Секрет моей любви

9 «ЦЫПЛЯТЫ»

— Думаю, надо пойти покормить зверюшек!

Рауль и Кончита пришли с утра к Саманте, как и договорились накануне. Саманта счастливо улыбалась, видя, как Кончита скачет по садовой дорожке.

— Каких же зверюшек, милая?

— Цыплятов!

— Цыплят. И еще индюшек, козочек, овечек и гусей. — В голосе Рауля звучала неподдельная нежность. — Пойдем, Саманта. Мы тебе все покажем. Кончита приберегла это от своего завтрака.

Малышка сжимала в кулачке большой кусок хлеба. Рауль повторил свои слова по-испански, и она энергично закивала, тряся золотистыми кудряшками, из которых немедленно выпали все заколки. Саманта протянула к ней руки.

— Позволь, я помогу…

Но девочка увернулась от нее, спряталась за ногу Рауля и недоверчиво глядела на Саманту немного исподлобья.

Еще слишком рано. Она просто не привыкла. Саманта знала, что это так, но обида и боль все равно терзали ее сердце.

— Дай-ка мне заколку, Саманта.

Рауль поставил на землю свой пакет с хлебом, нагнулся к девочке, собрал ее волосики вместе и мгновенно закрутил их в аккуратный хвостик, что свидетельствовало о большой практике в этом сложном деле. Девочка в ответ одарила его абсолютно солнечной улыбкой.

Через минуту они отправились в путь. Кончита ехала верхом на Рауле, ухитряясь еще и подпрыгивать у него на плечах.

— За птицами ухаживает специальный человек, так вот он сообщил, что у индюшек вылупились птенцы. Я решил, что Кончите захочется на них взглянуть.

Они шли среди виноградников и цветов, Кончита болтала ногами и использовала голову Рауля в качестве походного барабана. Наконец он подхватил ее и поставил на землю.

— Вот и они.

— Цыпляты…

Кончита в полном восторге ринулась в самую гущу перепуганных индюшат, производя среди них эффект маленькой бомбы. Саманта улыбнулась.

— Вся в меня. Такт и аккуратность… как слоник в посудной лавке.

Рауль улыбнулся в ответ.

— Всего лишь здоровый энтузиазм.

Смеясь, Рауль поймал Кончиту за руку и стал показывать ей, как правильно кормить индюшат — сначала кидать крошки дальше, а постепенно все ближе и ближе, чтобы птенцы успели привыкнуть. Вскоре пара самых отчаянных птенцов уже толкалась у ножек девочки.

— Привет, цыпляты…

— Цыплята!

— Я и говорю, цыпляты.

— Стой, не двигайся, малышка, будь очень осторожна.

Девочка превратилась в маленькую статую, шевелились только ее пальчики, крошащие хлеб.

Рауль с улыбкой протянул Саманте кусок хлеба.

Он прекрасен, подумала она, он прекрасен и добр к моей девочке.

Она пыталась понять испанскую речь, когда они с Кончитой сыпали зерно птицам и кормили остальных зверей в загоне.

Что-то привлекло ее внимание, что-то белое около клумбы.

— Глядите-ка, я нашла яйцо!

Саманта осторожно положила находку в чумазую ладошку своей дочери. Девочка в восхищении уставилась на яйцо.

— Оно тепленькое!

Рауль склонился над девочкой и мягко улыбнулся.

— Осторожно, оно очень хрупкое.

— Это тебе на завтрак, маленькая.

Саманта не могла отвести взгляд от лучистых глаз Кончиты.

— Да, да! Большое спасибо!

Саманта бросила на Рауля благодарный и теплый взгляд, но почти мгновенно отвела глаза. На секунду она представила невозможное: она, Кончита и Рауль вместе кормят «цыплятов», едят на завтрак свежие яйца и любят друг друга до конца дней своих.

Только этого никогда не будет, ибо Рауль считает ее мошенницей, обманувшей многих невинных людей, и к тому же виновницей смерти его младшего брата. Может быть, он и не против поцеловаться с ней пару раз, но никогда не позволит ей войти в его дом.

Мечта была прекрасна, действительность, как всегда, гораздо неприятнее. Еще недавно в планы Саманты входило как можно скорее увезти свою дочь отсюда… Из этого рая?

Все правильно, Рауль ведь предупреждал ее — будущее Кончиты здесь, и открывшаяся истина больно ранила сердце Саманты. Ее дочь счастлива здесь…

— А теперь мы идем в гости к Саманте!

Голос Рауля прозвучал совсем рядом, вернув ее к действительности, которая была совсем не так уж грустна. Даже наоборот. Кончита, издав боевой клич индейцев, кинулась бегом по дорожке. Рауль, подмигнув Саманте, ринулся за ней. Она слышала крик, смех, невнятную болтовню, опять счастливый детский смех и голос Рауля…

Я хочу быть с ним, вдруг отчетливо поняла она. Не только и не столько физически, нет. Иметь возможность опереться на его сильное плечо, поверить ему свои беды, обиды и боль, знать, что в его лице рядом с ней друг и защитник.

Усилием воли она удержала готовые пролиться слезы. Нельзя расслабляться. Жизнь ошибок не прощает, и слабостей тоже, не простит их и Рауль.

Уставшая после шумного купания в бассейне, Кончита почти мгновенно заснула в тени миндального дерева на лужайке, а Рауль присоединился к Саманте, задумчиво болтавшей ногами в теплой воде.

— Яйцо ей понравилось.

— Почти так же, как настоящий драгоценный камень.

— Она восторженная натура. И любопытная. Мне приходится многому учиться, чтобы поспеть за ней. Я уже неплохо разбираюсь в жуках, но червяки пока остаются для меня загадкой.

— А как насчет пчел, похожих на дирижабли? — с тревогой поинтересовалась Саманта, видя, как огромное полосатое и мохнатое создание берет курс прямо на нее. — Гудит, как реактивный самолет!

— Сиди спокойно, он тебя не тронет.

Секунду спустя громадный шмель вознамерился доказать ошибку Рауля и вошел в крутое пике. Саманта с воплем схватилась за руку Рауля, пытаясь увернуться… и через мгновение оба оказались в воде, хохочущие и фыркающие. Она поспешно кинулась к лестнице, чтобы выбраться, так как ей не понравилось уже знакомое исступление в его глазах.

Разумеется, он поймал ее прежде, чем она взялась за поручни…

Неожиданно Саманта услыхала чей-то голос. Они оба обернулись, причем Рауль все еще не выпускал ее талию. Возле бассейна стояла Мерседес.

Красавица-испанка не сильно изменилась за прошедшие годы. В последний раз Саманта видела ее в день похорон Карлоса — через неделю саму Саманту взяли под стражу…

Черные прямые волосы обрамляли бледное, почти не тронутое загаром лицо. На Мерседес были шорты и замшевая безрукавка, руки уперты в бедра, а в глазах — выражение холодного презрения. К изумлению Саманты, Рауль так и не снял руки с ее талии.

— Привет, Мерседес. Это Саманта, она…

— Вместо того, чтобы развлекаться с уголовниками, обратил бы внимание на свою племянницу.

Только по тому, как напряглась его рука, Саманта догадалась о его истинных чувствах. Голос же Рауля прозвучал совершенно спокойно.

— Кончита спит.

Раздался всплеск. Саманта обернулась и увидела девочку, постарше Кончиты, лет пяти, в розовом нарядном платьице, украшенном немыслимым количеством лент, бантиков и рюшечек.

Лусия собственной персоной. Девочка занималась тем, что целенаправленно спихивала ногой в бассейн все, что попадалось ей на пути: шезлонг, темные очки Саманты, полотенце, тапочки Кончиты, тарелку, кувшин с апельсиновым соком. Рауль рванулся к ней.

— Лусия, ради бога!

Мерседес с вызовом посмотрела на него.

— Не смей кричать на ребенка!

Девочка с истошным воплем кинулась прочь от Рауля, прижалась к ногам матери и заканючила:

— Не подходи ко мне! Мамулечка, спаси меня, мамулечка-а-а!

Саманта стояла, до глубины души потрясенная этой сценой. Рауль и Мерседес не сводили друг с друга глаз. Во взгляде женщины пылали ненависть и вызов, во взгляде Рауля — усталость, растерянность и беспомощность, да такие сильные, что Саманте немедленно захотелось обнять его, защитить.

Саманта тихонько выбралась из бассейна, не очень зная, что ей делать дальше, и боясь, как бы не проснулась Кончита, хотя Рауль и утверждал, что сейчас ее не разбудить и пушками. В этот момент Рауль прошептал:

— Забери Кончиту в дом!

Она осторожно подхватила маленькое теплое тельце, прижала к себе. Наконец-то моя дочь в моих объятиях, пусть даже по такому отвратительному поводу, счастливо думала Саманта, унося девочку. Она уложила ее в большое мягкое кресло на веранде и села рядом, буквально пожирая глазами любимое личико. Если бы не страх разбудить малышку, она покрыла бы поцелуями ее всю.

Через некоторое время Саманта решила выглянуть и узнать, что творится у бассейна. Рауль стоял над Лусией и строго говорил:

— Лусия, так вести себя нельзя!

Мерседес фыркнула в ответ:

— Она расстроилась, потому что ты забыл, что Кончита идет с нами к Марии на день рождения. Нам пришлось потратить время, чтобы зайти сюда, и теперь она пропустила выступление клоунов…

— Я говорил, что Кончита не пойдет. Ей это ни к чему, к тому же здесь ее мать…

В этот момент Кончита глубоко вздохнула и открыла сонные глазки. На несколько секунд Саманта превратилась в ледяную статую, но девочка вновь заснула, и Саманта продолжила наблюдение.

— Но ты обещал! Обещания нужно выполнять.

— Это было неделю назад, Саманта еще не появилась…

— Ты сказал, что она…

На этот раз Кончита окончательно проснулась и немедленно заревела в голос. Саманта пыталась успокоить ее, однако девочка не желала ее слушать. Рауль возник в дверях и подхватил малышку на руки.

— Она ничего не слышала, Рауль, она просто проснулась и заплакала.

— Ничего страшного, Саманта, она просто испугалась спросонья, увидев рядом с собой незнакомого человека.

Вот так. Испугалась собственной матери. У Саманты ослабели ноги. Ей очень хотелось расплакаться еще громче, чем Кончита.

Рауль ворковал с всхлипывающей и пыхтящей Кончитой, ловил губами ее слезы. А затем сделал вид, что собирается откусить ей носик и ушки. Слезы были немедленно забыты, всхлипывания уступили место радостному хихиканью.

Так просто! Если бы и она могла проделать все это. Но она нелюбима, она чужая! Я потеряла свое дитя, в тоске думала несчастная женщина. За что караешь, Господи…

Сможет ли она вернуть любовь Кончиты?

На пороге дома появилась Мерседес с крайне недовольным видом.

— День рождения, Рауль, мы должны идти…

— Я спрошу у нее.

Глаза Саманты полыхнули опасным огнем. Она не отпустит свою дочь с этой ненормальной бабой и ее кошмарной доченькой!

— Рауль! На два слова!

Он понял, что она хотела сказать.

— Не волнуйся, за рулем будет Химена, она и приглядит за Кончитой.

— Но…

— Доверься мне. Неужели я отпущу ее, куда не следует?

— Это ее не касается!

В голосе Мерседес звучала ярость. Говорила она по-английски — тоже, судя по всему, намеренно.

Рауль слегка — лишь самую малость — повысил голос.

— Она мать Кончиты! И имеет полное право знать, куда отправляется ее дочь.

— Да неужели! Эта женщина убила твоего брата, или ты забыл?!

Саманта похолодела, понимая, что Кончита все слышит. Рауль стремительно подошел к Мерседес и прошипел:

— Ни слова больше, или я дам волю собственной ярости! Сейчас я одену Кончиту, а ты подождешь ее в машине. Если она согласится ехать, то будет готова через пару минут. На этот раз ты далеко зашла, Мерседес. Слишком далеко! Когда приедешь, поговорим.

Саманта, обессилев, рухнула в кресло и уставилась пустым взглядом в стену. Он считает ее виновной в смерти брата и никогда не сможет простить, это же ясно, как ясно и то, что у нее нет и никогда не будет доказательств собственной невиновности. Ей хотелось кричать от бессилия. Он просто вежлив — как с Хименой, например.

— Рауль, я не хочу, чтобы она ехала!

— Зато я хочу. Мне надо поговорить с тобой, и как можно скорее.

— Но ты говорил, я смогу побыть с Кончитой…

— Да, но это было до этой сцены…

— Сцены? Больше похоже на Армагеддон!

— Ты преувеличиваешь, Саманта!

— Нет, если говорить о Кончите!

— Я должен уточнить кое-что. Праздник устраивают для детишек. Химена присмотрит за Кончитой. Что до Мерседес, то она кричит только на меня, на Кончиту — никогда.

— А Лусия?

— Лусию никто не интересует, кроме нее самой.

Она была потрясена таким отношением Рауля к собственной дочери.

— Рауль! Я не понимаю…

— Дай мне время, я все тебе объясню.

И он ушел с Кончитой, ласково шепча ей что-то, а затем привел ее, одетую в нарядное голубое платьице, и в его нежном взгляде явно сквозила гордость за девочку. Его девочку. Ее дочь.

Они вместе махали ей вслед и улыбались, но едва она скрылась из виду, с лица Рауля сбежала улыбка. Он вошел на веранду, тяжело опустился на софу и бросил мрачный взгляд на разгромленный бассейн, видневшийся сквозь открытую дверь. Саманта осторожно присела рядом, тронула его плечо рукой.

— Рауль, прошу тебя, не волнуйся. Я уверена, Кончита не слышала ничего, что ей не стоило бы слышать. Она заплакала… из-за меня.

— Но она могла слышать. Что ж, теперь ты уже не будешь считать это место раем. И знаешь, ты права.

Он поднял на нее глаза, в них были такие боль и усталость, что она, повинуясь исключительно инстинкту, взяла его голову обеими руками и прижала к своей груди. Ей было его жаль.

Пережитая сцена была отвратительна, и любой суд признает это. Однако теперь эта мысль не принесла радости. Она тихо гладила его темные спутанные волосы.

— Я не понимаю, если вы с Мерседес так ненавидите друг друга, то почему живете вместе? Вы же разведены, зачем превращать жизнь друг друга в ад?

Ответом был только горький и прерывистый вздох.

— Рауль, расскажи мне, я… я хочу помочь, если смогу!

Его рука судорожно вцепилась в ее плечо.

— Обними меня. Это действительно поможет.

Она так и сделала. Несколько минут они молчали, затем ей в голову пришла настолько шокирующая мысль, что она не выдержала.

— Когда ты навещал меня в тюрьме, за Кончитой приглядывала Мерседес?

— Химена. Но если бы я тогда признался в этом, ты закатила бы скандал. Ладно, пойдем уберем бассейн и выпьем по чашке чая. Я тебе все расскажу.

Они в полном молчании вытаскивали вещи из бассейна и раскладывали их на солнышке, затем вернулись в дом. Она с некоторой тревогой наблюдала, как он поднимается наверх, тяжело переставляя ноги, словно спит на ходу. Затем Саманта быстро вернулась в свою спальню, приняла душ и переоделась в футболку и легкую юбку, расчесала на скорую руку волосы и вышла в холл.

Он тоже переоделся, но настроение не улучшилось. Саманта быстро заварила чай и поставила чашки на столик перед софой.

— Садись. И рассказывай.

Он даже не удивился тому, что они сидят, как и прежде, тесно прижавшись друг к другу, и его рука лежит у нее на талии, а она склонила свою головку ему на плечо.

— Это началось давно. Ты ведь не дала мне шанса объясниться с тобой в день моей помолвки.

Дальше произошло нечто удивительное. Рауль нежно поцеловал ее в висок, а когда она, почти не дыша, вскинула на него изумленные глаза, мягко улыбнулся ей в ответ.

— Я ведь любил тебя, Сэмми. Очень любил.

— Тогда почему ты разбил мне сердце… и жизнь?

— Так было нужно.

— Рауль…

Его губы нежно, но властно прижались к ее губам. Это был задумчивый и тихий поцелуй, и она замерла, чувствуя, какое блаженство охватывает ее.

— Помнишь, как мы были счастливы. Мы любили друг друга каждый день и не могли дождаться следующей встречи. Ты в тот день была одета в джинсы и джинсовую рубашку, а волосы собрала в хвост, как сегодня в бассейне. Мы пришли к тебе…

— Не могу поверить, что ты это помнишь! Тогда я пожелала тебе спокойной ночи и заснула. А утром ты сказал, что у тебя дела на весь день и мы вряд ли сможем увидеться…

— А мне неожиданно позвонил отец. Оказалось, что он в Барселоне. Приехал по какому-то срочному делу. Мы договорились пообедать вместе. Он был чем-то встревожен, упомянул Альваресов. Наша семья уже много лет ведет дела вместе с этой семьей, я решил, что это из-за бизнеса.

— А это было из-за твоей женитьбы… Бож-же, прямо средневековье какое-то… Значит, это был брак по расчету?

— Не совсем так. Проблема была в том, что Мерседес, единственная дочь и наследница Мигеля Альвареса, попала в беду…

Саманта взглянула на него глазами, полными тоски и понимания.

— Она была беременна? От тебя?

— Нет. Не от меня. От одного туриста.

Саманта даже отшатнулась. В синих глазах зажглось понимание.

— Так, значит… Лусия — не твоя дочь?!

— Ну да. Мерседес было всего восемнадцать, она была необыкновенно хорошенькая… и не всегда благоразумная девушка. Их компания проводила время на Ибице — ты же знаешь, этот остров развлечений не так далеко отсюда. Ее соблазнил заезжий парень, после чего бесследно исчез, оставив ее «с подарком».

Саманту захлестывали негодование и ужас.

— Они заставили тебя жениться, чтобы скрыть позор? Как же ты согласился? Как ты мог, Рауль? Господи, не могу поверить, ведь я любила тебя, ты любил меня, и все это было растоптано ради какой-то молодой стервы, чтобы покрыть чужой грех… я не могу, Рауль! Ты просто крыса, жалкая крыса после этого! Пусти меня немедленно!

Она вырывалась, не помня себя, не замечая, что футболка задралась чересчур высоко, грозя полностью обнажить грудь. Рауль не выпускал ее. Он обхватил ее обеими руками, а ногой прижал ее брыкающиеся ноги к софе. Неожиданно он начал ее целовать. Некоторое время она яростно сопротивлялась, но потом затихла, замерла в его руках, поддалась его бешеным ласкам и ответила на поцелуи. Через мгновение она сама обнимала его за шею, прижавшись к нему всем телом, но неожиданная мысль словно ударила ее током.

— Погоди… Ты лжешь… Я не верю тебе! Я была там, я видела тебя, и еще праздничное меню… официант сказал… ведь все было известно заранее!

— Они все и подготовили заранее, решив мою судьбу еще здесь, на острове. Никто даже и в голове не держал, что я могу отказаться! У нас так не принято!

Она видела, как горят огнем желания его глаза, она боролась со своим собственным любовным голодом, она сходила с ума — и ненавидела этого человека. Рауль ди Аройя разрушил ее жизнь своим дурацким чувством долга. Прямиком отправил ее в руки Карлоса, грубого скота. Полтора года брака — словно в аду. Потом суд, чудовищное обвинение и два с половиной года тюрьмы. Два с половиной года разлуки с собственной дочерью!

О чем она думает?! Какая любовь? Какое доверие?

Ее глаза стали холодны как сталь, когда Саманта произнесла сквозь стиснутые зубы:

— Ладно, Рауль, попробуй вымолить себе прощение. Только старайся получше — потому что я собираюсь навсегда лишить тебя счастья быть приемным отцом Кончиты!