Сердечные дела

9

Комната, в которую привел ее Дон, поражала изысканностью обстановки. Огромная кровать красного дерева царила посреди окружающего ее великолепия. Взгляд Авроры на мгновение задержался на этой кровати, и в первый раз она усомнилась в добрых намерениях Дона. Может быть, он уговорил ее остаться здесь вовсе не потому, что беспокоился за нее, а исходя из более низменных побуждений?

Но она тут же с негодованием отвергла эту мысль. Разве снаружи не бушует ураган? Не мог же он выставить ее за дверь в такую погоду, да и отвезти ее домой ему было явно не под силу. Но, несмотря на это, она все-таки почувствовала облегчение, когда услышала и прилегающей к спальне ванной шум льющейся воды и сквозь полуоткрытую дверь увидела Мадж, наполняющую для нее ванну.

— Отдохни, сними мокрую одежду и спускайся вниз, мы поужинаем вместе, — непринужденным тоном предложил Дон и, прежде чем она успела возразить, что ей нечего надеть, вышел из комнаты.

— Там, за дверью ванной, висит халат,— оживленно заметила Мадж, как будто прочитав мысли Авроры. — Если вам что-то понадобится, позвоните в колокольчик возле кровати.

Аврора поблагодарила Мадж и, когда та вышла из спальни, разделась.

Горячая ванна помогла ей расслабиться, и она уже смотрела на ситуацию с гораздо большим оптимизмом, пока не надела белый атласный халат.

Туго завязывая пояс, Аврора взглянула на себя в зеркало. Она выглядела более чем соблазнительно — длинные каштановые волосы распущены по плечам, тонкий материал подчеркивает стройные линии медово-золотистого тела. И хотя халат был длинным, она засомневалась, разумно ли спускаться вниз в одеянии, в котором чувствуешь себя все равно, что раздетой.

Не зная, что предпринять, девушка в нерешительности остановилась, но в этот момент раздался стук в дверь.

— Ужин готов, мисс Аврора, — сообщила Мадж.

Что же делать? Не могла же она снова надеть промокшую одежду. Между тем служанка уже ушла вниз.

Взгляд Авроры остановился на висевшем на противоположной стене портрете Мрачного Билла. От устремленного на нее насмешливого взгляда и дьявольского огонька в глазах ей стало не по себе.

И тут Аврора рассердилась. Она ведет себя просто глупо. Халат закрывает ее от шеи до пят... и вряд ли Дон набросится на нее с неистовым вожделением. Он может позволить себе иметь самых красивых женщин и вряд ли прибегнет к тактике, которой она так боялась.

Решительно закрыв за собой дверь спальни, она направилась вниз. Электричество из-за грозы, видимо, отключили, и замок освещался масляными лампами, развешанными по стенам. Их колеблющееся пламя отбрасывало причудливые тени. Снаружи слышалось бешеное завывание разбушевавшегося ветра, похожее на вой гигантского чудовища. Трудно было поверить, что еще в середине дня они ехали верхом под жаркими лучами солнца.

— Аврора. — Когда она вошла, Дон поднялся со стоящего возле огня кресла и окинул взглядом ее обтянутую белым атласом фигуру.— Ты прекрасно выглядишь,— тихо сказал он.

Но от этого негромкого замечания по всему телу Авроры прошла горячая волна.

Сам хозяин замка был во всем черном. Черная рубашка с открытым воротом и черные джинсы, не говоря уже об иссиня-черных волосах, придавали его облику мрачноватую привлекательность, пожалуй даже излишнюю, учитывая ее теперешнее состояние духа.

Ужин был замечательным — жареная оленина, за которой последовала клубника со сливками. Все это сопровождалось бутылкой очень хорошего шампанского.

— Ты всегда пьешь шампанское?— спросила Аврора, когда он наполнял ее бокал.

— Только в особенных случаях.

— Почему же тогда мы пьем его каждый раз, когда оказываемся вместе?— удивилась она, сделав глоток холодного пузырящегося напитка.

— Потому что каждая наша встреча это и есть особый случай, — улыбнулся Дон.

В мозгу Авроры как будто раздался предупредительный сигнал. До сих пор их разговор был безличным — о Ямайке, о погоде. Она только начала успокаиваться. У нее не было никакого желания выслушивать от него комплименты или обсуждать их взаимоотношения.

— Ты обдумала мое предложение насчет работы? — внезапно спросил Дон.

Увидев, что он перевел разговор на более безопасную тему, Аврора облегченно вздохнула.

— Я, право, не знаю, Дон. — Она повертела в руках бокал, наблюдая за игрой света на его хрустальных гранях. — Думаю, я не готова к тому, чтобы вернуться на Ямайку.

— Даже если я буду платить тебе вдвое больше, чем ты получаешь сейчас?

Это предложение, сделанное небрежным тоном, заставило ее удивленно раскрыть глаза.

— Но ты ведь не знаешь, сколько я получаю. Не слишком ли это опрометчиво.

Он рассмеялся.

— Вот видишь, ты уже защищаешь мои финансовые интересы. Нет, я думаю, привлечь тебя на свою сторону — очень разумный поступок. Мне нужен хороший финансовый советник.

— Льстец,— мягко укорила она его. — Ты прирожденный бизнесмен. Могу поспорить, что тебе никогда не нужен был никакой финансовый советник.

Он поднял голову и взглянул на нее в упор.

— До последнего времени, нет,— тихо и очень серьезно подтвердил он.

На мгновение она потеряла дар речи. Заметив озадаченное выражение на ее лице, он улыбнулся.

— Я собирался подождать с деловыми вопросами до конца вечера, но мне не терпелось поскорее покончить с этим. Я буду платить тебе...— На мгновение его глаза сузились, он что-то прикинул, а потом назвал такую большую сумму, что у нее дух захватило. — Ну как?

Длинные пальцы Авроры нервно играли бокалом из-под шампанского. Когда сегодня утром Дон неожиданно предложил ей работу, Аврора растерялась. Может быть, в этом и крылась причина того, что он уделял ей столько внимания? А вовсе не с целью доставить удовольствие отцу?

В голове тут же возникло множество вопросов. Как его предложение согласуется с обвинениями Кита? Теперь ясно, что они не на чем не основаны. Иначе зачем Дон хочет, чтобы она имела доступ к его финансовым документам. Недоумение девушки еще больше усилилось, когда она встретилась с его испытующим взглядом.

— Не знаю, Дон,— осторожно ответила она.— На самом деле в Манчестере меня удерживают не деньги, — тихо призналась она.

— Тогда что же? — Он откинулся в кресле и, прищурясь, посмотрел на нее с таким выражением, что Аврора начала чувствовать себя еще более беспомощной.

— Удовлетворение от работы,— ответила она.

Но при этом в мыслях ее все время крутилось имя Бирна. В Манчестере ее удерживал Эдвин Бирн, точнее желание быть от него как можно дальше. Теперь у нее не было в этом ни тени сомнения.

— Уверен, ты можешь найти его и вне строгих рамок банковской системы,— возразил он. — Мне, при моих многочисленных деловых интересах, требуется очень квалифицированный помощник, который был бы способен проявить инициативу... и которому я мог бы доверять.

— А откуда ты знаешь, что можешь доверять мне? — удивленно спросила она. — Что тебе известно о моей работе? Да и обо мне самой тоже.

Он улыбнулся.

— Вполне достаточно.

— Извини меня, Дон, но я не могу быть столь же уверенной, как ты...— Она поставила свой бокал на стол. С одной стороны, его предложение было весьма соблазнительным, с другой — ей хотелось бы, чтобы он никогда не делал его и не ставил ее перед необходимостью выбирать.

— Не спеши с ответом. Подумай над этим серьезно,— осторожно сказал он.

Как может она отнестись несерьезно к его предложению, он посулил ей очень большие деньги. Но тебя ведь соблазняют совсем не деньги, шепнул ей внутренний голос, а возможность быть рядом с ним. Он обладал столь сильным магнетизмом, что, несмотря на все сказанное Китом, несмотря на все свои опасения и вопреки всем доводам рассудка, ее тянуло к нему так, как никогда не тянуло ни к какому другому мужчине.

А разве это само по себе уже не является достаточно веской причиной для того, чтобы отказаться?

Аврора посмотрела на Дона. Колеблющийся свет выгодно оттенял мужественную красоту его лица, но было трудно понять, что скрывалось за этим холодным, пристальным взглядом. Ее влекло к Дону, сильно влекло — так, вероятно, тянет к огню ребенка. Это возбуждало, но и таило в себе опасность.

— Не думаю, что я вернулась на Ямайку насовсем,— сказала она, инстинктивно желая избежать любого риска.

Он посмотрел на нее с насмешкой.

— Извини за откровенность, но мне кажется, что сейчас ты руководствуешься скорее эмоциями, чем трезвым расчетом.

Она нахмурилась.

— Разве? Только потому, что предпочитаю свое теперешнее безопасное положение соблазну больших денег?

— Ты думаешь вовсе не о деньгах, безопасности или о чем-нибудь в этом духе. Ты думаешь о Эдвине Бирне. Твой отъезд в Манчестер был бегством — бегством от него, бегством от прошлого.

Господи! Опять он об этом! Он прав, однако, по-прежнему не желая признаваться, она отрицательно покачала головой.

— Ты... ты ничего не знаешь о моих переживаниях, о моих мыслях.

— Знаю больше, чем ты думаешь.— Он взглянул ей прямо в глаза.— Знаю, что все твои переживания связаны с Бирном. Стоит мне только упомянуть его имя, как ты словно отгораживаешься от меня, на тебя становится больно смотреть.— Сверкая глазами, она вновь упрямо покачала головой. — Собственно говоря, кое-что мне поведала Бетти после того, как я вчера вечером вернулся в отель.

Упоминание имени Беатрис подействовало на Аврору как красная тряпка на быка.

— Не знаю, что этой женщине может быть известно о моих личных делах,— ледяным тоном ответила она.

Дон пожал плечами.

— Будто ты так огорчилась, когда Бирн бросил тебя, и так ревновала к Полине, что начала выдумывать невероятные истории о том, как он набросился на тебя.— Аврора молча уставилась на него, биение сердца отдавалось в ушах и, казалось, заглушало все остальные звуки.— Ты не хочешь рассказать мне об этом? — осторожно спросил он.

— Какой смысл? Тебе и так все уже известно от Беатрис, — отрезала она.

— Так, значит, это правда?..— огорченно произнес он.

Она испытывала невыносимую боль. Какого же он о ней мнения, если так легко поверил этой грязной лжи?

— Что ж, могло быть и так, верно? — с горечью в голосе ответила Аврора.— Конечно, ведь тебе рассказала Беатрис, которой, видимо, рассказала Полина. — Стоило ли отрицать это. Аврора встала, не в силах больше сидеть рядом с ним, зная, что он о ней думает.— Ну, а теперь, когда ты узнал такие пикантные подробности о моем прошлом, тебе, скорее всего, лучше взять назад свое предложение. В конце концов, зачем тебе иметь в своей команде столь неразборчивую в средствах скандалистку... не так ли? Ведь, если мне что-то не понравится, я могу поддаться искушению и кричать направо и налево, что ты пытался изнасиловать меня? Могу ведь?

— Аврора! — окликнул он ее резким голосом, но она ринулась прочь из комнаты, как будто за ней гнался сам дьявол.

Закрыв дверь своей спальни, Аврора в изнеможении прислонилась к ней спиной. Слезы застилали ей глаза, и в тусклом свете камина все окружающие ее предметы казались словно размазанными.

Непостижимым образом Бирн стоял на пути ее только зарождающегося чувства к Дону. Теперь он будет думать о ней, как о женщине достойной презрения, женщине, сочиняющей скверные истории о мужчинах.

— Аврора.— Услышав тихий голос Дона за дверью спальни, Аврора закусила губу.— Аврора, это просто глупо. Открой дверь.

Она не хотела видеть его, особенно в таком состоянии, не хотела, чтобы он понял, как сильно ее расстроил, но, с другой стороны, Дон не тот человек, который позволит держать себя за закрытой дверью в собственном доме.

Сделав глубокий вздох, она дрожащей рукой вытерла глаза и открыла дверь.

Масляная лампа, которую он держал в руке, разливала вокруг себя мягкий, золотистый свет. На мгновение Аврора вспомнила про находящуюся за его спиной картину. Мрачный Билл Лаудри сидел в кресле у стола, на котором стояла точно такая же лампа, что была сейчас в руках Дона. В ее теплом, приветливом свете он не выглядел безжалостно-жестоким. А может, так оно и было. В конце концов, против Мрачного Билла не существовало никаких прямых улик — только масса слухов и досужих измышлений.

— С тобой все в порядке? — мягко спросил Дон.

Немного поздно для чувствительных объяснений, мрачно подумала она. Он ясно дал понять, что поверил сплетням про нее.

— Разумеется,— ответила она прерывающимся голосом.

— Знаешь, я совсем не хотел обидеть тебя.

Лучше бы Дон не смотрел на нее так — забавно, с симпатией. Он, вероятно, думает, что на почве маниакальной любви к Эдвину Бирну она стала эмоционально неустойчивой. Неужели вся Ямайка думает о ней то же самое?

— Ты вовсе не обидел меня.— Ей хотелось, чтобы он ушел.— Я собираюсь лечь спать, если ты не против, конечно. Я очень устала.

— Хорошо,— сказал Дон, явно любуясь ею, и Аврора почувствовала, что вся дрожит.— Может быть, тебе лучше оставить эту лампу, пока генератор не заработает?

Она кивнула.

— Спасибо.

Он протянул ей лампу, и она взяла ее, стараясь при этом не задеть его руки. Может, это было глупо, но она чувствовала, что не выдержит даже малейшего прикосновения.

— Значит, увидимся утром? — как ни в чем не бывало спросил он.

— Да...

Аврора закрыла за ним дверь, поставила лампу на столик у кровати, сняла халат и скользнула между белыми шелковыми простынями огромной постели.

Но ей не спалось. За стенами замка завывал ветер, а масляная лампа отбрасывала странные, гротескные тени.

К чему клонит Дон? Вопросы возникали в ее воспаленном мозгу подобно мечущимся по стенам теням. Если исходить из того, что Дон абсолютно честен и требует того же от окружающих людей, то странно, что он захотел взять ее к себе на работу, поверив, что она способна ложно обвинить кого-либо.

Но если подозрения Кита справедливы и Лаудри хитроумный мошенник, уверенный в своей безнаказанности, лучшего прикрытия, чем она, не найти. Дочь человека, которого он решил обмануть, у него на службе.

Аврора зарылась лицом в подушку. Ей не хотелось верить в то, что Дон может быть настолько нечистоплотен. Но, в конце концов, она ведь смотрит на него сквозь розовые очки чувственного влечения.

Дон нравится ей, даже более чем нравится — иначе высказанные им за ужином обвинения в ее адрес не причинили бы ей такую боль.

Девушка даже застонала, так она ненавидела себя за проявленную слабость, за неумение защитить себя. Дон может в любой момент обвести ее вокруг пальца, и, если она не обуздает свои эмоции, то для нее это окончится катастрофой. Это означало, что, пока не поздно, надо было возвращаться в Манчестер.

Но эта мысль буквально разрывала ее сердце на части. Она не чувствовала себя так плохо, даже когда покидала остров пять лет назад. Правда, пять лет назад она не была влюблена в Дона Лаудри.

Нет, она решительно отказывается от этих слов! Она даже не доверяет этому человеку.

Ну, не совсем доверяет. Разве можно любить кого-либо, если не доверяешь ему?

Можно! Аврора неожиданно поняла, что безнадежно и окончательно влюблена в Дона. Неважно, что он сделал, неважно, что думает о ней. Она пришла — сумасбродная, нелогичная любовь. Любовь, причиняющая боль, ибо тело ее уже признало то, что отказывался признавать разум.

Должно быть, в какой-то момент она забылась глубоким неспокойным сном.

Может быть, в этом было виновато завывание ветра за стенами замка, но во сне Авроре привиделся Бирн: возле самого уха она слышала его голос, хриплый и грубый, ощущала, как его руки рвутся к ее телу...

Раздавшийся в комнате громкий треск разбудил ее так внезапно, что поначалу Аврора совершенно растерялась. Она не понимала, где находится, и ощущала только страх, страх перед Бирном, который затаился где-то рядом.

В комнате было холодно, и кто-то громко звал ее по имени.

Неожиданно дверь с грохотом растворилась, и Аврора, тяжело дыша, села в кровати. Ворвавшийся в спальню Дон мельком взглянул на нее и пересек комнату.

— Ветер высадил окно.

Проследив за ним глазами, она увидела, что задвижка окна не выдержала, и разбудивший ее треск, вероятно, был звуком удара створки о стену. Врывающийся в комнату ветер рвал занавески, хлеставшие по лицу Дона.

Аврора секунду наблюдала за ним, в голове у нее царила полная неразбериха. Мысли о только что осознанной любви к этому человеку путались с мыслями о Бирне. Потом, нашарив лежащий рядом с ней на постели халат, она натянула его на обнаженное тело и, откинув простыню, поспешила на помощь.

Вместе с ветром в комнату врывался дождь, тотчас же промочивший их до нитки. Пока Аврора придерживала занавеси, Дон, преодолевая сопротивление ветра, пытался закрыть ставни. Это отняло у него некоторое время, но в конце концов он справился и надежно заложил засовы.

— Черт возьми! — Он пригладил мокрые волосы.— Я должен извиниться за это.

— Вряд ли это твоя вина.— Дыхание Авроры было частым, от холода и нервного потрясения ее пробирала сильная дрожь.

Глаза Дона остановились на ее фигуре, и внезапно она поняла, что тонкий белый халат, промокнув, стал почти прозрачным.

— Я дам тебе полотенце.— К ее огромному облегчению, он отвернулся и торопливо прошел в ванную.

— Спасибо.— Она взяла у него пушистую розовую купальную простыню и быстро накинула на дрожащее тело.

— Может быть, тебе лучше переодеться? — Он пошарил глазами по спальне. — Собственно говоря, ты не можешь оставаться в этой комнате — здесь слишком холодно.

— Нет, что ты, я прекрасно себя чувствую.— Но ее так трясло, что она с трудом смогла выговорить эти слова.

— Пойдем.— Он подтолкнул ее к двери прихватив по пути лампу.

В комнате, куда ее привел Дон, было гораздо теплее. Без сомнения, это была его собственная спальня. Простыни на кровати с балдахином были небрежно откинуты — очевидно, он покинул ее только что, когда услышал стук распахнувшегося окна.

Дон поставил лампу на туалетный столик.

— Снимай это, а я пока найду для тебя один из моих халатов, — распорядился он, открывая дверь соседнего помещения, видимо гардеробной.

Однако Аврора даже не пошевелилась. С бешено бьющимся сердцем она стояла там, где он ее оставил, не в силах оторвать глаз от огромной двуспальной кровати.