Шах помидорному королю

XIV

— Цветы играют в жизни нашего города огромную роль! — ораторствовал председатель горсовета. — Цветы — наша надежная опора. И в эстетическом воспитании, и в нравственном. Цветы делают людей лучше. Чем больше мы вырастим цветов, тем меньше у нас будет правонарушений…

Путятинцы, пришедшие на выставку, с удовлетворением услышали, что по количеству цветоводов на тысячу душ населения их город занимает одно из первых мест в стране. А по количеству кустов сирени на каждого горожанина, включая грудных детей, Путятин, безусловно, на первом месте в мире.

В этом году выставка цветов разместилась на только что построенной в микрорайоне набережной Пути.

Набережную спроектировали по лучшим образцам. Каменный парапет, стильные петербургские фонари, широкие ступени к воде, скамьи на узорчатых чугунных ножках.

Цветов, принесенных, по давней путятинской традиции, в больших эмалированных ведрах и цинковых ушатах, хватило на всю длину новой набережной. На все двести метров. К сожалению, Путятин располагал мизерными суммами на благоустройство, но сумел с достоинством выйти из трудного положения. Главное — начать на высоком уровне, без скидок на провинцию. Строили же у нас в старину на века. И мы обязаны. На генплане завтрашнего Путятина набережная протянулась от микрорайона до Двудвориц.

— Выставка удалась, как никогда! — шепнул Петру Петровичу Налетову стоящий рядом председатель городского общества цветоводов Клюев. — Не жалеете, что ваши красавцы остались дома?

Петр Петрович отмолчался. И хорошо, что его красавцы дома!

Речь председателя горсовета завершилась бодрым призывом шире привлекать в ряды цветоводов детей и подростков.

В ответ раздались вполне внятные реплики:

— Как же!.. Их привлечешь!..

Петр Петрович нахмурился. Он не любил, когда юному поколению доставалось ни за что ни про что.

Всему свое время! Проработав в Путятине много лет, Петр Петрович вывел такую теорию насчет цветов: в молодости люди главным образом рвут цветы. В родительских садах, в соседских, в скверах и парках. Зато с возрастом все становятся страстными цветоводами, и поэтому в природе сохраняется равновесие.

Началось вручение наград. По георгинам первое место не присудили никому. Знак уважения к Петру Петровичу и намек ему на будущее.

По пионам первый приз достался инспектору Госстраха Ерохину. Справедливое решение — Ерохин выставил пионы сказочной красоты. Этого Петр Петрович не мог не признать. Однако личность Ерохина совершенно не годилась как пример, что цветы делают человека лучше. Профессиональная память Петра Петровича сразу же извлекла на свет малосимпатичные факты из жизни инспектора Госстраха. Отжулил у соседа две сотки земли и долго судился. Перепродал по спекулятивной цене два кубометра теса…

Воспоминания о делишках Ерохина повергли Петра Петровича в печаль. Ну почему даже среди цветов и улыбок, когда можно думать только о прекрасном и светлом, память все равно выволакивает из глубин какую-нибудь дрянь! Неужели не для него существуют выходные дни!

Подумал и тут же суеверно спохватился: «И не надо мне никаких выходных!»

Петр Петрович знал по многолетнему опыту: все худшее, что случается в Путятине, непременно случается по субботам и воскресеньям. Хотите самый ближайший пример? Пожалуйста! Универмаг обокрали не в среду и не в пятницу — в ночь с субботы на воскресенье.

После вручения наград стройные ряды цветоводов распались. Давняя путятинская традиция. «Георгинщики» — в одну сторону, «пионники» — в другую, «астрономы» — в третью.

«А еще удивляемся, что подростки делятся на компании», — подумал Петр Петрович. Ему, как начальнику городской милиции, было неловко присоединиться у всех на глазах к своим. Завтра же скажут, что милиция кого-то отпустила подобру-поздорову только потому, что тот «георгинщик».

В Путятине среди «георгинщиков» всегда было больше мужчин, а среди «астрономов» преобладали женщины. «Пионники» издавна отличались изворотливостью по хозяйственной части. В очереди за удобрением для цветов, привезенным в магазин «Дом и сад», всегда первыми стояли «пионники», а «георгинщики» неизменно оказывались в хвосте.

«До вражды у нас не доходит, — философски размышлял Петр Петрович, изнывая от любопытства, какой вопрос обсуждают «георгинщики». — Но если кто-то переметнулся из «пионников» в «астрономы»… Или из «астрономов» в «георгинщики»… Какие волнения начинаются! Какие догадки насчет истинных причин!»

Ему надоело торчать в одиночестве. И тут, как всегда, пришел на выручку председатель общества цветоводов Клюев. Взял Петра Петровича под руку и повел к своим.

— Хочу у вас спросить совета… Не знаю, как назвать новый сорт… Женя никогда не проявлял интереса к моим опытам, но даже он пришел в восторг. И говорит: «Давай назовем «Анюта»…»

Петр Петрович не понял, о каком Жене говорит Клюев. А спрашивать неудобно. И вдруг явилась догадка: «Да это он про Джеку!»

Во всем городе лишь детский врач Клюев продолжал называть Женей знаменитого и великолепного Джеку Клюева. Уступив по всем позициям, отцы имеют обыкновение цепляться за мелочи.

— «Анюта»? — раздумчиво произнес Петр Петрович. — Звучит красиво.

По общему мнению «георгинщиков», новый сорт доктору Клюеву не удался. Цветы мелковаты и уж очень пестры. Петр Петрович вообще не признавал пестрых георгин. Профанация благородного семейства.

«Но если Джека… если Женя проявляет интерес к отцовскому увлечению, уже недурно…»

«Георгинщики» раздвинулись и пропустили Петра Петровича в свой круг. Обсуждался самый животрепещущий вопрос: где и как сохранять до весны клубни. Петр Петрович приготовился изложить свою проверенную систему. И вдруг ему померещился сигнал тревоги. Петр Петрович обернулся и увидел Фомина.

Беспечный вид, шаг вразвалочку… Петр Петрович мгновенно все понял. То, что могло случиться в воскресенье, уже случилось! Провались все выходные и праздники!

Фомин в три минуты домчал начальство на мотоцикле в управление.

Налетов с порога стал отдавать распоряжения. Взять под контроль вокзал. Выезды из города. Особое внимание личным автомобилям и мотоциклам — о пропаже сообщать незамедлительно. Ориентировка всем участковым, городским и сельским. Кто-то мог встретить Гриню на дороге, кто-то его подвез. Человек не иголка. И даже опытный Гриня не застрахован от случайной встречи. Организовать, по возможности, проверку заброшенных деревень, но на рожон не лезть…

Разворачивалась операция, каких в путятинском управлении внутренних дел не видывали.

Налетов нервничал: брать Гриню или не брать?

Гриню поджидали в Москве, собирались выследить и оставить на свободе. Пусть возьмет похищенные ценности из своего тайника и явится с ними к покупателю. Задерживать Гриню с пустыми руками смысла нет. Он отопрется: знать не знаю никакого золота.

Налетов понимал, что, задержав преступника в Путятине, сорвет замысел Егорова. Но знать, что Гриня в городе, и дать ему уйти? Особо опасному рецидивисту! Да еще, глядишь, вооруженному!

Срочно искали по всем адресам и телефонам Егорова. Подвернувшегося Веню Ророкина послали на рынок незаметно шепнуть жгучему брюнету, торгующему помидорами: «Налетов просит позвонить по служебному телефону».

Никто бы не упрекнул Фомина, если бы он в такой напряженный день напрочь забыл про обаятельного шабашника. В городе Гриня!..

Но Фомин любил все делать как положено и потому отправил срочный запрос по адресу, откуда пришла телеграмма с вызовом к больному отцу Вязникова: действительно ли болен старший Вязников и появлялся ли по этому случаю младший?

Вернулся Веня Ророкин и четко доложил: задание выполнено. Жгучего брюнета он нашел не на рынке, а в ресторане «Колос», тот сидел за столиком с самим директором.

Гордый своей ловкостью, Веня стал добиваться, чтобы его включили в группу захвата. До сих пор Фомин считал его очень спокойным и рассудительным парнем. Вот до чего можно перемениться, проведя всего одну ночь в обществе Киселя!

Пришлось услать Веню на розыски заведующей ювелирным отделом универмага Тамары Степановны Жуковой. Фомин написал на блокнотном листочке приметы Эдика Вязникова. Может, Жукова видела, как этот обаятельный шабашник из Нелюшки крутился возле золотых витрин.

По правде сказать, Фомина не очень бы огорчило, если бы розыски заведующей затянулись как можно дольше. Хоть до завтрашнего утра! С подробностями про Эдика спешить некуда.

Довольно быстро вышел на связь Рудик Куртикян. Выслушал сообщение насчет Грини и недоверчиво спросил:

— Вы уверены, что это был действительно он? Может, ошибка?

— Все точно, — заверил Налетов. — И кое-что новенькое открылось про Сухарева. Обнаружен принадлежавший ему газорез. — Налетов положил трубку и сказал Фомину: — С Сухаревским газорезом мы прошляпили. Найти бы на день раньше. Но вот кто молодец — твой Киселев. Посадил кое-кого в калошу!

Фомин покорно снес похвалу талантам самозваного детектива.

Наконец отыскался Егоров. Чудом оказался дома — заскочил только на один день. И собирался пойти в кино с девушкой. Но что поделаешь. Опять не судьба!

Егоров довольно долго выспрашивал Петра Петровича, кто и где увидел Гриню, которому совершенно не с руки оставаться в Путятине. По всем расчетам Гриня сейчас в Москве.

— Вы там у себя не ошиблись? — спросил Егоров.

Фомин возмутился:

— Почему мы должны терпеть такое недоверие? Куртикян сомневается, и этот тоже. Какие у них основания?

— Основания-то есть, — сказал Налетов. — Они не понимают, почему Гриня застрял у нас в Путятине. Я тоже не понимаю, что его тут держит.

— Золото!

— Думаешь, оно здесь припрятано? — Налетов покачал головой. — Так поступили бы местные грабители. А Грине какой смысл?

— Может, у него накладка вышла, — предположил Фомин.

— Может, — согласился Петр Петрович. — Вот задержим и спросим у него у самого, что и как…

Первые следы, оставленные Гриней, обнаружил участковый из Крутышки. Он осмотрел ограду кладбища с наружной стороны и нашел в одном месте несколько втоптанных в землю окурков. Кто-то там сидел. Но долго или недолго — сказать трудно. Все три сигареты докурены едва наполовину. Наверное, нервничал.

Налетов распорядился отправить в Крутышку Джульбарса, но особых надежд на собачий нюх не возлагал. Гриня — человек опытный.

Опять позвонил Рудик Куртикян. Нужны подробности. Налетов передал трубку Фомину.

Разговаривая с Рудиком, Фомин поглядывал в окно. В трубке звучал спокойный голос, а в стеклянной будке телефона-автомата бурно жестикулировал помидорный король из Краснодара Арутюн Бабкенович Назаретян. Со стороны поглядеть — идет какой-то крупный торг. Ну, артист!..

Условились встретиться через полчаса на пустыре за пожарной каланчей.

— Там бочка рассохшаяся, — ориентировал Фомин. — Огромная такая. Водовозная. Вот за ней.

Место было удобное и укромное. За бочкой Фомин в свое время отсиживался, драпанув с уроков.

Помидорный король вышел из телефонной будки, в сердцах сплюнул, трагически потряс руками над чернокудрой головой и пошел в весовую. Вскоре он появился, толкая перед собой тележку. И тотчас к нему подскочил Ханя, принялся грузить на тележку ящики с помидорами. Вдвоем они покатили помидоры к рыночному холодильнику.

Дальнейшим наблюдениям Фомина помешал дежурный по управлению. Оказывается, пришел ответ на запрос насчет Вязникова. Старший Вязников не в больнице, он дома, жив и здоров. Младший не появлялся.

Оперативность ответа наводила на догадку, что где-то там милиция имеет основания хорошо знать семейство Эдика. Но куда девался он сам? И связано ли его исчезновение с внезапным приездом Грини?

Фомин задавал себе вопрос за вопросом. Если бы знать, какую роль играл Эдик в ограблении универмага, можно разобраться, зачем Гриня вернулся в Путятин и где он сейчас.

Пришел очень довольный собою Веня. Он разыскал Тамару Степановну Жукову. Сегодня хоронили деда Евдокимова, а Жукова доводится ему троюродной племянницей, и ее позвали на поминки. Веню тоже усаживали за стол, но он отговорился: «Спешу на дежурство» — и сумел незаметно для других коротко побеседовать с Жуковой. По описанию примет Эдика она узнала молодого человека, который перед ограблением дважды появлялся в ювелирном отделе. Первый раз он просто осмотрел витрины, а на второй купил золотое кольцо и золотой кулон — подарок сестре на свадьбу. И было это как раз в субботу, в ту самую, когда после, в ночь, универмаг обокрали.

К показаниям Жуковой Веня добавил от себя, что она приперлась на похороны вся в золоте. Фомин вспомнил, что по его вызовам она приходила скромненько — только обручальное кольцо на правой руке. Но это с перепуга. Утром, когда он явился в универмаг по тревожному звонку, и заведующая и все продавщицы отдела сверкали, как новогодние елки.

Веня продолжал выгружать собранную информацию. Оказывается, он на всякий случай составил список застольников, среди которых находилась заведующая.

Фомин пробежал глазами по столбику фамилий и первым делом обнаружил своего старшего брата Виктора. Ничего удивительного. Дед Евдокимов до выхода на пенсию работал вместе с Виктором в ткацком цехе.

Список очень вовремя напомнил Фомину, как непросто нести милицейскую службу в маленьких городах, где все друг друга знают. Вот и Смирнов был на поминках — родня по жене.

Завершил список бригадир шабашников Маркин. Его-то на каком основании позвали? С дедом Евдокимовым он вряд ли был знаком: дед слег задолго до появления в Нелюшке шабашников. Не Смирнов ли позаботился о приглашении? С какой целью?

Фомин сунул список в карман. Пора на встречу с Рудиком.