Семь пятниц

Глава седьмая СВОЙ ЧЕЛОВЕК В СТОЛИЦЕ

– Так, ладно, рассказ можно и пропустить… Эту сказку про белого бычка мы уже не только слышали, но и видели!.. – Олег откинулся от мониторов и потер руками виски. – Время идет, давай лучше подумаем, что можно сделать еще. У тебя, кажется, были какие-то идеи?

Вслед за Наговицыным Стрельникова тоже оторвалась от экрана и повернулась к своему шефу. Едва взглянув на него, Лена сразу отметила его крайне усталый, измученный вид – покрасневшие глаза, темные круги вокруг них, серый, землистый цвет лица. Таким измотанным она, пожалуй, видела Наговицына впервые, хотя работать ночами напролет и ему и ей приходилось не раз.

Видимо, причиной этому была не столько бессонная ночь, сколько неимоверный груз ответственности за все происходящее на острове, который взвалил на себя Олег, приняв решение не останавливать съемки. И, судя по его виду, этот груз вполне мог оказаться ему не по силам. Лена почувствовала, как ее накрывает волна сочувствия, а точнее сказать – обычной бабьей жалости к небезразличному ей человеку.

Еще полчаса назад, после резких слов Наговицына, Лена, обидевшись, решила про себя, что больше палец о палец не ударит, чтобы ему помочь. Но сейчас, глядя в безжизненные глаза Олега, она поняла, что не сможет оставить его один на один с этой бедой. Она просто обязана прийти на выручку и поддержать его, даже несмотря на то, что его идея «независимого расследования» по-прежнему казалось ей бредовой.

Что ж, кое-какие мысли относительно поисков убийцы у Стрельниковой действительно были. Но в эту минуту ее куда больше занимала совсем другая задача – как бы уговорить Олега хоть пару часов поспать? Она задумалась, одна мысль наслоилась на другую, и у Лены родилась вполне подходящая идея.

– Олег, мне кажется, нам надо звонить в Москву, – ровным, почти сонным, голосом предложила Стрельникова. – Хоть убийство и произошло на нашем острове, но его причины остались там, в Москве. И искать их надо там. Нам позарез нужна информация – с кем из игроков пересекался Лисовец, были ли между ними какие-нибудь конфликты, кому мог наступить на мозоль наш покойник… Все это надо разузнать как можно скорее.

– Открыла Америку… Да имей мы такую информацию, мы бы тут… А!.. – с досадой махнув рукой, невесело усмехнулся Наговицын. – А кому можно поручить все это разузнать – ты подумала? Куда звонить-то, Ленка? В нашу редакцию? Так нас закроют еще до того, как я задам первый вопрос! Неужели ты думаешь, что шеф отважится рискнуть своей карьерой, чтобы нас с тобой прикрыть?.. Да никогда в жизни!..

– Зачем в редакцию? – невозмутимо ответила Стрельникова. – Нам есть кому позвонить – ты же сам оставил в Москве нашего человека для экстренных случаев!

– Что?! – удивленно-ехидно прищурился Олег. – Лизке?!!

– А вот это ты зря, Олег! – вскинула голову Лена. – Лизавета – серьезная, грамотная и умная девушка. Она молода, энергична. Конечно, она не профессиональный сыщик, но раскопать что-нибудь стоящее Лиза, я уверена, сумеет наверняка! И учти – при этом она не будет болтать лишнего, что в нашем положении тоже очень важно… В конце концов, Олег, разве у нас есть выбор?! – закончила она со вздохом.

Наговицын молчал, обдумывая предложение Стрельниковой. В отличие от своей помощницы, он всегда считал Лизу Чумичкину существом хоть и исполнительным, но весьма легкомысленным и, если уж быть откровенным, – недалеким. Единственное, в чем он был согласен с Леной, – это в том, что трепаться о случившейся на съемках трагедии она не станет, излишней болтливостью Лизавета вроде бы не страдала.

«А чем я, собственно, рискую? – думал он. – Раскопает Лизка что-нибудь стоящее – хорошо, нет – ну что ж, значит – не судьба… Ленка права – других вариантов-то все равно нет…»

– Хорошо, попробуем, – не слишком охотно кивнул, наконец, Олег, доставая «мобильник». – Ты ее телефон помнишь?

– Давай наберу, – Лена протянула руку за телефоном и пояснила: – Рано еще очень, там, скорее всего, мама подойдет…

Наговицын взглянул на часы – было только двадцать пять минут седьмого. Лиза, конечно же, еще спала сном праведника.

– Алло, Валентина Васильевна? Доброе утро, это Лена Стрельникова беспокоит… Да, из Архангельска… Нет, что вы, у нас все в полном порядке! Просто есть одно небольшое поручение Лизе, не зря же мы ее в Москве оставили… Что?.. Да, небольшое, но срочное… Угу, разбудите, пожалуйста…

Стрельникова, отставив «мобильник» в сторону, повернулась к Олегу

– Сам будешь говорить или, может, я?..

– Давай, – буркнул Наговицын и взял у нее трубку.

Прошло не меньше минуты, прежде чем в трубке послышалось недовольно-сонное:

– Алло…

– Лизавета, это Наговицын. Ты уже проснулась, в состоянии воспринимать, что тебе говорят?

– Я?.. Ну да… – в трубке послышался протяжный сладкий зевок. – Бр-р-р-р… Вот теперь – да. А что случилось-то?..

– Лиза, слушай меня внимательно и ничего не переспрашивай, – Олег говорил сухо и очень внушительно. – У нас на съемках произошло убийство, но о нем пока никто ничего не знает, ясно? Кто-то из наших игроков убил Лисовца. Мы с Леной сможем держать это дело в тайне полдня, не больше. За это время необходимо вычислить убийцу, и ты должна нам в этом помочь.

– Кто – я?.. Но я же… – совершенно потерянно пролепетала Лиза. – А… каким образом?..

«Дохлый номер, – тоскливо подумал Наговицын. – Ничего она не раскопает – это сто пудов; Зря только время теряем…»

Тем не менее он постарался, чтобы никакого скепсиса в его голосе Чумичкина не услышала:

– Нам позарез нужна информация, Лизок, и только ты сможешь ее раздобыть. Скажи, у тебя дома есть список игроков? Имена, фамилии, домашние адреса, места работы?..

– Секунду, соображу… Да, есть! Абсолютно точно есть! И даже с фотографиями! – отрапортовала Лиза. Олег не мог не заметить, что ее тон буквально за несколько секунд успел радикально измениться, стал бодрым, сосредоточенным, деловым.

– Отлично. Нас в первую очередь интересует, имел ли Лисовец какие-нибудь контакты – личные или деловые – с кем-либо из игроков, не было ли между ними конфликтов? Может статься, это был и не прямой и открытый конфликт, а, скажем, некоторое столкновение интересов. Понимаешь, о чем я?.. – Наговицын стремился говорить как можно убедительней, чтобы до девушки в полной мере дошла исключительная важность поставленной задачи. – Любая информация, Лизавета! Любая!! Если не найдешь проверенных фактов, нам, на худой конец, сгодятся и слухи, ты поняла?

– Да, поняла.

– И помни, Лизок, времени у нас – в обрез! Так что начинай немедленно. Как только узнаешь хоть что-нибудь – сразу звони! Хорошо?

– Хорошо, Олег Васильевич, я постараюсь, – по тому, как решительно Лиза это произнесла, Наговицын понял: она и в самом деле будет стараться изо всех сил.

«А вдруг… Чем черт не шутит?..» – с робкой надеждой подумалось вдруг Олегу.

– Ты телефон-то мой мобильный помнишь? – на всякий случай поинтересовался он.

– Конечно, помню.

– Ну давай, девочка, действуй, мы очень на тебя надеемся!.. – с неожиданной даже для себя самого теплотой в голосе закончил разговор Наговицын.

Последняя его фраза была произнесена с настолько несвойственными Олегу интонациями, что он сам слегка смутился. Стрельникова заметила это и немало удивилась – и сентиментальным ноткам в словах шефа, и его тщательно скрываемому смущению.

Глядя на отвернувшегося к окну притихшего Наговицына, Лена решила, что настала пора выполнить вторую часть своей задумки и, потянувшись, предложила с напускным равнодушием:

– Ну вот, а пока Лиза будет наводить справки, тебе, Олежка, можно и поспать немножко…

– Что? – обернулся он к Стрельниковой.

– Я говорю – тебе надо поспать хоть пару часов, – мягко повторила она. – По-моему, – самое время. Пока Лизавета в Москве что-нибудь разузнает…

– Да ты что, Лен! Какой там – спать!.. – перебил ее Олег. – Сейчас Понедельник начнет свои версии выдавать, это надо обязательно послушать! Знаешь, я почему-то очень на него рассчитываю. Он мне с первой встречи показался толковым парнем… Вот увидишь, он еще себя покажет!

«Нет, уговаривать бесполезно! Он ведь упрется – танком не своротишь… Ладно, придется подождать…» – с досадой подумала Стрельникова.

Перебравшись за монтажный стол, Наговицын сосредоточенно уставился на монитор Понедельника. Тот как раз выходил на ту самую полянку, где под грудой можжевеловых веток лежал труп миллионера Лисовца.

Четверга (Сергея Бакаева) разбудили приглушенные квакающие звуки. Со сна он не сразу понял – что это, а когда понял – порывисто сел, огляделся вокруг и внимательно прислушался. Звуки доносились откуда-то с востока.

«Проспал, ёханый бабай!.. Люди-то уже вовсю охотятся, а я… – с досадой думал Бакаев, потирая заспанное лицо. – Вон, кого-то ухайдокать успели, не иначе – спящим взяли… Вот так-то… И я бы мог…»

Солнце давно уже оторвалось от горизонта и прошло заметную часть своего небесного пути. Намерения Четверга начать игру с рассветом в первый же день оказались сорванными, лучшее время для охоты было потеряно. Другой бы на его месте, наверное, заторопился, стараясь хоть отчасти наверстать упущенное, но Четверг не выказал и намека на спешку. Не такой это был человек, чтобы бросаться куда-либо очертя голову.

Сергей Николаевич Бакаев был человеком обстоятельным, рациональным, даже можно сказать – педантичным. Вот почему его решение принять участие в какой-то там телеигре (да еще и за такие деньги!) для всех без исключения его родных и знакомых оказалось полнейшей и совершенно необъяснимой неожиданностью.

На взволнованные расспросы близких Бакаев не отвечал и объяснить свой в высшей степени странный выбор категорически отказывался. Не мог же он сказать им, что ввязался в эту авантюру исключительно из-за того, что в ней пожелал участвовать сам Валерий Валентинович Лисовец! А между тем все планы Сергея Николаевича были связаны именно с этим человеком. Именно из-за этих-то планов и оказался он на Чернеце, не пожалев ни «лимона» «деревянных», ни, тем более, себя, любимого.

Скатав спальный мешок и умывшись из фляги, Четверг приступил к завтраку. Даже не к завтраку как таковому, а к подготовке к оному. Все наличествующие съестные припасы были извлечены из рюкзака, дотошно осмотрены, рассортированы и разделены на шесть неравных частей.

Сергей Николаевич совершенно здраво рассудил, что нет никакого резона ограничивать себя в питании, пытаясь растянуть двухсуточный сухой паек на неделю. Раз паек рассчитан на два дня – то и есть его он будет ровно два дня. Завтрак, обед и ужин, да на два дня – вот и вышло шесть порций.

А к тому времени, когда его продукты закончатся, наверняка что-нибудь да произойдет. Либо Четверг подстережет и шлепнет кого-то из конкурентов и по праву победителя реквизирует харчи своей жертвы, либо наоборот – шлепнут его самого (что, конечно, крайне нежелательно, но тем не менее вполне вероятно), и тогда он отправится в «морг», где проблемы питания вообще не существует как таковой.

Потом был сам завтрак – такой же неспешный и основательный, как и подготовка к нему. Прием пищи Бакаев совместил с обдумыванием генерального плана действий по нейтрализации своих противников.

Накануне, при высадке на Чернец, он обратил внимание на то, что в низинной, лесистой части острова оказалось всего два игрока – он сам и банкир Среда. Это обстоятельство Четверга не то чтобы обрадовало, а скорее – вполне устроило.

Во-первых, пузатый пейнтбольщик бесспорно не являлся самым грозным из его конкурентов, а во-вторых, отрезанные каменной грядой от остальных игроков, Среда и Четверг могли спокойно выяснить взаимоотношения, не опасаясь (по крайней мере – в первый день игры) непрошеных визитеров. Ибо, по мнению Бакаева, непролазные дебри западной оконечности Чернеца были не слишком привлекательны для соперников. Сам Сергей-Николаевич, во всяком случае, предпочел бы начать охоту где-нибудь восточнее, в другом, более удобном месте.

Но за завтраком Бакаеву вдруг пришло в голову, что и его соседка с другой стороны – девчонка Пятница – тоже вполне подходящий вариант. Справиться с ней, по всей видимости, было бы даже проще, чем со Средой. Четверга стали одолевать сомнения.

Над возникшей альтернативой Сергей Николаевич размышлял весь завтрак и, в конце концов, решил все-таки не отступать от первоначальных намерений. Во-первых, оставлять у себя за спиной пейнтболыцика – каким бы увальнем он ни казался – было нерасчетливо и потому опасно, а во-вторых, он вообще не любил внезапно менять свои однажды уже обдуманные и утвержденные планы.

Закончив прием пищи, Четверг аккуратно убрал за собой, тщательно замаскирован свои пожитки и, мысленно пожелав себе удачи, направился на юг – искать Среду.

Положив трубку, Лиза первым делом отправилась в ванную. Не для того, чтоб, умывшись, окончательно проснуться, – она и так была в самом что ни на есть рабочем состоянии – а для того, чтобы заранее привести себя в порядок и быть готовой в любой момент сорваться из дома.

Только она успела выдавить на щетку белую колбаску зубной пасты, как в ванную заглянула мама.

– Лиза, что там у них стряслось? – встревоженно глядя на дочь, спросила она.

– Да ничего не стряслось! – небрежно отмахнулась Лиза. – Так, ерунда, небольшое заданьице, кое-что надо разведать…

– А почему же тогда звонят в такую рань?.. – продолжала допытываться мама.

Дабы не вдаваться в нежелательные объяснения, Лиза поспешно засунула щетку в рот и, невнятно промычав, демонстративно пожала плечами. Мама, вздохнув, ушла.

Лиза яростно надраивала зубы и прикидывала, как ей начать предстоящий разговор с Дюмой, чтобы та сию же секунду не отключила свой телефон.

Едва услыхав задание Наговицына, Лиза сразу поняла, кто сможет ей помочь. Татьяна Дюмаева, ее однокашница по журфаку, работала ныне в «Предпринимателе» – крупнейшей московской деловой газете и была ходячей энциклопедией по российской бизнес-элите.

Они подружились давно, еще на первом курсе. Как часто случается, горячая, искренняя и не по-женски крепкая дружба возникла между людьми совершенно, на первый взгляд, противоположного склада.

Миниатюрная, худенькая Лиза Чумичкина обожала шумные компании, не пропускала ни одной стоящей дискотеки, всегда была готова удрать с занятий куда угодно и больше всего на свете, казалось, была озабочена тем, какое впечатление она производит на противоположный пол.

Татьяна Дюмаева была девушкой рослой, полноватой и очень серьезной. В своем объемистом портфеле она постоянно таскала две-три книги, не имеющие ни малейшего отношения к изучаемым предметам. Их подбор отличался необычайным разнообразием – рядом с Конфуцием могли соседствовать потрепанный покетбук Донцовой и толстенный том по экономике, а с Ахматовой и, скажем, Пелевиным – какой-нибудь отчет Госкомстата.

Поначалу злые языки называли эту странноватую парочку «Слон и Моська», но вскоре к подругам прилипли другие, не такие обидные, но созвучные и потому по-прежнему как бы взаимосвязанные прозвища. Татьяна Дюмаева для всего курса стала – Дюма (причем, в отличие от фамилии французских романистов, склонялась по всем падежам), а Лиза Чумичкина, естественно, – Чума.

Кроме прямо-таки гренадерской стати и разносторонней эрудиции, Дюму среди прочих будущих журналисток выделяли резкая (если не сказать – грубая) манера общения, своенравный характер и полное равнодушие к всякого рода амурным делам. Впрочем, принимая во внимание ее нетипичную внешность и весьма своеобразный стиль поведения, последнее вовсе не казалось сокурсникам странным. Тем неожиданней для всех стала история, случившаяся с Дюмой на четвертом курсе.

К полному изумлению не только женской, но и мужской половины журфака Дюма закрутила умопомрачительный роман с сорокасемилетним начальником отдела из авторитетнейшего «Предпринимателя». Чем прельстила стареющего плейбоя столь неординарная девушка – осталось загадкой, но «запал» он на Дюму капитально. Встречал ее после занятий, дарил роскошные букеты, водил по модным «ресторанам и клубам – словом, проявлял все симптомы классической влюбленности.

Кончилось дело тем, что дядечка ничто-же сумняшеся предложил предмету своего обожания руку и сердце. И то и другое не по годам мудрая Дюма вежливо, но твердо отклонила, однако к готовности кавалера посодействовать в своем профессиональном росте отнеслась вполне благосклонно. Так в конце четвертого курса она начала время от времени печататься в «Предпринимателе», а к окончанию университета материалы Дюмы в газете появлялись уже регулярно, едва ли не в каждом номере.

Тем временем страсть дядечки естественным образом угасла, но на судьбе Дюмы этот прискорбный факт, к счастью, никак не отразился. Профессиональные качества молодого специалиста не вызывали у руководства редакции ни малейших сомнений. Почти компьютерная память Дюмы, ее неутолимая любознательность и бесспорный талант анализировать факты и делать неожиданные выводы пришлись газете явно ко двору.

Так что к тому моменту, когда умывшаяся Лиза подошла к телефону, чтоб позвонить своей подруге, Татьяна Дюмаева являла собой довольно заметную фигуру в редакции «Предпринимателя» и пользовалась у большинства своих коллег значительным и, главное, стопроцентно заслуженным авторитетом.

Лиза была совершенно убеждена, что если кто-нибудь из игроков хоть раз «засветился» в связях с Лисовцом, то Дюма не может об этом не знать. Не сомневалась она и в том, что подруга охотно поделится с нею всем, что ей об этом известно. Только в одном Лиза была совсем не уверена – в том, что Дюма вообще пожелает с ней разговаривать в такую рань.

Дело в том, что Татьяна являлась ярко выраженной «совой», и любая попытка потревожить ее покой до десяти часов воспринималась ею по меньшей мере как злостное хулиганство. Зная ее вспыльчивый и грубый нрав, реакцию подруги на звонок в неполные семь утра Лиза могла предугадать абсолютно точно: сначала обложит трехтажно, а потом, даже не выслушав толком, к чертям собачьим отключит телефон. С первым еще вполне можно было смириться (к манере общения Дюмы ей было не привыкать!), но допустить второго Лиза не могла ни при каких обстоятельствах.

Поэтому необходимо было сразу же надежно и крепко взять Дюму в оборот, заинтриговать ее с первых же слов. В противном случае Лизавете неминуемо грозила долгая поездка на противоположный конец Москвы, в Северное Бутово, и утомительная осада подружкиной квартиры, которая тоже могла затянуться на неопределенный срок.

Добиться нужного эффекта можно было только одним способом – огорошив Дюму какой-нибудь громкой сенсацией. Смерть Лисовца, без всякого сомнения, для этой цели подходила идеально, но… Однако псевдосенсация все равно должна была как-то касаться Лисовца – иначе как объяснить свой интерес к его персоне?

Лиза не стала ломать голову, придумывая вариант неправдоподобней. В данной ситуации, полагала она, – чем невероятнее вымысел, тем лучше. Она взяла телефон и набрала номер подруги.

Один гудок следовал за другим, их число уже превысило десяток, но снимать трубку на том конце упорно не желали. «Ну нет, Дюмочка, этот номер у тебя не пройдет, – подумала Лиза. – Я тебя все равно доконаю!»

– Да!.. – свирепо рявкнула, наконец, трубка голосом любимой подруги.

– Спишь, клуша несчастная?! – ринулась в атаку Лиза. – Пол-Москвы на ушах стоит, а ей – лишь бы дрыхнуть!..

– Чума, ты, что ль?.. Какого черта?! – простонала Дюма. – Который час?..

– Ты что, ничего не знаешь?! – изо всех сил торопилась Лиза («сейчас она взглянет на часы и…» – трепыхалась в ее голове испуганная мысль). – Лисовец бежал! На него феэсбешники с налоговиками засаду устроили, была перестрелка, и он…

– Ети твою мать, Чума!!! Ты охренела совсем?!! Семь часов – у тебя мозги, что ли, высохли?!! – из трубки хлынул поток яростной брани.

– Но Лисовец… – продолжала гнуть свою линию Лиза.

– Засунь своего Лисовца себе в задницу, дура!!! Класть я хотела на него с прибором, понятно?! И на тебя заодно, зараза!! Коза драная, ты что…

– Сама ты дура!!! – решительно оборвав Дюму, попыталась перехватить инициативу Лиза. – Ей мировую сенсацию на блюдечке, а она!.. Да пропади ты пропадом!.. Будешь потом локти грызть, корова сонная!..

С Лизиной стороны это уже, пожалуй, был перебор, раньше таких выражений в адрес подруги она себе не позволяла никогда. Но сейчас ей было важнее всего завязать бой и ни в коем случае не дать Дюме бросить трубку и отключить телефон.

– Что-о-о?!! – маститая журналистка взревела смертельно раненным носорогом. – Ах ты, тля кукурузная!.. Спирохетина дохлая!.. Да я тебя… – Дюма словно задыхалась от возмущения и вдруг, резко сбавив тон, хмыкнула удивленно и сердито пробурчала: – Смотри-ка, огрызаться научилась, морковка… Ну ладно, давай, вываливай – что там с Лисовцом?..

– А вот не расскажу тебе ничего, хамка чертова!.. – Лиза сделала вид, что всерьез обиделась, желая заинтриговать Дюму как можно сильнее.

– Как хочешь… Тогда – все, будь здорова, Чума, – подруга, в свою очередь, делала вид, что «мировая сенсация» ей по барабану. – И поимей в виду, язва: еще раз позвонишь до десяти – поймаю, свяжу и обрею наголо, ущучила?!

– Погоди-погоди!.. – всерьез испуга лась Лиза. – Значит, так… Мне позвонил один знакомый капитан-чекист и шепнул, что на Лисовца нарыли гору компромата, – какие-то там гигантские хищения – и сегодня ночью его попытались взять! Его охрана и вроде бы даже он сам лично оказали сопротивление, была перестрелка – представляешь?! Потом они на двух джипах прорвались и ушли неизвестно куда! Все менты и феэс-бешники встали на уши, на всех дорогах – посты, Интерпол тоже подключился… В общем – дикий скандал, Дюма, просто дичайший!.. Да, так этот мой знакомый выдал мне несколько имен, которые могут быть как-то связаны с этим делом. Я тебе сейчас их назову, а ты мне скажи, кто из них…

– Ох, Лизка, Лизка… – с тяжким вздохом перебила этот вдохновенный монолог Дюма. – И когда ты только поумнеешь, Чума?.. Что за хрень ты выдумала, неужели нельзя было хоть чуть-чуть шевельнуть своей единственной извилиной, а?

– Какую хрень, Дюмочка? Ты что?! Да я… – возмутилась Чумичкина.

– Брось, Чума, не пыли… – вновь с досадой оборвала ее подруга. – Лисовец сейчас на съемках твоей дурацкой игры – об этом знают даже дети. Он сидит на острове э-э-э… Чернец, кажется, и никаких джипов, ментов и феэсбешников там нет. Выкладывай – что случилось? Его там грохнули?..

Лиза, пораженная догадливостью Дюмы, молчала, не зная, что ей ответить.

– Ну, что притихла, морковка?.. – негромко и почти ласково спросила Татьяна.

– Дюма, я не знаю… – начала было Лиза и опять потерянно замолчала.

– Ладно, конспиратор, давай свои фамилии, – вздохнула Татьяна, – что знаю – расскажу… Но только пообещай мне сперва, что когда твоя немота пройдет, все подробности этой истории я узнаю первой! Идет?

– Идет…

– Вот и хорошо. Ну, я слушаю…

Лиза открыла заранее приготовленную папку с фотопробами и справочными данными на игроков. Из-под обложки на нее с мягкой и чуть ироничной улыбкой взглянул Понедельник – его досье было первым. Собственно, именно из-за этих его фотографий Лиза и захватила домой папку – симпатичный и обаятельный мужчина никак не выходил у нее из головы. А сейчас вполне могло оказаться, что он причастен к убийству…

– Эй, ты уснула там, что ли? – окликнула ее Дюма.

– Сейчас, сейчас… – Лиза торопливо перелистала содержимое папки и начала почему-то с конца – с Субботы: – Так… Лоновенко Олег Алексеевич…

– Дальше.

– Покровская Александра Дмитриев на…

– Жена вице-президента «Инвест-Унион»?

– Н-н-нет… Она не замужем…

– Дальше.

– Бакаев Сергей Николаевич…

– «Росукрпромбанк»?

– Э-э-э… Нет.

– Дальше.

– Полунин Александр Николаевич…

– Дальше.

Разговор подруг проходил в темпе игры в пинг-понг и несколько напоминал этим телевикторину «Слабое звено».

– Усольцев Андрей Михайлович…

– Строитель?.. «Домстройсервис»?

– «Дор……. «Дорстройсервис»… Ё-мое, Дюма, у него что – с Лисовцом что-то было?!

– Ах, да… Конечно «Дор…» – он же дорожник… Было, Чума, было, сейчас расскажу. Давай только сначала своего шестого, последнего…

– Почему это – последнего? – не удержалась от лишнего вопроса Лиза.

– Потому что седьмой – сам Лисовец, – хмыкнула Дюма, – ведь твоя программа называется «Семь Пятниц», разве нет?

– Чернобривцев Сергей Сергеевич… – лишний раз подивившись сообразительности подруги, не без волнения назвала Лиза последнего из игроков.

– Нет, – отрубила Дюма.

– Ну и… «…слава богу» – чуть было не ляпнула Лиза, но вовремя спохватилась и закончила по-другому: – … все, весь списочек…

То, что Сергей Чернобривцев не имел никаких дел с покойником, явно подняло Лизавете настроение, и она с легким сердцем переключилась на Вторника.

– Дюмочка, так что же там было у Лисовца с Усольцевым?

– Ну, слушай… Значит, так…

По дороге к злополучной полянке Саша добросовестно, самым подробным образом повторила Сергею свой рассказ о ночных событиях. Вопреки ее ожиданиям никаких дополнительных вопросов он задавать не стал. Чернобривцев был хмур и сосредоточен. Оставшуюся часть пути Саша молчала, сочтя за лучшее не мешать своими репликами Сергею думать.

Не стала она ничего спрашивать и тогда, когда, добравшись до поляны и скинув рюкзак, Чернобривцев принялся раскидывать можжевеловые ветки, укрывавшие тело Лисовца. Освободив его от лапника, Сергей повернулся к девушке и сам пояснил ей свои намерения:

– Первым делом надо проверить, на месте ли его подсказка, – он кивнул на труп. – Если нет, – значит, она у убийцы. Тогда победителю игры придется как-то объяснить, как ему удалось отыскать ключ от сундука, понимаешь, Сань? Улика, конечно, так себе… как говорится, косвенная, но… Проверить-то все равно надо, верно?

– Ну конечно!.. – Саша с готовностью кивнула, но с места не тронулась.

Сергей вздохнул, присел на корточки и стал обыскивать куртку и брюки Лисовца. Обшарив на нем все карманы, он выпрямился и мрачно покачал головой:

– Нету… Может, в рюкзаке?.. – Чернобривцев направился к остаткам шалаша, где оставались вещи убитого.

Тщательная проверка содержимого рюкзака (а в ней поучаствовала и Саша) ничего не дала. Пластиковая карточка с подсказкой, принадлежавшая Лисовцу, бесследно исчезла. Сергей неподвижно и задумчиво сидел около разбросанных по траве пожитков Лисовца.

– И что дальше, Сереж?.. – не сразу решившись потревожить его, тихо спросила Саша.

– Дальше?.. – переспросил он, подняв на нее глаза. – Дальше – рост, комплекция, фигура… Давай, Саня, вспоминай…

– Да как же я вспомню, ты что?! – вытаращила глаза Саша. – Я же его едва видела, да и темень какая была…

Сергей усмехнулся и, отряхиваясь, поднялся с земли.

– Вспомнишь, Санечка, обязательно вспомнишь. Напряжешься, сосредоточишься, а я тебе помогу… Начнем с роста…

Саша демонстративно пожала плечами и недовольно пробормотала:

– По-моему, он был высокий… очень… Во всяком случае, значительно выше тебя!

– Э, нет, так не пойдет, – покачал головой Сергей. – Ты же наблюдала за ним лежа, от самой земли?

– Да…

– Ну так из этого положения тебе и ребенок показался бы великаном. Давай сделаем так: ты уляжешься на то самое место, а я сыграю роль убийцы. Возьму камень, выйду оттуда же, откуда и он, ну и так далее… Только ты сначала покажешь мне прямо на месте, что и как он делал, хорошо?..

В успешность такого представления верилось очень слабо, но поскольку никаких своих идей у нее все равно не было, Саша вынуждена была согласиться на проведение этого «следственного эксперимента». К тому же Сергей оставался ее последней надеждой прояснить ситуацию с убийством Лисовца, она по-прежнему рассчитывала на его помощь. Она выложила Чернобривцеву все, что помнила о перемещениях убийцы по поляне, показала, как он нес камень, как поднимал его над головой…

Со стороны, наверное, вся эта пантомима выглядела довольно забавно, и Саша нет-нет да и улыбалась украдкой от Сергея. А тот, напротив, был предельно собран, серьезен, задавал один за другим вопросы, уточняя самые, казалось бы, малозначительные детали. А полностью усвоив свою задачу, Чернобривцев принялся разъяснять ее Саше.

– Саня, отнесись, пожалуйста, к нашей затее серьезно. Забудь, что перед тобой – я. Представь себе, что сейчас темно, и постарайся проследить за мной так же, как ты проследила ночью за убийцей, – Сергей говорил энергично, напористо и, надо признать, весьма убедительно. – Ты должна обращать внимание на все – на фигуру, походку, осанку, характерные жесты… Отмечай и запоминай все отличия или совпадения между ним и мной, абсолютно все, что бросится тебе в глаза. Нам чрезвычайно важна любая деталь. Понимаешь, Саня, – любая!

Такая эмоциональная «накачка», видимо, сыграла свою роль, во всяком случае, когда Саша заняла свой наблюдательный пункт в кустах, от ее игривого настроения не осталось и следа. Без малейших усилий ей вспомнился кошмар минувшей ночи, а когда с другой стороны на поляну вышел Сергей – в накомарнике и с камнем в руках, – ее охватило волнение, весьма схожее с тем, что ей уже довелось испытать на этом месте. Затаив дыхание, она следила, как мужчина подходит к трупу, бросает камень рядом с ним, склоняется над телом… «Надо же, до чего похоже…» – растерянно думала она. Наконец, Сергей поднял камень над головой и с жутковатым звериным рыком швырнул его на землю.

– Ну как?.. – повернулся он к кустам, за которыми пряталась Саша.

– Здорово! – откликнулась девушка, вылезая из своего укрытия. – Знаешь, Сереж, до того похоже, что… Ты был прав, кое-что, действительно, бросилось в глаза…

– Давай, Саня, выкладывай, что заметила! – нетерпеливо потребовал Чернобривцев.

– Сейчас… – Саша сделала паузу, собираясь с мыслями. – Значит, так… Рост… Рост примерно твой, плюс-минус три-пять сантиметров. А вот фигура, походка… Он, кажется, поплотнее был, потяжелее, что ли… И еще – сутулился он, понимаешь? Ты вот когда камень тащил, назад откидывался, верно? А он – нет, наоборот – вперед наклонялся… Вот так, примерно… – Саша старательно изобразила, как, по ее мнению, нес камень убийца.

– Угу, хорошо, – сосредоточенно кивнул Сергей, – а еще что-нибудь?..

– Еще?.. – задумалась Саша. – Голос, конечно, совсем не тот. Но… Тут вот какая штука: ты с ревом своим явно перестарался! Не рычал он так, а… Как бы тебе объяснить… Выдохнул с шумом, а сам голос включил едва-едва, не на полную мощь, понимаешь? Так что насчет голоса сказать трудно… По-моему, все-таки его тембр был повыше, но поручиться не смогу, уж извини…

– Ладно, Саня, это уже кое-что! – неожиданно озорно подмигнул девушке Чернобривцев. – Во всяком случае, двоих из числа подозреваемых мы теперь можем исключить смело. Ни Среда, ни Суббота к этому делу не имеют никакого отношения!

– Рост? – догадалась Саша.

– Конечно, – расплылся в улыбке явно довольный Сергей. – Суббота выше меня сантиметров на пятнадцать, не меньше, а Среда – примерно на столько же ниже!

Саша смотрела на радостно улыбавшегося Сергея со смесью любопытства и недоумения.

«Чему он так обрадовался? – гадала она. – Тому, что его эксперимент вполне удался? Тому, что сузился круг подозреваемых?.. Или же всего лишь тому, что двое совершенно чужих, незнакомых ему людей оказались непричастны к ужасному преступлению?.. Да, все-таки странным человеком был этот Сергей Чернобривцев, очень странным…»

– Сань, ты чего? – окликнул ее Сергей.

– А? – очнулась девушка.

– Что ты?.. Смотришь как-то…

– Я?.. Я – ничего… – как можно беспечней мотнула головой Саша и улыбнулась. – Жду ваших указаний, мой комиссар! Какие наши дальнейшие действия?..

– Дальнейшие действия? – переспросил Чернобривцев и снова с хитроватым видом ей подмигнул. – Займемся, сержант, нашей главной уликой – накомарником!

– А при чем здесь накомарник? – удивилась Саша. – Они же все одинаковые?..

– А при том, – Сергей на глазах становился все серьезней и серьезней, – что вчера в клубе эти самые одинаковые накомарники брали не все!

– Точно!.. – ахнула Саша…

Чумичкина – Значит, так… – начала свой рассказ Дюма. – В прошлом году, в октябре, кажется… нет – в ноябре, арбитражный суд рассматривал иск усольцевского «Дорстрой-сервиса» к Лисовцу. Тот суд Усольцев с треском проиграл, а суть конфликта в следующем. Был такой небольшой асфальтовый заводик – АБЗ-13. Тридцать процентов его акций с незапамятных времен принадлежали Лисовцу, тридцать – какому-то муниципальному управлению дорожного хозяйства, а сорок – приобрел твой Усольцев. И приобрел, надо сказать, не просто так, а с конкретной целью. Хотел он этот старенький полудохлый заводик реанимировать. Сменить оборудование, расширить производство, поднять качество продукции, а потом большую часть этой самой продукции пустить на нужды своей фирмы – он же строитель-дорожник. Усольцев разработал подробный план реконструкции, договорился о финансировании проекта, заключил предварительные соглашения с производителями оборудования – словом, подготовил и продумал все, что мог. Предложил он поучаствовать в своей затее и Лисовцу – тот никак не отреагировал. Директор завода Цаплин – человек из муниципалитета, – наоборот, его планы полностью поддерживал, но Усольцев, затевая такое серьезное дело, естественно, хотел иметь гарантии. Он решил посадить в директорское кресло своего человека, и Цаплин, как ни странно, поддержал его и в этом тоже, оговорив себе, конечно, тепленькое местечко в будущем руководстве… Сейчас, погоди…

В трубке послышалась какая-то возня, тихий щелчок и следом – шумный выдох. «Закуривает… – догадалась Лиза. – Значит, все – проснулась окончательно…»

– Ну вот… – продолжила свое повествование Дюма. – Провели они, стало быть, собрание акционеров (от Лисовца, заметь, никто не явился), избрали совет директоров – все честь по чести. Новое начальство с ходу включилось в работу, были подписаны договора с поставщиками, с монтажниками, со строителями. И вот однажды приходят эти новые начальники на работу, а там – серьезные ребята в масках и с автоматами. И на завод их эти ребята пускать не собираются. Ну, понятное дело, – спор, ругань, скандал… Выясняется, что господину Цаплину голосовать от имени дорожного управления никто не поручал, и, следовательно, проведенное собрание акционеров неправомочно, а его решения – незаконны. А законно совсем другое собрание – то, которое накануне вечером провели люди Лисовца с дядьками из дорожного управления. Так что заводом отныне управляют новые, истинно легитимные хозяева. Все, приехали! Адью, ребята!..

– И что потом?

– А потом, как я уже говорила, был арбитражный суд, вчистую проигранный Усольцевым. Но это еще не все. Ему пришлось выплачивать солидные неустойки по заключенным договорам, а для этого Усольцев вынужден был срочно, за совершенно смешные деньги, продать свой пакет акций этого злополучного асфальтового заводика. А приобрел их… Ну-ка, угадай, кто?

– Лисовец?.. – без труда сообразила Лиза.

– Браво, Чума! – с нескрываемой издевкой воскликнула Дюма. – Точно – он самый!.. Только, разумеется, не напрямую, а через подставные фирмы. Но знаешь, в чем самая гнуснятина?

– В чем?

– В том, что сразу после суда людишки Лисовца, ставшие во главе заводика, заключили точно те же договора с точно теми же партнерами, что и запланировал Усольцев! Понимаешь? Этот лох парился, готовил плов, а когда блюдо дошло, дозрело, заявился прожорливый наглец и слопал весь приготовленный им казан! Так что лично я ничуть не удивлюсь, если окажется, что твоего ненаглядного Лисовца грохнул именно Усольцев. Уж я, во всяком случае, на его месте такого шанса не упустила бы! – последнее Дюма произнесла с такой холодной яростью, что ни у кого на свете не возникло бы и тени сомнения – точно, пришила бы за милую душу!

– Слушай, ну с чего ты взяла, что кто-то кого-то убил?! – не слишком убедительно возмутилась Лиза.

– Ладно-ладно, замнем… – усмехнулась Дюма. – Будем считать, что там, на вашем островке, у бедняжки Лисовца вдруг появилась подозрительная сыпь, и ты – в семь утра! – позвонила мне, чтоб выяснить – не было ли у несчастного страдальца контактов с больными корью!

– Ну извини, Дюмочка… И… спасибо тебе!..

– Кушай на здоровье… Ну, пока, гражданин следователь! Да! Не забудь о своем обещании, морковка, я – первая!.. – в трубке запиликали короткие гудки.