Шаг к убийству

Глава 1

Вначале Бог создал небо и землю. Вначале не было ни «спутников», ни «Исследователей». Вначале Курт Реннер не собирался убивать Келси Андерса. Мысль об этом даже не приходила ему в голову. Он просто хотел использовать его в своих целях и подошел к этому разумно, основательно и по-земному. Все мужчины любят хорошеньких девушек. Для Келси же они просто были болезнью. К тому же молодой наследник семейства Андерсов слыл убежденным снобом. А Тамара была молода и очень мила. Кроме того, она была настоящей графиней.

Крупный мужчина приятной наружности в сером, отличного покроя фланелевом пиджаке сидел у стойки бара, нервно барабаня по ней пальцами. Реннер выдавливал из себя улыбку, хотя улыбаться ему не хотелось. По природе он был натурой легковозбудимой, и сейчас, когда на карту поставлено так много, этот бесконечный шум голосов, гудение музыкального автомата и, особенно, его вынужденное ожидание — все это страшно действовало на нервы. В полночь он слез с высокого, сверкающего хромом и красной кожей стула, вышел из тускло освещенного бара и направился к заправочной станции.

Старик Маннере поливал бетонную площадку из шланга. Он отвернул наконечник, чтобы не забрызгать Реннеру брюки.

— Еще одна долгая ночь, так ведь? — заметил он.

Реннер спросил, сколько бензина он перекачал в машины. Старик пожал плечами:

— Как всегда. Сорок или пятьдесят галлонов, — и добавил, будто сообщая о некоем достижении: — Еще я один раз сменил масло.

— Отлично, — хмуро буркнул Реннер.

Он прошел по мокрому бетону к шоссе. В его гостинице занят всего один номер парой пожилых туристов. Им как-то удалось миновать ограждение и знак объезда, перегораживавшие проезд по новой супертрассе. Это сулило прибыль в восемь долларов. Дела в баре также шли не лучшим образом. В основном потребляли пиво, кока-колу и сандвичи юные шалопаи. В полутьме они воровали бензин, а потом шикарно гуляли всю ночь на шесть, монеток.

Ночь для Южной Калифорнии была прохладной. Бледная луна висела над горизонтом. Доносился свежий запах раскинувшегося неподалеку моря. Тишину нарушал лишь стрекот цикад и древесных лягушек. Тихо шелестели деревья, обдуваемые легким ветерком.

— Реннер прошел вверх по шоссе и остановился в сотне ярдов от цементного желоба, ограничивающего его владения. Насколько он мог видеть, в обоих направлениях тянулись трехрядные бетонные дороги, разделенные широкими полосами травы — в общей сложности шесть рядов для машин. Они петляли по прибрежным холмам многочисленными поворотами, похожие на белую ленту.

Это было прекрасное инженерное сооружение, магистраль из магистралей. У нее имелся всего один недостаток: на ней не было машин. И не будет в течение шести, возможно, и девяти месяцев. И все потому, что кто-то напутал. А он остался с пустым мешком, мешком, за который заплатил. двести тысяч долларов.

Он обернулся и посмотрел на свои владения, состоящие из туристского комплекса, бара, ресторана и заправочной станции. Туристский комплекс на восемнадцать номеров был выстроен в форме буквы «П» из тесаного местного камня и дерева. Территория разбита с большим вкусом под загородный ландшафт. Большой, облицованный плиткой бассейн сверкал в свете ярких ламп манящей голубизной. И бензоколонка, и здания бара и ресторана — все это являлось дополнением к туристскому комплексу.

Большая неоновая реклама выводила его имя:

ПОМЕСТЬЕ «ЭЛЬДОРАДО»

Курт Реннер

Владелец

Все это принадлежало ему. Все такое новое, сверкающее, самое прекрасное изо всего, что он когда-либо имел.

Он мог предоставить какой-нибудь парочке кровать, накормить или же напоить их допьяна. Он мог наполнить бензином бак их машины, обеспечить полную смазку и вымыть ее. Он мог притащить их на буксире, если с ними что-нибудь случится в дороге. Все, чего только могла пожелать странствующая публика, у него имелось. Сейчас же из-за глупой ошибки он мог потерять все. ^х

Раннер пытался найти хоть какой-нибудь изъян в своих деловых расчетах и не находил его. И строительство, и открытие своего предприятия он подогнал точно к открытию дороги. Он проверял и перепроверял свои расчеты. А теперь из-за того, что один или несколько инженеров ошиблись в подсчете времени и объеме работ, приходится удлинять южную оконечность магистрали, а местность там особенно трудна для строительства. Государственный департамент дорог сообщил ему, что потребуется девять месяцев, чтобы магистраль открылась для движения.

А за девять месяцев, с финансовой точки зрения, он превратится в труп, владея шикарным туристическим комплексом на дороге-призраке — призрачной магистрали, отрезанной ограждениями и знаками «Объезд» Тем временем он должен выплачивать зарплату и делать разные другие платежи.

Все вместе, считая затраты на строительство, обстановку и оборудование, обошлось в двести тысяч долларов. Лишь сорок из них он имел наличными. Каждый доллар он добывал путем жесточайшей экономии, подхалимажа и жульничества, работая привратником в шикарных отелях Майами, Лос-Анджелеса и Лас-Вегаса. Десять лет он не имел ничего. Он делал то, что претило его натуре, его гордости, делал сознательно, ради своей цели. Здесь было затронуто больше чем деньги. Он хотел доказать, что сын старика Реннера, сын эмигранта-овощевода мог добиться успеха.

Несмотря на ночную прохладу, капли пота выступали у него на лбу. Так или иначе, он должен держаться за свое владение. Если небольшая операция, которую он-задумал в отношении Келси Андерса, пройдет удачно, он еще сможет выпутаться. Старший Андерс ворочает большими деньгами и сделает все, чтобы «его мальчик» не попал в тюрьму. И это должно свершиться!

Пара лучей от передних фар осветила ведущую к югу дорогу. На мгновение Реннеру показалось, что этот потрепанный местный автобус — единственное связующее звено между Мишн-Бей и остальным миром, пока не откроется новая магистраль.

«В полночь, — сказал он Тамаре, — или как можно ближе к полуночи».

Но это был не автобус, а местная машина. Шофер, видимо, не обратил внимания на ограждения и предупредительные знаки, установленные Государственным департаментом дорог.

Машина свернула на бетонную площадку бензоколонки и остановилась. Из нее вышли парень и девушка. Парень что-то сказал Майнерсу. Затем девина завертела своими обтянутыми голубыми джинсами бедрами по дороге в бар, а парень последовал за ней. Едва выйдя из освещенного пространства, они сразу же начали целоваться, прижиматься и тереться друг о друга, будто заканчивали половой акт.

Реннер смотрел на них,'слегка забавляясь. Как хотелось стать опять молодым — таким вот, как эти! Они, вероятно, приехали прямо с гор, и все еще пребывали под впечатлением чудесных часов, проведенных там, рядом с небесами, на заднем сиденье машины или на одеяльце, расстеленном на земле.

Теперь парень купит девушке кока-колу или пиво и сандвич с котлетой, а потом еще раз влезет на нее по дороге домой. Оба они были чрезвычайно довольны всем, и Реннер знал это. Ведь он родился в Мишн-Бей.

Он закурил и направился к заправочной станции. Старый Маннере бормотал в свою сальную бороду: «Пятьдесят центов, Боже мой! Пятьдесят центов за бензин, да еще не проверю ли я радиатор и не протру ли ветровое стекло, ведь в горах тьма насекомых».

Реннер улыбнулся и снова взглянул на шоссе.

— Что вы все время смотрите на дорогу? — спросил старик. — Вы ожидаете кого-нибудь с этим автобусом?

— Нет, — соврал Реннер. — Просто не пойму, почему Эйнджел так опаздывает.

Старик покачал головой:

— Эйнджел просто мерзавец.

Маннере явно беспокоился, и на то имелась причина. Его работа, как и работа механика, повара или бармена, горничной, официантки, подсобных рабочих целиком зависела от того, сможет ли Реннер держать свое заведение открытым. Старик спросил:

— Как обстоят дела с этим банкиром в Лос-Анджелесе, Курт? Ну тот, у которого вы собирались сделать заем?

— Не получилось, — ответил Реннер.

Он всегда заходил в туалет, прежде чем возвращаться в бар. Какой- то мерзавец бросил на пол бумажное полотенце, и Реннер подобрал его и кинул в ящик. Затем, пока мыл руки, принялся изучать свое лицо в зеркале над раковиной.

Начало сказываться напряжение. Ему было тридцать три года. Он так и выглядел. На лице появились морщины, в волосах — седина. Он должен держаться за свое предприятие. Расстаться с «Эльдорадо» — значит вновь надеть гостиничную форму и говорить «да, сэр», «нет, сэр». Сейчас ему не найти даже должности привратника. Придется опять начинать снизу, отвечая на вызовы и беспокоясь об удобствах путешествующей публики — замечательной американской публики, у которой есть деньги. Непонятные мужья и лысеющие бизнесмены, пытающиеся возродить эфемерные иллюзии молодости, столпы церкви и местных торговых палат. Эти люди из Атланты, Бостона или Кливленда имеют больше денег, чем здравого смысла. У большинства из них на уме лишь выпивка да секс.

То же касается и особей женского пола. Эти неутешные вдовы и страждущие жены, которые пытаются выглядеть скромными и привлекательными в свои сорок лет и кнопкой вызывают к себе коридорного.

И когда вы стучитесь в их дверь, они всегда начеку: их пышные груди выпирают из ночных сорочек, а толстые ляжки дрожат от нетерпения. Огонек надежды светится в их глазах — надежды на обслуживание в номере.

Реннер остался недоволен своим отражением. Что же дальше? Дальше — принести мужику виски, позвонить пятидесятидолларовой проститутке и получить свою долю как добропорядочному сутенеру. Нужно льстить стареющим дамам, а если такая дама чувствует себя угнетенной, потискать слегка ее груди, поиграть у нее между ног рукой. Если потребуется, забраться на нее. Подумаешь, единение плоти — не такая уж проблема между друзьями. Десятка здесь, десятка там — все идет в копилку. Ведь ты хотел владеть туристским комплексом? Не так ли?

Реннер вытер руки бумажным полотенцем и вернулся в бар. Никакого чуда не произошло. Музыкальный автомат изрыгал звуки рок-н- ролла. Но, казалось, появилось что-то еще. Помещение было насыщено обычными для такого рода заведений запахами: сигаретным дымом, запахом пива, мужских и женских тел, созревших для любви. Но ему было не до этого.

Он снова взобрался на свой стул, закурил и принялся рассматривать Келси Андерса. У него было приятное, но слабовольное лицо. Они были примерно одинакового сложения, но Келси на несколько лет моложе, черноволосый и смуглый. Он выглядел богатым человеком. Так оно и было: его семейство гребло деньги в течение многих лет. Старший Андерс владел банком в Мишн-Бей, а также некоторой собственностью в городе. Только он и сборщик налогов знали, сколько тысяч акров земли на его ранчо и сколько земель под лесом.

Когда Келси был трезв, то любил прихвастнуть — в генеалогическом древе значился даже испанский гранд. Но сейчас он не вспоминал о своем происхождении, старался лишь поскорее напиться, уверенный, что, как бы он ни был пьян, местный шериф не осмелится арестовать его. Билл Причард слишком дорожил своим местом.

Бармен Тони спросил Реннера, не хочет ли он чего-нибудь. Он покачал головой, продолжая размышлять об Андерсе-старшем. Говорили, что в молодые годы старик был почти таким же ублюдком, как Келси. Теперь, постарев, он стал более добродушным. Что касается Реннера, то, по его мнению, мистер Андерс имел один серьезный недостаток, кроме дурного запаха изо рта и того обстоятельства, что он без обиняков отказал ему в займе. И недостаток этот касался непосредственно Келси.

Келси был «его мальчиком». А «его мальчик» не мог сделать ничего дурного.

Реннер знал, что Пит Гонзалес застал Келси, когда тот насиловал его пятнадцатилетнюю дочь в рыбацком домике на побережье. Была ли с Джины силой сорвана одежда? Кричала ли она от боли и взывала ли о помощи, когда Гонзалес взломал дверь? Была ли она грубо изнасилована? Не надо быть глупым, — и в суде Келси заявил, что Джина сама этого хотела. Когда же Андерс-старший и его адвокат закончили подтасовку фактов, Келси вновь побывал в рыбацком домике, чтобы купить рыбы. Джина же была счастлива, не попав в тюрьму по обвинению в непристойном поведении, что якобы и спровоцировало Андерса-младшего на совершение проступка.

Но в другой раз Келси нацелился на девицу несколько иного толка, и его отцу пришлось раскошелиться на приличную сумму — тридцать или сорок тысяч долларов, — чтобы сына не засадили в тюрьму. Этой суммы было бы вполне достаточно, чтобы покрыть все расходы, пока не откроется магистраль.

Реннер опасался, что Келси надоест здесь сидеть, он заберет сдачу и уйдет, прежде чем прибудет автобус. Он пересек зал и подсел к Келси за столик.

— Как насчет того, чтобы выпить за счет нашего заведения?

Келси, как и все алкоголики, проявил подозрительность:

— С чего бы это?

Реннер притворился непонимающим:

— Просто из дружеских чувств. В конце концов ты немало истратил здесь.

Келси это позабавило:

' — Теперь я понимаю. Ты боишься.

— Боюсь чего?

— Потерять свой владения.

Реннер подал знак Тони, чтобы тот принес два стакана.

— Не говори глупости. У меня все идет хорошо.

— Ха! Не пудри мне мозги, — ухмыльнулся Келси.

Придет автобус или нет, но настало время устроить маленький спектакль. Реннер произнес, заглушая музыку:

— Келси, пожалуйста, последи за своими выражениями!

Тот в ответ продолжал пьяным голосом:

— Ты же знаешь, что не сможешь продержаться девять месяцев. Ты пытался получить деньги у моего отца, но он дал тебе от ворот поворот. Теперь ты надеешься, что я тебя ссужу. Черта с два! Я надеюсь, ты лишишься этого заведения. Никак не пойму, как такой вонючий отброс, гостиничный привратник в отставке, сын паршивого венгерского фермера вознесся так высоко, что стал хозяином шикарного поместья!

Именно этого Реннер и добивался. Он схватил Келси за лацканы пиджака и протащил его поперек стола.

— Я же предупредил тебя, чтобы ты следил за своими словами. Теперь либо заткнись, либо выкатывайся отсюда и не смей возвращаться! Здесь респектабельное заведение, и я не позволю каждому пьянице сквернословить в присутствии порядочных девушек!

Его речь произвела должное впечатление. Девушка в дальнем конце зала перестала обниматься с парнем, сбросила его руку, и оба сели прямо. Несколько девушек принялись сосредоточенно поправлять прическу. Даже маленькая брюнетка в обтягивающих джинсах сразу приосанилась. Юноша рядом с ней казался образцом добродетели.

— Это пойдет ему на пользу, мистер Реннер, — сказал он. — Вы должны были хоть разок проучить его. Он и его старик думают, что могут творить что угодно, только потому, что у них есть деньги.

Реннер швырнул Келси обратно на стул. «Только потому, что у них есть деньги».

Тони вышел из-за стойки и спросил у Реннера, не нужна ли помощь. Реннер покачал головой, наблюдая за Келси. На мгновение он подумал, что слишком переиграл. Он боялся, что Келси уйдет, но тот не ушел. Реннер правильно его вычислил: гордость не позволила ему уйти. Он должен остаться и как-то ответить.

— Ну, что скажешь, Келси? — спросил он.

Тот пробормотал что-то вроде извинения. Реннер был полностью удовлетворен. Его запомнят. К утру молоденькая парочка разнесет по всему округу Муриэтта о том, что произошло. У Курта Реннера респектабельное заведение. Он абсолютно не нуждается в деньгах. У него прекрасно идут дела и он не занимается глупостями. Как же — ведь он чуть не вышвырнул из своего заведения Келси Андерса за его грязный язык.

Жители города, блюдущие свою классовую принадлежность, одобрят его. Это еще одна маленькая гарантия и свидетельство его принципиальности, если Келси будет арестован за оскорбление Тамары. Нет, старший Андерс не допустит, чтобы дело зашло так далеко. Чтобы спасти «своего мальчика» от неприятностей и возможного тюремного срока, он будет рад решить дела вне судебных стен.

— Вы не обиделись? — спросил он.

— Нет, — ответил Келси. — Никакой обиды.

Реннер разлил свой стакан, когда тащил Келси через стол. Он дал сигнал Тони принести еще два. виски, когда в зал ворвался старик Маннере и ринулся к нему.

— Шериф хочет видеть вас как можно скорее, — выговорил он,

Реннер встал:

— Зачем я ему?

Старик провел рукой под носом:

— Насколько я понял, какой-то пьяница свалился с обрыва. Пьяница и с ним девушка, — доложил он. — Она полураздета, вся в крови, и оба они все еще в машине.

— А кто она? — спросил Реннер.

Старик покачал головой.

— Шериф не сказал. Полагаю, когда откроется шоссе, у нас прибавится такого рода дел, — произнес он и добавил: — Если мы, конечно, здесь останемся.

— Мы здесь останемся, — заверил его Реннер.

Глава 2

Реннер вышел на бетонную площадку заправки. Билл Причард возился с компрессором — проверял давление в заднем колесе чернобелой полицейской машины, которую комиссариат округа Муриетта предоставил отделу шерифа в связи с открытием новой магистрали.

Реннер присел около Него на корточки.

— Что нового?

Шериф Причард подбавил воздуха в шину.

— Работа по буксировке, если возьмешься.

Все буксировочные работы департамент шерифа обычно передавал гаражу в Мишн-Бей, которым владели Андерсы.

— Спасибо за предложение. А кто там разбился?

Причард покачал головой.

— Не имею представления. По словам местного крестьянина, который звонил, там сплошное месиво. Ты знаешь это место — там дорога идет на юг и огибает обрыв, как раз с той стороны, где окружная спускается к старому шоссе на 101 мили.

Да, знаю.

— Вот там-то они и угодили в обрыв. Крестьянин сказал, что машина находиться в тридцати метрах ниже по склону, а в ней старый американец и девушка блондинка, застрявшая в обломках. Она почти голая, и везде кровь.

У Реннера перехватило дыхание и что-то оборвалось внутри, но он взял себя в руки. Верно, Тамара была блондинкой, натуральной блондинкой, но она не могла оказаться в машине, ведь он ждал ее с местным автобусом.

— Они живы?

Причард повесил шланг.

—' Откуда я знаю? Я только собираюсь туда. Тебе нужна эта работа или нет? За буксировку можно получить хорошие деньги, или машина превратится в груду железа, и ты прокатишься туда задаром.

Прежде чем Реннер успел ему ответить, из ресторана вышел Келси и подошел к полицейской машине.

— Что за шум? Пьяница за рулем, а девушка в обрыве?

— Какая-то блондинка, — ответил Маннере. — По эту сторону прибрежной дороги.

— Хорошо, — сказал Келси, — поеду посмотрю.

Он пошел к своему спортивному автомобилю, плюхнулся на сиденье и рванул к полотну дороги за станцией.

— Это все моя болтовня, — посетовал Маннере.

Причард отряхнул колени своих форменных брюк.

— Я мог бы их остановить, но не сделал этого. У меня всегда было предчувствие, что как-нибудь ночью кто-то завалится в пропасть.

— Такой шанс всегда есть, — сказал Реннер.

Причард сел в машину и включил зажигание.

— Так ты хочешь эту работу или нет?

Реннер принял мгновенное решение. После того как ушел Келси, ему не было необходимости ждать автобус Эйнджела. Он устроит встречу Келси с Тамарой в другой раз.

— Поезжай вперед, — сказал он Причарду. — Я возьму грузовик и буду там почти вместе с тобой. И спасибо, что подумал обо мне, Билл.

Снова эти маленькие хитрости. Быть благодарным. Находиться в добрых отношениях с законом.

Он впервые пользовался своим буксиром. Это была большая машина со сверкающим сигналом наверху, сиреной и золотыми надписями на обеих дверях.

Когда он выводил машину с моечной стоянки, две парочки вышли из ресторана, подошли к нему, и одна из девушек спросила:

— В чем дело, господин Реннер?

Реннер объяснил.

— Я знаю это место, — сказал ей спутник. — Там следовало бы поставить ограждение. — И добавил: — Они должны будут это сделать, когда откроют магистраль.

«Когда откроют магистраль», — эхом отозвалось в голове у Реннера.

Новость о несчастном случае распространилась быстро. Пока он проверял лебедку на тягаче, чтобы убедиться в ее исправности, остальные посетители ресторана вышли на улицу и столпились вокруг него. Одна из них — маленькая брюнетка в обтягивающих джинсах.

— Замечательный тягач, мистер Реннер, — улыбнулась она.

Ее стройная, ладненькая фигурка приглянулась Реннеру, и он начал было расспрашивать, как ее зовут, но не успел: парень, который был с ней, взял ее за руку и они пошли в своему автомобилю. Реннер не осуждал его. Парень был нр глухой и понимал что к чему.

Проверив лебедку, он влез в кабину.

— Я вернусь как только смогу, — сказал он Маннерсу. — Если кто- то будет спрашивать обо мне, попроси подождать.

— Будет сделано, — сказал старик.

Водители четырех других машин, припаркованных перед рестораном, последовали за тягачом, но Реннер прибавил скорость, и они постепенно отстали. Ветер сильно бил в ветровое стекло. Он включил вращающийся красный сигнал и сирену, чтобы машины освобождали дорогу. Сначала он шел на скорости семьдесят миль в час, затем семьдесят пять.

По дороге он опять обдумывал свое материальное положение. Немного денег в банке и некоторые ценные бумаги. Если экономить, то, с тем небольшим доходом, который дает ресторан и заправочная станция, обслуживая местных клиентов, он протянет еще месяца два, и деньги эти пойдут на зарплату работникам и взносы в банк. А после этого, если он не сможет в темпе осуществить задуманное и урвать у Андерса нужную сумму, то банк, поставщики и работники поделят по суду все его имущество.

И у него ничего не останется.

Снова придется вернуться в старую клетку с беличьим колесом.

Он мысленно снова проверил свои первоначальные расчеты. Немногие понимали, какой доход может принести комбинация из туристского комплекса, ресторана и заправочной станции. При условии полной занятости номеров — всего их восемнадцать — по пятнадцать долларов за ночь в общей сложности они могли принести двести семьдесят долларов в день. В году триста шестьдесят пять дней, и за год могло бы набежать девяносто восемь тысяч пятьсот пятьдесят долларов… Это максимальная сумма. Если учесть расходы по выплате ссуд, налогов и страховку, то все равно оставалась бы половина доходов. А это составило бы примерно пятьдесят тысяч долларов. Даже при минимальном доходе от ресторана, заправочной станции и. обслуживания туристов можно выжать еще двадцать тысяч. Пятьдесят и двадцать — это уже семьдесят тысяч. Семьдесят тысяч долларов чистыми. Целое состояние. Он мог бы снизить цены за постой вдове, и пусть даже от бизнеса он получал Бы вдвое меньше, но и тогда он мог бы выплатить все долги в течение десяти лет.

И это при первоначальном вложении в сорок тысяч долларов.

Безусловно, то, о чем он собирался просить Тамару, было не слишком порядочно^ Но это нужно сделать всего один раз. И Бог свидетель: она не девственница. Во всяком случае, после того как провела несколько ночей в его объятиях.

Реннер взглянул в зеркальце заднего вида. Четыре машины из тех, что стояли у него на парковке, все еще следовали за ним. Огни передних фар пятой машины осветили проселок, и она начала взбираться в горы. Там они были ближе к раю и вполне готовы ко второму пришествию. И религия здесь ни при чем.

Он мотнул головой при этой мысли. Что бы там не говорили моралисты, именно секс приводит в движение весь мир. Вы не найдете ни одной книги или журнала, где бы не было секса. Он вдохновляет рекламный бизнес. В каждом объявлении в сущности заключался один вопрос: «Леди, вы всегда хороши в постели? Если нет, пользуйтесь кремом «Старик Романов». То же в объявлениях для мужчин. Если вы хотите девушку или девушек затащить в постель, вам всего лишь необходимо напомадить волосы таким-то кремом или же использовать после бритья лосьон «Розовое небо».

С этими размышлениями он почти подъехал к месту катастрофы, завидя красный маячок на крыше машины Причарда. Судя по смешению лучей передних фар, там уже собралось немало любопытных.

Реннер притормозил и медленно перебрался через разделительную полосу. Он не видел машины, попавшей в аварию, но, судя по темным грязным следам, оставшимся от скольжения поперек шоссе, водитель изо всех сил жал на тормоза и стер изрядное количество резины с покрышек.

Среди собравшихся зевак Реннер увидел шофера автобуса Эйнджела. Поставив автобус у обочины, он склонился через поврежденную ограду и курил коричневую сигарету.

Реннер остановил тягач около автобуса.

— Сегодня опоздал немного? Так ведь, Эйнджел? — спросил он. — Толстый мексиканец пожал плечами.

— Да, так. — Он пыхнул своей коричневой сигаретой. — Всегда что- то происходит. К тому же я выехал на пять минут раньше.

Реннер не разглядел пассажиров в автобусе. Он хотел спросить Тутти ереса, не подбирал ли тот хорошенькую блондинку на автобусной остановке Грейхаунд в Коув-Спрйнгс, но подумал, что это неразумно. Если потом Келси Андерс или его адвокат попытаются доказать, что все было заранее подстроено, то очень важно, чтобы никакое случайное замечание не навело бы на его связь с Тамарой. Чтобы его план имел успех, для обитателей Мишн-Бей он и Тамара должны оставаться совершенно незнакомыми людьми.

Реннер оглядел след от скольжения шин.

— Да, плохо дело. Так ведь?

Эйнджел выплюнул сигарету, и она, рассыпав сноп искр, погасла.

— Очень плохо, — согласился тот. — Сошли с дороги и угодили в обрыв, — добавил он мрачно. — Но, скажу вам, с парнем это должно было случиться. Когда он обошел меня, то делал миль девяносто в час, не меньше. '

Пять или шесть местных машин стояли на обочине. Втрое больше людей, в основном мексиканские батраки» стояли неподалеку, всматриваясь вниз и озираясь по сторонам. Среди них было несколько женщин, но Тамары он не видел.

Раннер обошел автобус сзади и подошел к полицейской машине. Келси Андерс стоял, опираясь на ограждение, и выглядел явно посвежевшим. Увидев Реннера, он произнес:

— Сплошное месиво. Никогда не видел ничего подобного. Боже, теперь никогда не буду ездить на большой скорости.

Реннера абсолютно не интересовало, с какой скоростью ездит Келси.

— Где Билл?

Келси указал на край обочины:

' — Внизу, в тридцати футах вниз по склону. Я пытался помочь ему, но мне стало плохо. Он думает, что девушка еще жива, но ее невозможно вытащить из машины.

— Почему же?

— Сами увидите.

Реннер подошел к краю обрыва и заглянул вниз. Последняя модель «Кадиллак Эльдорадо» кремового цвета воткнулась носом в дубовую поросль в тридцати футах вниз по склону в сорок пять градусов крутизны. Машина торчала правым боком вверх, весь передок был сплющен, а крышка капота загнулась в салон сквозь разбитое ветровое стекло.

— Вам нужна помощь? — прокричал он вниз.

Причард был явно взволнован.

— Да, Курт! Мне кажется, девушка еще жива, но я не могу вытащить ее из машины. Боюсь, что в любую минуту все это рухнет дальше вниз.

Скалистый склон лишь кое-где перемежался с осыпавшимися породами. Ступая с величайшей осторожностью, Реннер медленно приближался к машине и скоро понял, чем так обеспокоен Причард. Большую машину удерживали лишь покореженный ствол дерева и небольшой выступ скалы, за который она зацепилась бампером. В любую секунду она могла сорваться и полететь вниз на скалы и дальше в воду, поблескивавшую в двухстах футах. Он только прикоснулся к одному дереву, и разбитая машина задвигалась, как тщательно сбалансированная качалка.

— Теперь видишь, что я имею в виду? — сказал Причард.

Он осветил своим фонариком внутренность машины. Седовласый мужчина лет пятидесяти, очевидно, был уже мертв. Затем Причард направил луч на девушку, и тотчас в животе у Реннера словно что-то перевернулось.

Как и зачем Тамара оказалась в этой Машине?! Но тем не менее это была она. За два дня, что он не видел ее, она ничуть не изменилась и была так же молода и очень привлекательна. Хороша не так, конечно, как все эти куколки, а просто поразительно красива. По каким-то необъяснимым законам динамики при ударе ее отбросило не вперед, а назад. Одна рука у нее была закинута на спинку сиденья, левая нога почти касалась подбородка, а другая застряла где-то в полу. Юбка задралась вверх, и нижняя часть тела полностью обнажилась. В желтоватом отблеске фонарика ее перепачканные кровью белые ляжки казались выточенными из мрамора.

— Ты знаешь ее? — спросил Причард.

Реннер неохотно соврал:

— Нет, никогда не видел раньше.

— Я тоже, — сказал Причард. — Вероятно, она добиралась сюда на попутных машинах, и старик подхватил ее где-нибудь.

— Почему ты так думаешь? — спросил его Реннер.

— Ее дешевенькая юбчонка и свитер не амуниция для тех, кто постоянно ездит в «кадиллаках». — И добавил. — Да кроме того, посмотри на эту нищенскую шляпную коробку — их таскают с собой танцовщицы и хористки, — она валяется там, в зарослях. Наверное, вылетела из машины, когда вс& это случилось.

Реннер вглядывался в Тамарино лицо… Глаза закрыты, но дыхание ровное. Он спросил^ почему нельзя ее просто извлечь из машины.

Причард покачал головой.

— Я попытался. Нужно залезть внутрь, чтобы добраться до нее, но тогда сразу нарушится равновесие. На мгновение мне показалось, что машина стала сползать вместе со мной.

Надо было срочно что-то предпринимать. Реннер снова взобрался по склону, выкрикивая через плечо:

— Я подгоню грузовик как можно ближе к обрыву и спущусь с крюком и тросом. Мы зацепим автомобиль и попытаемся вытащить девушку.

Келси стоял около полицейской машины. Увидев Реннера, он двинулся за ним, пока тот пробирался сквозь довольно плотную уже толпу к своему грузовику.

— Видели ее?

— Да, видел, — резко ответил Реннер.

Келси определенно чувствовал себя лучше.

— Замечательная красотка, верно? Хотел бы я с ней познакомиться. Вы знаете, что я имею в виду?

Все, на что был способен Реннер, это сдержаться и не ударить его. В то время как Тамара в смертельной опасности и вообще, может быть, умирает, этот ублюдок думает, как бы заполучить ее в постель.

Эйнджел все еще стоял, облокотившись на крыло автобуса. Когда Реннер стал взбираться в кабину грузовика, он выпрямился и спросил, не может ли чем-то помочь.

— Можешь, — ответил Реннер. — Скажи всем этим зевакам, пусть поставят машины так, чтобы фары освещали обрыв. А потом будешь управлять лебедкой, когда я спущусь вниз и попробую зацепить трос.

Гуттиерес по-испански передавал слова Реннера.

Реннер тем временем подогнал грузовик на расстояние трех футов от края обрыва, а Эйнджел руководил маневром. Он остановил машину, когда тот поднял руки.

— Спускайтесь к машине, а я буду травить трос за вами.

Реннер забросил крюк за край обрыва и стал спускаться вниз, а Эйнджел тем временем подавал ему трос. Когда с дюжину машин осветили фарами место происшествия, спускаться оказалось значительно проще, чем в первый раз.

Реннеру пришлось залезть под задок разбитой машины, чтобы зацепить крюк и трос. Когда ему это удалось, он вылез обратно и крикнул наверх:

— Подтяни трос, но осторожно.

Эйнджел включил лебедку в обратном направлении, руководствуясь указаниями руки Реннера. Когда прочный трос натянулся, «кадиллак» слегка двинулся вперед. Реннер просигналил остановиться.

— Хватит’. Спусти самую малость натяжение и застопори лебедку.

— Хорошо, сеньор.

Причард все еще сомневался.

— Не знаю, сможем ли мы это проделать, Курт. Ведь когда трос натянулся, машина едва не перевалилась на правый бок.

Реннер вытер полой пиджака грязные руки и проверил устойчивость машины. Мало утешительного. Ему хотелось бы сейчас быть сразу в двух местах — у разбитой машины и в грузовике. Но приходилось довольствоваться помощью Эйнджела, который должен следить за правильным натяжением троса, пока он будет извлекать Тамару из машины.

Он снова прокричал наверх:

— Сохраняй натяжение, насколько'можно, но не переусердствуй. Если грузовик начнет соскальзывать назад, включай первую скорость и подтягивай вперед.

Эйнджел показал жестом, что понял.

— Буэно’.

Соблюдая все предосторожности, Реннер попытался открыть дверцу со стороны Тамары. Она не поддавалась, ее, видимо, заклинило. Перегнувшись через дверцу, он попытался приподнять Тамару и вытащить из машины. Тоже не получилось. Верхнюю часть туловища еще можно было приподнять, но ее правая нога за что-то зацепилась.

Когда он возился около девушки, она открыла глаза и заговорила быстро, но безо всякой паники:

— Прошу прощения, Курт, — произнесла она на венгерском языке. — Я опоздала на автобус в Коув-Спрингс, и этот человек предложил подбросить меня. — Девушку охватила внезапная дрожь, и она инстинктивно попыталась прикрыть свое обнаженное тело. — Я не знала, что это за человек. Курт, я умру?

— Нет, — сухо ответил он, — просто сиди смирно и положись на меня.

— На каком языке вы разговаривали? — спросил Причард.

— На венгерском, — ответил Реннер.

— И что она сказала?

— Что опоздала на местный автобус в Коув-Спрингс и этот парень предложил ее подвезти.

— Спроси ее имя.

— Я Тамара, — сказала Тамара на английском, — Тамара Дараний.

Реннер взял из рук Причарда фонарик, обошел вокруг машины и через разбитое ветровое стекло вытащил мертвого водителя, чтобы снять нагрузку с передней части машины.

— Что ты собираешься делать? — спросил Причард.

— Вытащить ее.

Он пролез в окно мимо сломанного руля и направил луч фонарика на защемленную ногу Тамары, которая застряла как в капкане внизу под передним сиденьем. Он попытался освободить ее, но его руки были такими скользкими от крови и смазки, что он даже не мог ухватить ее за колено, поэтому вытер руки об ее юбку и попробовал еще раз. Но тут машина поползла вниз. Раздался зловещий скрежет металла по камню. Люди наверху закричали.

Перекрывая возбужденные выкрики на испанском и ломаном английском и звуки работающего тягача, до Раннера донесся вопль Келси:

— Ради Бога, Курт, выбирайся оттуда! Ты нарушил равновесие, и тягач вот-вот сползет в пропасть! Земля здесь очень мягкая, и Эйнджел не удержит грузовик!

Другие голоса еще более решительно призывали Эйнджела из грузовика.

Затем, как бы усиливая общее напряжение, небольшой камнепад устремился вниз по склону, ударяясь в заднюю часть машины.

Тут же раздался истошный вопль Причарда:

— Машина поползла! Оставь девчонку и спасайся сам, Курт!

Тамара открыла глаза. В них застыл ужас.

Реннер перестал тащить ее за ногу и, призвав все свои силы, обхватил за талию. Послышался резкий звук, когда нога ее вдруг освободилась.

Теперь машина уже явно сползала. Одна фара, еще неповрежденная, светила прямо в небо. Трос был натянут до предела. Вдруг машина, заскрежетав металлом по краю каменной осыпи, резко рванула вперед. В этот момент Реннер, прижав Тамару к груди, бросился на. заднее сиденье и вывалился через открывшуюся дверцу. А разбитый «кадиллак», перевалившись через каменную гряду, устремился вниз, таща за собой тягач. Тяжелый грузовик подпрыгивал и болтался на конце троса как игрушечная машинка на веревке.

В грузовике остался Эйнджел Гуттиерес, все еще цеплявшийся за руль.

Глава 3

Реннер спиной упал на каменную осыпь, а Тамара почти навалилась на него. Он смягчил ее падение своим телом, но голые ноги девушки болтались в воздухе. Вновь начавшийся камнепад несся по склону, и Реннер старался, как мог, оградить Тамару от ушибов. В то же время он отползал в сторону, в более безопасное место, чтобы увер-. нуться и от падавшего «кадиллака» и от следовавшего за ним грузовика.

Тут и шериф Причард рискнул помочь им. Он тяжело дышал и говорил с трудом.

— Черт побери! — хрипел он. — Черт побери! Это самый храбрый поступок, который мне довелось видеть.

Реннер не считал себя храбрецом и не гордился собой. Он чувствовал себя больным. У него перед глазами стояло лицо Эйнджела, когда грузовик перевалил через обрыв и начал падать.

Реннер высвободился из-под Тамары, встал возле нее на колени. Девушка лежала с закрытыми глазами и тяжело дышала. Она, наверное, стукнулась обо что-то головой, когда они оба падали, и потеряла сознание.

— Как, она? — г спросил Причард, опускаясь рядом на колени.

— Не знаю, — растерянно ответил Реннер.

С дюжину или более людей уже спускалось по склону. Доктор Фландерс все еще не приехал, но отец Себастьян был среди них. Священник подошел ко все еще стоявшему на коленях Реннеру.

— Девушка сильно пострадала? — спросил он.

— Не знаю, — ответил Реннер.

Шериф Причард поднялся на. ноги и крикнул наверх, чтобы кто- нибудь принес несколько одеял из полицейской машины. Когда их принесли, он расстелил одно на земле около Тамары. Затем, осмотрев ее и убедившись, что позвоночник девушки не поврежден, шериф мягко перевалил ее на одеяло.

Причард продолжал осматривать Тамару. Казалось, ничего серьезного. Кровь; по-видимому, брызнула на нее, когда водитель головой пробил ветровое стекло.

Реннер тоже поднялся с колен и отошел на несколько футов. Он чувствовал себя скверно. Это, безусловно, его вина. Если бы он не так упорствовал в своих намерениях спасти «Эльдорадо», ничего бы подобного не случилось.

Шериф тем временем накрыл лежавшую на земле девушку другим одеялом.

— Теперь, милая, ты в полном порядке, — успокаивал он, будто разговаривал со своей десятилетней дочкой. — Никто теперь тебя не обидит. Лежи спокойно, пока не подъедет доктор, и ни о чем не беспокойся.

Затем Причард подошел к телу человека, которого Реннер вытащил из машины.

— Кто-нибудь знает его? — спросил он.

Никто из присутствующих не отозвался.

— Мерзавец! — негодовал шериф. — Конечно, у меня нет доказательств, и я подожду, пока девушка не придет в себя. Но насколько я могу судить, он, вероятно, решил поиграть с ней на скорости в семьдесят или восемьдесят миль. Именно в этот момент машина и соскочила с дороги. След скольжения говорит о том, что скорость была именно такой.

Келси перестал таращиться на Тамару и спросил, не знает ли ее кто- нибудь из присутствующих. Причард добавил, что девушка сообщила Реннеру свое имя — Тамара Дараний. А также и то, что она опоздала на местный автобус в Коув-Спрингс, и тот, кто погиб, предложил подбросить ее.

Келси проявил явную заинтересованность.

— Девушка, путешествующая на попутных, так что ли?

— Похоже, что так.

Келси повторил ее имя:

— Тамара Дараний — ничего себе имечко!

Реннер вытащил сигарету и закурил.

— Это венгерское имя.

Келси спросил несколько заносчиво:

— Откуда вы-то знаете?

Реннер молча курил какое-то время. Несмотря на происшествие, ничего не изменилось: он все еще должен был думать о судьбе своих владений, и Келси как бы сам нарывался. Все будет зависеть от того, получила ли Тамара какие-нибудь травмы и насколько они серьезны.

Шериф Причард стоял на коленях около мертвеца и шарил по его карманам. Это было непросто: кровь залила все, кроме бумажника, вернее, его содержимого. Шериф покрутил в руках его водительские права. — Известно тебе имя Джона А. Барона, Курт?

— Где-то слышал, но не могу припомнить где, — ответил он.

Причард пощупал толстую пачку банкнот в бумажнике.

— Кто бы он ни был, но он просто напичкан деньгами.

Двое крестьян не прекращали молиться. Они перебрались через край обрыва и, цепляясь руками и ногами за траву и кочки спустились вниз. Один из них что-то кричал.

Шериф Причард подошел к краю пропасти и посмотрел вниз. Карлос Акиллила' добрался до дна и стоял на оторванной дверце буксировщика. Когда он увидел, что Причард смотрит вниз, то поднял руки и скрестил их перед лицом, давая понять, что все кончено. Ветер почти заглушал его голос.

— Умер! — кричав он.

Причард снял фуражку.

— Жалко парня.

Затем он снова одел ее и обратился к своему напарнику по ночному дежурству, который спускался по склону.

— Где доктор Фландерс?

Том Хили ответил, как бы извиняясь:

— У него срочная операция на ранчо Бисон. Но когда я с ним разговаривал, он сказал, что если мужчина и девушка не слишком пострадали и их еще можно перенести, то лучше было бы отправить их в город. Это сэкономило бы много времени.

— Водитель подождет, — мрачно проговорил Причард. — А также и Эйнджел Гуттиерес. Но девушку нужно отправить.

Реннер начал снимать одеяло с Тамары, чтобы опять взять ее на руки, но, посмотрев на Келси, остановился.

— Послушайте вы, как вас там, — обратился он к маленькой брюнетке.

Девушка в обтягивающих джинсах сказала, что ее зовут Мэри.

— Сделайте одолжение, Мэри, — попросил Реннер. — Помогите этой девушке. — Когда она летела вниз и когда я вытаскивал ее из машины, юбку и свитер пришлось стащить. Когда она придет в себя, ей будет неприятно, что все эти мужики глазеют на нее.

Шериф Причард первый показал пример и повернулся к пострадавшей спиной.

— Курт прав. Как бы вы себя чувствовали, если бы это оказалась ваша сестра?

Когда Мэри привела более менее Тамару в порядок, Курт отнес ее наверх к полицейской машине. Она не открывала глаз и едва дышала. Ему не терпелось узнать: она без сознания или в глубоком обмороке. Но в любом случае он должен быть начеку, пока не поговорит с ней с глазу на глаз.

Утренний ветерок был свежим и прохладным. Причард ехал с опущенными стеклами. Реннер вообще не чувствовал холода. Он раскраснелся. Лицо его горело. Он на заднем сиденье держал Тамару на руках. Когда девушка придет в себя, если, конечно, придет, он объяснит, что ей предстоит делать, а именно: позволить и даже поощрять Келси, когда тот станет заигрывать в нею. /

Перспектива не из приятных. Как ему было известно, др сих пор он оставался единственным мужчиной в ее жизни.

Они прибыли в поместье Реннера, и по пути так и не встретили машины доктора Фландерса. Маннере выключил большую неоновую вывеску и освещение во дворе. Но в ресторане и на заправочной станции горел свет.

— Фландерс здесь, — сообщил Причард.

Он подогнал полицейскую машину к бетонной площадке и затормозил рядом с заправляющимся «бьюиком».

Здоровый, крепкий, невозмутимый, лет сорока пяти, привыкший к хорошему виски и дорогим сигарам, Фландерс слыл дамским угодником. Реннер до сих пор так и не решил, нравится доктор ему или нет. Но он готов был поспорить, что все эти расчудесные милашки, замужние или нет, которые снимали одежду в кабинете доктора Фландерса и затем выходили от него с довольными улыбками и зажатым в потном кулачке счетом, не захотели бы проходить дальнейшее обследование у какого-нибудь другого врача. Тем не менее, он был неплохим специалистом.

Фландерс подошел к полицейской машине, распространяя вокруг аромат своих неизменных сигар. '

— Прошу прощения, — извинился он. — На ранчо Бисон мне пришлось потратить времени больше, чем я предполагал.

Реннер выбрался из полицейской машины, держа Тамару на руках.

— Как по-вашему, она серьезно пострадала? — спросил Фландерс.

— Мы думаем, что переломов нет, — ответил за Курта Причард. — Вероятно, она в шоковом состоянии. Своим чудесным спасением девушка обязана Курту. Он вытащил ее из салона за минуту до того, как машина рухнула в пропасть.

— А тот человек, с которым она была?

— Он мертв. Так же, как и Эйнджел Гуттиерес.

Фландерс тыльной стороной ладони проверил пульс на шее Тамары. Затем, бросив сигару, приподнял веки и посветил фонариком.

— Хорошенькая маленькая девчушка, — констатировал он, закончив осмотр. — Она все время без сознания?

— Нет, — пояснил Причард, — она приходила в себя дважды. Первый раз в разбитой машине, когда Курт пытался вытащить ее. Она сказала ему на венгерском языке, что ее зовут Тамара Дараний и что водитель машины, который погиб, подобрал ее на автобусной остановке, Грейхаунд, в Коув-Спрингс.

— А когда второй раз к ней вернулось сознание?

— Сразу же после того, как Курт вытащил ее из машины. Она оказалась почти обнаженной и инстинктивно пыталась прикрывать свою наготу руками. Она ничего нам не объяснила, судя по ее действиям, последнее, что осталось в ее памяти, это попытка убитого позабавиться с ней.

Фландерс посмотрел на Реннера:

— Это так?

— Не знаю, — пожал плечами Реннер. — Мне стало плохо, а когда я пришел в себя, Причард уже накрывал ее одеялом.

Фландерс на мгновение задумался.

— Вы говорите, она пыталась прикрывать себя? Ей это удалось?

— Насколько это было возможно.

— Она с трудом двигала руками?

— Нет, не сказал бы, — ответил Причард. — А это имеет какое-то значение?

Фландерс откусил кончик новой сигары.

— Хочу проверить кое-что. — Он посмотрел на Реннера. — Что же вы стоите? Отнесите ее в какой-нибудь номер, и я осмотрю ее.

Реннер попросил Маннерса принести ключ от второго номера. Когда старик отпер дверь, он внес Тамару в комнату и осторожно положил ее маленькое тело на тридцатидолларовое покрывало, украшенное цветными монограммами с названиями известных на западе ранчо. Эти покрывала он купил, чтобы придать шикарный вид своему туристскому предприятию.

Раскинувшись на двойной кровати, Тамара выглядела удивительно хрупкой и незащищенной, скорее ребенком, чем женщиной. Ее лицо было перепачкано грязью и кровью. Обрывки листьев и веток застряли в ее волосах. Чулки порваны. Одна туфля осталась в машине, упавшей в пропасть. В подошве другой зияла дырка.

Доктор Фландерс присел к ней на кровать, измерил пульс и послушал сердце. Похоже, он остался доволен осмотром, затем повернул голову на подушке и ощупал ее пальцами.

Фландерс пожал плечами.

— Пока все в порядке. Полагаю, это шоковое состояние. Но ничего определенного сейчас сказать нельзя. '

Шериф Причард сухо произнес:

— Хочу заметить, что молния на брюках покойного была расстегнута. Так что, поскольку вы являетесь медицинским экспертом в нашем округе, вам надлежит произвести осмотр тщательнее. Если погибший изнасиловал ее, она может подать в суд и предъявить иск с оплатой за счет его имущества.

Фландерс коротко отрезал:

— Я знаю свои обязанности.

Он приподнял Тамарин свитер, чтобы осмотреть верхнюю часть ее тела. Затем быстро мотнул головой, и горячий пепел его сигары упал на розовый сосок ее обнаженной груди.

' Тамара вздрогнула^ но ее глаза так и остались закрытыми.

«Паршивый мясник», — в сердцах подумал Реннер и повернул голову туда, куда смотрел Фландерс. Они в комнате были уже не одни. Келси Андерс и четверо любопытных крестьян, Мэри и ее спутник вернулись в поместье и сейчас столпились в двери.

Фландерс стряхнул пепел с того места, куда он упал, вынул сигару изо рта и холодно произнес:

— Знаете, бывают времена, когда меня ненавидит все человечест во. Сейчас именно такой момент. Если вы, мужчины, до сих пор не знаете, как выглядит обнаженная женщина, вам и дальше не следует этого знать. Убирайтесь отсюда все! Все до единого! *

Он подал знак Мэри.

— За исключением шерифа Причарда и этой девушки. — Мокрым концом сигары он сделал жест в их сторону. — И вы тоже уходите, Реннер.

— Как скажете. — Он не испытывал сожаления, ибо знал, как вы-' глядит Тамара, и лишний раз убедился в ее привлекательности, не жедая, чтобы она испугалась. — Я буду рядом, если понадоблюсь, — только и сказал он.

Глава 4

Утро было прохладнее, чем Обычно. Клубы пара поднимались над подогретой водой бассейна. Мужчины, собравшиеся перед зданием гостиницы, потоптались немного на месте, затем медленно двинулись ко входу в комплекс и коктейль-бар. Реннер подумал, что они пришли помянуть последний раз Эйнджела. Он надеялся, что крестьяне уже не раз выпили за упокой его души. В данный момент он дорожил каждым долларом, и сейчас его лучшим другом был кассовый аппарат.

Келси стоял позади всех. <

— Как вы думаете, с ней будет все в порядке?

Реннер занимал первый номер в своем комплексе. Он отпер дверь, спокойно ответил:

— Не пойму, о чем вы так беспокоитесь?

— Я хочу позаботиться о девочке.

— Да, верно, — сказал Реннер, — припоминаю. Вы сказали мне у обрыва, что хотели бы прибрать ее к рукам. Понимаю, что вы имеете в виду.

Келси мрачно помолчал.

— Ну, а что в этом плохого? Девушка выглядит так, что немного долларов ей ничуть не помешает. И уж если говорить о ее юбке, замотавшейся вокруг шеи, и расстегнутой молнии у того старикашки, уверен, что у них в машине велись свои игры, когда они свалились с дороги.

— На скорости девяносто миль в час?

— Как бы там ни было, но это случилось

Реннер прислонился к дверному косяку. У него непроизвольно сжались кулаки. Из разорванной штанины выглядывала коленка. Когда он протискивался через разбитое окно, чтобы добраться до Тамары, то не только оторвал накладной карман у своего лучшего фланелевого костюма, но и, казалось, тщательно обтер им залитую кровью кожаную обшивку автомобиля. У него болели все кости. Мускулы ныли так, что создавалось ощущение, будто по ним долго били молотком.

Но это, в сущности, не имело значения. Спасибо случаю, или судьбе, или чему-то еще, что авария привлекла внимание Келси к Тамаре гораздо более естественно, нежели могла это сделать та маленькая инсценировка, которую он намеревался разыграть. Теперь ясно, что Келси попался на крючок. Но когда он получил то, чего хочет, когда нужда в инсценировке сама по себе отпала, мысль о том, чтобы позволить Келси использовать Тамару, дабы возбудить против него обвинение в изнасиловании, вызывала в Реннере отвращение. Даже если Тамара согласится пойти на это, чтобы помочь ему (а ему еще предстояло обсудить все это с ней), он еще не был уверен, способен ли подвергнуться подобному испытанию и сохранить остатки самоуважения.

Для мужчин, которые позволяют другим использовать тело своих женщин, есть определенное название.

Может быть, все же лучше просто покончить со всем этим раз и навсегда?

Единственное, чего он хотел сейчас, это встать под горячий душ и переодеться в чистое белье. И что важнее всего, он жаждал остаться один.

— Слушай, будь добр, — обратился он к Келси. — Достань свои проклятые деньги, поднимись наверх и оставь их в моем баре. Твоя трезвость мне просто противна.

Он захлопнул дверь, но не успел сбросить с себя изорванный пиджак, как кто-то постучал в номер.

Это был старик Маннере.

— Ну, что еще? — недовольно спросил Реннер.

Старик, извиняясь всем своим видом, спросил:

— Там какие-то мужики у бара хотят расплатиться персональным чеком. Тони спрашивает, не подойдете ли вы, чтобы разрешить этот вопрос?

— Почему бы и нет? Душ может подождать.

Он пошел вместе с Майнерсом. Старик Выглядел озабоченным.

— Вы, конечно, настоящий смельчак, Курт. Но что мы будем делать без тягача?

— Без тягача? В конце концов это первый раз, когда мы его использовали.

— Он застрахован?

— Я застраховал здесь все.

Старик настаивал:

— Но даже если тягач застрахован, то распространяется ли страховка на людей? Ваш страховой полис распространяется на Эйнджела? Что, если его вдова начнет дело против вас? Впрочем, он всего лишь мексиканец. У них шестеро детей, и он был их единственным кормильцем. И каковы размеры претензий, которые могут выдвинуть против вас в ходе процесса?

Такого поворота Реннер не предусмотрел. Если страховой полис не распространяется на Эйнджела и его вдова подаст в суд, она сможет выдоить из него все до последнего цента. Более того, она сможет получить и его собственность. Он внезапно перестал испытывать жалость к Тамаре и даже рассердился на нее. Если бы она следовала его наставлениям и не опоздала на местный автобус, ничего бы такого не случилось. Впрочем, Тамара не виновата, поскольку Эйнджел отправился раньше времени, отправился в очень долгий путь. Тамара же пыталась добраться до комплекса вовремя.

Жизнь полна неожиданностей.

Перед заправочной колонкой стояло четыре машины и в пять раз больше на парковке у коктейль-бара. Реннер мрачно пошутил про себя: смерть, секс и налоги. Его предприятие не знало такого оживления с тех пор, как вступило в строй. Добрые жители Мишн-Бей стали подъезжать сюда, чтобы выпить пива или сходить в туалет, осматривая шикарный туристский комплекс, построенный сыном Макса Реннера.

Все это его не могло не радовать. Он санкционировал приемку чека в баре и прошел в контору посмотреть, есть ли в папках страховой полис на тягач. Там его не оказалось. Вероятно, он находился в сейфе, вместе с другими официальными документами. Реннер повернулся и вздрогнул, когда вспышка фотоаппарата сверкнула ему в лицо. Это Том Соурира, местный корреспондент информационного агентства Ай-эн-си направил на него объектив.

— Что такое? — спросил Реннер.

Том Соурира ухмыльнулся:

— Вы же теперь в центре всех событий. Больших событий. Не говорите мне, что вы не знали, кто был тот старик в машине.

— Я действительно не знал и не знаю.

— Это был Джон А. Барон, — сказал Соурира. — Человек, который ' продает яхты в Гаваи. Мультимиллионер и плейбой.

— О, тот самый Барон? — удивился Реннер.

Он осмысливал информацию. Это могло означать еще большие проблемы. Так, вероятно, и будет.

— Посмотрите сами: все газеты крупных городов шлют сейчас сюда своих корреспондентов и фотографов. К утру они заполнят здесь все.

Репортер выглянул в окно, увидел шерифа Причарда и Доктора Фландерса, идущих по проезду, и бросился к ним подтвердить уже полученные сведения.

Реннер глубоко вздохнул и последовал за ним. Он уже не контролировал ситуацию. Дальнейшее зависит от того, что Тамара сказала Фландерсу и Причарду и сохранит ли она здравый смысл.

Доктор Фландерс был краток, отвечая на вопросы репортера лишь «да» и «нет», и тогда, когда считал нужным. Нет, она не сильно пострадала. Да, у нее шоковое состояние. Нет, обследование показало, что она не подвергалась сексуальному насилию. Нет, Соурира не может сфотографировать ее. Она все еще находится в легком шоке. Он дал ей успокоительное, и она, вероятно, будет спать до утра.

Соурира обратился с вопросом к Причарду, и от него узнал больше, чем от доктора.

— Да, девушка говорила по-английски с легким, но заметным акцентом. Да, он говорил с ней. Если информация, которой он располагает, верна, то ее имя Тамара Дараний. Она беженка из Венгрии и прибыла в Соединенные Штаты в 1956 году по студенческой визе. Ей девятнадцать лет, и она сказала, что в течение года училась вокалу и игре на фортепьяно в университете Южной Калифорнии в Лос-Анджелесе. В последнее время, поскольку у нее кончились деньги, она подрабатывала, выступая как манекенщица, и пела в ресторане с повременной оплатой.

Радостный Соурира поспешил передать по телефону свою корреспонденцию.

Когда тот ушел, шериф Причард холодно посмотрел на Реннера.

— Теперь, я думаю, мне следовало бы поговорить с тобой, Курт.

— Конечно. — Реннер пошел впереди него к своему кабинету.

Войдя в кабинет, шериф поставил на стол шляпную коробку Тамары и открыл крышку. Реннер увидел несколько пар нейлоновых чулок, несколько смен дамского белья, дешевенький ночной халатик, пару босоножек на высоких каблуках, небольшую коробку с театральным гримом и красную пластиковую сумку.

Реннер начал свою игру.

— Мисс Дараний, судя по всему, находилась в сложных обстоятельствах.

— Верно, — подтвердил доктор Фландерс. — Более того, она, кажется, напугана до смерти. Потерю сознания она инсценировала. Я подозревал это, когда вы и Билл вышли из полицейской машины. Она просто не хотела, чтобы ее допрашивали.

Реннер продолжал гнуть свою линию.

— Что же она сказал вам?

Фландерс зажег новую сигару.

— Она сказала, что приехала из Лос-Анджелеса на автобусе и вышла на остановке. Коув-Спрингс, чтобы пересесть на местный автобус и направиться в Мишн-Бей. Но девушка на остановке сообщила ей, что автобус на Мишн-Бей только что отошел. Пока она стояла на остановке и размышляла, что делать, весьма добропорядочный пожилой джентльмен в дорогой машине остановился и спросил, не может ли он чем-нибудь ей помочь. Она приняла его предложение подбросить ее.

Причард продолжил рассказ.

— Она так сильно плакала, когда рассказывала, что Барон начал заигрывать с ней, как только она села в автомобиль. Обычная история с «отвратительными стариками» — править одной рукой,' а другой щупать девушку.

— Почему же она не вышла из машины?

— Не могла, он ехал слишком быстро. — Причард был явно не в духе. — Затем, когда он ухитрился задрать ей юбку, то пришел в такое возбуждение, что… как раз в этот момент они и полетели с обрыва.

Реннер был рад, что Барон мертв. Если бы этого не случилось, он, вероятно, сам убил его за то, что он заставил Тамару пройти через это мерзкое испытание. Он не знал, что сказать, и спросил — это соответствует тому, что мы предполагали?

Доктор Фландерс холодно произнес:

— Кроме одно пункта, Реннер. Вы уверены, что никогда прежде не видели ее? Вы уверены, что не знаете эту девушку?

— Вполне уверен, — соврал Реннер.

— Тогда для чего она направлялась сюда?

— Она ехала сюда?

— Так она сказала, — подтвердил Причард.

Он вынул потрепанный бумажник из красной пластиковой сумочки и вытряхнул две долларовые банкноты и немного мелочи на стол.

— Выслушайте меня, Реннер. Почему хорошенькая девятнадцатилетняя девушка, настоящая графиня в своей стране, если верить ей, девушка практически безо всякой одежды и всего с двумя долларами и тридцатью центами в кошельке, направляется в туристский комплекс, черт возьми, неизвестно куда, в тот самый комплекс, которым управляет человек, которого она, как говорит, не знает?

— Понятие не имею! Почему вы не спросите ее саму? — парировал Ренер.

— Мы спрашивали, — сказал доктор Фландерс. Его голос звучал явно недружелюбно. — Именно это и возбуждает наше любопытство. Она сказала, что надеялась получить здесь работу. Какого рода работу?

Реннер почувствовал облегчение. Тамара не поддалась панике. Несмотря на то, что она пропустила автобус, попала в эту переделку с Бароном, она сохраняла верность сценарию.

— Ах, вот в чем дело, — сказал он. — Мне следовало бы об этом догадаться.

— О чем?

Вместо ответа Реннер задал вопрос.

— Скажите, вы тщательно обследовали ее сумку, Билл?

Причард пожал плечами.

— Я просто посмотрел, сколько у нее денег, и сверил ее имя с тем, которое значилось на карточке в ее бумажнике. Я не шарил в сумке.

Реннер взял красную пластиковую сумку и вытряхнул ее содержимое на стол.

— В таком случае, давайте осмотрим все более тщательно.

Глава 5

На столе оказался обычный набор, характерный для дамской сумочки: губная помада, пудреница, несколько салфеток, мятая пачка сигарет «Кэмел» с одной единственной сигаретой внутри, четыре маленькие английские булавки, пара чистых белых перчаток, два старых магазинных прейскуранта и аккуратно сложенные сколотые булавкой вырезки из газет.

Реннер взглянул на объявления. Затем взял газету «Лос-Анджелес тайме», которую принес с собой еще днем, поискал нужный ему раздел и положил газету рядом с объявлением, взятым из Тамариной сумки.

— В этом все и дело, — объяснил он. Объявления были одинаковы.

ТРЕБУЕТСЯ: Артистка для выступления в коктейль-баре. Должна уметь петь и играть на фортепиано. Оплата за проживание и питание по шкале профсоюзов. Хорошие условия для работы в коктейлъ-баре нового престижного туристского центра в самом сердце живописного Муриэтта. Предпочтение будет' отдано молодой венгерской девушке. Обращаться лично к Курту Реннеру — поместье «Эльдорадо» — две мили к северу от Миши-Бей на новом объездном шоссе 101 или, при достаточно высокой квалификации, позвонить в Муриэтту 775.

— Это вы поместили объявление? — спросил Причард.

— Два дня назад, — ответил Реннер. Он вынул квитанцию из портмоне и положил ее рядом с объявлением.

— И уплачено вперед за неделю.

Фландерс вынул сигару изо рта.

— Будь я проклят. — Впервые Реннер видел что-либо подобное: на Фландерса это произвело впечатление; несмотря на весь его цинизм, доктор попробовал прокрутить еще раз все произошедшее с Тамарой. — У нее оставалось всего лишь несколько долларов, да еще нужно было оплатить билет до Коув-Спрингс. И тут она увидела ваше объявление в «Таймсе». Она знала, что обладает достаточной квалификацией, поэтому, нр дожидаясь, пока ее обойдут, побросала вещички в свою коробку и отправилась в путь. И здесь-то она налетела на Барона.

Причард все еще с подозрением поглядывал на Реннера.

— Подождите, Курт. Уверен, вы знаете свое дело. И когда работали в этих больших отелях, вероятно, получали в месяц больше, чем я получаю за год. Вам приходилось изрядно экономить, чтобы хватило на первоначальное вложение. Но учитывая ваше нынешнее положение, как вы можете позволить себе нанять еще и артистку?

Реннер изложил ему заранее подготовленную версию.

— Я не могу себе этого позволить. Вы знаете, у меня плохо' с наличностью. Вы оба знаете. От продажи пива и сосисок я практически ничего не имею. Но найдется выход, подумал я. Здесь немало людей старой, закалки: фермеры и владельцы ранчо, любители хорошо есть на стороне и готовые заплатить высокую цену за бифштекс, загоняя его в утробу с помощью шнапса за четыре или пять долларов. Это венгерские, немецкие и словацкие семьи. Они все настолько же американцы, насколько и яблочный пирог. Но вместе с тем они испытывают известную ностальгию по своей родине. И я подумал: а что если я найду какую-нибудь привлекательную девушку, которая будет исполнять незатейливые народные песни — ведь они по ним — скучают — и играть на пианино, то вполне смогу сделать бизнес на этих старомодных ностальгических парочках. По крайней мере, тогда хватило бы, чтобы остаться на плаву, да еще производить все выплаты и расчеты, пока не откроется шоссе.

Фландерс величественно кивнул головой.

— Неплохая идея. Я и сам бы здесь'обедал чаще, если бы мне не приходилось слушать, как мальчишки насилуют этот проклятый музыкальный автомат.

Причард снял свою белую стетсоновскую шляпу и провел пальцем по внутренней кожаной прокладке.

— Ты прав, это может сработать. А может, и нет. Надо попробовать, а потом уж делать выводы. — Он надел шляпу и кивнул Фландерсу. — Ну, нам следует еще вернуться к месту аварии. Вам предстоит освидетельствовать Барона, а я хочу посмотреть, удалось ли уже Хили поднять тело Эйнджела.

— Да, да, — согласился Фландерс и снова взглянул на Реннера. — Я заеду утром перед работой и еще раз осмотрю девушку.

Реннер вышел на стоянку вместе с ними и встал между полицейской машиной и красным «бьюиком» доктора Фландерса.

— Я позабочусь о том, чтобы ее никто не тревожил.

Причард сел в машину.

— Вы собираетесь нанять эту девушку, Курт?

Реннер затаил дыхание: для успешного осуществления его плана, Тамара должна быть абсолютно чужой для него.

— Пока не имею ни малейшего понятия. Вы говорите, что она занималась вокалом, играет на фортепиано и работала, кажется, на эстраде? Но я должен послушать, как она это делает, прежде чем принять решение. Пока все, что я знаю о ней, — это ее имя и тд, что она говорит по-венгерски.

— Да, это верно, — согласился Причард. — До свидания, еще увидимся.

Реннер наблюдал до тех пор, пока обе машины не исчезли из виду. Ему удалось запудрить мозги Фландерсу. В этом он уверен. О Причарде он не мог этого сказать: ведь он по какой-то причине проявил подозрительность по поводу его отношений с Тамарой. Поэтому если он хочет продолжать свою игру, то должен делать это крайне осмотрительно. В конце концов это Андерс своими налогами оплачивает жалованье Причарда, и если что-то пойдет не так, то может возникнуть немало неприятных судебных последствий.

Реннер прошел в коктейль-бар и взял из буфета бутылку рома. Никто не обращал на него внимания. Никто не испытывал особого сожаления по поводу случившегося с Эйнджелом. Философия жизни: кто-то живет, кто-то умирает. Кто-то смог, кто-то нет. Таковы законы судьбы. Законы джунглей.

Перед музыкальным автоматом стояла Мэри и, соревнуясь с хрипом Стэна Кентона, что-то увлеченно рассказывала столпившимся вокруг нее парням и девушкам. Ее маленькое личико горело от возбуждения, к ней было приковано всеобщее внимание.

Реннер прислушался:

— Это она сказала шерифу Причарду. — Маленькая брюнетка вертела своими стройными бедрами, слегка покачивая ими из стороны в сторону и время от времени стряхивая пепел с сигареты. — В этой стране я совсем одна, — продолжала она. — Я должна петь, чтобы зарабатывать на жизнь. Но я принадлежу к очень старинному роду в Венгрии. Там меня знают как графиню Тамару Дарений.

— Все ты врешь! — резко бросил Келси.

Мэри мотнула головой.

— Ничего подобного. Я повторяю то, что она сказала шерифу Причарду. И я ей верю. Это не простая путешественница на попутных машинах, даже если она позволила этому старому козлу подобрать ее.

Реннер захватил бутылку с собой. Никто его по-прежнему не замечал. Никто не обратил внимания. Сейчас он вспомнил одну давнюю историю с этим Бароном. Он работал тогда в Майами-Бич, когда все произошло. Власти хотели бы все замять, но это был один из тех случаев, когда это стало невозможным. Вся публика в номерах и в бассейне только и говорила об этом и долго потешалась.

Как ему помнилось, Барон взял с собой пятнадцатилетнюю девочку в Лас-Вегас, и в конце разудалой вечеринки в пять утра пытался со спиртным поразвлечься с ней на доске для прыжков в воду. При ак- _z тивном попустительстве со стороны девицы он преуспел в том, к чему стремился, но тут, благодаря их манипуляциям, доска вдруг оказалась в воде. Ночная охрана выудила их голыми и нахлебавшимися воды. Но малышка оказалась бродяжкой, а у Барона имелось достаточно денег, чтобы купить и ее родителей, и суд, только поэтому он избежал тюрьмы, хотя следствием было установлено изнасилование малолетней.

Теперь, очевидно, нечто похожее привело его! Стакому концу. Реннер подошел к машине, в которую Маннере заливал кварту масла. J

— Устал я, старина, смертельно устал, — пожаловался он Маннер- су. — Так что, если не будет больше вопросов с чеками или новых девушек, которых надо вытаскивать из машин, я пойду к себе, сниму это тряпье, приму ванну и немного посплю.

— Конечно, Курт, — ответил старик. *

— И прошу не беспокоить меня ни при каких обстоятельствах.

Он пошел в свой номер, включил лампу у кровати и поставил бутылку виски на ночной столик. Затем запер дверь и задернул занавески на окне.

Он не помнил, когда так уставал. Напряженные спинные мышцы, на которые он шлепнулся, вытаскивая-Тамару, словно окаменели. Он с трудом стащил с себя перепачканный кровью и грязью пиджак и бросил его на стул.

Начало его руководящей деятельности вспоминалось теперь как не очень-то благоприятное. Появление ТамарЫ стоило ему одного серого фланелевого костюма. Он сел на кровать и снял разбитые о камни башмаки. Таким образом, плюс пара двадцатидвухдолларовых белых с черным башмаков. Он посмотрел на наручные часы и с удивлением обнаружил, что кристальное стекло, циферблат и стрелки исчезли, вероятно, часы тоже разбились о камни. Остался лишь один корпус. Так что плюс еще и наручные часы-автомат. Он швырнул брюки поверх пиджака. Плюс тягач стоимостью в четыре тысячи долларов. Плюс судебные издержки, которые обойдутся неизвестно в какую сумму.

Дверь, соединяющая его номер с соседним, была открыта, и он увидел Тамару, сидевшую боком на его кровати, опершись спиной о стену. Успокоительное, которое дал ей доктор Фландерс, очевидно, подействовало, но пока она испытывала только тяжесть в веках. Время от времени они закрывались, и длинные ресницы трепетали на щеках. Она увидела его, улыбнулась и, оторвав одну руку от кровати, подняла ее на уровень своих совершенных бело-розовых грудей.

— Привет!

Реннер остановился в дверях и выглянул наружу. Отдаленный звук музыкального автомата доносился и сюда, но под навесом у входа никого не было, и в гостиничном корпусе стояла тишина. Реннер закрыл дверь, запер ее и сел на край кровати, разглядывая Тамару и вспоминая первую ночь, когда он ее встретил.

Это было тогда, когда он работал в отеле. Пожилой, но сказочно богатый и имеющий международную известность промышленник, находясь в амурном настроении, предложил заплатить ни много ни мало пятьсот долларов за то, чтобы провести ночь с девственницей. В его записной книжке таковой не оказалось. Но девица, которая под эту статью никак не подходила, дала ему номер телефона и намекнула, что другая девушка, которая подрабатывала иногда в качестве манекенщицы и эстрадной певицы, может этим заинтересоваться. Она студентка, занимается музыкой, недавняя беженка. Лишившись после смерти родителей во время венгерского восстания средств к существованию, она сидит сейчас голодная и без денег. Это и была Тамара. Она пришла в отель, когда старик позвонил ей, но в последнюю минуту испугалась. Она искренне извинялась и плакала. Думала, что-сможет пойти на это, но не смогла: тем более когда увидела этого'богатого старика, которого она совсем не знала. Пусть за пять сотен долларов! Даже за пять тысяч! Она сожалела о причиненном беспокойстве, но есть веши, на которые леди ни за что не сможет решиться, несмотря на свое бедственное положение и на то, что она голодна. Реннер купил ей тогда большой бифштекс в кафе, где она дожидалась, пока он кончит работу. Потом он отвез ее домой, в ее убогую однокомнатную квартирку, откуда ее должны были вот-вот выселить за то, что она не внесла квар- тплату-за прошлый месяц. И так случилось, что их потянуло друг к другу; они были молоды, была весна. Она сама разделась и отдала ему то, что отказалась продать другому. С наслаждением, восторгом и робостью отдала ему свою невинность, за которую ей было предложено… пять сотен долларов.

Теперь, полтора года спустя, между ними продолжались те же отношения.

— Что ты здесь делаешь? — резко спросил он. — Я, кажется, сказал тебе, что мы должны изображать, будто совсем не знакомы.

Тамара пожала плечами.

— А кто вас видит? И мне стало так одиноко. Этот противный человек с сигарой дал мне что-то снотворное. Скажи: ты рад меня видеть?

— Ты же знаешь, что рад.

Как всегда, когда она была чем-то обеспокоена или возбуждена, ее легкий акцент становился заметнее.

— Тогда поцелуй меня.

Реннер легко поцеловал ее.

— Так-то лучше, намного лучше. — Тамара откинулась назад. — Я ничего не испортила, все сделала как надо, Курт?

— Нет, абсолютно ничего, — уверил Реннер. — Если не считать инцидента с машиной, ты ухитрилась сделать все так, как полагалось по сценарию.

— Я рада, — устало произнесла Тамара. Снотворное начало действовать. — Я сделала все так, как ты сказал. Ты просил, чтобы я оказалась здесь к полуночи. Поэтому, когда я узнала, что автобус уже ушел, то приняла предложение поехать с тем человеком.

Ее глаза закрылись, она не поднимала век и вся дрожала.

Реннер поцеловал ее.

— Не будем сейчас об этом… Я хочу, чтобы ты поспала.

Тамара открыла глаза и похлопала его по щеке.

— Нет, поразвлекай меня. Курт, я хочу поговорить с тобой. — Она подыскивала нужные слова на английском, чтобы выразить свои мысли. — Я хочу освободиться от всего, хочу выговориться.

— О’кей. Я слушаю тебя.

— Этот ужасный человек умер?

— Несомненно.

— Хорошо, я даже рада. — Ее торчащие груди заколыхались от негодования. — Он хотел, чтобы я ему кое-что сделала и сам хотел сделать кое-что со мной.

Реннер вытащил пробку из бутылки и выпил прямо из горлышка.

— Могу себе представить.

В некотором роде Тамара была непредсказуема. Редкое сочетание наивности и обывательской мудрости, необычной для ее возраста. Он никогда не мог предвидеть, как она поведет себя в той или иной ситуации, за исключением, конечно, секса. И это придавало девушке своеобразное очарование.

В ее голосе теперь ощущалось какое-то напряжение*и в то же время смущение, словно у восьмилетней девочки, пытающейся объяснить учителю, почему она опоздала в школу.

— Верь мне, Курт. Я никогда не изменяла тебе. Если бы я знала, что тебе придется рисковать жизнью, спасая меня… Этот старый дурак пришел в такое возбуждение, что не справился с управлением. — Она пыталась освободиться от воспоминаний. — Я сказала, чтобы он остановился у края дороги и я сделаю все, что он захочет.

— Понимаю.

— Дай мне, пожалуйста, сигарету.

Реннер прикурил себе и Тамаре, и она продолжала изливать душу с подрагивающей сигаретой в губах.

— Я чуть не умерла в той машине, пока ты не пришел. Мы упали на эти камни, и мои ноги повисли в пустоте, а юбка оказалась на голове. Представляешь, господь Бог смотрел на мою голую задницу! — Она подвинулась немного вбок и посмотрела вниз на пол тяжелым усталым взглядом.

— У тебя все на месте, — заверил он.

Сигарета мешала ей, и он вынул ее у нее изо рта, загасив окурок в пепельнице на столике. Тамара даже не заметила этого.

— Ты не пострадал, спасая меня, дорогой?

Всего несколько царапин, да растянутые мышцы на плече.

Тамара запустила пальцы в густые волосы у него на груди.

— Я так боялась за тебя. — Глаза ее совсем слипались. — И потом, когда ты оставил меня одну в той. комнате с шерифом, с тем человеком и девушкой… — Она наклонилась вперед и с подозрением в голосе спросила: — Ты уверен, что тот человек доктор?

Абсолютно.

Тамара пожала плечами.

— Тогда он, вероятно, гинеколог.

Реннер попытался растолковать ей:

— Доктор Фландерс является медицинским экспертом в округе МУриэтта. Он хотел проверить, не подвергалась ли ты насилию.

— Он в этом удостоверился, — вялым голосом пробормотала она.

Курту было неудобно сидеть на краю кровати, у него разболелась спина, поэтому он пододвинул подушку и лег на спину. Тамара не преминула этим воспользоваться.

— Я вижу, ты все еще любишь меня.

— Но сейчас этого не будет, — твердо произнес он.

— Почему же?

— Потому что я так хочу.

Тамара подобрала ноги, чтобы освободить ему побольше места, и принялась разглядывать его лицо.

— Ты чем-то. очень озабочен, не правда ли, дорогой?

— Да, это так.

— Это имеет отношение ко мне?

— Да.

— Тогда почему ты не скажешь об этом Тамаре? В чем дело? Почему ты поместил это объявление об эстрадной певице в газете? Почему я не могла просто приехать сюда и быть с тобой? Почему мы должны притворяться, что не знаем друг друга?

— Мы поговорим об этом утром.

— А почему не сейчас?

— Потому что теперь ты не способна думать. Сейчас я хочу, чтобы ты ушла в свою комнату, заперла дверь и легла спать.

Тамара снова пожала плечами.

— Ты настоящий мужчина.

На ее лице промелькнула хитрая улыбка. Она сначала отодвинулась от стены, а потом села на него верхом, вглядываясь ему в лицо.

— Но прежде всего я хочу пожелать тебе доброй ночи.

Ее рука оказалась где-то между их телами. Затем ее верхняя губка вздернулась, а торчащие грудки навалились на него, когда она добилась того, чего хотела. Послышался возглас радости.

— О, мой дорогой, мой дорогой!

Реннер дотронулся до ее закрытых глаз, до лица, шеи, до ритмически раскачивающихся грудей. Он не был готов к этому, но теперь радовался, что это случилось. Это продолжалось недолго. Они не удивились когда настал конец.

— О, мой дорогой, — повторила Тамара. Она со вздохом наклонилась вперед и прижалась к нему губами.

Реннер продолжал лежать неподвижно, стараясь сохранить ощущение легкого тела Тамары, связанного с ним, и ему не хотелось разрушать это единение, эту неразрывную спаянность

Она лежала неподвижно, — и он прошептал:

— Любимая…

Потом понял, что она его уже не слышит. Одновременно с их физической близостью действовало успокоительное лекарство. Графиня Тамара Дараний заснула.

Глава 6

Утро на заре было влажным, и наступило для Реннера слишком рано. Первые машины с репортерами прибыли незадолго до шести. К восьми они заняли все свободные номера. Повар в ресторане приготовил в одно утро завтраков больше, чем за два с половиной месяца с тех пор, как открылся «Эльдорадо».

По-видимому, Соурира был прав. Джон А. Барон оказался поистине сенсацией.

Дела в баре шли также хорошо, даже слишком. Особенно по части виски. На нем всегда делались приличные деньги. Ближе к десяти Реннер уселся в машину, отправляясь в Мишн-Бей закупить бифштексы, цыплят, креветок и других продуктов, которые, по расчетам повара, потребуются для обеденных и вечерних блюд. Он также должен был выполнить просьбу Тони и пригласить его кузена Мануэля Фреснильо, проводящего каникулы в Мишн-Бей в качестве помощника бармена.

Устраиваясь на сиденье своего нового четырехместного черного «сан- берда», он как никогда прежде ощущал всю значимость своих усилий. Ему доставляло удовольствие думать о своих успехах. Вот таким должен быть бизнес. Таким он и был бы, если бы магистраль открылась для движения.

Он спал меньше двух часов. Воспаленные глаза болели. Ему казалось, что у него начинается лихорадка. Но все это пустяки. Самое важное — это его поместье.

Прошедшей ночью, вернее даже сегодня утром, все было прекрасно. Они с Тамарой знали много чудесных ночей, и он не собирался ее терять.

Реннер промокнул пот с лица платочком из нагрудного кармашка. У них пока не было возможности обсудить дальнейшие планы. Вокруг сновали репортеры, ожидавшие с нетерпением, когда появится Тамара, чтобы взять у нее интервью. Поэтому он не рискнул пройти через центральный выход. Тамара безмятежно спала после того, как он утром отнёс ее к ней в номер. Но, видимо, помня о наставлениях Курта, она вставала, чтобы закрыть дверь, соединяющую их номера.

Реннер завел мотор, но затем выключил зажигание, увидев Нелли Мейсон, выходившую из ресторана с подносом в руках, накрытым салфеткой.

— Куда это вы несете? — спросил он.

Официантка удивилась:

х —.Во второй номер. Для девушки, которая попала в аварию прошлой ночью. Вы же сказали шефу, чтобы кто-нибудь отнес ей завтрак в десять.

Реннер вышел из машины.

— Да, конечно.

Он очень хотел застать Тамару одну. Но и это было неплохо.

— Я пойду с вами.

Дюжина репортеров последовала за ними и, по крайней мере, половина из них нацелили свои фотокамеры, когда Реннер постучал в дверь.

— Мисс Дараний.

Последовала длинная пауза. Тамара спросила сонным голосом:

— Да? Кто там?

— Это официантка с вашим завтраком, — ответил Курт, — и с ней мистер Реннер.

Тамара открыла. Ее волосы были взъерошены, ночная рубашка доходила до колен, сверху накинут дешевенький нейлоновый халатик.

Тамара продемонстрировала соответствующее моменту смущение, когда протянула Реннеру руку:

— О, да. Я запомнила ваше лицо. Позвольте поблагодарить вас, мистер Реннер, вы спасли мне жизнь.

Пока он пожимал ей руку, полдюжины фотографов запечатлели эту сцену для потомков.

Тамара улыбнулась официантке.

— Входите, пожалуйста.

Репортеры попытались прорваться за ними, но Реннер закрыл дверь и привалился к ней спиной.

Нелли поставила поднос на стол.

— Я слышала, что вы хорошенькая, но они к вам не вполне справедливы, мисс Дараний.

— Спасибо, — улыбнулась Тамара. Она облизнула губы кончиком языка и искоса взглянула на Реннера, как бы ожидая дальнейших указаний.

— Шериф Причард, — начал он, — сказал мне прошлой ночью, вернее, сегодня утром, что вы направлялись сюда, когда произошло это несчастье. Он также не постеснялся обследовать ваш бумажник и нашел вырезку с объявлением, которое я поместил в «Таймсе». Полагаю, вы имели дело с эстрадой.

— Да, имела.

— Вы играете на фортепьяно?

— Да, а также и пою. И как значилось в объявлении, я говорю по- венгерски, а также по-немецки и по-словацки.

— Хорошо, — одобрил Ренер. — Возможно, вы та девушка, которая мне нужна. — Он произнес эту фразу, подчеркнуто выделяя. — Я хочу поговорить с вами попозже, потому что сейчас я должен поехать в город на пару часов. А потом, если вы не против, буду рад принять вас.

— Благодарю.

•Реннер опасался, что в беседе с репортерами Тамара может сболтнуть лишнее и вызвать подозрение у прессы. Если же он вообще откажет им в возможности поговорить с ней, то это будет выглядеть неестественно. Но, с другой стороны, она не должна ничего болтать, кроме как придерживаться своей версии о газетном объявлении: мол приехала сюда в надежде получить работу эстрадной певицы.

Он улыбнулся:

— В то же время, мисс, я не хочу держать вас здесь взаперти. После того как доктор Фландерс побывает у вас с утренним визитом и решит, что все в порядке, почему бы вам не встретиться с представителями прессы. Расскажите им, чем вы занимались и какие у вас надежды на будущее. Кажется, тот человек, который вез вас прошлой ночью, был крупной фигурой, но с плохой репутацией. А доброжелательная пресса никогда не вредила эстрадным певцам. Это могло бы помочь и моему делу, если я найму вас.

— Я сделаю все, что вы скажете, — ответила Тамара.

— Ну, я теперь вы можете позавтракать в спокойной обстановке.

Как только они вышли из номера, их сразу же обступили репортеры и принялись задавать вопросы. Он выдал им сущую правду: ему нечего сказать, помимо того, что они уже сами знают. Но если доктор Фландерс осмотрит девушку сегодня утром и даст свое согласие, то мисс Дараний поговорит с ними лично.

Реннер ехал по полупустынным улицам, и ему казалось, что никто не проявляет к нему интереса. В то же время он мог поклясться, что кто-то наблюдает за ним, кто-то всерьез ненавидящий его. Он чувствовал на себе чей-то пристальный взгляд. Но, с другой стороны, у него могли разыграться нервы или же возникнуть чувство собственной вины. Как ни крути, но его план не назовешь планом порядочного человека.

Он отправился к поставщику и закупил все по списку, который дал ему повар. Быстропортящиеся продукты, запакованные вместе с сухим льдом, порубленное на куски мясо, разделанные цыплята — все было погружено в машину. Процедура эта заняло около часа.,

После того как покупки были сделаны, он проехал мимо церковной миссии и соседнего с ней одноэтажного здания из серого кирпича, в котором располагалась местная тюрьма и офис шерифа, а затем отправился на стоянку у местного банка.

Насколько понял Реннер, просматривая страховой полис на купленный им тягач, на полную стоимость была застрахована не только сама машина: в страховку входила оплата всех нанятых им служащих для управления машиной на общую сумму в пятьдесят тысяч долларов. Это была единственная хорошая новость за последние часы. По крайней мере, он не сидел на крючке по делу Эйнджела. Компания, конечно, попытается как-то утрясти дело с вдовой покойного, чтобы заплатить как можно меньше, но это уже его не касалось.

Андерс-старший только входил в банк.

— Доброе утро, — отрывисто произнес он.

Сколько Реннер его помнил, старый банкир, чтобы внушить больше доверия своим вкладчикам, носил простую одежду и черную шляпу с опущенными полями, какие носили шахтеры, населявшие эту часть района. Курт коротко кивнул в ответ и направился к двери. Мистер Андерс остановил его.

— Мой парень говорил, что прошлой ночью у вас там произошли какие-то события?

— Да, это так.

— Он говорил, что вы спасли жизнь хЬрошенькой девушке.

— Да, мне это удалось. <

— Певичка? Кажется, она направлялась к вам, чтобы получить работу, когда ее чуть не укокошил этот Барон. Если не ошибаюсь, девушка из беженок. Вы собираетесь нанять ее?

Реннеру не терпелось встретиться с Мануэлем и поскорее вернуться домой.

— Почему это вас так интересует?

Банкир оперся локтями о мраморную стойку.

— Я скажу вам почему' Потому что я думал о вашей просьбе по поводу займа. Я вряд ли одолжу вам денег, но у меня есть к вам предложение.

Вы знаете так же хорошо, как и я, что вы, Реннер, не протянете с вашим предприятием девять месяцев. Даже если наймете десять певичек и заставите вертеть их своими хорошенькими задницами и исполнять «Рамону» на аккордеоне. Но я готов рискнуть. Я дам вам пятнадцать тысяч долларов за ваше имущество и приму на себя все ваши обязательства.

Внезапно Реннер схватил банкира за лацканы пиджака и вытянул его из-за стойки.

— Послушай, старый дурак с вонючим ртом! Если бы ты не был таким дряхлым, я бы набил тебе морду за твою подлость. Лишь одна земля стоит там вдвое дороже, чем ты предлагаешь. Не считая сорока тысяч наличныьш, которые я вложил в строительство и оборудование.

— Принимай это или нет — дело твое, — , как ни в чем не бывало ответил банкир.

— Я не принимаю, — отчеканил Реннер и направился к автостоянке.

Если он и нуждался в чем-либо, что могло укрепить его решимость в отношении Келси-младшего, то сейчас он это получил. Как. плохо, оказывается, Андерс думает о нем! Реннер готов был распять его «мальчика» на кресте, если бы потребовалось. Это им не Джина Гонзалес. На этот раз вся округа и три четверти городских газет в штате встанут на сторону Тамары, и Андерс старший заплатит за все сполна, сделает это с радостью.

— Ощущение того, что за ним кто-то наблюдает, раздражало Реннера. Он направил машину к повороту и остановился, чтобы оглянуться назад. Единственными живыми существами на улице были две мексиканки с корзинами для провизии и Билл Причард, беседующий с отцом Себастьяном на тротуаре между церковью и офисом шерифа. Причард заметил, что Реннер смотрит на них, и поднял руку в знак приветствия. Затем отвернулся и продолжил беседу со священником.

Курт пожал плечами и поехал дальше. У него болела голова. Было жарко, и он чувствовал себя так, будто у него вот-вот начнется лихорадка. Лихорадка стоимостью в сорок тысяч долларов! Реннер мысленно довел сумму до пятидесяти.

Через два квартала вверх по улице, у салона «Тико Такое», он свернул направо и поехал по грунтовой дороге. Она шла параллельно Южному Тихоокеанскому тракту и вела к старой части Мишн-Бей, известной как Мексиканский город. Дома здесь были маленькие, старые и неухоженные. Около большинства разбиты палисадники. Немногие имели надворные постройки. Мексиканский городок не изменился с тех пор, как Реннер был здесь последний раз. По улицам бродили козы, облезлые собаки, бегали дети, а старики дремали на солнце. Он пытался вспомнить, где жил Фреснильо. Если он не ошибался, то прямо через дорогу от морга Гарсия и по соседству с домом Гонзалеса.

Обычно здесь всегда людно и шумно, но сейчас почему-то стояла тишина. Улица дышала спокойствием. Реннер припарковал машину на пыльной улице около дома Фреснильо и постучал в дверь. Старый пес вылез из-под крыльца и обнюхал отвороты его брюк. Никто не отозвался на его стук. Реннер постучал еще раз, посильнее. Потом вынул свою визитную карточку и хотел было оставить записку. Но тут ему в голову пришла другая мысль. Тони по уши загружен, ему нужен был помощник в баре, и как можно скорее. Реннер взглянул на дом рядом. Пит Гонзалес умер несколько лет назад. Но миссис Гонзалес и двое ее младших девочек все еще жили в Мишн-Бей. Возможно, они знают, где найти Мануэля.

Курт подошел к дому и постучал в деревянную дверь. Потом толкнул ее, вошел в гостиную, и тут услышал голос девушки, крикнувшей «Входите!».

Он уже несколько лет не бывал в таких гостиных. Она напоминала ему дом его родителей, когда он был еще маленьким мальчиком. Диван и кресла обиты красным плюшем. С хрустальной люстры в виде слезинок свисали стекляшки. На стенах картины на религиозные сюжеты. Одну из стен украшал сияющий бронзовый крест. Под ним мраморный столик, на котором лежала довольно потрепанная книга о жизни святых и молитвенник в потертом кожаном переплете.

Он потоптался в нерешительности, и девушка снова крикнула:

— Проходите сюда!

Реннер подошел к двери, из-за которой доносился голос. Выцветшая зеленая занавесь на окне была задернута, но света хватало, и глаза его остановились на черноволосой девушке, лежащей в кровати. Увидев его, она вынула изо рта дымящуюся сигарету, глубоко вздохнула и другой рукой натянула на себя одеяло. Она казалась больше удивленной, чем смущенной.

— Надо же, из всех людей здесь объявился один Курт Реннер! Что вы тут делаете? Экскурсия по трущобам?

Реннер смутился гораздо большее ее.

— Прошу прошения, Джина, — извинился он. — Я даже не знал, что ты в городе. Вот ищу Мануэля Фреснильо и подумал, что, может быть, твоя мать или сестры скажут, где его найти.

Он начал было боком пятиться к двери, но девушка остановила его.

— Подожди, не уходи таким обиженным.

Она вынула сигарету изо рта. Потом спустила ноги на пол, встала и сняла дорогой шелковый халат со спинки стула, но, очевидно, не спешила его надевать.

— О, Боже, уже, должно быть, восемь часов?

— По меньшей мере, — ответил Курт.

Она накинула халат, прошла в гостиную и выглянула на улицу. Вид его машины, стоящей перед домом, казалось, успокоил ее. Когда она обернулась к Курту, на лице ее играла легкая улыбка.

— Теперь я знаю немного о тебе. Думала, ты представляешь собой нечто другое.

Реннер переменил тему:

— Давно ты в городе?

Джина уселась на красный плюшевый диван.

— Сегодня третий день. Стараюсь как можно чаще бывать у моей старушки. И когда Мануэль решил отправиться на каникулы, я пристроилась к нему. Ты ищешь его?

Реннер сел на стул напротив дивана.

— Да, его. Это происшествие на шоссе прошлой ночью несколько оживило наш бизнес. Барон оказался заметной фигурой. И Тони подумал, что Мануэль мог бы помочь нам в баре.

В гостиной было еще жарче, чем на улице. Джина не удосужилась завязать даже пояс на халате. ‘

— Ну, хорошо. Я имею в виду, хорошо, что кто-то занимается делом. А что, если отдохнуть в Лос-Анджелесе и все такое? — Она обмахивалась полой своего халата. — И когда ты снимаешь трубку, то слышишь, что мужик хочет иметь тебя вместе с головой за какие-то пятьдесят баксов.

— Как-то вечером у меня был один парень, — продолжала Джина, — который хотел сделать снимок всего этого. Ты знаешь эти поляроидные камеры. — Она пожала плечами. — Что же, я разрешила ему. Десять долларов здесь, двойная оплата там.

Слова были удивительно знакомыми. Реннер дал девушке сигарету и поднес огонь.

— А где сейчас все?

— На похоронах Эйнджела.

«Ну, конечно», — подумал Реннер. Ему не следовало приходить. Он слишком много должен Эйнджелу. Если бы не он, несчастный, они с Тамарой грохнулись бы вниз вместе с машиной Барона.

Джина произнесла извиняющимся тоном:

— Я хотела бы предложить тебе пива или еще что-нибудь, Курт. — Кольца на ее пальцах, когда она расхаживала по комнате, сверкали. — Но ты сам видишь, как старушка живет. Не то чтобы она швыряла деньги, которые я посылаю ей. В конце концов, и она, и маленькие сестры должны есть.

Реннер попытался как-то выразить свои чувства.

— Сожалею, Джина. Очень.

В этот момент поезд «Дневной свет» из Сан-Франциско прогрохотал на перекрестке Главной улицы и наполнил гостиную ужасным шумом: ему пришлось кричать, чтобы быть услышанным.

— Мне ничего не нужно от тебя, я пришел поговорить о деле.

Джина затянулась сигаретой. Приближающийся поезд сотрясал уже весь дом. Даже крест на стене качался.

•— Прошло уже много времени, Курт. Как говорится, такова жизнь.

Когда поезд прошел, в комнате стало как-то неестественно тихо. Крест вздрогнул в последний раз и замер.

— Да. Такова жизнь, — как эхо, повторила Джина.

— Да, — отозвался Курт, вставая и направляясь к двери. — Когда Мануэль вернется домой, попроси его подъехать ко мне. Скажи, я знаю, что он на каникулах, но я заплачу ему по профсоюзной шкале, к тому же он окажет большую помощь Тони и мне.

Джина проводила его до дверей.

— Хорошо. Я и сама могу приехать с ним. Если не после полудня, то вечером.

— Давай приезжай, контора за все платит.

Он пересек полянку с чахлой травой между двумя домами и открыл, дверцу своей машины. У жизни бывают крутые повороты, — думал он. — Иногда она преподносит страшные вещи. Джина была еще ребенком, когда он покинул Мишн-Бей, чтобы устроиться на работу в отель. С тех пор он редко видел ее, один раз незадолго до того случая с Келси. Они никогда не были близко знакомы, но он слышал о ней только хорошее. Так было до того случая в рыбацком домике, Тот случай совершенно изменил и озлобил ее. Она уже не считала свое тело чем-то святым, недоступным. Стала холодной, прижимистой и расчетливой. Реннер не сомневался, девушка пойдет на все, что угодно, если получит соответствующее финансовое вознаграждение. По дороге домой он раздумывал, кого она ожидала, когда крикнула ему: «Входите»? Он не назвал бы такого бизнесмена в Мишн-Бей, который заплатил бы пятьдесят долларов, чтобы лечь с ней в постель.

В час он вернулся домой. Репортеры продолжали прибывать. Их машины заняли все стоянки перед входом, и все с наклейками представителей прессы на ветровом стекле.

Реннер припарковал свою, машину позади кухни и помог одному из рабочих разгрузить ее. Он уже проходил через заполненный людьми вестибюль, намереваясь поговорить с Тони, как плотный коротко остриженный человек с хриплым голосом и вызывающей манерой разговора преградил ему дорогу.

— Вы Реннер, — утвердительно произнес он. — Вы тот парень, который владеет этим поместьем, тот отчаянный, кто вытащил эту куколку-блондинку и мистера Барона из машины прошлой ночью.

Реннер взглянул на человека, и тот ему сразу не понравился. Он не любил этих заносчивых молодцов, которые разговаривали не разжимая рта и называли незнакомцев «отчаянными головами». Да, это крепкий орешек, но Реннер хорошо знал таких типов и не пасовал перед ними.

— Да, я Реннер, — подтвердил он. — А вы кто такой?

— Хол Мейерс, — представился человек. — У меня агентство в Сан- Франциско.

Вероятно, он ожидал, что имя произведет должное впечатление на Реннера, но оно ничего для него не значило. Он даже никогда раньше не слышал об этом человеке. Курту было жарко, он устал и хотел скорее поговорить с Тамарой.

— Ну, хорошо, — сказал он. — Вы Хол Мейерс. У вас агентство в Сан-Франциско. И что прикажете мне делать?

Репортеры, столпившиеся вокруг, готовы были расхохотаться.

Мейерс побледнел от гнева.

— Думаю, вам полезно будет узнать, что я уполномочен семейством Барона защищать их интересы.

Реннер был искренне озадачен.

— А какое это имеет отношение ко мне?

Мейерс недоверчиво покосился на него:

— Не уверяйте меня, что вы не намерены предъявить иск к наследникам.

Реннер покачал головой.

— Нет. Не намерен. Я немного переволновался, разбил свои часы, порвал костюм и потерял тягач. Но страховая компания возвратит мне стоимость тягача. И все, что я делал, я делал не ради Барона, а ради мисс Дараний.

— А что с этой куколкой?

— Кого вы имеете в виду?

Владелец частного агентства был настроен скептически.

— Не говорите мне, что она та, за кого себя выдает. Чушь, которую она выдала корреспондентам, слишком хороша, чтобы быть правдой. — Он попытался имитировать Тамарин голос и акцент. — «Да, это верно. Мой титул подлинный, хотя и устаревший. Моя семья была уничтожена русскими. Я подумала, что если буду называть себя графиней Дараний, то это окружит меня известным ореолом и поможет найти работу в качестве манекенщицы или певицы в ночном клубе»..*.

Газетчики в вестибюле прекратили шуметь и внимательно прислушивались к разговору.

— А что в этом плохого? — спросил Реннер. — Если малышка говорит, что она настоящая" графиня, вероятно, так оно и есть на самом деле.

О, давайте перейдем к существу вопроса, — ухмыльнулся Мейерс. — Вы же понимаете, что с помощью своего выдуманного титула она собиралась кое-что выжать из вашего поместья. Эта маленькая бродяжка из Лас-Вегаса, рассчитала, что если она получит здесь хоть что-то, то хорошей девочке, графине, заплатят двойную цену.

— Теперь я понимаю, — спокойно сказал Реннер. — Вы хотите показать не без моей помощи, что мисс Дараний обыкновенная бродяжка и что она пыталась изнасиловать Барона. И если я подтвержу эту версию, то вы мне заплатите. Так что ли?

Мейерс приглушил голос, чтобы его не слышали окружившие их репортеры.

— Это не то место, где можно серьезно поговорить. Но я хочу заверить вас, что наследники высоко оценят помощь, которую вы им окажете;

Реннер знал, что последствия этого разговора могут быть чреваты неприятностями. Он понимал, что не следует этого делать, поддаваться импульсу, минутному настроению, но не удержался. Сжал кулаки и изо всей силы, на которую был способен, ударил Мейерса в лицо.

Глава 7

Из-за неотложных дел, связанных с бойкой торговлей в баре и ресторане и из-за того, что фотокорреспонденты хотели’запечатлеть его и Тамару до всевозможных ракурсах, даже на фоне столпотворения машин у обрыва, Реннер лишь около пяти часов смог остаться с Тамарой наедине.

Газетчики и местные любопытные собрались в зале и в абсолютной тишине прослушали в ее Исполнении несколько венгерских народных песенок. Они аплодировали, когда она спела «Поймай падающую звез-' ду» и разразились еще более бурными аплодисментами, когда она взялась за буги-вуги и «Женщины Сан-Луиса». И Реннер не осуждал их. Они впервые слушали тут старые классические песни, пропетые с венгерским акцентом.

Келси то и дело входил и выходил из зала. Реннер наблюдал за ним, когда Тамара пела. Жаль, что из-за наплыва корреспондентов он вынужден отложить подготовку своего плана до того времени, когда жизнь вернется в нормальное русло. Судя по горящей физиономии Келси и тому, как он пускал слюни, глядя на Тамару, он не только ухватил наживку, но готов был заглотнуть ее целиком.

«Мы потребуем, по крайней мере, пятьдесят тысяч долларов», — подумал Реннер.

Его все еще лихорадило. Но ощущение того, что за ним кто-то наблюдает, сменилось каким-то идиотским состоянием, будто он находится на карусели, и она с каждым оборотом крутится все быстрее и быстрее.

Надо так много сделать, так много обдумать. Единственное приятное, что было во всей этой суматохе, так это щелканье кассового аппарата в баре и ресторане. Если бы он только смог продержаться до открытия магистрали и этот внезапный всплеск деловой активности стал бы каждодневным, то он и Тамара поладили бы между собой. Отец Себастьян обвенчал бы их, и зажили бы они счастливо на доходы, получаемые от этой современной золотой жилы.

Он услышал, как стихли аплодисменты, Тамара отошла от рояля и двинулась к его столику. Она безукоризненно продолжала играть свою роль.

— Ну как, мистер Реннер, вам понравилось? Гожусь я для работы у вас?

Реннер с трудом оторвался от своих мыслей.

— Да, конечно, мисс Дараний. Все прошло очень хорошо. Просто восхитительно. Именно такая эстрадная певица мне нужна. Вы чувствуете себя достаточно хорошо, чтобы начать сегодня вечером?

Тамара передернула плечиками.

— А почему бы и нет?

— Прекрасно, — заключил Реннер. — Дело сделано. Вы можете начать выступление в семь часов. Будете петь и играть.

— А мое жалованье?

Этот вопрос давал Реннеру счастливую возможность наконец поговорить с Тамарой наедине, не привлекая общего внимания.

— Я думаю, мы придем к соглашению, — улыбнулся он. — Я подой-. ду в ваш номер через несколько минут, и мы обсудим наши финансовые дела, — добавил он многозначительно. — А пока, учитывая, что репортеры проявляют такое беспокойство по поводу вашего состояния, я предлагаю вам немного отдохнуть.

— Как вам будет угодно, мистер Реннер.

Тамара повернулась, чтобы уйти, но Реннер остановил ее.

— Еще один момент, мисс Дараний.

— Я слушаю.

— Учитывая специфику наших сегодняшних клиентов и то, как они реагировали на ваше выступление, давайте попридержим на несколько дней ваши народные песни и преподнесем посетителям что-нибудь современное. В том же духе, что вы исполняли.

— Как вам будет угодно, мистер Реннер, — покладисто согласилась Тамара и направилась к выходу. Реннер смотрел, как она выходила из бара, а потом, вместо того чтобы последовать за ней, направился на кухню удостовериться, что повар имеет все необходимое для ночной работы. Тони увидел его и подозвал к стойке.

— Можно мне и Мануэлю поговорить с вами, босс?

Реннер облокотился о стойку в дальнем конце бара.

— В чем дело?

Тони кивнул головой в сторону столика, за которым расположился Келси Андерс, распивающий горячительное с Холом Мейерсом. Келси; заметив Реннера, встал и через весь зал направился в сторону туалета.

— Это по поводу Келси, — сказал Тони. — Ты владеешь этим заведением и ты устанавливаешь правила. Но и у нас свои принципы, с которыми следует считаться. И если не возражаешь, мы хотели бы отвадить отсюда Келси.

Реннер на мгновение задумался. Вероятно, он не сможет расставить ловушку для Келси в течение двух или трех ближайших дней, до тех пор пока газетчики и Мейерс не уедут. Насмотревшись на Тамару и нагуляв себе аппетит, Келси вернется.

— Прекрати его обслуживать. Ты хозяин бара.

— Есть кое-что еще, — добавил Тони. — Думаю, нам следует позвонить шерифу Причарду, чтобы он пришел и забрал парня домой: он не в состоянии даже сесть за руль. Кроме того, у него с собой столько денег, сколько я не видел за всю свою жизнь, и, если с ним что-нибудь случится, поднимется большая вонь.

Реннер наскоро обдумал предложение Тони, и оно ему понравилось. Это послужит подтверждением тому, что деньги Андерса его, Курта, не интересуют.

— Делай, как предложил, — обратился он к Тони. — Я согласен. Если же не застанешь Билла, позвони в банк и скажи обо всем старику.

Кузен Тони, Мануэль, узколицый человек с пышными усами и сознанием собственного превосходства, перестал размешивать коктейль с мартини.

— Как вы считаете, мистер Реннер, долго будет продолжаться этот всплеск активности?

— Не думаю, — ответил Реннер. — Газетчики могут умотать отсюда в любое время. Может быть сегодня ночью, после того, как сделают несколько снимков мисс Дараний на сцене. В конце концов, они выяснили все интересующее их, засняли все, что нужно, за исключением ее выступления.

Мануэль разложил оливки в стаканы, стоящие перед ним.

— Малышка просто куколка. Это правда, что тот парень хотел поиграть с ней в машине на скорости девяносто миль в час?

— Так она сказала шерифу. А что вас смущает?

Мануэль залил оливки сухим вермутом и джином.

— Мы с Джиной просто недоумевали, как это возможно. Кстати, она сказала, что, может быть, подъедет позднее. — Он мотнул головой. — Не могу понять, зачем она приезжает домой. Ее старуха лает на нее с самого приезда и до отъезда. А девушка занимается своим бизнесом ради того, чтобы выжить. Ведь это она добывает на пропитание старой женщине.

Реннер не собирался обсуждать семейные проблемы Джины Гонзалес. У него было полно своих собственным.

— Фреснильо, скажи, а ты случайно не знаешь, нет ли у нее дружка в Мишн-Бей?

Бармен раздал приготовленный мартини.

— Возможно. Я сам не прочь стать ее дружком. Но не за пятьдесят долларов за раз.

Реннер проверил ресторан, затем кухню. Убедившись, что все в порядке, — он пошел через зал, чтобы переговорить наконец с Тамарой. Он остановился перед дверью женского туалета для персонала. Даже сквозь грохот музыкального автомата и шум зала он услышал девичьи рыдания. Остор’бжно приоткрыв дверь, заглянул внутрь.

Нелли Мейсон билась в истерике, прислонившись к стене. Шардена, одна из официанток коктейль-бара, пыталась успокоить ее.

Реннер закрыл за собой дверь и оперся на нее спиной.

— В чем дело, Нелли? — '

Официантка вытирала глаза куском салфетки, который ей дала Шардена.

— Можете провалиться с вашей проклятой работой, — рыдала она. — Я не желаю вкалывать в заведении, где обслуживают таких клиентов.

— О чем это она? — спросил Реннер Шарлену.

Та ответила устало:

— Кто же мог сделать такое, кроме, этого?.. Конечно, только господин «Горячие штаны» — Келси Андерс. Нелли пролила кетчуп на свою форму, когда наливала его из банки в соусницу, и пришла сюда, чтобы, сменить форму, а Келси последовал за ней.

— Когда это было?

— Минуту назад.

И что произошло?

— Ничего, — рыдала Нелли. — Почти ничего. Он прижал меня к стене и задрал юбку, когда вошла Шарлена.

— Почему же ты не закричала?

— Я не могла. Он зажал мне рот рукой. — Она кивнула в сторону двери. — А кроме того, кто бы услышал меня сквозь этот грохот. Он ненормальный, говорю вам, больной!

— Знаю, — сказал Реннер. — Вы хотели бы начать против него дело, Нелли?

Девушка пыталась разгладить смявшиеся на юбке складки.

— Как я могу? Мой муж работает в гараже «Белл», а его отец там хозяин.

Это была старая история.

— Ну, ладно, — сказал Реннер. — Сожалею, что так случилось, Нелли. Но он тебя больше не тронет. По крайней мере, сегодня. Тони сейчас вызовет Билла Причарда, и Келси заберут отсюда.

— Его надо отправить с психиатрическую лечебницу, — выпалила Нелли. Она подошла к умывальнику и побрызгала себе в лицо водой. — Вы говорите, Тони только что звонил шерифу?

Он набирал номер, когда я уходил из бара.

Нелли снова плеснула себе в лицо.

— Отлично. Тогда, поскольку вижу, как вы заняты, я доработаю до конца смены. Но теперь буду всегда носить в поясе булавку.

Реннер достал деньги из кармана и положил десятидолларовую бумажку на край умывальника.

— Правильно, Нелли. А это небольшое поощрение за твою преданность. Мне сегодня, как никогда, нужна твоя помощь.

Он открыл дверь и пошел дальше. Карусель теперь закрутилась еще быстрее. Нелли права: Келси больной человек, его следует изолировать от общества.

Грохот музыкального автомата, людской гомон и внезапные взрывы смеха, рев автомобильных моторов преследовали его по дороге к гостиничному корпусу. Он мечтал поскорее отгородиться ото всего. Плотная наружная дверь и изоляционные прокладки, встроенные в стену, заглушали все звуки. Хорошо было остаться одному, хотя бы на несколько минут. Он умылся и сменил рубашку. Прежде чем постучать в дверь, соединяющую, его номер с Тамариным, он надел свежевыглаженный костюм. И, постучавшись, с удовольствием услышал ее голос:

— Кто там?

— Курт, — .произнес он кратко. — Кого еще ты ожидала?

Тамара только что, увидел он, приняла душ или ванну. Ее волосы медового цвета были все еще мокрыми и спутанными. Дешевенький халатик с самодельным пояском плотно облегал ее фигурку.

Она протянула губы для поцелуя.

— Я думала, мы уже никогда не останемся вдвоем. У меня даже не было возможности поблагодарить тебя за прошлую ночь. А мне так хотелось это сделать.

Реннер легонько шлепнул ее.

— Молодчина! Собираешься спать?

— А ты возражаешь?

— Нет, — ответил Реннер.

— Ты гордишься мной? До сих пор я делала все, как надо?

Реннер снова поцеловал ее.

— Ты просто само совершенство. — Он присел на кровать. — Ты ничего не пропустила. Сейчас твой портрет на первых страницах всех городских газет Южной Калифорнии.

— Это хорошо?

— Известность всегда полезна.

— Тогда я рада. — Тамара присела на стул возле письменного стола. — А теперь мы должны потолковать. И, пожалуйста, не путай ме- ня. Курт, не тереби и не лезь со своей любовью. Из-за чего весь этот сыр-бор?

— Из-за денег.

Тамара дернула плечами.

— Я поняла это, как только ты сказал мне, что если не сможешь- достать необходимую сумму денег, то потеряешь свое поместье, и мы должны будем отложить нашу свадьбу на неопределенное время. Еще ты сказал, что есть некий человек, которого, как тебе кажется, мы могли вы выдоить.

Это слово прозвучало в ее устах отвратительно. Реннер почувствовал себя не в своей тарелке.

— Это верно.

Тамара продолжала нажимать на него.

— Не тот ли это смуглый джентльмен, который все время пьет? Который ошивается здесь с самого полудня, всегда со стаканом в руке и будто раздевает меня глазами? Тот самый, которого зовут Келси?

— Тот самый. А в чем дело?

Тамара на минуту умолкла.

— Я не собиралась тебе этого рассказывать, не хотелось беспокоить. Но если это тот самый человек, тогда, мне кажется… ты должен знать.

— Знать что?

— Он последовал за мной сюда из бара, после того как ты прослушал меня. Я включила воду в ванной и подумала, что это ты, когда услышала стук в дверь. Я не накинула даже халат. А это оказался он, и на мне не было ничего, кроме трусов.

— Продолжай.

— Я сказала, чтобы он убирался, и пыталась захлопнуть дверь. Но он, не слушая, прошел сюда, вытащил деньги, много денег, и швырнул их на кровать. Он сказал, что богат, очень богат, и, если я стану его девушкой, то мне не придется петь в дешевом ночном баре. Он возьмет меня, куда я хочу, и даст мне все, чего захочу.

Слова будто застряли у Реннера в горле.

— Он ничего не сделал тебе дурного, Тамара?

Ее это рассмешило.

— Против моей воли?

Поднос с ее завтраком все еще стоял на столе. Вместе с другими столовыми приборами на подносе лежал нож для бифштексов. Тамара взяла его в руки.

— Не будь глупым, Курт. Я схватила этот нож и сказал ему, что, если он немедленно не заберет свои деньги и не уберется отсюда, я его зарежу. И он ушел.

Реннер пытался сохранять спокойствие, но не мог.

Тамара внимательно вглядывалась в его лицо.

— Тебя что-то смущает? Уверена, ты не хочешь, чтобы я отдалась этому человеку. Но этого не может быть по трем причинам. Ты не тот человек, который добровольно согласится делить свою любимую с другим. Ты знаешь, что я на это не пойду. Даже если сделаю это, такая маленькая сумма не поможет тебе сохранить поместье. В ту ночь, когда я не смогла пройти через это, а думала, что смогу, цена мне, как девственнице, была всего лишь пятьсот долларов. И ты позаботился обо всем этом два года назад.

Реннер продолжал смотреть в пол.

— Нет, пожалуйста, — настаивала Тамара. — Посмотри на меня, Курт! Скажи мне. Ты оттягивал все это, сколько мог? Я должна знать. /

Реннер поднялся и прошел по комнате. Затем повернулся лицом к ней.

— Хорошо, я скажу тебе. Этот парень, Келси, болен. Он не может устоять перед девушками. У него это настоящая болезнь. За последние десять лет, когда он не мог затащить их в постель, то соблазнял их,

насиловал и избивал. Всего их было двадцать или тридцать. Может, и больше. Но до сих пор он всегда как-то выкручивался.

— Каким образом? — спросила Тамара.

— Его отец — хозяин округа Муриэтта. И ни у одной девушки, ни у ее родителей, возлюбленного, брата или мужа — ни у кого недоставало храбрости противостоять его отцу и потребовать, чтобы он выложил крупную сумму за нанесенное оскорбление. А ведь они могли обратиться в суд и отправить Келси куда следует. И я подумал…

Тамара встала и посмотрела ему прямо в лицо. Ему даже показалось, что она на какое-то мгновение стала выше его ростом.

— Пожалуйста, — произнесла она сухо, — не сравнивай меня ни с кем, Курт. Будучи твоей любовницей все это время, я не осталась такой уж наивной. У тебя хватит храбрости. И, поскольку никто ничего не знает о нас, поскольку нужно сохранить мою добрую репутацию до тех пор, пока ты не будешь готов жениться на мне, для окружающих я все еше являюсь девственницей. Ты рассчитал, что, если этот парень Келси возьмет меня силой, ты, действуя, как мой сутенер…

— К чему такие слова? — перебил Реннер.

— А какое еще слово можно тут подобрать? Ты предпочитаешь какое-то другое? Ну, хорошо. Рассчитываешь, если £тот парень возьмет меня силой, ты, действуя от имени пострадавшей, можешь вытянуть кучу денег из его папаши под угрозой’отправить сына в тюрьму за изнасилование? Это ты имеешь в виду?

— Да, — сказал Реннер. — Именно это.

Тамара взяла из пачки на столе сигарету и закурила.

— Несмотря на то, что почти два года мы время от. времени состоим в интимных отношениях, мог бы ты позволить другому мужчине овладеть мной ради своей выгоды?

Реннер пытался убедить ее:

— Подумай, Тамара! Это. все, конечно, неприятно. Но неприятно также быть никем в жизни. Это ведь только один раз; Один! И ради нас обоих, ради этого поместья я должен довести это дело до конца. Если будет потеряно «Эльдорадо», я — конченый человек. Так же, как и ты. Ты хотела бы стать женой привратника в отеле?

— Понимаю, — спокойно сказала Тамара. — Для тебя самое главное — сохранить свое поместье.

— В настоящее время да.

Тамара раскурила сигарету до красного сияния, затем швырнула ее на одну из тарелок. _ч

— Как ты заметил, это произойдет только один раз. Могу я теперь задать тебе вопрос? Когда мне ожидать попытки изнасилования?-

— Пока еще не знаю. Я должен все обдумать и спланировать. Как можно скорее. Но мне не хотелось бы очень спешить, пока эти репортеры и этот частный детектив, нанятый семейством Барона, околачиваются здесь..

— Кто-нибудь из них ведь может обнаружить, что мы любовники, и тогда начнутся эти бобриные игры.

— Барсучьи, — поправил ее Реннер.

— Но когда это произойдет, ты должен быть где-то рядом, чтобы ворваться.

— Да, конечно!

— Насколько далеко я могу позволить ему зайти?

— Ты должна позволить все до конца. Потом, когда мы будем готовы чинить иск, мы должны иметь доказательства, чтобы предъявить их в суде.

— Понятно, — сказала Тамара. — Но, полагаю, я должна буду звать на помощь?

— Конечно.

— Да, конечно. Какая же я глупая! Иначе как же ты узнаешь, что меня только что изнасиловали? Но я должна быть внимательной и не звать на помощь слишком рано. До тех пор, пока мистер Келси окончательно не овладеет мной. Тогда я должна буду закричать очень громко и бороться, чтобы встать на ноги и стоять у кровати, трясясь от негодования, когда ты героически ворвешься и потребуешь соответствующей компенсации за мою поруганную честь.

На Реннера эта гневная речь не произвела никакого впечатления.

— Ну ладно…

Сигарета, которую Тамара бросила на тарелку, все еще дымилась. Она подобрала ее, расправила и. вставила в рот:

— Что ладно?

— Ты сделаешь это?

Девушка всей грудью вдохнула в себя дым и выпустила его ровной тонкой струей.

— Откровенно: не знаю, Курт. Если бы ты был болен или попал в беду, и у нас не было бы никакой другой возможности достать денег, я бы сняла последнюю рубашку. — Она встала и продемонстрировала это. А потом вышла во двор. — Я легла бы на шезлонг у бассейна и позволила бы мистеру Келси и всем репортерам поиметь меня по очереди за столько, сколько бы они согласились заплатить за мое тело. — Она снова затянулась сигаретой. — Но сейчас — не знаю. Не знаю, что это даст мне или тебе.

Она перекинула снятую рубашку через руку.

— А теперь, извини меня, я хотела бы принять еще раз ванну.

Реннер попытался обнять ее.

— Послушай, беби! Не настраивай себя таким образом. Это же для нас, для нашего будущего…

Тамара выскользнула из его рук:

— Пожалуйста, не надо, я почему-то чувствую, что меня оскорбили именно сейчас.

Она захлопнула перед ним и заперла за собой дверь в ванную. Реннер немного постоял, глядя на закрытую дверь, а затем вернулся к себе в номер. Сейчас Тамара была явно обижена, шокирована и сердилась на него за то, что он от нее потребовал. Но со временем она привыкнет к этой мысли. Тамара любила его. Он был ее мужчиной и был уверен, что она сделает все, о чем он. попросит.

Курт нашел у себя бутылку виски, которую принес прошлым вечером, налил полстакана и залпом проглотил. Чем больше он думал о реакции Тамары, тем больше его одолевала злость. Ей не стоило грубить ему. Он задумал это в такой же степени ради нее, как и ради себя. Вернувшись обратно, он стал стучать в дверь ванной, стараясь, чтобы она услышала и поняла его. В этот момент кто-то постучал во входную дверь его номера.

Когда от открыл, перед ним стоял Билл Причард. Лицо его выдавало напряжение, под глазами залегли глубокие тени. Он выглядел усталым, хотя явился к нему в новой стетсоновой шляпе, тщательно отглаженных коричневых габардиновых брюках и в тон им рубашке, ботинках и поясе с кобурой, начищенных до блеска.

— Боже мой, как чудесно мы выглядим! — неподдельно изумился Реннер. — Заходи, Билл, я только что принял дозу и собираюсь повторить. Выпей со мной. Вообще, давай надеремся, а?

— Я бы рад, — ответил Билл. — День был очень длинным. Но это не визит вежливости, Курт. Ты ударил этого царня сегодня днем, этого агента из Сан-Франциско. — Он достал ордер из кармана. — Парень по имени Хол Мейерс?

— Верно, — подтвердил Реннер. — Я дал ему в морду. А в чем дело?

Причард показал ордер, где Реннер обвинялся в нападении и оскорблении личности.

— Это лежало на моем столе, когда я вернулся в офис несколько минут назад. Я бы порвал ордер, но не могу в присутствии этих корреспондентов, рыскающих сейчас в надежде раздобыть копию его. Давай поедем и разберемся со всем этим прямо сейчас.

— До утра это не может подождать?

— Боюсь, что нет, Курт.

Реннер снял брошенное на спинку стула пальто и закрыл за собой дверь номера, удостоверившись, что замок защелкнулся.

— Кажется, тот еще денек выдался. Сколько времени это займет, Билл? '

Шериф Причард открыл дверцу своего бело-голубого полицейского автомобиля, запаркованного перед входом в здание.

— Поездка туда и обратно. Не больше нескольких минут. Обычный штраф составляет двадцать семь долларов пятьдесят центов, включая судебные расходы. Все, что нам нужно, это найти судью Бенсона.

Позднее Реннер недоумевал, каким же он был глупцом! Где было его шестое чувство? Почему не подсказало…

И он сказал:

— Хорошо, давай поскорее покончим с этим… — И сел в машину.

Глава 8

Шериф Причард оказался слишком оптимистичен. Судьи Бенсона в офисе не оказалось. Он не приехал ужинать домой, и даже его жена не знала, где он. Причард и Реннер отыскали его в задней комнате клуба «Элке», где он играл на биллиарде и настаивал на окончании игры, прежде чем решить дело Реннера. Приступив же к своим обязанностям, действовал весьма решительно.

— На чем вы настаиваете? — спросил он.

— Виновен, — ответил Реннер.

— Вы его ударили?

— Ударил.

— Тогда с вас двадцать семь долларов пятьдесят центов.

Бенсон пересчитал деньги, когда Реннер выложил на зеленое сукно биллиардного стола две десятки, одну пятерку, два доллара и пятидесятицентовую монету. Затем, сунув, деньги в карман, он снова подобрал кий и кивнул владельцу местного супермаркета: — Ты разбиваешь, Гарри. Пусть эта игра будет по пять долларов.

Причард шел впереди по лестнице.

— Сожалею, что это заняло так много времени, Курт, — извинился он. — Я отвезу тебя прямо в твое поместье, но сначала, если не возражаешь, заеду домой и скажу Берт, что не буду ужинать.

Реннер пожал плечами.

— Ты же сидишь за рулем. Обойдутся без меня еще несколько минут.

Дом, который арендовал Причард, был старым и обветшалым. Лужайка заросла сорняками и выглядела запущенной. Из автомобиля Реннер увидел лишь ржавый железный фургон и сломанный трехколесный велосипед всего с двумя колесами и без седла. Пока он ждал шерифа, до него доносились жалобные причитания Берт Причард и ее вечный недоуменный вопрос — зачем Причард женился на ней? Берт была самой непривлекательной девушкой в школе. Годы спустя она выглядела еще хуже, чем прежде. Как многие молодые женщины, она сразу же после рождения первого ребенка предпочла быть больше матерью, чем женой.

Реннер видел, как зажегся свет у переднего крыльца, и Берт вышла вслед за мужем из дома, а за ее бесформенное домашнее платье цеплялось двое малышей. Ее волосы мышиного цвета были в полном беспорядке. Фигура, казалось, совсем утратила четкие формы. В свои два-" дцать восемь лет она выглядела на десять лет старше.

В то время как Причард шел по дорожке к машине, она голосила ему вслед:

— Все правильно! Желаю хорошо провести время! Иди, обедай в ресторане! Тебе нет дела ни до меня, ни до детей. На нас тебе наплевать! А мы должны все время сидеть в этой вонючей дыре!

Она старательно напрягала голос, чтобы муж наверняка услышал ее.

— Не забудь уложить одну из этих маленьких потаскушек в Мексиканском городе, которые всегда готовы потереться о большого шерифа! И не рассчитывай, что можешь вернуться сюда в четыре утра и заделать мне еще одного беби!

Побледневший от гнева, шериф влез в машину и отчалил, не обращая внимания на ее крики. Реннер тоже предпочел промолчать. Это было логово Причарда. Он бывал в нем, по крайней мере, раз пять. Работа шерифа в маленьком городке и пятеро детей — все это оказалось убогой реальностью вместо карьеры выдающегося юриста по криминальным делам. Он мечтал об этом, когда они с Куртом были еще мальчишками.

Около семи, наконец, подъехали к комплексу. Кроме места у заправки, на стоянке не оказалось ни одного свободного метра, все было заставлено машинами.

Причард прокомментировал это по-своему:

— Ты сделаешь сегодня кой-какие деньги.

Реннер вылез из машины:?

— Это всего-то на одну ночь.

Причард пожал плечами и медленно тронулся поискать место, чтобы поставить машину. Реннер с удовольствием рассматривал толпу. Даже если это на одну ночь, все равно приятно, что дело развернулось на полную катушку. К сожалению, увы, к утру все вернется на круги своя.

Он хотел пройти в коктейль-бар, но дорогу ему преградила молодая пара, выглядывающая из внутренней двери. Реннер, привыкший видеть Мэри в рубашке и голубых джинсах, не сразу узнал ее в платье.

— Ужас, что творится! Джонни и я приходим сюда каждый вечер и тратим здесь немало денег. А сейчас не можем найти даже столика. Не можем даже войти!

— Сейчас все устроим, — пообещал Реннер. Он вынес два складных стула из служебного помещения и втиснул их у столика для двоих, где сидела одна Джина Гонзалес.

В одежде она выглядела еще изящнее и роскошнее, нежели обнаженной.

— Рад, что ты пришла, Джина, — сказал Реннер. — Это наша молодежь — Джонни Табор и Мэри.

Джина кивнула.

— Втискивайтесь, ребята! И не уверяйте меня, что у Реннера всегда так идут дела.

— Конечно, нет, — ответил молодой Табор. — Обычно по вечерам здесь совершенно пусто.

Реннер ощущал нетерпение толпы и послал шофера автобуса к Тамаре сказать, что пришло время поработать. В ожидании ее он смотрел по сторонам и вдруг увидел доктора Фландерса. Тот, как всегда, выглядел безукоризненно. Сидел в одной из кабинок у окна и трудился над толстым бифштексом. Хол Мейерс подошел к бару и о чем-то горячо заговорил с репортерами. Билл Причард вошел в коктейль-бар и остановился рядом с Реннером.

— Сколько народу, Курт!

— Так бы неплохо и дальше, — согласился он. — Ты помнишь Джину, Билл?

Причард коснулся полей свой шляпы.

— Конечно, помню. Рад видеть тебя, Джина.

— Я также, Билл, — улыбнулась она. — Как там Берт и ребятишки?

— Отлично, просто отлично! — ответил Причард.

Реннер подумал, не следует ли ему пойти к Тамаре и привести ее, но в этот момент она вошла через заднюю дверь и уже протискивалась в роялю. Посетители, увидев ее, зааплодировали. Келси, немного протрезвев, сидел рядом с инструментом и смотрел на приближающуюся женщину с видом собственника.

Реннер пробрался к бару и позвал Тони:

— Кажется, два часа назад ты просил, чтобы этого пьяницу отсюда выдворили.

— Я пытался, — ответил бармен. — Звонил в заведение шерифа и сказал об этом Тому Хили. Но Том ответил, что он один и не может оставить служебное помещение. Так что я, согласно твоему совету, позвонил в банк и объяснил мистеру Андерсу-старшему, как обстоят дела. Но старик сказал, что его парень свободный человек, что ему двадцать один год, и он в состоянии позаботиться о себе сам. Так что, черт с ним! Пусть здесь покрутится. Как ты приказал, я перестал обслуживать его два часа назад.

Реннер опять взглянул на Тамару. Когда Причард держал в руках ее вечернее платье, оно выглядело словно тряпка. На Тамаре оно сидело безукоризненно.

Она уже почти подошла к инструменту, когда увидела Келси.

На мгновение остановившись, тут же двинулась дальше, потом села на табурет и взяла несколько звучных аккордов, чтобы заглушить аплодисменты.

Ее голос не был силен, как во время первого выступления, но звучал достаточно громко, чтобы успокоить и покорить толпу. Она спела «Поймай падающую звезду» и в собственной интерпретации — «Женщины Сан-Луиса». Все под несмолкаемые овации. Потом исполнила одну из своих баллад. И все время смотрела прямо на Реннера. Ее глаза постепенно наполнялись слезами, а узкие плечи начали содрогаться от неудержимых рыданий. Она пыталась какое-то мгновение перебороть себя, но потом, рыдая, поднялась с табурета.

— Простите меня, пожалуйста… — И покинула зал.

Наступила долгая и гнетущая тишина. Реннеру показалось, будто кто-то вставил ему в рот воздушный насос и выкачал из него все силы. Он почувствовал себя опустошенным. Кто-то из молодежи включил музыкальный автомат, бросив в него двадцать пять центов, и зал опять наполнился музыкой.

С того места, где находился Курт, невозможно было протиснуться в заднюю часть зала. И он начал пробираться вперед, чтобы обойти массу народа и столики вокруг, и тут доктор Фландерс поймал его за руку.

— Что это все значит?

— Не знаю, — не моргнув, соврал Реннер.

— Вероятно, нервное расстройство плюс пережитое потрясение, — констатировал Фландерс. — В конце концов, девушка много пережила. Вы хотите, чтобы я зашел к ней и посмотрел, не могу ли я чем- нибудь ей помочь?

— Нет, благодарю вас, — отказался Реннер. — По крайней мере до тех пор, пока я с ней не переговорю.

— Вы ведь знакомы с ней, не так ли, Реннер? — многозначительно произнес доктор. — А это значит, что вы знали ее до того, как она появилась здесь по вашему фальшивому объявлению?

— Да, — подтвердил Реннер. — Я знал ее.

Он вышел на улицу и, вместо того чтобы направиться к гостинице, прошел через всю площадку к магистрали, подошел к дренажной трубе и сел на нее, издали оглядывая свой комплекс. Там понемногу все стихло, кроме игрального автомата, репортеры, отправляясь по домам, выходили из коктейль-бара и грузили свой багаж в машины.

Курт спокойно принял решение/Все происшедшее казалось ему тяжелым наваждением. Он думал, что сможет заставить Тамару осуществить свой замысел, но теперь будто протрезвел. Если эта подлость была единственной возможностью сохранить его комплекс, то тогда пусть им займутся банкиры и спекулянты. И один-то раз поступить так было бы слишком гадко. Даже если речь шла о двухстах тысячах долларов.

Приняв решение, он побрел обратно по дорожке в надежде помириться с Тамарой.

В. то время, как Реннер пересекал асфальтовую площадку, он заметил, что древний «паккард» Андерса-старшего припарковался в неосвещенной зоне у здания. В этом состояла одна из хитростей старика: производить впечатление на местных жителей своей бережливостью и расчетливостью. Немногие из них, если вообще кто-нибудь догадывался, что намного дороже содержать эту машину в рабочем состоянии, чем каждый год покупать новый «кадиллак». Старик все-таки прикатил за «своим мальчиком».

Всего лишь пятнадцать минут назад в коктейль-баре яблоку было негде упасть. Теперь он стал, как обыкновенно, пустым. Лишь постоянные посетители да несколько пар из окрестных селений продолжали сидеть за столиками. Фландерс, Джина и Причард ушли. И Мануэль. И Джонни Табор. Мэри сидела за столиком одна. Она продолжала так же горько плакать, как и Тамара.

Реннер положил руку ей на плечо:

— В чем дело, Мэри?

Девушка взглянула на него:

— Вы все равно не сможете помочь.

Реннер подошел к бару.

— Где Мануэль?

Тони вытащил из-под крана поднос со стаканами.

— Полагаю, они отправились в город. Несколько минут назад Дюкина подошла к бару чем-то очень возбужденная и попросила взять ее с собой. Весь бизнес свернулся так же, как и начался. Я сказал Мануэлю, что ты вышлешь ему чек по почте.

Бармен покачал головой:

— Никогда не видел ничего подобного. Я имею в виду, как быстро они отсюда все выкатились. Будто кто-то проткнул булавкой воздушный шар. А почему расплакалась наша певчая птичка, босс? Малышка вроде начала очень хорошо. Посетители буквально заобожали ее.

— Я как раз иду сейчас поговорить с ней, — сказал Реннер.

Бармен крикнул ему вслед:

— Кстати, босс, старик Андерс находится сейчас в вашем кабинете. Он ужасно взвинчен: он опоздал на два часа, а когда приехал, никто не смог найти Келси.

Большинство репортеров уже уехали. Немногие оставшиеся занимались перезарядкой больших камер со вспышками в специальном автофургоне.

Дверь в Тамарину комнату оказалась запертой. Реннер открыл ее своим универсальным ключом и захлопнул за собой. Свет шел лишь из приоткрытой двери в ванную. Но его хватало, чтобы увидеть Тамарино вечернее платье, разорванное в верхней части, будто кто-то пытался сорвать его с тела. Рядом на полу валялись тоже изодранные в клочья бледно-голубые трусики. Покрывало на кровати было отброшено на спинку, а верхняя простыня скомкана и смята. Ни в комнате, ни в ванной Тамары он не нашел.

Реннер осмотрел номер и увидел, что дверь, ведущая в его неосвещенную комнату открыта. Он услышал, или ему показалось, жалобное хныканье и звук прерывистого дыхания.

Реннеру все стало ясно. Тамара боролась с Келси и пыталась убежать через соседнюю дверь, но оказалась в ловушке. Он открыл дверь ногой, и у него перехватило дыхание. На своей кровати он увидел широкую спину мужчины, поднимавшуюся и опускавшуюся в сладострастной агонии.

— Ты, жалкий сукин сын! — прошипел Реннер и сделал два шага в комнату. Но в этот момент тяжелый металлический предмет обрушился на его затылок, и он упал на^колени. За ним последовали второй и третий удары. Когда его щека скользнула по ковру, в наступившей тишине он различил быстрое шарканье ног и звук открываемой и закрываемой двери, а затем клацанье захлопнувшегося замка.

Глава 9

Реннер пришел в себя и почувствовал под щекой ворс ковра. Он сел и ощупал голову. Затылок, по-видимому, распух, но кожа не рассечена. Он, шатаясь, встал на ноги и включил свет.

Его ударил не Келси. Он не заметил, чтобы тот вставал с кровати. Возможно, это был плод его больного воображения? Келси либо спал, либо потерял сознание в результате принятого количества виски. Он лежал на кровати лицом вниз.

Реннер осторожно приоткрыл дверь и выглянул в коридор. Фотографы из шестого номера закончили погрузку своего «универсала» и направлялись по дорожке к бару, вероятно, чтобы пропустить по последней. Тамары среди них не было.

Он закрыл дверь и прошел в ванную комнату. В зеркале над раковиной он тщательно осмртрел свою голову. Удары были достаточно сильными, чтобы лишить его сознания, но, к счастью, обошлось без крови.

Реннер прошел в другую комнату и попытался предположить, что же там произошло. Келси последовал за Тамарой в номер после сорванного выступления. С тяжелым сердцем она попыталась сделать то, о чем просил Реннер. В инсценированной борьбе она позволила Келси сорвать с нее вечернее платье и нижнее белье. Судя по скомканным простыням, она даже позволила ему завалить ее на кровать. Затем ее природная порядочность, очевидно, воспротивилась, и, надеясь на то, что Реннер последовал за ними, она ворвалась в его номер за помощью. И когда обнаружила, что его там нет и ей некому помочь, Тамара стала бороться. Она ударила едва державшегося на ногах Келси и била его до тех пор, пока пьяный молодчик не затих на кровати. Затем, пробираясь в темноте, испытывала вполне понятное чувство жалости к себе. А в это время, разыгрывая роль запоздавшего героя, появился _он, Курт. Тамара в порыве гнева задала ему такую же трепку, как и Келси.

Реннер нашел металлический предмет, с помощью которого она учинила расправу. Это был слегка поржавевший кусок обода колеса, который лежал у него на подоконнике, чтобы подпирать окно.

Он швырнул его обратно на пол. Что случилось, то случилось, и теперь ничего уже не исправишь. Все, что можно сделать сейчас — это заключить мир с Тамарой, если он, конечно, найдет ее. Она могла пойти к бассейну выплакать последние слезы, могла вернуться обратно в бар, а могла и отправиться пешком по шоссе. Это не имело значения, где она. Он найдет ее.

Курт подошел к кровати и потряс Келси.

— Ну> давай, парень! Выбирайся отсюда. Вставай, пошли. Вечеринка кончилась.

Тот никак не реагировал, и Реннер перевернул его на спину, попытался поставить на ноги. Но тут же застыл в немом ужасе.

Келси не спал. И не был пьян. Он был мертв. На покрывале темнело лишь несколько пятен крови. Последний из Андерсов навсегда потерял интерес к хорошеньким женщинам.

Реннер опустил тело обратно на кровать. Она использовала тот же нож для бифштекса, которым защищалась днем. Потом пришла в ужас от содеянного, и, не зная что делать, должно быть, ждала в темноте рядом с мертвецом. Потом от страха инстинктивно напала на первого, кто вошед в комнату.

Он должен найти ее как можно скорее и заверить, что они будут выкарабкиваться из этой ситуации вместе. Все сработает как нала То, что Тамара сделала, она сделала, защищаясь от нападения психически больного человека. Разве не найдется двенадцати присяжных в штате Калифорния, которые бы не оправдали такого убийства.

Реннер поднял телефонную трубку. Нет смысла скрывать случившееся. Через это нужно пройти. Любая попытка избежать ответственности только усугубит положение. Курт набрал первые две цифры телефона шерифа, затем положил трубку и все еще не мог рассуждать спокойно. Он должен был поговорить с Тамарой. Прежде чем звонить Причарду. Если он не сделает этого, ему придется рассказывать шерифу о своей грязной затее, и Причард подумает, что он пытается свалить собственную вину на девушку. Если допустить наличие сговора, то его легко можно изобразить как заранее обдуманное действие. А это будет квалифицировано как убийство первой степени. И если за ним захлопнется дверь тюремной камеры, он уже ничем не сможет помочь Тамаре. Арестуют и ее, а потом обвинят в сообщничестве с ним. \

Реннер закурил сигарету, удерживая ее слегка дрожащими руками, и снова посмотрел на Келси. Его не. тронула эта смерть. Он видел на своем веку много мертвецов. И теперь думал только о времени: пока тело не найдено, нет и состава преступления.

Он обшарил карманы мертвеца. Там лежали обычные мелочи. Но ключей от машины и денег — уймы денег, о которых упоминал Тони_г тех денег, которые, как говорила Тамара, предлагал ей Келси, в карманах не оказалось. Холодная дрожь пробежала по его телу. Тамара, несомненно, взяла их, чтобы помочь ему. Ей не следовало этого делать. Закон не бывает снисходителен к девушкам, которые утвержда₇ ют, что убили, защищая свою честь, при этом опустошая карманы насильников. Тот факт, что Тамара взяла деньги, делал их обоих кандидатами в газовую камеру.

Реннер приоткрыл дверь и снова выглянул наружу. После того как была разгружена машина, он попросил шофера поставить ее задом к входу в его номер. Он посмотрел на багажник своего черного «сандер- берда», а затем на то, что происходит во дворе. Там все еще стояли две машины перед номером напротив. Те репортеры, которые не уехали, присоединились к фотографам в коктейль-баре. Лампы под навесами при входе в номера включались автономно. Он выключил лампу, ‘освещавшую его вход, и открыл багажник своей машины. Затем поднял тело Келси с кровати, положил в багажник и запер его.

Кажется, его никто не видел. Нож упал на пол, когда он поднимал Келси. Он обмыл его и кусок обода горячей водой, вытер полотенцем. Положил обод обратно на место, у окна, а нож ~ на поднос с грязной посудой, стоявшей на письменном столе в Тамарином номере:

Теперь единственное, что оставалось, это избавиться от тела. Но прежде всего надо найти Тамару. Невозможно предугадать; на что она может решиться, пребывая в таком состоянии. Необходимо найти ее и предупредить, чтобы она вела себя смирно до тех пор, пока он не придумает наилучший вариант- дальнейших действий.

Реннер хотел увезти тело подальше от поместья. Он объехал вокруг здания и запарковал машину в неосвещенном месте, в нескольких футах от «паккарда» мистера Андерса. Реннер покачал головой, взглянув на «паккард», — автомобиль был очень стар, и его тесный металлический багажник прикреплялся сзади к кузову накладными кожаными ремнями.

Убедившись, что багажник его машины заперт, он прошел к кок- тейль-бару и заглянул через окошко внутрь. Оставшиеся репортеры и фотокорреспонденты присосались к бару. Молодой Джонни Табор присоединился к Мэри. Их головы соприкасались, на столике перед ними стояли две бутылки кока-колы, и они что-то горячо обсуждали в одной из кабинок. Тамара в зал все еще не вернулась.

Реннер решил, что самое лучшее для него — это возвратиться к машине и направиться к югу по шоссе. Вероятно, запаниковавшая Тамара попытается выбраться отсюда пешком. Он повернулся, чтобы идти к машине, но в это время Билл Причард вышел из служебного помещения и крикнул:

— Курт, подойди сюда!

Реннер подошел, и они вошли в контору. Там на кушетке лежал Андерс-старший и скрипел зубами, а доктор Фландерс делал ему укол. Его пальто висело на спинке стула, рукава рубашки были закатаны до локтей.

— Что с ним? — спросил Реннер.

— Это сердце, — объяснил Причард.

Реннер подошел к столу и присел на краешек:

— Не знал, что оно у него есть.

Старик сел на кушетке и стал потирать свою руку.

— Все в порядке, — сказал он. — Где они, Реннер? И не делай вид, будто не понимаешь, о чем я говорю. Где мой парень и эта маленькая блондинка-вертихвостка, которую ты вызвал сюда, чтобы сделать из него дурака? — Он опустил вниз рукава рубашки. — Ты знал, каким слабостям подвержен мой парень. И решил воспользоваться этим, чтобы спасти свое поместье. Скажи, в каком из номеров она торгует своим телом, или же шериф Причард выдаст ордер на обыск и, заглянет во все твои двери.

Реннер посмотрел на доктора Фландерса, — и тот мрачно произнес:

— Думаю, при сложившихся обстоятельствах было бы разумнее признаться, что вы раньше знали мисс Дараний.

Шериф Причард сдвинул свою стетсоновскую шляпу на затылок.

— Мне кажется, — недовольно прорычал он, — спектакль, который вы прошлой ночью разыграли перед Фландерсом и мной — сплошное надувательство. Ты понимал, какое впечатление произведет новая хорошенькая девчушка на Келси. Ты же знал: он больной человек.

Реннер попытался сблефовать:

— Не понимаю, о чем вы говорите.

Мистер Андерс встал ^и надел пальто.

— Не играйте в наивного, болтливый трепач, сын огородника! Вы так стремитесь сохранить свои владения, что ради этого продали бы собственную мать. Слышите меня? Я хочу получить своего сына и свои деньги. Что с того, что мужчина хочет иметь немного удовольствия? Однако никакая вертлявая сдобная булочка не стоит восьмидесяти тысяч долларов.

— Сколько он сказал? — не веря свои ушам спросил Реннер.

— Восемьдесят тысяч, — ответил Причард. — Келси запустил руку, в отцовский сейф, прежде чем прийти сюда. Когда он увидел на эстраде эту крошку, которую вы импортировали, чтобы наложить на Келси ее ручку, он отправился домой и очистил сейф. Он пошел на это, поскольку хотел ее иметь.

Реннер переспросил теперь с недоумением:

— Келси забрал восемьдесят тысяч из банка?!

— Нет, — ответил Андерс, — из сейфа дома.

. — Те самые деньги, которые вы хотели укрыть от налогов? — поинтересовался Реннер.

— Я хочу получить деньги обратно, — прервал его Андерс. — Мне потребовать ордер на обыск или вы сами дадите разрешение на осмотр гостиницы?

Реннер почувствовал себя в ловушке. Он не мог и предположить, что случится, когда Причард увидит Тамарин номер в полном беспорядке и к какому заключению придет. Но если он и знал что-то наверняка, так это то, что Тамары с Келси нигде не было. — Нет, можете не беспокоиться с ордером, — сказал он. — Раз пропала такая сумма денег, я помогу вам поискать их.

Репортеры и фотографы, находившиеся в баре, немедленно почуяв неладное, присоединились к ним на полпути к гостинице. За ними пристроились и оставшиеся посетители.

Реннер открыл Тамарин номер, и первое, что увидел Андерс-старший, было разорванное вечернее платье.

— Вот уже и имеем кое-что, — проронил он мрачно. — Они здесь были. Девица заманила моего парня сюда и сняла свое платье.

Доктор Фландерс подобрал бледно-голубые трусики.

— Кажется, помимо платья она сняла кое-что еще.

Реннер взял у него разорванное белье и положил вместе с платьем на стул. — На всякий случай, — пояснил он.

— На какой случай? — спросил шериф.

Пытаясь казаться беспристрастным, Реннер хотел подготовиться к возможной версии о самозащите.

— На случай, если это происшествие окажется серьезнее, чем мы думаем. По состоянию одежды можно судить, что мисс Дараний помогали избавиться от нее, не правда ли?'

Причард открыл дверь, соединяющую номер Курта и Тамары.

— Это твоя комната, так ведь? — спросил он Реннера.

' — Да, так, — ответил Реннер

Причард уставился на кровать.

— Ты, кажется, немного поспал после того, как горничная утром убрала постель.

— Да, верно, — подтвердил Реннер. Он почувствовал, как пот выступил у него на лбу. Даже оттуда, где он стоял, ему были видны два небольших пятнышка крови на простыне. Казалось невозможным, чтобы Причард не заметил их.

Откуда ни возьмись появился Хол Мейерс.

— Гм, как удобно! — ухмыльнулся он. — Смежные номера и все такое… Я знал, что эта девка слишком хитра, чтобы говорить правду.

Он ткнул пальцем на скомканную Тамарину постель. — Каким образом простыни оказались такими измятыми, Реннер? Какую ловушку вы приготовили для молодого Андерса?

Реннер был рад, что Мейерс отвлек внимание. Он ударил его второй раз и ударил бы в третий, и даже ухитрился разбить ему нос, прежде чем Причард растащил их.

— Слишком поздно демонстрировать свою порядочность, не так ли? — бросил шериф Реннеру. — Ты поместил ее здесь для того, чтобы позволить Келси поваляться с ней за определенную плату. Ну, ладно. Ответь же, где она?

На этот вопрос Реннер мог ответить вполне правдиво:

— Не имею ни малейшего понятия.

— И также ничего не знаешь о пропавших восьмидесяти тысячах?

— Нет, — отрезал Реннер.

Мистер Андерс отчеканил:

— Я требую обыска. Продолжайте. Обыщите Реннера, Билл. Затем обыщите оба номера.

Причард проделал, то, что ему было велено.

Когда он закончил, мистер Андерс спросил:

— А что с его машиной?

Реннер затаил дыхание, ожидая ответа Причарда. Тот, казалось, почти утратил интерес к происходящему.

— Хорошая мысль. Где она, Курт?

Реннер мгновенно откликнулся:

— Там перед домом. Я приведу ее.

Он направился к двери, трепеща при одной мысли, что Причард остановит его, но он не остановил, только кивнул молодому Джонни Табору.¹

’ — Иди с ним и пригони машину Келси сюда.

Стараясь, идти как можно быстрее, но не показывая вида, что спешит, Реннер подошел к своей машине. У него было две возможности: он мог сесть в машину и сбежать, а мог перепрятать тело Келси в другое место. Убежать ему не удастся. Это ясно. Стоило только Причарду по рации связаться с шерифами соседних округов, они тут же заблокируют дорогу. А если его поймают с телом Келси в багажнике, то он и Тамара получат свое. Никто не станет даже слушать их оправданий.

Он осмотрел багажник старого «паккарда», затем тронул металлические застежки! Они проржавели, но открылись. Курт отстегнул кожаные ремни и приподнял крышку багажника: он был не таким просторным, как у современных машин, но достаточно большим, чтобы туда вместилось тело.

Когда он перенес мертвеца, его самого начало трясти так, что пришлось даже опереться на свой автомобиль, чтобы прийти в себя. Ему удалось все же выиграть несколько часов, а, возможно, и несколько дней. На этом конце площадки было темно. Бледная луна едва светила. Никто, вероятно, не видел, как он переносил тело. Он надеялся на это. Когда же пропажа Келси будет определенно установлена, никому не придет в голову заглядывать в багажник машины его собственного отца.

Реннер пригнал машину и вручил ключи Причарду.

— Возьми и ищи, сколько тебе будет угодно.

Причард открыл бардачок и заглянул туда с видом человека, не ожидающего найти что-либо интересное.

Поняв, что ему нечего терять, Реннер перешел в наступление.

— Ну, и что же получается? — подкалывал он. — Еще несколько минут назад вы вели себя так, будто были убеждены, что я не только решил сыграть подлую шутку с Келси, но и убил его. Убил, спрятал тело, восемьдесят тысяч долларов в придачу.

Причард засунул большой палец за ремень с кобурой.

— На твоем месте, Курт, — холодно произнес он, — я не стал бы рассчитывать на нашу с тобой старую дружбу. Если что-нибудь случилось с Келси и у тебя оказались бы его деньги, я смог бы все это доказать.

Мэри встала на защиту Реннера.

— Не позволяйте ему дурачить себя, мистер Реннер. С Келси ничего не случилось. Джонни не нашел его машины. И они прекрасно знают, что вы ее не отгоняли.

— Не вмешивайся, Мэри, — приструнил ее молодой Табор.

Конечно, Реннер кое-что подозревал. Когда Тамара взяла деньги Келси, она, вероятно, взяла и ключи от машины. В панике она уехала подальше от поместья, как можно скорее. Это естественная реакция, но она могла привести их обоих к гибели. Во всем этом присутствовала какая-то злая ирония. Все, чего он хотел — это спасти свою собственность. Теперь на нём висел Келси, а Тамара угнала машину сына банкира.

Хол Мейерс, прислонившись к стене, заметил:

— А девушка права. Зачем превращать это дело в судебное разбирательство? Мне кажется, все обстоит гораздо проще. Если бы у меня было восемьдесят тысяч в кармане и желание поиметь нетерпеливую куколку- блондинку, я не стал бы болтаться здесь. Судя по состоянию постели, графиня Дараний уступила Келси, чтобы он утолил свой непомерный аппетит. Затем попросила отвезти ее в какое-нибудь местечко, где у нее будет больше шансов отделить его самого от его денег. Ставлю пять против двух, что они укрылись в одном из мотелей на берегу. И ставлю сто против одного, что я знаю, чем они сейчас там занимаются.

Мистер Андерс Облизал губы и грязно выругался.

— Очень может быть, — согласился Причард. — Я объявлю розыск, как только вернусь в свою контору.

Он вынул из-за пояса наручники.

— Ну давай, Курт.

Когда Причард двинулся к нему, Реннер попытался отпрянуть, но не смог: его собственная машина преградила ему путь. Он попробовал возразить:

— Ты что, намерен задержать меня?

— Да, это так.

— По какому обвинению?

— Пока что на время расследования. Но если ты настаиваешь^ могу предъявить обвинение в заговоре с целью вымогательства. В конечном итоге ты подтвердил, что знал девушку и несешь ответственность за ее приезд сюда. В любом случае я задержу тебя до тех пор, пока ты сам не заговоришь.

Когда Причард надевал на Курта наручники, по телу Реннера пробежали мурашки. Он должен был это предвидеть. В этом случае ни у него, ни у Тамары не оставалось никаких шансов. Единственное, чего он не мог сейчас делать, это говорить. И еще одна небольшая проблема не давала покоя: разложение трупа. При такой жаркой погоде ждать придется недолго. Через несколько часов, самое большое — через день кто-нибудь почувствует отвратительный запах из багажника старого «паккарда».

Тут-то они и найдут «моего мальчика».

Глава 10

Камера была маленькая и пропахшая дезинфекцией. Ее оборудование состояло из открытого туалета, умывальника и железной скамьи, подвешенной на цепях, вделанных в стену. Реннер попытался прилечь на скамью, но оставил эту затею как невыполнимую. Даже когдаон покрыл ее своим пальто и тонким одеялом, стальная сетка больно впилась узлами в спину. Кроме того, на потолке светила яркая лампа. Как бы плотно ни старался он закрыть глаза, все равно некуда было деться от этого света.

Реннер сел спиной к стене и с отвращением стал рассматривать непристойности, которые прежние обитатели камеры нацарапали на каменной стене.

Вскоре после полуночи, когда он уже четыре часа просидел в камере, чувство жалости к Тамаре сменилось злостью на нее. Это из-за нее они попали в передрягу. Немногие женщины прожили жизнь, зная только одного мужчину. Она могла бы согласиться сделать это, и ничего бы не случилось. Сейчас, вместо того чтобы ему мучиться в камере, а ей где-то прятаться, они могли бы спокойно сидеть дома.

• Реннер понимал, что его опять куда-то занесло, он начал ходить по камере. Жестокая ошибка! Все виделось ему слишком легким. Именно эти мысли и завели их обоих в болото. Он был рад, что Тамара сделала то, что сделала. Она оказалась той редкой женщиной, которая высоко ценила свою любовь, чистоту и смогла оградить их от чужих посягательств.

Если бы только Тамара не брала этих денег!..

Чем больше Реннер думал об этих злополучных деньгах, тем более неправдоподобным казалось ему то, что даже такой больной человек, как Келси, украл бы восемьдесят тысяч долларов, чтобы произвести впечатление на девушку. Вместе с тем, к Келси нельзя подходить с обычными мерками.

Реннер схватился за решетку на окне. Любой ценой, прежде чем закон наложит руку на Тамару, он должен поговорить с ней. Он должен найти средство вернуть пропавшие деньги и избавить ее от подозрений. Возможно, когда делом займется суд, история эта приобретет огласку. Но он не знал, каким образом сможет поговорить с Тамарой. А даже если бы и знал, куда она отправилась, то все равно не смог бы выбраться из тюрьмы.

Билл вполне недвусмысленно высказался об их дружбе. Он хотел все пришить ему, Курту, чтобы не расслабляться и подстегнуть поиски Тамары, а также пропавшие восемьдесят. тысяч, он принял от Тома Хили смену, хотя почти не спал в предыдущую ночь. Реннер слышал, как он в своем кабинете давал инструкции по рации.

— Всем соединениям… Вызываю все соединения… Будьте готовы задержать кремового цвета «ягуар», калифорнийский номер МНЗ 619341… Им управляет Келси Андерс из Мишн-Бей, с ним девушка-блондинка, которая называет себя Тамара Дараний… Проверьте все мотели в вашем районе, но не арестовывайте ее. Как только обнаружите либо эту пару, либо автомашину, сообщите шерифу Биллу Причарду в подразделение Мишн-Бей.

Другими словами, у папаши разыскиваемого есть деньги. Не трогайте мальчика. Не обращайтесь с ним как с рядовым гражданином. Позвоните мне, и я верну его завернутым в вату.

Реннер вытер пот со лба рукавом пиджака. Келси, зарезанный ножом для бифштекса, лежал в багажнике папиного автомобиля.

Реннер снова схватился за прутья и выглянул в окно. Он обернулся, когда дверь открылась и в камеру вошел Билл Причард. Из-за жары шериф снял свою габардиновую рубашку. Его мощные мускулы покрылись капельками пота.

Причард сказал с порога:

— Уже поздно, Курт. Давай поговорим.

— О чем?

Причард поманил его в коридор.

— Сейчас узнаешь.

Реннер направился в его кабинет, но тот покачал головой.

— Нет, не сюда. Вниз по лестнице, на другом конце.

Реннер подчинился. Он слышал о комнате для допросов в офисе шерифа в Мишн-Бей. Теперь впервые он и увидит ее. Комната находилась в подвальном этаже здания. Размером три с половиной на три с половиной метра, она была встроена в толстый фундамент здания. Окна отсутствовали, и имелась всего одна входная дверь. По слухам, слово «допрос» служило лишь ширмой. Помещение предназначалось для провинившихся обитателей Мексиканского города. Говорили, что человек может кричать здесь сколько угодно и так громко, как позволяют его легкие, но его не услышат даже в камерах, находящихся рядом.

Причард поманил его внутрь. Затем отстегнул пояс с кобурой, повесил его на гвоздь и взял в руки короткий резиновый шланг.

Реннер удивился, но ничего не понял.

— В чем дело?

Причард вошел в комнату, запер за собой дверь и положил ключи в карман брюк.

— Я сказал тебе. Мы должны поговорить. И брось травить баланду относительно твоих прав. Здесь у тебя их нет.

Реннер испытующе смотрел на шерифа. Они были примерно одного роста. Еще в детстве у них случались стычки. И Курт вполне мог справиться с ним, если бы дело когда-нибудь дошло до этого. Теперь он прислонился к стене.

— Хорошо, давай поговорим. О чем ты хочешь говорить со мной? Причард стеганул шлангом по своей ляжке.

— Прекрати болтовню, Курт! Ты уехал отсюда и заработал кучу денег, а я маюсь шерифом в маленьком городке с женой и пятью ребятами. Но здесь, внизу, ты мексиканец. Я все понял в тот самый момент, когда увидел мисс Дараний и то, как она смотрела на тебя. И даже там, у обрыва, я видел, что ты действовал сознательно. И, проявляя героизм, ты всего лишь спасал свое имущество. Но теперь тебе не удастся улизнуть. Говори, где она? Где машина Келси, где деньги?

Реннер вытер ладони о свои брюки:

— Поверь мне, Билл, я не знаю.

— Ты не пытался смошенничать?

Реннер задумался на минуту. Это он мог допустить.

— Да, я хотел. Но потом передумал.

— Почему?

— Могу только сказать, это причина личного свойства!

— Не смеши. Ты притащил сюда мисс Дараний, чтобы зацепить Келси. И ей это удалось. Получилось даже лучше, чем ты задумал. Теперь слушай меня. И верь мне, Курт: до тех пор пока ты не скажешь мне, где она, где деньги и куда она отправилась в автомобиле Келси, я буду трудиться над тобой, да так, что ты не сможешь сам выйти отсюда.

В подтверждение своих слов он нанес шлангом такой удар, что почти сбил Реннера с ног и чуть не вышиб из него дух.

— Говори! Где деньги?

Задыхаясь от боли, Реннер кружил по комнате, стараясь держаться как можно дальше от Причарда. Наброситься на него или же терпеть удары — ничто не могло помочь ни ему, ни Тамаре. Но, судя по всему, у него не было выбора. Как бы в доказательство этого Причард снова набросился на Курта, умело нанося удары.

Полуослепший от боли, Реннер пытался сопротивляться. Тогда Причард бросил шланг и начал действовать кулаками.

— Говори, сволочь! Говори! Где деньги?

Сильный удар разбил Реннеру рот. Этого он уже не мог вынести. Причард не заботился о том, чтобы н^ оставлять на нем следов побоев. Он не думал 6 возможном преследовании со стороны судебных * властей. Он задавал вопросы. *И хотел получить на них ответы.

Пытаясь предотвратить удары, Реннер сам набросился на шерифа, но тотчас же пожалел об этом. Удар сбил Причарда с ног, но, мгновенно поднявшись, он подобрал свой шланг и, размахивая им'как дубинкой, налетел на Реннера.

— Говори, проклятый, где деньги?

Реннер отступил под градом’ударов и почувствовал сзади стену. Состояние его было ужасным: он не мог больше это выносить. В отчаянии он ударил Причарда коленкой и, итока тот корчился от боли, снова нанес ему сильный удар в челюсть правой рукой.

Послышался хруст. Глаза Причарда затуманились. Слегка пошатнувшись, он рухнул навзничь, повернувщись лицом к ярко светившей через железную решетку в потолке лампе.

Реннер стоял, прислонившись к стене и тяжело дышал. Ему предстояло немедленно сделать выбор. Он мог остаться здесь и ждать, пока Причард придет в себя и снова начнет его избивать, или же он выберется из тюрьмы и попытается найти Тамару.

Но выбирать не приходилось. Здесь у него не было ни единого шанса. Опустившись на колени возле лежащего без сознания шерифа, он попытался запустить правую руку в карман его брюк, но дикая боль буквально пронзила его насквозь: рука, по-видимому, была сломана.

Достав ключи левой рукой, он осторожно запер за собой дверь. С Причардом ничего не случится. Он пролежит здесь до утра, пока Том Хили или другой дневной дежурный не обнаружит его.

С трудом поднявшись по лестнице, Реннер вспомнил о пистолете. Ему следовало бы забрать его, но он слишком измучен и спешил уйти. Дверь в кабинет оставалась открытой. Реннер осторожно заглянул туда. К счастью, Причард дежурил один.

Забрав свое пальто со скамейки в камере, он вышел на улицу. Белый с голубым полицейский автомобиль Причарда стоял перед входом в здание. Реннер подумал, не использовать ли его, но решил, что это неразумно. Пытаться добраться в угнанной полицейской машине до Лос-Анджелеса — значит сознательно привлечь к себе внимание.

У соседнего здания Реннер заметил машину молодого Табора с опущенным стеклом. Ключ торчал в зажигании. Это была старая машина, но, как он слышал, с вполне приличным мотором. Реннер посмотрел на окно, в котором горел свет. Молодые люди либо спали, либо занимались чем-то другим. Реннер с сочувствием подумал о молодом Таборе, который завтра, сойдя вниз в шесть утра, чтобы отправиться на работу, не увидит своей машины.

Для большей уверенности Реннер поставил передачу на нейтральную скорость и протолкал машину полквартала, прежде чем завести мотор. Он схватился за руль и почувствовал невыносимую боль в сломанной руке. Но это лучше, чем сидеть в камере смертников и дожидаться, когда тебя угостят цианистым калием.

Выбираясь из города, он обдумывал создавшуюся ситуацию и пытался выстроить все в хронологической последовательности, но не в состоянии был этого сделать. Все путалось в голове. Все произошло слишком быстро. Но теперь главное — это добраться до Тамары раньше полиции и любым способом вернуть деньги. В случае необходимости уничтожить их.

Если денег у нее не найдут, полиция не сможет доказать, что их взяла она. Будет лишь ее и его свидетельство против обвинений окружного прокурора. Все, что останется блюстителям закона, это возможность доказать наличие заговора с целью мошенничества… И то если они сами, оба будут говорить.

Реннер знал, где можно найти Тамару. В том психическом-состоянии, в котором она находилась, она, вероятно, не сознавала, что наделала. Скорей всего, она отправилась прямо в свою квартиру и сейчас старалась там выплакаться в одиночестве и заснуть.

Дорога до Лос-Анджелеса казалась долгой. Заря уже окрашивала тротуары, когда он свернул на улицу, где жила Тамара. «Ягуара» поблизости не было. По крайней мере, у нее хватило ума спрятать машину Келси. Запарковав машину Табора неподалеку от входа в дом, он прошел вверх по лестнице и открыл дверь своим ключом.

Свет в спальне включился почти тотчас же, и Тамара вышла в гостиную. Длинная юбка от вечернего наряда облегала ее колени. Волосы медового цвета были взъерошены, глаза опухли и покраснели от слез.

— Что ты здесь делаешь? — спросила она.

Реннер прислонился к закрытой двери, чтобы перевести дух. Что- то тут не так. Она говорила не так, как всегда, и не так на него смотрела. Она не. была похожа на девушку, которая только что убила человека, угнала машину и-украла восемьдесят тысяч долларов.

— Ты убила Келси Андерса? — спросил Реннер.

— Он что, мертв? Я не знала, — удивилась она.

— Это не ты пырнула его ножом для бифштекса?.

— Нет.

— И не брала его денег?

— Я же уже говорила тебе, что велела ему забрать свои деньги и убираться.

— Сколько было денег?

— Две или три сотни долларов. Может быть, меньше.

— И ты не угоняла его машину?

— Нет.

— А каким образом ты вернулась в город?

— Один репортер подбросил меня.

— Тогда, если ты не убивала Келси, не брала его денег и его машины, почему ты так поспешно уехала?

— И ты еще спрашиваешь? И после того, как уговорил меня пойти на это?

Реннер с трудом держался на ногах.

— Я был не прав. После того, как ты разревелась у рояля, я немного прошелся и все обдумал. И, знаешь, к какому выводу пришел? Я понял, что Курт Реннер — самый большой негодяй в Калифорнии. Я не позволю тебе сделать это даже за миллион долларов. Я уже распрощался с моим поместьем и вернулся обратно, чтобы попросить у тебя прощения. И что же я обнаружил? Келси лежит мертвый на моей кровати, а ты исчезла.

Реннер хотел обнять девушку, но что-то в ее голосе остановило его.

— Нет, пожалуйста, Курт, не прикасайся ко мне. Именно сейчас я не хочу, чтобы ко мне снова прикоснулся мужчина.

— Почему? — испугался он.

Тамара сделала отчаянный жест рукой.

— Потому что я совершила то, о чем ты просил меня. Потому что я любила тебя и хотела тебе помочь. Поэтому я отдалась Келси. Я притворилась, что борюсь с ним. Я позволила ему сорвать с меня трусы и сделать это до конца, прежде чем я закричала. Но ты не пришел. — От этих воспоминаний ее верхняя губка начала подергиваться, а глаза наполнились слезами. — И он использовал меня дважды. Затем, когда он уже ничего не мог, он держал меня в кровати, гладил, целовал мои груди и кусал соски. Он был похож на животное. Я звала на помощь, а ты все не приходил. И когда он ушел, мне стало стыдно, я почувствовала себя грязной и униженной. Я ждала и ждала. Но тебя даже в твоей комнате не было.

Тамара вытерла глаза подолом своей юбки.

— Потом в семь часом ко мне пришел посыльный и передал твои слова, что настало время. Я кое-как оделась, села за рояль и пропела две первые песни. А он сидел так близко, что мог протянуть руку и коснуться меня. Я испугалась, что он это сделает. Потом увидела тебя в глубине зала. И по тому, как ты смотрел на меня, я поняла, что все было сделано не так, и ты даже не знаешь о произошедшем. Я испугалась, что ты заставишь меня снова пройти через это. А я не могла. Даже ради тебя. И тогда я заплакала. Потом побежала в свой номер, сорвала с себя платье, надела юбку и свитер и ушла оттуда. Подойдя к шоссе, я увидела, что один из репортеров уезжает и попросила его подбросить меня.

Реннер прижал к горящему лицу стакан. Он не был жестким исполнителем задуманного. Он даже не смог сыграть своей роли. Тамара сделала это для него. А что он сделал для нее? Перетащил тело Келси. В своей неимоверной глупости он даже вымыл и вытер все отпечатки пальцев на железном ободе и на ноже — единственное свидетельство о том, кто именно убил Келси и украл восемьдесят тысяч долларов.

Глава 11

Реннер рассказал Тамаре все, что знал о смерти Келси. Пока он говорил, она хотела переодеться, но вдруг застеснялась, спросила:

— Куда мы отправляемся?

— Не знаю, — ответил Реннер. — Но мне все это не нравится. Кто- то кому-то плетет сети, а козлами отпущения останемся мы.

— Полиция ищет и тебя?

— Ищет каждый полицейский в Южной Калифорнии. Мне пришлось расправиться с Причардом и выбраться из тюрьмы, чтобы добраться сюда.

— А если полиция найдет нас?

— Нас арестуют и обвинят в убийстве. Послушай, когда Келси ворвался в номер, у него с собой не было чемоданчика, кейса, чего-нибудь, куда могли поместиться восемьдесят тысяч долларов?

— Я ничего не заметила. Пропало столько денег?

— Да.

— Курт, я действительно значу для тебя больше, чем твое поместье, и ты пришел мне об этом сказать, когда нашел Келси?

Да, это так.

Тамара вглядывалась в его лицо.

— Я верю тебе. Я буду готова через минуту, Курт.

Реннер смотрел, как она ушла в спальню, затем повернулся и выглянул в окно. Вчера утром в это же время он думал, как любой ценой сохранить «Эльдорадо». Сейчас ему было совершенно безразлично, что станется с поместьем.

Рассыльный с толстой пачкой газет прошел по улице. Подойдя к дому, остановился и минуту спустя сложенная газета легонько стукнула о дверь квартиры. Тамара вышла из спальни. Она причесалась и подкрасилась, но из одежды на ней были лишь трусики и чулки.

— Кто это? — спросила она.

— Просто принесли утреннюю газету, — ответил Реннер.

Тамара заметила, что он смотрит на ее груди и прикрыла их руками.

Нет, он не осуждал ее. Он только подумал, а будет ли все между ними как прежде? Он открыл дверь, подобрал газету и стал читать в ожидании Тамары.

Подробности происшествия еще не попали в этот выпуск. Было опубликовано лишь небольшое сенсационное сообщение, переданное по телефону, о последних событиях в «Эльдорадо». Мистер Томас Андерс, известный в округе Муриэтта банкир, обнаружил пропажу восьмидесяти тысяч долларов своих наличных денег. Полагают, что его сын Келси Андерс взял деньги, чтобы попытаться произвести впечатление на хорошенькую блондинку, венгерскую беженку, которая лишь несколько часов назад пережила трагическую аварию, унесшую жизнь Джона А. Барона. Упорные поиски полиции молодого Андерса и мисс Дараний продолжаются.

Большая же часть газетной информации касалась жизни, любовных историй и грехов покойного мультимиллионера. Была также помещена эффектная фотография Тамары и Курта под заголовком: «Герой трагедии в обрыве».

Реннер швырнул газету на кушетку и вернулся к окну. Он слишком устал, чтобы думать. Но он обязан был думать. В округе Муриэт- та проживало, по крайней мере, две сотни людей, девушек, женщин и мужчин, которые ненавидели Келси так, что готовы были убить его. Но кто из них убил? И как убийца ухитрился подкараулить тот момент, когда Келси распирало от денег, а вся вина ложилась либо на Тамару, либо на него, Курта?

Реннер обернулся, когда Тамара снова вышла из спальни. Она надела хороший, сшитый по фигуре серый летний костюм, а на плечах красовалась черная меховая накидка.

— Почему мы не можем остаться здесь? — спросила она.

— Потому что твой адрес зарегистрирован в досье Иммиграционного бюро, а это одно из первых мест, куда сделает запрос полиция.

— Я никогда не думала об этом/

Реннер подал ей руку.

— Если нам удастся, мы направимся к одному рыбацкому пирсу. У меня там знакомый — капитан чартерного судна. Он кое-чем мне обязан и, думаю, согласится предоставить нам убежище на несколько дней. Мне кажется, рыбацкий пирс — это последнее место, где нас может искать полиция?

Он открыл дверь и отступил в сторону, пропуская Тамару. Она пошла вниз по лестнице и остановилась на пол пути к холлу. Крепкий парень, который мог быть только переодетым полицейским, разглядывал имена на почтовых ящиках.

Он увидел их, другого пути, кроме как вниз, у них не было.

— Я попытаюсь избавиться от него, — прошептал Реннер. — Если он станет задавать вопросы или же попытается остановить нас, отвлеки его внимание. Я пристукну его.

Он прошел мимо Тамары вниз и потянулся к ручке двери.

— Эй, не так быстро, парень! — окликнул детектив. — Ты Реннер. — Он посмотрел на Тамару. — А вы мисс Дараний. У меня ордер на ваш арест, и я задерживаю вас обоих.

— О; — произнесла Тамара. Она спустилась еще на ступеньку и хлопнула себя'по ноге. — Черт возьми, я так и знала! Опять эта подвязка… Одну минутку, пожалуйста. "

Она отвернулась к стене, но так, чтоб детектив увидел, как она задирает юбку, чтобы добраться до воображаемой подвязки.

Ему не было чуждо ничто человеческое, и он смотрел на ее ноги. Реннер, улучив момент, ударил его сзади в левое ухо. Полицейский отшатнулся к почтовым ящикам, а затем сполз по стене на пол холла.

Реннер открыл входную дверь и повел Тамару вдоль улицы к машине Табора.

— Где ты всему этому научилась?

— В Венгрии. Это один из приемов, которым учили деятели подпольного движения. Молоденькая хорошенькая девушка могла запросто сбить с толку даже самих русских. Однажды в Будапеште во время облавы мне пришлось продемонстрировать свою нескромность, чтобы спасти одного юного борца за свободу. Его преследовал полковник НКВД. Потом целых шесть месяцев я скрывалась, надеясь, что этот полковник забудет меня, но у него оказалась цепкая память. Это явилось одной из причин, из-за которой родители отослали меня в эту страну.

Руки у Реннера стали такими влажными и скользкими от пота, что ему с трудом удавалось удерживать руль. Надежда не оставляла его: «Скоро этот кошмар кончится, — думал он, — и снова можно будет почувствовать наконец себя человеком». Да, он помешал детективу забрать Тамару. Но это лишь временная передышка. Как только тот придет в себя, то, конечно, позвонит в свою контору, и охота за ними начнется снова.

Тамара заметила, что правая рука Курта сильно распухла.

— Ты повредил ее, когда ударил того человека?

— О, нет! Это Билл Причард.

— Что с рукой?

— Думаю, там перелом, — ответил Реннер.

Корабль длиной в тридцать восемь футов приводился в движение дизельным мотором с двумя винтами. Гостевая кабина, отделанная под «люкс», могла сойти за хороший двойной номер в отеле: подсобное помещение с душем, всюду нержавеющая сталь на кухоньке, бар, две просторные, встроенные в стену, койки. Владельцем и капитаном корабля был маленький энергичный человек с усиками ниточкой. Он редко сдавал судно в аренду для туристических поездок меньше чем на две недели. Он плавал, главным образом, между Марибу и рыбными банками[1] неподалеку от Акапулько. Капитан Йенсен искренне обрадовался, что сможет отплатить за услугу, оказанную ему когда- то Реннером. Это была существенная услуга. Когда Реннер еще служил главным распорядителем в одном из лучших прибрежных отелей, капитан Йенсен оказался связанным с шайкой профессиональных игроков. Рыболовное судно стоимостью в сорок пять тысяч долларов, оборудованное новейшими электронными устройствами, представлялось им весьма лакомым кусочком. Лишь благодаря своевременному вмешательству Реннера капитану удалось убраться восвояси, не потеряв судна, с целыми зубами.

— Конечно, — сказал Йенсен. — Буду рад отплатить хоть частично за то, что ты сделал для меня, Курт. Мисс Дараний, располагайтесь. Он перелистал настенный календарь. — Никто и не подумает искать вас здесь. А я не начну очередной чартерный рейс раньше, чем через четыре дня. Затем подберу двух голливудских деятелей с их подружками, которые рыбачат в море. — И добавил со смешком: — Не думаю, чтобы они наловили слишком много рыбы.

— А куд^ отправляешься ты сам?

Йенсен ухмыльнулся.

— У меня небольшое дело в Санта-Монике. Я давно собирался туда наведаться со стюардессой. А вечером заскочу посмотреть, как вы тут поживаете. И ни о чем не беспокойтесь. На случай, если вдруг кто-то видёл, как вы поднимались на борт, я дал команду своим ребятам. Если дело коснется полиции, никто из них ничего не знает. Верь мне.

Реннер поверил. Капитаны чартерных судов и рыбацких шхун представляли собой спаянную общину и жили по своим собственным законам. Большинство из них не ответит полицейскому, который час, особенно, когда дело касается кого-то из их братии.

Восходящее солнце поднялось хоть и не очень высоко, но уже нагревало каюту. Чувствовалось, к полудню будет жарко. Когда Йенсен ушел, Реннер снял пальто и посмотрел в иллюминатор. Суда, уходящие на целый день или на полдня рыбачить, уже готовились отшвартовываться от ближайшего рыболовного пирса. Началась обычная в таких случаях суматоха, когда опаздывающие члены экипажа несутся со своими снастями по пирсу и протискиваются на судно. Поэтому Курт склонялся к мысли, что вряд ли кто-нибудь из них видел, какой и Тамара поднимались на борт катера.

Реннер отошел от иллюминатора и сел на койку у правого борта, испытывая удовольствие от легкой качки пришвартованного корабля, легкого шуршания борта о стенку причала и поскрипывания натянутых тросов.

— Ты не подвержена морской болезни? — спросил он Тамару.

Она положила меховую накидку на другую койку. -

— Не знаю. Я впервые на борту маленького судна. Как долго мы собираемся здесь пробыть?

Реннер подвинул подушку к изголовью и лег на спину.

— Не имею ни малейшего понятия. Ну, уж, конечно, не раньше, чем я придумаю, что делать дальше, или пока Йенсен не выдворит нас.

Он снял галстук и расстегнул две верхние гГуговицы рубашки, в раздумье проговорил:

— Может быть, надо было сдаться этому детективу? Но дело в том, что у меня аллергия на тюрьму. Мне довелось побывать в одной. Кроме того, нам с тобой придется хорошенько подумать и вычислить, кто ограбил и убил Келси. Прежде всего нам нужно стряхнуть со своей спины полицию.

— Здесь жарко, — пожаловалась Тамара.

Реннер открыл рот, чтобы что-то сказать, но передумал, снял рубашку.

Тамара стояла, прижавшись аккуратной кругленькой попкой к комбинации бара и кухоньки из нержавеющей стали.

— Рука сильно болит?

— Не сильно. Но как-то онемела.

— Ты очень устал, не так ли?

— Да, — согласился Реннер. — Я устал. Я не спал и двух часов с самого утра того дня, когда Барон чуть не сбросил тебя в пропасть.

— Ты слишком устал, чтобы немного поговорить?-

— О чем?

— О нас, — она всплеснула руками. — Я не хочу быть просто вежливой с тобой. Не хочу испытывать стеснения, когда ты смотришь на мое тело. — Она отошла от бара и села на край койки, на которой он лежал. — Между нами многое произошло. Ты значишь для меня слишком много, чтобы все продолжалось так, как сейчас. После того, что произошло в «Эльдорадо», мне казалось, что я никогда больше не захочу видеть тебя. Думала, что ненавижу. Но как только ты вошел в мою квартиру сегодня утром, я стала понимать себя лучше.

Реннер пытался взять ее за руку, но она ее отдернула.

— Нет, пожалуйста. Не сейчас. Мне нужно во всем быть уверенной. Ты любишь меня?

— Да, люблю.

— И ты действительно передумал? Ты не хотел, чтобы Келси использовал меня?

— Клянусь тебе.

— Ты очень устал?

— Нет, не очень.

— Ты правду говоришь?

— Я вполне уверен.

— Когда вернется этот капитан Йенсен?

— Не раньше вечера.

— До тех пор мы будем одни?

Да.

— И дверь каюты заперта?

— Да.

Тамара обладала весьма практичным умом.

— Тогда почему бы, Курт, не подумать обо мне? Ведь если мы по- прежнему любим друг друга, между нами должен быть секс.

— Я знаю.

Тамара встала, расстегнула кофточку и сняла бюстгальтер.

— Помоги мне. Дай мне снова почувствовать себя чистой. Делай со мной все, что хочешь.

Ее Юбка и трусики последовали на пол следом за кофточкой.

— Делай со мной все, что делал он, но с любовью, с нежностью, потому что ты любишь меня.

— Ты действительно хочешь этого? — неуверенно спросил Реннер.

Тамара легла на койку рядом с ним.

— Да. — Она пыталась объяснить ему, что она чувствовала. — Я не хочу, чтобы секс был для меня чем-то грязным, Курт. Не хочу испытывать чувство стыда, когда ложусь в постель. Помоги мне преодолеть это.

Реннер попытался, но был так возбужден, так измотан за день, что у него ничего не получилось. Во второй раз ему все удалось. И после этого было хорошо. Воспоминания о Келси испарились. Исчезла полиция, туристский комплекс, этот пирс и даже то, неясная перспектива того, что их ожидает. Все ушло. Они были одни в царстве любви, нежно вздымаясь и опускаясь, в такт движению пришвартованного корабля.

После полудня они немного поспали.

Глава 12

Когда Реннер проснулся, в каюте царил полумрак. Свет пробивался лишь через открытые иллюминаторы со стороны пирса. Тамары рядом не было. Он почувствовал запах кофе и увидел ее хлопочущей возле плиты.

Тамара слышала, как он приподнялся на локте, и подошла к койке поцеловать его. Она больше не стеснялась своего тела и стояла перед ним обнаженная.

Реннер рывком спустил ноги на пол, сел и притянул ее к себе, положив руку на бедра.

— Все в порядке?

Тамара потерлась своим носом о его.

— Теперь все в порядке. Ничего не произошло. Теперь только мы.

Она поймала его руку на своей ноге и слегка пошлепала ее.

— Как раз сейчас мы будем с тобой пить кофе!

— В таком наряде?

Тамара надела трусики и бюстгальтер.

— Я это делаю лишь для того, чтобы еще какие-нибудь крамольные мысли не пришли тебе в голову.

Она подошла к плите налить кофе, когда кто-то тихонько постучал в каюту. Реннер схватил рубашку и брюки:

— Кто там?

— Это Йенсен.

— Одну минуту.

Реннер передал Тамаре ее юбку и кофточку. Торопливо одевшись, он отпер дверь. Даже в тусклом свете верхнего фонаря на пирсе он * видел, что лицо Йенсена сплошь покрыто потом.

— _ Смотри-ка, парень, что это с тобой, ведь не так уж и жарко? — удивился Реннер.

— Неужели не жарко? — спросил как-то напряженно Йенсен и, прорвавшись мимо Реннера в каюту, задернул иллюминаторы.

— Хорош же ты друг, Курт! Одно дело оказать услугу товарищу, но совершенно другое — прятать убийцу. Я ведь могу лишиться судна и даже угодить в тюрьму за укрывательство и пособничество убийце.

Хорошее настроение Реннера мгновенно улетучилось:

— О чем ты говоришь?

Йенсен зажег настенную лампу над плитой и бросил вечернюю газету на умывальник из нержавеющей стали.

— Вот, посмотри-ка сам. «Я немного в замазке», — сказал ты мне.

Но почему ты не сообщил, насколько глубоко ты в замазке?

Тамара застегнула блузку и теперь стояла около Реннера. Они прочли заголовок вместе:

БЫВШИЙ ПРИВРАТНИК ПРЕСТИЖНОГО ОТЕЛЯ

РАЗЫСКИВАЕТСЯ ЗА УБИЙСТВО.

Подзаголовок пояснял:

«Местный шериф обнаружил пропавшего Келси Андерса в багажнике машины его отца. Мистер Андерс-старший предлагает десять тысяч долларов в награду за поимку убийцы его сына».

— Понимаешь, что я имею в виду? — сказал Йенсен.

Реннер пытался прочитать сообщение, но не смог: буквы так и плыли перед глазами. Он отошел от умывальника и присел на край койки, осторожно держа сломанную руку, которая распухла и была вдвое толще здоровой.

— Давай ты, Тамара.

Она взяла газету и стала читать.

— «Сегодня рано утром Джонни Табор из Мишн-Бей передал полиции важную информацию, в результате чего было найдено тело Келси Андерса».

Она запнулась перед незнакомым словом.

— «Сайен» — отпрыск… — подсказал Реннер.

Тамара продолжала:

— … «одной из богатейших семей в Южной Калифорнии. До того, как его тело обнаружили в багажнике машины отца, молодой Андерс находился в обществе все еще не найденной блондинки-певички, ради которой, как полагает Андерс-старший, его сын прикарманил восемьдесят тысяч долларов из домашнего сейфа».

Йенсен сдвинул свою капитанскую фуражку на затылок.

— Боже мой! Ты высоко взлетела, не так ли, крошка?

— А из-за чего вся эта шумиха? — спросил Реннер.

— Дай ей дочитать. Она дойдет до этого, — сказал Йенсен.

Тамара откашлялась.

— «Шериф округа Муриэтта Уильям Причард допросил Джонни Табора. Прошлым вечером шериф попросил Табора посмотреть, стоит ли спортивная машина, принадлежавшая убитому, у того номера, где, как полагают, разыгралась трагедия. Табор вспомнил, что видел Реннера, который производил какие-то подозрительные манипуляции возле «паккарда» мистера Андерса-старшего. Открыв багажник машины, шериф Причард сделал свое мрачное открытие.

До сих пор ни машина убитого, ни пропавшие восемьдесят тысяч долларов не найдены, хотя эксперты полиции штата, вызванные по требованию шерифа Причарда, сделали несколько важных находок».

Тамара в смятении шарила глазами по колонкам и вдруг перестала читать.

— Продолжай, — сказал Реннер.

Она замотала головой:

— Не могу» Я слишком потрясена, — и передала ему газету. — Читай сам. Это была твоя идея.

Реннер взял газету, поднес ее к лампе и с трудом продолжал:

— «…сделали несколько важных находок. Запятнанные простыни на кровати мисс Дараний свидетельствуют о том, что незадолго до трагедии она имела три или четыре раза сексуальную связь Либо с молодым Андерсом, либо с мистером Реннером, или даже с ними обоими. Кроме того, обнаружены кровавые пятна на ноже для бифштекса, находившемся на подносе с грязными тарелками в комнате певицы, и на ржавом куске обода колеса, использовавшегося в качестве подпорки для окна в комнате Реннера. Оба предмета тщательно вымыты и вытерты, чтобы не осталось отпечатков пальцев, но оба имеют прямое отношение к убийству. Обод, возможно, был использован для того, чтобы оглушить жертву, а затем ей вонзили в грудь нож».

Йенсен вытер лицо рукавом рубашки.

— Да, горяченькая история. АТгде деньги, Курт? В твоей машине?

Реннер мельком глянул на него, промолчал и продолжал читать:

— «Сейчас шериф Причард и другие сотрудники, расследующие это дело и знающие о пристрастии молодого Андерса к женскому полу, предполагают, что Реннер вызвал весьма сексуальную мисс Дараний в свое поместье с целью заполучить большую сумму денег от убитого. В последний момент молодой Андерс воспротивился шантажу и, либо Реннер, либо мисс Дараний, либо они оба убили его ради денег, которые он взял из сейфа своего отца.

Известно, что мисс Дараний скрылась с места трагедии, попросив одного из репортеров нашей газеты, прибывшего в «Эльдорадо» в связи со смертью Джона. А. Барона, довезти ее до Лос-Анджелеса.

Полагают также, что Реннер, пытаясь убедить шерифа в совместном бегстве Андерса с мисс Дараний, угнал машину убитого от фасадной части комплекса, прежде чем спрятать тело…»

— У тебя, однако, было немало хлопот! — заметил Йенсен.

Реннер продолжал читать, не обращая внимания на его слова:

— «Существенное подтверждение вины Реннера заключается в том, что он напал на шерифа Причарда и сумел ускользнуть из офиса шерифа, где содержался в камере по предъявленному ему обвинению. Более того, известно, что он присоединился к мисс Дараний, и полиция города предприняла розыск. Детектив-сержант Джим Лайт из голливудского отделения доложил, что он попытался арестовать эту парочку в вестибюле дома мисс Дараний, но был атакован Реннером и избит до потери сознания…»

Продолжение этой занимательной истории Реннер читать не стал. Он аккуратно сложил газету и вручил ее Йенсену.

— Не будь наивным, — сказал он ему. — Во всей этой писанине только три достоверных факта. Да, я положил тело убитого Андерса в багажник папашиного автомобиля. И машина, и восемьдесят тысяч все еще не найдены. Я также послал в нокаут этого полицейского сегодня утром.

— Готов спорить, — сказал Йенсен, — относительно того, что деньги еще не найдены. У такого, как ты, не скоро найдешь. Теперь слушай меня, Курт, и не обижайся. Все, что я хочу сделать, это помочь тебе и малышке. Ты не можешь теперь выйти на берег, и ты это знаешь. Первый полицейский, которого вы встретите, сразу же задержит вас. Предлагаю вот что. За сорок тысяч, то есть за половину этих денег, я отменю чартерный рейс и отвезу тебя и твою малышку в Акапулько. Там ты уже будешь действовать по своему усмотрению, но оттуда очень легко добраться до Гватемалы.

Реннер сделал вид, что раздумывает над этим предложением.

— И всего-то за сорок тысяч? — удивился он.

Йенсен с восхищением смотрел на Тамару:

— Конечно! И хорошо бы, эта крошка была со мною поласковее.

Реннер поднялся со скамьи.

— Тьу действительно хочешь этого?

Йенсен облизнул тонкие губы.

— Конечно, и ты еще спрашиваешь!

Реннер схватил капитана за ворот рубашки.

— ПонимаюкТого же хотели и многие другие.

Он с размаху ударил Йенсена.

— Хочу поставить тебя в известность, что тебе довелось познакомиться с будущей миссис Реннер. Если мне, наконец, удастся прекратить эти бега, я женюсь на ней.

— Спасибо, Курт, — спокойно произнесла Тамара.

Реннер оттолкнул Йенсена.

— И спасибо за твое гостеприимство. Мы квиты с тобой. Хотя первый же полицейский возьмет меня на прицел, я отправлюсь на берег.

Он повернулся, чтобы взять пальто, когда Тамара прошептала:

— Курт, у него револьвер.

— Верно, — подтвердил Йенсен, направляя короткоствольный револьвер тридцать восьмого калибра прямо в живот Реннера. — И я воспользуюсь им', если понадобится.

— Не валяй дурака! — воскликнул Реннер.

Йенсен улыбался.

— Я дал тебе шанс. Мы могли бы совершить хорошую морскую прогулку — сплошной праздник — до самого Акапулько. Но раз так, меня вполне устроят и десять тысяч.

— Наградные деньги?

— Угадал.

— Но ^ы не убивали парня.

— Заявишь об этом в полиции. Теперь живо на палубу, вы оба! Затем вверх на пирс. Мы направляемся в офис шерифа Малибу.

Тамара стояла около плиты. Кофе, который она приготовила, все еще кипел на маленьком огне. Она схватила кофейник и плеснула из него в лицо Йенсену. Тот закричал и выстрелил. Пуля прошла в нескольких дюймах от Реннера. Затем от нестерпимой боли ИенсеН бросил револьвер и закрыл лицо руками. Реннер шагнул вперед и ударил его, подождал, затаив. дыхание, прислушался. Все было тихо. Видимо, никто из товарищей Йенсена не слышал ни выстрела, ни криков, так как с берега непрерывно дул резкий ветер, унося все звуки в море.

Реннер подобрал с пола револьвер и положил его в карман брюк.

Тамара поставила кофейник обратно на плиту.

— Я сильно ошпарила его?

Реннер положил Йенсена на койку.

— Немного обжегся, но в глаза не попало. Он придет в себя через несколько минут и начнет звать на помощь полицию.

Окончательно выяснив отношения с Тамарой и поняв, наконец, как много они значат друг для друга, Реннер почувствовал себя гораздо лучше, чем тогда, когда свалил с ног Билла Причарда в подвальной комнате отделения шерифа. Сейчас он ничего не боялся и был страшно зол.

— Полагаю, мы не можем здесь оставаться, — решила Тамара.

— Да, — согласился Реннер. — Кажется, мы уже попользовались гостеприимством.

Осмотревшись в каюте, он нашел ящик с приспособлениями для рыбной ловли. Острым ножом отрезал шесть футов прочной акульей лески, связал ею запястья и коленки Йенсена. Хотел заткнуть ему рот, но подумал, что так он, пожалуй, задохнется, и вместо этого плотно закрыл иллюминаторы. Удостоверившись, что Йенсен не в состоянии будет поднять тревогу, прежде чем они покинут пирс, он надел пальто и просунул голову в дверь, ведущую в капитанскую рубку.

— Пошли.

Катера, выходившие на дневную рыбалку, уже вернулись, а те, что уходили на целый день, были еще в рейсе. На пирсе толпилось лишь несколько рыбаков и туристы, облепившие перила и таращащиеся на катера. Реннер крепко ухватил Тамару за локоть, и они стали по пирсу продвигаться к берегу.

В этот момент один заядлый удильщик на пирсе завопил от радости, и все зеваки сгрудились вокруг него, чтобы посмотреть; как он вытаскивает трехфутовую барракуду, пойманную на спиннинг. Все занялись барракудой, и никто не обратил на Реннера с Тамарой ни малейшего внимания.

Машина молодого Табора по-прежнему стояла там, где Курт бросил ее. Реннер подумал, что полиция все еще не засекла ее, но пользоваться ею теперь было опасно.

Недалеко от входа на пирс расположился многолюдный ресторан, предлагающий еду для прибрежных обитателей. Автостоянка перед ним была до отказа заполнена машинами, и посетители потоком входили и выходили оттуда. Реннер заметил, как из подъехавшего такси компании «Санта-Моника» вышла парочка.

— Есть хочется, — шепотом сказала Тамара.

— Мне тоже, но мы же не можем рисковать. — Реннер оглянулся на пришвартованный катер. — Один из матросов Йенсена может зайти в ресторан, чтобы промочить горло. Рано или поздно это произойдет, и уж тогда свистки будут раздаваться повсюду.

— Что же мы будем делать? Гулять?

Реннер схватил ее за локоть.

— Нет, давай смешаемся с толпой, будто мы вышли из ресторана, а затем подберем первое такси, которое освободится.

Ресторан, на котором они наконец остановили свой выбор, был сравнительно недорогой, просторный и заполненный в этот час посетителями. Он назывался «Ла Сиенга», один из тех, что вдали от берега, в самом центре Лос-Анджелеса. Они без труда добрались сюда, не оставляя за собой следов, но Реннера все еще временами прошибал холодный пот. Все, что он мог сделать, это сменить четыре раза такси. Пока их никто не узнал, и они были в безопасности. Когда Йенсен поднимет тревогу, охота за ними начнется по всему побережью.

— Как ты себя чувствуешь? — спросил он Тамару.

— Как невеста, — ответила она.

— Ты обязательно будешь ею, — пообещал Реннер, — если мы когда-нибудь выберемся из этой передряги.

Тамара утверждала, что секс возбуждает у нее аппетит. И теперь уплетала за двоих. Рубленная куриная печенка, булочки, борщ со сметаной и, наконец, большой кусок жаркого с капустой. Реннер же, совершенно не испытывая голода, лишь поклевал слегка из своих тарелок, — несмотря на то, что ничего не ел с полудня предыдущего дня.

Когда Тамара положила в рот последний кусок капусты и заказала еще вишневый пирог и сыр, он закурил сигарету.

— Теперь давай подумаем, крошка. Может быть, у тебя есть ключ к этой загадке? Вспомни-ка, что происходило в ту ночь. Когда ты пришла в зал, а потом побежала обратно в номер, кто-нибудь следовал за тобой?

Она слизнула остатки пирога с пальцев.

— не знаю. Я боялась обернуться. Но если ты нашел Келси мертвым у себя в номере, должно быть, это он преследовал меня.

— Ты-то сама не видела его?

— Нет.

— Сколько времени ты пробыла в своем номере?

— Ровно столько, сколько потребовалось, чтобы одеть эту смешную юбку и свитер, который ты посоветовал мне носить.

— Ты видела кого-нибудь, когда выходила?

— Да, видела множество людей.

— Кого же именно?

Тамара пожала плечами.

— У меня в голове все спуталось. Там были несколько репортеров и фотографов, загружавших свои вещи в машину. Это я помню.

— Кого же еще? Вспомни!

Тамара подумала немного. — «

— Так… Там была еще та хорошенькая маленькая девушка… как ее имя? Кажется, Мэри. Та самая, которая помогла тебе вытащить меня из обрыва. И тот доктор, который осматривал меня. И частный детектив, которого ты стукнул. О, да, как раз когда я завернула за фасад дома, то увидела очень красивую черноволосую девушку.

— Кто-нибудь из них видел тебя?

— Не думаю. Чтобы не налететь на Келси, я обошла дом с другой стороны. ¹

— А дверь в твой номер?

— Ты о чем?

— Ты закрыла ее за собой.

— Не помню. Вряд ли.

— Значит, в номер мог войти кто угодно?

— Да, но почему ты об этом спрашиваешь?

— Потому что дверь была заперта, когда я туда вошел. Понимаешь? Кто-то вошел в номер… тот, кто ударил меня обломком железного обода. — Реннер подумал мгновение. — Та темноволосая девушка, которую ты встретила, опиши мне ее.

— Черные волосы, зачесанные назад, с большим шиньоном, похоже, ее собственным. Очень хорошенькая. Такую можно встретить в «Сиросе» и других барах на побережье.

«Конечно, это Джина», — подумал Реннер.

Он недоумевал, почему не заподозрил ее раньше. Джина решила урвать где-то деньжат, а Келси целый день хвастал своими капиталами. Либо Тони, либо Мануэль могли сказать ей об этом. Зная Келси и понимая, что он последует за Тамарой, Джина легко могла проникнуть в Тамарин номер, когда та ушла, и подождать, пока там не появится Келси. Она надеялась либо уложить его в постель, либо каким-то другим способом выманить у него деньги. Но когда он вошел.» стал неизбежен взрыв латиноамериканского темперамента: вспомнив о случившемся на полу рыбацкого домика и о том, что именно Келси толкнул ее на дурную жизненную дорожку, Джина схватила нож с подноса и расквиталась с ним. Потом она забрала деньги и убежала.

Реннер припомнил еще одну деталь. Когда он спросил Тони, где Мануэль, Тони ответил: «Уехал обратно в город. Несколько минут назад Джина подошла к бару ужасно возбужденная и спросила, не подбросит ли он ее. И поскольку бизнес заглох, я сказал, что ты вышлешь ему чек».

Реннер продолжал размышлять: может быть, Джина и Мануэль уехали в машине Келси?

Но как найти Джину? Это был вопрос.

Глава 13

«Голливудские башни» — это огромное, недавно выстроенное здание. Его двенадцать этажей возвышались над соседней телевизионной студией, втиснувшейся в общий пейзаж города. Когда-то «Башни» пользовались славой первоклассного отеля, где останавливались любители спорта, а также все желающие хорошо провести время. Теперь Реннеру необходимо было отыскать главного привратника, которого он хорошо знал.

Оставив Тамару в вестибюле и побродив по служебным помещениям, Курт нашел комнату главного привратника.

Закончив дежурство, парнишка коридорный переодевался в свою одежду.

— Чем могу служйть? — осведомился он.

— Мне хотелось бы видеть Карла Терри, — сказал Реннер. Он вынул пятидолларовую бумажку и протянул мальчишке.

— Передай ему только, что его старый друг ждет в комнате дежурных.

Парнишка положил бумажку в карман.

— Будет сделано, сэр. Вы ведете себя так, будто все здесь знаете. Вы рэкетир?

— Был когда-то, — ответил Реннер.

Кто-то заглянул в дверь, прервав разговор. Мальчишка глядел пристально.

— Мне кажется знакомым ваше лицо, но если, сэр, вы ищете работу, сматывайте поскорее удочки. Карл не подаст чашечки кофе и самой Брижит Бордо, если она не закажет к нему сливки и сахар.

Видимо, что-то произошло с кондиционером: в комнате дежурных было холодно, а тяжелый запах дезинфекции делал ее похожей на морг. Реннер надеялся, что не для него. Ведь Терри нужно было просто подуть в свисток, чтобы получить десять тысяч долларов.

Прошло десять минут, прежде чем дверь снова открылась. Главный привратник «Голливудских башен» был мощной комплекции и достаточно симпатичным, чтобы, может быть, даже стать ведущим телевидения. Но и на своем теперешнем месте он имел почти такие же деньги.

— Привет, Курт, — сказал Терри. — Я так и подумал по описанию Гарри, что это ты. Какого черта ты здесь делаешь? Что хочешь от меня? Только не вспоминай старые времена.

— Хорошо, не буду, — согласился Реннер. Он решил говорить с Терри начистоту. — Ты можешь предоставить мне комнату безо всяких формальностей? Ну, и потом я хочу, чтобы ты пригласил ко мне девушку.

Аккуратно, чтобы, не помять свои отглаженные форменные брюки кремового цвета, Терри сел на скамью, тянущуюся по всей длине стены рядом с камерой хранения.

— А ты не изменился, Курт. Каждый полицейский в Лос-Анджелесе готов, едва завидев тебя, поднять тревогу. А ты о чем думаешь? О бабе! Десять тысяч — большие деньги, парень. Почем ты знаешь, что и я не свистну?

— Потому что в конечном счете это обойдется тебе гораздо дороже, — парировал Реннер. — Ты не сможешь удержаться на своем месте, не имея связи с рэкетом. Но настучи ты хоть раз на кого бы то ни было, и ни один гангстер, ни один шулер, ни одна проститутка в городе на станет иметь с тобой дело.

— Разбираешься! Ты и сам был когда-то в рэкете! Ну, ладно, хочешь девку. Но почему ты пришел ко мне? Если та маленькая куколка-блондинка, с которой вы обделывали свои дела, выглядит так, как на газетном снимке, могу гарантировать ей две сотни за ночь… Чего ты еще хочешь? Кроме того, если ты не покончил со старым, в твоей записной книжке наверняка больше номеров, чем в моей.

— Девушка, которую я хочу заполучить, не придет, если я позову ее, — сказал Реннер. — К тому же, у меня нет ее телефона.

Терри расстегнул верхний карман своего красно-золотого пиджака и вынул маленькую записную книжку… — Как ее зовут?

— Джина Гонзалес.

Терри нашел имя и кивнул.

— Можно пригласить. Забавная штучка, насколько я помню, но начинает чувствоваться длительный пробег. — Он положил книжечку обратно в карман. — Хорошо, Курт. Давай договоримся. Что надо сделать и что я буду с этого иметь?

Реннер в уме подсчитал свою наличность. Он не положил в кассу деньги, которые взял из бара. Это значит: у него должно оставаться около пяти сотен долларов.

— Я рассчитаюсь с девицей, а ты оплатишь комнату и ее вызов, — сказал он.

Терри помотал головой.

— Не пойдет! Учитывая твое положение, так не пойдет. Я возьмусь на это дело, если ты заплатишь мне две сотни.

— Ладно. Две сотни.

Терри встал.

— Ты купил меня. На какое время тебе нужна комната?

— Не больше чем на час.

— Тогда можешь воспользоваться люксом компании «Баннер сейлс». Могу я сказать девице Гонзалес, кто хочет видеть ее?

Реннер покачал головой.

. — Нет! Скажи ей просто, что у тебя есть клиент, и приведи ее сюда. Мне необходимо переговорить с ней.

— Что-то связанное с этим делом, о котором пишут газеты?

— Да.

Терри слегка присвистнул.

— Похоже,' я продешевил. Если для тебя так важно, то, о чем ты намерен говорить с девчонкой, мне следовал р бы заломить побольше. — Он протянул руку. — Ну, хорошо. Деньги на бочку наличными. Давай взглянем на две сотни долларов.

Реннер отсчитал десятидолларовые бумажки и пять по двадцать и положил их в протянутую руку. Затем последовал за Терри в вестибюль, где они вызвали служебный лифт и поднялись на девятый этаж.

Терри открыл дверь и предупредил:

— Если зазвонит телефон, не бери трубку. Я лично свяжусь с тобой, когда будет нужно.

В этом номере было две комнаты, спальня и гостиная. Реннер повидал сотни таких номеров. Многие большие кампании и корпорации арендовали подобные-ном ера в отелях по всей стране. Они держали их по договору на целый год для своих высших чинов и потенциальных партнеров, на которых хотели произвести впечатление.

Он надеялся, что Терри поторопится, так как беспокоился за Тамару. В конце концов, даже с ее аппетитом, ну сколько можно выпить чашек кофе после такого обеда, который она съела?

Курт подошел к окну, посмотрев вверх и вниз. С такой высоты огни города выглядели как неоновые букеты. Он закурил сигарету и опять стал размышлять о своих бедах.

Через несколько минут услышал легкое постукивание по входной двери.

— Кто это?

— Дежурный! — ответил Терри. Он вошел с бутылкой виски и серебряным ведерком, наполненным колотым льдом.

— Я подумал, может, тебе понадобится подкрепление, пока ты ждешь? — По его манере говорить казалось, что он объясняется с незнакомцем. — Молодая, леди, о которой ты просил меня, уже в пути. Однако она не очень заинтересована работать сегодня ночью, но я сказал ей, что джентльмен, желающий разделить ее компанию, будет счастлив заплатить ей сто долларов. — Терри говорил, одновременно открывая бутылку и опуская лед в стакан. — Теперь у тебя все есть?

— Да, все. Сколько я должен?

— Еще дополнительно пятьдесят долларов, сэр.

Это был уже явный шантаж. Но Реннер не мог уже ничего поделать, кроме как заплатить.

— Ты очень добр, Карл, — только и сказал он.

Терри скромно потупился.

— Я ведь обучался своему делу у хозяина. А ты поступил правильно/приобретая туристский комплекс за четверть миллиона.

Когда он ушел, Реннер снова подошел к окну. Ожидание, казалось, длилось бесконечно. Он ни на минуту не переставал беспокоиться за ТамарУ и надеялся, что она догадается купить журнал и спокойно прочитать его, чтобы ни у кого не вызвать подозрений. В десять Курт решил, что больше не может ждать. Он дает Джине еще десять минут. Затем ему придется спуститься вниз, забрать Тамару и снова отправиться в бега. Но куда? Куда они с ней могли пойти? Нет. Он должен дождаться Джину. Джина была их единственным спасением. Это она убила Келси и забрала его машину.

Реннер вынул револьвер, который забрал у Йенсена, и, крутанув барабан, удостоверйлся, что оружие заряжено. Но станет ли Джина говорить? — подумалось ему вдруг.

Несколько минут спустя раздался стук в дверь.

— Входите, открыто, — пригласил Реннер.

Джина вошла и закрыла за собой дверь. Она выглядела еще более изящной и элегантной, чем в коктейль-баре. Ее ярко-красные губы улыбались такой соблазнительной и фальшивой улыбкой, какую только могут изобразить самые отменные шлюхи.

— Вот это сюрприз, — удивилась она. — И должна заметить, приятный. Поверь, Курт, я польщена. Когда все полицейские в четырех округах разыскивают тебя, когда по радио отдана команда: «Стрелять на поражение», за кем же ты посылаешь? За Джиной?! — Она положила белую сумочку на диван и прижалась к Реннеру всем телом, целуя его.

— Тебе понравилось, что ты увидел в спальне моей мамочки в тот день, когда случайно заглянул к нам?

Реннеру стало интересно, насколько далеко она зайдет.

— Может быть, — сказал он. — Ты и в самом деле не знала, кто тебя хочет видеть? Карл, значит, не сказал тебе?

Джина старалась просунуть свой язык в его рот, и отчасти ей это удалось.

— Нет, он сказал просто: «клиент». — Она откинула голову, заглядывая ему в лицо. — Но не кажется ли тебе, что ты ошибся, Курт?

— Может быть, — повторил он односложно.

Девушка перестала тереться о него телом и налила себе виски.

— Hi конечно, должна получить сотенную бумажку, которую мне пообещал Карл. Было бы плохим тоном для девушки моей профессии отказываться от этого.

— Понимаю!

Джина проглотила напиток и поставила стакан на стол.

— Но зато, — продолжала она, — за свои деньги ты получишь все, что надо. — Я в этом деле очень хороша, Курт. У меня большая практика.

— Могу себе представить! — улыбнулся Реннер, пристально рассматривая ее лицо. Она была очень красивой и яркой, но в ее глазах застыло страшное напряжение. Ему стало любопытно, на что она может пойти, заглаживая свою вину перед ним. Он отсчитал сотню долларов из своей быстро таявшей пачки банкнот.

Джина положила деньги в сумочку. Затем, прежде чем он успел остановить ее, с проворством опытной женщины пошарила рукой по его телу и узнала, то, что хотела узнать.

— Ты не очень возбужден, дорогой! Но не беспокойся. Маленькая Джина позаботится об этом.

Держа в руке сумочку, она прошла в спальню, улыбаясь ему через плечо.

— Начнем? Я не хочу, чтобы полицейские ворвались сюда и отвезли бы тебя в камеру смертников раньше, чем я оставлю о себе приятные воспоминания.

Реннер уже не был так уверен в ее вине, как раньше. Казалось невероятным, что Джина, да и любая другая девушка на ее месте, как бы она йи ненавидела Келси, могла убить его, а потом как ни в чем не бывало лечь в постель с другим. Что же делать? Наставить-на нее пистолет и заставить говорить? А что, если она рассмеется ему в лицо и позовет полицию? Полиция в конце концов ищет его, а не ее.

Он ррошел за ней в спальню. Джина хотела окончательно убедить его, что ей от него нечего скрывать. Пока он не сводил с нее глаз, она раздевалась. Потом повернулась, расправила простыню и легла на нее.

— Ну, иди сюда, милый! — подталкивала она его. — Чего же ты ждешь? — хриплым голосом, симулируя страсть, призывала она. — Иди сюда, папочка. Сделай это со мной.

Эти дешевые избитые слова и ее конвульсивные подергивания бедер угнетали Реннера. Это была обратная сторона секса, отвратительная, чисто физическая сторона. Он вдруг подумал, что вряд ли смог это сделать, даже если бы от этого зависела его жизнь.

— Послушай, Джина, — сказал он наконец. — Давай перестанем дурачить друг друга. Ты неплохо сыграла, но тебе не удастся меня провести.

Джина изобразила удивление.

— Я что-то не понимаю. Ведь однажды ты уже полежал на мне и был как настоящий вулкан. — Ее глаза сузились. — В чем дело, Курт? Не хочешь ли ты сказать, что в то время как за тобой гоняются все полицейские Калифорнии, ты провел день, занимаясь любовью со своей маленькой блондинкой?

Реннер присел на край кровати, и достал из-за пояса револьвер.

— Давай смотреть в лицо фактам, Джина! Ты знаешь, зачем я позвал тебя сюда. Келси скверно поступил с тобой, и ты имеешь все основания ненавидеть его. Я не собираюсь отправляться в газовую камеру и не позволю, чтобы Тамара туда попала. Ведь это ты разделалась с Келси? Ты убила его и забрала его деньги.

Джина села на кровать, облокотившись на изголовье.

— Вот так поворот! Ты действительно думаешь, что я могла прийти по вызову, чтобы мою задницу раздолбали за какие-то сто долларов, если бы имела те восемьдесят тысяч, которые Келси взял из сейфа?

— Времена настали тяжелые, — сказал Реннер. Он решил воспользоваться случаем и спровоцировать ее на разговор. — Теперь ты скажешь мне все или я позову полицию?

— Что я должна сказать?

— Что ты убила Келси и взяла деньги. Что ты угнала и его машину.

Обнаженная девушка медленно кивала головой.

— Теперь я понимаю. Из-за того, что произошло у меня с Келси много лет назад, ты хочешь попытаться пришить мне это убийство. — Они хитро улыбалась. — Неплохая идея, Курт! Ты и твоя малышка думаете таким образом соскочить с крючка. — Она подняла сумочку с ночной тумбочки возле кровати. — Ты не возражаешь, если я закурю?

— Делай что хочешь.

Джина открыла сумочку и вставила в рот сигарету, затем безуспешно поискала зажигалку.

— Не дашь ли огонька?

Реннер мог действовать только одной рукой. Он положил револьвер на кровать и пошарил левой рукой в кармане. В это момент Джина взяла сумочку и, когда он снова взглянул на нее, она сжимала пистолет тридцать второго калибра с перламутровой рукояткой.

— Сиди спокойно, Курт, — приказала она ледяным голосом; — Да, это всего лишь тридцать второй калибр, но в нем. семь патронов, и с такого расстояния я не промахнусь. Теперь больной рукой смахни свой револьвер на пол.

Реннер попытался, но безуспешно. Джина сползла вниз и сбросила револьвер на пол ногой.

— Вот теперь мы и поговорим, сказала она. — Я знала, что у тебя оружие. Именно поэтому хотела поиграть с тобой и разделась. Мне хотелось возбудить тебя. А теперь отвечай, Курт, где твоя маленькая сучка? И где деньги? И где машина Келси? Прошлой ночью мы гнались за ней как сумасшедшие. Мы с Мануэлем — со скоростью девяносто миль в час, пытаясь перехватить ее. Но так и не смогли. Мы даже не видели машины Келси.

Ее глаза снова сузились.

— Теперь слушай меня, Курт. И поверь. Я потратила много дней, ночей, недель, месяцев и лет на то, чтобы все это подстроить, и вдруг мне поперек дороги встала пара каких-то простачков. Эти деньги мои. Я их заработала. Отвечай, где они?

Реннер попытался ответить ей, но не смог. Какой-то ком застрял у него в горле. Джина не притворялась. Она говорила правду. Убила она Келси или нет, — денег у нее не было. Обретя, наконец, дар речь, он произнес:

— Я рад, что мы оба ошиблись. Но ни у меня, ни у Тамары нет этих денег, Джина. И мы не имеем ни малейшего представления где они и кто угнал машину Келси из*усадьбы.

Джина покачала головой.

— Оставь свои байки, Курт. Может быть, у тебя и нет этих денег, но мисс Дараний их имеет. Эти газетные россказни о том, что ее подхватил и отвез репортер — сущая ерунда, и ты знаешь это. Именно поэтому ты заставил Карла позвать меня сюда. Ты подумал, что, если у меня есть причина ненавидеть Келси, ты сможешь повесить на меня убийство и спасти ее, свою миленькую задницу.

— Клянусь тебе, — сказал Реннер, — я думал, что это ты убила его, Джина, и что деньги взяла ты…

Джина спустила с кровати ноги на пол и поднялась.

— Хорошо, — сказала она. — Теперь встань в углу и смотри в потолок, пока я одеваюсь. А потом отведешь меня к девице Дараний.

В этот момент хлопнула наружная дверь. Мужской голос произнес:

— Это не так уж необходимо, мисс Гонзалес. Мне надоело торчать снаружи, и я зашел в отель выпить чашечку кофе. И кого, ты думаешь, я увидел там?

Хол Мейерс вошел в комнату, толкая впереди себя Тамару. Увидев Реннера, он удовлетворенно кивнул головой-.

— Привет, слизняк! Похоже, тебе следовало находиться уже в постели. — Ему понравилась эта мысль. — Судя по вашему виду, вы провели там большую часть дня.

Тамара подошла к Реннеру, и, казалось, была больше озабочена видом голой Джины, нежели напугана.

— Почему на этой женщине только одни чулки? — поинтересовалась она. ¹

— Хочешь верь, хочешь нет, — сказал Реннер. — Все, что ей было нужно, это мой револьвер. Как удалось Мейерсу затащить тебя сюда?

— Он обманул меня, — произнесла с горячностью Тамара. — Сказал, что ты оказался в западне и полиция арестовала тебя.

— Понятно, — спокойно принял сообщение Реннер. — Можешь ничего не говорить больше, Джина.

Она надела через голову платье и расправила его на бедрах.

— Чего не говорить?

— Что ты ждала Мейерса ^в тот день. >.

— Нет, — ответила Джина. — Он работал на мейя не один раз. И точно знает, что твоя маленькая подружка замарала себя, когда совершала захватывающий акт с Келси. И если Мейерс докажет, что она убила его и смылась с деньгами, как, собственно, оно и было, это может предотвратить ее претензии на наследство Барона.

В данный момент Мейерс не интересовал Реннера.

— Так кого ты в тот день ждала, Джина?

Она поправила шов на чулке.

— Тебе непременно хочется это знать, Курт?

Глава 14

Мейерс подобрал револьвер, который Джина сбросила на пол, и положил его в карман пиджака.

— Это послужит тебе уроком, Реннер. Если бы ты не поспешил со своими кулаками, я и наполовину не был бы так заинтересован в работе на Джину, как теперь. В конце концов я оказался прав: графиня Дараний оказалась всего лишь жалкой бродяжкой, которую ты притащил в свое поместье, чтобы охмурить молодого Андерса.

Он посмотрел на Тамару:

— Что-то пошло не так, как ты задумала, графиня? Зачем тебе понадобилось резать его?

— Я этого не делала, — горячо возразила Тамара. — И даже не знала, что он убит, пока Курт не сказал мне сегодня утром об этом.

Джина опять села на кровать, из которой только что вылезла. Она смотрелась в зеркальце, поправляя слегка размазанную помаду.

— Могу спорить, ты неслась со скоростью. девяносто миль. в час, потому что хотела проветриться.

Тамара посмотрела на Реннера с удивлением.

— О чем она говорит?

Курт объяснил:

— Она не верит, что тебя подбросил репортер. Она думает, что ты приехала в город на_; машине Келси.

— Но ведь ты знаешь, что это не так.

— Я-то знаю, она не знает… Видишь ли, Тамара, мисс Гонзалес думает, что деньги Келси у нас.

Джина положила зеркальце и губную помаду обратно в сумочку и закурила сигарету, с помощью которой она одурачила Реннера. И она ни секунды не сомневалась.

— Я знаю, деньги у вас.,

Она подобрала свой автоматический пистолет с кровати и кивнула Мейерсу.

— Ты можешь расслабиться! Теперь я подержу их под прицелом. Мейерс прошел в другую комнату и вернулся с бутылкой виски.

— Прелестно, — заметил он, глядя на марку. — Ты хороший хозяин, Реннер. Спасибо за подкрепление. Тебя можно поздравить от всей души. То, как ты спрятал тело Келси в багажник машины его отца, может войти в анналы классической криминалистики. — Он отпил прямо из горлышка и вытер рот тыльной стороной ладони. — Какая досада, что Джонни Табор заметил твою подозрительную возню около старого «паккарда»! Если бы не этот прокол, вы с графиней теперь вполне могли бы спокойно следовать на юг.

— На какие деньги? — спросил Реннер.

Джина щелкала предохранителем на пистолете.

— Ну, хватит, Курт! Мы же не дети. Я родилась в Мексиканском городке, это верно. Но я не Эйнджел Гуттиерес, не Мануэль и не Тони. Мне достаточно долго приходилось вертеться среди крутых ребят, поэтому знаю наверняка, что деньги у тебя. Осталось лишь узнать, где ты их прячешь.

— Может быть, — с надеждой сказал Мейерс, — если ты немного подержишь его под дулом пистолета, я попробую выбить из него этот секрет?

Джина была настроена скептически.

— Сомневаюсь. Он не такой уж крутой, но достаточно крепкий. Мы придумаем кое-что поинтереснее.

В ее голове, видел Мейерс, возникла какая-то идея. Реннер многозначительно посмотрел на приятеля Джины.

— Ты же понимаешь, парень, если деньги у нас и ты помогаешь Джине отобрать их, то становишься соучастником преступления?

— Ну и что из этого?

— А то, что тебя могут обвинить в пособничестве убийству.

— Чушь! — отрезал Мейерс, — в конце концов Колумб…

— Знаю, — прервал его Реннер. — Он воспользовался случаем и взял все на себя. Но посмотри, что с ним произошло? Он кончил в тюрьме, окончательно разбитый жизнью и всем случившимся. А новый континент, который он открыл, назвали в честь итальянского картографа.

— Послушай-ка тех, кто ходил в школу второй ступени, — сказала Джина. Она раздраженно сосала кончик сигареты. — Тебе следовало бы поучиться еще год и прочитать следующую главу про Колумба. Ведь в конце концов его сделали адмиралом и отдали ему часть награбленного. Так что займемся делом. Где деньги?

— Не знаю.

— Ты вытащил их из машины до или после того, как твоя подружка уезжала из комплекса?

Вопрос открыл новые перспективы для версий. Реннер почувствовал, как его ладони снова начали потеть. Келси хранил деньги, или по крайней мере значительную их часть, в машине. Это объясняет, почему их не увидела Тамара. Он недоумевал, откуда Джине-то стало известно, где находились эти восемьдесят тысяч.

В попытке выиграть время, чтобы как следует все обдумать, ои полуобнял талию Тамары и сказал:

— Полагаю, тебе лучше начать бить меня, Мейерс. Не вижу, что смогу выиграть, если заговорю.

Мейерсу понравилось предложение.

— Начнем, только мисс Гонзалес подаст сигнал. — Он заткнул бутылку пробкой и поставил ее на туалетный столик. — Ты выяснила, для чего он тебя вызвал?

Джина продолжала играть предохранителем на пистолете.

— Думаю, дело обстояло так. Поскольку я давно связана с рэкетом, да к тому же когда-то имела не совсем приятные дела с Келси, он пр- думал, что с помощью оружия заставит меня сознаться в убийстве и, таким образом, снимет подозрение с себя и своей подружки.

— Понятно, — сказал Мейерс.

Реннер хотел, чтоб парень хоть что-нибудь понял. Чтобы он был хоть чуточку умнее. Курт был уверен — Джина убила «моего мальчика» и забрала деньги. Теперь же, хотя она могла убить Келси, стало очевидным: денег у нее нет. Если бы она их имела, то не выколачивала бы из него их местонахождение. Кроме того, она бы не пришла сюда. И/еще: Джина не могла быть тем человеком, который отправил его в нокаут в его номере. И ее и Тамары уже не было в номерах, когда он пришел в коктейль-бар. Он размышлял над словами Джины: «Поверь мне, я провела слишком много дней, ночей, недель, месяцев и лет, подготавливая все это, чтобы мне могла помешать пара незадачливых простачков. Деньги мои! Я заработала их».

Сопоставляя все это с тем, что он уже знал, Курт понял — в номере присутствовал кто-то третий или четвертый, кто ненавидел его и его успехи в деле, кто следил за ним в тот день, когда он рходил в дом матери Джины. Она, очевидно, в тот день ждала кого-то, с кем у нее была интимная связь и к кому она приезжала по крайней мере раз в месяц — ее предполагаемый сообщник в Мишн-Бей.

Кто же? Доктор Фландерс? Том Хили? Билл Причард? Кто-то из тех оборотистых ребят, кто гребет без зазрения совести горячие. деньги со своего собственного народа? Гарсия, владелец морга? Судья Бенсон? Гарри Паркер, владелец супермаркета? Гадать можно бесконечно. За исключением отца Себастьяна, он не мог найти в Мишн-Бей ни одного человека, который не подцался бы сексуальному влиянию красотки и кто не имел бы личной причины ненавидеть Келси Андерса.

Реннер судорожно размышлял. Если деньги находились в машине Келси и даже полиция трех округов не. смогла обнаружить ее, то можно с уверенностью предположить, что она все еще находится в районе Мишн-Бей. Значит, единственное средство спасти себя и Тамару —. это найти машину и деньги. Но даже если он и смог бы каким-то образом избавиться от Джины и Мейерса, вернуться в Мишн-Бей теперь практически невозможно.

Тамара теснее прижалась к Реннеру.

— Я боюсь, Курт! — едва прошептала она. — Мне не нравится, как эта девушка смотрит на меня.

Реннер взглянул на Джину и понял, о чем говорит Тамара. Глаза темноволосой красавицы были полузакрыты, однако она не спускала глаз с Тамариных ног, медленно переводя взгляд на ее тело и лицо.

— Мне кажется, я нашла средство, — сказала наконец Джина.

— Какое? — тотчас осведомился Мейерс.

— Да, конечно, мне это нравится, — как бы в подтверждение собственным мыслям продолжала Джина: — Я знаю, как заставить Реннера заговорить. Как ты относишься к блондинистым девочкам, Мейерс?

— Конечно, они мне нравятся.

— Да еще когда им лет около девятнадцати? Ростом пять футов, два дюйма и весом чуть больше сотни фунтов? И с очень малым пробегом, не считая первоначального владельца?

Мейерс не был законченным мерзавцем, как показалось сначала Курту.

— Прямо здесь, сейчас? — запротестовал он. — Если вы имеете в виду то, что говорите, мисс Гонзалес…

Джина передвинула мушку пистолета так, что под прицелом теперь оказался и Мейерс.

— Ты будешь делать то, что я скажу. — Она ехидно и зло улыбнулась. — Мне всегда хотелось посмотреть, как это происходит с другими девицами. Давай, начинай! Возьми ее!

— Здесь… перед всеми?

— Да, здесь! И перед всеми!

— А если она закричит?

— В отеле многие девушки кричат.

— Но Реннер?..

— Если он сделает попытку остановить тебя, я с удовольствием всажу ему пулю между глаз и закрою дело с прибылью в десять тысяч долларов. Это награда. Помнишь? Я стану героиней. Вероятно, даже мой портрет и номер телефона напечатают в газете. И Бог знает, может быть, я начну свое дело.

Реннер сделал то, чего добивалась Джина: он отошел от стены и встал перед Тамарой.

— Хорошо. Твоя взяла. Я скажу, где деньги. Но прежде всего хочу поговорить одну-две минуты с Тамарой.

— А если я не разрешу?

Реннер не демонстрировал героизма, он просто констатировал факт.

— Тогда стреляй ц меня. Потому что, если только Мейерс дотронется до Тамары, я сверну ему его проклятую шею.

Джина встала с кровати.

— Я так и думала, что это подействует. Не такой уж ты крепкий парень, но, судя по твоему отношению к этой кошечке, ты честный малый, им и оставайся. А ей скажи, что она дала себя обработать совершенно напрасно. И чтобы спасти ее еще от одного испытания, ты решил признать себя побежденным. Ну, давай же, не тяни! Мне не терпится поскорее прикоснуться к этим деньгам!

Джина жестом приказала Мейерсу идти за собой в другую комнату.

— И прихвати бутылку.

Когда они остались одни, Тамара тихо прошептала:

— Я знаю, Курт, зачем ты сделал это. Но у нас ведь нет денег.

— Успокойся, — ответил Реннер так же шепотом. — Так же, как у нас нет другой возможности выпутаться. Насколько я понял из всех этих разговоров, деньги все еще в Мишн-Бей. Они должны быть там! Так что у нас нет выбора. Мы вернемся назад и попытаемся их найти.

— Но как? Я имею в виду, каким образом мы попадем туда?

Реннер поцеловал кончик ее носа.

— Если я смогу провернуть то, что задумал, это станет проблемой Джины.

Он вошел в другую комнату вместе с Тамарой и объявил:

— Все в порядке, теперь я готов приступить к делу. Я скажу вам, где деньги. Но при двух условиях. Я возьму себе из них двадцать тысяч. И вы поможете мне выехать из страны.

— Нет, вы послушайте этого человека! — усмехнулась Джина. — Он все еще не выбросил это из головы! Да если я выдам вас полиции, и ты и твоя подружка закончите свои дни в газовой камере. Ты не имеешь права торговаться.

Реннер налил виски себе и Тамаре.

— У тебя пистолет, Джина. Если тебе так захочется, пошли за полицией, и я использую эти деньги, чтобы заплатить своим адвокатам.

Самоуверенность Джины таяла на глазах.

— Ты блефуешь.

Телефон стоял на том же столике, что бутылка и стаканы. Реннер подтолкнул его к Джине.

— Вот тебе телефон. Набери 116 и скажи: «Мне нужен полицейский». Через минуту эта комната заполнится фараонами, ты д&же не успеешь положить трубку.

— Ну, хорошо, допустим, ты не блефуешь, — неуверенно сказала Джина. — Но нет нужды выпускать вас из рук. Может быть, мы придем к соглашению. Прежде всего, скажи мне, где деньги?

— В моем комплексе, — соврал Реннер.

— Там, в твоем комплексе?

— Да. Видишь ли, на тот случай, если бы Билл Причард сделал то, что он сделал, то есть посадил меня в камеру и попытался выбить из меня правду, я вытащил их из машины и положил— не важно, куда я их положил. Они в надежном месте.

— А где машина Келси?

— Вот тут вы ошиблись, поэтому-то и не смогли догнать Тамару. Ее не было в машине Келси: я отправил ее в город с репортером, а потом спрятал машину в одной из старых шахт в горах, чтобы создалось впечатление, что они с Келси сбежали вместе. И это сработало.

— Умно! — заметил Мейерс.

' На Джину это не произвело никакого впечатления.

— Почему же, — недоверчиво прищурилась она, — выбравшись из тюрьмы в Минш-Бей, ты не отправился в свой комплекс, чтобы забрать деньги?

Реннер затянулся сигаретой, думая, что ответить.

— Ну, это просто. Я хотел подобрать Тамару и вернуться в комплекс сегодня вечером по пути в Сиэтл. Собирался взять каюту на туристском катере. Его можно зафрахтовать и отправиться куда угодно. Можно даже выбраться из страны. Но проболтался этот мерзавец Табор, и поднялась такая кутерьма, что мы не смогли выбраться из города. И тогда у меня появилась мысль переложить кое-что на тебя.

Джина ^ее еще не верила.

•— Кто же из вас убил Келси?

— Я убил, — соврал Реннер.

— Каким образом?

— Об этом пишут все газеты. Сначала я оглушил его куском железного обода, а затем пырнул ножом для бифштекса.

— А как ты нашел деньги?

Курт ответил то, что, по его мнению, ожидала услышать Джина. Если он рассчитал правильно, для нее в его ответе заключался определенный смысл.

— Это произошло случайно.

— Келси не сказал, что они в машине?

— Как он мог? Он был мертв.

Джина встала.

— Ну, теперь порядок. Я так и думала. Дело сделано. Ты оставляешь себе двадцать тысяч, а я подумаю, как переправить вас за пределы страны. — Помедлив, добавила: — Но не думай, что я поверила тебе, Курт. Не думай, что, если ты скажешь мне, где спрятал деньги и машину, я отпущу тебя. Ты и твоя подружка вернетесь в комплекс вместе с нами.

Именно этого он добивался, но теперь старался не выдать своей радости.

— Это уж твое дело. Между прочим, я тебе доверяю не больше, чем ты мне.

— Ну, в таком случае мы вполне поняли друг друга. — Джина прикурила следующую сигарету от окурка и посмотрела на Мейерса.

— Вот для вас случай отработать свою долю. Подумайте! Мы не можем выбраться из города на машине. Все дороги из Лос-Анджелеса под контролем полиции. Как мы можем доставить их в Мишн-Бей? Теперь, сейчас, прямо сейчас?

Мейерс немного подумал.

— Можно по воздуху.

— У вас есть пилот, которому вы доверяете?

— Даже несколько. Один, о котором я подумал, владеет чартерной фирмой воздушных перевозок на шоссе «Пасифик кост». В основном он перевозит людей в Лас-Вегас и Энсенаду. Но, если платят большие деньги, он летает куда угодно и с кем угодно.

— Хорошо, — согласилась Джина. — Мы подождем здесь-, пока ты все приготовишь. Отгони машину к задней части здания и оставь у дежурного помещения. Предупреди Карла Терри, что мы забираем Реннера и девчонку.

— Как вы скажете, — ответил Мейерс и отправился все устраивать.

Глава 15

Около полуночи Мейерс вернулся в отель, а в час они направились на маленький частный аэродром и сразу же поднялись в воздух. Стареньким пятиместным самолетом «Сессна-310» управлял высокий пилот, с худощавым лицом, лет двадцати пяти. Реннер не расслышал его имени. И так никогда и не узнал его, но он видел множество подобных ему людей. Они ведут довольно бурную жизнь, много пьют, любят женщин и, кажется, что никогда не спят. У многих из них за плечами служба в армии или на флоте. После ухода с нее по той или иной причине они не приживаются в коммерческих авиакомпаниях, но и с небом не желают расставаться. Поэтому-то люди с тысячами часов налетанного времени и горячей кровью ради доллара готовы абсолютно на все.

Реннер сразу оценил пилота: тот умел летать. Расстояние, которое на машине они проделали за несколько часов, теперь на двухмоторном самолете одолели за несколько минут. Подлетали к Мишн-Бей с моря, стремглав промчавшись над старым шоссе, сильно перегруженным даже в эти часы. Затем миновали недостроенную часть параллельной магистрали, предназначенной в перспективе разгрузить движение на прибрежной дороге.

Джина и пилот с самого начала полета словно прилипли друг к другу. Да это и понятно: ведь они, как понял Реннер, были одного поля ягоды. Джина продавала свое тело, а он за лёгкие доллары готов был продаться кому угодно. Однако по указу Конгресса он все еще числился бывшим офицером и слыл, истинным джентльменом.

Они пролетали над огнями Мишн-Бей, когда Джина сказала:

— Там, под нами — город. Туристский комплекс в трех милях отсюда к северу. Следуйте вдоль новой магистрали. Пока она не открыта для движения и сейчас представляет собой отличную посадочную полосу.

Пилот молча кивнул.

Тамара сжала руку Реннера и поддержала игру, которую он предложил Джине.

— Можем ли мы доверять этим людям? Откуда нам знать, что они не заберут все деньги себе и не выдадут нас полиции?

Джина сидела рядом с пилотом. Она повернула голову и бросила через плечо:

— Не беспокойся, дорогуша. Это ваш шанс. А если тебе не подходит наша компания, то не следовало болтаться здесь, втыкать ножи в банкирских сынков и угонять их машины, в которых лежит… — она покосилась н& пилота, — куча денег.

Пилот сказал:

— Я грамотный, умею читать и знаю, сколько они ухватили.

— Конечно, знаешь, милашка! — отреагировала Джина. — Ты совсем не дурак и, похоже, свой парень. Когда мы вернемся в Лос-Анджелес, сообразим что-нибудь по этому поводу.

Она именно так и сказала. Реннер смутился не столько за себя, сколько за Тамару. Ко всем проблемам Джина подходила исключительно односторонне.

Они пролетели над комплексом на высоте пяти тысяч футов. С этого расстояния запаркованные автомобили и плавательный бассейн выглядели игрушечными. Дела здесь, по-видимому, шли неплохо. Судя по количеству машин перед коктейль-баром и гостиницей, развитие событий в округе Муриэтта по-прежнему привлекло в «Эльдорадо» репортеров и фотографов — единственное в округе место, где они могли остановиться. В радиусе более чем двадцать миль не было ни одного мотеля или гостиницы. Огни комплекса все еще сверкали, и либо Тони, либо старый Маннере не забыли включить неоновую рекламу.

Мейерс, скукожившись, сидел сзади. — Не правда ли, очень красиво? — сказал он, имея в виду поместье. — Жаль, Реннер, что ты не сможешь воспользоваться этим. Когда магистраль откроется, отель превратится в золотую жилу.

Курт ничего не ответил. Несмотря на все случившееся, мысль о том, что, даже если ему удастся снять обвинение с себя и Тамары, он потеряет навсегда свой «Эльдорадо», страшно угнетала его. Как-никак, в него вложено десять лет жизни.

Тамара снова сжала его руку.

— Мы выкрутимся, Курт.

— Конечно, выкрутимся, — ответил он.

Возможно, так оно и будет, решил Реннер. Когда он думал, на что пошла Тамара ради сохранения владений, то чувствовал себя разбитым и больным. Он хотел физически испытать это удовольствие — убить Келси, и, вероятно, — убил бы, если оказался в соседнем но- мере.

— Сколько тебе заплатили за ордер на арест, который предъявил мне Причард? — спросил он Мейерса.

Тот продолжал, не отрываясь, смотреть в окно и ответил, не оборачиваясь'.

— Не понимаю, о чем ты.

Пилот кружил над магистралью, выжидая подходящий момент для посадки при сильном ветре. Зайдя с севера, он четко совершил отличную посадку на пустынной магистрали и подогнал самолет к остановке в полумиле от комплекса.

— Ну, как, вы довольны? — спросил он Джину.

— Отлично сделано! — ответила она.

Пилот казался немного обеспокоенным:

— А как же вы будет добираться, дальше?

Джина взяла предложенную им сигарету.

— Все, что мне нужно, это позвонить пр телефону.

Реннер хотел бы знать кому. Но он не мог ждать, чтобы выяснить это: нельзя упускать момент. Как только Джина поймет, что он не имеет ни малейшего представления, где находятся деньги и машина Келси, она сделает то, чем угрожала в отеле: она пристрелит его и потребует в награду десять тысяч долларов.

Пилот явно восхищался Джиной.

— Знаете, вы потрясающе хороши. — Он крутанул большим пальцем колесико зажигалки и дал ей прикурить.

Джина склонилась к огоньку, позволяя разглядеть свор прелести.

— Благодарю. Вы тоже выглядите совсем неплохо, понимаете меня? Итак, вы подберете меня, — она поправилась, — подберете нас ровно через два часа.

Пилот не отводил от нее восхищенного взгляда.

— Я буду здесь?

— Понравилось то, что удалось увидеть?

— Очень.

— Но это всего лишь посадочные огни. Видели бы вы весь аэродром!

— Хотелось бы посмотреть

— Обещаю, как только мы вернемся в Лос-Анджелес!

— Договорились, — согласился пилот и добавил: — Видите ли, черноволосые девушки с большой грудью — это моя слабость, особенно, когда они напичканы деньгами.

Джина заверила, что она вернется, и, прижав в знак прощания его руку к своему телу, поцеловала его.

— А мне нравятся мужчины, у которых хватает храбрости воспользоваться случаем. Пока.

— Пока, — ухмыльнулся пилот.

Вся эта сцена показалась Реннеру весьма символичной: похоже, сообщник Джины в Мишн-Бей сослужил свою службу, и она поставила на нем крест. И Реннеру хотелось бы знать, на ком же все-таки она поставила этот крест.

Это дало бы ему возможность определить линию поведения на последующие несколько часов.

Джина встала со своего сиденья и кивнула Мейерсу.

— Выходи первым и держи их под прицелом. Я не совсем доверяю Курту.

Реннер последовал за Мейерсом из самолета и помог выбраться Тамаре. Теперь могло произойти все что угодно, и Джина и Мейерс владели оружием. Он должен оторваться от них как можно скорее, иначе они могут пристрелить его. Когда Джина сделает свой телефонный звонок, уже будет слишком поздно что-либо предпринять.

Джина вылезла из самолета и заметила, что Тамара не спускает с нее глаз.

— Ты шокирована, крошка? — в упор спросила она. — Брось! Девушка должна уметь пользоваться тем, что у нее есть. Мне просто нужна гарантия, что этот парень вернется.

Пилот помахал на прощанье Джине, запустил мотор и взлетел также мастерски, как и приземлился.

Когда самолет промчался мимо них, сильным порывом ветра на взлете закрутило Джину и почти сбило с ног Мейерса. Это и был тот самый долгожданный момент прорыва. Реннер шлепнул ладонью здоровой руки по запястью Мейерса, выбив у него револьвер. Схватив Тамару за талию, он рванул вместе с ней поперек бетонной дорожки в высокие, не менее человеческого роста заросли люпина, шалфея и чертополоха. Самолет, оказывается, сел около заброшенной земли, бывшей когда-то частью тракторной фермы отца Реннера.

К счастью, Джина, как и большинство женшин, не имела практики в использовании автоматического оружия. Она нажала курок до того, как подняла пистолет на нужный уровень, выпустив сразу всю обойму. Пули срикошетили на край тротуара и, не достигнув цели, улетели в ночь. И тут Джина завопила:

— Что ты стоишь, Мейерс, болван?! Подбери пистолет и беги за ними! Если они достанут деньги и-удерут, мы их больше не увидим. Я сейчас позвоню, и мы получим подкрепление. Беги же!

Из сухих зарослей, обрамлявших магистраль, доносились быстрый шелест и треск. Реннер не особенно беспокоился: дело сделано. Они были недалеко от того места, где находились и деньги и автомобиль Келси. Но почему Билл Причард до сих пор не нашел машину? Полицейские, расследовавшие это дело, вероятно, подумали то же, что и Джина: после того, как Тамара прикончила Келси, она использовала его машину, чтобы поскорее удрать, подальше от поместья.

Да, именно так они и решили. В подвальной комнате полицейского участка Причард сказал ему: «Теперь слушай и верь мне, Курт. Если ты не скажешь мне, где находится мисс Дараний с деньгами и куда она отправилась в машине Келси, я буду работать над тобой до тех пор, пока ты не в состоянии уже будешь выбраться отсюда».

Будучи уверен в том, что Тамара уехала на машине в Лос-Анджелес еще до того, как были перекрыты все дороги, Причард, возможно, искал автомобиль в округе Муриэтга. Машина могла оказаться где угодно. В любом придорожном сарае, в густой чаще деревьев, в одной из дюжин шахт заброшенных горных рудников. А он должен непременно найти ее до рассвета.

— Курт, пожалуйста, — взмолилась Тамара. — Я больше не могу бежать.

Реннер пошел шагом. Мейерс не найдет их, даже если будет искать всю ночь. Земля, по которой они теперь шли с Тамарой, была часть его наследства. Он родился здесь, на ферме, и знал тут каждый дюйм. Он не боялся Мейерса. Человек, которого он действительно опасался — это сообщник Джины в Мишн-Бей. Человек, который знал, что Келси похитил восемьдесят тысяч долларов отцовских денег и спрятал их в машине.

Реннер остановился на небольшой полянке перевести дыхание и услышал, как Мейерс пробирается через заросли напрямик к тому месту, где остановились они с Тамарой. Следуя в этом направлении, Мейерс выйдет к ежевичным зарослям, которые, заглушили старый виноградник.

— Почему мы остановились? — прошептала Тамара.

Реннер поцеловал кончик ее носа,

— Потому что мы вне опасности. — Ему "не хотелось говорить о деньгах, но он должен знать все. — Что с деньгами, Тамара?

— А что с ними?

— У Келси был чемодан, когда он первый и второй раз приходил в номер?

— Я уже двадцать раз говорила, что нет.

— А что он говорил о деньгах?

— Я же сказала тебе.

— Скажи снова.

— Второй раз он ничего не говорил. Ты знаешь, что он сделал. Но в первый он пришел и бросил деньги на кровать. Он сказал, что очень богат и, если я буду его девушкой, он даст мне все, что я захочу, и возьмет меня, куда я только захочу.

— Он не говорил ничего конкретного? Не упоминал количество денег?

— Нет, он этого не говорил.

— Он не упоминал, что у него с собой восемьдесят тысяч долларов?

— Нет.

Реннер в который раз вспоминал свой разговор с Тони и Мануэлем. Тони сказал ему тогда, что у Келси при себе столько денег, сколько он никогда в жизни и не видел. Но он мог выразиться фигурально. Человек не может иметь в кармане восемьдесят тысяч, если только банкноты не были достоинством в пятьдесят или сто тысяч. Это просто невозможно. Потому, скорее всего, Тони видел ту же пачку банкнот, которую Келси швырнул на Тамарину кровать.

Тогда, если кто-то не сказал Джине об этом, откуда она могла узнать, что у Келси в машине целое состояние?..

Чем больше Реннер думал об этом, тем больше убеждался, что Джина действует не одна, а с кем-то сообша. Он начал сомневаться в том, что Келси знал о такой большой сумме денег, спрятанной в его машине. С другой стороны, хотя у Андерса-старшего и были свои недостатки, он никогда не врет. Старик слишком дорожил своей репутацией, чтобы так нагло лгать. Если он сказал, что из сейфа пропала именно эта сумма, значит так оно и было.

Реннеру хотелось выть от боли в распухшей руке. Когда она была свободно опущена вниз, в ней что-то дергалось, словно при зубной боли. Курт приподнял ее и поддерживал левой рукой. Ему необходим был врач, и как можно скорее.

— Рука очень болит? — участливо спросила Тамара.

— Да.

— Мы не рискнем обратиться за помощью?

Реннеру понравилось, что она сказала «мы».

— Нет. Это невозможно.

— Тогда мы сделаем то, что в наших силах. — Она задрала юбку и сняла чулки. — Давай сделаем подвязку для твоей руки. Это хоть немного облегчит боль.

Подвязка и в самом деле помогла. Реннер удивился, как это ему раньше не пришло в голову. В приподнятом состоянии рука хотя бы не болталась и не столь резко ощущалась пульсация при ходьбе. Он осторожно двинулся дальше, стараясь не шуметь. Затем снова остановился, когда треск в зарослях прекратился и Мейерс начал чертыхаться, угодив в колючие кусты ежевики.

Ежевика на некоторое время задержит Мейерса. Схватив Тамару за локоть, Реннер избегал идти по чаще и старался двигаться по краю зарослей.

Он шел дальше, к двойному ряду эвкалиптовых деревьев, которые когда-то служили зашитой от ветра для оливковых рощ, а теперь обрамляли северную границу территории его поместья.

Отсюда он уже детально различал все постройки своего полуовального комплекса. Его автомобиль все еще стоял перед зданием, но Курт сомневался, что сможет незаметно подобраться к нему. Первый же, кто увидит его, позовет Билла Причарда, и на этом игра для них с Тамарой закончится.

— Что ты собираешься делать? — спросила Тамара.

— Хочу заполучить свою машину или какой-нибудь другой автомобиль. Перед тем как что-то предпринять, хочу убраться отсюда и еще поговорить с отцом Келси.

Она запротестовала:

— Но это же опасно.

— Все, что мы делаем, опасно.

Вдруг Реннер увидел красный «бьюик» доктора Фландерса и Джину. Машина стояла у заправочной колонки, и ее обслуживал старый Маннере. Высокие каблучки Джины постукивали по асфальту, и она только что свернула с шоссе на площадку его станции. Направившись прямо к машине Фландерса, она просунула голову над опущенным стеклом со стороны водителя.

Она что-то горячо втолковывала — Фландерсу в течение нескольких минут, время от времени показывая рукой назад, в том направлении, откуда она только что пришла. Джина обошла машину, села рядом с ним на переднее сиденье, и они тотчас помчались по дороге в Мишн-Бей.

— Ты мне сказала, что видела Фландерса, когда выходила из гостиничного блока прошлой ночью? — спросил Реннер..

— Да, — ответила Тамара. — Я видела его.

— Что он делал?

Тамара подумала:

— Просто стоял, прислонившись к столбу.

Реннер посмотрел на двойные огоньки задних подфарников удалявшегося «бьюика». Он знал, что Фландерс любитель женщин, но с Джи ной его имя он как-то никогда не связывал. Да и сейчас не совсем этому поверил. При всей благосклонности молодой незамужней девицы к неженатому мужчине, было трудно представить себе стареющего доктора в качестве любовника пятидесятидолларовой проститутки. С другой стороны, восемьдесят тысяч долларов — хороший стимул. А Джина привлекательна и уступчива. Реннеру вспомнился случай с богатым и симпатичным музыкантом, охваченным сексуальной лихорадкой, который вел себя так несдержанно, что руководство отеля было вынуждено предложить Джине удалиться. Джина страшно обиделась, и ее жалобные стенания в течение многих месяцев веселили служащих отеля.

— Да, признаю, — говорила она тогда управляющему, — раньше я останавливалась здесь и была несколько неразборчива. Но все, что я сделала теперь, это всего лишь позволила музыкантам из джаза и нескольким гостям использовать себя…

— О чем ты сейчас думаешь? — спросила Тамара, перебивая ход его мыслей?

— Думаю, как достать машину, — ответил Реннер.

Глава 16

Когда подрядчик — закончил строительство комплекса, часть негорючего мусора, в основном известкового раствора и разбитых камней оставалось на дальнем конце эвкалиптового ряда. Реннер долго собирался его вывезти, и сейчас был рад, что не сделал этого. Он подобрал маленький камешек из кучи, и, подождав, пока Маннере останется один, запустил камешек в его сторону по асфальту. Первый не привлек внимания старика, но второй пбдпрыгнул и ударил его по ноге.

— Эй, вы там, перестаньте! — проворчал он и направился к деревьям. — В чем дело?

— Это Курт, Маннере, — прошептал Реннер. — Повернись лицом к магистрали и не смотри в мою сторону. Притворись, что пришел сюда подышать воздухом.

Старик повернулся к дороге.

— Ради Бога, Курт! — произнес он. — Зачем ты здесь? Это же чистое безумие. Полицейские все время шныряют туда-сюда. Я думал, что ты с мисс Дараний давно в'Мексике.

— Мы не убивали Келси, — сказал Реннер. — И у нас нет этих денег.

Старику потребовалось несколько мгновений, чтобы осмыслить услышанное.

— Тогда кто же это сделал? — в недоумении спросил он.

— Мы вернулись, чтобы выяснить это.

— Мы?

— Да, со мной мисс Дараний.

— О, Боже мой! — вздохнул тяжко старик. — Бедная девочка.

Все еще глядя на дорогу, он спросил:

— Чем я могу помочь, Курт? Ты же знаешь, я сделаю все, что в моих силах.

— Мне необходимо достать машину, — сказал Реннер. — Я должен нанести несколько визитов.

Старик ни секунды не колебался.

— Ты имеешь в виду какую-нибудь конкретную машину?

Реннер немного подумал. Было бы неразумно использовать свою машину. Его «мандерберд» был так же известен в округе, как и «ягуар» Келси. Он сказал:

— Если возможно, такую, которой не хватятся до утра.

— Я знаю такую, — сказал Маннере. — Подожди здесь, я подгоню ее как можно ближе к деревьям.

Он ушел и, казалось, пропал надолго. Вернулся он за рулем последней модели «универсала» с наклейкой «Пресса» на ветровом стекле. Название одной из газет Сан-Франциско значилось на обеих дверцах.

Старик подогнал машину так близко к деревьям; как только мог.

— Фотограф, которому принадлежала машина, напился до бесчувствия, — сообщил он. — Сомневаюсь, чтобы он проснулся ранее утра. — Маннере подобрал пистолет с сиденья «универсала». — Возьми это с собой, хозяин, на случай, если снова придется бежать. Твой бизнес процветает. Мы с Тони не подсчитывали, но в кассе должно быть к настоящему моменту больше трех тысяч.

— А зачем мне пистолет? — спросил Реннер.

— Если вдруг налетишь на Билла Причарда" Ты его так отделал, что все окружные и федеральные полицейские без конца издеваются над ним. Билл поклялся при встрече прикончить тебя на месте.

Реннер положил пистолет в карман.

— Спасибо.

Он помог Тамаре забраться в машину со стороны зарослей, чтобы ее никто не увидел, потом осторожно перебрался через девушку и сел за руль.

Старик Маннере все еще пребывал в сомнении.

— Надеюсь, ты знаешь, что делаешь, Курт, не так ли?

Думаю, что знаю.

Тамара придвинулась поближе к Курту.

— О чем ты думаешь?

— Я лучше не буду говорить.

— Об этом деле с Келси?

— Да.

— Не мучай себя, Курт. Это то, с чем нам придется жить. Здесь столько же и моей вины, сколько твоей. Мне следовало бы знать, что ты обязательно раскаешься в принятом решении.

Реннер задал вопрос, который мучил его с тех самых пор, как он узнал, что произошло.

— Не забеременела ли ты от него, Тамара?

— Исключено, — сказала она. — Когда я решилась на это, то предприняла необходимые меры. И уверена, что этого не произойдет. — Она выждала какое-то время и продолжала: — Но после того, что случилось вчера на катере… — Она наклонилась и поцеловала его в щеку: — Теперь ’кто знает!..

Дом Андерса-старшего был прочный, огромный и старый. Эдакий трехэтажный пряничный реликт, оставшийся от другой эпохи. Андерс держал повара, домоправителя и подсобного работника, но на ночь все они уходили домой. Поскольку жена Андерса умерла десять лет назад, старик жил один вместе со своим сыном. Теперь все, что у него осталось на этом свете, — это дом и его деньги.

Несмотря на позднее время, в гостиной горел свет. Реннер запарковал машину в проезде и вышел из нее.

— Прошу тебя, дорогая, подожди меня в машине.

Тамара открыла дверцу со своей стороны:

— Нет. Отныне, куда бы'ты ни шел, я буду с тобой.

Реннер взбежал по лестнице к большому портику. Тамара последовала за ним. Сквозь освещенное окно он увидел мистера Андерса, сидящего в огромном красном кожаном кресле. Его тонкие губы напряженно шевелились, в то время как искривленный артритом палец медленно двигался по строке книги, которую он читал. Казалось, вся его одежда была ему непомерно велика, а кожа лица напоминала тонкий старинный пергамент. Всего за несколько часов он постарел лет на двадцать, не меньше.

Реннер постучал во входную дверь. Банкир отозвался:

— Входите. — И даже не поднял головы.

Реннер вошел в гостиную. Старик положил Библию, которую читал, на столик рядом с собой.

— Мне кажется, я не много извлекаю из нее, — пожаловался он. — Может быть, потому, что начал читать ее слишком поздно.

Столь ранние гости ничуть не удивили его. Он не удосужился даже встать.

— Так что вы хотите теперь, Реннер? — спокойно спросил он. — Вы уже не можете сделать ничего такого, что вернуло бы мне моего мальчика.

Реннер почувствовал к старику еще большее уважение, чем питал прежде. Кем бы ни был Андерс,_; он был личностью, человеком.

— Понимаю, сэр, — ответил Курт.

Андерс перевел взгляд на Тамару.

— Полагаю, что вы мисс Дараний?

“ ^Да-

— Вы хорошенькая, моя дорогая. Правда, не совсем такая, как я думал. Теперь понимаю, как мой мальчик, со всеми своими слабостями, относился к вам. Вы стоите восемьдесят тысяч долларов. Но почему вы просто не взяли эти деньги и сразу не исчезли? У вас же не было никакой необходимости убивать его.

— В этом-то все и дело, — сказал Реннер. — Тамара не убивала Келси, мистер Андерс. Так же, как и я.

Старик пожал согбенными плечами.

— Какое сейчас это имеет значение? К чему это вранье, Реннер? Дело сделано. Мой мальчик мертв.

— Не буду притворяться, что я очень сожалею, — сказал Реннер. — Вы знаете так же, как и я, что Келси был не совсем здоров, и я в самом деле хотел использовать его и вас, чтобы продержаться с моим комплексом. Но я передумал. Я не смог пройти через то, что замышлял.

— Продолжайте.

Вместо того, чтобы продолжать, Реннер спросил:

— Вы знали меня мальчишкой, мистер Андерс, и в течение последних нескольких месяцев мы не раз общались с вами. Вы можете сказать, что я когда-нибудь вам солгал?

Банкир немного подумал.

— Нет, — произнес он наконец. — Я бы этого не сказал. Вы такой же большой делец, как и я, Реннер. Человек деятельный. Но вы говорите то, что у вас на уме, и не считаетесь с последствиями. Вы доказали это в банке в то утро, когда обозвали меня старым дураком с вонючим ртом и высказали желание набить мне морду. Молодые люди, оказавшиеся в финансовом положении, подобном вашему, обычно с банкирами так не обращаются.

Он кивнул в сторону телефона на столике.

— Теперь приступайте к делу. Говорите, что вы намеревались сообщить мне, прежде чем я позвоню Биллу Причарду.

— Хорошо, — согласился Реннер. — Я скажу. Повторяю, что мы не убивали Келси. И мы не брали этих денег. И я так же не думаю, что эти деньги взял Келси. Скорее, он даже не знал, что они украдены у вас и находятся в машине.

Банкир долго размышлял.

— Мне хотелось бы в это верить, — сказал он наконец. — Теперь, когда мой сын мертв, я могу признаться, что мой мальчик совершил массу поступков, которых ему совершать не следовало. Но украл он в первый раз. К тому же у него не было никакой причины красть. Он знал, что я дам ему все, что он захочет.

— В этом-то все и дело, — согласился Реннер. — Келси тряс пачкой денег у меня в комплексе все время после полудня. И мисс Дара- ний, и мой бармен видели его. Именно поэтому я и попросил Тони позвонить вам. Но никто из этих людей не видел у него такой огромной суммы, о которой идет речь. Какого размера должна быть упаковка с восьмьюдесятью тысячами долларов?

Банкир начал проявлять к разговору живой интерес. Он немного наклонился вперед, показывая руками размеры упаковки. — Примерно такого! Если принять во внимание, что купюры были в десять и двадцать долларов. Их пришлось бы поместить в атташе-кейс солид- _с ного размера.

— Я так и думал, — кивнул Реннер. — Где вы хранили эти деньги?

Мистер Андерс встал с кресла, включил в комнате верхний свет и показал на старомодный сейф с ключом, который даже школьница смогла бы открыть английской булавкой.

— Вот здесь.

— Понятно, — сказал Курт. — Теперь скажите мне еще вот что. Много ли людей в Мишн-Бей знали, что вы имеете обыкновение держать в доме столько денег?

Старик воздел руки вверх:

— Кто об этом только не знал! Да все деловые люди и многие другие. Я держал их под рукой для осуществления быстрых сделок, которые могли случиться в нерабочее время: нужно дать заем, а взять деньги из банка нельзя, потому что он закрыт… Да, да, очень многие были в курсе дела.

— У Келси был свой ключ?

— Да, был.

— А еще у кого-нибудь?

— Насколько я знаю, нет.

— Вам не было страшно держать столько денег в доме?

— Нет, особенно никогда не опасался, — пожал плечами Андерс. — Ведь за исключением — помните? — того случая поножовщины в Мексиканском городе и недолгого захвата гаражей «Белл» шесть месяцев назад, в течение многих лет в Мишн-Бей не совершалось никаких преступлений. Кроме того, Билл Причард, Том Хили и другие заместители. шерифа знали, что, хотя суммы и варьировались, но я всегда держал приличные деньги в доме. Поэтому обычно они заглядывали сюда во время своих объездов.

— А как насчет доктора Фландерса?

— А что с ним?

— Он знал, что вы держите столько денег в домашнем сейфе?

— Полагаю, что да. Он наш семейный доктор. Да, конечно, знал. Я давал ему взаймы, ни много ни мало, четыре тысячи долларов в нерабочее время. Это случилось около года назад, когда он глубоко влип во время игры в задней комнате. «Элке-клуба», и ему нужно было поддержать свои четыре туза против полного набора дам.

Реннер слегка присвистнул:

— Ничего себе! Ребята играют на такие деньги?

Андерс пожал плечами:

— Когда в течение нескольких лет играют одни и те же люди, все уравнивается: один раз проигрываете, другой выигрываете.

— Кажется, в моем родном городе происходят такие вещи, о которых я и не подозревал. Билл Причард тоже играет?

— Нет, — сказал Андерс. — Билл не может себе этого позволить. При¹, его-то жаловании да еще с пятью детьми? Что касается доктора Фландерса… Толькр не говорите мне, что вы его подозреваете.

— Теперь, Андерс, скажите мне, вы помните Джину Гонзалес?

Банкир кивнул.

— Да, конечно. Это хорошенькая маленькая потаскушка из Мексиканского города, которая уверяла, будто Келси изнасиловал ее в рыбацком домике.

— Только уверяла?

— Ну, хорошо, изнасиловал. Но это был первый раз, когда Келси попал в беду. Он дал мне слово, что она сама добровольно пошла на это, пока вдруг не услышала, что возвращается ее отец. Тогда она сорвала с себя оставшуюся одежду и стала кричать.

По тому, что Реннер узнал о Джине в последние сутки, он вполне мог поверить, что тогда Келси она действительно шантажировала.

— А что с ней? — спросил Андерс.

— Джина завязла в этом деле по. гордо. Она знала, что деньги находятся в машине Келси и погналась за Тамарой, потому что думала, что та отправилась с ними в Лос-Анджелес. Джина даже наняла самолет, на нем мы и вернулись сюда. Я соврал ей, сказав, что вытащил деньги из машины и спрятал их в моем поместье.

— А вы и в самом деле этого не делали?

— Нет, не делал. Когда вы видели в последний раз Джину, мистер. Андерс?

— Последний раз она вертела своими ляжками на Главной улице, и было это совсем недавно. Кажется, она приезжает сюда каждый месяц или почти каждый повидать свою мать.

— Теперь ответьте мне: вы не знаете, занимается ли Джина проституцией, когда бывает в городе?

Банкир покачал головой.

— Пусть меня простит молодая леди, но я сомневаюсь, чтобы она “вообще пользовалась спросом за ту сумму, которую требует. Она не может соперничать с более молодыми и такими же хорошенькими девушками в Мексиканском городе, берущими за это доллар.

— Значит, если она лежала в постели и явно ожидала мужчину, то это, несомненно, должен быть ее дружок.

— Полагаю, что так, — Андерс заметно терял терпение. — Куда вы клоните, Реннер? Вы вошли сюда и не сказали мне ничего, кроме разве того, что ни вы, ни эта молодая леди не убивали моего мальчика, и что вы не думаете, что это он взял деньги. Говорите по существу или… выкатывайтесь отсюда. Куда вы клоните в конце концов?!

Реннер объяснил:

— Тот человек, который забрал деньги и убил Келси, знал наверняка, что подозрение падет на вашего сына. — Человек, который спрятал деньги в «ягуаре» Келси до тех пор, пока не сможет взять их обратно. Вы запираете двери вашего дома?

— Нет.

— И каждый может сюда войти?

— Разумеется, все заходят.

— И когда вы обнаружили пропажу восьмидесяти тысяч долларов?

— За несколько минут до того, как отправиться к вам. Я раздумывал над тем, что сказал ваш бармен, и, зная, что Келси ухватился за новую юбку, я открыл сейф, чтобы посмотреть, какого дурака он свалял на этот раз. Я увидел, что пропали большие деньги. Меня это взорвало.

— Вас не было дома после полудня?

— Нет, у меня выдался свободный день и я обедал в «Элкс-клубе», а потом сыграл несколько партий в биллиард..

— Понятно, — резюмировал Реннер. — Другими словами, практически кто угодно мог сюда войти и выкрасть эти деньги. И спрятать их в машине Келси до тех пор, пока все успокоится и можно будет забрать их оттуда. А самое главное, тогда Келси уже никак- не смог бы отрицать, что взял деньги… Теперь выбор за вами, мистер Андерс: вы можете позвонить Биллу Причарду и сказать, чтобы он пришел и забрал меня, или же вы дадите мне час времени доказать, что ни я, ни мисс Дараний не убивали Келси и не брали ваших денег.

— Что ж, я согласен, — ответил банкир. — Час — это не так уж много. Я верю, Келси не брал этих денег, и такой исход дела стал бы доброй памятью о моем мальчике. Куда вы сейчас направляетесь, мистер Реннер?

— Поговорить с доктором Фландерсом, если смогу его найти. Хочу задать ему вопрос, почему он так внезапно сблизился с Джиной Гонзалес?

Андерс-старший снял свою черную шляпу с деревянной вешалки, встроенной в стену гостиной.

— Если не возражаете, я отправлюсь вместе с вами. Кто бы ни убил моего мальчика, он должен получить газовую камеру. К тому же я еще кое-что вспомнил. Последний раз, когда я видел Джину Гонзалес, она вертела своими ляжками на лестнице, ведущей в заведение доктора Фландерса.

Глава 17

Доктор жил в ультрасовременном доме, комнаты которого располагались на разных уровнях, в полумили от особняка Андерса-старшего. В окнах не горел свет. Его машины нигде не было, впрочем, Реннер и не ожидал ее увидеть здесь.

Мистер Андерс предположил:

— Он, должно быть, в заднем помещении. У него там комната, оборудованная баром и кроватью, и, как человек холостой, он иногда ночует там и, простите, юная леди, занимается другими делами.

Любопытно, подумал Реннер, как может изменить человека общество женщины: вечно сквернословящий банкир не произнес ни одного грязного слова в присутствии Тамары. И даже когда ему приходилось прибегать к некоторым двусмысленностям, он каждый раз просил извинения. Тамара сидела между ними, и Андерс изредка бросал на нее косые взгляды, явно симпатизируя ей. Потом неожиданно спросил:

— Могу я задать вам вопрос, детка?

Тамара посмотрела на старика.

— Если вы обращаетесь ко мне, то да.

Реннер впервые видел Андерса таким растерянным. Он не знал; как лучше сформулировать то, что он хотел бы узнать.

— Эта писанина в газетах, — наконец произнес он. — Я имею в виду то, что писали о вас и о моем мальчике. О том, что произошло в вашем номере… Вы в самом деле, ну как вам сказать… ну, вы знаете, что я имею в виду. Он это сделал?

Тамара не могла не сказать правды:

— Да.'

— А вы хотели этого?

— Нет.

После долгого молчания старый банкир спокойно произнес:

— Я сожалею. И говорю это впервые-за свою жизнь. Поверьте мне, девочка, я искренне сожалею. Мне кажется, я не сознавал, насколько херьезно был болен Келси. Видите ли, когда умерла его мать, он оказался единственным, что мне осталось на земле. А когда человек любит кого-нибудь так, как я любил своего мальчика, это делает его. слепым…

За исключением ночного освещения банка, супермаркета, да еще одного окошка в жилом доме, единственным зданием на Главной улице, около которого горел свет, был офис шерифа. Поиски Реннера и Тамары, машины Келси и денег все еще продолжались с неослабевающим упорством. Полицейские машины и автомобили представителей прессы сгрудились около здания. Там находилась даже передвижная телевизионная станция, запаркованная между офисом шерифа и церковью.

По дороге к дому Фландерса Реннер миновал три полицейские машины, но офицеры, сидевшие в них, были так поглощены охотой за Куртом и Тамарой, что лишь взглянули на название газеты, начертанное на дверцах «универсала», в котором ехали преследуемые.

Он запарковался у поворота перед зданием клиники доктора Фландерса. Мистер Андерс выглянул в открытое окно и осмотрелся.

— Думаю, все в порядке, — сказал он. — Окно кабинета темное, но в задней комнате явно горит свет.

— Давайте пойдем и переговорим с ним, — предложил Реннер.

— У вас есть оружие?

— Да.

Реннер достал револьвер, который дал ему Маннере и, пройдя вперед по лестнице наверх, позвонил в звонок. Было по-прежнему тихо. Затем матовое стекло двери осветилось ярче, когда открылась внутренняя дверь, и ноги, обутые в домашние туфли, пошаркали по полу.

На докторе Фландерсе были брюки, но верхняя часть пижамы отсутствовала. В руках он держал медицинский журнал и, сдвинув очки на лоб, удивленно разглядывал компанию, возникшую в дверях.

— Вот так так! — ошарашенно произнес он. — Я слышал, будто несчастье объединяет людей, но, оказывается, подчас и враги становятся друзьями. Я, конечно, никоим образом не ожидал увидеть вас всех вместе. Он распахнул дверь. — Входите скорее. Думаю, что с возрастом люди становятся психами. Я решил, Реннер, что вы вернулись в город, когда Джина рассказала мне историю про петуха и быка, участницей которой она стала.

— Что за история? спросил Реннер.

— Какой-то человек подобрал ее у вас в баре и изнасиловал в машине на дороге. Прежде всего, я никак не мог понять, как кто-то может изнасиловать Джину, но она рассказывала весьма убедительно. Она захотела, чтобы я вошел в бар и выставил всех из зала. А тем временем она вызовет шерифа, и тот закроет все помещение, где, вероятно, прячется насильник, представляющий угрозу обществу… Конечно, во всем этом было много чепухи, но я почему-то тогда подумал о вас.

— Это неплохой повод для ареста, Фландерс, — сказал Реннер. — Но он не сработает. Вы и в самом деле знали, что я вернулся в город. Джина сказала вам. И вы знали, почему она хотела, чтобы закрыли мой комплекс. Потому что я сказал ей, что деньги спрятаны где-то в моей усадьбе. — Он взглянул на освещенную дверь в дальнем конце комнаты. — Где она? Там?

Это развеселило доктора Фландерса еще больше.

— Если вы полагаете, что она в моей кровати, то ее там нет. Не за такую же цену! Но зайдите, посмотрите сами. — Он пошел впереди к освещенным дверям, затем остановился и посмотрел через плечо. — Если не возражаете, Реннер, нацельте свой пистолет в другое место. В конце концов, я единственный доктор в городе, и очень неудобно будет извлекать пулю из собственной спины. Кстати, что у вас с рукой?

Реннер дулом пистолета осторожно подтолкнул его дальше. Кровать в задней комнате была двуспальная. Но лишь одна подушка оказалась примятой. На ночном столике стояла бутылка виски и один стакан, а в пепельнице дымилась ароматная сигара.

Доктор Фландерс сел на кровать и, выудив из пепельницы сигару, указал мокрым ее концом на Андерса. — Вы выглядите здесь наиболее трезвым, Том. Может быть, вы объясните мне в чем дело? Итак, что происходит?

— Реннер говорит, что ни он, ни его девушка не убивали моего мальчика. И я верю ему.

— Я тоже, — горячо поддержал его Фландерс. Он вставил сигару в рот и продолжал: — Я говорил об этом Причарду с того самого момента, как нашли тело Келси. Горжусь тем, что за время врачебной практики достаточно хорошо изучил психологию людей. И я пытался доказать Причарду, что хотя Реннер и мог положить тело Келси в багажник, чтобы иметь побольше времени спрятать деньги, но он не стал бы убивать его с помощью столового ножа. Он прикончил бы его кулаками. — Он посмотрел на Тамару. — Я также не понимаю, почему девушка, убившая его, должна бежать. Она могла пырнуть его ножом, это так. На то у нее, возможно, были свои причины. Но поскольку Джина принадлежит к категории практичных людей, она позвонила бы по телефону и сказала бы Причарду. — Тут Фландерс изобразил ее акцент: — «Ты бы лучше пришел сюда и забрал меня, шериф. Я только что убила поганого человека, который заставил меня плохо вести себя». — Фландерс выпустил большой клуб дыма. — Но Билл не послушал меня. Он был уверен, особенно после того, как Курт подбил ему глаз, что либо он, либо мисс Дараний убили Келси и забрали его деньги.

— А как обстоят дела с вами? — спросил Реннер'

— А что со мной?

— Вы убили Келси?

— Вы можете меня подозревать, — разрешил Фландерс. — Честно говоря, я думал об этом не раз. Если и есть такой мужчина, который любит секс больше, чем я, он может заниматься этим хоть до посинения. Но только тогда, когда партнер так же этого хочет. И, поверьте мне, доктору бывает нелегко, когда девушки, которым он помог появиться на свет, приходят к нему в кабинет в слезах с просьбой сделать им аборт. А все потому, что в округе есть один больной человек, отец которого имеет столько денег, что его сын считает себя выше всех моральных и юридических кодексов. Да, я думал о том, чтобы убить Келси. Но, к счастью, или несчастью, доктор дает клятву сохранять жизнь, а не уничтожать ее.

— Ну, а что с деньгами?

Мистер Андерс объяснил:

— Реннер думает, что Келси не брал этих денег. Он считает, что это сделал кто-то еще и временно положил в машину Келси, чтобы сохранить. И я в это верю. Я вовсе не идеализирую своего парня, но у него не было причины воровать. Черт возьми, я дал бы ему вдвое больше этих восьмидесяти тысяч. Ему стоило только попросить их у меня. И Келси это знал.

Доктор Фландерс молча курил.

— Да, я понимаю, что вы имеете в виду. В этой суматохе я упустил один аспект проблемы. Но я могу облегчить тяжелые мысли. Я их не брал. Да и зарабатываю я сейчас больше, чем плачу налогов. Гм… Да.

Он потер ладонью свой подбородок.

— Довольно запутанное дело.

Реннер пристально изучал лицо доктора. Фландерс не убивал Келси и не брал денег. Он не был любовником Джины и не располагал никакими сведениями. Реннер физически чувствовал, как вращаются колеса в его мозгу. Он спросил:

— Что вы сделали с Джиной? Где вы высадили ее?

Фландерса удивил такой вопрос.

— Вы еще спрашиваете? Разумеется, у конторы шерифа.

— Насколько тесно связаны — Джина и Билл?

— Понятия не имею. — Фландерс раскурил свою сигару. — Все, что я знаю о Билле Причарде, это то, что он управляет довольно спокойным округом. С шерифом легко работать, и руководство округа собирается повысить ему жалованье. Может быть, мне наконец заплатят за акушерскую работу, которую я проделал, когда родились три его последних отпрыска. А в чем дело? ’ '

— Джина работает с кем-то, кто живет в этом городе.

— Вы в этом уверены?

— Абсолютно.

Фландерс вздохнул.

— Ну, хорошо. Как бы мне этого не хотелось, но до того, как мы набросимся на Билла и, возможно, причиним еще больший вред, я считаю, что следует посмотреть на все под другим углом.

, — О чем. вы толкуете? — не понял Реннер.

Фландерс глубоко вздохнул.

— Не о чем, а о ком. О моем пациенте.

— Продолжайте, — попросил Реннер. — И не прячьтесь за конфиденциальность ваших отношений с пациентом. Он кивнул в сторону Тамары. — Помните, что на карту поставлена моя жизнь и жизнь Тамары. Этот пациент мужчина или женщина?

— Женщина.

— И при чем здесь он?

Доктор Фландерс вынул сигару изо рта с таким видом, будто ему стало противно ее курить.

— Это случилось три недели назад. Она пришла ко мне за результатом своего анализа «на кролика», я сказал ей, что результат положительный, а она начала плакать.

— А что это такое — анализ «на кролика»? — ‘спросила Тамара.

— Это анализ, который подтверждает беременность.

— А кто она? — спросил Реннер.

Фландерс снова глубоко вздохнул.

— Будь я проклят, если мне нравится заниматься такими делами. Она сказала, что убьет Келси, если он когда-нибудь узнает об этом. Оба они находились в вашем комплексе в тот вечер, и она плакала. Когда я спросил ее, почему, она ответила — «Он знает»: Вы будто поймали меня на крючок. Но не могу же я допустить, чтобы двое невинных людей пошли в газовую камеру за то, чего они не совершали. Вы клянетесь, что ни вы, ни мисс Даранйй не убивали Келси?

— Клянусь.

— Тогда, на вашем месте, пока вас не поймал Билл Причард, я отправился бы в квартиру номер три в «Иган-блок» и поговорил бы с Мэри Нильсен. То есть сейчас она мисс Джонни Табор. Отец Себастьян обвенчал их вчера утром, потому что Джонни настоял на этом, как только узнал, что она беременна.

— Но что тут такого, если девушка беременеет от человека, которого любит? Особенно, если мужчина согласен жениться на ней? — спросила Тамара. '

— Дело в том, — спокойно произнес доктор Фландерс, — что она беременна не от Джонни, мисс Даранйй. Ее изнасиловал Келси. И когда Мэри сказала ему об этом, он рассмеялся и посоветовал пойти и заняться этим со своим постоянным дружком, а потом свалить беременность на него. Судя по всему, она так и сделала.

Андерс-старший прикрыл лицо руками.

Конечно, подумал Реннер, как это он до сих пор не вспомнил о Мэри и молодом Джонни Таборе, как только прочитал эту историю в газетах! Когда он спросил Тамару, кого она видела тогда в задней части комплекса, та ответила: одного человека, но имени его не назвала. Это, оказывается., была Мэри. Именно она сидела в одиночестве и плакала, когда он вернулся в комплекс. И когда он спросил ее, что произошло, она ответила, что он все равно ничем не может ей помочь.

Курт снова и снова обдумывал все и вспомнил отчет в газетах, где говорилось что молодой Табор видел, как Реннер копошился около старого «паккарда». Если все это так, а ночь тогда стояла темная и свет в той части стоянки не был включен, то Джонни Табору пришлось следовать за ним от самого гостиничного корпуса и наблюдать с расстояния всего лишь в несколько футов. А если Джонни наблюдал за ним, то никак не мог видеть машину Келси. Тем не менее он заявил, что машина исчезла. Объяснялось все просто: Джонни не нужно идти за «ягуаром», потому что Джонни знал, что Келси уже мертв. Это Джонни отдубасил его в номере. Это Джонни отогнал машину Келси в отчаянной попытке выиграть время и получить алиби после того, как он всадил нож в грудь Андерса-младшего.

— Если бы дело касалось только моей шеи, и если бы не Тамара, — вздохнул Реннер, — мне почти хотелось бы, чтобы вы доктор не говорили бы всего этого,

Фландерс положил в пепельницу сигару.

— Вы хотели бы этого? Проклятая медицинская этика и криминальный кодекс Калифорнии. Мне надо было сделать то, что просила меня Мэри. Надо было сделать ей аборт.

Реннер понял, что все еще держит в руках револьвер, потому сунул его в карман.

— Думаю, нам стоит отправиться в «Иган-блок» и поговорить с ними обоими.

— Но только вместе со мной, — сказал Фландерс. Он вынес свой костюм в ванную комнату. — В конце концов, Мэри моя пациентка.

Глава 18

Никогда еще единственная и длинная Главная улица Мишн-Бей не выглядела такой темной и такой спокойной. Засохшие кроны высоких пальм, возвышающихся над неосвещенными зданиями, резко выделялись на фоне утреннего неба. Где-то завывали бродячие собаки. Если не считать деятельности в освещенном пространстве офиса шерифа, Мишн-Бей, казалось, возвратился в первобытное состояние, — в те времена, когда был еще сонным поселком, когда Фрей Джуниперо Серра впервые возвел здесь церковь в качестве одного звена в цепи Обиталищ Господних, построенных вдоль «Каминьо Риал».

У Реннера болела рука. Кружилась голова. Он устал, и в голове у него все перемешалось. История Фландерса поначалу показалась ему вполне правдоподобной. Теперь же он опасался, что в попытке выгородить кого-то еще, Фландерс мог что-то и наплести.

Пока Реннер сидел за рулем, он пытался обдумать новую информацию, полученную от доктора.

Узнав, что плод, который носит в своем чреве его невеста не его собственный ребенок, молодой Табор мог запросто убить Келси. Возможно, он так и сделал. Да и он, Курт, сам, вероятно, поступил бы так же в подобных обстоятельствах. Но все это никак не объясняет заинтересованности в этом деле Джины Гонзалес. Не объясняет и того, кто повинен в перемещении восьмидесяти тысяч долларов из сейфа Андерса-старшего во все еще не найденный «ягуар» его сына Келси.

Молодой Табор не мог быть сообщником Джины. В этом Реннер абсолютно уверен. Если Джонни и убил Келси, то сделал это под влиянием момента. Похищение же денег в такое время и с таким расчетом, чтобы вся вина легла на мертвеца, требовало предварительной подготовки. Это несомненно результат чьего-то тщательного и длительного планирования.

И, как узнал Реннер, сидя в тюрьме, что «Иган-блок» располагался всего лишь в нескольких сотнях метров от офиса шерифа.

Беды начались почти сразу же. Реннер запарковал машину перед зданием и ждал, пока доктор Фландерс и Мистер Андерс-старший выйдут из нее. Вдруг Шофер одного из полицейских автомобилей, проезжавших мимо «универсала», проявил подозрительность и направил свет своего мощного фонаря'прямо на Курта и Тамару.

Он тут же включил сирену и возбужденно отрапортовал по своему двухканальному телефону:

— Докладываю о Реннере и его подружке, мисс Дараний. Они в машине «универсал» перед зданием «Иган-блок». Сорок вторая машина просит помощи.

Реакция была немедленной и шумной. Заместители шерифа, а также репортеры и фотографы высыпали из полицейского участка и стремительно бросились к «универсалу». Как из-под земли появились переносные светильники. Шофер передвижной телестанции поставил свой фургон и нужную позицию, и операторы взгромоздились на крышу. Они сразу же начали съемку местности, в то время как дикторы и звукооператоры записывали на пленку все происходящее.

Заместитель шерифа, первым заметивший их, кончив передавать вызов, поставил свою машину под таким углом, чтобы «универсал» не мог двинуться с места. А Реннер сидел в машине, ухватив рулевое колесо пальцами здоровой руки и размышляя над тем, что должен чувствовать человек, которого вот-вот пристрелят. Все, через что он прошел, делалось ради этого момента. Это было дно той могилы, которую он выкопал себе сам.

Шериф Причард пробрался сквозь толпу и наставил свой револьвер прямо на Реннера. «По крайней мере, я хорошо над ним поработал», — подумал Реннер. Один глаз Причарда был расцвечен всеми цветами радуги и распух до такой степени, что почти совсем закрылся. На челюсти виднелась глубокая царапина, а широкая полоса пластыря придерживала металлическую пластину, торчащую из его разбитого носа.

— Теперь все в порядке! Вылезай из машины, Курт. И руки вверх, — скомандовал Причард. — Ты получил свое. У тебя было время. Теперь игра кончилась. Ты отвезешь меня туда, где спрятал машину Келси с деньгами, которые он украл у своего отца. Затем ты и твоя маленькая подружка отправитесь в разные камеры. И ты удивишься, сколько тюремных ступенек тебе придется пересчитать, прежде чем тебя будут судить. Выходи из машины. Считаю до трех. Если не выйдешь, буду стрелять.

Мистер Андерс протиснулся через толпу и встал между разъяренным шерифом и Реннером. Курт по достоинству оценил поведение банкира. Что бы там ни говорили, но он был человеком. Андерс-старший выглядел солидно, и голос его звучал твердо. Он вел себя так, будто шериф Причард держал в руках игрушечный пистолет.

— Убери пушку, Билл, — холодно произнес он. — Положи ее в кобуру. Здесь не будет никакой стрельбы. Но если и будет, то ты должен сначала пристрелить меня, прежде чем доберешься до Реннера.

Причард нехотя засунул пистолет в кобуру. Вновь прибывшие репортеры недоумевали: кто этот старик?

Стоящий рядом заместитель шерифа объяснил им:

— Это Том Андерс, банкир, первый человек округа Муриэтта.

В глубокой тишине, установившейся после этих слов, Андерс продолжал:

— Допущена большая несправедливость. К сожалению, многого уже не исправишь. Я хочу сделать, что смогу, и прежде всего предотвратить расправу над невинными людьми. И не позволю запугать двух юнцов, потому что их спровоцировали на поступок, в котором обвинили Реннера и мисс Дараний. — Он сделал знак рукой Реннеру. — Вы и мисс Дараний можете выйти из машины. Затем вы, доктор Фландере и я сделаем то, ради чего прибыли сюда: поговорим с молодым мистером и мисс Табор.

Когда Реннер вышел из машины и помог Тамаре выбраться из нее, то с удивлением увидел в толпе Джину. Он полагал, что она все еще под разными благовидными предлогами обшаривает, в поисках денег его поместье.

Мистер Андерс ткнул пальцем в сторону заместителя шерифа Тома Хили:

— Дай-ка нам дорогу, Том. Мы четверо и, я повторяю, все четверо поднимемся наверх.

Хили отошел в сторону:

— Да, сэр. Как скажете, мистер Андерс.

Доктор присоединился к ним на тротуаре. В свете мощных прожекторов кинохроники и телевидения старый банкир двинулся наверх по шаткой наружной лестнице и остановился на четвертой ступеньке, когда дверь верхней прихожей отворилась и молодой Джонни Табор вышел на площадку. На нем были только брюки. Напряженное выражение лица и тяжелое охотничье ружье, которое он сжимал в руках, делали его старше лет на десять.

Он направил ружье на Андерса и заговорил:

— Довольно, мистер! Я убью всякого, кто двинется дальше.

— Полегче, сынок, — спокойно произнес банкир. — Никто не собирается навредить ни тебе, ни твоей жене. Я хочу тебе помочь. Хочу сделать все, что могу. Именно поэтому я здесь.

Длинные волосы падали парню на глаза. Он сердито откинул их тыльной стороной руки.

— Я уверен, что вы хотите помочь мне отправиться в газовую камеру. Да, это я убил Келси! Бог свидетель, он этого заслужил. Теперь идите сюда и схватите меня, все вы — мерзавцы.

Реннер разглядывал лицо парня и испытывал к нему жалость.

Ему было больнее, чем тогда, когда Причард навел на него свой пистолет. Молодой Табор пребывал в каком-то безумном неистовстве. Он хотел, чтобы его пристрелили и на этом бы все поскорее закончилось. Он не убивал Келси. Он никого не убивал. Все, что он делал, это пытался защитить себя.

Реннер поднялся на несколько ступенек и встал впереди Андерса.

— Никто не собирается забирать тебя, Джонни, — сообщил он спокойно. — По крайней мере, до тех пор пока мы не потолкуем как следует. Если же они попытаются, я встану рядом с тобой. У меня в кармане револьвер, и мы не дадим себя в обиду.

Молодой Табор, помолчав, сказал:

— Я верю вам, мистер Реннер. Вы парень что надо. Мэри говорит, что вы всегда относились к ней как к леди. И я видел собственными глазами, как вы проучили Келси в своем баре. Но будьте в стороне, пожалуйста.

— Почему? — негодовал Реннер.

Мэри вышла на площадку и встала рядом с мужем. Яркий свет позади нее просвечивал сквозь дешевенький хлопчатобумажный халатик, обрисовывая силуэт ее юного тела.

— А потому, что, он хочет защитить меня, — произнесла она в ответ на вопрос Реннера. — Джонни не убивал Келси. Это сделала я.

За исключением сильного жужжания кинокамер и аппаратов телевидения не было слышно ни единого звука. Даже собаки прекратили свой вой, и толпа, сгрудившаяся у подножья лестницы, казалось, затаила дыхание.

— Ты убила Келси? — спокойно спросил Реннер.

Мэри так яростно закивала головой, что ее конский хвостик отчаянно запрыгал вверх и вниз.

— Да, это так. На кровати в вашем номере, мистер Реннер. Когда он попытался снова изнасиловать меня.,

Она провела бумажной салфеткой, которую держала в руке, rio своим сухим глазам, извинилась:

— Я даже не могу плакать. Я уже все выплакала, наверное. — Она спрятала салфетку в карман халатика.

— Видите ли, все началось около двух месяцев назад, в тот день, когда Келси пришел получить ренту для банка, и, кроме меня, в доме никого не оказалось.

Все еще держа под прицелом ружья толпу, молодой Табор произнес:

— Ты не обязана ничего им говорить, малышка. Ты не сделала ничего, чего должна стыдиться.

— Я знаю, — сказала девушка. — Но я хочу, чтобы и они знали тоже.

Она глянула на лица, уставившиеся на нее со*всех сторон.

— Я сказала Келси, что родителей нет дома. Но как только папа придет с работы, он принесет деньги в банк. А Келси ответил, что деньги здесь ни при чем и что, может быть, мь/ как-нибудь договоримся. Он сообщил, что давно обратил на меня внимание и спросил, не говорил ли мне кто-нибудь, что я хорошенькая. Я в ответ пошутила и сказала, что Джонни говорил мне об этом много раз. Затем он перевел разговор на очень личную тему. Он сказал, что видел меня и Джонни в горах и хотел узнать, сколько раз в неделю мы это делаем. Я ответила ему, что это не его дело, но у нас ничего не было, потому что мы бережем это для нашей свадебной ночи. Он рассмеялся и сказал, как много я упускаю. Он пытался тискать мои груди и говорил грязные слова. Я сказала ему, чтобы он прекратил свои разговоры и убирался, а не то-я скажу своему отцу. А он сказал, что, если я это сделаю, мой отец лишится работы. И, вместо того чтобы уйти, он схватил меня и стянул платье. Он пришел в такое возбуждение, что предложил мне двадцать долларов, если я уступлю ему. — Единственная слеза скатилась по ее щеке. — Я сказала, что он сумасшедший и попыталась бороться с ним. Но он делал мне больно, и мне было ужасно стыдно. Я думала, что умру, Я просила его прекратить, остановиться. Вместо этого он сказал, что покажет мне, кто правит в Мишн-Бей. Ударил меня по лицу кулаком и сбил с ног. Затем, когда я оказалась в полубессознательном состоянии, он сорвал с меня трусики, раздвинул мне ноги и сделал это, будто я была блюдом с мороженым. И даже тогда, когда он кончил, он не позволил мне встать. Он держал меня на полу, пока не смог сделать это еще раз. Тогда я уже пришла в сознание и думала лишь о том, что скажет об этом Джонни. Затем я почувствовала, что он делает мне ребенка, но пыталась кричать, и мне сделалось плохо. Мне было так стыдно, что я не рассказала сразу Джонни. Я стыдилась сказать об этом даже отцу и вообще кому бы то ни было.

Она на мгновение положила щеку на плечо мужа. Затем, выпрямившись, снова продолжала.

— Я не отважилась сказать об этом отцу Себастьяну. Скоро я поняла, что беременна, и мне нужно что-то делать. Я пошла к доктору Фландерсу. Он был очень добр ко мне, но сказал, что законы Калифорнии не позволяют ему помочь мне, и самое лучшее, что я могу сделать, это пойти к Келси и поставить его в известность. Келси же только посмеялся надо мной и сказал, чтобы я проделала это несколько раз с Джонни и, свалила бы все на него. Я,так и сделала, только с Джонни это было прекрасно. — Теперь уже рыдания сотрясали ее хрупкие плечи. — Затем, когда я сказала ему, что у меня будет ребенок, стало еще хуже. Он был так горд, так нежен и заботлив, будто я сахарная и могу растаять.

Мэри вытерла салфеткой глаза, которые на этот раз наполнились слезами.

— Я чуть не разрывалась каждый раз, когда была с Джонни, или когда он говорил о том, что собирается делать и кем хочет стать ради меня и нашего ребенка. Но я знала, что если я скажу ему, он убьет Келси, а за этим последуют еще большие страдания. Потом произошла эта авария, когда тот старик пытался приставать к мисс Дараний. На следующий день мы с Джонни пошли послушать ее Пение. Все столики оказались заняты, и мистер Реннер посадил нас за стол вместе с мисс Гонзалес. Тут я узнала ее историю с Келси. И после всего того, что он сделал с нами обеими, он сидел у фортепьяно, не сводя глаз с мисс Дараний.

Девушка глубоко вздохнула.

— Я ничего не могла сделать. Я сказала,'что кто-то должен решиться, взять острый нож и всадить его в Келси, чтобы он никогда больше не смог разрушать чужие жизни. А мисс Гонзалес улыбалась, будто все знала об этом и сказала мне, что она является почетным членом клуба «Меня уложил Келси Андерс», и хотела знать, когда я вступила в него. Я не смогла удержаться и начала реветь. И тут Джонни все понял. Он отодвинул стул и молча вышел. Я боялась, что он отправился за оружием.

А через несколько минут, когда мисс Даранйй перестала петь и ушла, а Келси пошел за ней, я последовала за ним, чтобы предупредить его. Не потому, что я опасалась за него, а потому что не хотела, чтобы Джонни попал из-за меня в беду. Когда я вошла в номер мисс Даранйй, дверь оказалась открыта, но ее там не было. Зато там был Келси. Я вошла и сказала, чтобы он убирался из города, так как Джонни все узнал и может убить его. Но Келси был вдрызг пьян и только рассмеялся. Он хвастался, что выше всех по положению и не боится каких-то там батраков. Затем он как-то тяжело задышал, как в тот день, в гостиной, и сказал, что мисс Даранйй вышла из зала из-за него и что я была не таким уж плохим маленьким голубком, и он хочет удостовериться, действительно ли я беременна. Тут он схватил меня и ногой захлопнул дверь.

Она вдруг умолкла, а когда заговорила опять, Реннеру очень хотелось, чтобы она замолчала. Пытаясь выразить свое отвращение, она почти в точности повторяла слова Тамары.

— Я не могла снова пройти через это. Я не вынесла бы этого. — В ее голосе звучала твердая убежденность. — Поэтому я схватила нож с. подноса с грязными тарелками, стоявшего на столе. Когда он потащил меня в другую комнату и попытался завалить на кровать, я дала ему понять, как чувствует себя человек, в которого вонзается нож. Затем я вернулась обратно в зал и застала там Джонни. Он спросил меня, где я была, и я все рассказала ему.

Реннер посмотрел на молодого Табора.

— А ты пошел в мой номер стереть отпечатки пальцев с ножа? Так, Джонни? Но тебе помешал я. Л ты не хотел, чтобы тебя застали в номере с мертвецом. Ты испугался, что придется все объяснять, и Мэри будет втянута в этц дело. Ты долбанул меня железным ободом и удрал.

— Так это и случилось, — ответил молодой человек. — Честное>вло- во, я не хотел вовлечь ни вас, ни мисс Даранйй во все эти несчастья. Единственное, о чем я думал,' это о Мэри. Я хотел вывести Келси оттуда, будто пьяного, отвезти его куда-нибудь и там оставить. А если бы кто-нибудь увидел нас вместе, вся вина все равно пала бы на менял. Но вы вошли прежде, чем я успел это сделать.

Причард впервые подал голос с тех пор, как мистер Андерс приказал ему убрать пистолет. Он подошел к основанию лестницы и схватился рукой за перила.

— Все это очень благородно, Табор, — произнес он ледяным тоном. — Но что с деньгами? Что ты сделал с ними?

— Я никогда в глаза их не видел! Клянусь вам, шериф! — чистосердечно говорил юноша. — Я не знал, что у Келси было, столько денег, пока не прочел об этом в газетах. Я взял только то, что было у него в карманах, до его ключи от машины, чтобы подумали, будто это ограбление. Я. сжег эти деньги сразу же, после тогб как спрятал машину. Можете быть уверены, мне не нужны были его паршивые доллары.

Причард терпеливо продолжал допрос:

— Но ты же перегнал машину?

— Да, сэр. Когда я вернулся в зал, Мэри все еще сидела за столиком и плакала. Я сказал ей, что произошло и что я не знаю/видел ли меня Реннер. Мы хотели побыстрее убраться оттуда и воспользовались машиной Келси. Мы были в панике. Но когда оказались в полумили от комплекса, я понял, что делаем глупость: когда все обнаружится, а нас не будет, мы станем первыми подозреваемыми. Поэтому я свернул с дороги и спрятал машину. Мы вернулись пешком в коктейль-бар и, снова сев за столик, стали походить на остальных посетителей. Я не мог ничего понять, когда вы говорили, что обыскали комнату Реннера и не нашли там Келси. Так что, кргда вы приказали мне пригнать машину Келси, я последовал за ним и увидел то, что было. Потом, когда вы задавали мне вопросы, я в конце концов рассказал вам, что видел. Я знал, что нет такого закона, по которому можно обвинить человека за то, что он переместил тело убитого. И если мистера Реннера схватят и начнется следствие, никто не сможет выдвинуть обвинение против него, потому что он не убивал Келси. Я подумал, что мы с Мэри могли побыть вместе хотя бы несколько месяцев. А если что- то будет не так во время следствия и они повесят все на мистера Реннера, то я смогу снять его с крючка своим признанием.

Лицо Причарда, казалось, выражало неимоверное напряжение.

— Очень благородно, — повторил он. — Но факт остается фактом. Человек мертв, его машина и восемьдесят тысяч долларов все еще не найдены. Где ты спрятал машину Келси?

Молодой Табор недоумевал.

— Мне казалось, я уже сообщил вам об этом, шериф. В полумили от комплекса. В старом сарае для сена, там, где раньше была ферма Реннера.\Я, по сути дела, и не прятал ее. Просто завел ее в сарай и стер отпечатки своих пальцев с руля.

— Боже мой! — произнес из толпы Том Хили. — Прямо под нашим носом! Я сотню раз был около того места за последние' два дня. — Он не удержался, чтобы не подколоть своего начальника. — И вы тоже были там и даже не удосужились осмотреть старый сарай/ заросли деревьев и старые шахты, потому что твердо уверовали, что мисс Дараний убила Келси ради денег и удрала с ними на «ягуаре» в Лос-Анджелес.

— Выходит, я был не прав, — как-то смиренно выдавил из себя Причард.

— Может, мне пойти туда и пригнать машину? — с готовностью предложил тут же Джонни.

— Успеетсй, — отмахнулся Причард. — Теперь мы знаем, где она. — Он снова посмотрел вверх на лестницу. — Сейчас надо решить, что делать с Джонни и Мэри.

Мистер Андерс снял черную фетровую шляпу, стоял и мял ее поля в руках. Он будто приготовился проститься с кем-то, с кем ему не хотелось расставаться.

— Тут нечего решать, Билл, — заключил он после долгого молчания. Потом тяжело вздохнул. — Я не знаю такого закона в округе Муриэтта или во всей Калифорнии, где говорилось бы, что девушка не имеет права зашищать. себя от мужчины, пытающегося изнасиловать ее.

Он посмотрел на доктора Фландерса.

— Вы медицинский эксперт, Фландерс. И обладаете властью. Прикажите составить список присяжных заседателей, которые будут рассматривать дело об этом убийстве. Но и не помышляйте, что вам удастся сколотить такой состав суда присяжных, который после слушания дела мисс Табор вынесет решение не за убийство при оправдывающих обстоятельствах!

— Честно говоря, и не собираюсь, — ответил доктор.

Мистер Андерс снова водворил шляпу на прежнее место.

— Значит, так тому и быть!

Он недолгое время постоял молча, будто прощаясь с мертвым сыном. В свете прожекторов, направленных на лестницу, его лицо казалось бледным и измученным. Он повернулся к толпе.

— Думаю, вы хорошо тут поразвлеклись. Теперь вы все освободите это место от своего присутствия! К вам это тоже относится, господа репортеры и телевизионщики! Публикуйте и показывайте любые снимки, можете называть меня и моего мальчика как вам будет угодно, но я не буду вас за это преследовать. Не могу! Но помните, что я все еще управляю округом Муриэтта. Как я скажу, так и будет. И я говорю свое последнее слово: оставьте этих ребят в покое! Спектакль окончен. Теперь выключите ваши лампы и убирайтесь отсюда. Если эта улица не опустеет через пять минут," я вызову пожарную команду и очищу ее с помощью брандспойтов.

Толпа у подножия лестницы на какой-то момент словно окаменела в нерешительности, затем один за другим стали гаснуть портативные прожекторы, перестали стрекотать камеры, и ночь наполнилась шаркающими звуками ног и рыканьем моторов отъезжающих автомобилей. Репортеры ринулись к ближайшим телефонам и к своим машинам. Полицейские на какое-то время оказались более покладистыми. Объединившись в группки по нескольку человек и горячо споря о чем-то, они медленно двинулись к участку.

Реннер поискал глазами Причарда и Джину, но не увидел их. Но какое это имело сейчас значение: он знал', куда они отправились.

Курт вжался в перила, пропуская перед собой отца Себастьяна. Потом подошел к Тамаре, рядом с которой стояли мистер Андерс и доктор Фландерс.

— Ну и как?..

— Это нужно было сделать, — сказал Фландерс. — Но верьте мне, Реннер, я не пытался вести вас по кривой дороге и не хотел бросить тени на Мэри и Джонни. Мне и в голову не могло прийти, что это'он с его пятью детьми и вечной нехваткой средств…

— Знаю, — остановил его Реннер. — Я тоже догадывался о многом, но сомневался до последнего момента.

— Мне следовало бы тоже знать, — сказал с сожалением мистер Андерс. — Как и все остальное. Это и моя вина. Я вспоминаю, что он и девцца Гонзалес были в одной компании, когда произошла эта странная история в рыбацком домике. Я мог бы пресечь это тогда же. С помощью хорошего крепкого ремня от конской, сбруи. Потому что никогда не верил ни единому слову о том, что Келси психически нездоров. Черт возьми, он не был болен! Он был просто очень плохим человеком. Что ему было необходимо, так это хорошенькая взбучка. Но что теперь об этом говорить…

Банкир показал пальцем на заместителя шерифа Хили.

— Садитесь за руль машины, которую позаимствовал мистер Реннер. Мы собираемся прокатиться немного в сторону от дороги.

Том Хили недоумевал, но был польщен, что его заметили.

— Да, мистер Андерс. Может, я схожу за шерифом, чтобы он тоже поехал вместе с нами?

— Нет, — ответил банкир. — Это не так уж и нужно’, Том. Может, мы сами наткнемся на Билла.

Глава 19

Проезжая мимо комплекса, Реннер увидел в своем кабинете Хола Мейерса. Хозяин частного агентства, как показалось ему, пытался рыться в его письменном столе, в то время как Тони и Маннере решительно протестовали против незаконного обыска.

— Что этот тип делает в ^ашем кабинете? — спросил доктор Фландерс.

— Вероятно, ищет деньги, — предположил Реннер.

Фландерс закурил новую сигару.

— А когда Мейерс-то появился на сиене?

Реннер крепче обнял Тамару.

— Это одна из проблем, ждущих своего прояснения. Знаю только, то он зарабатывает какие-то деньжата с наследства Барона. Он делает все возможное, чтобы дискредитировать Тамару, включая и тот ордер на арест, с помощью которого он удалил меня из комплекса, чтобы Келси смог подступиться к ней.

Мистер Андерс закашлялся, но, прежде чем начать говорить, Том Хили притормозил и выключил фары.

— Машина Билла там, мистер Андерс. Проехать невозможно, — сказал он. — Что мне делать?

— А сам Билл в машине?

— Нет.

— Тогда встаньте у обочины, дальше мы пойдем пешком. — И добавил: — Если вы хотите поднять шум или предупредить его, не советую делать этого, Том, Я знаю, вы были его заместителем многие годы. И то, что происходит теперь, поверьте, для всех нас, как и для вас, не очень приятно.

Когда он вышел из машины, доктор Фландерс сказал:

— Бог создал мужчину и женщину. И если мисс Дараний простит мне мою философию, в каком-то смысле очень жаль, что Он сделал так, что люди получают такое удовольствие от взаимного соития. Вероятно, мы были бы гораздо лучшими экземплярами рода человеческого, более совершенными мужчинами и женщинами, если бы Он придумал какой- нибудь иной способ для продолжения рода человеческого.

Люпиновые заросли находились менее чем в двадцати футах от того места на магистрали, где Реннер и Тамара удрали от Джины и Мейерса. Реннер не был здесь целую вечность. Лишь легкое потрескивание ветвей да оглушительный стрекот цикад, да еще иногда гортанное кваканье болотных лягушек нарушали тишину этих мест.

Когда они подошли к сараю, то явственно услышали голоса людей, о чем-то яростно спорящих. Голос Билла Причарда, а это был он, протестовал:

— Говорю тебе, Джина, мы не можем улизнуть с ними. Все было сделано как надо, но мы промахнулись. Чтобы скрыть наше участие в этом деле, я должен вернуть деньги.

— Нет! — словно отрезала Джина.

Реннер заглянул в щель, образовавшуюся в покоробившейся от непогоды стене. В отраженном свете переносного фонаря Причарда он увидел черноволосую девушку, прижимавшую к груди большой кожаный атташе-кейс.

— Нет_г— твердила Джина. — Нет и нет! Теперь слушай меня, Билл. Все пошло совсем не так, как мы планировали. Но эти деньги наши, и я не намерена с ними расставаться. Я заработала их, годами приезжая сюда каждый месяц, чтобы ты сохранял свои мозги и имел в жизни нечто, более вдохновенное, чем только черствый хлеб, который ты получаешь дома.

Причард горячо возразил:

— Если бы ты осталась в городе, я бы не связался с Берт. Ведь я умолял тебя выйти за меня замуж.

Джина рассмеялась.

— Да, все так. А что ты сделал еще? После того, как наш первый замысел с Келси не удался? Мы не получили деньги от его отца, чтобы ты мог учиться в юридической школе, и ты совсем раскис. Поэтому согласился на первую предложенную работу, которую мог получить. Заместитель шерифа в Богом забытом городке, о котором никто никогда не слыхивал! И кем ты стал теперь, десять лет спустя? Шерифом. С недельной зарплатой меньше, чем я иногда получаю за десять минут.

Реннер больше не мог этого слышать. Он сам себе напоминал человека, которого долгое время знал и уважал и который внезапно умер от какой-то страшной, внезапно поразившей его болезни.

Причард залепил Джине пощечину.

— Не смей говорить со мной таким тоном, шлюха!

— Продолжай же, — прошипела Джина. — Стукни меня еще раз. А кто сделал меня шлюхой? Кто придумал этот идиотский план с Келси в рыбацком домике? Кто так жаждал стать юристом, что готов был сделать ради этого проституткой любимую женщину? А что бы случилось, если бы я осталась здесь и вышла за тебя замуж? Я скажу тебе. Ты бы начинил меня кучей детишек, которыми ты начинил свою Берт. А чтобы прокормить их и тебя, в промежутках между родами, я стала бы местной знаменитостью, продающей себя за доллар батракам в задней комнате салона «Тико-Такос».

— Заткнись!

— Нет, ты не заставишь меня молчать!

— Но, Джина, мы наверняка угодим в тюрьму. С другой стороны, если я верну деньги, никто ничего не сможет доказать. И мы попробуем еще раз.

Джина крепче прижала кейс с деньгами к груди.

— Нет уж, спасибо! Я не собираюсь ждать еще десять лет. Если бы ты не был чрезмерно осторожен и не положил деньги в машину, чтобы оказаться вне подозрений после убийства Келси, мы остались сейчас бы чистенькими. Все бы считали так, как мы задумали: Курт забил Келси до смерти за то, что он сделал с девицей Дараний. И, чем больше Курт отрицал бы, что не он взял деньги, тем меньше ему верили бы.

Луч фонаря отражался от полированного металла «ягуара» и освещал изуродованное лицо Причарда. Он еле слышно произнес:

— Я чуть не умер, когда вернулся и нашел его с ножом в груди. А потом опять, когда увидел, что «ягуар» исчез.

Джина съязвила:

— И что. ты сделал тогда? Вместо того, чтобы искать машину, ты послал меня и этого бездарного частного сыщика на охоту за дикими гусями, поскольку был уверен, что деньги взяла эта девка Дараний. А деньги все время лежали здесь, в полумиле от поместья.

— Откуда мне было знать об этом? — горячился Причард. — Я даже близко не мог представить, что это дело рук Мэри и Табора. Я думал, что это девица Дараний убила Келси. — Он направил луч света на циферблат своих наручных часов. — У нас. нет больше времени спорить, Джина. Если я не явлюсь в город с деньгами через несколько минут, возникнут подозрения. Мы должны сейчас же решить, что делать.

— Я уже решила, — сказала Джина. — Через несколько минут сюда снова прилетит пилот, который привез нас. Он посадит самолет на полотно магистрали. Я собираюсь улететь с ним. Полетишь ты со мной или нет — дело твое.

— А кто этот пилот? — спросил Причард. — Какой-нибудь новый дружок?

Джина и не думала смущаться:

— Уверена, он бы этого хотел. И я знаю, что так и будет. Теперь слушай меня, Билл. Я любила тебя долгих десять лет. У нас были хорошие времена, и много чего еще могло быть. Или ты полетишь сейчас со мной и с деньгами, или говори мне «до свидания». Выбирай!

В этот момент мистер Андерс вошел в сарай.

— Я отвечу на ваш вопрос, мисс Гонзалес. И вы, и Билл останетесь. И не тянитесь за пистолетом, Билл. Я не вооружен, но Реннер и Том Хили при оружии. \

Хили забормотал сначала что-то невнятное. Но по мере того, как он говорил, его голос креп:

— Это верно, Билл. Подумать только… Я считал тебя честным парнем. И я пытался подражать тебе. А тебе следовало бы носить «свой нагрудный знак в заднем кармане.

Джина злобно взвизгнула:

— Что ты стоишь, как идиот, стреляй в них!

— Нет, — опустил руки Причард. — Я не могу. И не настолько уж я плох. — Он посмотрел на людей, стоявших в темноте. — Вы. не поверите мне, ребята, но я почти рад, что вы явились сюда в самый решительный момент…

— Вы планировали эту операцию, уже давно, не так ли, Билл? — спросил доктор Фландерс.

— Да, давно, — каким-то безжизненным, вялым голосом согласился Причард. — Деньги всегда были там. Все, что мне требовалось — это повод убить Келси, чтобы он уже никогда не смог отрицать, что взял их. Я решил, что такой случай представился, когда Реннер пригласил мисс Дараний в свой комплекс. Я понял с самого начала, что он намеревается использовать ее, чтобы шантажировать Келси. И попытался опередить его.

— А деньги? — спросил-Реннер. — Когда ты их взял, Билл?

Причард улыбнулся:

— Когда ты прохлаждался в моем офисе. Я притворился, что отправляюсь искать судью Бенсона. До этого случая я открывал сейф несколько раз, чтобы убедиться, что смогу это сделать.

— Значит, они находились в твоей полицейской машине, когда ты отвез меня в усадьбу?

— Верно. Я переложил их в машину Келси на тот случай, если мистер Андерс обнаружит пропажу и поднимет шум прежде, чем я позабочусь о Келси. А потом, ты уже знаешь, все обернулось против меня.

В повисшей вдруг тишине, возникшей после признания Ричарда, послышался вдруг звук снижающегося самолета, заглушивший стрекот цикад и кваканье лягушек.

Причард печально взглянул на стоявшую рядом с ним Джину.

— Прибыл твой самолет, дорогая. Но нам он не принесет ничего хорошего.

Освещенная светом фонаря Хили, девушка вздрогнула.

— Ты прав! Тебе, пожалуй, ничего. — Она ловким движением выхватила револьвер Причарда из кобуры. — Но для меня —. другое дело.

Зажав одной рукой чемоданчик под мышкой, она другой направила дуло револьвера на людей, стоящих у входа в сарай.

— Теперь убирайтесь с моей дороги! Все! Я сяду в самолет с этими деньгами. И думаю, никто из вас не станет стрелять в меня. Но я убью любого, кто встанет у меня на пути.

— Нет, Джина, — сказал Причард. — НетГ

Джина даже не обернулась на его голос. Только жестко проговорила:

— Включая и тебя, Билл. Ты хороший любовник, и мне жаль, что все так кончается. Но все мужчины очень похожи друг на друга. Поверь мне, милый. Я это знаю.

Двухмоторная «Сессна» в считанные секунды приземлилась неподалеку на магистрали и остановилась почти точно у зарослей. Джина устало улыбнулась, но тут же взяла себя в руки и цинично хмыкнула:

— Я уверена, мой новый друг-пилот сделает все возможное, чтобы утешить меня!

Она сделала резкое движение стволом револьвера, чтобы все ушли с дороги. — А теперь я прошу извинения, джентльмены!

— Что мне делать, мистер Андерс? — заволновался Хили.

Голос старика прозвучал тихо, безжизненно:

— Пусть уходит! В конечном итоге это всего лишь деньги.

Следом за Андерсом все отошли в сторону, пропуская Джину. Она повернула голову, проходя мимо, и так не спуская глаз со всех, шла к магистрали. <

Она уже почти была у самолета, когда пилот открыл дверцу, высунулся и крикнул:

— Почему это ты с оружием?

Джина проговорила, не поворачивая к нему головы:

— Небольшое осложнение. Ничего такого, с чем бы я не справилась.

Причард шел за ней по пятам, уговаривая:

— Нет, Джина, пожалуйста. Прошу тебя! Не садись в самолет!

— Кто остановит меня? Уж не ты ли? — захохотала она.

— Я остановлю, — спокойно произнес Причард.

И в тот момент, когда она начала взбираться на кры)ю самолета, он выхватил из-за пояса пистолет и сделал три выстрела подряд. Первый угодил в чемоданчик и выбил его из рук Джины. Второй и третий бросили ее на колени.

Пилот тут же захлопнул кабину и включил мотор. Крылья выскользнули из цепляющихся за них рук Джины, и она, перевернувшись, упала на асфальт.

Причард опустил пистолет, вложил его в кобуру и отдал подбежавшему Тому Хилу. Потом отколол с рубашки свой полицейский значок, положил его поверх кобуры пистолета и повернулся к' мистеру Андерсу.

— Могу я попросить вас о последнем одолжении? Можно я отвезу ее в морг к Гарсия?

— Хорошо, — согласился мистер Андерс.

— Благодарю вас.

Причард двигался как во сне. Он подошел к Джине, взял девушку на руки и бережно понес ее к полицейской машине… Уложив ее на сиденье, развернул машину и медленно поехал к городу.

Никто не пытался остановить его. Мертвая, она принадлежала только ему. Джина никогда не оставит теперь его, всегда будет с ним.

— Полагаю, — мистер Андерс, повернулся к Курту, — вы хотите вернуться обратно в свое поместье?

Реннер просунул Тамарину руку под свою, здоровую.

— Если вы не возражаете, мы дойдем пешком. Если, конечно, я не понадоблюсь в городе.

— Не думаю, что вы понадобитесь, — сказал Хили.

Доктор Фландерс проявил свою практичность:

— Дайте мне Осмотреть вашу руку. С опухолью нельзя шутить. Ее надо снять, прежде чем вправлять кость.

— Давайте займемся этим утром, — попросил Реннер, желая как можно скорее остаться наедине с Тамарой. Он так много хотел сказать ей. — Терпел же я до сих пор. Потерплю еще несколько часов.

Мистер Андерс положил атташе-кейс на сиденье «универсала*, потом медленно повернулся, намереваясь что-то сказать, но передумал.

— Нет, — вымолвил он. — Я не предлагаю тебе ни денег, ни заем, Курт. Я знаю, что при нынешних обстоятельствах ты откажешься. Но то, что я скажу сейчас, может тебя заинтересовать.

— Да, сэр?

— Я говорил с главным инженером строительства магистрали как раз перед тем, как все это случилось. Он сказал мне, что, судя по темпу работ, они, вероятно, откроют магистраль на три или четыре месяца раньше, чем намечалось.

— Это хорошая новость, сэр.

— И последнее,

— Да?

— По поводу той награды, которую я обещал выплатить.

— Если не будет возражать доктор Фландерс и вы, — сказал Реннер, — я бы хотел передать-любую часть, которая выпадет на мою долю, Мэри и Джонни.

— Отлично, — улыбнулся Фландерс. — Я согласен. Когда мы вернемся в город, я заеду к ним и сообщу им эту приятную новость. Есть еще несколько вопросов, которые я хочу обсудить, — добавил он. — И если Государственной медицинской ассоциации это не понравится, они могут лишить меня лицензии. Я не буду возражать.

Когда все разъехались, Реннер пошел по шоссе, держа Тамару под руку. Никто из них не проронил на слова. Оставалось еще так много оборванных нитей, которые им предстоит связать. Город будет шуметь еще несколько месяцев. Он, Реннер, может быть, и потеряет свои владения, а может, и сохранит их. Теперь это не так уж важно.

Гораздо важнее было понять, что в этом мире не существует ни праведников, ни злодеев. И что ни одна яма, за исключением самой последней, не бывает бездонной.

Он молод, силен. У него энергичный ум. И для мужчины есть масса способов заработать деньги для своей жены и, если им повезет, для детей.

Тамара гладила его руку, легко обнимавшую ее за. талию.

— О чем ты думаешь, Курт?

— О нас. О будущем, — ответил Реннер.

— Я рада, — просто сказала она.

Они вернулись домой. И были вдвоем; Им не нужны были лишние слова, потому что они любили друг друга.