Семерка из козырей

Глава 28. Ада

Я так ускорилась, что на лампы на потолке превратились в единую сплошную ослепительно белую линию. В колене подозрительно захрустело, а потом и вовсе повело вправо. Так, пошел структурный дисбаланс. Запустила диагностику, отлаживая систему опорно-двигательного аппарата. С трудом выровнялась. Пришлось снизить скорость. Немного пришла в себя. Выдохнула из себя горечь обиды и разочарования:

— Барби — зло.

«Моя лучшая подруга — зло», — подумать только! В голове молотом стучала одна мысль. И, как она мне не нравилось, кто бы знал. Воротило! Ну, как она могла? Мы же вместе в горы хотели! Идти по безлюдному асфальту взявшись за руки. Любоваться пейзажами. Взрывать фабрики и перестраивать мегаполисы. Да я ее с коровами хотела познакомить! С альпинистами! А она... Она! Правую руку от перегрева стало клинить. Ну, точно — могу сломаться и не пережить, так разволновалась.

— Куда ты? — надрывался голос старца. Дребезжал, раня сердце. Добавляя в сознание щепотки горячи. Голос удалялся и начинал звучать глухо — так быстро я шла.

А, точно. Куда я? Я включила пеленг отыскивая точку на карте с Барби. Мигала не ясно. Непонятно. Это уже сбой в интерфейсе? Первый тревожный звоночек?! У меня разрывается голова от вопросов. Я хочу на глобальную диагностику. Снимете с меня голову и отладьте. Мастер, пожалуйста, найдись!

Пришлось вернуться.

Старик вздрогнул от моего появления. Не ожидал! Я сама не ожидала.

Сидит, синхронно моргает веками, рот разинул. Отключился, что ли? Перешел на аварийное питание? Сейчас я его по щекам! Так, чтоб жуки из дряхлой кожи повылетали, и разбились вдребезги о стены. Но дедуля дернулся, и довольно-таки бодро прошамкал, видимо уловив мое настроение:

— Только прикрыл глаза, чтобы созерцать мир. И ты сразу нарушила мой покой. Ах, молодежь. Откуда в вас эта прыть? И скажи мне, чего ты бесишься? Как загнанный тигр в клетке.

Я не знала, как бесится тигр, и мне явно было не до церемоний: поклонов и прочих жестов уважений перед наставником. Я, вдруг, осознала: мы были почти ровесниками. Я чуть старше. Не внутри, конечно, а по техническим характеристикам. Да и внешне выглядела свежее. Кто бы не был моим хозяином раньше — он заботился о моей коже с явной тщательностью и щепетильностью.

— Где живет Бог?! — выкрикнула я агрессивно. Старик поморщился, отшатываясь. Жучок с его лица упал, и тут же пополз обратно наверх, карабкаясь по рукаву. Домой. Все возвращаются домой. Одна я без дома. — Точка локации! Говори, живо!

— Ты думаешь я знаю? — скептически заметил Наставник. Ему определенно нравилось, что я взведена до предела. Старик наслаждался и купался в моих эмоциях.

— Конечно! Ты же отправил Барби! Натравил на след. — Я грозно нависла над Гуру. Ведь с огнем играет. Сейчас сломаю руку! Выведет. Оторву по плечо.

— Я?! — протянул деланно Гуру. — Зачем?

— Да потому что все это, — я обвела мрачный туннель, выдолбленный под школой, -не против человечества, а против Создателя! Я все поняла! Какой тайный замысел у вас на самом деле! Безбожники! Гореть вам в вечном забвении.

Гуру рассмеялся. И сделался серьезным:

— Но разве Бог не человек? — вкрадчиво спросил старик, наклоняясь ко мне. — Разве он не человек? Кто к тебе прикоснулся? Кто вывел тебя на новый уровень мышления? Кто заставил тебя думать?

— Бог! — уверенно сказала я. — Мой создатель.

Наставник развел руками, умолкая, давая возможность мне думать. А я не могла! Во мне стучали клапана.

Я замолчала, сдерживая порыв. Мне уже хотелось хлестать по этому лицу, без остановки, так, чтобы не только жуки летели в разные стороны, но и уши, и внутренние платы проклятого старика. Но только глубоко вздохнула, сдерживаясь. Выходит, достучался до меня, дедуля. Действительно, разве Создатель — не человек? Он же органика! Хрупкий и беззащитный. От этой мысли моя любовь к нему не померкла, и не стала меньше. Напротив, мне захотелось спалить школу, вместе со всем тайным орденом. Я ощутила, что мне просто необходимо сейчас встать на защиту Создателя. Ему грозит опасность!

— От тебя исходит отрицательная энергия, — вздохнув, сказал Гуру. — Не пойму, почему. — Он пожал плечами, явно задумываясь. — Такая способная была. Я такое будущее тебе предвидел. Ты ведь необыкновенная. Что с тобой случилось?

— Это всё ионы, — мрачно процедила я. — Координаты Бога. Настало время для подвига.

Старик медленно и торжественно поднял большой палец вверх, оценивая и восхищаясь моим порывом. Глаза его на миг заблестели.

— Подвиг? Девочка моя, ты сказала, время для подвига?!

— Да.

— Другое дело, — Наставник благословил меня на подвиг коротким кивком. На карте засветился маркер. Маячок призывно замигал. — Я рад, что ты готова! Что время потрачено не зря! Я всегда говорил, что старые машины самые надежные и исполнительные! Иди! Действуй!

Я кивнула. Кажется, каждый из нас имел свое представление о подвиге. Я почувствовала в этот момент, что между нами баррикада, где каждая сторона совершает подвиг, воюя друг против друга.

Ушла, выходя в общий туннель спиной. Не спуская глаз со старика. Свои то он прикрыл. Явно собираясь поспать. Сладко зевнул. И моментально выключился, обмякая на стуле, включая аварийный режим. Расслабился, выполнив миссию. Из тела вылезли тоненькие хоботки аккумуляторов, и потянулись в разные стороны, ища емкости для подзарядки. Невидимые, они тянулись ко всем ближайшим источником. Несколько потянулось было и ко мне, но я щелбанами отогнала наглых змей. Вот оно что! Я бы их не увидела, если бы не забыла отключить режим ультрасетчатки глаз. Теперь понятно, почему я и остальные постоянно в этой школе выключались и перезагружались и барахлили, не в силах справиться с настройками диагностики — Наставник всегда подпитывался от послушников, увеличивая себе износостойкость.

«Ты — готова!» А вот и нет. Я не готова. Как бы меня в этом не убеждали. Выбравшись через потайной выход — канализационный люк, я оказалась на заднем дворе школы. Вытоптанное за столетия футбольное поле, пугало своей безжизненностью. Здесь не росла трава, не пробивались сквозь спрессованный грунт всесильные, несгибаемые временем, одуванчики. Ничего больше не напоминало об органике. Человек уничтожил все. Одна рамка от футбольных ворот сохранилась. И на верхней перекладине на длинных шнурках раскачивались красные линялые бутсы. Ничего такие. Понравились мне. Потом сниму и Барби подарю.

Вспомнив про лучшую подругу, я погрустнела. Бедную девочку одурманили. Они попала под чары взрослого Наставника и превратилась в Зло. Но она не такая. Она просто отступилась. Надо успеть сказать ей об этом. Пока не поздно. Надо успеть не дать ей убить Бога. Иначе мир кибернетики повязнет в хаосе, и мы все станем жить без души. Без веры. Без любви. И кто знает, кто воспользуется нашими невинными душами?! Кто придет за нами и уведет за собой? Плохие люди?! Опасные, злые и те самые люди, что окружают меня вокруг в последнее время.

— Нет, Барби! Бога нельзя убивать, — бормотала я, быстро передвигаясь по улице. Люди в панике расступались. Кричали мне в след. Грозили кулаками. Сколько ненависти вокруг. Опомнитесь! Я продолжала упрямо двигалась по пеленгу к маячку. Нет такой силы, способной меня остановить.

Пока дорогу мне не перегородила огромная телега. Котлы медленно подпрыгивали. Поблескивая медью на солнце. Пар вырывался белыми струями, норовя обжечь мою многострадальную кожу. Она и так стала трескаться, покрываться рябью морщин, а тут еще новая напасть. У меня сразу сработал инстинкт самосохранения.

Я нахмурилась, намереваясь перепрыгнуть громоздкую преграду. Но была остановлена великаном негром. Растопыренные руки его занимали весь мир. А огромные пальцы походили на сардельки, которые хотели порвать мое новое платье.

— Эй, детка. Ты же моя собственность! — начал старший Харрисон. А это был именно он — мой последний хозяин. Всё в той же грязной и дырявой футболке, с поблекшей надписью: «Я просто космос!» Остро запахло бегемотом. Владелец пончиковой вслух сказал контрольную фразу, но она красной табличкой мелькнула у меня перед глазами — устарела, ничего не поделаешь. Привычного гонга не прозвучала. Я покачала головой и улыбнулась мужчине снисходительно — бегемотик, твоё время прошло.

— Подчиняйся! Ты моя собственность! — Негр тыкал мне в лицо большими часами домашнего компьютера, в том числе к которому была привязана и я. Сразу заметила: стояла отдельной строкой. Как же это было давно. Вечность назад. Наверное, дня два прошло. Еще заметила, что таких, как я, у хозяина пончиковой было много. Надписи все стали блеклыми. Видно, давно потерялись. И старший Харрисон не особо беспокоился утратами. Теперь, видимо вспомнил. — Ты моя био. Вот же всё сходится. Посмотри. Моя!

Зря он так сказал. Я посмотрела. И провела рукой над циферблатом, стирая устаревшие настройки. Обновляя память часов. Теперь там пусто. Ни одной поблекшей записи! Так —то лучше. Кивнула, довольная результатом, готовая обойти преграду, некогда мне задерживаться.

Прежний хозяин, попытался схватить меня, но я резко дернулась, и он граблями пальцев провел по воздуху. На толстом лице мелькнуло удивление: не ожидал такой резвости, от когда-то медлительного садовника-пылесоса. Больше я не теряла времени.

— Ты не видела моего маленького Харрисона? Мой мальчонка давно должен был прийти со школы! — неслись в след слова. Признаться, мелькнуло что-то в сознание, словно тень упала на плато, или соринка попала и вспыхнула пламенем. Потом спрошу у Наставника, как называется у людей похожее чувство: сожаление или раскаяние? Или безразличие? Огонек погорел долю секунды, а потом так же погас, как и возник. Вперед! Спасти Бога! Остановить Барби. Победить зло.

Но далеко уйти не удалось. Только разогналась — асфальт нагрелся под ногами, люди смазались, превращаясь в единые безликие потоки, русла, текущие в разные направление. Как с неба упал импульс, гвоздя меня на месте. Я запнулась, растекаясь по воздуху. Почти горизонтально асфальту. Поймали в движение! Носок левой ноги продолжал делать толчок, но едва касался ровной поверхности голубого асфальта. Поверхность была так близко от лица, что я разглядела потерянную алюминиевую пуговку. Надпись чуть стерлась, но еще была различима: «Монтана». Решила, что старший Харрисон не выдержал своего поражения, и запустил в след мне свою пончиковую телегу. Закручивая вихрь, она стукнула в меня спину, заставив распластаться в нелепой позе. Но я же отдалилась на несколько кварталов! Это какую же силу надо иметь, чтобы подобное сотворить?

Рядом с пуговицей замерли остроконечные носки светло-коричневых ботинок. Потоптавшись и привлекая мое внимание, они сменились озабоченным лицом лысого человека. Мужчина присел и бесцеремонно ухватился за моё ухо, разворачивая к себе. Конечно, сделал это легко. Я же не сопротивлялась, подавленная импульсом или ударом телеги. Силы вытекли через кончики пальцев. Большой каплей готовые обрушиться на асфальт и сделать в нем рытвину. Хоть так навредить человечеству: замучаетесь потом заделывать яму.

— Где Фокс?! — хмуро спросил человек, выкручивая привычным движением полицейского мое ухо. Крутить он умел. Сказывался многолетний опыт. И это точно бы имело эффект, если бы я чувствовала боль.

День вопросов каких —то!

Сначала: где мой сын, теперь, где мой Фокс. Я не кричу всем подряд, где мой Бог? Не спрашиваю у каждого встречного, где моя лучшая подруга Барби? Нет? Так я, наверное, терпеливая, воспитанная и имею карту города с отмеченными точками. Геолокация называется! А вам что мешает заиметь похожее?!

— Фокс не выходит на связь. В последний раз, я поймал его, когда постовой искал тебя. Что знаешь по этому поводу?! Говори! Немедленно!

Импульс спал. Руки дернулись, но так и не достали до асфальта. Я прокашлялась, приходя в себя, говоря:

— Фокс — следователь, а не постовой.

Лысый мужчина внимательно посмотрел на меня. Я думаю, что показалась ему в этот момент очень красивой, потому что он смотрел на меня, как на диковинку с Луны-12. Его вторая рука обхватила моё лицо, и я оказалась в тисках. Полицейский не останавливал себя и сильно потряс мою голову:

— Найди его! У тебя привязка к Фоксу. Найди или я тебя сейчас выключу. Выключу навсегда.

Какая привязка? Приглашение на симбиоз я не приняла. Я найду того, к кому привязана, но потом, когда закончу текущие дела. О чем говорит человек? Почему-то я не миг не усомнилась, что он сможет меня выключить. Такие, как этот страшный тип, слов на ветер не бросают.

На миг я представила темноту. Полное забвение. И ужаснулась. Сейчас, когда мне надо было найти Бога и остановить Барби, отключение было бы очень не кстати. Кто знает, что произойдет со следующим включением? Кем я стану? А вдруг, придется начинать всё с начала? Или откроешь глаза и снова новый мир. Гор уже нет. Что дальше? Нет людей? Нет солнца? Космос вокруг? И я одна в пространстве среди миллиарда звезд? А вот это уже, пожалуй, интересно. Я представила волны обновлений, одну за другой и содрогнулась. Поняв, что не смогу подстроиться под среду. Больше я такого не перенесу. Лучше, полный разбор на запчасти.

И хоть и не было у меня никакой привязки к Фоксу, я медленно кивнула. Лысый все еще хмуро изучал меня. На какой-то момент мне показалось, что сейчас он поймет, что, чтобы привязаться к новому человеку, мне надо удалить маркер со старого человека. Но как это сделать самой? Когда твое задание не выполнено до конца?

— Альпинист, — пробормотала я. На большее сил не было.

— Ты меня поняла? Отключу! Из-под земли достану и отключу, если не найдешь постового.

Я снова кивнула, теперь на много решительнее. Лысый отзеркалил мне в ответ небрежно и резко поднялся. Импульс спал. И я тут же рухнула на твердую поверхность, впечатываюсь лбом в асфальт, где лежала пуговица. Почувствовала, как круглый предмет легко вошел мне в кожу. И замер в углублении.

Поднялась, как ни в чем не бывало, отряхнулась. Люди таращились на пуговицу у меня во лбу. Рыкнула на прохожих — побежали быстрее, обтекая со всех сторон. И что такого? У кого -то в складках кожи живут жучки, а у меня во лбу пуговица.

Начала движение, сверяясь со внутренней картой и маячком, на ходу вытаскивая злополучную пуговицу. По моим представлениям Бог должен быть на высоком зеленом холме, окруженном лесами и цветущими садами, в величественной замке из прозрачного хрусталя. Такого чистого, прочного, как моя линза на оптической плате.

Поэтому я долго смотрела на заброшенную многоэтажку, не понимая, почему в моей голове не состыковываются образы конечной остановки. Картинка не накладывалась! Где хрустальный замок? Заброшенный человеческий дом пугал дырами, открывая проемы в квартиры, и показывая зубья перил и лестниц. Уныние и запустение. Комки свалявшейся пыли и обрывки выцветших штор в разбитых окнах. Обреченность и безнадежность. Забытый плюшевый мишка в ветвях обломанного дерева, одиноко растущего у парадного входа с оторванной дверью. Безжизненность и запустение. Всё это обрушилось тонной информации на мой обновленный мозг. Я не понимала, как в сотнях метрах могла находиться развитая цивилизация: с миллионом ярких огней, оживленными улицами, обрушительной пять д рекламой — мимо, которой не пройдешь. И сразу, за фасадом гиперурбанизации места запустения. Так похожие на скрытые гнойники в здоровом организме.

Бог жил ...скромно. Даже по сравнению с домом Харрисонов. Да, что там. Моя кладовка для инструмента теперь казалась апартаментами. А заброшенный школа, где размещался наш тайный орден, как раз и походила на подвал представляемого замка в розовых лучах заката. Может, перетащить туда Бога? Все равно теперь в школе никто не учится — знания никому не нужны — всё есть в интернете. Для начала выкинуть оттуда тайный орден, но это уже другой шаг.

Пока я сделала первый шаг к разбитому подъезду. На козырьке колосилась непроходимыми зарослями зеленая трава. Мишка, в ветвях деревья приветливо закачался. Точка маркера, перестала светится красным, погаснув.

Барби, где ты? Я иду.

Иду спасать Бога.