Сектор заражения

Глава 3

Орбита Луны. Борт фрегата «Пересвет»

Влетев внутрь шлюзовой камеры фрегата, который поработает моим такси, я перевернулся и зацепился ногами за скобы. Встречал меня один из следящих, никого другого в шлюзе не было.

– Майор Климов. Добро пожаловать на борт «Пересвета», – протянул он мне руку.

– Спасибо, майор, – ответил я на рукопожатие.

Мой имплант срисовал лицо Климова и развернул краткое досье на этого человека. Беглый просмотр текста – и мне стала доступна вся его жизнь, по крайней мере, записанная в базе данных. Уже начиная с учебки, майор работал в спецслужбах, переходя из одного ведомства в другое. Вступил в ряды следящих с момента их образования и долгое время возглавлял эту структуру на Плутоне.

– Прошу за мной, я проведу вас в вашу каюту.

Майор ухватился за скобу и направил свое тело в сторону выхода из шлюза, и мне ничего не оставалось, как последовать за ним. В центральном коридоре фрегата, как обычно, царила суета. Мимо пролетали люди, пробегали технические пауки, перемещались грузы – в общем, типичная подготовка к старту. На нас никто не обращал внимания, только встречные матросы и офицеры отдавали честь майору.

Я оглянулся и, убедившись, что мой багаж следует за мной, решил поравняться с Климовым и задать вопрос.

– Команда в курсе? – вполголоса спросил я.

– Нет. Капитан знает, что подвозит важного пассажира, а зачем и почему – считает не своим делом, – ответил майор, после чего первым влетел в переходной тоннель вращающейся секции.

Спустившись по лестнице, Климов привел меня к типичной двухместной офицерской каюте. Уже внутри я посторонился, чтобы дать чемодану заехать в мое, на ближайшие полтора месяца, жилище. Каюта ничем не выделялась: две свободно вращающиеся койки, которые принимают свое положение в зависимости от вектора ускорения, встроенные шкафчики и санузел с душем. Осмотрев все, я повернулся к майору и с улыбкой сказал:

– Условия спартанские, но мне подходит.

Климов кивнул и начал озвучивать инструкции:

– Михаил Валерьевич, вас и так знает каждая собака, но с командой постарайтесь контактировать как можно меньше. Сами понимаете, секретность, – развел он руки в стороны. – Если все же будут интересоваться вашим пребыванием на борту, говорите, что транзитом следуете в систему Хадар. Фрегат встанет на разгон через четыре часа, а через час ужин с капитаном. – Он закончил и повертел головой, после чего сказал: – Ладно, вы тут обустраивайтесь, а я пойду. – И уже на выходе обернулся и добавил: – Ах да, если что-нибудь понадобится, вызывайте меня. Я обитаю здесь рядом, в соседней каюте.

Наконец он вышел, и дверь каюты с шелестом закрылась, оставив меня наедине с самим собой.

– Ну вот, и снова я в консервной банке, – пробормотал я себе под нос, принимаясь за распаковку чемодана.

Как и сказал Климов, за полчаса до назначенного срока фрегат отстыковался от станции и оставшиеся тридцать минут маневрировал на орбите, после чего присоединился к большой группе кораблей. Синхронный запуск маршевых двигателей всей группы ознаменовал начало разгона в сторону Сатурна. По этому же маршруту отправились тридцать две длинные гусеницы из грузовых контейнеров с буксирами на обоих концах. И одно пассажирское судно – по сути, тот же военный фрегат, только с удлиненной вращающейся секцией и без вооружения. Все корабли разгонялись с комфортным ускорением в один g и находились друг от друга на расстоянии не более километра – такой себе конвой во главе с «Пересветом».

Перелет к лунам Сатурна особо ничем не запомнился: восемь часов разгона, за которым следовал восьмичасовой перерыв, и снова разгон. Так продолжалось почти шесть суток, а затем столько же в режиме торможения. Как и просил меня Климов, я старался не разгуливать по кораблю. В перерывах между разгонами ходил в спортзал, ужинал и обедал в компании капитана и безопасника. А во время разгонов периодически подключался к обзорным телескопам фрегата и часами смотрел на конечную точку прибытия. В такие моменты я размышлял о судьбе моих созданий и приходил к выводу, что они не заслуживают смерти. По сути, я создал полноценную, самодостаточную полуразумную расу. Да, без земных технологий они не смогут путешествовать в космосе, но люди тоже тысячи лет бегали с палками. И когда я уже готов был допустить мысль проигнорировать приказ Нечаева, то всегда задавал себе вопрос: «Стоит ли оно того?» Их существование рано или поздно выдаст прямое участие людей в их судьбе, что ополчит против нас всех. И сам же отвечал себе: «Не стоит».

Поначалу красавец Сатурн выглядел в телескопах довольно размытым, но с каждым днем становился все четче и четче. На десятые сутки перелета я мог уже различить неровности на его спутниках и даже огоньки маршевых двигателей шахтерских кораблей, работающих в кольцах планеты гиганта.

На четырнадцатый день наш конвой прибыл к грузовому терминалу Сатурн-3. «Пересвет» и пассажирское судно состыковались с терминалом, а гусеницы грузовых контейнеров зависли неподалеку, где их принялась расстыковывать стая терминальных дронов и уже по отдельному контейнеру подтягивать к стыковочным портам станции или собирать из некоторых новый состав, который отправится еще куда-нибудь. В дальнейшем контейнеры, пристыкованные к станции, местные буксиры начнут растаскивать по орбитальным заводам и колониям на спутниках газового гиганта.

Таких действующих терминалов на орбите газового гиганта размещено шесть, и еще два строятся. Это сделано для удобства логистики, так как промежутки между прибывающими кораблями стали меньше суток, а иногда несколько часов, и один терминал не всегда оказывается в нужное время в нужной точке. А так практически с любого подлетного курса рядом оказывается один из терминалов.

Я наблюдал за суетой в космосе и на станции, которая не уступала по масштабам такой же суете на Луне, и удивлялся, на что способен человек, имея мотивацию и цель. Еще каких-то пять лет назад буквально каждый корабль был на счету, а теперь их сотни. Прав был Нечаев, когда говорил о передышке, которую я предоставил со своим выводком арахна. Иначе здесь бы происходило то же самое, что и во фронтире.

Долго наше пребывание у Сатурна не продлилось. «Пересвет» дозаправился и присоединился к другой группе кораблей, которые направлялись за пределы гравитационного пузыря, а точнее, к гиперпространственным воротам на границе этого пузыря. И снова потянулись дни с периодами разгона и свободного движения, а на четвертую неделю мы приблизились к створкам гиперпространственных врат, одиноко висящих в пустоте. Полчаса согласований с диспетчером врат – и вот уже фрегат ныряет в развернувшуюся воронку.

– Михаил Валерьевич, рад был с вами познакомиться. – Климов вновь жал мне руку в шлюзе, как и тогда, при первой встрече. – Удачи, – произнес он напоследок, и нас отсекла закрывшаяся створка.

Не задерживаясь, я сноровисто влетел внутрь челнока, занял кресло пилота и запустил системы корабля.

– Челнок, бортовой номер, – я на мгновение замолк, чтобы взглянуть на идентификатор, – три два семь три, запрашивает разрешение на отстыковку.

– Челнок три два семь три, – через пару секунд раздался голос диспетчера «Пересвета», – отстыковку разрешаю. Счастливого пути.

По корпусу прошла небольшая вибрация, когда захваты отпустили мой корабль и челнок на автопилоте стал отлетать от фрегата. Отдалившись на безопасное расстояние, я отыскал через свой интерфейс нужный файл и произнес:

– Автопилот, принять новые координаты.

Файл отправился по каналу связи.

– Координаты приняты. Расчетное время полета – двадцать три часа сорок три минуты, – ответил бортовой компьютер.

– Запуск.

Челнок пыхнул маневровыми двигателями, становясь на курс, а затем последовал минутный импульс маршевыми, и мы с «Пересветом» стали расходиться в разные стороны. И я снова остался один, в красно-черном мареве гиперпространства, продолжая размышлять о правильности принятого решения.

* * *

Где-то в межзвездном пространстве

– Поступил запрос на идентификацию.

Голос бортового компьютера вывел меня из задумчивого состояния, и я поспешил отправить файл с кодом. Через мгновение пришел ответ:

– Идентификатор принят. Ожидание команды.

– Открыть ворота, – произнес я, переходя на ручное управление.

Перед носом челнока в мареве гиперпространства уже привычно появилась искра, развернувшаяся в воронку. Я на короткое время запустил маршевый двигатель, и дальше челнок продолжил свое движение по инерции. А через несколько секунд мой корабль выскочил между створок врат в обычное пространство.

Отлетев на десяток километров, погасил скорость относительно врат и стал ждать. Рядом не было ни планет, ни астероидов, а до ближайшей звезды как минимум три световых года, и только громадина гиперпространственных врат перемигивалась габаритными огнями. В начале проекта «Улья» эти врата специально разместили в межзвездном пространстве, так как это практически исключает их обнаружение. Если даже блуждающие планеты размером с Юпитер обнаружить нелегко, то что говорить об объекте в миллионы раз меньше. Да и чтобы найти их через гипер, нужно точно знать, куда лететь. В общем, идеальный узел снабжения моей группировки.

Обычно грузовые корабли прибывают сюда в автоматическом режиме и ожидают, пока корабли улья заберут груз, после чего возвращаются обратно. Вот и я сейчас ожидаю, когда меня подберут, и почему-то задерживаются уже на час.

Не успел я додумать свою мысль, как рядом развернулась воронка, и из нее вышел типичный корабль улья. Да так вышел, что я чуть не наложил в штаны. Даже перестал дышать, когда огромный астероид пронесся прямо надо мной, что я даже успел разглядеть на его поверхности отдельные камешки.

– Эй, там, на астероиде! Вы совсем охренели? – возмутился я в канале связи. – Восемьдесят три метра до столкновения!

Но на той стороне было лишь молчание, а на поверхности астероида раскрылись замаскированные капониры, и из них повылазили автоматические пушки ближнего радиуса действия. Их стволы тут же сориентировались в мою сторону. Глядя на это, я сквозь зубы набрал воздуха в легкие, но так и не успел испугаться, потому что все пушки мгновенно спрятались обратно, а в кабине челнока раздался сухой голос мозга улья:

– Челнок три два семь три, вам разрешен вход в шестой док. Целеуказание отправлено на ваш бортовой компьютер.

С мыслями о немедленной расправе над тем, кто все это устроил, я активировал автопилот, и челнок начал сближение с астероидом. На самом деле это был не совсем обычный улей, так как оборудован всем необходимым для проживания людей. И даже небольшая вращающаяся секция присутствовала, скрытая под поверхностью, благо размеры астероида это позволяли.

В шлюзе меня встретил капитан Марченко, выпятивший грудь с эмблемой стальной головы волка. Капитана приписали в мою личную, можно так сказать, небольшую гвардию. Он и его отряд были первыми, кого я увидел после того, как выполз на поверхность Оршу. Поэтому Нечаев определил их в проект «Улей» в качестве моей охраны, так как они видели, с чем именно я вышел на поверхность.

– Иван, что происходит? – бросил я на ходу, не задерживаясь на месте.

– Простите, господин Волков, – не отставая от меня, произнес Иван. – Сенсоры улья обнаружили странную аномалию в гиперпространстве, и сейчас все пытаются с этим разобраться в центре планирования.

– То есть корабль выходил из гипера и подбирал меня без присмотра? – в очередной раз возмутился я и еще бодрее заработал руками, перехватываясь за скобы.

Внутреннее устройство той части улья, где обитали люди, было схоже с устройством фрегата трехсотой серии, остальная часть астероида, и она же наибольшая, была отведена под среду обитания арахна и под их характерное вооружение и технологии. Там они питались, работали и умирали – все очень похоже на то, что я устроил под поверхностью планеты завода. Но главное отличие этого гибридного корабля – это минимальное количество экипажа, можно сказать, что его практически нет, так как всеми системами управляет искусственный биологический мозг.

Мы быстро преодолели центральный коридор, затем спустились в гравитационную секцию, и вот, наконец, разъяренный, я смог ворваться в центр планирования и сразу же замер как истукан. Посреди помещения над интерактивным столом висело объемное изображение участка метрики гиперпространства. Если эту бесформенную, постоянно меняющуюся кляксу можно назвать метрикой. Но мое внимание привлекло не это, а упорядоченная структура спиральной формы, которая пронизывала эту кляксу насквозь.

– Что это? – задал я вопрос, подходя ближе.

Туров и Лукашевич синхронно обернулись, и Костя улыбаясь протянул мне руку:

– А, Михаил, здравствуй. Рад тебя видеть.

Пожав им обоим руки, я обошел вокруг стола, рассматривая эту структуру, и снова спросил:

– Что это?

– Мы не знаем, – ответил Лукашевич. – Мы шли на место встречи, когда системы сенсоров улья начали сходить с ума. Буквально краем зацепили эту аномалию и сбились с курса, потеряв опорный маяк. Благо отдалились недалеко и удалось поймать сигнал обратно.

Я подошел еще ближе и воткнул обе руки в изображение, а затем развел их в стороны, тем самым увеличив его. После чего стал вращать, чтобы рассмотреть получше, и мне сразу закралась одна мысль в голову. Дело в том, что когда корабль входит или выходит из гипера, то его метрика изменяется, становясь похожей на конус, обращенный вершиной внутрь или наружу соответственно. А здесь складывается впечатление, что нечто пронеслось в пространстве, пробив тоннель через гиперпространство, но не входя в него.

– Странно, я никогда такого не видел, – пробормотал я, ни к кому не обращаясь. Затем повернулся к Лукашевичу и спросил: – Координаты этой аномалии есть?

– Должны быть. Все же пишется.

С этими словами он подошел к столу и вызвал навигационный интерфейс. Через мгновение рядом появилось изображение зигзагообразной кривой, проложенной через гипер с указанием нынешней точки положения и приблизительного местонахождения аномалии.

– Приливные силы наверняка уже сместили эту область, но, думаю, недалеко, – заявил Лукашевич. – Так что, по остаточным возмущениям сможем ее найти.

– Отлично. Я хочу посмотреть, что там.

Вызвав свой виртуальный интерфейс, я наметил маршрут следования и отдал команду на движение. Мозг корабля отреагировал мгновенно, и огромный астероид выпустил струи газа, немного разворачиваясь в пространстве, и через несколько секунд уже нырнул в гипер.

– А теперь скажите, господа, – я специально выделил последнее слово со зловещей улыбкой на лице, – кто из вас решил, что угробить меня – это отличная идея? И оставил корабль без присмотра, что он сначала меня чуть не протаранил, а потом еще и хотел разнести из пушек на атомы.

Господа переглянулись, и Туров с непониманием претензии ответил:

– Ты же сам сказал, что он все может сам.

– Я сказал, что он все может, но он еще учится, и четко и ясно приказал контролировать его действия.

Я уже хотел придумать какое-нибудь занятие для этих умудренных жизнью мужчин, иногда ведущих себя как дети, но их глаза выражали искреннюю обеспокоенность случившимся. Поэтому я просто махнул рукой:

– А хрен с вами, пошли в столовую. Пока летим на место, расскажите, что там у нас происходит.

* * *

– Что это?

Туров задал вопрос, который интересовал и меня, так как мы уже битый час рассматриваем с большого удаления расплывчатое пятно в космосе.

Нам в итоге удалось найти в гиперпространстве место, где произошла аномалия, но понять, где вход, а где выход, не представлялось возможным. Поэтому пришлось проверять обе точки координат. И, естественно, как по заказу, в первой точке мы ничего не обнаружили, как не напрягали сенсоры корабля улья. Но вот во второй нам практически сразу улыбнулась удача. На расстоянии чуть более миллиона километров находился объект искусственного происхождения, но его невозможно было разглядеть, а приближаться к тому, что способно вот так преодолевать расстояния, как-то не хотелось. Тем более, здесь точно никого не должно быть.

– Меня тоже интересует этот вопрос, – ответил я и в очередной раз запустил сканирование частот. Во всех диапазонах так и отсутствовали признаки какого-либо сигнала, и я добавил: – В радиодиапазоне по-прежнему ничего нет. Он дрейфует, не совершает никаких эволюций. Какие будут предложения?

– Если запустить зонд не на объект, а немного в сторону, но так, чтобы он смог разглядеть его с предельной дистанции, то, возможно, наши действия не будут расценены как агрессия.

Предложение Лукашевича мне понравилось, и, выгнув бровь, я посмотрел на Турова. Тот просто пожал плечами, и я тут же привел предложение в действие. Часть поверхности астероида улья раскрылась, и из его недр выскочил относительно небольшой цилиндр. Он успел отлететь на пару сотен метров от корабля носителя, после чего вспыхнул факелом химического реактивного двигателя и умчался в сторону неизвестного объекта.

– Что ж, через шесть минут у зонда закончится топливо, и он начнет разворачивать оборудование, – прокомментировал я, – через два с половиной часа сблизится на минимальное расстояние. Значит, через час уже можно будет пытаться рассмотреть.

Томительное время ожидания прошло в легком нервозе, и никто не покинул центр планирования корабля. Туров рассказывал какие-то шуточки Ивану, его парням, а они громко гоготали. Лукашевич все время просматривал какую-то информацию через интерфейс стола. Я же расхаживал из стороны в сторону, постоянно поглядывая на изображение. И порой мне хотелось подтолкнуть зонд, чтобы он летел быстрее.

Тем не менее чем больше проходило времени, тем изображение объекта становилось все четче, и через полчаса уже можно было с уверенностью сказать, что это корабль, так как удалось разглядеть контуры маршевых дюз. Наконец спустя еще полчаса на корпусе непознанного корабля стали видны отдельные детали. Он был повернут к нам кормой, что затрудняло его опознавание с улья, но зонд заходил со стороны, и поэтому стала видна его боковая проекция.

– Ну, что скажете? – задал я вопрос, так как все еще не мог понять, что вижу.

Конечно, в нем угадывались земные технологии, но я никогда не видел таких кораблей, а мои программы распознавания не давали никакого результата. Да и не должно быть здесь никаких земных кораблей, все же территория арахна. По крайней мере, одиноких земных кораблей.

Туров смотрел на изображение без всякого энтузиазма в глазах, и это понятно, так как его любимые игрушки – это ручные стволы, планетарный десант и все, что с этим связано. А вот Лукашевич, наоборот, вглядывался до рези в глазах и хмурил брови. Неожиданно он отстегнул свой планшет от бедра и стал что-то в нем искать.

– Это наш крейсер класса «Первопроходец». – С этими словами он размашистым движением отправил файл в сторону интерактивного стола.

И в то же мгновение над столом появилось объемное изображение упомянутого корабля, вращающегося вокруг своего центра. Программы распознавания моего импланта тут же срисовали эту модель и через мгновение определили девяностовосьмипроцентное совпадение. Я скачал себе файл, который переслал Лукашевич, и быстро пробежался по нему глазами, и когда прочитал год выпуска, то мысленно обозвал себя дебилом. Тот еще гений, если за два года не нашел времени просмотреть базу гражданских кораблей. Конечно, тут наложились мои длительные командировки, но меньше нужно рассуждать во время перелетов о добре и зле, а тратить это время на изучение того, что происходит в Земной Федерации в мое отсутствие.

Пока я поливал себя нелицеприятными словами, зонд продолжал сближаться и выдавать все больше и больше подробностей.

– Смотрите, похоже, он поврежден, – сказал я, увеличивая изображение. – Вокруг видны обломки, а на корпусе пятна, отличающиеся по контрасту с основным корпусом.

Неожиданно на корме корабля появились мигающие огоньки, и я поспешил приблизить этот участок.

– И, похоже, там есть выжившие, и они производят ремонт.

– Но это им мало чем поможет, – заявил Лукашевич и обвел корму пальцем: – Дюзы повреждены, не думаю, что им удастся запустить двигатели. Есть риск расплавить весь массив двигателей, если плазма соприкоснется с корпусными деталями. – Его рука пошла вдоль корпуса: – Внешние разрушения указывают на повреждение всех выносных систем, включая антенные решетки. Поэтому мы их и не слышали. Хотя если зонд подберется ближе, то уверен, что сможем поймать переговоры между экипажем.

– Ближе подлететь не выйдет, у зонда нет топлива для такого маневра, – парировал я.

– Знаю, – продолжил Лукашевич. – Но это я чисто гипотетически. В общем, двигаться они не могут, связаться с флотом – тоже, и мы сообщить о них не можем, иначе вся конспирация накроется медным тазом. Думаю, что они обречены, – резюмировал Лукашевич.

– Дождемся следующей поставки и сообщим по стандартной схеме связи, – с недоумением заявил я.

Мне показалось это очевидным решением, но Лукашевич поспешил развенчать мои надежды.

– Повреждения кормовой части серьезные, и, судя по тепловой карте, – он обвел пальцем область в задней части корабля, – реакторы отключены, и не факт, что их смогут запустить, а значит, они сейчас на резервном питании от живой составляющей корабля и не протянут столько времени. Они обречены, – снова выдал свое заключение Лукашевич.

– А значит, единственные, кто может им помочь, – это мы, – вдруг заявил Туров и одновременно с Лукашевичем посмотрел на меня с немым вопросом.

Несколько секунд я переводил взгляд с одного на другого, не понимая, чего они хотят, но потом поднял руки и произнес:

– Нет, нет. Вы же знаете, что мы не можем, у нас приказ. Никаких контактов с земными кораблями и союзниками, – ответил я на невысказанный вопрос и отвернулся в сторону.

Но эти двое продолжали сверлить меня взглядом.

– И не надо на меня так смотреть, это я человек сугубо гражданский, в отличие от вас, и то исполняю приказы.

Я, конечно, произносил эти слова, но они абсолютно расходились с моим желанием. Я еще раз вызвал информацию об этом классе корабля и задержал свой взор напротив графы «Экипаж до 300 человек». Возможно количество людей там и меньше заявленного, но все же это сотни храбрых мужчин и женщин, которые решились отправиться в недружелюбный космос, чтобы создавать будущее для всего человечества. И у них есть дети, родные и близкие, а я тут стою и рассуждаю о приказе. Но как помочь, чтобы не сделать еще хуже? Неожиданно решение пришло само собой. Я глубоко вздохнул и выдал:

– Костя, готовь своих ребят и пять, нет, лучше шесть сотен жуков, мы идем на абордаж.

Теперь взгляды Турова и Лукашевича из вопросительно осуждающих превратились в ошарашенно непонимающие.

– Полковник Туров! – рявкнул я. – Немедленно подготовить абордажную команду!

Вбитые за годы службы рефлексы сработали как надо. Туров вытянулся, козырнул и четко произнес:

– Есть! – Развернулся и умчался из помещения, прихватив с собой мою гвардию.

Я посмотрел на Лукашевича и с улыбкой сказал:

– Чуть позже все расскажу, но уверен, вам понравится.

* * *

Межзвездное пространство. Триста шестьдесят три световых года от Земли. Борт корабля «Коперник»

Как известно, все во Вселенной находится в постоянном движении. Вот и «Коперник» несся сквозь пространство со скоростью двести тридцать километров в секунду относительно центра Галактики, увлекая за собой шлейф крупных и мелких обломков.

Постоянно возникающие проблемы не отпускали Юдина с мостика уже более десяти часов. Но наконец капитан поддался на уговоры старшего помощника и согласился хотя бы перекусить. Небольшой отдых, конечно, не помешает, но совместить приятное с полезным – еще лучше. Поэтому Юдин решил, что и начальникам служб тоже можно немного отдохнуть, а заодно обсудить текущую ситуацию с глазу на глаз. Но обед не задался с самого начала.

– Что значит вы не сможете запустить реакторы? – не желая верить в то, что услышал, переспросил Юдин.

Глава технической службы «Коперника», молодой парень лет тридцати, арабского происхождения, поймал отлетевшую вилку и прилепил ее к столу.

– Понимаете, сэр. Внешний корпус корабля похож на дуршлаг, и все панели охлаждения выведены из строя, но это полбеды. Так как это случилось почти мгновенно, то аварийная система не смогла вовремя перекрыть магистрали хладагента, и большая его часть была выплеснута в космос.

– Хватит, – поднял руку Юдин. – Я понял. Можно что-то сделать?

– Из поврежденных охладительных панелей можно собрать рабочие, но специалисты по реакторам говорят, что оставшегося хладагента хватит лишь на малый контур для одного реактора. Это значит, что в лучшем случае мы сможем запустить один реактор на мощности от трех до пяти процентов.

– И сколько мы суммарно получим на выходе с учетом мускульных генераторов корабля? – с осторожностью произнес Юдин, понимая, какой ответ услышит.

Глава технической службы сверился со своим планшетом и выдал:

– Не более семи-восьми процентов от номинала.

– Что ж, это лучше, чем ничего, – поморщился капитан. – Энергия сейчас в приоритете, поэтому можете привлекать для запуска реактора столько людей, сколько вам потребуется. Вот соответствующее разрешение от меня. – Капитан поводил пальцем по планшету, зафиксированному на столе, и через мгновение со стороны техника прозвучал сигнал о приеме сообщения. – Действуйте.

– Да, сэр! – ответил техник и уткнулся в свой планшет.

Капитан обвел взглядом собравшихся людей и перевел внимание на лоток с едой, который почему-то отлип от стола и немного приподнялся в воздухе. Есть перехотелось, и Юдин стал перебирать в голове варианты, которые могли бы дать хоть какой-то шанс на выживание. Повреждения корабля не столь критичны, как множественны, даже генератор гиперпространственных переходов остался цел. Но главная проблема – это поврежденная двигательная установка. Можно, конечно, допустить, что удастся починить хотя бы одно сопло благодаря каннибализму над остальными, но без энергии это ничего не даст. Так что, можно считать, что двигателей нет. Есть еще вариант – нырнуть в гипер, используя маневровые, при условии, что генератор сработает как надо, что очень сомнительно после происшествия. Но как удерживать курс без маршевых двигателей внутри гиперпространства? И чем поймать сигнал опорного маяка, чтобы найти тот самый курс? Вопросы, вопросы и еще раз вопросы.

Он оставил в покое свой лоток, что заставило поморщиться Лотара, и обратился ко всем:

– Итак, у нас проблемы с энергией, проблемы со связью, мы не можем двигаться, у нас люди застряли на остатках маяка, множество раненых. Какие еще проблемы я забыл озвучить?

– Капитан, – обратился Лотар. – Думаю, что проблема с людьми на маяке вскоре будет решена. Нам удалось ввести встрой поврежденный челнок, и он уже на полпути к маяку. Думаю, через час ситуация прояснится.

– Уже хорошо, – кивнул Юдин.

– Капитан, – вдруг взяла слово глава медицинской службы.

Юдин посмотрел на женщину и почти незаметно улыбнулся. С некоторых пор он испытывал влечение к этой, несомненно, красивой, представительнице женского пола. Черноволосая, плавное круглое лицо, со слегка вздернутой верхней губой, да и фигурка ничего, как раз во вкусе капитана. Глава медицинской службы хоть и завязала волосы в хвостик, но отдельные волоски все равно торчали в разные стороны, и это Юдин находил довольно милым. Тем временем женщина, сверяясь со своим планшетом, продолжила:

– С наплывом раненых медицинская служба справится, но есть более существенная проблема. Как я поняла, мы не можем запустить гравитационную секцию.

На это глава технической службы кивнул, не отрываясь от своего планшета.

– Это значит, – продолжила женщина, – что через неделю у экипажа начнут проявляться проблемы, связанные с нахождением в невесомости. Медикаменты, конечно, замедлят этот процесс, но не решат проблему полностью.

– То есть через две недели экипаж уже не сможет выполнять свои функции? – Намеки на улыбку исчезли с лица Юдина, словно их и не было.

– Все верно, капитан, – подтвердила женщина.

Юдин задумался: «Пожалуй, эта проблема еще более актуальна на данный момент, чем энергия». Неожиданно на поверхность всплыли воспоминания исторических хроник о том, как совершались первые перелеты к Марсу. Решение было настолько очевидным, что он поспешил его проверить. Несколько манипуляций на планшете – и в гарнитуре послышался голос дежурного офицера с мостика:

– Мостик на связи. Капитан-лейтенант Жуков, слушаю, господин капитан.

– Капитан-лейтенант, мне нужно знать, хватит ли у нас оставшихся маневровых, чтобы закрутить корабль вокруг продольной оси?

– Минуту.

В гарнитуре раздался тот же вопрос, только уже адресованный экипажу на постах.

– На данный момент мы можем закрутить «Коперник» вокруг своей оси, но уцелевшие маневровые двигатели распределены неравномерно, и можем получить прецессию оси вращения. Но то же самое можно сделать с помощью бортовых геродинов. Они в работоспособном состоянии.

– Годится. Спасибо, капитан-лейтенант. Продолжайте дежурство. Конец связи. – Закончив разговор, Юдин обратился уже к медику: – Елена Владимировна, мы можем обеспечить центробежную гравитацию, вращая весь корабль. Но это потребует остановки всех работ, поэтому ваша задача – разработать график с минимальным требуемым временем нахождения человека под действием гравитации. В это время весь экипаж должен отдыхать. Будем считать, что это время выделяется под сон, с минимальной командой на дежурстве.

– Я поняла. Сделаю, – кивнула женщина и, вооружившись планшетом, принялась там, что-то набирать, ни на что больше не обращая внимания.

– Итак, – продолжил капитан, – сейчас каждый из вас решает проблемы в сфере своей компетенции, но по отдельности это не позволит решить главную задачу, а именно выжить.

Юдин хотел продолжить свою речь, но вдруг по всему кораблю взвыли баззеры боевой тревоги. Капитан посмотрел вверх, словно там находился ответ на то, что происходит, но через секунду в его гарнитуре раздался голос капитан-лейтенанта Жукова:

– Господин капитан, к нам приближается улей арахна.

Все прочие мысли тут же выветрились, но, нужно отдать должное, Юдин сориентировался в ситуации мгновенно:

– Расстояние?

– Две с половиной тысячи километров.

А вот эта новость заставила капитана немного забыться:

– Вы что, ослепли там? Как вы умудрились его прозевать?! – Но, вспомнив, что в данный момент доступно только визуальное обнаружение, успокоился: – Ничего не предпринимать, я сейчас буду.

Все собравшиеся тоже слышали это сообщение, поэтому через десять секунд в столовой уже никого не было. И лишь нетронутые обеды и столовые приборы медленно вращались в воздухе над опустевшим столом.

* * *

«Коперник» хоть и был пилотным образцом линейки боевых крейсеров, но все же это гражданское судно, на борту которого отсутствовали торпедные аппараты и Гаусс-пушки. Зато в полном объеме имелась скорострельная артиллерия ближнего радиуса действия, но в данный момент большинство автоматических турелей было выведено из строя. Но благодаря всеобщей мобилизации в Земной Федерации, весь экипаж имел военную подготовку, а кто-то и с боевым опытом. Поэтому сейчас вскрывались пломбы с оружейных комнат, мест хранения боевых бронированных скафандров, снимались с консервации Волки, и все – от матроса до капитана – готовились продать свою жизнь подороже.

Тем временем челнок, ковыляющий к обломкам на одном двигателе, все же приблизился к изувеченному маяку, но малый корабль пострадал не меньше, чем сам «Коперник». Во время случайного прыжка его сорвало с причальных креплений и несколько раз от души приложило о палубу, и все, что выступало снаружи, как слизало языком. Поэтому для полета к маяку челнок пришлось пилотировать вручную, ориентируясь лишь на зрение пилота, так как автопилот просто был слеп.

– Сто метров… восемьдесят метров… – бубнил по внутренней связи Джимми, высунувшись из открытого люка челнока. – Скорость сближения – два метра в секунду, притормози.

Ориентируясь на команды Джимми, пилот выдал серию запусков маневровых двигателей на правом борту, и скорость сближения уменьшилась. А парень сверялся с показаниями своего скафандра и продолжал монотонный бубнеж, пока не скомандовал:

– Десять метров, тормози.

Челнок еще несколько раз пыхнул двигателями коррекции и завис в пяти метрах от корпуса маяка.

– Эй, есть кто живой? – крикнул Джими в гарнитуру, впрочем, не особо рассчитывая на ответ.

Как и ожидалось, в эфире была тишина.

– Брось что-нибудь увесистое, – прозвучала рекомендация от пилота.

Идея Джимми понравилась, и, держась одной рукой за скобу, он стал осматривать внутренности челнока на предмет чего-нибудь. Вскоре поиск увенчался успехом, и парень держал в свободной руке крышку люка технической ниши. Он немного сменил позу, чтобы как следует упереться ногами, и с широкого размаха швырнул крышку по направлению к корпусу маяка. Деталь быстро преодолела пять метров и бесшумно отлетела в сторону после удара. Но бесшумно, – это для Джимми, а вот для тех, кто все еще мог остаться в живых на маяке, вполне себе ощутимо. Звук прекрасно предается по стальному корпусу, а далее через скафандр в шлем.

Минут пять Джимми вглядывался в пробоины на корпусе, пытаясь разглядеть в темноте хоть что-нибудь, но так никто и не показался. Когда он уже хотел отрывать следующую крышку, то увидел какие-то отблески, и вскоре в проеме появилась фигура, которую Джимми тут же узнал.

– Дуайт, бородатая твоя рожа, живой!

С запекшейся кровью на лице и измазанном ею же изнутри шлеме на него с широкой улыбкой смотрел недавний обидчик. Но Джимми не чувствовал никакой неприязни, а наоборот, был очень рад, что тот жив, впрочем, как и Дуайт обрадовался появлению парня.

Дальнейшая процедура эвакуации прошла как по маслу. Способные передвигаться техники вытаскивали раненых и без сознания людей и швыряли их через космос к челноку, где их ловил Джимми и пристегивал к свободным креслам. Всего удалось спасти пятнадцать человек и забрать одного погибшего, остальные восемь человек, которые также находились здесь во время прыжка, найти так и не удалось. По словам Дуайта, они были снаружи, и, скорее всего, их просто унесло в открытый космос. Когда Джимми услышал это, его даже слегка передернуло, и волосы на теле встали дыбом от пришедшей в голову картине.

– Не хотел бы я оказаться вот так, один в космосе, без какой-либо надежды спастись, – изрек он свою мысль. – Лучше уж мгновенная смерть.

Когда все спасенные устроились на местах, Джимми пролетел в кабину челнока и, легонько постучав пилота по шлему скафандра, произнес:

– Все на борту, отчаливаем!

А сам устроился в соседнее кресло. Челнок пыхнул маневровыми и стал неспешно отходить от груды металлолома, которую сейчас представлял собой маяк, а через минуту зажегся и единственный рабочий маршевый двигатель. Когда разгон был завершен и небольшая перегрузка спасла, Джимми обернулся в грузовой отсек, чтобы проверить, все ли там в порядке. По расслабленным позам было понятно, что люди отходят от стресса и страха. Продолжая гулять взглядом по спасенным, он вдруг увидел смотрящего на него Дуайта и тут же услышал вопрос:

– Чего это ты поперся нас спасать?

– Сказал бы, что у вас там вечеринка только для своих, я бы не прилетал.

Дуайт улыбнулся и махнул рукой:

– Да нормальный ты мужик, свой. Я не об этом. Почему именно тебя отправили? На борту есть более подготовленные специалисты, а ты вроде как диспетчер-оператор.

– Ах, это. – Джимми отвернулся и продолжил: – «Коперник» что решето, и в данный момент все заняты восстановлением корабля и ранеными. А я оказался некритичной единицей, да и сам вызвался. Ты же видишь, на чем мы прилетели, – он сделал круговое движение рукой, – желающих было не так чтобы много.

С минуту в эфире была тишина, после чего Джимми услышал:

– Спасибо, что прилетели за нами.

Парень снова повернулся к Дуайту и просто кивнул. В этот момент раздался встревоженный голос пилота:

– Это что за хрень?

Джимми встрепенулся и взглянул на все увеличивающийся в размерах «Коперник». С противоположной стороны к нему приближался уродливый каменный астероид. Неожиданно чья-то перчатка стиснула спинку кресла, и, повернув голову, Джимми увидел зависшего между ним и пилотом Дуайта.

– Это улей арахна, – настороженно произнес тот.

В этот момент со стороны «Коперника» из нескольких уцелевших автоматических пушек полетели росчерки снарядов.

– Твою мать! – снова выругался пилот.

Снаряды впивались в тушу астероида, создавая тучи брызг каменного крошева. Сам астероид был раз в пять больше «Коперника», поэтому даже издалека очевидно, что эти попадания улью что слону дробина. Тем не менее огонь скорострельных автоматических пятидесятимиллиметровых пушек, доработанных технологией Гаусса, все же представляли какую-никакую угрозу. Поэтому вскоре улей стал отвечать, причем точечно бить по уцелевшим огневым точкам.

– Это что, пушки? – озадаченно произнес Дуайт. – Откуда у арахна наше вооружение?

Картина впереди челнока разворачивалась драматическая. Улей надвигался все ближе и ближе, попутно уничтожая на корпусе «Коперника» все то, что представляло угрозу. В какой-то момент корабль даже стал поворачиваться, чтобы задействовать уцелевшие стволы с другой стороны, но это мало чем помогало.

Наконец астероид поравнялся с «Коперником», и из его недр в разные стороны стали выстреливаться небольшие капсулы, очень напоминающие иглы с широкой задней частью. Это продолжалось почти минуту, и в какой-то момент их стало настолько много, что они казались одним сплошным облаком. Видимо, достигнув критической массы, все эти иглы синхронно развернулись в пространстве и, сверкнув реактивными факелами, устремились в сторону «Коперника».

Быстро преодолев чуть больше километра пространства, иглы начали втыкаться в корпус по всей его длине, и корабль за мгновение превратился в ежа. Джимми затаил дыхание, ожидая подрыва этих игл, но секунды тикали, а ничего не происходило. На мгновение ему даже показалось, что на этом все и закончится, но вот иглы разом раскрылись, и из них стали появляться жуки. А дальше началась эпическая битва, которую никогда не видел весь род членистоногих.

Сначала в некоторых местах, а затем практически по всему корпусу стали появляться целые стаи технических пауков. И буквально через несколько секунд вся поверхность «Коперника», как тогда на планшете Хелен, кишела жуками и пауками. Они тут же сцепились друг с другом, кромсая, разрывая на части, отрывая конечности и скидывая не особо удачливых в пространство. Со стороны это было похоже на линьку огромного зверя, который шевелится, сбрасывая омертвевшую старую кожу. Вокруг «Коперника» быстро образовались облака из частей обеих сторон, и даже наблюдались еще живые особи, барахтающиеся в космосе, не в силах изменить направление своего движения.

Конечно, технических пауков было в разы больше, но они не предназначены для боевых действий и раза в три мельче жуков, поэтому через десять минут битвы жуки однозначно стали одолевать. Тем более, улей выпустил еще пару сотен игл, которые присоединились к первой волне. Все говорило о том, что сопротивление вот-вот будет подавлено и эти твари ворвутся внутрь.

Джимми вдруг вспомнил Хелен, и от мысли, что могут сделать с ней жуки, у него по спине пробежался холодок.

– Связь есть?! – вдруг встрепенулся он и схватил пилота за руку.

– Да какая связь! – нервно ответил пилот и на мгновение замолк. – Хотя мы можем тот же метод использовать, что и ребята на маяке. На «Копернике» все еще должны наблюдать, по крайней мере, бортовой компьютер. Сейчас!

Пилот коснулся консоли и начал водить по ней руками, и уже через минуту фронтальный прожектор стал отбивать светом морзянку.