Шанс на любовь

=10=

Виктория

В доме было необычайно холодно, когда я тихонько спускалась по лестнице вниз. Было темно, и лишь свечение от сине-красных лампочек, мигающих за окном, освещало мой путь. Я остановилась в лестничном пролете, моя хватка усилилась на перилах, холодок прошелся по коже, вызвав мурашки.

Я знала, что так будет, — предвидела и боялась, — но мое дыхание все равно учащается из-за осознания того, что я в ловушке.

Я так боялась этого дня, тайно надеясь, что мне достанется другой выбор, но где я сейчас и что я делаю?

То сжимаю, то разжимаю; то вновь сжимаю, то снова разжимаю кулаки. Проходят секунды. Или минуты? Я стояла и смотрела на Виктора. Я снова забралась к нему в комнату через балконную дверь.

Приросла к месту, не двигаясь вообще. Он не знал, что я была у него дома. Даже не догадывался о причине моего прихода.

Он стоит боком, спина прямая, уголки рта приподняты вверх, словно он думал о чем то прекрасном.

Я жадно впитываю каждую деталь, связанную с ним. И вдруг происходит нечто странное: он поворачивает голову. Всего лишь плавный поворот, и я чувствую, что его внимание приковано ко мне. Вот я обнаружена. Разоблачена. Он понимает, что я не такая прежняя какая была раньше.

Мое сердце бешено колотится.

Я хочу, чтобы он отвернулся. Он занимает слишком много пространства. Такое чувство будто он вдыхает столько кислорода, сколько могло бы хватить на двенадцать человек, и при этом не оставляет ничего для меня. Жар, исходящий от него, прогоняет холод, которым окружена я.

Сегодня он выглядел таким невероятно горячим, в красиво сидящих синих джинсах и белой рубашке с коротким рукавом, которая низко была расстёгнута. Она обнажала его горло и часть изведанной мною невероятной груди, которая была скрыта под тканью. Заставив себя поднять взгляд обратно к его лицу, я проглотила желание, которое поднималось у меня в горле. Его волосы, как обычно, были в совершенстве уложены. Лицо было безупречно, а прекрасные полные губы так и заставляли хотеть дотянуться до них пальцами и проследить по ним. Воздух покинул мое тело одним долгим, нуждающимся вздохом.

— Виктория? — он сделал шаг в мою сторону.

— Стой на месте. — Во рту пересохло, я пыталась удержать мысли в голове.

— Что то случилось? — обеспокоенно спросил Виктор.

Я сглотнула, желая только одного, чтобы мой голос не предал меня.

— По вашей вине умерла Мария?

Что — то мелькнуло на его лице, и он отвернулся.

— Отвечай!

— Что ты хочешь, чтобы я тебе рассказал? Если хочешь знать, то да можно и так сказать. Виновен в ее смерти. Она сунула свой нос куда не стоит. Кто она тебе?

— Сестра. — я посмотрела на него в упор. — Ты любил ее?

— Не спрашивай, — мягко сказал он.

«Ты можешь услышать обо мне такое, чего не захочешь знать», — мелькнуло у меня в голове.

— Ты спал с ней? Он помедлил, прежде чем ответить.

— Да.

Я опустила ресницы и принялась пощипывать край рубашки, стараясь сохранить бесстрастный вид.

— Я предупреждал тебя, — сказал Виктор. — Я не собираюсь извиняться, — резко произнес он. — В ней не было ничего плохого. Она была нежной и щедрой. Для каждого находила улыбку и ни на кого не таила зла, как бы жестоко с ней ни обращались.

— Ты любил ее?

Он так долго молчал, что я умерла тысячу раз.

— Я любил то, какой она была. Она говорила то, что думала. Никогда не беспокоилась о том, что о ней подумают.

Слезы скатились с моих ресниц и заструились по щекам. Я прикусила нижнюю губу, чтобы она не дрожала. Слезы потоком струились по моим щекам, стекая на шею и за ворот рубашки.

Виктор глубже засунул руки в карманы и мрачно задумался. Какая бы внутренняя борьба ни шла в нем, она выразилась лишь в приглушенном проклятии. Он шагнул вперед и остановился перед мной:

— Ты чертовски много плачешь. Я не могу ясно думать, когда…

Внезапно я всхлипнула и бросилась ему на шею. Он вытащил руки из карманов и крепко прижал меня к себе, приподнял пальцем мой подбородок.

Виктор улыбнулся и склонился ниже. Его губы были такими теплыми и нежными, что все мысли вылетели у меня из головы. Я сознавала, что должна бежать от него со всей скоростью, на которую способны мои ноги… Но поцелуй был слишком волнующим, чтобы отказаться от него.

Впервые в жизни мне было все равно. Все ее мучения, вся внутренняя борьба, которую я вела с собой так долго, вдруг потеряли всякий смысл. Ничто не имело значения, кроме Виктора.

Он пробудил во мне нечто, чего я интуитивно ждала, на что смутно надеялась, но не считала возможным. Обвив руками его шею, я поцеловала его с таким пылом, которого Виктор никак не ожидал и захлопал глазами от изумления. Я ощутила пронзившую его дрожь и еще крепче прижалась к нему, повинуясь потребностям своего тела и странному томлению, нараставшему внутри.

Виктор резко втянул в легкие воздух и отстранился, глядя на меня.

— Прости. — прошептала я.

— Что?

Зловещий пистолет находился у меня за спиной, спрятан под рубашкой. Я взяла его, шокированная и слегка напуганная его весом. Я схватилась за рукоятку, положив палец на ох такой опасный курок, и навела его на Виктора.

Я стояла, замерев на месте, когда ужасные сценарии и выводы заполнили мой разум.

Это заставило мое сердце сжаться. Что если ты позволишь умереть единственному человеку, который может спасти тебя?

Мое сердце забилось сильнее.

Он замер, когда наши взгляды встретились, дуло пистолета было направлено прямо на его живот.

Казалось, прошла вечность, пока мы смотрели друг на друга. Вызов в его глазах. Угроза. Они танцевали между нами, связывая мое противостояние и стремление к свободе — не только от него, но и от этой пустой реальностью, в которой я проснулась.

Скажи ему. Черт возьми! Попроси помощи.

Виктор улыбнулся, его веселье отдавало болью.

— Ты хороша, маленькая лгунья. Вот, что я тебе скажу. Ты не выстрелишь в меня. Не сможешь.

Я осторожно отошла от него. Пистолет был теплым и дружелюбным в моих руках, не враждебным. Я осталась на безопасном расстоянии, но на достаточно близком, чтобы стреляя, не промахнуться.

— Ты не знаешь меня и на что я способна. Ты про меня нечего не знаешь.

— Я знаю о тебе больше, чем ты думаешь. Ты лишь маленькая девочка, запуталась в своих проблемах.

Я проигнорировала его слава.

— Ты будешь жалеть.

— Возможно…

Его глаза следовали за мной, не отрываясь. Мою кожу покалывало, мое сердце колотилось. Когда он посмотрел на меня — так, будто я была единственным важным созданием в этом мире — привязанность внутри меня растягивалась и крепла.

Он, играя, разрушал мою силу воли — мой здравый смысл. Все о чем я знала, и что должна была сделать, казалось невозможным, до тех пор, пока я не обнаружила, что мы знали друг друга.

Ты готова отказаться от свободы, долгой и счастливой жизни — все потому что тебе нужно, узнать кто твои родители.

Я покачала головой. Вопросы топили меня. Я не могла сосредоточиться на том что, сдавалась, только ради того, что надеялась получить.

— У меня нет выбора..

— Выбор есть всегда.

Я снова потрясла головой, моя рука начинала болеть от веса пистолета, револьвера, без разницы, что я там держала.

Я наклонилась голову вперёд, позволяя моим рыжим волосам каскадом спадать через мое плечо. Пряди были густыми — на концах немного спутанными. Я сжала пистолет крепче, пальцем поглаживая курок.

— Виктория. Ты не выстрелишь в меня!

— Почему нет? Ты меня не знаешь. Неважно, как решительно ты это отрицаешь. Хватит принимать за меня решение. Я выбрала свой путь. Назад пути нет.

Думать о конце и видеть его — разные вещи.

Знать о смерти и чувствовать её приближение тоже.

Я не удержалась и крепко-крепко зажмурилась и спустила курок до того, как поняла, что делаю.