Сердце ирландца

X

Ему казалось, что никогда еще не было такой отвратительной зимы. Майкл смотрел сквозь оконное стекло на хмурое зимнее небо. Он предпочел рассматривать утреннюю улицу, зная, что комнаты позади него выглядели еще более удручающе. Он рассеянно разглядывал одиноких прохожих, спешащих по своим делам, и поймал себя на мысли, что надеется на то, что среди них может появиться Брианна. Опротивев сам себе, Майкл отошел от окна.

Бросив взгляд сквозь дверное стекло, он в который раз убедился, что соседнее помещение было пустым. Как странно. Майкл не ожидал, что ему будет так не хватать ее смеха, заботливо принесенной чашки чая, дни казались ему теперь слишком длинными. Хоть Брианна и проработала здесь очень короткое время, она успела произвести на всех гораздо большее впечатление, чем он ожидал. И еще одно воспоминание не давало Майклу покоя, воспоминание, которое он всеми силами старался прогнать. Ее бледная бархатная кожа и невероятная нежность.

Заметив появившегося в дверях Финнигана, Майкл отогнал от себя эти мысли.

— Что собираешься делать с рисунками?

Майкл тупо уставился на старика.

— Я о новых заказах, Майкл. Нам нужен художник.

Несмотря на гнев Майкла, Этьен настоял на оплате счета за станок, позволяя тем самым в дальнейшем отдать ему долг с процентами. Это спасло раненую гордость Майкла, но того, что случилось, назад уже было не вернуть. И вот они снова оказались без художника. Словно стрелки часов повернулись вспять. Майкл бросил вслух:

— Но Брианна подписала с нами контракт.

— Не собираешься ли ты заставить ее выполнять этот договор? — морщины на нахмурившемся лице Финнигана углубились.

— Возможно, — ответил ему Майкл, отвернувшись в сторону, чтобы не встречаться взглядом со стариком.

Финниган медленно покачал головой.

— Ты не успеешь нанять другого художника, да и не сможешь, но пока еще… — голос его затих, оставив незаконченным такое очевидное предложение.

«Пока еще не поздно…»

Брианна расхаживала по кабинету, не в состоянии поверить, что Майкл еще настаивал на исполнении ее обязательств по контракту. Финниган, казалось, разделял ее озабоченность, а на лице Джимми с того момента, как Брианна переступила порог издательства, вновь сияла неизменная улыбка.

— Я не могу поверить в это. Вы еще ожидаете, что я останусь здесь и продолжу свою работу, — Брианна надеялась, что по ее лицу невозможно будет прочесть, какая боль сдавливала ей сердце в этот момент.

Лицо Майкла было мрачным, и на нем нельзя было разобрать никаких эмоций.

— Именно этого я от вас и жду. У меня нет возможности нанять нового художника за такой короткий срок. А нам предстоит выполнить так много заказов.

— Мой контракт был заключен всего на шестьдесят дней, — напомнила Брианна.

Интересно, думала она, как он мог забыть о том, что произошло между ними? Как он мог думать о каких-то рисунках, когда сердце ее разрывалось от боли?

Не моргнув глазом, Майкл ответил:

— Вам осталось отработать еще три недели.

Проглотив обиду, она решила, что тоже не выкажет ему своих чувств:

— А если я откажусь?

— За ваше обязательство придется отвечать вашим родственникам.

Брианна в ужасе отшатнулась от него. Она никак не могла поверить такой перемене в Майкле. Как бы там ни было, впутывать в это дело тетю и дядю Брианна не собиралась.

— Очень хорошо. Я выполню условия контракта. Но на этом все.

На какое-то мгновение лицо Майкла изменилось, но это произошло так быстро, что Брианна даже не поняла, что отразилось на нем. Она повернулась к столу. Ей было так трудно скрывать свои чувства: все равно, что прятать под ковром Хрустальный дворец. Пожалев, что подумала о таком сравнении, девушка дрожащими руками взялась за шаль.

Джимми поспешил принять у нее пальто и сумочку. Сбросив со своего стола подушечки, Брианна разложила на нем кисти и краски. Чуть позже к ней медленно подошел Финниган. Подождав, пока девушка устроится, он предложил ей чашку чая и, почесав в затылке, словно раздумывая, сказать что-нибудь ей или нет, удалился на свое место, так и не проронив ни слова.

Брианну внезапно охватило странное ощущение, будто она вновь вернулась домой, но с другой стороны, словно попала в заключение. Краешком глаза она заметила, что Майкл уже в который раз бросал свой взгляд в ее сторону, затем тут же делал вид, что поглощен своей работой. У Брианны появилась мысль нарисовать печальные картинки, но она знала, что не сможет сделать это. И хотя рисунков с изображением обручальных колец больше не появлялось, сама мысль об этом усиливала ее боль.

Она, не отрываясь, проработала весь день, сделав лишь положенный перерыв на обед. И когда наступил вечер, Брианна, собрав свои материалы, аккуратно сложила их и, быстренько схватив свою накидку, выскочила за дверь, прежде чем занятый делами Майкл смог ее заметить. Оказавшись на улице, она судорожно глотала морозный воздух, а суетящиеся пешеходы то и дело задевали ее, плачущую девушку, загораживающую им путь.

Весь день Брианна тщательно скрывала свои чувства, позволив себе лишь разозлиться на короткое время. Теперь же все еле сдерживаемые ею чувства угрожали задавить ее. Предательство, боль и безответная любовь разрывали ее сердце. Только лишь ее гордость сдерживала их внутри. Вытерев слезы и подняв повыше голову, Брианна поспешила к своему дому.

Войдя в дверь, она, стараясь избежать встречи со своими домашними, бросилась наверх. Ей удалось притворяться целый день, но больше она была не в состоянии это делать. Зарывшись лицом в перину, Брианна с горечью осознала, что у нее даже не было спокойного, укромного места, где бы она могла побыть сама с собой наедине. В течение дня она была узницей издательства, а по вечерам тетя Вирджиния только и ждала того, чтобы отправить ее на очередную вечеринку или на еще один бал.

Стук в дверь заставил издать ее стон.

— Кто там?

— Это я, дитя мое. Можно войти? — произнесла Вирджиния глухим обеспокоенным голосом.

— Конечно, тетя. — Брианна выпрямилась и попыталась убрать следы слез.

— Последнее время ты такая тихая, моя дорогая. Я уверена, что ты переживаешь за своего дядю, — сказала Вирджиния, устраиваясь рядом с ней, и Брианна тут же почувствовала укор совести. С головой окунувшись в собственные переживания, она даже не вспоминала о больном дяде.

— Как он?

— Намного лучше, — ответила Вирджиния. — Я как раз и пришла, чтобы сказать тебе об этом. Доктор говорит, что он пошел на поправку. К весне, я думаю, он станет таким же, каким был раньше.

Брианна обвила руки вокруг тетиной шеи и притянула ее к себе.

— Я так рада!

— Я знала, что ты обрадуешься этому известию, дитя мое. Вот почему я и спешила тебе об этом сказать, — с этими словами Вирджиния поднялась с кровати и направилась к двери. — Теперь тебе не о чем больше беспокоиться.

Брианна попыталась улыбнуться ей в ответ. Наконец дверь за тетушкой закрылась. Конечно, ей не о чем больше волноваться.

Следующие несколько дней были абсолютно похожи на предыдущие. К концу недели Брианна почувствовала, что ее нервы потихоньку начали сдавать.

— Все на собрание, — командным голосом объявил Майкл вместо обычного приветствия. — Позовите Финнигана, — попросил он, заходя в свой кабинет.

Борясь с соблазном швырнуть в него вместо этого подушечкой, Брианна сходила за Финниганом и вместе с ним вернулась в кабинет Майкла.

— Хорошо, что вы оба здесь. Тот заказ, за которым мы так долго охотились, — наш.

— Контракт с Уолтерсом? — поинтересовался удивленный Финниган.

Эта была та самая крупная сделка, которая, как считал Майкл, приведет их к прежнему финансовому процветанию, если даже не больше. Никто из них и не надеялся, что такая престижная компания станет иметь дело с издательством Гриффита. Это был тот спасательный круг, который был брошен им судьбой. С его помощью они должны были обойти всех своих конкурентов. Ведь имея такого заказчика, фирма могла рассчитывать на неограниченный кредит в любом банке. И Брианна и Финниган уставились на Майкла, открыв рты.

— Я тоже был поражен, — сказал тот. — Но это — факт. И это наша возможность наконец-то выбраться из ямы.

— И когда они хотят получить первую партию? — спросил все еще не верящий в удачу Финниган.

— Первого февраля.

— Но тогда нам придется отложить заказ Лэндри, чтобы разгрузить прессы, — возразил старик.

Медленно поднимаясь со своего места, Брианна переводила взгляд с одного мужчины на другого.

— Это заказ сиротского приюта?

— Да, — коротко ответил Майкл. — Конечно, жаль, но у нас нет другого выбора.

— Конечно, жаль? Вы хотите оставить детей без тех нескольких крох, которые они могли бы заработать, продавая наши открытки? И вы говорите всего лишь «жаль»? — сдерживаемые до этого чувства Брианны хлынули, переполняя ее и сотрясая утренний воздух.

— И что же вы прикажете мне делать? Упустить эту единственную возможность, чтобы вновь поставить на ноги эту несчастную фирму? — голос Майкла и его поведение были спокойными и суровыми.

— Я хотела бы вам напомнить, что прежде всего вы — человек, — Брианна просто испепеляла Майкла взглядом, напрочь забыв о присутствии Финнигана. — А проявление сочувствия и любви не является слабостью.

— Я не желаю, чтобы вы указывали мне, как вести дела моей фирмы! — почти закричал Майкл, позабыв о необходимости скрывать свои эмоции.

— Я отдала вам свою верность и любовь, но вы растоптали их и отбросили в сторону. Я позволила вам так поступить со мной, но это моя ошибка. Однако я не стану помогать вам вырывать кусок хлеба из детских рук, — взорвалась Брианна, и от ее слов стены и без того небольшого кабинета, казалось, сжались еще больше. И пока Майкл в растерянности стоял, не зная, что ей ответить, девушка повернулась, чтобы уйти. — Мне жаль вас, Майкл Донован. Вы можете стать очень богатым, но ни за какие деньги вы не купите ни любви, ни привязанности. Вы будете богаты, но несчастны и одиноки, — добавила она уже в дверях.

Оцепенев от ее слов, Майкл смотрел, как она уходит. На этот раз, он был уверен, ничто уже не заставит Брианну вернуться.

— Ты — глупец! — резко сказал Финниган.

— Ну, спасибо тебе. Мало того, что она мне наговорила!

— Она сказала правду, и ты об этом знаешь. Ты придумал себе массу причин, по которым не можешь любить ее. А ведь она умная и веселая. И у нее полно новых идей для того, чтобы поднять это дряхлое производство на ноги. И кроме всего этого, она идет и приносит в жертву свое сердце, чтобы ты мог, как и прежде, заниматься своим делом. И она это делает не потому, что ей так хочется, не ради своей выгоды. Просто Брианна знает, как много значит для тебя процветание твоей фирмы, как ты ею дорожишь. Подло она поступила, да? — Финниган постарался вложить в свой гневный взгляд весь свой шестидесятилетний опыт. — Это все предлоги и отговорки. Настоящая причина в том, что она — ирландка. И ты не можешь переступить через это. Да, так оно и есть, сынок. И ты не сможешь отрицать этого. И даже называя себя сыном Элизабет Гриффит, ты все равно навсегда останешься детищем Ирландии. Любишь ты эту девушку или нет — англичанином тебе не стать. Все равно не стать!

Уже давно ушел Финниган, и темнота заполнила опустевшее здание, а Майкл все сидел за своим столом. Очевидность собственных ошибок тяжелым грузом легла на его плечи. Вспышка гнева Брианны из-за сиротского приюта говорила о том, что она не заинтересована в деньгах. И со своим рвением наверняка избежать ошибки своей матери, он совершил гораздо более серьезную ошибку. Майкл знал, что сильно обидел Брианну. Он забрал ее невинность, измазав при этом ее грязью. Но порыв ее светлых намерений задел и его. Однако разве мог он отказаться от всего, о чем мечтал, ради чего работал?

Глядя в темноту, он честно признался себе, что и сам не знает.

К утру Майкл так и не принял никакого решения. Он даже не потрудился съездить домой и переодеться. Последний лучик его надежды погас, когда все служащие фирмы уже начали трудиться в поте лица, а стол Брианны оставался по-прежнему пуст.

Даже не вспомнив о пальто, Майкл выбежал из здания. Он шаг за шагом медленно бродил по переполненным пешеходами улицам, его окружала обычная городская суета. Проходили часы, а он все всматривался в постоянно меняющиеся лица прохожих, лелея надежду отыскать среди них лицо Брианны.

В своих бесцельных скитаниях он добрался до «Астора» и, остановившись, невольно вспомнил об их первом ужине с Брианной. Майкл зашел в холл и оставался там до тех пор, пока пристальный взгляд администратора не заставил его продолжать свой путь. Оказавшись на улице, он побрел по тем местам, где они шли в тот вечер с Брианной, и, наконец, ноги привели его к театру Уоллака. Взгляд Майкла скользнул по афишам, рекламирующим новые постановки, которые можно будет посмотреть в этом сезоне. Это было еще одним прекрасным напоминанием о ней. Майкл со сладкой горечью вспомнил тот волшебный вечер, то, как славно он закончился, но следом всплыло воспоминание, причиняющее ему боль, — их неприятный разговор на следующее утро. Он остановил кэб и окликнул кучера только тогда, когда они подъехали к Хрустальному дворцу и обсерватории Лэттинга. Прохаживаясь вокруг них, он наблюдал за прогуливающимися рука об руку молодыми парами и мысленно рисовал образ Брианны, ее восхищение от их приключений, ее неопытные ласки, которыми она отвечала ему.

Внезапно он понял, что начало темнеть. Прошел уже целый день, пока он бродил по городу. Решив, что ему непременно нужно увидеться с ней, Майкл нашел еще один кэб и вернулся обратно в город. Проклиная сильное движение и толпы людей, преграждающих путь, он всю дорогу подавлял в себе желание выпрыгнуть из экипажа и идти до дома Брианны пешком.

Добравшись наконец до места, Майкл нетерпеливо застучал в дверь черного хода. В женщине, открывшей ему, он признал Мэри.

— Дома ли мисс Макбрайд? — торопливо спросил он.

— Нет, сэр, ее нет. — Майкл заметил, с каким пафосом служанка произносила слова, собрав для этого все свои силы и мужество. — Она на большом балу, который дают в честь принца Уэльского.

— Но ведь этот бал лишь для высшего общества, — Майкл подумал, уж не сошла ли эта пожилая женщина с ума.

— Должна вам сказать, что мисс Макбрайд принята в высшее общество, как, впрочем, и ее тетя с дядей. Это их дом. Она не служанка.

— Но ведь…

— И я буду вам очень благодарна, если вы перестанете стучать в дверь для прислуги.

Остолбенев от удивления и будучи не в состоянии задавать дальнейшие вопросы, Майкл, отвернувшись от Мэри, направился к ожидающему его экипажу. Забравшись внутрь, он никак не мог решить, куда ему поехать. Кроме как домой, было некуда. Зачем же Брианна искала работу, если была дворянкой? Впрочем, это объясняет, откуда у нее такой гардероб, образование и воспитание. Но как ей удалось сохранить свое происхождение в тайне?

Добравшись до дома, Майкл заплатил кучеру и отпер дверь. Когда он вошел внутрь, им овладели те же чувства, что и Брианной в тот памятный вечер, когда она попала впервые в эти стены. Возвращаться в этот пустой и мрачный дом было ужасно. Отчего же раньше он не замечал этого одиночества? После того, как были зажжены лампы и растоплен камин, Майкл опустился на ковер, вспоминая тот незабываемый вечер, когда они впервые были вместе. Наконец он позволил памяти восстановить все события того дня, стараясь не думать о перечеркивающем самое дорогое для него утреннем разговоре.

В его голове болью отдавались слова Финнигана: «Потому, что она — ирландка». Насколько верно было это обвинение? Не поэтому ли он упустил из вида очевидные факты и считал ее за служанку в ее собственном доме? Все те дурацкие причины, которые он придумывал для себя, теперь, казалось, насмехались над ним. Он выдумывал нелепые объяснения всему, что касалось Брианны, но именно такие, которые отрицали ее истинное положение. Он говорил себе, что она, должно быть, занимает эти великолепные наряды у добросердечных хозяев, которые, очевидно, обучая своих детей, дали образование и ей. Горько усмехнувшись, он признался себе, что такие добрые хозяева встречаются только в сказках.

Вспомнив о пропащей жизни своего отца, Майкл твердо решил, что не сможет пойти по его стопам. То, что он уронил гордость деда и почти разорил созданную его тяжелым трудом процветающую фирму, все еще причиняло ему боль, а воспоминания об этом были не из тех, на которые можно было не обращать внимания, словно ничего не произошло. Майкл сидел на ковре, устремив свой взгляд на пылающий в камине огонь, пытаясь разобраться в своих мыслях.

Он не мог больше отрицать того, что Брианна приоткрыла дверцу в его сердце и дала ему надежду и веру в чудо. В камине рухнуло обгоревшее полено, подняв сноп искр, они брызнули в экран, защищавший драгоценный ковер на полу. Неужели и он был таким вот экраном, стоящим на пути огня любви, который все ближе подбирался к его сердцу? Может, он просто боялся, что оно сгорит?

Его обступал молчаливый пустой дом. Майкл знал, что ни один голос не нарушит эту мертвую тишину. Никто не поздоровается с ним, никто не скажет, что верит в него, как это всегда делала Брианна. Вместо ее слов в его голове с самого утра, вот уже целый день, продолжали звенеть горькие слова Финнигана. Весь этот долгий тягостный день. Неужели он видел только плохое, совершенно не замечая хорошего? В его понимании Финниган всегда думал по-другому. Может, и Брианна тоже?