Глава 7. Что делать с семейными тайнами?
Узнавая тайны, становишься их заложником.
7.1. Универсальные характеристики семейных тайн
Как понять, что мы имеем дело с семейной тайной? Как определить – это личная информация, которую человек имеет право хранить, потому что она не имеет влияния на жизнь остальных родственников, или это тот самый секрет, вокруг которого наслаиваются все новые слои липкой лжи, напряжения, тревоги?
Семейным тайнам присущи универсальные характеристики, повторяющиеся в разных контекстах. Любопытно, что английское выражение a skelet on in the cupboard (дословно: «скелет в шкафу») переводится как «семейная тайна; неприятность, скрываемая от посторонних». В системно-аналитическом подходе, используя идею многоуровневого анализа любого события, можно увидеть, как хранение тайны на одном уровне (например, личная тайна) меняет жизнь семьи на других уровнях. Таким образом, независимо от вероисповедания, цвета кожи, возраста люди попадают в сложные жизненные обстоятельства и становятся носителями семейных тайн, схожих по ряду характеристик. Перечислим их.
Системность. Погружаясь в жизнь семьи, человек сталкивается с тем, что тень семейной тайны может быть, как луч, спроецирована на любые аспекты семейных отношений. Например, исследуя, кто принял решение хранить тайну и кто при этом поддержал человека, мы увидим иерархию и систему ролей в семье. Выясняя, кому было выгодно сохранять тайну, мы поймем, кто и к кому проявлял лояльность. Если мы узнаем, кто, как и кому говорил/не говорил о тайне, нам станет известно и о коалициях и стиле семейного взаимодействия.
Тайна никогда не принадлежит одному человеку – она всегда носит системный характер. Ее сокрытие связано с тем, что хранитель/хранители боятся разрушения сложившихся отношений, правил, утраты благ, социального статуса семьи или ее членов. Тайна тем или иным образом касается всех участников системы, всех аспектов сложившихся отношений, и ее рассекречивание может приводить к изменению образа «мы» семьи.
Парадоксальность. С одной стороны, сохранение тайны носит защитный характер: обычно скрывается информация, которая может дестабилизировать или негативно повлиять на жизнь семейной системы. С другой стороны, само наличие тайны разрушает семью. Тайна – это то, что не положено знать и одновременно очень важно узнать.
Таким образом, тайна и защищает, и разрушает семью. Как пишет А. А. Шутценбергер, «тайна – это всегда проблема… Фрейд напоминал нам, что тот, у кого есть глаза, чтобы видеть, и уши, чтобы слышать, констатирует, что смертные не могут хранить никаких тайн. „Тот, чьи губы хранят молчание, выбалтывает кончиками пальцев. Он выдает себя всеми порами“. Это приводит нас к пониманию и правильной оценке важности невербальной коммуникации и выражения чувств как языком тела, так и красноречивым молчанием».
Кроме того, как при хранении, так и при раскрытии тайны чаще всего страдают минимально вовлеченные люди. «Наказание невиновных и награждение непричастных» – иногда раскрытие семейной тайны описывается именно этой формулой. Подобно женам Синей Бороды, члены семьи, пытающиеся раскрыть тайну, хотят разоблачить монстра, но иногда получают желаемое по слишком высокой цене и расплачиваются за проявленное любопытство своей жизнью в экзистенциальном смысле слова. Однако нераскрытая тайна ведет к тому, что в доме у Синей Бороды появляются все новые и новые невесты.
Конфликт между формой и содержанием. Обычно красивая форма призвана скрыть неэстетичное содержание. Использованные ранее метафоры жемчужины и песчинки, склепа и гроба – это примеры конфликта формы и содержания, порождающего постоянное напряжение при попытках замаскировать неприглядное содержимое красивым фасадом. Чаще всего форма – это мертвая внешняя оболочка, через которую пытается прорваться наружу опасная, неприятная, стыдная, разрушительная сущность семейной тайны.
Поддержка стабильности. Система нуждается в стабильности, порядке, предсказуемости, а раскрытие тайны зачастую приводит к утрате равновесия, что проявляется через нормативный или ненормативный семейный кризис. Поэтому тайна выполняет функцию поддержки гомеостаза в системе, вследствие чего она оберегается даже тогда, когда утрачен первоначальный смысл ее сохранения. Тайна – это способ выражать лояльность, преданность своей системе, и хранители тайны стоят на страже привычного порядка.
Непредсказуемость. Неизвестно, к чему в итоге приведет сохранение или раскрытие семейной тайны. Само возникновение подобного секрета маркирует точку бифуркации, в которой система либо переструктурируется и перейдет в более упорядоченное состояние («Мы связаны навек этим страшным секретом»), либо подвергнется разрушению и распаду. Тщательное утаивание информации связано именно с этим страхом: никто не знает, как на самом деле будет лучше для семьи и что произойдет, если тайна будет раскрыта.
Нужно ли бездетному из-за болезни мужу знать, что он воспитывал не своего ребенка? Нужно ли рассказывать счастливо живущей в браке женщине, что у мужа была другая семья? Нужно ли ставить внуков в известность, что их дедушка в годы войны сотрудничал с оккупантами? Нам никогда не удастся предсказать, что лучше, а что хуже для системы. Но если мы понимаем, что из года в год, от поколения к поколению в семье происходят деструктивные процессы, накапливаются дисфункциональные паттерны, мы можем рискнуть и выбрать правду.
Интроективный характер. Тайна появляется из-за того, что кто-то в семье или социуме считает: так не должно быть – и точка. Женщины не должны беременеть и рожать вне брака. Люди не должны совершать ошибок. Роли мужчины и женщины закреплены навечно и не должны меняться. Дети должны любить и почитать членов семьи, даже несмотря на то что испытывали многолетнее физическое и сексуальное насилие с их стороны. Сор нельзя выносить из избы… Подобные долженствования ведут к тому, что если что-то пошло не по плану, это необходимо спрятать, скрыть, аннулировать.
Работа с интроектами предполагает их извлечение, осознание и принятие решения: нужны ли они или лучше от них избавиться. Семейные тайны чаще всего маркируют интроект: «Мы не должны никому об этом рассказывать». Родители, прародители, другие хранители тайны словами и без них сообщают: не смей про это даже думать, не то что говорить. Главное послание, которое члены семьи получают вместе с интроектами: «Тайна опасна. Мы должны хранить ее любой ценой. Рассказав о ней, ты утрачиваешь право на членство в семье». Именно слова «Я не должен/не хочу/не могу об этом говорить» часто маркируют наличие семейной тайны.
Цикличность. Процесс жизни семьи подчиняется не линейной, а циклической логике. Иногда упрощенное видение ситуации (она была легкомысленной, поэтому забеременела и родила ребенка, и ее выгнали из дома) мешает заметить важные взаимосвязи и взаимовлияния в семье. Когда проблема исследуется системно, оказывается, что все были вовлечены в проблему и каждый вносил свой вклад. И самое удивительное: когда нам удается восстановить цикл, в который вовлечены различные родственники, мы можем обнаружить повторение этого цикла в других семейных отношениях. Семейная тайна, появившись в одном поколении, имеет тенденцию повторяться.
Аксиома осмысления семейной тайны – это отказ от поиска правых и виноватых. Все и виноваты и не виноваты одновременно. Когда люди обращаются к семейному психологу, они должны помнить, что он – не судья. Его задача – разобраться в хитросплетениях и связях, чувствах и переживаниях, фактах и событиях и описать как процесс жизни семьи, попавшей в определенные обстоятельства. Именно поэтому он одновременно и вовлечен в семейную проблему, и сохраняет нейтральность, что позволяет ему не делить членов семьи на «любимчиков» и «изгоев», а обеспечить всем равные понимание и поддержку. При работе с семейными тайнами это особенно трудно, потому что в ряде случаев соблюдение нейтральности осложняется сильными переживаниями самого терапевта, включающегося в семейную историю в роли «спасателя», «третейского судьи» и др.
В конце работы с семейной тайной человек должен найти ответы на следующие вопросы.
1. Почему возникла идея, что в семье хранится тайна? Какие актуальные события (повторения, несчастные судьбы, болезни, разводы) невозможно объяснить или понять, располагая имеющейся информацией?
2. Какие чувства возникают в самом начале поисков? Готов ли человек идти за правдой или боится, стыдится, злится, испытывает отвращение?
3. Какие истории рассказывали в семье, а о чем или о ком никогда не говорили?
4. Кто в семье больше всего сопротивляется исследованию семейных тайн? Кто готов делиться информацией?
5. Когда, в какое время, в какой стране случилось то событие, которое легло в основу семейной тайны? С кем из членов семьи это произошло?
6. Каким отношениям угрожало раскрытие тайны? Угрожает ли сейчас?
7. Как семья справлялась с напряжением? Как мифологизировала произошедшее?
Ответы на эти вопросы дают шанс постепенно продвинуться по пути познания самого себя, своей семьи, своего рода и построить другие отношения – более честные, доверительные, надежные. Отношения, где не придется ничего скрывать ни от других, ни от себя.
7.2. Особенности работы с семейными тайнами
– Знаете, Аврелиус, и с матерями не всегда все так просто и славно, как вам, вероятно, представляется.
– Да? – Похоже, это явилось для него откровением. Он смотрел на меня очень внимательно. – Ссоры?
– Не совсем.
Он нахмурил лоб.
– Взаимное непонимание? – Я покачала головой.
– Еще хуже? – изумился он.
В поисках ответа на эту загадку он обозрел небеса и лес, но ничего там не нашел и напоследок заглянул мне в лицо.
– Тайны, – сказала я.
– Тайны! – Его глаза округлились еще больше, окончательно уподобившись по форме оправе очков. Он покачал головой, безуспешно пытаясь вникнуть в смысл мною сказанного.
– Сожалею, – сказал он наконец, – но я ничем не могу тебе помочь. Я вообще мало что знаю о семьях.
Почти ничего. Невежество мое безгранично.
Мне очень жаль, что у тебя так вышло с тайнами.
Но я уверен, что ты совершенно права.
Любая работа с семьей предполагает определенный риск, связанный с попыткой легализации семейных тайн. Обсуждение и анализ семейных секретов позволяет членам семьи осознать, что все иногда совершают ошибки, попадают в ловушку обстоятельств и долга, теряют близких и не могут их оплакать, не являются совершенными мужьями, женами, родителями, любовниками. Благодаря работе с семейными тайнами родственники становятся способными к пониманию и принятию друг друга. Раскрытие секрета иногда содействует избавлению от ряда психосоматических симптомов, так как носитель тайны часто пытается сообщить о ней с помощью языка тела.
Однако проникновение в семейные тайны является достаточно сложной, ювелирной и небезопасной работой. Мы можем столкнуться со следующими ситуациями, маркирующими сопротивление выявлению тайной информации.
Мы ничего не знаем
Семья или член семьи действительно ничего не знает о тайне. Однако ее наличие обнаруживается при исследовании повторяющихся в семье событий, симптомов, анализе «заряженной» темы. Кропотливая работа направлена на сбор крупиц информации, свидетельствующих о произошедших событиях, для как можно более целостного восстановления картины. Иногда на это уходит много времени, и изыскания требуют обращения к архивам, живущим родственникам, семейному альбому, переписке, сохранившимся воспоминаниям знакомых и соседей.
Лучше этого не знать
Юрий, возраст 41 год. Пришел по рекомендации друга. Главная жалоба Юрия была сформулирована просто: «Жизнь как-то не клеится». Юрий работает, живет в собственной однокомнатной квартире. Энергии мало, ничего не хочется, увлечений нет, «дом – работа – дом». Периодически возникает ощущение пустоты и бессмысленности жизни, депрессия. Основная проблема – не получается построить отношения с женщинами. Юрий их попросту боится.
Мы начали говорить о женщинах – за страхом кроется злость, отвращение, возбуждение… Слишком много всего намешано. Через некоторое время, продвинувшись к истокам, мы стали исследовать историю Юрия. Он вырос с тетей, сестрой бабушки. Бабушка умерла, когда ему не было и года. Умели его отец, мать, дед… Но Юрий ничего не знает о жизни своих родных – тетя переехала в Белоруссию с Украины. Юрий приходил ко мне еженедельно, но терапия продвигалась медленно… В какой-то момент я снова возвратилась к семейной истории, и мы приступили к изучению фантазий Юрия о его рождении. Он говорил, что ему кажется, что с его рождением связана какая-то постыдная, невыносимая тайна. При этом ему неизвестны никакие конкретные факты.
Однако Юрий сам начинает чувствовать интерес и, как гончая, берет след. Он едет в деревню, где живет тетя, и расспрашивает ее о своей семье. До этого они никогда не обсуждали семейных вопросов – лишь факты смерти родственников. Оказалось, что на Украине у тети живут братья и сестры, есть многочисленная родня. Но когда Юрий задает вопросы о себе, родителях и своем рождении, тетя лишь плачет и не хочет ничего говорить.
Юрий вернулся домой, но через неделю после очередного визита ко мне снова поехал к тете. И под напором та рассказала леденящую кровь историю.
Отец Юрия женился на его матери и привез ее к родителям после первого года службы в армии. Это было советское время, и он должен был отслужить три года. Отец уже 13 месяцев не был дома, когда узнал, что у него родился сын. Он пошел к командиру части, и тот, выслушав солдата, вошел в его положение и отпустил домой, чтобы тот не наделал глупостей.
Приехав домой, он первым делом начал выяснять отношения с молодой женой. Та ничего не говорила и ни в чем не признавалась, только плакала. Он избил молодую жену и пошел по деревне. Случайно встретив одноклассника, парень поговорил с ним, и тот намекнул на такое, что пришлось бежать обратно. Когда он вошел в избу, было уже поздно. Надрывно плакал ребенок, а на столе лежал лист бумаги с одной фразой: «Это твой отец». Не в силах выносить напряжение и стыд, его жена покончила жизнь самоубийством. Прочитав записку, отец Юрия взял топор и убил своего отца на глазах у односельчан, а после этого вернулся домой и повесился рядом с женой.
Бабушка Юрия была в отчаянии. Она понимала, что в деревне все обо всех всё знают и что ей больше здесь оставаться невозможно. Она продала дом, хозяйство и отправилась в Белоруссию. Вместе с ней уехала незамужняя сестра. Прибыв на новое место, бабушка начала болеть. Сказался стресс – за один день она потеряла всю семью, а перед этим жила в доме, где на ее глазах муж приставал к невестке, а она ничего не могла сделать… После инсульта последовал еще один. Перед смертью она попросила сестру: не отдавай ребенка в детский дом, он ни в чем не виноват. Сестра хранила тайну 41 год…
Узнав об этом, Юрий испытал и ужас, и боль, и, как ни странно, облегчение. Мы долго работали с его стыдом и виной. Я помню, как иногда меня захлестывало отчаяние. Юрий много говорил о своих родственниках, о том, что произошло… Однажды он в порыве злости на мать сказал: «Лучше бы она сделала аборт!» Понимая, что в семье было и так слишком много аутоагрессии – агрессии, направленной на себя, я посчитала, что основной задачей является проживание и выражение чувств ко всем членам семьи, в том числе и злости, ненависти, ярости. Было много трудных сеансов, но Юрий регулярно возвращался к идее аборта. Так он пытался взять на себя ответственность за всю семью, за грехи и поступки близких. Семейная тайна оказалась джинном, выпушенным из бутылки. Ничего не помогало – ни понимание иррациональности его вины, ни объяснения и интерпретации, ни поддержка. Юрий все глубже погружался в депрессию. «Я не должен жить, меня нужно было уничтожить еще в утробе матери» – это стало лейтмотивом его жизни. Хотя и ранее он жил с очень низким уровнем энергии. Наконец, я предприняла крайние меры – сказала, что у него есть выбор: жить или уйти. Но предварительно предложила ответить на вопросы «теста».
«Тест», который я увидела в одном из журналов, был следующим. В каждой из ситуаций женщина обнаруживает, что беременна. Я спросила Юрия, кому бы он посоветовал сделать аборт. Ситуация № 1: отец и мать больны, у них трое детей: первый – слепой, второй – глухой, у третьего – туберкулез, четвертый ребенок умер. Ситуация № 2: 13-летнюю негритянскую девушку изнасиловал белый мужчина. Ситуация № 3: незамужняя девушка-подросток беременна, а ее жених не является отцом будущего ребенка и очень переживает.
Юрий долго думал. В итоге он сказал, что ни в одной из ситуаций не советовал бы женщинам оставлять детей. «Прекрасно, – сказала я. – Сейчас ты убил Людвига Бетховена, негритянскую певицу Этель Уотерс и… Иисуса Христа».
Повисла пауза. А потом вдруг что-то произошло, и мы стали говорить о месте и предназначении каждого из нас, об ошибках и искуплении, о любви и прошении. Это была очень тяжелая сессия, но произошел прорыв. После этого мы еще некоторое время продолжали терапию. И Юрий смог простить всех – деда-отца, отца-брата, мать, бабушку – и поблагодарить их за то, что он есть. Нам удалось восстановить порядок в системе, и Юрий примирился и согласился со всем, что было, и с той ценой, по которой ему досталась жизнь.
Сейчас Юрий по-прежнему не женат, но у него появились жизненные силы, уверенность и оптимизм. У него новая работа, а еще есть женщина, и он помогает ей воспитывать сына. Когда я попросила разрешения опубликовать его историю, он долго думал, но потом дал согласие, сказав: «Пусть люди знают, что самая ужасная правда лучше незнания».
Мы знали, но забыли
О содержании тайны известно, однако это настолько болезненно, стыдно, ужасно, отвратительно, непереносимо, что члены семьи предпочитают «забыть» об этом.
Вина перед женой
Александр, мужчина 42 лет, на занятии в группе заявил о том, что он часто испытывает совершенно непонятную, иррациональную вину перед своей женой. Из-за этого может не спать полночи. После расспроса ему была предложена техника «Семейная скульптура». Строя скульптуру, состоящую из себя и жены, он поместил заместителя жены сзади, а своего – впереди. При этом жена обнимала мужа, как ребенка. Некоторое время мы исследовали его чувства и переживания, связанные с явно материнской позицией жены по отношению к мужу. Постояв на месте жены, а потом на месте мужа в скульптуре, Александр сказал, что когда он был женой, его просто захлестывали вина и боль. Однако в его реальных отношениях с супругой не было обстоятельств, которые могли бы привести к таким мощным переживаниям.
Дальнейшая работа была направлена на поиск «виновных» в системе. Вначале мы поговорили о родителях, а затем о прародителях Александра. Он некоторое время выглядел растерянным и не мог вспомнить «ничего такого». Когда я стала перечислять события: предательство, измена, убийство, смерть, он вдруг остановил меня и сказал: «Моя бабушка во время войны потеряла ребенка».
Расспросы позволили выявить следующее. Бабушка находилась в партизанском отряде, а ее ребенку было полгода… И он умер. Больше Александр ничего не мог вспомнить. В ходе дальнейшей работы Александр передал бабушке «вину» (в ее качестве выступил тяжелый стул) со словами: «Я сожалею, что ты потеряла сына, моего дядю. Тебе было очень тяжело, и я взял часть этого груза на себя. Но сегодня я отдаю его тебе». Однако оставалось ощущение, что есть еще какой-то аспект, который по-прежнему скрыт от нас. Но Александр выглядел вполне удовлетворенным. Сессия завершилась, участники поделились переживаниями. Продолжилась работа с другими темами.
Через час, когда подошло время прощаться, Александр вдруг побледнел и сказал: «Я вспомнил. Ребенок не просто умер. Бабушка была в партизанском отряде, и их нашли немцы. Она и еще несколько человек спрятались в землянке, которую почти невозможно было заметить. Но мальчик внезапно проснулся и расплакался… Бабушка прикрыла ему рот, а когда немцы ушли, он уже перестал дышать». В этот момент на глазах Александра показались слезы. И хотя, по сути, наша работа велась в верном направлении, до тех пор пока содержание тайны не было раскрыто, мужчина не осознавал и собственные чувства по поводу этого ужасного события: его бабушка убила своего ребенка. Она не хотела этого, она сделала это не специально, но плач мальчика подвергал опасности всех остальных. Александр также вспомнил, что дедушка, который воевал в другом партизанском отряде, не успел переправить жену и ребенка в безопасное место. В этой семье не было невиновных – у каждого была своя вина, и у дедушки, и у бабушки. Мужчина не смог защитить свою женщину, женщина убила ребенка, чтобы спасти нескольких человек. Но, похоже, говорить об убийстве матерью ребенка и прожить это событие было невозможно – у семьи просто не нашлось для этого ресурсов. В итоге семья «репрессировала» историю. И только иррациональное чувство вины перед женой осталось в наследство Александру как напоминание о страшном событии, которое семья не смогла до конца принять. Завершение нашей работы было связано: с называнием фактов («Моя бабушка убила своего сына»); с предоставлением убитому места в системе («Ты – мой дядя, ты отдал свою жизнь, чтобы остальные смогли жить»); с осознанием готовности делать что-то в память об этом событии («Я буду любить своего сына, и он станет достойным человеком, а когда он вырастет, я расскажу ему о своем дяде»).
Кто-то знает, а кто-то – нет
Некоторые члены семьи знают о тайне, а некоторые – нет. Возникает расщепление семьи на хранителей тайны и непосвященных, которые чувствуют, что от них что-то скрывают. Это классическая ситуация, и сложность заключается как раз в том, что говорящий не знает, а знающий не говорит. На терапию часто приходит тот, кто интуитивно чувствует какие-то подводные камни в тихой семейной гавани, но не может их найти. В этом случае работа связана с поисками свидетелей тех событий, заинтересованных лиц и с расспросами тех, кто знает, но молчит.
Секрет Полишинеля: тайна усыновления
В то время когда в нашей стране было не принято говорить детям, что их воспитывают не биологические родители, супружеская пара С. усыновила новорожденного мальчика. Семья переехала в другой город, и о тайне усыновления никто не знал. В семейной структуре поддерживалась идея, что сын Алесь такой умный, потому что «пошел в своего папу». Алесь увлекался биологией, и сам пришел к выводу, что у двоих родителей с первой группой крови не может быть ребенка с третьей. Он долго переживал, но все же решился поговорить об этом с родителями. Они рассказали Алесю историю, очень переживая, что данная информация сильно травмирует юношу. Однако Алесь был обижен лишь на то, что не узнал об этом раньше. Его отношения с родителями были теплыми и доверительными, и он искренне не понимал, для чего им нужно было столько лет скрывать факт усыновления.
Иногда тайна бывает настолько болезненной и страшной, что те, кто ее хранят, идут на огромные жертвы, чтобы никто не узнал правду.
Братоубийца
Надежда, 35 лет, пришла на консультацию с дочерью из-за ее поведения в школе. Девочка Даша, 13 лет, занимается тайским боксом, хорошо учится, но иногда бьет мальчиков – сильно и жестоко, при этом достается и ей самой. При выяснении всех обстоятельств Даша рационализировала проблему, пояснив, что бьет только тех мальчиков, которые обижают ее подруг.
Мы попытались разобраться, почему Даше так важно защищать девочек. Нашей первой гипотезой была идея о чувстве зависти к подругам – угловатая, коротко стриженная Даша была не очень женственной, и, возможно, для нее было важно внимание противоположного пола. Но оказалось, что поклонников у Даши хватает – более того, есть мальчик, с которым она дружит. Также удалось выяснить, что Дашина агрессия к мальчикам стала ярко проявляться, когда ей исполнилось девять лет. В семье в этот период, по словам Надежды, не происходило никаких особых событий. Даша была готова поработать со своей агрессивностью, и мы практически договорились о том, что она будет посещать терапевта. В конце сессии была составлена короткая генограмма. В ходе работы над ней вскрылись подробности непростых отношений между мужчинами и женщинами в семье. Дашина мать Надежда – младший ребенок, у нее есть старший брат. Отношения между ними в настоящий момент сложные – они не общаются уже пять лет. Дашина бабушка Евгения перед смертью завещала все имущество – дом под Минском и две квартиры – своему сыну Григорию. Дочери Надежде она не оставила ничего. Это показалось нам странным, и мы попытались понять мотивы такого поступка.
При жизни бабушка одинаково черство относилась и к сыну, и к дочери. Она работала в торговле, заведовала крупным универмагом, почти не бывала дома. Завещав всю недвижимость сыну, она фактически разрушила и без того хрупкие отношения между детьми.
Сама бабушка была старшей дочерью, в их семье был еще один ребенок, Гриша, но он умер в детстве. Надежда не помнила, что с ним случилось: родственники никогда о нем не говорили. Мы предложили Надежде узнать подробности семейной истории.
На следующей встрече она рассказала, что ей удалось созвониться с младшей сестрой отца, которая хорошо помнила события семейной жизни. Семья бабушки жила в деревне. Оказалось, что Гриша умер из-за того, что упал с дерева или с крыши дома в день рождения своего отца. Как было принято в то время, празднование дня рождения было многолюдным и шумным, с самогонкой и домашними закусками. Все гости были сильно выпившими, прабабушка Даши (бабушка Надежды) хлопотала на кухне. Она оставила четырехлетнего сына Гришу с дочерью Евгенией. Никто не знает, что произошло: когда мальчика нашли, он был уже без сознания. Во дворе было шумно, гости то и дело выходили из дома покурить и в туалет, который находился на улице. Один из них и увидел лежащего на земле ребенка. Евгения в это время куда-то ушла с соседскими девочками. То, что Гриша потерял сознание, поняли не сразу. Мать положила его в кровать, думая, что он набегался и уснул. Можно предположить, что она тоже выпила, потому что невозможно не отличить спящего ребенка и ребенка, который не реагирует на прикосновения и не приходит в себя.
Спохватились лишь на следующее утро. Гриша так и не очнулся. Только к обеду его повезли в поселковую больницу за 10 километров – в деревне было очень сложно с транспортом. Черепно-мозговая травма, переломы, обширное внутреннее кровоизлияние – диагноз был неутешительным. К вечеру ребенок умер.
Приехав домой, обезумевшая от горя мать набросилась на Евгению. Она била ее и кричала на всю деревню: «Убийца! Ты убила брата! Ты убила брата!» Родственница вспоминает, что после этого Евгению часто избивали и припоминали ей, что именно она виновата в смерти брата. Иногда мать рассуждала, что «может, Женька сама его откуда-нибудь столкнула», проецируя на дочь свою враждебность. Евгения часто приходила в школу с синяками. Поэтому в 14 лет она уехала поступать в техникум и больше не вернулась в родительский дом до смерти отца и матери.
Своего сына Евгения тоже назвала Гришей. Нам стало понятно, что завещание сыну всего имущества – это символический акт, связанный с виной за смерть брата. Однако неудачная попытка компенсации привела к тому, что через год после смерти бабушки Даша начала бить мальчиков.
Мы обсудили, как семья трансформировала реальность и создала миф. Правда заключалась в том, что родители оставили четырехлетнего ребенка на ненадежную няньку – на Западе их бы за это лишили родительских прав. Девятилетняя девочка не может нести ответственность за младшего брата. Но родители, вместо того чтобы признать и разделить вину («Мы праздновали день рождения, выпили, потеряли контроль и забыли о ребенке»), переложили ее на дочь. Она фактически оказалась козлом отпущения в семье. Сделав девочку ответственной за смерть брата, родители пытались избавиться от собственного чувства вины.
Однако это не помогло – отказ от признания и разделения вины привел к разрушительным для всей семьи последствиям. Отец Евгении всю жизнь пил и умер в 45 лет. Мать тоже страдала от алкоголизма и ненадолго его пережила. Дом после их смерти достался Евгении. Имея высокие доходы, она снесла его и построила на этом месте современный коттедж. Но ни символическое, ни реальное разрушение не помогло. Справедливость в семье вновь не была соблюдена, а проблема перешла в следующее поколение.
В первом поколении Евгению незаслуженно обвинили в смерти брата – она стала убийцей, а он умер. Похоже, это событие сильно травмировало Евгению, которая всю жизнь была черствой и отстраненной от собственных детей. Так в семье появился первый козел отпущения.
Во втором поколении таким изгоем стала дочь: она была несправедливо лишена наследства. Мать все оставила сыну Грише, которого звали так же, как покойного дядю, «убитого» сестрой. Евгения старалась с помощью имени Григорий и завещания сыну имущества компенсировать тот ущерб, который она якобы нанесла покойному брату.
И вот уже третье поколение – Даша – пытается восстановить баланс между мужским и женским в семье. Теперь она «мстит» за маму мальчикам. Брат бабушки случайно погиб, дядя получил наследство за счет сестры, Даша бьет одноклассников – на первый взгляд, эти события не связаны. Однако такие защитные механизмы, как смещение и идентификация (с агрессором), привели к появлению симптома у девочки через год после смерти бабушки-«убийцы». Она проявляет лояльность и к бабушке (как и она, бьет-«убивает» мальчиков), и к маме (мстит мужчинам за то, что ее маму-женщину посчитали недостойной наследства и оставили все дяде-мужчине).
Проработка, интерпретация и проговаривание всех аспектов симптоматического поведения позволили Даше изменить взаимодействие с одноклассниками. Ее мама Надежда продолжает приходить на индивидуальную терапию, где исследует свои отношения с матерью, которая никогда не рассказывала дочери, что произошло с ней и ее братом в детстве.
Мы знаем, но никому не расскажем
Члены семьи знают содержание тайны, но тщательно скрывают ее от окружения и психолога. На это у них могут быть разные причины и объяснения. Помимо классического страха и стыда работают защитные механизмы, чаще всего – рационализация. «Это не важно», «Это не имеет отношения к нашим проблемам», «Психолог, если нужно, сам все поймет» – типичные варианты отношения к известной, но тщательно охраняемой тайне.
Криминальное поведение
На протяжении нескольких лет моя клиентка Ангелина периодически демонстрировала асоциальное поведение. Она занималась не совсем легальными делами, которые могли привести к проблемам с законом. При этом у нее был еще один, вполне законный, бизнес, приносивший ей хороший доход. Я долгое время интерпретировала поведение Ангелины как желание получать яркие эмоции, адреналин и ходить по краю, но это не помогало, и она продолжала периодически рисковать репутацией, деньгами и социальным статусом.
В ее родительской семье с отцом-алкоголиком чередовались периоды спокойной и скандальной жизни, что тоже было использовано мной как объяснение ее тяги к риску. Долгое время мы говорили об ее отце и отношении к нему. За время терапии оно трансформировалось из ненависти в смесь злости, обиды, тепла, любви и понимания. Пришел день, когда в ответ на мои вопросы о рискованном поведении Ангелина вдруг сказала: «Я понимаю, что веду себя как отец». И после трех лет терапии она наконец открыла тайну.
Оказывается, отец провел несколько лет в тюрьме. Он сел пьяным за руль и врезался во встречную машину. Погибли люди… Учитывая, что на первых сессиях я всегда задаю вопрос о событиях в семье, которые важны для нашей работы (смерти, суициды, убийства, лечение в психиатрической клинике, наличие в семье людей с отклоняющимся поведением и т. п.), было очевидно, что эту информацию она скрыла. Когда я спросила о причинах утаивания информации, Ангелина ответила, что ей было стыдно рассказывать психологу, что ее отец не просто алкоголик и дебошир, но еще и находился в местах лишения свободы. Однако поведение Ангелины сигнализировало о том, что она лояльна к своему отцу. Чем больше она злилась на него и не принимала, тем более сомнительным становилось ее поведение. И лишь проработав свои злость и обиду, приняв отца таким, какой он есть, и примирившись с ним, она полностью отказалась от незаконного бизнеса.
– Знаете, Аврелиус, и с матерями не всегда все так просто и славно, как вам, вероятно, представляется.
– Да? – Похоже, это явилось для него откровением. Он смотрел на меня очень внимательно. – Ссоры?
– Не совсем.
Он нахмурил лоб.
– Взаимное непонимание? – Я покачала головой.
– Еще хуже? – изумился он.
В поисках ответа на эту загадку он обозрел небеса и лес, но ничего там не нашел и напоследок заглянул мне в лицо.
– Тайны, – сказала я.
– Тайны! – Его глаза округлились еще больше, окончательно уподобившись по форме оправе очков. Он покачал головой, безуспешно пытаясь вникнуть в смысл мною сказанного.
– Сожалею, – сказал он наконец, – но я ничем не могу тебе помочь. Я вообще мало что знаю о семьях.
Почти ничего. Невежество мое безгранично.
Мне очень жаль, что у тебя так вышло с тайнами.
Но я уверен, что ты совершенно права.
Любая работа с семьей предполагает определенный риск, связанный с попыткой легализации семейных тайн. Обсуждение и анализ семейных секретов позволяет членам семьи осознать, что все иногда совершают ошибки, попадают в ловушку обстоятельств и долга, теряют близких и не могут их оплакать, не являются совершенными мужьями, женами, родителями, любовниками. Благодаря работе с семейными тайнами родственники становятся способными к пониманию и принятию друг друга. Раскрытие секрета иногда содействует избавлению от ряда психосоматических симптомов, так как носитель тайны часто пытается сообщить о ней с помощью языка тела.
Однако проникновение в семейные тайны является достаточно сложной, ювелирной и небезопасной работой. Мы можем столкнуться со следующими ситуациями, маркирующими сопротивление выявлению тайной информации.
Мы ничего не знаем
Семья или член семьи действительно ничего не знает о тайне. Однако ее наличие обнаруживается при исследовании повторяющихся в семье событий, симптомов, анализе «заряженной» темы. Кропотливая работа направлена на сбор крупиц информации, свидетельствующих о произошедших событиях, для как можно более целостного восстановления картины. Иногда на это уходит много времени, и изыскания требуют обращения к архивам, живущим родственникам, семейному альбому, переписке, сохранившимся воспоминаниям знакомых и соседей.
Лучше этого не знать
Юрий, возраст 41 год. Пришел по рекомендации друга. Главная жалоба Юрия была сформулирована просто: «Жизнь как-то не клеится». Юрий работает, живет в собственной однокомнатной квартире. Энергии мало, ничего не хочется, увлечений нет, «дом – работа – дом». Периодически возникает ощущение пустоты и бессмысленности жизни, депрессия. Основная проблема – не получается построить отношения с женщинами. Юрий их попросту боится.
Мы начали говорить о женщинах – за страхом кроется злость, отвращение, возбуждение… Слишком много всего намешано. Через некоторое время, продвинувшись к истокам, мы стали исследовать историю Юрия. Он вырос с тетей, сестрой бабушки. Бабушка умерла, когда ему не было и года. Умели его отец, мать, дед… Но Юрий ничего не знает о жизни своих родных – тетя переехала в Белоруссию с Украины. Юрий приходил ко мне еженедельно, но терапия продвигалась медленно… В какой-то момент я снова возвратилась к семейной истории, и мы приступили к изучению фантазий Юрия о его рождении. Он говорил, что ему кажется, что с его рождением связана какая-то постыдная, невыносимая тайна. При этом ему неизвестны никакие конкретные факты.
Однако Юрий сам начинает чувствовать интерес и, как гончая, берет след. Он едет в деревню, где живет тетя, и расспрашивает ее о своей семье. До этого они никогда не обсуждали семейных вопросов – лишь факты смерти родственников. Оказалось, что на Украине у тети живут братья и сестры, есть многочисленная родня. Но когда Юрий задает вопросы о себе, родителях и своем рождении, тетя лишь плачет и не хочет ничего говорить.
Юрий вернулся домой, но через неделю после очередного визита ко мне снова поехал к тете. И под напором та рассказала леденящую кровь историю.
Отец Юрия женился на его матери и привез ее к родителям после первого года службы в армии. Это было советское время, и он должен был отслужить три года. Отец уже 13 месяцев не был дома, когда узнал, что у него родился сын. Он пошел к командиру части, и тот, выслушав солдата, вошел в его положение и отпустил домой, чтобы тот не наделал глупостей.
Приехав домой, он первым делом начал выяснять отношения с молодой женой. Та ничего не говорила и ни в чем не признавалась, только плакала. Он избил молодую жену и пошел по деревне. Случайно встретив одноклассника, парень поговорил с ним, и тот намекнул на такое, что пришлось бежать обратно. Когда он вошел в избу, было уже поздно. Надрывно плакал ребенок, а на столе лежал лист бумаги с одной фразой: «Это твой отец». Не в силах выносить напряжение и стыд, его жена покончила жизнь самоубийством. Прочитав записку, отец Юрия взял топор и убил своего отца на глазах у односельчан, а после этого вернулся домой и повесился рядом с женой.
Бабушка Юрия была в отчаянии. Она понимала, что в деревне все обо всех всё знают и что ей больше здесь оставаться невозможно. Она продала дом, хозяйство и отправилась в Белоруссию. Вместе с ней уехала незамужняя сестра. Прибыв на новое место, бабушка начала болеть. Сказался стресс – за один день она потеряла всю семью, а перед этим жила в доме, где на ее глазах муж приставал к невестке, а она ничего не могла сделать… После инсульта последовал еще один. Перед смертью она попросила сестру: не отдавай ребенка в детский дом, он ни в чем не виноват. Сестра хранила тайну 41 год…
Узнав об этом, Юрий испытал и ужас, и боль, и, как ни странно, облегчение. Мы долго работали с его стыдом и виной. Я помню, как иногда меня захлестывало отчаяние. Юрий много говорил о своих родственниках, о том, что произошло… Однажды он в порыве злости на мать сказал: «Лучше бы она сделала аборт!» Понимая, что в семье было и так слишком много аутоагрессии – агрессии, направленной на себя, я посчитала, что основной задачей является проживание и выражение чувств ко всем членам семьи, в том числе и злости, ненависти, ярости. Было много трудных сеансов, но Юрий регулярно возвращался к идее аборта. Так он пытался взять на себя ответственность за всю семью, за грехи и поступки близких. Семейная тайна оказалась джинном, выпушенным из бутылки. Ничего не помогало – ни понимание иррациональности его вины, ни объяснения и интерпретации, ни поддержка. Юрий все глубже погружался в депрессию. «Я не должен жить, меня нужно было уничтожить еще в утробе матери» – это стало лейтмотивом его жизни. Хотя и ранее он жил с очень низким уровнем энергии. Наконец, я предприняла крайние меры – сказала, что у него есть выбор: жить или уйти. Но предварительно предложила ответить на вопросы «теста».
«Тест», который я увидела в одном из журналов, был следующим. В каждой из ситуаций женщина обнаруживает, что беременна. Я спросила Юрия, кому бы он посоветовал сделать аборт. Ситуация № 1: отец и мать больны, у них трое детей: первый – слепой, второй – глухой, у третьего – туберкулез, четвертый ребенок умер. Ситуация № 2: 13-летнюю негритянскую девушку изнасиловал белый мужчина. Ситуация № 3: незамужняя девушка-подросток беременна, а ее жених не является отцом будущего ребенка и очень переживает.
Юрий долго думал. В итоге он сказал, что ни в одной из ситуаций не советовал бы женщинам оставлять детей. «Прекрасно, – сказала я. – Сейчас ты убил Людвига Бетховена, негритянскую певицу Этель Уотерс и… Иисуса Христа».
Повисла пауза. А потом вдруг что-то произошло, и мы стали говорить о месте и предназначении каждого из нас, об ошибках и искуплении, о любви и прошении. Это была очень тяжелая сессия, но произошел прорыв. После этого мы еще некоторое время продолжали терапию. И Юрий смог простить всех – деда-отца, отца-брата, мать, бабушку – и поблагодарить их за то, что он есть. Нам удалось восстановить порядок в системе, и Юрий примирился и согласился со всем, что было, и с той ценой, по которой ему досталась жизнь.
Сейчас Юрий по-прежнему не женат, но у него появились жизненные силы, уверенность и оптимизм. У него новая работа, а еще есть женщина, и он помогает ей воспитывать сына. Когда я попросила разрешения опубликовать его историю, он долго думал, но потом дал согласие, сказав: «Пусть люди знают, что самая ужасная правда лучше незнания».
Мы знали, но забыли
О содержании тайны известно, однако это настолько болезненно, стыдно, ужасно, отвратительно, непереносимо, что члены семьи предпочитают «забыть» об этом.
Вина перед женой
Александр, мужчина 42 лет, на занятии в группе заявил о том, что он часто испытывает совершенно непонятную, иррациональную вину перед своей женой. Из-за этого может не спать полночи. После расспроса ему была предложена техника «Семейная скульптура». Строя скульптуру, состоящую из себя и жены, он поместил заместителя жены сзади, а своего – впереди. При этом жена обнимала мужа, как ребенка. Некоторое время мы исследовали его чувства и переживания, связанные с явно материнской позицией жены по отношению к мужу. Постояв на месте жены, а потом на месте мужа в скульптуре, Александр сказал, что когда он был женой, его просто захлестывали вина и боль. Однако в его реальных отношениях с супругой не было обстоятельств, которые могли бы привести к таким мощным переживаниям.
Дальнейшая работа была направлена на поиск «виновных» в системе. Вначале мы поговорили о родителях, а затем о прародителях Александра. Он некоторое время выглядел растерянным и не мог вспомнить «ничего такого». Когда я стала перечислять события: предательство, измена, убийство, смерть, он вдруг остановил меня и сказал: «Моя бабушка во время войны потеряла ребенка».
Расспросы позволили выявить следующее. Бабушка находилась в партизанском отряде, а ее ребенку было полгода… И он умер. Больше Александр ничего не мог вспомнить. В ходе дальнейшей работы Александр передал бабушке «вину» (в ее качестве выступил тяжелый стул) со словами: «Я сожалею, что ты потеряла сына, моего дядю. Тебе было очень тяжело, и я взял часть этого груза на себя. Но сегодня я отдаю его тебе». Однако оставалось ощущение, что есть еще какой-то аспект, который по-прежнему скрыт от нас. Но Александр выглядел вполне удовлетворенным. Сессия завершилась, участники поделились переживаниями. Продолжилась работа с другими темами.
Через час, когда подошло время прощаться, Александр вдруг побледнел и сказал: «Я вспомнил. Ребенок не просто умер. Бабушка была в партизанском отряде, и их нашли немцы. Она и еще несколько человек спрятались в землянке, которую почти невозможно было заметить. Но мальчик внезапно проснулся и расплакался… Бабушка прикрыла ему рот, а когда немцы ушли, он уже перестал дышать». В этот момент на глазах Александра показались слезы. И хотя, по сути, наша работа велась в верном направлении, до тех пор пока содержание тайны не было раскрыто, мужчина не осознавал и собственные чувства по поводу этого ужасного события: его бабушка убила своего ребенка. Она не хотела этого, она сделала это не специально, но плач мальчика подвергал опасности всех остальных. Александр также вспомнил, что дедушка, который воевал в другом партизанском отряде, не успел переправить жену и ребенка в безопасное место. В этой семье не было невиновных – у каждого была своя вина, и у дедушки, и у бабушки. Мужчина не смог защитить свою женщину, женщина убила ребенка, чтобы спасти нескольких человек. Но, похоже, говорить об убийстве матерью ребенка и прожить это событие было невозможно – у семьи просто не нашлось для этого ресурсов. В итоге семья «репрессировала» историю. И только иррациональное чувство вины перед женой осталось в наследство Александру как напоминание о страшном событии, которое семья не смогла до конца принять. Завершение нашей работы было связано: с называнием фактов («Моя бабушка убила своего сына»); с предоставлением убитому места в системе («Ты – мой дядя, ты отдал свою жизнь, чтобы остальные смогли жить»); с осознанием готовности делать что-то в память об этом событии («Я буду любить своего сына, и он станет достойным человеком, а когда он вырастет, я расскажу ему о своем дяде»).
Кто-то знает, а кто-то – нет
Некоторые члены семьи знают о тайне, а некоторые – нет. Возникает расщепление семьи на хранителей тайны и непосвященных, которые чувствуют, что от них что-то скрывают. Это классическая ситуация, и сложность заключается как раз в том, что говорящий не знает, а знающий не говорит. На терапию часто приходит тот, кто интуитивно чувствует какие-то подводные камни в тихой семейной гавани, но не может их найти. В этом случае работа связана с поисками свидетелей тех событий, заинтересованных лиц и с расспросами тех, кто знает, но молчит.
Секрет Полишинеля: тайна усыновления
В то время когда в нашей стране было не принято говорить детям, что их воспитывают не биологические родители, супружеская пара С. усыновила новорожденного мальчика. Семья переехала в другой город, и о тайне усыновления никто не знал. В семейной структуре поддерживалась идея, что сын Алесь такой умный, потому что «пошел в своего папу». Алесь увлекался биологией, и сам пришел к выводу, что у двоих родителей с первой группой крови не может быть ребенка с третьей. Он долго переживал, но все же решился поговорить об этом с родителями. Они рассказали Алесю историю, очень переживая, что данная информация сильно травмирует юношу. Однако Алесь был обижен лишь на то, что не узнал об этом раньше. Его отношения с родителями были теплыми и доверительными, и он искренне не понимал, для чего им нужно было столько лет скрывать факт усыновления.
Иногда тайна бывает настолько болезненной и страшной, что те, кто ее хранят, идут на огромные жертвы, чтобы никто не узнал правду.
Братоубийца
Надежда, 35 лет, пришла на консультацию с дочерью из-за ее поведения в школе. Девочка Даша, 13 лет, занимается тайским боксом, хорошо учится, но иногда бьет мальчиков – сильно и жестоко, при этом достается и ей самой. При выяснении всех обстоятельств Даша рационализировала проблему, пояснив, что бьет только тех мальчиков, которые обижают ее подруг.
Мы попытались разобраться, почему Даше так важно защищать девочек. Нашей первой гипотезой была идея о чувстве зависти к подругам – угловатая, коротко стриженная Даша была не очень женственной, и, возможно, для нее было важно внимание противоположного пола. Но оказалось, что поклонников у Даши хватает – более того, есть мальчик, с которым она дружит. Также удалось выяснить, что Дашина агрессия к мальчикам стала ярко проявляться, когда ей исполнилось девять лет. В семье в этот период, по словам Надежды, не происходило никаких особых событий. Даша была готова поработать со своей агрессивностью, и мы практически договорились о том, что она будет посещать терапевта. В конце сессии была составлена короткая генограмма. В ходе работы над ней вскрылись подробности непростых отношений между мужчинами и женщинами в семье. Дашина мать Надежда – младший ребенок, у нее есть старший брат. Отношения между ними в настоящий момент сложные – они не общаются уже пять лет. Дашина бабушка Евгения перед смертью завещала все имущество – дом под Минском и две квартиры – своему сыну Григорию. Дочери Надежде она не оставила ничего. Это показалось нам странным, и мы попытались понять мотивы такого поступка.
При жизни бабушка одинаково черство относилась и к сыну, и к дочери. Она работала в торговле, заведовала крупным универмагом, почти не бывала дома. Завещав всю недвижимость сыну, она фактически разрушила и без того хрупкие отношения между детьми.
Сама бабушка была старшей дочерью, в их семье был еще один ребенок, Гриша, но он умер в детстве. Надежда не помнила, что с ним случилось: родственники никогда о нем не говорили. Мы предложили Надежде узнать подробности семейной истории.
На следующей встрече она рассказала, что ей удалось созвониться с младшей сестрой отца, которая хорошо помнила события семейной жизни. Семья бабушки жила в деревне. Оказалось, что Гриша умер из-за того, что упал с дерева или с крыши дома в день рождения своего отца. Как было принято в то время, празднование дня рождения было многолюдным и шумным, с самогонкой и домашними закусками. Все гости были сильно выпившими, прабабушка Даши (бабушка Надежды) хлопотала на кухне. Она оставила четырехлетнего сына Гришу с дочерью Евгенией. Никто не знает, что произошло: когда мальчика нашли, он был уже без сознания. Во дворе было шумно, гости то и дело выходили из дома покурить и в туалет, который находился на улице. Один из них и увидел лежащего на земле ребенка. Евгения в это время куда-то ушла с соседскими девочками. То, что Гриша потерял сознание, поняли не сразу. Мать положила его в кровать, думая, что он набегался и уснул. Можно предположить, что она тоже выпила, потому что невозможно не отличить спящего ребенка и ребенка, который не реагирует на прикосновения и не приходит в себя.
Спохватились лишь на следующее утро. Гриша так и не очнулся. Только к обеду его повезли в поселковую больницу за 10 километров – в деревне было очень сложно с транспортом. Черепно-мозговая травма, переломы, обширное внутреннее кровоизлияние – диагноз был неутешительным. К вечеру ребенок умер.
Приехав домой, обезумевшая от горя мать набросилась на Евгению. Она била ее и кричала на всю деревню: «Убийца! Ты убила брата! Ты убила брата!» Родственница вспоминает, что после этого Евгению часто избивали и припоминали ей, что именно она виновата в смерти брата. Иногда мать рассуждала, что «может, Женька сама его откуда-нибудь столкнула», проецируя на дочь свою враждебность. Евгения часто приходила в школу с синяками. Поэтому в 14 лет она уехала поступать в техникум и больше не вернулась в родительский дом до смерти отца и матери.
Своего сына Евгения тоже назвала Гришей. Нам стало понятно, что завещание сыну всего имущества – это символический акт, связанный с виной за смерть брата. Однако неудачная попытка компенсации привела к тому, что через год после смерти бабушки Даша начала бить мальчиков.
Мы обсудили, как семья трансформировала реальность и создала миф. Правда заключалась в том, что родители оставили четырехлетнего ребенка на ненадежную няньку – на Западе их бы за это лишили родительских прав. Девятилетняя девочка не может нести ответственность за младшего брата. Но родители, вместо того чтобы признать и разделить вину («Мы праздновали день рождения, выпили, потеряли контроль и забыли о ребенке»), переложили ее на дочь. Она фактически оказалась козлом отпущения в семье. Сделав девочку ответственной за смерть брата, родители пытались избавиться от собственного чувства вины.
Однако это не помогло – отказ от признания и разделения вины привел к разрушительным для всей семьи последствиям. Отец Евгении всю жизнь пил и умер в 45 лет. Мать тоже страдала от алкоголизма и ненадолго его пережила. Дом после их смерти достался Евгении. Имея высокие доходы, она снесла его и построила на этом месте современный коттедж. Но ни символическое, ни реальное разрушение не помогло. Справедливость в семье вновь не была соблюдена, а проблема перешла в следующее поколение.
В первом поколении Евгению незаслуженно обвинили в смерти брата – она стала убийцей, а он умер. Похоже, это событие сильно травмировало Евгению, которая всю жизнь была черствой и отстраненной от собственных детей. Так в семье появился первый козел отпущения.
Во втором поколении таким изгоем стала дочь: она была несправедливо лишена наследства. Мать все оставила сыну Грише, которого звали так же, как покойного дядю, «убитого» сестрой. Евгения старалась с помощью имени Григорий и завещания сыну имущества компенсировать тот ущерб, который она якобы нанесла покойному брату.
И вот уже третье поколение – Даша – пытается восстановить баланс между мужским и женским в семье. Теперь она «мстит» за маму мальчикам. Брат бабушки случайно погиб, дядя получил наследство за счет сестры, Даша бьет одноклассников – на первый взгляд, эти события не связаны. Однако такие защитные механизмы, как смещение и идентификация (с агрессором), привели к появлению симптома у девочки через год после смерти бабушки-«убийцы». Она проявляет лояльность и к бабушке (как и она, бьет-«убивает» мальчиков), и к маме (мстит мужчинам за то, что ее маму-женщину посчитали недостойной наследства и оставили все дяде-мужчине).
Проработка, интерпретация и проговаривание всех аспектов симптоматического поведения позволили Даше изменить взаимодействие с одноклассниками. Ее мама Надежда продолжает приходить на индивидуальную терапию, где исследует свои отношения с матерью, которая никогда не рассказывала дочери, что произошло с ней и ее братом в детстве.
Мы знаем, но никому не расскажем
Члены семьи знают содержание тайны, но тщательно скрывают ее от окружения и психолога. На это у них могут быть разные причины и объяснения. Помимо классического страха и стыда работают защитные механизмы, чаще всего – рационализация. «Это не важно», «Это не имеет отношения к нашим проблемам», «Психолог, если нужно, сам все поймет» – типичные варианты отношения к известной, но тщательно охраняемой тайне.
Криминальное поведение
На протяжении нескольких лет моя клиентка Ангелина периодически демонстрировала асоциальное поведение. Она занималась не совсем легальными делами, которые могли привести к проблемам с законом. При этом у нее был еще один, вполне законный, бизнес, приносивший ей хороший доход. Я долгое время интерпретировала поведение Ангелины как желание получать яркие эмоции, адреналин и ходить по краю, но это не помогало, и она продолжала периодически рисковать репутацией, деньгами и социальным статусом.
В ее родительской семье с отцом-алкоголиком чередовались периоды спокойной и скандальной жизни, что тоже было использовано мной как объяснение ее тяги к риску. Долгое время мы говорили об ее отце и отношении к нему. За время терапии оно трансформировалось из ненависти в смесь злости, обиды, тепла, любви и понимания. Пришел день, когда в ответ на мои вопросы о рискованном поведении Ангелина вдруг сказала: «Я понимаю, что веду себя как отец». И после трех лет терапии она наконец открыла тайну.
Оказывается, отец провел несколько лет в тюрьме. Он сел пьяным за руль и врезался во встречную машину. Погибли люди… Учитывая, что на первых сессиях я всегда задаю вопрос о событиях в семье, которые важны для нашей работы (смерти, суициды, убийства, лечение в психиатрической клинике, наличие в семье людей с отклоняющимся поведением и т. п.), было очевидно, что эту информацию она скрыла. Когда я спросила о причинах утаивания информации, Ангелина ответила, что ей было стыдно рассказывать психологу, что ее отец не просто алкоголик и дебошир, но еще и находился в местах лишения свободы. Однако поведение Ангелины сигнализировало о том, что она лояльна к своему отцу. Чем больше она злилась на него и не принимала, тем более сомнительным становилось ее поведение. И лишь проработав свои злость и обиду, приняв отца таким, какой он есть, и примирившись с ним, она полностью отказалась от незаконного бизнеса.
7.3. Особенности работы с семейной тайной
Если не можете избавиться от скелета в шкафу, заставьте его станцевать.
Цена тайны
Р. Р. Гринсон, описывая работу с секретом, замечает: «Секрет уже по своей природе является важным психическим событием и должен быть проанализирован. Никакого компромисса по этому пункту быть не может. Зигмунд Фрейд выражал это мнение очень ясно, когда объяснял, что если психоаналитик позволит существовать секрету любого рода, все табуированные воспоминания, мысли и побуждения будут скрыты в этом убежище и ускользнут от анализа. Он сравнивает это с тем, что произошло бы в деревне, если бы полиция предоставила возможность существовать какому-то месту, где бы она не осуществляла свою власть. Все отбросы общества собрались бы там и, следовательно, избежали бы обнаружения».
Именно поэтому необходимо тщательно прорабатывать все аспекты семейных тайн. Мы анализируем их так же, как и любые другие формы семейных защитных процессов. Важно избегать давления, запугивания, собственных объяснений, а прорабатывать тайны с необходимой тщательностью и глубиной. На первых этапах терапии большее значение имеет даже не содержание тайны, а те мотивы и чувства, которые заставляют семью держать событие в секрете.
Работа с тайной включает исследование еще двух аспектов: цены за ее сохранение и цены за ее раскрытие.
Ценой за хранение тайны могут стать хронические чувства стыда и вины, тревога, страх, ощущение собственной грандиозности или никчемности, невозможность строить настоящие, искренние отношения, отказ от любви и доверия, отсутствие совместно переживаемого опыта близости и сопричастности, депрессии, панические атаки. Бремя тайны иногда несут на себе несколько поколений.
Ценой раскрытия секрета бывают все те же стыд, вина, злость, обида, зависть, но с появлением важных переживаний и чувств приходят облегчение и надежда. Даже если вначале привычный мир рушится, со временем появляется ощущение устойчивости, стабильности, доверия к новому миру и своей семье. Важно понимать, что главным намерением тех, кто решил хранить тайну, была защита себя, своей семьи и близких. И никто не мог предполагать, к каким последствиям приведет этот «скелет в шкафу», превратившийся в призрака, терзающего несколько поколений.
Тем не менее сохраняется тревога, что раскрывший секрет член семьи понесет наказание за свое «предательство». Интересно, что одним из психоаналитических объяснений болезни Зигмунда Фрейда (рак гортани) было не его постоянное курение, а нарушение табу, связанных с эдипальной фазой развития: его собственное влечение к матери и соперничество с отцом.
Этапы работы с семейной тайной
Мир покрыт знаками, нуждающимися в расшифровке…
Этап 1: «Что-то не так»
Первый этап работы с тайной – обнаружение странного, непонятного, нелогичного поведения у одного или нескольких членов семьи при отсутствии адекватных объяснений. Иногда родственники описывают действия, поведение, выбор, совершенный как бы в измененном состоянии сознания («Не знаю почему, но…»). На этом этапе диагностируется наличие иррациональных чувств и переживаний, необъяснимых тревоги и страха.
Секс только после 50 лет
Участница обучающей программы по семейной терапии Татьяна, 34-летняя женщина, рассказала, что она прохладно относится к сексу. Хороший муж, один ребенок, абортов не было, как и гинекологических проблем. Обсуждая с ней тему сексуальности, я обратила внимание на очень странную фразу: «Сексом можно спокойно заниматься только после 50 лет». Меня это удивило, и я спросила: а кто в ее семье пострадал из-за интимных отношений до пятидесяти? Задумавшись, Татьяна сказала: «Моя бабушка. Она забеременела в 49 лет, сделала подпольный аборт и умерла от сепсиса». Проговоренный и осознанный в этот момент страх «быть как бабушка и умереть из-за секса» много лет мешал супружеским отношениям.
Этап 2: «Белые пятна»
Второй этап работы с тайной начинается, когда при расспросах об определенном времени, событиях, отношениях между членами семьи выявляется наличие лакун, пробелов, непонятных обстоятельств в семейной истории. Иногда возникает нежелание говорить о каких-то людях, поступках, отношениях. Все эти сигналы могут служить показателем определенных семейных процессов: репрессии, расщепления, регресса.
В ряде случаев мы понимаем, что какая-то информация нарочно искажена, «затерта», запрещена к воспроизводству. Белые пятна, в отличие от географического атласа, представляют собой давно открытую, но по каким-то причинам ставшую опасной карту семейной истории.
Этап 3: «Терапевтические гипотезы»
Третий этап работы с тайной – возникновение и проверка гипотез. Если есть предположения, что семейная система что-то скрывает, и накопилось достаточно наблюдений, можно обратить внимание семьи/клиента на загадочное, непонятное, странное в ее/его жизни, отношениях, поведении. Используя терминологию А. А. Шутценбергер, замечая необъяснимое в жизни семьи, мы зачастую сталкиваемся с работой призрака. «Призрак – это образование бессознательного, которое имеет особенность никогда не быть осознанным и возникает в результате перехода (каким образом – еще предстоит определить) из бессознательного родителя к бессознательному ребенка». «Призрак – это работа в бессознательном, тайна, в которой невозможно признаться другому (инцест, преступление, внебрачный ребенок…). Его закон – вынужденное незнание».
Поиск логики происходившего и ответов на вопросы как в рамках жизни отдельного человека, так и в контексте расширенной семьи и иногда даже страны позволяет вплотную приблизиться к тайне. На этом этапе активно исследуются чувства, переживания, фантазии, идеи, связанные с обсуждаемой темой, и выдвигаются предположения о том, что именно может скрывать семейная история.
На данной стадии очень важно замечать подсказки, которые, как крошки хлеба, щедро рассыпаны на полотне семейной истории. Часть крошек склевали птицы, и поэтому бывает очень нелегко обнаружить следы прошлого. Настойчивость, доверие к интуиции, возможность посмотреть на ситуацию с разных позиций помогут встать на правильный путь.
Этап 4: «Археологические раскопки»
На четвертом этапе особое внимание при работе с тайной уделяется исследованию семейной истории. Для этого используются методики «Генограмма», «Геносоциограмма», «Мультифокусированная генограмма», «Семейные фотографии», «Семейная реконструкция» и др. Можно предложить семье собрать дополнительную информацию: где жили члены расширенной семьи, какие семейные реликвии хранятся много лет, какие семейные традиции перешли от предков, какие рецепты «семейной поваренной книги» используются до сегодняшнего дня и др. На этой стадии члены семьи, задающие вопросы, могут столкнуться с нежеланием остальных делиться фактами, информацией, историей. Однако анализ воспоминаний, семейных мифов, разговоры с родственниками зачастую позволяют обнаружить или восстановить содержание семейной тайны.
Дворяне и крестьяне
Альбина пришла на терапию из-за невозможности построить отношения с мужчинами. Мне она показалась очень высокомерной: говоря о своих поклонниках, она все время употребляла слова «крестьянин», «люмпен»… Это казалось непонятным – у родителей Альбины не было высшего образования, в детстве они жили в деревне и были первым поколением, переехавшим в город.
Исследование семейной истории пролило некоторый свет на надменность Альбины. Прабабушка Вера была дворянкой. В середине 1920-х ее отца арестовали. Вера с матерью убежала из России в Белоруссию. Они бросили все: драгоценности, одежду, дом, взяв с собой только оставшиеся деньги, дворянскую грамоту, пожалованную семье в XIX веке, и несколько безделушек, напоминавших о прошлом. В Белоруссии им пришлось нелегко, мать вскоре умерла, а дочь была под подозрением в буржуазном происхождении из-за своих манер и правильной речи. Над ней сгущались тучи, к тому же в нее влюбился немолодой высокопоставленный чиновник из Совнаркома и пытался ее шантажировать.
Ее спас брак с прадедушкой – председателем колхоза. Она не любила его, но он выправил ей новые документы. По семейной легенде, где-то в сарае Вера закопала свою дворянскую грамоту. Вообще о ее благородном происхождении стали говорить только в 1990-х – до этого семейная тайна тщательно скрывалась прабабушкой даже от собственных детей.
Прабабушка Вера всю жизнь проработала учительницей, прожила долгую жизнь и умерла, когда Альбине было три года. Мама рассказывала Альбине, что прабабушка придирчиво рассматривала девочку каждый раз, когда они приезжали в деревню, и говорила о ней: «Наша порода, красавицей будет».
Я попросила Альбину принести на сессию фотоальбом. Несмотря на специфичность кадров 1930-х годов, Вера выглядела вполне счастливой, о чем мы и поговорили с Альбиной. Семейный миф о бедной прабабушке-дворянке, которой пришлось выйти замуж за крестьянина – а точнее, рабочего-пролетария, члена партии, которого отправили поднимать сельское хозяйство, – мешал девушке построить близкие отношения. Неосознанно отождествляя себя с прабабушкой, Альбина обесценивала всех мужчин, тем самым выражая агрессию «за дворянку, которой пришлось унизиться до брака с простым человеком». Наша работа была направлена на принятие всех частей своего рода – и дворянской, и пролетарско-крестьянской (которая, несомненно, была более весомой).
Через несколько лет после завершения терапии Альбина неожиданно мне позвонила и попросила о встрече. Оказалось, в прошлом году умерла ее бабушка. Мама с папой решили переделать дом в деревне, построить баню и для этого снесли сарай. Копая яму для фундамента, они нашли ту самую дворянскую грамоту, серебряное кольцо и серьги XIX века, медальон с истлевшей фотографией – память о прошлом… Альбина говорила о переполнявших ее чувствах, о том, что она многое поняла о жизни прабабушки. Ее душу согревают слова о «нашей породе» – будто она должна помнить об этом. Альбина почистила кольцо и серьги и носит их в торжественных случаях. Также она общается с «очень достойным мужчиной» – все движется к свадьбе, хотя, со смехом добавила Альбина, он не принц, а просто хороший человек.
Этап 5: «Почему?»
На пятом этапе, как только тайна раскрыта, необходимо «распутать» все события, чтобы понять, почему она так тщательно охранялась. Здесь мы работаем прежде всего с фактами – теми реальными событиями, которые произошли в тот или иной период жизни семьи. На данной стадии также важно проанализировать все чувства, релевантные семейной тайне: стыд, вину, обиду, зависть, ярость, ненависть, любовь, боль. Члену семьи, проникшему в тайну, бывает очень тяжело, когда, например, возникают отвращение, презрение, безнадежность. Чем понятнее мотивы, желания, страхи и ограничения членов семьи, которых коснулась тень тайны, тем более близкими и настоящими они становятся для остальных родственников. Проговаривание и проживание этих чувств, возможность заявлять о тайне открыто позволяют избавиться от многолетнего груза и призрака, терзавшего семью.
Дедушка пропавший в блокадном Ленинграде
Дарья, 32 года, замужем, убежденная вегетарианка, пришла на терапию разобраться, почему она не очень хочет заводить детей. Дарья сформулировала запрос так: «Муж хочет спиногрызов, а я не хочу». Это привело к конфликтам – муж искренне не понимает, как можно не стремиться к тому, чтобы стать родителями.
Мы исследовали ее жизнь, историю родителей, бабушек и дедушек. В семье было только одно белое пятно – прадедушка. Они с прабабушкой остались в блокадном Ленинграде с двумя детьми. Прабабушка, бабушка и ее брат выжили, дедушка – нет.
В ходе расспросов открылась очень неясная история. Прадедушка Дарьи пропал зимой 1942 года. В семье так и говорили: «пропал». Никаких подробностей, ничего, что могло бы пролить свет на его судьбу. Более того, Дарья рассказала, что ее мама, психолог по образованию, уже строила генограмму. Она все время удивлялась, что бабушка, ее мама и брат никогда не упоминали о дедушке. Они много рассказывали о голоде, о том, что им совсем нечего было есть… И у мамы – внучки погибшего – всю жизнь было подозрение, что его съела своя же семья, иначе они бы не выжили…
Когда мы стали обсуждать этот неожиданный поворот истории, Дарья вдруг сказала: «Да, как же, заведешь детей – а они тебя потом съедят», после чего с ужасом прикрыла рот ладонью.
Мы никак не могли проверить эту историю – все ее очевидцы уже умерли. Но призрак «съеденного» дедушки терзал молодую женщину. Возможность поговорить о своих страхах и сомнениях с другим человеком, обсудить причины того, как прошлое может влиять на настоящее, помогли Дарье разобраться в собственном двойственном отношении к детям. Зная и не зная одновременно о тех чудовищных событиях, Дарья осознанно стала вегетарианкой, когда ей было 17 лет. «Уж я точно не съела бы своих родителей», – сказала она в один из моментов терапии.
Мы обсудили тот факт, что уже никто не расскажет правду. Если же дедушку действительно съели – эта цена была заплачена за жизнь его детей, внуков, самой Дарьи. Похоже, именно в память о дедушке Дарья перестала есть мясо.
Фантазии, ставшие непроговариваемым семейным мифом, или жестокая реальность одинаково влияют на членов семьи. Иногда тяжелая правда бывает хуже предположений и воображаемых событий.
Этап 6: «Разделение духов»
Шестой этап связан с выходом членов семьи из неосознаваемых слияний (переплетений), следования семейным сценариям, повторений чужих судеб и поступков. Мне кажется, для описания этого процесса удачной является метафора духа, или призрака, который вселился в кого-то из членов семьи. Если дух бабушки продолжает жить и действовать через внучку, она никогда не сможет жить своей жизнью.
Когда мы слышим «голоса» (речь идет не о шизофрении, а о глубоко усвоенных родительских предписаниях: «Ты не должен так поступать»; «В нашей семье такого никогда не было и не будет»; «Члены нашей семьи никогда/всегда…» и т. п.), когда мы делаем малоосознаваемые действия, относящиеся не к нашему опыту, а к опыту родителей и прародителей, это значит, что нами управляет дух или призрак.
Призрак может переживать стыд, боль, печаль, раскаяние и заставляет нас расплачиваться за то, чего мы не совершали. То, что случилось, – уже случилось, и мы ничего не можем изменить. Идея призраков используется во многих фильмах ужасов. Причины их появления бывают разными. Можно выделить следующие категории кинематографических призраков.
1. Мстящий призрак. Он причиняет кому-то зло, потому что когда-то зло причинили ему или члену его семьи.
2. Заботящийся призрак. Он вернулся, чтобы позаботиться о ком-то из членов семьи.
3. Предостерегающий призрак. Он хочет предотвратить что-то ужасное, неприятное, болезненное.
4. Разрушительный призрак. Это неупокоенная душа, которая уже забыла о своем прошлом. У нее осталась одна функция: воевать.
Повторения в семье, обусловленные тайнами, чаще всего связаны с тем, что забыты или спрятаны важные для семьи события, уроки, отношения. И тогда призрак напоминает, заботится, предостерегает и одновременно разрушает, чтобы приоткрыть дверь в прошлое, напомнить, переработать и отпустить.
Как раз на этом этапе мы выявляем призрак, чтобы впоследствии отправить его на свое место – в прошлое. Что бы ни случилось страшного, стыдного, болезненного в жизни семьи много лет назад – это было с кем-то другим, и важно это осознать и обозначить.
Забытая бабушка
На обучающей сессии по работе с семьей одна из участниц, Кристина, включилась в тему отношений с родственниками. Она сказала, что если в семье есть плохие люди, то их можно «выбросить за борт» и больше о них не вспоминать. Я спросила, кого именно она имеет в виду. Кристина ответила: бабушку.
Я спросила, жива ли бабушка. Однако Кристина сказала, что не знает: четыре года назад бабушка… пропала. Она ушла из дома и не вернулась. Бабушке, если она жива, 79 лет. За эти четыре года никто ни разу (!) не пробовал ее искать. Это показалось мне и группе очень странным. Участники начали задавать вопросы. В ответ Кристина заметила, что хотела бы понять свое отношение к бабушке, потому что считает, что с бабушкой поступили справедливо. Однако девушка стала опасаться, что еще кто-то из членов ее семьи может оказаться «выброшенным за борт», и попросила терапевтическую сессию.
Я предложила сделать расстановку и выбрать двух заместителей: для самой Кристины и ее бабушки. Кристина поставила заместителей спиной друг к другу на большом расстоянии.
Мы с Кристиной наблюдали за процессом, когда заместитель бабушки подошел к заместителю Кристины и стал смотреть в глаза внучке. В это время сама Кристина, наблюдавшая за процессом со стороны, сказала, что ненавидит бабушку.
Я спросила:
– Что сделала бабушка?
Кристина ответила:
– Она убивала своих детей.
Пациентка рассказала, что у бабушки было девять детей, однако трое умерли маленькими.
– Но откуда известно, что она их убила? – вновь спросила я.
– Когда пришло время родиться моему отцу, бабушка ушла в сарай на сеновал. Ее не было несколько часов. Ее сестра вошла в сарай, и бабушка держала младенца на руках, собираясь его задушить. Сестра забрала ребенка, и он остался жив, – со слезами сказала Кристина.
В это время заместитель бабушки тяжело осел на пол. Заместитель Кристины, не отрывая взгляда от бабушки, тоже опустилась на пол.
– То есть о том, что она собиралась убить твоего отца, известно только со слов тети? – переспросила я.
– Да, – ответила Кристина.
– И он остался жить, у него родились дети, внуки…
– Да, – подтвердила Кристина.
– А что было с умершими детьми бабушки? Почему они умерли? Что об этом известно?
– Мало информации… Это было после войны, в 1950– 1960-х. Было очень голодное время, дети сильно болели. Но сестра бабушки всегда говорила, что это она их убила.
– А какого возраста были дети? – поинтересовалась я.
– Маленькие. Один вроде бы новорожденный, двое других – до года.
– Но почему никто не провел расследование? Ведь даже тогда, когда дети умирали, легко можно было обнаружить причину их смерти.
В этот момент заместитель Кристины сказала первые слова: «Я боюсь тебя, бабушка».
Но Кристина, стоя рядом со мной, не смотрела в сторону разворачивавшегося действа.
– Скажи, а кто-нибудь еще считал бабушку убийцей? – спросила я.
– Да, вся семья, – ответила Кристина. – Она была жестокой или, если правильнее, ожесточившейся…
– Почему?
– Потому что было тяжело… Жизнь у нее была ужасная. Голод, работа, обязанности… И все же она вырастила столько детей…
– И ты это хорошо понимаешь, потому что у тебя самой четверо детей, – сказала я. – Много, как и у твоей бабушки. Этим ты на нее похожа.
– Да… Я одна такая в семье – у остальных один или двое детей, – задумчиво произнесла Кристина и в первый раз взглянула на сидящих на полу заместителей.
Ее лицо начало меняться. В это время сидевший на полу заместитель Кристины заплакал. А бабушка молча смотрела на заместителя внучки со скорбью и печалью в глазах. Я спросила у заместителя Кристины, что с ней происходит. Глядя на бабушку, она сказала: «Я ничего о тебе не знала и не знаю».
И это было правдой. Кристина не знала многого о жизни бабушки, а сейчас она не знает даже того, жива ли она.
Я предложила Кристине занять свое место в расстановке. Сев на пол, Кристина вначале закрыла глаза. Когда она их открыла, в глазах стояли слезы.
Бабушка молчала. Кристина тоже. Эта пауза была очень долгой, и вдруг Кристина заговорила. Она произносила слова тихо, но в группе, казалось, можно было услышать даже шепот.
– Я всю жизнь считала, что ты плохая. Но ведь я не знаю, какой ты была… Ты вырастила шестерых детей. Это так сложно – я знаю, у меня их четверо. И мне неизвестно, что было в твоей жизни, но все годы я тебя осуждала. Мой папа – он ведь твой сын… Но он не искал тебя, с тех пор как ты пропала. И я почему-то думала, что это правильно, что ты этого заслуживаешь. Но я представила, как пропала я и меня никто не ищет… Значит, я никому не нужна. Я подумала: ведь ты – моя бабушка и во мне течет твоя кровь. Во мне есть часть от тебя. А я о тебе даже не хотела вспоминать…
В этот момент Кристина горько заплакала. Бабушка продолжала смотреть на нее.
– Я сожалею, – сквозь слезы сказала Кристина. – Никто не заслуживает такой судьбы – чтобы родные дети не вспоминали… Я буду помнить о тебе, бабушка… Я буду помнить, что ты у меня была.
В этот момент лицо бабушки изменилось. Она чуть улыбнулась, глядя на Кристину, и кивнула головой.
– Можно обнять тебя? – спросила Кристина.
Бабушка молча кивнула.
Не вставая с пола, Кристина приблизилась к бабушке. Она обняла ее, и от этих людей, наконец-то встретившихся после стольких лет отчуждения, веяло надеждой.
Я попросила Кристину сказать одну фразу: «Сегодня я нашла тебя, бабушка». Плача, Кристина произнесла эти слова. Они с бабушкой долго смотрели друг на друга, и в этом взгляде было больше, чем в словах. На этом мы завершили процесс.
У бабушки были все шансы превратиться в призрака, терзающего впоследствии семью в результате допущенной несправедливости. Признание связи («Мой папа – твой сын»; «Ты – моя бабушка»; «Во мне течет твоя кровь») позволили восстановить членство бабушки в семье и принять ее обратно в «семейную лодку».
Этап 7: «Принятие, уважение, благодарность»
Семье важно не просто узнать обо всем, что было, – важно это принять. Поэтому на седьмом этапе необходимо поддержать процесс выражения уважения и благодарности всем членам семьи. Это позволяет признать факты, восстановить целостность системы, вернуть право на принадлежность всем исключенным и забытым. Все те, кто по факту рождения или брака принадлежат семье, имеют право занять свое место – на генеалогическом древе, в воспоминаниях, рассказах, расстановке, семейной реконструкции. Даже если они были «не такими» – они были, и именно они зачастую служили стимулом для изменений семьи, хотя и по печальным, стыдным или болезненным причинам. Задача этого этапа – помочь семье связать все события в новую историю, придать ей новый смысл, где каждое действие подается как желание принадлежать семье и защищать ее целостность.
Нужно поддержать восстановление у членов семьи способности выбирать и осознавать ответственность за свой выбор. Признаком хорошо проделанной работы является формирование умения у каждого участника найти собственное место в семейной системе. Также следует прояснить границы системы («они – это они»; «мы – это мы»; «я – это я»).
Человек, способный учитывать оба контекста: я – член семьи (принадлежность, включенность) и я – самостоятельная личность (дифференцированность, отдельность), может любить и работать. Он может выбирать: хранить секрет или разделить его с другими. Он может жить, потому что раскрытие семейных тайн – это еще и восстановление жизненной энергии, возможности дышать, рисковать и действовать.
Работа с семейными тайнами – трудная и часто довольно длительная, но всегда очень глубокая и ресурсная. Проходя через отчаяние, боль, погружаясь в депрессию и безнадежность, семья учится видеть, понимать и замечать сложность и неоднозначность любого события. Семейные тайны иногда показывают нам примеры беспредельных человеческих страданий, перед лицом которых члены семьи могли лишь оставаться терпеливыми и стойкими. Работая с семейными тайнами, мы начинаем понимать, что факты никогда не бывают просто фактами – они вплетаются в определенный период жизни социума, семьи и отдельных людей. Свадьба и смерть, чудесное избавление от проблемы и трагический разрыв, благородная жертва и волшебное воссоединение, осуществление заветной мечты и крушение всех надежд – за всем этим стоят не просто люди, но члены семьи, связанные между собой кровными узами, обстоятельствами и обязательствами, жизнью и смертью. Поэтому бережное исследование и принятие этих фактов, а также их реинтерпретация освобождают энергию для жизни и творчества как всей семьи, так и отдельных ее членов.
Если не можете избавиться от скелета в шкафу, заставьте его станцевать.
Цена тайны
Р. Р. Гринсон, описывая работу с секретом, замечает: «Секрет уже по своей природе является важным психическим событием и должен быть проанализирован. Никакого компромисса по этому пункту быть не может. Зигмунд Фрейд выражал это мнение очень ясно, когда объяснял, что если психоаналитик позволит существовать секрету любого рода, все табуированные воспоминания, мысли и побуждения будут скрыты в этом убежище и ускользнут от анализа. Он сравнивает это с тем, что произошло бы в деревне, если бы полиция предоставила возможность существовать какому-то месту, где бы она не осуществляла свою власть. Все отбросы общества собрались бы там и, следовательно, избежали бы обнаружения».
Именно поэтому необходимо тщательно прорабатывать все аспекты семейных тайн. Мы анализируем их так же, как и любые другие формы семейных защитных процессов. Важно избегать давления, запугивания, собственных объяснений, а прорабатывать тайны с необходимой тщательностью и глубиной. На первых этапах терапии большее значение имеет даже не содержание тайны, а те мотивы и чувства, которые заставляют семью держать событие в секрете.
Работа с тайной включает исследование еще двух аспектов: цены за ее сохранение и цены за ее раскрытие.
Ценой за хранение тайны могут стать хронические чувства стыда и вины, тревога, страх, ощущение собственной грандиозности или никчемности, невозможность строить настоящие, искренние отношения, отказ от любви и доверия, отсутствие совместно переживаемого опыта близости и сопричастности, депрессии, панические атаки. Бремя тайны иногда несут на себе несколько поколений.
Ценой раскрытия секрета бывают все те же стыд, вина, злость, обида, зависть, но с появлением важных переживаний и чувств приходят облегчение и надежда. Даже если вначале привычный мир рушится, со временем появляется ощущение устойчивости, стабильности, доверия к новому миру и своей семье. Важно понимать, что главным намерением тех, кто решил хранить тайну, была защита себя, своей семьи и близких. И никто не мог предполагать, к каким последствиям приведет этот «скелет в шкафу», превратившийся в призрака, терзающего несколько поколений.
Тем не менее сохраняется тревога, что раскрывший секрет член семьи понесет наказание за свое «предательство». Интересно, что одним из психоаналитических объяснений болезни Зигмунда Фрейда (рак гортани) было не его постоянное курение, а нарушение табу, связанных с эдипальной фазой развития: его собственное влечение к матери и соперничество с отцом.
Этапы работы с семейной тайной
Мир покрыт знаками, нуждающимися в расшифровке…
Этап 1: «Что-то не так»
Первый этап работы с тайной – обнаружение странного, непонятного, нелогичного поведения у одного или нескольких членов семьи при отсутствии адекватных объяснений. Иногда родственники описывают действия, поведение, выбор, совершенный как бы в измененном состоянии сознания («Не знаю почему, но…»). На этом этапе диагностируется наличие иррациональных чувств и переживаний, необъяснимых тревоги и страха.
Секс только после 50 лет
Участница обучающей программы по семейной терапии Татьяна, 34-летняя женщина, рассказала, что она прохладно относится к сексу. Хороший муж, один ребенок, абортов не было, как и гинекологических проблем. Обсуждая с ней тему сексуальности, я обратила внимание на очень странную фразу: «Сексом можно спокойно заниматься только после 50 лет». Меня это удивило, и я спросила: а кто в ее семье пострадал из-за интимных отношений до пятидесяти? Задумавшись, Татьяна сказала: «Моя бабушка. Она забеременела в 49 лет, сделала подпольный аборт и умерла от сепсиса». Проговоренный и осознанный в этот момент страх «быть как бабушка и умереть из-за секса» много лет мешал супружеским отношениям.
Этап 2: «Белые пятна»
Второй этап работы с тайной начинается, когда при расспросах об определенном времени, событиях, отношениях между членами семьи выявляется наличие лакун, пробелов, непонятных обстоятельств в семейной истории. Иногда возникает нежелание говорить о каких-то людях, поступках, отношениях. Все эти сигналы могут служить показателем определенных семейных процессов: репрессии, расщепления, регресса.
В ряде случаев мы понимаем, что какая-то информация нарочно искажена, «затерта», запрещена к воспроизводству. Белые пятна, в отличие от географического атласа, представляют собой давно открытую, но по каким-то причинам ставшую опасной карту семейной истории.
Этап 3: «Терапевтические гипотезы»
Третий этап работы с тайной – возникновение и проверка гипотез. Если есть предположения, что семейная система что-то скрывает, и накопилось достаточно наблюдений, можно обратить внимание семьи/клиента на загадочное, непонятное, странное в ее/его жизни, отношениях, поведении. Используя терминологию А. А. Шутценбергер, замечая необъяснимое в жизни семьи, мы зачастую сталкиваемся с работой призрака. «Призрак – это образование бессознательного, которое имеет особенность никогда не быть осознанным и возникает в результате перехода (каким образом – еще предстоит определить) из бессознательного родителя к бессознательному ребенка». «Призрак – это работа в бессознательном, тайна, в которой невозможно признаться другому (инцест, преступление, внебрачный ребенок…). Его закон – вынужденное незнание».
Поиск логики происходившего и ответов на вопросы как в рамках жизни отдельного человека, так и в контексте расширенной семьи и иногда даже страны позволяет вплотную приблизиться к тайне. На этом этапе активно исследуются чувства, переживания, фантазии, идеи, связанные с обсуждаемой темой, и выдвигаются предположения о том, что именно может скрывать семейная история.
На данной стадии очень важно замечать подсказки, которые, как крошки хлеба, щедро рассыпаны на полотне семейной истории. Часть крошек склевали птицы, и поэтому бывает очень нелегко обнаружить следы прошлого. Настойчивость, доверие к интуиции, возможность посмотреть на ситуацию с разных позиций помогут встать на правильный путь.
Этап 4: «Археологические раскопки»
На четвертом этапе особое внимание при работе с тайной уделяется исследованию семейной истории. Для этого используются методики «Генограмма», «Геносоциограмма», «Мультифокусированная генограмма», «Семейные фотографии», «Семейная реконструкция» и др. Можно предложить семье собрать дополнительную информацию: где жили члены расширенной семьи, какие семейные реликвии хранятся много лет, какие семейные традиции перешли от предков, какие рецепты «семейной поваренной книги» используются до сегодняшнего дня и др. На этой стадии члены семьи, задающие вопросы, могут столкнуться с нежеланием остальных делиться фактами, информацией, историей. Однако анализ воспоминаний, семейных мифов, разговоры с родственниками зачастую позволяют обнаружить или восстановить содержание семейной тайны.
Дворяне и крестьяне
Альбина пришла на терапию из-за невозможности построить отношения с мужчинами. Мне она показалась очень высокомерной: говоря о своих поклонниках, она все время употребляла слова «крестьянин», «люмпен»… Это казалось непонятным – у родителей Альбины не было высшего образования, в детстве они жили в деревне и были первым поколением, переехавшим в город.
Исследование семейной истории пролило некоторый свет на надменность Альбины. Прабабушка Вера была дворянкой. В середине 1920-х ее отца арестовали. Вера с матерью убежала из России в Белоруссию. Они бросили все: драгоценности, одежду, дом, взяв с собой только оставшиеся деньги, дворянскую грамоту, пожалованную семье в XIX веке, и несколько безделушек, напоминавших о прошлом. В Белоруссии им пришлось нелегко, мать вскоре умерла, а дочь была под подозрением в буржуазном происхождении из-за своих манер и правильной речи. Над ней сгущались тучи, к тому же в нее влюбился немолодой высокопоставленный чиновник из Совнаркома и пытался ее шантажировать.
Ее спас брак с прадедушкой – председателем колхоза. Она не любила его, но он выправил ей новые документы. По семейной легенде, где-то в сарае Вера закопала свою дворянскую грамоту. Вообще о ее благородном происхождении стали говорить только в 1990-х – до этого семейная тайна тщательно скрывалась прабабушкой даже от собственных детей.
Прабабушка Вера всю жизнь проработала учительницей, прожила долгую жизнь и умерла, когда Альбине было три года. Мама рассказывала Альбине, что прабабушка придирчиво рассматривала девочку каждый раз, когда они приезжали в деревню, и говорила о ней: «Наша порода, красавицей будет».
Я попросила Альбину принести на сессию фотоальбом. Несмотря на специфичность кадров 1930-х годов, Вера выглядела вполне счастливой, о чем мы и поговорили с Альбиной. Семейный миф о бедной прабабушке-дворянке, которой пришлось выйти замуж за крестьянина – а точнее, рабочего-пролетария, члена партии, которого отправили поднимать сельское хозяйство, – мешал девушке построить близкие отношения. Неосознанно отождествляя себя с прабабушкой, Альбина обесценивала всех мужчин, тем самым выражая агрессию «за дворянку, которой пришлось унизиться до брака с простым человеком». Наша работа была направлена на принятие всех частей своего рода – и дворянской, и пролетарско-крестьянской (которая, несомненно, была более весомой).
Через несколько лет после завершения терапии Альбина неожиданно мне позвонила и попросила о встрече. Оказалось, в прошлом году умерла ее бабушка. Мама с папой решили переделать дом в деревне, построить баню и для этого снесли сарай. Копая яму для фундамента, они нашли ту самую дворянскую грамоту, серебряное кольцо и серьги XIX века, медальон с истлевшей фотографией – память о прошлом… Альбина говорила о переполнявших ее чувствах, о том, что она многое поняла о жизни прабабушки. Ее душу согревают слова о «нашей породе» – будто она должна помнить об этом. Альбина почистила кольцо и серьги и носит их в торжественных случаях. Также она общается с «очень достойным мужчиной» – все движется к свадьбе, хотя, со смехом добавила Альбина, он не принц, а просто хороший человек.
Этап 5: «Почему?»
На пятом этапе, как только тайна раскрыта, необходимо «распутать» все события, чтобы понять, почему она так тщательно охранялась. Здесь мы работаем прежде всего с фактами – теми реальными событиями, которые произошли в тот или иной период жизни семьи. На данной стадии также важно проанализировать все чувства, релевантные семейной тайне: стыд, вину, обиду, зависть, ярость, ненависть, любовь, боль. Члену семьи, проникшему в тайну, бывает очень тяжело, когда, например, возникают отвращение, презрение, безнадежность. Чем понятнее мотивы, желания, страхи и ограничения членов семьи, которых коснулась тень тайны, тем более близкими и настоящими они становятся для остальных родственников. Проговаривание и проживание этих чувств, возможность заявлять о тайне открыто позволяют избавиться от многолетнего груза и призрака, терзавшего семью.
Дедушка пропавший в блокадном Ленинграде
Дарья, 32 года, замужем, убежденная вегетарианка, пришла на терапию разобраться, почему она не очень хочет заводить детей. Дарья сформулировала запрос так: «Муж хочет спиногрызов, а я не хочу». Это привело к конфликтам – муж искренне не понимает, как можно не стремиться к тому, чтобы стать родителями.
Мы исследовали ее жизнь, историю родителей, бабушек и дедушек. В семье было только одно белое пятно – прадедушка. Они с прабабушкой остались в блокадном Ленинграде с двумя детьми. Прабабушка, бабушка и ее брат выжили, дедушка – нет.
В ходе расспросов открылась очень неясная история. Прадедушка Дарьи пропал зимой 1942 года. В семье так и говорили: «пропал». Никаких подробностей, ничего, что могло бы пролить свет на его судьбу. Более того, Дарья рассказала, что ее мама, психолог по образованию, уже строила генограмму. Она все время удивлялась, что бабушка, ее мама и брат никогда не упоминали о дедушке. Они много рассказывали о голоде, о том, что им совсем нечего было есть… И у мамы – внучки погибшего – всю жизнь было подозрение, что его съела своя же семья, иначе они бы не выжили…
Когда мы стали обсуждать этот неожиданный поворот истории, Дарья вдруг сказала: «Да, как же, заведешь детей – а они тебя потом съедят», после чего с ужасом прикрыла рот ладонью.
Мы никак не могли проверить эту историю – все ее очевидцы уже умерли. Но призрак «съеденного» дедушки терзал молодую женщину. Возможность поговорить о своих страхах и сомнениях с другим человеком, обсудить причины того, как прошлое может влиять на настоящее, помогли Дарье разобраться в собственном двойственном отношении к детям. Зная и не зная одновременно о тех чудовищных событиях, Дарья осознанно стала вегетарианкой, когда ей было 17 лет. «Уж я точно не съела бы своих родителей», – сказала она в один из моментов терапии.
Мы обсудили тот факт, что уже никто не расскажет правду. Если же дедушку действительно съели – эта цена была заплачена за жизнь его детей, внуков, самой Дарьи. Похоже, именно в память о дедушке Дарья перестала есть мясо.
Фантазии, ставшие непроговариваемым семейным мифом, или жестокая реальность одинаково влияют на членов семьи. Иногда тяжелая правда бывает хуже предположений и воображаемых событий.
Этап 6: «Разделение духов»
Шестой этап связан с выходом членов семьи из неосознаваемых слияний (переплетений), следования семейным сценариям, повторений чужих судеб и поступков. Мне кажется, для описания этого процесса удачной является метафора духа, или призрака, который вселился в кого-то из членов семьи. Если дух бабушки продолжает жить и действовать через внучку, она никогда не сможет жить своей жизнью.
Когда мы слышим «голоса» (речь идет не о шизофрении, а о глубоко усвоенных родительских предписаниях: «Ты не должен так поступать»; «В нашей семье такого никогда не было и не будет»; «Члены нашей семьи никогда/всегда…» и т. п.), когда мы делаем малоосознаваемые действия, относящиеся не к нашему опыту, а к опыту родителей и прародителей, это значит, что нами управляет дух или призрак.
Призрак может переживать стыд, боль, печаль, раскаяние и заставляет нас расплачиваться за то, чего мы не совершали. То, что случилось, – уже случилось, и мы ничего не можем изменить. Идея призраков используется во многих фильмах ужасов. Причины их появления бывают разными. Можно выделить следующие категории кинематографических призраков.
1. Мстящий призрак. Он причиняет кому-то зло, потому что когда-то зло причинили ему или члену его семьи.
2. Заботящийся призрак. Он вернулся, чтобы позаботиться о ком-то из членов семьи.
3. Предостерегающий призрак. Он хочет предотвратить что-то ужасное, неприятное, болезненное.
4. Разрушительный призрак. Это неупокоенная душа, которая уже забыла о своем прошлом. У нее осталась одна функция: воевать.
Повторения в семье, обусловленные тайнами, чаще всего связаны с тем, что забыты или спрятаны важные для семьи события, уроки, отношения. И тогда призрак напоминает, заботится, предостерегает и одновременно разрушает, чтобы приоткрыть дверь в прошлое, напомнить, переработать и отпустить.
Как раз на этом этапе мы выявляем призрак, чтобы впоследствии отправить его на свое место – в прошлое. Что бы ни случилось страшного, стыдного, болезненного в жизни семьи много лет назад – это было с кем-то другим, и важно это осознать и обозначить.
Забытая бабушка
На обучающей сессии по работе с семьей одна из участниц, Кристина, включилась в тему отношений с родственниками. Она сказала, что если в семье есть плохие люди, то их можно «выбросить за борт» и больше о них не вспоминать. Я спросила, кого именно она имеет в виду. Кристина ответила: бабушку.
Я спросила, жива ли бабушка. Однако Кристина сказала, что не знает: четыре года назад бабушка… пропала. Она ушла из дома и не вернулась. Бабушке, если она жива, 79 лет. За эти четыре года никто ни разу (!) не пробовал ее искать. Это показалось мне и группе очень странным. Участники начали задавать вопросы. В ответ Кристина заметила, что хотела бы понять свое отношение к бабушке, потому что считает, что с бабушкой поступили справедливо. Однако девушка стала опасаться, что еще кто-то из членов ее семьи может оказаться «выброшенным за борт», и попросила терапевтическую сессию.
Я предложила сделать расстановку и выбрать двух заместителей: для самой Кристины и ее бабушки. Кристина поставила заместителей спиной друг к другу на большом расстоянии.
Мы с Кристиной наблюдали за процессом, когда заместитель бабушки подошел к заместителю Кристины и стал смотреть в глаза внучке. В это время сама Кристина, наблюдавшая за процессом со стороны, сказала, что ненавидит бабушку.
Я спросила:
– Что сделала бабушка?
Кристина ответила:
– Она убивала своих детей.
Пациентка рассказала, что у бабушки было девять детей, однако трое умерли маленькими.
– Но откуда известно, что она их убила? – вновь спросила я.
– Когда пришло время родиться моему отцу, бабушка ушла в сарай на сеновал. Ее не было несколько часов. Ее сестра вошла в сарай, и бабушка держала младенца на руках, собираясь его задушить. Сестра забрала ребенка, и он остался жив, – со слезами сказала Кристина.
В это время заместитель бабушки тяжело осел на пол. Заместитель Кристины, не отрывая взгляда от бабушки, тоже опустилась на пол.
– То есть о том, что она собиралась убить твоего отца, известно только со слов тети? – переспросила я.
– Да, – ответила Кристина.
– И он остался жить, у него родились дети, внуки…
– Да, – подтвердила Кристина.
– А что было с умершими детьми бабушки? Почему они умерли? Что об этом известно?
– Мало информации… Это было после войны, в 1950– 1960-х. Было очень голодное время, дети сильно болели. Но сестра бабушки всегда говорила, что это она их убила.
– А какого возраста были дети? – поинтересовалась я.
– Маленькие. Один вроде бы новорожденный, двое других – до года.
– Но почему никто не провел расследование? Ведь даже тогда, когда дети умирали, легко можно было обнаружить причину их смерти.
В этот момент заместитель Кристины сказала первые слова: «Я боюсь тебя, бабушка».
Но Кристина, стоя рядом со мной, не смотрела в сторону разворачивавшегося действа.
– Скажи, а кто-нибудь еще считал бабушку убийцей? – спросила я.
– Да, вся семья, – ответила Кристина. – Она была жестокой или, если правильнее, ожесточившейся…
– Почему?
– Потому что было тяжело… Жизнь у нее была ужасная. Голод, работа, обязанности… И все же она вырастила столько детей…
– И ты это хорошо понимаешь, потому что у тебя самой четверо детей, – сказала я. – Много, как и у твоей бабушки. Этим ты на нее похожа.
– Да… Я одна такая в семье – у остальных один или двое детей, – задумчиво произнесла Кристина и в первый раз взглянула на сидящих на полу заместителей.
Ее лицо начало меняться. В это время сидевший на полу заместитель Кристины заплакал. А бабушка молча смотрела на заместителя внучки со скорбью и печалью в глазах. Я спросила у заместителя Кристины, что с ней происходит. Глядя на бабушку, она сказала: «Я ничего о тебе не знала и не знаю».
И это было правдой. Кристина не знала многого о жизни бабушки, а сейчас она не знает даже того, жива ли она.
Я предложила Кристине занять свое место в расстановке. Сев на пол, Кристина вначале закрыла глаза. Когда она их открыла, в глазах стояли слезы.
Бабушка молчала. Кристина тоже. Эта пауза была очень долгой, и вдруг Кристина заговорила. Она произносила слова тихо, но в группе, казалось, можно было услышать даже шепот.
– Я всю жизнь считала, что ты плохая. Но ведь я не знаю, какой ты была… Ты вырастила шестерых детей. Это так сложно – я знаю, у меня их четверо. И мне неизвестно, что было в твоей жизни, но все годы я тебя осуждала. Мой папа – он ведь твой сын… Но он не искал тебя, с тех пор как ты пропала. И я почему-то думала, что это правильно, что ты этого заслуживаешь. Но я представила, как пропала я и меня никто не ищет… Значит, я никому не нужна. Я подумала: ведь ты – моя бабушка и во мне течет твоя кровь. Во мне есть часть от тебя. А я о тебе даже не хотела вспоминать…
В этот момент Кристина горько заплакала. Бабушка продолжала смотреть на нее.
– Я сожалею, – сквозь слезы сказала Кристина. – Никто не заслуживает такой судьбы – чтобы родные дети не вспоминали… Я буду помнить о тебе, бабушка… Я буду помнить, что ты у меня была.
В этот момент лицо бабушки изменилось. Она чуть улыбнулась, глядя на Кристину, и кивнула головой.
– Можно обнять тебя? – спросила Кристина.
Бабушка молча кивнула.
Не вставая с пола, Кристина приблизилась к бабушке. Она обняла ее, и от этих людей, наконец-то встретившихся после стольких лет отчуждения, веяло надеждой.
Я попросила Кристину сказать одну фразу: «Сегодня я нашла тебя, бабушка». Плача, Кристина произнесла эти слова. Они с бабушкой долго смотрели друг на друга, и в этом взгляде было больше, чем в словах. На этом мы завершили процесс.
У бабушки были все шансы превратиться в призрака, терзающего впоследствии семью в результате допущенной несправедливости. Признание связи («Мой папа – твой сын»; «Ты – моя бабушка»; «Во мне течет твоя кровь») позволили восстановить членство бабушки в семье и принять ее обратно в «семейную лодку».
Этап 7: «Принятие, уважение, благодарность»
Семье важно не просто узнать обо всем, что было, – важно это принять. Поэтому на седьмом этапе необходимо поддержать процесс выражения уважения и благодарности всем членам семьи. Это позволяет признать факты, восстановить целостность системы, вернуть право на принадлежность всем исключенным и забытым. Все те, кто по факту рождения или брака принадлежат семье, имеют право занять свое место – на генеалогическом древе, в воспоминаниях, рассказах, расстановке, семейной реконструкции. Даже если они были «не такими» – они были, и именно они зачастую служили стимулом для изменений семьи, хотя и по печальным, стыдным или болезненным причинам. Задача этого этапа – помочь семье связать все события в новую историю, придать ей новый смысл, где каждое действие подается как желание принадлежать семье и защищать ее целостность.
Нужно поддержать восстановление у членов семьи способности выбирать и осознавать ответственность за свой выбор. Признаком хорошо проделанной работы является формирование умения у каждого участника найти собственное место в семейной системе. Также следует прояснить границы системы («они – это они»; «мы – это мы»; «я – это я»).
Человек, способный учитывать оба контекста: я – член семьи (принадлежность, включенность) и я – самостоятельная личность (дифференцированность, отдельность), может любить и работать. Он может выбирать: хранить секрет или разделить его с другими. Он может жить, потому что раскрытие семейных тайн – это еще и восстановление жизненной энергии, возможности дышать, рисковать и действовать.
Работа с семейными тайнами – трудная и часто довольно длительная, но всегда очень глубокая и ресурсная. Проходя через отчаяние, боль, погружаясь в депрессию и безнадежность, семья учится видеть, понимать и замечать сложность и неоднозначность любого события. Семейные тайны иногда показывают нам примеры беспредельных человеческих страданий, перед лицом которых члены семьи могли лишь оставаться терпеливыми и стойкими. Работая с семейными тайнами, мы начинаем понимать, что факты никогда не бывают просто фактами – они вплетаются в определенный период жизни социума, семьи и отдельных людей. Свадьба и смерть, чудесное избавление от проблемы и трагический разрыв, благородная жертва и волшебное воссоединение, осуществление заветной мечты и крушение всех надежд – за всем этим стоят не просто люди, но члены семьи, связанные между собой кровными узами, обстоятельствами и обязательствами, жизнью и смертью. Поэтому бережное исследование и принятие этих фактов, а также их реинтерпретация освобождают энергию для жизни и творчества как всей семьи, так и отдельных ее членов.
ТЕЛЕГРАМКанал с обзорами, анонсами новинок и книжными подборками
Книжный Вестник
Бот для удобного поиска книг (если не нашлось на сайте)
Поиск книг
Свежие любовные романы в удобных форматах
Любовные романы
О психологии, саморазвитии и личностном росте
Саморазвитие
Детективы и триллеры, все новинки
Детективы
Фантастика и фэнтези, все новинки
Фантастика
Отборные классические книги
Классика
ВКОНТАКТЕБиблиотека с любовными романами, которая наверняка придётся по вкусу женской части аудитории
Любовные романы
Библиотека с фантастикой и фэнтези, а также смежных жанров
Фантастика
Самые популярные книги в формате фб2
Топ фб2
книги