Секреты внешников (СИ)

Глава 23. Четыре часа назад

— На кого работаешь? — задал первый вопрос мужчина в чёрной одежде, даже его лицо скрывала небольшая полумаска, остальную часть лица закрывала борода.

Грин посмотрел на него, и шутить на тему «Зорро» мигом расхотелось. Ситуация не располагала. Особенно ему не понравилось, то, что «человек в чёрном» был без бронежилета в отличает от остальных мужчин в комнате, да и к тому же был без оружия. Если конечно не считать оружием трость, небрежно прислонённую к креслу, в котором тот сидел. Похоже, он был уверен, что находится в безопасности, или был так силён, что мог позволить себе не бояться.

— Ни на кого. — ответил Грин. — На себя.

Босс, а похоже это был именно он смерил его долгим взглядом.

— Спрошу по-другому. — сухо сказал он. — На кого работал в Улье?

— Ни на кого. — так же просто ответил Грин.

Такой ответ обескуражил начальника, он нахмурился, а затем повернул голову и посмотрел за сидящую за этим же столом девушку. Темноволосая, с незапоминающимися чертами лица, в лёгком бронежилете поверх какой-то кофты-толстовки.

Та посмотрела так же недоумённо, но кивнула.

— Так… Чьи поручения, приказания, или просьбы ты выполнял в Улье?

— Ничьи. — снова ответил Грин. — Хотя нет. Были несколько человек, с которыми я общался или так, обменивался фразами. Их просьбы и выполнял — ну там флягу передать, помочь рюкзак одеть, едой поделиться, руку пожать.

Собеседник Грина посмотрел на него тяжёлым взглядом. Атмосфера за столом сгущалась. Все молчали.

— Имена, словесные портреты.

— Баклан, Чучело, Велик, Карась, Хомяк, Коп…

— Достаточно. — отрезал собеседник. — Кто крестил? И чем занимался до Улья? Сейчас чем занимаешь?

— Сам. Со слов Хомяка. А занимался — преподаванием, сейчас — ничем. Ищу пожрать, и споранов.

Молчание.

— Сколько в Улье?

— Около недели.

Человек отвёл взгляд уже не с раздражением, а некой усталостью, глянул ещё раз на соседку, и задумчиво посмотрел перед собой. Ещё один человек — горбоносый, худощавый и среднего роста мужчина, который не вызывал никакого опасения вздохнул и явно принялся что-то подсчитывать в уме. Ещё одна девушка с рыжими волосами посмотрела на Грина с некоторым сочувствием, а ещё один мужчина с усталым и замученным лицом только медленно выдохнул. Батя, стоявший тут же никак не прореагировал, а Грин так и остался стоять, хотя уже умаялся стоять.

— Гроб, а чего мы парня мучаем? — спросила рыжая. — Поспешили. Дали бы хоть отдохнуть, хоть полчаса.

Грин был уже не в том возрасте, чтобы зваться парнем, но ему было приятно.

— Да. — отстранённо кивнул Гроб. — Я поспешил. Следовало с начала Бате поработать… Ты как себя вообще чувствуешь?

Последний вопрос уже относился к Грину.

— Помят немного. — ответил тот.

— Ушиб или трещина в рёбрах, две рваные раны на одной руке, куча ушибов по всему телу, повреждена одна нога, ожог от электричества на правой ладони. — отрапортовал Батя.

— Тогда отведи к доктору. Пускай займётся сразу. Скажи — как своим… — Гроб перевёл на него взгляд. — Да, Батя, как ты всё объяснишь?

— Он видел Мосфета. — пожал плечами Батя. — А что до остального, ты бы сам не поверил, пока не проверил.

— Мосфета? Батя… С этого и следовало начинать.

— Копа мы привезли, за Бакланом и его Санчо Пансэ уже выехали. Про тех двоих пока не знаю, после ещё одного допроса и с ними поговорим. — спокойно ответил Батя и повернулся к Грину. — Сынок — иди, там тебя Пейн ждёт за дверью, он и проводит.

… — Не помню. — Грин лежал на кушетке с повязками на месте укусов, и особо крупных ссадин, с тугим бандажом на месте больных рёбер, с капельницей.

— Как именно? — доктор, или скорее фельдшер открыла баночку с разноцветными драже и сунула одну в рот. — Не хочешь вспоминать, или совсем не помнишь?

Грин прислушался к своим ощущениям.

— Совсем не помню. Глухо. Чернота. Ни на словах, ни как выглядят.

Доктор Света, светловолосая женщина с возрастом между тридцатью и сорока лет с хрустом раскусила драже. Похоже, она боролась с курением.

— Паршиво. — сказала она.

Грин подавленно замолчал. Он был подавлен, был в шоке — он абсолютно ничего о себе не помнил. Только помнил, что работал на кафедре какого-то провинциального универа, с ним работало несколько коллег, заведующий кафедры, и Николай Викторович. Он не помнил, ни как не назывался город. Ни как назывался его универ. Ни как он туда устроился. Ни лиц коллег, ни имён, ни интерьера помещения, ни лиц студентов, ни даже того, что преподавал. Только опостылевшую мерзкую рожу Николая Викторовича.

— Слушай ты. — медсестра сделала несколько шагов вплотную подойдя к нему, халат слегка распахнулся, открывая лёгкий «инкассаторский» бронежилет первого класса, способный защитить от патрона из Макарова, или совсем мелкого патрона калибра семь и шестьдесят два. — Давай на чистоту. Мне ты можешь говорить всё, что угодно, но после меня, за тебя возьмётся Батя, и его психоломы, и вытащат из твое башки всё, что хотят знать. И слова, и виды, и вкусы, и запахи, всё. Поэтому подумай, когда это лучше сказать — сейчас, или потом.

Грин внимательно посмотрел на неё, взглядом зацепился за кобуру скрытого ношения под мышкой, которая просвечивала через халат, затем за чёрную коробочку рации или электрошока, которая просвечивала через халат на поясе и спросил:

— Света, что я тебе сделал?

Света молча его, изучала его, похрустывая драже, затем вытянула руку и похлопала его по плечу:

— Расслабься.

— Где моя мертвячка? — спросил он.

Света забросила ещё одно драже в рот и хрустнула им.

— В КПЗ урчит. — ответила она. — Твоя знакомая?

— Нет. В смысле, до обращения не знал. — пожал плечами Грин. — Хотя девочка не плохая. Хоть и укусить всё время хочет, но мозги не пилит, гадостей не говорит, айфонов не требует. Просто золото.

— Хм. — Света раскусила драже. — И правда, идеальная женщина. Спишь с ней?

От такого заявления Грин поперхнулся.

— Ты чего?

— А что? — фельдшер пожала плечами. — Совсем зелёный что ли? Женщин мало, а рейдеры у кого денег не хватает на проституток, часто этим балуются. Медляки, от людей почти не отличаются. Тут конечно оральные ласки противопоказаны с их желанием укусить, а всё остальное…

— Избавь от подробностей. — поморщился Грин. — Не сомневаюсь, Фрейд бы пришёл в восторг, если бы попал сюда и написал бы ещё кучу трактатов, о скрытых желаниях каждого индивидуума, но я не Фрейд.

— Жаль… — протянула Света. — Значит говоришь ничего не помнишь? Даже как та проводница выглядела?

— Нет. — удручённо кивнул Грин.

— Ну, тогда, всё и правда хреново — у тебя похоже ретроградная амнезия. — вздохнула Светлана. — Нарушение памяти о событиях, предшествовавших приступу заболевания либо травмирующему событию. Проявляется при многих неврологических заболеваниях, а также при травмах мозга, черепа и такого прочего.

Грин промолчал.

— Без МРТ и такого прочего точно не скажу. — развела руками Света. — А их тут сам понимаешь — не взять. Шишек на твое голове полно, местами даже скальп сорван, половина волос от крови слиплись. Приложился головой в поезде и готово. Кукушка вылетела.

Грин ощупал голову.

— Не грузись. — флегматично сказала Светлана. — Это ведь Улей. На теле ремиссия пойдёт. Организм восстанавливается, и там ремиссия пойдёт. И твои клеточки серые на место встанут. И даже новые прибавятся. И вспомнишь всё. И как с мертвячкой спал тоже вспомнишь.

— Не смешно. — поморщился Грин.

— Ага. — хмыкнула Света и не удержалась. — Вы просто друзья.

В этот раз Грин пропустил шпильку мимо ушей.

— Ладно Эдвард. — сказала Светлана вынимая иглу капельницы. — Сядь, пока посиди, скоро за тобой опять явятся.

— А почему Эдвард? — не понял Грин.

— У него Белла была. — снова хмыкнула Света.

Грин тихо выругался и уже громче добавил:

— Из них двоих упырём был Эдвард.

В это время в дверях снова показался Пейн.

— Доктор, он готов? — спросил Пейн.

— Ага. Забирай. — кивнула Светлана.

— Пошли. — скомандовал Пейн.

…Грин открыл глаза — он по-прежнему сидел в коридоре перед допросной комнатой, вот только Баклана уже не было, а рядом дожидаясь своей очереди, сидел только Чучело. Когда очередь дошла до Грина, то время было уже под вечер. Грин уже замаялся сидеть без дела на жёсткой лавке, когда позвали его. Грин зашёл. Кроме Бати в кабинете был уже знакомый ему Архитектор, способный видеть чужие воспоминания, темноволосый крепыш, и уже знакомая ему — Саша. И допрос начался по новой. Через час Грин рассказал всё, что знал. Ещё через час — уже рассказывал подробности вроде пятен на чужой одежде, формы лиц, марок кошачьих консервов, и съеденной пищи. Еще через час ему дали отдохнуть — привезли двух напуганных и ничего не понимающих рейдеров, и заперли вместо него в допросной. Ещё через час его уже отупевшего от усталости и ожиданий провели в соседнюю комнату, где он на крупных плазменных мониторах рассмотрел всё ту же допросную, тех же лиц, и старых знакомых — Велика и Карася.

— Они? — спросил Пейн.

— Они. — ответил Грин. — Слушай, когда уже можно будет поспать. Хотя бы сидя?

— Это не я решаю. А сейчас можешь немного порадоваться — если бы тебя так не шерстили, то и художества этих фокусников бы не всплыли. Сейчас они по щам получат.

— А за что? — не понял Грин.

— Гоп-стоп в ближайших кластерах к стабу. Распугивание потенциальных клиентов. Больше клиентов — больше прибыли, новостей и такого прочего. Если на них мокротуху найдут — им не жить. А так — всё равно получат, за свои дела. Мало не покажется.

Грин равнодушно кивнул и стал дремать уже стоя. Когда он уже откровенно засыпал и его снова повели к Бате, он чуть ли не взвыл. Двухчасовой допрос — это ещё хуже, чем двухчасовое ожидание в стоячей очереди. Когда его повели по коридорам снова, он уже спал на ходу. Небольшая одиночка — биотуалет в углу, прикрученная к полу кровать-панцерка, раковина без слива и умывальник над ней. Он даже не протестовал, когда у него забрали шнурки и ремень. Зато потом, когда получил гибкий неломающийся поднос с пластиковой одноразовой посудой с горячей тушёнкой, небольшой порцией перловой каши (к которой он никогда не испытывал тёплых чувств), порцией паштета, хлеба и стакана морса, то почувствовал, что жизнь удалась. Съесть всё это он смог не за пять, а за целых три минуты, пользуясь травмобезопасной ложкой, после чего положил поднос у запертой двери, и блаженно развалился на кровати.