Секреты Штази. История знаменитой спецслужбы ГДР

Уголовный кодекс бывшей ГДР трактовал убийства, похищения людей, вымогательство, ограбление банков и поджоги как серьезные уголовные преступления. Однако если все эти преступления совершались под знаменем «антиимпериалистической борьбы», коммунистическое правительство Восточной Германии расценивало их совсем иначе. Более того, оно поручило Штази тщательно обучать террористов методике совершения убийств и нанесения увечий. Пределов вмешательства восточно-германского режима в террористическую деятельность просто не существовало, покуда оно могло быть идеологически оправдано.

Серия арестов, начавшихся 6 июня 1990 года, стала еще одним свидетельством морального разложения правительства ГДР, руководимого Эрихом Хонеккером и тайной полицией Эриха Мильке. Сыщики Народной полиции, работавшие теперь при новом, некоммунистическом, немецком правительстве, схватили десятерых бывших членов «Фракции Красная Армия», западно-германской марксистско-ленинской террористической группировки. Большинство из них происходили из семей, принадлежавших к высшему слою среднего класса Западной Германии. Начиная с 70-х годов «красноармейцы» занимались похищениями и убийствами немецких промышленников, банкиров и полицейских. Они убивали американских солдат, грабили банки, устраивал и взрывы на военных базах США. «Фракция Красная Армия» была самой безжалостной террористической группировкой, действовавшей в ту пору в Германии. Международные ордера на арест ее членов были выданы десятью годами ранее западногерманским генеральным прокурором.

Сюзанна Альбрехт была первой активисткой «Фракции», арестованной благодаря информации, поступившей от бывшего сотрудника 22-го управления МГБ ГДР. Альбрехт, которой в то время было 39 лет, находилась в розыске за соучастие в убийстве двух известных немецких бизнесменов, чиновника западногерманской прокуратуры и шести телохранителей. Дочь гамбургского адвоката, Альбрехт была близким другом семьи Юргена Понто, председателя правления «Дрезденского банка». В июле 1977 года она пришла к нему в его дом, находившийся неподалеку от Франкфурта. Понто ничего не заподозрил, открывая дверь своей виллы, зная, что это его знакомая. У него также не было оснований опасаться спутников Альбрехт, открывших огонь и убивших его прямо на пороге дома. Другими преступлениями, которые совершила Альбрехт, были убийства прокурора Зигфрида Бубака в апреле 1977 года и Ганса-Мартина Шлейера, президента «Ассоциации западногерманских промышленников». Шлейера похитили, продержали в плену шесть месяцев, а затем убили. Альбрехт также обвинялась в вооруженном нападении на генерала Александра Хейга в июне 1979 года. В то время Хейг, впоследствии ставший госсекретарем США, был командующим силами НАТО в Брюсселе. Он не получил никаких ранений, но его бронированный «мерседес» был поврежден так, что уже больше не подлежал ремонту.

В конце июня 1990 года были арестованы девять других «красноармейцев». Однако троих из них власти были вынуждены отпустить.

В числе арестованных были 38-летний Вернер Лотце — подозреваемый в убийствах офицера полиции, промышленника и дипломата; 31-летний Хеннинг Беер, разыскивавшийся за участие в вооруженном нападении на базу ВВС США; Зигрид Штернебек, сорока одного года, 40-летняя Зильке Майер-Витт, и 36-летняя Моника Хельбинг — последние трое подозревались в убийствах Понто и Шлейера, — а также 46-летняя Инге Вит, обвинявшаяся в убийстве президента верховного суда Западного Берлина Гюнтера фон Дренкманна в 1974 году. Лотце получил 9-летнее тюремное заключение.

Арестованных «красноармейцев» допрашивали следователи федеральной криминальной полиции и прокуратуры. В конечном итоге дознавателям удалось получить доказательства чудовищного альянса террористов из «Фракции Красная Армия» с правящим режимом ГДР. О его существовании западногерманские власти стали подозревать еще в конце 1980-х годов. Это подтвердилось информацией, полученной во время допросов перебежчиков из числа бывших сотрудников МГБ ГДР. Однако власти Восточной Германии упорно отрицали свою связь с террористами из ФРГ. Теперь же, хотя многие из подозреваемых террористов-«красноармейцев» отказывались давать показания, свою эффективность продемонстрировал новый закон о главных свидетелях обвинения, согласно которому обвиняемым могли смягчить меру наказания за содействие федеральному суду в качестве свидетеля.

Столкнувшись с угрозой пожизненного заключения, большинство арестованных последовало примеру Лотце и заговорило.

Летом 1990 года, когда были произведены первые аресты, власти поверили в то, что Штази, действуя по указке руководства СЕПГ, не совершала больше ничего, кроме предоставления новых документов и прибежища членам «Фракции», желавшим отойти от террористической деятельности. «Удалившиеся на покой» террористы первоначально настаивали на том, чтобы им предоставили возможность жить в своей родной стране, а не где-нибудь за границей наподобие стран Ближнего Востока. Кроме того, ГДР представлялась активным членом «Фракции» более безопасной страной для тех, кто был выпущен под залог и кто уже находился в эмоционально неустойчивом состоянии. Если бы последних отпускали в какое-нибудь отдаленное государство, они могли бы поддаться искушению и сдаться представителям дипломатических представительств ФРГ.

Более десяти лет «пенсионеры» «Фракции» находились под опекой не больше не меньше как самого полковника Харри Даля, главы антитеррористического управления МГБ ГДР. Долгие годы он вместе со своими подчиненными предоставлял убежище, а также всячески обхаживал самых отъявленных международных террористов, среди которых были Карлос и главный организатор кровавой бойни на Мюнхенской олимпиаде Абу Дауд.

Конечно же, Даль был не единственным опекуном террористов. Он выполнял приказы генерал-полковника Герхарда Найбера, заместителя министра госбезопасности ГДР, курировавшего работу семи главных управлений МГБ, в том числе и того, которое «занималось» людьми, пытавшимися бежать из ГДР. Найбер, в свою очередь, действовал от имени Эриха Мильке и высшего руководства Восточной Германии.

На совести Найбера также предоставление в 1983 году убежища террористу-неонацисту Одфриду Хеппу. Хепп бежал в ГДР после того, как устроил взрывы автомобилей, принадлежавших американским солдатам (никто из которых, к счастью, не пострадал), и совершил ряд ограблений банков, принесших ему 600 тысяч немецких марок (261 тысячу долларов США).

Офицеры Штази, первыми допросившие Хеппа, сначала хотели выслать его на Запад. Генерал Найбер решительно отверг это предложение. Хепп рассказал следователям МГБ ГДР о своих контактах с правыми экстремистами. Сообщенная им информация помогла восточно-германским контрразведчикам получить наиболее полное представление о деятельности неонацистов ФРГ. В июле 1983 года Хеппу разрешили вылететь в Сирию. Позднее он был арестован в Париже, выслан в Западную Германию и получил 15-летний срок тюремного заключения.

Анархисты Штази

Отношения между Штази и «Фракцией Красная Армия» завязались в марте 1978 года после того, как интенсивные действия западногерманской полиции закончились рядом арестов, вынудивших остальных террористов бежать из Западной Германии. Когда нескольким террористам удалось скрыться в Париже, Инге Вит решила направиться в ГДР. Пересечь восточно-германскую границу оказалось не слишком сложным делом. Западногерманские власти не проверяли никого, кто следовал на Восток, поддерживая миф о свободном передвижении по всей Германии. Это действительно был миф, поскольку въездной контроль со стороны коммунистической ГДР был самым строгим в мире.

Вит прибыла в Восточную Германию через КПП в Лауэберге, примерно в 25 милях к юго-востоку от Гамбурга, вооруженная пистолетом. Здесь она попросила разрешения переговорить с представителем Штази и была задержана до прибытия полковника Даля из Берлина. Даль переговорил с террористкой и получил разрешение от генерала Найбера впустить ее в ГДР. Вит несколько дней провела в качестве гостя МГБ ГДР на вилле под Берлином. Затем она вылетела в Южный Йемен, где многие члены «Фракции Красная Армия» проходили обучение в лагерях, созданных разведчиками Южного Йемена и Организации Освобождения Палестины. Авиабилет она получила от сотрудников Штази. Вит продолжала поддерживать контакт с Далем и впоследствии принимала участие в расселении «пенсионеров» «Фракции», членом которой она стала в 1983 году.

18 апреля 1991 года прокурор Александр фон Шталь приготовился к решительным действиям. Основываясь на заявлениях беглецов — бывших сотрудников Штази и находившихся в заключении террористов, а также на обнаруженных в Восточном Берлине досье МГБ ГДР, фон Шталь выдал шесть ордеров на арест по обвинению в подстрекательстве к предумышленному убийству и терроризму.

Пять дней спустя, 23 апреля, детективы из федерального криминального ведомства, разместившегося в восточной части Берлина, получили еще пять ордеров на арест. Кроме Найбера и Даля они арестовали Гюнтера Йекеля — бывшего полковника МГБ и заместителя главы антитеррористического управления; Герхарда Пломанна — бывшего подполковника, ведавшего кадрами в аппарате МГБ; бывшего майора Герда Займзейля из антитеррористического управления, опекавшего по приказу руководства «пенсионеров»-«красноармейцев». Шестой ордер «предназначался» главе МГБ ГДР Эриху Мильке, помещенному впоследствии в берлинскую тюрьму Плетцензее, в которой тот содержался с зимы 1990 года, будучи обвиненным в двух убийствах. Седьмым подследственным стал бывший подполковник Гельмут Фойгт, который более десяти лет обучал и всячески опекал западногерманских террористов. Ему удалось бежать в Грецию, где он и был арестован в 1994 году. Его выслали в Германию, где осудили и на 4 года отправили за решетку.

Особенно ужасным было участие бывших офицеров Штази в деятельности тренировочных лагерей «Штерн-1» и «Штерн-2», где членов «Фракции Красная Армия» обучали пользованию противотанковыми гранатометами, оружием и обращению со взрывчатыми веществами. В этих лагерях инструкторы МГБ — специалисты-взрывотехники демонстрировали им действие гранатометов, оснащенных лазерным прицелом, который приводился в действие при помощи батареек и предназначался для более точного поражения движущихся целей. Соприкосновение цели с лазерным лучом приводило к детонации взрывного устройства.

30 ноября 1989 года снаряд, содержавший около шести килограммов взрывчатки, пробил бок бронированного «мерседеса», в котором находился Альфред Херрхаузен. 59-летний глава «Дойче-банка», один из блестящих западногерманских предпринимателей и главный советник Гельмута Коля, был убит. Террористы использовали тот же самый гранатомет, обращению с которым специалисты из Штази обучали террористов-«красноармейцев». Выстрел был произведен с мотоцикла, стоявшего на обочине дороги неподалеку от дома Херрхаузена в Бад-Хомбурге, близ Франкфурта, на том единственном отрезке пути, по которому Херрхаузен обычно ездил в свой франкфуртский офис.

Заряд был настроен и установлен таким образом, что подобно противотанковому снаряду пробил правую заднюю дверь автомобиля и, взорвавшись в салоне машины, выбил все четыре бронированные дверцы.

Ответственность за случившееся взяла на себя «группа Вольфганга Беера», сообщившая об этом в своем письме в полицию. В письме содержалось также изображение пятиконечной звезды, внутри которой были нарисованы автомат и буквы RAF (Роте Армее Фракцион). Это был логотип «Фракции», употреблявшийся в тех случаях, когда террористы брали на себя ответственность за совершенные ими силовые акции.

Вольфганг Беер, террорист «Фракции», в 1980 году погиб в автокатастрофе. Его брат Хеннинг вскоре после этого появился в Восточной Германии и сделал признание о своей причастности к «Красной Армии».

Меньше чем через год «Фракция» нанесла новый удар. Ее очередной жертвой стал Ганс Нойзель, 63-летний статс-секретарь западногерманского министерства внутренних дел, отвечавший за вопросы внутригосударственной безопасности. 27 июня 1990 года мощный реактивный снаряд пробил правый борт бронированного «БМВ», когда тот сворачивал на автобан близ Бонна. Нойзель в тот день дал выходной своему шоферу и сел сам за руль — это и спасло ему жизнь. Он получил лишь незначительные ранения. Террористами был использован точно такой, как в случае с Херрхаузеном, гранатомет с лазерным прицелом, И снова ответственность за нападение взяла на себя «Фракция Красная Армия».

Специалисты из Штази обучали террористов обращению с таким оружием, как 9-миллиметровый автомат «хеклер-энд-кох» западногерманского производства, а также с автоматической винтовкой «G-З» — стандартным оружием армии ФРГ; американским револьвером «Магнум-357» «смит-энд-вессон» и советским автоматом Калашникова АК-47. За стрелковой подготовкой, проходившей в марте 1981 года, последовала практика — «красноармейцы» учились обращаться с советским гранатометом РПГ, долгое время являвшимся излюбленным оружием террористов во всем мире. На допросах, проводимых сыщиками федерального криминального ведомства, бывший майор Штази Ганс-Дитер Гаудих рассказал о том, что на этих практических занятиях они как-то поместили в «мерседес» манекены из набитой опилками ткани и немецкую овчарку — инструкторы хотели максимально приблизить учебную ситуацию к реальной, боевой. Три залпа из РПГ-7 разорвали манекены и собаку в клочья.

Помимо этого, «практикантов» обучили закладке бомб и объяснили наиболее уязвимые для взрывов места у автомашин. И, наконец, террористы из «Фракции Красная Армия» научились тому, как изготавливать взрывчатку из лекарств, продающихся в любой аптеке. Взрывчатку закладывали в огнетушители, которые помещали под передними и задними автомобильными крыльями и взрывали. По словам Инге Вит, эти занятия проходили в марте 1982 года.

Пять месяцев спустя, 31 августа 1981 года, была взорвана бомба перед Европейской штаб-квартирой ВВС США, находившейся юго-западнее немецкого города Рамштайна. Взрыв прогремел в семь часов утра, когда персонал только начал прибывать на базу. Ранения получили двадцать человек, в числе которых были бригадный генерал Джозеф Мур, заместитель начальника оперативного штаба и офицер штаба подполковник Дуглас Янг. Эксперты федерального агентства по расследованию уголовных преступлений установили, что бомба была «вполне профессионально» заложена в автомобиль марки «фольксваген». Еще одна бомба находилась в другом автомобиле, но не взорвалась. Через два дня после взрыва западногерманское информационное агентство ДПА получило письмо от «Фракции Красная Армия», в котором сообщалось, что взрыв осуществило «подразделение Команды Зигурда Дебуса». Дебус был членом «Фракции», умершим в гамбургской тюрьме в апреле 1981 года в результате голодовки.

Нападение на командующего армией США

Утром 15 сентября 1981 года генерал Фредерик Крезен, командующий войсками США в Европе, и его жена Ровена ехали в своем бронированном «мерседесе» по автобану № 37 посреди живописной долины реки Некар. Две недели назад полиция известила его о том, что он включен террористами в список будущих жертв. Немцы настояли на том, чтобы генерал стал ездить в бронированном автомобиле — в том самом, в котором сейчас чета Крезенов направлялась в Гейдельберг. Террористы из «Фракции Красная Армия» — Кристиан Клар, Гельмут Поль и Ингрид Якобмайстер — расположились на склоне холма, как раз под руинами древнего гейдельбергского замка. С этого тщательно выбранного места примерно в 70 метрах от дороги, среди пышного смешанного леса из дубов, берез и сосен, открывался прекрасный вид на дорогу и переключавшийся вручную светофор. Место это, обычно заполненное многочисленными любителями спортивного бега, в это утро было практически безлюдным. Поэтому никто не заметил четвертого террориста, Адельхайд Шульц — наблюдателя. Увидев приближающийся «мерседес» генерала Крезена, Шульц нажала кнопку светофора, переключив его на красный свет, и ушла прочь.

Водитель немецкой полиции снял ногу с педали тормоза и автомобиль медленно двинулся вперед. Он проехал примерно метр от линии остановки, когда в 7 часов 17 минут утра Клар произвел выстрел из гранатомета РПГ-7. Снаряд влетел в салон машины и взорвался, однако вместо того, чтобы вонзиться в ту часть, где находятся места пассажиров, он отлетел вправо и вылетел через то место, где находится автомобильное крыло. Часть бронированной крышки багажника прижало к заднему окну. Заднее сиденье приняло на себя все металлические осколки и защитило генерала и его жену от взрыва. Планы нападавших начисто перечеркнуло то обстоятельство, что автомобиль проехал немного вперед, за пределы той самой точки, где, по их предположениям, он должен был остановиться. Пока Клар нацеливал гранатомет, Поль зарядил гранатомет еще раз. Клар снова нажал на курок, но промахнулся. Снаряд разорвался на улице позади автомашины. Супруга генерала мгновенно сообразила, что к чему. «Нужно вылезать отсюда, — произнесла она. — Машина все еще едет?» Ее муж тут же нажал на акселератор и сбросил скорость, и тем самым несомненно спас им обоим жизнь. Террористы тем временем зарядили гранатомет в третий раз и приготовились к новому выстрелу.

Клара и Шульц, которым во время описываемых событий было соответственно 28 и 26 лет, арестовали в 1982 году. 37-летний Поль — в ту пору самый старший среди своих сообщников — был арестован в 1984 году; а 27-летняя Якобмайстер — в 1986 году. Их всех приговорили к пожизненному заключению. Клар не сообщил ничего о своей деятельности в рядах «Фракции Красная Армия». Однако спустя примерно четыре года его бывшие товарищи, желая добиться смягчения приговора для себя, рассказали, что Клар под руководством экспертов из Штази три дня практиковался в обращении с гранатометом советского производства. Обучение проходило на строго засекреченной базе МГБ ГДР, именовавшейся «Объект-74», в Бризене — буколическом местечке в 40 милях к юго-востоку от Берлина. В соответствии с совершенно секретным документом Штази, родившимся в недрах 22-го управления и датированным 25 мая 1987 года, «Объект-74» — это та Же самая база, где под руководством специалистов МГБ и служащих охранного полка имени Дзержинского проходили обучение члены ООП и террористы из стран Ближнего Востока и Латинской Америки.

Показания бывших «фракционеров» и специалистов из Штази сходились практически во всем, за исключением одной детали: даты, когда проходило обучение. Бывшие террористы настаивали на том, что оно имело место в 1981 году. Бывшие офицеры Штази настаивали на том, что это происходило годом позже, с середины февраля по середину марта 1982 года, то есть несколько месяцев спустя после нападений на военную базу в Рамштейне и на генерала Крезена.

Чтобы доказать это, они предъявили следствию регистрационную книгу с «Объекта-74». Эксперты Б КА объявили сделанные в ней записи подделкой. «Причем подделкой неумной», — прокомментировал это один из чиновников. Например, рядом с именами некоторых офицеров Штази перечислялись их звания, к которым они были представлены после 1982 года. Инге Вит продолжала настаивать на своем, повторяя что в 1982 году она уже находилась в Южном Йемене.

Последнее убийство

Когда стало известно о связях Штази с «Фракцией Красная Армия», новый террористический акт подтвердил в очередной раз бессилие западногерманских служб безопасности. 31 марта 1991 года в 11.30 вечера Детлев Роведдер, известный немецкий предприниматель, вошел в кабинет, расположенный на третьем этаже его собственного дома в Дюссельдорфе. Комната освещалась лишь стоявшей на письменном столе лампой с лампочкой мощностью в 25 ватт. Вторая лампочка перегорела чуть раньше. Проверив авиабилет на рейс, которым он завтра собирался вылететь в Берлин, Роведдер вернулся к своему портфелю, стоявшему на столе возле окна. Когда он собрался войти в смежную комнату — спальню, — его спина оказалась обращенной к окну и его фигуру (его рост составлял 6 футов 3 дюйма) можно было увидеть снаружи лишь как неясный силуэт. В этот момент раздались два выстрела. Первый угодил Роведдеру в спину, разорвав трахею и аорту. Вторая пуля пролетела мимо, однако упавший на пол промышленник был уже мертв. Его жена Хергард, услышавшая шум, подумала, что взорвалась электрическая лампочка, которую вкручивает ее супруг. Всегда немного опасавшаяся всяческих «электрических штук», она встала с постели, чтобы посмотреть, не нужна ли мужу какая-нибудь помощь. Когда она вошла в кабинет, неизвестный убийца увидел в окне; еще один силуэт и выстрелил в третий раз, ранив свою жертву в левую руку.

Роведдер был председателем «Ведомства по опеке» — правительственного учреждения, созданного в целях приватизации бывшей государственной собствен_: ности в Восточной Германии, включавшей в себя 8000 промышленных предприятий. Прежде чем передать их в руки новых покупателей-собственников, ведомство должно был осуществлять руководство их деятельностью. Однако многие из них после 40 лет правления коммунистического режима находились в столь плачевном состоянии, что Роведдеру пришлось закрыть сотни из них. Последовавшая за этим безработица стала настоящей манной небесной для коммунистов, раздосадованных утратой власти и отчаянно пытавшихся сохранить свою былую популярность, — теперь им снова предоставлялась возможность сослаться на «бессердечность» капитализма. Роведдер сделался их любимым мальчиком для битья. Официальная газета коммунистов «Нойес Дойчланд» сравнивала «Ведомство по опеке» с «костлявой рукой голода, смыкающейся вокруг горла трудящихся». Таким образом Роведдер, попавший в полицейский список тех лиц — госчиновников, — жизнь которых может оказаться под угрозой, стал потенциальной жертвой террористов из «Фракции Красная Армия».

Оружием, которое использовали убийцы, была винтовка «G-З», стандартное автоматическое оружие, стоящее на вооружении западногерманской армии. Это было то самое оружие, из которого 13 февраля 1991 года было произведено более ста выстрелов в здание посольства США в Бонне-Мелеме. Хотя несколько пуль и залетели в окна, жертв, к счастью, не оказалось. Ответственность за нападение взяла на себя «Фракция Красная Армия», так же как и за убийство Роведдера.

Детективы сообщили, что убийца Роведдера, очевидно, был «прекрасно обученным стрелком», поскольку попал в затененную, неясную цель с расстояния около 70 ярдов (20 метров). «G-З» была той самой винтовкой, обращению с которой эксперты Штази обучали террористов из «Фракции Красная Армия». Тем не менее следователям так и не удалось установить личность убийцы. Они предположили, что «Фракции» помог некий агент Штази, работавший в фирме, которая устанавливала пуленепробиваемое стекло в окна первого этажа принадлежавшего Роведдеру дома. Специалисты по безопасности, очевидно, предполагали, что на третьем этаже специальное стекло не нужно.

Полицейские, специально занимавшиеся деятельностью «Фракции», в конечном итоге установили, что убийца Роведдера — представитель «третьего поколения» «фракционеров». К первому относились так называемая «банда Бадера-Майнхоф», получившая свое название по имени обоих главарей — Ульрике Майнхоф и Андреаса Бадера, активно действовавшая в 70-е годы. Бадер и Майнхоф были арестованы и получили пожизненные сроки заключения. Бадер умер в результате голодовки протеста, а Майнхоф повесилась в своей тюремной камере. «Красноармейцы», активно действовавшие в 80-е годы, и те из них, кто «выйдя на пенсию» поселился в ГДР, принадлежали ко «второму поколению».

Первые два поколения террористов «Фракции» любили поиздеваться над полицией. Они намеренно оставляли на месте преступления улики, свидетельствовавшие о том, что там побывали именно они, «красноармейцы». Кристиан Клар зашел, например, настолько далеко, что оставил свои отпечатки пальцев на гранатомете советского производства после покушения на генерала Крезена. Однако после убийства в 1985 году предпринимателя Эрнста Циммермана, председателя фирмы «Мотор унд Турбинен Унион», связанного с оборонной промышленностью, представлявших ценность для следствия улик обнаружено больше не было.

Гневные упреки со стороны левых борцов за гражданские права в адрес «Растерфандунг» — контрразведывательной организации, созданной БКА, — серьезно мешали работе следователей. «Растерфандунг» использовала в своей работе специальные досье на потенциальных террористов и следственные методики, сходные с теми, что применяются в США для борьбы с распространением наркотиков. Например, известно что «банда Бадера-Майнхоф» и террористы «Фракции» «второго поколения» имели обыкновение снимать жилые помещения (квартиры и дома) в качестве своих тайников и укрытий — как правило на три месяца вперед с выплатой аванса.

Они также питали слабость к быстроходным и дорогим автомобилям — таким как «мерседес», «порше» и «БМВ», за которые рассчитывались деньгами, которые добывали при ограблении банков. Полиция получала обычно информацию о тех, кто ведет себя подобным образом, и либо устанавливала за ними скрытое наблюдение, пока не удостоверялась в том, что набирала достаточно свидетельств для ордера на арест, либо решала, что оснований для дальнейшей слежки нет. Общественное давление на следователей федеральной криминальной службы из-за деятельности «Растерфандунга» сделалось настолько сильным, что в 1981 году принудило к отставке Хорста Херольда с поста президента «Бундескриминальамта». Его обвинили в «излишне ревностном отношении» к сбору и компьютерной обработке информации о потенциальных террористах — по мнению левых и либералов, это сильно ущемляло «гражданские свободы личности». Однако ни разу не было возбуждено ни одного дела по ошибке полиции в отношении невиновных граждан, в то время как сотрудниками «Растерфандунг» было поймано немало опасных террористов.

Принимая во внимание изящество, с каким убийцы — «красноармейцы третьего поколения» — ускользали от рук властей, напрашивается вывод о том, что они явно получали квалифицированные советы, касавшиеся тайных операций и методов безопасности, практиковавшихся агентами разведывательных служб. Очень похоже на то, что и в этом их учителями были специалисты из Штази. Однако несокрушимых свидетельств того, что подобное обучение велось в ГДР, не существует. Тем не менее абсолютно такая же подготовка проводилась в Африке, на Ближнем Востоке и в Латинской Америке в течение двадцати лет главным управлением «А», руководимым генерал-полковником Маркусом Вольфом. Третий отдел этого управления особенно активно действовал в Южном Йемене, где какое-то время проживали террористы из «Фракции Красная Армия». Контрразведчик Райнер Виганд, тайно боровшийся с террористами, рассказывал, что когда он побывал в резидентуре главного управления «А» в Адене, то слышал разговоры офицеров об их контактах с немецкими экстремистами. Офицеров Вольфа также использовали для того, чтобы рассеивать любые подозрения властей ФРГ в том, будто беглецы из «Фракции» проживают в Восточной Германии. Как-то раз офицеры Штази привезли Сюзанну Альбрехт в Аден и возили ее по всему городу, чтобы убедиться, что ее видели возле посольства ФРГ и представительств западных стран. Штази было известно, что западные немцы постоянно прочесывают весь город в поисках знакомых лиц.

Вольф упорно отрицал, что ему что-либо известно о контактах Штази с террористами «Фракции Красная Армия». Однако Виганд опроверг слова Вольфа, утверждая, что «такого абсолютно не могло быть, что Вольф об этом не знал, и более того, почти все Политбюро также знало об этом».

В докладной записке, подготовленной для руководства сил безопасности Западной Германии вскоре после своего бегства из ГДР, Виганд писал:

«Хонеккер и Мильке — не единственные лица, ответственные за поддержку террористов. К этим делам имел отношение также и секретарь ЦК СЕПГ по вопросам государственной безопасности Эгон Кренц и все секретари окружных партийных организаций, поскольку им подчинялись руководители окружных управлений МГБ ГДР. Этот факт подтверждает неискренность Кренца, заявившего, что ему ничего не было известно о связи МГБ с террористами. Герр Кренц знал обо всех решениях, которые принимал Хонеккер, в том числе и тех, что касались помощи террористам из „Фракции Красная Армия“. На МГБ возлагалась обязанность выполнять политические решения, принятые на высшем уровне руководством СЕПГ — Хонеккером, Кренцем, Аксе ном и Кляйбером. Я бы сделал акцент на Кляйбере, принимая во внимание его особую роль в качестве эмиссара во всех сделках со странами Ближнего Востока, с главами правительств и политических партий арабского мира».

По словам Виганда, террористы из «Фракции» отнюдь не были случайными «незаконными нарушителями границы». Напротив, предоставлявшийся им приют и обучение были результатами преднамеренных политических решений руководства ГДР и СЕПГ и их связей с ООП, а также с правительствами Южного Йемена, Ливии, Эфиопии, Сирии и Ирака. Виганд оказался прав, 5 апреля 1979 года генерал-майор Вернер Ирмлер представил Эриху Мильке рапорт, в котором подробно сообщил о деятельности террористов, проживавших в ГДР. Мильке сделал с этого рапорта всего лишь восемь копий, одну из которых отослал Маркусу Вольфу. Документ содержал в себе столь щекотливую информацию, что получил гриф «совершенно секретно». Список лиц, которым надлежало с ним ознакомиться, составил сам Мильке. Имя Вольфа в нем стояло под номером три.

В докладной упоминались имена Инге Вит, Ингрид Зипман и Регины Николаи как лиц, «проживавших в секретном здании МГБ с 28 июня по 12 июля 1978 года». После этого их переправили в Багдад «под оперативным контролем» — что означало, что офицеры Штази сопроводили эту троицу до самой иракской столицы, где, по словам террористок, находилась их «оперативная база». МГБ ГДР чувствовало себя обязанным оказать женщинам-«красноармейцам» особую охрану, поскольку незадолго, до этого болгарские власти арестовали нескольких террористов, которым было позволено бежать через Восточную Германию после того, как они освободили из западногерманской тюрьмы убийцу Тилле Мейера. Болгары передали этих «деятелей» западноберлинской полиции.

Все террористы из «Фракции Красная Армия» в конечном итоге были осуждены и приговорены к тюремному заключению на сроки от семи лет до пожизненного.

20 апреля 1998 года боннское представительство британского информационного агентства «Ройтерс» получило анонимное восьмистраничное послание. Оно содержало в себе привычный набор левацко-анархистской риторики в типичном для «Фракции Красная Армия» духе и не включало в себя ни единого слова раскаяния в убийствах и прочих злодеяниях, совершенных этой террористической группировкой. Оно заканчивалось следующими словами: «Сегодня мы почти вплотную подошли к осуществлению нашей цели. Городская партизанская группа в лице „Фракции Красная Армия“ ныне уже является историей». Послание было украшено изображением пятиконечной звезды над нарисованным автоматом — эта эмблема «Фракции Красная Армия» всегда помещалась на посланиях террористов в средства массовой информации после совершенного ими убийства или взрыва. Эксперты БКА (федерального агентства уголовной полиции) удостоверили ее подлинность. Немецкие газеты процитировали слова Хорста Херольда, бывшего главы БКА, сказавшего следующее: «Этим заявлением „Фракция Красная Армия“ фактически воздвигла себе надгробный памятник».