Шаги в глубину

Глава пятая

— Вставай.

«Телесфор» тихой сапой пробрался к окраинам Империи и теперь висел у крупной планеты-улья X67. Мы здесь должны то ли принять новый заказ, то ли чем-то закупиться — Дональд уже сутки стоически терпел подначки, но сдавать планы не торопился. И вот теперь горе-капитан дрых прямиком на ложементе, а я болтала ножкой, сидя на прицельных консолях.

— Хы-аых… Д-доброе утро.

Он протер глаза, будто стараясь размазать их по всему лицу. Он сел, поправляя эластичную безрукавку. Он вел себя как пародия на позорище космофлота, в то время как я до блеска зашлифовала все программы автоматического прицеливания, и виртуальный интеллект начал произносить мое имя с отчетливой уважительной интонацией.

Ну а еще я проснулась с мыслью, что в определенных вопросах фраза «Я подумаю об этом завтра» больше не прокатит.

— Что-то н-не так, Алекса?

Дональд старательно приглаживал воронье гнездо на голове и окидывал взглядом приборы.

— Слюнку вытри.

— А, ч-черт…

— Пора уже объясниться, ага?

Прикрывая рот кулаком, он поднял на меня взгляд. Нормальный такой взгляд, проснувшийся, но все равно еще отдающий сладкой дремой, — вот это я и называю «брать тепленьким».

— Что мы будем делать дальше? Гони план.

— П-план? Хорошо. Давай п-поедим и обсудим.

Не пойдет, засранец.

— Сейчас, — я мягко воткнула кулак ему в плечо, останавливая готового подняться парня. Ты смотри, скрытный какой.

Дональд сел на место.

— Д-да ничего особенного, — раздраженно сказал он. — П-просто на X67 есть доктор, работавший в обслуге Лиминали. М-может, он что-то знает.

Я нахмурилась: ничего особенного, да? Перспектива общения с медиком из проекта Его Меча — сомнительное удовольствие. Вдобавок, люди, работавшие на канцлера, редко покидали такого шикарного работодателя, а если и уходили, то это либо покойники, либо съехавшие с катушек, либо беглецы под очень хорошей крышей. Первые две рубрики — я искренне надеюсь — Дональду не нужны, а значит…

— Ну и сколько ты слил за информацию об этом Докторе Смерть?

— Семь с половиной.

Ох, все не так плохо. Всего ничего, я бы сказала.

— Понятно. И как ты надеешься общаться с врачом? Что-нибудь в духе: «Не взглянете ли на редкий экспонат»?

Дональд поерзал и посмотрел на меня снова, но теперь уже вполне осмысленно и даже как-то жестко.

— Разумеется, н-никто не собирается везти Рею на п-планету. Я продумал п-прикрытие для беседы. Если буду уверен, что доктор знает, что делать, — д-договорюсь.

На первый взгляд недурно, совсем даже. Вот только, во-первых, я сейчас пройдусь каточком по этому самому прикрытию, во-вторых, попахивает чем-то вроде «главное ввязаться, а дальше посмотрим».

— И что ж за легенду ты себе придумал?

— П-писатель-документалист. Изучаю б-бессмертную гвардию Его Меча. История и все такое.

— Оригинально. И что ты скажешь? Мол, заплатил уйму денег за встречу, раскройте тайны?

Дональд пошевелил пальцами, вызывая сенсорную панель.

— Алекса, что ты знаешь о Лиминали?

Надавать бы ему, обормоту, по шее. Я сгорю в аду за нетерпимость вот к таким дешевым эффектам: дескать, я здесь умный и знаю все, а вы подвиньте самомнение прямо и немного вправо.

— Много я знаю. Жила себе планета, жила и горя не знала. Ну, кроме того, что она враждебна Империи Мономифа. А потом — бах, небо темнеет, в атмосферу входит «Тень», ноосфера целой планеты исчезает, и остается на всем шарике одна-единственная девочка. Мертвая. Концентрат, так сказать. Продолжать?

В свое время меня это поражало: семь планет ушло, чтобы появилось семь бессмертных гвардейцев Его Меча, семь Лиминалей. Империя знала об этом, а потом как-то приелось: там инициировали взрыв сверхновой, испепелив укрепленную систему баронианцев, тут изобрели генные бомбы, а от сцинтиан к нам прикочевала привычка пускать неугодные миры на питательный холодец для квазиорганических боевых и не очень единиц.

На фоне этого Лиминали и их происхождение как-то меркли.

— П-правильно, — спокойно сказал Дональд. — Вот это — м-мой личный архив. А вот здесь — коллекция роликов о боевом применении Лиминалей. Д-даже раритет есть — телеметрия гибели второй Лиминали в черной д-дыре.

На экраны «Телесфора» выплескивались все новые окна, на которых мелькало и вспыхивало, на некоторых люди разлетались на части, а вот здесь справа в чудовищно замедленном темпе видно было едва заметную тень, которая огненным бичом пластала посадочную зону. Легкие штурмовики сгорали и лопались.

— Я собрал отчеты очевидцев и к-кое-что из лабораторий Его Меча. На уровне слухов.

«Да ты чертов псих, — подумала я, слегка обескураженная основательным подходом. —Как там у нас по науке такое помешательство называется?» Вопрос об отношении Дональда к замороженному чудо-оружию больше не стоял.

— Впечатляет, — осторожно сказала я. — Можешь сойти за документалиста. Схему я поняла. Ты упомянешь радиационное заражение и начнешь расспрашивать в этом ключе?

— Ага, — Дональд кивнул. — Слушай, ну д-давай поедим уже, а? Очень хочется.

Я кивнула и пошла из рубки. Черта с два я подарю тебе спокойный завтрак, но пусть будет так. Потому что впереди у нас вылазка — и, говоря «у нас», я имею в виду именно «у него и у меня», и причин на то много.

Пожалуй, главная, — мне интересно. То, что он не оставит на меня корабль, — это просто очевидность, а не причина.

Я выдавила на тарелку синтезированного десерта и прикинула, что «Телесфор» вредно влияет на мою сущность. Мне уже, видите ли, «интересно». Я прибегла к запрещенному приему и вызвала воспоминание о потерянном Алом, о нелепом курсе бегства, о том, что внутри вот этой обормотской головенки находится причина моих бед…

— Что-то н-не так, Алекса?

От моего взгляда, наверное, у него желе в горле застряло.

— Да так. Думаю, зачем это все надо.

Дональд отложил ложку и хмуро сказал:

— Я д-думал, что мы договорились. Это мой п-приоритет, и ты с ним согласилась.

— Да согласна, согласна, — я для убедительности поводила ложкой в воздухе. — Но мне хотелось бы понять мотивы. Один корабль, один путь, как-никак. Только деньги порознь.

— М-мотивы?

Дональд ковырялся в тарелке. Я готова поклясться, что он не так редко задавался этим вопросом. Или наоборот: слишком часто задвигал его подальше.

— Я п-просто хочу, чтобы она жила нормально.

Я помотала головой.

«О, mein Gott».

Он точно псих.

— Нормально? А это возможно? Она мертвая квинтэссенция своей планеты, ее доработали в лабораториях. Как такая может жить нормально? А что если она вспомнит свой последний приказ?

— Х-хороший вопрос. Именно это я и хочу узнать.

Дональд дохлебал здоровенную чашку кофесинта и встал. Мне ответ понравился: он невольно восхищал — этот дурацкий ответ. Ответ дурацкий, и автор его дурак, а я умная, но все равно преследую ту же цель, попутно над ней подсмеиваясь.

«Денег хочу. Стартовый капитал. И пошел он вон, этот обормот со своей ненаглядной».

Значит, было бы неплохо выжить и затребовать себе честную прибыльную миссию. У меня появились нехорошие опасения, что если я и останусь в живых, то захочу еще одну миссию на этом корабле. Потом еще одну. Потом еще.

Десерт я, короче говоря, так и не доковыряла.

* * *

Этот улей был стандартным для фронтира: сорок ярусов, минимум декоративной отделки, сплошь голографическая реклама и претензия на деловитость. Подобные планеты-города впечатляют только пропастями, разделяющими районы: таких каньонов в природе не увидишь. Остальное — дрянь.

Х67 — это все же граница. Ну, почти что. То есть бардак. Спецслужбы здесь скорее поддерживают иллюзию своего присутствия, чем на самом деле кишмя кишат. Настоящие инквизиторы, штурмовая таможня, Черный трибунал и прочие и прочие — все они пасутся между фронтиром и первыми нормальными колониями, а сама граница превратилась в буферную зону.

Конечно, когда начинают борзеть культы или сепаратисты, дело, бывает, доходит и до карательных эскадр, но большие деньги любят тишину, поэтому буйных споро разбирают на органы свои же. Имперская власть чисто символична, обороты денег отменны, а фривольность в толковании законов поражает воображение — это и есть суть фронтира. А вот честный бизнес не приживается, он хиреет от соревнования с демпингующими нелегалами, захлебывается и воет на три оранжевые луны, привлекая внимание мафии. Когда только и остается сигануть в каньон, наконец приходит здравая мысль: «А чего это я, хуже других, что ли?»

Впрочем, многие таки сигают, и не все по своей воле.

Я изучала голографический баннер, который метафорами и намеками рекламировал рабов. Метафоры были скверны и полупрозрачны.

В свете ламп кожа выглядела синюшной. Было холодно, так что широкая плахитья, маскирующая мой скафандр, выглядела уместно. Полы этой одежды были тяжелыми и мешали при ходьбе, зато выглядела я обманчиво безобидно, как и большинство боевиков в таких мирах.

— Куда дальше?

Дональд расплатился с водителем, и кэб улетел прочь. Из пропасти веяло сыростью, там гулял ветер, а здесь, на семнадцатом уровне, включали дневные лампы. Под стенами жались тени, у них противно блестели глаза, но я на это плевала. Пограничные миры хороши легкими нравами в смысле огнестрела.

— Н-нас должны встретить.

— Кто, если не секрет?

Дональд поморщился от количества яда в слове «секрет», но ответил смиренно:

— Н-начальник охраны доктора.

Судя по звукам, в двух кварталах отсюда отпевали сцинтианина, и некоторые оборванцы двинулись туда в надежде на бесплатное угощение. Сытый голодному, конечно, не товарищ, но я бы сказала, что никакая еда не стоит часа мозгоразрывающей, с позволения сказать, музыки.

Короче, стоялось мне скучно, и будь я хоть на йоту менее профессиональна — устроила бы заварушку. Я стояла, подмечала детали — и скучала.

— В-вот они.

У дальнего края галереи причалил легкий катер, оттуда выгрузились трое, и, похоже, скука заканчивалась: у всех были легкие турбоплазменные винтовки и средняя броня с такими щитами, что пол при каждом их шаге искрил.

Попрошаек и оборванцев сдуло.

— Господин Валкиин?

У главного в троице, кажется, женский голос.

— Он самый, — сказал Дональд непринужденным тоном. — Это моя охрана.

Я скрипнула зубами, слегка поклонилась.

Но запомню.

Главная кивнула в ответ, и ее огромный блестящий шлем наклонился к плечу.

— Доктор просит уточнить цель общения. Кодовое слово было «бессмертная», и это ее заинтересовало. Хотите добавить что-то?

Дональд молчал, молчала и я. Во-первых, охране вякать не положено, во-вторых, если это и был ритуал или проверка, я о таком никогда не слышала. Вероятно, доктор хочет услышать еще что-то, и лучше бы Дональду угадать.

— Хочу поговорить об ограниченном бессмертии.

Непрозрачное забрало шлема как отражало наши рожи, так и продолжило отражать. Два жлоба с винтовками как делали вид, что они пол утаптывают, так и продолжили, только мне отчего-то подумалось: обормот угодил в десятку.

А еще я уловила интенсивный радиочастотный обмен, и это было хорошо.

— Следуйте за нами.

Оружие сдавать нам не предлагали. С одной стороны, так спокойнее, с другой — наоборот, напрягает. Значит, ребята настолько уверены в превосходстве, что им нипочем ударные пистолеты.

В катере оказалось жарко, аскетично и накурено. Я старалась не принюхиваться, но все равно чуяла легкую наркоту, кажется, сарамахис с ароматическими примесями — эстеты, чтоб их. Желтые лампы, ровные скамьи, пятеро в грузовом отсеке. И ни одного окна. Я поняла, что делать пока нечего, и сосредоточилась: было бы неплохо запомнить маршрут.

Дональд смотрел перед собой и заметно волновался. Хотя документалисту это к лицу. Если, не приведи космос, он таки добьется своего, надо бы оказаться как можно дальше от Лиминали в процессе… лечения. А то мало ли.

Предаваясь всяким разным мыслям, я примерно оценила и километраж, и скорость, и количество поворотов. Летели мы долго, извилисто и часто меняли эшелон полета. Похоже, эта самая доктор рассталась с Его Мечом далеко не радужно.

— Выходим.

Пустой причальный док — само собой, створки уже закрыты. Опрятненько, чисто и ухожено. Плюс еще охрана. Мне заочно нравилась загадочная докторша: всего ровно в меру, хотя деньги у нее, похоже, водятся в изобилии.

Правильный человек она. Небось, пустила мутные слухи, что сбежала из проектов Империи, и сразу завелась клиентура, которая готова платить за возможность в узком кругу рассказывать: «А я вот лечусь у самой. Знаете, она ведь работала с такими материями…» Доброкачественное самомнение богатого пациента сразу опухает. Фронтир — он такой, репутация здесь, пожалуй, даже переоценивается.

— Сюда.

Я шла, сосредоточенно вбирая в себя это место: вот слабая нотка медицины, вот немного страха, вот много разного металла. Мое чутье, проученное на Халоне, твердо настроилось брать реванш, потому что одно дело бизнес, другое — эта мутная история с последней из Лиминалей.

Нас вели, как слепых щенков, многомерным лабиринтом, а мы шли себе и шли, и все более понятным становилось, почему не отобрали оружие.

— Добрый день, уважаемые!

Я обернулась. Сбрасывая длинный синий халат на руки мелкому киберу, из бокового коридора к нам шла весьма примечательная особа. Короткие волосы, длиннющая челка на правую сторону лица, огромные карие глаза, интерфейс-универсал на левом ухе, — и скромный рабочий китель космического медика.

— Доктор Мария Карпцова, — сказала примечательная особа и мило улыбнулась. — Решила вас перехватить в коридоре. Идемте, идемте!

При всей ошеломительной непосредственности хозяйка не спешила отправлять прочь охрану.

— У меня был прием, а тут вы прибыли. Невежливо вышло: и вас не встретила, и пациента по чести не проводила, — бодро щебетала докторша на ходу. — Плотный график, понимаете ли.

«Лихо, — подумала я. —И извинилась, и намекнула, что мы некстати, и цену себе повысила. Ай да милочка. Теперь главное, чтобы Дональд думал чем надо, а не чем придется».

Девочка-докторша была слишком мила, и я с ходу прикинула шанс подставы. Поскольку в наше время возраст на лице не пишется, лет ей могло быть сколько угодно, а вот что делать с поведением? «Мало данных», — решила я, отхлебывая отменную травяную настойку. За диваны в гостиной я поставила хозяйке еще плюсик, а вот за оставленную снаружи охрану — минус. Тем временем треп якобы беллетриста с сомнительной докторшей подбирался к сути.

Ну, мы охранники, нам участвовать без прямых вопросов не стоит, наше дело смотреть.

В гостиной оказалось светло и уютно, никакого пафоса и двусмысленности для впечатлительных деляг из здешней клиентуры. За одним декоративным панно точно пряталась дверь на случай разных казусов, а больше ничем эта комната не выделялась. Все мило и в тон госпоже хозяйке.

— …И вот поиски ответов п-привели нас к вам, — банально раскланялся Дональд.

Пошленько, но как для легенды писателя сойдет. Зря, конечно, ляпнул «нас»: наниматели охрану в расчет не берут, — а в целом молодец, очень даже убедительно наврал.

— У вас странный предмет для интересов, — с задумчивой улыбкой сказала доктор Карпцова. — При живом-то Его Мече.

Шутка была так себе, если учесть особенности бессмертия канцлера Империи.

Дональд вежливо улыбался в ответ. Ни дать ни взять — молодой аристократ из столичных салонов. Сынок какого-нибудь флотского друнгария, войд-коммандера или из этих, из судейских. Пока отцы дают погулять, они все так и выглядят, это потом сыновья стекленеют взглядом и становятся похожи на своих папочек, потому что служба Первому Гражданину — это служба Первому Гражданину.

— В любом случае, разгласить что-либо уже сложно, доктор Карпцова. Б-бессмертные ушли в прошлое, и наш канцлер полагается на оружие совсем другого п-порядка.

— Некоторые секреты все равно остались, и гриф на них более чем серьезен.

Сама милочка тоже убийственно серьезна, а я боялась, что она сейчас примется обормоту глазки строить.

— И вы, даже уйдя из проекта, не можете н-ничего сказать?

— Ну почему же — ничего? — улыбнулась Карпцова. — Совершенно секретную информацию я продать не могу, а вот ту, у которой истек срок давности, — отчего бы не обсудить?

Так, здесь главное осторожно. Надеюсь, обормот запомнил, что я ему не советовала сразу задирать ставки. И я бы на его месте еще чуть-чуть раззадорила докторшу беспредметными наивными вопросами.

— А те, что «совершенно секретны», не п-продаются? — задумчиво спросил Дональд.

«А ты, подлец, мысли читать не умеешь?»

— Увы, нет. Могу бесплатно рассказать, как уходят от Его Меча.

Я рассматривала Марию Карпцову. Странное выражение лица, не слишком похожее на наигранное, хотя подобные истории с подобной подачей можно сделать неплохой фишкой при поднятии ставок. Я вслушалась в ритм ее дыхания, оценила микровыражения и сделала простой вывод: сработало мягкое обаяние обормота, сдобренное его легендой блуждающего космического беллетриста.

— Расскажите, — попросил Дональд, слегка подаваясь вперед.

Он сейчас вел себя как мальчишка, и если этой дамочке не так мало лет, как кажется, то она клюнет.

— Собственно, нечего рассказывать, — махнула рукой Карпцова. — Моя же наставница вживила мне в гиппокамп мнемоблокаторы. Так что, в некотором смысле, я больше не знаю секретной информации.

«Врет». Первая часть — про драму с наставницей — вроде правдива, а вот продолжение — нет. И не верю я, что врач за долгие годы практики не нашла ключика к закрытым областям своей памяти. Да и вообще странный случай, откуда не глянь: даже после ухода из инквизиции применяют полную мнемодеструкцию, а уж в ее ведомстве… Ощущение опасности уже бесновалось на цепи, и пистолет из поясного захвата сам просился в руку. Очень хотелось поступить как в интернате: подергать Дональда за рукав и сказать: «Донни, а Донни? Пойдем отсюда, а?»

— Сожалею…

— Да не беспокойтесь, господин Валкиин, — Карпцова снова улыбалась мило и непосредственно, и даже обормоту стало ясно, что сеанс откровения свернулся. — Что за «ограниченное бессмертие», о котором вы хотели поговорить?

— Видите ли, я н-наткнулся на косвенные упоминания, которые хотел бы развить в целую главу…

Вот умничка, вот молодец. Дональд сделался мечтательным и восторженным, как и положено увлеченному писаке, который шляется по галактике, тратя деньги на свою будущую книгу. Сразу видно, что такой будет копить материалы, причесывать их и складывать на полочку, но так до конца жизни ничего не издаст. Если он отвлечется на продление рода, то его, быть может, прославят потомки.

Как-то так я это себе представила. Главное, чтобы у Карпцовой сложилось то же впечатление.

— …и третья Лиминаль тоже показала, что действовать в условиях облучения — это п-проблема. Так что скажете?

Карпцова задумчиво гладила переносицу двумя пальцами, глядя мимо Дональда. Что-то она такое обдумывала, и мне очень хотелось, чтобы это была цена. Хотелось получить нужное и смыться поскорее. Доктор тем временем приняла решение.

— Любопытно. Вам повезло, дорогой гость. На тему «Лиминаль и радиация» я могу говорить сколько угодно. Есть пробелы, но, думаю, мы договоримся.

— Сколько?

— Пятьсот.

Ого. За пятьсот тысяч можно залить пакет сверхтоплива. С другой стороны, это проверка энтузиазма писателя. Дональд рядом со мной поерзал, вздохнул и открыл рот.

Я слушала их торговую дуэль через слово, меня больше интересовала достоверность беседы. Обормот дважды погорел на интонациях, а вот Карпцова держалась ровно, цену сбрасывала жестко и скупо, и чем дальше, тем больше крепла уверенность, что ее видимый возраст надо увеличивать не прибавлением, а умножением.

— Четыреста пятьдесят три, — подвел итог Дональд.

Карпцова звонко рассмеялась и подняла бокал с настойкой.

— Это было совсем не плохо. Подрабатываете извозом и перевозками, Валкиин?

— П-приходится, — улыбнулся Дональд. — Хобби — дорогое развлечение.

Еще одна милая улыбка.

— Я могу п-посмотреть хотя бы начало данных?

И еще одна улыбка. Бодро свистя, подкатился кибер с подносом, на котором лежал маленький приборчик — вроде, терминал доступа к домашним ресурсам. Докторша потанцевала пальцами на голографической панели и, все так же приятно улыбаясь, протянула устройство Дональду.

— Момент, — сказала я, опережая руку «босса».

Обормот, может, не в курсе, но голографическими примочками можно подсадить в мозг такую программу, что он начнет свою жизнь сначала пересказывать. И это вам не напитки, такую дрянь на расстоянии не просканируешь.

— О, я все ждала, когда же вмешается охрана, — сказала Карпцова, без возражений передавая терминал мне.

Я прогнала контрольную последовательность и успела найти подозрительный пусковой ярлык, реагирующий на зрительный контакт, за секунду до того, как ярлык сработал. Это было как беззвучный удар под дых. Защитные структуры визиров скафандра едва не сломало — собственно, будь это не инквизиторская модель, меня бы сейчас безоговорочно подчинило электронной воле.

В глазах рябило, а прямиком в мозг рвалась тонкая сканирующая веточка.

«Так вот ты какая, док».

Вариант действий номер один: отбросить ментальный щуп, учинить бардак. Первое по очевидности, последнее по разумности. Номер два: принять щуп, изолировать его волей и старательно изображать подчинение. Логично, так можно больше узнать о намерениях Карпцовой и попытаться обойтись малой кровью. Номер три… А черт, упорная дрянь!

«Ба-бах».

Мое тело старательно изучало терминал, как того и хотел ментальный вирус, а он умел убеждать. Вот чего он не умел, так это отличать сломленную жертву от притворяющейся. Сильный примитивный засранец.

«Медленно передай терминал своему хозяину».

Я протянула руку.

«Измени выражение лица».

Я улыбнулась.

«Скажи: «Все в порядке»».

— Все в порядке, — доложила я «боссу».

«Сиди смирно».

Да легко.

Вирус ползал по моему сознанию, и я создала «карман» для него. Это, знаете ли, больно, но вычищать потом осколки кода паразита — вообще финиш. Сиди тихо, мразь, и чтоб ни звука.

Дональд пощелкал по терминалу, и тут его скрутило.

Я смотрела перед собой, понимая, что просчиталась, когда Карпцова встала и подошла к «боссу». На меня она только взглянула.

Черт, доктор, ты слишком веришь технике.

— Дональд, ты меня слышишь?

«Дональд»? Да что творится-то, а?

Мария Карпцова села рядом с ним на диван, пока я пыталась сообразить, что происходит. Судя по реакции обормота, его просто парализовало: вон он, так и сидит, прикипев к экрану, мышцы шеи напряглись, вена вздулась. А вот что творит идиотка?

— Слушай меня, Дональд, и запоминай, — тихо сказала доктор Карпцова. — Это все, понимаешь? Здесь все.

Я медленно потянулась к поясу. Сейчас выстрел из ударника в плечо — отрастишь новое, милочка, — и опрокидываем стол, Дональда кидаем за него.

Ничего из запланированного я не успела. Открылась дверь, и вошла давешняя девица в большом шлеме, которая здесь кто-то вроде начальницы охраны, и это был конец, и я ничего не успевала…

— Ты? Что…

Доктор медленно вставала, глядя на вошедшую, а та одним движением бросила ее назад на диван. И я поняла, что мне лучше повременить еще чуть-чуть, но руку незаметно сдвинула. Была у меня однозарядная заначка, скрытая тяжелыми складками плахитьи.

— Именем Черного трибунала, приказываю оставаться на месте.

«Ого». Вот и все, что мне удалось выдавить из мозга, а «зеркальный шлем» продолжал:

— Вы обвиняетесь в попытке продажи информации, принадлежащей Империи, в преднамеренном нарушении режима памяти…

Это было страшно, ведь «черные» имеют право казни на месте.

— …по совокупности — смерть, — закончила Гончая, щелкая по запястью. — Знаете, доктор, я уже перестала верить, что это случится. Мне надоела «подработка» в вашей охране.

Гончая вынула из локтевого кармана витую двойную спираль — клейнод «почетной казни» — и размашистым движением пробила грудь доктора Марии Карпцовой, которая так ничего и не сказала. Ее тело, извиваясь, сползало с дивана, а зеркальный шлем повернулся ко мне.

— Пособники преступления, — сообщила Гончая в пространство.

То есть на самом деле это для протокола, но выглядело все равно мерзко.

— Неустановленный мужчина. Парализован с неизвестной целью. Парализованная женщина…

Гончая шла ко мне, и ее забрало-зеркало тускнело, испаряясь вместе со шлемом. Передо мной оказалось лицо, покрытое серебряной сеткой татуировки. За бледным сиянием еще угадывалась та, которая вечность назад была самой-самой в космоходном училище.

Староста курса Джахиза Фокс.

Ну, здравствуй.

— Беглый инквизитор Александра Кальтенборн-Люэ, оперативный псевдоним — «Утренняя Звезда».

Джахиза смотрела на меня с грустью, потому что это не лучший повод встретиться с сокурсницей. А еще из-под ветвящихся символов проглядывали веснушки, и это было совсем на грани фола — словно запертое в клетку лицо доброй, в сущности, девчонки.

Что-то кололось в сознании, какая-то ненужная мысль. «Меня сейчас казнят на месте». Нет, не то. «Она слишком долго на меня смотрит». Нет, туда же. «Она почему-то не опознала Дональда». Не опознала… Вот черт. В скафандре Гончей содержится банк данных всех капитанов плюс средства связи с трибуналом для запроса неопознанных…

— Ты напрасно оставила свою работу, Алекса.

Двойная пружина распрямилась в ее руке, и я прыгнула.

Спираль распорола диван, и Джахиза на полувзмахе попыталась достать меня, а я уже разряжала ей в спину однозарядный скорчер.

Вспышка — и щит без остатка поглотил разряд, которому положено испарять катера.

— Еще и сопротивление, — произнесла Гончая, делая выпад с разворота.

С ума сойти, как она двигалась. Я сорвала с пояса ударный пистолет, бросила в нее плахитью и обратным сальто прыгнула к стене. У «черных», по слухам, считается позором, если обреченный оказывает сопротивление?

Ну, я тебя сейчас попозорю.

Клейнод прочертил борозду в стене, силясь успеть за мной, а я вышла ей во фланг и выстрелила. Ударный патрон полыхнул по щиту, второй тоже, а третий ушел в потолок.

Джахиза попыталась выбить пистолет, но лишь отклонила ствол.

Если бы не амортизаторы скафандра, запястья бы у меня больше не было.

Еще выстрел, и еще один.

«Ну, давай!»

Заряды летели в цель через один. Я отступала, пытаясь загрузить ее щит, а Джахиза попеременно пробовала достать меня клейнодом и отбивала ствол.

Вниз, в сторону, вверх. Еще вниз.

Предпоследняя пуля отбросила ее, и — в голову.

Джахиза успела зарастить шлем, и первый аккорд моей заупокойной был рявкнувшим рикошетом. С виброклинками против клейнода Гончей? Да ладно.

«Но я все же попробую», — сказала маленькая рыжая отличница из космоходки.

Лезвие с правой руки я метнула, и Джахиза легко уклонилась от него.

«Вот и умничка».

Первый же взмах клейнода сломал левое лезвие, и я осталась голой акробаткой против двуногого оружия. И это было круто.

— Ба-бах, — сказала я с самой приятной улыбкой.

Джахиза успела что-то понять, но вот сделать — нет.

Грохот выстрелов бросил Гончую на меня, и я уклонилась, пропуская дергающееся тело, с которого хлопьями дыма срывало скафандр. Когда магазин иссяк, от тела уже летели ошметки.

— Молодец, — сказала я, поднимая пистолет со сброшенной плахитьи.

Дональда трясло, у него дергалась щека, и он медленно опускал «ударник». Меня, честно говоря, тоже порядком колотило: не каждый день получается убить соперника такого калибра. Пусть и чужими руками.

— Т-ты…

— Я. Собери оружие, клейнод руками не трогай… Не трогай, я сказала!!!

Оружие Гончей полыхнуло и исчезло, как и положено таким сильным вещам. Дональд сел на пол, проморгался и поднял на меня взгляд.

— Ч-черт. А как ты…

Он обернулся и посмотрел на осколки злополучного терминала. Молодец, обормот, понял все. Дональд кивнул — мне и своим догадкам заодно — и принялся собирать оружие, а я подошла к развороченным останкам Джахизы и подняла ствол. Не люблю достреливать трупы, но все же…

— Оружие на пол, — распорядился тихий голос.

В дверях стояла охрана доктора — три штуки — и какой-то хлыщ с мафиозной меткой в пол-лица, и все это — поверх жерл излучателей разного калибра.

Расчет с учетом расстояния: минимум два трупа с их стороны. Гарантированные пять-шесть дырок в Дональде, по меньшей мере одна — во мне.

«Не пойдет».

— Быстро!

Ударная пуля взвыла у моей щеки. Да, нервы. Нервы. К чему бы это?