Серебряная Принцесса в Стране Оз

Глава третья. Зевакин дол

По правде сказать, придворная жизнь Пампердинка надоела Изысканному слону не меньше, чем королю Рэнди его королевские обязанности, и слон был не меньше юноши счастлив, что вырвался на свободу. Он шёл ровным шагом, наслаждаясь теплом весенней ночи, вдыхая чистый и свежий воздух, тихонько мурлыча под нос походную песенку и думая свои думы. Он не замечал, что дорога делается все уже и поднимается вверх всё круче, пока наконец ему не пришлось остановиться перед непроходимым нагромождением камней.

— Хорошенькие пирожки! — воскликнул он. — А я-то думал, что эта дорога прямиком идёт к Погибельной пустыне. — Он закинул хобот на спину, проверяя, надёжно ли там держится спящий Рэнди. — Неужели придётся возвращаться? Или попробовать пробраться через этот завал?

Он сердито посмотрел на камни и прошёл немного направо. Но и здесь прохода не было. Тогда он повернул налево. Но и здесь путь был закрыт. Он уже готов был повернуть назад, для чего ему пришлось бы продираться сквозь густой кустарник, как вдруг заметил, что там, где, как ему сначала показалось, лежит особенно густая тень, на самом деле имеется расщелина в скале. Она была как раз такой ширины, чтобы он смог протиснуться, не ободрав бока и не повредив своей драгоценной мантии.

— Ну что, рискнуть или подождать до утра? — пробормотал он, нерешительно покачиваясь, словно корабль на волнах. — Хорошо, если я снова выберусь на дорогу, а вдруг прямиком попаду в разбойничью пещеру? Или вообще свалюсь в пропасть?

Кабампо подошёл ближе к расщелине и просунул в неё хобот. Лунный свет почти не проникал в каменный коридор, но слону показалось, что он не завален камнями и достаточно широк. Кабампо решил рискнуть. Он вошёл в расщелину и стал осторожно пробираться по камням. Какое-то время путь шёл прямо, но потом резко свернул направо, и Кабампо с удивлением увидел висящий на железном крюке фонарь и надпись под ним:

«Вход в Зевакин дол. Три раза зевни и столько же раз потянись в честь великого Храпосони, самого широкопастного соннозеваки всех времён».

— Что за чушь! — удивился Кабампо. — Храпосоня, надо же такое выдумать! Соннозевака! Уа-а-ау!

На него внезапно напала неудержимая зевота. Он пытался сдержать её, но от усилий принялся зевать ещё шире. От особенно раздирающего зевка он чуть не вывихнул челюсть. Украшенный алмазами наголовник съехал у него на сторону, а из глаз потекли слезы. Кабампо встряхнулся и поднял хобот, чтобы поправить драгоценное головное украшение.

— Недурно зеваешь! — раздался сонный голос. — Продолжай в том же духе!

Кабампо сердито обернулся и увидел сонного часового, примостившегося в небольшом углублении скалы. За спиной, где люди носят рюкзак, у него была привязана пышная пуховая подушка. Кабампо шагнул к нему, но глаза удивительного солдатика закрылись, и он захрапел. Тут же, однако, бедняге пришлось проснуться, потому что на него посыпались камешки. Кабампо с изумлением увидел два десятка ведёрок с камнями, подвешенных на движущемся кожаном ремне над головой сонливого часового. Эти ведра попеременно опрокидывались каждые три минуты, осыпая его камнями. Светящиеся пуговицы на солдатском мундирчике складывались в буквы, из которых получалось слово «Полусоня».

— Удивляешься? — спросил Полусоня, стряхивая с плеч камешки и протирая глаза руками в жёлтых перчатках. Кабампо молча кивнул — смех мешал ему говорить.

— А я на тебя удивляюсь! — Действительно, при взгляде на слона глаза сонного воина округлились, и даже сон с него слетел. — Ты такой необыкновенный, громадный, никогда таких не видел. Тебя, ясное дело, надо срочно закопать в землю. Ну да об этом позаботятся, а ты, главное, иди, куда стрелки указывают, — небось не заблудишься. Понял? Куда стрел...

Слова часового показались слону оскорбительными, и он уже был готов наброситься на обидчика, но тут глаза Полусони снова закрылись. Кабампо из любопытства подождал, пока очередное ведёрко не обрушило на спящего каменный душ.

— ...ки показывают, — как ни в чём не бывало продолжал проснувшийся Полусоня. — Нас тут сорок часовых на посту, и все стреляют отменно. Все, как один, полусони. — Один глаз у него уже снова закрылся. — Ха-ха-ха! Стрелки заблудиться не дадут. Понял?

Кабампо, презрительно фыркнув, повернулся и пошёл прочь. Тут его что-то укололо в левую заднюю ногу: Полусоня, уже засыпая, успел попасть в него стрелой — острой маленькой стрелкой, пущенной из небольшого лука. До конца прохода Кабампо встретилось ещё сорок сонливых стражников, но он уже не останавливался, чтобы поговорить с ними — ему хватило и первого полусони. Он ускорил шаг, намереваясь поскорее проскочить Зевакин дол, ни с кем не связываясь и не вступая ни в какие разговоры. Каждого из часовых вовремя будили камешки из вёдер, так что все они успели выпустить стрелу в спешащего слона. Конечно, толстую слоновью шкуру маленькие стрелки пробить не могли, и для Кабампо эти выстрелы были не больнее булавочных уколов, но все равно слон очень рассердился.

— За кого они меня принимают? — ворчал он, вытаскивая хоботом торчащие из ноги стрелы. — За подушечку для булавок? Наглецы!

К счастью, в Рэнди ни одна стрела не попала. Юный король мирно спал, словно на своей пуховой постели во дворце. Слона тоже клонило ко сну, и он шёл все медленнее, пока наконец не выбрался из каменного прохода в узкую горную долину. Насколько он мог разобрать в слабеющем свете луны, в Зевакином долу было безлюдно. Никаких домов тоже не было. Растительность состояла из колючего кустарника, да кое-где из земли торчали мёртвые, засохшие деревья. В центре долины на расчищенном от валунов и кустарника пространстве лежали, словно клетки гигантской шахматной доски, плоские каменные плиты с выбитыми на них надписями. На самой большой из этих плит Кабампо с трудом разобрал в полумраке слова «Великий Храпосоня».

— Что же это такое, кладбище, что ли? — пробормотал в недоумении слон. — Вряд ли, ведь в стране Оз никто не умирает. Странно!

Он прислонился к стволу засохшей сосны и, моргая изо всех сил, чтобы не заснуть, стал думать, что делать дальше. Наконец он решил, что, кладбище это или не кладбище, а поспать всё-таки не мешает. Расстелив на земле одеяло, он бережно закутал в него Рэнди, после чего снял свою драгоценную мантию и наголовник, улёгся радом с младшим другом и крепко заснул.

Сколько он проспал, Кабампо так никогда и не узнал. Его мучили кошмары, ему снилось, что он тонет в зыбучем песке, а когда он, окончательно погрузившись в трясину, с содроганием проснулся, оказалось, что его окружили несколько десятков низкорослых солдат в мундирах — не тех, что стояли на часах в проходе, а других. У этих мундирные пуговицы тоже светились, но складывались в другую надпись: «Наоборотник». Наоборотники усердно размахивали лопатами и мотыгами и, в отличие от полусонь, были очень бойкими и храпеть даже не думали. Не уверенный, что окончательно проснулся и видит это наяву, Кабампо наблюдал за ними сквозь полузакрытые веки, пока вдруг не издал громкий крик. Он погружался в землю! Хлопотливые наоборотники, как оказалось, выкопали вокруг него канаву в три человеческих роста глубиной и теперь, не обращая внимания на опасность, которой при этом подвергались сами, подкапывались под низкий пригорок, на котором лежал слон.

— Поторопитесь! Теперь копайте справа! — распоряжался какой-то бойкий голосок. — Осторожно, Пухляк, не свались! Так! Пошёл, пошёл! Отходи!

При этих словах главаря пригорок подался, и Кабампо полетел в яму, а наоборотники отскочили в сторону, чтобы не свалиться вслед за ним.

— А вы слышали, как он закричал, ребята? — сказал тот, которого вожак назвал Пухляком. — Он ведь не спит. Что же это, снотворные стрелы уже не действуют, что ли? Я сам видел, что в этом великане торчало не меньше сорока стрел, когда он выходил из прохода. Давайте-ка быстренько, закапывайте его!

И наоборотники, снова схватив свои лопаты, принялись забрасывать яму землёй, не обращая внимания на яростные вопли Кабампо, которые стали ещё отчаянней, когда он заметил, что Рэнди рядом с ним нет.

— Что вы сделали с мальчиком? Перестаньте! Как вы смеете бросать землю на принца Пампердинкского? Да знаете ли, кого вы пытаетесь похоронить? Я Изысканный слон! — Кабампо стряхнул землю с головы и, подняв хобот, так оглушительно затрубил, что два десятка наоборотников повалились на колени, а остальные уронили лопаты и в страхе уставились на слона.

— Но, уважаемый гость, это же в обычае — зарывать посетителей! — пролепетал Пухляк, когда рёв разъярённого слона умолк. — Через полгода мы вас откопаем, и вы будете как новенький. Спится у нас хорошо, спокойно, все наши соннозеваки очень довольны.

— Но я же не зевака! — завопил Кабампо и тут же широко зевнул.

— Пока ещё нет, но все впереди, а способности у вас налицо, — заверил Пухляк, окинув слона оценивающим взглядом. — Смотрите, как вы славно зеваете. Лежите спокойно, не надо дёргаться. Спать под землёй очень приятно.

— Приятней не бывает! — откликнулись остальные наоборотники и снова замахали лопатами, вполголоса напевая колыбельную. Кабампо разинул было рот, чтобы возразить, и чуть не задохнулся, потому что туда влетела полная лопата земли. Не помня себя от ярости, Изысканный слон вскочил и бросился на осыпающийся край ямы. Он почти достал хоботом до края. Наоборотники разозлились, громко и возмущённо залопотали и замахали лопатами ещё энергичнее. Слон обвил хобот вокруг толстого пня и, собрав все свои силы, выкарабкался из ямы.

— Эй, вы! — крикнул он, расправляя уши, как паруса. — Где вы зарыли мальчика? Говорите быстро, не то я вас в порошок сотру! — Прихватив хоботом бревно, Кабампо бросился вперёд. Перепуганные наоборотники вместо ответа бросились врассыпную. Кабампо остался один.

— Рэнди! Рэнди, где ты? Мальчик мой, ты не задохнулся? — Кабампо забегал среди плит, ища глазами свежевскопанный участок земли. Никто не отзывался на его крики, и только ветер уныло шумел в верхушках засохших сосен. Не помня себя от отчаяния, Кабампо заколотил бревном по плитам с именами спящих соннозевак, издавая трубные звуки, которые могли бы разбудить и мёртвых.