Сезон Маршей

Глава восемнадцатая

Графство Арма, Северная Ирландия

Майкл не приходил в себя постепенно, а очнулся сразу, вдруг, и понял, что лежит в багажнике. Он не знал, сколько времени был без сознания, а открыв глаза, ничего не увидел — ему на голову надели черный мешок. Майкл закрыл глаза и попытался оценить степень повреждений. Профессионалы могут избить человека до полусмерти, не оставив на теле ни малейшего следа, но им явно занимались любители. Лицо распухло, во рту ощущался вкус крови. Он не мог дышать через нос. Голова болела в нескольких местах. Судя по тому, что даже самый неглубокий вдох отзывался мучительной болью, ему сломали не меньше пары ребер. Распухло и в низу живота.

Наверное компенсируя «выключенное» зрение, обострились остальные чувства. Майкл слышал все: натужные стоны пружин, музыку, голоса, говорившие на гаэльском. Они могли обсуждать погоду или решать, где лучше его утопить — он все равно бы ничего не понял.

Какое-то время машина мчалась на большой скорости по ровной дороге. Шел дождь — Майкл слышал шорох шин по мокрому асфальту. Минут через двадцать «ниссан» сделал поворот на девяносто градусов. Скорость заметно упала, машину стало потряхивать. Каждая выбоина, каждый наклон, каждый подъем отдавались болью во всем теле, от головы до паха. Чтобы отвлечься от боли, он попытался думать о чем-нибудь приятном.

Элизабет… дом…

В Нью-Йорке вечереет. Элизабет наверно дает малышам по последней бутылочке. На мгновение Майкл почувствовал себя полным идиотом — как можно было променять семейную идиллию на приключение с похищением и избиением в Северной Ирландии, — но ни к чему хорошему такие мысли не вели, и он отогнал их.

Впервые за много лет — наверно потому что подсознательно он допускал возможность развития событий по наихудшему сценарию — Майкл подумал о матери. Его воспоминания о ней были, скорее, воспоминаниями любовника, а не сына: римские кафе, прогулки по берегу Средиземного моря, обеды в греческих тавернах, ночные восхождения на Акрополь. Отец иногда пропадал неделями, и они не получали от него ни весточки. Возвратившись домой, он ни слова не говорил о том, где был и что делал. Мать в отместку разговаривала только на итальянском, который отец понимал очень плохо. Еще она мстила ему тем, что приводила домой мужчин и никогда не скрывала это от сына. Часто она говорила Майклу — то ли в шутку, то ли всерьез, — что его настоящий отец богатый сицилийский землевладелец, от которого он унаследовал смуглую кожу, черные волосы и длинный прямой нос. Тайна ее измен, разделенная на двоих, неким мистическим образом связала мать и сына. Она умерла от рака груди, когда ему исполнилось восемнадцать. Отец знал, что у жены и сына есть от него секреты — обманывая других, он и сам оказался обманутым. После смерти Анастасии они не разговаривали почти целый год.

Мысли перескочили на Кевина Магуайра. В ИРА с изменниками не церемонились: жестокие пытки и пуля в затылок — другого наказания не существовало. И тут же подумалось: кого на самом деле предал Магуайр, ИРА или его, Майкла? Он прокрутил в памяти события вечера. Две машины, красный «форд» и синий «воксхолл». Два пропущенных Магуайром места встречи, набережная реки Лаган и Ботанический сад. И сам ирландец, возбужденный, потеющий, не выпускающий изо рта сигареты. Почему он нервничал? Подозревал, что за ними следят? Или чувствовал вину перед связником, которого собирался подставить?

Свернув с шоссе на проселок, машина запрыгала, закачалась. Майкл невольно застонал — боль от сломанных ребер пронзила, как удар ножа.

— Не беспокойтесь, мистер Осборн, — раздался мужской голос. — Потерпите еще немного, нам уже недалеко.

Минут через пять «ниссан» остановился. Багажник открыли, и Майкл почувствовал порыв холодного, сырого ветра. Двое мужчин подхватили его под руки, вытащили и поставили на ноги. Шел дождь, и капюшон не спасал — каждая капля била по голове, как молоток. Майкл попытался сделать шаг, но колени не держали — ноги подкосились, и он стал падать. Похитители успели поймать его раньше, чем он встретился с землей, и потащили к каменному коттеджу. Комнаты… коридоры… двери… Ноги волочились по дощатому полу. Наконец его посадили на жесткий стул с прямой, как доска, спинкой.

— Когда дверь закроется, мистер Осборн, можете снять капюшон. Здесь есть теплая вода и полотенце. Умойтесь. С вами хотят поговорить.

Майкл стащил заскорузлый от засохшей крови мешок и зажмурился — яркий, резкий свет полоснул по глазам. Из мебели в комнате были два стула и стол. Цветистые обои на стенах, местами отклеившиеся и провисшие, напомнили о гостевом коттедже в Кэннон-Пойнте. На столе стоял эмалированный тазик с водой. Рядом с ним лежала тряпка и маленькое зеркальце. В двери был «глазок» — возможно за ним наблюдали.

Майкл взял зеркальце. Глаза заплыли — остались только узкие щелочки. Под глазами синяки. Левая бровь рассечена — придется накладывать швы. Если выберешься живым, мысленно добавил он. Разбитые в кровь губы распухли. На правой щеке внушительная ссадина. Волосы слиплись от крови. Зеркало они дали ему умышленно. В ИРА изучали искусство допроса — они хотели, чтобы он, взглянув на себя, изуродованного и беспомощного, пал духом, сдался. Подобную методику британцы десятилетиями опробывали на бойцах ИРА.

Майкл осторожно снял пальто и подтянул рукава свитера. Намочил в воде тряпку и начал обрабатывать лицо, стирать кровь с глаз, губ, носа. Потом, склонившись над тазиком, смыл кровь с волос. Аккуратно причесался. Снова посмотрел на себя в зеркало. Вид не улучшился, черты не обрели прежнюю симметричность, но крови почти не осталось.

В дверь стукнули.

— Надень капюшон, — приказал голос.

Майкл не шелохнулся.

— Я сказал, надень капюшон, мать твою…

— Он перепачкан кровью. Мне нужен чистый.

За дверью послышались тяжелые шаги и сердитые крики. В комнату ввалился мужчина в балаклаве. Подойдя к столу, он схватил грязный мешок и напялил на голову пленнику.

— В следующий раз, когда я скажу надевай, надевай, — прорычал он. — Понял?

Майкл промолчал. Дверь закрылась, и он снова остался один. Им не удалось навязать ему свою волю, а значит, победа за ним.

Прошло минут двадцать. Майкл сидел на стуле, с пропахшим его собственной кровью капюшоном на голове. Он слышал голоса, а однажды до него долетел отдаленный крик. Наконец дверь снова распахнулась. В комнату вошел мужчина. Майкл слышал его дыхание и чувствовал его запах: сигарет, тоника для волос и женского одеколона, напомнившего ему о Саре. Мужчина опустился на второй стул. Должно быть он был крупного сложения, потому что стул под ним заскрипел.

— Можете снять капюшон, мистер Осборн.

Голос был уверенный, спокойный, звучный — голос человека, привыкшего распоряжаться. Майкл стянул мешок, положил его на стол и посмотрел незнакомцу в глаза. Черты его не отличались изяществом — широкий плоский лоб, тяжелые скулы, сплющенный нос боксера. Ямочку на квадратном подбородке, похоже, вырубали топором. Он был одет в белую рубашку с галстуком, темно-серые брюки и такую же жилетку. Под густыми бровями светились умом голубые глаза. Мужчина почему-то улыбался.

Присмотревшись, Майкл узнал лицо — он видел его на фотографии в файлах Синтии Мартин, которые они вместе просматривали в Лэнгли. Фотография была сделана в тюрьме Мейз, где этот человек провел несколько лет.

— Боже! Что же это они с вами сделали? Я сказал ребятам отвесить вам тумаков, но они, похоже, перестарались. Извините, такое с ними случается — как войдут в раж, не остановишь.

Майкл промолчал.

— Вас зовут Майкл Осборн и вы работаете на Центральное Разведывательное Управление в Лэнгли, штат Виргиния. Несколько лет назад вы завербовали агента, члена Ирландской Республиканской Армии. Его имя Кевин Магуайр. Полученную от него информацию вы передавали МИ5. После вашего возвращения в Штаты связь с Магуайром осуществлял человек по фамилии Букэнан из лондонской резидентуры ЦРУ. Не пытайтесь это отрицать, мистер Осборн. У нас нет времени, и я не сделаю вам ничего плохого.

Майкл по-прежнему молчал. Можно, конечно, говорить что угодно, настаивать, что произошла ошибка, но это ничего не даст — его только продержат здесь еще дольше да сломают еще пару ребер.

— Вы знаете, кто я, мистер Осборн?

Майкл кивнул.

— Так расскажите, доставьте мне удовольствие. — Мужчина прикурил две сигареты и, оставив одну себе, протянул другую пленнику. Через секунду между ними повисла пелена дыма.

— Вы — Шимус Девлин.

— Знаете, чем я занимаюсь?

— Вы возглавляете разведывательный отдел ИРА.

В дверь отрывисто постучали, и кто-то произнес несколько слов на гаэльском.

— Повернитесь лицом к стене.

Дверь открылась. Кто вошел в комнату и положил что-то на стол. Дверь закрылась.

— Можете повернуться, — сказал Девлин.

Предмет, который поставили на стол, оказался подносом с чайником, двумя надтреснутыми чашками и маленьким молочником. Девлин разлил чай.

— Надеюсь, вы получили сегодня хороший урок, мистер Осборн. Надеюсь, вы поняли, что нельзя безнаказанно вербовать агентов в наших рядах. Вы ведь считали нас кучкой тупых тайгов, не правда ли? Или шайкой вылезших из болот миков, да? А ведь ИРА воюет с британским правительством на этом острове уже почти сто лет. За такой срок даже мы кое-чему научились.

Майкл молча пил чай.

— Кстати, хочу вас успокоить, на Магуайра нас вывел Букэнан, так что вы ни при чем. У нас есть особое подразделение, ведущее наблюдение за подозреваемыми в измене. Имена тех, кто в него входит, известны только мне. В прошлом году у нас появились кое-какие сомнения насчет Магуайра, и я установил за ним слежку в Лондоне. Так мы узнали, что он встречается с Букэнаном.

Лучше не стало. Майкл поставил чашку.

— Зачем взяли меня?

— Затем, что я хочу вам кое-что сказать. — Девлин подался вперед, через стол. — ЦРУ и британские спецслужбы пытаются обнаружить следы Бригады Освобождения Ольстера. Думаю, ИРА могла бы вам помочь. В конце концов мы тоже заинтересованы в прекращении неконтролируемого насилия.

— Что у вас есть?

— Тайный склад оружия в Сперрин-Маунтинс. Склад не наш, и, похоже, не принадлежит ни одной из других протестантских групп.

— Где именно в Сперрин-Маунтинс?

— На ферме неподалеку от деревни Крана. — Девлин подал Майклу листок с неумело нарисованной картой, на которой было отмечено местонахождение фермы.

— Что вы видели?

— Грузовики. Какие-то ящики. Все, как обычно.

— Люди там есть?

— Похоже, пара парней живут там постоянно. Ведут себя осторожно, регулярно обходят территорию. Оба, добавлю, неплохо вооружены.

— ИРА еще ведет наблюдение за фермой?

— Нет, наблюдение мы сняли. У нас нет необходимого оборудования.

— Зачем вы рассказываете об этом мне? Почему бы не передать информацию британцам или местной полиции?

— Я не доверяю ни одним, ни другим. Не забывайте, что и в британских спецслужбах, и в КПО есть люди, годами сотрудничающие с протестантскими полувоенными формированиями. Я хочу, чтобы этих ублюдков остановили, пока они не втянули всех нас в полномасштабную войну, и не верю, что британцы и полиция сделают это в одиночку. — Девлин потушил сигарету и улыбнулся. — Ну что, разве такая информация не стоит пары царапин и синяков?

— Пошел ты, Девлин.

Ирландец рассмеялся.

— Вот теперь вы свободны и можете идти. Надевайте пальто. Пользуясь случаем, хочу показать вам кое-что.

Майкл вышел из комнаты вслед за Девлином. В доме пахло жареным беконом. Миновав гостиную, ирландец свернул в кухню, чистую и аккуратную, с развешенными над плитой медными горшками и словно сошедшую со страниц какого-нибудь местного журнала. Идиллическую картину нарушали лишь сидящие вокруг стола люди в балаклавах.

— Вам понадобится вот это, — сказал Девлин, снимая с крючка и передавая Майклу шерстяную шапочку. — Ночь сегодня, боюсь, неподходящая для прогулок.

Выйдя из дома, Девлин повел Майкла по раскисшей от дождя тропинке. Темно было так, словно на голову снова надели мешок. Он смутно различал впереди мощную фигуру ирландца, уверенно идущего по дорожке, и старался не отставать. Девлин остановился у какого-то строения, похожего на амбар, постучал в дверь и сказал что-то по-гаэльски. Дверь открылась, и они вошли.

Майклу понадобилось несколько секунд, чтобы понять, что привязанный к стулу человек — это Кевин Магуайр. Совершенно голый, он дрожал от холода и страха. Досталось ему куда сильнее, чем Майклу — лицо распухло до неузнаваемости, из разбитых губ, носа, надбровий сочилась кровь. От распухших глаз остались лишь щелочки. На теле буквально не осталось живого места: синяки, порезы, ссадины, ожоги от затушенных на коже сигарет. Вдобавок ко всему Магуайр сидел в собственных экскрементах. Сторожили его трое в масках.

— Так у нас в ИРА поступают с доносчиками, мистер Осборн, — сказал Девлин. — Подумайте об этом в следующий раз, когда станете склонять кого-то из наших людей к измене.

Магуайр расщепил спекшиеся губы.

— Майкл, ты?

Майкл осторожно шагнул вперед, протиснулся между людьми в масках и опустился на колени перед своим информатором. Сказать было нечего — он лишь вытер кровь с глаз Магуайра и положил руку ему на плечо.

— Прости, Кевин. — Голос его дрогнул от нахлынувших чувств. — Мне очень жаль, что так получилось.

— Ты не виноват, — прошептал ирландец и помолчал, пережидая боль, которую причиняло ему даже малейшее усилие. — Такое уж это проклятое место. Я говорил… Здесь никогда ничего не изменится. Никогда… ничего…

Девлин взял Майкла за руку и повел к выходу.

— Такая вот у нас жизнь, — сказал он, закрыв дверь. — Не я убил Кевина Магуайра. Его убили вы.

Майкл повернулся и ударил Девлина в лицо. Ирландец упал в грязь, но лишь рассмеялся и утерся. Из дома выбежали двое мужчин. Девлин махнул рукой.

— Все в порядке. — Поднимаясь, он покачал головой. — Неплохо, Майкл. Совсем неплохо.

— Приведите к нему священника, — тяжело дыша, прохрипел Майкл. — Пусть причастится. Потом застрелите. Хватит с него.

— Будет ему священник, — все еще потирая скулу, сказал Девлин. — И пулю свою он тоже получит. Но запомните, что я скажу. Если вы со своими британскими дружками не накроете Бригаду, здесь так рванет, что чертям станет тошно. И если это случится, держитесь подальше от наших людей, потому что каждый ваш сучий стукач закончит так же, как Магуайр.

Назад ехали долго. Сначала Майкл пытался считать повороты, чтобы потом попытаться найти ферму, но через какое-то время закрыл глаза и постарался забыться. Наконец машина остановилась. По крышке багажника постучали.

— Капюшон надел?

— Да, — ответил Майкл. Ни сил, ни желания играть в какие бы то ни было игры уже не осталось. Двое мужчин вытащили его из багажника и отволокли на траву у обочины. Потом положили что-то рядом.

— Снимешь, когда мы уедем, — предупредили его.

Едва они отъехали, как он сел и сорвал с головы капюшон, надеясь разглядеть регистрационный номер, но похитители предусмотрительно погасили огни. Майкл повернулся, чтобы посмотреть, что они положили рядом с ним, и застыл от ужаса, увидев безжизненное лицо Кевина Магуайра.