Сердце Дракона. Седьмой Том. Часть 2

Глава 587

Глава 587

— Это слово, которое ты произнес, — каждый звук орк делал ничуть не легче, чем окружавшие их камни. — “полукровка”, - с еще большим нажимом повторил он. — никогда, если хочешь, чтобы я продолжал видеть в тебе часть племени, не произноси его.

Хаджар вздрогнул. Не от явной угрозы, прозвучавшей в голосе орка, а тому, как он её произнес. С ледяным спокойствием смертника. Того, кто уверен, что ответит обидчику, даже если это будет стоить ему жизни.

— Прости, — искренне извинился Хаджар.

Степной Клык какое-то время сверлил его взглядом, а затем понуро опустил плечи.

— И ты меня, охотник. Я не вправе требовать от тебя знания наших обычаев. Ты ведь даже не жил в племени.

Хаджар только теперь понял, что Степной Клык назвал его частью племени — частью семьи, в том понимании, в котором она существовала у краснокожих.

— Таких, как моя жена, называют Да’Гахаг, — продолжил Степной Клык. — Это означает — принадлежащий свободным.

Хаджар предусмотрительно решил промолчать. На собственном опыте он выяснил, что, порой, чем меньше вопросов задаешь, тем больше ответов услышишь.

— Империя людей — сильный противник, — орк с такой силой надавил на ступку, что Хаджар испугался, как бы миска не раскололась и вся та энергия, что была сосредоточена в рецепте не вылилась на них. — Когда они пришли на эти земли, мы бились с ними с честью, но… Многие люди не только забыли пути предков, но и не помнят о чести и достоинстве. Именно такие, нападая на наши маленькие племена, забирали с собой детенышей.

Хаджар прекрасно понимал зачем. Взрослый орк, даже не воспитанный в племени и лишенный той зверской крепости и силы, что взрослые охотники краснокожих, все равно выглядел весьма заманчиво для любого рынка рабов.

Из них получились бы прекрасные рабочие. Один взрослый орк на пшеничных полях легко бы заменил с десяток людей.

— Таким стал и отец моей Журчащей Песни, — то, с какой любовью орк произнес имя жены, едва не подогнало комок к горлу Хаджара. А особой сентиментальностью он никогда не страдал. — Его, еще детенышем, забрали люди. Поставили на него клеймо и продали в шахту.

Все, как и думал Хаджар. Работорговля, что в одной, что в другой империи являлась одной из самых доходных разновидностей торговли.

Рабы требовались всем — и практикующим, и смертным и адептам. Первым и последним, для того чтобы делать за них грязную работу. Собирать различные простые травы и ингредиенты, трудиться в шахтах.

Смертным — для работы в полях. Ибо они, не продвинувшиеся по пути развития, постоянно нуждались в пище. А учитывая, что в Ласкане и Дарнасе, больше семидесяти процентов населения были либо смертными, либо очень слабыми практикующими, еды требовалось просто колоссальное количество.

Это путешествуя и сражаясь, живя в столицах, рискуя жизнью в особых землях, можно было и вовсе забыть о существовании смертных, но, тем не менее, их в одном только Дарнасе жило сотни миллиардов.

— Там он встретил людскую женщину. Союз между орком и человеком не самое угодное, что может произойти перед взором Великих Предков, но отец Журчащей Песни не знал других свободных охотников. Я его понимаю, — Степной Клык вновь сделал странный тройной жест своего народа. — Так появилась на свет Журчащая Песня.

И орк замолчал.

— Но как вы познакомились.

— На охоте, — вновь пожал плечами Степной Клык. — в шахтах, куда забрали её отца, добывали металл. Мы охотились за этим металлом, чтобы сделать себе клыки, — краснокожий похлопал по древкам топоров. — когда мы уходили с добычей, я увидел маленькую Да’Гахаг и забрал с собой.

— Постой, а сколько тебе лет?

— Я видел, как снег опускается на степь больше ста раз.

Получается, что его знакомому орку было больше века. Сума сойти. А ведь не скажешь. Вот он, мир боевых искусств. Твоему собеседнику может вчера исполниться сто лет, а ты будешь думать, что общаешься со сверстником.

Понятия времени для тех, кто идет по пути развития, очень сильно искажается. И чем сильнее становишься ты, тем сильнее становится и это искажение.

— Ты вырастил собственную жену?

На этот раз Степной Клык смеялся куда откровеннее, чем раньше. Он даже стучал кулаком по земле, отчего по камням разошлись пусть и небольшие, но трещинки.

— Растить себе жену — удел сумасшедшего, — ответил, наконец он. — Нет, я отдал Да’Гахаг племени и ушел в странствие. Вернувшись через двадцать снегов я увидел её вновь и больше мы не расставались.

Хаджар кивнул. Он посмотрел на черное небо. Казалось, что от земель Да’Кхасси их разделяет всего ничего, но здесь еще не так сильно ощущалось давление атмосферы, а на плечи не опускались хлопья вулканического пепла.

— Почему ты оставил её сейчас?

— Из-за слова шамана, — спокойно ответил орк. Но за этим спокойствием Хаджар ощущал волнение Степного Клыка. — Он предрек, что от Да’Кхасси этот мир смогу избавить лишь я с твой, Северный Ветер, помощью.

Хаджар едва было не выругался. Разговоры о пророчествах и судьбе всего его нервировали.

— Но почему именно ты?! Это ведь мог быть любой другой орк! А тех, кто носит имя Северного Ветра, еще больше.

— Этого я не знаю, охотник, — орк, бросив очередную щепотку порошка, наконец закончил со своей алхимией. — Я не знаю, почему шаман увидел именно меня в своем сне. Но, что касается Имени, то может Дарханов действительно много, но не уверен, что хоть кто-то из них смог пройти испытание духов, которое тебе оказалось под силу.

Хаджар посмотрел на мешок, внутри которого лежал сделанный из клыка кинжал. Именно им, если верить краснокожему, можно было одним ударом убить столь могущественное существо, как Король Да’Кхасси.

Без этого кинжала весь их поход не более, чем попытка группового самоубийства. Причем таким способом, от которого за километр тянуло чем-то гнилым и неправильным.

— Отдай мне кинжал и возвращайся, — сказал Хаджар, протягивая раскрытую ладонь.

Степной Клык не стал вновь грозно сверкать глазами или что-то предупреждающе едва ли не рычать. Он лишь слегка грустно улыбнулся в своей привычной, обнажающей клыки, манере.

— Почему ты хочешь помочь мне, охотник?

Хаджар посмотрел в глаза краснокожему. Видят Вечерние Звезды, он никогда не был сентиментальным. Да, проклятье, его сердце тверже, чем эта забытая всеми гора, полная кровососущих, жутких демонов.

— Я рос без отца, здоровяк, — едва ли не прошептал Хаджар. — и я знаю какого это. И, может, если я сделаю так, что твой сын сможет обнять своего отца, то мне дышат станет немного легче.

В первый и в последний раз в жизни, Хаджар увидел в глазах Степного Клыка намек на испуг.

— Как ты узнал?

— Когда Журчащая Песня прощалась с тобой, я взглянул на неё сквозь Реку Мира. Не знаю что меня подтолкнуло, но я знал, что искать и нашел.

Огромный, двух с половиной метров, краснокожий орк, способный одной рукой передавить пушечное дуло, как-то резко сник. В этот момент ему не то, что век, можно было дать, а даже больше.

Но это продлилось недолго. В какой-то момент Степной Клык воспрял духом и протянул Хаджару плошку.

— Тогда стань сильнее, охотник, и вместе мы славно поохотимся на Да’Кхасси и, когда я вернусь, мне будет что рассказать своему сыну. И, может, научить его тому, что не все люди забыли своих предков и честь.

Хаджар, принимая плошку, не обратил внимание на то, что несмотря на воспрявший дух орка, в глазах его застыл отпечаток скорбной печали.

— Приступим к тренировке.