`Сезам, откройся!`

ГЛАВА XVI. ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Представленная в воспоминаниях картина разведывательных операции не претендует на всеобщий охват деятельности внешней разведки в послевоенный период. Как заметил читатель, в ней почти полностью отсутствуют операции спецслужб в обширных африканском и азиатском регионах, за исключением операций «Лотос» и «Вализа». Нет и такого важного для разведок региона, как Средний и Ближний Восток. Кроме одного примера с «Прохиндеем», слабо представлена проводившаяся наиболее активно разведывательная деятельность в Европе, не считая тех операций, которые были связаны с США, Великобританией и НАТО. А ведь внешняя разведка очень активно работала во всех этих регионах. Что касается США и Великобритании, то в этой области в основном показаны те операции, которые получили ту или иную огласку, за исключением безагентурных операций ТФП внешней разведки.

В целом, приведенные операции внешней разведки — лишь малая толика имевших место и получивших огласку дел, они считаются только вершинкой огромного айсберга, большая часть которого остается погруженной в тайну. Это замечание имеет отношение и к оценке деятельности западных спецслужб, о полном объеме которой, естественно, судить по приведенным примерам невозможно. Но довольно правдоподобное представление получить можно как о внешней разведке, так и о западных спецслужбах.

Мне остается кратко рассмотреть, что же произошло в мире и у нас за последние полтора десятилетия. Ведь за 70 лет советской власти и моей жизни при ней во вселенной мало что претерпело изменения, наполняющие ее звезды и целые галактики ничем особо примечательным за этот период не успели порадовать астрономов. Но за то же время невероятно много событий совершилось в нашем земном бытии, произошли кардинальные изменения в наших взглядах на мир, на события в политической жизни и на положение в нашей стране.

Как выразился один журналист, «революция сверху» привела в 1988 году к смене «варианта развития нашего общества, а если тогда руль был лишь повернут, то в 1991 году он оказался довернут до упора».

В то время когда мне довелось решать описанные задачи ТФП, мир был иным, чем сейчас. Тогда казалось, и не только нам, в бывшем Советском Союзе, а и многим в западном обществе, что угроза грядущего столкновения двух систем: социалистической во главе с СССР и капиталистической, возглавляемой США, неизбежна.

Две системы накапливали силы, задирали друг друга при каждом удобном и неудобном случае, устраивали провокации, переходя порою к таким конфликтам, при которых оставалось сделать лишь один шаг, чтобы вспыхнула третья, несомненно, последняя мировая война, ибо она неминуемо перешла бы в ядерную, которая похоронила бы все человечество.

В мировой атмосфере было очень зябко, шла «холодная война», пламя которой то разгоралось до опасного предела превращения в «горячую», то временно затухало.

Оглядываясь назад, в прошедшие одно-два десятилетия, можно было бы только облегченно вздохнуть, что кошмар постоянного противостояния закончился.

Но так ли это на самом деле? Или это нам только кажется, когда мы бросаем беглый взгляд на то время. А если заглянуть в глубь тех процессов, что шли начиная с первых дней Великой победы над фашистской чумой?

Может быть, не все, далеко не все корни прошлой полувековой борьбы за выживание нашего народа устранены, остаются в почве и на Западе, и на Востоке, ожидая момента, чтобы, получив новый питательный заряд, снова дать губительные ростки, но уже в новом мире и в новом облике? Быть может, поднимающаяся волна национализма, безумного мусульманского фундаментализма суть проявление тех самых ростков?

Чтобы понять причины прежних событий, заострить нашу бдительность на явления настоящего и не пропустить в будущее угрозу безопасности человеческого общества, очевидно, следует внимательно и беспристрастно оценить наше недалекое прошлое.

Исходя из того что настоящее вырастает из прошлого, думаю, что прежде всего следует осознать уроки минувшей «холодной войны». В противостоянии двух мировых систем специальным службам отводилась важная роль, они развивались, росли их людские и технические ресурсы, обогащался стратегический и тактический арсенал.

Ядром всех событий второй половины двадцатого века была «холодная война», вокруг которой и развивались взаимоотношения как двух основных систем, так и ситуация в третьем, неприсоединившемся мире.

Кто же был инициатором «холодной войны»?

Западная пропаганда на всем протяжении послевоенного периода, вплоть до конца 80-х годов, утверждала, да и сейчас многие западные историки продолжают поддерживать тезис, что начало «холодной войне» положил Советский Союз якобы своими экспансионистскими планами и действиями. Посмотрим на беспристрастные факты.

К концу апреля 1945 года отношения СССР с США, в результате позиции нового президента Г. Трумэна, достигли критической напряженности. Об этом пишет американский историк Мартин Шервин в книге «Разрушенный мир». Трумэн на коне «атомной бомбы», только что успешно испытанной в США, взял курс на запугивание русских. В конце апреля состоялся обмен телеграммами между Трумэном и Сталиным по польскому вопросу. Трумэн грозил, что отказ Сталина признать позиции США и Великобритании по польскому вопросу подорвет их доверие к русскому народу. Ответ Сталина был решителен и предельно ясен: Советскому Союзу нужна дружеская, а не враждебная Польша, на что наша страна имеет право, к этому призывает и «кровь, пролитая на полях Польши».

Полагаю, что прав Буш, заявивший уже в 1989 году во время визита в Польшу, что именно в Польше началась «холодная война». Более того, как считал британский историк Бертран Рассел, «доктрина Трумэна» 1947 года и создание НАТО в 1949 году ускорили сталинизацию Восточной Европы. Удаление коммунистов из состава правительств Франции и Италии предшествовало появлению однопартийных систем в Восточной Европе.

Можно добавить к этому, что теоретическое обоснование «холодной войны» заложил Уинстон Черчилль своей речью в Фултоне в марте 1946 года.

Для меня, разведчика-профессионала, абсолютно достаточно для определения инициаторов «холодной войны» военных фактов. Сразу после окончания второй мировой войны, американцы стали готовить планы атомного нападения на Советский Союз. Меморандум Объединенного разведывательного комитета (ОРК) Объединенного комитета начальников штабов США был составлен 4 сентября 1945 года, то есть на следующий день после официального окончания войны. За ним следовали уточняющие документы. Во всех них намечались «пока только» 20 целей для атомных ударов на территории СССР. Ясно, что появление таких документов могло явиться результатом работы американских милитаристов, проводившейся еще в ходе войны, когда Красная Армия помогала американцам в войне против Японии. Понятно также, что такие замыслы вынашивались ими не без ведома президента Трумэна.

В 1946 году появился уже план «Пинчер», в 1947 — план «Бройлер». В 1948 году Генштаб США имел целых восемь разработок (планы «Граббер», «Эразер», «Даблстар», «Лафмин», «Фролик», «Интермеццо», «Флитвуд», «Сиззл»). 1949 год родил мрачные планы тотального ядерного уничтожения нашей родины — «Дропшот», «Оффтэкл». И каждый план, каждая новая разработка сценария внезапного нападения США на СССР увеличивали число целей, предназначавшихся к такому уничтожению.

Кто же после этого поверит в то, что американцы были не заинтересованы не только в «холодной войне», но и в превращении ее в «горячую», к грани которой мир не раз подходил вплотную: во время корейской войны в 50-е годы, берлинского кризиса конца 50-х — начала 60-х годов, карибского кризиса в 1962 году. Тогда в правительстве США серьезно обсуждалось и готовилось применение атомного оружия.

Сейчас можно с уверенностью утверждать: спасло мир от атомной катастрофы то, что Советский Союз смог, мобилизовав все силы, достичь с США ядерного паритета, создал реальную угрозу непременного сокрушительного возмездия в случае нанесения американцами ядерного удара.

Говоря об этом, я отнюдь не собираюсь утверждать, что советское руководство своей политикой и действиями не давало Западу поводов для подозрений в возможных враждебных замыслах против него. Далеко не всегда оправданной и адекватной была реакция СССР на провокационные действия западных союзников.

Более того, я убежден, что в 70-е — 80-е годы руководство СССР допустило грубый стратегический просчет, позволив Западу втянуть нашу страну в неоправданную гонку ядерных вооружений. Так же, как гитлеровская Германия, совершая нападение на СССР, не учла мощных внутренних ресурсов нашей страны и обрекла себя на поражение, так и мы, не считаясь с превосходящими экономическими возможностями Запада и США, в частности, переходя в области вооружения границу достаточности, слепо следовали за гонкой этой мощной державы. Вот только сейчас, когда многое из нерасчетливо накопленного вооружения приходится уничтожать, видна вся неразумность наличия многих тысяч ядерных зарядов, когда для соответствующего ответа было бы достаточно в десятки раз меньшее количество их.

Или, например, размещение ядерных ракет на Кубе без достаточного предварительного обеспечения этой акции в политическом плане, просто по инициативе Н. Хрущева, действовавшего, опираясь на вполне обоснованный принцип: в ответ на размещение американских ракетных баз вблизи границ СССР.

К чести Д. Кеннеди и самого Н. Хрущева, они нашли мирный вариант разрешения кризиса на компромиссной основе. И все же этот импульсивный шаг Хрущева, безусловно, опасный и в целом неоправданный, имел тот положительный эффект, что сдержал американских экстремистов от дальнейших попыток повторить авантюру с высадкой в Заливе свиней, оградив Кубу от угрозы открытой агрессии США. То, что такая возможность была реальной, показало наглое нападение американцев в 1983 году на суверенное государство — остров Гренаду — под вымышленными предлогами, выдвинутыми президентом Р. Рейганом и высмеянными самой американской прессой (Ньюсуик, 1983, 16 апреля).

Движимое недоверием к замыслам Сталина как в Европе, так и Азии, правительство Трумэна сделало главной целью своей политики всемерное противодействие всеми возможными средствами советской экспансии. Для своих спецслужб Трумэн поставил в качестве цели проведение тайных операций и психологической войны против Советского Союза и его союзников, активизацию сбора разведывательной информации об их позициях, действиях, планах и намерениях.

Более того, в условиях развернутой «холодной войны» правительство США предоставило в их распоряжение возможности использования своих военных сил, фактически сняв какие-либо ограничения в этом, а такие огромные ассигнования для осуществления тайных операций.

Приход в администрацию США нового президента Р. Рейгана в 1980 году обозначил новый резкий виток «холодной войны», после определенного смягчения международной напряженности. Теперь Рейган определил нас как «империю зла», а следовательно, с его «христианских» позиций в борьбе против зла можно было применять любые средства. Возобладала концепция «с позиции силы», в которую логически вписалась активизация разведывательной деятельности ЦРУ.

Для того чтобы яснее понять провокационную роль американцев в «холодной войне», достаточно напомнить, как на всем ее протяжении они периодически совершали агрессивные выпады против нашей страны.

Вот только один пример. 1 мая I960 года в один из самых значительных праздников нашего народа разведывательный самолет У-2 пересек советскую границу и вел разведку, пока не был сбит советской ракетой. Американские власти, не зная, что пилот Пауэрс остался жив и дает показания, в течение целой недели пытались отпираться, уверяя, что нарушение границы было не преднамеренным, а случайным. Потом, перед лицом неопровержимых доказательств, сначала 9 мая госсекретарь Гертер, затем 11 мая президент Эйзенхауэр и 15 мая вице-президент Никсон, признали факт шпионажа и причастность к нему правительства США. Так они пытались испортить наш праздник (Велихов Л. Дважды испорченный американцами Первомай и другие даты. Сегодня. 1994, 2 апреля). Таких примеров было много: это и попытка вторжения на Кубу, оккупация Доминиканской Республики, захват Гренады и так далее.

Для преодоления этой мрачной политики потребовалось появление нового мышления и новых руководителей в нашей стране. Выдвигая новые принципы межгосударственных отношений, в целом вызывавшие широкое одобрение как на Западе, так и у нашего народа, обещавшие замену бесперспективной «холодной войны» на разрядку международной напряженности, приостановление гонки вооружения и большую открытость в международных отношениях, руководство во главе с Горбачевым оказалось полностью беспомощным, бессильным, чтобы наметить и приступить к осуществлению реальной, минимально болезненной внутренней политики. Проявляло в ней шатания и неопределенность, приведшие к стихийному распаду Советского Союза и бедственному положению большинства трудящихся, сопровождавшемуся нерегулируемым переходом от полностью плановой сразу к рыночной экономике.

В новых условиях разрядки и ослабления глобальной напряженности, с исчезнованием угрозы со стороны бывшего социалистического содружества, которая использовалась Западом для оправдания гонки вооружений, ослабли позиции многих международных организаций, обеспечивавших безопасность. Распад Организации Варшавского Договора стал вызывать сомнение в целесообразности существования НАТО, по крайней мере, в его прежнем виде.

Но Запад и, в первую очередь, США никак не желают отказываться от такого удобного для их целей органа, считая, что этот блок должен заполнять вакуум в Восточной Европе в области безопасности (Одом У. Мировой порядок как категория американского мышления. За рубежом, 1993, 7 октября).

На деле же НАТО рассматривается американцами как инструмент ограничения влияния России в Европе, а также в СНГ.

Бывший директор внешней разведки Е. Примаков справедливо отмечал, что и сегодня на Западе есть силы, которые целенаправленно действуют, чтобы не допустить роста влияния России в странах СНГ. Эти силы способны помешать дальнейшему развитию процесса отхода человечества от прежнего ядерного противостояния, грозившего мировой катастрофой. Эти силы олицетворяют прежде всего правящие круги США, американский военно-промышленный комплекс, наиболее реакционные представители республиканской партии США. Для них насилие, как отмечал американский социолог Р. Миллз, «было и остается фундаментом американской политики».

В условиях, когда США остаются единственной сверхдержавой в мире, характерное для американцев, по словам известного политического деятеля У. Фулбрайта, «высокомерие силы» становится доминирующим фактором в мировой политике, когда отрицание права других народов идти своей дорогой, а не послушно следовать американскому образу жизни возводится в принцип государственной политики США.

В условиях новых международных отношений, когда закончилась «холодная война», исчезло острое противостояние двух враждовавших систем и «империя зла» превратилась в партнера США, а эта капиталистическая страна перестала быть нашим главным противником, произошли и другие кардинальные изменения в мире.

С распадом СССР и переходом бывших социалистических государств Восточной Европы на новые, демократические принципы общественного устройства и, естественно, сменой союзников, то есть превращением их позиций из антиамериканских в проамериканские, резко изменились и условия деятельности спецслужб. Это прежде всего касается российских, а также ряда служб вновь возникших независимых государствчленов СНГ, но не оставило без существенных перемен и западные службы, особенно в том, что касается их стратегических целей и, в меньшей мере, тактических средств и методов.

Распад Советского Союза создал благоприятные условия для деятельности иностранных специальных служб против Российской Федерации, а также ряда государств, возникших из бывшего СССР. Об этом свидетельствуют более десятка иностранных агентов, деятельность которых в 1994 году была пресечена ФСБ РФ, а также предотвращение вербовки вдвое большего числа российских граждан, вступавших в соприкосновение с иностранными разведками. Выявлено большое количество иностранцев, осуществлявших разведывательную деятельность в интересах своих стран.

Уже по данным за 1996 год ФСБ отмечала дальнейшую активизацию деятельности иностранных разведок на территории России. Так, в 1996 году Федеральная служба безопасности России разоблачила 27 кадровых сотрудников зарубежных спецслужб, выявила более 60 российских граждан, сотрудничавших с иностранными разведками. Десять из них были арестованы, в том числе сотрудник ФАПСИ, один сотрудник ГРУ и два бывших сотрудника этой разведслужбы (Московский комсомолец. 1997, 7 мая).

Что касается отношений между внешней разведкой и ЦРУ, то диалог между этими спецслужбами достиг большой интенсивности, внешне в вполне дружелюбном плане, если не считать одного странного случая, связанного с делом Эймса, Но это последнее можно считать нетипичным рецидивом прежней враждебности.

Переход бывших социалистических стран в лагерь западных держав вызвал бурное стремление очиститься от прошлого. Началась умело направляемая западными спецслужбами, в первую очередь, ЦРУ и БНД, «охота на ведьм» в лице бывших сотрудников органов безопасности этих государств и их агентов на Западе.

В этих государствах, а также в ряде бывших советских республик, то в одной, то в другой вспыхивали скандалы вокруг архивов КГБ и бывших местных спецслужб.

Особенно активно действуют в пропагандистском плане спецслужбы в Германии, пытаясь создать впечатление, что КГБ и внешняя разведка не только использовали спецслужбы ГДР в своих целях, но и сохранили для себя многих агентов бывшей разведки ГДР, внедренных этой разведслужбой на Западе. При этом активно используются архивные материалы, попавшие в руки спецслужб.

В этой связи невольно возникает вопрос, почему эти архивы, в том числе и об иностранной агентуре, были оставлены и не эвакуированы своевременно в Москву? Ведь если это было трудно, хотя и возможно, сделать в ГДР, то уж оставлять их в Прибалтике похоже на злонамеренное дело либо полную близорукость тогдашних наших руководителей.

Необоснованность подавляющего числа случаев преследований за прошлое сотрудничество со спецслужбами наиболее характерно была продемонстрирована на примере судебного преследования бывшего начальника разведки ГДР М. Вольфа, в результате окончившегося полным фиаско. Все это дело обернулось фарсом с беспомощной попыткой мести за успешную работу разведки ГДР против ФРГ и США. Ведь не случайно еще до начала преследования М. Вольфа в Германии к нему обратился представитель ЦРУ с заманчивым предложением сотрудничества и обещанием избавить его от любых обвинений.

Характерно, что посетившие его црувцы заявили, что в ЦРУ имеется — и немало — вопросов к нему, и главный из них: почему, по его мнению, в ЦРУ в последние годы произошло много неожиданных провалов ценной и проверенной агентуры? Неужели разведке ГДР удалось внедрить в Лэнгли своих «кротов»? Предложили подумать М. Вольфу над их предложением.

И он подумал, и ответ был один — нет. Как результат, начался длительный процесс (Войлуков В. Он слишком много знает. Правда. 1993, 9 июня).

Возникшая в конце 80-х — начале 90-х годов международная обстановка, когда с политического горизонта исчезла «холодная война» и противостояние двух сверхдержав сменилось партнерством нового государства — России — с оставшейся в одиночестве сверхдержавой — США, потребовала пересмотра многих устоявшихся концепций и привычных позиций. В том числе и для всех специальньк служб Запада и бывшего Востока.

То, что годилось в условиях воинственного противостояния, стало необходимо пересмотреть, отказаться от многих прежних канонов. Перестройка межгосударственных отношений потребовала свежих подходов к определению целей и задач спецслужб, и не только у нас, но и на Западе. Как ни парадоксально, но исчезновение главного врага вызвало на Западе известную растерянность, стремление сохранить старые позиции под покровом новых слов и определений. Это оказалось наиболее характерным для ЦРУ, разведывательной службы, воспитанной многими десятилетиями ненависти не только к коммунизму, но и ко всему советскому, к русскому народу и всему, что могло относиться к нашей стране, в отношении которой позволительны любые интриги и заговоры, грубое нарушение суверенитета, использование тайных операций, ведение лживой пропаганды, диверсии, саботаж.

В какой-то мере изменения во внутренней обстановке в ЦРУ нашли отражение в последовавших сменах руководства этой крупнейшей в мире разведки: Гейтс, затем Вулси, продержавшийся на посту директора до конца 1994 года, и теперь Дейч.

С общей переменой международного климата стали раздаваться все громче голоса о сокращении роли разведок, их отмирании, ненужности. Особенно много появилось выступлений о необходимости сокращения деятельности внешней разведки, стали раздаваться требования о прекращении русского шпионажа в США, Германии, Скандинавии и других странах.

При этом шумная критика внешней разведки прерывалась выступлениями против КГБ, преступная деятельность которого при Сталине преподносилась как якобы продолжавшаяся все последующее время, причем деятельность разведки идентифицировалась с КГБ.

В этих условиях выделение внешней разведки из КГБ, а также преобразование этого ведомства в ФСБ способствовали известной нейтрализации этой кампании, проходившей не без поддержки западных спецслужб и, в первую очередь, ЦРУ, СИС, БНД, заинтересованных в дискредитации внешней разведки и ее бывших союзных спецслужб, особенно разведки ГДР, наносившей им крайне болезненные поражения.

Интересно, что теперь стали вскрываться масштабы враждебной деятельности западных спецслужб против социалистических государств. Например, французская газета «Монд», сообщая о выводе из Берлина военного гарнизона, писала в июне 1993 года о том, что в этом городе находилось в общей сложности занятых в «шпионском деле» против ГДР и СССР около 450 французских специалистов военной контрразведки — Главного управления внешней безопасности (ГУВБ). В их распоряжении были новейшие электронные, технические и большие финансовые средства (Монд. 1993, июнь).

Итак, закончилась эпоха «холодной войны», не стало реальной угрозы ни Северной Америке, ни Европе. И почему-то в мире стали раздаваться голоса о какой-то растерянности, неуверенности в завтрашнем дне. Ее стало куда больше, чем в тот период, когда люди на Западе и Востоке жили в условиях взаимной ядерной угрозы.

Вот и бывший канцлер ФРГ Гельмут Шмидт считает, что «мы возвращаемся к мировому беспорядку, какой существовал до 1914 года» (За рубежом. 1995, № 36). Он считает, его мир распадается на экономические блоки: европейский, североамериканский во главе с США, весьма вероятный японский с государствами АСЕАН, в ближайшей перспективе китайский.

Говоря о России, он отмечает, что «хотя она и перестала быть советской империалистической державой, тем не менее остается мировой державой». При этом Шмидт определенно высказывается против расширения НАТО на Восток, считая, что выход этой организации на российские границы Россия вполне может счесть «как провокацию и угрозу» для своей безопасности.

Но есть еще одна тревожная особенность современного мира. Происходят жесткие изменения не только в политике, но и в бизнесе. Военная конфронтация уступила место экономической. В этой области идет самая ожесточенная борьба, и специальные службы вовлекаются в нее все больше и больше.

Оценивая создавшееся положение в мире вокруг моей родины — современной России, я невольно начинаю думать, что прав американский историк Р. Эпперсон, пришедший к выводу о геополитическом заговоре международной корпорации весьма ограниченного числа кланов (не более 50 семейств), целью которого является мировое господство. Он утверждает, что международные ростовщические кланы накидывают на народы «кредитные удавки» путем искусственного создания противоречий между странами — их должниками, стравливая их, добиваются подчинения своему финансовому диктату некоторых из них (Эпперсон Р. Невидимая рука: Введение во взгляд на историю как заговор. США, 1985).

Его доводы показались мне убедительными, так как автору «неприемлемы в качестве долговременной перспективы ни реальный капитализм в его евроамериканской модели, ни исторически реальное марксистское прошлое Востока, известное мировой истории по опыту России и других стран» (Монастырский М. Л. Россия и геополитика. Известия. 1996, 17 апреля).

В контексте этого серьезного исследования Эпперсона обращает на себя внимание ряд западных публикаций о выходе на передний план в глобальном масштабе новых властных структур, обладающих господством в нематериальной экономике (научные знания, высокие технологии, информатика, связь, реклама, финансы). Они теснят власть, владеющую вещественными богатствами (земля, природные ресурсы, машины) (За рубежом. 1995. № 36).

Так, И. Рамоне в серьезном французском журнале «Монд дипломатик» подвергает анализу положение в мировой экономике. Вот ряд его тезисов, подтверждающих, по моему мнению, выводы Эпперсона:

— современных завоевателей мирового господства характеризует почти тотальное отречение от политических мотивов;

— эти завоеватели, которые благодаря своим финансовым мощностям проводят стратегию господства в масштабе планеты, как раз и есть подлинные хозяева земли. Это они решают вопросы разделения мировых ресурсов, определяют цены и ставки, выбирают приоритеты и утверждают правила;

— эти хозяева земли никогда не были так малочисленны. В области информации и СМИ их всего несколько сот человек. Четвертая часть их сосредоточена в Европе, столько же в Азии, остальные — в Америке;

— учитывая их взаимные союзы и связи, можно сказать, что десяток мировых сетей, более или менее объединенных, образуют поистине машины войны, исключительная цель которых — завоевание новых рынков и господство на них;

— поскольку «государству остается лишь роль беспомощного зрителя, политические деятели становятся чем-то вроде секретарей, регистрирующих решения, принятые в иных сферах»;

— криминализация мировой экономики идет полным ходом. Подпольная торговля оружием и наркотиками, мафиозные фирмы, двойная бухгалтерия или черные кассы — все это, безусловно, старые явления.

Новизна — в их быстром распространении, особенно в результате глобализации систем производства, транспорта, информации и связи, а также либерализации финансовой системы.

Автор видит грозную опасность выхода новых хозяев планеты полностью из-под контроля (Рамоне И. Властелины мира на переломе века. Монд дипломатик. 1995, сентябрь).

Поскольку во всех мировых делах, и в экономике прежде всего, главную определяющую роль играют теперь единолично американцы, хочется высказать свое мнение об этой державе, ее народе.

Читая американскую современную литературу, в том числе и детективную, которая буквально захватывает внимание американцев своими примитивными идеями и образами жизни и деятельности, смотря на американские видеобоевики и телепередачи, невольно задумываешься, куда же идет человечество, если оно обречено следовать американскому образу жизни.

Ведь если передовая в технологическом и научном плане его часть, во многом сейчас определяющая жизнь других народов, все больше скатывается на примитивно прагматический подход к жизни, то неужели и мы все в остальном мире обречены на такое же духовно-культурное выхолащивание?

Вот и сами передовые люди Америки бьют тревогу. Исследователь из Сан-Францисского университета в Беркли Э. Хоффер считает, что человечество Земли вступило в «отроческий период» своего существования. А особенностью «отроческого» состояния человечества, по его утверждению, является то, что оно ведет к примитивизации всей жизни общества. Индивидуальность личности разрушается в массовом движении современной эпохи. Личность теряет свои ценности, собственное мнение. Она, как ребенок, доверчиво следует за лидерами и с готовностью становится составной единицей массы (Хоффер Э. Характер нашего времени. Нью-Йорк, 1967).

Действительно мало, чрезвычайно мало для такой многонаселенной державы, как США, выдвигается выдающихся личностей. Есть лидеры, их даже слишком много, но они не блещут оригинальностью мышления, скорее всего и они заражены тем самым примитивизмом, который позволил Гитлеру повести за собой, как овец, миллионы немцев.

Да и наша история в сталинские времена успешно шла по пути примитивизации, всеобщей нивелировки общества «под один гребень».

В результате кардинальных перемен, исчезновения с политической карты мира СССР, появилось новое суверенное государство — Россия, как преемник многих международных позиций бывшей советской сверхдержавы. Главная из них — сохранение положения великой державы, продолжателя и гаранта многих международных соглашений, определяющих существенно новую теперь ситуацию в Европе и в мире.

После распада СССР руководители Запада заговорили о том, что Запад как единое целое фактически перестал существовать, вместо него возник тройственный или трехполюсный мир, в котором полюса представляют Европа, США и Япония. Очевидно, тогда и понятие «Восток» также теряет свой смысл. Так нужно ли продолжать пользоваться ими? Однако так легко отказываться от такого противопоставления государственных или национальных интересов России интересам США и Западной Европы западные государства не спешат. Они это демонстрируют при каждом удобном случае и особенно на примере проблемы расширения НАТО на Восток.

Оценивая позиции и действия США на международной арене после исчезновения с нее главного их противника в лице СССР, наблюдая, как эта единственная теперь сверхдержава пускается в излишние попытки принизить мою страну, хотя и потерявшую звание и положение сверхдержавы, но остающуюся достаточно мощным фактором стабилизации в мире, невольно вспоминаю мудрые советы Генри Киссинджера о сдержанности после победы. Он разумно напоминал одержавшим дипломатическую победу о том, что период после победы бывает очень опасен, если победитель не сдержан в своих притязаниях на плоды ее, стремясь усилить унижение потерпевшей поражение стороны.

«Чем сильнее у одной стороны действительные позиции, тем меньше она нуждается в том, чтобы усиливать унижение другой. Очень редко бывает разумным сопровождать отступление дополнительными оскорблениями. Важным аспектом искусства дипломатии является то, чтобы делать то, что необходимо, без создания мотивов для ответных мер, оставляя открытым выбор для будущего сотрудничества» (Тайм. 1982, 15 марта).

Тем более что потерпевшая поражение сторона может располагать или подготовить в перспективе достойные меры ответа. Как Россия, например.

Этот совет видного американского дипломата и политика хорошо иллюстрируется позицией США по проблеме НАТО. Так определила эту позицию газета «Ойропеише Зихерхайт» в феврале 1995 года: «Москва восприняла бы как угрозу, если бы Восточная и Центральная Европа принадлежали к иной системе безопасности, нежели Россия».

«Россия, как великая держава, должна принадлежать к одной системе безопасности с Восточной и Центральной Европой» (За рубежом. 1995, № 8).

Однако определение «Восточная Европа» в географической терминологии американского госдепартамента исчезла, вновь появилась «Центральная Европа». И это не просто манипулирование словами, а стремление выделить этот регион Европы под знаком скорейшего его вовлечения в НАТО.

Расширение НАТО на восток воспринимается не только в России, но и многими на Западе негативно, исходя из того, что этот проект никак не будет содействовать укреплению безопасности в Европе. Но администрация Клинтона ухватилась за него, как за средство сохранить этот альянс после окончания «холодной войны», как удобный для них рычаг их влияния в Европе, поставив перед ним такую задачу.

Однако, как отмечают американские СМИ, этот маневр лишь наглядно свидетельствует о том, что Запад оказался неспособным в новых условиях найти пути вовлечения России в новую структуру безопасности в Европе. А ключом к такой безопасности как раз и является Россия (За рубежом. № 52. 1996, декабрь).

США ставят задачу скорейшей консолидации путем военной интеграции, а не какими-то соображениями безопасности государств бывшей Восточной Европы, якобы оказавшихся в вакууме после распада ОВД. Причем США спешат, «пока Россия еще находится в состоянии разброда и шатаний, изолировать ее на Европейском континенте» (За рубежом, 1995, № 36, 8-14 сентября).

Об этом трубят на разные голоса СМИ США и вторят им в странах бывшей Восточной Европы и Прибалтики, исходя из того, что членство в НАТО дало бы восточным европейцам «необычайно важную связь с Соединенными Штатами».

Вот и известный специалист по Восточной Европе, американский поляк, бывший помощник президента США по национальной безопасности Збигнев Бжезинский включился в агитацию за расширение НАТО на восток, заявляя: «НАТО: расширение или смерть», критикуя американскую администрацию за нерешительность, а Европу — за робость перед Россией (Нью-Йорк Таймс. 1995, февраль).

Но раздаются и трезвые голоса. Авторитетный специалист в области международной безопасности, главный редактор бюллетеня «Интернешнл секьюрити» Майкл Браун, анализируя выдвигаемые аргументы за расширение НАТО, убедительно опровергает их, заключая: «Иными словами, неопровержимых стратегических или политических аргументов в пользу расширения НАТО в данный момент не существует» (За рубежом. 1995. № 5, февраль).

Останавливаюсь на проблеме НАТО потому, что она является одной из наиболее злободневных тем польско-российских отношений, активно используемых враждебными нам силами в Польше.

В июле 1994 года в интервью журналу «Ньюсуик» перед визитом Клинтона в Польшу президент Л. Валенса, ратуя за скорейший прием Польши в НАТО, предельно ясно дал понять, что это было бы гарантом против возвращения коммунистов к власти в странах Восточной Европы. «Одного того факта, что мы разрушили Советский Союз, — заявил он, — и покончили с коммунизмом, достаточно, чтобы удовлетворить Запад» (Ньюсуик. 1994, июль).

В сентябре 1994 года в связи с первыми маневрами в рамках «Партнерства во имя мира» под эгидой НАТО на территории Польши тогдашний военный министр Петр Колодзейчик поспешил объявить это важным шагом в сторону НАТО, что «НАТО открылось для Восточной Европы». В этих маневрах под названием «Мост сотрудничества — 94» участвовали и немцы, сто вооруженных военных, которые впервые ступили на польскую землю после окончания войны.

Польша первая среди бывших наших восточноевропейских союзников приступила к практической перестройке своего оборонительного комплекса с ориентацией на Запад. Начата разработка нового поколения вооружения, многие узлы и агрегаты которых будут закупаться на Западе. Уже готовится к выпуску собственный танк «Горилла» (Селиванов Ю. Сегодня. 1994, 21 октября).

В 1995 году Валенса дал предварительное согласие своей страны на размещение на ее территории в случае необходимости натовского ядерного оружия (Красная звезда. 1996, 16 мая).

В мае 1996 года польская газета «Курьер польский» со ссылкой на Генштаб вооруженных сил Польши утверждала, что после вступления Польши в НАТО командование этого блока намерено разместить ядерное оружие и средства доставки его у восточных границ Польши.

Вновь избранный президент Польши А. Квасьневский во время визита в Москву в апреле 1996 г., объясняя позицию Польши, говорил: «Мы стремимся в НАТО не потому, что боимся чего-то, а потому, что для Польши это естественный процесс интеграции в Европу».

В то же время он заявил, что «восточная политика Польши должна быть не менее активной, чем ее стремление интегрироваться в европейские структуры». Эти слова создают благоприятную перспективу для развития действительно добрососедских отношений России с ее в недавнем прошлом ближайшим союзником.

Однако совсем недавнее прошлое из периода президенства Валенсы было удручающим.

Враждебные России силы в Польше в постперестроечный период использовали любую возможность для запугивания поляков «угрозой» с Востока.

В 1995 году по всей Польше прошло празднование 75-летия «Чуда на Висле», как поляки называют отступление Красной Армии от Варшавы в ходе войны 1919–1920 гг. Вокруг этой даты и были сосредоточены антироссийские выступления, в том числе и президента Леха Валенсы, полностью игнорируя тот факт, что именно Польша, поддерживаемая Антантой, первой начала эту войну. Валенса же утверждал, что Пилсудский якобы своим нападением лишь упредил неизбежное. По убеждению начальника государства Юзефа Пилсудского, по словам Валенсы, лучшей гарантией безопасности Польши было разрушение вечно враждебной им империи и участием Польши в борьбе за независимую Украину. Это объяснение звучит как попытка оживить доктрину Пилсудского, намеревавшегося создать буферную зону из Литвы, Белоруссии и Украины между Польшей и Россией (Новости разведки и контрразведки. 1995, № 17–18).

В том же году, 17 сентября в центре Варшавы при открытии мемориального комплекса, посвященного «Погибшим и уничтоженным на Востоке. Жертвам агрессии Советской Армии 17.IX.1939 г.», опять выступил Л. Валенса. В выступлениях вновь звучали призывы с требованием судебного процесса «по всем преступлениям против польского народа с 1939 по 1989 год, против юридического лица — российского государства». Вновь развернулась дикая кампания по обвинению Советского Союза в связи с советско-германским пактом 1939 года, доходящая до абсурдного объявления СССР зачинщиком второй мировой войны.

Говорить сейчас, что советско-германское соглашение привело к нападению Германии на Польшу, когда известны секретные немецкие архивы, свидетельствующие о другом, однозначно свидетельствует лишь о стремлении возродить в Польше тот антисоветизм послевоенных (1918–1941) годов, который был похоронен войной против Германии и братством по оружию польского и нашего народов.

Поскольку далеко не всем известны факты подготовки Германии к нападению на Польшу, зафиксированные в немецких архивах, считаю полезным напомнить о них.

План агрессии против Польши под названием «Вайс» был подписан Гитлером 4 марта 1939 г., то есть более чем за пять месяцев до подписания советско-германского соглашения. Эта агрессия была предрешена независимо от позиции нашего государства. Более того, захват Польши гитлеровской Германией являлся актом подготовки нападения на СССР, диктовался уже формировавшимся в верховном германском командовании будущим планом «Барбаросса» (Безыменский Л. Альтернативы 1939 года вокруг советско-германского пакта 1939 г. М., 1995).

На фоне таких «исторических» толкований, антироссийские силы как в самой Польше, так и на Западе стремятся нагнетать атмосферу вокруг польско-российских отношений.

Так, в марте 1993 года известный американский журнал «Ньюсуик», задавая вопрос «Боятся ли поляки России?», подчеркивал, что пропасть между Россией и Польшей увеличивается, хотя прошлые страхи в отношении России сейчас ослабли. Это происходит якобы из-за сопротивления России проевропейским чаяниям поляков (Ньюсуик. 1993, март).

В тех же целях запугивания поляков ведущая польская «Газета выборча» опубликовала после победы левых сил на выборах 1993 года «Четыре сценария» возможного вторжения в Польшу российских вооруженных сил, явно стремясь закрепить в умах поляков мысль, что угроза Польше исходит только от нас (Правда. 1993, 22 декабря).

Поскольку развитие объективных нормальных польско-российских отношений идет вразрез с планами и намерениями антироссийских кругов в Польше, для подогревания враждебных России настроений, подпитывания страхов и опасений подрывных акций с нашей стороны, время от времени в средствах массовой информации и с различных трибун, в том числе и из уст бывшего президента Л. Валенсы, раздаются различные сенсации преимущественно шпионского характера.

В январе 1993 года в Варшаве начался процесс над «советским агентом», подполковником в отставке Адамом С. Как оказалось, он был обыкновенным уголовником, укравшим деньги в 1990 году, за что и был арестован. Через год следствия обвиняемый решил, что «лучше быть шпионом, чем просто вором», и стал сознаваться в шпионской работе для русских.

Очевидно, это и требовалось для всевозможных сенсационных домыслов и раздувания антироссийских слухов (Известия. 1993, 22 января и 2 ноября).

В результате же вор так и остался вором, не сумевшим ничем доказать свою шпионскую деятельность.

Сразу после парламентских выборов в сентябре 1993 года, на которых левые силы одержали победу, польские СМ И сообщили о следствии над Мареком Зелинским, полковником в отставке, бывшим сотрудником МВД Польши, по подозрению в шпионаже в пользу России. Одновременно Польшу покинул российский военный атташе В. Ломакин, а по сообщениям прессы, якобы в ответ из Москвы был выслан польский военный атташе генерал Роман Хармоза. Все это походило на очередную возню в интересах правых сил. Поскольку за этим последовала провокация с делом Олексы тех же правых сил, инспирируемая самим президентом Валенсой в декабре 1995 года, можно полагать, что спецслужбы подбрасывали эти сенсации СМИ не без поддержки президента (Известия. 1993, 8 октября и 16 ноября).

Коль скоро созданное по указанию Валенсы дело Олексы обвиняло непосредственно внешнюю разведку, расскажу о нем подробнее, хотя само обвинение бывшего премьера Польши в шпионаже не стоит и выеденного яйца. Но немаловажным является то, что скрывалось за ним.

Когда в 1993 году я писал книгу о моих наблюдениях за польским социально-экономическим кризисом 1980–1983 годов, я, давая оценку деятельности ряда видных польских деятелей того периода, высказал прогноз о том, что Леха Валенсу может ожидать та же судьба, конечно же, в современном варианте, что и доминиканского монаха во Флоренции в XV веке Джералина Савонаролу. Моя мысль сводилась к тому, что «Солидарность», приведшая его на вершину власти, сама же и низвергнет его. Так и случилось в декабре 1995 года.

Но Лех Валенса не был бы самим собой, если бы не попытался изменить результаты выборов в свою пользу.

Следствием явилась политическая провокация, подготовленная по его указанию польскими спецслужбами, которая вылилась в так называемое дело Олексы. Замысел ее был прост: перед вступлением на пост вновь избранного президента А. Квасьневского в декабре 1995 года мобилизовать все реакционные силы в стране с тем, чтобы признать выборы незаконными, обвинив, по существу, всю социалдемократическую партию, которую представлял новый президент, и премьера Юзефа Олексу в сотрудничестве с КГБ.

Но польский народ, судя по всему, уже разобрался в современном Савонароле, провокация обернулась через три месяца бумерангом, вызвав снятие с постов в спецслужбе четырех высокопоставленных чиновников, в том числе трех генералов, расследование их роли в провокации.

Меня в этом деле поразили два обстоятельства. Во-первых, участие в качестве главного исполнителя провокации, руководившего подготовкой компрометирующих материалов против Олексы, хорошо известного мне Мариана Захарского, в прошлом, в начале восьмидесятых годов, заслужившего нашу благодарность за операцию ТФП в США, а теперь за «чечевичную похлебку» в виде генеральского звания, пожалованного ему Валенсой, оказавшегося провокатором.

Во-вторых, не то, что в этой провокации почти явный след иностранного участия, как выразилась британская телекомпания Би-би-си, указавшая на ЦРУ, как на вероятного инициатора ее, а то, что пресловутый пособник любых клеветнических инициатив против КГБ и внешней разведки, постоянный адвокат иностранных спецслужб Калугин осмелился и в этом деле приложить свою предательскую руку, выступив на семинаре в Институте мировой политики и Католическом университете США под не менее провокационным названием «Дело Олексы, наследие КГБ в Центральной и Восточной Европе». То, что этот семинар имел целью оказать давление на расследование по делу Олексы, не вызывает сомнений, а участие в нем адвоката ЦРУ Калугина лишний раз усиливает достоверность причастности этого ведомства к провокации (Новости разведки и контрразведки. 1996, № 11).

Для ясности немного хронологии этого дела. Сразу после победы Квасьневского над Валенсой 21 декабря 1995 г. министр внутренних дел А. Мильчановский, с подачи спецслужб, выступил в сейме с обвинением премьера Олексы в шпионаже в пользу КГБ.

В январе 1996 года варшавская военная прокуратура начала следствие. Одновременно Олекса заявил об отставке, но не о капитуляции.

В апреле 1996 года прокуратура прекратила следствие, не найдя доказательств шпионажа. Одновременно было заявлено об отсутствии каких-либо претензий к российским дипломатам и разведчикам.

Однако новый премьер В. Чимошевич не счел дело Олексы закрытым до выяснения того, как могло дойти до безосновательного обвинения главы польского правительства. В этой связи было начато расследование правомерности действий польских спецслужб (Известия. 1996, 27 апреля).

В развитии этого дела в 1997 году в Польше была опубликована «Белая книга», содержащая документы военной прокуратуры в связи с провокацией по обвинению Олексы. Одновременно на пресс-конференции выступил министр юстиции Польши Лешек Куровский.

По заключению специалистов польской военной разведки, которым был поручен анализ магнитных пленок с записями компрометирующих Олексу бесед сотрудников польских спецслужб с советским источником, представленные пленки были исключительно плохого качества и приводимые в них фрагменты бесед явно скомплектованными, то есть, предположительно, специально смонтированными.

Из материалов «Белой книги» (всего 464 страницы) следует, что сотрудники польских спецслужб затеяли авантюру с обвинением премьера Олексы в шпионаже, выполняя заказ определенных политических сил в Польше, которые любой ценой стремились скомпрометировать Олексу и других лидеров правящего Союза левых сил.

Военный прокурор Славомир Тожкевич, принимавший решение о прекращении дела «за отсутствием состава преступления», так охарактеризовал методы и цели участников этой авантюры: «Они нахраписто, всеми возможными средствами (увещеванием, шантажом, внушением, алкогольным прессингом, подкупом) стремились получить информацию или документы, компрометирующие ведущих представителей одной политической ориентации… Сейчас же они уверяют, что публикация «Белой книги» может лишь скомпрометировать службу безопасности Польши».

Именно в связи с этим министр внутренних дел Польши Сементковский отметил, что книга «является предостережением для всех тех, кто будет браться за такого рода дела» (Новости разведки и контрразведки. 1997, № 3).

Опять же невольно у меня возникает мысль, что не только какие-то силы внутри Польши были заинтересованы в этой авантюрной затее польских спецслужб. Как уже высказывалась британская телекомпания, в ней явно проглядывают уши ЦРУ, заинтересованном в превращении польских спецслужб в свою послушную креатуру, используя их для подрыва польско-российских отношений.

На фоне приведенных негативных примеров из области польско-российских отношений последних лет хочется сказать, что не они определяют долговременные интересы наших двух стран. Об этом как раз говорил и президент Польши Квасьневский во время его первого визита в Москву.

Определенные сложности в российско-польских отношениях постперестроечного периода возникли в области урегулирования проблем, оставшихся после вывода российских войск, находившихся на территории Польши. Они явились не столько результатом трудностей подсчета и определения взаимных экономических претензий, сколько из-за наслоения антирусских настроений, подогреваемых враждебными нам силами. По оценкам сторон, долг каждой друг другу составлял примерно семь миллиардов долларов США, как писала в августе 1993 года «Газета Выборча».

В этом плане было найдено удачное решение российскопольских расчетов — нулевое. В связи с этим мне вспомнилось утверждение математиков о том, что нуль — самая важная цифра. Ибо она богаче по своему содержанию всех иных чисел. Нельзя не согласиться, что в данном случае это определение оказалось и важным, и богатым по содержанию.

Состоялись визиты президента России Б. Ельцина в августе 1993 года, премьера Черномырдина в конце 1994 года и, наконец, после визита президента Польши в Москву в январе 1996 года — рабочая встреча министров обороны в апреле 1996 года.

Хотя перед визитом Черномырдина, в октябре 1994 года в Варшаве, произошел неприятный и негативный для наших взаимоотношений с Польшей инцидент с избиением российских пассажиров на Варшавском вокзале, из-за которого был задержан визит нашего премьера, эти визиты послужили заметному оздоровлению польско-российских отношений и стимулировали их положительное развитие.

Характерно, что здравомыслящую оценку польско-российские отношения находят и у тех польских государственных и политических деятелей, которые являлись близкими сторонниками Валенсы, несмотря на его в целом не только не дружественное, а порою враждебное отношение к России.

Так, министр иностранных дел Анджей Олеховский в конце 1993 года говорил, что Россия не нуждается в Польше как политическом посреднике, Москве не нужны посредники в ее отношениях с Западом. Сильные позиции Польша может заиметь только как экономический партнер России.

Еще более многозначительными считаю выступления бывшего близкого соратника и советника Валенсы в период кризиса 1980-х годов Адама Михника. Его авторитетный призыв к полякам прозвучал в мае 1995 года, когда он выступил против безответственных заявлений президента, которые по его оценке «подрывают международный престиж Польши». Он писал в «Газете выборча», что и полякам, и россиянам надо отказаться первым — от антирусских, вторым — от антипольских комплексов (Известия. 1995, 5 мая). Надо переступить горизонт прошлого.

Однако, поскольку почти половина поляков поддержала Валенсу на выборах президента в конце 1995 года, целесообразно для трезвой оценки перспектив польско-российских отношений посмотреть хотя бы бегло на позиции этого экс-президента.

Когда в декабре 1990 года Валенса был избран президентом, польские СМИ писали, что выиграла «Солидарность», которая «похоронила коммунизм в нашей части мира». Газета «Трибуна» констатировала, что «перед ним сейчас самый высокий забор, через который он должен перепрыгнуть» (Валенса любил рассказывать, как в 1980 году он перепрыгнул забор гданьской верфи и организовал там забастовку, приведшую к возникновению «Солидарности»). Уже тогда было ясно, что далеко не большинство избирателей — всего 11 миллионов из 27,5 — проголосовали за него.

Как показала жизнь, ни «Солидарность» не похоронила коммунизм, ни Валенса не смог «перепрыгнуть» забор.

В сентябре 1992 года, предвидя реальную угрозу для себя, правые силы в Польше, с подачи Валенсы, стали добиваться наказания за прошлое всех коммунистов, проводя шумную кампанию за «люстрацию», намереваясь в законодательном порядке провести тотальную «декоммунизацию». Эти замыслы правых потерпели поражение, встретив отпор даже со стороны видных деятелей «Солидарности». Даже выдвиженец правых министр обороны Я. Онишкевич, в прошлом один из лидеров «Солидарности», пригрозил отставкой, так как «декоммунизация» означала бы стопроцентную отставку командного состава армии, в прошлом состоявшего в ПОРП.

Демократическая пресса иронически заметила, что после такой «декоммунизации» необходимо будет провести «декретинизацию» страны, чтобы вернуться к нормальной жизни (Правда. 1992, 18 сентября).

В январе 1994 года, уже после поражения правых сил на парламентских выборах, Лех Валенса запугивает американцев мифической угрозой со стороны России. В интервью газете «Вашингтон Пост» он говорит: «Американцы хотят приручить медведя, забыв, что в густом лесу сделать этого нельзя». И далее: «Россия никогда своего не упустит. Польша для нее всегда лишь лакомый кусочек…» (Известия. 1994, 5 января).

В марте-апреле 1994 года Валенса, после поражения на выборах, потерпел второе поражение при попытке объединить под своим руководством оппозицию. Имевшиеся к этому времени в Польше мелкие партии, а их насчитывалось уже до 200, не пожелали откликнуться на его призыв (Зюддойче цайтунг, Мюнхен).

В феврале 1995 года Адам Михник остро критикует Валенсу за его посягательства на польскую демократию и претензии на культ своей личности. Он писал: «Валенса — мастер деструкции. Его сила — в таланте разрушения, его драма — в неспособности к созиданию» (Газета Выборча. 1995, 8 февраля).

В июне 1995 года, перед президентскими выборами, намеченными на конец года, на VII съезде «Солидарности», на котором тон нападок на социал-демократов задавал Валенса, прозвучали угрозы: «если на выборах победят неокоммунисты, «Солидарность» выйдет на баррикады». По ходу предвыборной кампании в президенты политическая борьба между сторонниками безоглядного отказа от всего прошлого, которых возглавлял Валенса, и левыми силами во главе с А. Квасьневским, стремившимся найти взвешенное решение развития экономики и политики, обострилась до предела. Ее закономерным финалом явилась провокация с делом Олексы (Известия. 1995, 14 июня).

После победы «Солидарности» власти, представляемые этим профобъединением в 90-е годы, оказались в такой же затруднительной ситуации, что и коммунистическая партия в 80-е годы. «Солидарность», пришедшая к власти на волне забастовок, в июле 1992 года разгоняла бастующих бронетранспортерами и водометами. В самой «Солидарности» обозначился раскол, ее руководство обвиняли в отрыве от масс.

После победы левых сил в Польше последовали аналогичные сдвиги в Венгрии, где победила Социалистическая партия (ВСП), затем у нас в России, на Украине, в Белоруссии, Литве, Болгарии. Западные СМИ считают этот сдвиг влево результатом протеста против некомпетентных руководителей, коррупции, ухудшения социального положения трудящихся.

В июне 1995 года правительству в ходе президентской предвыборной кампании удалось провести в сейме принятие двух законов: об отмене срока давности в отношении преступлений в 1944–1989 годах, дававшее возможность судебного преследования бывших сотрудников госбезопасности, и закон о компенсации лицам, пострадавшим от депортации в СССР и в Германию. Эти законы дали пищу для антирусских выступлений и настроений (Известия. 1995, 5 июня).

В конце 1995 года все тот же Михник, подводя итог «эпохи Валенсы», констатировал, что «бархатная революция», которая совершилась в Польше, характеризовалась как «способ адаптации людей прежнего режима к условиям парламентской демократии и рыночной экономики» (Михник А. Конец эпохи Великого Электрика. Известия. 1995, 24 ноября).

Но вот наступил 1997 год и новая возможность для Валенсы попытаться вернуться к активной политической роли на волне вспыхнувшего недовольства рабочих Гданьской судоверфи, поддержанного профсоюзом «Солидарность».

В марте 1997 года рабочие этой верфи, явившейся колыбелью «Солидарности» в 1980 году, выступили против объявления верфи банкротом, с вытекающим из этого увольнением большинства работающих там. Начались бурные протесты профсоюза «Солидарность», поддержанные Валенсой. Если учесть, что как и в 1980 году, так и теперь вокруг «Солидарности» концентрируются многие политические силы центра и правого крыла, нельзя исключать, что за «Солидарностью» и политическими силами, которые сплотились вокруг нее, есть будущее (Эггерт К. «Солидарность» опять выводит народ на улицу. Мнение польского политолога Артура Михальского. Известия. 1997, 21 марта)

Новые руководители Польши во главе с президентом Квасьневским, судя по всему, понимают, что сегодня наиболее выгодный и емкий рынок для Польши — это Россия, СНГ. В этом смысле победа левых сил выгодна для обеих стран (Корнилов Л. К власти вернулись люди, которые понимают по-русски. Известия. 1995, 14 декабря).

Заключить раздел о польско-российских отношениях хочу словами польского писателя Станислава Лема, сказанными при встрече с российскими журналистами: «Хорошо, что еще осталась в мире такая страна, как Россия, где отношение к литературе, к книге в отличие от Запада остается самым осмысленным, трепетным и ненасытным» (Туровский В. Известия. 1996, 16 марта).

В целом, как уже показано во вступительной главе настоящих воспоминаний, сотрудничество КГБ и, в частности, внешней разведки со спецслужбами бывших социалистических стран было взаимовыгодным и чрезвычайно плодотворным как в области обеспечения государственной безопасности сотрудничавших стран.

Сейчас, оценивая итоги этого сотрудничества с позиций сегодняшнего дня, можно определенно сказать, что в области разведывательных результатов внешняя разведка многое потеряла в лице бывших братских служб, лишившись их ценных источников информации, существенно дополнявших возможности самой нашей службы. Эти потери особенно чувствительны по таким направлениям разведывательной работы, как США, НАТО, Германия.

Можно без преувеличения считать, что вклад в обеспечение безопасности всего бывшего соцсодружества разведки ГДР был наиболее существенным, хотя и разведслужбы Польши, Чехословакии, Венгрии, в меньшей мере Болгарии вносили свою долю, особенно в области добывания политической информации и оборонно-стратегических и научно-технических материалов.

О том, каких результатов добивалась разведка ГДР, можно судить по приведенным мною примерам успешных операций ТФП этой службы. Но особенно это видно из лихорадочной деятельности западных спецслужб после объединения Германии и ликвидации ГДР, которую они развернули в области «разоблачения» конкретных случаев успешного агентурного ТФП разведки ГДР в западные спецслужбы и другие важные объекты США, Германии, НАТО.

Сейчас западные спецслужбы вынуждены признать, что восточногерманская разведка была самой эффективной, успешно действовавшей против Запада союзницей советской внешней разведки.

Не случайно западные спецслужбы упорно добивались склонения бывшего руководителя разведки ГДР Маркуса Вольфа и ряда других его коллег к сотрудничеству. Не добившись согласия, предприняли попытку судебного преследования.

Только в середине 1995 года, после длительного преследования и даже осуждения (например, Вольфа приговорили к б годам тюремного заключения), он и другие сотрудники Главного управления разведки ГДР, занимавшиеся разведкой против ФРГ, были решением Конституционного суда ФРГ освобождены от обвинения в шпионаже и измене.

Но при этом разведчики-нелегалы, работавшие на территории ФРГ, только частично амнистированы, они могут рассчитывать на смягчение приговоров, если явятся с повинной. Граждане же ФРГ, завербованные разведкой ГДР, от ответственности не освобождаются совсем (Лысенко Б. Бывшему шефу «Штази» и его агентам тюрьма больше не грозит. Известия. 1995, 25 мая). *Американцы признают сейчас, что восточногерманская разведка, с четырьмя тысячами сотрудников, включая аналитиков, уступая по численности ЦРУ, с ее девятнадцатью тысячами сотрудников, по своим успехам, в том числе по проникновению в важные органы США, превосходила западные спецслужбы.*

В этой связи интересны признания американских средств массовой информации о начальнике 9 отдела разведки ГДР Харри Шютте, также отказавшемся от сотрудничества с ЦРУ. Думаю, что некоторые примеры деятельности этого отдела под руководством Шютта стоит упомянуть.

9 отдел отвечал за контрразведку и военную разведку в системе внешней разведки Восточной Германии. Он был нацелен на нейтрализацию зарубежных шпионских систем и действовал, внедряя своих агентов и разведчиков в разведслужбы противника. Вот ряд примеров, приводимых в американском журнале «Ю. С. Ньюс энд Уорлд Рипорт» (Маркс Джон. Супершпион жил в ГДР. Ю. С. Ньюс энд Уорлд Рипорт. № 17. Цит. по газ. За рубежом. 1993, 30 апреля).

В течение 9 лет до падения Берлинской стены в 1989 году были идентифицированы, разоблачены или скомпрометированы те люди, которых ЦРУ пыталось внедрить в восточной части Германии.*«Наш итог в общем и целом в 80-е годы в Восточной Германии равен нулю», признает высокий чин ЦРУ с немалым опытом работы в Европе.*

С 1982 по 1984 год сержант американских ВВС Джерри Карни, числившийся специалистом по коммуникационным проблемам и переводчиком при берлинском аэропорте Темпельхоф, работал на разведку ГДР. В течение двух с половиной лет Карни передавал копии всякого рода секретной информации и военного, и разведывательного характера. В 1985 году бежал в ГДР, где продолжал заниматься перехватом и расшифровкой переговоров между представителями высшего американского начальства, военными и разведчиками в Западном Берлине. В 1991 году был арестован американцами и осужден к 38 годам тюрьмы.

Завербованный 9-м отделом восточногерманской разведки сотрудник американской разведки Джеймс Холл, специалист по анализу в Западном Берлине, поставлял важную секретную информацию о «звездных войнах» Рональда Рейгана, на протяжении б лет обеспечивал содействие в нарушении, создании помех и выводе из строя американской системы электронного слежения в Восточной Европе.

Пожалуй, самым продуктивным агентом 9-го отдела оказался Альфред Шпюллер, эксперт западногерманской военной разведки, работавший с братом Людвигом, выполнявшим роль связника. Шпюллер передавал материалы о состоянии боевой готовности НАТО, мобилизационные планы. К нему попадали и материалы Пентагона, причем сверхсекретного характера.

9 отделом был завербован и стал «кротом» разведки ГДР один из руководителей контрразведки ФРГ Клаус Курон, при помощи которого удалось парализовать всю систему западногерманской агентуры, включая и «кротов» БНД в ГДР.

Я уже писал ранее об агентах 9 отдела супругах Лотаре и Ренате Лютце.

Упоминаются и другие агенты, например, агент ЦРУ в Бонне Альфред Тилеман, который был перевербован 9-м отделом и использовался против ЦРУ.

Признавая эти и другие факты успешной деятельности против США, уже раскрытые американцами, Харри Шютт отказался раскрывать другие детали, неизвестные им. Он заявил: «Мы выполняли свой долг перед страной, не меньше и не больше, выполняли свой долг перед своим суверенным государством, Восточной Германией».

Далее он сказал, что не смирился с происшедшими переменами в ГДР. «Этот горький опыт с демократией не убедил меня, — сказал он, — в справедливости и правоте моих противников» (Маркс Джон. Супершпион жил в ГДР. Ю. С. Ньюс энд Уорлд Рипорт. № 17. Цит. по газ. За рубежом. 1993, 30 апреля).

Эти примеры — только часть той большой и плодотворной деятельности, которую успешно проводила разведка ГДР. Для того чтобы подчеркнуть значение потери для внешней разведки такого союзника, приведу слова ее бывшего начальника Вольфа: «Внешняя разведка потеряла «свой главный источник — «Штази», поскольку не секрет, что информацию по Европе, по НАТО добывала и поставляла в основном ГДР».

В свою очередь, бывший начальник внешней разведки Шебаршин уточнил эту, быть может, несколько преувеличенную оценку роли восточногерманской разведки. «Разведки ГДР, разумеется, — сказал он, — были сильнее нас в ФРГ, мы были сильнее в других регионах планеты» (Новости разведки и контрразведки. 1995, № 23–24).

Думаю, что достаточно этой одной иллюстрации того, что было утрачено внешней разведкой, с исчезновением системы сотрудничества и взаимодействия спецслужб бывшего социалистического содружества. Жаль, конечно, но, как говаривали мудрые греки, «даже могущественные боги не могут сделать бывшее небывшим — даже боги».

Но негативные изменения в области сотрудничества не ограничивались только областью получения разведывательной информации традиционными методами разведки. Исчезла и возможность проведения операций безагентурного ТФП в особо благоприятных условиях дружественных союзных стран и содействия их спецслужб. Еще более существенный урон понесла наша внешняя разведка, потеряв друзей и приобретя вместо них противников. И особо неприятно то, что новые союзники западных спецслужб были хорошо осведомлены о методах и приемах нашей разведывательной деятельности, с которыми бывшие братские спецслужбы ознакомились в процессе взаимодействия с внешней разведкой.

Западные спецслужбы поспешили, нс теряя времени, устанавливать тесные контакты и взаимодействие с вновь приобретенными ими союзниками.

Не случайно руководители западных спецслужб начали совершать наезды в столицы бывших социалистических государств с целью обсуждения проблем и возможностей тесного сотрудничества спецслужб. Бывший директор ЦРУ Д. Вулси дважды, в 1993 и 1995 годах, совершал объезды столиц Восточной Европы, в том числе в Варшаве и Софии обсуждал перспективы «широкого сотрудничества разведок». Естественно задать вопрос: против кого? И ответ может быть только один: против нас, помимо взаимодействия в борьбе против организованной преступности, которой, кстати, удобно прикрывать все остальное.

С той же целью установления тесного сотрудничества руководители спецслужб в странах Восточной Европы приглашаются в западные столицы. Например, уже в 1996 году министр внутренних дел Польши Збигнев Самионковский выезжал в Вашингтон, после возвращения откуда заявил об открытии в Польше представительства американской контрразведки — ФБР — и договоренности относительно более тесного сотрудничества Управления охраны государства с ФБР и ЦРУ. Думаю, что в польских газетах не случайно одновременно появились сообщения о том, что Польша превратилась в место столкновения разных разведок Востока и Запада, а с ее территории осуществляется руководство агентуры в других странах. В этом контексте небезынтересно сообщение о том, что в польской разведывательной школе сейчас усиленно изучают русский язык, ибо «восточное направление операций польской разведки необходимо выстраивать практически с нуля», — сказал один из руководящих сотрудников польской разведки, у которой «не было много агентов в бывшем Советском Союзе» (Сообщение из Варшавы. 3а рубежом. 1994, 7 апреля).

Полагаю, что антироссийская провокация с делом Олексы достаточно ясно показала, как осторожно нужно относиться внешней разведке к польским спецслужбам, ныне активно сотрудничающим с ЦРУ и ФБР. И не только с ними, но и с бывшим заклятым врагом Польши — БНД, с британскими спецслужбами. Одним словом, если намеки на превращение Польши в международный центр разведывательной деятельности пока еще малоубедительны, то превращение польской территории в плацдарм деятельности западных разведок против нас не вызывает сомнений.

Изменение международного положения и возникновение новых государственных режимов в бывших странах соцсодружества, появление после распада СССР на его бывшей территории независимых государств вызвало потребность в новых формах сотрудничества специальных служб России со спецслужбами этих государств.

Служба внешней разведки к 1994 году установила партнерские отношения практически со всеми разведками бывших стран соцсодружества, за исключением Албании. В основу сотрудничества с ними кладется совместная борьба с распространением оружия массового поражения, незаконным оборотом наркотиков, международной организованной преступностью и терроризмом.

Одновременно внешняя разведка, считая своим долгом оказание помощи и содействия молодым спецслужбам стран СНГ, к концу 1994 года провела переговоры и подписала соответствующие соглашения с разведками этих государств, последнее из которых было подписано в декабре 1994 года в Ашхабаде с председателем Комитета национальной безопасности Туркмении С. Саидовым. Туркмения стала десятым государством СНГ, с которым Россия подписала дружественное соглашение в области разведывательной деятельности.

В процессе установления взаимодействия с разведками стран СНГ уже в апреле 1992 года в Алма-Ате представители большинства этих стран подписали соглашение об основных принципах сотрудничества. Исходя из них, внешняя разведка в странах СНГ не ведет разведывательную деятельность. Так же, как и против третьих стран, на чужой территории (Красная звезда. 1995, 26 декабря). Однако, вопреки утверждениям западных СМИ, вне СНГ никто и никогда не обещал не вести разведки против других стран.

В аспекте сотрудничества спецслужб стран СНГ невольно возникает вопрос о тенденциях интеграции этих государств. Ибо и специальные службы должны думать о своем «интеграционном» будущем.

Важно, очевидно, что прежде чем переходить к следующему шагу в области объединения усилий в защите геопространства СНГ, нужно хорошо освоить первый достигнутый этап: сотрудничество в области взаимодействия по наиболее жизненно важным направлениям деятельности спецслужб. Таким, как противодействие проникновению иностранных, внешних для СНГ спецслужб с явно разведывательными целями, вытекающими из современного положения в мире, захвату рынков, монополизации внешней торговли, а также в области борьбы с терроризмом, наркобизнесом и организованной преступностью (Сегодня. 1994, 26 августа).

Опыт успешного, плодотворного сотрудничества разведывательных служб бывших социалистических стран убедительно говорит в пользу скорейшего решения задачи налаживания действенного сотрудничества внешней разведки в рамках СНГ в первую очередь, в области укрепления деловых связей в борьбе за обеспечение мира и в интересах международного сотрудничества.

Важным развитием взаимодействия спецслужб стран СНГ явилось первое совещание руководителей спецслужб стран-участниц СНГ, состоявшееся в Москве в марте 1995 г. На нем был подписан итоговый документ, согласно которому совещание становится постоянно действующим органом. Утвержден его секретариат, на котором председательствует директор ФСБ России. Решено создать единый банк данных в Москве на компьютерной базе ФСБ.

Это объединение контрразведок стран СНГ является важной базой и для разведок этих стран (Новости разведки и контрразведки. 1995, № 5–6).

Актуальность согласованных действий спецслужб стран СНГ — разведывательных и контрразведывательных — диктуется теми усилиями Запада и западных специальных служб, которые они наращивают в целях воспрепятствовать процессу интеграции в рамках СНГ, максимально изолировать Россию от бывших республик Советского Союза, ставших независимыми государствами.

В этом плане, помимо практической деятельности западных спецслужб на территориях стран СНГ, обращает на себя внимание стремление западных монополистов играть на националистических настроениях, подогреваемых их службами в этих странах, соблазнять посулами большей выгодности для их развития экономических отношений с Западом, чем с Россией. Международные монополии хотели бы, чтобы эти новые молодые государства были оставлены без воздействия России, один на один с Западом, чтобы легче было установить контроль над доступом к колоссальным запасам энергоресурсов и ископаемым запасам Центральной Азии, представленной в СНГ Казахстаном, Кыргызстаном, Узбекистаном, Туркменистаном и Таджикистаном, а также богатым нефтью мусульманским Азербайджаном.

Думаю, что и конфликт в Чечне имеет корни в этой эгоистической заинтересованности Запада, которой выгодно отвлекать силы и внимание России на эту болезненную для нее проблему при одновременно удобной возможности вести антироссийскую пропагандистскую кампанию.

После распада социалистического содружества и прекращения сотрудничества внешней разведки с союзными спецслужбами восточноевропейских стран, установление партнерства России с западными государствами поставило вопрос об установлении внешней разведкой новых, также партнерских отношений с западными спецслужбами, ранее являвшимися враждебными нам.

Можно считать, что этот процесс налаживания сотрудничества с бывшими нашими непримиримыми противниками на «невидимом фронте» явился возобновлением того начального взаимодействия с западными спецслужбами, которое возникло во время второй мировой войны, в 1941 году, в рамках антигитлеровской коалиции.

Тогда англичане, после нападения Германии на Советский Союз, предложили объединить усилия английской и советской разведок против гитлеровской Германии. Это предложение, переданное через английского посла в Москве Крипса, было принято советским правительством. Последовали переговоры, в которых с советской стороны участвовал опытный разведчик В. Зарубин, от англичан — полковник Гинбсс.

В конце сентября 1941 года в Москву прибыл глава английской миссии Управления специальных операций Джордж Хилл, кстати, в прошлом коллега английского резидента в России Сиднея Рейли. Между указанным управлением и НКВД было достигнуто соглашение об обмене разведывательной информацией по Германии и заброске англичанами в тыл врага с диверсионными целями советских разведчиков и агентов, обеспечении англичанами для внешней разведки связи с этими разведчиками.

Как результат, на протяжении 1941 и 1942 годов двадцать подготовленных советских разведчиков и агентов были переброшены англичанами в оккупированную немцами Европу. Однако большинство из них не достигли намеченных пунктов действий, только семь смогли добраться до мест назначения, но связь с ними англичане так и не наладили для внешней разведки. Естественно, с нашей стороны возникли подозрения о по меньшей мере недобросовестном отношении со стороны английских спецслужб к операции НКВД. На этом и закончилась первая попытка налаживания сотрудничества с этой западной спецслужбой.

Более успешно взаимодействие британской и советской разведки развивалось в Иране, во время оккупации этой страны нашими и союзными войсками в 1941–1945 гг. Разгром гитлеровской агентуры и основного ядра антисоюзнических сил в Иране тогда в большой степени зависел от взаимопонимания и взаимодействия союзнических спецслужб, прежде всего советских и британских.

В то время претензий у обеих сторон накопилось много, и в ряде случаев они были небезосновательны. Но главная задача была общая — разгром гитлеровской Германии и ее союзников, она диктовала необходимость взаимодействия и сотрудничества во имя достижения главной цели. Соответствующие указания получили британская и советская разведки, в частности, их резидентуры в Иране. Так стала действовать система «Контакт».

В целом это сотрудничество состоялось. Совместные действия двух разведок позволяли успешнее и быстрее проникать в замыслы и действия антисоюзнических сил. Это было очень важно: советская и британская разведки как бы дополняли друг друга, поскольку каждая имела свои сильные стороны, несовпадающие традиции и опыт, различные источники информации. Жизнь показала, что такое взаимодействие было вполне адекватным (Финансы и статистика. Москва, 1996).

Вторую попытку начать сотрудничество с внешней разведкой Запад предпринял также во время войны в 1943 году.

Поскольку у англичан ничего не получилось в основном из-за их нежелания что-либо конкретно делать для внешней разведки, теперь поступило предложение от американцев. Через посла США Гарримана было согласовано начать переговоры, на которые в декабре 1943 года в Москву прибыл начальник Управления стратегических служб США Уильям Донован. В результате переговоров с ним начальника внешней разведки П. Фитина было подписано соглашение о контактах двух разведок, обмене разведывательной информацией и о содействии в заброске агентуры в тыл противника, консультациях при проведении активных разведывательных операций. Активное сотрудничество продолжалось около полугода, затем стало ослабевать и после открытия второго фронта прекратилось по инициативе Запада. Он ведь не хотел усиления позиций СССР и внешней разведки в Европе. Кстати, как раз в этот последний период, в 1945 году, и была передана Фитину копия обгоревшей советской кодовой книги, правда, вопреки желанию УСС, по указанию президента Рузвельта.

Тогда сотрудничество не получило развития, поскольку мы были идеологическими противниками с Западом и, несмотря на военную коалицию, наши спецслужбы принадлежали к антагонистическим политическим системам.

Иное положение сложилось сейчас. По мере устранения в России коммунистической партии как единолично правящей силы, Запад, потеряв врага № 1, стал проявлять тенденцию к установлению партнерских отношений и по линии специальных служб. Правда, это стремление сводилось в основном к многообещающим заявлениям на словах, а на деле — к попыткам как можно больше получать информации о российских спецслужбах и как можно меньше раскрывать перед нами своих секретов.

Внешняя разведка с готовностью откликнулась на призыв к взаимодействию с западными разведками в борьбе с терроризмом, наркобизнесом, нелегальной торговлей оружием и прежде всего с опасностью распространения оружия массового уничтожения.

Такое плодотворное сотрудничество стало возможным и целесообразным. Рамки его, очевидно, должны определиться самим характером разведывательной деятельности каждой из сторон, при которой взаимодействующие разведки не могут до конца быть открытыми друг перед другом. Имеется в виду прежде всего наличие национальных интересов государств, которые они обязаны оберегать и обеспечивать, а также необходимость, в интересах безопасности сотрудничающих служб, сохранения в тайне оперативных и иных профессиональных секретов. Тем более на современном этапе отношений Запада с Россией, когда остаются серьезные проблемы и взаимные претензии, в том числе различный подход к обеспечению международной безопасности и к НАТО, в частности.

Нам приходится учитывать и тот факт, что, несмотря на смягчение международной обстановки, кардинальные изменения внутриполитического режима в России и улучшения российско-американских отношений, вокруг СНГ продолжают летать десятки иностранных самолетов-разведчиков, вдоль морских границ России снуют иностранные подлодки, а западные спецслужбы активизировали свою разведывательную работу на территории России.

Военное присутствие США у границ России остается и даже усиливается.

Именно поэтому, как считают российские военные, особенно моряки, «холодная война» пока полностью еще не закончилась (Огонек. № 29–30. 1992, 15 июня). К тому же военный бюджет США остается огромным. По данным на середину 1994 года он составлял почти столько же, сколько военные бюджеты всех остальных стран мира, вместе взятых (Нью-Йорк Таймс. 1994, июнь).

Процесс перестройки международных отношений, хотя «холодная война» уже объявлена законченной, еще далеко не завершился. От всех участников его требуется последовательное воплощение в жизнь нового подхода, свежего взгляда на все факторы, действующие в отношениях между государствами, в первую очередь, в области вооружения, действий военных сил и специальных служб. Ибо есть еще на Западе влиятельные силы, способные тормозить этот процесс, даже сорвать его, возвращая нас к прошлому пожару противостояния.

В этой связи мировая общественность не без тревоги наблюдает настроения наиболее радикальных республиканцев, которые пришли в конгресс США после крупной победы в 1994 году. Именно они грозятся многое пересмотреть теперь в отношениях США к России (Ньюсуик. 1994, декабрь).

Характерно в этом отношении заявление сенатора-республиканца Ричарда Лугара, выступившего в пользу выделения средств России, но только для реконверсии российских оборонных предприятий на производство народнохозяйственной продукции, в то время как о другой помощи республиканцы не желают и слышать. Республиканцы собирались помогать России, по словам Лугара, «чтобы выдернуть клыки советскому медведю» (Уолл-стрит Джорнал, Нью-Йорк. 1994, сентябрь).

Учитывая, что отношения России с Западом определяются прежде всего российско-американскими отношениями, которые не так давно формулировались американцами как отношения к «империи зла», взаимоотношения и российских спецслужб с западными также во многом зависят от отношения и позиций американских специальных служб. Поэтому целесообразно посмотреть на современное сотрудничество внешней разведки прежде всего с ЦРУ.

Поддержка со стороны ЦРУ идеи налаживания прямых связей разведок, выдвинутой директором внешней разведки Е. Примаковым, явилась, по словам «Уолл-стрит Джорнал», «резким поворотом в позиции этого ведомства». Исполнявший обязанности директора ЦРУ Ричард Керр говорил, что «до сих пор… управление в целом с крайней неохотой относилось к тому, чтобы начать с КГБ прямые контакты, контакты на равных». «Мы не хотели, — продолжает он, — поднимать КГБ до нашего уровня» (Известия. 1991, 8 октября).

Это подтвердил и Эймс уже из тюремной камеры, когда заявил, что в 1991 году в ЦРУ действовала специальная группа, в задачу которой было поставлено покончить с КГБ и подорвать позиции внешней разведки, добиваясь в России сокращения ассигнований на нее. Ясно, что последнего ЦРУ могло добиваться через агентурные возможности, в том числе через агентов влияния в российском парламенте.

Соответственно, поддерживая и развивая сотрудничество с западными спецслужбами и, естественно, в первую очередь с ЦРУ, как службой, задающей тон в западном разведывательном сообществе, внешняя разведка, очевидно, должна исходить из того, что ЦРУ, а за ним и другие ведущие западные разведки далеко не отказались от своих давних целей подрыва позиций внешней разведки.

Известно, что ЦРУ, как и сами США, считают себя вправе диктовать свою волю всему миру, навязывать свои методы и подход к сотрудничеству с российской внешней разведкой с позиций силы, что наиболее явно проявилось в связи с делом Эймса, когда США пытались показать России и ее разведке, что позволительно им и ЦРУ, в частности, в их действиях против России и что не позволительно внешней разведке в ее действиях против США и ЦРУ.

В 1992 году директор ЦРУ Д. Гейтс посетил Москву и встретился с Е. Примаковым для обсуждения проблем сотрудничества. В июне 1993 года Е. Примаков посетил ЦРУ, где в течение четырех дней провел переговоры с новым директором ЦРУ Д. Вулси. В августе того же года Примаков продолжил с Вулси, приехавшим в Москву, обсуждение проблем сотрудничества и возможности взаимодействия разведок по таким угрожающим всему миру явлениям, как терроризм, распространение оружия массового уничтожения, торговля наркотиками. Они исходили из того, что в условиях, когда дельцы международной организованной преступности становятся хозяевами целых стран, разведывательные службы превратятся в передовую линию обороны против этих возрастающих угроз.

Хотя Гейтс, затем Вулси утверждали, что тайные операции ЦРУ стали достоянием прошлого, этому противоречили факты событий в Сомали, на Гаити, Кубе.

С визитом Вулси в Москву в августе 1993 года совпало убийство в Грузии одного из ведущих сотрудников ЦРУ Фреда Вудраффа, которое «пролило свет на попытки США распространить свое влияние — как открыто, так и тайно — в бывших советских республиках. Вудрафф был одним из ключевых участников тайной операции ЦРУ в Грузии (Правда. 1993, 18 августа). Вот и опровергло это событие утверждения Д. Вулси. Возникает вопрос: какую тайную операцию осуществляло ЦРУ, направив в Грузию своих разведчиков?

Усилия внешней разведки по налаживанию сотрудничества с ЦРУ и другими западными разведками проходили на фоне непрекращающейся деятельности этих служб в области шпионажа против России и ее позиций в мире.

В марте 1992 года был поднят пропагандистский шум после измены сотрудника внешней разведки в Бельгии В. Коноплева, когда из этой страны были выдворены четыре российских дипломата и арестованы три бельгийца как агенты внешней разведки. В октябре 1992 года аналогичная антироссийская кампания развернулась во Франции после бегства изменника В. Ощенко и выдворения из страны также четырех российских дипломатов, ареста французской контрразведкой агентов внешней разведки.

В августе 1994 года Федеральная разведывательная служба Германии (БНД) организовала провокационную инсценировку вывоза из России плутония. Немецкий журнал «Шпигель» назвал эту «операцию» «грандиозной аферой, одной из самых авантюрных акций БНД». Операция под кодовым названием «Царство мертвых» проводилась с целью продемонстрировать Западу опасность якобы существующей контрабанды из России расщепляющихся материалов и неспособности российских спецслужб обеспечить надежную охрану таких материалов (Новости разведки и контрразведки. 1995, № 9-10).

Одновременно германские спецслужбы кричали о российском шпионаже в Германии, а в это время в Москве был разоблачен агент БНД Лаврентьев, приговоренный в 1994 году к 10 годам тюрьмы, и был выдворен из России сотрудник этой разведки.

В январе 1994 года в России был разоблачен агент британской разведки, а в 1996 году — другой, арест которого повлек выдворение из России четырех разведчиков МИ-6.

Эта закономерная акция российских властей вызвала совершенно необоснованное ответное выдворение из Англии четырех российских дипломатов.

В этой связи британские власти продемонстрировали свое лицемерие, когда в марте 1996 года председатель британского парламентского Комитета по безопасности и разведке Том Кинг опубликовал доклад, где говорилось об активизации российской разведки в Англии. А в мае этого же года тот же самый Том Кинг в связи с разоблачением в России британского агента признал, что «национальные интересы Британии требуют, чтобы она была в курсе того, что происходит в России». Вот и судите, когда он прав.

Английские СМИ создавали впечатление, что в поднятом шпионском скандале виновата Россия, а не английская сторона. Представитель внешней разведки Ю. Кобаладзе охарактеризовал высылку из Англии четырех российских дипломатов как возвращение к прежним временам «холодной войны» по принципу око за око (Известия. 1996, 12 и 21 мая).

Федеральная служба контрразведки России в начале 1994 года отмечала в своем докладе широкое использование спецслужбами США американских политологических центров, университетов, неправительственных фондов и общественных организаций в разведывательно-подрывной деятельности на территории России. В этих целях используются все каналы расширяющихся контактов, ставятся задачи проникновения в архивы и места сосредоточения интересующих американскую разведку материалов (Известия. 1994, 8 января).

Уже в 1997 году разоблачен и осужден на 12 лет как американский агент старший научный сотрудник одного из оборонных НИИ в Ленинграде М. Финкель.

Не без участия ЦРУ и других западных разведок периодически возникают кампании обвинений внешней разведки во вмешательстве в дела бывших стран-членов соцсодружества. Уже в 1995 году в Словакии в связи с гибелью Дубчека была инспирирована антироссийская кампания о якобы причастности российских спецслужб к автокатастрофе в сентябре 1992 г., в которую попал Дубчек. При этом делались намеки на аналогичную связь убийства в Польше бывшего премьера П. Ярошевича. Прослеживается возможная причастность ЦРУ к провокации против премьера Польши Олексы, обвинявшегося в сотрудничестве с КГБ.

Не ослабевает, а, наоборот, отмечается активизация военной и разведывательной деятельности вооруженных сил НАТО на Севере России. В этой связи характерен скандал в СМИ Норвегии и других западных стран в начале 1996 года из-за операции российской контрразведки по пресечению шпионской деятельности норвежской разведки под прикрытием экологической организации «Беллуна» (Новости разведки и контрразведки. 1996, № 2).

Вступая в сотрудничество с западными спецслужбами, внешняя разведка дала ясно понять, что она не делает ни в США, ни в других западных государствах ничего больше того, что делают ЦРУ и другие западные спецслужбы в России и против России. Она не собирается прекращать свою разведывательную деятельность в угоду ЦРУ, ФБР или кого бы то ни было, но не вмешиваясь во внутренние дела других государств, в противоположность ЦРУ, которое продолжает свою прежнюю практику.

Учитывая стремление ЦРУ действовать с позиций силы, внешняя разведка ясно дает понять своим западным партнерам, что готова к сотрудничеству только на равных. Коль скоро на равных разговаривают только с сильными партнерами, внешняя разведка не собирается ослаблять свои позиции.

Можно, кстати, отметить, что достаточным свидетельством силы внешней разведки является вербовка Эймса. Едва ли слабой разведке удалось бы привлечь к сотрудничеству такого высокопоставленного работника самой мощной на Западе разведки. О том же свидетельствует вербовка сотрудников ЦРУ Гарольда Никольсона и сотрудника ФБР Эрла Питтса, по утверждению западных СМИ, завербованных внешней разведкой и признавшихся в конце 1996 года в сотрудничестве с нею в течение ряда лет. Да и пример о технических возможностях внешней разведки — внедрение спецтехники в новое здание американского посольства в Москве — говорит о том же. Не будь предательского акта В. Бакатина, едва ли американским спецслужбам удалось раскрыть это уникальное достижение российских спецслужб.

К слову можно добавить, что и мой личный опыт операций ТФП в иностранные объекты, в том числе и американские, сильно, но безуспешно охраняемые, свидетельствует никак не о слабости, а, наоборот, об известном превосходстве внешней разведки.

Таким образом, готовность российских спецслужб сотрудничать с западными отнюдь не должна восприниматься ни на Западе, ни нашей общественностью как предоставление разведслужбам возможности безнаказанно действовать на российской территории или против России где бы то ни было.

Можно сказать, что сотрудничество с западными спецслужбами уже дает известные положительные результаты. Так, например, Генеральный директор британской службы МИ-5 Стелла Ремингтон считает, что «российские разведки будут не только продолжать шпионить, но и наращивать свою активность, тем не менее МИ-5 устанавливает сейчас связи не только с секретными службами бывших соцстран Восточной Европы, но и развивает контакты с российской разведкой по таким вопросам, как взаимный обмен разведданными по международному терроризму и распространению оружия массового уничтожения» (Новости разведки и контрразведки. № 21–22, 1995, декабрь).

Если такая засекреченная спецслужба, как британская, начинает поворот в сторону сотрудничества с внешней разведкой, то другие спецслужбы западных государств не только декларируют свою готовность к этому, но и делают конкретно практические шаги, которые встречают положительную реакцию внешней разведки.

С точки зрения науки о разведке, внешняя разведка — это сложное оперативное, политическое и социально-психологическое. Будучи одним из проявлений политической борьбы, она, с одной стороны, есть противоборство российской разведки со спецслужбами противника, с другой — постоянный своеобразный психологический поединок российских разведчиков с иностранными объектами интереса разведки.

По своей роли в обществе, разведка — это необходимый механизм, решающий целый ряд важнейших государственных задач. Национальные интересы нашего государства, которые раньше очень часто отодвигались на задний план перед идеологическими, теперь стали первостепенными по своей значимости, вышли на авансцену.

Теперь наряду с патриотизмом как основным фактором, стимулом деятельности разведчика выдвигается, вместо прежней идеологической, политическая необходимость отстаивания интересов и позиций самостоятельной великой державы на международном поприще (Труд. 1991, 15 октября).

Внешняя разведка, не отказываясь в современных условиях смягчения международной напряженности от обеспечения российских национальных интересов, предложила всем специальным службам сотрудничество по тем вопросам, которые представляют обоюдный интерес или общую опасность: борьба с распространением оружия массового уничтожения, международным терроризмом и организованной преступностью, а также обмен информацией о ситуациях в горячих точках мира.

Россия, выйдя из серьезных недавних перемен в международном положении, сохранила статус отнюдь не какой-то побежденной стороны с ограниченным суверенитетом, а великого государства, супердержавы — Советского Союза, который являлся одним из ведущих участников и гарантом многих международных соглашений, определяющих сегодня лик Европы и мира (Сегодня. 1994, 22 июня).

Национальные интересы России, с одной стороны, как европейского государства, требуют приобщения ее к Европе и ее делам. С другой — как азиатского, жизненные интересы которого требуют теснейшего сотрудничества со среднеазиатскими государствами, возникшими из СССР, и с капиталистическими странами Азии, в первую очередь Китаем и Японией.

Однако вопрос принадлежности России к Европе определенные круги как в самой Европе, так и в Америке пытаются ставить под сомнение. Даже бывший президент Франции Ф. Миттеран предпочитал не рассматривать Россию как европейскую державу, не говоря уже о враждебных антироссийских силах в странах Восточной Европы, в том числе о Лехе Валенсе, занимающем теперь, после поражения на выборах, все более резко антироссийские позиции.

А вот федеральный канцлер ФРГ Г. Коль и его страна, играющая в Европе ведущую роль, твердо высказывается за приобщение России к Европе. Думаю, что это не случайно. В позиции Коля видна обоснованная заинтересованность Германии в союзе с Россией. Ведь война и поражение в ней как раз от России многому научили немцев. Экономическое и политическое сотрудничество России с Германией, очевидно, взаимовыгодно. Необходимо, однако, учитывать некоторые устремления Германии, требующие контроля и соответствующего твердого отпора. Так, например, Коль является одним из активных европейских сторонников продвижения НАТО на восток, несмотря на возражения России (За рубежом. № 27. 1994, июнь).

В этой связи хочу высказать свою оценку того, как решалась судьба ГДР, иначе, чем «предательством века», назвать это не могу.

Судьба ГДР и вся проблема германского урегулирования была решена советским руководством в лице М. Горбачева и Э. Шеварднадзе, можно сказать, самым предательским образом по отношению к интересам нашего народа. При этом проблема НАТО для России была дополнительно усложнена легкомысленной позицией Горбачева в 1990 году при переговорах с западными руководителями, прежде всего с президентом США Бушем. Тогда, даже после первых капитулянтских шагов, у Горбачева и Шеварднадзе бьша возможность притормозить процесс и вести солидный торг как по вопросу участия объединенной Германии в НАТО, так и по вопросу материального возмещения за потерю стратегических, политических и экономических позиций СССР, добытых ценой огромных жертв со стороны нашего народа в войне с Германией.

Как свидетельствует в своих мемуарах бывший посол СССР в ФРГ Ю. Квицинский, московские руководители не имели определенной позиции по вопросу о германском урегулировании даже в середине 1990 года, когда этот вопрос решался. А вот американский президент Буш, напротив, уже в конце 1988 года лично наставляя посла США В. Уолтера, подчеркивал, что наступает решительное время, в ФРГ будет поставлено на карту все. Действительно, союзники бились за то, чтобы новая, объединенная Германия была сразу же включена в НАТО, несмотря на упорное сопротивление с нашей стороны сделать ее нейтральной.

Горбачев же с Шеварднадзе даже не попытались получить что-либо серьезное за такую уступку, не говоря уже о том, что естественно было оговорить и закрепить в документах ограничение роли Германии в НАТО. Вместо этого Горбачев простым кивком головы не только дал согласие, а, по существу, безоговорочно аннулировал итоги Великой Отечественной войны, закрепленные в Потсдамском договоре.

Вот как повествует об этом американский журналист К. Уолш: «В июне 1990 года во время визита Горбачева в США за чашкой чая в кабинете президента Буша в присутствии советников обоих президентов и глав дипломатических посольств советский лидер заявил как бы мимоходом, что согласен признать членство объединенной Германии в НАТО, если этого захочет немецкий народ. Присутствующие были потрясены». Уолш отмечает, что Буш даже попросил Горбачева повторить то, что он сказал. После этого остальное было делом техники, закрепившей полную капитуляцию, полный отказ от потсдамских соглашений, от наших прав и ответственности в отношении Германии. В сентябре 1990 года в Москве был подписан договор об урегулировании отношений с Германией, а в октябре того же года состоялся торжественный акт ликвидации ГДР, а по существу, позорный акт сдачи ГДР.

В результате в новой ситуации, сложившейся вследствие безответственной политики Горбачева и развала Союза ССР, перед Россией возникло много сложных проблем. Одна из них: вместо определенных разумных ограничений участия Германии в НАТО, Германия не только превратилась в одного из новых полноправных участников этого блока, но еще и стала активным адвокатом продвижения НАТО на восток. Не случись этого «предательства века», Германия едва ли была бы теперь таким громогласным глашатаем за продвижение НАТО к российским границам (Сегодня. 1994, 15 июля).

Попытки отчуждения России от Европы, с использованием для этого и НАТО, явно преследуют так близкие устремлениям США цели сохранить за ней положение практически колониальное. При этом навязать России роль участника стабилизации Европы, как это случилось в Югославии, но не на равных и тем более не первых ролях, а на подхвате у НАТО, по указке американцев (Сегодня. 1994, 9 апреля).

Другим, помимо отношением к НАТО, противоречием с Западом на современном этапе являются отношения России со странами СНГ. Запад и, естественно, его спецслужбы стремятся пугать эти государства угрозой имперских намерений России, инспирируя там националистические настроения, прельщая богатыми посулами (Сегодня. 1994, 20 сентября).

Запад явно стремится, используя все возможные каналы, в том числе и международные институты — ЕС, МВФ, НАТО, не допустить полного российского доминирования в ближнем зарубежье, а сам добивается ощутимых экономических и иных выгод от эксплуатации огромных природных богатств этих регионов бывшего Советского Союза (Сегодня. 1994, 4 ноября).

В своих проектах восточной политики Запад преследует вполне конкретные цели: блокировать и без того трудное движение стран СНГ навстречу друг другу; вероятным мотивом НАТО является отжим России от Европы, выталкивание ее из большой европейской политики, оттеснение России от развитого мира на Восток и Юг с тем, чтобы соблазнить ее идеями новых походов на Юг, где ее ожидают новые затяжные конфликты.

Возможно, НАТО имеет геополитическую цель в лице России поставить барьер перед исламским фактором в мировой политике.

На примере Афганистана, Таджикистана и Чечни можно предположить, что НАТО хотело бы противопоставить «волны нестабильности» постсоциалистического пространства и мусульманского мира» (Известия, 1996, 4 июня). Эта оценка нашего историка представляется мне реальной. Исходя из временного периода без конфронтаций мирового значения, который можно прогнозировать на 15–20 лет — конец XX века и начало будущего тысячелетия, — внешней разведке предстоит решать, по моим предположениям, не менее сложные проблемы, чем те, с которыми пришлось иметь дело в годы «холодной войны».

Учитывая быстрое технологическое развитие, особенно в области информации, можно понять, что многие задачи нынешних «близких боев» уступают место «дальнему бою». Во всяком случае, это ожидает наши вооруженные силы и, в известном плане, экономику, все более связываемую с технологическим процессом.

Не обойдет это «информационное» насыщение будущее жизни на планете на всех ее уровнях разведывательной службы (Красная звезда. 1995, 23 декабря).

Но пока внешняя разведка должна решать те важнейшие задачи, которые уже сформулировала ей жизнь: обеспечение безопасности страны.

Россия, являясь одним из крупнейших государств мира, неизбежно связана со всеми уровнями безопасности: международным, региональным и национальным.

Независимо от уровня безопасности, все они должны преследовать цель «обеспечить жизненно важные интересы России, ее независимость, территориальную целостность, политическую стабильность, возможность устойчивого социальноэкономического развития общества».

В области политической безопасности задача состоит в «создании условий, в глобальном, региональном и внутреннем масштабах, обеспечивающих мирное развитие РФ». Одним из центральных моментов этого вида безопасности является «оценка и прогноз существующих и потенциальных угроз национальным интересам государства».

«Экономическая безопасность государства заключает в себе способность экономики страны обеспечить» все потребности как при мирном развитии страны, так и на случай войны.

«Военная безопасность как одна из составляющих безопасности страны остается важнейшей на ближайшие годы и более отдаленную перспективу».

Наконец, «экологическая безопасность среды обитания как один из элементов безопасности страны приобретает в современных условиях все большее и большее значение». Она стала сопоставимой с военной (Российские вести. № 25. 1992, 2 июля).

Указанные элементы безопасности формируют конкретные задачи внешней разведки в области борьбы с терроризмом.

За последние годы терроризм превратился в реальную угрозу безопасности на всех ее уровнях для большинства стран мира. Это потребовало не только объединения усилий спецслужб, но общего единого антитеррористического фронта основных государств мира, являющихся объектами террора.

В этом плане в феврале 1995 года эксперты по борьбе с терроризмом из десяти европейских стран собрались в Париже для обсуждения путей противодействия исламской террористической угрозе.

В декабре того же года в Канаде состоялось совещание руководителей внешнеполитических ведомств, правоохранительных органов и спецслужб семи ведущих стран Запада и России по вопросам борьбы с терроризмом. В начале 1996 года в Египте прошла международная встреча по борьбе с терроризмом.

Наконец, в июле 1996 года состоялась конференция «восьмерки» по борьбе с терроризмом, которая прошла за закрытыми дверями во французской столице с участием министров иностранных дел и глав ведомств, ответственных за безопасность.

Эта проблема фигурирует во всех соглашениях внешней разведки о партнерстве с иностранными разведками.

В связи с проблемой международного терроризма мне хочется обратить внимание на два важных момента.

Запад, и ЦРУ в частности, все более активно выступая за объединение усилий в борьбе с этим злом, однако избегает откровенно вскрывать причины бурного роста исламского терроризма и остается пассивным, имея возможности к тому, чтобы воспрепятствовать в ряде регионов его развитию.

Я уже упоминал в этой связи Афганистан и действия там ЦРУ, которые приводят к выступлениям террористов, подготовленных этим ведомством для борьбы с СССР, теперь против самих США. Известно, что базой для этой деятельности ЦРУ в годы афганской войны являлся Пакистан. Сейчас в этой стране развернута широкая сеть лагерей и школ по подготовке исламских террористов. Правда, пока они не нацеливаются на западные государства и готовятся к священной войне «джихад», под знаменем ислама в Индии, Афганистане и на Филиппинах, но, как уже показал опыт Афганистана, были бы подготовлены кадры фанатиков-террористов, направить их не трудно против любого народа немусульманской веры. Вот и в Боснии и Чечне появились такие иностранные моджахеды.

Не пора ли давнишнему союзнику Пакистана — США — проявить инициативу и выступить на международной арене с осуждением опасной практики и потребовать закрыть «кузницу кадров террористов» (Красная звезда. 1966, 22 февраля).

Второй момент связан с книгой «Внутренняя война» под редакцией Г. Экштейна, в которой рассматриваются проблемы терроризма и подход к их решению (Внутренняя война. Нью-Йорк, Фри Пресс оф Гленко, 1964).

Мне представляются интересными для учета при организации разведывательных операций по борьбе с терроризмом следующие тезисы авторов этого сборника:

1. Объектами террора являются лица или группы лиц, представляющие максимум символичной ценности.

2. Проведением террористических актов террористы стремятся разрушить внутренние связи общества, добиться дестабилизации ситуации, чтобы индивиды чувствовали себя одинокими, незащищенными, а руководители оказывались дезориентированными и неспособными управлять положением.

3. Террор — наиболее экономичное средство борьбы с точки зрения сил, времени и материальных затрат.

4. Терроризм — показатель слабости, а не силы террористов.

5. В борьбе с терроризмом наиболее эффективным средством является агентурное проникновение.

6. Возможности террористических потрясений существуют в каждом обществе, ибо конфликт и потенциальное напряжение являются элементарными компонентами социальной структуры.

Эти выводы автора являются поразительно актуальными для нашего времени, хотя они сделаны более 30 лет тому назад.

Особенно хочется обратить внимание на агентурные проникновения как наиболее действенное средство борьбы с терроризмом; нельзя исключать и возможностей операций безагентурного ТФП в руководящие центры террористических группировок, в частности, исламских фундаменталистов и их учебно-тренировочных баз.

Подтверждением стремления террористов ко все более значимым актам в международном плане являются их действия, направленные не только против отдельных национальных институтов, но и по международным организациям. Так, в 1996 году были зафиксированы случаи террористических актов против ООН, куда было направлено несколько почтовых отправлений с заложенными в них взрывными устройствами. О том же свидетельствует захват заложников в японском посольстве в Перу, затронувший интересы многих государств, безопасность чьих послов и видных дипломатов оказалась под угрозой.

Кстати, интересно утверждение бразильского журнала «Исту а Синьор» о том, что ЦРУ инспирировало нападение боевиков на резиденцию японского посла в Лиме и захват заложников с целью показать Токио, что власти Перу не контролируют обстановку внутри страны, что с ними не стоит иметь никаких серьезных дел. Журнал не исключает и того, что американцы этой акцией хотели бы спровоцировать падение правительства Фухимори. Вашингтону не нравится его независимая политика.

В связи с укреплением роли ООН в мире, она будет становиться, как считают специалисты по борьбе с террором, все более лакомым куском для проведения акций с громким международным звучанием.

Поэтому предпринимаются усилия, направленные на создание в Секретариате ООН специальной службы, ведающей контрразведывательным обеспечением деятельности этой организации. Однако, хотя о намерении создать «разведслужбу ООН» было объявлено еще в 1993 году, ocoбыx успехов пока не заметно (Новости разведки и контрразведки. 1997, № 6).

Таким образом, в области взаимодействия внешней разведки с западными спецслужбами по борьбе с терроризмом нельзя забывать, что Запад в недалеком прошлом воспринимал эту проблему своеобразно — как угрозу только для себя, а что касается СССР, то не только был не против террора, но и сам использовал террористов и террористические школы в борьбе против нас. Нельзя поэтому полностью исключать, что ЦРУ и другие западные спецслужбы не будут прибегать к этим методам или потворствовать им в достижении антироссийских целей. Например, в Боснийском кризисе и в Чечне (Нью-Йорк Таймс. 1993, май).

Исходя из реалий сегодняшнего дня, перед внешней разведкой стоит серьезная задача усилить внимание к угрозе исламского фундаментализма, разоблачать роль отдельных исламских государств, например, Пакистана, как базу подготовки исламских фанатиков, мобилизовать совместные усилия иностранных спецслужб (ЦРУ, СИС, спецслужб Индии), требуя от них воздействовать в этом направлении на Турцию, Иран, Саудовскую Аравию.

В области обеспечения политической безопасности России перед внешней разведкой стоят задачи тщательно следить за деятельностью внешних сил, пытающихся углублять или просто сыграть на слабостях самой России, ее разногласиях с другими государствами СНГ. Приоритетная задача в настоящий период: нейтрализация усилий, предпринимаемых Западом с целью сорвать центростремительные тенденции как в России, так и в других странах СНГ. Постоянной обязанностью внешней разведки является задача помогать в проведении активной внешней политики.

В этой связи хочу напомнить о некоторых враждебных планах и мероприятиях Запада, которые могут продолжаться и в современных условиях.

Еще в пятидесятые годы британская СИС разработала долговременный план дезинформации, направленный на использование слабостей и трений в высших сферах руководства советского блока путем применения всех возможностей, имеющихся в распоряжении британского правительства. План под кодовым названием «Лиотэ» был утвержден приказом от 18 августа 1954 года.

Возникает вопрос: сейчас, когда прошлые отношения как будто бы канули в Лету и резко потеплели, изменилась ли в такой же степени деятельность британских и других западных спецслужб? Можно ли считать операцию «Лиотэ» фактом истории или она до сих пор остается действующей операцией СИС?

Сведения о деятельности британской разведки и некоторые факты последнего времени заставляют сомневаться в том, что ее сдали в архив. Эти сомнения, в частности, находят подтверждение в последнем разоблачении английского шпиона в 1996 году, положение которого и задания ему СИС перекликаются с целями «Лиотэ» (Правда. 1996, 16 января).

Задаче укрепления политической безопасности России соответствуют и стратегические цели внешней разведки, направленные на выявление слабостей в рядах противника, использование внутренних противоречий у него, на мобилизацию противодействия политике иностранных государств, наносящей ущерб национальным интересам России.

Выход на позиции партнерства с Западом ставит новую задачу: интересы безопасности государства требуют точного знания намерений новых партнеров, умения предсказать их действия и поступки (Новости разведки и контрразведки. 1995, № 21–22).

Так, например, заинтересованность западных монополистов в создании внутренних трудностей в России с тем, чтобы иметь более свободные руки в СНГ, демонстрируется на их отношении к Чечне. В середине 1996 года американский конгресс по инициативе сенатора Джесси Холмса принял поправку к законопроекту об иностранной помощи, которая увязывает оказание помощи России с ситуацией в Чечне, возлагая ответственность за положение там на российские власти (Известия. 1996, 3 августа).

Бывший президент Польши Л. Валенса, полагаю, не без подсказки своих американских патронов, обратился как лауреат Нобелевской премии ко всем лауреатам этой награды с призывом остановить «преступный геноцид», осуществляемый российским правительством, которому, по мнению Валенсы, нет места «на скамье цивилизованных наций».

Вот и явные действия в поддержку чеченским бандитским группировкам. Не случайно с этими акциями грубого вмешательства во внутренние дела России совпало резкое обострение ситуации в Чечне.

О том, что Запад и его спецслужбы не чурались поддержки преступных элементов, говорят примеры прошлого. Об этом напоминает сообщение агентства Ассошиэйтед Пресс в декабре 1994 г. «Говорят, наступит такое время, когда национальные интересы Америки самым серьезным образом начнут сталкиваться с интересами России или Китая, и тогда у некоторых деятелей в нашем правительстве может возникнуть искушение вступить в союз с организованной преступностью в этих странах, как сделали их предшественники в отношении сицилианской мафии в 40-х годах», — заявил сотрудник института стратегических исследований при Университете национальной обороны Брайн Салливан (За рубежом. 1994, 23 декабря).

Напоминаю, что, готовясь к вторжению в Италию В 1943 году, морская разведка США установила контакты с могущественной преступной организацией в Сицилии, в том числе с американскими преступниками итальянского происхождения, ранее высланными из США.

Вот и можно предвидеть такую же роль русской мафии в Соединенных Штатах, при возможном обращении к ее помощи ЦРУ. А сегодня ту же коварную роль для Запада играют чеченские и помогающие им исламские террористы.

В области военной безопасности современная ситуация в мире ставит перед российскими разведслужбами задачи отслеживать вероятность выхода бывших участников «холодной войны» на новые, дестабилизирующие системы вооружений, а также, в перспективе, пополнение рядов ядерных держав. Эти задачи, являясь приоритетными для военной разведки — ГРУ, являются важными постоянными задачами и внешней разведки. В области обеспечения как военной, так и, в не меньшей мере, на мой взгляд, экономической безопасности ставится задача наблюдать за развитием, возникающими новыми возможностями и угрозами со стороны электронных средств решения хозяйственных и оборонных проблем и реально вырисовывающейся сейчас угрозой воздействия информационными средствами на людей и их деятельность, включая и в процессе военных действий.

С учетом происшедшей технической революции в области электронной информации возникают серьезные проблемы национальной безопасности от угрозы информационных войн.

Перед внешней разведкой встает, очевидно, задача детального разведывательного изучения проблем, касающихся информационного оружия и информационной войны. В этом плане необходимо добывать прежде всего «количественную, качественную и психологическую» оценку информационного оружия, а также конкретную информацию о том, что делается в этом плане в странах с наиболее развитой информационной инфраструктурой — США, Англии, Японии. Разведка должна помогать внутренним структурам, занимающимся защитой информационных коммуникаций, в «поиске и устранении дыр безопасности и диверсионных программных закладок». При этом следует иметь в виду, что система Интернет может служить потенциальному агрессору как легальное средство для решения задач, предназначенных для информационного оружия (Новости разведки и контрразведки. 1996, № 2).

Среди задач внешней разведки на современном этапе пока не видно раздела о быстро набирающей развитие области электронной разведки (ЭР), по крайней мере у нас об этом не говорят. В то же время военно-политическое руководство США оценивает информацию как стратегический ресурс и постоянно увеличивает ассигнования на развитие и совершенствование современных технологий в этой области. Если в 1980 году ими было истрачено на это 8 миллиардов долларов, то в 1994 году уже 24 миллиарда, причем эти ассигнования заняли первое место в военном бюджете, опередив ракетно-ядерные и космические программы (Красная звезда. 1995, 8 декабря).

Полагаю, что эта область должна интересовать внешнюю разведку с двух позиций: оборонной и наступательной.

В области оборонной реально встанет вопрос о задаче защиты российских коммуникаций, особенно выходящих за национальные границы. Здесь, помимо чисто защитных мер, все острее обозначаются проблемы угрозы использования современных средств ЭР для ТФП иностранных спецслужб в различные российские объекты, с одной стороны, и, с другой, использование этих средств иностранными разведками для передачи разведывательной информации, добываемой западной агентурой в России.

Что касается наступательных возможностей для внешней разведки по линии ЭР, то здесь открываются новые, неограниченные возможности получения разведывательной информации, а также использования средств ЭР для связи с агентами и разведчиками-нелегалами, находящимися на Западе, и передачи ими информации непосредственно в Москву.

Для иллюстрации один пример.

В 1994–1995 годах в США была проверена безопасность 757 военных информационных систем, умышленно допустив к ним так называемых хакеров — компьютерных разбойников.

Результат был ошеломляющим: хакерам удалось проникнуть в 362 системы. В 266 случаях они получили полный контроль над компьютерами. Причем только 117 из 362 проникновении были обнаружены (Красная звезда. 1996, 15 июня). И это при том, что в США уже действует свыше 500 законодательных актов по защите иформации и компьютерному праву (Известия. 1991, 26 марта).

Практика похищения секретной информации из компьютерных сетей зафиксирована уже давно. Еще в 1976 году федеральная прокуратура Германии обвинила двух немцев в краже детального описания новейшего в те времена истребителя-бомбардировщика «Торнадо» из компьютера производителя самолета концерна «Мессершмитт-Бельков-Блом».

В марте 1989 года в ФРГ была раскрыта группа немецких хакеров, которые регулярно проникали в вычислительные центры стратегических объектов США и некоторых европейских стран (Известия. 1995, 24 августа).

Совсем недавно, в сентябре 1995 года, в Лондоне началось слушание дела русского хакера Вл. Левина, компьютерщика из Санкт-Петербурга, сумевшего, действуя из России, ограбить «Ситибанк» при посредстве компьютерного проникновения в сильно защищенную сеть этого банка. Опыт этого дела свидетельствует об относительной легкости проникновения в самые защищенные компьютерные сети.

Всемирное развитие сети Интернет позволяет использовать ее для анонимной связи, исключающей определение «авторов» сообщений, то есть для разведывательных целей и в этом плане.

В августе 1995 г. компания «Майкрософт» выпустила на рынок операционную систему Windows-95, позволяющую работать на компьютерах с операционной системой Windows-95 «любой домохозяйке», любому, не обременному техническими познаниями человеку (Известия. 1995, 24 августа).

Уже в 1991 году АНБ готовилось переключить свою глобальную сеть ЭР на решение новых задач, в том числе на сбор сведений о мировой торговле и финансовых операциях. Об этом тогда писала газета «Нью-Йорк Таймс». То есть для такого важного направления деятельности, как научно-техническая разведка, злободневным является проведение ЭР всеми возможными средствами, содействуя таким образом повышению оборонного потенциала и ускорению социально-экономического развития России, то есть обеспечению экономической безопасности страны (Лидерс. Нью-Йорк. 1991, декабрь).

Задачи обеспечения экономической безопасности для внешней разведки вытекают сегодня из современной ситуации, при которой столкновение интересов на международной арене все больше выливается в борьбу за экономические и коммерческие выгоды, за получение контрактов, большую долю в экспортной торговле и на рынках. Усиливаются попытки выкрадывания друг у друга секретов высокой технологии и экономических тайн. Следовательно, возрастает роль научно-технической разведки.

Наконец, в аспекте обеспечения экологической безопасности, вышедшем по значению на уровень военной безопасности, получение секретной экологической информации для властных структур страны — одна из новых важных задач внешней разведки, которая определена в «Законе о разведке». Обмен такой информацией налаживается не только с ЦРУ, но и со спецслужбами других стран Запада, Среднего и Ближнего Востока и даже Африки. Но и это только начало, предстоит большая работа по освоению и развитию этого направления разведывательной работы. В этих целях внешняя разведка создает группу экспертов-экологов, которым предстоит налаживать сотрудничество со своими иностранными коллегами (Известия. 1993, 30 октября).

Посмотрим теперь, каково же положение самой внешней разведки?

С учетом происшедших в мире перемен, внешняя разведка отказалась от ведения разведки в глобальном масштабе и руководствуется принципом «разумной достаточности». Были проведены организационные изменения в ее структуре и сокращены на 30–40 процентов штаты центрального аппарата и зарубежных представительств. Однако, как мне представляется, это сокращение, особенно зарубежного аппарата, произошло, к сожалению, не только по соображениям достаточной целесообразности, но и под влиянием конъюнктурных факторов.

Западные спецслужбы после распада СССР и расформирования КГБ развернули шумную кампанию за резкое сокращение штатов внешней разведки, к которой присоединились и такие недальновидные и просто враждебные внешней разведке люди, как В. Бакатин, на волне перемен выскочивший на короткое время на руководящие позиции в КГБ, и такой же кратковременный министр иностранных дел, затем посол в Англии — Панкин. За свое короткое время властвования они преуспели навредить положению российских разведок.

В то же время западные спецслужбы и не собирались сокращать свои штаты.

Например, французская внешняя разведка — ГУВБ — уже в 1994 г. увеличила свои штаты на 400–500 сотрудников. При этом она исходила из перспективы создания общеевропейской разведки, проекты которой уже обсуждались с ее европейскими коллегами.

Политические деятели и правоохранные органы в странах Европейского Союза все более настойчиво добиваются создания европейской спецслужбы якобы для борьбы с уголовной преступностью, но ясно, что это только предлог для создания новой разведывательной службы, которая сможет объединить все разведки (Юропиан. 1994, декабрь).

Думаю, что внешней разведке следует считаться с перспективой появления новой мощной разведывательной службы, которая будет, без сомнения, действовать и вопреки интересам России, пока наша страна будет находиться вне европейского сообщества и НАТО. Об этом свидетельствует создание в 1994 году полиции Европы — Европола — с функциями европейской спецслужбы для обмена полицейской информацией между странами-членами ЕС о распространении наркотиков, о нелегальной иммиграции и контрабанде радиоактивных материалов. Проявляется явная тенденция превратить Европол в разведывательную службу (Сообщение агентства «Рейтер» из Гааги. 1995, 20 января, № 3). В этом случае эта организация, очевидно, станет объектом разведывательного интереса внешней разведки в интересах обеспечения политической безопасности России.

С 1990 года появились и другие направления разведывательной деятельности, такие, как обеспечение взаимодействия и взаимопомощи с молодыми разведками стран СНГ, проблемы партнерского сотрудничества с западными спецслужбами, усиление угрозы международного терроризма и исламского фундаментализма, требующие систематической разведывательной работы по линии организации ТФП в международные террористические организации. Все это неизбежно нуждается в новых кадрах, а следовательно, необходимо расширить штат внешней разведки.

И еще одно замечание. В связи с сообщением СМИ о закрытии в 1991 году 30 разведывательных пунктов и сокращении операций внешней разведки в большей части стран Африки, хотел бы напомнить, что французская разведка СДЕСЕ, как показано в главе XIII, наиболее успешно как раз действовала в этом регионе мира. Едва ли разумно отказываться от этой возможности внешней разведке.

Как говорил нынешний директор внешней разведки В. Трубников, внешнюю разведку удалось преобразовать из «вооруженного отряда партия» в мощный информационный центр, действующий на благо всей России. Едва ли целесообразно ослаблять мощность этого центра, особенно в современных условиях нерешенности многих международных проблем, таких, как взаимоотношения с НАТО, региональные конфликты, поиск «полей совпадения национальных интересов, исходя из того, что у нас нет ни постоянных союзников, ни постоянных противников» (Коммерсант. 1991, 25 ноября, № 46).

Если на протяжении своего существования, с момента организации в 1920 году и до 1990 года, движущей силой в деятельности внешней разведки, наряду с патриотизмом, являлась идеологическая убежденность разведчиков, то в условиях деполитизации на передний план выходят чувства долга и патриотизма. Действуют теперь и соображения политического характера, однако они изменились в своей основе: от коммунистической убежденности к общечеловеческим интересам сохранения мира, борьбы с ядерной опасностью, противодействия милитаристским устремлениям и стремлению создать противовес опасностям однополюсного мира. Естественно, этот переход, перестройка основополагающих установок в работе внешней разведки проходит не без потерь.

В этой связи, возвращаясь к проблеме «кротов» западных спецслужб, о которой я писал в главе VII, хочу подчеркнуть, что эта опасность является самой грозной, особенно сейчас, после того как период наибольшей неопределенности в нашей стране — последние шесть лет — сопровождался возросшим числом явных предательств, то есть получивших огласку измен во внешней разведке. Разумно полагать, что одновременно какое-то количество изменников согласились стать «кротами» западных спецслужб и остались неизвестными, неся самую опасную угрозу дальнейшей успешной деятельности внешней разведки.

Ведь не случайно газета «Вашингтон Пост» писала в связи с делом Эймса, что «если бы ФБР не получило информацию от агента в России, Олдрич Эймс до сих пор ставил бы свой «ягуар» на служебной стоянке ЦРУ». Сам Эймс, как утверждали СМИ США, боялся утечки информации о себе из Москвы. Вот этот страх и понуждал его выдать нам сведения о 36 разведчиках из Советского Союза и его союзников по ОВД, которые перешли на сторону США и стали их «кротами». Сам же Эймс стал жертвой 37-го, о котором он ничего не знал.

Сведения о российском разоблачителе Эймсе, якобы содержащиеся в 400-страничном секретном докладе генерального инспектора ЦРУ Ф. Хитца, остаются недоступными СМИ (Известия. 1994, 4 октября).

Полагаю, что сама волна предательств в 1990–1993 годы связана с тем, что образовался известный вакуум в связи с исчезновением идеологического фактора в работе разведчиков при наличии возросшей сложности с моральным обоснованием труда разведчиков. Нарушая чужие законы при выполнении своего служебного долга перед Отечеством, разведчик не имел никакой правовой базы на родине, закрепленной законодательно, что, естественно, создавало ситуацию его определенной бесправности.

Принятие в июне 1992 года российским парламентом «Закона о разведке», развитого и дополненного в новом «Законе о разведке», утвержденного президентом РФ в начале 1996 года, изменили эту ситуацию, придав большую уверенность российским разведчикам в том, что не только они, но и руководство внешней разведки и весь законодательный корпус страны несут ответственность за их деятельность. Как, между прочим, это существует и в ЦРУ с момента создания этой разведки в 1947 году.

Соответственно облегчились и задачи в области патриотического воспитания молодых разведчиков, которое наполнилось не только нравственно традиционным содержанием, но и юридической обоснованностью.

Теперь и предатели лишаются признаков идеологического протеста против существующего политического режима, и акт предательства оголяется как явно преступное деяние, правонарушение законов России.

Завершая настоящие воспоминания, которые отражают то, что встретилось на моем профессиональном пути во внешней разведке, хочу подчеркнуть, что наиболее, если можно так говорить о нашей профессии, интригующими, часто наполненными разведывательной романтикой были два периода, каждый продолжительностью в одиннадцать с половиною лет. Это работа по линии нелегальной разведки с 1949 по 1961 год и в Польше, с 1973 по 1984 год. Два периода наиболее полновесных, связанных с постоянным максимальным напряжением моих физических и умственных сил, завершившихся конкретными успехами.

Они составили практически половину моего жизненного пути в разведке и были настоящим взлетом моих возможностей. Для меня эти годы были именно той разведкой, ради которой стоило отдать все силы, чтобы оправдать мой жизненный вклад в дело благополучия Родины.

Сентябрь 1996 года