Семеновские застенки (Записки очевидца)

От издательства

Предлагаемая читателям книжка имеет ту особую ценность, что автор ее не человек партий, а простой офицер. Но бурные годы войны и революции бросили его, как тысячи других русских граждан, в гущу трагических событий, разыгрывавшихся во всех уголках русской земли.　

И он стал невольным участником событий в Забайкалье, которые составят одну из самых кровавых и отвратительных страниц истории наших дней и которые связаны с именем Семенова.　

Игрою случая простой казачий офицер, ни по происхождению, ни по воспитанию совершенно не подготовленный к какой-либо административной деятельности выше какого-нибудь захолустного полицейского пристава, был вознесен на положение командующего войсками и правителя одной из больших областей. Он сделался орудием влияния иностранной державы и оспаривал права образовывавшихся органов верховной власти как во всероссийском, так и областном масштабе.　

Невежественный в юридических и административных делах, он все органы управления низвел до уровня канцелярий казачьей сотни и полицейского участка, и возвысил роль гауптвахты — „губы“ — и каталажки с ее мордобоем и нагайкой до значения органов верховного управления. Отсутствие же морального авторитета влекло отсутствие элементарного порядка и дисциплины, несмотря на беспрерывные порки, расстрелы, истязания. В этом аду ужасов казни и самосуды были повседневным способом сведения личных счетов, захвата денег и имущества, удовлетворения грубых инстинктов, делания карьеры.　

Насиловались женщины и девушки и „уничтожались“ для сокрытия следов; бывший приятель расстреливался из-за оскорбления, нанесенного в пьяном состоянии; применялись пытки — и опять следы скрывались убийством и сжиганием трупов.　

Никто здесь не уважал другого, и никому не было доверия. Охранки и контр-разведки громоздились одна на другую, и чины одной „выводили в расход“ чинов соседки.　

Вся эта „семеновщина“ имеет до сих пор не один исторический интерес. Она — еще широкое бытовое явление на русской земле. Так называемое „Гродеково“, получившее значение определенного термина, говорит об усиленных попытках оживить то, что было сметено усилием народных масс. Мало этого, „семеновщина“ имеет, хотя и не безкорыстных, но прикрывающихся политическими лозунгами идеологов в лице, например, группы газеты „Свет“.　

Поэтому публикуемые очерки имеют значение „человеческого документа“. Автор совсем не профессиональный литератор. Он пишет так, как будто рассказывает: просто, хотя и волнуясь. Самое это волнение является фактом, тесно вплетенным в канву рассказываемых событий и инцидентов.　

Иногда нервная и неподчиненная литературным правилам речь не совсем ясна при первом чтении. Но когда в процессе чтения осваиваетесь с манерой автора, неясности исчезают.　

Книжка читается с неослабным вниманием.　

Поэтому издатели лишь там, где были явные описки, затемнявшие смысл, сделали кое-какие исправления, оставив неприкосновенным изложение.　

Это об‘яснение издатели считают необходимым. Нужно представлять устную речь очевидца, волнующегося, вспоминающего пропущенное и подавляемого массой воспоминаний, из которых невсегда сразу можно выбрать наиболее характерное и броское. Это яркая книжка. Надо думать, что она не будет единственной.