Сеньорита

СЛОВО ОБ АВТОРЕ ЭТОЙ КНИГИ

Мы познакомились осенью 1987-го, на берегу Черного моря, в Новомихайловке, где проходила встреча любителей фантастики всего Советского Союза. И сразу поругались, не сойдясь в оценке какой-то (уже не припомню какой) повести братьев Стругацких. Примирил нас еще не написавший свой цикл «Одиссей покидает Итаку» Василий Звягинцев, резонно заметив, что не дело писателям, пускай и молодым, цапаться на глазах своих потенциальных читателей, а лучше перенести выяснение отношений в комнатушку домика, в коем мы обитали. В тот вечер и началась моя дружба с Игорем Пидоренко.

Потом были сумасшедшие годы роста и расцвета Всесоюзного творческого объединения молодых писателей-фантастов (ВТО МПФ, если короче). Семинары, бывшие одновременно школой и редколлегией, составление сборников, радость от выхода каждой новой книги — все это было общим. Многолетнее нытье по поводу тяжелой судьбы начинающих литераторов кануло в прошлое, появилась возможность печататься и получать за написанное более чем приличные гонорары.

Мы умели радоваться успехам друг друга, а Игорь регулярно выносил на всеобщее обозрение свои новые произведения. Уже в первом нашем сборнике «Румбы фантастики» были опубликованы его рассказы «Мухобой» и «Две недели зимних четвергов» — их до сих пор высоко ценят знатоки фантастики. Потом были уморительно смешные «Заговоренные лапти» и цикл «Сейвер» о спасателе, в минуты смертельной опасности переносящем свое сознание в тела тех, кого он призван защитить. И конечно же, первая часть повести «Про зайцев» о том, как в русскую деревеньку попали дети представителей предельно жестокой цивилизации, а простые мужики сделали вывод: «Малыши за отцов не в ответе» — и взяли «зайчат» под свою защиту. За четыре года активного существования ВТО МПФ в наших сборниках были опубликованы 19 произведений Игоря Пидоренко общим тиражом 2 865 000 экземпляров…

А еще мы работали — читали чужие рукописи, редактировали их, общались с авторами, контролировали печать сборников… Это было совсем не просто, а отдельные случаи запомнились накрепко. Взять хотя бы историю с «Ночной птицей» — самым редким из сборников ВТО МПФ (о том, чтобы он появился в их собрании, мечтают многие библиофилы).

В то время мы старались, чтобы сборники печатались во всех региональных отделениях ВТО МПФ (а они охватывали весь СССР), этот получил Ираклий Вахтангишвили, который и договорился с типографией в Цхинвали. Вот только к моменту, когда работа над книгой практически завершилась, отношения между Грузией и Южной Осетией были накалены до предела, и Ираклий, мягко говоря, ехать туда совсем не рвался. Ближе остальных сотрудников жил к Цхинвалу Игорь Пидоренко, пришлось мне обратиться к нему… Впрочем, будет лучше, если о дальнейших событиях расскажет сам Игорь Викторович:

«“Ночная птица” над Цхинвалом. Баллада очевидца.

Смешная получилась бы история, кабы не сопутствующие обстоятельства…

Я был тогда представителем ВТО МПФ по Кавказскому региону. Позвонил Виталий Пищенко из Тирасполя.

— Слушай, — сказал он. — В Цхинвальской типографии заряжен очередной наш сборник “Ночная птица”. Пристраивал его туда Ираклий. А сам переехал в Киев. Съезди, разберись.

Ну, я и поехал. До Владикавказа из Ставрополя добрался без приключений. Дальше начались сложности.

Автобус в Цхинвал ходил только один раз в день. Пришлось на автовокзале Владикавказа заночевать. Утром стоял в небольшой кучке ожидающих транспорта и наблюдал, как пожилая тетка, проигравшая все свои деньги “наперсточникам”, рыдала и просила вернуть ей хоть немного, чтобы добраться до дома, в Цхинвал. Как дети малые, честное слово, эти осетины! Ну кто же верит мошенникам? С другой стороны, если бы не верили, то и мошенников не было…

ТрансКАМ — дорога сложная. Не знаю, как сейчас, но тогда асфальт был разбит, с ухабами и рытвинами. Наш маленький автобус прыгал по нему, словно горный козел по склонам Кавказского хребта. Все время приходилось держаться за поручни, чтобы не улететь с сидения. Рокский тоннель выглядел очень опасно, того и гляди, обрушится и завалит проезжающие по нему автомобили. Не обрушился, здесь даже российские танки в августе 2008-го шли, чтобы спасти атакованный Грузией Цхинвал (который тогда на грузинский манер звался Цхинвали).

Но и тогда по городу постреливала артиллерия грузин, и жители, спасаясь от близкой войны, семьями бежали из-под снарядов. Обстановка была очень напряженной.

Свободные места в гостинице имелись. Но!

— Вода в номере нэт, — сказала мне горничная. — Насос в подвале эст, ключ от подвал — нэт!

И принесла мне полный графин. Хоть пей, хоть умывайся.

В гостиничном ресторане было еще веселее. Он работал, но поесть было невозможно по причине отсутствия в нем еды. Официантка посмотрела на меня, пригорюнившегося, вздохнула и принесла три головки маринованного чеснока, две краюхи хлеба и бутылку портвейна.

— Платить не надо, — сказала она. — Все равно завтра война.

Хорошо, что у меня с собой были корейские женьшеневые шарики. Ими и питался.

В углу зала шумно пьянствовали какие-то военные.

“Ночная птица” была уже отпечатана. Качество, конечно, так себе. Но главное — книжка есть. Я взял с собой несколько экземпляров (четыре или пять, сейчас не вспомню), рассчитывая вывезти все остальное чуть позже, специальной машиной. Кто же знал, что вскоре грузинский снаряд попадет в здание типографии, и оно сгорит, а вместе с ним и весь тираж злополучной “Ночной птицы”? Как-то, несмотря на общую мрачную атмосферу в городе, не верилось, что сюда придет война…

На следующий день автобус во Владикавказ уже не шел. Отменили — и всё. Надо было выбираться. Мне повезло. Договорился с экипажем бронетранспортера, и ребята на броне вывезли меня куда-то за тоннель. Они вернулись в уже осажденный город, а я стал ловить попутку.

В моей сумке лежали несколько томиков, которые через пару дней станут библиографической редкостью…»

Нашу общую страну развалили, но мы упорно пытались сделать еще хоть что-нибудь. Даже семинары проводили. Один из них прошел в столице Приднестровья во второй половине мая 1992 года — в аккурат за месяц до Бендерской трагедии. В Тирасполе уже был введен комендантский час, поэтому всем участникам вручили специальные пропуска. А еще я договорился, что в случае чего писателей немедленно вывезут в Украину («хоть на машине, хоть в БТРе»). Новость эту ребята восприняли спокойно, только Игорь Пидоренко явственно пробормотал: «Ага… Раскатал губу…»

Вновь собрались мы вскоре после того, как завершилась острая фаза боевых действий в Приднестровье. Побывали тогда и в расстрелянных Бендерах. Песня Евгения Лукина «Прогулочка» — документально точный поэтический отчет о событиях того дня. В этом семинаре Пидоренко, конечно же, тоже участвовал…

Он оставался верен фантастике (например, написал на базе знаменитого «Мухобоя» роман «Небо под потолком»), но нашел для себя и новую тему: в серии «Военные приключения» издательства «Вече» вышло 8 книг, написанных им под псевдонимом Игорь Берег (эта — девятая). Шесть из них составляют цикл «Приказы», в них автор рассказывает о делах и заботах специального подразделения, решающего сложные задачи в разных уголках земного шара. Многое в этих романах — отголоски личного опыта автора, некогда прошедшего военную школу Анголы. Об уровне «Приказов» говорит тот факт, что за них Игорь Викторович Пидоренко был удостоен литературных премий «Во славу Отечества» и имени Александра Фадеева…

Увы, встречались мы все реже — в последние годы Игорь прибаливал и, как он сам грустно шутил, «стал невыездным». Зато разговаривали регулярно: вспоминали былое, обсуждали настоящее, строили планы на будущее. Не сложилось: обширный инсульт, реанимация, где врачи выявили у него еще и инфаркт… Но остались книги, осталась память. Вот что говорят хорошо знавшие Игоря Викторовича люди:

Владимир Бутенко, член Международного совета по фантастической и приключенческой литературе (г. Ставрополь)

Игорь взял для своих книг псевдоним — Берег. Псевдоним удивительно точный, поскольку выражает и суть его творческой натуры, и вектор литературных устремлений. Всем сердцем он любил море и дальние поездки.

Помню его публикацию в первой книге фантастики, выпущенной Ставропольским книжным издательством на излете восьмидесятых годов минувшего века. Название ей дал рассказ Игоря «Все вещи мира». Уже этим произведением он сразу шагнул в большую фантастическую прозу, получив высокую оценку корифеев — братьев Стругацких. А потом было безвременье девяностых годов, но он по-прежнему жил в поиске, писал повести и рассказы, первые военно-приключенческие романы. Как раз в этот период мы, оба рожденные под знаком Близнецы и почти ровесники, тесно сошлись, вдвоем стали работать в альманахе «Литературное Ставрополье».

Нет близости дороже, чем близость духовная, и взаимопонимание на уровне интуиции. Альманах, по нашей задумке, должен был публиковать материалы высокого уровня и быть живым, нужным читателям. И это вскоре нам удалось сделать. А Игорь с каждым новым романом из серии «Приказ» (так мы называли его книги, где было это слово) совершенствовал мастерство, поражая напряженной фабулой и разнообразием тематики, перенося читателя то в страны Европы, то в Крым, то в Латинскую Америку. Мы, его товарищи, знали, что он награжден медалью за участие в боевых действиях в Анголе, где служил военным переводчиком. Поэтому столь динамичны, достоверны и любимы его книги, в которых борются настоящие мужчины, патриоты России, люди долга и чести. Он сам был таким. И ещё — оптимистом, отмеченным отзывчивостью, теплотой дружелюбия и страстью к путешествиям.

С юности он мечтал стать писателем. И стал одним из лучших российских прозаиков в военно-приключенческом жанре. В день, когда Игоря не стало, мне с горечью подумалось, что мы, с кем связала его судьба, точно бы остались на жизненном берегу, а он отплыл и с каждым днем отдаляется, уходит в незримую даль вечности. Писем от него не будет больше. Но остались книги Игоря, в которых он сказал всем нам то, что хотел, что велела его талантливая и мужественная душа.

Виталий Забирко, лауреат литературной Премии имени И.А. Ефремова (г, Донецк):

Впервые я встретился с Игорем Пидоренко в 1984 году в Малеевке на Всесоюзном семинаре при СП СССР, но знакомство получилось шапочным — он был в группе Войску некого, я — Биленкина. Лишь спустя два-три года на одном из семинаров ВТО МПФ нас познакомил Василий Звягинцев. Тогда и зародилась наша дружба.

Помню, как однажды в наш номер Пищенко принес объемную кипу рукописей, чтобы мы выбрали достойных авторов для следующего семинара.

Игорь, как опытный редактор, разбирался с рукописями оперативно, раскладывая просмотренные на две стопки: одобренные к обсуждению на семинаре и отклоненные. Одобренных рукописей я не касался, полностью доверяя Игорю, а вот отклоненные просматривал. По большей части я соглашался с Игорем, но иногда имел иное мнение.

— Конечно, здесь многое сумбурно и небрежно, — говорил я. — Но вот смотри, в этом месте вроде бы неплохо, может, стоит с автором поработать над текстом? В конце концов, для этого семинар и существует.

— Нет, — морщился Игорь, отодвигая папку с рукописью в сторону. — Это не литература, а автор — графоман, ничему он не научится.

Из этих разговоров родился у Игоря мастерски выписанный юмористический рассказ «Смертельное убийство трупа», в котором редактор, чтобы отвязаться от назойливого автора, начинает сочинять для него нелепые по своей сути завиральные сюжеты. Графоман благоговейно слушает, тщательно все записывает, а затем издает книгу за книгой баснословными тиражами, получая за свою галиматью умопомрачительные гонорары и приобретая небывалую известность.

Мы хорошо посмеялись, не подозревая, что буквально через несколько лет сюжет станет явью. Тогда-то я и понял, насколько Игорь был прав: «Помогать надо талантам, а бездарности пробьются сами». Парад пробивных бездарностей мы сейчас и наблюдаем.

Приблизительно в то же время я написал юмористический рассказ «Парниша, открой дверь!», в котором вскользь упомянул некоторых из семинаристов ВТО МПФ, а главного героя, автора повести «Про зайцев», наградил чертами характера прототипа. Кажется, мне это удалось, так как Игорю рассказ понравился, и он в очередном рассказе «Про зайцев-3 (или -2?)» в роли эпизодического персонажа вывел меня.

В последние годы Игорь сильно болел, но не унывал — я не услышал от него ни слова жалобы, когда мы переговаривались по скайпу. Я видел его на экране, и мне казалось, что он нисколько не изменился: та же русая борода, тот же взгляд с прищуром, тот же четкий голос с хрипотцой, и его фирменная независимость суждений…

Но всё не вечно, уходит «четвертая волна» фантастов — тех, кто в советское время вынужден был писать в стол.

Прощай, дорогой друг, в этом мире нам, увы, уже не встретиться, а в загробную жизнь я не верю. Живи в своих книгах — уверен, твои книги будут читать и перечитывать.

Леонид Кудрявцев, лауреат литературной Премии имени И.А. Ефремова (г. Пушкино Московской области)

Знакомство с Игорем случилось в 1988 году на семинаре ВТО МПФ (Всесоюзное творческое объединение молодых писателей-фантастов). Обстановка была самая неординарная… Представьте, на базу отдыха под Днепропетровском, взяв на себя все расходы, вывезли около сотни начинающих (молодых и не очень молодых) писателей со всей страны. Их разбили на группы и заставили читать рукописи друг друга, а потом и честно, по гамбургскому счету, обсуждать, причем под руководством специально для этого приглашенных известных писателей и критиков.

Днем — чтение и обсуждения, вечером руководитель каждой группы должен на общем собрании доложить, кого обсудили и с какими результатами, а также назначить новые «жертвы» на завтра. После этого вечер и часть ночи необходимо посвятить чтению назначенных к разбору текстов для того, чтобы утром сей труд продолжить. Мнение о прочитанном высказывалось публично, в присутствии автора. А одобрение или неодобрение обсужденных текстов напрямую влияло на их появление в одном из сборников ВТО МПФ. Кстати, их это Творческое Объединение напечатало за три-четыре года своей активной деятельности около ста штук.

Общались на таких семинарах без церемоний. Сказывалась нехватка времени. В первый же день в номере, в котором жили я, Евгений Сыч и Александр Рубан, появились Игорь Пидоренко и Василий Звягинцев. Просто зашли, когда дело уже шло к ночи, и завели непринужденный разговор о литературе и фантастике. Худой, резкий в движениях Звягинцев и говорил также быстро, образно. Что называется, его несло на крыльях воображения. Коренастый, основательный Игорь высказывался редко, но точно и по делу.

Разговор был очень интересный, но часа через два мои «сокамерники» стали укладываться спать, мы с Василием и Игорем перешли в их номер, а там, попивая чаек, проговорили почти до утра о литературе, о планах на новые тексты, о ВТО МПФ и, конечно, о фантастике в целом.

Профессия писателя к активному общению не располагает. Все время отнимают свои книги. Поэтому следующие наши встречи оказались редки. И все-таки каждый раз, встречаясь, мы понимали, что завязавшаяся в Днепропетровске дружба не ослабла, что мы по-прежнему одного племени: из тех, кто прочно и на всю жизнь любит свое ремесло.

Спокойствие, уверенность и немногословие Игоря базировались не только на характере. Чувствовалось: он много повидал и не отмахнулся от увиденного, а пропустил через себя, прочувствовал и сделал правильные выводы. Под внешней его простотой скрывалась очень сложная и мудрая натура. В литературу он пришел не случайно, занял свое место в ней по праву.

Талантливые книги обязательно несут на себе отпечаток личности автора. Надо только уметь его найти, правильно прочитать. В текстах Игоря это есть. Они, подобно их автору, умные, цельные и правдивые, какие бы фантастические обстоятельства в них ни описывались.

Евгений Лукин, лауреат литературной Премии имени И.А. Ефремова (г. Волгоград):

Прочел я его раньше, чем встретился с ним. Не помню, где был опубликован рассказ «Все вещи мира», помню только, что текст поразил меня — так беспощадно, емко и просто была изложена эта история.

Еду однажды в общественном транспорте, а передо мной сидят два студентика. И один другому взахлеб пересказывает «Все вещи мира».

«Вот как надо работать, — уныло подумал я. — Так, чтобы тебя в трамвае пересказывали…»

И стал для меня Игорь Пидоренко творческим ориентиром.

А несколько лет спустя съехались фантасты на семинар (то ли в Ялту, то ли в Тирасполь). Кое с кем я уже знаком, кое с кем знакомлюсь.

— Игорь Пидоренко, — представляется один.

— «Все вещи мира»? — ахаю я.

Так началась наша дружба.

А вечером сунули мне гитару, и спел я кое-что армейское.

— Ты что поешь? — возмущается Игорь. — Это же не твоя песня?

— Как не моя? Моя!

— Да мы ее еще в дивизионе пели!

— А ты где служил?

— Под Ташкентом.

— В котором году?

Выясняется: сослуживцы, просто по времени разминулись.

Так продолжилась наша дружба.

И никогда уже не кончалась…

У вас в руках последний из романов, написанных Игорем Пидоренко-Берегом в этой жизни. Мы никогда уже не узнаем, какое задание получил Денис Вершинин, но есть уверенность, что он его с честью выполнил. Ведь герои книг зачастую похожи на автора, а Игорь Викторович навсегда остался в нашей памяти человеком талантливым, честным и очень надежным.