Секрет его улыбки

Глава 3

Ровно в полвосьмого раздался звонок.

— Пицца! — объявила Шеннон, стоило Джесс только открыть дверь.

— Вино, клубника и мороженое, — добавила Кэрли, гордо демонстрируя десерт. — И мы хотим знать все подробности.

— Сперва поедим, — возразила Джесс, провожая гостей на кухню, где их уже ждал накрытый стол, и убрала клубнику в холодильник, а мороженое в морозилку.

— Так как все прошло? — настаивала Кэрли, разливая вино.

— Хорошо.

— Это ты храбришься или все действительно было хорошо?

— Действительно хорошо, — улыбнулась Джесс.

— Тогда рассказывай. Как это — работать на съемках? Знаменитостей видела?

— У нас строгие правила о конфиденциальности, так что я мало что могу вам сказать.

— Ну конечно, — нахмурилась Шеннон. — Конфиденциальность. Как и на твоей старой работе.

Нет. На этот раз все совершенно иначе. Потому что она не станет ни с кем заводить личных отношений. И никому потом не будет больно и плохо. Работа на съемках ничем не похожа на работу офицера полиции. Кроме конфиденциальности. Например, теперь никто не приставлял к ее лицу заряженный пистолет и от ее действий не зависела жизнь и смерть.

— Не совсем. Теперь я сталкиваюсь лишь с вполне приятными людьми.

При всем желании всего сестре с подругой не расскажешь. Стоит только упомянуть о Балу, как они сразу же начнут уговаривать ее перебраться в другую квартиру, чьи хозяева не станут возражать против животных, и забрать собаку себе. Но кое-что сказать все-таки можно.

— А насчет знаменитостей… Все должно остаться строго между нами, хорошо?

— Обещаем!

— Хорошо. Это вам. — Она вытащила заветные конверты и пристально наблюдала, как удивление сменяется недоверием, которое в свою очередь уступает место восторгу.

А потом эта парочка едва не задушила ее объятиями.

— Бог ты мой, ты видела Люка Маккензи! Просто не верится, что моя сестренка вживую встретила лучшего в мире человека. Какой он?

— Сложный. Когда я впервые его увидела, он вел себя как настоящий мистер Зазнавшаяся Знаменитость.

— Но его интервью всегда такие вежливые и милые, — расстроилась Шеннон.

— Но потом он малость изменил свое поведение.

— Наверное, утро ему тяжело дается и человеком он становится лишь после десятой чашки кофе, — пожала плечами Кэрли. — Но я все равно не могу поверить, что ты действительно с ним встретилась.

— А в жизни он так же красив, как и на экране? — допытывалась Шеннон.

Еще красивей, но сознаваться в этом точно нельзя. Не хватало еще, чтобы все решили, что она в него влюбилась. Она же самый младший и незначительный участник съемок, а он — главная кинозвезда.

— Вы бы не разочаровались.

— Так ты действительно с ним работаешь? — Шеннон покачала головой. — Уму непостижимо.

— Он там не единственный актер, — улыбнулась Джесс.

— Но ты же с нами разговариваешь, — рассмеялась Кэрли. — Так что сейчас он именно что единственный актер.

— Ладно, давайте все-таки поедим, пока пицца не остыла, и я расскажу все, что могу.

А когда вечер уже подошел к концу, Кэрли обняла ее и сказала:

— Я рада, что ты снова улыбаешься. У тебя выдался непростой год, и мне было невыносимо смотреть на тебя, понимая, что я ничем не могу помочь. Я бы все сделала, чтобы получить волшебную палочку и вернуть Мэтта с Кометой, а еще лучше с самого начала избавила бы их от опасности.

— Ты всегда была рядом. И мне было намного легче просто от одной мысли, что я могу позвонить тебе в любое время, — заверила сестру Джесс.

— Но ты же никогда не звонила. Потому что слишком упрямая.

— Наверное, мне нужно было самой во всем разобраться. Я никогда не забуду Мэтта и Комету, но, похоже, я потихоньку учусь заново радоваться жизни.

— А я бы просто хотела, чтобы ты снова работала с собаками, — вставила Шеннон. — Ты же так их любишь! Пусть ты сегодня и встретилась с лучшим человеком на земле, временная занятость — это ничто по сравнению с настоящим делом.

— Со мной все в порядке. — Они уже не раз все это обсуждали, но она еще не готова вернуться к своей главной профессии. И возможно, никогда не будет готова. Работая же временным сотрудником, она была слишком занята, чтобы по сто раз обдумывать прошлое, и именно это ей сейчас и нужно. — До встречи, напишите, когда благополучно дойдете домой.

— Конечно, как же без этого.

Джесс уже больше не добавляла, что она офицер полиции, и ей по долгу службы положено знать, где и что происходит. Просто она хотела знать, что с ними все в порядке.

— Перестань за нас волноваться, дорогая, — обняла ее Шеннон. — Все будет хорошо.

Среда для Джесс началась с очередного списка заданий, на который ушел целый час, следующий же час она посвятила занятию с Балу и Люком, у которого как раз оставалось немного свободного времени перед репетицией. И, как и говорила лучшая подруга, работая с животными, Джесс действительно была по-настоящему счастлива. Признаваться в этом ей не хотелось даже самой себе, но, наблюдая, как лабрадор становится все увереннее и послушнее…

Может, все-таки всерьез об этом задуматься? В полицию она никогда больше не вернется, просто не вынесет мысли, что обученные ею люди и собаки попадут в то же положение, что и Мэтт с Кометой, но, возможно, она могла бы заниматься примерно тем же, чем занимается сейчас. Или даже перевестись в отдел по работе с животными.

— Балу здорово справляется, — улыбнулся Люк. — Даже не верится, что она так быстро всему учится.

— Да она отлично поддается дрессировке. И это хорошо. Так ей будет намного проще жить. — Джесс немного помедлила и добавила: — И тебе.

— Балу не моя, — напомнил Люк.

Ну конечно.

Но Джесс благоразумно решила оставить эту мысль при себе, а потом Люка позвали на репетицию.

Днем у нее зазвонил телефон.

— Привет, это Люк.

Можно подумать, этот густой чувственный бархатистый голос с шоколадным оттенком можно с чем-то спутать.

— Привет.

— Я тут подумал, не хотите ли вы с Балу пообедать вместе со мной?

— Балу неравнодушна к сэндвичам с курицей, так что, если есть надежда их получить, она точно за.

— Хорошо, — усмехнулся Люк. — Тогда через десять минут у кафе, подойдет?

— Подожди, сперва спрошу у Аишы. — Получив разрешение, она продолжила: — Договорились, через десять минут.

Остается надеяться, что за эти десять минут она успеет прийти в себя, а колени перестанут дрожать. Нет, конечно, Люк Маккензи кинозвезда, и он как бы по определению обязан восхищать женщин… Но разве в реальности так вообще бывает?

К кафе они подошли почти одновременно.

— Здесь неплохо готовят, — объявил Люк. — Не знаю, как уж тут насчет сэндвичей с курицей, но те, что с беконом, латуком и томатами, выше всяческих похвал.

Балу с надеждой на него посмотрела.

— Бекон слишком соленый, — рассмеялась Джесс. — Это плохо для собак.

Балу опустила голову, всем своим видом изображая безутешное горе.

— Это ты ее научила? — Он потрепал собаку по голове.

— Нет. Это природное.

— Не говори так. Все равно ничего не будет.

— Как скажешь. — Она торжественно подняла руку. — Больше ни слова.

Но думать-то об этом она все равно не перестанет, и Люк это отлично понимает.

— Как прошли ваши вчерашние посиделки за пиццей?

— Кстати, сестра и подруга просили поблагодарить тебя за фотографии. Они были в восторге.

— Всегда пожалуйста.

Как и обещал Люк, сэндвичи оказались выше всяческих похвал, но Джесс стойко держалась и так и не угостила собаку. Вместо этого она вытащила из кармана кусочек печенки, и Балу с довольным вздохом улеглась между ними под столиком.

— Удовлетворишь мое любопытство?

— Чем?

— Тебе уже приходилось дрессировать собак?

— И довольно часто. — Последний год не в счет, но в такие подробности пускаться не обязательно. — В школе я хотела стать ветеринаром, но потом поняла, что не смогу усыплять животных, которым не в силах помочь. — Она поморщилась. — Мне даже не разрешали смотреть фильмы про Лэсси, потому что я всегда плакала.

— Мне их тоже смотреть не разрешали.

Отлично. Похоже, когда дело доходит до животных, у него необычайно мягкое сердце. Значит, для Балу все еще может хорошо закончиться.

— И почему ты решила стать дрессировщиком?

— В двенадцать я начала ходить с собакой на занятия, и мне там понравилось, а потом как-то разговорилась с дрессировщицей, и она предложила мне всерьез взяться за это дело. Родители всячески меня поддерживали, и в итоге я защитила диплом по бихевиористике животных и стала дрессировщиком собак.

Про полицию упоминать не обязательно.

— А почему ты сменила профессию?

«Потому что моего мужа и собаку застрелили».

— Давай сейчас не будем об этом, — сказала Джесс.

— Больное место?

Она кивнула.

— Извини.

— Тебе не за что извиняться. — Решив, что самое время сменить тему разговора, Джесс спросила: — Ну а как насчет тебя? Ты всегда хотел стать актером? Или такой вопрос против правил?

— Конечно, — улыбнулся Люк. — Вообще-то в университете я изучал юриспруденцию. Собирался помогать отцу в семейной компании.

Ничего себе. Но все это явно осталось в прошлом. Иначе бы они тут не сидели.

— Но я присоединился к «Огням рампы».

Джесс удивленно моргнула.

— Ты учился в Кембридже? — Так он не только сногсшибательно красив, но еще и чертовски умен?

Люк скромно пожал плечами:

— Мне нравилось в «Огнях». Там я познакомился с действительно хорошими людьми, со многими из которых до сих пор общаюсь, и нашел дело своей жизни.

Но он только что сказал: родственники ждали, что он пойдет по стопам отца. Неужели он их разочаровал? Или они всячески поощряли его и поддерживали на нелегком пути в погоне за мечтой? Теперь она жалела, что не вслушивалась в болтовню Шеннон и Кэрли. Спрашивать Люка бестактно, да и у сестры с подругой без лишних объяснений теперь ничего не узнаешь.

Прикусив язык, Джесс просто улыбнулась, а Люк сам ответил на незаданный вопрос:

— Мы с родителями договорились, что после окончания университета у меня есть один год, чтобы добиться успеха, но если я провалюсь, то присоединюсь к семейной компании и стану адвокатом.

— Думаю, из тебя получился бы отличный адвокат, — улыбнулась Джесс. — У тебя отличные внешние данные, и ты умеешь держаться. В суде это важно.

— Спасибо. — Прищурившись, Люк пристально на нее посмотрел. — Ты говоришь так, словно сталкивалась со всем этим на собственном опыте.

Джесс внутренне подобралась.

— У меня есть пара знакомых адвокатов. — И не важно, что знакомства эти скорее деловые, чем личные. — Но ты все-таки стал актером.

— С трудом. Едва ли не весь тот год я проработал официантом, изредка снимаясь в проходных ролях, — признал Люк. — А когда у меня оставалось всего полтора месяца и родители уже начали на меня давить, мне повезло. Либби, режиссер, заметила меня в роли Бенедикта в «Много шума из ничего» и пригласила на главную роль в малобюджетном фильме, который мог так и остаться незамеченным. Но сценарий мне действительно понравился, и тогда я понял, что вполне могу не просто стать актером, но еще и сниматься лишь в тех картинах, которые мне действительно нравятся.

— Ты тогда играл Маркуса Байли? — Это первый фильм, в котором Кэрли с Шеннон его увидели и раз и навсегда влюбились, так же как и тысячи других женщин, превратив малобюджетную картину в настоящую сенсацию года.

— Верно, — улыбнулся Люк. — И именно поэтому для Либби я всегда готов работать бесплатно. Без нее я бы так и застрял в отцовской конторе. То есть, разумеется, я вполне годился и для адвокатского дела и изо всех сил старался бы хорошо работать, но я бы всю жизнь жалел, что так и не воплотил свои мечты в реальность.

Как же ей повезло, что родители всегда ее поддерживали… А вот Люку посчастливилось меньше. Они поставили ему жесткий ультиматум, а потом давили, мешая двигаться к намеченной цели. Интересно, а эта собачья спасительница, тетя Моника, всегда его поддерживала? Но, решив, что расспрашивать не стоит, Джесс перевела разговор на ни к чему не обязывающую легкую болтовню, и, доедая сэндвичи, Люк уже весело смеялся.

— Тебе когда-нибудь говорили, что с тобой очень спокойно?

— В смысле?

— С тобой не обязательно каждую секунду что-то говорить и иногда можно немного помолчать.

Она пожала плечами. Наверное, это потому, что она много времени проводила с животными, и сама работа обязывала ее тонко чувствовать, когда нужно замолчать и полностью положиться на собаку.

— А что в этом такого особенного?

— Не знаю, наверное, я слишком много общался с актерами, которые не умеют вовремя замолчать.

— Но в фильмах актеры часто молчат.

— Когда предусмотрено сценарием. Это совсем другое. К тому же так приятно, что хоть кто-то не пытается затащить тебя на свидание.

— И не говори. — Джесс закатила глаза. — Все кругом так и мечтают найти тебе идеального партнера, с которым нужно всего лишь разок сходить на свидание, чтобы жизнь снова стала прекрасна и удивительна.

— Так тебя тоже этим достают?

Поморщившись, Джесс кивнула, и Люк невольно задумался, понимает ли она, как мило при этом выглядит.

Скорее всего, нет.

И как же она отличается от всех женщин, к которым он привык и которые всегда тщательно продумывают каждый свой жест, обязательно вкладывая в него скрытый подтекст.

— Правда, не все. Родители, сестра и лучшая подруга понимают, что я стану ходить на свидания, лишь когда буду к этому готова.

— А остальные?

— А остальным приходится объяснять, что мне это не интересно. — Она снова поморщилась. — Но при этом я понимаю, что они хотят мне только добра.

— Но ты все равно предпочитаешь сама выбирать, с кем тебе встречаться?

— Как и ты?

— Тебе повезло, что семья тебя понимает и не пытается давить, а у меня уже заканчиваются отговорки, почему я не могу ходить на мамины званые обеды.

— Но ты же актер! И притом талантливый.

Люк уже и не помнил, когда в последний раз встречал человека с таким развитым чувством юмора. И с которым было бы так легко и приятно разговаривать.

— Ты права, — усмехнулся он, — если я не в состоянии играючи выйти из такого положения, то и в кино мне играть больше не следует. — Люк почесал довольно вздохнувшую собаку. — Как ты и сказала, они хотят мне только добра. Хотят, чтобы я был счастлив. Вот только у разных людей разные представления о счастье.

— Так ты все еще тоскуешь по Флер? Извини, мне не следовало спрашивать, это не мое дело. Просто сделай вид, что я ничего не говорила.

— Ничего, все в порядке. — Разумеется, ей интересно, и, разумеется, она знает, как зовут его бывшую жену. За их историей не следил лишь ленивый.

— Нет, не в порядке, ты не обязан мне ничего рассказывать.

Но Люк вдруг с удивлением понял, что действительно хочет ей все рассказать. Ну, может, и не все, но хоть что-то. Чтобы по крайней мере один человек по-настоящему его понял. И Джесс даже не нужно напоминать о правилах и конфиденциальности, потому что, что бы он ей ни сказал, дальше нее это все равно не пойдет.

— Возможно. Но я точно знаю, что полтора года назад я относился к ней совершенно иначе. А теперь я ее больше не люблю. — Но почти и не ненавидит. Уже хоть что-то. — Наверное, я тоскую не столько по ней, сколько по женатой жизни. По близости.

— Да, это самое сложное, — кивнула Джесс, — просыпаться посреди ночи и понимать, что лежишь в огромной кровати. Одна.

Что ж, похоже, она действительно понимает.

— Все дело в мелочах. Ставишь чайник и вспоминаешь, что чай нужно наливать всего в одну кружку. Покупаешь субботним утром круассаны, и снова только на одного.

— Приходишь домой, а рассказать о прожитом дне некому, потому что, если звонить родным и друзьям, они сразу же поймут, что тебе плохо и одиноко, и расстроятся, если не смогут сразу же приехать тебя поддержать. А ты расстроишься, если они приедут, потому что ты уже давно взрослый человек и предполагается, что ты вполне в состоянии и сам со всем справиться.

Точно.

— А потом они звонят и зовут поужинать, сходить в театр или на открытие новой выставки, и ты приходишь и обнаруживаешь, что, кроме тебя, позвали еще того, с кем, по их мнению, ты перестанешь чувствовать себя одиноким.

— И ты изо всех сил стараешься быть вежливым, но от этого только чувствуешь себя еще более одиноким.

— Именно. — Подавшись вперед, Люк схватил ее руку. — Спасибо. — Такая теплая мягкая рука… Так и хочется поднести к губам и нежно поцеловать. Но что это с ним опять? Никому из них это не нужно. Она предлагает дружбу и взаимопонимание, которых ему так не хватает. Люк отпустил ее руку. — Ты не представляешь, как приятно встретить человека, который все это понимает.

— Ну почему же? Очень даже представляю.

— Я рад, что мы встретились.

— Я тоже. Но если бы еще полгода назад мне сказали, что я начну дружить со звездами большого экрана, я бы… — Джесс рассмеялась. — Я живу в совершенно ином мире.

— Времена меняются.

Джесс немного помрачнела.

— Не думаю, что я впишусь в мир Голливуда.

Ну конечно, при желании такая женщина впишется куда угодно. Но об этом сейчас лучше не говорить.

— В Голливуде жить не просто, и далеко не все отношения выдерживают такое давление. Я думал, что мы с Флер станем одной из тех немногих пар, что вопреки всему смогут любить друг друга, даже по полгода не видясь. Я любил ее и думал, что она любит меня. — Но он ошибся. И хотела она того, чего он не в силах был дать. Во всяком случае, не заплатив за это слишком высокую цену. И все из-за простой детской болячки… Каким-то образом эта деталь так и не попала в газеты и неустанно грызла его изнутри, заставляя едва ли не каждую секунду вздрагивать, что все это станет достоянием общественности, и ее отношение сразу же кардинально изменится. А следом за зрителями охладеют и режиссеры, и он больше никогда не сможет играть романтических главных героев. В пятидесятых актерам приходилось тщательно скрывать свою ориентацию, потому что в те годы гомосексуалисты и мечтать не могли о хороших ролях. Сегодня необычными сексуальными предпочтениями уже никого не удивишь и не испугаешь, но его проблема немного сложней…

— Мне жаль, что у вас не получилось.

— Мне тоже. Но теперь у нее есть другой. — Тот, кто смог дать ей то, чего она хотела. Именно поэтому он и узнал об измене.

Теперь вперед подалась Джесс и накрыла его ладонь своей ладонью.

— Извини, я не хотела напоминать о больном.

— Да ничего, просто немного грустно. Жаль, что все так получилось, но ничего с этим теперь не поделаешь. И я уже даже почти научился с этим жить. — Люк вздохнул. — Спасибо, что не стала меня жалеть.

— Жалость сложнее всего выдержать.

Похоже, она действительно все понимает. И сама пережила нечто подобное, но не стоит задавать лишних вопросов.

— Точно. — Если хочет, пусть рассказывает, а давить он не станет.

— Как же я ненавижу чужую жалость… Или когда, увидев тебя, знакомые переходят через дорогу, потому что не знают, что сказать при встрече. Потом они притворяются, что тебя не заметили, но я-то знаю, что они меня видели.

— После разрыва окружающие всегда принимают чью-то сторону. Друзей не всегда выбирают.

— Верно.

— Мне, конечно, любопытно, но я не стану тебя ни о чем расспрашивать.

— Спасибо.

Похоже, она все еще любит разбившего ей сердце парня. Может, они расстались совсем недавно? Сам он уже постепенно заставил себя разлюбить Флер, вот только одновременно с этим он эмоционально закрылся ото всех девушек, с которыми ему довелось с тех пор побывать на свиданиях. Или все дело в том, что он еще не встретил того, кто смог бы вновь научить его доверять?

Кого-то вроде Джесс. И Балу.

Так, хватит.

— Что ж, похоже, мне пора, — объявил он, когда его позвали обратно на репетицию. — Увидимся вечером.

— Хорошо. Балу, помаши Люку на прощание.

К его удивлению, собака села и подняла лап так, словно действительно с ним прощалась.

— Ничего себе. Это ты ее научила?

— Утром у меня выдалась свободная минутка.

— Умница, — объявил Люк, почесав Балу за ухом, и вновь посмотрел на Джесс: — А ты настоящий гений дрессировки.

— Это все Балу. Уговори режиссера, чтобы в следующем фильме и для нее нашлась роль. — Джесс игриво подмигнула. — А теперь иди, тебя уже ждут.

Вернувшись на репетицию, Люк строго-настрого запретил себе отвлекаться и полностью сосредоточился на работе, но во время очередного короткого перерыва к нему подошла Мими в купленных им дизайнерских туфлях, сменивших те, что пали в неравном бою с острыми собачьими зубками.

— Привет, — улыбнулся Люк, изо всех сил стараясь вести себя любезно. Им еще два месяца вместе работать, так что не стоит портить жизнь всей съемочной команде бесконечными склоками между главными актером и актрисой.

— Я подумала, может, поужинаем сегодня вместе?

Судя по надутым губкам, ужин — это далеко не все, что она предлагает. Черт, конечно, все знают, что у него никого нет, вот и лезут с дурацкими намеками. Но даже если бы он и искал сейчас отношений, Мими все равно совершенно не в его вкусе. Слишком уж она манерная и фальшивая. К тому же стоит им хоть раз сходить на свидание, как их фотографии уже на следующее утро украсят обложки тысячи журналов, а благодаря бывшей жене его личная жизнь и так слишком часто выставлялась напоказ.

— Извини, Мими, но вечер у меня уже занят. — Люк снова очаровательно улыбнулся, тщетно надеясь, что на этом все и закончится.

— Тогда завтра. Отметим первый день съемок.

— Извини, завтра возвращается тетя, и мне нужно вернуть ей Балу, подробно обо всем рассказав.

Ее улыбка сразу слегка увяла, а от глаз повеяло холодом.

— А, эта дворняга.

— Вообще-то Джесс думает, что это чистокровный лабрадор.

— Джесс? Девчонка на побегушках?

Люку сразу же захотелось вступиться за Джесс, но он резко себя одернул. Если Мими решит, что он предпочел ей Джесс, то наверняка всеми силами постарается испортить ей жизнь.

— Уверен, что не можешь изменить сегодняшние планы? — Огромные голубые глаза так и молили о свидании. — Даже ради меня?

— Извини, ничего не получится. — Вежливый твердый ответ и никаких объяснений, иначе она наверняка попытается продолжить разговор. — Как насчет кофе?

К счастью, Мими согласилась, и они пошли к остальной команде, где режиссер, Джордж, сразу же отозвал Люка на пару слов.

— Знаешь, Мими обычно встречается со своими главными партнерами по фильму.

Люк это отлично знал, но у него не было ни малейшего желания ходить с ней на свидания.

— Сейчас я не в том состоянии, чтобы встречаться с кем бы то ни было.

— Ну хоть одно свидание? Ради тишины и спокойствия.

Наверное, так действительно было бы проще для всех. Но сейчас он не готов к таким играм.

При этом Люк с необычайной отчетливостью понимал, что, если бы на месте Мими оказалась совсем другая женщина с мягким голосом, умными зелеными глазами и отличным чувством юмора, его ответ был бы совершенно иным.

— Я постараюсь убедить ее, что все еще не забыл Флер.

— Ладно, удачи тебе. — Джордж явно ни на секунду не верил в успех этой затеи.