Серж Панин

X

Жанна, оставшись одна, следила за их легкой, как будто на крыльях, походкой, какая замечается у влюбленных. Серж, наклонившись к Мишелине, что-то нежно говорил ей. Горькое чувство наполнило сердце Жанны. Она была одна, тогда как любимый ею человек… Она возмутилась. Несчастная! Зачем же она думает об этом человеке? Разве она имеет теперь право на это? Она не принадлежит более себе. Другой, который был так же добр к ней, как Серж неблагодарен, сделался ее мужем. Она думала об этом и вполне искренне хотела любить Кейроля. Бедный Жан! Она будет с ним предупредительна, внимательна, ласкова. Серж стал бы ревновать ее, ведь не может же он так скоро забыть ее, которую так сильно любил.

Мысли ее снова вернулись к тому, воспоминание о котором она хотела изгнать из своего сердца. Она делала усилия, но на уме был все: «Серж, Серж!» Он господствовал над ней, владел ею! Она боялась. Неужели имя его постоянно будет у нее на губах, а его лицо перед ее глазами? Он вечно будет стоять перед нею.

Слава Богу, приближалась минута отъезда. Путешествие, вид новых мест, где она еще не бывала вместе с Сержем, помогут ей избавиться от преследовавших ее воспоминаний. Ее муж увезет ее, защитит ее. Ведь это его обязанность, а она энергично поможет ему в этом. Всеми силами души она призывала Кейроля, цеплялась за него, как утопающий за какой-нибудь обломок разбитого корабля, с энергией, какую внушает только отчаяние.

Между Жанной и Кейролем произошло как бы симпатическое сообщение. Призываемый мысленно своей женой, муж явился.

— Наконец-то! — сказала Жанна.

Кейроль улыбался, удивленный такой радушной встречей. Жанна, не глядя на него, продолжала:

— Когда же мы едем?

Хотя банкир еще больше удивился, но ему было очень приятно и он мог только сказать:

— Через одну минуту, дорогая Жанна.

— К чему такая задержка? — сказала нервно молодая женщина.

— Видишь ли, более двадцати карет на главном дворе. Наш кучер проедет аллеи парка и подаст экипаж к маленькой двери оранжереи, чтобы нас не видали.

— Пусть будет так! Подождем!

Жанна была недовольна минутной задержкой. В пылу принятого ею сгоряча решения она хотела немедленно увеличить пространство между собой и Сержем. Кейроль, ничего не зная, неблагоразумно замедлил. Жанна досадовала. Не стараясь добиться причины, заставившей волноваться его жену, Кейроль угадал, что случилось что-нибудь неблагоприятное для него. Он хотел сгладить дурное впечатление и переменить ход мыслей Жанны.

— Вы были дивно хороши сегодня, — сказал он, подходя к ней с любезным видом. — Многие в восторге от вас, а я этим гордился! Если б вы слышали разговоры моих друзей! Настоящий концерт поздравлений. Все кричали: «Какое счастье этому Кейролю! Все ему удается: он богат, а теперь у него очаровательнейшая жена». Видите, Жанна, что, благодаря вам, я самый счастливый в свете.

Жанна нахмурила брови и, ничего не ответив, кивнула головой с презрительным и надменным жестом. Кейроль продолжал, не замечая предвестников бури:

— Мне завидуют! Это и понятно! Я ни с кем не поменяюсь своей судьбой. Послушайте! Ведь наш друг, князь Панин, очень счастлив: он женат на богатой прелестной женщине, любящей его и им любимой, а все-таки я не считаю его счастливее себя.

Жанна быстро встала с места и, кинув на мужа сверкающий грозный взгляд, воскликнула с гневом:

— Милостивый государь!

— Простите меня, — сказал смиренно Кейроль. — Я кажусь, быть может, смешным, но мое чувство сильнее меня: я никак не могу скрыть свою радость. Вы увидите, как я сумею быть вам признательным. Я постараюсь всячески угодить вам, а для начала я хочу предложить вам маленький сюрприз.

— Какой? — спросила равнодушно Жанна.

Кейроль потер руки с таинственным видом. Он заранее был в восторге от радостного удивления жены, когда она узнает, в чем состоял сюрприз.

— Вы, наверно, думаете, что мы отправимся в Париж, чтобы провести там по-мещански наш медовый месяц?

Жанна вздрогнула. Кейроль употреблял такие неприятные для нее слова.

— Вовсе нет, — продолжал банкир. — Завтра я покину свою контору. Пусть мои клиенты говорят, что хотят, а я оставлю свои дела, и мы уедем.

У Жанны заметно было удовольствие на лице. Луч радости засветился в ее взоре. Ей хотелось уехать куда-нибудь далеко-далеко и отдохнуть душевно.

— Куда же мы поедем?

— Вот в этом-то и заключается мой сюрприз. Вы знаете, что князь со своей женой тоже отправляются путешествовать.

— Да, но они ничего не говорили, куда они едут, — перебила Жанна, начиная немного волноваться.

— Я знаю, что они едут в Швейцарию. Вот и мы туда же.

Кейроль никак не ожидал эффекта, какой произведут его слова. Жанна вскочила с места, как лань, заслышавшая выстрел.

— Мы туда же, куда они? — воскликнула она.

— Да, чтобы продолжать затем путешествие вместе. Две пары молодых супругов. Да это просто очаровательно! Серж, услыхав о моем проекте, сначала противился, но княгиня пришла ко мне на помощь. Когда же он увидел, что его жена согласна со мной, то засмеялся и сказал: «Так что же, если вы хотите, я вполне согласен. Этот вопрос можно считать поконченным». Между нами, он противился только для формы. Что ни говори, а любовь есть эгоизм. Но после двух недель, проведенных наедине с женой, Серж перестанет сердиться, что мы нарушим их дуэт, Мы поедем в Италию смотреть на озера, Станем кататься на лодках вчетвером! Вот настоящий праздник!

Кейроль мог бы говорить еще час, но Жанна не слушала его более. Она погрузилась в глубокие думы. Итак, все усилия, которые она делала, чтобы избежать встречи с любимым человеком, были бесполезны. Она убегала от него, а непреодолимая судьба опять сталкивала ее с ним. К тому же и сам муж усиленно старался о неминуемом и ненавистном ей сближении. Мрачная улыбка мелькнула на ее губах. Было что-то печально-забавное в той настойчивости, с какою Кейроль сам весело и спокойно направлял свою жену к Сержу.

Кейроль, приведенный в замешательство молчанием Жанны, спустя несколько минут спросил:

— Что с вами? Вы похожи на князя, когда он выслушивал мой план.

Жанна резко отвернулась. Сравнение, сделанное Кейролем, было слишком прямо. В конце концов глупость ее мужа становилась положительно несносной.

Банкир, совсем озадаченный дурным впечатлением своих слов, продолжал:

— Может быть, вы против этого путешествия? Так я вполне готов отказаться от него…

Молодая женщина была тронута такою кротостью мужа.

— Да, — сказала она тихо, — за это я буду очень признательна.

— Я думал только угодить вам. Простите, что я так плохо придумал. Останемся в Париже! Какое мне дело до места, где я буду. Только бы быть с вами, вот все, чего я желаю. — Он подошел к ней. В его глазах светилась страсть. — Вы так прекрасны, Жанна, и я вас так давно люблю.

Она отшатнулась в каком-то непонятном ужасе. Кейроль, очень взволнованный, накинул ей на плечи сорди-де-баль и, показывая на дверь, сказал:

— Карета готова: мы можем ехать.

Страшно смущенная, Жанна продолжала сидеть на месте.

— Подождем немного, — сказала она.

Кейроль принужденно улыбнулся.

— Сейчас только вы меня торопили.

В Жанне произошла внезапная перемена. Ее энергия пропала. Она чувствовала себя совсем усталой. Мысль ехать с Кейролем и сидеть вместе с ним в тесной карете пугала ее. Она неопределенно поглядела на мужа и видела, как бы сквозь туман, этого толстяка в накрахмаленной рубашке с белой грудью, переломленной выдающимся вперед животом. Мясистый затылок овернца давил воротничок рубашки. Плоским ушам не хватало только золотых серег. На одном из пальцев толстых волосатых рук блестело обручальное кольцо. Затем, как призрак, являлся перед ее воображением Серж с его тонким и насмешливым профилем, с его прекрасными голубыми глазами и длинными белокурыми усами. Глубокая печаль овладела молодой женщиной и слезы показались у ней на глазах.

— Что с вами? Вы плачете? — воскликнул встревоженный Кейроль.

— Это ничего: нервы немного расходились. Я вспомнила, что замок этот носит мое имя. Здесь прошло мое детство, здесь умер мой отец. Тысячи воспоминаний соединены с этим домом, и я не могу оставить его без волнения.

— Другой дом ждет вас, веселый, роскошно украшенный, — шептал тихо Кейроль, — достойный вас принять. Там вы будете жить со мной с этих пор счастливо, благодаря моим заботам и принадлежа мне одному. — Затем прибавил он с горячей мольбой: — Жанна, едем!

Он хотел обнять ее, но молодая женщина резко освободилась.

— Оставьте меня! — сказала она, отодвигаясь от него.

Кейроль посмотрел на нее с удивлением.

— Что такое? Вы дрожите от страха! — Он попробовал шутить. — Неужели я такой страшный? Или действительно мысль покинуть этот дом волнует вас до такой степени? Если так, то почему вы не сказали мне раньше об этом? Я рассудительный человек. Что же, останемся в замке день, два, столько, сколько вы захотите. Дела у меня в порядке и я могу свободно располагать временем. Наш маленький рай подождет нас.

Он говорил добродушным тоном, но в его словах проглядывала тревога. Жанна медленно пришла в себя и, взяв его за руку, спокойно проговорила:

— Как вы добры.

— Мне не стоит это ни малейшего усилия, — ответил Кейроль, улыбаясь. — Что мне нужно? Только чтобы вы были довольны.

— Хорошо! Хотите доставить мне удовольствие?

— Хочу ли я этого? — горячо воскликнул Кейроль. — Скажите только, что нужно сделать.

— Госпожа Деварен будет очень горевать, когда дочь ее уедет завтра, Нужно будет ее утешить и развлечь…

— А, а, — сказал Кейроль, начиная догадываться, — и вы желали бы…

— Я желала бы остаться некоторое время с ней. Вы приезжали бы ежедневно повидаться с нами, хоть начиная с завтрашнего дня… А как бы я была благодарна вам за это и как полюбила бы вас!

— Но вы ни о чем не подумали, Жанна! — вскричал Кейроль, сильно взволнованный. — Как, моя дорогая, вы хотите, чтобы сегодня я один возвратился в Париж? Но что скажут мои слуги? Меня поднимут на смех!

При этих словах лицо бедного Кейроля приняло действительно жалобное выражение. Жанна посмотрела на него так, как никогда ранее. От этого взгляда сладострастная дрожь пробежала по нему и кровь закипела в нем.

— Неужели вы будете казаться смешным оттого, что поступите со мной деликатно и нежно?

— Не думаю, чтобы нежность выразилась в таком поступке! — воскликнул Кейроль. — Напротив! Но я вас люблю! Вы не можете в этом сомневаться!

— Докажите это, — настаивала Жанна более и более вызывающим тоном.

Кейроль потерял терпение:

— Неужели я докажу свою любовь тем, что оставлю вас одну? Чистосердечно говорю вам, Жанна, я готов быть образцовым мужем по отношению к вам, исполнять все ваши фантазии, но только с условием, чтобы они были исполнены. Теперь же как будто вы смеетесь надо мной! Если я буду уступать вам при таких важных вопросах с первого дня нашей свадьбы, что же вы сделаете со мной впоследствии? Нет и нет! Вы моя жена, а жена должна следовать за своим мужем, так гласит закон!

— Что же, вы хотите одним законом удержать меня? — ответила живо Жанна. — Разве вы забыли, что я сказала вам, когда вы просили меня быть вашей женой? «Я даю вам только мою руку».

— А я ответил вам, что от меня зависит, сумею ли победить ваше сердце. Верно! Оставьте же мне средство для этого. Послушайте, моя дорогая, — продолжал банкир решительным тоном, — вы считаете меня за ребенка. Я не так наивен, как вы думаете! Я знаю, что означает такое сопротивление: очаровательнейшую стыдливость, с условием, что она не продолжится долго.

Жанна отвернулась, ничего не отвечая. Выражение ее лица изменилось: оно было жестокое и злое.

— Знаете, — сказал Кейроль, — вы можете вывести из терпения даже святого! Послушайте, скажите мне, что означает такое поведение?

Молодая женщина молчала. Она чувствовала, что настал конец ее доводам и что она прижата к стене и не знает, как выйти из такого затруднения. Обессиленная сопротивлением, она впала в глубокое уныние. Между тем ей не хотелось уступить, она дрожала при одной мысли принадлежать этому человеку. Теперь, когда она его видела перед собою, она испытывала ужасное отвращение. Страшно взволнованный, Кейроль следил, как жена его становилась все печальнее и печальнее. У него явилось предчувствие, что она от него что-то скрывает. Сердце его сжалось, он задыхался. Ему хотелось все знать. Вследствие подозрения он пустился на хитрость и, подойдя к Жанне, сказал ей нежно:

— Послушайте, дорогое дитя, мы оба не понимаем друг друга: я слишком горячусь, а вы отказываетесь понять меня. Забудьте, что я ваш муж, смотрите на меня, как на друга, и говорите со мной откровенно. В вашем сопротивлении скрывается какая-то тайна. У вас было какое-нибудь горе, какое-нибудь разочарование…

Жанна, тронутая этими словами, сказала глухо:

— Не говорите со мной так, оставьте меня.

— Нет, — ответил тихо Кейроль, — мы начинаем общую жизнь; нужно, чтобы не было между нами никаких недоразумений. Будьте откровенны, вы найдете во мне снисходительного слушателя. Ведь молодые девушки часто бывают большими фантазерками. Они мечтают об идеале, забирают в голову себе безнадежную любовь, о которой не догадываются даже выбранные ими герои, Вдруг приходится им столкнуться с действительностью; они выходят замуж за человека, не представляющего из себя ожидаемого Ромео, но честного, признательного, любящего, готового исцелить сделанные другими раны. Такого мужа боятся, не доверяют ему, отказываются следовать за ним, и совсем напрасно. При здоровой и честной жизни, которую жена разделит с мужем, сначала предается забвению все прошлое, а затем наступает полное спокойствие духа.

Кейроль проговорил это дрожащим голосом, с сердцем, сжатым от душевного волнения, старался прочитать на лице Жанны впечатление, произведенное его словами. Жанна сидела отвернувшись, Кейроль наклонился к ней.

— Что же вы не отвечаете мне? — сказал он.

Она все молчала. Тогда он, взяв ее за руку, заставил ее посмотреть на него. Увидев лицо ее, орошенное слезами, он задрожал. Безумная ярость овладела им.

— Вы плачете? — воскликнул он. — Так это правда? Значит вы любили?

Жанна вскочила с места. Она негодовала на себя за неблагоразумие, увидя себя в ловушке. Щеки ее покрылись ярким румянцем. Вытерев слезы, она обратилась к Кейролю:

— Кто вам сказал об этом?

— Вы не обманете меня, — ответил с горячностью банкир, — я все прочитал в ваших глазах! Я хочу знать имя этого человека.

Жанна посмотрела прямо ему в лицо.

— Никогда! — сказала она.

— Вот и признание! — воскликнул Кейроль.

— Вы недостойно обманули меня своей притворной нежностью, — гордо перебила его Жанна. — Я ничего не скажу более.

Одним прыжком Кейроль очутился возле нее. В нем сказался простой мужик. Он произнес ужасное проклятие и схватил ее за руку.

— Берегитесь! Не шутите со мной! Говорите, я хочу этого! Иначе!..

Он грубо потряс ее.

У возмущенной Жанны вырвался крик негодования. Освободившись гордым жестом от мужа, она вскричала:

— Оставьте меня, вы внушаете мне ужас!

Муж, вне себя, бледный, как смерть, судорожно дрожа, не будучи в силах выговорить ни одного слова, готов был уже броситься на нее, как вдруг дверь из комнаты госпожи Деварен отворилась и показалась хозяйка с письмами в руках, приготовленными для Кейроля. У Жанны вырвался крик радости, и в один прыжок она бросилась в объятия той, которая заменила ей мать.