Семь ночей

Глава 20

Я распахнул глаза и инстинктивно шлёпнул рукой справа от себя ещё до того, как мозг включил свою скрипучую деятельность. А когда ладонь обожгло теплом кожи, я медленно выдохнул, испуская поселившееся в лёгких напряжение.

Она рядом. Не сбежала. А значит, не спугнул. И это странно, потому что вчера я сам себя напугал так, что до сих пор не верится, что со мной всё это было. Приторная ванильность, тягучая нежность и нечеловеческая одержимость ею оказались менее шокирующим фактом, чем то, что я этого хотел САМ! Мы двигались на одной волне, не принуждая друг друга, а скорее распаляя то, что дремало внутри. И вот это спящее чудище меня и пугало.

– Доброе утро, – уха коснулось горячее дыхание.

– Доброе, – улыбка расползлась по лицу, и я даже был рад, что в доме стояла кромешная темнота из-за закрытых ставен.

– А мы где? – Леся подтянула простынь, смущенно прикрываясь грудь, и села в кровати. Я мог видеть только её силуэт, освещаемый тусклой ночной подсветкой из коридора.

– В спальне, – рассмеялся и взял телефон с тумбы, чтобы выключить сигнализацию, и уже через пару секунд ставни и портьеры стали жужжать, недовольно впуская утренний солнечный свет в нашу уютную темную берлогу.

Леся смутилась ещё сильнее, а я ещё громче рассмеялся. Крошка сидела в ворохе одеял, скрестив ноги, и улыбалась так мило и тепло.

Её не волновали ни сбившаяся в птичье гнездо копна волос, ни отсутствие косметики, и смятые простыни её уж точно смущали меньше всего. Леся смотрела на меня из-под густых ресниц, улыбалась, обнажая милые ямочки, и морщила носик. И взгляд её был без тени страха, лишь трогательное любопытство.

– Я уже не в том возрасте, чтобы спать на полу, Лесь, поэтому пришлось нести тебя на второй этаж.

– И я не почувствовала? – она охнула, закрыла ладошкой рот и рухнула в груду подушек, пряча от меня румянец смущения, а потом и вовсе зарылась головой под одеяло.

– Я был очень нежен…

И это была правда. Во мне будто предохранитель какой-то вырубило от скачка напряжения. Все это было странно и совершенно на меня не похоже. Но это не значит, что мне не понравилось. Секс будто открыл для меня тайную дверь в Нарнию, где всё может быть совсем иначе, где удовольствие зависит не от размера твоего агрегата или от частоты фрикций, или громкости её фальшивых стонов. Всё иначе… Всё.

И даже сейчас, вместо того чтобы пойти в душ и наконец-то открыть дребезжащую на лэптопе почту, я придвинулся к спрятавшейся девчонке, обнял поверх одеяла и прижал к себе.

Она не сопротивлялась… Лишь резко выдохнула, словно за эти несколько секунд моего промедления уже успела что-то надумать.

– Я понимаю, Вадим, – зашептала Леся, чуть высовывая нос из своего убежища. – Наверное, ты думаешь обо мне невесть что! И имеешь на это право, я совсем не обижаюсь, потому что отдаться совершенно незнакомому мужчине – это верх безрассудства, и, наверное, мне должно быть стыдно…

– Но? После подобного признания всегда следует НО, Крошка.

– Но это не так, – она резко обернулась, укладывая голову так, чтобы наши глаза оказались на одном уровне. – Проблема в том, что я тебя знаю ровно столько же, сколько и себя. И ты мне сейчас роднее всех родных…

Эти её слова были какими-то важными, нужными. И права она была, вот только я-то память не терял, только «кукуху», съезжающую в её присутствии, а безымянная девчонка смогла пробраться в потаенные части души, куда я уже давно позабыл дорогу. Сколько ей потребовалось? Три ночи и слов сто от силы? Пиздец какой-то…

– Я ничего не помню, – её шёпот был все громче, она частила, не справляясь с обрушивающимися на неё эмоциями, а из глаз полились слёзы. – Я пытаюсь! Но в голове этот перманентный шум и белое полотно…

– Лесь, я правда не знаю, чем тебе сейчас помочь. – Врал… Безбожно врал, пользуясь тем, что для неё я – чистый лист, и мою ложь она не распознает.

Но не мог я её отпустить сейчас! Не мог! Понимал, что моё решение, принятое после разговора с Акишевым, противоречит здравому смыслу и законам современного общества, но я надеялся, что моя причина достаточно весома.

– Ты не думай! – она распахнула глаза и так мило потёрла свой и без того курносый носик. – Я не жалости добиваюсь…

– А чего же ты добиваешься? – эти её нормальные, обычные, лишённые театральной напыщенности жесты сводили меня с ума.

Я просто дурел от неё, до сих пор ощущая ароматы вчерашнего секса, наглухо впитавшиеся в кожу. Дурел! Превращался в животное, живущее инстинктами: присвоить, украсть и никому больше не отдавать. Перед глазами всё плыло, сердце стремительно ломало грудную клетку, а член болезненно изнывал, жаждая удушающих объятий её плоти.

– Просто будь рядом, – выдохнула она, зажмурилась и поцеловала меня, как та самая девчонка из 5 «Б» класса. В этом поцелуе не было попытки соблазнить, покорить и очаровать. Она же клюнула меня, как маленькая неопытная птичка, смущаясь смотреть в глаза. Но при этом в ней совершенно не было лжи и наигранности. Она просто просила быть рядом.

– Насколько рядом? Мне нужна конкретика, – мозг вновь растёкся в лужу, понимая, что уже ничего не изменить… А вот кожа вспыхнула огнём, когда я позволил представить, что от её шикарного тела меня отделяет тонкая ткань сатина.

– Зануда, – протянула она, медленно выпутываясь из пелены простыней. Тянула ко мне руки, оплетала шею, прижималась щекой, обжигая дыханием.

– Привыкай, Леся…

– А если меня не Леся зовут? И вообще, что это за имя такое? Вдруг я Зина, Лиза или Глаша? – Крошка вытягивала шею, тихо постанывая от мокрых дорожек моих поцелуев. Она словно была частичкой пазла, которой мне не хватало всё это время. Чувствовала меня, ловила касания, то подставляя грудь, то приоткрывая розовые губы. Выгибалась, аккуратно потираясь об изнывающий член.

– Да хоть Серафима, – перекатился на спину, утянул её за собой, желая лишь наслаждаться самым волшебным пейзажем…

На фоне панорамного окна её точеная фигура казалась чем-то игрушечным, хрупким… Леся вцепилась в мои руки, переплетаясь пальцами, и медленно отталкивалась, разнося по стволу соки своего возбуждения. Двигалась как ласковая кошечка, изводила мягкими, аккуратными движениями… Утренние лучи так соблазнительно скользили по её силуэту, замедляясь на дерзкой линии бёдер.

Волшебное очарование…

Она закидывала голову, обнажала всю себя, околдовывая маятником покачивающейся груди. Следил, как придурок, отсчитывал удары своего сердца, пытаясь понять, в какой момент оно взорвётся.

– Не бойся, – зашептал я, укладывая её на себя. Нащупал в ящике тумбы резинку и проскользнул рукой между наших тел, нарочно задержавшись на каменном бугорке клитора. Леся вскрикнула и обрушила на меня поцелуй нетерпения, пытаясь замаскировать боль. Девочка…

Сбавил напор, понимая, что никогда не признается. Не потому, что стыдно, а потому что желания в ней намного больше, чем страха. Как и во мне…

Смело толкалась языком, увлекая меня в танец безумия. Тело покрывалось испариной нетерпения, но я продолжал доводить её до нужной кондиции, когда ты не чувствуешь ни боли, ни времени… Скользил по складкам, то и дело ныряя в горячую, сочащуюся влагой плоть. Повторял движения пальцев языком, постепенно наращивая темп, пока Леся не заёрзала бедрами.

– Т-ш-ш-ш-ш-ш… – упёрся головкой в плоть.

Леся улыбнулась и, помня вчерашнее, начала по спирали двигать бёдрами, впуская меня в своё адское пламя. Губки её приоткрылись, наслаждаясь этим волшебным моментом, а в глазах рассыпались искры салюта.

– Вот так, Крошка, – сжимая её задницу, контролировал толчки, помня её торопливость. – Медленней. Я уже никуда не уйду…

– Обещаешь?

– Обещаю…

Минуты рассыпались пеплом ненужности. Мы рухнули с головой в безвременье, где кроме нашего рваного дыхания ничего не существовало. Только мы… Леся извивалась на мне, смелела с каждым толчком, опьяняла улыбкой, очаровывала покорностью и пленяла жадностью.

Орущий телефон, сигналы почты – всё в урну… Смотрел только в её прозрачные глаза и молился, чтобы это мгновение никогда не закончилось. Хотя… Ведь всегда можно начать всё заново?

Задыхался в её стонах, ловил малейшую эмоцию на лице, заставлял извиваться, захлёбываться моим именем, на устах с которым мы оба падали в пропасть…

Не знаю, сколько это длилось, но когда Леся рухнула мне на грудь, дышала она часто-часто, ластилась, целовала в разбросанные шрамы и обнимала. Ей не нужны были красивая картинка, идеальная обёртка, правильные слова. Девчонка жила здесь и сейчас, что бы ни происходило.

– Пиздец… – вырвалось, когда я, наконец, смог вдохнуть в лёгкие воздух. Голова гудела, мышцы ныли, а наши тела накрепко слиплись, не находя сил, чтобы расстаться.

Так и лежали, пытаясь найти опору, благодаря которой ещё можно вернуться в реальность.

Блядь! Блядь! Какого хера так хорошо?