Сектор заражения

Глава 6

Солнечная система. Эфир Первого общесистемного канала новостей

Красочная заставка Первого общесистемного канала новостей завершилась словами: «Новости быстрее света». Затем мнимая камера стала резко приближаться и, пройдя сквозь одну из букв, высветила виртуальную студию канала. За столом сидела завсегдатая ведущая, но улыбка, которая присутствовала на ее лице в каждом выпуске, сейчас отсутствовала, и ее лицо выражало печаль и боль.

– Приветствую всех зрителей нашего канала, – начала ведущая, когда камера взяла ее крупным планом. – Мы работаем для вас и сообщаем новости только о достоверных событиях, происходящих в Солнечной системе и за ее пределами. Но сегодня у нас будет необычная программа новостей, но об этом чуть позже. – Камера немного отдалилась, и по правую сторону от ведущей развернулось окно с изображением. – Уверена, что большинство из вас уже видели эти кадры со станции Альгени.

В развернувшемся окне транслировалась картинка с одной из внешних камер, на которой были запечатлены последствия сражения между флотом Федерации и Арахна. Повсюду вокруг станции медленно кувыркались десяток остовов земных кораблей и крупные булыжники, оставшиеся от разбитых ульев Арахна. Пространство между ними усеивало множество мелкого мусора. Иногда на разрушенных кораблях что-то искрило, а у некоторых из них все еще выходило наружу газообразное вещество, придавая остовам дополнительное ускорение вращения. Весь этот апокалиптический пейзаж дополняли десятки маленьких фигурок людей, которые, словно брошенная горсть неживых кукол, болтались в космосе. Тем временем ведущая продолжала:

– Трагические события, которые вы сейчас видите, произошли на станции Альгени три дня назад. Вся команда канала выражает соболезнование родным и близким погибших и скорбит вместе с ними. А также молимся за тех, кто остался в живых, но находится сейчас в руках медицинского персонала, и желаем им скорейшего выздоровления.

Когда окно свернулось, ведущая поднялась, и в этот момент студия исчезла, и женщина оказалась в пространстве среди сотен звезд. Она указала на одну из них и продолжила комментировать:

– Станция Альгени – это один из передовых форпостов человечества, который находится на удалении пятисот десяти световых лет от Земли.

Между указанной звездой и звездой с названием Солнце протянулась прямая линия с отметкой расстояния. Затем камера начала движение к звезде, и вскоре показалась чужая планетарная система. Камера продолжала двигаться, приближаясь куда-то к окраине системы, пока не достигла небольшого планетоида, на орбите которого и находилась станция. Наконец изображение остановилось, и в кадре рядом с ведущей оказалась станция стандартного вида, которую каждый житель Солнечной системы наблюдал, если хоть раз поднимался в космос: продолговатая ферменная конструкция с вращающейся секцией на треть станции.

– Обычно на таких станциях находится только персонал из числа действующих военнослужащих, которые несут там службу. Но совершенно случайно в момент событий там оказался наш корреспондент Виктор Глухов, который должен был снять репортаж о жизни наших доблестных военных вдали от дома и выяснить, стоит оно того или нет. Но, оказавшись невольным свидетелем произошедшего, он смог заснять поистине уникальные кадры. Итак, смотрите наш сюжет, который мы назвали «Сорок восемь часов на станции Альгени», но сначала социальная реклама.

Реклама завершилась, и в кадре появился висящий в невесомости молодой парень лет двадцати пяти, с черными волосами и открытым лицом. Снизу высветилась надпись: «Звездная система Альгени». Парень вдруг махнул рукой, подманивая камеру, а сам, ухватившись обеими руками, прильнул к иллюминатору. Когда камера приблизилась и также заглянула в иллюминатор, Виктор произнес:

– Смотрите. Транспорт только что вышел из гипера и приближается к станции Альгени. Это один из самых удаленных объектов нашей цивилизации. – Произносил он эти слова с восторгом и предвкушением. – Вон она, смотрите.

По ту сторону иллюминатора в тусклом свете виднелась станция, освещенная габаритными огнями. А рядом с ней в пространстве висел десяток военных кораблей, также усеянных внешними огнями. В одном из них угадывался профиль новейшего крейсера класса «Варан», который по размерам не уступал станции.

Камера вдруг повернулась в сторону и запечатлела улыбающегося парня в профиль.

– Добро пожаловать в звездную систему Альгени, – произнес Виктор, не отрываясь от иллюминатора, а затем, повернувшись прямо в объектив, добавил: – Следующее включение будет уже со станции.

Изображение померкло, чтобы через мгновение появиться вновь. Но на этот раз обстановка изменилась, и сейчас парень стоял посреди огромного ангара, где находились челноки, вокруг которых суетилась техническая обслуга. Отовсюду слышался лязг металла, жужжание механизмов, приглушенные расстоянием голоса, а иногда и крики.

– Я сейчас нахожусь в герметичном доке станции. – Камера отдалилась немного и поднялась повыше, а Виктор развернулся и стал медленно идти вдоль дока, не забывая поглядывать на летящую за ним камеру. – Здесь располагаются челноки, которые курсируют между станцией и кораблями флота, а также перевозят людей и грузы на планетоид и обратно. И как видите, работа здесь не прекращается ни на секунду. – Он в очередной раз оглянулся и указал на ряды малых кораблей: – Сейчас попробую поговорить с кем-нибудь из техников.

Изображение мигнуло, и в кадре появилось морщинистое вытянутое лицо человека лет пятидесяти. Небольшая бородка добавляла ему колоритности. Мужчина переминался с ноги на ногу и все время поглядывал то в камеру, то в сторону.

– Многие на родине, – послышался закадровый голос Виктора, – считают, что люди, которые работают на объектах, столь удаленных от родного дома, особого склада ума. Например, такой, как Хуан Контрерас, старший техник восьмого дока.

– Особого склада ума? – хмыкнул Хуан. – Даже не знаю, работа такая же, как и везде. Но меня с детства притягивала к себе техника, и еще там, на прошлой Земле, я собирал в гараже отца свои поделки из всякого хлама. А когда по программе переселения попал на Луну, то не задумываясь выбрал курсы переобучения на техника малых кораблей. Какая разница, миллион километров от дома или пятьсот световых лет? Не имеет значения. Я делаю то, что должен.

Изображение сменилось заставкой, которая через секунду исчезла, явив уже новую обстановку.

– Я заметил в кольцевом коридоре наших бравых десантников, – сообщил Виктор в камеру, которая висела у него прямо за плечом. – Попробую их догнать, – заявил парень и припустил за удаляющейся колонной людей в военных комбезах.

Через мгновение в кадре появился подтянутый молодой парень, а внизу экрана проявилась надпись: «Старший сержант Мартин Прайс, планетарный десант».

– Продолжайте забег, две минуты на круг, жду вас здесь. Бегом! – рявкнул сержант и повернулся в камеру.

Когда звук топота ног отдалился, Виктор спросил:

– Старший сержант, как вы попали на эту станцию и как вам служба здесь?

Сержант пожал плечами и ответил:

– Ничего необычного, здесь, считай, половина таких, как я. Моя служба в Вооруженных Силах началась со штрафных рот. Тренировочный лагерь на Плутоне, где я провел больше года, а затем безумный абордаж в Хадаре и высадка на Оршу. После этого мои грехи списали, и я был переведен в регулярные войска планетарного десанта. По приказу оказался здесь.

– За что попали в штрафники? – поинтересовался Виктор.

– Мятеж, – равнодушно ответил старший сержант. И снова появилась заставка.

* * *

– Доктор, на родине существует мнение, что скоро врачи будут не нужны. Наши технологи достигли таких высот, что позволяют вытащить пациента практически из любой критической ситуации. Что вы об этом думаете?

Камера сфокусировалась на лице женщины лет тридцати пяти. Светлые волосы, ниспадающие вокруг идеально овального лица, небольшой нос и средней пышности губы. Но особенно притягивал взгляд ее горящие черные глаза.

Через мгновение внизу всплыла надпись: «Доктор Алиша Конли, глава медицинской службы».

– Я слышала эту байку, – улыбнулась Алиша, – еще будучи интерном на Земле, но, как видите, мы до сих пор востребованы, и уверена, что так и будет оставаться еще долгое время. Мы, конечно, достигли определенных высот в медицине, но человек уже становится не планетарным видом, а это порождает новые физиологические и психологические проблемы, которые сразу выявить не удается.

– Алиша, я вижу, с вами работают харги? – задал Виктор еще один вопрос.

Женщина обернулась, и камера проследила за ее взглядом, выхватив в кадр представителя цивилизации Харг в медицинском комбинезоне, который манипулировал с консолью медицинской капсулы.

– Дело в том, что на станции и в экипажах кораблей находятся до десяти процентов харгов, поэтому без их врачей мне было бы трудно. Мы учимся друг у друга.

Кадр остановился, и тут же появилась заставка, которая через секунду сменилась следующим включением. На этот раз Виктор находился в столовой. Отовсюду раздавались голоса, смех и стук столовых приборов.

– Посмотрите на них, – произнес Виктор в камеру и указал кивком в сторону.

Камера повернулась, сфокусировавшись на соседнем столике, а затем изображение отдалилось, захватывая больше пространства.

– Эти люди чувствуют себя как дома. Они рассказывают друг другу байки, смеются и радуются жизни. Вы знаете, что по статистике число конфликтов в таких вот удаленных анклавах на семьдесят процентов ниже, чем, например, на Луне. Может, потому что все они понимают, что до ближайшего форпоста человечества почти триста световых лет, а до Солнечной системы и того больше, поэтому воспринимают друг друга как одну семью.

Камера еще с минуту продолжала наблюдать за происходящим в столовой, но затем кадр сменился уже привычной заставкой перед очередным включением.

– А сейчас мы попадем в сердце станции – мостик, – вещал Виктор, ведя за собой камеру по коридору, как на привязи. – На станции он отличается от мостика на кораблях. Здесь мостик расположен в гравитационной секции, так как станция не совершает резких маневров.

Наконец Виктор подошел к гермодвери, которая распахнулась перед ним. Он медленно вошел внутрь и обернулся к объективу камеры. За его спиной открылось круглое помещение, около тридцати метров в диаметре. По центру располагался интерактивный стол, над которым проецировалось изображение окружающей обстановки с отметками, траекториями и прочими подсказками. По периметру находились посты с консолями, чередующиеся капсулами виртуальной реальности. А на передней стенке виднелся один сплошной проекционный экран, чуть ли не на треть мостика. Перед этим экраном находилась место капитана.

Кроме сидящих за постами людей, мостик был наполнен офицерами, которые что-то обсуждали, что-то отмечали в своих консолях и перемещались между постами.

– Отсюда осуществляется управление всей станцией и контроль окружающего пространства, включая гиперпространство, – начал вести репортаж Виктор, двигаясь спиной вперед. – Сейчас здесь находится человек, на котором лежит груз ответственности за всех обитателей этого форпоста человечества. – Виктор развернулся и в пару шагов подошел к одиноко стоящему ложементу. – Капитан, спасибо, что согласились со мной поговорить.

С ложемента поднялся невысокий человек лет сорока, типичный представитель чернокожей расы. В кадре сразу же всплыла подсказка: «Капитан третьего ранга Пол Мориссон». Капитан улыбнулся, сверкнув белыми зубами на черном лице.

– Как я могу отказать нашей прессе, тем более Первому общесистемному каналу.

Камера подлетела ближе и взяла лицо капитана крупным планом.

– Капитан, как вы здесь оказались? – спросил Виктор.

– Даже не знаю, что сказать. Сколько себя помню, всегда желал служить. Сначала своей стране, потом Земле, а сейчас Федерации. И в данный момент занимаюсь именно тем, чего хотел, а где исполнять свой долг, для меня не важно.

Изображение замирает, и поверх появляется текст: «Это последние мирные минуты перед случившимся». Через мгновение изображение отмирает, сменяясь совсем другой картиной. В кадре все тот же мостик, но в этот раз слышится вой баззеров боевой тревоги. Виктор сместился ближе к выходу, а камера вновь оказалась за его плечом. Парень повернул голову к объективу и прошептал:

– Только что сенсоры станции обнаружили неизвестную сигнатуру в гиперпространстве.

– Выяснили, чья сигнатура?! – послышался встревоженный голос капитана Мориссона.

– Нет, сэр, – ответили с поста контроля пространства. – Но это очень большая сигнатура. Выход через минуту.

Мориссон раздумывал буквально секунду, после чего хлопнул по своей консоли и заговорил в пространство:

– Внимание всем кораблям, к нам приближается вероятный противник. Боевая тревога, тридцатисекундная готовность.

Виктор молча указал на интерактивный стол, и камера послушно сфокусировалась на изображении, расположенном над ним. Там отметки кораблей начали перестроение, формируясь в группы и занимая разные по высоте орбиты.

– Полярная орбита, дистанция полторы тысячи километров! – закричали с поста контроля. – Внимание, выход!

На этот раз камера навелась на большой проекционный экран, расположенный на стене, в который сейчас глазели все, кто находился на мостике. Изображение на экране резко поплыло в сторону, пока внешние камеры наводились в нужную точку, после чего прямо в центре развернулась гиперпространственная воронка. Из марева гипера один за другим начали выпрыгивать ульи Арахна.

– Сэр! Сенсоры отчетливо распознают тридцать четыре отдельные сигнатуры! – поступил доклад с поста контроля.

– Тридцать четыре улья, – послышался чей-то напуганный голос.

– Отставить панику! – рявкнул Моррисон и тут же принялся раздавать приказы: – Немедленно отправить сигнал помощи в штаб флота. – Капитан навис над консолью, совершая какие-то манипуляции, потом затараторил: – Кораблям принять последовательность целей, начать обстрел по готовности. – И через секунду добавил: – Да стреляйте же, черт вас возьми! Огонь, огонь!

На изображении впередиидущих ульев стали вспухать огненные шары попаданий, отрывая от астероидов значительные куски. Но на это никто уже не обращал внимания, кроме Виктора, который как завороженный смотрел на экран.

Мориссон вскочил и продолжил раздавать команды:

– Дежурной смене немедленно занять виртуальные капсулы. – И сам направился к своей, но на полпути остановился, заметив стоящего как статуя Виктора. – Уведите кто-нибудь постороннего с мостика. – Он в несколько шагов достиг цели и стал забираться внутрь.

– Сэр. Прошу вас покинуть мостик и вернуться в свою каюту.

Виктор вдруг обнаружил перед собой матроса.

– Да, да. Уже иду, – машинально ответил парень и на негнущихся ногах вышел в коридор.

Он прошел пару метров и уставился немигающим взглядом в противоположную стену. Спустя секунд десять поднял голову и посмотрел прямо в объектив камеры, после чего рванул с места, а изображение погасло, сменившись заставкой канала.

* * *

На канале Первого общесистемного уже секунд десять транслировался черный экран, но вот послышалась какая-то возня, которая сопровождалась взволнованным голосом корреспондента:

– Снаружи вот уже час идет бой. Мне удалось подключиться к внешним камерам станции. Сейчас попробую перенаправить на канал камеры. Надеюсь, эту запись кто-нибудь найдет, и вы это увидите.

Изображение мигнуло пару раз белым светом, а потом расцвело вспышками взрывов. Поначалу бой был виден издалека, но через мгновение место события приблизилось.

– О господи! – За кадром послышался голос Виктора, наполненный страхом.

В объектив внешней камеры попал новейший крейсер, который развернул свои башенные орудия тоннельного типа перпендикулярно корпусу и вел из них непрерывный артиллерийский огонь куда-то за пределы видимости. Снаряд за снарядом покидали стволы, и каждый такой выстрел сопровождался реактивной струей с противоположной стороны башни, для компенсации отдачи.

Помимо этого, на крейсере в обильном количестве присутствовали скорострельные пушки ближнего радиуса действия, которые сейчас палили во все стороны, рассекая пространство росчерками снарядов и вспышками попаданий. И там было по чему бить: ближняя зона крейсера оказалась просто усеяна ударными кораблями Арахна, но еще больше присутствовало объектов поменьше, которые напоминали иглы. Все это кружилось практически сплошной стеной вокруг крейсера, напоминая рой насекомых, слетевшихся на свет фонаря.

Каждую секунду несколько десятков таких игл преодолевали оборону и достигали корпуса, после чего втыкались и раскрывались, как бутоны цветов, выпуская наружу отвратительных жуков. Вот одна из автоматических пушек повернулась и дала очередь вдоль корпуса, проделав целую просеку в толпе этих отвратительных созданий. Еще одна очередь и еще, но невооруженным взглядом было видно, что жуков прибывает больше, чем орудия успевают их уничтожать.

Крейсер держался несмотря на то, что жуки покрыли практически всю поверхность, он держался и, словно загнанный зверь, продолжал сопротивляться, выпуская снаряд за снарядом в невидимого врага.

– Они берут корабли на абордаж! – снова послышался взволнованный голос Виктора. – Сейчас покажу.

Камера начала медленно поворачиваться в сторону, пока не сфокусировалась на одном из фрегатов. Тот, уже не подавая признаков жизни, кувыркался в пространстве. И причиной тому были тысячи игл, торчащие со всех сторон, и просто ковер из жуков Арахна, копошащихся на корпусе.

Камера опять начала двигаться и сфокусировалась на еще одном фрегате, тот все еще продолжал отстреливаться, но всего лишь одной пушкой. Неожиданно в районе реакторной зоны вспух огненный шар и через мгновение разметал фрегат на куски.

– Вы это видели?! Я не могу в это поверить, но, похоже, это сработала система самоуничтожения корабля!

Еще поворот камеры – и в объективе появляется такой же неуправляемый фрегат, а затем еще один и еще. После десятка таких картин фокус камеры отдалился, демонстрируя панораму боя.

– Их здесь десятки тысяч, – медленно, словно заторможенный, произнес Виктор, а затем через мгновение добавил: – Флоту конец.

Еще один поворот камеры, и на этот раз оказался запечатлен десяток ульев Арахна, неумолимо приближающийся к месту боя. За ним виднелись огромные камни, которые некогда были цельными астероидами, а сейчас просто продолжали двигаться по инерции в ту же сторону, что и улей, состоявший из них. Неожиданно на одном из астероидов вспух шар плазмы, отколов значительный кусок, через десять секунд еще один. От таких ударов улей начало разворачивать.

– Крейсер продолжает сражаться! – с воодушевлением выкрикнул Виктор.

Кадр приблизился, сфокусировавшись на цели, и через экраны трансляции можно было ощутить ожидание и надежду человека, который сейчас управлял камерой. Но судьба распорядилась иначе, и следующего взрыва так и не последовало. Ожидание продолжалось, пока объектив не заслонила какая-то тень. Камера автоматически сфокусировалась на объекте, выхватив уродливую рожу жука Арахна. И в этот момент кадр застыл, давая зрителю как следует рассмотреть эту тварь, после появилась заставка канала.

Очередное включение сопровождалось воем сирены боевой тревоги. Виктор находился в невесомости и шустро перебирал руками, двигаясь по коридору станции. Его камера следовала за ним как на привязи, при этом он запыхающимся голосом продолжал комментировать происходящее:

– Жуки проникли на станцию. По громкой связи объявили, чтобы все военнообязанные прибыли в красный сектор, где находится арсенал. – Секунд десять Виктор пытался отдышаться, потом продолжил: – Я, как и все, проходил подготовку, но с меня вояка еще тот.

В кадры попадали другие люди, которые, по всей видимости, направлялись туда же. Через пару десятков метров парень повернул и попал в один из транспортных коридоров, ведущий к арсеналу, он был шире и проходил через всю станцию. Но Виктор и остальные тут же уперлись во взвод планетарного десанта, который, судя по всему, готовился к обороне. Волки споро устанавливали автоматические турели, ввинчивая их опоры к стенкам коридора, а люди закрепляли упоры и заграждения.

Виктор и еще десяток людей замерли.

– И что теперь делать? – послышался чей-то вопрос.

Люди продолжали прибывать, и перед баррикадой, которую сооружал взвод планетарного десанта, образовалась уже приличная толпа. Помимо шума, исходившего от бойцов, к нему прибавлялись возгласы возмущения, паники и страха.

Неожиданно парень разглядел среди бойцов знакомый номер, выбитый на спине одного из ББС.

– Сержант! Сержант Прайс! – закричал он в надежде, что его услышат в этой какофонии.

Как ни странно, от десанта отделился один боец и направился к толпе, но оказалось, сделал он это не по причине зова Виктора. Боец приблизился, и его шлем начал расходиться в стороны, явив уже знакомого сержанта Мартина Прайса. Толпа притихла, и кто-то выкрикнул:

– Что происходит? Нам нужно попасть в арсенал.

– По этому коридору в арсенал не попасть, – прозвучал голос сержанта, усиленный динамиками скафандра. – Жуки уже в технических коммуникациях и вот-вот проникнут внутрь. Двигайтесь в противоположную сторону и добирайтесь в арсенал через параллельный транспортный коридор.

Какая-то часть народу послушалась сразу и стала протискиваться к свободному пространству, но большинство так и не сдвинулось с места, как и Виктор Глухов. Неожиданно камера засекла какое-то движение и автоматически навелась на цель. В метрах ста дальше по коридору на его стенке надувался пузырь. Он быстро рос, пока не покрылся пятнами, и через мгновение он словно истончился и лопнул. В тот же момент внутрь коридора хлынула живая масса жуков. Они, словно вода по трубам, закручивались вихрем по стенке то в одну сторону, то в другую, заполняя собой все свободное пространство.

Коридор мгновенно наполнился звуками и вспышками выстрелов и еще криками и воплями, так как тут всех проняло. Толпа в страхе рванула в противоположную сторону, в панике толкаясь и мешая друг другу. Влекомый животным страхом, пытался удалиться как можно дальше от этой надвигающейся смертоносной стены и Виктор. Камера еще несколько секунд снимала попытку планетарного десанта задержать жуков, а затем развернулась и направилась за своим хозяином.

* * *

На черном фоне появилась надпись: «Спустя два часа».

Трансляция возобновилась, но на этот раз Виктор держал камеру в руках, направляя объектив снизу на свое лицо. Выглядел он помятым, местами в ссадинах и порезах. Микрофоны камеры улавливали болезненные крики и стоны множества голосов. А Виктор вращал головой, рассматривая что-то вокруг себя, а затем опустил взгляд прямо в объектив.

– Мне так и не удалось добраться до арсенала, – почти шепотом произнес он, – и я не знаю, смог ли вообще кто-то добраться. Жуки полностью перекрыли доступ в красный сектор. Сейчас я нахожусь в медотсеке.

Он повернул камеру, давая возможность рассмотреть обстановку. Почти весь медотсек был забит ранеными. В условиях невесомости они подвязывались на специальных растяжках и фактически располагались штабелями, а в пространстве между ними сновал медперсонал. Некоторые бедолаги выглядели совсем плохо: изувеченные до неузнаваемости, с отсутствующими конечностями и прочими травмами, полученными после встречи с жуками.

Кадр вдруг задержался на докторе Алише Конли, которая вся была измазана в крови и, несмотря на обстановку, продолжала работать.

– Этого в третий бокс, а этого в операционную! – раздавала женщина указания.

Неожиданно в кадре появился офицер планетарного десанта, закованный в броню. Он приблизился к Конли и, взяв ее за предплечье, что-то ей прошептал. Реакция женщины не заставила себя ждать, и она просто взорвалась.

– Да вы с ума сошли! Куда я уйду, вы что, не видите, сколько здесь раненых?! Даже и не думайте, я никуда не пойду! – отрезала доктор и направилась в операционную.

– Это еще не все, – произнес Виктор.

Он отвел камеру и перехватился за скобу, в пару движений выбравшись из медотсека. На кадрах появился забитый такими же ранеными коридор.

– Их здесь сотни, – разворачивая камеру то в одну, то в другую сторону комментировал Виктор – Бойцы планетарного установили баррикады с обеих сторон коридора. Они бодрятся, говорят, что все под контролем и скоро раздавят всех жуков. Но, честно говоря, верится с трудом, мне кажется, жуки уже полностью контролируют станцию. И только по какому-то недоразумению мы все еще живы. Жуки словно специально загнали нас в эту часть станции, как охотник жертву, и выжидают, пока мы проникнемся всей безвыходностью ситуации.

Виктор вновь направил камеру себе в лицо, и в его глазах читалось отчаяние.

– Думаю, что это конец, – равнодушно произнес он, смирившись со своей участью, а затем, помолчав несколько секунд, улыбнулся: – Похоже, это мой последний репортаж.

В это мгновение с одной из сторон коридора послышались звуки выстрелов и крики людей. Виктор посмотрел в ту сторону, а затем снова в камеру и спокойно произнес:

– Вот и все.

Картинка замерла и медленно превратилась в черный экран, а затем появилась ведущая.

– Что произошло дальше, мы не можем показывать из-за этических соображений. – Ведущая замолчала и лишь через секунд десять продолжила: – Все, что вы только что увидели, было снято благодаря нашему сотруднику Виктору Глухову. Он был самым молодым сотрудником в нашей студии.

В этот момент рядом с ведущей появился черно-белый портрет молодого парня, который улыбался, глядя прямо на зрителей.

– Его энергия и целеустремленность вдохновляли многих, он никогда не сдавался в достижении поставленных задач, не сдался он и в этот раз и исполнил свой профессиональный долг до конца. И в память о нем мы бы хотели завершить его работу. Он отправился на станцию Альгени, чтобы выяснить, стоит оно того или нет. Может, лучше вернуться к проблемам дома и вернуться к экспансии, когда они будут решены? – У ведущей дрогнул голос, и она замолчала на мгновение. – Простите, – извинилась ведущая и, взяв себя в руки, продолжила: – Мы хотим предоставить возможность решить вам, стоит ли оно того, выслушав тех, кого уже с нами нет.

Трансляция в очередной раз прервалась заставкой, после которой появилось лицо Хуана Контрераса, старшего техника восьмого дока.

– Стоит ли оно того? – хмыкнул Хуан. – Вы знаете, конечно, тяжело тем, у кого семьи остались там, но я, как и многие здесь, потерял всех во время вторжения на Землю. – Хуан замолчал на секунду, а затем улыбнулся и, слегка повернувшись, указал рукой в сторону, где стояли техники из его бригады. – Но здесь я обрел новую семью, как и многие из парней. Вместе делаем большое дело для Земли, без нас здесь ничего не будет работать. Да и начисление пенсионных баллов побольше, если вы меня понимаете, – заговорщически добавил Хуан.

– Я вас понял, – засмеялся за кадром Виктор.

Изображение Хуана Контрераса застыло и медленно превратилось в черно-белое. Десяток секунд ухмыляющееся лицо техника транслировалось во все уголки Земной Федерации, а затем сменилось лицом Мартина Прайса – сержанта планетарного десанта.

– Вы знаете, я с детства мечтал увидеть красоты Вселенной своими глазами, но никогда не думал, что окажусь здесь, принимая участие в экспансии человечества. И скажу вам честно: это будоражит воображение, и я просто в предвкушении, что же будет дальше.

И опять черно-белое изображение сержанта с мечтательным выражением лица, застыло на трансляции, чтобы смениться следующим действующим лицом – доктором Алишей Конли.

– Вы знаете, за те три года, как я поднялась в космос, мне довелось узнать больше, чем за всю свою жизнь. Я каждый день сталкиваюсь с чем-то новым и чувствую себя молодым интерном. Но я впервые чувствую себя на своем месте. Вы спрашивали, нужны ли нам медики. Прозвучит, конечно, иронично, но я здесь для того, чтобы приблизить тот момент, когда такие, как я, больше не понадобятся. Я в первую очередь, конечно, врач, но я еще и исследователь, и, кто знает, может, в будущем именно мои наблюдения помогут, наконец, достигнуть вершины в медицине.

Черно-белый образ светловолосой женщины также провисел определенное время, давая зрителю как следует запомнить ее лицо, и последним, кто появился в кадре, был капитан третьего ранга Пол Мориссон.

– Однозначно стоит. Из антропологии нам известно, что во времена, когда на Земле появлялись разные виды человека, отдельные представители оказывались запертыми на острове, без связи с материком. Поначалу их развитие было бурным из-за отсутствия хищников и обилия пищи, но все они заканчивали одинаково. Либо вымирали, когда фауна скудела, либо просто исчезали, когда связь с материком восстанавливалась и на остров приходили виды людей с материка, которым приходилось выживать в условиях жесточайшей конкуренции и обилия хищников. Так что сами выбирайте, кто мы: те, что заперлись на своем острове – Земле в ожидании, когда нечего будет есть, или те, кто освоит материк под названием Млечный путь. Я думаю, выбор очевиден.

* * *

Солнечная система. Лунный административный корпус

Дверь кабинета Нечаева отошла в сторону, и через порог переступил человек в старомодном деловом костюме и еще более архаично выглядевшими очками на лице.

– А, Алексей Геннадиевич! Проходите. – Нечаев вышел из-за стола и поприветствовал вошедшего рукопожатием. – Прошу, присаживайтесь.

Загорский воспользовался предложением и, поправив пальцем свои очки, уставился с немым вопросом на хозяина кабинета.

– Вы, наверное, Алексей Геннадиевич, гадаете, зачем я вас пригласил?

Тот кивнул.

– Что ж, не буду вас томить в догадках. Думаю, вы в кусе, как работает наша экономика?

– А у нас есть экономика? – с ухмылкой произнес Загорский.

Нечаев застыл на полуслове и нахмурился, но затем его лицо разгладилось, и он махнул рукой.

– Пожалуй, вы правы, это не экономика. – Нечаев вдруг поднялся и развернулся к своему любимому окну с видом на природу былой Земли. – Чем дальше, тем все чаще приходится вмешиваться в план производства, поставок и прочего. – Он встал вполоборота к Загорскому и с возмущением произнес: – Правительству даже приходится согласовывать объемы производства и поставок нижнего белья. Вы себе представляете, собирается Совет и обсуждает, сколько пар носков нужно поставить в этом месяце, допустим, на Плутон! А они еще и разного размера.

Нечаев замолчал, снова развернулся к окну и через несколько секунд продолжил:

– И так по всей номенклатуре продукции, добычи сырья, научно-исследовательских работ, и бог знает еще чего. Раньше, когда у нас была только Луна, разрушенная Земля и Плутон, было намного проще. Но сейчас, когда все растет и развивается, это превращается в какое-то болото, которое затягивает все глубже и глубже. Не за горами тот день, когда мы будем только этим и заниматься.

– Да, я знаю о текущей ситуации, – произнес Загорский, – но какое отношение ко всему этому имею я?

Нечаев отошел от окна и вернулся за стол.

– Алексей Геннадиевич, мне нужна новая экономика, такая, чтобы регулировала сама себя и в реальном времени реагировала на малейшие изменения потребностей. Совет уже подумывает снова вести денежные отношения. И я хотел бы поручить разработать такую экономическую систему вам. – Загорский уже хотел что-то сказать, но хозяин кабинета поднял руку: – Знаю, что вы скажете. Над этой проблемой сейчас трудятся целые институты, но я вас знаю еще по независимой Луне, и вы отлично справлялись в сложных условиях в компании РОС. Фактически благодаря компании вашего нанимателя мы и не загнулись там, а значит, это ваша заслуга. И я хотел бы иметь на руках альтернативу, отличную от той, что нам предложат упомянутые институты. Что скажете?

Загорский вновь поправил свои очки и даже приосанился, осознав свою значимость.

– Я согласен, только скажу сразу, что я против ввода денежных отношений.

Нечаев поднял брови в удивлении.

– Да-да, вы не ослышались, Владимир Сергеевич, я хоть и люблю деньги… – Загорский осекся и добавил: – Любил. Но я вижу большую перспективу в той экономике, которая существует уже сейчас.

– Поясните.

– С удовольствием, – кивнул Загорский. – Когда мы вывели основную свою деятельность в космос, то система контроля за жизнедеятельностью индивида достигла беспрецедентных высот. Теперь мы знаем, сколько конкретный человек потребляет калорий, сколько вдыхает кислорода, что ему нравится, как он отдыхает и, простите, как часто он ходит в туалет.

Нечаев хмыкнул, соглашаясь с последним высказыванием.

– Эти данные поступают со всевозможных датчиков контроля среды, жизнеобеспечения, пищевых автоматов, да даже с одежды. – Загорский замолчал, прочищая горло.

Нечаев поднялся и подошел к пищевому автомату. Пара манипуляций – и в стакан полилась чистая вода. Поставив стакан перед Загорским, хозяин кабинета подбодрил собеседника:

– Продолжайте, Алексей Геннадиевич, я вас слушаю.

– Спасибо, – поблагодарил Загорский после пары глотков прохладной воды. – Так вот, подобная ситуация происходит и с добычей, и с производством, да и, пожалуй, во всех сферах жизнедеятельности человека, и не только человека. И решение здесь очевидно: нужно создавать огромные вычислительные мощности в каждом административном секторе Солнечной системы, куда будут стекаться все эти данные и на их основе приниматься то или иное решение. Причем эти решения должен принимать ИИ, без участия человека. А вычислительные центры секторов связать в единую сеть через постоянную гиперсвязь. Тогда вам останется лишь ставить общую задачу, а ИИ сами раздадут приказы производственным комплексам, ордера на доставку и прочее. За человеком оставить лишь контроль за ключевыми ресурсами. А еще продумать систему поощрения для частных инициатив и систему внедрения каких-нибудь новинок в оборот. Но это уже мелочи.

– Кхм, кхм, – прокашлялся Нечаев. – Вы себе представляете масштабы таких вычислительных центров и сколько ресурсов на это уйдет?

– Не больше, чем сейчас правительство тратит на «Пусковые петли» и орбитальные зеркала для терраформирования Земли.

Нечаев молча поднялся и снова подошел к окну. В этот момент дверь открылась и в нее вошел Кудрявцев. Хозяин кабинета мельком взглянул на вошедшего и произнес:

– А в этом что-то есть. Алексей Геннадиевич, вам месяца хватит, чтобы предоставить модель на рассмотрение Совета?

– Да, вполне, – ответил Загорский.

– Хорошо, тогда я жду от вас файл в указанный срок. Все, что вам для этого будет необходимо, запрашивайте через моего помощника. – Нечаев указал рукой в сторону стоявшего у дверей человека. – Свои контакты он вам даст, а сейчас прошу меня простить, неотложные дела.

– Я сейчас же этим займусь, – заверил Загорский и направился к двери.

– Алексей Геннадиевич, подождите меня в приемной, – обратился Кудрявцев, когда Загорский проходил мимо него.

Когда в кабинете остались только двое, Нечаев подавленным голосом спросил:

– Что получилось выяснить?

Кудрявцев прошел к столу и положил на него планшет.

– Вот отчет по происшествию на станции Альгени.

– Игорь, ты же наверняка читал. Что там вкратце?

Кудрявцев взял планшет со стола и, заглянув в него, произнес:

– Прибывшая группа флота быстрого реагирования добила оставшихся Арахна, после чего нашли лишь тридцать два выживших. После тщательного осмотра зоны боевых действий обнаружилось, что на не взорвавшихся кораблях и станции были демонтированы двигатели, и реакторы, и еще некоторые системы. Подобные инциденты повторились на пяти форпостах, но лишь с частичным успехом для Арахна.

Нечаев, услышав это, продолжил молча стоять у окна, а в его голове роились мысли, одна хуже другой. Детище Арахна, созданное им и Волковым и призванное стать удобным инструментом в сдерживании хаоса, обернулось против его создателей. Это пошатнуло его уверенность в правильности решения, да и всех остальных тоже. И еще непонятно, что с Волковым и людьми, которые этим занимались.

– Организуй встречу со штабом флота, – наконец приняв решение, как поступить, заговорил Нечаев.

– На какое время, Владимир Сергеевич?

– Немедленно!