписке Мори Тэрумото благодарил Исиду за заботу о вассалах Кобаякавы: устроить этих самураев с женами и детьми — это его, Мори, задача как главы рода. Некоторых он уже нанял, но нехотя: принимая на службу новых вассалов, был вынужден отдавать им земли, находившиеся под его прямым управлением. Симидзу Канэхару (сын Симидзу Мунэхару из замка Биттю Такамацу) писал Исиде, что тот может нанять еще самураев, и обещал организовать знакомство с кандидатами. В летописи дома Симидзу говорилось, что Исида предложил Симидзу Канэхару перейти к нему на службу за 5 тыс. коку, но тот отказался, хотя на службе у Мори его удел был меньше.

Мори изрядно усилил Исиду, передав ему вассалов, которые отказались идти с Кобаякавой в Этидзэн и терять подконтрольных крестьян. Бывшие вассалы Кобаякавы Такао Матабэй и Дзимбо Гэнъэмон стали заместителями (дайкон) Исиды и провели перепись в 26 деревнях, когда Исида уезжал по работе (урегулирование восстания в Осю, переселение Гамо, перепись земель в Айдзу, переселение Уэсуги). Еще один, Сонэ Такамицу, заявил, что обедневший Кобаякава не может обеспечить его довольствием.

Когда война закончилась, остров Кюсю утратил стратегическое значение. Хидэёси позволил Кобаякаве вернуться на Кюсю и заниматься там гражданскими делами. Согласно «Хоги боцуэцуроку», тайко отдал это распоряжение за 13 дней до смерти, а когда он был уже мертв, в храме Ицукусима возносили молитвы за его здоровье.

Исида Мицунари и Токугава Иэясу не имели никакого отношения к переселениям Кобаякавы. Это придумали мифосказители, чтобы объяснить, почему Кобаякава перешел на восточную сторону.

Миф:

Мори Тэрумото, хранитель запада, был возмущен самоуправством Токугавы, который взял на себя его полномочия.

Факт:

По распоряжению Хидэёси от 7-го месяца 1595 г., Мори Тэрумото отвечал за запад, Токугава Иэясу — за восток. Подписывая капитуляцию Японии в 1595 г., Мори перечислил «свои владения» — западные провинции Хонсю и весь Кюсю.

После смерти Хидэёси хранителю запада полагалось урегулировать два восстания в уделах западных даймё Симадзу и Укиты. У обоих вассалы возражали против попыток реорганизации, проводившихся по инициативе Исиды — тот требовал исполнять распоряжения тайко.

Улаживанием конфликтов в чужих уделах занялся Токугава.

После проигранной войны, неурожая и восстания обедневший Симадзу Ёсихиро привел на Сэкигахару полуторатысячный отряд. Главой клана был его брат Ёсихиса, и Ёсихиро примкнул к западной коалиции для того, чтобы усилить свои позиции в клане. У Укиты из шести старших вассалов осталось два. После восстания 40 % вассалов ушли от него служить Токугаве, и Укита был вынужден назначить своей правой рукой Акаси Камона, который во время восстания занимал нейтральную позицию.

Мори не вмешивался во внутренние дела соседей. В войне 1600 г. он рассуждал, как типичный сэнгоку-даймё, интересуясь расширением собственной территории. Правителю всей Японии придется разруливать внутренние конфликты в чужих уделах, как то делал Токугава на должности главного регента.

Миф:

Если бы Мори прибыл на Сэкигахару, то Киккава и Кобаякава не посмели бы ослушаться главу рода. Они бы обрушились на Токугаву и победили. А если бы Мори привез с собой законного наследника — тогда бы восточники тут же перешли на его сторону.

Почему Мори не явился — существуют разные гипотезы.

Гипотеза 1:

Ёдо не пустила. Она считала, что ее ребенку нечего делать на поле боя.

Гипотеза 2:

Мори не мог покинуть Осакский замок, опасаясь, что его больше туда не пустят без боя. Чтобы получить больший политический вес, чем у Токугавы, Мори оккупировал Осаку и захватил в заложники маленького Хидэёри и его матушку Ёдо. Руководство западной коалиции посредством захвата заложников вынуждало других даймё воевать на их стороне — например, так они завербовали Симадзу и Отомо Ёсимунэ, а Маэда Тосимаса по этой причине бездействовал. Если сам Тэрумото выведет войска из города, некому будет подавлять резидентов Осаки, и западная коалиция распадется на ранней стадии. Мори Тэрумото, главе оккупационной администрации, не удалось провести призывную кампанию в провинциях Сэтцу, Кавати, Идзуми. Мори не смог прибрать к рукам осакскую казну, амбары, конюшни и серебряный рудник Тада возле Осаки.

Гипотеза 3:

Западное военное руководство не знало о перемещениях Токугавы. Киккава писал в письме от 12.09, что узнал о приближении Токугавы [34]. Эту информацию не успели сообщить главнокомандующему в Осаку. В письме вассалу от 15.09 Мори обсуждал осады Оцу и Танабэ, то есть еще не знал, что будет битва на Сэкигахаре — он знал только, что Исида и союзники держат осаду в замке Огаки [229, с. 56]. Мори не явился, потому что синкансэн еще не изобрели.

Комментарий:

В дневниках киотских монахов за 15.09 уже есть подробные записи о битве. От Сэкигахары до Киото расстояние 100 км, до Осаки 150 км. Гипотетический гонец должен был добраться за полдня и пообщаться с авторами дневников — или, что вероятнее, записи сделаны задним числом.

Гипотеза 4:

Ёдо и Нэнэ враги; прозападная Ёдо выгнала из Осакского замка провосточную Нэнэ. Восточники — это питомцы Нэнэ, она их сагитировала воевать за Токугаву. Они знают, что Хидэёри — плод преступления, и так называемая верность Хидэёри — это на деле верность Ёдо-доно (врагу их патронессы Нэнэ) и гражданскому чиновнику Исиде, на которого эти же самые восточники уже нападали и пытались убить. Исида распустил слухи о своем восстании и совершил фатальную ошибку: его враги немедленно развернулись против него.

Если Мори явится на Сэкигахару с Ёдо и Хидэёри, будет очень просто обвинить Мори в захвате и удержании заложника; восточники пойдут на операцию по освобождению, а в процессе убьют всех троих.

Кому это проще всего сделать? Кобаякава Хидэаки подберется к Мори на правах родственника, а родственные отношения у них держатся на честном слове: жена Кома его уже бросила; вассалы, унаследованные от Такакагэ, ушли к Мори и Исиде.

Кобаякава Хидэаки — воспитанник Нэнэ. Он ликвидирует Ёдо, Хидэёри и своего господина Тэрумото — тогда откроет себе путь к захвату власти. Он же собирался стать кампаку.

Фукусима, Хосокава и Курода объявят, что Мори трус, захватчик женщины и ребенка. Исида Мицунари окончательно погубил свою репутацию, когда начал трусливо захватывать заложниц и шантажировать их мужей.

Комментарий:

Мори Тэрумото находился внутри ситуации, знал своих противников лично и через Киккаву. Киккава Хироиэ, командующий контингентом на Сэкигахаре, дружил с путчистами:

• Като Киёмаса в Корее подарил ему свой боевой штандарт.

• В архиве Киккавы сохранилось письмо от Фукусимы Масанори, написанное дамской хираганой, в котором Фукусима эмоционально благодарит «Хироиэ-сама» за проведенное вместе время «этим утром» (год не указан).

• Киккава завещал своим детям похоронить его в семейном склепе Куроды и дружить с детьми Куроды, потому что Камбэй и Нагамаса дружили с ним и никогда не предавали его. Дети Киккавы выполнили просьбу отца. Часть его праха покоится рядом с Куродой Нагамасой в Киото.

Гипотеза 5:

Мори не планировал выходить из Осаки, потому что руководил операциями на трех островах одновременно: ему было удобно получать отчеты по морю. Он рассчитывал, что Токугава застрянет на востоке, занятый войной с соседями — Уэсуги и Сатакэ. Исида был послом к ним. Уэсуги так и не вторгся на территорию Токугавы; Сатакэ объявил, что поддерживает западников, но по настоянию родственников не участвовал в конфликте, и Мори посчитал Исиду не оправдавшим доверия, бесполезным союзником, которого не жаль пустить в расход.

Укита Хидэиэ, с точки зрения Мори, сын предателя: его отец Наоиэ перешел на сторону оварийцев и три года воевал против Мори, открыв оварийцам путь к замку Тоттори, где Хидэёси уморил голодом гарнизон и местных крестьян, собравшихся под защитой крепостных стен. Замок Тоттори принадлежал дому Киккава, и комендант замка, перед тем как совершить сэппуку, написал прощальное письмо своему командиру Киккаве Цунэкото — тот вскоре поменял имя на Хироиэ.

В 1588 г. Хидэёси заставил Киккаву жениться на сестре Укиты Хидэиэ. 26-летний Киккава долго сопротивлялся; родственники и вассалы писали ему письма, уговаривая не ссориться с правителем. Супруга прожила всего два с половиной года. Детей у них не было.

Таковы личные причины, по которым Мори и Киккава не стремились на помощь Исиде и Уките.

Каперы Мори, которые орудовали у полуострова Кии, видели марш-бросок армии Токугавы по побережью, но донесение разведки не организовали, и приближение Токугавы оказалось сюрпризом для резидентов замка Огаки. И пираты Куки видели, но молчали («Итасака Бокусай-ки»). Куки Ёситака, прославившийся как капер оварийцев, в свое время разбивший флот Мори при Кидзугавагути, вступил в западную коалицию. Его сын Куки Моритака — в восточную.

Следовательно, Мори предложил пиратам молчать, чтобы восточники разбили Укиту, и Мори мог поглотить его территорию.

Мори изначально не планировал давать бой Токугаве. Смерть Токугавы не принесла бы ему экономических выгод. Дом Мори не смог бы воспользоваться полями, рудниками, шелковыми плантациями Токугавы из-за географической удаленности. Поэтому целью Мори Тэрумото было господство во Внутреннем Японском море. Контролируя морские пути, Мори намеревался влиять на торговлю Осаки и Сакаи: заморские купцы — и азиатские, и европейские — не заплывали так далеко вглубь архипелага. Кораблекрушение «Сан-Фелипе» было ярким событием: обычно заморские купцы не появлялись у берегов Сикоку. В дальнейшем провалились попытки Токугавы Иэясу сделать из Эдо и Сумпу международные порты. Торговыми центрами были порты на Кюсю, на западе Хонсю и расположенные рядом мелкие острова, такие как Хирадо — знаменитое пиратское гнездо. Во время войны с оварийцами каперы Мори четыре года осуществляли блокаду Внутреннего Японского моря. Мори Тэрумото приказал перехватывать все корабли, направляющиеся к столице или из нее: так Мори мешал оварийцам приобретать у заморских купцов оружие, ингредиенты для боеприпасов и другие товары [167, с. 365].

Миф:

Мори Тэрумото ничего не делал в войне 1600 года.

Факт:

Пока даймё с Сикоку — Тодо Такатора, Като Ёсиаки, отец и сын Икома, отец и сын Хатисука — уходили на Хонсю, Мори Тэрумото послал на Сикоку своих каперов, чтобы установить контроль над Внутренним Японским морем и всей западной Японией. Мори объявил, что намерен восстановить в правах своего родственника Коно на Сикоку и Отомо на Кюсю — этих двух даймё Хидэёси заменил на своих ставленников [63].

Наземные войска Мори и каперы «объединяли» полуостров Кии.

Отомо Ёсимунэ, которого Хидэёси разжаловал и сделал безземельным монахом, выступил из Хиросимы во главе отряда, который одолжил ему Мори Тэрумото. Отомо высадился на Кюсю и двинулся конфисковывать замок Кицуки. Пока Отомо отвлекал на себя Куроду Камбэя, Мори прибирал к рукам берега Внутреннего Японского моря. Если бы война затянулась, Мори мог мобилизовать прозападные силы на Кюсю и ударить в тыл измотанному Куроде.

Мифосказители обвиняли Мори Тэрумото в пассивности, потому что он не прибыл на Сэкигахару, а тот факт, что различные контингенты Мори действовали на трех островах, повисал в воздухе.

Широкий диапазон боевых действий Мори говорит о том, что его целью было расширение собственной сферы влияния. До того серебряные рудники и торговые операции дома Мори находились под контролем дома Тоётоми. Мори планировал вернуть свободу пиратства, вести торговлю с Восточной Азией и единолично распоряжаться серебряным бизнесом. Вдобавок к месторождениям в горах Тюгоку, Мори бы завладел серебряными рудниками Икуно возле Химэдзи и Тада возле Осаки.

Мори претендовал на север Кюсю, весь остров Сикоку и половину острова Хонсю на запад от Осаки, включая весь полуостров Кии.

Оба лидера рассуждали одинаково. Главнокомандующий — в цитадели, родственники главнокомандующего разделяются на несколько групп и действуют в разных точках. Главнокомандующий экономит силы, сам не вступает в бой и посылает союзнические контингенты сражаться на поле Сэкигахара.

Миф:

Киккава Хироиэ предал своего господина Мори Тэрумото и тайно договорился с Токугавой, надеясь, что тот усилит его позиции в клане.

Факт:

Киккава с самого начала войны слал на восток успокоительные заверения, что его господин ничего не знает, а Токугава через Куроду отвечал, что считает Мори своим братом. Во время операции в Гифу Киккава продолжал сепаратные переговоры с Куродой о сохранении удела Мори. Другими словами, Киккава с самого начала выторговывал условия почетной капитуляции своего клана.

Вассалы, помогавшие Киккаве проводить переговоры с восточниками, были весьма влиятельны в доме Мори: все уровня даймё, ветераны внутренних походов Хидэёси и корейской кампании. Не представляется возможным, чтобы все они действовали без ведома своего господина Тэрумото.

• Масуда Мотонага управлял серебряным рудником Ивами Гиндзан. Рудник находился примерно в ста километрах от Хиросимы, столицы Мори. Конфисковав месторождения, Токугава предложил Масуде остаться на той же работе, только подчиняться сёгунату, но Масуда отказался, заявив, что Мори добрый. Он продолжил служить Мори, управляя его финансовыми делами (Масуда Мотонага обоэгаки).

• Фукухара Хиротоси — главный вассал, а его отец был одним из четырех регентов при молодом Тэрумото. Его брата и сына Киккава Хироиэ отдал в заложники восточникам.

• Авая Наримицу — отец еще одного заложника. Прославился тем, что был фаворитом Мори Мотонари.

• Кумагай Мотонао, в крещении Мельхиор, беатифицирован папой Бенедиктом XVI в 2008 г. как один из 187 японских мучеников. Был обезглавлен после конфликта с Масудой при краже стройматериалов (всего Мори казнил 11 человек). В обвинительном приговоре Мори перечислял, как Кумагай год за годом договаривался с кампаку и сёгуном через голову господина [298, с. 117–120].

• Сисидо Мотоцугу — кузен Мори Тэрумото и его жены Минами, родной брат Комы — бывшей жены Кобаякавы Хидэаки. Кома его уже бросила, и Тэрумото посватал ее за настоятеля Дзюнсона в Киото [216].

Итак, армия главнокомандующего капитулировала еще до битвы на Сэкигахаре. В 17-й день, когда известие о битве доставили в Осаку, западники начали сворачивать деятельность. Мори признал себя проигравшим и стал выводить войска из Оцу [237, с. 97–98]. Передовые отряды восточников заняли Оцу, Фукусима взял этот замок под контроль, а особняк Мори в Фусими кто-то поджег — авторы дневников подозревали солдат Токугавы.

В тот же день Мори письменно поблагодарил Фукухару и Киккаву за «спасение дома».

Токугава Иэясу прибыл в Оцу и оставался там до официальной капитуляции Мори. Туда же, в Оцу, прибыл и Токугава Хидэтада.

По словам Сираминэ, Мори Тэрумото сдал Осаку пятерым восточникам (Фукусима, Курода, Тодо, Асано, Икэда), а не Токугаве Иэясу, то есть победители — это они, а не «повстанец» Токугава [227, с. 5]. Сираминэ не поясняет, почему Мори дал аналогичную клятву и вассалам Токугавы.

Токугава Иэясу так и не выдал Мори свою личную подпись. Киккава уехал в Киото на переговоры с восточниками, и там ему не давали аудиенцию не то что с восточным главнокомандующим, но даже с Ии Наомасой. Мори в Осаке молился духу своего деда.

Миф:

Мори Тэрумото мог выиграть войну. Для этого ему требовалось держать осаду в Осаке. Так считали зрители-иезуиты:

Опубликовав этот отрывок, Сираминэ задает вопрос, почему Мори проявил некомпетентность — сдался, как только узнал о поражении на Сэкигахаре, и разрушил только что сформированное им правительство — и сам же отвечает: когда Исида и Анкокудзи прекратили указывать безвольному Мори, он отказался от войны и руководства администрацией Тоётоми.

Факт:

Сираминэ призывает верить каждому слову иезуитов, считая, что текст, написанный иностранцами, объективен априори, потому что свободен от токугавской пропаганды. Другие историки скептически относятся к иезуитским отчетам, которые изобилуют (пост)мэйдзийскими штампами: еще у одра Хидэёси иезуиты знали, что Токугава Иэясу жаждет захватить власть в Японии и пойдет против законного наследника. У иезуитов Исида Мицунари — «организатор и глава союзной армии» [225, с. 59–61], а Анкокудзи Экэй втянул своего господина в войну:

Исторические самураи воевали по Сунь-цзы: «Войско, долженствующее победить, сначала побеждает, а потом ищет сражения; войско, осужденное на поражение, сначала сражается, а потом ищет победы». Поэтому Мори и Уэсуги не бросились в бой с Токугавой после Сэкигахары.

Курода Нагамаса писал, что вражеского главнокомандующего лишат всех земель, и он, Курода, сейчас выторговывает передачу одной или двух провинций под управление Киккаве Хироиэ. Но Киккава отказался от провинций и позвал кайсяку, который пообещал покончить с собой вслед господину. Курода Нагамаса уговаривал Киккаву образумиться [13].

Киккава заверял, что Мори Тэрумото ничем не руководил: Анкокудзи Экэй обманул господина, будто бы бугё приглашают его к Хидэёри.

«Я буду вечно тебе благодарен, — писал Киккава, — и мои потомки тоже: я хочу с твоей помощью добиться, чтобы дом Мори сохранили. Тэрумото был вообще ни при чем, он просто дурак. Он не злоумышляет! Он будет послушен. Пусть он останется даймё. Если его накажут, то я потеряю лицо. Накажите нас с Тэрумото одинаково! Мы никогда не забудем вашей милости. Если Тэрумото в будущем станет злоумышлять, то я сам отрублю ему голову!»

Это письмо находится только в архиве семейства Киккава, а в архиве Куроды его нет, будто бы Киккава Хироиэ дал Куроде Нагамасе почитать письмо, а потом забрал обратно себе [88, с. 287–288].

Переговоры Куроды с Киккавой подробно описаны в хрониках «Курода кафу» (1671–1688) и более поздней, тоже написанной самураем из Фукуоки, «Сэкигахара гунки тайсэй» (1713); скептики подозревают, что летописцы Куроды были подкуплены вассалами Киккавы [250].

Другая версия — Курода и Киккава разыгрывали спектакль перед Мори. Коноэ Сакихиса писал своему сыну Нобутаде, что Киккава играет на публику, будто бы Токугава сохранит весь удел Мори — на самом деле Токугава обещал только половину.

Киккава, очевидно, понимал: вассалы не захотят ему подчиняться, будет бунт. Киккаву объявили предателем, который обманул господина, действовал без ведома и одобрения остального клана: это из-за Киккавы клан проиграл войну, лишился восьми провинций, и 25 тысяч резко обедневших, униженных вассалов вынуждены ютиться, съехавшись в две провинции. Киккаве был нужен защитник — Мори Тэрумото, живой и при власти.

Во избежание бунтов Токугава Иэясу сохранил жизнь и власть Мори Тэрумото и Уэсуги Кагэкацу в обмен на большую контрибуцию.

Восхваление Кобаякавы Такакагэ и принижение Мори Тэрумото стало штампом. Начиная с середины XVII века, летописцы утверждали, что мудрый Такакагэ запрещал Тэрумото экспансию, предсказывая, что дом Мори не приобретет, а только обеднеет — но недалекий Тэрумото не послушался. В 1870 г. Оканоя Сигэдзанэ опубликовал сборник исторических анекдотов «Мэйсё гэнкороку» со своей версией «завещания Такакагэ», в котором Мори Тэрумото был назван неспособным править государством (тэнка) [193].

Продюсеры дают деньги на фильмы, аниме и игры про «дуэль Иэясу и Мицунари». Информация, что Мори пытался захватить пол-Японии, а в западной коалиции были разные подводные течения, доступна только читателям японоязычных монографий. В этих книгах Мори Тэрумото изображается как ключевая фигура своего времени — пиратский король, заместитель сёгуна, интриган-манипулятор, который всегда увиливает от ответственности и действует из тени, «один из величайших злодеев». Чтобы выжить и сохранить имущество, Мори еще до начала войны решил притвориться ничего не знающим и сдать Анкокудзи Экэя победителям. Новый образ Мори представляют, например, такие авторы: Фудзита Тацуо и Куросима Сатору, историки пиратства; Мицунари Дзюндзи, исследователь клана Мори; Наиси Масахико и Такахаси Ёскэ, исследователи Сэкигахары.

Миф:

Мори Хидэмото, обманутый Киккавой, дядюшки Мотоясу и Хидэканэ, их сосед Татибана Мунэсигэ — все горели желанием продолжать борьбу. Спустя 46 лет после смерти Татибаны его биограф утверждал, будто бы Татибана гордо заявил это Токугаве Иэясу, когда тот принял его на службу и выдал ему удел («Риссай-ко кюбун ки», 1689).

Факт:

Перечисленные лица явились в Осаку за дальнейшими инструкциями. Это не означает, что они требовали продолжения войны.

Зрители хотят кровавое шоу, а ветераны устали и испуганы.

Есть несколько моделей будущего на тот случай, если бы Мори держал осаду:

① Нападать на Осаку ни к чему: достаточно атаковать Хиросиму, чтобы выманить Мори. Если бы Мори заперся в Осаке, Курода Камбэй мог бы в это время разорить Хиросиму, воспользовавшись нехваткой гарнизона. Камбэй был архитектором замка в Хиросиме и знал там все ходы и выходы. Этого архитектора им навязал Хидэёси («Кавасуми тайкоки»).

② Ёдо вслед за Го-Ёдзэем поздравляет Токугаву с победой над повстанцами. Мори вынужден покинуть Осаку. Он уже не может называть себя «лоялистом Тоётоми» и использовать чужой замок для своих военных нужд.

③ Итог осады такой же, как в реальном 1615-м: замок разрушен, Мори совершает сэппуку.

Миф:

Энтони Брайант пишет: «Иэясу и Мори Тэрумото обменивались шквалом писем, пока Иэясу приближался к Осаке. Победивший Токугава Иэясу мог простить многое. Он мог простить противника за то, что тот обратил оружие против него. Он мог даже простить покушение. Одного только он не мог простить — бездействия Тэрумото. Как тот, кто принял должность главнокомандующего силами лоялистов, Тэрумото был обязан честью поддержать их дело. Если он не хотел драться, он не должен был принимать этот ранг; так рассуждал Иэясу» [122, с. 79].

Факт:

Весь абзац — фантазирование Брайанта. Он выдумал «шквал писем». Исторический Токугава адресовал Мори ровно одно письмо от 10.10.1600 — ярлык на правление провинциями Суо и Нагато [36]. До того переговоры велись через Куроду Нагамасу и других посредников.

Курода писал Киккаве, что победители обвиняют Мори в обмане: сохранение земель Мори возможно только по причине его неучастия в конфликте, а в Осакском замке нашлось множество приказов Мори с красной печатью. Западный главнокомандующий оказался слишком воинственным.

Согласно отчету иезуитов, Мори казнил 12-летнего сына Кониси, находившегося на его попечении, и прислал отрубленную голову Токугаве. Тот возмутился, сказав, что не приказывал казнить детей: дети ни в чем не виноваты, и гонец Мори ответил: «Мой господин не убивал его — мальчик сам совершил сэппуку, узнав о казни отца».

Шестерых детей Исиды Мицунари победители не тронули.

Миф:

Мори Тэрумото после Сэкигахары сбежал в свою в провинцию Аки и от унижения собирался совершить сэппуку, но в итоге ушел в монастырь.

Факт:

Мори никуда не уходил. Он правил как регент своего пятилетнего сына.

Мори не уезжал в Аки, ведь у него конфисковали эту провинцию. 15.10 ее уже закрепили за Фукусимой Масанори («Гиэн Дзюго никки»),

В конце 9-го месяца Токугава Иэясу планировал отправить Мори в поход против Симадзу.

Курода и Фукусима исполняют обязанности чиновников Тоётоми и распоряжаются другими вассалами, потому что бугё мертвы или в отставке. Согласно «Курода кафу», Курода Нагамаса стал комендантом Осаки.

С того момента Токугава Иэясу начал организовывать жителей Кюсю, готовя карательную операцию против Симадзу; в итоге стороны договорились мирно.

Поход на Кюсю отменили, но из сопутствующих документов следует, что от Мори требовалось подтвердить реальными действиями свою лояльность дому Токугава. Получив ярлык, Мори ответил клятвой верности от 05.11 на имя Ии Наомасы, подписавшись монашеским именем Содзуй. Поскольку ярлык ему выдал Токугава, а не Тоётоми Хидэёри, Мори стал вассалом Токугавы.

Мори жил с женой и наложницей в своем осакском особняке, ездил хлопотать в Киото, Фусими и Эдо, согласовывал с сёгуном и его чиновниками строительство нового замка в Хаги (провинция Нагато), и только в 10-м месяце 1604 г. получил письменное разрешение сёгуна вернуться в свою провинцию Нагато («Токугава дзикки»).

Мори Тэрумото подозревают в зачистке рядов с целью прикрыть активное участие в войне: якобы Тэрумото, сдав Экэя на казнь, расправился с другими свидетелями.

Его дядя Мори Мотоясу — моложе племянника на 7 лет — участвовал в осаде Фусими и осаде Оцу. Он писал вассалам Тодо Такаторы, призывая их к восстанию, и координировал действия каперов на Сикоку. После войны он был отозван в Осаку и умер там в 1601 г.

Дядя Кобаякава Хидэканэ, в крещении Симон Фернандо — моложе племянника на 14 лет — приемный сын своего брата Кобаякавы Такакагэ. Был наследником до того, как Хидэёси вынудил Такакагэ усыновить Хидэаки и передать всё ему. Тогда Хидэёси сделал Хидэканэ отдельным даймё. В войне 1600 г. Хидэканэ осаждал замок Оцу. Пока Хидэканэ был на Хонсю, его собственный замок Курумэ на Кюсю захватили Курода Камбэй и Набэсима Наосигэ, воспользовавшись малочисленностью гарнизона. После войны Хидэканэ лишился удела и пошел служить своему племяннику Тэрумото, но в 1601 г. умер.

Старший вассал, китаец Чжан Юаньчжи, был приговорен к сэппуку в 1601 г.

Старший вассал Катада Мотоёси во время войны находился в Осаке и организовывал операции на Сикоку. Когда он после Сэкигахары сопровождал малолетнего заложника Мори Хидэнари в Эдо, Токугава объявил Катаду таким же организатором, как Экэя, и потребовал аналогичной казни, но благодаря посредничеству вассалов (Ии, Хонда, Сакакибара) заменил казнь заключением в Эдо. Домашний арест не был строгим — Катада временами приезжал к Мори, но жил преимущественно в Эдо до своей смерти в 1622 г. [212]

А на «предателя» Киккаву Мори не гневался. В 1603-м он из Эдо написал Киккаве очень теплое письмо, передавая привет его сыну, чтоб рос большим и умным, и благодаря за подарки — саке и редис, с которыми «не расставался ни днем, ни ночью, как с сокровищами».

После Сэкигахары у наложниц Мори и Киккавы родились дети, оба мальчики — у Киккавы первенец. Когда дети выросли, Мори женил своего старшего сына Хидэнари на внучке Токугавы Иэясу, а свою дочь Такэ выдал замуж за Хиромасу, сына Киккавы: богатые женихи ее отвергли (сватала Атя-но-цубонэ), и Мори признавался в письме своему кузену Хидэмото, что его дочь душевнобольная: если выдать ее за пределы семьи и у нее не сложится, дом Мори будет уничтожен. Самой Такэ он написал, чтобы не смела возмущаться, что жених ей не ровня: папа так решил, а Токугава Иэясу и дух Мори Мотонари одобряют. Приданого Мори за ней дал 5 тыс. коку.

Роль дома Мори в периоде объединения Японии колоссальна. Мори в оппозиции: воюют со всеми тремя объединителями по очереди, приводят к власти правителей Тоётоми Хидэёси и Токугаву Иэясу.

Каким он был, этот человек, благодаря которому Токугава Иэясу выиграл Сэкигахару?

Мори Тэрумото родился в 22-й день 1-го месяца (14 февраля) 1553 г., в год черного водяного буйвола, день земляной свиньи. Потомок Аматэрасу [298, c. 154], приверженец Истинной школы Чистой Земли. Унаследовал в 11 лет, после смерти отца, отравившегося на пиру. Мори Мотонари назначил внуку четверых регентов — за мальчика правили дядюшки Киккава и Кобаякава и два вассала, Фукухара и Кутиба. Дом Мори к тому моменту распространил свое влияние на 13 провинций и вел экспансию на трех островах — антиморийская коалиция на суше, пиратские войны на море [167, с. 371373].

«Я родился никчемным и слабоумным, я — рана на теле семьи, я — потерянное поколение. Я не должен был унаследовать. Наследником должен стать достойный человек, который умеет вести дела. Мне стыдно перед прародителями. Я ничего не умею, я тут все развалю, мое появление на свет — это мое несчастье», — Мори Тэрумото в письме к дяде Киккаве Мотохару от 13-го дня 12-го месяца, год не указан, но поскольку Мори «еще не ходил в бой», то, по-видимому, это 1569-й, и Мори 16 лет. Он строит замок и переживает, что у его вассалов только жадность; они его не слушаются и насмехаются над ним за отговорки, будто бы ему вечно что-то мешает самому наконец пойти в бой. Он жалуется, что его никто никогда не хвалил, он чувствует себя маленькой лодочкой в бурном море. Он просит дядю помочь: «Я потерял отца в 11 лет и рос без родительской заботы. Я не знаю, как идут дела в собственном уделе. Братьев у меня нет, верных людей нет, власти нет. Я ни на что не способен. Я бы хотел положиться на вас двоих, чтобы вы заменили мне родителей и братьев».

Мори Мотонари писал в письмах, что Тэрумото в подростковом возрасте был уже алкоголиком. По письмам самого Тэрумото, дед Мотонари постоянно кричал на него, а дядя Такакагэ бил его смертным боем.

Кобаякаву Такакагэ представляют делателем королей: будто бы он лоббировал интересы Хидэёси, убеждая руководство клана Мори замириться с ним и признать его протекторат. Считается, что в 1582 г. Хидэёси перехватил и убил гонца Акэти с письмом к Мори. Сейчас возле руин замка Биттю Такамацу стоит памятник [189] этому гонцу — возможно, выдуманному персонажу. Есть расхожий миф, что Мори не знали о ликвидации Оды Нобунаги, когда заключили мир с Хидэёси — но даже если Хидэёси блокировал дороги на суше, он не мог перехватывать и убивать всех пиратов Внутреннего Японского моря. Соответственно, Мори были в курсе, но предпочли не ввязываться в дальнейшую борьбу, поскольку были обескровлены многолетними боями против своих соседей Амаго, Отомо и оварийцев, стремительно обраставших союзниками. Киккава Мотонага, брат Хироиэ, считал, что Хидэёси победил Мори только потому, что пираты Курусима Мураками перешли на сторону Хидэёси [167, с. 365, 447, 450].

Согласно «Мино кагами» (1617), мемуарам Тамаки Ёсиясу, вассала Мори, большинство влиятельных вассалов Мори к тому моменту уже выступало за союз с оварийцами, а далеко не только один дядя Такакагэ. Эти вассалы подписали соответствующее соглашение между собой. Зная об этом, Хидэёси признался, что Ода Нобунага мертв.

В «Курода кафу» говорится, что Хидэёси подходил к Ямадзаки под знаменами Мори. Акэти Мицухидэ и его люди слишком поздно увидели, что это не Мори спешат на помощь, а пришла смерть в лице Хидэёси. Эти знамена передал Кобаякава Такакагэ. Другими источниками этот эпизод не подтверждается — возможно, потому, что это вымысел летописца, или же потому, что дому Мори требовалось отмежеваться от подозрений в ликвидации Оды.

Одна из теорий называет сёгуна Асикагу Ёсиаки заказчиком убийства Оды. Сёгуна приютил и содержал его заместитель (фукусёгун) Мори Тэрумото; Мори с дядюшками и вассалами — это и было правительство сёгуната. Они проигрывали Оде войну, и ликвидация Оды была им на руку. Вассалы Мори же и могли предупредить Хидэёси о сговоре сёгуна с Акэти Мицухидэ: они уже сделали ставку на Хидэёси.

Некоторые авторы называют тогдашний режим коалиционным правлением Хасиба-Мори на основании того, что дом Мори активно участвовал в экспансионистских проектах. Мори были вдохновителями походов Хидэёси на Сикоку и Кюсю. Самостоятельно им не удалось завоевать там земли, но они объединились с Хидэёси, выставили армию под его эгидой для походов на эти острова, и за это Хидэёси выделил им территорию [156, с. 175, 184].

Историк Годза Юити считает, что Исида Мицунари совершил ту же ошибку, что Акэти Мицухидэ в 1582-м: оба подняли восстание, надеясь, что Мори ударит по врагу. Мори снова выступил делателем королей, рассчитывая, что «король» обеспечит его благополучие.

В 1600-м западному главнокомандующему было 47, он был грузным (ширина доспехов в талии 105 см) и плохо видел. В дневнике придворного Коноэ Нобутады от 3-го месяца 1591 г. говорится, что Мори Тэрумото, Датэ Масамунэ и сам Хидэёси — одноглазые. В музее Мори в Хаги хранятся его европейские очки. Тэрумото сам носил красное — красные доспехи, шлемы, ножны — и ввел красные боевые штандарты; при Мотонари штандарты были черно-белыми.

Наследник у Тэрумото появился, когда ему было уже за сорок: он похитил 17-летнюю Канэ, жену своего вассала Суги Мотонобу. Когда Суги отплыл в Осаку жаловаться Хидэёси, то Кобаякава Такакагэ послал своих людей на абордаж и ликвидировал жалобщика. Канэ родила господину троих детей и умерла молодой. Ее сын возвел храм, в котором почитался убитый Суги — задачей священника в этом храме было утихомирить мстительный дух, который мог навредить детям Мори.

У Мори было 2600 вассалов с земельными наделами, у них — 19 тысяч вассалов, вдобавок 3 тысячи асигару. После сокращения удела Мори отправил своих самураев и асигару заниматься сельским хозяйством и ремеслом: разрабатывать невозделанные земли, сажать шелковицу — материал для бумаги, растить лаковое дерево, чай, сливы, рис, овощи [98].

В 1610-м повторная перепись выявила, что провинции Мори, Нагато и Суо, стоят не 298 тыс. коку, а полмиллиона. Официальная декларация этого факта вела к увеличению повинностей. После напряженных переговоров с чиновниками сёгуна сошлись на цифре 368 тыс. коку.

В 1613-м 60-летний Мори признавался в письме кузену Хидэмото и вассалу Фукухаре Хиротоси, что старшие жестоко с ним обращались, невзирая на то, прав он или виноват. Видя непокорность и неучтивость вассалов, он старался исправиться. «Но я недостойный человек, так что жаловаться не стоит… Я остался без деда в 19 лет, но так и не стал достойным человеком».

В 1614–15 гг. Мори отказывался идти под Осаку из-за болезни, но Токугава Иэясу настоял. На стороне Хидэёри воевал кузен Тэрумото — ронин по имени Найто Мотомори. Его допрашивал Ягю Мунэнори, учивший сёгунов фехтованию. Его отец Ягю Мунэтоси тренировал Мори Тэрумото, потом же вездесущий Курода Нагамаса сманил хорошего инструктора к Токугаве.

На допросе Найто заявил, что завербовался в Осаку не по инициативе бывшего господина, а сам по себе — где нанимают ронинов, туда и пошел. Он совершил сэппуку. В Хаги находились сыновья Найто, и Мори приговорил обоих к сэппуку как родственников преступника — но в то же время есть данные, что Мори поставлял провиант и оружие в Осаку. Одни историки считают, что это его прощальный поклон, другие придерживаются мнения, что Мори, как всегда, ничего не знал, и вассалы действовали за его спиной.

Из-за заниженных цифр кокудака чиновники сёгуната скостили дому Мори половину повинности при восстановлении Осакского замка [174, с. 162].

Мори ушел из жизни при третьем сёгуне Иэмицу, с которым вел переписку — по состоянию здоровья не смог приехать на его инаугурацию и прислал вместо себя зятя — Киккаву Хиромасу. Через полтора года умер и Киккава Хироиэ, а его несостоявшийся кайсяку, Мориваки Сакуэмон, покончил с собой вслед господину — так сказано на его надгробии.

Исида Мицунари

Миф:

Его детское имя — Сакити.

Факт:

Имя Сакити не зарезервировано для детей. Самый известный пример — Тоёда Сакити, основатель компании «Тойота».

Исида до 25 лет официально подписывался именами Мицунари и Сакити, а в 1585-м получил титул Дзибу-но-сё и стал подписываться им.

Миф:

Исида Мицунари завидовал влиянию многих деятелей и устранял их, чтобы занять их место при Хидэёси. Позднейшие историки сделали вывод, что Исида был начальником тайной полиции: доносить на остальных — его прямая обязанность.

Факт:

Официально он не занимал должность о-мэцукэ — эта должность появилась при Токугаве Иэмицу. В аппарате Хидэёси не было четкого разделения полномочий. Чиновники выполняли любые обязанности по назревшей ситуации.

Местный комендант обладал широкими полномочиями — военными, административными, судебными — в подотчетном регионе. Другие бугё тоже занимались расследованиями вместе с Исидой, но не были при этом его подчиненными. Они совместно вели множество громких процессов:

• дело Рикю,

• дело Тоётоми Хидэцугу;

• дело о надписях на стене замка Дзюракутэй — массовая казнь с целью добиться покорности у недавно подчиненных жителей Осаки [49, с. 460461];

• дело о развратном поведении в Осакском замке — Хидэёси казнил служанок Ёдо, а Исида и Масита запретили мужчинам заходить на женскую половину [138];

• дело 26 христианских мучеников — инцидент с кораблем «Сан-Фелипе»;

• дело об одержимости лисой. Здесь чиновникам Хидэёси предстояло бороться со сверхъестественной силой. Маэда Го, приемная дочь Хидэёси, вышла замуж за Укиту Хидэиэ и после родов страдала от психического заболевания, которое в те времена называлось одержимостью лисой. Хидэёси обратился к лисьему божеству Инари, как правитель к правителю: «Твоя подданная лиса мучает мою подданную. Или ты утихомириваешь твою подданную, или я истреблю всех твоих лис в Японии» [180, с. 78]. Хидэёси поручил Исиде и Масите переговоры с храмом Инари и масштабную охоту на лис. Маэда Го выздоровела, и Хидэёси отменил карательную операцию.

Вероятно, у Го Исида и одолжил паланкин, когда бежал от путчистов.

Когда какой-либо даймё умирал или отправлялся на переселение, Хидэёси присылал в освободившийся удел Исиду, и тот проводил переоценку этих земель, а ронинов, оставшихся без господина, нанимал на службу. Например, умер даймё Цуцуи Дзюнкэй из провинции Ямато. Хидэёси переселил его родственников, а их бывший удел передал своему брату Хидэнаге. Тоётоми Хидэнага умер от болезни, его удел стал житницей тайко, а Исида провел там перепись и нанял тамошних самураев. В дальнейшем Исида нанял бывших вассалов Гамо, Тоётоми Хидэцугу, Кобаякавы Хидэаки — и всякий раз его за это начинали подозревать в заговорах и махинациях.

Миф:

Исида назначил Симе Сакону половину своего дохода — 20 тыс. коку, когда был господином замка Минакути в провинции Оми.

Факт:

Исида никогда не управлял этим замком. Хозяин замка Минакути с уделом в 50 тыс. коку — это Нацука Масаиэ. В этом мифе господин отдал Сакону 20 тыс. коку — половину своего удела, то есть Сакон изымал продукцию у крестьян.

Есть точно такой же миф, что Исида получил свой первый удел (200 или 400 коку), все потратил на жалованье самураю по имени Ватанабэ Камбэй и сам поселился в его доме. Впоследствии, когда Исида разбогател и решил увеличить жалованье Камбэю, тот отказался — так и получал 200 (400) коку.

Миф:

Исида отравил северного даймё Гамо Удзисато. Не сам, поскольку был в Корее; якобы этого даймё отравил Хидэёси по обвинению, поступившему от Исиды.

Факт:

Гамо, правитель Айдзу (920 тыс. коку), умер в Фусими после длительной болезни. На его территории происходило восстание. Проще было бы предположить, что этого даймё отравили собственные вассалы, но, поскольку в улаживании конфликта участвовал посол Исида, то его заподозрили в корысти и сговоре: он нанял недовольных вассалов Гамо и водил их на Сэкигахару.

Хидэёси выселил 12-летнего сына Гамо в город Уцуномия (188 тыс. коку) и перевел в Айдзу Уэсуги Кагэкацу, дав задание подавить беспорядки, а Исида помогал с переездом и переписью земель.

Гамо-младший, Хидэюки, женился на дочери Токугавы Иэясу. После Сэкигахары тесть восстановил его в Айдзу, хотя 17-летний зять и его вассалы не участвовали в боевых действиях.

Миф:

Исида оклеветал Като Киёмасу во время войны в Корее. Хидэёси поверил клевете, отозвал его в Японию и наказал.

Факт:

Это сюжет пьесы кабуки, поставленной во 2-м году Мэйдзи. Из письма Симадзу Тоёхисы от 11 дня 5 месяца ~5-го года Бунроку известно, что Като Киёмаса возвращается в Японию, но Симадзу ничего не пишет о том, что Като Киёмасу отозвали из-за доклада о нарушении, ему грозит выговор или какое-либо еще взыскание. Сам Като написал письмо родственнику 15.07.1596, через два дня после землетрясения. В этом письме Като пишет, что намерен заказать из Киото кунжут. Он пишет о торговле зерновыми, инспекции полей, отправке торгового корабля на Лузон. Пишет, что его недостроенный особняк в Фусими не пострадал — но ни слова о встрече с Хидэёси. Рассматривая этот миф, историк Накано Хитоси предполагает, что Като Киёмаса прибыл в Японию для участия в приеме китайских послов [112, с. 175–178].

Миф:

Исида приложил руку к падению Рикю, тем самым дав его ученикам повод отомстить за наставника. Хосокава Тадаоки был учеником Рикю и украсил свой шлем гигантским венчиком для размешивания чая. Он шел на Сэкигахару мстить за Рикю.

Факт:

Тоётоми Хидэнага, брат Хидэёси, был патроном Рикю. Как только Хидэнага умер — чайный мастер впал в немилость у Хидэёси. В тот момент Исида находился в Осю — ездил улаживать восстание (Касаи Осаки икки). Он не был еще назначен комендантом Нижнего Киото — следовательно, расследование дела Рикю не входило в его сферу обязанностей. Исида успел вернуться из Осю к моменту помещения Рикю под домашний арест [61, с. 21], но конвой осуществлял Масита Нагамори, а Уэсуги Кагэкацу предоставил трехтысячный отряд охраны [258, с. 72].

В описаниях дела Рикю Исиду отождествили с Маситой Нагамори. Путчисты принуждали обоих к самоубийству. Фамилии Маситы и Нацуки в описаниях войны 1600 г. постоянно заменяют фамилией Исиды: отсутствующий в городе Исида «покушался на Токугаву», «составил и разослал 13 обвинений», «брал заложников».

Миф:

Исида Мицунари и Ёдо — любовники. Когда у них родился Хидэёри, они погубили действующего кампаку Тоётоми Хидэцугу, племянника Хидэёси.

Факт:

Хидэцугу допрашивали все бугё, и Хидэёси сам принимал решения. Мифосказители представляют Хидэёси сенильным стариком, покорным воле Исиды Мицунари и Ёдо.

Близость Исиды к Ёдо — романтические домыслы, основанные на том, что оба родом из Оми и воевали против Токугавы. Исиду изображали главным защитником сына Ёдо, и закономерно возник миф, что он и есть отец Хидэёри, который расправился с Тоётоми Хидэцугу, чтобы расчистить дорогу своему биологическому сыну.

Исида не подходит в отцы по срокам — когда Ёдо забеременела, он был в Корее.

У японцев существует более прагматичная версия: Исида подставил молодого кампаку, чтобы заполучить его земли. Хидэёси в два раза увеличил Исиде подконтрольную территорию за счет бывших земель Хидэцугу («Сатакэкэ кюки»). Мало того, тайко предлагал Исиде Киёсу — главный замок Овари, но Исида отказался в пользу кузена тайко — Фукусимы Масанори, который взял опального Хидэцугу под конвой [111, с. 241–244].

Слухи, что Исида погубил кампаку, появились моментально. Об этом упоминает Кан Хан, уехавший до войны 1600 года. Дальше идут поздние наслоения. Одзэ Хоан в «Тайкоки» (1625) сообщает, что Мори Тэрумото через Исиду Мицунари предъявил тайко улику — письмо с требованием поклясться в личной верности Хидэцугу. В позднем сборнике «Байки у костра» («Букоява») коварный Мори прислал с доносом своего кузена Хидэмото, а Исида и Масита защищали Хидэцугу. Мори погубил кредитора: занял деньги у молодого кампаку и не хотел возвращать.

В эпоху Эдо образ Мори-должника был актуален. После Сэкигахары дом Мори остался без серебряных рудников и расплачивался с долгами. Книга «Хоан тайкоки» была издана как раз в год смерти Мори Тэрумото. Пока Мори контролировал рудники, про него говорили: «Токугава Иэясу может засыпать рисом дорогу из Эдо до Киото, а Мори Тэрумото — построить из Хиросимы до Киото мост из серебра».

В «Тамон-ин никки» зафиксировано, что Хидэёси захватывал купцов в заложники, отпускал за выкуп, снова захватывал. Его брат Хидэнага правил провинцией Ямато и принуждал ростовщиков в Наре брать у него взаймы и возвращать с процентами. Чиновники Хидэнаги продолжали этим заниматься и после его смерти. Постоянные поборы привели к восстаниям и арестам; местные коммерсанты разорялись [77]. Так Хидэёси добывал деньги на войну в Корее, а тратил на строительство кораблей на китайских верфях. Китай запретил торговлю с Японией из-за пиратства, и Хидэёси заказывал корабли нелегально [157, с. 184–185].

Если не искать поэтические причины — Хидэёси расчищал дорогу Хидэёри, сошел с ума, был покорен воле Исиды и Ёдо — остается проза: Хидэёси нуждался в деньгах, а Хидэцугу совершил растрату. Хидэёси обвинял его в неспособности править уделом еще до рождения Хидэёри, собираясь конфисковать провинцию Овари. Так же и Рикю был обвинен в непростительном богатстве, но особых ценностей у него не нашли [258, с. 65–66].

В «Канэми кёки», дневнике высокопоставленного священника Ёсиды Канэми, говорится, что Исида пытал жену и дочь покойного Рикю. Очевидно, спрашивал, где деньги.

Вместо Рикю распяли его деревянное изображение, которое до того размещалось в храме Тэнсёдзи в знак благодарности за спонсорство. Исида Мицунари, Масита Нагамори и Маэда Гэнъи потребовали у настоятеля Кокэя вернуть властям деньги, пожертвованные Рикю на реставрацию храма. Кокэй не смог найти деньги и ушел с поста.

Исида нанял бывших вассалов Хидэцугу и водил в бой на Сэкигахару [92, с. 158–160].

Историк Ябэ Кэнтаро считает, что Исида сражался за режим Тоётоми: ему не имело смысла уничтожать одного из Тоётоми и тем самым развязывать руки революционерам. Ябэ называет восточную коалицию революционерами, а западную — государственной армией. По мнению Ябэ, Хидэёси не приказывал племяннику покончить с собой: доказательство этому — штат слуг, которых Хидэёси отправил в монастырь вместе с племянником [110].

Миф:

Исида Мицунари — лидер оппозиции.

Факт:

В документах киотского храма Сёкокудзи зафиксировано, что Токугава останавливался погостить в осакских особняках Исиды Мицунари и его брата Масадзуми. Следовательно, Токугава и Исида — приятели.

После отстранения Исиды от должности Токугава провел его сыну церемонию совершеннолетия и дал имя Сигэиэ в свою честь — японский аналог крестного отца с обязанностью заботиться о крестнике. Он рассчитывал, что Исида-младший будет верно служить ему.

По распоряжению Токугавы Исида Мицунари выставил тысячный отряд против Маэды Тосинаги.

Когда Токугава объявил карательную операцию в Айдзу, Исида обещал отправить сына в составе союзных войск. Асано Юкинага утверждал в письме, что Токугава призывал и самого Исиду Мицунари, но тот не послушался.

Современные тенденции в историографии Сэкигахары — это подчеркивание ошибок Токугавы. Основной его просчет — доверие осакским бугё, Исиде Мицунари и Мори Тэрумото. Для Токугавы стало полным сюрпризом, что Мори и три бугё перешли на сторону повстанцев. Он сам и его сын Хидэтада поначалу писали, что восстание Исиды и Отани — пренебрежимая мелочь. Они были убеждены, что у Мори все под контролем.

Современники не называли Исиду лидером оппозиции или реальным главнокомандующим.

Три бугё командовали осадой Фусими. Они же рассылали письма с агитацией и приказы. Исида писал только Санаде и Сатакэ.

Автор придворной хроники «Оюдоно никки» зафиксировал, что Мори Тэрумото стал регентом (кокэнин) Тоётоми Хидэёри.

Като Киёмаса писал Набэсиме Наосигэ, что на Сэкигахаре проиграли люди Тэрумото.

Иезуиты называли руководство западной коалиции чиновниками [225, с. 64] и подчеркивали, что «запад» проиграл из-за разногласий среди руководства.

Кугэ — авторы дневников начали упоминать Исиду Мицунари только в связи с его смертью.

Исида Мицунари — рядовой участник, которого сделали козлом отпущения. Кониси Юкинага, житель Кюсю, не подходил на роль главного соперника Токугавы. Третьего пленника, Анкокудзи Экэя, обвинили во втягивании невинного Мори в конфликт.

Образы бугё померкли: привлечь внимание к их деятельности — бросить тень на дом Мори.

Нацука Масаиэ полностью стерт. Его действия и обязанности приписаны Исиде. Иногда Исиду называют «ответственным за логистику» и хвалят за организацию снабжения армий Хидэёси. Это были обязанности Нацуки Масаиэ: он управлял финансами дома Тоётоми. В походах занимался материальным обеспечением армии. Управлял житницами тайко, проводил перепись земель в регионах. В Корею не ходил — находился в ставке Хидэёси и отвечал за снабжение.

Нацука воевал при Фусими, при Аноцу, а оттуда пошел на Сэкигахару вместе с Киккавой Хироиэ и участвовал в перестрелке с силами Икэды Тэрумасы. После Сэкигахары Нацука отступил к себе в замок и при штурме совершил сэппуку. Его голову выставили в Киото вместе с головами Исиды, Кониси и Анкокудзи.

Нацука был женат на Эйко, сестре Хонды Тадакацу; во время войны 1600 г. она ждала ребенка. После казни мужа она поселилась у вассала. Вскоре после войны Эйко родила мальчика и умерла, а ребенка отдали в монастырь.

Пока коллеги ходили на войну, их обязанности взял на себя Масита Нагамори.

Миф:

Масита Нагамори тайно сотрудничал с восточной стороной, постоянно снабжал Токугаву информацией, по тайному договору с Токугавой мешал убивать заложниц и мешал Мори Тэрумото выйти в бой. Он не предоставил западникам доступа к казне Тоётоми. Из-за него западники и проиграли.

Факт:

Единственный раз, когда Масита информировал восточников о восстании Исиды и Отани, был до издания 13 обвинений, а потом, подписав эти обвинения, Масита рассылал письма с агитацией, отдавал приказы и сам командовал: лодки Маситы участвовали в осаде Оцу, блокируя подступы к замку на озере Бива.

Нет никаких документальных свидетельств, кто именно отказал западникам в финансировании.

После Сэкигахары Масита лишился удела, стал ронином и пошел служить одному из вассалов Токугавы. Если бы Масита был полезным коллаборационистом, его бы наградили, как братьев Катагири.

Киотский комендант Маэда Гэнъи во время войны объявил, что слег с апоплексическим ударом, и коллеги ставили за него черную печать, а за себя — красную. Тем не менее, Маэда остался в Осаке и продолжил выполнять свои обязанности: он отвечал за переговоры с придворными тэнно. Согласно «Митоя Танабэ ки», Маэда Гэнъи понял, что победит Токугава, и предложил Хосокаве Юсаю переселиться в свой замок.

После войны Маэда пришел мириться к Хидэтаде, принес сто отрезов хлопковой ткани («Токицунэ кёки»). Он лишился должности коменданта, а спустя два года умер в своем уделе.

Если бы Укиту Хидэиэ вовремя поймали, то объявили бы лидером западной коалиции — но у Укиты нашлись влиятельные покровители. Он прятался у Симадзу, а это единственный прозападный дом, не понесший имущественных санкций после Сэкигахары; Токугава не мог стать сёгуном, пока не замирился с Симадзу. Кроме того, Укиту защитили его богатый шурин Маэда Тосинага и теща Мацу, обитавшая в Эдо. Удел Укиты достался Кобаякаве, и обедневший Укита не представлял угрозы победителям. Оставшуюся жизнь Укита с сыновьями провел в ссылке на острове Хатидзёдзима.

Замалчивание роли Укиты — в интересах дома Маэда.

Наилучшая иллюстрация этому — мифический допрос Исиды Мицунари.

Отсутствуют слова «сохранившийся документ», «протокол допроса», «под пыткой показал». Нет даты, описания примененной пытки, подписей свидетелей.

Мифический протокол взят из сборника рассказов «Дзёдзан кидан» (1739–1770). Автор, Юаса Дзёдзан, был самураем из Окаямы и служил дому Икэда. Он же опубликовал рассказ про Исиду в восточном лагере — будто бы пленника связали и посадили перед замком Оцу. Мимо проходили победители, Фукусима оскорбил его, а Курода накинул на него хаори: «Не повезло тебе! На твоем месте мог оказаться я». Это позднее художественное произведение, и образы самураев в нем клишированы — солдафон Фукусима Масанори, дипломат Курода Нагамаса.

В «Исида гунки» главному герою тоже приписывается фраза, что разумный полководец бережет свою жизнь, как Минамото-но Ёритомо и Го-Дайго.

Миф:

Исида Мицунари на Сэкигахаре носил шлем с черной гривой и рогами.

Факт:

Описание внешнего вида Исиды на Сэкигахаре есть в «Кобэ Кюгоро обоэгаки», записках вассала Симадзу: черные доспехи, шлем с рогами водяного буйвола. Такие изогнутые рога на шлемах Токугавы Иэясу и Куроды Нагамасы.

Миф:

Казнь Исиды Мицунари была весьма жестокой: его закопали в землю и отпилили ему голову тупой деревянной пилой.

Факт:

У японцев нет такого мифа. Он позаимствован из романа Дж. Клавелла «Сёгун».

В японской литературе Токугава приговаривает к казни через распиливание совсем другого человека — своего вассала из замка Окадзаки за сговор с врагами в 1575 г.

Миф:

Когда пал замок Саваяма, местные жители три дня и три ночи слышали голоса погибших защитников замка, включая женщин и детей. Тогда местные начали поклоняться их духам в виде самодельных статуй будды Дзидзо, чтобы погибшие обрели покой и не мучили живых. После войны Ии Наомаса получил этот удел. Узнав о культе Исиды, Наомаса объявил «охоту на Дзидзо». Он решил стереть память о ненавистном враге, снес его замок, а себе построил другой — Хиконэ.

Туристам рассказывают, что Исида Дзидзо появились, потому что Мицунари был хорошим господином и подданные его любили.

Факт:

У подданных был скорее повод любить Нэнэ — когда Хидэёси решил поднять налоги и повинности в городе Нагахама, местные жители обратились к Нэнэ, и та отговорила мужа. Сохранилось письмо, в котором Хидэёси соглашается с петицией Нэнэ и просит ее отдать городским чиновникам распоряжения [142, с. 63–65].

Спустя двадцать лет Исида Мицунари стал управляющим житницы тайко с административным центром в замке Саваяма. По соседству находилась территория Тоётоми Хидэцугу. После его смерти Исиду повысили — он стал даймё, получил в управление освободившиеся земли Хидэцугу и начал строить укрепления, созвав крестьян на строительные работы. Жители города Нагахама, привыкшие к послаблениям, начали протестовать, и вассал Исиды написал отцам города:

Токугава Мицукуни (1628–1701), знаменитый Мито Комон, внук Иэясу, высказался: «Я не ненавижу Исиду Мицунари. Нельзя ненавидеть врага, если им движет справедливость и верность господину». Эта фраза из «Тогэннидзи» — сборника исторических анекдотов о Мицукуни (1701).

Биографы Исиды, приводя эту цитату, отмечают, что Мицукуни — конфуцианец, считавший главным приоритетом верность господину, и этим господином для Мицукуни был вовсе не сёгун. По его заказу была написана «Большая история Японии» (Дай Нихонси), в которой тэнно изображались истинными лидерами нации.

Когда Мицукуни так говорил, кровь Исиды уже влилась в род Токугава: Матино Фури, правнучка Исиды Мицунари, родила сёгуну Иэмицу старшую дочь Тиё.

Токугава Иэясу при разных обстоятельствах приговорил к смерти ее прадеда Исиду Мицунари и деда Оку Хамбэя. После Сэкигахары Ока Хамбэй в четвертый раз сменил господина — перешел на службу к разбогатевшему Гамо Хидэюки, зятю Иэясу. В клане Гамо годами продолжались междоусобицы среди вассалов, и первое время Ока Хамбэй выигрывал, а его противники уходили со службы. После мощного землетрясения Гамо Хидэюки заболел и умер, оставив двухлетнего сына, за которого правила мать — Токугава Фури. Из-за конфликта с госпожой во время восстановительных работ Ока Хамбэй был вызван в замок Сумпу к Иэясу, который приговорил его к сэппуку. Его вдова Коиси, дочь Мицунари, переехала в Эдо и поселилась вместе со своим сыном-мукоёси в семье ронина Матино Юкикадзу, бывшего вассала Гамо. Зарабатывала на жизнь его супруга, известная под монашеским именем Сосинни — она служила в замке под началом своей тети Касуги-но-цубонэ, управляющей гаремом сёгуна. Сосинни устроила на службу к сёгуну своего мужа-ронина, а когда подросла внучка Фури, Сосинни порекомендовала ее в гарем Иэмицу. Касуга удочерила Фури и привела к Иэмицу. Спустя 37 лет после Сэкигахары первенец сёгуна — потомок Исиды Мицунари. Ее мать Фури вскоре заболела и умерла молодой. Тиё вышла замуж за Токугаву Мицутомо, даймё из Овари, и жила в Эдо под крылом отца, а муж навещал ее по обычаю санкин-котай [105, с. 126129].

Теория централистов/децентралистов, восходящая к работам историка Асао Наохиро, дает следующее объяснение, как Токугава обеспечил себе лобби.

Переселяя самураев в другие уделы, пусть и с укрупнением, Хидэёси причинял им множество неудобств и убытков. Тем самым он настроил самураев против себя, но Исида Мицунари собирался продолжать тот же курс без изменений, настаивая на исполнении воли покойного тайко. А покойный тайко считал, что если в Японии нет новых земель, нужно захватить их за морем, и планировал назначить Исиду командующим третьей волной в Корее — так что если бы Исида победил, он бы продолжил внешнюю экспансию.

Сэкигахара была аналогом выборов в правительство. Чиновники Тоётоми выступали за кадровые перестановки, налогообложение и контроль из центра, а Токугава и региональные даймё — за оседлость, отмену налогов, «вассал моего вассала — не мой вассал». Выплата налогов в казну тайко оказалась непосильной для многих даймё. Им не удавалось собрать нужную сумму, и Исида Мицунари давал им деньги и рис в долг. Свобода от налогов и невмешательство во внутренние дела даймё — причина, по которой они выбрали сёгунат Токугава, а не «кампакат Тоётоми».

Не существует синхронных источников, в которых бы Исида призывал к третьему походу в Корею. Некоторые авторы трактуют так лозунги западной коалиции о верности тайко и исполнении его воли. Что такое воля тайко? Война в Корее.

Миф:

Като Киёмаса, Фукусима Масанори, Асано Юкинага, Курода Нагамаса и другие оккупанты, находясь в Корее, снизили боевую активность и мечтали о возвращении домой. Гражданские чиновники во главе с Исидой Мицунари требовали выполнить волю Хидэёси и воевать до победного конца. Группу Исиды поддерживали Кониси Юкинага, Мори Тэрумото, Укита Хидэиэ.

Факт:

Во время первой корейской кампании Исида, Масита и Отани писали, что вторжение в Китай невозможно: все японцы погибнут [92, с. 46].

Кан Хан:

Подтверждение — письмо Мори Тэрумото от 1597 г.:

Это были планы самого Хидэёси, который собирался переселить западных даймё в Корею [176].

Кан Хан:

Закономерно, что Мори за мирные переговоры — ведь все бугё и четверо регентов подписали приказ о выводе войск из Кореи в 25-й день 8-го месяца. Только Уэсуги Кагэкацу не подписывал — уезжал домой. Регенты отправили Исиду Мицунари, Асано Нагамасу и Мори Хидэмото в город Хаката заниматься выводом войск.

Миф:

Корейские ветераны невзлюбили Исиду за плохую организацию снабжения. Японцы проиграли войну из-за того, что Ли Сунсин блокировал побережье, брал на абордаж японские корабли, везущие провиант и оружие. Исида Мицунари был наместником Кореи в первой кампании и ничего не мог противопоставить Ли Сунсину. Непобедимый корейский адмирал погиб в бою, напоследок атаковав захваченный японцами порт Пусан в 1598 г. Ли Сунсин потопил такое количество японских кораблей, что оккупанты возвращались из Кореи по жребию. Даймё тянул жребий и и с отрядом грузился на корабль, оставив других голодать и ждать в порту, пока за ними придет тот же корабль, курсирующий по маршруту Пусан — Хаката. Возвращение растянулось на пять месяцев. Исида Мицунари, находясь в Японии, руководил выводом войск и по-прежнему не мог организовать им провиант.

Факт:

Непобедимость Ли Сунсина и морская блокада — уже опровергнутые мифы. Битва за Пусан была всего одна, 29.08.1593. Ли Сунсин ее проиграл и с тех пор там не появлялся [213, с. 166]. Это официальная информация из хроники «Сонджо силлок», 25-й год правления Сонджо.

Сам Ли Сунсин в своем военном дневнике описывает не блокаду, а только мелкие стычки. Этот дневник издан на русском языке под названием «Ли Сунсин. Военный дневник (Нанчжун ильги)».

Регенты и чиновники издали приказ о выводе войск из Кореи в начале 9-го месяца. Като Киёмаса вернулся первым в 12-м месяце 1598 г. — это также подтверждается свидетельством иезуитов. Симадзу и Кониси вернулись последними в 12-м месяце того же года.

Возвращение растянулось по прозаической причине: сбор войск пешим ходом из разных точек занял время.

24.12.1598 Исида вместе с Симадзу вернулся в Осаку — вывод войск завершился.

Като Киёмаса

Миф:

В своих знаменитых наставлениях Като Киёмаса угрожал приговорить к сэппуку тех самураев, которые исполняют но, и выгнать со службы тех, кто увлекается поэзией, потому что считал их обабившимися [57].

Факт:

Это значит, что автор презирал самых успешных людей — Оду Нобунагу, Тоётоми Хидэёси, Токугаву Иэясу, Мори Мотонари и остальных даймё, которые писали стихи и танцевали — а также и самого Като Киёмасу, который тоже писал стихи и выступал в спектаклях но.

У японцев Като Киёмаса вовсе не презирает музыку. В Нагое стоят два памятника Киёмасе — один возле местного театра но, другой в саду замка. Из Нагои родом Ода Нобунага и Тоётоми Хидэёси, но они не развивали город. Развивать его начал Токугава Иэясу, когда возвел там замок и передал в управление своему сыну. Като был архитектором, даймё предоставляли рабочих и стройматериалы — трудовая повинность по строительству укреплений. Пока шла стройка, Като взбирался на большие камни и пел песни, подгоняя рабочих. Они впрягались и тащили камни волоком, а на камнях стоял архитектор. Эту сцену и изображает памятник.

В стене замка Нагоя есть гигантский камень. Он называется камнем Киёмасы, хотя привезли его вассалы Куроды из Фукуоки.

Киотский храм Сандзюсангэндо известен тысячей статуй Тысячерукой Каннон, а в саду при храме растет камелия тайко (тайко цубаки). Ее цветы в два раза больше обычных камелий, а привез ее Като Киёмаса в подарок Хидэёси.

Перед отплытием в Корею Като Киёмаса якобы посадил куст рододендрона в саду храма Сайкодзи в Кумамото. Сейчас этот рододендрон — муниципальная культурная собственность, а история его появления изложена на установленной рядом табличке.

На лекции, посвященной 400-летию замка Кумамото, рассказывали, что Като не только построил замок и провел водопровод, но и изучал «Лунь юй» («Беседы и суждения Конфуция») и литературу, играл в спектаклях но, любил кабуки, покровительствовал художникам, кузнецам и гончарам [204]. В те времена было не принято кичиться неотесанностью и рабоче-крестьянским происхождением: отец Киёмасы считается самураем из рода Фудзивара, который служил Сайто Досану, а кузнецом стал после боевого ранения. Он умер, когда Киёмаса был совсем маленьким, и не успел научить сына ремеслу.

Во время русско-японской и японо-китайской войн в государственных синтоистских храмах молились богу войны Като Киёмасе, «японскому тигру», единственному из всех даймё, который прорвался в Китай. Японских военных учили свысока смотреть на снабженцев и уважать только комбатантов. Это мнение им представляли как давнюю самурайскую традицию, приводя в пример национального героя Като, который якобы презирал гражданских чиновников Исиду, Кониси, Отани, потому что те «владели кистью лучше, чем мечом» [198].

Исторический Като на службе у Хидэёси отвечал за материальнохозяйственное обеспечение, финансовую часть и строительство. Он был скорее счетоводом, чем бойцом; на войне Хидэёси приказывал ему заниматься снабжением и прикрывать армию с тыла.

Когда Като Киёмаса вторгся в Маньчжурию, его солдаты страдали от голода и холода и дезертировали, переходя на сторону Китая и Кореи. Из них формировались стрелковые отряды. Като отступил в Сеул, потеряв половину армии из-за дезертирства: было 10 тысяч — стало 5,5 тысяч [75, с. 69].

Миф:

Като Киёмаса разрубил пополам корейскую принцессу.

Факт:

Это склеивание двух эпизодов:

① Хидэёси потребовал китайскую принцессу в жены Го-Ёдзэю. Ему ответили, что принцесса выехала к жениху и в пути умерла.

② Като Киёмаса держал в заложниках двух корейских принцев, а через год вернул.

Миф:

Японцы истребили всех тигров в Корее, а Като Киёмаса сам убил тигра копьем.

Факт:

Хидэёси заказал тигриное мясо, написав Киккаве, что шкуры можно оставить себе, и благодарил самураев, присылавших ему мясо, в том числе Като Киёмасу. На тигров охотились все желающие — вассалы Куроды, Мори, Со, Киккавы, Симадзу, Набэсимы. Тем не менее, тигров в Корее убивали и в первой половине ХХ века, и неизвестно, кто из отряда Като убил тигра.

Миф:

Като Киёмаса приказывал вспарывать животы беременным христианкам.

Факт:

Этот эпизод взят «Истории Японии» Фройса: якобы Като в битве при Хондо приказал вспарывать женщинам животы, рубить головы плодам и оставлять обезглавленный труп в теле матери. Среди защитников замка Хондо было 300 женщин, которые тоже отбивались от солдат Като. Фройс не присутствовал сам в горячей точке.

Битва при Хондо — это карательная операция против повстанцев. Хидэёси только что объявил остров Кюсю присоединенным и назначил своих наместников, которым пришлось подавлять восстания против переписи.

Миф:

Като Киёмаса репрессировал христиан, потому что очень серьезно относился к учению школы Нитирэн, нетерпимой к иноверцам.

Факт:

Като в 1603 году казнил христианские самурайские семьи Минами и Такэда, когда буддийский монах Сётай, советник Тоётоми Хидэёси и Токугавы Иэясу по религиозным и внешнеполитическим делам, призвал различных даймё к борьбе с христианами. Сётай — монах школы Дзен [298, с. 182].

Миф:

Като Киёмаса ненавидел Кониси Юкинагу за предательство в Корее.

Факт:

Хидэёси часто использовал метод «добрый полицейский и злой полицейский». Например, на Кюсю два чиновника Хидэёси, Набэсима Наосигэ и Мори Ёсинари, раздели догола и обыскали команду португальского торгового корабля, не давали португальцам пить, разбивали фляги. Капитан пожаловался Хидэёси, а тот ответил, что накажет чиновников за самоуправство, и прислал вместо них Куроду Камбэя и Нацуку Масаиэ [140, с. 91–92].

В городе Сакаи таким злым полицейским был Исида Мицунари. Хидэёси одновременно подверг Сакаи военной угрозе, приказав засыпать ров, и в то же время способствовал обогащению местных купцов на поставках продовольствия в армию. Фройс писал: «Исида Сакити, управляющий городом Сакаи — враг христианства, завистлив, высокомерен, амбициозен и полон других недостатков. Второй управляющий, христианин Кониси Рюса, недоволен тиранией Хидэёси. Кониси и Исида враждуют». В последующих отчетах иезуитов Кониси Юкинага, сын Рюсы, изображался «особенно близким другом» Исиды.

Точно так же Като и Кониси играли в Корее роли доброго и злого полицейского [81, с. 76–77].

В 1595 г. Кониси, возглавлявший дипломатическую миссию вместе с Исидой, Отани и Маситой, представил китайскому императору Ваньли прошение даровать Хидэёси титул вассального правителя Японии. Подписались все влиятельные лица: Кониси Юкинага, Исида Мицунари, Масита Нагамори, Отани Ёсицугу и Укита Хидэиэ — как высшее командование, а Токугава Иэясу, Маэда Тосииэ, Мори Тэрумото, Уэсуги Кагэкацу, Кобаякава Такакагэ, Маэда Гэнъи, Нацука Масаиэ, Со Ёситоси, Исида Масадзуми — как их подчиненные.

Като предъявил реальные требования Хидэёси, сообщив корейцам, что Кониси подделал капитуляцию Японии. Догмой стало утверждение, что Хидэёси не знал об этой капитуляции: будто бы все подчиненные были против войны в Корее, только один безумный тиран их заставлял. Существует и другая трактовка: корейцы решили, что все согласовано — Кониси действует по плану А, а Като по плану Б [136, с. 22]. Тайко был крутого нрава и на расправу скорый, а никаких разбирательств не последовало. Хидэёси только угрожал приговорить Кониси к сэппуку за подделку капитуляции, но так никого и не наказал.

В 1597 г. Кониси узнал, что корейское командование ищет повод разжаловать Ли Сунсина [115, с. 239]. Он прислал своего вассала Ёдзиро с секретной информацией о высадке войск Като. Ёдзиро заявил, что Кониси стремится к завершению войны и предлагает Корее уничтожить их «общего врага». Ли Сунсин заявил, что Кониси не предает Като, а играет на публику, но командование ухватилось за повод разжаловать Ли Сунсина и дало ему приказ следовать по маршруту, указанному Кониси. Корейский флот был разбит — расчет Кониси оправдался.

Итак, Като и Кониси сотрудничали в Корее, а рассорились уже в самом конце войны. Когда Кониси ушел на Сэкигахару, Като остался дома, дождался, когда объявят победителя, и начал грабить замки побежденных. Като уже знал, что Кониси не вернется.

Зато Татибана вернулся домой и защищал свой замок от нападения соседей — Набэсимы и Като. Однако Татибана не прославился как личный враг Като: драматурги выбирали на эту роль Исиду и Кониси. Например, во 2-м году Мэйдзи поставили пьесу следующего содержания:

В эдоском театре использовались образы исторических лиц под искаженными именами, что помогает отделять фантазии драматургов от других текстов. Например, пересказ эдоской пьесы, в которой Масиба Хисаёси и его вассал Като Масакиё спасают сына Асикаги Ёситэру, публиковался именно как пьеса [137, с. 54]. Зато содержание мэйдзийской пьесы с настоящими именами приняли за факт.

Миф:

Когда Мори Тэрумото попытался завербовать Като Киёмасу, тот прислал гонца и потребовал дать ему провинцию Ямато, чтобы было чем кормить солдат. В провинции Ямато уже сидел Масита Нагамори, и западный главнокомандующий отказался выселять оттуда Маситу по указке Като — так и не смог его завербовать.

Факт:

Нет письменного ответа Като Киёмасы на письмо Мори от 15.07, поэтому нечем подтвердить данный эпизод. Впрочем, прецеденты имелись в изобилии: Хидэёси выделял своим гостям-даймё окрестные села — кормовую базу на время их пребывания в Киото [174, с. 135–136].

Масита Нагамори правил не всей провинцией Ямато. Там большая часть территории — житницы тайко.

Интересен контраст с другим мифом, что Токугава предлагал Като забрать себе житницу тайко на Кюсю, а тот отказался, сказав, что это собственность Хидэёри.

Фукусима Масанори

Главная претензия клана Мори к сёгунату — Токугава Иэясу пообещал не трогать их земли, но обманул. Отмечают хитрость Токугавы, который не предоставил Киккаве свою личную подпись: вся переписка велась через посредников, поэтому Токугаве было легко нарушить чужие обещания.

Киккава сдался и был не в том положении, чтобы требовать подпись восточного главнокомандующего. Из письма Мори от 25.09.1600 следует, что победители не удостаивали Киккаву аудиенции. Мори писал Киккаве, что может рассчитывать только на него: Курода и Фукусима вызвались защищать дом Мори, но они независимые даймё и поэтому ненадежны.

Фукусима Масанори прибрал к рукам значительную часть конфискованного удела Мори — провинцию Аки с новым замком Хиросима, а Курода Нагамаса взял себе бывший удел Кобаякавы с торговым городом Хаката. Обогатившись за счёт бывших земель клана Мори, Курода и Фукусима поднялись в рейтинге богачей выше Мори и Кобаякавы.

Фукусима Масанори в Аки занялся укреплением речных берегов и строительством приграничных фортов против обедневшего Мори. Тот уже успел собрать урожай и потратить на войну. По тогдашнему обычаю, уезжающий даймё должен был оставить урожай новоприбывшему. Фукусима потребовал вернуть ему долг 160 тыс. коку, и Мори заявил Куроде Камбэю, что платить нечем: он вернет Токугаве Иэясу эти две провинции, а сам станет ронином. Камбэй возразил, что две лучше, чем ничего, и Мори договорился следующие 10 лет платить в рассрочку («Масуда Мотонага обоэга-ки»). В 1-м месяце 1601 г. он выплатил Фукусиме 20 тыс. коку риса, потом 300 серебряных монет.

«В прошлом году я о вас очень сильно позаботился, — писал Фукусима Киккаве и Фукухаре. — Вы забыли? Что за пренебрежение с вашей стороны? Я вам напоминаю, а от вас нет ответа. Поспешите и выплатите мне долги».

«Мы пришлем 20 тыс. коку в следующем месяце, — отвечали ему, — подождите сбора урожая» [82].

Фукусима воровал у Мори крестьян и грузы, принимал на службу беглых самураев и отправлял служить в укреплениях, которые возводил на границе с Мори. Неудивительно, что именно Мори донес сёгуну на Фукусиму, который восстанавливал замок после тайфуна, проигнорировав приказ ускромнить резиденцию. В реестре «Онэйроку», вышедшем в XIX веке, указывается причина наказания — неподчинение приказу сёгуна. Хидэтада перевел Фукусиму в удел, оцененный в 50 тыс. коку — Каванакадзима и Этиго Уонума, где месторождения серы и серебряный рудник Уэда Гиндзан.

Жена бросила обедневшего Масанори, забрала детей и уехала к родителям. Она была приемной дочерью Токугавы Иэясу.

В 1624 г. Фукусима Масанори умер. В его удел приехал чиновник сёгуната осмотреть останки — Фукусиму заподозрили в бегстве с целью «снова объединить силы Тоётоми». Было жаркое лето, и Фукусиму уже кремировали. Тогда это было не принято. Покойников хоронили. Решив, что Фукусима Масанори притворяется мертвым, власти конфисковали удел у его сына. Этот сын, Фукусима Масатоси, утратил статус даймё и получил удел, оцененный в 3 тыс. коку.

Дом Курода

Миф:

Курода Нагамаса — делатель сёгунов, главный агитатор, который завербовал большинство восточников и обеспечил им победу в решающей битве. Киккава и Кобаякава договаривались с восточниками через одного и того же Куроду Нагамасу — точнее, агитработу с вассалами Кобаякавы вели вассалы Куроды, пользуясь родственными связями. Курода еще до войны убедил вражеского главнокомандующего проиграть в пользу Токугавы.

Курода Нагамаса был главным соперником Исиды Мицунари. Исида вербовал даймё в западную коалицию — Курода в восточную. Курода вел путчистов убивать Исиду, а потом сражался против Исиды на Сэкигахаре. Он сначала победил Исиду дипломатическими средствами, а потом разбил его в бою.

Токугава на собрании победителей назвал Куроду человеком, принесшим ему победу в войне, и пообещал, что дом Токугава, пока находится у власти, будет заботиться о благосостоянии дома Курода. У японцев есть вариант, что это была не устная благодарность, а текст письма, написанного через два дня после Сэкигахары.

В 1632 г. в клане Курода произошло восстание, и Куроде Тадаюки грозило отстранение от должности. Поэтому Тадаюки заказывал разнообразные «доказательства» полезности своего отца сёгунату [109, с. 257]. Курода Нагамаса будто бы оставил такое завещание:

Это завещание хранится в музее Фукуоки. Курода Нагамаса якобы написал его за два дня до смерти.

Факт:

Оригинал благодарственного письма Токугавы отсутствует. Письмо от 18.09, которое Токугава написал после Сэкигахары, адресовано Куроде и Фукусиме и содержит только распоряжение отправить гонца к Мори Тэрумото на переговоры о сохранении его земель.

Завещание Куроды Нагамасы было подделано, когда уже устоялись образы «самых лучших даймё». Летописцы из Фукуоки стремились включить в их список и Куроду, утверждая, что благодаря ему Токугава Иэясу стал сёгуном. В «Курода кафу» рассказывается, что Хонда Тадакацу по поручению Токугавы убеждал Куроду Нагамасу отказаться от двух провинций в Тюгоку и взять одну провинцию на Кюсю, потому что Токугава собирается строить мирное государство, а Кюсю — первая мишень для вторжения.

Собираясь на Сэкигахару, Курода Нагамаса правил уделом, оцененным в 180 тыс. коку, и командовал всего 1300 солдат. Он заработал удел в 500 тыс. коку, и еще в 500 тыс. коку была оценена Хаката — по словам Фройса, главнейший торговый город Кюсю (а следовательно, всей Японии) на тот момент. Отцы города Хаката возражали против нового управляющего, и Курода оккупировал город. Он построил замок Фукуока через реку, предложив горожанам переселяться в призамковый город.

Переехав в новый удел, Курода забрал с собой урожай, крестьян и ремесленников, тогда как Хидэёси это запретил: даймё при переезде должны были брать с собой только самураев [174, с. 148–149]. В бывший удел Куроды въехал Хосокава Тадаоки и пожаловался Токугаве на недостачу.

Курода возразил, что это предыдущий даймё Кобаякава первым забрал с собой урожай, но Хосокава не предъявил Кобаякаве претензий. В качестве причины указывают тот факт, что у Хосокавы сестра замужем за братом Кобаякавы.

Хосокава вооружался против Куроды, посылал каперов снять рис с его баржи. Соседи готовились к войне. Токугава Иэясу поначалу отвечал, что ссора Хосокавы с Куродой — их личное дело, но те подключили своих соседей, направлявших Токугаве просьбы разобраться. Тот наконец направил к ним своего комиссионера, который рассудил, что Курода должен вернуть Хосокаве долг.

Курода начал выплачивать, но отношения испортились на всю жизнь. У Куроды сбегали крестьяне: он повысил налоги, а Хосокава — нет. В то время на Кюсю был неурожай, предшествовавший голоду годов Канъэй. Хосокава принимал беглых крестьян Куроды и отказывался депортировать, а потом принял и сбежавших самураев во главе с Гото Матабэем, старшим вассалом уровня даймё (18 тыс. коку). Матабэй был комендантом замка. Если бы Хосокава пошел войной на Куроду, Гото Матабэй послужил бы главным информатором.

В «Курода кафу» рассказывается, что Матабэй занимал место любимого сына Куроды Камбэя и регулярно поддевал своего господина Нагамасу — например, посмеялся, когда господин тонул в Корее, и ерничал, когда тот лез под пули. Якобы Матабэй входил в стрелковый отряд, обстреливавший Исиду Мицунари на Сэкигахаре. Он же был единственным из людей Куроды, который участвовал в штурме замка Саваяма.

После смерти Камбэя он отказался служить Нагамасе и стал ронином. Поскольку господин объявил его беглым преступником, другие даймё — Хосокава, потом Икэда — не могли принять Матабэя на службу и обязаны были депортировать: самовольное укрывательство беглецов было преступлением. В итоге Матабэй пошел служить тому, кто нанимал ронинов — Тоётоми Хидэёри. Матабэй прославился как погибший в бою защитник Осакского замка.

У Гото Матабэя был сын по имени Масанори. Он просился обратно на службу, но Курода Нагамаса отказывал. В 1611 г. Гото-младший оказался в заложниках у Мори, и после Осакской кампании его приговорили к сэппуку, точь-в-точь как сына Кониси Юкинаги.

Другой защитник Осакского замка — христианин Акаси Камон, старший вассал и родственник Укиты Хидэиэ. Он дружил с христианами Кониси Юкинагой и Куродой Нагамасой. Удел Камона оценивался в 5 тыс. коку.

Отчет иезуитов:

И снова говорится, что Кобаякава перешел на восточную сторону моментально. Во время сражения Кобаякавы с Укитой подоспели восточники, блокировав путь отступления. Контингент Укиты оказался зажат между двумя вражескими группировками.

Когда сёгунат начал репрессии против христиан, Курода Нагамаса отрекся, а Акаси Камон стал ронином. Хидэёри нанял его. Доподлинно неизвестно, погиб ли Камон при Осаке или сбежал.

Сам Курода Нагамаса во время Осакской кампании (1614) остался в замке Эдо, потому что был фигурантом расследования: он обручил своего сына с дочкой Окубо, горнорудного инспектора сёгуната [190]. Один из ценнейших рудников находился на полуострове Идзу, недалеко от Эдо. Под землей стояла жара: вода из горячих источников текла в шахты, и рабочие прорывали каналы для отвода воды. Мужчины копали, женщины вытаскивали наружу пустую породу [289]. Это были именно рабочие, не рабы: историк Фудзики Хисаси отмечает, что нет документов о рабском труде на рудниках.

Окубо вводил в эксплуатацию новые месторождения и привлекал португальских горных инженеров к разработке. Когда Окубо поехал в Киото по вопросу депортации миссионеров, его лишили удела, и сам Токугава Иэясу приехал следить, как разрушают его замок Одавара.

Хосокава Тадаоки в переписке с сыном обсуждал, как Курода активно дружит с чиновниками сёгуната, сватает своих сыновей и дочерей детям Иэясу и Хидэтады (безуспешно), как Курода разрушил башню и свою резиденцию в замке Фукуока, чтобы сёгун не поинтересовался, для чего ему укрепления. Наконец Хосокава выяснил, не состоит ли Обама Мицутака, морской инспектор сёгуната, в связях с Куродой — и, узнав, что не состоит, донес, что Курода построил слишком большой корабль и тем самым нарушает запрет на строительство кораблей водоизмещением свыше 500 коку. Комиссионеры сёгуната проверили — корабль вписывался в стандарт.

Миф:

Курода Нагамаса — мальчик, которому Ода Нобунага приказал отрубить голову, заподозрив его отца Камбэя в дезертирстве, пока тот находился в плену у восставшего Араки Мурасигэ. Такэнака Хамбэй спрятал Нагамасу и таким образом спас ему жизнь. Ода расправился со всеми, кто работал на Араки, приказав распять 122 фрейлин, запереть 510 вассалов в четырех домах и сжечь там, а жену и детей Араки вместе с высокопоставленными вассалами обезглавил в Киото [43, с. 11–12].

Такэнака распорядился отрубить голову другому мальчику, товарищу по играм, и послал Оде. Юного Куроду спрятали в чужом доме, переодели в платье и выдавали за девочку по имени Мацу.

А Исида Мицунари все это видел, но никому ничего не сказал.

Возможно, перед смертью Исида Мицунари вспоминал этот случай, жалея, что промолчал тогда. Оказалось, он пощадил того, кто спустя 20 лет организует его падение.

Факт:

Эта история описана только в позднейших летописях — начиная с «Курода кафу» спустя полвека после смерти Нагамасы. Помимо отсутствия синхронных источников, миф изобилует логическими ошибками:

• Если посланец не вернулся, его посчитают убитым.

• У Куроды Камбэя есть удел и вассалы. Если Курода перейдет на сторону врага, то не один, а с вассалами. А они все остались на стороне Оды.

• Ода не заподозрил вассалов Куроды в пособничестве врагу.

• Ода за год отсутствия Куроды Камбэя не конфисковал его удел и не прислал туда своего человека.

И наконец, отрубленная голова — очень дорогая посылка. Считается, что головы погружали в соль, но в Японии нет каменной соли. Только дорогостоящая морская, ее выпаривают.

Согласно «Кансэй тёсю сёкафу», Курода Камбэй провел у Араки в тюрьме всего 2–3 месяца. Сомнительно, что за такое короткое время он успел ослепнуть на один глаз и охрометь на одну ногу. Вероятнее, что недуги Куроды-старшего — это результат все-таки сифилиса, а не пребывания в сыром каземате.

Миф:

Два гения, Такэнака Хамбэй и Курода Камбэй, были великими стратегами. Курода прославился благодаря ряду блестящих операций, разработанных по его планам: именно он предложил Хидэёси затопить замок Биттю Такамацу.

Факт:

Такэнака Хамбэй и Курода Камбэй служили послами. Их обязанности — вербовка вражеских союзников. Сам термин «стратег» (гунси) в те времена не употреблялся. Он был позаимствован авторами жизнеописаний Хидэёси из китайской литературы: Такэнака, а следом за ним Курода превратился в «начальника штаба» и «главного военного советника Хидэёси».

Хидэёси был далеко не первым самурайским полководцем, который осуществил водную осаду, поэтому тот, кто предложил ему затопить Биттю Такамацу, не проявил особой изобретательности. Нет источников, подтверждающих, что автор идеи — именно Курода Камбэй.

Миф:

Курода Камбэй собирался захватить Японию.

Факт:

После смерти тайко Курода Камбэй писал Киккаве: «Я узнал, что Хидэёси умер. Я сам не в обиде на него, но его репутация в стране оставляет желать лучшего. Думаю, войны не будет. Ты можешь считать Косю [Нагамасу] своим братом». Когда западная коалиция атаковала Фусими, Камбэй снова написал Киккаве, что войны не будет. Его политические прогнозы не сбылись.

Через 10 дней Курода Камбэй захватил замок Курумэ, взяв в заложники семью хозяина. Хозяин этого замка, Кобаякава Хидэканэ, находился в Осаке вместе со своим племянником Мори Тэрумото под контролем победителей.

На этом письме основан миф, будто бы Камбэй надеялся, что восточная и западная коалиция вымотают друг друга, а в это время он захватит всю Японию.

В «Курода кафу» Камбэй намеревается объединить Кюсю, вторгнуться в Хиросиму и сжечь ее, а потом признать главенство Токугавы Иэясу. После Сэкигахары он заявляет: «А если бы Иэясу проиграл, я бы объединил Кюсю, потом Тюгоку, и помог Иэясу и Хидэтаде разобраться с врагами — так бы я продемонстрировал верность».

Миф о попытках Куроды Камбэя захватить Японию возник в эпоху Тайсё. Его биографом выступил граф Канэко Кэнтаро, самурай из Фукуоки, соавтор Конституции Японской империи. Якобы Камбэй язвительно спросил у Нагамасы, почему тот не пырнул Токугаву на собрании победителей [73], и Куроду Нагамасу стали изображать самоубийцей и предателем, который лез под пули из-за конфликта с отцом: «Ничего, если меня убьют — клан останется на папе!» Возник миф, что Курода Нагамаса мучился от зависти к знаменитому, гениальному отцу, а Камбэй регулярно устраивал ему жесткие проверки, натравливал на него врагов, никогда не хвалил, а только ругал. Сын тщетно пытался заслужить одобрение, а в итоге пошел против отца, стал верным псом Токугавы.

Миф:

Хидэёси боялся выделить Куроде Камбэю крупный удел, чтобы тот не сверг его.

Факт:

Синхронных источников на эту тему нет. Так говорится в сборнике исторических анекдотов «Мэйсё гэнкороку», вышедшем во второй половине XIX века.

Миф:

Курода Камбэй был изначально прозападным. Он получил приглашение от Исиды Мицунари и согласился, а вассалам сказал, что выполнять это обещание не обязательно. Курода Нагамаса письменно предупредил отца, и тот примкнул к восточной коалиции.

Факт:

В письме от 01.08.1600 Курода Камбэй выражает готовность сотрудничать с западной коалицией, потому что те взяли заложников [238]. Он пишет:

«Забери, пожалуйста, заложников Косю [Куроды Нагамасы] у господина Тэрумото. Найфу, несомненно, вернется в столицу, и тогда тебе понадобится что-то делать с Тэрумото. В такое время необходимо быть благоразумным».

И тут же, в письме от 04.08.1600, Курода пишет:

«Не удивлен, что все это началось. Не сказать, что пертурбации в стране — это хорошо, но это было ожидаемо. Думаю, в этот раз не возьмутся за луки и стрелы. Неважно, насколько изменится Япония — между мной и тобой все останется, как прежде».

Эти письма противоречат друг другу. В первом письме Токугава вернется (война будет), во втором письме войны не будет. Вероятно, первое письмо подделано с целью изобразить Куроду коварным и зловещим. Совет быть благоразумным, когда вернется Токугава, и «что-то сделать с Тэрумото» наводит на мысль о Каине. Автор письма уже знал, что Киккава Хироиэ — знаменитый предатель.

Автор второго письма прогнозирует: войны не будет, страна изменится — то есть политически распадется, и Токугава останется в Эдо. Вероятно, второе письмо — итог общения с вассалами Мори Тэрумото, стремившегося взять под контроль западную половину Японии и избежать войны с Токугавой.

Миф:

Во время корейской кампании Исида Мицунари оклеветал Куроду Камбэя. Хидэёси в наказание отозвал Камбэя из Кореи и снял с управления уделом.

Вариант из «Курода кафу»:

Исида пожаловался Хидэёси на Куроду Камбэя, обидевшись, что Курода играл в го с Асано Нагамасой, а Исиде, наместнику Кореи, сказал «Жди, пока доиграем».

Факт:

Во время корейской кампании Хидэёси угрожал приговорить Куроду к сэппуку за дезертирство. Получив приказ взять замок Чинджу, Курода умчался с фронта в Нагою (совр. Карацу), так что Хидэёси не потребовались никакие отчеты: он своими глазами видел дезертира. Курода оправдывался, что прибыл запросить более точные инструкции. Хидэёси в наказание конфисковал у него особняк. Он обрил голову, стал монахом и взял себе буддийское имя Дзёсуй [96, с. 171–174].

Миф:

Курода Камбэй был вынужден уйти в отставку в 1600 г., потому что стало известно о его попытках захватить Японию.

Факт:

Курода Нагамаса — действующий даймё с 1589 г. Его отец постоянно уезжал на Хонсю, и Курода Нагамаса — официально и фактически — выполнял обязанности даймё на Кюсю.

Курода Камбэй официально пробыл даймё всего два года. В 1587 г. Хидэёси прислал его управлять шестью уездами на севере Кюсю. Курода поселился в городе Накацу. Он издал указ:

1. Уходить от мужа или отца — преступление.

2. Убийство, воровство, грабеж и планирование этих преступлений караются смертью.

3. Тайная уборка урожая — такое же преступление.

Доносчики получат награду.

Первый пункт указа выдает время написания — эпоха Мэйдзи. Именно тогда в Японии впервые занялись борьбой с разводами [132, с. 4–5, 18].

Курода начал проводить перепись, и местные жители под предводительством клана Уцуномия восстали против новой власти. Повстанцы поджигали дома, крали лошадей и коров, оружие, еду из амбаров. Вооруженные стычки и штурмы укреплений продолжались, пока Курода Камбэй не запросил подкрепления у Хидэёси. Восстание было подавлено силами Мори под командованием Киккавы Хироиэ. Глава дома Уцуномия прислал в жены 20-летнему Куроде Нагамасе свою 13-летнюю дочь Цуру. У него уже была жена Ито, дочь Хатисуки Короку.

В соседней провинции наместник Сасса Наримаса не справился с обязанностями и был приговорен к сэппуку. Когда Хидэёси прислал вместо него двух новых управляющих — Като Киёмасу и Кониси Юкинагу — Курода Камбэй поехал к Киёмасе и помогал ему обустроиться, потом поехал на Хонсю к Хидэёси и там нашел себе новую работу — строил на Сикоку замок Сануки Такамацу для Икомы, чиновника Хидэёси. Таким образом Курода-старший прекратил исполнять обязанности даймё. Пока он отсутствовал, восстание продолжилось, и Курода-младший подавлял уже самостоятельно.

Самый известный бой начался во время переговоров в храме Гогандзи — пока господа дрались внутри храма, вассалы убивали друг друга снаружи и потом гнали вассалов Уцуномии до их замка, взяли замок и распяли семьи гарнизона. Цуру с тринадцатью служанками сбежала из дома Куроды, но их поймали и распяли.

В этом храме рассказывают следующий миф: на стене храма регулярно появлялось кровавое пятно — знак, что души убитых возмущены. Сейчас храм Гогандзи полностью выкрашен в красный цвет в память об этой резне. Род Курода прервался из-за проклятий рода Уцуномия, защищавшего эту землю 400 лет: те наследники фукуокских даймё, что сейчас живут, происходят от приемных сыновей; прямая линия — только женская.

Хидэёси конфисковал у Куроды Камбэя часть удела, объявив, что тот не справляется с управлением, да еще и исповедует христианство. Фройс писал в «Истории Японии», что Хидэёси постоянно оскорблял Камбэя, и тот молился о смерти господина [247].

Хосокава Тадаоки

Хосокава Тадаоки оказался основным врагом западной коалиции. В эпоху Мэйдзи Грацию сделали национальной героиней, а Тадаоки так и остался в тени жены. Документы западной коалиции дают понять, что Хосокава и есть организатор путча, требовавший сэппуку чиновников Хидэёси. Нити от путча тянутся в прошлое — к падению Тоётоми Хидэцугу. Хидэёси испортил отношения с рядом даймё из-за подозрений в сговоре с Хидэцугу: Датэ, Могами, Танака, Тодо, Хосокава, Ямаути, Асано, Хорио, Накамура, Гамо — в 1600 г. все примкнули к восточной коалиции.

Падение Тоётоми Хидэцугу повлекло за собой проблемы и у Хосокавы Тадаоки. Он входил в круг приближенных кампаку, увлекавшегося поэзией, театром но и чайными церемониями. Хидэёси потребовал вернуть деньги, растраченные племянником на подкуп сторонников. Поначалу Хосокава просил денег у Маэды Тосииэ, но тот не согласился дать больше 50 золотых монет. Токугава Иэясу помог Хосокаве откупиться, дав 100 золотых («Хосокава но кироку»).

Миф:

Культурный и творческий человек не может быть кровожадным. Такой аргумент приводят, чтобы оправдать Тоётоми Хидэцугу: он не заслуживал прозвище «кампаку-убийца» [161, с. 74–78], потому что интересовался искусством.

Факт:

Его приближенному Хосокаве увлечение изящными искусствами не помешало в 15 лет совершить о-тамэси на девяти трупах [285, с. 5]. Хосокава Тадаоки воплощал собой идею, что уважающий себя самурай владеет воинскими и изящными искусствами (бу и бун) в равной степени. Кромсание же трупов — о-тамэси — представляло собой психологическую подготовку воина.

Алессандро Валиньяно:

Бернардино де Авила Г ирон, испанский торговец:

Он же:

Луис Фройс:

Иезуиты считали Хосокаву Тадаоки самым брутальным самураем во всей Японии. На службе у Оды он получил выговор за то, что перерезал сдавшийся гарнизон. После ликвидации Оды Хосокава Тадаоки взял замок мужа своей сестры, перерезал гарнизон, и сестра выбежала навстречу к брату и ударила его ножом, метя в глаза. Тадаоки увернулся, и у него остался шрам на носу. Зарезал слугу, бросил его голову на колени Грации и вытер окровавленный меч об ее платье. Самолично обезглавил 36 проштрафившихся вассалов по числу 36 поэтов-классиков. Той же недрогнувшей рукой сделал колоду золоченых карт «Сто стихотворений ста поэтов» и подарил Грации. Ему приписывается изготовление деревянной фляги в форме баклажана и роспись на потолке микоси — паланкина для синтоистских божеств.

В отношении к христианству чутко колебался вместе с настроениями власть имущих. Узнав, что Хидэёси издал указ против христианства, Хосокава наказал крещеных служанок Грации: одной отрубил уши и нос, другим отрезал волосы, и выгнал служанок из дома. Так сама Грация жаловалась иезуитам [181, с. 415–416]. Видя, что запрет на христианство оказался формальным, Хосокава восстановил часовню Грации. Приглашал иезуитов проводить заупокойные службы по Грации и сам на них присутствовал, заявляя, что креститься ему мешает только требование моногамии. Когда репрессировать христиан стало обязательно, Хосокава предлагал своим подданным раскреститься и наказывал за сопротивление. Сам он придерживался школы Дзен.

Фудай и тодзама

Мори проиграл Токугаве войну и получил от него ярлык. Однако восточники не получали подобных ярлыков — например, Фукусима Масанори и Ямаути Кадзутоё договаривались устно. Токугава не имел права раздавать ярлыки с красной печатью, пока у них с Фукусимой и Ямаути был общий сюзерен — Хидэёри. Победители не получили новые земли в награду от Токугавы; они сами их взяли.

Господин обеспечивает самурая земельным наделом за службу; поскольку Хидэёри не мог гарантировать им земли, вассальные отношения с домом Тоётоми фактически завершились. Даймё прекратили платить в Осаку налоги (нэнгу). Сёгун им не запрещал. После Сэкигахары оставались желающие платить налоги в осакскую казну. Этими плательщиками были не даймё, а более скромные вассалы Тоётоми, управлявшие земельными наделами от сотен до тысяч коку, в особенности на западе; таким образом Хидэёри получал дополнительный доход впридачу к продукции своих трех провинций.

Кокудака всей Японии — 18 млн коку. После Сэкигахары восточники конфисковали у побежденных врагов территорию, оцененную в 6,3 млн коку. 80 % конфискованных земель досталось союзникам Токугавы.

Миф:

Токугава Иэясу беспричинно отбирал уделы у неугодных даймё.

Факт:

Одно из значительных изменений в современной историографии Японии — прекратилось бичевание сёгунов за разжалование даймё. Приводятся доказательства, что каждый из разжалованных не справлялся с управлением.

• В коллективном интервью потомков даймё Тёсокабэ Томотика заявил, что Токугава Иэясу письменно обещал сохранить удел его предку Моритике, но в итоге разжаловал [194]. Тот стал ронином, а его удел, провинцию Тоса, возглавил провосточный Ямаути Кадзутоё, который не ходил на Сэкигахару и особых заслуг не имел. Традиционно считается, что Тёсокабэ, командовавший 5 тысячами солдат, находился с Киккавой на холме Нангу, но в письмах участников событий о нем ничего не говорится, за исключением единственного черновика Киккавы. Тёсокабэ Моритику сняли с управления уделом за неспособность справиться с восставшими вассалами (Урадо икки). Соответственно, Ямаути назначается в Тоса-хан на место Тёсокабэ, потому что Токугава направил его подавлять восстание, оттуда и такой прирост в коку. Это назначение не связано с деятельностью Ямаути и Тёсокабэ в 1600 г.

• Могами Иэтика, сын Могами Ёсиаки, был фигурантом расследования по подозрению в убийстве старшего брата за наследство. Во время обеих Осакских кампаний сидел в Эдо, отвечал за замок сёгуна. В 1617 г. внезапно умер во время представления саругаку: решили, что отравлен. Внутренние конфликты у Могами все не прекращались, несмотря на попытки сёгуната навести порядок. В итоге удел был раздроблен Хидэтадой, и Могами утратили статус даймё.

• У Гамо Хидэюки, зятя Иэясу, в уделе случилось разрушительное землетрясение (по китайским представлениям, сама земля возмущается порочностью правителя) и очередное восстание, как при его отце. Гамо Хидэюки скончался молодым. Его наследник во время Осакской кампании сидел в замке сёгуна как юноша, неспособный поддерживать порядок в собственном уделе. Этот наследник умер молодым от оспы, бурления все продолжались, и удел был раздроблен Хидэтадой. Сёгун поменял двух даймё местами: Като Ёсиаки с Сикоку отправился в Айдзу (400 тыс. коку), а Гамо — в бывший удел Като (200 тыс. коку); там у Гамо случилось восстание, и он умер молодым без наследника.

• Сын Като Киёмасы был снят за несоответствие занимаемой должности (большие поборы с крестьянства, конфликты между вассалами, коллапс гражданской администрации) и сделан мелким даймё. Со дня битвы на Сэкигахаре прошло 32 года. На новый 1632 год умер Токугава Хидэтада, и его сын, третий сёгун Иэмицу, совершал паломничество в храм Никко Тосёгу. На Кюсю расследовали дело Като Мицухиро, внука Киёмасы, за рассылку писем с призывами к покушению на сёгуна, а удел Като готовились передать Хосокаве. 15.05.1632 Хосокава Тадаоки из Эдо писал сыну, что родзю Дои Тосикацу напоминает ему Исиду Мицунари: тот тоже относился к даймё, как к своим вассалам, и теперь, когда его покровителя больше нет, этого чиновника тоже ждет отстранение от должности, как Исиду. Отстранили и Като Тадахиро, сына Киёмасы. Его перевели в удел на 10 тыс. коку, а провинция Хиго с замком Кумамото досталась соседу — Хосокаве Тадаоки.

Тадахиро увел с собой тех вассалов, которые прибыли с его отцом на Кюсю. Те вассалы, что жили в этой местности еще до прибытия наместников Хидэёси, остались на Кюсю. Они продолжили взимать поборы с подконтрольных крестьян, и Хосокава Тадаоки официально принял их на службу.

Миф:

После Сэкигахары Токугава Иэясу разделил всех даймё на фудай и тодзама. Фудай — это те, что сражались за него на Сэкигахаре. Проигравшие получили после 1600 г. название тодзама-даймё. Битва на Сэкигахаре провела линию раздела между даймё, определив их дальнейшую роль в политической жизни страны. Тодзама-даймё не могли занимать никакие государственные должности. Т акая политика в отношении тодзама-даймё привела к тому, что спустя более двух столетий из их среды вышли деятели антисёгунской коалиции.

Факт:

Огю Сорай (1666–1728), считающийся самым влиятельным конфуцианцем эпохи Эдо, писал, что фудай и тодзама равны [46, с. 75].

Усекновением привилегий тодзама-даймё занялся третий сёгун Иэмицу в 1635 г., после смерти своего отца Хидэтады. Он учредил систему санкин-котай, правило «одна провинция — один замок» и запрет на ведение международной торговли. «Конечно же, этого достигли не моментально. Бакуфу потребовалось почти сто лет, чтобы достичь единоличного контроля над международной торговлей», — пишет историк Леонард Блуссе [257, с. 24]. Мифология склеивает из всех сёгунов одно коллективное тело по имени Иэясу.

Участие в битве не имеет отношения к статусам фудай и тодзама. Например, Фукусима Масанори — ударная сила восточной коалиции на Сэкигахаре — стал тодзамой. Зять Токугавы Икэда Тэрумаса стал тодзамой. Другой зять Токугавы, 17-летний Гамо Хидэюки, не сражался и не посылал вассалов на войну. Он получил удел с укрупнением и статус тодзама-даймё.

Любой рейтинг богачей гласит, что бенефициары из восточной коалиции — такие же тодзама, как проигравшие [125, с. 11; 173, с. 527]. Подчеркивание их низкого статуса — способ внушить читателям, что Токугава Иэясу неблагодарно поступил со своими союзниками.

В реальности же разделение шло так: вассал Токугавы становится фудай и платит сёгуну налоги, а вассал Тоётоми становится тодзамой и получает свободу от налогов. Поэтому японцы называют Токугаву Иэясу децентралистом: тайко брал со всех налоги, а сёгун — нет.

Посмотрим, сколько расходов нес тодзама-даймё при сёгунате, на примере писем Хосокавы Тадаоки к сыну Тадатоси от 1614 г. Третий сын Тадатоси (Мицу) стал даймё: отец лишил наследства старшего сына Тадатаку. Второй сын Окиаки поехал в Эдо заложником, но по пути сбежал и стал ронином.

Хосокава Тадаоки приехал в Эдо на новый 1614 год и писал сыну Тадатоси в 9-й день 1-го месяца, что вассалы сёгуна планируют начать ремонт замка, но гостям сказали, что необязательно сдавать деньги или привозить рабочих и стройматериалы: даймё могут помочь по желанию.

«Те, кто приехал в Эдо одновременно со мной — Набэсима, Ямаути, внук Хорио — не предложили чиновникам сёгуна остаться и помочь в строительстве. Я останусь и посмотрю, кто приедет. Если все соберутся, приезжай и ты. Если Курода не приедет, — предупреждал Тадаоки, — то и ты не приезжай. Наблюдай за Куродой. С этим человеком нужно быть осторожным. Я хотел расспросить чиновников сёгуна, но не могу: это опасно».

В Эдо назначили свадьбу внучки Иэясу, и Тадаоки потребовал, чтобы сын скорее приехал с подарками и деньгами: «Большой и малый меч оставь у сестры в Киото. Я поеду в столицу и заберу у нее. Встретимся и поговорим лично». В Киото жила Ия, дочь Тадаоки. Она вышла замуж за кугэ по имени Ёсида Канэхару, высокопоставленного синтоистского священника.

Сам Тадаоки, сказавшись больным, уехал из Эдо и навестил Иэясу в Сумпу, привезя в подарок ткани, а в ответ получил благовония, тысячу гранул «лекарства от тысячи болезней» (манбёэн) и другие снадобья. После этого Тадаоки отплыл домой, а Тадатоси заменил его в Эдо. Даймё в те времена не доверяли управление вассалам, а правили сами. Поэтому сын занимался строительством в Эдо, а отец уехал домой, написав сыну, чтобы взял у казначея копию квитанции — Хосокава в конце года сделал в казну сёгуна новогодний подарок серебром.

Будучи в Киото, Тадаоки показал мастеру Хонъами меч якобы работы Кунимицу, который Хосокаве-младшему подарил Датэ Масамунэ, и выяснил, что меч новый, а не трехсотлетний. Это был тот самый меч, который хранился у невестки в Киото.

Тем временем сёгун Хидэтада приобрел себе новый титул. Посланник тэнно прибыл в Эдо с сообщением, что Хидэтада становится уфу (правым министром) — поравнялся с Тоётоми Хидэёри. Возвращаясь в Киото, этот посланник тэнно побывал у Токугавы Иэясу в Сумпу и предложил ему купить один из двух титулов, дайдзё-дайдзин (главный министр) или дзюсангу (равный супруге тэнно), но Иэясу отказался. Договорился только о помолвке своей внучки Кадзуко с действующим тэнно Го-Мидзуноо («Токугава дзик-ки»).

Повышение сёгуна — повод собрать даймё и принять поздравления и подарки. С гостей взяли стандартную клятву исполнять распоряжения сёгуна.

У Хосокавы Тадатоси не хватило денег на ремонт замка Эдо, и он занял деньги у Хатисуки Ёсисигэ, даймё с Сикоку, и Тодо Такаторы, даймё с полуострова Кии. На Кюсю случился тайфун, и Тадаоки поехал ремонтировать пострадавший замок Накацу.

Тайфун добрался до Эдо, повредил тамошний особняк Хосокавы. Тем временем в Киото закончили возводить новую медную статую Будды. Дома Токугава и Тоётоми совместно оплатили проект. Токугава Иэясу потребовал перенести церемонию открытия глаз Будды — вселение духа в статую. Хидэёри возразил, что не может провести церемонию позже: 18.08 будет большой праздник, день смерти Хидэёси. Токугава возмущался, что не предоставили список рабочих, которые возводили ту статую.

Дожди заливали Киото и близлежащие провинции, под порывами ветра рушились дома. В наводнениях тонули люди. Вскоре сёгун объявил мобилизацию против Осаки, и Хосокава Тадатоси взял рис в долг, на этот раз у собственной жены.

Сэкигахару и Осакскую кампанию представляют как два этапа одной войны «за» или «против» Тоётоми Хидэёри. Посмотрим, какие мифы окружают фигуру этого человека.

Тоётоми Хидэёри

Миф:

Токугава Иэясу понизил Тоётоми Хидэёри в статусе, сделав обычным даймё.

Факт:

Токугава приказывал самураям нести воинскую повинность и ее аналог в мирное время — строительство укреплений. Обычные даймё привозили рабочих и стройматериалы, осуществляя трудовую повинность при строительстве токугавских городов Эдо, Сумпу и Нагоя. Тоётоми Хидэёри эту повинность не нес и не ездил к сёгуну в гости с подарками. Токугава Иэясу отдал за него замуж самую статусную невесту из своего дома — старшую дочь действующего сёгуна.

Миф:

Согласившись приехать на встречу с Токугавой Иэясу в его киотский замок Нидзё, Тоётоми Хидэёри поставил себя ниже Токугавы, признал себя его вассалом.

Факт:

Это отождествление Хидэёри и тэнно. Хидэёси пригласил Го-Ёдзэя к себе в гости в замок Дзюракутэй и подвергся за это беспощадной критике со стороны историков [182, с. 223–281].

Го-Ёдзэя от разъездов удерживает религиозный обычай: тэнно должен находиться в сакральном центре — в столице, во дворце, где принимает посетителей с придворным рангом. Он может назначать и снимать богов, присваивать им ранги — например, у обожествленного Иэясу был первый ранг. У тэнно и его прародительницы Аматэрасу нет рангов. В 1582 г. настоятель Тамонин писал в дневнике, что извержение вулкана Асама, недавние тайфуны, грады, пожары и ливни произошли потому, что тогдашний тэнно Огимати изгнал богов из тех стран, что противостояли Оде Нобунаге.

Человек признает себя вассалом, когда арендует у сюзерена землю и платит службой. Прийти к кому-то в гости не значит признать себя вассалом хозяина.

Хидэёси приходит в гости к купцам из города Хаката [124, с. 78], сам инспектирует прибывшее туда португальское судно [148, с. 27], в Осаке заходит домой к Токугаве Иэясу [158, с. 58], приезжает в Хиросиму к Мори Тэрумото [99]. Визит Хидэёси к Мори — ярчайший пример того, что господин не роняет свой статус, приезжая в гости к вассалу. Это 1592 год. Тайко приехал посмотреть на новый замок Хиросима, который построил Мори.

Сёгуны Токугава Хидэтада [170, с. 90–94], Иэмицу [166, с. 112] и Цунаёси [118, с. 202–203] ходят в гости к вассалам [139, с. 63].

Миф:

Токугава Иэясу стремился разорить дом Тоётоми, заставляя их тратиться на реставрацию ненужных храмов.

Факт:

Ёдо не считала содержание храмов пустой тратой денег. Еще при Хидэёси она основала храм, в котором почитался ее отец Асаи Нагамаса [165, с. 33], и продолжала возводить храмы, собирая даймё на религиозные церемонии, праздники в день поминовения Хидэёси, военные парады. Первый такой парад провели в 1604 году. Храмы были необходимы: открытие храма — повод для сбора гостей и подтверждения их лояльности.

Маэда Гэнъи по заказу Тоётоми Хидэёси построил храм с гигантской статуей Будды, самой большой в Японии. Этот храм пострадал от пожаров, статую разрушило землетрясение.

Токугава Иэясу не слал в Осаку приказов строить храмы. Миф о его попытках разорить дом Тоётоми восходит к одному случаю: Ёдо обратилась к своей сестре Го с просьбой добыть у сёгуна Хидэтады денег на реставрацию храма, но Токугава Иэясу наотрез отказался и заявил, что Хидэёри может реставрировать храмы и водружать будд за свой счет [263, с. 32–34]. Впоследствии согласился и все-таки дал денег. Хидэёри восстановил здание храма и заказал еще одну медную статую Будды, а дом Токугава частично оплатил строительство [240].

Миф:

Джон Мартин пишет в путеводителе по Киото: «От оригинального храма в наши дни остался тот самый колокол на колокольне, которую построили в 1884 г. Оскорбительную надпись «кокка анко» стерли по приказу Хидэёри, когда Иэясу притворился, что обиделся на проклятие. Он заявил, что вчитал проклятие в эту надпись. Современный посетитель может и сам позвонить в этот колокол, потянув за веревку, которая приведет в движение подвесную деревянную балку, толкающую колокол — чтобы почтить Хидэёси или проклясть Иэясу, если вам так хочется» [147, с. 73].

Вариант:

Тоётоми Хидэёри объявил Токугаве Иэясу войну, в надписи на колоколе недвусмысленно угрожая его расчленить.

Факт:

В мифе логическая ошибка: почему не казнили автора надписи, если там проклятие? Почему не расплавили колокол? Когда правительству потребовались деньги, наместник сёгуна в Осаке «Мацудайра Идзу-но-ками в своем понимании милосердия Будды переплавил большую статую Будды на медные монеты» [46, с. 103].

Высота этого колокола 4,2 м, вес 83 тонны. Надпись на колоколе сохранилась нетронутой:

Кокка анко — «благополучие государства». Именные иероглифы Иэясу разбиты другим иероглифом.

Кунсин хораку — «процветание господина и вассалов». В надпись входят иероглифы «правитель» и «Тоётоми».

Монах Сэйкан, выполнивший скандальную надпись, стал фигурантом расследования за… ношение фиолетовой мантии. В 1627 г. сёгун Иэмицу и его отец Хидэтада инициировали процесс против священников, которые носили фиолетовые мантии, и в 1614 г. Сэйкан пострадал по тому же поводу. Легальность облачения подтвердили.

Сэйкан заявил, что специально вписал именные иероглифы в качестве благопожелания. Комиссия из семи монахов постановила, что надпись на колоколе — нарушение китайского обычая: запрещено было всуе использовать иероглифы из имен китайских императоров. Ни один из семи монахов не говорил о проклятии и угрозе убийством. Говорили только о том, что неучтиво было использовать именные иероглифы без разрешения.

В «Токугава дзикки» говорится, что «дом Тоётоми проклинает Токугаву Иэясу» — это личное мнение Тэнкая, согласно записи в дневнике «Сакадзётиин никки». Это не официальная позиция сёгуната, и невозможно доказать, что Тэнкай в самом деле так говорил.

Сэйкан отделался высылкой из монастыря, и про колокол забыли. Поводом к войне стал не колокол, а вооруженное нападение на Катагири Кацумото, вассала, ответственного за контакты между домами Тоётоми и Токугава. Катагири привез от Токугавы требования сдать Осаку, переехать в более скромный удел в соседних провинциях Исэ или Ямато, отправить Ёдо-доно в Эдо, а самому посещать Эдо и Сумпу вместе с остальными даймё [190, с. 11]. В то же время другая делегация, возглавляемая кормилицей Ёдо, таких требований не привезла. Таким образом Токугава Иэясу применил совет из китайского трактата «Шесть секретных учений»: «Когда приедет гонец, задержи его как можно дольше и не принимай, чтобы к тебе отправили другого гонца. Встреться с новым гонцом и будь с ним приветлив и искренен. Тогда правитель другой страны заподозрит первого гонца. У них начнутся конфликты. Если ты применишь этот метод, сможешь побороть врагов».

Здесь возникает вопрос, почему Ёдо-доно и ее сын отказались сдаваться. На что они рассчитывали, рассылая крупным даймё призывы поддержать их в войне против сёгуната?

Миф:

Даймё из бывшей восточной коалиции — лоялисты Тоётоми: они посещали праздники в Осаке, дарили подарки Хидэёри.

Факт:

Осака — торговый город, одновременно речной и морской порт, который принимает товары как из-за моря, так и из глубины страны. Матушку Хидэёри называли Ёдо-но-уэ-сама; уэ-сама — обращение к сёгуну. Она не только «хозяйка замка Ёдо», как в русском переводе называется роман Ясуси Иноуэ, а хозяйка реки Ёдо, по которой в Осаку стекаются товары со всего речного бассейна — из озера Бива, с полуострова Кии. Разорвать отношения с осакским даймё означает отказ от пользования портом, торговыми площадками, складами. Например, Фукусиму Масанори (замок Хиросима) и Маэду Тосинагу (замок Канадзава) называют лоялистами Тоётоми. Причина — именно через Осаку ведется торговое сообщение между Хиросимой и Канадзавой. Товары из удела Маэды сплавляют вниз по течению в Осаку, а там происходит перегрузка между речными и морскими судами с соответствующей разницей покупной/продажной цены. Через Осаку пассажиры и грузы направлялись в Киото, откуда выходили дороги Токайдо и Накасэндо с токугавскими пропускными пунктами.

Выиграть Сэкигахару — полдела: Токугава занял равнину Ноби, построив там замок Нагоя для сына, но товары в Нагою доставлялись из Осаки.

Каждый даймё должен провести мобилизацию, сделать так, чтобы его вассалы послушались — то есть обеспечить выживание клана. Стоило Токугаве оставить Фукусиму Масанори, Куроду Нагамасу, Като Ёсиаки и Хосокаву Тадаоки в замке Эдо, как их сыновья и вассалы пошли воевать за сёгунат. То есть «лоялисты» не сагитировали своих подчиненных и даже сыновей. Они сагитировали только одного Хидэёри и его вассалов.

Эти даймё — все те же лица, которые ходили завоевывать Корею, вернулись ни с чем и начали делить земли соотечественников. Хидэёри был нужен живым, чтобы было кого объявить марионеточным правителем, а себя — лоялистами. Нужен был повод свергнуть сёгуна и переделить его земли.

Летопись «Рэссо сэйсэки» (1722):

«Лоялисты» стравили «законного наследника» с сёгуном. Сами же очень разумно пошли воевать за сёгунат — и обнаружили, что все пошли за сёгунат, а у Хидэёри одни ронины.

Токугава Иэхиро, который был бы сейчас девятнадцатым сёгуном, занимается политической публицистикой и выступает с лекциями. По его мнению, сосуществование сёгунов на востоке и дома Тоётоми на западе не сложилось потому, что дом Тоётоми не заключал мир с Кореей и был способен развязать новый международный конфликт [222]. Токугаве Иэясу нужно было бороться с милитаристскими настроениями, охватившими западную Японию, и он пошел на беспрецедентный шаг: оттянул население на северовосток. Увеличил расстояние до Кореи, отвлек народ другим проектом. Чтобы занять делом крестьян, которые вербовались в армию, распорядился намывать территории в прибрежной зоне. Масштабное строительство повлекло за собой изменение менталитета: сёгунам нужно было погасить захватнические настроения и переориентировать народ на мирную деятельность. Сёгуны строили Эдо, самый большой город в мире, и тем самым предотвращали миграцию населения на запад, уменьшая контакт с Китаем и Кореей [245]. Так Иэхиро отвечает на вопрос, который занимает многих японцев: почему сердцем сёгуната стал город Эдо, а не Осака или Киото. При Хидэтаде обсуждался переезд в Осаку [272], но по какой-то причине этот план не был реализован.

Миф:

Взяв Осаку, сёгуны запретили любое упоминание о Хидэёси и на долгие годы стерли память о его существовании.

Факт:

В эпоху Эдо издавалась масса литературы о тайко (тайкоки), и Хидэёси там фигурировал под своим настоящим именем. Миф о запрете вырос из требования к драматургам искажать имена: Масиба Хисаёси, Кисида Мицунари. Широко известен случай с художником, которого приговорили к домашнему аресту в наручниках в 1804 г. Он пострадал за изображение Хидэёси в пикантной ситуации — флирт с Исидой Мицунари, а не за упоминание его личности [277]. Менее известен случай с издателем: в 1649 г. в Осаке вышла книга «Кодзёдзороэ». Там приводилось письмо Токугаве Иэясу якобы от Хидэёри:

«Вы обещали моему отцу, что передадите мне власть на совершеннолетие! Все даймё поклялись именами богов, а вы — невиданный предатель! Вы позабыли о милости моего отца».

Тираж конфисковали, а издателя приговорили к отсечению головы.

Второй повод для возникновения мифа — закрыли храм Тоёкуни. Сёгун Хидэтада предложил тэнно разобожествить Хидэёси, а Тэнкай заявил, что этот бог не сумел защитить даже собственного сына [169, с. 161].

Храм в те времена — это гостиница, бизнес-центр с конференц-залом, нотариальная контора, архив сделок, склад грузов, ростовщик. После взятия Осаки следующий закономерный шаг сёгуната — закрыть бизнес-центр Тоётоми и открыть свой — Кавасаки Тосёгу [288]. Мэйдзийские идеологи подменили экономическую причину духовностью, «стиранием памяти о Тоётоми» — будто бы сёгун добивался, чтобы простой осакский плетельщик сандалий, торговец рыбой, городской стражник не могли помолиться Богу Изобильной Страны.

Работа мифов

Для мышления в рамках мифологии характерны следующие признаки:

• Идет непрерывная борьба Сил Света с Силами Тьмы. А кто воплощает в данный момент Свет и Тьму, это неважно: имена — всего лишь этикетки на символических фигурах. Деятельность этих людей не имеет значения, важно одно: добро против зла.

• Время — застывшее. Люди не меняются.

• Мысль и поступок — одно и то же. Желание приравнивается к действию.

• Все заранее знают чужие мысли и предугадывают действия посторонних людей.

• Причина всех событий — личная воля одного человека. Один человек разваливает огромное государство. Один человек развязывает войну.

• Культ предков — обоснование династического правления и в то же время страх перед умершими.

Из русско- и англоязычных текстов о Сэкигахаре невозможно узнать, что сами японцы критикуют политическую мифологию. Следовательно, нужно выяснить, почему авторы текстов о Сэкигахаре предлагают зарубежным читателям именно этот миф. Почему считается, что он нам нужен?

Путь героя

Автору необходимо создать героя, с которым зритель будет идентифицироваться — ставить себя на его место, проживать его жизнь, защищать и оправдывать, как себя. «Могущественный герой, наделенный сверхъестественными силами — это каждый из нас», — говорится в книге «Тысячеликий герой» Дж. Кэмпбелла, отца голливудской драматургии, и вслед за ним — в любом учебнике для писателей и/или сценаристов.

В мифах, в сказках, в художественных фильмах использована общая сюжетная схема. Маленьким детям сообщают именно эту информацию, формируя предпочтения и ожидания. В дальнейшем закрепляют бесчисленными повторениями одного сюжета в разном антураже. Сценаристов учат проверенному шаблону, как заинтересовать и увлечь зрителя, используя уже давно созданные прочные нейронные цепи в его мозгу. Если автор не читал никаких методичек для писателей, он автоматически использует тот же усвоенный шаблон: путь героя, с которым читатель будет отождествляться. Истинный наследник древних королей победит тирана-узурпатора и получит власть. Так работает компенсаторная функция массовой культуры.

Сэкигахара описана в рамках идеологии бусидо. Из литературы, посвященной бусидо, следует: самурай должен жертвовать собой ради господина, и вовсе не потому, что господин удачно правит, приносит пользу обществу. Прямым текстом это выражено в «Хагакурэ»: «Человек, который служит господину, когда тот обращается с ним слишком по-доброму, — это еще не настоящий слуга. Тот, кто верно служит хозяину, который безжалостен и несправедлив, — тот и есть настоящий слуга». Миф о бусидо предлагается и принимается без доказательств, потому что отвечает внутреннему запросу пользователя.

Сэкигахару продают во всех форматах. Фильмы, видеоигры, аниме, манга, книги, журналы, пьесы, игрушки, флаги, еда и напитки с монами самураев, изображения самураев, косплейные костюмы, шоу реконструкторов, экскурсии, лекции. Эта массовая культура не выполняет свою основную задачу — компенсаторную. Это травматичная и фрустрирующая культура, которая погружает зрителя в обиду и беспомощность. Она предлагает идентифицироваться с Исидой Мицунари, верным борцом за справедливость: когда все хорошие убьют всех плохих. «Справедливость против амбиций» — слоган фильма «Сэкигахара» (2017).

Каждый год зрителю показывают, как Исида спасает мир, Кобаякава его предает, и Исида умирает на эшафоте, чтобы через год воскреснуть в новом шоу. Сюжет о Сэкигахаре — это японский аналог мистерий «Страсти Христовы», но без финального праздника Пасхи, без повода для радости. Твиттер-аккаунт zibumitunari (165 тысяч подписчиков) ежегодно объявляет подготовку к Сэкигахаре: «Надеюсь, в этом году мы победим».

Исида — секс-символ, его изображают красавцем, вопреки портрету. «Сериал про Исиду Мицунари будет интересен не только фанатам истории, но и девушкам», — говорится в заявке руководства префектуры Сига каналу NHK [210].

Реклама прозрачных моти с «десятитысячной удачей»: «Слезы Мицунари — твои слезы».

Если только верить и чувствовать, то никакие исследования и расследования невозможны. Остается одно: вживаться в кого-то и обвинять всех подряд, что они не исполняют его желания.

Предателями считаются те, кто не устроил кровавое шоу. Исикава из замка Инуяма не стал сражаться за Гифу, и автор письма «Исиды» пишет Масите Нагамори: «Нас предали». Кёгоку из замка Оцу не ходил на Сэкигахару. Киккава не сражался на Сэкигахаре. Мори Тэрумото и Масита Нагамори не выдвинулись из Осаки. Нужно шоу, и неважно, поможет ли эта резня выиграть войну. Самурайского полководца представляют бездумно бросающим солдат в мясорубку — без планирования, снабжения, переговоров и деятельности в тылу. Предательством называют все подряд, подытоживая: «Предательство было обычным делом в эпоху Сэнгоку».

Историк Такахаси Ёскэ предполагает, что Токугава Иэясу выполнял бы обязанности регента до совершеннолетия Хидэёри, а потом бы состарился и ушел на покой, если бы западники не создали горячие точки на трех островах, пытаясь переделить земли. Дом Токугава подавил оппозицию и усилился — именно выступление западников стало причиной становления сёгуната.

Эта идея не нова. Еще в «Токугава дзикки» был эпизод: Хонда Масанобу, советник Токугавы Иэясу, заявил, что сына Исиды Мицунари нужно отпустить живым, потому что его отец принес дому Токугава колоссальную пользу: если бы не его восстание, никакого сёгуната бы не было. Летописец прибавил, что достоверность эпизода сомнительна.

Впоследствии идея «восстание Исиды помогло Токугаве основать сёгунат» трансформировалась в миф, что Токугава сам спровоцировал оппозицию: в 1600 г. было 214 даймё, а среди них только два человека — Токугава и Исида, операторы боевых роботов. Остальные даймё позиционируются как роботы, не имеющие своих интересов, не обладающие самостоятельной политической волей, и переход Кобаякавы на восточную сторону подается, как бунт машин.

Кобаякава сломал сказку. «В дальнейшем герой играет чисто пассивную роль. Все делает за него его помощник или он действует при помощи волшебного средства. Помощник доставляет его в дальние края, похищает царевну, решает ее задачи, побивает змея или вражеское воинство, спасает его от погони. Тем не менее он все же герой», — В. Пропп [184, с. 139][4].

Образ волшебного помощника основан на воспоминаниях, как мать заботилась о маленьком ребенке [131, с. 64–65]. Таким образом от Кобаякавы Хидэаки (и всех остальных даймё) ожидается безусловная материнская любовь и забота об Исиде Мицунари, потому что Исида так хочет.

Мицунари и Хидэёри отождествлены. Посыл звучит следующий: «Ты — маленький принц, ты — герой-спаситель мира, твой опекун напал на тебя, грабит и предательски убивает». Миф взывает к детским обидам и страхам: маленькие дети думают, что родители — это Боги, которые знают и могут все, и взрослому человеку, регенту Токугаве Иэясу, приписывается дар предвидения и способность всеми управлять. В роли всемогущей матери — Нэнэ, которая якобы убедила Кобаякаву Хидэаки, Като Киёмасу и Фукусиму Масанори принять сторону Токугавы. В мифе они послушались, потому что Нэнэ их воспитывала, заменив им мать.

Исида Мицунари гибнет ради спасения мира, но, напоминает Кэмпбелл, герой умирает, чтобы возродиться. Это Хидэёри вырастает и продолжает спасение мира и борьбу со злодеем. Мицунари и Хидэёри по своей сюжетной роли — это один и тот же герой.

Токугава Иэясу злодей, потому что против Хидэёри. В американской кинокритике это называется protagonist-centered morality: герой — точка отсчета, мораль всех остальных определяется их отношением к герою. Иначе это называется «готтентотская мораль», от анекдота: миссионер приехал в африканское племя готтентотов и спрашивает у местного: «Ты знаешь, что такое зло?» — «Это когда сосед украл у меня корову». — «Ну хорошо, а что же такое добро?» — «Это когда я украл у соседа корову…»

Почему власть дома Тоётоми и личное процветание Тоётоми Хидэёри подается как абсолютное сакральное благо? Отвечает историк Морган Пителка: «Императорский двор в Киото предпочитал эту изящную и юную надежду, а не политиканство старого брюзги, семидесятидвухлетнего патриарха дома Токугава. Хидэёри любили на улицах Осаки и Киото, не говоря уже о приемных многих могущественных владетелей Японии. Дом Токугава стремился уничтожить его» [158, с. 13].

Жадный тиран изображается как старшее поколение, а спаситель мира — молодое, — напоминает Кэмпбелл [185, с. 280]. Мифологическое сознание связывает здоровье правителя со здоровьем народа и плодородием, а если правитель стар, то его пора убить. Здесь затронуты еще дочеловеческие пласты психологии: старого вожака побеждают в драке и свергают. Это он водит стадо на выпас и стаю на охоту — прямая связь между его здоровьем и благополучием остальных.

Существует источник с описанием 21-летнего Тоётоми Хидэёри. Испанский посол Себастьян Вискаино писал:

Памятник Хидэёри в Осаке выполнен в соответствии с описанием Вискаино.

У Токугавы Иэясу отсутствует право сильного — подчеркивается, что за него воевали предатели. Отсутствует и право рождения — подчеркивается, что он подделал свою родословную. Отсутствует высокая цель — Токугава захватывает власть для себя. Остальные спасают мир: сначала объединяют страну, потом ее спасают от жадного старика.

В обеих битвах за спасение мира (Сэкигахара и Осакская кампания) антагонист — это старик. Молодой Токугава Хидэтада стерт. О нем только оценочные высказывания: «посредственность», «самый покорный», «в тени отца». Тем временем Сиба Хироюки, биограф Токугавы Иэясу, говорит, что с возрастом отец все больше отходил от государственных дел, и представление «Хидэтада в тени отца» не соответствует реальности. В мифе Токугава Хидэтада — лишний персонаж: противников должно быть двое, а все остальные — функции, помощники героя и приспешники злодея.

Сказочный герой забирает девушку из лап злодея. Исида Мицунари (180 тыс. коку) встает на пути у громадного дракона (2,5 млн коку), чтобы защитить Ёдо-доно и ее ребенка. Тоётоми Хидэёри сражается с драконом, чтобы защитить принцессу Сэн. Сказка сломана — по правилам дракон должен умереть, а Токугава победил, вызвав тем самым бурную реакцию у публицистов.

Законный наследник

Предыдущий законный наследник — 15-й сёгун. Позицию публицистов резюмирует Нил Макмаллин: «Асикага Ёсиаки был человеком, о несчастьях которого мало кто станет печалиться» [149, с. 75]. Вместо идеологии бусидо возникают рационализации: у Оды имелся военно-управленческий опыт, а Асикага — монах с десятилетним стажем — умел только писать письма. Асикага моложе Оды всего на два года. В их случае неуместно взывать к представлениям, что взрослый должен позаботиться о ребенке или молодой зверь должен одолеть старого вожака.

Отмотаем еще дальше. 13-летний даймё Сайто Тацуоки изображен бездарным и глупым — оказывается, Сайто сам виноват, что вассалы его свергли и перешли на сторону соседа-захватчика, 27-летнего Оды. Отсутствуют призывы пожалеть мальчика или осудить предателей: его 23-летний вассал Такэнака Хамбэй описывается как «великий стратег» и «гений», который захватил замок своего господина всего с 16 бойцами. Реальный Такэнака прибыл в качестве парламентера и потребовал, чтобы юный Сайто освободил замок — а снаружи замок окружили тысячи бойцов под командованием Андо Моринари, тестя Такэнаки.

Самураи делают одно и то же — свергают господина, переходят на сторону сильного, отнимают у мальчика «власть, которую он унаследовал по праву», вербуют вражеских вассалов и союзников. Военные методы Оды Нобунаги аналогичны методам Токугавы Иэясу. Поступок Кобаякавы Хидэаки аналогичен поступку Такэнаки Хамбэя. Различаются только моральные оценки.

Опрос на сайте Ironna «Кто самый большой злодей?»:

Ода Нобунага — 467 голосов,

Тоётоми Хидэёси — 2516 голосов,

Токугава Иэясу — 2316 голосов [209].

Ода окружил резиденцию сёгуна Асикаги в Киото и сжег около километра домов мирных жителей, чтобы испортить настроение Асикаге — право сильного. Как только доходит до Осакской кампании (1614–1615), авторы изливают на читателя закипающие от гнева слезы протеста. В Японии приписывают такие эмоции Куроде Нагамасе, заказчику золоченой ширмы с изображением боя за Осаку. На NHK в тематической передаче эту ширму назвали «Герника Сэнгоку», и историк Ватанабэ Такэси издал книгу под тем же названием. Там изображено негероическое поведение солдат: нападения на женщин, грабеж, убийства некомбатантов.

Когда то же самое делают солдаты Оды, у сказителя находятся оправдания: мол, это обычное дело по тем временам, никого этим не удивишь; уничтожать очаги сопротивления — это полезно, Ода объединял страну, предатель отказался выполнить свой воинский долг, а убийства мирных жителей, грабеж и сожжение поселений — это времена были такие. Если вассалы/союзники ушли от Оды, то его предали, нарушили клятву, а если ушли от врага к Оде — то это враг бездарный, так ему и надо.

Династическим лидерам Японии необходим образ благородных борцов за наследственную власть. «Антинобунагская коалиция» на эту роль не годится: у Асикаги Ёсиаки неподходящий титул. Пропаганда не может объявить сёгуна рожденным, чтобы повелевать.

Ода Нобунага — государственный культ. Его авторитет освящает Японию с тех пор, как Муцухито открыл храм в его честь. Поэтому в мифологическом сознании наследниками «истинного короля» становятся потомки Оды, а Хасиба Хидэёси — безродным узурпатором, который отказался складывать свои завоевания к ногам сына или внука Нобунаги. Сэкигахара представлена как расплата: Хидэёси отстранил малолетнего Оду Хидэнобу от власти, а в 1600 г. это произошло и с его собственным наследником.

Современные японские авторы уже отошли от стереотипа, что Хидэёси навязал соратникам малолетнего Хидэнобу в качестве главы дома Ода, чтобы отодвинуть мальчика и захватить власть самому. Эта выдумка — из «Книги с картинками о тайко» («Эхон тайкоки») 1797 г. Поначалу вассалы видели наследником ребенка, но вскоре состоялись перевыборы, и главой дома стал взрослый Ода Нобукацу [220]. Хидэёси стал его вассалом [64, с. 167–179]. Именно Хидэёси выдал замуж Оити за Сибату Кацуиэ, а вовсе не просил ее руки. Ода Нобукацу впоследствии объединился с Токугавой и объявил войну Хидэёси.

Жизнь Оды Нобунаги представлена как путь героя: он борется за идею, побеждает недостойных врагов, обретает власть. Правило «победителей не судят» кажется незыблемым, но стоит Оде умереть, и выясняется, что это правило далеко не универсально. Оно описывает только тех деятелей прошлого, которым мифологически наследуют современные правители. Поэтому пропаганда противоречит сама себе. Публицисты сыплют негативными оценками, описывая жизнь Хидэёси. Стоит ему умереть — самураи сражаются за верность Хидэёси, память о Хидэёси, а Токугаву Иэясу обвиняют в нарушениях воли тайко. Токугава нарушает волю сумасшедшего. Здесь примечательно, что главный эпитет Хидэёри — «законный наследник». Кто издал тот закон? Хидэёси, сумасшедший худородец.

Современные японские власти символически наследуют за Тоётоми Хидэёри борьбу с сёгунатом. Поэтому Хидэёри — «законный», а Хидэёси — «сумасшедший».

В прошлом японские власти опирались на авторитет Тоётоми Хидэёси при подготовке к экспансии в Китае и оккупации Кореи (1910–1945). Проигрыш в корейской кампании не мешал авторитету Хидэёси — важно, что цель была правильной, по мнению властей. Образ Хидэёси внушал уверенность и социальный оптимизм: «Он добился — и ты так сможешь».

После Второй мировой войны началась популяризация образа Исиды Мицунари. Его судьба перекликалась с недавними событиями: в 1936-м при «путче молодых офицеров» атаковали резиденцию премьер-министра Окады Кэйсукэ, который сбежал переодетым. Его преемник Хирота Коки был вскоре вынужден подать в отставку с поста премьер-министра из-за конфликта с фракцией военных. После капитуляции Японии министр армии Анами Корэтика совершил сэппуку, и ответственность возложили на Хироту Коки. Это был единственный гражданский, которого приговорили к смертной казни на Токийском процессе (1948). С ним сравнивали Исиду Мицунари, подчеркивая, что он гражданский чиновник, которого сделали жертвенным козлом отпущения. В проблемах с военными поставками оказался виноват сёгунат: в эпоху Эдо недостаточно превозносили Исиду Мицунари, а если бы он был героем и символом некомбатантов, то улучшилось бы снабжение армии [198].

В японских бизнес-журналах есть жанр исторической публицистики, предлагающей читателям учиться у успешных людей прошлого. Одним из них был Хидэёси: подчеркивались его организаторские способности, и японским бизнесменам предлагалось брать с него пример в работе с людьми. У него был образ успешного человека, который всего добился: Хидэёси встраивался в иерархию, побеждал врагов силой и хитростью, проявлял умение договориться.

«В эпоху Сёва, во время экономического роста, он был популярен, а сейчас с ним стало невозможно идентифицироваться. У современной молодежи популярны проигравшие, как Санада Юкимура и Синсэнгуми», — говорит историк Хонго Кадзуто [197]. Массовая культура сосредотачивается на образах проигравших и передает идею: «Будешь бороться против сильных мира сего — тебя уничтожат. Лежишь в гробу такой красивый и несправедливо обиженный, и все плачут».

По словам Хонго, Хидэёси раскручивали, потому что тогдашний политик Танака Какуэй тоже был селфмейдмен среди родовитых коллег и носил прозвище «тайко». А теперь Хидэёси развенчали, потому что он сам разрушил свой клан, казнив племянника и его семью: неважно, чего он сам достиг — важно, что не удержал свою династию. Здесь Хонго поддерживает две мифологемы: о молодом вожаке, который спасет стаю, и о тождестве предков и потомков.

Тот, кто всего добился сам, привел всю страну и свой клан к краху. Карьерист — это негативный пример. Династическим политикам не нужны селфмейдмены.

Токугава Иэхиро пишет: «Хидэёси воплотил мечты любого японского мальчика. Командовал громадной армией, атаковал Китай, жил в поразительной роскоши, обладал множеством красавиц. Если объяснить, что такая карьера возможна, то молодежь непременно захочет подражать ему. После Хидэёси людям было очевидно, что наследственная власть — глупая идея. Поэтому власти стремились предотвратить появление нового Хидэёси. Этим эпоха Эдо очень похожа на наше время» [244].

Известный поклонник Хидэёси в эпоху Эдо — это Юи Сёсэцу, организатор «порохового заговора» 1651 года. Он предлагал товарищам поджечь город Эдо, взять штурмом замок сёгуна и перебить все руководство. Этот заговор вдохновлял писателей и драматургов, распространявших идею, что поклонник Хидэёси — это оппозиционер.

Дэвид Нельсон посвятил работу теме его сумасшествия, представляя читателю образ, знакомый по сериалам NHK: Хасиба Хидэёси, вассал Оды, был полезным и адекватным, но власть испортила его [154]. Ватанабэ Даймон в статье «Жестокость Хидэёси беспрецедентна в эпоху Сэнгоку» отмечает, что тайко всегда был скор на расправу, а не помешался на старости лет, как то изображают в фильмах [248].

Если Хидэёси был психически болен, зачем выполнять его волю?

Дело в том, что Хидэёси уже умер и обрел истинную власть — из сумасшедшего худородца стал сильным духом опасного предка. Культ предков, страх перед мертвыми — это и есть тот самый «закон», по которому Хидэёри законный наследник, а Асикага Ёсиаки — нет. Отец Ёсиаки, 12-й сёгун Ёсихиро, был таким же беженцем из Киото, как Ёсиаки.

Хидэёри и тэнно

Образы тэнно и Хидэёри аналогичны: страдающий наследник, затворник, у которого сёгуны отняли деньги и власть, положенные ему по праву рождения. Этот образ был и в отчетах иезуитов:

Текст миссионера 400-летней давности изобилует (пост) — мэйдзийскими штампами. Власть представлена личной собственностью дома Тоётоми. Все остальные люди — это дрова для растопки камина, у которого будет греться господин. Справедливость — это умирать за господина, который ничего не должен своим подданным.

Самураи XVI века пользовались другой идеологией. Гоон то хоко — взаимные обязательства господина и вассала. Коги — общественная власть, действующая ради благополучия подданных[5]. Когда Тоётоми Хидэёри рассылал призывы поддержать его, даймё отказывались. Хидэёри не представил никакого проекта, лучшего, чем сёгунат. У него не было политической программы, которой он мог бы заинтересовать потенциальных союзников.

Мифотворцы не придумали этот проект за него, хотя создали модель будущего при выжившем Оде Нобунаге: если бы он выжил, то начал бы паназиатскую экспансию, обогатив Японию за счет колоний. Согласно «Истории Японии» Фройса, опубликованной немецкими иезуитами перед Второй мировой войной [181, с. 23], Ода Нобунага был намерен завоевать Китай.

Модель будущего при Тоётоми Хидэёри отсутствует. Читателю остается самому заняться прогнозированием.

Мало заменить одну фамилию правителя; нужно выявить влиятельных лиц и их позиции, чтобы определить, могла ли Япония пойти другим путем, если бы Хидэёри удалось отстранить сёгунов, или его бы тоже убедили в целесообразности таких мер, как репрессии христиан и закрытие страны. Ода Нобунага и Тоётоми Хидэёси приказывали разрушать укрепления (сировари), сёгуны поступали точно так же. Все они брали с даймё крупные суммы. Укрепляя свою власть, Тоётоми Хидэёри поступал бы так же.

«Забавно, что потомки лоялистов сёгуна, тодзама-даймё и лоялистов императора, южане и северяне, элита-кадзоку и простолюдины — все они считали своих предков жертвами притеснений. Потомки кугэ и даймё говорили, что их прародители в течение сотен лет претерпевали испытания и трепетали под гнетом. Эта драма до сих пор разыгрывается в неизменно популярном сюжете о 47 ронинах», — историк Такиэ Сугияма Лебра [171, с. 92].

Штампы о сакральном наследнике механически перенесены с Муцухито на Хидэёри:

Еще одно удивительное совпадение: в гороскопе Сэкигахары персонажи ведут себя именно так, как предвещали звезды [205].

Японцы позаимствовали из Китая идею недеяния монарха (у вэй). Монарх ни в чем не виноват, потому что ничего не делает. Он должен своим благополучием, здоровьем и добродетельностью обеспечивать стране плодородие и хорошую погоду. Поэтому Го-Ёдзэй в «Тосё дайгонгэн энги» (1640) приветствует Токугаву Иэясу словами: «Государь и подданные сотрудничают — ветры множества стран унялись, волны у восьми островов утихли, радостны песня дровосека и флейта пастуха» [133, с. 129–130].

Предвыборная программа Тоётоми Хидэёри для вызова симпатий современного избирателя:

① Есть могущественные мертвые предки — великий вождь Нобунага и Бог Изобильной Страны Хидэёси.

② Борьба против сёгунов.

③ Магическая функция — молодой Хидэёри распространяет свое здоровье на всю страну и тем самым уже спасает мир.

④ Недеяние. Человек не правит — его не в чем обвинить и легко объявить выше и лучше других. Например, Токугава Иэясу отстранил:

• тэнно и его двор — считается, что Го-Ёдзэй и его сын Го-Мидзуноо отреклись в знак протеста против притеснений их сёгунатом;

• законного наследника Хидэёри — тот сделал себе сэппуку;

• достойного сына Токугаву Нобуясу — тот сделал себе сэппуку;

• достойного сына Юки Хидэясу — тот умер молодым от сифилиса;

• достойного внука Токугаву Таданагу — тот сделал себе сэппуку.

⑤ Страх перед призраком человека, умершего молодым. В японских СМИ до сих пор называют красивыми тех людей, кто погиб насильственной смертью, умер от болезни, был убит или покончил с собой. Так говорят, чтобы не прогневить их призраков. Слово «красивый» запечатывает онрё. Поэтому люди, покончившие с собой в горящем здании — Ода Нобунага, Оити, Ёдо-доно, Асаи Нагамаса, Тоётоми Хидэёри — называются красивыми. И все перечисленные лица — родственники. У Хидэёри в семье множество опасных призраков.

Уважаемым самураям приписывают рост 180–190 см: измеряется воротник на портрете или длина веера на портрете, и на этом основании делаются выводы, что тот или иной самурай был великаном. Проще сказать, кто был обычного для тогдашних японцев мужского роста 156–159 см: сёгуны, Исида Мицунари и Датэ Масамунэ, это измерили длину их костей.

Потенциальные опасные призраки Асаи Нагамаса — 180 см, Ёдо-доно — 170 см, Тоётоми Хидэёри — 197 см/160 кг. Один из многочисленных мифов о встрече Токугавы Иэясу с Хидэёри в 1611 г. — будто бы Токугава увидел, как красив и умен Хидэёри, и захотел убить его.

В «Кэйтё но ки» на той же встрече Токугава говорит: «Божественный Хидэёси велел мне передать тебе власть, когда тебе исполнится пятнадцать, но злоумышленники в бою при Аоно [Сэкигахаре] попытались меня уничтожить. Поскольку это ты нарушил соглашение, я ничего не могу поделать. Но я не могу забыть ту милость, что оказал мне тайко, поэтому я исполню любую твою просьбу». В «Осака никки» (1777) аналогичный эпизод, тогда как никаких диалогов в первоисточниках нет. Кугэ только зафиксировали в дневниках сам факт встречи.

Есть миф, что Като Киёмаса, присутствовавший на этой встрече, был готов пырнуть Токугаву, если тот вдруг соберется напасть на Хидэёри. Мифологическое сознание отождествляет мысль и поступок. Это еще одна особенность японской политической мифологии — героев превозносят за одно только желание объединить весь остров, весь архипелаг, создать рыночную экономику, убить врага. Неважно, пытался ли герой это сделать.

В Осакской кампании дома Като и Фукусима воевали за сёгуна, против Хидэёри, но — говорится в мифах — сёгун жестоко наказал их за приверженность дому Тоётоми. Хидэёри умер в 1615-м, Фукусиму Масанори ускромнили в 1619-м, Като Тадахиро — в 1632-м. Вместо слова «непокорность» пишется «за Тоётоми» (давно покойного), потому что в мифологии самурай всегда действует из верности господину, даже мертвому.

Жестокое наказание заключалось в том, что очень богатых даймё превратили в обычных даймё. Дом Фукусима: было 500 тыс. коку — стало 80 тыс. коку. Дом Като: было 500 тыс. коку — стало 10 тыс. коку. Деятельность самих Като Тадахиро и Мицухиро не имеет значения: у них был великий предок, они теперь защищены силой умершего предка и неприкосновенны, им пора наслаждаться богатством и процветанием.

Эта мифологема отчетливо видна на примере потомков Оды. Историк Хорикоси Юити говорит, что Ода Хидэнобу совершил большую ошибку: если бы он не вывел отряды на бой, а держал осаду в «священном месте» семьи Ода, замке Гифу, то Фукусима и Икэда, вассалы Тоётоми, не посмели бы напасть на него [207]. Рецензент Икэда Кадзумаса предлагает историкам пересмотреть устоявшиеся взгляды: Хидэёри являлся наследником не Хидэёси, а Оды Нобунаги, только по женской линии, а Хидэёси легитимизировался через брак с Ёдо-доно: он узурпировал наследие Оды и поэтому ему был необходим ребенок от его племянницы, чтобы закрепить свой статус [199].

Оду Нобунагу и Като Киёмасу назначили сакральными фигурами только после революции Мэйдзи, но в мифологическом мышлении нет хода времени, есть только вечное «сейчас».

Бумажный предок Токугавы Иэясу:

Cui prodest?

Миф:

Санкин-котай и самоизоляция — попытки ослабить врагов, которые проиграли на Сэкигахаре, и удержать их от восстания. Если бы сёгуны в эпоху Эдо позволили даймё свободно торговать, то опять бы началась гражданская война — объединенная Япония бы развалилась.

Кланы Мори и Симадзу черпали свой доход из международной торговли. Сёгунат ввел монополию на торговлю, стремясь блокировать своим западным друзьям этот источник прибыли. Начиная с 1854 г., когда Япония подписала Канагавский договор с США и была вынуждена открыть порты, на западе снова занялись контрабандой, вооружились импортным оружием и технологиями и разбили сёгуна Ёсинобу по прозвищу «возрожденный Иэясу».

Факт:

Историческому отделу генштаба требовалось назвать причину в прошлом, по которой кланы Мори и Симадзу затаили обиду на сёгунат, а сёгуны жили в напряженном ожидании революции.

На деле Мори и Симадзу мирно сосуществовали с сёгунами, породнились с ними и взяли фамилию их младших родственников — Мацудайра.

Битва при Тоба-Фусими (1868) — это война прозападных с прозападными. Сёгун Токугава Ёсинобу опирался на французов, революционеры — на британцев. Без поддержки зарубежных партнеров никто не восставал.

Битва при Осаке (1614–15) — аналог тех же событий в прошлом. Руководитель местного филиала Голландской Ост-Индской компании (VOC) Жак Спекс утверждал, что все голландские пушки и артиллеристы при Осаке выступили под началом Токугавы. По факту голландцы при Осаке воевали руками местных, а сами занимались снабжением [123, с. 101–102]. Осаку защищали ронины-католики. В городе функционировали иезуитская, францисканская и доминиканская миссии. Многие осакские купцы были католиками, а в Киото стояла иезуитская академия изящных искусств.

Замок Эдо был основательно укреплен и готов к обороне [214]. Сёгун собирался держать осаду — на случай, если Хидэёри договорится с испанцами или голландцами, которые бывали у него. Можно было только с моря напасть на Эдо, минуя замки Нагоя и Сумпу с гарнизонами [218; 219].

Миф:

Могучая Япония в конце XVI века обладала наибольшим количеством аркебуз на душу населения, а поэтому могла захватить…

Факт:

Без пороха аркебуза превращается в дубину. Для изготовления пороха требуются селитра, уголь и сера. Серные источники в Японии есть (многие на территории Токугавы), а месторождений селитры нет. Японские воители оказываются в прямой зависимости от поставок селитры по морю. Ближайшие месторождения селитры под контролем португальцев — Тирут в Индии и остров Шри-Ланка.

Записи купцов и колониальных чиновников говорят о ввозе селитры из Китая, Камбоджи и Таиланда [175, с. 157–159], но в этих странах нет месторождений селитры. Эти страны могут быть только перевалочными базами.

Японцы покупали «китайскую» селитру на Филиппинах, а потом научились у португальцев сами добывать селитру в выгребных ямах под полами домов. Селитра зреет в выгребных ямах по 2–5 лет и годится только на удобрения. Чтобы сделать такую селитру пригодной для изготовления пороха, необходим еще один дорогостоящий ингредиент — поташ, который получали из древесной золы. На выходе очень малое количество вещества. Документы об экспорте японской селитры на Филиппины выдают мошенническую схему: либо через Японию отмывали деньги, либо документы созданы задним числом с целью убедить читателя, что Япония не зависела от импорта и могла захватить колонии.

Португальцы обучили японцев делать аркебузы. Обучили методам добычи серебра: в 1571 г. внедрили на руднике Ивами Гиндзан метод амальгамирования — извлекали серебро растворением в ртути. Ближайшее ртутное месторождение находится в Китае, а торговлю между этими странами осуществляли европейцы.

Японцы импортировали селитру и свинец для производства пороха и пуль, а также сталь и железо. Свинец требовался для извлечения серебра: этот метод португальцы внедрили в 1591 г. на руднике Тада возле Осаки [150, с. 19].

Португальские горные инженеры работали на всех рудниках Японии, руководя добычей серебра. Португальские купцы вывозили это серебро в Китай — по 20 тонн ежегодно [255], а в период 1600–1615 гг. по 150–200 тонн. Взамен привозили из Китая по 300 тонн шелка в год [144]. По приблизительным подсчетам, это 75 тысяч кимоно в год. Количество серебра, вывезенного китайскими контрабандистами, доподлинно неизвестно: между Японией и Китаем не было официальных отношений, и Япония не была вассалом Китая. Считается, что после разрыва отношений с Португалией японцы продолжали тратить все серебро на китайский шелк, ввозимый купцами VOC. Эта официальная версия не подтверждается архивными документами.

В архиве штаб-квартиры VOC в Джакарте упоминания шелка можно пересчитать по пальцам, и последнее упоминание — в 1685-м [56].

Познакомившись с голландцами, знаменитыми специалистами по строительству искусственной территории, Токугава в 1603 г. начал срывать холмы, прокладывать каналы в Эдо, осушать болота и намывать острова.

В 1609 г. Токугава пригласил португальских инженеров на новый серебряный рудник Акита на севере Хонсю, а голландцам выдал разрешение заходить во все японские порты. В том же году он заключил аналогичный договор с Испанией, рассчитывая купить кораблестроительные технологии и океанические карты. Родриго Виверо, испанский губернатор на Филиппинах, назвал цену: разорвать отношения с голландцами, передать испанцам все рудники, ¾ японского серебра испанцам, ¼ сёгуну.

Токугава разрешил ему казнить всех японских поселенцев, восстававших на Филиппинах. Испанские колониальные власти депортировали японцев и запрещали им въезд [127, с. 430].

Отношения с Испанией не сложились: сёгун отказался выдворить голландцев, а испанские колониальные власти на Филиппинах решили, что незачем продавать технологии японским пиратам. Тогда Виверо предложил заслать больше миссионеров и свергнуть сёгунат руками японских католиков [255].

Японцы задешево поступали в услужение, продавались в рабство и уезжали с родины. В испанских, португальских и голландских колониях служили японские солдаты-наемники. Отец голландской колониальной империи Ян Кун регулярно нанимал этих неприхотливых и агрессивных солдат, готовясь к захвату испанских колоний [261, с. 16–19]. Голландская фактория на Кюсю была базой для пиратских атак на китайские, испанские, португальские корабли. Иезуиты из-за пиратства годами не получали финансирование от ордена, так что зарабатывали сами в качестве торговых представителей Португалии.

Японцы нападали на европейские корабли и колонии на соседних островах. Сами вывозили и продавали серебро. Функционеры VOC на Кюсю, в Батавии (совр. Джакарта) и на Тайване писали в своих дневниках, что рейсы японских купцов и пиратов необходимо пресечь. Того же от сёгуна Иэмицу добивались и испанцы. В 1636-м генерал-губернатор Батавии Хендрик Браувер писал, что благодаря морскому эдикту Иэмицу торговля в регионе полностью перешла в руки VOC [144, с. 44–45, 130–131]. Сёгун запретил японцам покидать страну под страхом смерти: они мешали голландцам.

Спустя год голландцы участвовали в подавлении Симабарского восстания, ставшего поводом разорвать отношения Японии с Португалией и Испанией.

Тем временем японские историки подсчитывают, какие даймё подарили Хидэёри новогодний подарок, а какие — нет.

В эпоху Мэйдзи для формирования национального менталитета требовался образ самостоятельной страны в прошлом. Коварный Иэясу напал на законного наследника, сумасшедший Иэмицу закрыл страну — причиной их деятельности были названы их личные качества, а не воля зарубежных партнеров. Только одна Япония — независимый бастион среди колонизированных соседей, только сёгуны действовали по личной прихоти, в отличие от марионеточных правителей Калимантана, Шри-Ланки, индийских колониальных раджей… Посмотрим, как ситуацию описывал домэйдзийский историк М. Чулков:

«Прежде всех мест поселились Португальцы в Кошине, Кананоре на Анхедивских островах, где у них и крепость построена; потом в Диу, Дамане, Малаке, Гоа и в других от Албукерка завоеванных местах, а особливо в Ормусе, Цейлоне, в Китайском городе Макао и напоследок в Японии; токмо Голландцы их не только из Японии, но из многих мест и городов выгнали.

Почти всю в Индии Португальскую коммерцию разорившие Голландцы всеми обстоятельствами их место взяли, то есть таковы ж сильны, горды и грубы не только к Азиатским, но и к Европейским народам учинились, как Португальцы…

Корона Испанская нарочно публикованным манифестом ни в который город и ни в одну гавань своей области Голландцев для коммерции пускать не велела, и под видом веры с чрезвычайною жестокостию их гнала; чего ради Голландцы намерение приняли в 1595 году для снискания свободного и безопасного себе купечества из Европы в Азию идти. с 1602 году уже наступательно действовать начали, и сами Португальцев атаковавши, с такою скоростию и счастием воевали, что с 1605 году по первом взятии Португальского города Амбоина по 1663 год, и того без мала 60 лет, всеми их в Ост-Индии колониями, городами, крепостьми и селениями овладели» [186, с. 544–547].

Шел масштабный передел сфер влияния во всем регионе. Осакская кампания — локальный пример этих войн, замена португальского управленческого проекта с центром в Осаке на проголландский сёгунат. Голландцам был необходим свой поставщик серебра: Нидерланды вели Восьмидесятилетнюю войну за независимость от Испании, которая разрабатывала крупнейшие серебряные рудники в Мексике и Боливии.

Функционеры VOC объявили, что они не христиане. Руководство требовало от них скрывать свое вероисповедание [160, с. 117]. Голландцы вывозили из Японии ресурсы — серебро и медь — и не пускали в Нидерланды метисов, рожденных японками [300].