Шанс завоевать истинную (СИ)

Глава 24

С момента моего бегства прошло несколько дней, а меня продолжали мучить кошмары. Днём я ещё держалась, но ночью было невыносимо. В темноте тревога только усиливалась, из-за чего свет не выключала вообще. И вся эта ситуация жутко злила. Бесило, что детские страхи продолжали мешать мне жить. Когда Рагнар приехал, отец был против нашей встречи. Но мне нужно было проверить свою реакцию на него.

Всё прошло плохо. Как бы я не уговаривала себя, что это Рагнар, что он безопасен, душу сковывал страх, и чем ближе он подходил, тем сильнее он влиял на меня. Я видела в глазах альфы, какую боль причиняю ему, и не хотела этого, но ничего не могла с собой поделать. Это было выше моих сил. Вечером вернулся домой Майкл. Он застал меня в конюшне, когда я расчёсывала гриву Туману.

— Ты с ума сошла!? — возмутился брат, как только подошёл ко мне. — Зачем ты спустилась к нему? Его надо было гнать с порога.

— Не надо горячиться, Майкл. Мне это тоже было нужно.

— Зачем? Неужели ты успела влюбиться в него за эти два дня?

Его вопрос застал меня врасплох, и я смутилась. На фоне моих проблем, свои чувства к Рагнару я не анализировала. Закрылась от них.

— Причём тут это? Я хотела знать, буду ли бояться его.

— И?

— Боялась.

Майкл расстроенно вздохнул.

— Мне жаль.

— Мне тоже.

Брат приобнял меня и поцеловал в лоб.

— Ладно, не расстраивайся. Всё наладится. А пока я буду рядом.

— Спасибо.

Разговор с Майклом немного помог мне. Я была благодарна его поддержке.

После последней встречи с Рагнаром ничего не изменилось. Ночью мне всё так же снились кошмары, из-за чего днём я была сонная и раздражительная. Но я всё равно пыталась продолжать жить полноценной жизнью. Вернулась к своей работе, выгуливала Тумана. Дня через три решилась и самостоятельно съездила в гости к сестре. К счастью для меня, Марта не стала меня ни о чём расспрашивать, чувствовала, что я не была готова что-либо обсуждать. Мы говорили о чём угодно, но только не обо мне.

Ещё через пару дней я решилась сходить на псарню. Издалека собаки не вызывали опасения. Они были меньше оборотней и вели себя спокойно. Но стоило мне подойти ближе, собаки подскочили и залаяли на меня, вселяя панику. Их пасти оказались не менее зубастыми, а клыки не менее острыми. Не желая и дальше мучить себя, ушла. Но чем дальше была от псарни и чем ближе к дому, тем сильнее злилась. Я чувствовала себя неполноценной калекой. Эта фобия лишала меня возможности выбирать как жить. Мне нужен был совет. Того, кто хорошо знал меня и понял бы. Образ в голове пришёл сам собой. Свернув с дороги и поплутав между домами, я пришла к Говарду. Он был дома, работал в кабинете.

— Каролина, рад тебя видеть, — отложив свои дела, встал из-за стола наблюдатель, когда меня к нему впустила экономка. — Что-то случилось?

— Простите, Говард. Я бы не побеспокоила вас, если бы не была в отчаянии.

Внимательно рассматривая меня, он глубоко втянул носом воздух.

— Больше похоже на гнев, — вынес вердикт наблюдатель. — Присядь, — указал он на софу. Я послушалась. Он сел рядом. — Я слушаю.

И я рассказала ему о своих тревогах, о страхе, что кошмары будут преследовать меня всю оставшуюся жизнь.

— Я не понимаю, почему вы меня не пугаете? Вы же тоже оборотень.

— Ты слишком давно меня знаешь. И в обличье волка никогда не видела. Если увидишь, начнёшь бояться.

— Ясно, — приуныла я.

— Не грусти. Есть у меня одна идея. Но тебе придётся подождать несколько дней. Ты готова? Тебе нужно будет потрудиться.

— Я готова. Я очень хочу побороть свой страх.

— Хорошо. Тогда ступай и пока не думай ни о чём, — Говард поднялся с софы.

— А вы мне не расскажете?

— Нет.

— Но я же сгорю от любопытства!

— Вот и хорошо. Тебе будет чем занять свой беспокойный разум.

Вечером Говард уехал из города, не сказав даже моему отцу, куда он поедет. Четыре дня я провела в мучительных догадках, и наконец на пятый день рано утром наблюдатель переступил порог нашего дома. Когда экономка сообщила о его приходе, я вылетела из комнаты и понеслась в гостиную через две ступеньки.

— Здравствуйте, Говард. Вы наконец вернулись. Что вы придумали для меня? Не томите!

— Как пожелаешь, — улыбнулся мужчина и протянул мне корзинку. — Это тебе.

В полном непонимании, я взяла её в руки и заглянула внутрь. На дне спал маленький лысый комочек с заострёнными ушками и коротким хвостиком.

— Щенок!?

— Да.

— А зачем он мне?

— Будешь заботиться о нем, растить и дрессировать.

— И как это поможет? — продолжала недоумевать я, скептически разглядывая подарок.

— Покажет время. Но тебе пора встретиться лицом к лицу со своим страхом. Так пусть он будет тем, для которого ты станешь целым миром. И ты сама, поверь мне, полюбишь его всем сердцем. И эта любовь вытеснит из твоей души страх.

— Предположим. Но зачем для этого было уезжать из города? Вы могли подобрать для меня щенка и тут.

— Не мог, — покачал головой Говард. — У нас выводят не подходящие для твоего случая породы.

— А вы, значит, привезли подходящую? — задала я вопрос, опасаясь худшего.

— Да. Это западный пастух.

— Никогда не слышала о такой породе.

— Я не удивлён. Её выводят только в западной части материка.

— И в чём отличие?

— Боюсь, что этот щенок очень быстро станет размером с оборотня. Эти собаки защищают стада от нападок медведей. В тех краях их довольно много.

— Что!? Вы серьёзно!? Говард, меня сковывает ужас из-за лая обычной собаки, а вы хотите, чтобы рядом со мной находилось такое чудовище!?

— Каролина, ты просила меня помочь, и я помог, — комочек начал ворочаться и попискивать. — Я поехал сам, чтобы лично выбрать тебе новорождённого щенка у неагрессивной сучки. Он родился два дня назад, и каким он вырастет, будет зависеть только от тебя.

Я аккуратно достала щенка из корзины и положила на коленки.

— Его бы покормить.

— Вот и займись этим, — Говард поднялся с места. — А я пойду. У меня накопилось много дел.

— Говард, — окликнула я уходящего наблюдателя. — Я не представляю, что из этого выйдет, но спасибо вам. Спасибо, что не остались безучастны к моей беде.

— Удачи, Каролина.

Первое время проблем не было. В тот же день я нашла у заводчиков собак разродившуюся сучку, и она позволила подсунуть ей чужого щенка. Корзинку использовала для него, как кроватку и переноску, и пока он в ней мирно спал, работала в кабинете или возилась с Туманом.

Имя пока не давала. Он был таким маленьким и беззащитным крошкой, что в голове вертелись только милые имена. А ведь он должен был вырасти здоровым псом. Первые дни я так и называла его Крохой, пока не придумала кличку. Я решила назвать его Факел. За его окрас. Его шерсть переливалась от насыщенного красного до чёрного, напоминая мне огонь, горящий в ночи. А когда щенок окреп и стал подвижным и игривым, убедилась, что имя ему подходило.

Когда он перестал помещаться в корзинку, организовала ему спальное место в углу своей комнаты, но уже через пару ночей произошёл случай, из-за которого он обосновался на кровати в моих ногах, а я не стала прогонять.

В очередной раз мне снился кошмар, но впервые за много ночей он закончился не как обычно. Мне вдруг стало неожиданно тепло и спокойно, и те жуткие твари, что преследовали меня, отстали, а лес наполнился ярким солнечным светом. Когда утром проснулась, я обнаружила Факела, уткнувшегося мне в бок.

И в последующие ночи страшные сны отступали, стоило моему щенку лечь рядом со мной. Впервые за многие дни я чувствовала себя замечательно.

— Вижу, что мой подарок пошёл тебе на пользу, Каролина, — заметил Говард спустя несколько месяцев, когда мы случайно встретились с ним, возвращаясь с очередной прогулки.

Я вела Тумана под уздцы, а Факел энергично носился вокруг нас, словно только что не было никакой двухчасовой прогулки.

— Да. Рядом с ним мне перестали сниться кошмары.

— Значит, ты его не боишься?

— Нет. Я люблю его и вижу в его глазах такую же безграничную любовь ко мне.

— Хорошо, — как-то осторожно начал наблюдатель. — Каролина, попробуй посмотреть на Факела глазами постороннего человека. За эти полгода он сильно вырос. Его размеры уже больше многих наших собак. У него мощное тело и не менее мощные лапы. А его когти и клыки? Неужели ты совсем не боишься?

— Нет. Пока вы не спросили, я даже не задумывалась об этом.

— Что ж, я рад за тебя.

Слова Говарда озадачили меня. Я ему сама подпиливала когти, чистила при необходимости зубы, кувыркалась на поле и ни разу не боялась. Это осознание окрылило меня, и я снова пошла на псарню. И, как и тогда, собаки конечно же залаяли на меня, но такого сильно страха уже не было, только насторожённость. С души упал камень. Во мне вновь поселилась надежда, что мои страхи уйдут.

С того момента мои мысли всё чаще стали возвращаться к Рагнару. Раньше я не позволяла себе думать о нём. Не было смысла анализировать свои чувства, если шансов на встречу нет. Но с решением проблемы, у меня была возможность вновь увидеться с ним. Но надо ли мне было это? Мне нравился Рагнар. Было глупо это отрицать. Но насколько сильной была эта симпатия, мне было непонятно. Я не уверена, что была готова связать с ним всю оставшуюся жизнь. А ему от меня нужно было именно это. К тому же не было никаких гарантий, что мой страх ушёл целиком. Я не проверяла его на оборотнях, только на собаках. Для жизни среди людей того, чего я достигла, мне было достаточно, но навряд ли этого хватило, чтобы быть среди оборотней.

Мне вновь нужен был совет. Но чей? Спрашивать Майкла не было смысла. Он был категорически против Рагнара. Марта тоже не подходила. После рождения дочери, она только и мечтала выдать меня замуж. Она бы точно была на стороне альфы. С родителями дела любовные я обсуждать не собиралась, и мои терзания вновь привели меня к Говарду. И вновь, как и тогда, я застала его работающего в кабинете.

— Каролина, ты ещё не успела войти, а я уже чувствовал, как ты нервничаешь. Что случилось?

— Ну, — замялась я, теребя в руке белый платок. — Мне снова нужен ваш совет, но мне неудобно об этом говорить.

— Присядь, — указал наблюдатель на софу. — Я тебя не тороплю.

— Нет, спасибо. Я лучше постою, — подойдя к окну и рассматривая садик за стеклом, решилась. — Я не знаю, как мне поступить с Рагнаром. Думала, может написать ему письмо?

— Зачем?

— Сама не знаю. Но мне не нравится, как закончилась наша последняя встреча.

— Ты любишь его? — прямо в лоб спросил Говард.

— Это сильно сказано, — немного смущённо пробормотала я. — Но он мне нравится. Он хороший человек.

— Тогда не пиши, — немного грустно вынес вердикт наблюдатель. — Ему тяжело без тебя, но то происшествие помогает ему примириться с судьбой. Если же ты напишешь, ты лишний раз растеребишь его чувства, и он снова будет мучиться, — видя, что его слова расстроили меня, он тяжко вздохнул и добавил. — Каролина, пойми, пожалуйста, он никогда не сможет быть тебе другом. Либо любимым, либо никем. Если ты не готова принять его предложение, забудь о нём навсегда. Живи своей жизнью, влюбись, выйди замуж, роди детей человеку и будь счастлива.

— Наверное, вы правы, Говард, — неуверенно ответила я, отвернувшись от окна. — Есть ещё кое-что, что меня волнует. Даже если я буду жить среди людей, я хочу раз и навсегда перестать бояться оборотней. Собаки больше меня не пугают, но будет ли всё так же хорошо при встрече с оборотнями, я не знаю.

— В этом я могу тебе помочь. Когда у меня будет свободное время, я буду приходить к тебе и оборачиваться. Просить кого-то постороннего, думаю, не стоит. Не хочу лишний раз распространяться о твоих слабостях. Всё-таки ты дочка помещика.

— Спасибо, Говард. Буду с нетерпением ждать наших встреч.

— Вот и чудно. А теперь иди. Любишь ты меня от работы отрывать.

— Простите, — мне стало стыдно за своё поведение.

— Ладно, ладно. Иди.

Я боялась признаться себе, что основная причина, почему передумала писать Рагнару, не недостаток любви, а возможность оказаться в подобной ситуации, что случилась в нашу последнюю встречу. Мне нужны были гарантии, что такого страха во мне больше не было и не будет.

Но что, если встречи с Говардом будут успешны? В этом случае между мной и Рагнаром больше не останется никаких препятствий. Тогда я решилась бы написать письмо? Насколько сильно я этого хотела без оглядки на страх? Пока мне было непонятно. Но порой я задумывалась, если он смог завладеть моими мыслями так сильно всего за два дня, то как сильно он смог бы завладеть моим сердцем, если бы я провела с ним весь месяц?