Шах и Мат

24

После непродолжительных бесед с весьма избалованной девицей, что готова часами говорить о себе, я с большим удивлением ловлю на себе хмурые, но решительные взгляды Шагена. Энжи на английском щебетала о съемках в главной роли любезно предоставленной Шахом в прошлом месяце, затем о положительных отзывах режиссеров, с которыми она работала. Но о том, что это пустое хвастовство явно или не явно догадывались мы все.

Она говорила и говорила и была рада в третий раз назвать сумму и количество оставленный ей нарядов после какого-то показа в Милане, где она принимала участие. А так же о дорогих подарках, что завалили по самую макушку от женатых и не очень женатых, но обязательно богатых. А Шах хмурился.

В ходе беседы о себе любимой милашка не чуралась переходить на якобы неизвестный остальным язык и спрашивать что-то у Шагена. Приблизительно на третьей не тактичной реплике обращенной к Шаху на французском, она получила короткий ответ. Услышанное ей не понравилось, это стало понятно сразу по угасшей улыбке и рукам, мгновенно скрестившимся на груди. И она все же потребовала объяснений и, получив их с неприязнью, а затем и с неприкрытым удивлением воззрилось на меня.

— У меня рога выросли? — поинтересовалась я у Михи.

— Нет, — улыбнулся режиссер, — но ты только что получила статус невесты, если я правильно понял.

— Что? — опешила я.

— Не спеши ругаться, он тебе все сам объяснит. Поверь тут не просто сложный случай, тут еще и родственные узы. — Убедил меня Миха и, предложив Энжи ознакомиться с павильоном для съемок, увел ее.

В повисшем молчании Шах просто опустился на ближайшую софу. Посидел прямо и все же прислонился головой к стене:

— Чем безупречнее человек снаружи, тем больше демонов у него внутри. — Я тактично промолчала. А он продолжил говорить. — Анна, вынужден вас попросить переселиться в другую комнату.

Так как я на таких мелочах не циклююсь. Согласилась сразу, за что получила сердечное спасибо от Шаха:

— Я рад, что вы не щепетильны в этом вопросе.

— Что вы! Я и с разгромленной квартирой спокойна как удав. Предупредила соседей, что задержусь и живу себе дальше. — Он только удивленно взглянул на меня, но ничего не спросил. А у меня вопрос назрел:

— И куда я буду переселена?

— В смежную с моей спальней. Это любимая комната Энжи.

Легко было подумать что комната, в которой я разместилась сейчас — является ее любимой, что я и решила сделать, особенно если вспомнить людей работавших в саду и окна. Но Шах поспешил разуверить:

— Я прошу вас, чтобы ее не заняла она. — Мысленно присвистнула, определив еще один скелет в шкафу клиента.

— И что мне за это будет?

— А что вы хотите?

— Я многого хочу, но вопрос не в этом. Что мне за это будет от нее? Мне пора волноваться за мою жизнь, или за мое имущество?

— Ответ «нет» на оба пункта. Она ничего предпринимать не будет, да и в той комнате уже нет ваших вещей. Я заблаговременно попросил их перенести.

— Но…

— Я знал, что вы не будете против.

От этой реплики накатило странное дежавю, как яркая картинка вспыхнул момент из нашего пикника и точь-в-точь такая же фраза. Пришла вредная мысль — меня развели как маленькую:

— А если бы я отказалась?

— Я бы вас убедил. — С полной уверенностью в своей правоте, он ответил теми словами, которые в нем постепенно возненавидела Эля.

— А если бы не получилось?

— Но мы этого так и не узнаем, правда? — улыбнулся Шах и пошел в сторону павильонов за вредной примой.

Акчурин проснулся к половине первого дня. Поднялся с кровати, оглядывая раскуроченную мебель с безнадежно порванное постельное белье. Где-то рядом раздался тихий болезненный стон, а затем едва сдерживаемый всхлип. Он перегнулся через кровать, чтобы посмотреть на творение своего гнева. Воображение рисовало платиновую блондинку с синими глазами, но на деле прикованной к щиту на полу оказалась Светка. Хотя ее основательно разбитое лицо сейчас не признала бы и родная мать, он узнал ее без проблем по татуировке на исполосованной ягодице.

На четвереньках, пристегнутая ремнями к средневековому щиту она не могла лечь или хоть немного ослабить путы на неестественно вывернутой левой руке. Ее молчаливый рев с кляпом во рту прекратился, как только пружины прогнулись, и Алексей поднялся на ноги.

Боясь разозлить, она смолкла и пригнула голову, от чего открылись окровавленные запястья рук со стертой кожей. Акчурин поморщился, представив, как она начнет качать права и завышать расценки или отказываться от последующих встреч. Хуже, если попытается написать в ментовку, но хуже для нее. Аппетитная шатенка сейчас более всего походила на недожаренную отбивную с кровью. Судя по многочисленным предметам, разбросанным по полу квартиры, игру в садо-мазо они начали с порога, как только Светка получила аванс. Памятуя о прошлой встрече, она запросила больше и прогадала, радость от успешной сделки затмила рассудок. Ее не насторожила едва сдерживаемая покорность раба, как впрочем, и предложение надеть кляп, когда роли изменились. А дальше…

Алексей, не одеваясь, прошествовал на кухню и налил себе воды.

Он не мог вспомнить, когда переступил черту и позволил себе заиграться. Видения на полу в прихожей, в кухне у раковины, на балконе и в ванной, где он пристегнул безмолвную девку наручниками к трубе, роились перед его глазами. Надежда что он совладает с порывами в собственной квартире и не перейдет границ себя не оправдала. Он глумился над плачущей и мычащей жертвой часами и теперь не знал, как с наемной швалью поступить.

Все-таки «голод» не тетка, а в последнее время он просыпался все чаще и становился ненасытным. Заводить новую подстилку муторно, вновь не сдержится и убьет при первой же попытке сопротивления. А с профессионалками ее типа, всегда проще найти общий язык. Ты платишь, а она плачет и просит о пощаде, но покоряется.

Допив второй стакан воды, он вернулся в спальню. С трудом не давая зверю проснуться вновь, отстегнул дрожащую шваль от щита. На ногах она стоять не могла, говорить так же. Рука висела плетью, и Светку била крупная дрожь. Он хозяйски облапил избитое тело, выдернув кляп и еще пару металлических побрякушек из слабого тела. Молча занес в ванную, положил в джакузи и включил воду.

— Через час тебя проверят, дверь оставлю открытой. Так что не рыпайся, поняла?

Она кивнула, боясь посмотреть в его глаза, устремила взгляд на свои неподвижные ноги и воду, окрашенную кровью. Он тоже заметил, с какой скоростью вода приобрела багряный цвет и выругался. Эта дура его теперь к себе не подпустит. И все же стоит попытаться наладить контакт:

— Светик солнышко, ты очень угодила мне.

Скривив губы на подобии улыбки, он коснулся губами ее плеча, единственного участка, не запятнанного кровью. Медленно разогнулся и вышел. Его отступление за дверь сопровождали судорожные всхлипы, хотя более они походили на обрывающийся протяжный хрип.

Уйдя в свой кабинет, единственное место закрытое для всех, Акчурин вызвал горничную, а затем набрал номер знакомого врача, следом вызвонил проверенного психолога.

— Белый, мне нужно подлатать тут… одну девушку. Прошлась по темным улицам злачного района.

— А не слишком ли многие твои знакомые посещают такие места? — ответили на том конце провода.

— Кто их дур удержит? — усмехнулся Акчурин. — Смотри, чтобы твоя дочурка по районам гулять не пошла. Да и за супругой нужен глаз да глаз.

Абонент замолчал. Алексей знал, как на людей давить и за какие ниточки в их мозгу дергать. И это был не последний козырь в его рукаве, о чем знали все единожды с ним столкнувшиеся. И потому знакомые не вякали и слушались:

— Где она? — севшим голосом спросил доктор.

— У меня.

— Сейчас буду.

Первое сообщение о Люде Варяг получил через два часа после прибытия в Ниццу.

За тем как парни Баска протаранили авто Ростаповича и увезли ее, он проследил сам. Замыкая вереницу победителей забрал Баска, когда тот бросил синий джип-вездеход. Ему он дал еще несколько указаний относительно Людмилы. И вот теперь его вторая просьба была осуществлена. И белокурую женщина из в поселка Катеринополь в Черкасской области люди Баска так же спрятали. Дело осталось за завершающей третьей, и сдвижки в ее направлении пришлось ждать до вечера.

Голос Баска звучал сдавленно и тихо:

— Мы нашли его. Девушка только что покинула квартиру. На контакт не идет. Забил паскуда, морально и физически.

— Ждите. — Дал указания Иван.

— Варяг, чего ждать?

— Я приготовил для Акчурина сюрприз. Ждите. В ближайшую неделю, быть может дней пять он сорвется, и девушка расколется как грецкий орех.

— Скорее заглохнет в могиле. — Произнес Баск.

— В таком случае, вы узнаете, где остальных раскопать, не прибегая к насилию. И спустите псов, так чтобы уже не смог отвертеться. — Произнес Варяг, прежде чем отключить телефон.

В том, что некогда служивший в его подразделении, бывший спецназовец, справится с задачей, Иван был уверен. Одолевали сомнения относительно Людмилы. Она и так слишком многое перенесла. Он знал об этом так же хорошо, как и о том, сколько человек ее преследовало во время побега.

Нужно вывести из-под удара. Два дня здесь и он сам поговорит в больнице с Шевченко, главное выждать подходящий момент.

А он умел ждать. Вот и сейчас расположившись напротив шикарной виллы в два этажа, он более трех часов наблюдал за происходящим на ее территории. А там было за чем понаблюдать. Группки людей то сформировывались, то расходились. Самым большим источником воплей, как и эпицентром всеобщих сходок стала светло-русая куколка, не затыкающая рта. И где-то в этой смуте внутренних тараканов и характеров среди хаоса и частых перебежках он взглядом выловил знакомую фигурку:

— Не может быть…