Сети красивой жизни

Повести и рассказы монахини Евфимии – лучи света для грешной души. Писательница, избравшая для себя суровую иноческую стезю, призывает читателя: «Приидите ко Христу все, труждающиеся и обремененные, и Он успокоит ваши истерзанные души». Произведения автора построены на контрасте: вот жизнь с Богом, а вот жизнь по своим прихотям. Смотри и выбирай!

Монахиня Евфимия (Пащенко)

СЕТИ КРАСИВОЙ ЖИЗНИ

повести и рассказы

Содержание

Сети красивой жизни

Не в силе Бог, а в правде

Оптинские яблони

«…Рабам земли напомнить о Христе»

Мальчик с бабушкиной иконы

Архиерейский дар

Отравленный источник

СЕТИ КРАСИВОЙ ЖИЗНИ

Красиво жить не запретишь.

(поговорка)

Есть два пути: один жизни и один – смерти; велико же различие между обоими путями.

(Дидахи)^1[*]

ПРОЛОГ

Протоиерей Михаил, настоятель одного из многочисленных Никольских храмов столицы, отслужив-таки субботнюю Литургию, медленно, но верно продвигался к выходу из церкви, мимоходом благословляя прихожан и прихожанок и на ходу беседуя с ними. Вернее, вполуха слушая вопросы, которые они ему задавали, и вполголоса изрекая в ответ: «терпи», «молись», «смиряйся». На основании своего многолетнего духовного опыта отец протоиерей давно уже сделал вывод, что пресловутые «словесные овцы» не намного умнее овец бессловесных. Ведь вопросы, которыми они с завидным постоянством донимают священников, до крайности однотипны. Проще говоря, их всего два. А именно: «как правильно?» и «что делать, если?» Как правильно поститься, как правильно молиться, как правильно повесить дома иконы, как правильно вкушать просфору и святую воду? Что делать, если муж пьет, если дети от рук отбились, если на работе начальство притесняет, если соседка – скандалистка, а может, даже колдунья, если, если, если… Как же он устал от всех этих бесконечных жалоб и сетований, в которых, по большей части, виноваты сами жалобщики, дотошно высматривающие сучок в чужом глазу, однако в упор не замечающие бревна в собственном оке! Неудивительно, что со временем он научился пропускать их нытье мимо ушей, не вникая в смысл вопросов и отделываясь расхожими ответами: «терпи-молись-смиряйся». В итоге, как говорится, и волки оказываются сыты, и овцы целы, и пастуху спокойно. Паства получает душеполезное наставление. А он не тратит время на решение чужих проблем. В конце концов, у него, уже немолодого человека, обремененного большой семьей, и своих проблем хватает. До чужих ли тут?

До заветного церковного порога оставалось лишь несколько шагов. И тут…

-Здравствуйте, святой отец. Я бы хотел с Вами поговорить.

Отец Михаил удивленно замер. Это еще что такое? Или незнакомцу невдомек, что беседу со священником следует начинать словами: «благословите, батюшка»? И ни в коем случае не называть его «святым отцом», на манер героя какого-нибудь зарубежного фильма или романа. Похоже, этот человек не знает церковного этикета. В таком случае, зачем он пожаловал в храм? И что ему нужно от отца Михаила?

Священник поднял глаза и увидел молодого человека интеллигентного вида. Неброский, хотя и явно недешевый костюм, белая рубашка, темно-синий галстук с маленькой золотой булавкой… Несомненно, это обеспеченный человек. В его храме подобные люди – редкие гости. Ведь их куда больше интересуют не духовные, а материальные вопросы. Но все-таки – о чем же эта залетная птица, этот «захожанин» хочет говорить с ним, протоиереем Михаилом?

-Что Вам нужно? – недовольно буркнул священник. Окажись на месте незнакомца воцерковленный прихожанин, он бы тут же догадался, что батюшка не расположен к беседе, испуганно пролепетал «простите-благословите» и поспешил убраться восвояси. Однако незваный гость оказался не из пугливых. И потому ответил отцу Михаилу:

-Святой отец, я хочу попросить у Вас совета. Кажется, я попал в секту.

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ

ОБЕЗЬЯНЬЯ ОХОТА

«Много желать – добра не видать».

(русская пословица)

…До недавнего времени участковый врач-невролог Николай Сергеевич Ивакин был вполне доволен собой и своей жизнью. Ведь у него были жена Инна, четырехлетний сын Сашка, крыша над головой, работа на поликлиническом приеме, друзья, любимые книги. Разве этого не достаточно для счастья?

Треволнения Ивакина начались с того злосчастного дня, когда дальний родственник –бизнесмен средней руки, пригласил его к себе на свадьбу. Разумеется, на подобные мероприятия не ходят, в чем попало. Требовалось явиться, что называется, «при полном параде». Увы, единственный костюм Николая Ивакина, купленный за полцены на распродаже года четыре тому назад, явно не подходил под определение «парадного»… Скорее, его можно было назвать затрапезом. Дабы не ударить в грязь лицом перед богатеньким родственничком и его гостями, требовалось срочно приобрести новый костюм. С этой целью Николай в ближайший выходной отправился в один из городских универмагов.

Он провел там несколько часов, переходя из бутика в бутик, присматриваясь и прицениваясь. И, чем дольше занимался этим неблагодарным делом, тем больше чувствовал себя чужаком на пресловутом празднике жизни. Потому что имевшихся у него денег хватало в лучшем случае на полкостюма. А ведь эта ничтожная сумма была почти всей его месячной зарплатой, причем со всеми надбавками за стаж и первую врачебную категорию². Неудивительно, что вскоре мечты Николая Ивакина о новом костюме сменились невеселыми раздумьями на тему, почему врачи, отвечающие за жизнь и здоровье пациентов, обречены на горькую участь бессребреников поневоле?

И тут глазам упавшего духом Николая предстал он. Поначалу Ивакин едва узнал в лощеном субъекте, уверенной походкой шагающем ему навстречу, бывшего хирурга из их поликлиники Виктора Шишова. Да и как иначе? Ведь за три года, миновавшие с тех пор, как они виделись последний раз, бывший участковый хирург Шишов изменился до неузнаваемости. Из замордованного, убого одетого поликлинического врача он превратился, так сказать, в денди. Костюм с иголочки, массивный золотой перстень на пальце, объемистый серебристый фирменный пакет в руке…вот только, пожалуй, излишне располнел и обрюзг…хотя с годами многие мужчины набирают вес… Разумеется, Николаю не терпелось узнать причину столь разительной перемены, происшедшей с его бывшим коллегой. И он вполголоса окликнул его, впрочем, не особенно надеясь, что тот снизойдет до разговора с ним. Ведь люди, выбившиеся, как говорится, из грязи в князи, как правило, страдают амнезией³ в отношении всего, что предшествовало их возвышению…

Услышав свое имя, Шишов остановился и уставился на Николая. При этом на его обрюзгшем лице изобразилось такое недовольство, что Ивакин понял: Илья отнюдь не рад их встрече.

-А-а, это ты! – процедил он и принялся сосредоточенно разглядывать свой перстень. – И что ты тут делаешь?

-Костюм покупаю. – нашелся Ивакин, вовремя вспомнив известную сказочку про то, как мама-червячиха объясняла любопытному сыночку, куда пропал их папа: «он с мужиками на рыбалку отправился»… В самом деле, не мог же он опозориться перед бывшим коллегой, признавшись в том, что покупка нового костюма оказалась ему не по карману.

-Ну-ну. – снисходительно хмыкнул Виктор, скользнув взглядом по неказистой одежонке Николая… И тот поспешил сменить тему разговора:

-Кстати, а куда ты подевался? Ну, с тех пор, как ушел из поликлиники. В частную клинику, что ли, подался?

-Бери выше. – важно ответил бывший хирург. – Я теперь в фармацевтической компании работаю. Это тебе не вшивая поликлиника! Зарплата такая, что еще пара годиков – и новую квартиру себе куплю. Плюс машина от компании, командировки за границу… Да разве я, работая на приеме, мог себе позволить слетать в Испанию или во Францию? Короче, человеком себя почувствовал…

-А как же хирургия? – наивно вопросил Ивакин. – Ты же, вроде, даже диссертацию писать начинал?

-Да ну ее! – отмахнулся Шишов. – Надоело, знаешь ли, на приеме за гроши со всякой швалью возиться… Пусть работа дураков любит, да только я – не дурак. А теперь извини, я тороплюсь. Удачных покупок!

После его ухода Николай Ивакин еще долго стоял у витрины бутика, глядя на разряженные манекены по другую сторону стеклянной стены. А пластмассовые красавцы и красавицы, гордо подбоченясь, таращились незрячими глазами куда-то поверх его головы, словно поликлинический врач с тощим кошельком был существом, не стоящим их внимания.

Пожалуй, впервые за свою жизнь Николай Ивакин почувствовал себя не счастливым, а глубоко несчастным, обойденный судьбой человеком.

И с этого времени начались его несчастья.

***

Вернувшись домой, Николай рассказал своей жене Инне и о том, чем завершился его поход за костюмом, и о встрече с бывшим коллегой. Ведь от супруги у него не было секретов. Увы, на сей раз ему пришлось пожалеть о своей откровенности. Потому что Инна, никогда не отличавшаяся уравновешенностью, сразу напустилась на него с упреками:

-Вот видишь, как умные-то люди живут! Машина, квартира, поездки за границу! Вот так и надо жить! А мы с тобой как живем! Как нищие! Это же надо – ты, врач первой категории, себе не то, что машину - костюма купить не можешь! Сколько лет старую одежду донашиваем, а люди, только знай, себе обновки покупают! У нас в больнице санитарки, и те все в золоте ходят, а у меня, медсестры, всего одно колечко! А квартира у нас какая! Однокомнатная! А нас в ней сколько живет? Трое: ты, я да Сашка! Да еще твои дурацкие книжки всюду валяются, только место зря занимают! Что? Разве я не правду говорю! Надоело так жить! Ты вот все говоришь: дочку хочу, дочку! А ты о том подумал, что твоих детей ждет? Сможешь ты со своей зарплатой их в люди вывести? То-то же… Нет бы тебе приличную работу поискать! А ты только книжки читаешь, мечтаешь о небесных кренделях, да за копейки в своей поликлинике пашешь…дурак! И зачем я только за тебя замуж вышла!

Николай попытался было успокоить разбушевавшуюся женушку. Однако все его усилия оказались напрасны. От упреков Инна перешла к сетованиям на жизнь, завершив их истерическими рыданиями. Так что Ивакину не оставалось ничего другого, как благоразумно убраться на кухню, дабы там в безопасности пересидеть семейную бурю.

Придя туда, Николай налил себе чаю и, сев у окна, погрузился в невеселые раздумья. Ибо понимал: Инна права. Если приглядеться повнимательнее да поразмыслить получше, то окажется, что живут они вовсе не так счастливо, как ему казалось. И квартира у них однокомнатная, вдобавок, давным-давно не ремонтировавшаяся, и машины нет, и одежда давно нуждается в замене, и колечко у Инны одно-единственное, обручальное, шесть лет назад подаренное… Но это еще полбеды. Беда в другом. Через пару лет их Сашке идти в школу. Значит, не миновать дополнительных расходов: то купить понадобится, это купить. Только на что покупать, если, как говорится, купишек нет? А почему их нет? Да потому, что его врачебной зарплаты и медсестринской получки Инны едва хватает сводить концы с концами. В то время, когда другие люди зарабатывают и живут достойно. И наглядный пример тому – встреченный им Виктор Шишов. Так неужели ему, врачу первой категории Николаю Ивакину, такая жизнь заказана? Но почему? Почему? Он что, хуже других?

Николай осторожно вышел из кухни и заглянул в комнату. Как и следовало ожидать, после семейной бури наступило затишье. Наплакавшись вволю, Инна заснула, свернувшись клубочком на диване. Он осторожно прикрыл ее пледом. Потом взял со стола ноутбук и вернулся в кухню. Включив компьютер, Ивакин привычно застучал по клавишам, пока не добрался до сайта вакансий под названием «HeadHunter». «Охотник за головами»! Это звучало зловеще и одновременно интригующе, навевая воспоминания о прочитанных в детстве книжках про индейцев. Неудивительно, что сейчас Николай ощущал себя персонажем Майн Рида или Фенимора Купера, который, бесшумно ступая ногами, обутыми в оленьи мокасины, тенью скользит сквозь чащу девственного леса, неким шестым чувством ощущая близость добычи… Берегись, гордый олень, трепещи, презренный делавар, прощайся с головой, коварный бледнолицый! О, Гитчи Маниту великий⁴, дай удачу, дай добычу!.. Виктор говорил, что он работает в фармацевтической компании. А компаний этих – пруд пруди. Вон сколько их представителей к нему на прием заявляется – всех и не упомнишь! И каждый свой препарат на все лады расхваливает…прямо панацея, да и только! Что ж, раз этих компаний так много, наверняка, в какой-нибудь из них есть свободные вакансии. И тогда. И тогда…

Услужливое воображение тут же нарисовало перед Ивакиным обольстительную картину его будущего благоденствия. Вот он на новенькой служебной иномарке везет жену и сына за покупками в магазин. Причем не в какой-нибудь, а в самый дорогой, откуда они возвращаются счастливыми, с ворохом покупок и обновок. Вот они с Инной стоят перед прилавком ювелирного магазина. Пожалуйста, нам вот то кольцо с бриллиантом… Ну как, дорогая, нравится? Что ж, берем. Да, покажите еще во-он те серьги и подвеску… Вот они всей семьей едут за границу. Ну что, куда мы рванем на этот раз? Лондон, Париж, Токио, Хайфа, Рим, Нью-Йорк, Бангкок? А, может, опять на Майорку? Вроде, вполне приличное местечко… А вот они справляют новоселье. Сашка прыгает от радости: ведь у него теперь есть своя комната. И у Инны – своя. И у него – тоже. А в ней найдется место и любимым книгам, и компьютеру… Вот оно, настоящее счастье! Вот она, красивая жизнь!

Тем временем на экране компьютера появилось то, что он искал: испанская фармацевтическая компания «Белле Вида»⁵ набирает сотрудников. Название звучало весьма обнадеживающе. Ведь, насколько помнилось Ивакину, «Белле вида» по-испански означало – «красивая жизнь». Впрочем, могло ли быть иначе! Ведь эта компания являлась очень известной и солидной. Именно она выпускала знаменитый беллкардил, одно из лучших современных средств для лечения стенокардии, а также не менее известный беллкогнит, давно уже оттеснивший на задний план все прочие ноотропные препараты. А в придачу – бронхолитик беллспирон, спазмолитическое средство под названием беллдилат…впрочем, это был далеко не полный список продукции сей компании. И каждый препарат, судя по отзывам о нем, являлся качественным, эффективным, безопасным, востребованным. Что ж, в таком случае можно рассчитывать, что эта компания платит своим сотрудникам хорошие деньги. И, если его примут туда на работу, он возьмет от жизни свое.

Теперь дело оставалось за немногим: отправить по Интернету в фирму свое резюме. Иначе говоря – некое подобие автобиографии. После чего ждать вызова на собеседование. А затем для него настанет красивая жизнь! Эх, «венсеремос, венсеремос»» Охота началась!

Увы, иной охотник не догадывается, что рядом с ним идет иная охота. В которой добычей является он сам.

***

На подготовку резюме ушло двое суток. Все выходные Николай составлял его с тщательностью поэта, пишущего стихотворение, в котором важны каждая строка, каждое слово… Он не забыл упомянуть и о своей первой врачебной категории, и о свободном знании английского языка (как-никак, учился в спецшколе, где его изучали со второго класса!), и о множестве специализаций. Ведь это наверняка могло увеличить его шансы быть принятым в «Белле Вида». По крайней мере, Ивакин очень надеялся на это.

Завершив свой кропотливый труд и отослав его в компанию, он с трепетом ждал ответа, по нескольку раз на день переходя от надежды к отчаянию и от отчаяния к надежде. Ибо ответ, как назло, все не приходил…И, чем дольше длилось ожидание, тем более несчастным чувствовал себя поликлинический невролог Ивакин. Его уже не радовали ни работа, ни книги, ни то, что живет он, как говорится, хоть и в тесноте, да не в обиде. Ведь у того же Ильи Шишова имелось гораздо больше: и машина, и большая квартира, и дорогая одежда, и деньги…много денег, на которые он может купить все, что пожелает. А он может лишь мечтать о всех этих благах. Так неужели его мечты пойдут прахом и ему придется и дальше прозябать в нищете? А как же тогда Инна? И, самое главное, Сашка? Неужели не только он, но и его сын обречены на безрадостное существование полурабов, чьей зарплаты едва хватает на то, чтобы прокормиться?

Возможно поэтому день, когда Ивакин наконец-то получил ответ от компании, стал для него настоящим праздником. Его приглашали на собеседование с сотрудником тамошнего отдела кадров. И Николай понял: от результатов этой беседы зависит его будущее. А потому отправился на нее словно на битву, откуда можно было вернуться либо «со щитом, либо на щите»⁶.

Неудивительно, что и сборы на оное собеседование напоминали сборы на битву. Пожалуй, даже пресловутый щитоносный древний воин не готовился к ней с такой тщательностью, как готовился к судьбоносному собеседованию с сотрудником компании врач-невролог Николай Ивакин. Он срочно совершил поход в ГУМ, где на остатки зарплаты купил себе новую рубашку и галстук. Такие же, как у Виктора Шишова. Нет, пожалуй, даже лучше. Стоимость обновки была такова, что после нее семейству Ивакиных предстояло неделю перебиваться, как говорится, с хлеба на квас. Однако эта затрата была жизненно необходима. Ведь, как всем известно, гостя встречают не по уму, а по одежке. Николай должен был произвести хорошее впечатление на будущих работодателей. Ради этой благой цели стоило пойти на любые жертвы. Иначе адью, счастье!

Фирма «Белле Вида» располагалась в деловом центре Москвы, именуемом Сити. Высотки из стекла и бетона - твердыни столичного бизнеса - вздымались в небеса так гордо, словно именно им принадлежала власть и над этим городом, и над людишками, копошащимися у их подножий. На десятом этаже одного из сих зданий и произошла встреча Ивакина с сотрудником фирмы.

Впоследствии Николай не мог вспомнить подробностей их беседы. И это было странным: в его годы люди обычно на страдают забывчивостью. Хотя общеизвестно: человек, угодивший в стрессовую ситуацию, может напрочь запамятовать происходившее с ним в это время. Так что, как говорится, никакой мистики – просто защитная реакция на стресс. Нормальная физиология, как выражался его бывший коллега Виктор Шишов. И все же, и все же… Пожалуй, самым странным в том разговоре Ивакину показалось то, что его попросили сообщить имена и фамилии своих друзей и знакомых, причем не менее пяти человек. А в придачу – назвать их адреса и телефоны. Вообще-то, Николай всегда был убежден: его друзья - это его друзья, и никто не имеет права выяснять, с кем именно он дружит. И тем самым вмешиваться в его личную жизнь. То же самое касается и адресов с телефонами: это информация не для посторонних. Так что, прежде чем давать ее незнакомым людям, нужно спросить разрешения у друзей. Однако что произойдет, если он скажет об этом сотруднику компании? Наверняка тогда его не возьмут на работу в «Белле Вида». Но разве он пойдет на то, чтобы лишить будущего себя, Инну и Сашку? И, против воли и совести, Николай сообщил сотруднику фирмы имена, фамилии и адреса друзей, успокаивая себя тем, что это наверняка всего лишь пустая формальность. Просто у них так принято – и все тут.

Каково же было изумление Ивакина, когда через некоторое время после его похода в «Белле Вида» ему позвонил родственник-бизнесмен, тот самый, у которого он недавно гулял на свадьбе:

-Слушай, Колян, ты, что ли, этим мой телефон дал? – без обиняков вопросил он Николая.

-А что случилось? – насторожился тот.

-Да нет, ничего. – вдруг замкнулся бизнес-родственничек. – Кабак был – самое то. Просто больно уж любопытные выискались…

-Они тебя о чем-то спрашивали? – настаивал встревоженный Ивакин.

Вместо ответа в телефоне послышались короткие гудки.

Поначалу Николай решил, что произошел случайный обрыв связи. И принялся снова и снова набирать номер родственника. Однако в ответ из мобильного телефона с завидным постоянством раздавалось: «абонент недоступен». Как видно, дело было не в помехах со связью, а в чем-то совсем ином. Тогда в чем же? Похоже, бизнесмен не на шутку напуган. А ведь он был человеком не робкого десятка: в джунглях бизнеса зайцам делать нечего. Что же все-таки произошло?

В поисках ответа Ивакин принялся обзванивать друзей и знакомых, имена и адреса которых он сообщил фирме. В итоге его тревога переросла в самый настоящий страх. Почти все они рассказывали о некоем разговоре с представителем компании «Белле Вида». А вот дальше – молчали, как пресловутый партизан на допросе. Кто-то оправдывался забывчивостью. Кто-то оказался более памятливым, и потому поведал Ивакину, что беседа происходила в дорогом ресторане, и жареный барашек был очень вкусным, и вино – замечательным…эх, как же оно называлось?...кажется, «Шираз». И молодой человек оказался весьма любезным, и одет был хорошо: рубашка такая накрахмаленная, в голубую клетку, галстук темно-синий, шелковый, и сам такой интеллигентный, и все свою фирму нахваливал... Однако и этот знакомый заявил, что не помнит подробностей их беседы и, в ответ на настойчивые расспросы Ивакина, поспешил прекратить разговор, сославшись на внезапный приход гостей. Один же из приятелей Николая и вовсе, едва услышал его голос, поспешил повесить трубку.

Но что же их так напугало?

***

Вопреки ожиданиям Ивакина, после собеседования с сотрудником отдела кадров компании ему так и не сказали, принят ли он в «Белле Вида». Так что Николай не одну неделю пребывал в неведении относительно своей будущей судьбы. Оставалось утешаться лишь одним: ему не ответили отказом. Значит, еще есть надежда, что его возьмут на работу. Но все-таки – чего они ждут? Или выясняют? Случись подобное с кем-нибудь другим, Ивакин наверняка бы посмеялся: мол, оказывается, что поступить в фармацевтическую компанию куда сложнее, чем в разведку… однако, увы, это происходило с ним самим. И потому ему было отнюдь не до смеха. Ведь нет ничего тягостнее и мучительнее неопределенности в отношении собственной участи…

Время шло. Однако в «Белле Вида» словно забыли о существовании Ивакина. Лишь когда он почти уверился в бессмысленности дальнейшего ожидания, ему позвонили из компании. Увы, отнюдь не для того, дабы объявить ему, что он принят, а всего лишь чтобы пригласить его на очередное собеседование. На сей раз - с начальником представительства «Белле Вида». Как видно, многотрудная эпопея поступления Ивакина в фирму наконец-то подошла к завершению…

И тем не менее, оказалось – это еще далеко не конец. Представительный начальственный господин так и не соизволил объявить Николаю, берут его в «Белле Вида» или нет. Неудивительно, что после этой беседы Ивакин окончательно упал духом. Неужели его мечты пошли прахом? И ему придется и дальше влачить жалкое существование поликлинического врача, без надежды на другую, красивую жизнь. Право слово, лучше бы он не смел мечтать о ней!

Но тут судьба наконец-то сжалилась над горемычным Ивакиным. Когда он уже окончательно смирился со своей неудачей, ему вдруг позвонили из фирмы и объявили, что он принят туда на должность монитора. Эта новость несказанно обрадовала Инну. Теперь им не придется считать каждую копейку от зарплаты до зарплаты. Наконец-то они заживут не хуже других людей! Да что там! Лучше их! Прежде всего они приобретут…пожалуй, даже в день их свадьбы Инна не ликовала так, как сейчас, увлеченно перечисляя их будущие покупки…

Зато самому Николаю было не до радости. Как ни странно, именно сейчас, когда его уже приняли в «Белле Вида», он вдруг усомнился в том, стоит ли ему уходить туда. Ведь работа участкового врача была ему хорошо знакома. Однако Ивакин совершенно не представлял себе, что его заставят делать в фирме. Кто такой «монитор», на должность которого он принят? Чем он занимается? Ходит по поликлиникам и рекламирует лекарственные препараты? Или его работа состоит в чем-то другом? А что, если он не справится и будет уволен? Куда тогда он пойдет? И на что они станут жить? Так не лучше ли, по поговорке, не ловить журавля в небе, а быть довольным синицей в руках? В конце концов, всех денег не заработать, да и не в них состоит счастье… Ивакин уже собирался сказать жене, что передумал менять работу. Но в этот миг ему представилось, какую семейную бурю вызовут его слова. И он смолчал. Будь что будет. В конце концов, отступать уже поздно.

…Так человек, стоящий на краю пропасти, с ужасом смотрит на бурный поток, мчащийся внизу по острым камням. И все-таки делает шаг в бездну.

***

Первый рабочий день новоиспеченного сотрудника «Белле Вида» напоминал первый учебный день первоклассника: шествие в школу с букетом цветов «под звуки нестареющего вальса», праздничная линейка, напутственные речи директора и учителей, поздравления от старшеклассников, знакомство с однокашниками, уроки, напоминающие не учебу, а игру, а по возвращении домой – чаепитие с задушевными разговорами и поеданием купленного мамой увесистого торта с кремовыми розочками, самый большой кусок которого, разумеется, доставался ему… Правда, путь Ивакина на новую работу оказался куда более долгим, чем в свое время дорога в школу: фирма находилась в часе ходьбы от его дома. И шел он туда не под бравурный школьный вальс, а под колокольный звон: в этом районе Москвы было на удивление много церквей и церквушек, с которых в утренний час по округе раздавалось призывное, веселое, задорное «бом-бом-тили-бом-тили-тили-тили-бом». Казалось, колокола оживленно переговаривались друг с другом, словно люди, встретившиеся на пороге храма после недельной разлуки… Надо сказать, что Ивакина, как человека, хотя и крещеного в незапамятном детстве по настоянию набожной бабушки, но при этом совершенно неверующего, очень раздражал этот звон, который каждую субботу и воскресенье поднимал его с постели куда раньше, чем бы это ему хотелось. Однако сейчас (пожалуй, впервые в жизни) он порадовал Николая: ведь так приятно и почетно идти на работу под звон колоколов!

Что до пресловутой торжественной школьной линейки, начинающей новый учебный год, то вместо нее Николая ожидала получасовая беседа в кабинете начальника представительства фирмы. Суть ее сводилась к тому, сколь великой чести удостоен Ивакин, будучи принят в «Белле Вида». Ведь эта компания более полувека занимает одно из лидирующих мест в мировой фармации и имеет свои представительства во всех крупных европейских странах. А ее продукция отличается высоким качеством и эффективностью, так что на рынке лекарственных препаратов спрос на нее неуклонно растет… Николай слушал эти речи, украдкой косясь в окно, за которым виднелись многоэтажки Москва-Сити и безоблачное голубое небо. И все больше ощущал себя человеком, поднявшимся на некую жизненную высоту. Еще бы! Ведь теперь он не просто участковый врач, а сотрудник крупной и авторитетной фирмы мирового значения. А это так лестно – сознавать себя частью чего-то великого и вселенского. Все-таки он поступил мудро, решившись перейти из своей поликлиники в «Белле Вида». И в итоге наконец-то очутился на коне. Что ж, не зря говорится – кто смел, тот и на коня сел!

-В нашей компании имеются свои ценности, которые должны лежать в основе поведения каждого ее сотрудника. – донесся до него бархатный баритон директора. – Это скромность, исполнительность и целеустремленность. И тот, кто неуклонно следует им в своей жизни и деятельности, может рассчитывать на служебный рост…

Теперь Ивакин готов был хохотать над своими прежними страхами. В самом деле, чего бояться, если взаимоотношения между сотрудниками этой фирмы основаны на столь высоких моральных принципах? Наверняка начальство заметит и оценит его скромность и исполнительность. Равно, как и усердие в работе. А уж он будет стараться изо всех сил, чтобы не только удержаться в фирме, но и постараться сделать в ней карьеру. Ведь не воспользоваться подобным шансом - просто безумие!

…По окончании беседы директор лично провел нового сотрудника по всем офисам, что несказанно умилило Николая. Какое внимание! Какая честь! Разве так поступал главный врач их поликлиники? Да для него врачи всегда были быдлом, рабочей скотинкой…а тут! Вот что значит Запад! Там уважительное отношение к личности всегда ставилось во главу угла! Не то, что у нас…

Однако размышления Ивакина на тему превосходства цивилизованного Запада над варварским Востоком были прерваны словами директора, произнесенными на пороге очередного офиса:

-Позвольте представить вам нашего нового сотрудника. Он будет работать вместе с вами. Познакомьтесь со своими коллегами, уважаемый Николай Иванович. Желаю Вам успешной работы.

Ивакин поднял глаза и увидел перед собой восемь столов, на каждом из которых стоял компьютер. За ними сидело четверо мужчин и трое женщин. Одно из мест пустовало.

Услышав голос босса, головы сидящих за компьютерами синхронно повернулись к двери. Однако уже в следующий миг все семеро вновь углубились в работу. Николай прошел к своему столу и уселся за него, ожидая, когда кто-нибудь объяснит ему, что именно он должен делать. Увы, вокруг царило молчание. Коллеги Ивакина сидели, уставившись в экраны своих компьютеров. И никто из них не обращал внимания на новичка, как ученики выпускного класса - на первоклашку, случайно затесавшегося в их «взрослую» компанию.

Некоторое время Ивакин пребывал в полной растерянности. Потом принялся осматриваться. Надо сказать, что его новое рабочее место разительно отличалось от того кабинета в поликлинике, где он уже седьмой год вел прием. Там стены были выкрашены в унылый серый цвет, линолеум на полу протерся до дыр, а с серого от пыли потолка прямо на больных сыпался песок. После такого убожества офис «Белле Вида» смотрелся поистине роскошно! Светло-зеленые стены, потолок ослепительной белизны, пластиковые пакеты в окнах, пушистый ковролин песочного цвета под ногами, сплошная стеклянная стена, отделяющая офис от коридора! Сколько света, сколько удобства! Даже в кабинете главного врача их поликлиники не было так уютно и красиво! Нет, он поступил правильно, сменив место работы! Хотя в чем все-таки состоит его работа? Ивакин кашлянул, пытаясь обратить на себя внимание кого-нибудь из коллег. Однако лишь один из семерых: сутулый рыжеволосый мужчина, на вид около пятидесяти лет, внял его отчаянному зову.

-Да включите Вы его, что ли! – раздраженно буркнул он, оборачиваясь к опешившему от подобной беспардонности Николаю.

Его слова возымели поистине волшебное действие. Обитатели офиса, словно по команде, оторвались от экранов и с любопытством уставились на Николая.

-Ну, давайте знакомиться. – произнесла худощавая девушка-брюнетка, сидевшая в углу. – Галя.

Степан Зеленцов. – подал голос рыжеволосый сосед Ивакина, протягивая ему руку. - Можете просто по имени или по фамилии. Как Вам удобнее.

-Николай. – отозвался Ивакин, пожимая волосатую короткопалую руку Зеленцова.

-Егор. – откликнулся худощавый близорукий юноша лет двадцати, церемонно наклоняя голову.

-Макс… Юленька… Игорь… - по очереди представлялись остальные.

-Нельзя ли потише? – послышался из дальнего угла пискливый девичий голосок. – Работать мешаете!

-Да ладно тебе, Викуся! – ухмыльнулся долговязый кудрявый парень, отрекомендовавшийся Максом. – Работа, она, знаешь кого любит?

-Сам такой! – огрызнулась Викуся. - Я бы на месте директора тебя давно выгнала!

-Разрешите познакомится. – попытался разрядить ситуацию Ивакин, подходя к столу Викуси. – Николай.

-Виктория Олеговна. – усердная труженица наконец-то соизволила оторваться от компьютера. Надо сказать, что она была довольно симпатичной особой, если бы не выражение недовольства, словно застывшее на ее круглом личике. - Виктория Олеговна Лукина.

-А не выпить ли нам чайку? – предложил Зеленцов. – Как-никак, повод есть. Нашего полку прибыло!

-И то верно! – откликнулся Макс. – А то от работы и кони дохнут! Айда на кухню!

Шестеро, словно по команде, поднялись с мест. И лишь Викуся продолжала сидеть за своим компьютером, с удвоенным усердием стуча по клавишам и орудуя мышкой.

-Ты что, не слышишь? – недовольно вопросил ее Макс. – Мы идем чай пить. А ты, значит, от коллектива отрываешься?

-В отличие от вас, я работаю. – парировала Викуся. – Ладно! Так и быть – выпью чашечку. Но только одну, не больше. Мне работать надо.

-Ну-ну. – ехидно хмыкнул Макс, пропуская ревностную труженицу вперед и корча ей вслед до смешного хмурую рожу. Впрочем, выражение Викусиного лица было именно таким…

…Никогда прежде Ивакин не пил чай так долго. На работе ему едва удавалось перекусить: больные ежеминутно заглядывали в кабинет, бурно выражая свое недовольство тем, что им приходится вот уже пять минут ждать приема, и грозились пожаловаться начмеду⁷, если их и дальше будут томить за дверями. Зато чаепитие в «Белле Вида» продолжалось не менее полутора часов. Правда, кроме чая и кофе, на кухне имелись лишь крекеры и чипсы, от которых подозрительно попахивало прогорклым маслом. Однако сослуживцы Ивакина, за исключением разве что степенного Зеленцова и серьезной Гали, не обращали внимание на подобные пустяки и смачно хрустели чипсами и печеньем, перемежая процесс их поедания оживленным обсуждением погоды, последних покупок и происшествий, прежде всего – очередного скандального развода модной певицы Инанны Балуевой⁸, сменившей за свою четвертьвековую эстрадную карьеру уже пятерых мужей… Честно говоря, Ивакина все больше начинало мутить от этой пошлой болтовни. Неужели эти, с виду вполне интеллигентные люди, не могут найти других тем для разговоров? В конце концов, обсудить какую-нибудь новую книгу или фильм? Что им до того, как будут при разводе делить свое имущество мадам Инанна и ее бывший муж? И сколько всякого барахла у них имеется. Однако именно эта тема сильнее всего задевала Викусю, давно уже забывшую о своем обещании выпить одну-единственную чашечку чая:

-Ей хорошо! – сетовала она, отправляя в рот очередную пригоршню хрустящих чипсов и громко прихлебывая чай. – Прыгает по сцене да рот разевает – а деньги какие гребет! Вон недавно показывали, какой у нее дом…это же сказка, а не дом! Везде ковры, зеркала вот такущие, стены антилопьей кожей обиты. С позолотой – представляете себе! А ванная – это ж целый бассейн, мраморный! Вот живет! И за что ей такое счастье? Ведь ни кожи, ни рожи, ни голоса, а мужики к ней так и липнут! Первый – режиссер, второй – бизнесмен, третий…

-Это уж, точно, везет некоторым! – подтвердил Макс. – Вот хотя бы наших менеджеров взять. Интересно, почему у них машины - черного цвета, а у нас, у мониторов – серые? Мы что – люди второго сорта? И вообще, надоело на «Фордах» ездить! Вечно ломаются! Уйду-ка я лучше в «Сильвер стар». Там мониторы на бордовых «Пежо» ездят. Вот это да! Круто!

-И зарплата там куда больше! – встрял Игорь, опустошив блюдце с крекерами.

-На целых шесть тысяч! – подтвердила Юленька, наливая себе третью чашку чаю.

-Хотите анекдот расскажу? – вдруг подал голос Зеленцов, который все это время угрюмо отмалчивался, глядя в окно. – Жила-была в джунглях одна мартышка. И надоело ей есть бананы, как всем остальным мартышкам, захотелось чего-нибудь покруче да повкуснее. Вот раз смотрит она: лежит под деревом большая тыква, а в ней – узенькая дырочка проделана. Сунула мартышка туда лапу, а внутри полно риса! Прямо как по заказу! С доставкой в джунгли! Обрадовалась мартышка: вот ужо наемся до отвала! Зачерпнула полную горсть риса, а вытащить не может: слишком уж дырка узкая: не пролазит кулачок, и все тут! Ей бы бросить тыкву – так ведь жалко: рис-то тогда другим достанется! Уж она и так, и этак вокруг тыквы прыгала, все пыталась рис достать, пока не допрыгалась. Пришел охотник, поймал ее и посадил в клетку. Вот так и попала мартышка из джунглей – в зверинец. Понятно?

-И чего? – недоуменно вопросил Макс, уставившись на Зеленцова.

- А смысл-то тут какой? – в один голос вторили ему Юля и Игорь.

-А такой, что тыква с рисом была ловушкой. – невозмутимо ответил рассказчик. – Так в Индии охотятся на обезьян.

Викуся презрительно скривила губы:

-Глупый анекдот.

-Ну, это кому как покажется. – ответил Зеленцов, ставя на стол пустую чашку и в упор глядя на Ивакина. - Знай обезьяна о том, что дармовой рис бывает только приманкой, может, и пробегала бы век на свободе, а не угодила в зверинец. Эх, правду говорят - многого захочешь – последнее потеряешь! Хотя кто об этом думает? Красиво жить не запретишь…

А тот терялся в догадках, с какой стати Зеленцову вздумалось рассказывать столь странный анекдот про обезьянью охоту? Ведь он не имел никакого отношения к разговорам про марки автомобилей и амурные похождения певицы Инанны. И почему при этом Зеленцов так странно смотрел на него, словно хотел о чем-то предупредить? Тогда о чем именно?

***

Впрочем, Ивакину не долго пришлось ломать голову над этим вопросом. Ибо по возвращении в офис его ожидала новая загадка.

Удивительно, как он сразу не заметил этот портрет. Вернее, большую цветную фотографию в рамке. Возможно, это произошло потому, что она висела как раз над входом в офис. С нее на новоиспеченного сотрудника «Белле Вида» взирал благообразный, безукоризненно одетый субъект. Определить его возраст не представлялось возможным: не то зрелый муж, не то моложавый старик. Но каким благостным было его лицо! Какой ласковой, поистине отеческой, казалась его улыбка! А глаза… Они лучились столь безграничной нежностью, что Ивакин даже немного опешил – человек с фотографии казался воплощением доброты, в которую он, по мере увеличения своего врачебного стажа, верил все меньше и меньше…

-Простите, а это кто? – спросил Ивакин проходившую мимо Викусю.

-О-он. – благоговейно прошептала та, возводя глаза к портрету.

-Кто-кто? – переспросил сбитый с толку Николай.

-Вы что, тупой, что ли? – раздраженно пискнула Викуся. – Это же о-он!

За спиной Ивакина послышались смешки. Он резко обернулся, и успел заметить, как Макс, выпучив глаза и по-идиотски скривив рот, крутит пальцем у виска. Пожалуй, из этого насмешника получился бы неплохой клоун… И свидетельством тому были улыбки на лицах Егора, Игоря и Юленьки. Лишь одна Галя отчего-то смотрела на дурачащегося Макса не то с презрением, не то с жалостью. А потом низко склонилась над клавиатурой своего компьютера.

-Да это наш босс. – опять вмешался Зеленцов, отвернувшись от окна. – Самый главный. Там на сайте нашей компании есть его биография. Вот ознакомьтесь-ка с нею. Все ж время скоротаете.

Ивакин счел за лучшее последовать этому благоразумному совету, включил свой компьютер и углубился в чтение. Надо сказать, что биография главы компании весьма напоминала умилительную историю из рассказа не то Ярослава Гашека, не то Марка Твена о том, как некий бродяга, нашедший на свалке старую сапожную щетку, сумел, благодаря своей деловой сметке, возвыситься от уличного чистильщика обуви до миллионера. Вот и здесь повествовалось о том, как некий паренек из бедной многодетной семьи Фил Смит, исколесив весь свет и сменив множество профессий, в конце концов добился богатства, известности и поста главы известнейшей, пользующейся заслуженным признанием и авторитетом по всему миру компании «Белле Вида». Биография заканчивалась обращением господина Филиппа Смита к ее сотрудникам: «всего этого я добился своими силами. Потому что творцом своей судьбы является сам человек. И теперь, обращаясь к вам, я говорю: берите пример с меня. Будьте целеустремленны, как я. Не надейтесь ни на случай, ни на помощь свыше, ни на людей. Ваше будущее – в ваших собственных руках. Помните об этом».

Все это было весьма поучительно и патетично. Однако, странное дело: автор назидательной биографии господина Филиппа Смита отчего-то не удосужился указать, ни где именно родился пресловутый творец своей судьбы, ни когда произошло сие знаменательное событие, ни о том, представителем какой именно профессии он является, ни даже того, где он живет сейчас. Такая таинственность несколько насторожила Ивакина. В самом деле – что это: случайная оплошка биографа? Маловероятно… Или же господину Смиту, как говорится, есть, что скрывать?

Впрочем, Николай поспешил обуздать свое уже начинающее разыгрываться воображение. В конце концов, что ему до этого Филиппа Смита? Он ему не кум, не сват, не седьмая вода на киселе, а совершенно чужой человек. Ивакин работает в его фирме – и только. В конце концов, не все ли равно, на кого работать, если к тебе относятся по-человечески и в придачу хорошо платят? Даже если этот Филипп Смит и впрямь темная личность, он относится к своим сотрудникам куда лучше тех, кто мнит себя поборниками закона и справедливости. Опять-таки, возможно, он просто очень скромный человек. Не случайно же среди ценностей его фирмы первое место занимает скромность. Выходит, в «Белле Вида» скромность ценят превыше всего. Именно поэтому господин Фил Смит не стремится сообщать посторонним людям подробности своей биографии. И тем самым показывает своим сотрудникам пример подлинной скромности.

Тем не менее, Ивакина не покидало смутное чувство – несмотря на кажущееся благополучие этой фирмы, в ней все же что-то не так. Вот только что же?

Или ему только чудится эта скрытая опасность, как трусливому охотнику, забредшему в лесные дебри, за каждым деревом, за каждым кустом видится зловещий блеск звериных глаз…

Но тут…

***

-Обед! – возгласил Макс, крутанувшись на своем стуле, словно на карусели.

Ивакин недоуменно захлопал глазами и воззрился на него, а затем - на стенные часы. Ровно двенадцать. Насколько ему помнилось, они закончили пить чай около одиннадцати. То есть, примерно час тому назад. И вот теперь – очередная кормежка. Странная какая-то работа, на которой только и делают, что едят…

-Ученые доказали: при 8-часовом рабочем дне можно продуктивно трудиться только три часа! – пояснил Макс, оттолкнув ногой стул, который откатился к стене с жалобным скрипом, словно сетуя на то, что с ним обходятся столь неуважительно. – Как там мы учили: «сатур вентер нон стьюдет либентер»! То есть: сытое брюхо к ученью глухо! Ну, или к работе – все равно! А ну, айда с нами обедать!

…Когда семеро мониторов вошли в столовую, там еще только-только начали собираться сотрудники фирмы. Ивакин заметил, что они стараются держаться стайками и оживленно болтают меж собой… До него доносились обрывки их разговоров. Увы, похоже всех работников «Белле Вида» интересовало одно и то же: погода, обновки, происшествия и личная жизнь эстрадных звезд. Однако Ивакину совершенно не хотелось вновь слушать эту болтовню, перемежающуюся сетованиями на то, как хорошо, богато, красиво живут другие люди. В глубине обеденного зала он заметил маленький, никем не занятый столик, и направился к нему. Наконец-то он хоть немного сможет побыть один…

-К-куда? – испуганно зашипела Викуся, словно новичок едва не нарушил некое священное табу местного значения. – Туда нельзя! Там манагеры сидят! А наше место – вот оно!

-А там кто? – Николай обернулся к соседнему столику, за которым уже собралось порядочно народа.

-Там сусары. – презрительно процедила Викуся.

-Кто-о? – переспросил Ивакин, поскольку это слово, равно как и слово «манагер», было ему совершенно неведомо.

-Ну, это ассистенты. – ответствовала Викуся тоном многоопытной второклассницы, объясняющей глупому первоклашке, что на школьном языке «шуба» - это не верхняя одежда, а сигнал тревоги, означающий «сейчас в класс войдет учитель».

-Короче, секретаришки. Мелочь. – небрежно бросил Макс.

-А кто такой манагер? – поинтересовался Ивакин.

Это слово оказало поистине волшебное действие на суровую Викусю. Глаза ее восторженно блеснули, а тонкие губы растянулись в подобии улыбки. Однако ответить она так и не успела…

-Это менеджеры. – встрял в разговор Зеленцов. – Помните, в старину были чиновники разных рангов: титулярные советники, коллежские асессоры и прочие? Так и у нас - каждый сотрудник имеет свой ранг. Ассистенты, потом мы, мониторы, потом менеджеры. Над ними – начальники отделов, а над всеми нами – директор. Вот такая «табель о рангах» - невесело ухмыльнулся Зеленцов. «Он был титулярный советник, она – генеральская дочь…» - процитировал он слова старинного романса. Ну, и обедают все соответственно – каждый со своими. Ассистенты с ассистентами, мониторы с мониторами, и так далее. И у каждых столик – свой. «…Он думал в любви ей признаться, она прогнала его прочь…» И, между прочим, правильно сделала. Нечего титулярным советникам мечтать о генеральских дочерях… Особенно – честным.

«Тесто-тесто, знай свое место». – неладно вспомнилась Ивакину старинная поговорка. Выходит, в этой фирме существует строгая иерархичность, которой подчиняется каждый сотрудник. Иначе говоря: всякий знает свое место. И между каждой иерархической ступенью лежит непреодолимая пропасть. Вышестоящие дистанцируются от нижестоящих, а подчиненные – от начальства. Хотя…разве у них в поликлинике не творится то же самое? Да и не только у них – так принято везде. Врачи держатся отдельно, медсестры – отдельно, у санитарок – тоже своя компания. То же самое касается и начальства – смешно представить себе, что начмед, или, тем более, главный врач, сядет за один стол с медсестрами или даже с докторами. И нет ничего удивительного, если в «Белле Вида» поступают точно так же. Как говорится, это норма жизни. Так всегда, так у всех. Всяк сверчок знай свой шесток…

И все-таки Ивакин отчего-то не мог отделаться от навязчивой мысли: в «Белле Вида» все отнюдь не так благополучно, как это кажется на первый взгляд…

***

Вторая половина рабочего дня прошла точно так же, как и первая. Коллеги Ивакина сидели за своими компьютерами. Казалось, они были заняты работой. Лишь один Николай продолжал, как говорится, бить баклуши, пялясь то на экран, то на стену напротив, с которой на него с отеческой улыбкой взирал загадочный господин Смит, и все больше страдая от угрызений совести. В самом деле – какое доверие ему, Николаю Ивакину, оказало руководство «Белле Вида», приняв его к себе на работу! А он, вместо того, чтобы его оправдать, самым бессовестным образом валяет дурака в то время, когда все остальные мониторы работают до одури! Николай покосился на сидящего рядом Егора и от удивления чуть не свалился со стула: юноша и впрямь самозабвенно приник к экрану, где…разворачивалась какая-то весьма увлекательная компьютерная игра. Выходит, он отнюдь не единственный бездельник в этом офисе… Интересно, чем же заняты другие? Ивакин посмотрел через плечо сидящего перед ним Макса. И тут же брезгливо отвел глаза – после двух лет изучения анатомии в мединституте он не питал интереса к подобным картинкам. А сидевшая рядом Юленька, склонившись над столом с видом прилежной ученицы, втихомолку полировала свои ноготки. Так вот, чем на самом деле заняты труженики «Белле Вида»! Что ж, в таком случае его совесть чиста! Ивакин защелкал по клавишам, разыскивая сайт с историческими фильмами. И до следующего чаепития успел наполовину просмотреть «Орла девятого легиона», оставив вторую часть на конец рабочего дня.

Приключения Марка Аквилы и Эски⁹ уже близились к концу, когда сослуживцы Ивакина заметно оживились. Юленька с Викусей потянулись за сумочками. Вернее, за находящимися в них объемистыми косметичками. Егор с хрустом потянулся. Макс широко зевнул.

-Ну вот, поспа-али, теперь можно и поесть. – процитировал он афоризм старой жабы из мультфильма про Дюймовочку. – Что ж! Чайку на дорожку выпить не помешает.

На сей раз, с учетом приближающегося окончания рабочего дня, чаепитие длилось всего полчаса.

-Главное – уходить вовремя. – наставлял Ивакина Зеленцов. – И ни в коем случае не опаздывать на работу. После второго опоздания провинившегося сотрудника увольняют. Именно так произошло с Вашим предшественником. Его тоже взяли и уволили.

-А что с ним случилось? – поинтересовался Ивакин.

-Опоздал. – односложно ответил Зеленцов. Судя по всему, воспоминания об этой истории были для него весьма неприятны.

-Не надо было права качать! – пояснил Егор. – А этот идиот вздумал с начальством спорить, доказывать, что он прав. Нет бы вспомнить: пункт первый: начальник всегда прав. Пункт второй: если начальник не прав, читай пункт первый. Ежу понятно: правдой сыт не будешь! Сидел бы, да помалкивал…правдоискатель!

-«Его пример – другим наука». Пушкин. «Евгений Онегин». – криво улыбнулся Зеленцов и заговорщически подмигнул Ивакину.

Нет, этот человек невыносим! Сплошные намеки и загадки! Неужели нельзя выражаться попонятнее? Впрочем, какое ему дело до уволенного монитора? Выгнали, и ладно! Это, как говорится, его проблемы! Зато теперь на его месте сидит он, Николай Ивакин! И уж он-то ни за что не упустит своего шанса на красивую жизнь!

Но все же…отчего у него на душе так неспокойно?

***

-Ну, как работа? – спросила Инна вернувшегося домой Ивакина.

Николай уже хотел рассказать ей обо всем. О странной фирме, сотрудники которой вместо того, чтобы заниматься делом, день-деньской бездельничают, да еще и получают за это зарплату. Об ее таинственном владельце Филиппе Смите, неведомо откуда взявшемся и непонятно где живущем господине неизвестного возраста и профессии. А еще о своих опасениях – с этой фирмой что-то обстоит не так. И подтверждением этому является странное поведение Степана Зеленцова. Похоже, этот человек, рассказывая анекдот про обезьянью охоту, пытался о чем-то предупредить его. Но все-таки - о чем именно? И, если Ивакину что-то угрожает, то не лучше ли было бы ему продолжать работать в поликлинике? Ведь не зря же говорится: от добра - добра не ищут…

Возможно, если бы не недавняя размолвка с Инной, Ивакин рассказал бы ей всю правду. Однако в этот миг он с ужасом осознал, что, едва он это сделает, как их семейный мир (как он уже успел убедиться, весьма хрупкий) снова рухнет. Инна не поймет его опасений. И будет права. Потому что только идиот станет отказываться от работы, которая заключается в ничегонеделании, и вдобавок, оплачивается куда выше изнурительной поликлинической поденщины. Что до пресловутых намеков и загадок – Инна наверняка не придаст им никакого значения, объявив все мужнины страхи исключительно плодом его слишком пылкого воображения, разыгравшегося от чтения книг. Нет уж, лучше он соврет ей. Так будет спокойнее для нее. И, самое главное - для него.

-Так как работа? – переспросила Инна, которая никак не могла взять в толк, отчего Ивакин так медлит с ответом.

-Хорошо. Все хорошо, прекрасная маркиза. – Николай постарался, чтобы улыбка на его лице выглядела как можно более правдоподобной. – Все хорошо, все хорошо! – фальшиво запел он, усаживая к себе на колени льнущего к нему Сашку. И украдкой следя за выражением лица Инны. Кажется, она не догадалась, что впервые за шесть лет их совместной жизни он сказал ей неправду. Впрочем, что еще ему оставалось делать?

***

Той ночью Ивакину приснился кошмарный сон. Будто он блуждает по какому-то полутемному лесу, не понимая, как и ради чего забрел в эту чащу. Пока не оказывается на освещенной мертвенным лунным светом полянке, посреди которой виднеется огромная тыква. Нет, это скорее, сундук в форме тыквы. Вон и замочная скважина виднеется, причем такая большая, что туда можно вполне просунуть руку. На тыкве восседает большая ворона и с самым наглым видом косится на Ивакина.

-Пиастр-ры! – вдруг произносит она хриплым человеческим голосом.

Поначалу Николай не верит своим ушам. Однако ворона продолжает повторять, как попугай (и приснится же такая глупость! Причем тут попугай?) – «пиастры! Пиастры! Пиастры!» Тогда он из любопытства просовывает правую руку в замочную скважину и ощущает в ладони приятный холод тяжеленьких металлических кружочков. Выходит, тыква и впрямь набита деньгами. Что ж, сейчас он достанет их оттуда. И тогда для него настанет красивая жизнь…белле вида… Ивакин набирает полную горсть монет…и чувствует, что не может вытащить руку. Он поворачивает ее так и этак – напрасно: рука намертво застревает в замочной скважине. Но как же жалко расставаться с пиастрами! «Кр-рах! Кр-рах!» - вдруг истошно кричит ворона, словно испугавшись чего-то (или кого-то?) и, громко хлопая крыльями, исчезает во мраке. Ивакин изо всех сил упирается в тыкву ногами и свободной левой рукой. Неужели ему придется уйти отсюда ни с чем? Неужели он не сможет вытащить хоть одну монетку! И Ивакин вдруг в ужасе замирает: прямо над ним нависает зловещая черная тень… Вслед за тем чья-то безжалостная рука хватает его за шиворот…и спустя миг он оказывается в клетке, среди рычащих, воющих, шипящих, грызущихся друг с другом зверей. «Так в Индии охотятся на обезьян». – доносится до него голос Зеленцова. И тут сон обрывается.

Ивакин проснулся в холодном поту. Однако, стоило ему увидеть за окном бледно-розовую полоску занимающейся зари, как он уже готов был смеяться над своими ночными страхами. В самом деле, какой нелепый, глупый сон! Вот что значит подозревать подвох там, где его нет! Но даже если в «Белле Вида» и существуют некие «мадридские тайны» - что ему до них? Он просто станет отбывать положенные рабочие часы, получать зарплату и закрывать глаза на все остальное. Меньше знаешь – крепче спишь.

Увы, Ивакин не ожидал, какой сюрприз ожидает его на следующее утро!

***

Надо сказать, что поначалу ничто не предвещало беды. Николай не только не опоздал в «Белле Вида», но даже явился туда за двадцать минут до начала работы. И успешно прошел «оттикивание». Иначе говоря, зафиксировал свое появление на рабочем месте. Подобная процедура не так давно была введена и у них в поликлинике, после смены главного врача. Новый босс, бывший, как говорится, из молодых да ранних, во всеуслышание заявил, что намерен поднять качество обслуживания пациентов путем ужесточения дисциплины среди кадров. Отныне каждому сотруднику поликлиники вменили в обязанность отмечаться в специальном журнале, фиксируя время своего прихода на работу и ухода оттуда. Разумеется, «люди в белых халатах» глухо ворчали. А единичные смельчаки ехидничали по углам, вспоминая сказку о незадачливом вознице, который предпочитал нещадно бить свою заморенную клячонку за то, что ей не под силу сдвинуть с места доверху нагруженный воз, когда для этого требовалось всего-навсего кормить ее получше… И все-таки и те, и другие подчинялись приказу, помня, что плетью обуха не перешибешь, а потерять работу куда легче, чем снова найти ее…

Однако в «Белле Вида» «отметка» сотрудников проводилась на куда более высоком, можно сказать, европейском, уровне. Сначала – на входе в здание. Затем – вторично, на восьмом этаже, где располагалась большая часть офисов фирмы. Причем требовалось не просто ставить свою подпись в некоем журнале с прикрепленной к нему шариковой ручкой, а проходить через устройство, напоминающее те, что стоят в метро, предварительно приложив к желтому кругу ламинированную карточку-пропуск с фотографией и личным номером. Вчера Николай получил такую карточку, став, так сказать, сотрудником номер 65347.

Постепенно в офисе начали собираться коллеги Ивакина. Лишь Зеленцов отчего-то запаздывал. Однако остальные мониторы словно не замечали его отсутствия. Они дружно выпили чаю, обсудив при этом последние происшествия и новости из жизни артистов. На сей раз предметом разговоров была уже не Инанна Балуева, а не менее яркая и скандальная звезда эстрады Нинетта Юрловская, которую желтая пресса величала не иначе, как «красотка ню»… Потом Юленька извлекла из сумочки увесистую косметичку и начала наводить марафет с таким самозабвением, с каким великий Леонардо вряд ли накладывал мазки на лик своей «Джоконды». Макс увлеченно смотрел по компьютеру очередной боевик, Галя с Егором обменивались впечатлениями от фотографий на каком-то сайте. Что делали сидевшие за дальними столами Игорь с Викусей – оставалось тайной. Но Ивакин был уверен – они тоже гоняют лодыря. Хотя со стороны производят впечатление усердно работающих людей. Впрочем, как и все остальные мониторы, включая его самого.

Вот только куда делся Зеленцов? Может, с ним что-то случилось? Ивакин уже хотел спросить об этом кого-нибудь из мониторов, обернулся, и…

…И тут стеклянная дверь, ведущая в офис, стремительно распахнулась, и на пороге показалась черноволосая девушка в синем форменном платье. При виде ее Игорь резко вскочил со стула.

-Альфия? – только и успел вымолвить он. – Что случилось?

Девушка с плачем бросилась к Игорю.

-Они меня выгнали… Выгнали… - повторяла она сквозь слезы.

-Успокойся, Альфия. – Игорь усадил девушку на свое место, а сам присел на корточки рядом с ней. – Не плачь. Ведь я с тобой. И я никому не дам тебя в обиду.

Вместо ответа та разразилась рыданиями. Игорь гладил девушку по растрепанным черным волосам, и шептал ей на ухо что-то ласковое. Похоже, он был потрясен случившимся. Однако что же произошло? Кто эта девушка? Ивакин вгляделся – и увидел белую надпись на ее платье: «Белый Свет». Так называлась известная фирма, поставлявшая московским организациям уборщиков и уборщиц. Теперь он понял все. Эта девушка-таджичка, подобно многим своим соплеменницам, приехала в Россию на заработки. И, через фирму «Белый Свет» попала уборщицей в «Белле Вида». Но все-таки: за что ее выгнали?

Тем временем Игорь продолжал успокаивать девушку. Альфия уже начала было затихать. Как вдруг, видимо, в ответ на его вопрос, зарыдала горше прежнего:

-Они говорят: ты нескромная…таким тут не место…

-Что? – яростно взревел Игорь. – Да как они посмели сказать тебе такое? Они за это ответят!

-Не надо, Игорь, не надо… - Альфия схватила его за руки, словно пытаясь удержать. Но юноша вырвался и выскочил из офиса, громко хлопнув дверью. Девушка устремилась было ему вслед…и вдруг опустилась на пол и запричитала на своем языке. Ее плач надрывал сердце. Ивакин чувствовал, что сейчас он не выдержит и тоже заплачет – от жалости к ней.

-А ну пошла отсюда! – злобно рявкнула Викуся. Альфия резко смолкла, медленно поднялась с пола и, пошатываясь и тихонько всхлипывая, вышла из офиса.

-Зачем ты ее так, Вика? – негромко спросила Галя.

-Пусть знает свое место…черномазая. – прошипела Викуся. – Ее место там. - И она выразительно мотнула головой в сторону окна. – А здесь ей делать нечего.

Вскоре вернулся Игорь. Не говоря ни слова, он прошел к своему месту, пнув ногой пустой стул, на котором еще недавно сидела Альфия, и принялся собирать вещи.

-Что случилось, Игорь? – насторожилась Галя.

-Меня тоже выгнали. – мрачно произнес Игорь. – Вернее, я сам ухожу. Зато я им все сказал, что о них думаю. Наплевать мне на их деньги! Они больше не посмеют оскорблять мою жену.

-Неужели ты женился на этой… - Макс осекся, увидев, как глаза Игоря яростно полыхнули. – Прости, я хотел сказать: разве вы женаты?

-Да, мы с Альфией – муж и жена. – с вызовом ответил Игорь. – Позавчера мы расписались в ЗАГС-е. А что тут такого? Альфия - очень хорошая девушка. Между прочим, ее мама – бывшая учительница. А сама Альфия закончила школу на «отлично» и собиралась поступить в институт. Но тут у нее погиб отец, а мама с горя заболела и стала инвалидом. И теперь ей приходится работать, чтобы прокормить семью. Потому что она – самая старшая…

-Ну-ну, знаем мы эти сказочки про больную мамочку и голодных сироток. – ухмыльнулся Макс. – А ты, значит, им поверил? Право слово, не ожидал, что ты такой простак…

-Альфия не обманывает! – не сдавался Игорь. – Она честная девушка! Куда честнее некоторых… - он сверкнул глазами в сторону украдкой следившей за ним Викуси, которая поспешила спрятаться за экраном своего компьютера.

-Да, но это же не значит, что на ней непременно нужно было жениться. – не сдавался Макс. – Жили бы себе…просто так. И ничего бы не случилось.

-Дурак ты, вот ты кто! – с нескрываемым презрением произнес Игорь. – И все вы дураки! Привыкли только о себе да о своей выгоде думать! Да что там! Я тоже был дурак, пока Альфию не встретил. Вот тогда-то и понял, что счастье – вовсе не в деньгах и не в модных шмотках. Счастье – когда рядом с тобой тот, кого ты любишь. И кто тебя любит. Вот оно, настоящее счастье. А вся эта красивая жизнь – обман! Может, когда-нибудь и вы это поймете. А тебе (он повернулся к столу Викуси) я вот что скажу: за что ты борешься, на то и напорешься! Ладно! Счастливо оставаться! Прощайте!

Когда стеклянная дверь захлопнулась за Максом, в офисе некоторое время царило тягостное безмолвие. Первым его нарушила Викуся:

-Что это вы все молчите? Разве я не правильно сделала? И вообще, этот дурак мне сам проболтался. Правда, потом просил никому не рассказывать… А ведь знал о запрете… Фирму обмануть вздумал! Ее авторитет подрывать? И, по-вашему, я обязана была его покрывать? Так, что ли?

Ответом ей было молчание.

***

Утро следующего дня было ознаменовано двумя событиями. Прежде всего – объявился Зеленцов, который, как оказалось, летал в командировку в Магадан.

-Ничего интересного. – доверительно сообщил он коллегам за утренним чаепитием. - Кроме букинистического магазина. Купил там по дешевке первый том «детгизовского» издания Шекспира тридцать седьмого года издания. Сколько лет искал, а тут – приобрел почти что даром. Интересно, кому он принадлежал раньше?.. Кстати, а где Игорь? В командировку уехал?

-Уволили его. – равнодушно произнес Макс, похрустывая чипсами. – Надо ж было оказаться таким дураком. Представляешь, он женился на здешней уборщице, какой-то, то ли Зульфии, то ли Гюльфии. Вот их обоих и выгнали.

-И впрямь дурак. – мрачно подтвердил Зеленцов. – Что, на этой…как ее?.. Гюльчатай белый свет сошелся? И вообще, как там у Лермонтова: «не женися, молодец, слушайся меня…» Хотя мало ли дураков на свете? Сперва наломают дров, а потом от этого всю жизнь маются. «Впрочем, как вы да я»¹⁰…

С этими словами он покосился на Ивакина, и тот опять принялся терзаться раздумьями, действительно ли Зеленцов пытается предупредить его о чем-то, или это ему только кажется. Тем более, что он маялся бездельем уже второй день, и, похоже, начинал входить во вкус такой синекуры¹¹. Ведь, как остроумно заметил в свое время русский классик, «подлец-человек» привыкает ко всему…

Но тут стеклянная дверь их офиса открылась и кто-то из сотрудников фирмы (кто именно, Ивакин не понял, потому что еще плохо знал своих коллег), пригласил их на общее собрание сотрудников. Оно-то и стало вторым, и, пожалуй, главным событием этого дня. И, как оказалось, было посвящено вчерашнему происшествию.

-С прискорбием должен сообщить вам о досадном инциденте, имевшем место вчера. – возвестил директор собравшимся подчиненным. – Один из наших сотрудников допустил нескромный поступок в отношении нашей компании. И за это был уволен. Хочется надеяться, что впредь никто из вас не допустит подобных проступков…

-Ничего не понимаю. – донесся до Ивакина шепоток кого-то из сидевших сзади, в самом последнем ряду зала. – Что случилось-то?

-Да, поженились кто-то с кем-то. – раздался в ответ такой же глухой шепот. – Вот их обоих и уволили.

-Ну и дураки! – подтвердил первый из участников задушевной беседы. – Это же запрещено. Жили бы себе так…втихомолку. Мало ли из наших так делают? Вон Колян с Нинкой уже год живут, не расписываясь, и ничего! Хотя у директора нашего жена тут работает, и ничего. И сынок – начальник отдела… Интересно – почему это им можно всей семьей тут кормиться, а нам нельзя?

-Ну, ты и наивный! – откликнулся его собеседник. – Забыл, как в институте латынь учил? Ну так вспомни: «квод лицет йови, нон лицет бови»¹². Понял?

Ивакин сидел, потрясенный неожиданным открытием. Выходит, его подозрения были не напрасны. В этой фирме и впрямь творится что-то странное. В ней можно работать вполсилы, посвящая большую часть дня болтовне и бесконечным чаепитиям, и все-таки получать за это зарплату. Главное, со стороны производить впечатление усердного труженика. Однако в фирме имеются свои запреты, нарушение которых расценивается, как тягчайший проступок. Например, в ней не могут работать члены одной семьи. Правда, этот запрет касается не начальства, а лишь рядовых сотрудников «Белле Вида». Директору, как говорится, закон не писан… Что до его подчиненных, то для них остается единственный способ обойти этот запрет: вступать в так называемый «гражданский брак». Иначе говоря: скрывать свою связь. Но ведь это же нечестно! В этот миг Николай вспомнил: среди ценностей, которыми должен руководствоваться каждый сотрудник «Белле Вида», отсутствует слово «честность». И ему стало страшно. Ведь без честности скромность превращается в лицемерие, исполнительность – в подхалимаж, а целеустремленность – в самый беззастенчивый карьеризм. Таков удел всех «бесчестных» ценностей… Так что ему придется выбирать между «ценностями» «Белле Вида» и собственной совестью. Он не привык жить по лжи. Но, выходит, что красивая жизнь и чистая совесть – несовместимы. Так чем же пожертвует он, Николай Ивакин?

Впрочем, почему он непременно должен чем-то жертвовать? Это только в глупых книжках добродетельные герои отказываются от счастья, от богатства, от карьеры, от самой жизни ради каких-то надуманных моральных принципов. В свое время он имел глупость подражать им – и, как говорится, оставался на бобах. В то время как другие, менее щепетильные люди брали от жизни все, что хотели. Нет, недаром молвится: честностью сыт не будешь. Он не раз имел возможность убедиться в правоте этой поговорки… И вот теперь ему представилась возможность исправить свою ошибку и начать новую, красивую жизнь, белле вида. Так разве вправе он упустить такой счастливый шанс!

…Возможно, именно так рассуждала и обезьянка из индийских джунглей, засовывая лапу в тыкву, наполненную дармовым рисом. Не ведая, что тем самым обрекает себя на жизнь в клетке зверинца.

ЧАСТЬ ВТОРАЯ

ПРОЗРЕНИЕ

«Мир сулит злато, а дарует блато».

(Свт. Димитрий Ростовский)

Всю неделю Николай Ивакин без опозданий являлся в офис фирмы и неукоснительно отбывал положенное время, втихомолку смотря по компьютеру новые фильмы, почитывая книги в электронных версиях и «гоняя чаи» вместе со своими новыми коллегами. Правда, за эти дни он так и не смог подружиться ни с кем из них. Ибо шестеро мониторов, хотя и не сторонились его, но, тем не менее, и не стремились познакомиться с ним поближе. Никто не интересовался его личностью, и, в свою очередь, не рассказывал о себе, как это принято между людьми, решившими стать друзьями. А Ивакин не привык, как говорится, стучаться в запертые двери. Так что за неделю он узнал об обитателях офиса очень немногое. Да и то из слов, случайно оброненных ими или их коллегами. Впрочем, этого ему вполне хватило для того, чтобы составить представление о коллективе, в который он попал.

Все шестеро мониторов были коренными москвичами. Исключение представляла лишь Викуся, которая около двух лет назад переехала в столицу откуда-то из провинции. Об этом Ивакину проболтался Макс, чрезвычайно гордившийся тем, что он является москвичом в пятом поколении, и потому в открытую презиравший наводнившую столицу «лимиту» и «деревню», от которой не стало проходу коренным жителям первопрестольной. Хотя, возможно, ненависть Макса к Викусе объяснялась еще и другой причиной: девица на удивление быстро продвигалась по карьерной лестнице, за год став из сусара – монитором. Подобное возвышение являлось подлинным чудом – обычно сотрудников низшего ранга не перемещали на вышестоящие должности. Однако для безвестной и безродной провинциалки Викуси по каким-то причинам было сделано исключение, в то время, как Макс, коренной москвич, мало того – сын доцента МГУ с весьма известной в научных кругах фамилией, второй год безвылазно торчал в мониторах. Так что его ненависть к пронырливой девице была вполне объяснима – он просто завидовал ей.

Хотя, по большому счету, Макс не любил никого, кроме себя. И потому за глаза отзывался о всех своих коллегах с нескрываемыми высокомерием и презрением. Надо сказать, что гордыня и спесь этого юнца могли сравниться лишь с его леностью. Такими нередко бывают единственные сынки высокопоставленных родителей, искренне убежденные в том, что центром, или, если угодно, пупом вселенной являются они, драгоценные. И посему все жизненные блага прибудут к ним сами, «по щучьему велению». Правда, в отличие от сказочного Емели, Макс ожидал их, сидя не на печке, а за компьютером в офисе «Белле Вида». И недоумевая, отчего эти блага медлят в пути или ошибаются адресом, доставаясь не ему, а другим…

Егор, сверстник Макса, был самым обыкновенным парнем, недавно закончившим медицинский институт. В «Белле Вида» его привела мечта, которую он не мог осуществить, работая терапевтом в захудалой больнице на окраине Москвы. Ведь, как известно всем, «от трудов праведных не построишь палат каменных». Хотя мечты Егора были гораздо скромнее: не каменные палаты, а всего лишь собственная квартира, куда он переедет вместе со стариками-родителями. За свои двадцать лет юноша сполна вкусил всех прелестей обитания в двухкомнатной «хрущевке», где, помимо его отца и матери, обитали еще два его старших брата со своими женами и детьми. Со временем родственные отношения в столь многочисленном и, увы, недружном семействе, сменились банальным желанием любой ценой вытеснить из переполненной квартиры лишних жильцов, каковыми братья Егора считали его, а также своих родителей. Неудивительно, что юноша был готов на все, чтобы поскорее заработать сумму, достаточную для покупки квартиры. Именно из-за этого он и устроился в «Белле Вида».

Галя и Юленька были полной противоположностью друг другу. Одна – молчаливая и задумчивая, другая – до крайности общительная и жизнелюбивая. Именно это жизнелюбие и привело Юленьку в фирму. В самом деле, почему она должна гробиться на участковом приеме за жалкие пятнадцать тысяч? Разве она не достойна лучшего? Разве она хуже других? Но теперь она может позволить себе все, что пожелает. Остается только одно: выйти замуж. Правда, как назло, она не может найти себе подходящего парня. Ведь все мужчины сейчас думают лишь о себе да о собственной выгоде. А ей нужен совсем другой человек… Говоря это, Юленька отчего-то косилась в сторону Егора…а он старательно делал вид, что не замечает этого.

Что до Гали, то она не представляла для Ивакина никакого интереса. Некрасивая, замкнутая…такие обычно просиживают всю жизнь в старых девах. Гораздо больше его занимала личность Степана Зеленцова.

За неделю наблюдения за этим человеком Николай Ивакин успел убедиться, насколько широки его интересы и кругозор. Степан блестяще знал два языка – английский и немецкий, и был чрезвычайно сведущ не только в медицине, но также в истории и литературе. Такому интеллигенту и интеллектуалу вполне было место на кафедре какого-нибудь института. И, тем не менее, Степан Зеленцов работал всего-навсего монитором в «Белле Вида», наравне с Егором и Максом, которым он по возрасту вполне годился в отцы. Мало того: хотя стаж пребывания Зеленцова в фирме был куда большим, чем у его коллег, именно ему приходилось ездить в самые дальние командировки, например, в Магадан. И повышение по службе ему явно не светило… Ивакин смутно догадывался: по какой-то причине руководство компании не жалует Зеленцова. Может быть, потому, что он пьет? Не раз Ивакин замечал, что от Степана попахивало перегаром, и после выходных у него предательски подрагивали руки… Тем не менее, его все-таки не увольняли. Возможно, оттого, что он был на редкость безотказным и исполнительным работником. Отчего-то Николаю казалось, что в прошлом Зеленцова скрыта некая трагическая тайна. И именно она постепенно отравляет жизнь Степана, заставляя его искать забвения в вине…

Однако самым главным из всех наблюдений, сделанных Ивакиным за его первую рабочую неделю, было следующее: между обитателями офиса царит отнюдь не дружба, как это показалось ему поначалу, а неприязнь. Тайная, но все же иногда прорывающаяся наружу в случайно брошенных репликах, в заглазных разговорах.

Поначалу он не заметил этого. Ведь все мониторы вместе обедали, чаевничали и обсуждали новости и сплетни. Это тоже было странным – интересы этих умных, образованных людей ничем не разнились от интересов обывателей, часами просиживающих перед телеэкраном: скандальные подробности жизни больших и малых эстрадных звезд и обсуждение покупок и обновок. Исключением являлись лишь эрудированный Степан Зеленцов да молчаливая Галя… Не потому ли среди этих людей, работающих вместе и все-таки чуждых друг другу, они больше всего казались чужаками?

Ивакин не догадывался, что со временем ему тоже суждено оказаться подобным чужаком…

***

Первая рабочая неделя Николая Ивакина прошла на удивление легко и беззаботно. Новоиспеченный сотрудник «Белле Вида» был полностью предоставлен самому себе. Никто так и не объяснил ему, в чем заключается его работа, и не следил за ее выполнением. А когда человек не замечает над собой бдительного начальственного присмотра и не чувствует занесенной над ним карающей начальственной десницы, он начинает бездельничать, или, проще говоря, валять дурака. Вот и Николай Ивакин целых пять дней предавался этому приятному, хотя и совершенно бесполезному занятию. Не ведая, сколь грозные тучи собираются над его головой…

Гроза разразилась в понедельник, который, как известно всем, является «тяжелым днем». В офис пожаловал начальник отдела – высокий, грузный молодой человек с надменным выражением одутловатого лица и бесцеремонно объявил Ивакину, едва успевшему при его появлении выключить компьютер:

-Значит, так. Проверишь регуляторные документы всех центров. И завтра представишь мне отчет с результатами. Врубился?

-Что? – чуть не сорвалось с губ ошеломленного Ивакина. Потому что, пребывая в «Белле Вида» уже неделю, он до сих пор не знал (мало того – так и не озаботился узнать!), в чем же состоит его работа… Однако начальник уже выплыл из офиса, оставив Ивакина в полной неизвестности.

Николай огляделся. Его коллеги, как всегда при появлении начальства, усердно стучали по клавишам своих компьютеров. Наконец, Макс осторожно поднял голову и, перехватив растерянный взгляд Ивакина, ехидно пропел:

-С зада-аньицем…

-Слушай, Макс, а что я должен сделать? – вопросил Николай. – Ничего не понимаю… Может, объяснишь, а?

-Проверить документы всех центров. – повторил Макс слова начальника. – Сколько их там? То ли шестьдесят, как в прошлом году было, то ли уже семьдесят... Ну, и представить гаду результаты.

-Кому? – Ивакин решил, что ослышался. – Какому гаду?

-Обыкновенному. – ухмыльнулся Макс. – Георгию Андреевичу Данилову. Сокращенно: ГАД-у. Начальнику отдела. Между прочим, сыну нашего директора. Еще вопросы есть?

-Макс… - решился Ивакин. – А ты не смог бы мне помочь?

-С какой стати? – возмутился Макс. – Каждый сам за себя. Мне, вон, тоже к завтраму отчет сдавать. Твои проблемы – ты и решай. Как говорится - спасение утопающих – дело рук самих утопающих. Так что выплывай, как знаешь.

Произнеся эту сакраментальную фразу, он с телеграфной скоростью забарабанил по клавишам. Что до Ивакина, то ему стало ясно – сегодня он работает в «Белле Вида» последний день. Ведь, если он в срок не выполнит задания, его уволят. И что тогда? Опять прозябать в поликлинике? Но «попробовав сладкого, захочешь ли горького»? Николай тоскливо огляделся по сторонам. Может, попросить Зеленцова? Вроде бы, он – самый порядочный человек во всей этой компании. Так неужели даже Зеленцов откажется помочь ему?

-Слушай, Степан… - робко обратился он к Зеленцову. – Ты мне не поможешь?

-Позже. – отмахнулся тот. – Сперва мне свой отчет закончить надо. Останется время – помогу.

Воспрянувший было Ивакин снова упал духом. Сколько времени Зеленцов будет делать свой отчет? Наверняка, это займет немало времени… А через час - обед. После него, с учетом всевозможных чаепитий и перекусов, до конца рабочего дня останется всего три часа. Выходит, напрасно он рассчитывал на помощь Степана. Тот, вроде бы, и не отказал ему. И все-таки не помог. А он-то считал его участливым человеком… Что же тогда говорить об остальных шестерых мониторах?

И тут доселе молчавшая Галя вдруг резко поднялась с места и направилась к Ивакину:

-Что там у Вас? Давайте, помогу.

Следующие три часа (час до обеда и два часа после) они вместе с Галей готовили отчет. По ходу дела девушка объясняла Ивакину, как составляются подобные документы и как производится подсчет и оценка результатов исследований. Причем настолько доходчиво, что он с первого раза понял, если не почти все, то довольно многое. Потом к ним подошел Зеленцов. Однако вскоре, как видно, убедившись, что его помощь уже не нужна, вернулся на свое место.

Когда они с Галей закончили отчет, рабочий день был уже на исходе. И успокоившийся Ивакин отправился домой: он все-таки выдержал «боевое крещение»! Стало быть, увольнение ему не грозит. Жизнь продолжается! Что до Гали, то, когда Николай уходил из офиса, она все еще сидела за своим компьютером, судя по всему, доделывая собственный отчет. Уже на улице Ивакин вспомнил, что забыл поблагодарить девушку за помощь. Впрочем, это было неудивительно: уж слишком много треволнений принес ему сегодняшний день. Что ж, он сделает это завтра. Как говорится – лучше поздно, чем никогда.

Однако вот вопрос: с чего бы из всех мониторов лишь эта девица вдруг воспылала желанием помочь ему? Уж не оттого ли, что надумала приударить за ним? В самом деле, для такой дурнушки и тихони Ивакин – завидная пара. Вот она и надеется обратить на себя его внимание… Нет уж, впредь он станет держаться подальше от этой Гали. Он не такой дурак, чтобы клюнуть на ее уловки! Он куда умнее, чем ей кажется!

…Так глупец из известной сказки мнил себя самым умным человеком на свете…

***

Итак, отчет был сделан и сдан вовремя. Однако Ивакину не долго пришлось радоваться своей удаче и праздновать наступление среды, знаменующей окончание первой половины рабочей недели. Потому что именно в среду в офис с очередным распоряжением явился господин Данилов.

-Значит, так, чувак. – в своей обычной манере обратился он к Николаю. – Завтра катишь в Михайловск. В понедельник сдашь мне отчет. Усек?

Честно говоря, Ивакина несколько покоробило и неприкрытое хамство господина Данилова и его явное тяготение к блатному жаргону. Однако он смолчал, вовремя вспомнив народную мудрость: «шеф всегда прав». Хотя все-таки не смог удержаться от маленькой мести начальнику, мысленно обозвав его тем словечком, в которые складывались первые буквы его имени, отчества и фамилии… Впрочем, это не принесло Николаю особенной радости: ведь, какими бы обидными прозвищами он заглазно не называл ГАД-а, это все-таки не отменяло необходимости ехать в злосчастный Михайловск. Который, как подозревал Ивакин, окажется такой глухоманью, куда, по поговорке, Макар телят не гонял. Интересно, где же он находится?

Вернувшись домой, Ивакин первым делом извлек с книжной полки старый, сохранившийся еще со школьных времен, иллюстрированный географический атлас и принялся разыскивать в нем город Михайловск. Оказалось, что сей населенный пункт находится недалеко от Белого моря. А вот от Москвы – довольно далеко. Хотелось бы куда-нибудь поближе… Впрочем…это не Магадан, куда летает Зеленцов. Однако и не Рязань – «вотчина» Макса. И не Калуга, в которую посылают Юленьку. И уж, тем более, не Петербург, куда на следующей неделе собирается ехать Викуся. Интересно, с чем связано то, что одних мониторов посылают в отдаленные города, а других – в «не столь отдаленные места» от столицы? С давностью работы в фирме? С, так сказать, деловыми качествами? Или с чем-то другим?

-Пап, а белые медведи там живут? – прервал его размышления Сашка, увидев на карте рядом с надписью «Михайловск» изображение белого медведя.

-А как же! Конечно, живут. – отшутился Ивакин. Хотя вопрос сынишки заставил его призадуматься: а вдруг это и впрямь так? На Севере он не бывал отродясь и потому весьма смутно представлял себе «быт и нравы» града Михайловска. – Хочешь, привезу тебе медвежонка?

-Правда? – обрадовался Сашка. – Хочу! А где он станет жить? На балконе? Или в холодильнике? Ему же у нас будет жарко…

И они вдвоем принялись придумывать, куда поселят и чем станут кормить привезенного медвежонка. Как будут выводить его на прогулку…или ездить на нем, когда он вырастет и станет большим-пребольшим медведем. Потом они начали придумывать всевозможные приключения, главным участником которых был этот белый медведь. До тех пор, пока практичная Инна не прервала безудержный полет их фантазии.

-Нечего выдумывать. Нет там никаких белых медведей. Так что не учи ребенка всяким глупостям. Мечтами сыт не будешь! Многого ты добился, сидя в своей поликлинике? То-то же!

Сашка притих. Хотя Ивакин заметил: он с трудом удерживается, чтобы не разреветься. И пожалел сына. Пожалуй, если бы в этом Михайловске впрямь водились белые медведи, он привез бы Сашке медвежонка. Лишь бы только порадовать его… Глупости! Нет там никаких белых медведей. И глупо ему, взрослому человеку, подобно ребенку, тешиться несбыточными грезами. Инна права: мечтами сыт не будешь. И в той «красивой жизни», которую он для себя выбрал, им нет и не должно быть места. Там в чести иные ценности, несовместимые со словом «честность»…

***

…После шумной и многолюдной столицы Михайловск показался Ивакину едва ли не деревней. Впрочем, от одного из своих попутчиков по самолету, крайне словоохотливого пожилого человека с красным носом и такого же цвета физиономией, он узнал, что сей город называют столицей Севера. Будучи уроженцем Михайловска, собеседник Николая говорил об этом с нескрываемой гордостью. Тем более, что перед полетом он явно успел где-то «подзаправиться», а, проще говоря, хватить горячительного, что не могло не сказаться на пылкости его чувств к родному городу. Что до Ивакина, то он в душе смеялся над наивным и болтливым провинциалом, наглядно подтверждавшим поговорку: всяк кулик свое болото хвалит. Благо, пресловутая столица Севера как раз располагалась посреди лесов и болот, в чем Ивакин успел убедиться, обозревая унылый пейзаж «под крылом самолета». И под конец устав от его созерцания.

Тем не менее, гостиница «Поморская», где он поселился, оказалась вполне приличным местом. Мягкий ковролин песочного цвета под ногами, пара кресел, кровать, застеленная довольно чистым бельем, ванная, телевизор… Это приятно удивило Ивакина, который уже было настроился на житье в спартанских условиях, в какой-нибудь избушке с печью и с «удобствами на улице». Вымывшись и переодевшись, он уютно устроился в кресле, положив ноги на журнальный столик, и включил телевизор.

Там как раз передавали обзор местных новостей, который был скорее обзором местных происшествий. В центре города сошел со свай деревянный дом, не «дожив» всего пары месяцев до столетия со дня своей постройки… В отдаленной деревне сгорела школа вместе с пьяным сторожем… Разбился вертолет санитарной авиации, и все, кто был на его борту, погибли… Неудивительно, что Ивакин поспешил переключить программу в поисках чего-нибудь более позитивного. Однако, сколько он ни нажимал на кнопку переключателя, все было напрасно: очередная сводка происшествий, сериал про бандитов и сыщиков, душещипательная история про несчастную любовь замужней женщины к мужчине, женатому на другой… Одним словом, ничего хорошего. Николай уже собирался было выключить телевизор, как вдруг…

Как вдруг на экране появился благообразный священник средних лет, который рассказывал о тоталитарных сектах. Точнее, о признаках, по которым можно заподозрить, что внешне безобидная организация или группа людей на самом деле является сектой: искаженное представление о Боге, неприятие веры в Божию Матерь и святых, свои наставники и вероучительные книги, свои моральные правила и ценности, зачастую, идущие вразрез с общепринятыми, своя лексика, и так называемый «эзотерический разрыв». Иначе говоря, ложь, к которой прибегают сектанты при вербовке своих жертв. Ибо чаще всего в секты попадают обманутые люди, не догадывающиеся о том, что вера сектантов – это «вера, которая убивает».

Раздосадованный Ивакин выключил телевизор. Подобные передачи – не для него. Ведь он не верит в Бога. Конечно, вполне возможно, что все-таки существует нечто… Однако ему, Николаю Ивакину, до этого нет никакого дела. Так что, кому-кому, а ему уж точно не угрожает опасность угодить в какую-нибудь секту.

Ивакин не знал, что вскоре ему придется заподозрить обратное.

***

Все два следующих дня прошли в работе. При местной городской больнице функционировал центр по лечению рассеянного склероза. Не так давно была разработана методика, согласно которой основным препаратом, применявшимся для этой цели, стал беллкогнит. Данные по его применению заносились в специальную документацию, проверка которой и была возложена на Ивакина.

Согласно этим документам, беллкогнит действительно оказывал положительное воздействие на больных рассеянным склерозом, существенно и надолго замедляя прогрессирование этого заболевания. Мало того – он не имел никаких побочных действий. Правда, несколько пациентов, принимавших этот препарат, вскоре после перехода на него умерло от геморрагических инсультов¹³… Однако все они страдали гипертонической болезнью в поздних стадиях, а у одного из них при вскрытии и вовсе была выявлена аневризма одной из магистральных артерий головного мозга. Поэтому все эти летальные случаи никоим образом не были связаны с приемом беллкогнита… Вообще, судя по отчетам врачей, участвовавших в исследовании, рассеянный склероз в Михайловске лечили весьма успешно. Это весьма удивило Ивакина, еще не забывшего пациентов с рассеянным склерозом, приходивших к нему на прием… Тем более, что, будучи коренным жителем столицы, он с некоторым пренебрежением относился к провинциальной медицине… Однако документы и данные были налицо. А по ним выходило, что беллкогнит является едва ли не лучшим средством для лечения рассеянного склероза…

Неудивительно, что Ивакин возвратился в столицу в приподнятом настроении, гордый собственной причастностью к возможной грядущей победе над этим заболеванием, которое, несмотря на все успехи современной медицины, плохо поддавалась лечению. Пока на свете не появилась фирма «Белле Вида» и ее чудодейственный препарат – беллкогнит.

В пятницу вечером Ивакин уже возвращался назад, в Москву, радуясь наступающим выходным. А вместе с ним ехал симпатичный мохнатый белый медвежонок, повязанный синим шарфом с северным орнаментом и в такой же шапочке на голове. Этого попутчика Ивакин в полном смысле слова приобрел перед самым отъездом, зайдя в сувенирный магазинчик с загадочным названием «Порато баско»¹⁴. Он просто-напросто не смог устоять, увидев на одной из полок игрушечного белого медвежонка… Да, мечтами сыт не будешь. Но все-таки пусть Сашкина мечта о белом медвежонке хоть отчасти, да сбудется… Впрочем, не забыл он и Инну, купив ей искусно вырезанный из моржовой кости кулон в виде розы. Наверняка, он ей понравится. Хотя бы потому, что ни у кого на ее работе нет подобного украшения…

Ивакин не ошибся: Инна была в восторге от его подарка. Что до Сашки, то тот весь вечер проиграл с медвежонком. И, невзирая на глухие протесты матери, улегся спать в обнимку с ним. Давно уже у них в доме не было так радостно, как в тот вечер!

Но наутро в понедельник Николая ожидала весьма неприятная новость.

***

На первый взгляд, в офисе ничего не изменилось. Вот только коллеги Николая отчего-то выглядели подавленными. Галя даже не подняла головы при появлении Ивакина. А Юленька подозрительно часто шмыгала носом и то и дело вытирала глаза бумажным носовым платочком. Даже разбитной насмешник Макс не спешил отпустить какую-нибудь шуточку по поводу возвращения Ивакина из столицы Севера – в столицу России. А Егор и вовсе отсутствовал. Хотя, возможно, он просто укатил в командировку. Как это периодически приходится делать каждому монитору. Правда, насколько помнилось Ивакину, Егор собирался ехать в командировку на следующей неделе. Тогда куда же он подевался? Неужели заболел?

-А где Егор? - на всякий случай поинтересовался Николай у Зеленцова.

-Разбился Егор. – буркнул тот. – В четверг. Насмерть.

-Он сам во всем виноват. – пискнула из своего угла Викуся. – Не надо было правила движения нарушать! Так нам и на собрании в пятницу сказали: проявил неисполнительность, проигнорировав правила дорожного движения…

Юленька всхлипнула и достала из пакетика очередной бумажный платочек.

-Да как же он мог их не нарушить? – подал голос Зеленцов. – Если их соблюдать, то за такое короткое время до Тамбова просто-напросто не доехать! Так что не он виноват…

-Тогда кто же? – встрял Ивакин.

-А никто. – невпопад ответил Зеленцов. – Просто до Тамбова и обратно за рабочий день и впрямь не обернуться. А Егору сказали: ты должен ехать. Срочно. И вернуться в тот же день. После чего подготовить и сдать отчет. Теперь понятно? – с нескрываемым раздражением завершил он свой монолог.

-Угораздило же его разбиться! – встрял Макс. – Не раньше, не позже! Теперь его работу на нас взвалят! Своих проблем мало… Так теперь еще и чужие прибавились… Не было печали…

-Замолчи! – оборвала его сетования Галя. Все с изумлением уставились на нее. Никогда прежде замкнутая, сдержанная Галя не позволяла себе такой резкости. Тогда почему же на сей раз она дала волю эмоциям?

Из всего виденного и услышанного Ивакин понял только одно: Егора отправили в срочную командировку. Обязав вернуться в тот же день. Чтобы уложиться в положенный срок, он пренебрег правилами дорожного движения. И погиб. Что ж, он и впрямь сам виноват в случившемся. Но все-таки…

Что если бы его, Николая Ивакина, обязали выполнить какое-нибудь задание за столь короткий срок, что это оказалось бы возможным только с риском для жизни? Что если бы на месте Егора оказался он?

Отчего-то Ивакину вдруг вспомнились слова священника из случайно увиденной телепередачи: «вера сектантов – это вера, которая убивает».

Неужели «Белле Вида» это «фирма, которая убивает»? А вдруг…вдруг она тоже является сектой? Нет, вряд ли это и впрямь так. Ведь сектанты – не атеисты. А глава «Белле Вида», Филипп Смит, с его призывами надеяться не на помощь свыше, а исключительно на себя самого, скорее всего, неверующий человек. Однако между сектами и фирмой, где работает Ивакин, и впрямь немало общего. Свой язык, своя, весьма гибкая, мораль. Мало того: получается, что фирма имеет право вмешивается в личную жизнь своих рядовых сотрудников. И пример тому: история Игоря и Альфии. Их уволили только за то, что они поженились. А теперь еще и гибель Егора… Почему ему не дали возможности выполнить задание, не рискуя собой?

Так куда же он попал? В фармацевтическую фирму или все-таки в секту? Кто может ответить ему на этот вопрос?

***

Однако, в полном соответствии с поговоркой «утро вечера мудренее», уже назавтра Ивакин забыл о своих вчерашних сомнениях и страхах. Тем более, что жизнь в офисе явно входила в прежнюю колею. Да, пока еще его коллеги обсуждали покупки и новости эстрады без прежнего воодушевления. Но никто уже не вспоминал о погибшем Егоре. Только Юленька продолжала пошмыгивать носом.

-Ты что, простыла? – поинтересовался Макс. – Тогда держись от меня подальше. Я, знаешь ли, не хочу из-за тебя заболеть. Своих проблем по уши…

В ответ девушка расплакалась навзрыд.

-Это она из-за Егора. – елейно пропела Викуся. – Тебе ведь он нравился, правда, Юль? А он, между прочим, на тебя и смотреть не хотел. Ему Галька нравилась. Уж я-то знаю…

Галя резко встала и подошла к рыдающей Юленьке.

-Успокойся, успокойся. – приговаривала она, гладя ее по голове. – Не надо плакать… Бог забрал Егора к Себе. Мы будем за него молиться…

-Отстань ты со своим Богом! – отмахнулась Юленька. – Если хочешь, сама в Него верь! А я не верю! Вот вы говорите: Бог добрый, Бог добрый… Тогда зачем Он забрал Егора?

-Значит, так было надо. – ответила Галя. – Бог всегда делает так, как нам лучше. Хотя мы не всегда понимаем, что это правда. Приходится смиряться…

-Лучше бы Он забрал тебя! – вскинулась Юленька. – Ханжа! Лицемерка! Ну и шла бы в монастырь, если ты такая смиренная! Что же ты тут-то сидишь, а?

Галя изменилась в лице, губы ее шевельнулись. Казалось, еще миг, и девушка крикнет Юленьке в лицо что-то злое и обидное. А Викуся наблюдала за происходящим с нескрываемым интересом, явно предвкушая скандал. Но к ее немалому разочарованию, Галя молча уселась на свое место и до самого вечера не проговорила ни с кем ни слова. Впрочем, никто и не пытался заговорить с ней. Странное дело - после этой женской перепалки обитатели офиса отчего-то притихли, словно она непонятным образом имела отношение к ним. Или это опять-таки являлось лишь плодом воображения Николая Ивакина, потрясенного внезапной и нелепой смертью такого молодого и жизнерадостного парня, как Егор?

***

Галя уволилась через две недели. Ее уход стал неожиданностью для коллег: девушка не сказала им, что подала заявление на расчет. Поэтому Ивакин узнал об этом лишь в тот день, когда Галя, отбыв свой последний рабочий день в «Белле Вида», навсегда покинула офис, произнеся вместо «до свидания» - «прощайте». И обсуждать уход девушки пятеро мониторов стали лишь на другой день после этого события. Причем больше всех ее поступок отчего-то волновал Викусю:

-Вот дура-то! – негодовала она. – И чего ей тут не хватало? А, может… Юль, а Юль! Как ты думаешь, это она не из-за тебя ли, а? Вроде, вы тогда, неделю назад, хорошо поцапались… Слушай, а что ты тогда ей сказала? Вроде, что-то про монастырь… Интересно, она и впрямь в монашки подастся? Как ты думаешь?

Юленька шмыгнула носом и отвернулась к стене. Мрачный Зеленцов молча смотрел на экран своего компьютера. Ивакин тоже хранил молчание, чувствуя, что разговор принимает весьма неприятный оборот. И лишь Макс решился ответить на повисший в воздухе вопрос Викуси:

-Да ну ее! – недовольно буркнул он. – Ушла и ушла! Скатертью дорога! Меньше народа, больше кислорода. Интересно, кого теперь заставят вместо нее в командировки ездить? Эх, хоть бы они поскорее кого взяли, что ли! Надоело за других горбатиться!

Что до Ивакина, то он не мог взять в толк, зачем Гале понадобилось уходить из «Белле Вида». Неужели из-за ссоры с Юленькой? Несерьезно. Да и была ли эта ссора? Просто девушка, расстроенная гибелью любимого человека, не смогла сдержать своих эмоций. Такое бывает часто. И выходка Юленьки вполне объяснима и простительна. Стоило ли делать из этого трагедию? Хотя, к чему лукавить, женщины горазды раздувать из мухи слона, не раздумывая о возможных последствиях подобных метаморфоз:

«-Милая женушка, ты неправа.

-Что? Как ты сказал? Это я тебе вру? Да как ты смеешь меня оскорблять? Мама! Мама! Он говорит, что я ему изменяю!»

Конечно, это был всего лишь старый-престарый анекдот. Но все-таки сколько раз к Ивакину на прием являлись девушки, дамы и старушки, которые вовремя не смогли простить, изжить и забыть какую-то обиду. А та, укоренившись в их уме и сердце, разрушила их здоровье, счастье, саму жизнь, приучив видеть во всем только плохое и не замечать хорошего. В итоге эти несчастные годами обивали пороги кабинетов неврологов, психотерапевтов, а со временем – и психиатров, требуя помочь им и негодуя на то, что даже светила медицины не могут разобраться в их сложном, запущенном недуге. И не понимая, что их болезнь – из тех, в которых, по словам поэта, «должен сам помочь себе больной»¹⁵. Вернее, не желая этого понять. Ведь куда проще винить в собственных бедах кого угодно, кроме самого себя…

Тем не менее, опыт двухнедельного общения с Галей убеждал Ивакина: причина ее ухода из «Белле Вида» - отнюдь не обида на Юленьку, а что-то другое, куда более серьезное. Хотя ему почему-то казалось: Галино увольнение как-то связано с ее ссорой с Юленькой. Вот только в чем заключается эта связь?

***

Впрочем, на другой день Ивакин забыл о своих вчерашних раздумьях. В конце концов, что ему за дело до того, почему уволилась Галя? Как говорится, чужая душа – потемки. Макс прав – ему по горло хватит и собственных проблем… Вдобавок, с утра их всех обязали явиться на внеплановое собрание. Ивакин шел туда не без тайной надежды, что на нем он узнает причину увольнения Гали. Вернее, что-то, позволяющее догадаться, почему она ушла. Ведь он уже успел убедиться: руководство «Белле Вида» весьма чутко реагирует на каждое чрезвычайное происшествие, связанное с делами фирмы. Уволили Игоря и Альфию – созвали общее собрание. Разбился Егор – снова собрание. Причем в обеих случаях виновными объявили тех, кого, скорее, можно было назвать пострадавшими. Вменив им в вину нарушение ценностей фирмы. Хотя, если поразмыслить, и Игорь, и Егор поступили с точностью до наоборот. Разве не исполнительность заставила Егора нарушить правила дорожного движения, заплатив за это жизнью? И разве можно назвать нескромным поступок Игоря, женившегося на Альфии? Скорее, напротив. Похоже, фирма стремилась во что бы то ни стало всего обелить себя, как волк из известной басни, убеждавший суд, что он задрал ягненка исключительно с целью самообороны… Интересно, в чем же тогда обвинят Галю?

Однако Ивакин ошибся. На повестке дня оказалось совсем иное событие.

-С глубоким сожалением вынужден довести до вашего сведения, что в печать просочились сведения о смертельном случае, якобы связанном с употреблением нашего препарата беллкогнита. – в голосе директора слышались искренние скорбь и возмущение. – Однако эта информация является очередным вымыслом наших конкурентов. Многократные и многолетние исследования убедительно подтвердили: беллкогнит – практически безопасный препарат. Отмечалось лишь несколько случаев его индивидуальной непереносимости, примерно один случай на 100 тысяч населения. Пациентка из Новой Зеландии, причиной смерти которой от геморрагического инсульта якобы стал прием беллкогнита, страдала тяжелым хроническим заболеванием, требовавшим приема целого ряда лекарственных препаратов, одним из которых был беллкогнит. Мы сегодня же дадим вам схему ответов на типовые вопросы, которые вам могут быть заданы в связи с этим случаем. Если эти вопросы будут носить иной характер, вам следует посоветовать интересующимся лицам обращаться к руководству фирмы, то есть, к нам. Однако, если кто-то из ваших родственников и знакомых принимает беллкогнит, то смею заверить вас, что это – совершенно безопасный препарат, в связи с чем нет никаких оснований прекращать его употребление на основании заведомо ложных и совершенно беспочвенным слухов.

-Ишь ты, как распелся! – послышался за спиной Ивакина знакомый шепоток. – Прямо соловей!

-Да уж! Знает кошка, чье мясо съела! – раздалось в ответ. – Единственный случай! Как же! Знаем…

-А что, еще были? – полюбопытствовал собеседник.

-А ты как думаешь? – с нескрываемым ехидством вопросил первый голос.

-Да ну?

-А то!

Ивакин был вне себя от возмущения. Какая наглая клевета! Ведь во время командировки в Михайловск он получил неоспоримые данные об эффективности и безопасности беллкогнита. Правда, там тоже имелось несколько смертельных случаев… Причем тоже от геморрагических инсультов… Но ведь причины их были совершенно другими! Беллкогнит тут не при чем! Вдобавок, Ивакин хорошо помнил, какой радушный прием оказал ему совсем недавно директор «Белле Вида». Так неужели такой тактичный, обаятельный человек способен нагло лгать в лицо своим сотрудникам? Нет! Этого не может быть! Ивакин уже хотел было обернуться и заявить бессовестным шептунам, что исподтишка поливать грязью свою фирму-кормилицу является верхом бестактности. Однако в этот момент директор распустил собрание и заметно оживившиеся сотрудники, толкаясь в проходах между рядами стульев, наперегонки поспешили к выходу из зала. Напрасно Ивакин пытался вычислить среди них любителей задушевных бесед за чужими спинами. Ведь он, если и мог узнать их, то лишь по голосам…

И все-таки: отчего же уволилась Галя?

***

Следующая неделя, а также четыре последующие, к счастью, прошли без происшествий. За это время Ивакин окончательно освоился на новой работе. Так что уже начал немного разбираться в перипетиях личной жизни эстрадных артистов и прочих вещах, которыми столь живо интересовались его коллеги по «Белле Вида». Причем теперь эти разговоры уже не казались Ивакину пошлыми. Скорее, даже наоборот. В самом деле, разве плохо, что Инанна Балуева в очередной раз собирается замуж? Да, Лев Громов моложе ее на двадцать лет… Зато какая у них любовь! Говорят, что Громов чуть ли не со школьных лет любил Инанну! Ах, как это трогательно! А какой у него особняк в Подмосковье! Самое настоящее имение! Дворец! И везет же некоторым…непонятно за что. Ведь Викуся права: эта Инанна – полная бездарь, ни голоса, ни фигуры…то ли дело Алиса Дубровкина…хотя, в сущности, и та не лучше…все они одинаковы.

Вдобавок, Ивакину стали нравиться их бесконечные чаепития. Макс прав: если в течение рабочего дня можно продуктивно работать лишь три часа, то что еще остается делать, если не чаевничать? Чай пить – не дрова рубить. Вдобавок, где еще можно бесплатно наесться до отвала чипсов и печенья? Правда, такой едой сыт не будешь, не говоря уже о том, что от нее подозрительно попахивает прогорклым маслом, а спустя некоторое время начинает болеть живот… И все же Николай за обе щеки уплетал дармовую снедь, чтобы не отстать от других. Между прочим, он даже сделал интересное наблюдение: оказывается, масса тела того или иного из его коллег напрямую зависела от стажа их работы в фирме. Да и сам Ивакин за три недели пребывания в ней умудрился пополнеть на пять килограммов, что его нисколько не огорчало: сотрудник столь солидной компании, как «Белле Вида» просто должен иметь соответственно солидный хабитус¹⁶.

Места Егора и Гали все еще пустовали. А безутешная Юленька никак не могла расстаться со своим насморком. Девушка заметно осунулась и побледнела, превратившись в печальную тень прежней улыбчивой и жизнерадостной Юленьки. Она уже не участвовала в задушевных беседах за чаем, и, казалось, утратила интерес ко всему происходящему вокруг. Теперь уже не было сомнений - она действительно любила Егора. И потому так тяжело переживала его гибель. Ивакин заметил, что девушка украдкой принимает какие-то таблетки. И насторожился. Потому что Юленька пила их по нескольку раз на день, наверняка, сильно превышая положенную дозу. Неужели она не понимает, что делает? Ведь самое полезное лекарство при неправильном приеме может стать для больного ядом… Несколько дней Николай маялся в раздумьях: стоит ли ему поговорить с Юленькой по душам и попытаться чем-нибудь помочь ей? Ведь он все-таки врач, и потому не вправе безучастно смотреть на страдания девушки. Хотя, с другой стороны, стоит ли навязываться? Ведь Юленька не просит его о помощи. Что ж, таком случае, пусть справляется сама. Как там говорил Макс: спасение утопающих – дело рук самих утопающих. И все же ему было жаль тающую на глазах Юленьку.

Однако Ивакину не долго пришлось размышлять над тем, обязан он помочь ей или нет. Потому что вскоре девушка сама попросила его об этом.

Как-то раз, когда подошло время очередного чаепития, он засиделся на своем месте, желая непременно дочитать интересную статью, найденную им в интернете. И настолько погрузился в чтение, что не заметил, как к нему тихонько подошла Юленька.

-Простите. – нерешительно произнесла она. – Я хотела Вас попросить…

-М-да. – рассеянно отозвался Ивакин, дочитывая последний абзац, и поднял голову. Юленька отвернулась и шмыгнула носом.

-Простите. Вы не могли бы мне помочь? – пролепетала она, пряча в рукав скомканный платочек. – У Вас ведь есть знакомые врачи? Не могли бы Вы попросить их выписать мне одни таблетки?

-Какие таблетки? – насторожился Ивакин. Интересно, что за лекарство понадобилось девушке? Судя по ее состоянию, это наверняка один из транквилизаторов, которые выписывают на номерных бланках за множеством печатей... Иначе Юленька не стала бы изображать конспиратора и караулить момент, когда они с Ивакиным останутся наедине. Так что же ей нужно?

-Ну, я просто не совсем правильно выразилась. – Юленька потянула из рукава носовой платочек. – Мне нужен рецепт.

-На что? – теперь Ивакин не сомневался – Юленьке нужны отнюдь не поливитамины, а куда более серьезное средство. Как не сомневался и в том, что откажет ей. Благо, он может оправдаться тем, что уже не работает в поликлинике. Конечно, можно попросить кого-то из бывших коллег. Хотя стоит ли это делать? Неизвестно, что за лекарство понадобилось девушке. Наверняка, это все-таки какой-то сильный транквилизатор. Так стоит ли создавать лишние проблемы себе и другим, заставляя кого-то из бывших коллег выписать его для Юленьки?

-Видите ли… - начал было Ивакин. Однако девушка перебила его:

-Просто у меня в последнее время большие проблемы. Никак не могу сосредоточиться. Вот я подумала…может, Вы…

-Простите, Юленька. – произнес Ивакин, стараясь, чтобы его голос звучал как можно более участливо. – Боюсь, я не сумею Вам помочь. Видите ли…

В ответ та разрыдалась. И Николаю стало не по себе. Несмотря на известную долю профессиональной жестокости, приобретенной за годы работы в поликлинике, он все-таки не мог равнодушно наблюдать, как плачут женщины. Вот и на сей раз, стоило Юленьке заплакать, как Ивакин бросился утешать ее:

-Пожалуйста, Юля, успокойтесь! Не надо плакать!

Девушка взглянула на него с нескрываемой ненавистью:

-Эх, Вы! Я думала, хоть Вы не такой, как они. Да, видно, ошиблась. Все вы одинаковы. Кроме нее. Она-то была лучше вас!

И, не успел растерянный Ивакин закрыть разинутый от удивления рот, как Юленька выскочила из офиса, дробно стуча каблучками, оставив его думать и гадать: что бы могла означать загадочная фраза, брошенная девушкой? «Я думала, хоть Вы не такой…» Как видно, Юленька имела какие-то основания надеяться на помощь именно со стороны Ивакина. Потому что поначалу он чем-то отличался от своих коллег. А потом стал таким же, как они… В таком случае – в чем суть происшедшей с ним перемены? Этого Ивакин не мог понять. Однако без труда догадался: фраза «она-то была лучше вас» относилась к Гале. Но в чем же состояло ее превосходство над остальными мониторами? Тем, что она бескорыстно помогала тем, кто нуждался в помощи? Или тем, что не отвечала злом на зло? Но почему она так поступала? А может, это как-то связано с ее верой в Бога?

Чем больше Ивакин раздумывал над этим, тем сильнее он жалел, что упустил возможность поближе познакомится с Галей. Может быть, именно она смогла бы объяснить ему, чем является «Белле Вида». Фармацевтической фирмой или же маскирующейся под нее сектой? Почему этот вопрос все больше беспокоил Николая Ивакина. Особенно – после гибели Егора.

***

Наступило очередное воскресенье. День, которого каждый человек ждет как праздника. Потому что в выходной можно отоспаться, переделать кучу накопившихся за неделю домашних дел, пойти погулять, почитать книжку, отдохнуть душой в семейном кругу…одним словом, сполна насладиться целыми сутками свободы. Именно так и проводил свои выходные бывший врач-невролог, а ныне сотрудник фармацевтической фирмы Николай Ивакин. Однако это воскресенье обещало стать для всей его семьи двойным праздником. Не просто выходным, но еще и днем больших (да что там!) великих покупок. Ведь Николай отработал в «Белле Вида» уже месяц. И за несколько дней до заветного выходного получил свою первую «фирменную» зарплату. Ее сумма обрадовала Николая – еще никогда он не держал в руках таких денег. Неудивительно, что Ивакин чувствовал себя подлинным крезом. Проще говоря – всемогущим богачом. Ведь, как известно всем, золотой ключик открывает любые двери и исполняет любые желания и прихоти своего владельца. Инна тоже приободрилась – ее мечты об обновках и золотом колечке явно приближались к осуществлению. И она надеялась в понедельник продемонстрировать их перед коллегами, которые, по ее словам, непременно должны были лопнуть или умереть от зависти. Что до Сашки, то его радовала сама перспектива отправиться куда-нибудь с папой и мамой. Не часто он видел их такими радостными, как в тот воскресный день…

Поначалу Ивакин предложил Инне поехать за покупками в один из магазинов сети «Ашан». Ведь каких только бутиков там нет! И с обувью, и с одеждой, и со всевозможной парфюмерией, и с игрушками, и с ювелирными украшениями… Есть даже детская игровая площадка, куда можно отправить Сашку. А они тем временем отправятся присматривать себе обновки. Вдобавок, в «Ашане» можно закупить продуктов на неделю. Благо, выбор товаров там большой, а цены куда ниже, чем в магазинах. Поэтому многие москвичи по выходным ездят за продуктами в ближайший «Ашан». Почему бы и им не поступить так же?

Как ни странно, Инна встретила этот план в штыки:

-Ты что, сдурел? – заявила она Ивакину, опешившему от столь бурной реакции супруги на его, на первый взгляд, разумное предложение. – Чего там хорошего? Дешевка одна! Еще придумай на какой-нибудь рынок поехать… или лучше сразу же в секонд-хэнд… Хочешь – сам ходи оборванцем, если себя не уважаешь. А я не собираюсь! Надоело быть хуже всех! И зачем я только за тебя замуж вышла?!

Во избежание явно назревавшего скандала Ивакин пошел на попятную и предложил отправиться в ГУМ или в Охотный ряд. Эти слова возымели на Инну поистине магическое действие – она тут же успокоилась. Мало того – заметно повеселела. Разумеется, Ивакину была понятна радость Инны – прежде они могли позволить себе шоппинг лишь в дешевых магазинах, а то и вовсе – на рынке. А тут, шутка ли – ГУМ! Хотя, по правде сказать, Николай сильно сомневался в том, что вещи, продающиеся в дорогих магазинах, шьют не там же, где и базарный ширпотреб. Ведь, как в известном анекдоте, галстук в захудалом ларьке стоит копейки, в то время, как в дорогом магазине за него же приходится выкладывать тысячи… И все-таки худой мир лучше доброй ссоры. Пусть даже покупки в ГУМ-е обойдутся им дороже, чем в «Ашане» - от него не убудет. Зато Инна порадуется вволю. Уж гулять, так гулять! Да здравствует красивая жизнь!

Вдобавок, Ивакину хотелось, в некотором роде, взять реванш. Ведь именно в ГУМ-е произошла его судьбоносная встреча с бывшим коллегой Виктором Шишовым, ныне преуспевающим сотрудником фармацевтической фирмы. Тогда Ивакин еще был нищим поликлиническим врачом. Каким же богачом казался ему в ту пору господин Шишов! Но вот теперь сам Ивакин стал таким, как он!