Шафер

Мой рот открылся от удивления, что Лили критиковала ее, стоя рядом с друзьями Патриции. Но Кендра позволила своей великолепной гриве откинуться назад, когда вздернула подбородок и рассмеялась. Затем она фыркнула. Да. Красивая, рыжевато-белокурая модель купальников фыркнула. Мы все рассмеялись, а она прикрыла рот рукой и попыталась скрыть очередной взрыв громкого хохота.

— Эмилия?

Я обернулась на звук голоса моего отца. Он выглядел немного раздраженным.

— В чем дело? — спросила я.

— Мне очень жаль, дорогая. Только что позвонили со станции. Мне нужно уйти. Хочешь, чтобы я подбросил тебя до дома? Или…

— О! — я повернулась, чтобы посмотреть на людей, с которыми я стояла. — Я приехала сюда со своим отцом. Думаю, мне придется уйти.

— Не волнуйся об этом, — Лили обняла меня. — Мы с Энди тоже собираемся уезжать. До Сиэтла путь не близкий.

— Мы отвезем ее домой, Салли, — сказал Энди моему отцу. — Нам все равно нужно остановиться у дома, чтобы переодеться, прежде чем отправимся в путь.

Мой отец ушел, а мы с Энди и Лили улучили минутку, чтобы пожелать спокойной ночи Терри и Кендре. Я искренне надеялась, что у меня еще будет шанс увидеть их снова в будущем. Они оба были очень веселыми и казались по-настоящему хорошими людьми. Я взглянула в сторону Самюэля и увидела, что он и Патриция вели какой-то напряженный разговор, сидя за уединенным столиком. Мне было неловко их прерывать, однако Энди не испытывал подобных угрызений совести.

— Эй! Сэмми! — крикнул Энди через весь танцпол. Самюэль вскинул голову и посмотрел на нас. — Я ухожу. Помнишь, о чем мы говорили… а?

Взгляд Самюэля быстро метнулся ко мне, а затем вернулся к брату, прежде чем он слегка улыбнулся и кивнул.

— Это мой брат, адвокат! Юх-ху-у-у-у-у! — крикнул Энди и вскинул кулаки в воздух над головой, пока шел сквозь толпу.

Самюэль ухмыльнулся и покачал головой, прежде чем снова переключить свое внимание на Патрицию.

Вернувшись домой, я стояла на обочине между нашими домами, обнимая Лили.

— Я действительно люблю тебя, — сказала я ей.

— Мы скоро поговорим и выберем платье для свадьбы, — улыбнулась Лили. — Думаю, что-нибудь черное подойдет к смокингам. И без бретелек… потому что, детка, ты сегодня выглядишь горячо!

Я рассмеялась, а она ушла в дом Далтонов.

— Осталось всего два дня, — вздохнула я, глядя на своего лучшего друга.

Он закинул руку мне на плечо и прижал меня к себе.

— Я вернусь завтра рано утром, — сказал Энди. — Не думай, что я забыл, что ты обещала мне ночевку. Завтра вечером. Ты, я, пара спальных мешков, стопка комиксов, немного виноградной содовой и пакет «Читос». Мы переночуем в домике на дереве, прежде чем тебе придется вернуться во Флориду.

— Звучит идеально, — сказала я.

Он крепко обнял меня и поцеловал в макушку, затем я ушла домой.

Проходя по пустому дому, я включила свет на первом этаже и осветила помещение, чтобы оно соответствовало моему настроению. В целом, я расценила этот вечер как огромный успех. Самюэль, возможно, и был на своей вечеринке с Патрисией, но мне все равно удалось отлично провести время. И хотя наш «разговор» был отложен, я знала, что он действительно хотел провести со мной время до моего отъезда во Флориду. Я смогла бы сдержать свое обещание Энди и вернуться в колледж с меньшим багажом. Мне было страшно, но было бы здорово сбросить груз с души.

Я схватила бутылку воды и сделала большой глоток, поднимаясь по лестнице. Оказавшись в своей комнате, поставила воду на комод и, держась за столбик кровати, потянулась, чтобы снять туфли. Ступив левой ногой на прохладный деревянный пол, застонала, почувствовав облегчение. Затем быстро сняла вторую туфлю, вздрогнув, когда пнула ее слишком сильно, и она скользнула под мою кровать. На мгновение согнула ноги, растягивая и расслабляя мышцы, прежде чем опуститься на колени, чтобы достать туфлю. Когда обхватила рукой мягкую кожу, мои глаза остановились на кладе, также спрятанном под моей кроватью.

Я отбросила туфлю в сторону и улыбнулась, схватив большую коробку для хранения, стоящую у дальней стены под кроватью. Я не открывала этот контейнер уже много лет, и мне вдруг не терпелось снова взглянуть на его содержимое. Вытащив его из-под кровати, я повернулась и села на пол рядом с ним. Одним пальцем я нарисовала длинную линию в пыли на крышке коробки с пейслийским узором. А потом медленно открыла ее.

Воспоминания из моего детства и юности лежали нетронутыми в коробке передо мной. Альбом для рисования и несколько цветных карандашей, медиатор для гитары, приглашение на мой выпускной бал. Я осторожно прикоснулась к высохшей гипсофиле, которую всегда хранила в маленьком стеклянном футляре в форме сердца, который папа подарил мне на день рождения. Неиспользованные билеты на окружную ярмарку, программка с моей первой настоящей художественной выставки, плюшевая лягушка, которую Энди подарил мне после окончания восьмого класса. Я улыбнулась, поднимая ржавую жестяную банку, которая была засунута в угол коробки. С одного конца свисала оборванная красная нитка. Его соответствующий кусочек все еще можно было найти плотно обернутым вокруг гвоздя на моем подоконнике. Под всем этим было несколько комиксов. «Человек-паук» был моим любимым. Я осторожно вытащила тонкие журналы из-под других своих сокровищ и отложила их в сторону. Нам с Энди они понадобятся для нашей ночевки в домике на дереве. Потертые обложки заставили меня хихикнуть, когда вызвали забавное воспоминание об одном из наших комиксов.

Мы с Энди лежали на спине в домике на дереве, в очередной раз споря о сверхспособностях Бэтмена и Человека-паука в наших любимых комиксах.

— Человек-паук создает паутину, которая позволяет ему летать, — возразила я. — А Бэтмен просто использует эту штуку у себя на поясе. Он ничего не может сделать.

— Неважно, — фыркнул Энди и закрыл свой журнал, прежде чем перевернуться на живот. — Все это скучно. Нам нужно что-то новое.

— Я не получу свои карманные деньги до пятницы, — сказала я, перекатываясь, чтобы имитировать его положение на полу.

— Готова к приключениям? — Энди повернул голову и ухмыльнулся с озорным блеском в глазах. — Предлагаю спланировать разведывательную миссию. Мы должны проникнуть в спальню Самюэля и взять несколько его комиксов!

— Ну, не знаю… — уклончиво ответила я.

Самюэль уже предупреждал нас, чтобы мы держались подальше от его комнаты. Мне не нравилось злить его.

— Давай, — заскулил Энди. — Струсила? Мы зайдем и выйдем, и он никогда не узнает, что мы там были!

— Ладно, — я покачала головой и села.

Крадучись, мы пробежали через двор. Энди напевал какую-то музыку из шпионского фильма, пока мы прислушивались к его маме на кухне, прежде чем побежать наверх так тихо, как только могли. Путь был свободен, и я последовала за ним в спальню Самюэля.

— Ты берешь книжную полку. Я обыщу его комод. Давай, давай, давай! — прошептал Энди.

Я хихикнула, прикрыв рот рукой, и двинулась через комнату. Я пробежала взгляд по книгам на его полке, и осторожно передвинула бумаги и книги на поверхности его стола.

— Здесь ничего нет, — прошептала я.

— Ищи везде! — предположил Энди.

Он закрыл ящик комода Самюэля, пока я осторожно заглядывала под карандаши и блокноты.

— Так, так, так, что у нас здесь? — крикнул Энди приглушенным голосом.

Я обернулась и увидела только его ноги, торчащие из-под кровати Самюэля. Он покачивал бедрами и пытался вылезти.

— Нашел комиксы? — спросила я.

— Нашел кое-что получше! — Энди повернулся, когда смог выбраться, и сел, прислонившись спиной к кровати брата.

Я села рядом с ним, желая посмотреть, что же привлекло его интерес. Девушка с обнаженной грудью ухмылялась с обложки порножурнала.

И мой лучший друг держал его в руках, как будто нашел Святой Грааль.

— О, боже мой, — прошептала я. Я была почти унижена, но не могла отвести взгляд.

— Да, сиськи… — Энди поправил очки одной рукой и продолжал смотреть, явно пораженный.

— Что Самюэль делает с таким журналом? — спросила я.

— Знаешь, всякие мужские дела… — прошептал Энди. Его щеки порозовели, и я решила не спрашивать больше информации об этой конкретной тайне.

Энди начал листать страницы, и мы оба широко раскрытыми глазами смотрели на различные изображения внутри. Иногда ему приходилось поворачивать журнал боком, чтобы мы могли видеть всю представленную картинку. Мы были полностью поглощены глянцевыми страницами, покрытыми обнаженными девушками.

— Думаешь, у тебя когда-нибудь будут такие сиськи? — с удивлением спросил Энди.

— Ни за что, — прошептала я.

— А если будут, позволишь мне посмотреть?

Я протянула руку и сильно ударила его по руке. Энди выронил журнал и выругался. В этот момент дверь спальни открылась.

Самюэль стоял в дверном проеме, держась одной рукой за дверную ручку, и в замешательстве смотрел на нас сверху вниз. У него отвисла челюсть, когда он увидел открытый журнал на полу перед нами. Его щеки тут же покраснели, и он начал кричать.

— Сколько раз я говорил тебе держаться подальше от моей комнаты? — он сердито швырнул рюкзак к своему столу, а Энди пригнулся и запрыгнул на кровать, пытаясь увернуться от рук Самюэля.

— Провал миссии! Провал миссии! — крикнул Энди.

Я пригнулась и поползла к двери, встала, как только добралась до холла, и побежала так быстро, как только могла, чтобы попасть домой. Я слышала, как Энди звал свою маму, когда они с Самюэлем боролись позади меня.

Я хихикнула, когда вспомнила о том порножурнале. По крайней мере, теперь я могла понять тайну «мужских дел». Я закрыла коробку крышкой и задвинула ее на место под кроватью, затем встала с комиксами в руках. Мне пришла в голову одна мысль, и я улыбнулась. Погода была идеальной. На этот раз в прогнозе не было дождя. Я могла бы удивить Энди, доставив все наши вещи для ночевки в дом на дереве до его возвращения из Сиэтла. Если сделаю это сегодня вечером, он увидит мои усилия, когда вернется утром, и поймет, с каким нетерпением я жду нашего последнего летнего приключения.

С усмешкой я повернулась к двери своей спальни. Я не стала переодевать платье. Но, черт возьми, я ни за что не собиралась снова надевать туфли. Я ходила по дому, собирая ностальгические предметы, чтобы разместить их вместе с необходимыми вещами, такими как фонарики и спальные мешки в нашем домике на дереве. Комиксы и «Морской бой» присоединились к куче. Каким-то странным чудом у папы уже была виноградная содовая и «Читос» на кухне. Я сложила все в кучу, а затем совершил три отдельных похода через затемненный двор и поднялась в дом на дереве, чтобы унести все и спрятать.

Во время моей последней вылазки в дом на дереве, меня остановил звук громко захлопнувшейся двери. Свет на заднем крыльце Далтонов внезапно осветил маленькую комнату, которую я занимала, через вырезанное окно в боковой части дома на дереве. Я раскатывала спальные мешки по деревянному полу, когда неожиданный шум и свет заставили меня подпрыгнуть. Я развернулась и подняла голову над краем окна, чтобы посмотреть, что вызвало переполох.

Самюэль стоял на заднем крыльце, запустив пальцы в волосы. Я открыла рот, чтобы окликнуть его, предупредить о своем присутствии, но остановилась, когда дверь позади него открылась и Патриция вышла наружу, чтобы присоединиться к нему на крыльце. Я сжала губы и тихо застонала. Это было похоже на повторение того, как я наблюдала, как Самюэль целовался с Мэри Бет Джонс на заднем крыльце много лет назад. Я подумала, что если мне придется смотреть, как он лапает Патрицию, меня, наверное, вырвет.

— Самюэль? Что ты здесь делаешь? — спросила она.

— Искал немного тишины и покоя, — ответил Самюэль.

— Дом пуст, — указала она. — Что может быть тише.

— Свежий воздух… — добавил Самюэль.

Я чувствовала себя больной вуайеристкой, подслушивающей их разговор, но не могла заставить себя отвести взгляд. Я съежилась, когда Патриция придвинулась ближе и обняла Самюэля сзади за талию. Она прижалась щекой к его спине, и его голова слегка наклонилась вперед.

— Вечеринка была чудесной, — пробормотала Патриция.

Я наблюдала, как парень напрягся и положил руки ей на запястья, ослабляя хватку, прежде чем повернуться к ней лицом.

— Это была не совсем типичная для тебя вечеринка, — холодно сказал Самюэль. — Не могу себе представить, что бы тебя впечатлила закусочная в маленьком городке, когда ты привыкла обедать в более элегантной обстановке.

— Это было… мило, — колебалась Патриция.

Самюэль легко рассмеялся и повернулся спиной, чтобы прислониться к стене.

— Тебе не следовало приходить.

Мое сердце забилось быстрее, и я задалась вопросом, правильно ли я расслышала его слова. Патриция встала перед Самюэлем и снова протянула руки вперед, схватив его за бедра. Он не поднял головы, чтобы посмотреть на нее.

— Ты знаешь, почему я здесь, — тихо сказала она. — Я хочу, чтобы ты вернулся.

— Поэтому ты всем представлялась как моя девушка? — спросил он, вздернув подбородок. — Наши отношения закончились несколько месяцев назад. Титул не твой, чтобы им разбрасываться.

— Почему же ты меня не поправил? — спросила Патриция. — Ты мог бы опровергнуть это в любое время.

— Я не хотел тебя смущать, — быстро ответил Самюэль. — Ты пролетела через всю чертову страну, чтобы оказаться здесь. Я не настолько бессердечен, чтобы так тебя унижать. Я имел в виду то, что мы решили, Пэтти. Я хотел бы остаться друзьями. Было мило с твоей стороны присоединиться к Терри и Кендре. Но если бы я знал, что ты приедешь…

— Мне было больно, что ты не пригласил меня, — тихо сказала она.

Я увидела, как опустились плечи Самюэля, и мысленно выругалась. Я знала, что он не сможет устоять перед желанием быть джентльменом, если Патриция покажется расстроенной. И была права. Он поднял руку к ее плечу в успокаивающем жесте.

— Не думал, что это будет удобно… вскоре после того, как мы расстались, — заявил Самюэль.

— Я хотела посмотреть, где ты живешь. Хотела посмотреть, что такого важного в этом месте, что ты отказался от всего, чего мы хотели… — В ее голосе прозвучала горечь, и Самюэль опустил руку.

— Я не отказывался от того, чего мы хотели, — возразил он. — Я отказался от того, чего ты хотела. Я никогда не хотел работать в фирме твоего отца в Нью-Йорке. Мы уже говорили об этом. Моя жизнь здесь.

— Я могу изменить то, что хочу, — поспешила заверить Патриция. — Мы можем заставить это работать. Я могу научиться любить это место, если ты точно хочешь быть здесь.

— Я не хочу, чтобы ты училась любить что-либо, — покачал головой Самюэль. — Это так не работает, Пэтти.

Как больной мазохист, я наблюдала, как она придвинулась к нему ближе. Ее руки скользнули вверх по его груди и обхватили его подбородок. Самюэль слегка повернул лицо в сторону и с громким выдохом закрыл глаза. Я затаила дыхание, когда Патриция прикоснулась ртом к его горлу.

— Ты не знаешь, что теряешь, — тихо сказала Патриция. Ее голос, хотя и приглушенный, прорезал тишину ночи. Он был низким, хриплым, соблазнительным. — Разве ты не помнишь, как нам было хорошо? Мы могли бы снова это повторить. Помнишь, когда мы в последний раз занимались любовью?

Быстрее, чем я успела моргнуть, Самюэль повернул к ней голову, схватил ее за руки и намеренно оттолкнул ее от себя.

— Я точно помню, когда мы были вместе в последний раз, — резко сказал он. Его тон даже меня заставил вздрогнуть. — Это был канун Нового года. И я так хорошо это помню, потому что мне, черт возьми, приходилось назначать встречу с тобой каждый раз, когда я хотел заняться сексом!

— Это неправда! — Голос Патриции резко повысился, чтобы соответствовать его.

— К сожалению, правда, — настаивал Самюэль. — Все наши отношения были так спланированы и организованы. Так… регламентированы. Все было продиктовано тобой. Ты не можешь сказать, что была счастлива. Я черт возьми уверен, что это не так. Ты контролировала все, что касалось нас. Я не мог дышать!

— Чего ты ожидал? — спросила Патриция. — Я не знаю, чего ты хочешь.

— Я тоже не знаю, — Самюэль дернул себя за волосы и сердито зашагал вокруг нее, расхаживая взад-вперед, прежде чем остановиться. — Может быть, чего-то спонтанного? Чего-нибудь… веселого. Чего-то неожиданного. Разве ты не хочешь страсти в своей жизни?

— Я не понимаю, откуда все это взялось, — захныкала Патриция. Затем с твердостью в голосе она заговорила снова. — Это все та девушка. Не так ли? Та девушка из соседнего дома.

— Эмилия? — спросил Самюэль.

— Да, Эмилия, — презрительно произнесла мое имя Патриция. — Это из-за нее.

— Не будь смешной, — фыркнул Самюэль. Мое сердце сильно сжалось в груди. — Эмилия всегда была мне как сестра.

— Может быть, в прошлом… — многозначительно сказала Патриция. — Представь мое удивление. Она совсем не такая, как ты ее описал.

— Ну, она выросла с тех пор, как я видел ее в последний раз.

— И ты хочешь ее.

— Ты не знаешь, о чем говоришь, — настаивал Самюэль.

— Если бы она была тебе как сестра, ты бы не пялился на нее так весь вечер! — Обвиняющий тон Патриции заставил Самюэля громко фыркнуть.

К сожалению, я тоже громко фыркнула на ее последний комментарий. Разговор затих, я повернулась и поспешно опустилась на попу, спрятав голову под подоконником. Моя спина была прижата к стене, и я тяжело дышала, боясь, что меня поймают за подслушиванием.

— Независимо от того, чего хочу сейчас… — снова заговорил Самюэль через мгновение. — Я знаю, что не хочу этого. Не хочу нас. И думаю, что если ты будешь честна сама с собой, то обнаружишь, что я тебе тоже не нужен. Ты хочешь той жизни, которая, как ты думала, у нас будет в Нью-Йорке. Но не меня. Это никогда не был я, Пэтти.

— Я… собираюсь вызвать такси, — сказала Патриция вместо того, чтобы ответить ему. — Сниму комнату в городе и утром поеду в аэропорт с Терри и Кендрой.

— Наверное, это хорошая идея, — тихо согласился он.

— Отлично.

Я прислушалась к их удаляющимся шагам на крыльце и заморгала в темноте, когда погас свет. Мое сердце все еще учащенно билось в груди. Я медленно сосчитала в уме, пытаясь определить, прошло ли достаточно времени, чтобы я могла сбежать. Через несколько минут я медленно подкралась к двери домика на дереве и повернулась, чтобы спуститься по ступенькам.

— Как бы мне ни нравился вид, ты с таким же успехом можешь вернуться наверх, — услышала я глубокий голос, доносившийся снизу, с дерева.

Я замерла, поставив ногу на ступеньку, и схватилась за подол платья, чтобы плотнее прижать его к телу. И увидела Самюэля, стоявшего на первой ступеньке, чтобы подняться наверх. Зная, что меня поймали, я вздохнула и направилась обратно в дом на дереве.

ГЛАВА 21

Это было не совсем то время и определенно не то место, где я представляла, состоится наш с Самюэлем разговор. Я совсем не была готова к нему. Когда забралась в маленький домик на дереве, я вдруг очень остро почувствовала, что у меня ослабли колени. Я сделала несколько глубоких, успокаивающих вдохов и повернулась, чтобы сесть на один из развернутых спальных мешков. Подтянув колени к груди, я натянула юбку, чтобы прикрыть ноги, и обхватила их руками, пытаясь унять дрожь в конечностях. Теперь, когда этот момент настал, я чертовски нервничала.

Когда Самюэль забрался наверх, и без того маленькое пространство показалось еще меньше. Он огляделся на мгновение, а затем сел рядом со мной. Также подтянул ноги и положил локти на согнутые колени.

— Включить огни? — тихо спросила я.

— Лунного света достаточно. Я бы предпочел не объявлять о своем местонахождении, — ответил Самюэль. — На случай, если кто-нибудь решит искать меня.

Я понимающе кивнула, и мы немного посидели в тишине.

— Значит, снова шпионила за мной? — спросил он.

— Что? Нет! Я не шпионила! Я не хотела… — я быстро покачала головой и посмотрела на него в страхе, что он неправильно понял мои мотивы, но остановилась, когда увидела легкую улыбку на его губах. Парень выглядел позабавленным, так что я расслабилась. — Мы с Энди собираемся провести здесь ночь завтра вечером, прежде чем мне придется уехать. Поэтому я решила удивить его, подготовив здесь все. И… вроде как застряла здесь, когда ты вышел на улицу. Я не хотела мешать.

— Ты слышала весь наш разговор. — Это был не вопрос.

— Да, — ответила я, опуская подбородок на руки. — Прости. Я должна была обозначить свое присутствие.

— Ты не слышала ничего секретного, — пожал плечами Самюэль. — Так что, ничего страшного.

— Я… подумала… ну, знаешь. Что ты и Патриция…

— Что у нас отношения? — спросил Самюэль. Он повернул голову, чтобы посмотреть на меня.

— Да. Она представилась мне твоей девушкой, — защищала я свое предположение.

— Она надеялась, что сможет снова ей стать, — пробормотал Самюэль. — Но ты уже слышала эту часть.

— Прости, — снова прошептала я. — Ты… хотел бы об этом поговорить?

Я не ожидала, что он примет мое предложение, но Самюэль поерзал на месте и снова заговорил.

— Я познакомился с Пэтти, когда поступил в Колумбийский университет. Мы встречались… довольно серьезно. Прошлой зимой наши отношения начали разваливаться, и мы наконец-то расстались в начале этой весны. Мы… просто хотели разных вещей. Она всегда ожидала, что я закончу учебу, а затем останусь в Нью-Йорке, чтобы работать в области корпоративного права в фирме ее отца. Я не хотел ничего подобного.

— Звучало так… будто она была готова пойти на уступки ради тебя, — сказала я.

— Человек может быть в состоянии изменить место, где живет, но не может просто так изменить всю свою личность, — сказал Самюэль. — Патриция городская девушка. Она избалована и привыкла к определенному образу жизни, который меня не интересует. И боже мой, это ее расписание! Я кажется целую вечность не мог ни двигаться, ни думать, ни просто расслабиться. Между моими отношениями с Пэтти и нарыванием задницы, чтобы закончить учебу с отличием, все было так спланировано. Я чувствовал себя как пружина. Так туго сжатым, что мог сломаться.

— Энди знал, что тебе нужен этот отпуск, — сказала я и уверенно кивнула.

— Чертовски верно, — со вздохом согласился Самюэль. Он провел рукой по лицу и устало откинул волосы назад. — Я не помню, когда мне было так весело. Проводить время со своими друзьями. Гулять, пить, танцевать, смеяться… Я снова почувствовал себя живым. А не как какой-нибудь запрограммированный робот.

— Я рада.

— Многое из этого… было связано с тобой, — тихо сказал Самюэль. Он опустил подбородок и наблюдал за своими руками, играя кончиками пальцев между коленями. У меня перехватило дыхание, и я с трудом сглотнула.

— Я тоже прекрасно провела время с тобой, — ответила я.

— Конечно. Только не когда я вел себя как придурок, — горько вздохнул Самюэль. — Мне так жаль, Эмилия. Я не могу выразить тебе, как мне жаль, что… я так с тобой обошелся.

— Конкуренция осталась позади, — отмахнулась я от его извинений.

— Я говорил о вечеринке Ника, — сказал Самюэль. Он повернулся и посмотрел мне в глаза. На его лице была написана тревога, которая заставила меня замереть. — Я действовал… непростительно. Извини, если обидел тебя. Надеюсь, ты сможешь простить меня.

Я оторвала от него взгляд и посмотрела в пол. Мое сердце снова болезненно заколотилось в груди, и я прикусила губу. Перемена в разговоре могла увести меня только в одном направлении. Поэтому я повернула лицо и снова посмотрела на него.

— Все зависит от того, за что именно ты извиняешься, — тихо сказала я.

Я наблюдала, как боль исказила его черты и затуманила глаза.

— Что ты имеешь в виду? — спросил Самюэль. — Я ужасно вел себя с тобой. Ты… дала мне пощечину.

— Я сожалею об этом, — выдохнула я. — Честно говоря, мне жаль. Мне не следовало давать тебе пощечину. Но то, что ты сказал… причинило мне боль.

— Что я сказал? — Самюэль выглядел смущенным. — Я воспользовался тобой, Эмилия. Я поцеловал тебя. И заслужил пощечину!

— Я расстроилась не из-за того, что ты поцеловал меня, Самюэль, — настаивала я, качая головой. — Боже… я хотела, чтобы ты поцеловал меня! Хотела этого… практически всю мою жизнь. Я расстроилась, потому что, когда наконец мое желание исполнилось, ты сказал, что это неправильно!

Самюэль уставился на меня, принимая мое признание с растерянным выражением на лице.

— Ты… не расстроилась, что я поцеловал тебя?

— Я ответила на твой поцелуй, — указала я, пожав плечами. Мои щеки горели, и я знала, что краснею. Но мне нужно было дать ему знать, что чувствую. — Мне это не казалось неправильным, Самюэль. Вовсе нет.

— Я думал, что напугал тебя, — тихо признался Самюэль. — Мы практически как семья. А я… фактически приставал к тебе.

— Мне неприятно говорить тебе об этом, Самюэль… — Нервное напряжение заставило меня слегка хихикнуть. — Но я никогда не думала о тебе как о брате.

— Ты серьезно? — спросил он и снова уставился на меня, пытаясь прочитать выражение моего лица.

Я не сводила с него глаз, чтобы он мог увидеть правду в моих словах.

— Я заботилась о тебе столько, сколько себя помню, — тихо сказала я ему. — Не так как заботилась об Энди. С тобой всегда было по-другому. Но я была слишком мала, чтобы ты увидел во мне что-то иное, кроме как маленькую девочку по соседству. И все же я всегда надеялась… что когда-нибудь…

Напряженность его взгляда заставила меня почувствовать себя неловко, и я скрутила подол платья между пальцами и отвернулась. Самюэль повернул мое лицо обратно к своему, взяв меня пальцем за подбородок. Мои глаза расширились, пока он вглядывался в них в темноте.

— Как я мог не знать? — Его голос был низким и тихим. — Я не хотел причинить тебе боль.

— Я прощу тебя за то, что ты испортил совершенно замечательный момент, — пошутила я и оторвала лицо от его руки. — Но если ты пытаешься извиниться за то, что поцеловал меня, то можешь забыть об этом. Я не хочу быть для тебя сожалением.

— Это не так, — тихо сказал Самюэль. Я снова посмотрела ему в глаза. — Я не жалею, что поцеловал тебя. Я… просто не хочу проявлять неуважение к тебе.

Я ничего не могла с собой поделать, запрокинула голову и рассмеялась. Самюэль наблюдал за происходящим, пытаясь понять юмор ситуации. Наконец, я глубоко вздохнула, пытаясь успокоиться. Улыбка не сходила с моего лица.

— Самюэль, ты бросаешь мне вызов. Как я могла когда-либо чувствовать неуважение с твоей стороны? Ты один из тех людей, которые научили меня уважать себя! Ты всегда поощрял меня быть сильной и знать свой собственный разум. Я та женщина, которой являюсь сегодня… отчасти из-за тебя, — я покачала головой, высказав, казалось бы, очевидный ответ на мое развлечение.

Самюэль задумчиво нахмурился и, повернув голову, уставился прямо перед собой. Его брови поползли вверх, когда он прочитал слова, которые я нарисовала на обратной стороне двери.

«Живи ради следующего приключения».

— О, теперь я понимаю, — тихо сказал Самюэль. — Энди сказал мне сегодня: «Живи ради следующего приключения». Я не был уверен, что он имел в виду, но Энди сказал, что я разберусь.

— И ты разобрался? — спросила я с надеждой в сердце.

— Я не уверен, — он отрицательно покачал головой. — Кажется, легче сказать, чем сделать. Есть какие-нибудь советы?

— Конечно, — сказала я беспечно. — Ты просто должен быть готов схватить его и последовать за ним. Прежде чем возможность пройдет мимо. Это и есть ключ.

— Как тебе удается быть такой храброй? — спросил Самюэль с удивлением в голосе.

— Я не храбрая. Просто не боюсь рисковать, — сказала я. — Жизнь слишком коротка.

— Значит, все это из-за этого? — почти прошептал Самюэль, указывая туда-сюда между нами двумя легким движением руки возле своего колена.

— Да, — прошептала я в ответ. — Я решила, что пришло время рискнуть. — Мое дыхание участилось от правдивости моих слов.

— Я… не знаю, чего ты хочешь, Эмилия, — Сэм снова смотрел на меня.

Прежде чем смогла потерять храбрость, которую, как он утверждал, у меня была, я наклонилась вперед и коснулась его губ своими. Когда парень не ответил немедленно, я почувствовала, как сокрушительное разочарование заполнило мое тело. Я открыла глаза и с трудом села обратно.

— Эмилия… я…

— Не надо, — отрицательно покачав головой, я поднялась на ноги. В его нерешительности я получила ответы, которые искала.

— Я не хочу, чтобы ты неправильно поняла, — взмолился Самюэль. — Дело не в том, что я не нахожу тебя привлекательной. Боже, помоги мне. Я старался не замечать этого. И сначала чувствовал себя ужасно. Но ты больше не та маленькая девочка в моих мыслях. Я все лето сходил с ума, стараясь этого не замечать. Но ты такая…

— Тогда в чем же дело? — спросила я, глядя на него снизу вверх.

— Я сказал, что чувствовал себя как пружина, помнишь? — спросил Самюэль. Он умолял меня понять его глазами. — Я так боюсь, что сейчас сорвусь с цепи. Я не хочу причинять тебе боль, Эмилия. Ты уезжаешь во Флориду через два дня. Возможно, я знаю тебя достаточно хорошо, чтобы обращаться фамильярно, но отказываюсь относиться к тебе небрежно, как к случайной интрижке. Ты заслуживаешь большего.

Я прикусила нижнюю губу, глядя на его лицо. Беспокойство и искренность были там, смешанные с неуверенностью в себе. Его было ужасно легко прочитать, как только парень решил впустить меня. Я положила руку ему на щеку и улыбнулась.

— Я уже совсем взрослая и верю, что сама знаю, чего хочу, — напомнила я ему. — Тебе просто нужно научиться отпускать и рисковать. Мне жаль, что ты подождешь, пока я уйду, прежде чем будешь готов это сделать.

Я сказала Самюэлю все, что мне нужно было сказать. Медленно я убрала руку с его лица и повернулась, чтобы покинуть домик на дереве. Я осторожно спустилась по ступенькам, а затем бесшумно пошла по мокрой траве, покрывавшей наши соединенные дворы. Мне не было грустно от того, как закончился наш разговор. Я почувствовала… облегчение. По крайней мере, я сказала Самюэлю о своих чувствах. Было жаль, что он не мог отпустить то, что его сдерживало. Но я была рада знать, что сделала все, что могла. С «что, если» было официально покончено, и я могла двигаться дальше.

Я открыла дверь на кухню и вошла внутрь. В доме все еще горел свет. Все окна были открыты. Потребовалась всего секунда, чтобы понять, что я не слышала, как за мной захлопнулась сетчатая дверь. Обернувшись я увидела Самюэля, стоящего в дверном проеме и придерживающего дверь открытой.

— Что ты?..

Самюэль сделал два быстрых шага и потянулся ко мне. Я не была уверена, потянул ли он или мои ноги сами по себе подтолкнули меня вперед, но каким-то образом наши тела соединились. Его руки зарылись в мои волосы, и наши губы встретились в неистовом поцелуе. Это было то, чего я ждала. Это была реакция, которую я надеялась получить, когда прижалась губами к его губам в домике на дереве. Самюэль последовал за мной, потому что тоже этого хотел. И, как и раньше, когда он поцеловал меня на вечеринке у Ника, когда мы вот так слились вместе, я мгновенно загорелась. Как будто каждая клеточка моего тела подталкивала меня к нему. Я бросила вызов Самюэлю рискнуть, и по тому, как его рот атаковал мой, было совершенно очевидно, что парень хотел меня так же сильно, как и я его.

Затем он развернул нас, и я оказалась прижатой к стене рядом с дверью. Я отчаянно тянула Самюэля за бедра, пока он не исполнил мое желание и полностью не прижался своим телом к моему. Я поражалась тому, как твердые очертания его груди и живота безупречно сочетались с мягкими выпуклостями моих собственных. Мое тело идеально прилегало к его телу, и я потерлась о него, наслаждаясь этим ощущением.

— Черт возьми, Эмилия. Я хочу тебя, — простонал Самюэль у моих губ.

Его заявление заставило меня ахнуть.

— Я тоже тебя хочу!

Все его тело на мгновение напряглось, когда мое разрешение запечатлелось в его сознании. Я разрушила стены, которые его сдерживали. Было нормально хотеть меня и прикасаться ко мне. Я хотела этого так же сильно, как и он. Самюэль поцеловал меня с новой решимостью. Я почувствовала вкус этого на его губах и в его руках. Его пальцы прижигали мои руки к бедрам, где он крепко прижал меня к себе.

Воодушевленная его реакцией на мои слова, я подтолкнула его.

— Еще, — прошептала я.

Мы оба застонали, когда его руки двинулись вверх по моему торсу, и он провел ладонью по моей груди сквозь тонкую ткань платья. Я выгнула спину, прижимая мою плоть к его нетерпеливым рукам.

— Я думаю… думаю… — Самюэль пытался что-то сказать, но я не хотела этого слышать.

— Не думай, — резко пробормотала я.

Я запустила руки в его волосы и притянула его голову вниз, пока не смогла поцеловать его снова. Я сходила с ума от желания. Его руки были идеальны на моем теле. Не робкие. Не грубые. Как будто они были созданы, чтобы обнимать меня. Мне нужны были его руки повсюду. А еще мне нужно было прикоснуться к нему. Мои пальцы взлетели к пуговицам его рубашки, в то время как Самюэль опустил голову, чтобы поцеловать и пососать кожу на моей шее и плечах. Расстегнув последнюю пуговицу, я запустила руки в расстегнутую спереди рубашку и слегка провела ногтями от его плеч к талии.

— Бля, — прошипел Самюэль.

У меня перехватило дыхание при звуке грубого слова на его губах. Он откинул голову назад и посмотрел на меня. Его глаза были дикими. Я никогда не смогу забыть, как Сэм выглядел в тот момент. Возможно, парень пытался оценить мою реакцию. Чувствуя себя смелой, я ухмыльнулась и медленно провела ногтями вниз по его груди, чуть сильнее надавив.

— Скажи это еще раз, — приказала я.

Он не подчинился, вместо этого атаковав мой рот, и я застонала от нового натиска его поцелуев. Мои колени почти подогнулись подо мной, когда я почувствовала его пальцы на коже чуть выше колен. Самюэль потянул их вверх по моим ногам, приподнимая материал моего платья.

— Боже, да, — простонала я.

Я опустила рот к его груди и начала целовать и покусывать каждый кусочек кожи, до которого могла дотянуться. Его дьявольские пальцы придвинулись выше, и я откинула голову назад. Я не могла найти в себе сил смутиться или почувствовать себя неловко. Это Самюэль делал со мной все эти прекрасные вещи. И это было лучше, чем я когда-либо могла себе представить.

— Ты хочешь этого? — хрипло спросил Самюэль, уткнувшись мне в плечо.

Я чувствовала его пальцы у кружевного края моих трусиков, и не могла вспомнить, чтобы хотела чего-то большего в своей жизни. Но я знала, что он делает. Парень давал мне последний шанс остановить его. Остановить то, что мы начали. Я протянула руки, чтобы взять в ладони его лицо, заставляя встретиться со мной взглядом.

— Я хочу тебя, — подчеркнула я.

Самюэль тяжело сглотнул и прижался своими губами к моим, в то время как его пальцы двигались, чтобы коснуться меня именно там, где я нуждалась в них. Я застонала и покачнулась к его руке. Ответный звук, вырвавшийся из глубины его горла, заставил меня почувствовать желание услышать больше. Пока Самюэль целовал меня и гладил под платьем, я опустила руки, чтобы начать расстегивать пуговицу и молнию на его брюках. И когда смогла, провела рукой по гладкой коже его живота, пока не смогла прикоснуться к нему так, как он прикасался ко мне.

Его член был горячим, гладким и шелковистым в моей руке, и я прикасалась к нему насколько позволяло ограниченное пространство. И была вознаграждена еще большим количеством этих восхитительных и гортанных звуков из глубины его горла. Он с жаром прикусил мои губы и передвинул руки, чтобы вцепиться в пояс моих трусиков, стягивая их с моих ног. Я нетерпеливо вышла из них и пнула ногой, и, подражая его движениям, потянулась, чтобы снять с него штаны.

Все еще стоя рядом с дверью, я обхватила Самюэля за плечи руками, когда он подхватил меня и прижал к стене. Мои ноги сомкнулись вокруг его талии.

— Я не могу ждать… — простонал Самюэль. Я проглотила его извинения еще одним поцелуем и наклонила бедра, чтобы принять его. — Мы должны… Защита… — Он все еще пытался быть ответственным, в то время как мы зависли в точке невозврата.

Я обхватила его голову руками и поцеловала в ухо.

— Я на таблетках. Пожалуйста, Самюэль… Пожалуйста…

Приняв мою последнюю мольбу, он крепко прижал мои бедра к себе и резко толкнулся в меня. Я откинула голову назад в шоке от первого вторжения. Прошло очень много времени с тех пор, как я была с кем-то подобным образом, но любой дискомфорт вскоре был заменен удивительными чувствами, которые Самюэль вызывал, двигаясь во мне. Я застонала и крепко обхватила его ногами.

— Черт возьми, Эмилия. Бля, — снова простонал он.

Я улыбнулась, уткнувшись в его влажные волосы. Мне нравилось слышать, как он теряет контроль. Я крепко держалась ногами и упиралась руками в стену позади себя… в поисках рычага или чего-нибудь, за что можно было бы ухватиться. Мои усилия привели к тому, что фотография с изображением одной из рыб моего отца слетела со стены и громко ударилась об пол рядом с нами. Мы с Самюэлем на мгновение замерли.

— Окунь, — прошептала я.

Затем губы Самюэля растянулись в самой глупой, самой разрушительной улыбке, которую я когда-либо видела.

— Окунь, — подтвердил он.

Мы оба рассмеялись. Но смех напомнил нам о положении, в котором мы все еще находились, и я схватила Самюэля за воротник рубашки и притянула его лицо ближе к своему.

— Если ты остановишься, я убью тебя, — пригрозила я у его губ.

Парень не остановился. Вместо этого он поцеловал меня, и его пальцы почти болезненно впились в заднюю часть моих бедер, когда он отвернул нас от стены. Я крепко держалась, пока парень нес меня несколько шагов через кухню. Мои глаза были закрыты, но я услышала грохот еще большего количества предметов, упавших на пол. Самюэль опустил меня на прохладную твердую поверхность кухонного стола и руками смел в сторону предметы, которые обычно там лежали. Я легла на спину, все еще обхватив его ногами за талию, и притянула его к себе, чтобы поцеловать.

Самюэль на мгновение подчинился, но затем оторвал свой рот от моего. Его губы задержались на моих плечах и верхней части груди, прежде чем он поднялся, чтобы полностью встать передо мной. Его пальцы проследили путь, который проложил его рот, и он провел руками от моего лица вниз по груди и к бедрам. Парень посмотрел на меня почти благоговейно.

— Такая красивая, — прошептал Самюэль срывающимся голосом.

Я крепко вцепилась в край стола, когда его пальцы впились в мои бедра, и он начал двигаться во мне.

Видеть Самюэля в таком состоянии было почти невыносимо для меня. Я могла видеть его влажную от пота грудь сквозь разрез рубашки. Мышцы его сильной шеи напряглись, когда парень откинул голову назад. Его глаза были закрыты, а челюсть напряжена. И эти звуки… Боже… Звуков, которые он издавал, было достаточно, чтобы привести меня в полное неистовство.

Я ничего не могла поделать с дикими звуками, которые вырывались у меня в ответ. Его толчки были сильными, и сдвинули стол подо мной, когда я застонала и закрутила головой из стороны в сторону. Это было слишком. Слишком много. Когда его пальцы двинулись, чтобы коснуться меня там, где наши тела соединились, я почувствовала, как каждый мускул в моем теле сжался, готовясь к грядущему взрыву.

— Самюэль… боже… Самюэль!

Он чувствовал, как я сжимаюсь вокруг него. И в то время как мой оргазм полностью захлестнул меня, парень наклонился и прижимаясь ко мне. Я обняла его за плечи, в то время как он застонал и снова сильно толкнулся в меня. С его последним громким стоном я почувствовала, как он нашел свое собственное освобождение. Мы так и остались лежать там. Наши руки обнимали друг друга. Наши колотящиеся сердца и тяжелое дыхание заполнили тишину в комнате. Мои руки сильно дрожали. Я не была уверена, было ли это из-за того, что мы только что сделали, или из-за того, что, как я знала, мы собирались сделать.

— Эмилия, я…

— Ш-ш-ш… — я опустила голову, и мои волосы упали мне на лицо.

Самюэль отступил и потянул мое платье вниз, чтобы прикрыть мои ноги. Я уставилась на пустое место передо мной и слушала, как парень поправляет свою одежду. Я страдала от буйства эмоций, и не могла начать разбираться во всем этом так быстро.

— Нам нужно поговорить об этом, — сказал Самюэль тихо и все еще немного задыхаясь.

Он подвинулся, чтобы присесть на край стола рядом со мной. Наши руки соприкоснулись, но я не могла смотреть на него.

— Завтра, — тихо сказала я, опустив голову.

— Пожалуйста. Ты не посмотришь на меня?

— Я не могу, — я отрицательно покачал головой.

— Почему? — В его голосе звучала боль.

— Потому что… — я с трудом сглотнула. — Если я увижу сожаление в твоих глазах, клянусь, какая-то часть меня возненавидит тебя за это, — прошептала я. — Я не хочу ненавидеть тебя, Самюэль.

Он поцеловал меня в макушку и, не сказав больше ни слова, встал, прежде чем направиться к кухонной двери.

— Я не жалею об этом, Эмилия, — тихо сказал Самюэль.

Я услышала, как открылась дверь, и наконец подняла глаза. Он снова стоял в дверях, пристально наблюдая за мной.

— Я никогда не пожалею об этом. — Искренность в его глазах ослабила укол беспокойства, которое угрожало утопить меня.

Я облизнула губы.

— Завтра, — пообещала я.

Я почувствовала, как в груди зарождается надежда, когда парень слегка улыбнулся. Мне нужно было время, чтобы разобраться в своих чувствах. Пообещав и поняв, что мы поговорим обо всем на следующий день, Самюэль тихо закрыл дверь и исчез в чернильной темноте за моим задним крыльцом. Я осмотрела повреждения вокруг себя и спустилась со стола, чтобы подобрать разбросанные вещи. Поставила стол на прежнее место и вернула цветы, подставку для салфеток, солонку и перечницу на их центральное место. Я могла бы покраснеть, представив, как мой отец наслаждается завтраком за этим столом, если бы не чувствовала себя такой смущенной и оцепеневшей от событий вечера. Фотографию окуня на полу было не так легко вернуть на прежнее место. Подвесное крепление на задней панели нуждалось в ремонте.

Я быстро наклонилась, чтобы поднять с пола свои трусики. Если не считать того маленького кусочка кружева, который держала в руке, я оставалась полностью одетой. И задавалась вопросом, должна ли чувствовать, что масштаб того, что мы с Самюэлем только что сделали, был меньше из-за того, что мы были одеты. Именно отчаяние привело нас к сексу там, где мы занимались им, и так, как мы это делали. Но связь между нами была для меня ничуть не менее сильной. Мы оба просто слишком многое скрывали… и слишком долго.

Медленно, словно в трансе, я поднялась по лестнице. Каким-то образом мне удалось надеть свою удобную футболку и шорты. Я скрутила волосы в узел на макушке и легла на свои прохладные, знакомые простыни. Я была в замешательстве. Волновалась. Была напугана. Но больше всего на свете я была абсолютно уверена, что влюблена в Самюэля Далтона.

Я была влюблена в него и через два дня собиралась вернуться во Флориду.

И мы должны были поговорить завтра.

Я была в постели, когда меня вырвала из сна теплая рука, когда потрясла меня за плечо.

— Эмми? Эм…

Я потерла глаза и откинула волосы с лица. Мой отец встал с того места, где сидел рядом со мной на моей кровати, и подошел, чтобы сесть в кресло в углу моей комнаты. В тусклом свете луны, проникающем в мое окно, я наблюдала, как он зажал руки между коленями и избегал моего взгляда.

— Папа? — спросила я сонно.

Я перевела взгляд на прикроватные часы и обратно туда, где он сидел. Должно быть, случилось что-то важное, раз он разбудил меня чуть позже часа ночи. Затем подозрение пришло мне в голову, когда воспоминания о более раннем вечере промелькнули у меня перед глазами.

Самюэль и я. На кухне. Задняя дверь была открыта. Шторы не были задернуты. Рамка, которую я сбила со стены… Неужели кто-то что-то видел? Что-то слышал? Папа пришел сюда, потому что каким-то образом узнал, что произошло между мной и Самюэлем? Я села в кровати и защищаясь натянула одеяло до груди. Конечно, в то время мы не очень задумывались о конфиденциальности, но мне, возможно, придется напомнить отцу, что то, что я делала и с кем, было моим личным делом.

— Пап, я…

Я оборвала свои слова, когда поняла, что он уже говорит. В своем ужасе я пропустила начало того, что он пытался сказать.

— Мы были первыми на месте происшествия… Полуприцеп пересек среднюю полосу. Этим детям некуда было деваться. Никто не выжил…

— Подожди… стой… — я покачала затуманенной сном головой. — Что? — Папа говорил не о Самюэле. Он говорил о работе. О несчастном случае.

— Мне очень жаль, Эмилия. Так жаль. Мы ничего не могли сделать.

— Папа? — Ледяной ужас начал обволакивать мою грудь, сжимая сердце, пока я не почувствовала, что не могу дышать. Мой отец, назвавший меня полным именем, звучал совершенно неправильно. — Произошел несчастный случай? Кто… кто?..

— Энди и Лили, дорогая. Они ушли. Их больше нет… — Лицо отца было закрыто руками, заглушая его последние слова.

Я откинула одеяло и побежала к двери. Мой мозг кричал, что я неправильно его расслышала. А ноги двигались подо мной, неся меня вниз по лестнице и за дверь в ночь. Трава под моими ногами была скользкой и холодной, а дыхание болезненно вырывалось с моих губ. Мои глаза остановились на затемненном оконном стекле в боковой части дома рядом с моим. Энди спал в своей комнате. Мне нужно было увидеть его. Нужно было добраться до него, чтобы доказать, что все это был кошмар. Ужасный, страшный кошмар.

Я врезалась во что-то твердое и ахнула, но изо всех сил попыталась подтолкнуть свое тело вперед. Стальная хватка вокруг меня была неумолима, когда я хватала воздух и кричала в сторону затемненного окна.

— Энди! — Мой крик вырвался из горла, чувствуясь окровавленным и разбитым. — Энди! — снова закричала я.

— Эмилия… Я здесь, — я услышала хриплый голос у своего уха. Но это был не тот, что я надеялась услышать.

Я повернулась и увидела лицо Самюэля совсем близко от своего. Он крепко прижал меня к своей груди, в то время как я на мгновение перестала брыкаться и сопротивляться.

— Где он? — прошептала я. Самюэль покачал головой, и слеза скатилась по его щеке. — Где он? — закричала я.

Самюэль открыл рот, но не издал ни звука, и я поняла. Энди больше нет. Руки вокруг меня сжались сильнее, когда я провалилась в темноту.

ГЛАВА 22

— Эмми? Подними банку! Энди звонит Эмми… Эй! Ты меня слышишь? Подними банку!

Жестяная банка, привязанная к веревке у моего окна, громко ударилась о стену, когда мой лучший друг потянул за другую сторону, чтобы разбудить меня. Одеяло было натянуто мне на голову, и я застонала, перекатываясь, чтобы дотянуться до нашего самодельного телефона. С почти закрытыми глазами я инстинктивно подползла к изножью кровати и потянулась за веревочкой, чтобы ответить на его звонок.

— Эмми? Ты меня слышишь?

— Я здесь, — простонала я. Мое горло горело, глаза опухли и не открывались достаточно, чтобы я могла ясно видеть. Я вслепую потянулась за банкой. Мои пальцы растопырились, ощупывая стену под моим подоконником. Чем дольше я искала, тем более неистовыми становились мои движения.

— Я здесь… — повторила я. — Я здесь… Здесь… — Но когда я ощупывала стену, мои пальцы неизменно оказывались пустыми. Я заставила себя открыть глаза еще шире и замерла, когда увидела скрученный и оборванный кусок красной нити, привязанный к гвоздю передо мной.

Соединяющая нить уже давно была разрушена временем и стихиями. И голос… Голос был лишь в моем воображении.

Я откинулась назад и позволила взгляду переместиться за окно. Спальня напротив меня в соседнем доме оставалась темной. Шторы задернуты. Ничто не двигалось в мире за стеклом. Серость напирала с неба, но даже не предлагала дождя, чтобы отвлечься от тишины на улице. Мое сердце ускорило ритм, и дыхание стало поверхностным.

Быстрым движением моя рука метнулась вперед. Мой палец изогнулся, туго обматывая нить вокруг первого сустава. Внезапно придя в ярость при виде порванной веревки, я тянула и дергала за то, что от нее осталось. Кончик моего пальца стал фиолетовым, когда прекратилось кровообращение. Тем не менее я пилила старые волокна взад и вперед, пытаясь заставить их ослабить свою прочную хватку на старом гвозде, который пронзал дерево и крепко удерживал ее.

Я едва заметила жгучую боль, исходившую от пореза на пальце, который нанесла себе. Хмыкнула и сильнее потянула за нитку, решив уничтожить напоминание, которое она давала. В конце концов нить была порвана… разрушена… и моя рука осталась окровавленной и поврежденной. Сдавшись, но не менее рассерженная, я сняла нить с пальца и громко хлопнула ладонью по стеклу перед собой. Оно затряслось от удара, но выдержало. Со сдавленным криком, вырвавшимся из моего горла, я снова и снова била по окну, размазывая маленькие красные полосы по стеклу с каждым ударом. Кровь была ярко красной на сером фоне.

Красный. Энди бросил мне свою большую красную толстовку. Моя одежда промокла насквозь. Я стояла под его окном под дождем, пытаясь набраться смелости и поговорить с единственным человеком, который, как я знала, мог заставить меня почувствовать себя лучше. Мне нужно было извиниться. Энди был прав с самого начала. Когда он увидел меня через стекло, то поманил в свою комнату.

— С-спасибо, — сказала я сквозь стучащие зубы.

Энди развернул свой рабочий стул назад и оседлал его, пока я натягивала его теплую хлопчатобумажную толстовку через голову. Она свисала ниже моих пальцев, и я вцепилась руками в материал рукавов, ища дополнительного комфорта.

— Что происходит? — тихо спросил Энди.

Он сложил руки на спинке стула и нахмурился. Я откинулась на его кровать и прислонилась спиной к стене. Подтянув колени к груди, шмыгнула носом и попыталась сморгнуть слезы. Это было бессмысленно.

— Ты был прав, — прошептала я. — Он совершенно не подходил мне. Он… хотел только одного. Сегодня вечером… Я ждала, чтобы увидеть его после тренировки. И… видела, как он целовался с Бекки Ньюман у раздевалки.

— Сукин сын, — прошипел Энди сквозь зубы.

— Я была так уверена… — заплакала я и уткнулась лицом в колени.

Я почувствовала, как матрас рядом со мной прогнулся. Затем мой лучший друг, с которым мы не разговаривали две недели, обнял меня за плечи и притянул к себе.

— Ты была слишком хороша для него, — тихо сказал Энди. Я кивнула и вытерла глаза манжетами его толстовки. — Ты что?.. Ну, знаешь?.. После выпускного?

Я застонала и снова уткнулась лицом в колени. Энди опустил руку и начал успокаивающе водить кругами по моей спине.

— Все в порядке, Эмми. Я все исправлю. Ты можешь на меня рассчитывать.

И в глубине души я знала, что он имел в виду то, что сказал. Я могла на него рассчитывать. Даже когда была упрямой и глупой… даже когда мы ссорились. Энди всегда был рядом, чтобы все исправить.

— Эмми? Открой, милая.

Я лежала, уткнувшись щекой в подушку, мои глаза были сухими и широко открытыми. Я слышала слова отца, но не могла собраться с силами, чтобы пошевелиться.

— Она вообще выходила? — Это был женский голос, который я не узнала.

— Нет, — сказал мой отец хриплым голосом. — Может быть, пользовалась ванной комнатой? Черт… Я не знаю, — простонал он. — Прошло уже два дня. Ей нужно что-нибудь съесть…

Еда.

Я растянулась на животе поперек одеяла для пикника, закидывая виноградины в рот и наблюдая за Энди поверх своей книги.

— Иди возьми бутерброд, — позвала я его. — Твоя мама упаковала нам всю эту еду. Она разозлится, если не съедим все.

— Через минуту, — сказал Энди. Он втащил свое жилистое тело на ветви яблони старика Картера и срывал сочные красные плоды с самых высоких ветвей. — И она не будет злиться, когда я принесу все эти яблоки домой, чтобы испечь пирог!

— Зато мистер Картер надерет тебе задницу, — поправила я. — Тебе лучше снова не попадаться ему на глаза.

— Ага, ага.

Энди спрыгнул с дерева и сунул украденные фрукты в нашу корзину для пикника. Он схватил бутерброд одной рукой, развернул его и засунул половину в рот, а сам плюхнулся рядом со мной.

— Фу… гадость, — пробормотала я.

— Ты любишь меня. — Энди широко улыбнулся и показал наполовину пережеванный бутерброд, засунутый за щеки.

— Иногда я удивляюсь, почему, — я закатила глаза, хотя и улыбнулась ему в спину, когда он снова встал и вприпрыжку побежал к дереву. — Энди Далтон, — предупредила я, когда увидела, что он делает.

Энди вытащил из джинсов перочинный нож и злобно улыбнулся через плечо, затем воткнуть маленькое лезвие в ствол дерева перед собой.

Я покачала головой

— Ох… ты точно напрашиваешься на неприятности.

Энди что-то пробормотал себе под нос, но продолжал концентрироваться на своей задаче. Я снова уткнулась в книгу и некоторое время пыталась читать. Вскоре любопытство взяло верх надо мной, и я со вздохом отложила свою книгу в мягкой обложке в сторону. Встала и подошла посмотреть, что привлекло его внимание.

Энди присел на корточки перед деревом. Используя свой нож, он вырезал наши инициалы. Э. Д. и Э. С.

— Нет ничего лучше, чем оставлять улики на месте преступления, — поддразнила я.

Энди ухмыльнулся мне и поправил очки на носу. Затем закрыл нож и откинулся на спину. Я отбросила в сторону несколько румяных яблок и села рядом с ним.

— Когда-нибудь все будет по-другому, — тихо сказал Энди. — Ничто из этого не будет выглядеть так же. Но, может быть… может быть, даже после того, как нас не станет, кто-нибудь подойдет к этому дереву и увидит наши инициалы. И они узнают, что мы были здесь.

Я на мгновение задумалась над его идеей, улыбнувшись такой сентиментальности.

— Я думала, что только влюбленные парочки делают такие вещи, — прокомментировала я.

— Мы лучшие друзья… — сказал Энди. — Это даже лучше.

Таинственный голос из коридора появился со знакомым лицом. Мисс Клэри из церкви ласково улыбнулась мне, когда отец отпер дверь моей спальни. Я моргнула и посмотрела на него. Я хотела извиниться за беспокойство, которое увидела на его лице, но знала, что если открою рот, то не смогу остановить рыдания, которые были заперты в моей груди.

— Вставай, милая. Давай приведем тебя в порядок. — Нежные руки мисс Клэри заставили меня сесть в постели, и мой отец отступил в сторону, когда я зашаркала рядом с ней в ванную.

Я приняла душ, потому что знала, что должна это сделать. Затем завернулась в большой мягкий халат, который она повесила для меня на заднюю стенку двери. Вернувшись в свою комнату, я устало присела на край кровати. Папа стоял у моего окна, хмуро глядя на капли крови, испачкавшие облупившуюся белую краску моего подоконника. Мисс Клэри сунула мне в руки миску с теплым бульоном.

— Ешь, Эмми, — подбодрила она.

Я проглотила безвкусную жидкость. Мой отец подвинулся, чтобы сесть рядом со мной. Он не сказал ни слова, но я закрыла глаза, когда почувствовала, как папа осторожно проводит щеткой по моим мокрым волосам. Моя ложка тяжело опустилась в миску, и я глубоко вздохнула, стараясь не заплакать из-за его нежного жеста.

— Хватит, — сказала я потрескавшимися губами. В произнесенном шепотом слове не было силы, но оба прекратили свои действия.

— Я отнесу это на кухню, — сказала мисс Клэри, забирая полупустую миску с моих колен.

Папа встал и положил мою щетку на комод.

— Я буду внизу, если тебе что-нибудь понадобится, дорогая.

Я кивнула, слишком слабая, чтобы снова обрести дар речи. Когда он двинулся, чтобы закрыть за собой дверь, я снова опустилась на подушку.

— Я буду недалеко… — тихо добавил папа.

— Флорида не так уж далеко, — настаивал Энди.

Несмотря на предложение папы отвезти меня в аэропорт, он знал, что я хочу провести время наедине с Энди до того, как уеду в колледж. Мы с ним стояли на желтой полосе у обочины рядом с его машиной. Предполагалось, что это место для высадки пассажиров авиакомпании. Его оштрафуют, если он в ближайшее время не уберет свою машину. Тем не менее Энди рисковал штрафом, а также гневом других водителей, когда незаконно припарковал машину и встал рядом со мной.

— Мы никогда не были так далеко друг от друга так долго, — фыркнула я.

Я была слишком драматична, но ничего не могла с собой поделать. До сих пор мы с Энди разлучались лишь на небольшие промежутки времени, во время школьных каникул, когда я навещала своих бабушку и дедушку. Теперь я ехала через всю страну, чтобы поступить в колледж.

— Я могу изменить свои планы, — быстро сказала я. — Мне еще не поздно записаться на занятия в общественный колледж.

— И пропустила бы приключение всей своей жизни, — Энди покачал головой с легкой улыбкой. — Я никогда не прощу себе, если позволю тебе упустить эту возможность. Эта художественная программа идеально подходит для тебя. И у тебя есть стипендия. Давай же!

— Что я буду делать без тебя? — застонала я и крепко обняла своего лучшего друга. Моя щека прижалась к его мягкой фланелевой рубашке, и парень погладил меня по волосам.

— Мы будем разговаривать по телефону… все время. И можем отправлять электронные письма… еще есть смс…

— Это будет не то же самое, — возразила я. — Ты будешь слишком далеко.

— Мы будем видеться каждые каникулы, — пообещал он. Энди положил палец мне под подбородок и приподнял мое лицо, чтобы посмотреть в глаза. — Мы лучшие друзья… навсегда, — улыбнулся Энди. — Не имеет значения, сколько миль между нами. Никакое расстояние не будет «слишком далеко». Ты здесь, Эмми, — он потянулся, чтобы положить мою руку себе на сердце, указывая на место, которое, по его словам, я занимала. — Пока ты это помнишь, я никогда не буду слишком далеко…

Я стояла под большим черным зонтом, который папа держал над нашими головами. Капли воды следовали друг за другом по линии через край нейлонового материала, прежде чем объединялись и падали на землю у наших ног. Мои низкие каблуки погрузились в грязь, а голова казалась слишком тяжелой, чтобы ее поднять. Я стояла там, не в силах пошевелиться… не в силах плакать… и слушала, как пастор из церкви произносил вдохновляющие слова, стоя перед двумя открытыми могилами. Семья Лили любезно согласилась, чтобы их дочь похоронили рядом с Энди. Общие гости делились своим горем тихими рыданиями и прерывистыми вздохами, пока мы прощались с двумя людьми, которых слишком рано украли из жизни собравшихся здесь.

Я подняла голову, когда пастор замолчал. Не могла вспомнить слов, которые он произнес, но была уверена, что они были подходящими. И также знала, что независимо от того, как долго он знал Энди, слов было недостаточно. Я закрыла для них уши и свое сердце. Я стояла там, сжимая руку отца.

Один за другим мрачные гости продвигались вперед, чтобы положить розы на крышки закрытых гробов. Я подняла взгляд и посмотрела на семью Энди. Самюэль стоял, держа мать под руку. Ларри стоял с другой стороны от нее, держа зонтик над ее головой. Оба мужчины, очевидно, придавали ей сил, в то же время взваливая на плечи свою собственную боль. Волосы Самюэля были мокрыми, и дождевая вода смешивалась со слезами на его лице, пока он низко склонил голову. Я с трудом сглотнула, чувствуя тяжесть его горя с того места, где стояла. Словно почувствовав мой взгляд, Сэм поднял голову.

Измученные карие глаза встретились с моими. Слабая хватка, в которой я держала свои эмоции, дрогнула. Я почувствовала, как мое тело начало трястись от напряжения моих усилий удержаться и не сломаться. Боль, которую мы разделяли, спиралью пронеслась через пространство между нами, встретилась и переплелась. Я ахнула, и роза персикового цвета, которую держала в онемевших пальцах, упала на землю подо мной. Ручеек мутной воды закружился вокруг нежных лепестков и запятнал их края.

— Пойдем, — приглушенный шепот отца заставил меня оторваться от страдальческого взгляда Самюэля.

Я повернулась и тяжело прислонилась к отцу, позволяя ему увести меня.

Лезвия дворников шумно работали, смахивая дождь, пока папа вез нас домой на своем грузовике. Я с каменным видом уставилась в окно.

— Я позвонил твоим бабушке и дедушке, — сказал папа, прочистив горло. — Не хотел, чтобы они волновались. Ты… э-э… опоздала на свой рейс. Бабушка сказала, чтобы ты не торопилась. Она попросит соседа приглядеть за домом, пока ты не сможешь туда добраться.

— Я перебронирую билет, — прошептала я. — Спасибо.

— Послушай… Эмилия, — сказал папа. — Я знаю, что ты, вероятно, торопишься уехать. Особенно сейчас. Но я хочу, чтобы ты знала, что… тебе не нужно спешить. Тебе всегда есть место рядом со мной. Ты можешь оставаться… столько, сколько захочешь.

— Спасибо, папа.

Мое горло резко сжалось, и я прикусила губу. Хотя он был прав. Я уеду, как только смогу забронировать билет. Кроме моего отца, здесь для меня больше ничего не было. Тяжесть этого осознания тяжело обрушилась на меня, и я уронила лицо в ладони. Скрежет дворников на ветровом стекле прогонял дождь снаружи, в то время как слезы беспрепятственно текли по моим щекам.

Я сидела на ступеньках крыльца и плакала. Я была единственным ребенком в школе, у которого не было члена семьи на выпускном в восьмом классе. Папа приехал с самыми лучшими намерениями, но ему пришлось уехать, когда его вызвали по срочному делу. К счастью, Далтоны подвезли меня домой.

— Почему ты плачешь? — спросил мой лучший друг, поднимаясь по ступенькам.

— Ты не поймешь, — сказала я Энди, вытирая щеки.

— Почему ты так думаешь?

— Потому что твоя семья идеальна! — фыркнула я. — У тебя есть мама и папа. И есть Самюэль.

— И у меня есть ты, — сказал Энди, подталкивая мою руку своей. — Ты тоже моя семья, Эмми.

— Я знаю, но…

— Никаких «но». А теперь перестань плакать. Я ненавижу это.

— Я постараюсь.

— Может быть, это поможет, — сказал Энди, ставя корзину у моих ног. Он вручил мне плюшевую лягушку вместе с подарком.

— Где ты это взял?

— Из игрового автомата в Сисайде.

Я поблагодарила его и прижала игрушку к груди.

— Что в корзинке?

— Мама испекла тебе печенье. Она сказала, что шоколадное печенье — лучшая вещь в мире, чтобы подбодрить кого-то и дать ему понять, что он тебе не безразличен. Тебе стоит съесть одно. Я стащил одно с кухни, прежде чем она завернула их для тебя. Они еще теплые…

Я села на крыльцо и тихонько взяла печенье из корзинки, которую он оставил. Откусила кусочек и вздохнула, когда все еще теплый шоколад растаял у меня на губах. Энди был прав. Я уже чувствовала себя намного лучше.

ГЛАВА 23

Следующие два дня прошли как в замедленной съемке. К большому облегчению моего отца, я смогла встать с постели и, по крайней мере, притвориться, что функционирую нормально. Я поела, приняла душ и перенесла свой рейс на Восточное побережье. И хотя я заставляла себя слегка улыбаться, чтобы утешить отца, каждое движение моих губ было ложью. Все мое тело было отягощено, и казалось, что такие автоматические вещи, как дыхание, требуют реальных усилий. Я была в полном замешательстве. Константы больше не соответствовали их определению. Убеждения, которые я когда-то считала истинными, улетучились, как пар сквозь мои пальцы. Я изо всех сил пыталась смириться с новой реальностью, с которой мне пришлось столкнуться — реальностью, в которой не стало моего лучшего друга. Несмотря на все это, я изо всех сил старалась не плакать. Энди не нравилось, когда я плакала.

Я сидела на коленях, глядя через спинку папиного кресла в переднее окно.

Машины приезжали и уезжали. Люди отдавали дань уважения семье по соседству. Я не пошла к ним. Как бы ужасно это ни было, сначала мне нужно было разобраться со своим собственным горем. Да, я была эгоисткой.

И да, я была слаба. Я ненавидела себя за то, что не могла подойти и предложить свое утешение. Правда была в том… У меня его просто не было.

Вздохнув, я встала и пошла обратно наверх, в свою комнату.

— Подвинься, — сказала я, глядя на высокого мужчину, лежащего поперек моей кровати.

Он с усмешкой отодвинулся в сторону и заложил руки за голову. Я легла рядом и положила голову ему на плечо. Вместе мы смотрели на светящиеся в темноте звезды на моем потолке. Угасающий свет через окно делал их приглушенные зеленые поверхности более заметными на фоне белой краски.

— Загадай желание, — прошептал он.

— Я бы хотела, чтобы ты все еще был здесь…

Это помогло представить Энди рядом со мной.

Легкий стук в дверь вывел меня из моих фантазий, и я повернула голову в сторону, когда мой отец вошел в мою спальню.

— Эмми? Можно тебя на пару слов?

— Конечно, пап, — устало сказала я.

Я села, а отец подошел и сел в кресло у окна.

— Знаешь… Далтоны собирают всех вместе. Они думают, что Энди бы этого хотел… ну знаешь… он бы хотел, чтобы семья и друзья собрались вместе в последний раз. Своего рода дань памяти. На пляже, где вы, обычно проводили время детьми, — папа говорил тихо, как будто боялся, что его слова могут сломить меня.

Я кивнула и прикусила губу.

— Они правы, — сказала я. — Ему бы это понравилось.

— Я знаю, что ты не чувствуешь себя в состоянии находиться рядом с другими людьми… — начал папа.

— Я хочу пойти с тобой.

Волна облегчения захлестнула моего отца, и папа громко выдохнул, прежде чем одарить меня грустной улыбкой.

— Я надеялся на это, — признался он.

Я глубоко вздохнула и расправила плечи. Этого было достаточно. За последние несколько дней я достаточно часто представляла Энди рядом со мной, чтобы отчетливо слышать его голос в своей голове.

«Вылезай из этой кровати, пока я не надрал тебе задницу», — сказал бы он.

Энди всегда любил ходить на пляж. Было вполне уместно, что все собрались там ради него.

Мой отец ободряюще улыбнулся, прежде чем двинуться к выходу из комнаты.

— Будешь готова в течение часа?

— Конечно, — ответила я ему.

Быстро приближался вечер. Зная, что ветер с океана будет холодным, я натянула синий вязаный свитер поверх футболки. Мои удобные джинсы и кроссовки завершали ансамбль. Я быстро расчесала волосы и заправила прядь за ухо, затем спустилась по лестнице, чтобы встретиться с отцом.

— Готова? — спросил он.

Папа был одет во фланелевую рубашку и свой любимый жилет на флисовой подкладке. Я была рад видеть, что он тоже оделся неформально.

— Да, — кивнув, ответила я. И это была правда.

Я протянула ему ладонь, и он, поколебавшись лишь мгновение, улыбнулся. Отец вытащил конфету из переднего кармана и вложил ее мне в руку. Я быстро развернула её и засунула за щеку. Знакомый вкус и сладкое напоминание о том, что некоторые вещи никогда не меняются, придало мне сил оттолкнуться ногами к двери.

Папа припарковался на обочине дороги, позади и без того длинной очереди машин. Когда мы спускались к тенистому пляжу, океанский бриз доносил до нас обрывки разговоров и тихий смех. Я засунула пальцы в манжеты свитера, натянув рукава на ладони, и скрестила руки на груди, пока мы шли. Папа подстраивался под мой темп, предлагая молчаливую поддержку.

— Эмми! — Ларри был первым, кто увидел наше приближение. Он шагнул вперед с улыбкой, слишком похожей на улыбку Энди, и притянул меня к своей груди в теплых объятиях. — Я рад, что ты пришла.

— Где еще я могла быть? — беспечно спросила я.

Ларри держал меня за плечи, отступая, и некоторое время молча смотрел мне в лицо, прежде чем утвердительно кивнуть.

— Джой? — позвал он.

Его жена подняла голову от разговора, который вела. Когда ее глаза встретились с моими, она встала, извинилась и подошла. Мое сердце болезненно забилось, когда я посмотрела на женщину, которая потеряла даже больше, чем я. Она постарела за несколько дней… и выглядела усталой и измученной. И все же в ее голубых глазах безошибочно читался свет решимости. Столкнувшись с демонстрацией ее силы, я понятия не имела, что ей сказать.

— Нет, — покачала головой Джой, когда услышала, как я начала запинаться. — Сегодня никаких слез, — она глубоко вздохнула и улыбнулась мне. — Ты знала Энди лучше, чем кто-либо другой. Он бы не хотел, чтобы мы сидели здесь и плакали. Мы собираемся почтить его память… так, как он хотел бы, чтобы мы сделали.

Я кивнула и двинулась, чтобы обнять ее за маленькие плечи.

— Спасибо, что ты здесь, — прошептала Джой у моей щеки, прежде чем поцеловать меня. Я услышала дрожь в ее голосе и поняла, какие реальные усилия она прилагала.

— Я люблю тебя, — тихо сказала я. Во многих отношениях Джой была мне как мать.

Она сжала мое бедро своей рукой, и, обняв друг друга, мы пошли бок о бок к костру.

Большой костер на пляже давал тепло и много света. Я оглядела всех, кто присоединился. Члены семьи, которых я знала по праздникам и каникулам, друзья из средней школы, которых я узнала, и новые люди, с которыми мне еще предстояло познакомиться. Никто не смотрел на меня с жалостью, которую я боялась увидеть. Я боялась ночи неловких «очень жаль» и вежливых соболезнований. Вместо этого теплая рука протянула мне холодное пиво. Я подняла глаза и увидела Зака Литтла, который наклонил свою банку в мою сторону в безмолвном тосте. Я улыбнулась и открыла крышку, выпивая с ним в знак признательности за его подношение.

Люди толпились на пляже и расставляли складные стулья по окружности вокруг костра. Мой отец послушно сел рядом со мной. Он, вероятно, знал, что я в лучшем случае слабо контролирую свои эмоции. Было утомительно разговаривать, улыбаться и сидеть среди живых после того, как я свернувшись калачиком провела последние несколько дней рядом с мертвыми. Но когда я заметила отстраненный взгляд его глаз, пока папа смотрел на огонь, меня внезапно поразила неприятная правда.

Папа был одним из первых на месте аварии.

Он воочию увидел, какой ущерб нанес полуприцеп. Я съежилась, когда подумала об этом. Закрытые гробы в похоронном бюро были довольно хорошим признаком того, что мой отец был посвящен в кошмарные зрелища, которые я даже не хотела себе представлять. Он знал Энди с тех пор, как тот был маленьким мальчиком. Тем не менее папа сидел, стоически потягивая пиво и глядя на огонь, маскируя свои собственные эмоции, чтобы придать сил другим. Он взял на себя мою боль и предложил своим друзьям все, что мог в утешение… все это время борясь с образами несчастного случая, который, вероятно, будет преследовать его. Я едва могла понять, как сильно папа был ранен в душе. И я была так ослеплена своей собственной болью, что не видела этого.

— Я люблю тебя, папочка, — прошептала я ему.

Он повернул голову ко мне, когда услышал ласковое обращение, которым я не пользовалась с детства. А потом, как та девочка, я встала и села к нему на колени, обняв за плечи. Теплые папины руки обняли меня. Он крепко прижал меня к своей груди, и у него немного перехватило дыхание.

— Спасибо. За все, — сказала я ему.

— Я люблю тебя, Эмми, — хрипло сказал мой отец, уткнувшись мне в плечо.

Я искренне улыбнулась, когда отстранилась от него, и это был первый раз, когда я смогла сделать это за несколько дней. Папа быстро провел рукой под глазами, чтобы смахнуть предательскую влагу. Когда снова взял себя в руки, я встала и вернулась к своему стулу.

— А где Самюэль? — спросил папа, делая еще один глоток пива.

Я нахмурилась, глядя на свою банку. Я не видела его с тех пор, как мы приехали.

— Ему нужно было за чем-то вернуться в дом, — ответил Ларри, услышав вопрос моего отца.

— Я помню, как мы впервые привели Энди сюда, на пляж, — сказала Джой.

Ее голос был тихим, но прозвенел в ночном воздухе и успешно прервал разговоры тех, кто сидел у костра. Мы все обратили наше внимание на мать Энди, когда она улыбнулась и зажала руки между коленями.

— Мы только что переехали в Асторию, и он никогда не видел океана. Он так сильно хотел поиграть в воде! — Ларри взял куртку, чтобы накинуть ей на плечи, а затем обнял за талию, поддерживая. Он улыбнулся воспоминанию, о котором она говорила. — Мы предупредили его, что вода холодная, но ему было все равно. Он бегал за волнами, а потом разворачивался и бежал обратно, смеясь и хихикая так сильно, как только мог… стараясь не промокнуть, когда волны гнали его обратно.

— Он забрался довольно далеко, — покачал головой Ларри. — И тут налетела большая волна и сбила его с ног. Он был весь мокрый!

— На нем были спортивные штаны, — хихикнула Джой. — И когда он встал, эти мокрые штаны соскользнули прямо к лодыжкам. Я не знаю, чем он был больше удивлен этой волной или, тем фактом, что он стоял там, полностью обнаженный ниже пояса!

— Это был не последний раз, когда Энди бегал голышом по этому пляжу, — раздался громкий голос из-за пределов света костра, и все присоединились к смеху.

С этого момента все по очереди делились приятными воспоминаниями.

Я знала, когда Самюэль присоединился к группе, еще до того, как увидела его. В воздухе вокруг меня произошла явная перемена, и я подняла взгляд, чтобы увидеть, как его знакомая фигура опустилась на одно колено в песок, пока он тихо разговаривал со своим отцом. Его копна растрепанных волос позаимствовала цвета у огня, и я прикусила губу и отвела взгляд. Когда снова подняла глаза, то увидела, что парень повернулся, чтобы посмотреть в мою сторону. Наши глаза встретились, и Самюэль на мгновение уставился на меня, прежде чем приподнять уголок рта в медленной и легкой улыбке. Я глубоко вздохнула и ответила тем же.

— Энди играл на пианино на свадьбе моей сестры, — раздался голос откуда-то позади меня.

— Энди помогал мне с математикой.

— Он всегда приходил, чтобы расчистить мою подъездную дорожку после того, как мой муж скончался.

— Я была соседкой Лили по комнате, — добавил тихий голос к дани уважения. Мой взгляд обратился к девушке, сидевшей у костра. — Она так сильно любила его. Так… сильно.

Голоса раздавались вокруг пламени, предлагая свои собственные примеры того, как знакомство с Энди сделало их жизнь немного лучше.

— Энди познакомил меня с одной из самых милых девушек, которых я когда-либо знал, — раздался хриплый голос. Мы все смотрели, как темная фигура приближается с дальнего конца пляжа, пока он не оказался достаточно близко, чтобы свет отразился на его блестящих волосах цвета воронова крыла. Ник подошел в черной кожаной куртке, засунув руки в карманы. Он улыбнулся мне поверх огня. — Мне жаль. Я приехал, как только смог.

Я слегка кивнула, принимая его извинения, и нежно улыбнулась, чтобы показать свою признательность. Затем я наблюдала, как Самюэль подошел, чтобы тихо поговорить с Ником. Двое мужчин повернулись и вместе отошли на небольшое расстояние. Вскоре Ник вернулся и встал, чтобы присоединиться к Заку и Дэну, где они сидели. Я не видела Самюэля.

— А как насчет тебя, Эмилия? — позвал Дэн.

Я повернула широко раскрытые глаза в его сторону. Одно дело слушать, как другие люди перечисляют те мелочи, которыми Энди обогатил их жизнь. Но я была совершенно не готова попытаться объяснить, что он значил для меня.

— Я… не могу… слишком много всего, — пробормотала я, опустив голову.

— Выбери воспоминание, — предложил кто-то. — Вы двое провели много времени на этом пляже. Расскажи нам одну из своих историй…

Мои щеки вспыхнули, и я резко вонзила пальцы в джинсы. Я не хотела, чтобы меня ставили в неловкое положение. Тревога затопила каждую частичку меня.

— У меня есть одно, — ответил за меня бархатный голос.

Я быстро подняла голову и огляделась. Самюэль вернулся и сел на песок в нескольких футах слева от меня. Он положил старую гитару Энди себе на ноги.

— У меня есть одно для тебя, Эмилия, — сказал Самюэль, оглядываясь на меня через плечо.

Я с трудом сглотнула. Самюэль снова спасал меня. Он перебирал струны на гитаре, а мы все молча наблюдали. Он прочистил горло и неуверенно рассмеялся.

— Энди был музыкальным в нашей семье, — тихо сказал Самюэль. — Но он, Эмилия и я пришли сюда однажды, когда были детьми. Энди сыграл эту песню. Он пытался научить меня позже. Я не очень хорош…

Парень начал перебирать аккорды к песне Битлз, которую Энди так любил, когда мы были молоды. Мое горло сжалось, когда я вспомнила тот день, которым Самюэль делился со всеми.

Самюэль был прав. Он и близко не был опытным гитаристом, но мелодию «В моей жизни» было легко узнать, особенно когда Самюэль начал петь слова знакомой песни. Хотя с возрастом его голос стал глубже и полнее, я помнила теплые тона, которыми он пел, когда ему едва исполнилось шестнадцать лет. Энди играл на своей гитаре, а Самюэль подпевал, пока я слушала, чувствуя себя самой счастливой девочкой на земле за то, что мне разрешено сидеть рядом с ними.

Самюэль бренчал на гитаре и пел простые тексты для всех нас. Но после первого припева я услышала, как его голос задрожал. Мое сердце дрогнуло. Я знала, что ему было трудно разделить этот момент, и что он, по сути, делал это для меня. Итак, я глубоко вздохнула и начала второй куплет для него.

Запела чуть громче шепота. Я всегда была паршивым певцом и знала это. Энди всегда дразнил меня тем, что мне медведь на ухо наступил. Самюэль поднял голову и посмотрел на меня с удивлением, когда услышал, как я придаю ему сил своим немелодичным голосом. Он улыбнулся и стал подпевать. Затем медленно, красиво… неумело и импровизированно… все вокруг костра присоединились к нам. Те, кто знал слова, пели их. Те, кто не знал, просто подпевали. Это была музыкальная дань уважения человеку, который, подобно музыке, вплелся в каждую из наших душ и привнес красоту в наш мир.

Этот момент был таким сентиментальным, что я почувствовала, что могу быть раздавлена его тяжестью. Когда музыка закончилась, я похлопала отца по руке, чтобы он не волновался, и встала, чтобы молча направиться к воде.

Прибой шумел у меня в ушах и заглушал шум толпы дальше по пляжу. Я вздрогнула и обхватила себя руками за грудь. Грохочущие волны скрыли от меня его шаги. Но внезапно, как и раньше, я поняла, что он там. Я чувствовала, что Самюэль присоединился ко мне на этой темной полоске пляжа.

— Спасибо, — тихо сказала я, глядя на воду.

Парень не сказал ни слова. Я почувствовала, как он придвинулся ко мне сзади, так близко, что его грудь коснулась моей спины. А потом его руки обвились вокруг моих. Его пальцы крепко сжали свитер на моих запястьях, и он притянул меня к себе. Я погрузилась в его тепло и откинула голову назад, когда почувствовала, как он опустил лицо. Он прижался щекой к моей голове и тяжело задышал мне в волосы.

Я не была уверен, как долго мы так стояли. Я держала глаза закрытыми и наслаждалась ощущением, как его грудь поднимается и опускается позади меня. Мы не разговаривали. Мы просто молча утешали друг друга. И я не была уверена, кто из нас поддерживал другого.

— Я устала, хочу домой.

— Я отвезу тебя, — прошептал Самюэль.

Я кивнула и вздрогнула, когда он убрал руки. Но парень потянулся и взял мою руку в свою. Я крепко держалась за него, пока он, избегая огня, вел нас по темной дорожке к своей машине.

— Я должна сказать папе, что ухожу… — сказала я.

— Он поймет, — сказал Самюэль.

У меня не осталось сил стоять на ногах, поэтому я позволила себе опуститься на удобное кожаное сиденье машины Самюэля.

Через минуту он был рядом со мной. Он свернул на главную дорогу, и его длинные пальцы щелкнули выключателем на консоли, чтобы согреть вентиляционные отверстия. Я начала сильно дрожать. Сочетание холода, моей усталости и реальности ситуации сотрясло мое тело почти до дрожи.

— Мне ж-ж-жаль, — извинилась я сквозь стучащие зубы. Я сожалела о многих вещах. Но в основном о том, что я не пошла к нему после того, как узнала об Энди. Ему тоже было больно. И меня не было рядом, чтобы помочь. — Я… н-н-не м-могла… — я покачала головой и свернулась калачиком. Мои руки были плотно зажаты между сжатыми бедрами, когда я пыталась согреться.

— Мне тоже нужно было время, — настаивал Самюэль. Затем он посмотрел на меня с беспокойством на лице. — Нам нужно тебя согреть.

Возможно, у меня был шок. Поездка на машине домой, казалось, заняла всего минуту. А потом Самюэль достал ключ от моего дома из-под карниза на крыльце и открыл дверь. Я изо всех сил старалась следовать за ним. Мое дыхание болезненно прерывалось между дрожащими губами, а мышцы были напряжены и болели от моего сгорбленного положения. Самюэль повел меня наверх. Я даже не успела спросить его, когда он поспешил открыть дверь ванной и повернул ручки душа, чтобы включить горячую воду. Я ухватилась за край раковины, чтобы удержаться на ногах, и Самюэль нахмурился на минуту.

— Я сейчас вернусь, — сказал он.

Я держалась за холодный белый мрамор, дрожа, пока он не вернулся. В руках у Самюэля была пара больших пушистых полотенец. Он положил вещи на раковину, а затем нежно взял меня за плечи. Я позволила ему подвинуть мое тело обратно к себе и повернуть меня. А потом его руки оказались на нижней части моего свитера.

Без возражений я подняла руки вверх, и Самюэль стянул мягкий голубой материал мне через голову. Он повторил процесс с моей футболкой. Я закрыла глаза, когда он опустился на пол. По очереди он снимал с меня теннисные туфли. Мой желудок сжался, когда я почувствовала его пальцы на пуговице на моих брюках.

— Ш-ш-ш… — прошептал он мне в живот.

Я инстинктивно расслабилась и позволила ему стянуть с меня джинсы.

Моя дрожь уменьшилась, но я все еще чувствовала холод. Тем более что теперь я стояла перед Самюэлем в одном нижнем белье. Его теплые руки нашли мои плечи, когда он снова встал. Он медленно провел пальцами по моим плечам, вниз по рукам и по ключице. Его прикосновение были успокаивающими и расслабляющими.

В следующую секунду мои дрожащие руки потянулись вперед и легли ему на талию.

Я открыла глаза и увидела вопросительное выражение на лице Самюэля. Затем оно сменилось пониманием, как только мои пальцы начали тянуть за низ его толстовки. Мои руки слишком сильно дрожали, чтобы быть эффективными, поэтому он помог мне. Вместе мы раздели его, пока парень тоже не оказался передо мной раздетым.

Не сводя с него глаз, я протянула руку за спину и расстегнула лифчик. Двинула плечи вперед и позволила кружевному материалу соскользнуть с моих рук. Самюэль глубоко вздохнул через нос, но не отвел своих темно-карих глаз от моего пристального взгляда. Вместе мы потянулись и спустили нижнее белье вниз по ногам.

Я не почувствовала ни малейшего смущения, когда Самюэль повернулся и отодвинул занавеску в сторону, чтобы я могла войти первой. Мне казалось естественным быть с ним таким образом. Я шагнула под горячую воду и сразу же вздохнула, когда она обожгла и нагрела мою кожу.

Самюэль вошел в небольшое пространство и закрыл за нами занавеску.

Я повернулась и, прижавшись грудью к груди, мы обняли друг друга и встали под согревающие брызги. Я крепко обняла Сэма, прижавшись щекой к его сердцу, и сосредоточилась на том, чтобы держать его, как он держал меня. Его голова была низко опущена, и я почувствовала, как он нежно целует кожу моего плеча. Тогда его руки и грудь тоже начинают трястись. Я обняла его крепче и позволила воде скрыть слезы, которым, как я знала, мы оба позволили вырваться наружу.

Через несколько минут Самюэль выпрямился в моих объятиях. Он подставил лицо под душевую насадку, чтобы вода очистила его лицо и откинула волосы назад. По его настоянию я ослабила хватку на его талии. Парень мило улыбнулся мне и повернул меня под своими руками так, чтобы я отвернулась от него. Прошло всего несколько секунд, прежде чем я поняла, что он делает. Я поддалась расслабляющим ласкам его пальцев, когда он начал мыть мои волосы шампунем. И когда закончил, я снова отклонила голову под воду и позволила ароматной пене стекать по моему телу к сливу у моих ног.

Не успела я закончить, как почувствовал безошибочное охлаждение температуры воды. Моя дрожь почти полностью утихла, и мне не хотелось, чтобы холодная вода вдохновила её на возвращение. Я быстро выключила воду и вышла из замкнутого пространства, чтобы обернуть одно из полотенец вокруг своего тела. Самюэль повторил мои движения и последовал за мной в мою комнату, завернув полотенце вокруг бедер.

Я повернулась в центре своей комнаты и посмотрела на него. Мои щеки вспыхнули, и я мысленно упрекнула себя. Казалось немного глупым чувствовать себя неловко после всего, что мы пережили вместе.

— Я… эм… — Самюэль выглядел нервным и провел рукой по мокрым волосам.

— Я не хочу быть одна, — сказала я.

Плечи Самюэля опустились, когда он выдохнул с явным облегчением. А затем он шагнул вперед и встал прямо передо мной.

— Я тоже не хочу быть один.

Руки Самюэля осторожно обхватили мое лицо и откинули мою голову назад. Я наблюдала, как он подошел ближе ко мне, его глаза горели и тлели… Кружащиеся золотые искорки в его карих глазах, как желание и боль… настойчивость и изнеможение. Он тоже смотрел мне в глаза. И когда наши губы наконец встретились, наши глаза были широко открыты.

— Самюэль, — выдохнула я его имя в его мягкие губы.

Он застонал, и его ресницы тяжело опустились, прежде чем он полностью прижал меня к себе. Наши рты встретились и открылись друг для друга. Его язык, теплый и дразнящий, коснулся моего. Он был осторожен. Но в том, как он держал меня, было отчаяние и голод. Наше дыхание стало тяжелым. Я крепко обхватила полотенце вокруг его талии кулаками и начала тянуть его за собой, пятясь к своей кровати.

Самюэль последовал за мной, когда я повела его. Его руки быстро справились с моим полотенцем и швырнули его через всю комнату. Его собственное полотенце упало после нескольких настойчивых рывков моих безумных пальцев. А потом я почувствовала матрас под ногами и упала на него. Мои пальцы в его волосах увлекли его за собой.

Самюэль положил руки мне на бедра и быстро переместил нас обоих в удобное место в центре моей маленькой кровати. И в этот самый момент все заметно изменилось. Как только моя голова коснулась подушки, Самюэль остановился. Опираясь на одну руку рядом со мной, он оторвал свой рот от моего и посмотрел мне в глаза. У меня буквально перехватило дыхание от красоты мужчины рядом со мной. И он смотрел на меня так… будто чувствовал то же самое. Я изо всех сил старалась контролировать свое тело и лежала неподвижно, когда он поднял один длинный палец и провел по краю моих губ. Затем коснулся центра моего подбородка и провел прямую линию вниз по моему горлу к груди. Мои губы приоткрылись со вздохом, когда его глаза проследили за его пальцем. Этот мягкий, завораживающий палец погладил кожу между моими грудями, прежде чем скользнуть вверх и по моим изгибам, чтобы обвести один из моих сосков.

Затем глаза Самюэля снова встретились с моими. Его рука замерла, но он двинулся по мне, точно прослеживая путь, который только что нарисовал, кончиком языка.

По краю моего рта… Мягкие поцелуи и прикосновения его языка к моему подбородку и шее. Он попробовал кожу в центре моей груди, прежде чем сдвинуть рот в сторону, чтобы захватить мой сосок зубами. Я почувствовала, что теряю контроль, и застонала от удовольствия.

Самюэль скользнул носом по моей груди, прокладывая дорожку из поцелуев к другому соску. Мои руки запутались в его волосах, в то время как он уделял такое же внимание своим ртом.

— Идеальная, — прошептал он мне.

— Самюэль… пожалуйста, — выдохнула я.

Но он еще не закончил.

— Я хочу узнать тебя таким образом, — объяснил он. И я поняла.

В прошлый раз, когда мы были вместе, движимые похотью, мы не могли в полной мере насладиться друг другом. На этот раз все было по-другому. На этот раз мы хотели утешиться, поделиться и узнать друг друга так, как никогда раньше. Своими губами он прослеживал каждую часть моего тела, которой касался. Кончики моих пальцев… задняя часть колен… Его руки исследовали, а губы следовали за ним.

Тепло начало нарастать в моей груди и распространялось по всему телу. Самюэль вытягивал из меня боль каждым движением своих губ. Слезы скатывались из-под моих ресниц и прожигали дорожки к ушам, когда его прикосновения действовали как мазки кисти… закрашивая одинокие тени, которые поглощали меня, яркими и красивыми красными и золотыми цветами.

Затем я притянула его к себе и поцеловала в губы с признательностью, которую невозможно выразить словами. И позволила своим рукам скользнуть по его коже, желая поделиться исцеляющим теплом, которое он создал во мне. По его широким плечам, под мышками, я провела пальцами вниз по его бокам и прижала их к твердой коже на его талии. Я повторила процесс, который он начал, успокаивая его своими прикосновениями и языком. Я поцеловала его в центр груди. Но когда мой нос прижался к тугой коже его живота, а язык дразнил его пупок, Самюэль почти силой притянул меня обратно к своему рту.

Самюэль поцеловал меня глубоко и страстно. И без дальнейших предисловий он перекатился и навис надо мной, устроив свое тело между моих бедер. Я откинула голову назад от удовольствия, когда тяжесть его груди вдавила меня в матрас, и он атаковал мое горло своим ртом. Наши сердца тяжело бились между нами, и наше хриплое дыхание нарушало тишину комнаты. Пальцы Самюэля прижались к моим щекам и заставили меня опустить лицо, чтобы посмотреть на него. И как тогда, когда мы впервые поцеловались, наши глаза встретились и удержали друг друга, когда он толкнулся бедрами и соединил наши тела.

Я прикусила губу, но не отвела взгляда. Было произнесено миллион невысказанных слов. Когда я приподняла бедра и прижалась ступнями к его ногам сзади, он открыл рот. Я видела, как задрожала его нижняя губа, прежде чем Сэм оторвал от меня взгляд и опустил голову, чтобы запечатлеть легкие поцелуи вдоль моей линии подбородка. Медленно и плавно он начал двигаться против меня. Глубоко и мощно он соединил нас за пределами нашего физического состояния. Я впилась пальцами ему в спину и закрыла глаза, надеясь, что Самюэль почувствует, как много он для меня значит… как важен был этот момент.

Самюэль потянулся, чтобы схватить меня за руки и переплел наши пальцы вместе. Он положил наши руки ладонь к ладони рядом с моей головой и прижался своими бедрами к моим. Я крепче сжала его пальцы и совместила его движения со своими собственными. По собственной воле наши тела начали двигаться с большей настойчивостью, сближаясь быстрее, толкая и притягивая… ритмично в поисках освобождения, соединяющего души, в котором мы оба нуждались. Мы разделяли и удовольствие друг друга.

Самюэль тяжело дышал у моего рта и прикусил нижнюю губу зубами. Я почувствовала, как внутри меня нарастает давление, когда мы двигались вместе. Еще одно движение его бедер заставило меня ахнуть и выгнуться навстречу ему. Мои мышцы сильно сжались, и он отпустил мои руки, чтобы обхватить пальцами мою талию. Самюэль крепко держал меня, пока толкался в меня. Один раз… два, прежде чем напрягся и позволил экстазу взять верх.

Слегка дрожа, Самюэль рухнул на меня сверху. Мне нравилось чувствовать его вес, пока мы пытались отдышаться. Он повернулся щекой, чтобы прижаться к моей грохочущей груди, и я запустила пальцы в его влажные волосы. Мы не разговаривали. Лишь обнимали друг друга. И через некоторое время я заснула, все еще крепко обнимая его.

ГЛАВА 24

На следующее утро я проснулась и лениво вытянула руки из-под одеяла над головой. Изогнувшись, почувствовала, как мои мышцы расслабились, а кости пришли в правильное положение с серией небольших щелчков в костяшках пальцев и суставах. Я села, подоткнув простыню вокруг груди. Моя обнаженная кожа и два полотенца на полу моей спальни были доказательством того, что мое время с Самюэлем прошлой ночью не было каким-то случайным и прекрасным сном.

Слабый запах готовящейся на завтрак еды предупредил меня, что папа дома и не спит. Я быстро вскочила с кровати и подобрала отброшенные полотенца по пути в ванную. Приготовившись к новому дню, я поспешила вниз по лестнице, чтобы поприветствовать отца и позавтракать.

Мои ноги заскользили и остановились подо мной, когда я завернула за угол, чтобы войти в кухню. Мой отец сидел за столом с газетой в руках. Он сделал глоток кофе из кружки, пока читал. Самюэль стоял перед плитой, переворачивая блины, одетый в ту же одежду, что и накануне вечером. Оба мужчины одновременно посмотрели на меня.

— Эмми, — поприветствовал меня отец. Его взгляд метнулся обратно к газете.

— Доброе утро, Эмилия, — тихо произнес Самюэль.

— Доброе утро, папа. Самюэль… — запнулась я.

Я не ожидала увидеть обоих мужчин у себя на кухне. И, конечно, не ожидала увидеть Самюэля, готовящего завтрак. Тарелка моего отца была отодвинута в сторону, что свидетельствовало о том, что он уже поел. Взяв ее, я направилась к раковине и бросила вопросительный взгляд на Самюэля, как только мой отец оказался позади меня.

— Эти готовы, если ты голодна, — Самюэль кивнул в сторону стопки блинов на тарелке у плиты. Он, казалось, совершенно спокойно относился к своим домашним обязанностям и игнорировал мою относительную неловкость.

С улыбкой он взял два блина сверху и положил их на тарелку, которую протянул мне. Я взяла завтрак, растерянно нахмурившись, и повернулась, чтобы сесть за стол. Самюэль снял сковороду с горелки, которой пользовался, повернул ручку на плите и принес остальные блины на стол, садясь рядом со мной.

Не говоря ни слова, я полила сиропом слегка подрумяненные блинчики на своей тарелке. Самюэль взял бутылку из моих пальцев и повторил процесс. Он разрезал теплую еду и поднес большой, сочащийся сиропом кусок к губам, пока я все еще ошеломленная пялилась на него. Я смотрела, как Сэм слизывает липко-сладкий сироп с тыльной стороны вилки, прежде чем отвернуться. Мои щеки порозовели, когда я отрезала маленький кусочек на своей тарелки и поднесла его ко рту.

— Прошлый вечер оказался приятным, — сказал папа из-за своей газеты. Я поперхнулась, и Самюэль поспешил налить мне стакан молока из кувшина на столе. — Мило со стороны Самюэля подвезти тебя домой, — закончил мой отец.

Я выпила свое молоко, чувствуя благодарность, когда оно протолкнуло кусок блина на своем пути.

— Да, — кивнув, сказала я.

— Я как раз говорил Самюэлю, что хочу узнать, не хочет ли его отец сегодня утром спуститься на несколько часов к реке.

— Уверен, что ему это понравится, — сказал Самюэль.

— Во сколько мне нужно вернуться, чтобы отвезти тебя в аэропорт? — мой отец опустил газету, чтобы посмотреть на меня, и Самюэль с шумом уронил вилку на край своей тарелки.

Я повернула голову, чтобы посмотреть на него. Парень уставился на свою еду, нахмурившись и поджав губы.

— Извини, — пробормотал он, поднимая вилку.

— Эм… мой рейс вылетает в пять тридцать, — ответила я отцу. — Думаю, нам нужно выехать около двух?

— Хм. Тогда мне лучше идти. У меня не так много времени.

— Я могу отвезти ее, — быстро сказал Самюэль. — То есть… если ты не возражаешь.

Самюэль посмотрел на моего отца и отодвинул тарелку.

— Я могу отвезти Эмилию в аэропорт. Тогда вам с моим отцом не придется спешить домой.

— Отличная идея, — улыбнулся папа. — Ты не возражаешь, Эмми?

— Нет, — пробормотала я.

Мой собственный завтрак стоял передо мной, практически нетронутый. Я с несчастным видом уставилась на него.

— Мне пора идти, — сказал Самюэль. Он встал и сделал движение, чтобы убрать мою тарелку вместе со своей. Я кивнула, показывая, что закончила есть, и он взял обе наши тарелки, чтобы соскрести несъеденную еду в мусорное ведро, прежде чем положить посуду в раковину. — Я должен кое о чем позаботиться, но буду готов к двум.

— Хорошо, — прошептала я.

От моего внимания не ускользнуло, что Самюэль не смотрел на меня с тех пор, как папа упомянул о моем отъезде во Флориду. Наверное, он был шокирован известием о моем немедленном отъезде. Но парень знал, что я изначально планировала уехать несколькими днями раньше. И у нас не было времени, чтобы сесть и поговорить о чем-либо за последние несколько дней. Даже прошлая ночь, какой бы совершенной она ни была, была окутана защитной тишиной.

Я вздрогнула, когда сетчатая дверь громко ударилась о раму, сигнализируя об выходе Самюэля. Опустила плечи, и несчастно вздохнула.

— Папа… я…

— Ты взрослая женщина, Эмилия, — нежно прокомментировал мой отец. — И я люблю Самюэля, как своего сына. Нам не нужно это обсуждать.

— Спасибо, — выдохнула я.

— Я, наверное, уйду довольно скоро, — сменил тему разговора папа. — Ты знаешь, что я чувствую. Никогда не бывает легко видеть, как ты уезжаешь. Но… это не значит, что мы больше не увидимся. — Суровая гримаса искривила его губы. — Береги себя. Будь в безопасности. И пообещай, что вернешься и увидишься со мной… как только сможешь.

— Обещаю.

Я быстро встала и крепко обняла отца. Он отстранился, отмахиваясь от желания, держать меня в объятиях слишком крепко и слишком долго.

— Продолжай думать о том, чем хочешь заняться, когда закончишь учебу, — сказал мой отец, подмигнув, когда натянул свою рыбацкую шляпу на голову у двери. — И знай, что это место — твой дом. Тебе здесь всегда рады.

— Я знаю. Спасибо, пап.

Мой отец повернулся с грустной улыбкой и закрыл за собой дверь. Я смотрела в окно, как он шел через лужайку к соседнему дому. Через несколько минут Ларри появился вместе с ним, и они оба запрыгнули в грузовик моего отца и уехали. Я пустила воду в раковину и быстро вымыла посуду. А потом вытерла руки кухонным полотенцем и нахмурилась в сторону белого дома за моим окном.

Не успела я опомниться, как ноги сами понесли меня к заднему крыльцу Далтонов. Я постучала в выцветшую дверную раму. Джой сразу же подошла к двери с милой улыбкой на лице.

— Эмми? А Самюэля нет. Думаю, он спустился на пляж, чтобы пробежаться…

— Я пришла к тебе, — тихо сказала я. — Есть минутка?

— Конечно, дорогая, — Джой открыла дверь и посторонилась, пропуская меня внутрь.

Я сделала несколько шагов, которые привели меня в центр кухни, но затем остановилась и позволила своему взгляду обежать комнату. Я видела Энди за кухонным столом, он ел фруктовое мороженое. Он стоял у раковины, пока мать мыла ему лицо. Он сидел на краю стойки и вертел в пальцах длинный телефонный шнур цвета слоновой кости, разговаривая с другом.

Я закрыла глаза и сделала резкий вдох.

— Я чувствую себя ужасно из-за того, что не пришла повидаться с тобой раньше, — поспешно призналась я.

Когда открыла глаза, то увидела, что Джой опустилась на кухонный стул. Я выдвинула стул напротив нее и тоже села.

— Эмми, у тебя нет причин чувствовать себя плохо.

— Но я чувствую, — поспешно сказала я. — Ты всегда была так мила со мной. Я закрылась. Меня здесь не было ради тебя, и мне очень жаль.

— Теперь ты здесь, — сказала Джой, улыбнувшись. Она потянулась вперед и положила свои руки на мои. — Я знала, что тебе тоже больно. Каждый скорбит по-своему.

— Хотела бы я обладать твоей силой, — призналась я. — Я не понимаю, откуда это берется.

Джой откинулась назад и убрала прядь волос со лба ладонью. А потом она устало улыбнулась.

— Вера, — предложила она. — Это исходит от веры.

Я тупо уставилась на нее, и Джой продолжила.

— Мой сын был замечательным, сильным и любящим человеком. Я верю, что когда-нибудь снова увижу его. А до тех пор я не могу представить лучшего ангела, которого можно было бы иметь рядом.

У меня перехватило дыхание от убежденности, отразившейся на ее лице и прозвучавшей в голосе. Искра надежды снова вспыхнула во мне, когда ее слова вошли в мое сердце.

— Спасибо, — прошептала я.

— Я буду скучать по нему каждый день, — добавила Джой. — Мы все будем. Но Энди не тратил свое время на грусть в этом мире. И не хотел бы, чтобы мы это делали. Я думаю, что лучшее, что любой из нас может сделать, чтобы почтить его память… это жить по-настоящему. Живи так, как жил бы он. Люби… и радуйся жизни… — голос Джой дрогнул. Я знала, что ей было труднее, чем она хотела признать. На это потребуется время.

— Что ты делала до того, как я пришла? — быстро спросила я.

Она удивленно моргнула от неожиданного поворота в разговоре.

— Я… как раз собиралась сделать тесто, чтобы испечь пирог. Мистер Картер принес пару банок яблочного варенья, которые его жена сделала прошлой осенью…

— Хочешь я помогу? — спросила я.

Джой вздохнула и широко улыбнулась.

— Почему бы нам не испечь два? Я могу отнести один для твоего отца позже.

Аромат теплых яблок, печеного сахара и корицы тяжело плыл в воздухе через открытое кухонное окно Далтонов, когда я наконец попрощалась с Джой у задней двери.

— Я буду дома на День благодарения, — пообещала я.

— Тебе лучше приехать. Мне понадобится твоя помощь в приготовлении пищи для всех этих мужчин!

Поцеловав и обняв ее, я повернулась, чтобы уйти. Затем, повинуясь прихоти последней минуты, я направилась вглубь двора к домику на дереве. Шаг за шагом, я взобралась в маленькую деревянную комнатку, подвешенную на дереве.

Предметы, которые я принесла с собой вечером вечеринки Самюэля, исчезли, а дом на дереве был пуст. Я наморщила лоб и задумалась, кто мог убрать эти вещи для ночевки. Со вздохом откинулась на жесткий, грубый деревянный пол. Нам с Энди так и не удалось провести последнюю ночевку, как мы планировали.

Но я вспомнила другой раз, когда мы спали вместе под этой крышей.

Энди жевал «Читос» и вытирал оранжевые крошки с пальцев о свой спальный мешок. Я громко зевнула и откинулась на твердый пол домика на дереве. Я устала. Нам потребовалось больше времени, чем обычно, чтобы устроиться на ночь.

Мы допоздна засиделись в доме Далтонов, смотрели комедию по телевизору с родителями Энди, прежде чем отправиться на ночевку на улицу.

— Как думаешь, ты когда-нибудь женишься? — спросила я Энди.

Я все еще думала о фильме, который мы смотрели, и о глупости всех свадебных планов, которые строили персонажи.

— Возможно, — Энди пожал плечами и бросил пакет с закусками в угол подальше от себя. — Большинство людей делают это, когда стареют.

— Это звучит прикольно, — призналась я. — После того, как женишься, можно ложиться спать так поздно, как захочешь, и ходить на работу и все такое, вместо того, чтобы ходить в школу.

— Ты просто хочешь пышное белое платье, — поддразнил Энди.

Я сморщила лицо и высунула язык.

— Ты должен быть на моей свадьбе, — сказала я ему. — Наденешь смокинг… и должен быть моим шафером.

— Шафер может быть только на стороне мужчины, — Энди усмехнулся над моим отсутствием церемониальных знаний. — Мужчины стоят на стороне жениха. Женщины — на стороне невесты. Таково правило.

— И что? — спросила я. — Мы можем нарушать правила, если захотим. Я говорю, что ты должен быть моим шафером.

— Ну, тогда… ты будешь моим шафером, — ухмыльнулся Энди. — Раз мы все равно собираемся нарушить правила. Мы можем быть шаферами друг для друга.

— Хорошо, — ухмыльнулась я. — Клятва на мизинцах?

Энди протянул руку, и я быстро обхватила его мизинец своим. Мы пожали друг другу руки и торжественно поклялись, что когда-нибудь вместе нарушим правила.

Затем легли на спину и уютно устроились в наших спальных мешках. Стрекотание сверчков снаружи действовало как колыбельная, и я с комфортом расслабилась, готовясь ко сну.

— Эмми? — прошептал Энди.

Я едва слышала его.

— Хм? — пробормотала я.

— Я тут подумал…

— О чем? — спросила я.

Мне так хотелось спать. Я была так близко…

— Если ты хочешь, чтобы я был твоим шафером на твоей свадьбе, тебе, возможно, придется поговорить об этом с Самюэлем. Я имею в виду, что, если он захочет, чтобы я был на стороне жениха?

У меня даже не было времени обдумать, что он имел в виду. Я уже погружалась в сон.

Я села и обхватила руками согнутые колени. Раскачиваясь взад-вперед, я усмехнулась воспоминанию, которое только что пришло ко мне, и уставилась на нарисованные буквы на задней стороне двери домика на дереве. «Живи ради следующего приключения».

— Хорошо, Энди, — прошептала я пустой комнате. — Я обещаю, что так и сделаю.

Я улыбнулась и спустилась с домика на дереве.

У меня было всего около часа, чтобы подготовиться к отъезду. Я приготовила папе легкий ужин, чтобы он мог поесть, когда вернется с рыбалки, и завернула его, прежде чем положить в холодильник. Короткая записка, написанная и оставленная на столе, дала ему инструкции по приготовлению пищи в микроволновке, а также обещание скоро поговорить.

Моя одежда уже была упакована, поэтому я засуетилась наверху, убирая свою комнату и проверяя, чтобы все необходимое для ванной было убрано в мой чемодан.

А потом пришло время уходить.

Я отшатнулась назад, когда открыла дверь, удивленная тем, что Самюэль стоял с поднятой рукой, готовый постучать. Он стоял в белой футболке с V-образным вырезом и джинсах. Черные солнцезащитные очки скрывали от меня его глаза, но кривая усмешка на его губах заставила меня улыбнуться в ответ.

— Готова? — спросил он.

— Готова, как никогда, — ответила я.

Самюэль кивнул и наклонился, чтобы поднять мой большой чемодан. Я перекинула ремень ручной клади через плечо и последовала за ним, тихо закрыв за собой дверь.

Бросила свою сумку на заднее сиденье, пока Самюэль укладывал мой чемодан в багажник. Затем мы оба сели в машину и поехали в аэропорт.

— Хороший день для полетов, — наконец сказал Самюэль, нарушая тишину между нами вежливым началом разговора. Я кивнула и посмотрела на яркий солнечный свет, пробивавшийся сквозь деревья, мимо которых мы проезжали. — С нетерпением ждешь возвращения во Флориду?

— Не совсем, — ответила я. — Я имею в виду, что вроде как с нетерпением жду, когда смогу уехать на некоторое время. Чтобы сориентироваться и понять, как снова почувствовать себя самой собой. Но если бы я не пообещала бабушке и дедушке, что вернусь, я была бы счастлива закончить лето здесь, дома. Я люблю Асторию. И люблю… всех здесь.

Самюэль постучал пальцами по верхней части руля и нахмурился, кивнув и уставившись прямо перед собой.

— Тебе будет полезно… уехать, — тихо согласился Самюэль.

— Было мило с твоей стороны предложить отвезти меня в аэропорт.

— Я подумал, что это отличный шанс для нас провести немного больше времени наедине. Чтобы поговорить…

Я закусила губу и наблюдала за ним. Хотя парень утверждал, что ему нужно время, чтобы поговорить со мной, он оставался странно тихим. Самюэль лавировал в потоке машин возле аэропорта, оставаясь задумчивым и молчаливым. Я вздохнула, когда мы подъехали к выцветшему желтому бордюру перед зоной высадки пассажиров. По иронии судьбы, это было то же самое место, где Энди оставил машину на холостом ходу, когда я впервые уезжала в колледж. Самюэль не мог этого знать.

Я взглянула на него, ожидая, что он что-нибудь скажет, но парень, казалось, колебался. Сэм снял солнцезащитные очки с лица и сосредоточился на своих руках. Смущенная отсутствием у него голоса, я открыла дверцу машины и вышла.

Тогда Самюэль быстро двинулся, доставая мой чемодан из багажника машины, в то время как я взяла свою сумку с заднего сиденья. Казалось, он не собирался ничего говорить. Когда я увидела, как другие машины подъезжают к обочине позади него, я поняла, что у нас мало времени.

— Ну, вот и все, — сказала я с фальшивой веселостью. Пнула носком туфли по желтой краске на тротуаре и засунула большой палец под ремень на плече. — Думаю, увидимся на День благодарения… если ты будешь здесь.

Самюэль нахмурился и уставился на тротуар. Его отказ говорить делал все труднее, чем я хотела. Я ненавидела саму мысль о том, чтобы отвернуться от него, оставив так много вещей, запертых в моем сердце, которые я хотела сказать. Я закрыла глаза и вспомнила данные обещания. Затем двинулась вперед и встала на цыпочки, чтобы прижаться губами к щеке Самюэля, в то время как моя рука лежала на его руке.

— Я буду скучать по тебе. Я люблю тебя, — прошептала я ему на ухо, затем повернулась.

Прощальные слова были такими же, какими я поделилась бы с Энди, если бы мне представилась возможность поговорить с ним в последний раз. Я отказалась позволить словам остаться невысказанными сейчас, когда мне представилась возможность наконец рассказать Самюэлю о месте, отведенном только ему в моем сердце.

Рукой скользнула вниз по его руке, когда двинулась, чтобы уйти, но прежде чем разжала пальцы, меня остановила сильная хватка, которая удержала меня на месте. Я обернулась, когда почувствовала, как Самюэль обхватил меня за запястье. Выражение его лица было растерянным и противоречивым. Но он притянул меня к себе и запустил свободную руку мне в волосы, прежде чем приподнять мое лицо и прижаться губами к моим.

Я тихо застонала, прижимаясь к нему, и зажмурила глаза, чтобы сдержать слезы. Если бы мне пришлось попрощаться с Самюэлем, я бы хотела, чтобы все было именно так. Я дала ему понять, что люблю его. И знала, что он тоже заботился обо мне. Я могла бы унести с собой ощущение этого момента и всегда лелеять его. Громкий автомобильный гудок разлучил нас, и Самюэль прижался своим лбом к моему, тяжело дыша.

— Мне нужно идти, — прошептала я.

— Не надо, — наконец заговорил Самюэль приглушенным голосом. — Не оставляй меня.

Мое сердце резко сжалось, когда я услышала его болезненную мольбу. Еще один автомобильный гудок заставил меня вздрогнуть, и Самюэль выругался себе под нос.

— Тебе нужно передвинуть свою машину, — предупредила я.

— Меня не волнует машина, — отрезал Самюэль. — Мне нужно сказать тебе…

— Что? — спросила я, слыша надежду в своем голосе. — Что ты хочешь мне сказать?